Глава государства, обращаясь к министру финансов Антону Силуанову, заявил: "Шесть на ум пошло, семь с ума сошло".

Большинство людей в конечном итоге либо смотрели на это и уходили, либо прилагали минимальные усилия, прежде чем в конце концов сдаться.

Пресс-центр

"До добра не доведёт": Путин заявил, что многие соседние страны живут чужим умом	7. Какой производный предлог должен стоять на месте пропуска? Большинство из них живут чужого ума, таланта, чужих ошибок и успехов.
Всплытие. Звездный час "Весты" [Евгений Витальевич Веникеев] (fb2) читать онлайн	32.9M views. Discover videos related to Кто Жив Из Универсамовских on TikTok.

Внимание телевидение советского союза начинает третью последнюю передачу егэ

Об историках Историк задним умом крепок. Он знает настоящее с тыла, а не с лица. У историка пропасть воспоминаний и примеров, но нет ни чутья, ни предчувствий. Надобно найти смысл и в бессмыслице: в этом неприятная обязанность историка, в умном деле найти смысл сумеет всякий философ. О возрасте У всякого возраста свои привилегии и свои неудобства. Чем больше Вы живете, тем становитесь моложе. В 50 лет необходимо иметь шляпу и два галстука, белый и черный: часто придется венчать и хоронить.

Кстати, цитаты про возраст О книгах Люди напряженно преследуют свои интересы, но книг не читают. Книги ли так неинтересны или интересы так некнижны? В жизни ученого и писателя главные биографические факты — книги, важнейшие события — мысли.

Дальше — больше.

Доклад аудиторов Счетной палаты. Откровенный, для объективности скажу, еще во время руководства палатой Татьяной Алексеевной Голиковой, документ — это даже не реплика главы Счетной палаты о том, что министерства и ведомства правительства не способны готовить решения и через посредников обращаются к иностранным консалтинговым фирмам, считай, лоббистам, чтобы подготовить проект решения… Центральный банк — аудитор "Прайс Вотерхауз Куперс". Министерство транспорта — "Прайс Вотерхауз Куперс". Росимущество — "Прайс Вотерхауз Куперс". Министерство образования — "Прайс Вотерхауз Куперс".

ФАС — "Де Лойд". Росфиннадзор — "Де Лойд". Министерство природных ресурсов — "Эрнс энд Янг". Министерство связи и коммуникаций РФ — "Эрнст энд Янг". Они допущены к государственной тайне.

В любых крупных проектах, которые осуществляются в России, необходимо заключение иностранной компании, иностранного рейтингового агентства», — рассказал зампред комитета Госдумы. Если слова депутата верны хотя бы на треть, то тогда очень многое в нашей жизни становится на места, и не стоит винить правительство Медведева в следовании рекомендациям МВФ. Они просто не знают, что выполняют чьи-то указы — им это все «посоветовали» консультанты из западных фирм. И тут даже если отбросить возможное наличие в этих компаниях представителей спецслужб а нужно быть ну очень наивным человеком, чтобы поверить, что США или Британия не будут вербовать людей в структурах, способных влиять на российское правительство , то решения были бы похожими, ровно потому что данные компании просто наглухо связаны с глобальным западным истеблишментом. Их учили жить по законам глобального рынка, где мнение МВФ есть закон, а слово экспертов США заменяет священное писание.

А теперь просто теоретически представим, что часть «советчиков» наших чиновников и банков действительно выполняет приказы из-за бугра. Это ведь, по факту, оккупация не хуже украинской, только тихая, без присущей небратьям любви к карнавалу. Потому что я примерно то же самое говорил на нашем заседании в Государственной Думе, когда мы обсуждали этот вопрос в прошлом году.

А хотим ещё водки и мяса.

ХЛОПОТЫ Мой разум точат будничные хлопоты, долги над головой густеют грозно, а в душу тихо ангел шепчет: жопа ты, что к этому относишься серьёзно. Я долго жил как холостяк, и быт мой был изрядно пуст, хотя имел один пустяк: свободы запах, цвет и вкус. ХОР Всегда в нестройном русском хоре бывал различен личный нрав, и кто упрямо пел в миноре, всегда оказывался прав.

Благо инструментов на рынке уже очень много. Например, готовые платные решения, такие как Interior AI, Spacely AI, Gepetto, или Myroomdesigner AI, в которых можно загрузить фотографию нужного помещения и протестировать различные варианты расстановки мебели или придать помещению интересующий вас вид. Подобные приложения есть и у мебельных брендов, в частности у Ikea. Они удобны для тех, кто не является профессионалом в сфере дизайна, например для риелторов или для будущих покупателей недвижимости: всегда можно заранее посмотреть, как будет выглядеть квартира с другой мебелью. В новой цифровой реальности особым преимуществом будут пользоваться три группы людей: те, кто способны успешно и творчески сотрудничать с умными машинами; те, кто являются лучшими профессионалами в своей области; те, кто имеют доступ к капиталу Кэл Ньюпорт профессор, автор книги «В работу с головой» За этими сервисами, а также за многими другими скрывается Stable Diffusion — инструмент с открытым кодом, который при наличии определенных технических навыков можно доработать по своему желанию.

Для генерации изображений также используют Midjourney или Dall-E 2. Из отечественных сервисов для генерации изображений можно отметить бесплатный сервис Kandinsky 2 от «Cбера». Разумеется, эти инструменты потребуется освоить. Скорее даже, захотеть освоить. Еще в 2016 году в книге «В работу с головой» американский профессор Кэл Ньюпорт отметил, что в новой цифровой реальности — в которой мы с вами, собственно, уже живем — «особым преимуществом будут пользоваться три группы людей: те, кто способны успешно и творчески сотрудничать с умными машинами, те, кто являются лучшими профессионалами в своей области, а также те, кто имеют доступ к капиталу». И если быстро нарастить капитал под силу единицам, то расширить свое восприятие и начать быстрее обучаться, чтобы работать с машинами, смогут многие. На обучение дизайнеров среды ИИ-технологиям делает ставку Санкт-Петербургский государственный университет промышленных технологий и дизайна. По словам Андрея Волкова, который отвечает за внедрение систем искусственного интеллекта в образовательные программы университета, студентов «стараются не приучать к готовым платным инструментам, тем более что большинство из них основывается на open-source-решениях, а учить подбирать, настраивать, дообучать и компоновать открытые инструменты под задачу».

Поиск референсов, быстрое создание множества прототипов за короткий срок, автоматизированная ретушь изображений, видео, 3D — это уже доступно или будет доступно дизайнеру в ближайшие пару лет.

Они живут, Мы спим... Чужие среди Нас. ВСЕМ знать и распространять!!!

А теперь просто теоритически представим, что часть «советчиков» наших чиновников и банков действительно выполняет приказы из-за бугра. Это ведь, по факту, оккупация не хуже украинской, только тихая, без присущей небратьям любви к карнавалу. Потому что я примерно то же самое говорил на нашем заседании в Государственной Думе, когда мы обсуждали этот вопрос в прошлом году. Я сам неоднократно был на отраслевых ассоциациях, где выступали директора департаментов Минпромторга, пытаясь доложить стратегию развития отрасли, ничего в ней не понимая. Они не могли ответить ни на один вопрос предприятий. И говорили: смотрите доклад, там все написано. А на докладе написано: "Эрнст энд Янг". Вы открываете доклад, его крупнейшая иностранная консалтинговая компания подготовила. У меня этот доклад имеется. Есть протокол заседания, где я тоже выступал.

Меня это не удивляет, я работаю в экономике лет 30 уже, с советских времен. Все это пошло во времена Ельцина, это была часть его обязательств по сдаче наших позиций глобально. И пока сидит вся эта команда правительства, которая пришла при Ельцине, мы эту ситуацию будем иметь. Потому что они, похоже, пошли в генеральное наступление. Их погнали с той стороны. Поскольку сказано: мы не можем больше вести позиционную войну, нам нужна генеральная победа, и то, что вас здесь могут выгнать за такие штучки, нас не смущает, не заботит, идите, наступайте, вы должны сломать Россию, принести нам ее на блюдце и сделать то, что сказал Обама, — экономика России должна быть разорвана в клочья, а вы солдаты этой войны», — добавил Дмитрий Любомудров. Можно было бы включить скепсис и списать эту историю на желание участников интервью пропиариться в стиле сенсаций Рен-ТВ. Однако оба гостя телеканала то же говорили 25 июля 2018 г.

Ребенок здоров. Я не смогла отказаться. Или будет в следующем видео? А ещё мне очень зашёл формат. Вот такие посиделки на кухне, в домашних делах, словно я с Вами просидела, пообщалась. А можно я замечу один момент?

Это до добра их не доведет», — сказал он. Путин подчеркнул, что необходимо руководствоваться вот этими фундаментальными идеями. Также глава российского государства сообщил , что президентские стипендии повысят до 30 тыс. Кроме того, Владимир Путин сообщил, что переход на новую систему образования в России будет плавным.

Таким людям неуютно в природе. У них нет непоколебимой веры в счастье, чудо, сказку. Они проходят с открытыми, но совершенно невидящими глазами мимо никогда не виданного чуда. Глубинная прелесть жизни не измерена и не понята ими. Большинство из них живут с помощью чужого ума, таланта, чужих ошибок и успехов, но считают, что без них, без их неустанного вмешательства не существовало бы ни настоящей литературы, ни поэзии, ни театра.

Российское правительство продолжает жить чужим умом

Многие соседние страны забыли о тезисе, что необходимо жить своим умом. ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ. Российское правительство продолжает жить чужим умом. Изменениями в большинстве случаев. Большинство цитаты. Только благодаря этому самому отсутствию ума, лунтик-айфончик до сих пор и возглавляет правительство.

Сейчас популярно

Библиотека
Внимание телевидение советского союза начинает егэ русский язык
Путин: в некоторых странах живут чужим умом, это до добра их не доведет
Видео Не обольщайся численностью людей вокруг себя, ибо большинство из них бесполезны.ан *
Путин заявил, что некоторые страны забыли, что нужно жить своим умом
Специальные программы

Сплетни, Слухи, Советы. Хватит Жить Чужим Умом!

Большинство из них живут чужого ума. Когда судите о чужой жизни. Большинство из нас привыкло делать бытовые вещи по давно известным инструкциям. а если ещё точнее, некоторые живут вообще не мысля). Большинство из них живут чужого ума, таланта, чужих ошибок и успехов, но считают, что без них, без ИХ НОУСТОННОГО ВМЕШОТЕЛЬСТВО.

Большинство из них живут чужого

В ходе общения главы государства со студентами вузов Калининградской области речь зашла об афоризмах и переводах с латыни известного философа Иммануила Канта. Путин одобрил перевод одного из них, который звучит как «Умей пользоваться своим умом». Российский лидер призвал стремиться к этому.

Путин подчеркнул, что необходимо руководствоваться вот этими фундаментальными идеями.

Также глава российского государства сообщил , что президентские стипендии повысят до 30 тыс. Кроме того, Владимир Путин сообщил, что переход на новую систему образования в России будет плавным. По его словам, обновление системы высшего образования осуществляется при участии экспертного сообщества.

Хотя, исключаю при этом Т... С удовольствием смотрю Ваш канал, Андрей! Позвольте мне высказать несколько соображений по поводу Вашего нового дома. Отопительный котел - точно такой работает у меня уже лет 20, но работает на газе. Когда-то при продаже горелка к нему прилагалась. На газе, мне кажется, не очень экономичен, потому, что вообщ...

С Томилиным спорили неохотно, осторожно, только элегантный адвокат Правдин пытался засыпать его пухом слов. Согласны, что интеллигенция и есть орган разума? Клим видел, что Томилина и здесь не любят и даже все, кроме редактора, как будто боятся его, а он, чувствуя это, явно гордился, и казалось, что от гордости медная проволока его волос еще более топырится.

Казалось также, что он говорит еретические фразы нарочно, из презрения к людям. Точно так же, как унизительное проклятие пола мы пытаемся прикрыть сладкими стишками, мы хотим прикрыть трагизм нашего одиночества евангелиями от Фурье, Кропоткина, Маркса и других апостолов бессилия и ужаса пред жизнью. Широко улыбаясь, показывая белые зубы, Томилин закончил: — Но — уже поздно. Сумасшедшее развитие техники быстро приведет нас к торжеству грубейшего материализма… Адвокат Правдин возмущенно кричал о противоречиях, о цинизме, Константине Леонтьеве, Победоносцеве, а Робинзон, покашливая, посмеиваясь, шептал Климу: — Ах, рыжая обезьяна! Как дразнит! Томилин удовлетворенно сопел и, вынимая из кармана пиджака платок, большой, как салфетка, крепко вытирал лоб, щеки. Лицо его багровело, глаза выкатывались, под ними вздулись синеватые подушечки опухолей, он часто отдувался, как человек, который слишком плотно покушал. Клим думал, что, если б Томилин сбрил толстоволосую бороду, оказалось бы, что лицо у него твердое, как арбуз. Клима Томилин демонстративно не замечал, если же Самгин здоровался с ним, он молча и небрежно совал ему свою шерстяную руку и смотрел в сторону.

У него учеников нет. Он думал, что ты будешь филологом, философом. Юристов он не выносит, считает их невеждами. Он говорит: «Для того, чтоб защищать что-то, надобно знать все». Скосив глаза, Дронов добавил: — От него все, — точно крысы у Гоголя, — понюхают и уходят. Играя ножницами, он прищемил палец, ножницы отшвырнул, а палец сунул в рот, пососал, потом осмотрел его и спрятал в карман жилета, как спрятал бы карандаш. И снова вздохнул: — Он много верного знает, Томилин. Например — о гуманизме. У людей нет никакого основания быть добрыми, никакого, кроме страха.

А жена его — бессмысленно добра… как пьяная. Хоть он уже научил ее не верить в бога. В сорок-то шесть лет. Клим Самгин был согласен с Дроновым, что Томилин верно говорит о гуманизме, и Клим чувствовал, что мысли учителя, так же, как мысли редактора, сродны ему. Но оба они не возбуждали симпатий, один — смешной, в другом есть что-то жуткое. В конце концов они, как и все другие в редакции, тоже раздражали его чем-то; иногда он думал, что это «что-то» может быть «избыток мудрости». Его заинтересовал местный историк Василий Еремеевич Козлов, аккуратненький, беловолосый, гладко причесанный старичок с мордочкой хорька и острыми, розовыми ушами. На его желтом, разрисованном красными жилками лице — сильные очки в серебряной оправе, за стеклами очков расплылись мутные глаза. Под большим, уныло опустившимся и синеватым носом коротко подстриженные белые усы, а на дряблых губах постоянно шевелилась вежливая улыбочка.

Он казался алкоголиком, но было в нем что-то приятное, игрушечное, его аккуратный сюртучок, белоснежная манишка, выглаженные брючки, ярко начищенные сапоги и уменье молча слушать, необычное для старика, — все это вызывало у Самгина и симпатию к нему и беспокойную мысль: «Может быть, и я в старости буду так же забыто сидеть среди людей, чужих мне…» Козлов приносил в редакцию написанные на квадратных листочках бумаги очень мелким почерком и канцелярским слогом очерки по истории города, но редактор редко печатал его труды, находя их нецензурными или неинтересными. Старик, вежливо улыбаясь, свертывал рукопись трубочкой, скромно садился на стул под картой России и полчаса, а иногда больше, слушал беседу сотрудников, присматривался к людям сквозь толстые стекла очков; а люди единодушно не обращали на него внимания. Местные сотрудники и друзья газеты все знали его, но относились к старику фамильярно и снисходительно, как принято относиться к чудакам и не очень назойливым графоманам. Клим заметил, что историк особенно внимательно рассматривал Томилина и даже как будто боялся его; может быть, это объяснялось лишь тем, что философ, входя в зал редакции, пригибал рыжими ладонями волосы свои, горизонтально торчавшие по бокам черепа, и, не зная Томилина, можно было понять этот жест как выражение отчаяния: «Что я сделал! За это его самого посадили в тюрьму. С той поры он почти сорок лет жил, занимаясь историей города, написал книгу, которую никто не хотел издать, долго работал в «Губернских ведомостях», печатая там отрывки своей истории, но был изгнан из редакции за статью, излагавшую ссору одного из губернаторов с архиереем; светская власть обнаружила в статье что-то нелестное для себя и зачислила автора в ряды людей неблагонадежных. Жил Козлов торговлей старинным серебром и церковными старопечатными книгами. Дронов всегда говорил о людях с кривой усмешечкой, посматривая в сторону и как бы видя там образы других людей, в сравнении с которыми тот, о ком он рассказывал, — негодяй. И почти всегда ему, должно быть, казалось, что он сообщил о человеке мало плохого, поэтому он закреплял конец своей повести узлом особенно резких слов.

Клим, давно заметив эту его привычку, на сей раз почувствовал, что Дронов не находит для историка темных красок да и говорит о нем равнодушно, без оживления, характерного во всех тех случаях, когда он мог обильно напудрить человека пылью своей злости. Этим Дронов очень усилил интерес Клима к чистенькому старичку, и Самгин обрадовался, когда историк, выйдя одновременно с ним из редакции на улицу, заговорил, вздохнув: — Удручает старость человека! Вот — слышу: говорят люди слова знакомые, а смысл оных слов уже не внятен мне. И, заглядывая в лицо Самгина, он продолжал странным, упрашивающим тоном: — Вы, кажется, человек внимательного ума и шикарной словесностью не увлечены, молчите все, так — как же, по-вашему: можно ли пренебрегать историей? Старик поднял руку над плечом своим, четыре пальца сжал в кулак, а большим указал за спину: — А они — пренебрегают. Каждый думает, что история началась со дня его рождения. Голосок у него был не старческий, но крепенький и какой-то таинственный. И — торопливость во всем. А ведь вскачь землю не пашут.

Особенно в крестьянском-то государстве невозможно галопом жить. А у нас все подхлестывают друг друга либеральным хлыстиком, чтобы Европу догнать. Приостановясь, он дотронулся до локтя Клима. Нет, я допускаю и земский собор и вообще… Но — сомневаюсь, чтоб нам следовало бежать сломя голову тем же путем, как Европа… Козлов оглянулся и сказал потише, как бы сообщая большой секрет: — Европа-то, может быть, Лихо одноглазое для нас, ведь вот что Европа-то! И еще тише, таинственнее он посоветовал: — Вспомните-ко вчерашний день, хотя бы с Двенадцатого года, а после того — Севастополь, а затем — Сан-Стефано и в конце концов гордое слово императора Александра Третьего: «Один у меня друг, князь Николай черногорский». Его, черногорского-то, и не видно на земле, мошка он в Европе, комаришка, да-с! Она, Европа-то, если вспомните все ее грехи против нас, именно — Лихо. Туркам — мирволит, а величайшему народу нашему ножку подставляет. Шли в гору по тихой улице, мимо одноэтажных, уютных домиков в три, в пять окон с кисейными занавесками, с цветами на подоконниках.

Ставни окон, стены домов, ворота окрашены зеленой, синей, коричневой, белой краской; иные дома скромно прятались за палисадниками, другие гордо выступали на кирпичную панель. Пенная зелень садов, омытая двухдневным дождем, разъединяла дома, осеняя их крыши; во дворах, в садах кричали и смеялись дети, кое-где в окнах мелькали девичьи лица, в одном доме работал настройщик рояля, с горы и снизу доносился разноголосый благовест ко всенощной; во влажном воздухе серенького дня медь колоколов звучала негромко и томно. Замечательным угощу: Ижень-Серебряные иголки. Козлов остановился у ворот одноэтажного, приземистого дома о пяти окнах и, посмотрев налево, направо, удовлетворенно проговорил: — Самая милая и житейская улица в нашем городе, улица для сосредоточенной жизни, так сказать… Клим никогда еще не был на этой улице, он хотел сообщить об этом историку, но — устыдился. Дверь крыльца открыла высокая, седоволосая женщина в черном, густобровая, усатая, с неподвижным лицом. Клим, почтительно слушая, оглядывал жилище историка. Обширный угол между окнами был тесно заполнен иконами, три лампады горели пред ними: белая, красная, синяя. Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола.

Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное. В шведскую кампанию дерзкий Егор этот, будучи уличен в измене, был повешен. Рассказывая, старик бережно снял сюртучок, надел полосатый пиджак, похожий на женскую кофту, а затем начал хвастаться сокровищами своими; показал Самгину серебряные, с позолотой, ковши, один царя Федора, другой — Алексея: — Ковши эти жалованы были целовальникам за успешную торговлю вином в царевых кабаках, — объяснял он, любовно поглаживая пальцем чеканную вязь надписей. Похвастался отлично переплетенной в зеленый сафьян, тисненный золотом, книжкой Шишкова «Рассуждение о старом и новом слоге» с автографом Дениса Давыдова и чьей-то подписью угловатым почерком, начало подписи было густо зачеркнуто, остались только слова: «…за сие и был достойно наказан удалением в армию тысяча восемьсот четвертого году». И особенно таинственно показал желтый лист рукописи, озаглавленной: «Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от времени восшествия на Всероссийский престол Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную». Найдено мною в книге «Камень веры», у одного любителя древностей взятой на прочтение. Показывая редкости свои, старик нежно гладил их сухими ладонями, в дряблой коже цвета утиных лап; двигался он быстро и гибко, точно ящерица, а крепкий голосок его звучал все более таинственно. Узор красненьких жилок на скулах, казалось, изменялся, то — густея, то растекаясь к вискам.

Я ведь пребываю поклонником сих двух поэтов истории, а особенно — первого, ибо никто, как он, не понимал столь сердечно, что Россия нуждается во внимательном благорасположении, а человеки — в милосердии. Он и за чаем, — чай был действительно необыкновенного вкуса и аромата, — он, и смакуя чай, продолжал говорить о старине, о прошлом города, о губернаторах его, архиереях, прокурорах. Пригласил владыку Макария на обед и, предлагая ему кабанью голову, сказал: «Примите, ядите, ваше преосвященство! Графу-то Муравьеву пришлось бы сказать о свиной голове: «Сие есть тело мое! Ведь вот как шутили! Затем он рассказал о добросердечной купчихе, которая, привыкнув каждую субботу посылать милостыню в острог арестантам и узнав, что в город прибыл опальный вельможа Сперанский, послала ему с приказчиком пяток печеных яиц и два калача. Он снова посмеялся. Самгин отметил в мелком смехе старика что-то неумелое и подумал: «Не часто он смеялся, должно быть». Пять печеных яиц!

Кривобокая старуха Федосова говорила большими словами о сказочных людях, стоя где-то в стороне и выше их, а этот чистенький старичок рассказывает о людях обыкновенных, таких же маленьких, каков он сам, но рассказывает так, что маленькие люди приобретают некую значительность, а иногда и красоту. Это любовное раскрашивание буднишнего, обыкновенного нежными красками рисовало жизнь как тихий праздник с обеднями, оладьями, вареньями, крестинами и свадебными обрядами, похоронами и поминками, жизнь бесхитростную и трогательную своим простодушием. Рассказывал Козлов об уцелевшем от глубокой древности празднике в честь весеннего бога Ярилы и о многих других пережитках языческой старины. Самгина приятно изумляло уменье историка скрашивать благожелательной улыбочкой все то, что умные книги и начитанные люди заставляли считать пошлым, глупым, вредным. Он никогда не думал и ничего не знал о начале дней жизни города. Козлов, показав ему «Строельную книгу», искусно рассказал, как присланный царем Борисом Годуновым боярский сын Жадов с ратниками и холопами основал порубежный городок, чтобы беречь Москву от набегов кочевников, как ратники и холопы дрались с мордвой, полонили ее, заставляли работать, как разбегались холопы из-под руки жестоковыйного Жадова и как сам он буйствовал, подстрекаемый степной тоской. И все: несчастная мордва, татары, холопы, ратники, Жадов, поп Василий, дьяк Тишка Дрозд, зачинатели города и враги его — все были равномерно обласканы стареньким историком и за хорошее и за плохое, содеянное ими по силе явной необходимости. Та же сила понудила горожан пристать к бунту донского казака Разина и уральского — Пугачева, а казачьи бунты были необходимы для доказательства силы и прочности государства. Это — сущая неправда, — наш народ казаки вовлекали в бунты.

Казак Москву не терпит. Мазепа двадцать лет служил Петру Великому, а все-таки изменил. Теперь историк говорил строго, даже пристукивал по столу кулачком, а красный узор на лице его слился в густое пятно. Но через минуту он продолжал снова умиленно: — А теперь вот, зачатый великими трудами тех людей, от коих даже праха не осталось, разросся значительный город, которому и в красоте не откажешь, вмещает около семи десятков тысяч русских людей и все растет, растет тихонько. В тихом-то трудолюбии больше геройства, чем в бойких наскоках. Поверьте слову: землю вскачь не пашут, — повторил Козлов, очевидно, любимую свою поговорку. Поговорками он был богат, и все они звучали, точно аккорды одной и той же мелодии. Всякий бык теленком был, — то и дело вставлял он в свою речь. Смотреть на него было так же приятно, как слушать его благожелательную речь, обильную мягкими словами, тускловатый блеск которых имел что-то общее с блеском старого серебра в шкафе.

Тонкие руки с кистями темных пальцев двигались округло, легко, расписанное лицо ласково морщилось, шевелились белые усы, и за стеклами очков серенькие зрачки напоминали о жемчуге риз на иконах. Он вкусно пил чай, вкусно грыз мелкими зубами пресные лепешки, замешанные на сливках, от него, как от плодового дерева, исходил приятный запах. Клим незаметно для себя просидел с ним до полуночи и вышел на улицу с благодушной улыбкой.

Большинство из них живут чужого ума

Глава государства, обращаясь к министру финансов Антону Силуанову, заявил: "Шесть на ум пошло, семь с ума сошло". Кто живет чужим трудом, тот неизбежно кончит тем, что начнет жить чужим умом, ибо свой ум вырабатывается только с помощью собственного труда. Большинство из них живут чужого ума. а если ещё точнее, некоторые живут вообще не мысля). Большинство из них живут чужого ума. Жить чужим умом.

Путин о странах, которые живут "чужим умом"

Занимайтесь своей жизнью цитаты. Интерес к чужой жизни цитаты. Афоризмы о чужой жизни. Про чужую жизнь высказывания. Цитаты про чужие проблемы.

У каждого свой крест. У каждого человека свой крест. Нести чужой крест. У каждого свой крест своя судьба.

Девушка на руках у парня. Крепкие мужские руки. Ухоженная мужская рука. Цитаты про разрушенные отношения.

Цитаты про разрушенную семью. Почему люди имеют право разрушать чужие жизни. Не лезь в чужие дела. Не лезть в чужие дела.

Статусы про любопытных людей. Афоризмы про людей которые обсуждают других. Мнение других людей цитаты. Цитаты про мнение.

Святые отцы Лествичник. Святые о безмолвии. Чужие мысли. Чужим умом жить добра не нажить грамматическая основа.

Цитаты про ложь мужчины к женщине. Про вранье мужчин. Статусы про вранье мужчин прикольные. Смешные цитаты про вранье.

Мудрые высказывания о зависти. Цитаты про людей которые завидуют. Цитаты про завистливых и злых. Прошлое не вернуть.

Мнение людей цитаты. Афоризмы про мнение людей. Цитаты великих людей. Высказывания известных людей.

Цитаты про людей которые. Люди которые говорят плохо о других. Слова со смыслом. Смешные статусы.

Каждый должен знать свое место цитаты. Цитата о людях в твоей жизни. Мощные цитаты. Цитаты о хороших людях в твоей жизни.

Я являюсь психологом только в чужой жизни в своей-я психопат. В своей жизни я психопат. В чужой жизни психолог в своей. Если постоянно следовать советам проживешь чужую жизнь.

Прожить чужую жизнь. Жить чужой жизнью. Цитаты из книги вы ничего не знаете о мужчинах. Цитаты из книги все ради игры.

Цитаты из. Арты со смыслом. Сердце и разум. Воля человека.

Воля психология иллюстрация. Психология цитаты. Психология умные фразы. Психология цитаты и высказывания.

Умные психологические фразы. Следите за моей жизнью статусы. Смешные фразы про мозг. Цитаты про мозги смешные.

Фразы про мозг. Цитаты про мозг. Уметь жить чужой радостью самое редкое искусство. Фразы про чужое мнение.

Высказывания Аристотеля. Аристотель о мужестве.

Алексей Александрович — «семь пудов августейшего мяса», как однажды прилепил ему кличку тот же Кази, — сопел и стоял на своем. Августейший шеф флота задумался и, честно припомнив, что сам порой оказывался в пикантном положении объевшегося Голиафа, сдался. Царь облегченно вздохнул и волеизъявил: быть флоту минному и подводному! Интерес к боевому подводному флоту возник во многих странах как-то сразу, в начале 20 века, века гонки вооружения.

Восемь пудов пироксилина, которые одной только самодвижущейся миной Уайтхеда так тогда назывались торпеды можно скрытно вмазать в борт противника, — не шутка. А если этих мин несколько? Не все державы делали одинаковую ставку на подводное оружие. Немцы и британцы пока ориентировались на крупные линейные силы. Зато во Франции и Италии фантазия конструкторов Лабефа и Лауренти была неистощима, там вовсю клепались подводные лодки — ныряющие, полупогружные и других оригинальных проектов. Россия решила рискнуть.

И не было в этом ничего странного: так же естественно, как текут со Среднерусской возвышенности к разным морям могучие русские реки, так и нация, разрастаясь по их течению и мужая, исторически закономерно должна была в конце концов к этим морям выйти. Но, овладев морскими берегами, их надо было защищать. И не только с суши, не только с морской поверхности, но и из-под воды. И потому, едва успев выйти в начале 18 века к Балтийским водам, русский человек сразу же стал думать, как овладеть морскими глубинами. В 1724 году крестьянский сын Ефим Никонов исхитряет «потаенное судно», сиречь первую русскую подводную лодку, на палубе которой устанавливает связку медных труб, начиненных селитрой! Нераскрытая тайна: уж не первая ли это в мире ракетная подводная лодка?

В 1866 году по проекту И. Александровского строится подлодка с механическим двигателем, работающим на сжатом воздухе, вслед за ним, в 1884 году, С. Джевецкий создает лодку с электрическим двигателем, питающимся от аккумуляторной батареи. И все это — в нищей России, в других странах пока ничего подобного нет! Наконец, Иван Григорьевич Бубнов совместно с инженером Беклемишевым конструируют и в 1903 году спускают на воду первоклассную по тем временам боевую подводную лодку «Дельфин», по своим качествам ничуть не уступающую заморским образцам. Русские рвутся под воду.

Но Россия была бы не Россией, если бы делала ставку лишь на своих умельцев. Одновременно с выдачей серийного заказа Бубнову были заключены контракты на строительство трех лодок в Германии, у Круппа, а также на дюжину американских субмарин солидной фирмы «Голланд» и не ахти какой солидной лесосплавной! Странно, не правда ли? Россия покупает оружие за границей. Во все времена ни одна страна мира не желала усиления России. Какого же качества оружие могла ожидать она в подарок от Запада?

Сверхдорогие германские унтервассерботы оказались с сюрпризом: мина Уайтхеда нового образца, 1903 года, не засовывалась в минные аппараты. Аппараты оказались ровно на три вершка короче мин! Действительно, на проектных чертежах стояли согласующие подписи русских специалистов из Морского ведомства. Специалистов, командированных за границу, увы, не по признакам компетентности — по родственным связям. Зато немцы, не имевшие до того опыта подводного судостроения, понаторев на щедром славянском заказе, вовсю пошли строить уже для себя лодки знамени той серии «U». Американцы же, — о, Веспасианово «деньги не пахнут» янки могли бы смело начертать на своем звездно-полосатом флаге, — урвав за свои субмарины хороший куш из русского несытого морского бюджета, бессовестно выторговали у японцев взятку в три миллиона долларов за обязательство затянуть постройку лодок до окончания русско-японской войны.

Обязательство это они «честно» выполнили, а под занавес сняли топографический план Либавского военного порта, где Лэк достраивал свои субмарины, и выгодно загнали этот план германской военной разведке — заодно с секретными чертежами своих субмарин. Вот так, увы, заканчиваются мезальянсы сопящей кондовой тупости с утонченной подлостью. Тем временем Бубнов успел спустить на воду пятнадцать своих подводных лодок. В итоге Россия, уступая лишь Франции, вышла на второе место в мире по численности подводного флота: к концу 1906 года она имела 29 подводных лодок, дюжину из которых, впрочем, через несколько лет пришлось списать в металлолом. Подводные лодки базировались в Либаве и Владивостоке. Вообще говоря, в те годы их столько раз перебрасывали по чугунке с Запада на Восток и обратно, что у подводников количество наезженных железнодорожных верст во много раз превышало протяженность миль наплаванных.

Зато японская и германская разведки приходили в отчаяние от безуспешных попыток постичь смысл этих перебросок. Загадка славянской души, — разводили они руками. Ах, как были хрупки и ненадежны эти первые ныряющие стальные скорлупки водоизмещением всего-то в 100- 200 тонн. Но на них плавали особенные люди. Прежде всего потому, что они добровольно избрали себе рисковый подводный жребий. И матросы и офицеры.

Под таинственный свод моря шли энтузиасты, романтики. Поначалу романтиков были сотни.

В сущности, она — скучная и мещанка, а в Петербурге казалось…» — Вы помните, он отделял поэзию от правды жизни… — Кто? Вы согласны с ним? За дверью соседней комнаты покашливал музыкант, и скука слов жены его как бы сгущалась от этого кашля. Выбрав удобную минуту, Клим ушел, почти озлобленный против Спивак, а ночью долго думал о человеке, который стремится найти свой собственный путь, и о людях, которые всячески стараются взнуздать его, направить на дорогу, истоптанную ими, стереть его своеобразное лицо. Смешно сказала Алина Телепнева, что она видит весь мир исправительным заведением для нее, но она — права. Мир делают исправительным заведением вот такие Елизаветы Спивак. Через несколько дней Клим Самгин, лежа в постели, развернул газету и увидал напечатанным свой очерк о выставке. Это приятно взволновало его, он даже на минуту закрыл глаза, а пред глазами все-таки стояли черненькие буквы: «На празднике русского труда».

Но, прочитав шесть столбцов плотного и мелкого шрифта, он почувствовал себя так беспокойно, как будто его кусают и щекочут мухи. Раздражали опечатки; было обидно убедиться, что некоторые фразы многословны и звучат тяжело, иные слишком высокопарны, и хотя в общем тон очерка солиден, но есть в нем что-то чужое, от ворчливых суждений Инокова. Это было всего неприятнее и тем более неприятно, что в двух-трех местах слова Инокова оказались воспроизведенными почти буквально. Особенно смутила его фраза о Пенелопе, ожидающей Одиссея, и о лысых женихах. Зеркало показало ему озабоченное и вытянутое лицо с прикушенной нижней губой и ледяным блеском очков. Дронов тоже поздравил и как будто искренно. Клим принял его слова за комплимент. Самым интересным человеком в редакции и наиболее характерным для газеты Самгин, присмотревшись к сотрудникам, подчеркнул Дронова, и это немедленно понизило в его глазах значение «органа печати». Клим должен был признать, что в роли хроникера Дронов на своем месте. Острый взгляд его беспокойных глаз проникал сквозь стены домов города в микроскопическую пыль буднишной жизни, зорко находя в ней, ловко извлекая из нее наиболее крупные и темненькие пылинки.

Места мне мало дают; я мог бы зарабатывать сотни полторы. Все, что Дронов рассказывал о жизни города, отзывалось непрерывно кипевшей злостью и сожалением, что из этой злости нельзя извлечь пользу, невозможно превратить ее в газетные строки. Злая пыль повестей хроникера и отталкивала Самгина, рисуя жизнь медленным потоком скучной пошлости, и привлекала, позволяя ему видеть себя не похожим на людей, создающих эту пошлость. Но все же он раза два заметил Дронову: — Ты слишком тенденциозно фиксируешь темное. Больше всего он любит наблюдать, как корректорша чешет себе ногу под коленом, у нее там всегда чешется, должно быть, подвязка тугая, — рассказывал он не улыбаясь, как о важном. Когда у нее нет работы — пасьянсы раскладывает; я спросил: «О чем гадаете? Врет, конечно, гадает о мужчине. Рассказывал он, что вице-губернатор, обнимая опереточную актрису, уколол руку булавкой; рука распухла, опухоль резали, опасаются заражения крови. Дронов знал изумительно много грязненьких романов, жалких драм, фактов цинического корыстолюбия, мошенничеств, которые невозможно разоблачить. Старик, брюхо по колени, жена — молоденькая, дочь попа, была сестрой милосердия в «Красном Кресте».

Теперь ее воспитывает чиновник для особых поручений губернатора, Маевский, недавно подарил ей полдюжины кружевных панталон. В изображении Дронова город был населен людями, которые, единодушно творя всяческую скверну, так же единодушно следят друг за другом в целях взаимного предательства, а Иван Дронов подсматривает за всеми, собирая бесконечный материал для доноса кому-то на всех людей. По субботам в редакции сходились сотрудники и доброжелатели газеты, люди, очевидно, любившие поговорить всюду где можно и о чем угодно. Самгин утверждался в своем взгляде: человек есть система фраз; иногда он замечал, что этот взгляд освещает не всего человека, но ведь «нет правила без исключений». Это изречение дальнозорко предусматривает возможность бытия людей, одетых исключительно ловко и парадно подобранными словами, что приводит их все-таки только к созданию своей системы фраз, не далее. Вероятно, возможны и неглупые люди, которые, стремясь к устойчивости своих мнений, достигают состояния верующих и, останавливаясь в духовном развитии своем, глупеют. Слушая, как в редакции говорят о необходимости политических реформ, разбирают достоинства европейских конституций, утверждают и оспаривают возникновение в России социалистической крестьянской республики, Самгин думал, что эти беседы, всегда горячие, иногда озлобленные, — словесная игра, которой развлекаются скучающие, или ремесло профессионалов, которые зарабатывают хлеб свой тем, что «будят политическое и национальное самосознание общества». Игрою и ремеслом находил Клим и суждения о будущем Великого сибирского пути, о выходе России на берега океана, о политике Европы в Китае, об успехах социализма в Германии и вообще о жизни мира. Странно было видеть, что судьбы мира решают два десятка русских интеллигентов, живущих в захолустном городке среди семидесяти тысяч обывателей, для которых мир был ограничен пределами их мелких интересов. Эти люди возбуждали особенно острое чувство неприязни к ним, когда они начинали говорить о жизни своего города.

Тут все они становились похожими на Дронова. Каждый из них тоже как будто обладал невидимым мешочком серой пыли, и все, подобно мальчишкам, играющим на немощеных улицах окраин города, горстями бросали друг в друга эту пыль. Мешок Дронова был объемистее, но пыль была почти у всех одинаково едкой и раздражавшей Самгина. По утрам, читая газету, он видел, что пыль легла на бумагу черненькими пятнышками шрифта и от нее исходит запах жира. Это раздражение не умиротворяли и солидные речи редактора. Вслушиваясь в споры, редактор распускал и поднимал губу, тихонько двигаясь на стуле, усаживался все плотнее, как бы опасаясь, что стул выскочит из-под него. Затем он говорил отчетливо, предостерегающим тоном: — У нас развивается опасная болезнь, которую я назвал бы гипертрофией критического отношения к действительности. Трансплантация политических идей Запада на русскую почву — необходима, это бесспорно. Но мы не должны упускать из виду огромное значение некоторых особенностей национального духа и быта. Говорить он мог долго, говорил не повышая и не понижая голоса, и почти всегда заканчивал речь осторожным пророчеством о возможности «взрыва снизу».

Самгину казалось, что редактор говорит умно, но все-таки его словесность похожа на упрямый дождь осени и вызывает желание прикрыться зонтиком. Редактора слушали не очень почтительно, и он находил только одного единомышленника — Томилина, который, с мужеством пожарного, заливал пламень споров струею холодных слов. С Томилиным спорили неохотно, осторожно, только элегантный адвокат Правдин пытался засыпать его пухом слов. Согласны, что интеллигенция и есть орган разума? Клим видел, что Томилина и здесь не любят и даже все, кроме редактора, как будто боятся его, а он, чувствуя это, явно гордился, и казалось, что от гордости медная проволока его волос еще более топырится. Казалось также, что он говорит еретические фразы нарочно, из презрения к людям. Точно так же, как унизительное проклятие пола мы пытаемся прикрыть сладкими стишками, мы хотим прикрыть трагизм нашего одиночества евангелиями от Фурье, Кропоткина, Маркса и других апостолов бессилия и ужаса пред жизнью. Широко улыбаясь, показывая белые зубы, Томилин закончил: — Но — уже поздно. Сумасшедшее развитие техники быстро приведет нас к торжеству грубейшего материализма… Адвокат Правдин возмущенно кричал о противоречиях, о цинизме, Константине Леонтьеве, Победоносцеве, а Робинзон, покашливая, посмеиваясь, шептал Климу: — Ах, рыжая обезьяна! Как дразнит!

Томилин удовлетворенно сопел и, вынимая из кармана пиджака платок, большой, как салфетка, крепко вытирал лоб, щеки. Лицо его багровело, глаза выкатывались, под ними вздулись синеватые подушечки опухолей, он часто отдувался, как человек, который слишком плотно покушал. Клим думал, что, если б Томилин сбрил толстоволосую бороду, оказалось бы, что лицо у него твердое, как арбуз. Клима Томилин демонстративно не замечал, если же Самгин здоровался с ним, он молча и небрежно совал ему свою шерстяную руку и смотрел в сторону. У него учеников нет. Он думал, что ты будешь филологом, философом. Юристов он не выносит, считает их невеждами. Он говорит: «Для того, чтоб защищать что-то, надобно знать все». Скосив глаза, Дронов добавил: — От него все, — точно крысы у Гоголя, — понюхают и уходят. Играя ножницами, он прищемил палец, ножницы отшвырнул, а палец сунул в рот, пососал, потом осмотрел его и спрятал в карман жилета, как спрятал бы карандаш.

И снова вздохнул: — Он много верного знает, Томилин. Например — о гуманизме. У людей нет никакого основания быть добрыми, никакого, кроме страха. А жена его — бессмысленно добра… как пьяная. Хоть он уже научил ее не верить в бога. В сорок-то шесть лет. Клим Самгин был согласен с Дроновым, что Томилин верно говорит о гуманизме, и Клим чувствовал, что мысли учителя, так же, как мысли редактора, сродны ему. Но оба они не возбуждали симпатий, один — смешной, в другом есть что-то жуткое. В конце концов они, как и все другие в редакции, тоже раздражали его чем-то; иногда он думал, что это «что-то» может быть «избыток мудрости». Его заинтересовал местный историк Василий Еремеевич Козлов, аккуратненький, беловолосый, гладко причесанный старичок с мордочкой хорька и острыми, розовыми ушами.

На его желтом, разрисованном красными жилками лице — сильные очки в серебряной оправе, за стеклами очков расплылись мутные глаза. Под большим, уныло опустившимся и синеватым носом коротко подстриженные белые усы, а на дряблых губах постоянно шевелилась вежливая улыбочка. Он казался алкоголиком, но было в нем что-то приятное, игрушечное, его аккуратный сюртучок, белоснежная манишка, выглаженные брючки, ярко начищенные сапоги и уменье молча слушать, необычное для старика, — все это вызывало у Самгина и симпатию к нему и беспокойную мысль: «Может быть, и я в старости буду так же забыто сидеть среди людей, чужих мне…» Козлов приносил в редакцию написанные на квадратных листочках бумаги очень мелким почерком и канцелярским слогом очерки по истории города, но редактор редко печатал его труды, находя их нецензурными или неинтересными. Старик, вежливо улыбаясь, свертывал рукопись трубочкой, скромно садился на стул под картой России и полчаса, а иногда больше, слушал беседу сотрудников, присматривался к людям сквозь толстые стекла очков; а люди единодушно не обращали на него внимания. Местные сотрудники и друзья газеты все знали его, но относились к старику фамильярно и снисходительно, как принято относиться к чудакам и не очень назойливым графоманам. Клим заметил, что историк особенно внимательно рассматривал Томилина и даже как будто боялся его; может быть, это объяснялось лишь тем, что философ, входя в зал редакции, пригибал рыжими ладонями волосы свои, горизонтально торчавшие по бокам черепа, и, не зная Томилина, можно было понять этот жест как выражение отчаяния: «Что я сделал! За это его самого посадили в тюрьму. С той поры он почти сорок лет жил, занимаясь историей города, написал книгу, которую никто не хотел издать, долго работал в «Губернских ведомостях», печатая там отрывки своей истории, но был изгнан из редакции за статью, излагавшую ссору одного из губернаторов с архиереем; светская власть обнаружила в статье что-то нелестное для себя и зачислила автора в ряды людей неблагонадежных. Жил Козлов торговлей старинным серебром и церковными старопечатными книгами. Дронов всегда говорил о людях с кривой усмешечкой, посматривая в сторону и как бы видя там образы других людей, в сравнении с которыми тот, о ком он рассказывал, — негодяй.

И почти всегда ему, должно быть, казалось, что он сообщил о человеке мало плохого, поэтому он закреплял конец своей повести узлом особенно резких слов. Клим, давно заметив эту его привычку, на сей раз почувствовал, что Дронов не находит для историка темных красок да и говорит о нем равнодушно, без оживления, характерного во всех тех случаях, когда он мог обильно напудрить человека пылью своей злости. Этим Дронов очень усилил интерес Клима к чистенькому старичку, и Самгин обрадовался, когда историк, выйдя одновременно с ним из редакции на улицу, заговорил, вздохнув: — Удручает старость человека! Вот — слышу: говорят люди слова знакомые, а смысл оных слов уже не внятен мне. И, заглядывая в лицо Самгина, он продолжал странным, упрашивающим тоном: — Вы, кажется, человек внимательного ума и шикарной словесностью не увлечены, молчите все, так — как же, по-вашему: можно ли пренебрегать историей? Старик поднял руку над плечом своим, четыре пальца сжал в кулак, а большим указал за спину: — А они — пренебрегают. Каждый думает, что история началась со дня его рождения. Голосок у него был не старческий, но крепенький и какой-то таинственный. И — торопливость во всем. А ведь вскачь землю не пашут.

Чтобы загнать в тупик человека, внушающего вам всякую чепуху, нужно критически воспринимать его слова и задавать правильные вопросы. Важно смотреть на этих людей и слушать их активно, прилагая определенные усилия. Пассивность может сыграть с вами злую шутку. Мошенникам и болтунам только на руку, когда попадается широко распахнутый и никем не охраняемый мозг. Реагируйте на ложь и чушь так, как реагировал бы ученый, столкнувшись, например, с новым заболеванием тополей или обнаружив неизвестные колонии микробов в кишечнике латвийских рыбаков: наблюдайте, анализируйте, выдвигайте гипотезы, задавайте вопросы, экспериментируйте и делитесь своими идеями и выводами с разумными людьми. Мыслить по-научному нетрудно. Это с успехом удается маленьким детям и пожилым людям. Вам не понадобится запоминать периодическую таблицу элементов или разбираться в квантовой физике, нужно лишь поддерживать в себе здоровый уровень любознательности и сомнений. Смело задавайте вопросы и требуйте доказательств, не спешите с выводами, пока не появятся для этого весьма надежные основания. И будьте готовы изменить свое мнение, если ваши умозаключения окажутся неверными. К сожалению, людей, высказывающих нелепые, необоснованные утверждения, достаточно много. На их стороне зачастую общественное мнение, традиции и всегда манящий зов лености мышления. Вы, быть может, думаете, что здравый смысл, законы природы, логика должны сдерживать этих людей, но они редко отягощают себя такими заботами, потому что их вотчина — фальшь и притворство, где правила придумываются или отменяются произвольным образом. Они могут также обманывать, взывая к вашим эмоциям и щекоча ваше мягкое подбрюшье. Они могут внушать вам, что их путь теплый, уютный, воодушевляющий и многозначительный, тогда как путь скептика — это холод, одиночество, скука и пустота. Не верьте этой лжи. Решиться думать по-научному трудно, делать же это довольно легко. Принцип прост: «Сначала докажи, тогда поверю». Не принимайте ничего за истину, не подвергнув критике и анализу. Но имейте в виду: эта война — на всю жизнь, биться с врагом придется изо дня в день. Поток иррационально мыслящих людей с нелепыми идеями никогда не иссякнет. Не ждите, что наступит день, когда вы сможете заявить о своей окончательной победе и расслабиться, потому что обязательно неподалеку окажется некто желающий инфицировать ваш мозг какой-нибудь дребеденью. Не успеваете вы скептически отринуть одну из этих надоедливых псевдоидей, как на ее место приходит десяток новых. Лишь только вы нейтрализуете одно необоснованное утверждение, как из его останков родятся два десятка видоизмененных и таких же назойливых. Лучшее, что вы можете сделать в такой ситуации, — это всю жизнь держать оборону, отбивая нескончаемые атаки. И при этом должны сохранять позитивный настрой и чувство собственного достоинства. Не позволяйте себе злиться, обижаться на людей или отгораживаться от них. Если не считать отпетых лжецов и мошенников, большинство тех, кто верит во всякие глупости, являются жертвами своего собственного некритичного мышления. Презирать их, отворачиваться от них было бы деструктивно. Я пропагандирую скептицизм многие годы, мне приходилось иметь дело с самыми дикими безумствами, какие только можно вообразить, и все-таки без колебаний могу утверждать, что люблю людей, несмотря на то что они постоянно раздражают и разочаровывают меня. Осторожность превыше всего Итак, вы уже скептически и критически настроенный человек. Сознаете вы это или нет, но уже склонны все подвергать анализу. Дело в том, что в какой-то степени все мы скептики. Едва ли найдется человек, который действительно верит всему, что ему говорят. Например, если вам пытаются продать шоколадный батончик, с которого кто-то уже снял обертку, поэтому не известно даже, какой он марки, вряд ли вы без раздумий заплатите деньги и сунете шоколадку в рот. Даже если продавец уверяет вас, что это самый вкусный на свете батончик и что цена на него из разряда суперскидок, какие бывают только раз в жизни, вы же не станете платить деньги или кусать батончик, хотя бы немного не посомневавшись, верно? Если продавец не унимается и старается уломать вас баснями о необыкновенных свойствах батончика, гарантирующих очищение и омоложение вашей селезенки, вас все равно одолевают сомнения. Вы пытаетесь проанализировать, насколько утверждения об уникальной пользе шоколадного батончика соответствуют действительности, и задумываетесь над тем, почему в таком случае никогда раньше не слышали о таких батончиках. Вы стараетесь оценить, насколько это возможно, качество предлагаемого вам батончика. Он вскрыт. Вы думаете о том, безопасно ли его есть. Возможно, вам на ум приходит выражение «слишком хорошо, чтобы быть правдой». Вы размышляете о том, что сказал вам продавец, а также о том, нужно ли это вашей селезенке. Кроме того, вам наверняка захочется навести справки насчет характера и репутации продавца. Вы задаете себе примерно такие вопросы: что я вообще знаю об этом человеке; можно ли назвать его честным и заслуживающим доверия; откуда он знает про пользу для селезенки; не постигла ли кого-нибудь из его предыдущих покупателей смерть от пищевого отравления? Кто бы вы ни были и как бы сильно вам ни хотелось шоколада в данный момент, вы наверняка, прежде чем совершить покупку, зададите продавцу несколько прямых вопросов, касающихся непривлекательного вида батончика из-за отсутствия обертки, его таинственной марки, неправдоподобно низкой цены, а также лечебных свойств. Даже если вы очень голодны, скорее всего, попросите сначала дать вам маленький кусочек батончика, чтобы понюхать его и попробовать на вкус, прежде чем покупать. Вот видите? Вы скептик. Вы мыслите так, как мыслят ученые. Но не ограничивайте свой скептицизм только отношениями с продавцами подозрительных шоколадных батончиков. Никто из нас не станет автоматически верить, принимать, покупать любые продукты и любые идеи, которые нам пытаются всучить. Мы думаем. Задаем вопросы. Используем ресурсы своего мозга, чтобы он уберег нас от неудачных решений и не позволил соблазниться недостоверной информацией или откровенной ложью. Это и есть скептицизм в действии. Практически каждый человек способен стать скептиком, когда сталкивается с незнакомцем, который пытается продать ему какую-то подозрительную шоколадку.

Новости большинство из них живут чужого ума