Zoë Richards is the evening politics reporter for NBC News. Амалия была второй [2] женой Якоба Фрейда (1815—1896), — мелкого коммерсанта, торговца шерстью и сукном. Zoë Richards is the evening politics reporter for NBC News. Зигмунд Фрейд в музее мадам Тюссо в Берлине. Melania Trump's mom, Amalija Knavs, has died at age 78 after falling ill in late 2023.
File:AmaliaFreud.jpg
Летом 1930 года Амалия Фрейд, матриарх, как обычно, отдыхала на горном курорте Бад-Ишль. Амалия Фрейд (урожд. Амалия Малка Натансон) — мать Зигмунда Фрейда, австрийского невропатолога, психотерапевта, психолога, культуролога и философа. Татьяна Федоровна Титова. Мать Зигмунда Фрейда - Амалия Фрейд, 1903 год. Description: 16 летний Зигмунд незадолго до окончания гимназии и его мать Амалия Фрейд. 12 сентября 1930 г.) была третьей женой Якоба Фрейда и матерью Зигмунда Фрейда. Празднование дня рождения принцессы Нидерландов Амалии прошло в частном порядке, дома, в кругу семьи, 7 декабря сообщает издание NL Times.
Одесская мамочка
| Еврейский пульс с Леной Мулзак. Амалия Фрейд | Видео | Tags: Амалия Фрейд. |
| Фрейд, Амалия — Рувики: Интернет-энциклопедия | Амалия стала второй женой Якоба Фрейда, мелкого коммерсанта, торговца шерстью и сукном. |
| Глава 30. «Еврей-фанатик». Зигмунд Фрейд | Фрейд, Амалия — статья из Интернет-энциклопедии для |
| 16 известных сыновей, которые очень похожи на своих скромных мам | Амалия стала второй женой Якоба Фрейда, мелкого коммерсанта, торговца шерстью и сукном. |
| Image: AmaliaFreud | Амалия Фрейд, 1903 год. |
Амалия спасена
После первенца Зигмунда Фрейда, в котором она души не чаяла, «золотого Зиги», у неё родились пять дочерей и два сына: Анна 1858—1955 , Роза 1860—1942 , Мария Мици 1861—1942 , Адольфина Дольфи 1862—1942 , Паула 1864—1942 , Юлиус 1857—1858 и Александр 1866—1943. Взаимную нежную привязанность мать и её сын Зигмунд Фрейд пронесли через всю жизнь. В 1860 Амалия с семьёй поселилась в Леопольдштадте — еврейском квартале Вены. Умерла от туберкулёза в преклонном возрасте 95 лет в Вене. По предположению украинских историков психоанализа, во Львовской области до сих пор могут проживать родственники Амалии Натансон.
Но, безусловно, они, иногда сами того не ведая, повлияли на будущие достижения своих детей. Екатерина Георгиевна Джугашвили, мать Иосифа Сталина.
Бабушка Фрейда по линии матери была одесситкой, и до шестнадцати лет Амалия Натансон росла в Одессе , где проживали два её брата; затем с родителями переехала в Вену. Брак родителей З. Амалия была второй [1] женой Якоба Фрейда 1815—1896 , — мелкого коммерсанта, торговца шерстью и сукном.
Она была более чем вдвое моложе своего мужа: Якобу было 40 лет, Амалии — 19. Она была младше даже обоих сыновей Якоба от его предыдущего брака.
Former President Donald Trump remembered his mother-in-law in a statement on his social media platform Truth Social Tuesday night. She was an incredible woman, and will be missed far beyond words!
Амалия Степанян
Щедрый вторник. Новости. Фрейд отдыхал возле Грундльзее, неподалеку, и в августе три раза его. Амалия Фрейд – это пример смелой и талантливой женщины, которая посвятила свою жизнь борьбе за равноправие и справедливость.
Еврейская мама Фрейда
Заговорщики действовали недостаточно быстро, и то, что планировалось как нацистское восстание, было подавлено правительством, которое даже повесило некоторых организаторов. Все еще чувствуя себя неуверенно за пределами своей страны, Гитлер отступил, и Австрия начала превращаться в нацистскую страну постепенно. Долгожданный аншлюс пришлось отложить. Венские евреи все еще могли надеяться и ничего не предпринимать. В Германии было уже небезопасно. Несколько десятков тамошних психоаналитиков начали уезжать при первой возможности. Карен Хорни, которая не была еврейкой, и Ганс Закс, еврей, оба получили приглашение работать в Америке еще до прихода Гитлера к власти.
Елена и Феликс Дойч отправились в Америку 1934 года; Макс Эйтингон — в Палестину в 1935 году, несколько месяцев спустя после введения «Нюрнбергских законов», которые поставили евреев вне закона, лишив их немецкого гражданства и запретив брак или сексуальные связи между евреями и арийцами. Фрейдистская диаспора распространилась и на Австралию с Южной Америкой, хотя США всегда наиболее привлекали психоаналитиков. Джонс в Лондоне все еще мечтал о будущем психоанализа и эти события воспринимал без энтузиазма. В письме Эйтингону, до того как тот эмигрировал, Джонс писал, что «склочные жители Центральной Европы, похоже, сохраняют свои привычки и в других странах» и делают все возможное, чтобы «заразить» их. Как большинство британцев, он с недоверием относился к иммигрантам. Врачи испытывали особое подозрение, равно как и немногочисленные лондонские аналитики, которые боялись появления новых конкурентов.
В то же время он нашел работу в больницах для некоторых немецких аналитиков, которые приехали в Англию в 1933 году. К концу года приезжих стало уже шестеро — первые из многих. Но Англия — это не Америка. Как однажды Джонс рассказывал Анне без всякого смущения, «здесь существуют сильные предрассудки против людей, говорящих с иностранным акцентом». Аналитики, которые оставались в Германии, могли продолжать практику, если подчинялись требованиям нацистов. Евреи среди них не приветствовались, а позже исключались в конце концов изо всей медицины и юриспруденции , но психотерапия, пусть не в том виде, в каком представлял ее Фрейд, продолжалась под официальным покровительством и даже процветала.
Такая любопытная ситуация возникла потому, что врачом, ставшим ведущей фигурой немецкого психоанализа, был психиатр и психоаналитик — последователь Адлера, М. Геринг, кузеном которого был фельдмаршал Герман Геринг. Под таким покровительством менее высокопоставленный Геринг мог считать себя руководителем нацистского психоанализа, направленного на создание «немецкого искусства исцеления душ» — эту страшную фразу он использовал в своих выступлениях. Классический фрейдистский анализ был неприемлем как наука о сексуальных извращениях. Эдипов комплекс был заменен на комплекс семьи. Фрейда провозгласили предателем человечества Дарвин тоже вошел в их число , который ниспровергал высшие качества светлокожих народов.
Юнга, арийца, все еще работавшего у своего озера в Цюрихе, считали подходящим человеком для нового порядка М. Геринга, и в 1930-х годах Юнг позволил нацистам воспользоваться своим авторитетом. Возможно, он намеренно старался подняться на ступеньку выше за счет Фрейда. Если Юнг и не был антисемитом, он был агрессивным проарийцем: для Европы времен Гитлера разделить эти понятия было достаточно сложно. Впоследствии он говорил: «Что ж, я оступился». Он был атеистом и избегал еврейских ритуалов.
Он участвовал в еврейских свадьбах только против своей воли. Ни одному из его троих сыновей, по всей видимости, не было сделано обрезание. Но Фрейд не мог игнорировать свое происхождение, да он этого и не хотел. Эрнест Джонс в своем некрологе писал, что достижения Фрейда были бы невозможны без его национальных особенностей, среди них «особенной национальной проницательности» и «скептического отношения к иллюзиям и обману». Более сложные приемы, использованные, например, Сандером Л. Гилменом, показывают, как Фрейд и евреи в целом определяют себя в соответствии с тем, что неевреи говорят об их внешности, сексуальности и характере, часто выражаясь враждебно и неприлично.
Что именно означала для Фрейда принадлежность к евреям, он, по его словам, не мог объяснить. В 1935 году он говорил корреспонденту: «Я всегда сохранял верность своему народу и никогда не притворялся не тем, что я есть: евреем из Моравии, родители которого родом из Австрийской Галиции». Даже это простое заявление содержит некоторую характеристику. Галиция раньше была провинцией Австро-Венгерской империи, так что добавлять к ней «Австрийская» было не нужно. Но это выражение делало Галицию как бы ближе и цивилизованнее. Сама Галиция олицетворяла восточные дикие места, из которых на запад устремлялись потоки неевропейских крестьян, вызывая антагонизм, приносивший вред тем, кто уже прижился на западе.
Хитрые евреи, с ненавистью высмеиваемые в нацистской литературе, были сродни фигурам, от которых когда-то стремился удалиться Фрейд, когда для него, как и для тысяч других евреев, идеалом был немецкий образ жизни. Времена менялись, и Фрейд менялся вместе с ними. На свой семьдесят пятый день рождения в 1931 году он ответил на поздравление от главного раввина Вены, что, к своему удивлению, обнаружил, что «где-то в душе, в потайном уголке, я — еврей-фанатик». Возможно, это было чем-то вроде того романтического чувства, о котором он девять лет назад говорил Ференци, — «тайных желаниях», которые он в себе находит, «возможно, доставшихся мне от предков». Но он продолжает выражаться неясно. Гилмен говорит, что «Фрейд всю свою жизнь заново определял для себя сущность еврея».
В ответ на новую волну антисемитизма Фрейд отгородился от современного мира и написал еще одну историю-фантазию, уже последнюю. Это была книга о Моисее, где с помощью психологии Фрейд размышляет о происхождении еврейского народа. Другими словами, сочиняет. Эта идея была описана в письме 1934 года Арнольду Цвейгу, писателю, который уехал из Германии в Палестину. Столкнувшись с «новыми преследованиями», писал Фрейд, он снова задался вопросом, «почему евреи стали тем, что они есть, и чем они вызывают эту неутолимую ненависть». Книга, начатая в 1933 году и написанная в течение следующих четырех лет, изначально носила название «Человек Моисей.
Теперь папой-Фрейдом был он, и ни одно решение она —солидная дама под 60 — не принимала без его одобрения. На похоронах Якоба всплыло одно дикое семейное обстоятельство: вроде как их добрый отец и отличный семьянин состоял в совсем не родительской связи с одной из дочерей. После похорон отца Зигмунду стало плохо — развился невроз.
Он оставил воспоминание: «Мне сложно сейчас. Смерть старика меня глубоко ранила. Его глубокая мудрость в сочетании с умением жить легко очень повлияли на меня.
Сейчас я чувствую, будто у меня отняли корни». Но даже при любви к отцу он всегда неосознанно с ним конкурировал. Вероятнее всего, в их тесном доме он часто становился невольным свидетелем супружеских отношений родителей.
И каждый раз злился, понимая, что мама — его не до конца. Теперь уже взрослый Зиги погрузился в анализ своих снов и чувств. В письме своему другу Вильгельму Флиссу он признавался, что однажды испытал к матери интимное влечение, когда увидел ее обнаженной во время поездки в Вену.
В итоге автономного психоанализа Фрейд осознал, что всегда хотел жениться на матери: «Я обнаружил на своем собственном примере влюбленность в мать и ревность к отцу. И теперь рассматриваю это в качестве универсального явления раннего детства. И если это так, то мы можем понять чарующую силу царя Эдипа».
Вряд ли Амалия читала откровенные и революционные работы сына, но если бы читала, то не особо бы поняла. А если бы поняла и — вдруг —осудила, то этим убила бы его. Он мог выслушивать ее милые материнские жалобы на жизнь, но никому бы не позволил критиковать свою работу.
Ссориться с сыном Амалия не собиралась, да и ей всегда было куда направить колкости — полтора десятка внуков и супруги ее детей были неплохой мишенью. Впрочем, назвать ее сварливой старухой язык не поворачивается — женщин такой живой натуры было еще поискать. Из развлечений она предпочитала игру в карты до глубокой ночи и посещение салонов с модной одеждой.
В преклонном возрасте каждое лето Малка проводила на термальном курорте Бад-Ишль, и сам мэр городка поздравлял ее с днем рождения, совпадавшим с именинами императора, — огромным букетом цветов. Она принимала его так, будто сама была императрицей: старший сын подарил ей это право. На свой 90-й день рождения Амалия получила в подарок красивейшую шаль, но только фыркнула: «Она меня старит!
Главный редактор издания: Авдеева Л. Заместитель главного редактора: Симакина М. Нижний Новгород, ул.
Получала ли такие подарки его любимая мама, неизвестно. Зиги рекомендовал кокаин как средство от депрессии и мигреней, но мама не страдала ни первым, ни вторым. Ее энергии и жизнелюбию можно было только позавидовать — Зиги любовно называл ее «торнадо». Когда в 1886 году Зигмунд женился на Марте, мама нисколько не возражала — жена женой, а материнский авторитет не обрежешь. Когда у них пошли дети, только обрадовалась — вот, будет кому нести дальше золотую фамилию ее гения. Взрослый Зигмунд продолжал любить маму безмерно. Выбрать сексуальный объект значит просто-напросто отыскать его вновь», — говорил он позже.
Мама оставалась если не центральным, то очень важным элементом бурной жизни всех детей. Каждое воскресенье на обеде в родительском доме собирались все, включая любимого старшего сына. Амалия каждый раз перед обедом переживала — выбегала на лестницу в волнении, что сына долго нет. Она нервничала, но знала, что Зиги всегда является последним, но ровно к 12 часам — и всегда с цветами. Малка прекрасно готовила и на столе стояли лучшие блюда, но, на удивление, у Зиги регулярно случалось несварение после таких семейных обедов. Он, умевший видеть в любом чихе сигналы психологической неустроенности, это обстоятельство малодушно игнорировал. Авторитет старшего сына в клане Фрейдов рос, а влияние мужа падало — пропорционально его немощи. Осенью 1898 года Якоб Фрейд скончался от болезни, и Амалия сразу же официально передала бразды правления семьей сыну. Теперь папой-Фрейдом был он, и ни одно решение она —солидная дама под 60 — не принимала без его одобрения. На похоронах Якоба всплыло одно дикое семейное обстоятельство: вроде как их добрый отец и отличный семьянин состоял в совсем не родительской связи с одной из дочерей.
После похорон отца Зигмунду стало плохо — развился невроз. Он оставил воспоминание: «Мне сложно сейчас. Смерть старика меня глубоко ранила. Его глубокая мудрость в сочетании с умением жить легко очень повлияли на меня. Сейчас я чувствую, будто у меня отняли корни». Но даже при любви к отцу он всегда неосознанно с ним конкурировал. Вероятнее всего, в их тесном доме он часто становился невольным свидетелем супружеских отношений родителей.
Перейти к последним новостям
- Семейные связи
- Это интересно: Просто матери (37 редких фотографий)
- Contact The Author
- Амалия Мордвинова впервые за несколько лет вернулась в Москву из США и рассказала о жизни
16 известных сыновей, которые очень похожи на своих скромных мам
Фрейд, Амалия Амалия Фрейд урожд. Амалия Малка Натансон род. Бабушка Фрейда по линии матери была одесситкой, и до шестнадцати лет Амалия Натансон росла в Одессе, где проживали два её брата; затем с родителями переехала в Вену. Брак родителей З. Амалия была второй женой Якоба Фрейда 1815—1896 , — мелкого коммерсанта, торговца шерстью и сукном.
Взаимную нежную привязанность мать и её сын Зигмунд Фрейд пронесли через всю жизнь. В 1860 Амалия с семьёй поселилась в Леопольдштадте — еврейском квартале Вены. Умерла от туберкулёза в преклонном возрасте 95 лет в Вене. По предположению украинских историков психоанализа, во Львовской области до сих пор могут проживать родственники Амалии Натансон.
Он привил сыну страсть к чтению, сидел с ним над учебниками, но мог и крикнуть: «Из этого парня ничего не выйдет! Амалия же не допускала никакой грубости по отношению к сыну. Стоит ли говорить, что мальчик был первым в классе и закончил гимназию с отличием, а потом — к восторгу родителей — стал врачом. Когда Зигмунд, уже взрослый молодой мужчина, увлекся кокаином, видя в нем перспективное средство от многих проблем, в знак любви и заботы он отправлял пакетики с порошком своей возлюбленной Марте, «чтобы щечки были розовыми». Получала ли такие подарки его любимая мама, неизвестно. Зиги рекомендовал кокаин как средство от депрессии и мигреней, но мама не страдала ни первым, ни вторым. Ее энергии и жизнелюбию можно было только позавидовать — Зиги любовно называл ее «торнадо». Когда в 1886 году Зигмунд женился на Марте, мама нисколько не возражала — жена женой, а материнский авторитет не обрежешь. Когда у них пошли дети, только обрадовалась — вот, будет кому нести дальше золотую фамилию ее гения. Взрослый Зигмунд продолжал любить маму безмерно.
Выбрать сексуальный объект значит просто-напросто отыскать его вновь», — говорил он позже. Мама оставалась если не центральным, то очень важным элементом бурной жизни всех детей. Каждое воскресенье на обеде в родительском доме собирались все, включая любимого старшего сына. Амалия каждый раз перед обедом переживала — выбегала на лестницу в волнении, что сына долго нет. Она нервничала, но знала, что Зиги всегда является последним, но ровно к 12 часам — и всегда с цветами. Малка прекрасно готовила и на столе стояли лучшие блюда, но, на удивление, у Зиги регулярно случалось несварение после таких семейных обедов. Он, умевший видеть в любом чихе сигналы психологической неустроенности, это обстоятельство малодушно игнорировал. Авторитет старшего сына в клане Фрейдов рос, а влияние мужа падало — пропорционально его немощи. Осенью 1898 года Якоб Фрейд скончался от болезни, и Амалия сразу же официально передала бразды правления семьей сыну. Теперь папой-Фрейдом был он, и ни одно решение она —солидная дама под 60 — не принимала без его одобрения.
На похоронах Якоба всплыло одно дикое семейное обстоятельство: вроде как их добрый отец и отличный семьянин состоял в совсем не родительской связи с одной из дочерей. После похорон отца Зигмунду стало плохо — развился невроз. Он оставил воспоминание: «Мне сложно сейчас. Смерть старика меня глубоко ранила.
Хочется всех... И всё бы ничего, пользовались, общались, документы без задумки отправляли. Рассылку делали с двух компьютеров на территории РФ не зарегистрированные. Сделали рассылку всем контактам, которые есть в телефоне. Решить проблему было не возможно, да и ни кто не знал, как это сделать тех отдел.
Melania Trump’s mom, Amalija Knavs, dead at age 78: ‘My beloved mother’
Амалия Натансон родила восьмерых детей. У неё было четырнадцать внуков и девятнадцать правнуков. После первенца Зигмунда Фрейда, в котором она души не чаяла, «золотого Зиги», у неё родились пять дочерей и два сына: Анна 1858—1955 , Роза 1860—1942 , Мария Мици 1861—1942 , Адольфина Дольфи 1862—1942 , Паула 1864—1942 , Юлиус 1857—1858 и Александр 1866—1943. Взаимную нежную привязанность мать и её сын Зигмунд Фрейд пронесли через всю жизнь. В 1860 Амалия с семьёй поселилась в Леопольдштадте — еврейском квартале Вены.
Супруг Амалии все время был в разъездах по работе, а вот его старшие сыновья — все время рядом. По неподтвержденной семейной легенде, Амалия — энергичная и статная девушка с роскошными черными волосами — стала объектом внимания своего пасынка Филиппа Фрейда и следующего ребенка, дочь Анну, родила от него. Но, скорее всего, это все придумал сам Зиги. Он недолюбливал сестру — она «отобрала» у него мать, и был зол на Филиппа — тот выгнал его любимую няню, якобы за воровство. К чему бы привели эти детские фантазии, если б мальчик поделился ими с папой? Можно только догадаться.
Но ситуация решилась сама собой, уничтожив почву для новых слухов — оба старших сына Якоба эмигрировали в Англию. Когда Зиги было три, бизнес Якоба обанкротился, и им тоже пришлось оставить город. Сначала Фрейды уехали в Лейпциг, а затем в Вену — в еврейский квартал Леопольдштадт, наполненный нищетой, болезнями и беспросветностью. Со временем, когда дела пошли лучше, семья перебралась в другой район, но богатства в семье не было никогда. Зато буквально каждый год в ней появлялся новый ребенок. В таком круговороте родов, кормления и новых беременностей Амалии было не до самообразования — до конца жизни она говорила только на идише и даже немецкого толком не знала.
Зато понимала, что старший сын к наукам очень способен, и делала все возможное, чтобы эти задатки развить. Пока Зиги был совсем маленьким, она занималась с ним, как могла, а потом за дело взялся муж. В итоге мальчик уже в 9 лет сдал экзамены в гимназию, куда обычно брали с десяти. Амалия млела от счастья: гениальность ее «золотого Зиги» наконец-то рассмотрели. Других детей она тоже любила, но для нее они всегда были как будто из второй лиги. Когда дочь Анна начала играть на пианино, ей запретили: Зиги к музыке был неспособен, и она ужасно «мешала» ему заниматься.
Пока все остальные делали домашнюю работу при свечах и вместе, у старшего сына была личная подвесная керосиновая лампа и отдельная комната. Все финансы более чем небогатой семьи концентрировались на нем одном — его выводили в свет, ему покупали дорогие книги, к его мнению прислушивались. Отец относился к мальчику с любовью, но без придыхания. Он привил сыну страсть к чтению, сидел с ним над учебниками, но мог и крикнуть: «Из этого парня ничего не выйдет! Амалия же не допускала никакой грубости по отношению к сыну. Стоит ли говорить, что мальчик был первым в классе и закончил гимназию с отличием, а потом — к восторгу родителей — стал врачом.
Former President Donald Trump remembered his mother-in-law in a statement on his social media platform Truth Social Tuesday night. She was an incredible woman, and will be missed far beyond words!
Мама оставалась если не центральным, то очень важным элементом бурной жизни всех детей. Каждое воскресенье на обеде в родительском доме собирались все, включая любимого старшего сына. Амалия каждый раз перед обедом переживала — выбегала на лестницу в волнении, что сына долго нет. Она нервничала, но знала, что Зиги всегда является последним, но ровно к 12 часам — и всегда с цветами. Малка прекрасно готовила и на столе стояли лучшие блюда, но, на удивление, у Зиги регулярно случалось несварение после таких семейных обедов. Он, умевший видеть в любом чихе сигналы психологической неустроенности, это обстоятельство малодушно игнорировал. Авторитет старшего сына в клане Фрейдов рос, а влияние мужа падало — пропорционально его немощи.
Осенью 1898 года Якоб Фрейд скончался от болезни, и Амалия сразу же официально передала бразды правления семьей сыну. Теперь папой-Фрейдом был он, и ни одно решение она —солидная дама под 60 — не принимала без его одобрения. На похоронах Якоба всплыло одно дикое семейное обстоятельство: вроде как их добрый отец и отличный семьянин состоял в совсем не родительской связи с одной из дочерей. После похорон отца Зигмунду стало плохо — развился невроз. Он оставил воспоминание: «Мне сложно сейчас. Смерть старика меня глубоко ранила. Его глубокая мудрость в сочетании с умением жить легко очень повлияли на меня.
Сейчас я чувствую, будто у меня отняли корни». Но даже при любви к отцу он всегда неосознанно с ним конкурировал. Вероятнее всего, в их тесном доме он часто становился невольным свидетелем супружеских отношений родителей. И каждый раз злился, понимая, что мама — его не до конца. Теперь уже взрослый Зиги погрузился в анализ своих снов и чувств. В письме своему другу Вильгельму Флиссу он признавался, что однажды испытал к матери интимное влечение, когда увидел ее обнаженной во время поездки в Вену. В итоге автономного психоанализа Фрейд осознал, что всегда хотел жениться на матери: «Я обнаружил на своем собственном примере влюбленность в мать и ревность к отцу.
И теперь рассматриваю это в качестве универсального явления раннего детства. И если это так, то мы можем понять чарующую силу царя Эдипа». Вряд ли Амалия читала откровенные и революционные работы сына, но если бы читала, то не особо бы поняла.
Зигмунд Фрейд с матерью Амалией и женой Мартой. 1905 г. https://fotostrana.ru/away?to=/sl/Qmm1
в немецкой речи ей так и не удалось скрыть сильный галицийский акцент. Амалия Фрейд, мать Зигмунда Фрейда. Зигмунд Фрейд в музее мадам Тюссо в Берлине.
amalia on Twitter
Мордвинова успела пообщаться с журналистами и рассказал им немного о своей жизни. Дочери Диана, Евангелина, Серафима и сын Герман. Они уже большие и вполне самостоятельные. Нянчить их не нужно, Вот и решила пожить для себя.
Trump did not disclose a cause of death, but Knavs had been sick for some time.
Former President Donald Trump remembered his mother-in-law in a statement on his social media platform Truth Social Tuesday night. She was an incredible woman, and will be missed far beyond words!
Когда в 1886 году Зигмунд женился на Марте, мама нисколько не возражала — жена женой, а материнский авторитет не обрежешь. Когда у них пошли дети, только обрадовалась — вот, будет кому нести дальше золотую фамилию ее гения. Взрослый Зигмунд продолжал любить маму безмерно. Выбрать сексуальный объект значит просто-напросто отыскать его вновь», — говорил он позже. Мама оставалась если не центральным, то очень важным элементом бурной жизни всех детей. Каждое воскресенье на обеде в родительском доме собирались все, включая любимого старшего сына. Амалия каждый раз перед обедом переживала — выбегала на лестницу в волнении, что сына долго нет. Она нервничала, но знала, что Зиги всегда является последним, но ровно к 12 часам — и всегда с цветами.
Малка прекрасно готовила и на столе стояли лучшие блюда, но, на удивление, у Зиги регулярно случалось несварение после таких семейных обедов. Он, умевший видеть в любом чихе сигналы психологической неустроенности, это обстоятельство малодушно игнорировал. Авторитет старшего сына в клане Фрейдов рос, а влияние мужа падало — пропорционально его немощи. Осенью 1898 года Якоб Фрейд скончался от болезни, и Амалия сразу же официально передала бразды правления семьей сыну. Теперь папой-Фрейдом был он, и ни одно решение она — солидная дама под 60 — не принимала без его одобрения. На похоронах Якоба всплыло одно дикое семейное обстоятельство: вроде как их добрый отец и отличный семьянин состоял в совсем не родительской связи с одной из дочерей. После похорон отца Зигмунду стало плохо — развился невроз. Он оставил воспоминание: «Мне сложно сейчас. Смерть старика меня глубоко ранила. Его глубокая мудрость в сочетании с умением жить легко очень повлияли на меня.
Сейчас я чувствую, будто у меня отняли корни». Но даже при любви к отцу он всегда неосознанно с ним конкурировал. Вероятнее всего, в их тесном доме он часто становился невольным свидетелем супружеских отношений родителей. И каждый раз злился, понимая, что мама — его не до конца. Теперь уже взрослый Зиги погрузился в анализ своих снов и чувств. В письме своему другу Вильгельму Флиссу он признавался, что однажды испытал к матери интимное влечение, когда увидел ее обнаженной во время поездки в Вену.
Но планы спутала война. Вместо музыкального поступил в медицинское училище, работал врачом. Только после войны Павел Кузьмич окончил училище имени Гнесиных, вернувшись в Горький, стал писать музыку к спектаклям местных театров. Его работы заметил и высоко оценил Арам Хачатурян и пригласил его в Москву. Аедоницкий быстро нашел себя и не был обделен работой: написал музыку более чем к 60 спектаклям и кинофильмам, стал известным песенником.