новости Тюмени. бизнес последние новости, сплетни шоу бизнеса, российские звезды, новости шоубизнеса. Людмила Улицкая — за Украину. Главные новости о персоне Людмила Улицкая на Будьте в курсе последних новостей: Министерство юстиции России обновило реестр иностранных агентов. Минюст внес в список иноагентов писательницу Людмилу Улицкую, а также кинорежиссера Илью Хржановского. Писательница Людмила Улицкая, находясь в Италии, в интервью каналу «112 Украина» заявила, что Россия, как и другие страны.
Людмила Улицкая* — за Украину
- Провокатор со стажем. Улицкая выступила в своём репертуаре: vlad1_74 — LiveJournal
- Регистрация
- Читайте также
- Людмила Улицкая: Самое важное предназначение человека — превращать свою жизнь в текст
- Семья и имущество Людмилы Улицкой
- Людмила Улицкая — последние и свежие новости сегодня и за 2024 год на | Известия
Мне стало неинтересно жить, а пандемия этот интерес вернула
Последние новости о персоне Людмила Улицкая новости онлайн, личная жизнь, сплетни, биография, события, факты, карьера, слухи, информация, фото, видео. Издательство АСТ приостановило выплаты по всем договорам писательнице Людмиле Улицкой после ее заявлений о переводе средств на Украину. Улицкая входила в короткий список Международной Букеровской премии и, если смотреть на ставки букмекеров, в последние 10 лет претендует и на Нобелевскую премию по литературе. О Крыме, феномене Зеленского и Путине: эксклюзивное интервью с Людмилой Улицкой (Обозреватель, Украина).
Казус писателя: На что будет жить Улицкая после того, как лишилась гонораров за поддержку Украины
Писатель Людмила Улицкая дала большое интервью в программе «Гордон» на украинском телеканале 112. Читайте последние новости на тему улицкая в ленте новостей на сайте Аргументы недели. Семейная летопись, разговоры о России и переоцененный роман «Мастер и Маргарита»: Людмила Улицкая в новой книге о том, что нас ждет завтра. Авторы прозы Людмила Улицкая, Владимир Сорокин и Виктор Ерофеев опровергли информацию о том, что они якобы причастны к финансированию ВФУ. новости Волгограда.
Курсы валюты:
- Читайте также:
- Людмила Улицкая: «Перебить друг друга – ума много не надо», Интервью
- Сценарии на коленке
- Людмила Улицкая - последние новости на сегодня, апрель 2024 | STARHIT
- Читайте также:
Журнал «ПАРТНЕР»
В интервью немецкому изданию писательница Людмила Улицкая рассказала о том, как оценивает протесты в России, чего, по ее мнению, боится Владимир Путин и является ли Алексей Навальный лучшей альтернативой ему. Улицкая призналась, что все ее гонорары идут на Украину. Улицкая входила в короткий список Международной Букеровской премии и, если смотреть на ставки букмекеров, в последние 10 лет претендует и на Нобелевскую премию по литературе. Людмила Улицкая — за Украину.
Казус Улицкой
Авторы прозы Людмила Улицкая, Владимир Сорокин и Виктор Ерофеев опровергли информацию о том, что они якобы причастны к финансированию ВФУ. личная жизнь сейчас, здоровье, карьера, семья и много других интересных фактов | STARHIT. Русофобские высказывания Людмилы Улицкой вызвали бурное осуждение в России, о чем с удивлением рассказала писатель 26 июня в интервью РБК – Самые лучшие и интересные антифишки по теме: Политика, животные, факты на развлекательном портале В одном из своих интервью Людмила Улицкая сказала о том, будто на 90 процентов забыла собственную жизнь.
Людмила Улицкая: «Перебить друг друга – ума много не надо»
Конференция прошла на высшем уровне. Узнали много нового в сфере АйТи технологий. Немного не хватило разнообразия алкоголя во время автопати, но это несущественно. В целом, всё супер " Добавлено: 27. У вас чудесный канал,я совсем недавно на вашем канале, но теперь каждый вечер после работы смотрю его с большим удовольствием и мне очень нравится ваш формат. Меня зовут Анжелика,живу в сибирском городе Красноярске.
И я думаю, что мои дети это достаточно хорошо ощущают. И всем того желаю: безумно важно знать, откуда мы. Сегодняшний настойчивый патриотизм, переведенный в частную зону, в область твоей личной жизни, твоей семьи, дома, дерева, которое возле твоего дома, твоей школьной учительницы, твоего двора, — я считаю, это и есть любовь к родине.
Когда физически ощущаешь, что ты весь «построен» из атомов и молекул того места, где ты живешь. Ты из этой земли произрастаешь! Мы едим этот огурец, который вырос на этой земле, и он в нас живет. Так что с памятью у меня такие отношения, я бы даже сказала, что углубляющиеся с годами, потому что эта тема меня совершенно не перестает занимать и волновать, я с этим постоянно не то что работаю — живу. О языке нового века. Буквально неделю назад я получила на рецензию две работы и отказалась их рецензировать. Потому что один текст показался мне очень слабым, а второй — очень сложным. Оказалось, что сегодняшнюю жизнь 18-летнего человека я плохо понимаю.
Мы все — и мы, и они — сейчас находимся на таком цивилизационном рубеже, когда меняется психология, привычки, все установки. Нет вещей, которые сегодня не переживали бы колоссального понятийного кризиса. Прежде чем говорить о чем бы то ни было серьезном, мы с вами должны определить — что мы понимаем под этим. Что мы понимаем под словом «семья», «любовь», «творчество». Слова надо заново определять. Поэтому эти совсем новые авторы мне не всегда бывают понятны. Мне не всегда бывает понятен их язык, потому что он тоже очень сильно меняется. Я совершенно не настаиваю на том, чтобы нам вернуться к языку Пушкина — это невозможно.
Но себя я чувствую человеком XX века. Сегодняшняя молодежь говорит и пишет другим языком. Поэтому то, что редактор десять лет тому назад исправил бы как невозможное, сегодня оказывается уже возможным, что нельзя не учитывать. Поэтому я очень осторожно отношусь к своему собственному мнению. Скажем, в этом смысле мне стихи понятнее, потому что у них есть та степень языковой условности, которой нет у прозы. Проза должна быть понятнее. Поэзия позволяет передавать какие-то более сложные, более интуитивно чувственные вещи. Поэтому, как ни смешно, сегодняшняя поэзия мне ближе сегодняшней прозы.
Об общественных изменениях сегодня. С одной стороны, меня очень радуют некоторые процессы, которые я наблюдаю. В России с незапамятных времен не было такого волонтерского и благотворительного движения, как сейчас. Последние 10 лет среди моих подруг нет никого, кто не ходил бы куда-то в больницу, не давал бы деньги на благотворительные нужды и лично не участвовал бы в этом общественном процессе. И это произошло за последние десять лет, раньше такого не было. Это то, что хорошо. А плохо — мои отношения с властью, не с данной конкретной властью, а вообще. Государство — это служебный механизм для общества.
Для этого оно придумано, простите, Платоном. Потому что государство — механизм управления, который нужен для управления нашими налогами, распределения их по нуждам, это его прямая обязанность. Смысл государства как инструмента — обслуживать общество. Нельзя обслуживать общество, если ты не хочешь его слышать.
Людмила Улицкая: Вот это самое. Я, по-видимому, человек минималистический. Я прекрасно понимаю, что такое проза, что такое поэзия.
Сама я существую в этом промежуточном пространстве. Я начала писать очень рано. Начала со стихов, но стихи я почти никогда не публикую. Для меня существует расстояние между стихотворной речью и прозой. Когда я говорю «непроза», это значит, наверное, что я немножко поэтического материала и поэтической музыки всё-таки впускаю в то, что я публикую. Не совсем проза. Максим Морозов: «Бумажный театр» — это сохранение памяти, причём памяти не только культурной.
Давайте перекинем мостик от вашего произведения к тому, что происходит в стране. Ликвидация «Мемориала», признанного иностранным агентом. Как вы считаете, чем это было обусловлено и ситуативно, и стратегически? Людмила Улицкая: Я думаю, что это чудовищная ошибка руководителей, которые это допустили. Они навлекли на себя суд истории. История им этого не простит. Те, кто запретили, навеки вписали себя в чёрную страницу истории: туда, где сидят запретители, расстрельщики и прочая социальная нечисть, которой в нашей стране всегда было достаточно.
Это безумный поступок, который не поддаётся никакому рациональному объяснению. В течение многих лет я веду конкурс школьных сочинений «Человек в истории». Тысячи детей по всей стране пишут сочинения по истории своей семьи или своей школы, или дома, который стоит рядом. Это безумно важное и интересное мероприятие. Что мы говорим о патриотизме? Это сегодня очень сложное слово, немного нелепо его произносить, слишком много на него налипло мусора. Дело в том, что человек, который пишет об истории своей семьи, своего дома, своей школы, автоматически оказывается человеком этой среды и Родины.
С моей точки зрения, это самая большая культурная и просветительская и очень полезная для государства работа, потому что человек, который знает про свою историю, знает, что его бабушки и дедушки делали для страны и что она делала для него — это чрезвычайно важно, чтобы вырастить осознанного человека. Чем был интересен советский человек? Максим Морозов: Homo soveticus. Людмила Улицкая: Да. Это вообще явление очень интересное, это одна из немногих задач советской власти, которая реализовалась: советский человек был создан. Более того, он существует и, думаю, что сильно пережил советскую власть. Какие у него специфические черты?
Советский человек ориентируется на середину. Он знает, что не надо высовываться, что лучше быть в середине толпы, а не в начале и в конце. Максим Морозов: Так безопаснее. Людмила Улицкая: Совершенно верно. Спрятаться среди толпы — это был условный рефлекс советского человека. Даже когда люди ходили на демонстрации большими колоннами на Первое мая, большинство людей старалось не нести плакаты, а просто стоять в середине этой колонны, а плакат обычно нёс какой-нибудь очень активный молодой человек или партийный руководитель. Максим Морозов: Почему сейчас происходит война с историей?
Неужели история так опасна? Людмила Улицкая: Мне трудно об этом сказать, потому что я не очень это чувствую. Я всю свою жизнь создавала для себя довольно личное пространство. Я очень мало работала на службе. Всего, по-моему, два года честно ходила на службу с девяти до пяти когда закончила школу и работала лаборантом , а вся моя последующая работа, аспирантура, стажировка — это была работа, не связанная с обязаловкой снятия номерка. Вы, наверное, не знаете, что это такое, но в прежнее время люди, входя на работу, вешали номерок на специальной доске. Максим Морозов: Что называется — «по ключам».
И, уходя, переворачивали ещё раз. Я так практически никогда не жила. Это не значит, что я не любила работать или мало работала. Я много работала. Работа фрилансера, человека, который на своих хлебах, на самом деле гораздо более ответственная, чем работа человека, который на восемь часов приходит на работу, и не важно, как он работает — потому что свою зарплату он всё равно получал.
Всякое и любое государство, а не только наше. Писатель, о чем бы ни писал, помещает своих героев в определенное историческое время. Разве «Жизнь Арсеньева» Ивана Бунина не больше рассказывает нам о предреволюционной истории, чем глава учебника?
А уж про «Войну и мир» просто упоминать неприлично: это и есть подлинный документ времени с точки зрения человека. Замечу, что историки — современники Толстого предъявили ему огромный список ошибок и погрешностей против исторической науки… Я бы не стал говорить, что Украина как-то особенно расколола нашу интеллигенцию, она расколота давно, но все же — есть какое-то безусловное деление на две партии. Про одну все понятно, она лояльна к Путину и с теми или иными оговорками одобряет все, что он делает. Но вы принадлежите к другой, и хочу спросить про нее. В течение этих полутора лет были ли у вас сомнения по поводу нашего либерального мейнстрима? Вот какие-то совсем прямолинейные вещи — например, Крым. Считаете ли вы, что ситуация с ним описывается какой-то простой формулой вроде «это безусловно украинская земля, Россия ее оккупировала и аннексировала, Крым должен быть возвращен Украине». Или Донбасс: «Сепаратизм — это терроризм, он должен быть подавлен любыми способами, включая военные, украинские власти были правы, начав АТО, территориальная целостность Украины — абсолютная ценность».
Согласны ли вы с такими утверждениями? Если да, то почему, если нет, то как их можно отредактировать, чтобы они звучали корректно? Расколотость интеллигенции — это естественно. Каждый думающий человек думает по-своему, поэтому сколько интеллигентов, столько точек зрения. Отсюда и неспособность договориться. Лично я не принадлежу ни к какой партии. Ужасно удобно принадлежать к партии, потому что ты автоматически оказываешься в среде «большинства», даже такого, которое не является большинством в абсолютном смысле. Люди, которые считают, что Крым «безусловно украинская земля», так же далеки от меня, как люди, которые считают, что Крым «безусловно русская земля».
Крым — это Крым. Сестры моей бабушки жили в Феодосии. В детстве я гуляла по развалинам Генуэзской крепости. А как раз вчера я гуляла по Генуе, которая когда-то владела прибрежным Крымом. Еще на моей памяти жили в Феодосии женовезы, потомки генуэзцев, владевших когда-то Феодосией. Но я никогда не слышала от современных генуэзцев ни слова о том, что исторически Крым — владение Генуэзской республики. Через Крым, кусочек дальнего Средиземноморья, пролегала цивилизационная дорога, и, как любая такая дорога, она была и военной. Ничего нового в истории не происходит.
Меняются правительства — в данном случае одно другого не лучше, что украинское, что российское,— Крымская земля при любом правлении неустроенная, с нехваткой воды, с разоренным сельским хозяйством, о промышленности вообще ни слова. Захват Крыма — а был, несомненно, захват — произвели незаконно, но бескровно, за последнее спасибо. С управлением, насколько я знаю, стало еще хуже. Может, стало и лучше, просто у меня информации не хватает? Снова проблемы с татарским населением, которое, замечу, имеет полные права на проживание в Крыму, поскольку и татарское государство существовало на этой территории. Политические лозунги, которые вы упоминаете, отражают интересы того или иного государства. Что же касается населения Крыма и самой его земли, которую я полюбила с детства, ни одно из существующих правительств не может сегодня обеспечить процветания этой земли. Кто сможет — не знаю.
Идеи самоуправления, столь модные в России в конце XIX века, мне лично очень симпатичны, но вряд ли их реализация в наших условиях возможна. Сказать — почему? Потому что со времени Октябрьской революции по сей день шел грандиозный процесс деморализации населения. Помните замечательный разговор Авраама с Ангелом: сколько должно быть праведников, чтобы устоял город? Шла долгая торговля, но в конце концов праведников не нашлось в нужном количестве, Содом и Гоморра были сожжены небесным огнем. Донецк и Луганск горят, а какую идею выкинули люди, жаждущие власти, не так уж важно. Есть о чем подумать. Я вспоминаю в связи с этой историей крымского праведника Максимилиана Волошина.
Он был один. Было бы таких десять, страна, может, и устояла бы. Кажется, сегодня нет ни одного. Смогла ли, по-вашему, советская интеллигенция в России в постсоветские годы стать национальной? Если да, то в чем это выражается? Если нет, то нормально ли это? Почему, если сравнивать нас с той же Украиной, между нашими интеллигенциями такая разница — украинский интеллигент может сказать «Слава Украине», российский не скажет «Слава России» а «Слава Украине» скажет? Почему украинский интеллигент повесит у себя дома украинский флаг, а наш российский не повесит?
Даже на Болотной было очень мало российских флагов. Считаете ли вы это проблемой? Если нет, то почему, если да, то что с ней делать. Мы живем во времена тотального кризиса, но на поверхности — кризис экономический. Более глубокий — понятийный.
Людмила Улицкая: О блокадниках, феномене советского человека и русском космизме
| Людмила Улицкая в разговоре с пранкерами оскорбила российских добровольцев на СВО | Главные новости о персоне Людмила Улицкая на Будьте в курсе последних новостей: Министерство юстиции России обновило реестр иностранных агентов. Минюст внес в список иноагентов писательницу Людмилу Улицкую, а также кинорежиссера Илью Хржановского. |
| «Культура, которую можно запретить, ничего не стоит» — Журнальный зал | Единственным мотивом добровольно участвовать в спецоперации могло стать отсутствие работы, заявила писательница Людмила Улицкая. |
| Telegram: Contact @tsargradtv | Писательница Улицкая в разговоре с пранкерами оправдала теракты Киева в России. |
| Казус Улицкой | О сервисе Прессе Авторские права Связаться с нами Авторам Рекламодателям Разработчикам Условия использования Конфиденциальность Правила и безопасность Как работает YouTube Тестирование новых функций. |
Людмила Улицкая: О блокадниках, феномене советского человека и русском космизме
Она[Дарья Дугина] молодая женщина, могла бы жить. Но её установка и точка зрения, и поддержка ее отца, она, конечно, вызывает только недоумение и горечь. Они были идейными людьми, они служили своей идее, они за неё заплатили жизни. В каком-то смысле это жертвы идеи. Значит, идеи мне не нравятся, но они последовательные люди — несут ответственность и за свою идею, и за свою жизнь». В магазинах продают их запечатанными в пакеты прозрачные, но пока что продают. Нет таких людей, которым война бы эта нравилась, в моем окружении нет точно! Улицкая заявила, что война должна помочь Украине отделиться от «московской Руси» «Я думаю, что эта война поможет Украине как государству, определиться, встать на ноги, найти свое место в европейском сообществе, и стать от России гораздо более независимой, чем это предполагала вся предшествующая история. И большая часть истории Украины все-таки связана с тем, что она была под властью то поляков, то литовцев, то еще каких-то других государств. А сегодня Украина сможет стать полноценным самостоятельным национальным государством.
Я думаю, что настало для этого время - самое время! Она также заявила, что Украине давно пора проложить с Россией не только государственные, но и культурные границы: «Американцы, по-моему, не собираются уменьшать помощь Украине, насколько я поняла, отваливают какие-то миллиарды. В любом случае я надеюсь, что Украине удастся себя отстоять, и наконец, совершится исторический факт созидания национального украинского государства, на украинской земле, с украинским народом, с украинским языком, и с украинской культурой.
По-видимому, таким маленьким национальным образованиям казалось это привлекательным. Сейчас многие хотят независимости. Я думаю, что затрепещет в следующий раз Казань, татары чувствуют себя обиженными и этого можно ожидать. Совсем не хочу быть пророком и не хочу, чтобы проливалась кровь, но зреют какие-то новые ситуации… — По поводу империй, они ведь все распались, Британия тоже была империей… — Имперский мир закончился. Вот Китай — торговая империя, он ни с кем не воюет, он завоевывает страны с помощью дешевых товаров. Сказать, что это мне нравится — я не могу, но что делать — это тоже реалии мира. Китай совершил колоссальный рывок.
Сто лет назад чашка риса была счастливым обедом для китайца, а сегодня, смотрите, китайские туристы заполонили весь мир. Это значит, что они разбогатели. Это значит, что, несмотря на эту жесткую идеологию, которую они исповедуют, они живут лучше. И Россия стала лучше жить. Чтобы купить два десятка яиц, дедушка брал меня с собой в магазин, и мы с ним стояли в очереди с номерками, написанными на руках чернильным карандашом. Помню, как первый раз из Америки, вначале 90-х, я привезла две сумки продуктов. Сегодня я не вожу из Америки продукты, только сыр, который благодаря идиотизму наших властей попал под санкции. Хотя эти санкции научили нас делать мягкие сыры, а вот твердые пока не получаются. Вот такая жизнь. Но все-таки сейчас в России ожило гражданское общество, такого 15 лет тому назад не было.
Имею в виду волонтерские движения. Все мои подруги и друзья принимают участие в волонтерском движении, и я тоже. А это значит, что те проблемы, которые не хочет брать на себя государство, берет на себя общество. Это очень хороший сигнал. Поэтому я лично концентрирую свое внимание на этой стороне жизни, а не на том, какие бредовые законы пишет наша Госдума. Разве нет? Их практически не было. Я два или три года работала на государство, еще не будучи писателем. И до сегодняшнего дня я не получала от государства никаких наград, ни копейки денег, никаких, так сказать, пряников и конфет. И если бы оно захотело что-то дать, я бы вряд ли это приняла.
Боюсь быть в долгу.
Большой настоящий ученый. Это была генетика человека, совершенно основанная не на лысенковских принципах, а на подлинной генетике. И это было потрясающе интересно. И вот эта фигура учителя бесконечно важна. И вот эта ситуация обучения через компьютер, с одной стороны, конечно, не хороша, а с другой стороны, ты можешь включить и послушать лекцию первоклассного учителя, до которого живьем не добежишь. Он может быть в другой стране, в другом пространстве.
Более того, его может уже не быть не свете. Поэтому очень меняется система образования. Это хваленые первые немецкие университеты, где училась вся русская элита культурная. Это был Геттинген и несколько классических университетов. Сегодня это меняется. И меняется по той причине, что сегодня широко образованных людей очень мало. Они не очень нужны.
Сегодня нужны специалисты, которые для того, чтобы достичь успеха в своей профессии, должны десять лет грызть узкую маленькую отдельную науку. Мардан: - Людмила Евгеньевна, мы начали говорить о дистанционном образовании, что это будущее, но вы тут же вспомнили о своем учителе университетском. Представьте себе, что вы с ним общаетесь по скайпу, через экран. Это было бы то же самое или нет? Улицкая: - Знаете, думаю, что все-таки нет. Очень хорошо, когда такая возможность есть. Потому что по скайпу он может общаться с сотнями людей, а персонально — с единицами.
Поэтому такая ситуация имеет и свои плюсы, и свои минусы. Личное общение с древних времен это чрезвычайно важная вещь. Дело в том, что познание есть некоторая такая, я бы сказала, магическая сила. Потому что так, как жрец передает свои знания и силы через прикосновение, через передачу, точно так же и хороший педагог своим обликом, своим дарованием, вот этим личным общением тоже дает что-то, что совершенно ускользает, когда ты читаешь книжку этого же автора. Это очень большое значение имеет — личное общение. Мардан: - А вас не пугает, что мы можем вернуться опять к этому древнему жречеству, когда крайне ограниченный круг людей получит возможность получать образование вот так, в физическом контакте, в маленьких 2-3-10 университетах, а всем остальным будет предложена именно цифровая удаленка? Такое будущее может быть?
Улицкая: - Здесь есть о чем подумать. Я думаю, что скорее будет некая такая иерархическая лестница. На начальных стадиях будет такое более технизированное обучение, а те, которые удачно, успешно проходят эти стадии, наиболее из них одаренные и талантливые, в конце концов, выйдут на тот уровень, при котором их примет в своей лаборатории замечательный, удающийся ученый и возьмет их в число своих непосредственных учеников. Думаю, что это один из вариантов, одна из версий, причем, вполне уже реализующаяся. Мардан: - То есть классический диплом о высшем образовании, этот советский фетиш, он может окончательно утратить свое значение? Улицкая: - Я не думаю, что он окончательно утратит свое значение, но будут какие-то вещи, кроме этого. Вот диплом — это как входной билет, как трамвайный билет в эту самую ситуацию, когда человек занимается профессией.
Профессией не служебной, не водопроводчик, который тоже нам нужен в мире, и электрик, и все те люди, которые работают в сфере обслуживания, и которых делается все больше и больше. Я сейчас говорю о тех людях, которые находятся на острие науки, техники, которые изобретают и меняют жизнь завтрашнего дня. Вот там все-таки, согласитесь, образование этих людей и образование человека, который обеспечивает нам повседневность, это все-таки разное образование. Мардан: - Вы упомянули сантехника. Мне пришел в голову такой образ. То есть люди интеллектуального труда в большой части могут оказаться именно на удаленке, общаясь посредством интернета, компьютеров, а вот эти сантехники, у них и останется роскошь живого человеческого общения. То есть они окажутся в более привилегированном положении, чем мы с вами, например.
Улицкая: - Знаете, поскольку я нахожусь в большой дружбе с обслугой того дома, скажем, в котором я сама живу, поэтому сантехник, который ко мне приходит, получает ту же часть печенья, которую получают мои друзья. Я с ними дружу, и среди этих людей есть люди яркие, талантливые, интересные. И это их выбор отчасти, а отчасти движение судьбы. Понимаете, мы все начинаем с разных начальных точек. Один человек родился в семье образованных папы и мамы, докторов наук, и ему гораздо проще проделать этот путь к науке, к технике, к самым передовым рубежам. А другой человек родился в деревне, в маленьком городе, родители его — рабочие на заводе, и ему гораздо труднее совершить этот путь. Но таких людей я тоже знаю.
Когда я училась в университете, то там была пара потрясающе талантливых мальчиков, которые были именно из глубинки, из провинции. Просто талант был большой. Один из них, кстати говоря, стал потом директором института. Писатель — это профессия, это призвание, это общественная функция? Какое место писатель должен занять в этом новом страшном цифровом мире? Улицкая: - Знаете, этот вопрос для меня очень сложный и немножко смешной. Дело в том, что когда меня называли писателем первые 20 лет, я ухмылялась.
Потом я уже привыкла. Когда я была совсем молодой, то я думала: вот сейчас я побуду генетиком, потом я побуду писателем, а потом будет еще что-то третье. Мне хотелось еще выйти из этого. Просто каждый человек проходит разные стадии своей жизни. Я не уверена в сегодняшнем дне, что выбор профессии — это нечто окончательное, что на всю жизнь определяет занятие человека. Я думаю, что это было бы прекрасно, и есть такие счастливые люди, которые в своей жизни успели позаниматься разным. Это очень хорошая тема для размышления — а чем бы еще я мог позаниматься.
Мардан: - А вот чем бы вы еще хотели позаниматься? Улицкая: - Знаете, я вам должна признаться, что я рисую. Муж надо мной смеется, очень меня поощряет. У меня муж очень хороший художник. Может быть, я от зависти немножко начала… Десятилетиями преодолевая робость, сейчас я немножечко порисовываю. С большим удовольствием. Мардан: - А вы уроки в YouTube смотрите по живописи или нет?
Улицкая: - Нет, не смотрю. У меня дома такой учитель. У меня на стенке висят такие работы, что достаточно посмотреть просто. Вообще круг моих друзей это в основном художники, не писатели. Поэтому я довольно пристально и внимательно смотрела всегда на то, что делают мои друзья, и, конечно, я не совсем необразованный человек в этой области. Что делает более страшным это занятие, а не более легким. Мардан: - Я надеюсь, что через несколько лет, когда мы будем снова у вас брать интервью, у меня будет возможность сказать, что с нами надеюсь, не по скайпу, а физически Людмила Улицкая, художник и дальше, через запятую , писатель.
Улицкая: - Хорошо бы. Я бы приветствовала. Мардан: - Людмила Евгеньевна, хорошо, писатель, художник, общественный деятель, политик. Писатель должен подобную роль играть в обществе или нет? Улицкая: - Думаю, что писатель это чрезвычайно разнообразное явление. Есть писатели, которые определяли интеллектуальное направление целых поколений. Есть писатели изысканные, которые имели огромное значение, но для отдельно взятых людей, для отдельно взятых областей культуры.
Здесь довольно разнообразно. Мы же не можем сравнивать, допустим, Льва Толстого и писателя Лажечникова. Тем не менее, и тот и другой были очень известны в свое время и влияли очень сильно на культурный баланс поколения. Надсон был на слуху, один из самых знаменитых поэтов. Кто сейчас знает Надсона? Это такие вещи, которые меняются во времени. И бывает чрезвычайно интересно, когда писатель, которого два века не читали, вдруг оказывается чрезвычайно важным, его открывают заново.
Такие случаи мы тоже знаем. Ну, живая жизнь, она нам много чего предлагает разнообразного, и это большое счастье на самом деле. Мардан: - А у вас внутри хотя бы маленький революционер есть, который хочет изменить действительность, настоящее и будущее? Вы ведь довольно часто и много комментируете какие-то происходящие политические события, не стесняетесь своего взгляда. Улицкая: - Когда мне задают прямые вопросы, я на них честно отвечаю, безусловно, я никогда не вру. Есть многие вопросы, на которые я не могу ответить. Тогда я так же честно говорю: «Я не знаю».
Судя по всему, она не оправдала чаяний рано умершей матери, мечтавшей, чтобы дочь стала доктором наук. В вуз и тот поступила не с первого раза враги подосрали, ага. На работе едва ли продержалась два года, а неспособность ужиться с коллективом преподносила как собственную исключительность. К тому времени относится любопытный эпизод. Все знают, что Улицкая болела раком, и ее успешно вылечили за рубежом. Но мало кому известно, что в первый раз коварную опухоль у писательницы нашли примерно в 20 лет. И лечили ее так нелюбимые советские врачи, обеспечив на полвека отсутствие рецидивов. Развелась с двумя мужьями, осталась с двумя сыновьями.
Безработная Люся получала алименты размером с инженерную зарплату. Так потихоньку, через знакомых и друзей приобщилась к литературной халтурке. Писала сценарии для игр в пионерлагерях, рецензии на спектакли, три года проработала завлитом в еврейском театре. Без всяких учителей, освоив драматургическое искусство на коленке, Люся намонстрячилась писать пьесы. Когда старая культура развалилась, а новая не была создана, в образовавшийся разлом хлынули нечистоты, среди которых оказалось и творчество Улицкой. Впервые советская публика узнала о ней в 1990-м, когда по сценарию Людмилы Евгеньевны режиссер Грамматиков снял фильм «Сестрички Либерти». До этого он делал хорошее детское кино: «Усатый нянь», «Шла собака по роялю», «Мио, мой Мио». А в перестройку взялся за чернуху и преуспел.
Главные героини «Сестричек…» - похожие как две капли воды похабные пэтэушницы, которым фотограф-эстет Серж предлагает позировать в одеждах начала XX века. Девки так рады, что готовы переспать с пленочником в ту же минуту. Однако Серж предпочитает юных мальчиков. Суицид, педофилия, деревенская магия и удушение котенка - все заботливо подано зрителю в этом «шедевре», где просвета нет. Успех подкрепила вышедшая в журнале «Новый мир» повесть «Сонечка», а затем - мощный иностранный заход. Улицкую признали на Западе. Ее первый сборник рассказов «Бедные люди» напечатали во Франции. Наверное, это и предопределило все следующее.
Критики не приемлет, иронии не понимает. Оптимальное амплуа - быть тамадой на свадьбе врага. Там она желает молодоженам не размножаться и поет «Как отвратительны в России вечера».
«На помойку!» Народ возмущен Сорокиным и Улицкой за денежную поддержку ВСУ
В этом смысле, конечно, мы зависим от того, что в нас вложено. В каком-то смысле судьба записана у нас в генетике. Другое дело, что мы меняемся и можем осмысливать себя. Так что судьба — это не с неба поданная запись, это запись, в создании которой принимаем участие и мы, носители этой судьбы. Отвечая девочке, подведу итог: давай считать, что судьба существует, это дорожная карта, и мы можем немного ее менять.
В пандемию мы оказались в неизвестном Сейчас будет вопрос, который очень долго ждал своего часа. Некоторые вопросы дозревают, дожидаются нужного времени. Каждое утро у меня было ощущение, что я просыпаюсь в сон. Как вы определите, где мы оказались?
Должна вам сказать, что обычно я каждое утро просыпаюсь с ощущением "дня сурка". Дело в том, что я человек планирующий. Я встаю утром, а у меня уже лежит бумажка на компьютере со списком того, что я должна делать. Теперь у меня этой бумажки нет.
Я не знаю, что мне преподнесет сегодняшний день. Планирование, в котором мы живем всю жизнь, как будто закончилось. Потому что ситуация, в которую мы сегодня поставлены, совершенно небывалая. Как я недавно прочитала в одной умной книжке, "все известное кончилось".
Мы живем в зоне неизвестного. Мы не знаем, заболеем ли мы завтра, выживем ли мы. Мы не знаем, кончится ли когда-нибудь эта столь странная, неопределенная и единственная в мире ситуация. Такого, как мы переживаем сейчас, не было никогда.
Мир стал такой маленький, что все человечество разом оказалось перед одной и той же проблемой. Даже когда были грандиозные войны, люди разделялись как минимум на два лагеря: за и против. Сегодня перед каждым человеком стоит одна и та же задача. Мы все надеемся выжить.
Все известное закончилось, мы оказались в зоне неизвестного, и это дико интересно. Год тому назад мне стало неинтересно жить. Я думала, что все большие книжки я написала, писать мне больше не о чем, все стабилизировалось, кто умер, тот уже умер, следующая очередь моя. Я готова.
Эта история с эпидемией вернула меня к острому интересу — что будет потом. Как изменится мир, как изменится человек. Я об этом думаю. Не одна — об этом весь мир думает.
Но никаких однозначных решений, никаких рецептов здесь просто быть не может. Что произойдет в мире после этой истории с Великим карантином? Что поменяется? Я сделаю один малозначительный прогноз: после того как все это кончится, мир станет жить экономнее.
Мы живем в чрезвычайной роскоши, у нас колоссальные потребности. Я имею в виду ту цивилизованную часть иудео-христианского мира, к которой мы принадлежим. Индия, Африка, Китай — у них всегда были другие цивилизационные проблемы. Поэтому в первую очередь сократится уровень потребления.
В этой зоне должен произойти какой-то сдвиг сознания. Это позитивный прогноз. И вторая вещь: мы станем сдержаннее в тактильности, именно напуганные тем, что можно заразить другого, заразиться самому. Рукопожатие, объятие для человека — это определенный язык, причем очень древний.
Он дополняет тот язык, которым мы пользуемся обычно.
Вот у них история вытекает из семейных отношений с большой прозрачностью. Для России такое практически невозможно — огромная смесь племен, укладов.
Какая может быть национальная история с семейной точки зрения? Сто разных историй! Вот у Фазиля Искандера одна история, у молодой писательницы Гузель Яхиной другая история.
История, которую вы найдете в романе «Лестница Якова», третья. Это разные национальные истории в рамках огромной империи. Кроме того, у государства тоже не одна точка зрения.
Оно либо нанимает историков, которые каждый раз пишут «новую» историю с точки зрения сегодняшней политики, либо использует труды профессиональных историков в той мере, в которой они совпадают с точкой зрения государства в данный момент. Литература в этом отношении более точный градусник для измерения исторических процессов. И читать гораздо увлекательнее.
Мне — поколенчески — государственная точка зрения всегда представлялась заведомо неприемлемой. По той причине, что государство находится с частным человеком в непримиримой конфронтации. Всякое и любое государство, а не только наше.
Писатель, о чем бы ни писал, помещает своих героев в определенное историческое время. Разве «Жизнь Арсеньева» Ивана Бунина не больше рассказывает нам о предреволюционной истории, чем глава учебника? А уж про «Войну и мир» просто упоминать неприлично: это и есть подлинный документ времени с точки зрения человека.
Замечу, что историки — современники Толстого предъявили ему огромный список ошибок и погрешностей против исторической науки… Я бы не стал говорить, что Украина как-то особенно расколола нашу интеллигенцию, она расколота давно, но все же — есть какое-то безусловное деление на две партии. Про одну все понятно, она лояльна к Путину и с теми или иными оговорками одобряет все, что он делает. Но вы принадлежите к другой, и хочу спросить про нее.
В течение этих полутора лет были ли у вас сомнения по поводу нашего либерального мейнстрима? Вот какие-то совсем прямолинейные вещи — например, Крым. Считаете ли вы, что ситуация с ним описывается какой-то простой формулой вроде «это безусловно украинская земля, Россия ее оккупировала и аннексировала, Крым должен быть возвращен Украине».
Или Донбасс: «Сепаратизм — это терроризм, он должен быть подавлен любыми способами, включая военные, украинские власти были правы, начав АТО, территориальная целостность Украины — абсолютная ценность». Согласны ли вы с такими утверждениями? Если да, то почему, если нет, то как их можно отредактировать, чтобы они звучали корректно?
Расколотость интеллигенции — это естественно. Каждый думающий человек думает по-своему, поэтому сколько интеллигентов, столько точек зрения. Отсюда и неспособность договориться.
Лично я не принадлежу ни к какой партии. Ужасно удобно принадлежать к партии, потому что ты автоматически оказываешься в среде «большинства», даже такого, которое не является большинством в абсолютном смысле. Люди, которые считают, что Крым «безусловно украинская земля», так же далеки от меня, как люди, которые считают, что Крым «безусловно русская земля».
Крым — это Крым. Сестры моей бабушки жили в Феодосии. В детстве я гуляла по развалинам Генуэзской крепости.
А как раз вчера я гуляла по Генуе, которая когда-то владела прибрежным Крымом. Еще на моей памяти жили в Феодосии женовезы, потомки генуэзцев, владевших когда-то Феодосией. Но я никогда не слышала от современных генуэзцев ни слова о том, что исторически Крым — владение Генуэзской республики.
Через Крым, кусочек дальнего Средиземноморья, пролегала цивилизационная дорога, и, как любая такая дорога, она была и военной. Ничего нового в истории не происходит. Меняются правительства — в данном случае одно другого не лучше, что украинское, что российское,— Крымская земля при любом правлении неустроенная, с нехваткой воды, с разоренным сельским хозяйством, о промышленности вообще ни слова.
Захват Крыма — а был, несомненно, захват — произвели незаконно, но бескровно, за последнее спасибо. С управлением, насколько я знаю, стало еще хуже. Может, стало и лучше, просто у меня информации не хватает?
Снова проблемы с татарским населением, которое, замечу, имеет полные права на проживание в Крыму, поскольку и татарское государство существовало на этой территории. Политические лозунги, которые вы упоминаете, отражают интересы того или иного государства. Что же касается населения Крыма и самой его земли, которую я полюбила с детства, ни одно из существующих правительств не может сегодня обеспечить процветания этой земли.
Кто сможет — не знаю. Идеи самоуправления, столь модные в России в конце XIX века, мне лично очень симпатичны, но вряд ли их реализация в наших условиях возможна. Сказать — почему?
Потому что со времени Октябрьской революции по сей день шел грандиозный процесс деморализации населения. Помните замечательный разговор Авраама с Ангелом: сколько должно быть праведников, чтобы устоял город? Шла долгая торговля, но в конце концов праведников не нашлось в нужном количестве, Содом и Гоморра были сожжены небесным огнем.
Донецк и Луганск горят, а какую идею выкинули люди, жаждущие власти, не так уж важно. Есть о чем подумать. Я вспоминаю в связи с этой историей крымского праведника Максимилиана Волошина.
По ее мнению, варварское отношение к Крыму «было проявлено советскими, украинскими и российскими властями, и татарами тоже». Поделились писательница и своим видением ситуации на Донбассе. Отвечая журналистке, которая спросила, удивила ли ее «агрессия России на Украине», Улицкая заявила, что «агрессия» России предсказуема: «Нет, абсолютно не удивила, потому что так сегодня устроено российское государство». Улицкая ответила утвердительно, пояснив, что во главе России стоит человек, «воспитанный в рамках самой кошмарной организации, которая есть», и ничего иного ждать не приходится. Мне не нравится та политическая линия, которую он реализует», — заявила Улицкая, рассуждая о президенте Владимире Путине. Также Улицкая уверена, что власть обязательно будет стрелять в протестующих, когда их станет очень много: «Знаете, это уже было в 1905 году в России.
Я очень бережно отношусь к еде, возможно, с тех пор. Я поняла, что есть люди, для которых еда — это вопрос выживания, а не удовольствия или ежедневного процесса — съел и побежал. Максим Морозов: Людмила Евгеньевна, расскажите, пожалуйста, о чём рассказывали ваши родственники, пережившие блокаду? Людмила Улицкая: Самое ужасная история — это не история моих родственников, это история моего коллеги, у которого был брат, который умер во время блокады, а похоронить его не могли.
Его выставили в форточку и замёрзший трупик трёхмесячного ребёнка несколько месяцев лежал за форточкой. Эту историю мне рассказали очень давно, и она у меня из головы уже никогда не выйдет. Ещё у нас была родственная семья, которая пережила блокаду. Они никогда об этом не говорили, как люди, которые воевали, никогда не говорят о фронте. Также и блокадники, как мне кажется, очень неохотно говорили о переживаниях, которые были связаны с тем временем. Я знала несколько человек, которые пережили блокаду. Для них это была практически табуированная тема. Максим Морозов: Перейдём к книге. Вы презентуете книгу «Бумажный театр» с провокативным подзаголовком «непроза». Если это не проза, то как вы определяете литературную форму?
И почему решили написать, что это «непроза»? Людмила Улицкая: Я, наверное, всю свою жизнь освобождаюсь от определённого рода формул, клише и правил. Я прекрасно помню день смерти Сталина. Мне было десять лет. Все рыдали. Нас собрали в школе числа седьмого. Все рыдают, а мне совершенно не хочется плакать. Было ощущение того, что я не хочу поддаваться общему настроению, что я плакать сегодня не хочу. Я ничего не знала, даже то, что оба моих деда сидели. В моём сознании это не вязалось со Сталиным.
Мне было десять лет и в семье, как вы понимаете, об этом не говорили. Но у меня есть ощущение, что массовую реакцию толпы надо проверять. Поэтому восторг Первомая, пасхальные радости — надо проверить: а тебе действительно от этого радостно? Это твой праздник? Если я могу сказать, что это мой праздник, то да, я буду радоваться, а если это просто общее настроение и волна, то в этом есть нечто опасное. Потому что не всегда эта общая волна совпадает с твоим внутренним состоянием и надо это проверять. Я всё-таки советский человек, я прожила большую часть своей жизни в советское время. Максим Морозов: Но ощущаете ли вы себя советским человеком? Людмила Улицкая: Это клише, конечно, оно сидит. Скажем, в отношении к еде.
Советские люди привыкли жить очень скромно и аккуратно, с повышенным интересом к еде и питанию. Помню очереди, которые я выстаивала вместе с бабушкой и дедушкой, когда мне на руке писали номер, чтобы получить ещё один десяток яиц. Это всё то, что нас формирует, и это никуда не уходит. Поэтому и по сей день, когда портится еда и её надо выбросить — я испытываю жуткую неловкость. Потому что мысль о том, что «половина мира голодает, как ты смеешь» — всё-таки сидит во мне. Времена скудного детства сформировали во мне такое отношение. Максим Морозов: Всё же «непроза». Что вы понимаете под этим? Людмила Улицкая: Вот это самое. Я, по-видимому, человек минималистический.
Я прекрасно понимаю, что такое проза, что такое поэзия. Сама я существую в этом промежуточном пространстве. Я начала писать очень рано. Начала со стихов, но стихи я почти никогда не публикую. Для меня существует расстояние между стихотворной речью и прозой. Когда я говорю «непроза», это значит, наверное, что я немножко поэтического материала и поэтической музыки всё-таки впускаю в то, что я публикую.
Остаться человеком
Последние новости. Интервью Улицкой до степени смешения похоже на откровения народной артистки России Лии Ахеджаковой, которая в последнее время стала ярой русофобкой. — Каждый день появляются новости о том, что объединившиеся женщины сворачивают какие-нибудь горы. Писательница Людмила Улицкая охотно дает интервью и высказывается по разным вопросам, но беседа с автором и ведущим передачи "Детский недетский вопрос" (полный вариант доступен на одноименном YouTube-канале), кажется, доставила ей особое удовольствие. В эксклюзивном интервью Радио «Комсомольская правда» писатель Людмила Улицкая рассказала, почему называет себя графоманом, тяжело ли творческому человеку в пандемию, запрём ли мы себя добровольно в цифровом концлагере, теряют ли знания и образование. Семейная летопись, разговоры о России и переоцененный роман «Мастер и Маргарита»: Людмила Улицкая в новой книге о том, что нас ждет завтра.