Главная» Все новости» Статьи. Когда закончится война на украинском направлении: «взгляд обывателя». По мнению Александра Мусиенко, исчерпав наступательный потенциал, российские войска переходят к оборонительной стратегии и отходят на ранее подготовленные рубежи. Описывая войну всех против всех как естественное состояние, Гоббс, однако, в качестве основного естественного закона постулирует необходимость искать мира и следовать ему. Главная» Все новости» Статьи. Когда закончится война на украинском направлении: «взгляд обывателя».
Зеленский допустил, что не все будут счастливы исходу конфликта России и Украины
| Джо Байден о войне с Россией, агрессии против Украины и “адских” санкциях... /Юрий Швец/ | Последние новости о персоне Александр Аузан новости личной жизни, карьеры, биография и многое другое. |
| Лукашенко заявил о «патовой» ситуации на украинском фронте | Влияние войны на свободу личности и цензуру в России: дискуссия о будущем России и Украины. |
| Геннадий Хазанов - о войне на Украине (эксклюзив) | Карта боевых действий на Украине, сегодня на 26 апреля 2024 г. новости войны на Украине, интерактивная карта СВО РФ, Часов Яр новости сегодня, на 26.04.24 г.: Обзор текущих событий в СМИ: "Целая масса успехов ВС РФ 26 апреля". |
| Александр Аузан. Россия — страна умных людей, неспособных договориться друг с другом | Карта боевых действий на Украине, сегодня на 26 апреля 2024 г. новости войны на Украине, интерактивная карта СВО РФ, Часов Яр новости сегодня, на 26.04.24 г.: Обзор текущих событий в СМИ: "Целая масса успехов ВС РФ 26 апреля". |
Пушки вместе с маслом. Что помогло России устоять под санкциями?
Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан – гость студии программы "Право знать!" в субботу, в 22:10, на канале "ТВ Центр". Аузан: Это правильно, но смотрите: у нас в конце 80-х годов уровень взаимного доверия был очень высоким. Влияние войны на свободу личности и цензуру в России: дискуссия о будущем России и Украины. Полностью интервью Александра Аузана читайте на сайте Александр Аузан: Иллюзия Партнёрства С Китаем И Африкой, Изоляционизм И Глобализация.
Почему американское оружие больше не мотивирует ВСУ и что будет с Украиной – Гаспарян
Война на Украине последние новости на сегодня. Эксклюзивное интервью с Аузаном с полей ПМЭФ 2023 опубликовал РБК. Им подпевает заморский Институт изучения войны (ISW), который переобулся в воздухе. Массовые протесты студентов в США; 05:52 - О выделении новых траншей Смотрите видео онлайн «Почему американское оружие. Александр Соколовский загружено на YouTube 08-04-2024. Александр Александрович, как, на ваш взгляд, некоммерческий сектор повлиял на жизнь в России за последние 30 лет с экономической точки зрения?
Jon Stewart Slams Media for Breathless Trump Trial Coverage | The Daily Show
Фактически нет и авиастроения, поскольку общеевропейский авиационный проект тоже на грани закрытия. Кораблестроение осталось, однако для комплектации новых кораблей банально не хватает экипажей. Аналогичная ситуация в Германии и даже во Франции. По сути, сейчас европейцам придётся массово покупать американскую технику для пополнения своих запасов. А значит, по сути, финансировать американский ВПК за счёт средств своих собственных налогоплательщиков. Особенно в том случае, если к власти в США придёт Дональд Трамп, для которого закупка американской техники станет одним из факторов лояльности. Но даже в этом случае европейские армии не будут готовы к войне с Россией. Не говоря уже о войне с современной «осью зла», под которой Риши Сунак понимает квазиальянс между Москвой, Тегераном, Пекином и Пхеньяном. Ни количественно, ни технически, ни даже технологически армии европейских стран и близко не стоят с вооружёнными силами указанной четвёрки. В том числе и благодаря тому, что российская армия приобрела колоссальный опыт в ходе конфликта на Украине.
Опыт, которым она щедро поделилась в рамках своего военно-технического сотрудничества как минимум с Пекином и Тегераном, а то и с Пхеньяном. И тем не менее Александр Стубб прав: Европе действительно нужно готовиться к войне. Но не с Россией, а с самой собой. В случае поражения коллективного Запада в войне на Украине этот самый коллективный Запад начнёт распадаться.
Надо устраивать систему, которая бы позволяла работать нашей диаспоре из Армении, Казахстана, Израиля, Турции, продолжать работать на частные компании. Надо менять налоговое законодательство. Потому что у нас складывается налоговый парадокс. Но решение это не принято.
Поэтому, первое, что надо сделать, это понять, что мы не хотим терять этих людей, что мы хотим сохранения сотрудничества, интеграции и так далее. А для этого нужно кое-что поменять в законодательстве, чтобы люди могли двигаться туда-сюда, сравнивать ситуацию, находить здесь проекты, включаться в какие-то работы. А по Гамбургскому счёту, я скажу, что надо поменять. До тех пор, пока институты настроены на выкачивание ренты, это мало привлекательная страна для умных людей. Налоговую систему надо перестраивать. Гарантии, конечно, надо иметь другие, в том числе, от призыва. Потому что, конечно, извините, Государственная Дума, которая не приняла бронь для кандидатов и докторов наук, приняв бронь для студентов… Позвольте вопрос: а как это? А кто учить-то будет?
Ну, хорошо.
Аузан: Понимаю ваш вопрос. Меня это тоже смущает.
Хотя надо сказать, что прогрессорство в «Трудно быть богом» описано достаточно точно и взвешенно. Это одна из моих самых любимых книг. Смущение по поводу прогрессорства снимается обращением к истории и некоторым сегодняшним реалиям.
Посмотрим на некоторые факты истории. Петр I не только брил бороды и учил мужчин ходить правильным строем, но занимался массой странных вещей, вроде навязывания курения табака, пития вина etc, фактически модернизировал страну, меняя ценности и поведенческие установки. И в элитах ему это удалось, надо заметить.
Правда, потом возник диссонанс, который тяжело переживался в ходе крестьянских восстаний и пугачевщины: Россия плохо понимала европеизированную верхушку. Возьмем три сферы, где реально формируются ценности и поведенческие установки нации. Это, заметьте, не телевидение, интернет и литература, но школа, тюрьма и армия.
В Сеть можно не выходить. Телевизор легко выключить, и значительная часть молодежи его просто не смотрит. Литературу, к моему сожалению, читают гораздо меньше людей, чем нам хотелось бы.
А вот в школу ходить заставляют. В армию забирают силой. И в тюрьму попадает значительная часть населения.
Но дело не в том, какие там проповеди читают, а в том, как устроена жизнь. Мы понимаем, сколько в середине XX века страна переняла из тюремной культуры — от песен определенной стилистики до установок «не верь, не бойся, не проси» и т. И за то, что происходит в школе, тюрьме и армии, заметим, ответственность несет государство.
Государство российское каждый день «прогрессорством» занимается, не надо лицемерить. И таким путем производит ценности и поведенческие установки. Ведь нравы в российской армии не скажу о тюрьме, не знаю , стали гораздо мягче.
Аузан: Та школа, с которой уже сто лет борются все учителя-новаторы, классно-урочная система, была придумана, как известно, Яном Амосом Коменским, замечательным чешским епископом, который создал не только устойчивую образовательную модель, но и логику промышленности. Разделение уроков стало разделением труда, такая предметность создала частичного человека. Какова структура школы — такова у вас не сразу, а может быть, через сто лет структура экономики, потому что люди, которые оттуда вышли, школьные отношения воспроизводят во взрослой жизни.
Вот о чем я говорю, когда рассуждаю о том, что школа, тюрьма и армия формируют поведенческие установки. И если мы хотим что-то менять, то мы все время должны смотреть, что вываривается в этих котлах. А там все время что-то происходит.
Меняя ситуацию к лучшему с точки зрения человеческих отношений, мы иногда можем получить совершенно неожиданные последствия, например, в экономическом развитии. Иностранные исследователи посчитали, что было бы с экономикой в стране, если бы изменился один фактор — уровень доверия людей друг к другу. Речь идет об уровне «социального капитала», то есть доверия незнакомому человеку — не приятелю, с которым я много чего пережил, не сослуживцу, не родственнику, а чужому.
Встретился я с человеком — изначально доверяю ему или не доверяю? В Швеции, скажем, высокий уровень доверия. При шведских значениях в Чехии экономика была бы на 20 процентов выше, а в России — на 58.
То есть наши мучения по поводу темпов роста и нехватки пирога на всех можем решать и таким образом. Но ведь в России — всплеск волонтерства... Аузан: Это правильно, но смотрите: у нас в конце 80-х годов уровень взаимного доверия был очень высоким.
И именно поэтому полмиллиона человек могли стоять на Манежной площади на протестных митингах. Люди доверяли незнакомцам, даже в этом довольно рискованном в Советском Союзе деле. В 90-е это чувство начало исчезать и в нулевые годы растворилось совсем: своим верю, потому что против чужих.
А сдвиг произошел в районе 2010-го. Лесные пожары по всей стране вдруг вызвали понимание, что надо помогать разным людям. Это был поворотный пункт.
Но я бы сказал, что не колебания уровня доверия формируют портрет нации. Я бы сказал, это определяет, скорее, внутреннюю силу. На что нация настроена?
На гражданскую войну, которая, кстати, требует большого доверия своим против чужих? Классический пример — Южная и Северная Италия.
На украинском фронте сложилась патовая ситуация, сообщил Александр Лукашенко во время выступления на Всебелорусском народном собрании.
Он заявил, что сейчас на фронте идут тяжелые бои, но российская армия продвигается каждый день. Александр Лукашенко, президент Белоруссии: «Россия медленно: 500 метров, километр, два-три , на разных участках по-разному , но каждый день, каждые сутки продвигается. Вы знаете информацию об освобождении российскими войсками некоторых населенных пунктов.
Но это очень медленное продвижение». По мнению Лукашенко, в зоне боевых действий образовался некоторый «цугцванг». Александр Лукашенко: «Ни они, украинцы, ни россияне.
Александр Аузан / Персонально ваш // 31.03.2023
Александр Александрович, как, на ваш взгляд, некоммерческий сектор повлиял на жизнь в России за последние 30 лет с экономической точки зрения? "Живой гвоздь" и декан ЭФ Александр Аузан об экономической трансформации России в условиях санкций, о попытке создания финансового суверенитета и общественном договоре. В эфире Александр Аузан, декан экономического факультета МГУ, профессор. В случае поражения коллективного Запада в войне на Украине этот самый коллективный Запад начнёт распадаться. Аузан: Это правильно, но смотрите: у нас в конце 80-х годов уровень взаимного доверия был очень высоким.
Пушки вместе с маслом. Что помогло России устоять под санкциями?
"Инициатива в руках россиян": Гагин заверил, что Украине не победить в СВО. Александр Александрович, как, на ваш взгляд, некоммерческий сектор повлиял на жизнь в России за последние 30 лет с экономической точки зрения? пишет в одной из своих последних колонок в Forbes декан экономфака МГУ Александр Аузан. По мнению Александра Мусиенко, исчерпав наступательный потенциал, российские войска переходят к оборонительной стратегии и отходят на ранее подготовленные рубежи. Александр Аузан в своем кабинете в МГУ.
Зеленский описал исход конфликта на Украине словами «не все будут счастливы»
Вы еще скажите, что он независимый — совсем смешно будет. Прикажут — сделаешь, не можешь — заставят. Министр обороны Литвы Лауринас Кащюнас в беседе с журналистами заявил, что Вильнюс намерен последовать примеру Польши и принять меры по возвращению подлежащих мобилизации военнообязанных граждан Украины на родину. А вот когда украинцы побегут из Литвы и Польши — они будут считаться беженцами? И кто им в таком случае будет платить пособие? Представитель литовской армии майор Гинтаутас Чунис заявил, что информация о попытке атаковать Белоруссию с территории Литвы является на 100 процентов дезинформацией.
Его слова приводит LRT. Чунис добавил, что это заявление вызывает у него «только улыбку», а также назвал это нонсенсом. Это, наверное, потому, что в Литве дронов нет. И те они уже передали Украине. В британском правительстве регулярно просматривается и подвергается обновлениям план под названием «Менайский мост», который был разработан на случай кончины короля Карла III.
Об этом пишет Daily Beast. По словам источника издания, близкого ко дворцу, с планов стряхнули пыль.
Они должны допускать замену лидера, и тогда они выживают, они накапливают человеческий капитал, опыт, репутацию и т. И в-третьих, инструменты насилия. Элиты всегда контролируют, но можно это делать двумя способами: поделив инструменты насилия между собой либо совместным контролированием инструментов насилия. Вот здесь и нужно строить промежуточные мосты. Проблема «голодных групп» и три брака власти с народом — Все эти вещи, которые вы перечислили, так или иначе должна делать власть. Но здесь есть противоречие. У вас в книге описана проблема «голодных групп».
Группы все время голодные. Они насыщаются, и, предположим, уже насытились. Даже дети их уже выросли и тоже насытились. Но если института сохранения собственности нет, отдавать власть им нельзя. А все эти действия, которые вы перечисляете, они рано или поздно приведут к сменяемости власти. Эта схема, которую можно иллюстрировать на нашей истории последних 30 лет, была придумана до того, как эта наша история случилась в 80-е годы. Мансур Олсон, такой прекрасный институциональный экономист, показал следующую логику развития. Представим себе, что в некой стране Х правитель с окружающими — хищник, захватывающий активы. Такая неприятная ситуация.
Они расхватали все активы. Расхватали потому, что они сильные, а кругом все слабые. Они забрали эти активы на себя. А дальше что? А дальше образуется развилка для обладателей активов, окружающих правителя. Первый вариант — воевать друг с другом. Но это будет страшно изнурительная война. Это же вам не хватать то, что плохо лежит. Второй вариант — переменить установку.
Идти не на расширение владения активами, а на повышение их продуктивности. Заняться использованием тех активов, которые вы захватили, раз уж слишком дорого и тяжело вышибать активы из себе подобных. И Олсон говорит, что второе решение будет принято скорее всего. Просто по логике второй вариант — это трудно и страшно, первый — рискованно, но вкусно. И мы видим несколько точек в российской истории, где была похожая развилка. Выбор в пользу второго варианта происходит при одном условии: если не появляются новые голодные группы. Если они появляются, снова начинается перераспределение. У нас в начале 2000-х годов встал такой вопрос. Дело ЮКОСа — это борьба вокруг этого вопроса.
Мы будем что: активы эксплуатировать или перераспределять? Я считаю, что и к началу 2008—2009 года вызрела примерно такая же развилка, но ударил мировой кризис. Во время кризиса как раз перераспределение и происходит. Но это не значит, что все время и всегда будут появляться голодные группы наверху, потому что у нас просто нет лифтов, которые все время голодных туда выносят. А значит, значительный набор элитных групп уже прошли этот самый круг, они уже приобрели. Дети, второе поколение. Они очень позаботились о детях и внуках, эти люди. Именно в этом и есть мотив, почему эти группы могут пойти на закрепление прав собственности. Потому что передать детям вы можете только в том случае, если, во-первых, признано, что все ваше не украдено, или вы амнистированы.
Более того, детям вы должны передать, наверное, не закопанные в саду золотые дукаты, а какие-то работающие системы или, по крайней мере, их финансовое воплощение в виде ценных бумаг. Поэтому наличие следующих поколений — это, скорее, мотив сохранить. Более того, я осмелюсь такую парадоксальную вещь сказать: санкционный режим после 2014 года, скорее, обострил постановку этой проблемы. Потому что до этого можно было детям там что-то такое прикопать и оставить. И вдруг это стали с фонариками разыскивать, запрещать, отбирать золотые паспорта. В общем, пошел жуткий беспредел, потому что обычно элиты могут пользоваться зарубежными институтами. Это относится к любой стране: народ пользуется всегда институтами своей страны, а элиты: «Господи, какие проблемы. Учиться будет в Англии, техническую стандартизацию и регламентацию делаем в Германии». А тут раз, и получается, что нельзя пользоваться этими хорошими институтами, нужно тут что-то делать.
Но мы не знаем, признает население право или у него возникнет желание взять и все отнять. И к большому бизнесу могут относиться хорошо, если он молодец, ребят, которые из армии вернулись, он доучивает, пенсионерами он занимается, благотворительность осуществляет, в развитие города вкладывается. На самом деле все определяется, по крайней мере по тому исследованию, которое мы проводили уже 15 лет тому назад, социальной позицией бизнеса. Да, ничего нового в этом нет для российского населения. Что такое хороший красный директор? Это который про людей думает. А уж как ему там это принадлежит: потому что он ЦК КПСС поставленный на эту позицию или потому что провели ваучерные аукционы, какая разница? Важно, как себя ведет. А потом, конечно, проросло новое поколение, которое не на сомнительной ваучерной приватизации сделало капиталы.
Я имею в виду прорастание среднего бизнеса. Поэтому мне кажется, что это аргумент от лукавого. Власти ведь естественно так рассуждать, говорить: «Смотри, бизнес, ты же живешь только благодаря тому, что я тебя защищаю, я отойду в сторону, тебя же тут порвут, как Тузик грелку». Это не совсем так. А о том, что в обществе существует, какие там настроения. Во-первых, смотрите, расслоение ведь растет. И ощущение этой несправедливости, мне кажется, усиливается. Оно и создает риски. Возможно, бизнес или околовластный бизнес не делает достаточно для того, чтобы сделать граждан счастливыми.
Причем я думаю, что это было очевидно и 10 лет назад: в России неравенства больше, чем может допустить более или менее развитая страна при плохих лифтах. Тут ведь много зависит от чего? Справедливость очень по-разному может быть устроена в той или иной модели. Одно дело, вы допускаете, что разрывы большие, но зато у каждого есть шанс подняться с 0-го этажа на 24-й — последний, самый высокий. А другой вариант: не надо нам таких небоскребов, давайте в четыре этажа построим дом и чтобы у каждого квартиры были не на первом этаже, а начиная со второго. Так тоже можно. Это разное отношение к риску. Разный уровень избегания неопределенности. Разные установки на самореализацию или самовыживание.
Но наша модель не отвечает ни тому ни другому требованию. Потому что лифт плохо ходит, а количество этажей большое. Сейчас и власть, и противники власти занимаются, каждый по-своему, этой проблемой — проблемой справедливости. Если говорить о власти, что произошло? На мой взгляд, Россия пережила за XXI век два брака между властью и обществом, населением, народом. Причем я сразу оговорюсь, что я не имею в виду, что каждый поддерживал эту схему, это совершенно необязательно. Представитель власти женился, вышел замуж за кого-то другого, а не за вас, это не означает, что брак не состоялся. Это означает, что ваши интересы здесь не учтены. Сначала был брак в виде такого потребительского социального контракта.
Была дефицитная экономика в СССР, а мы вам дадим общество потребления. Супермаркет на месте дыры, которая была в дефицитной экономике. Нормально, 10 лет это работало, потом сломалось. И, на мой взгляд, развод продлился года три. Потому что только в 2014 году власть вынесла предложение второго брака. Она сказала: «Хотите чего-то нематериального? У меня есть, но это не модернизация и не демократизация, а супердержава, нравится? Доходы пошли вниз, а поддержка власти пошла вверх. Крест такой образовался.
И следующие четыре года жили так. При высоком доверии власти со стороны большой части населения и при падающих реально располагаемых доходах. Этот брак распался в 2018 году. Пенсионная реформа, но не только. Как-то уже перестали действовать Венесуэла и Ливия. Тем более что в этой семье с деньгами было не очень. И, кстати, к вопросу о несправедливости. Когда началось выползание из экономической ямы, то выяснилось, что выползают-то не все. У одних доходы растут, а у других продолжают падать.
А это уже оказалось неприемлемо. Поэтому брак распался. И надо было что-то делать с этим, с этой историей. Власть предложила, подумав, третий брак. На мой взгляд, это с 2019 года началось, но в 2020-м было выражено ясно: «А справедливости не желаете? Давайте мы займемся справедливостью в каком смысле. Мы начнем сейчас налоги на богатых вводить». И на детей дадим, на орфанные заболевания. Не просто спрячем в закромах Минфина.
Или вот еще — доходы на банковских депозитах обложим. А детям на каждого дадим по 5 тысяч рублей или даже по 10 тысяч рублей. Другая жизнь уже. Причем это я говорю об отдельных таких импульсах. А в целом это зашито в проект новой Конституции. Туча социальных обязательств в обмен на одно — на ослабление ротации власти. На то, что мы сами решим, будет меняться власть, не будет меняться власть, как-нибудь сами с этим разберемся. Если иметь в виду, что бунтуют те, с кем этот брак не заключался. Видите ли, тут же опять вопрос: власть заключила этот брачный союз с К-Россией.
С К-Россией. В известном смысле за счет И-России. А оппоненты власти говорят: «У вас же там дворцы какие-то. Дворцы же, говорит народ, там же дворцы есть». Но должен заметить, в какой степени это аргумент для большой страны, пока не понятно. Но, понимаете, на мой взгляд, это постановка вопроса, понятная в политической борьбе, но непонятная в экономических перспективах. Что предлагается сделать? За счет чего удовлетворить, я бы сказал, законные, понятные требования К-России, не ясно. А я ведь говорил о том, что для власти в ее экономической части, для правительства И-Россия же тоже очень важна.
Потому что мало дают денег в семью, мало. Больше бы надо давать. А с другой стороны, правительство пытается предложить свой вариант такого друга семьи среднему классу. Потому что — что делает правительство? Поскольку это правительство Михаила Мишустина, который реализовал блистательную трансформацию властного органа в сервисную компанию в налоговом администрировании, оно делает то же самое на других направлениях. Мы всюду сделаем сервисные службы на месте властных и неповоротливых государственных органов. Мы сделаем государство клиентоориентированным. Это в принципе довольно заманчиво для высококачественного человеческого капитала. Потому что это создает такую комфортную среду.
Но видите ли, здесь два вопроса. Один, на мой взгляд, решаемый. Второй — не знаю, как может быть решен. Первый вопрос касается того, что сервисное государство само по себе — это отлично. Но финальный вопрос ведь не в том, как берут налоги, а в том, за что они платятся. И в этом случае вам надо менять налоговую систему. Почему я настаиваю на том, чтоб было партисипаторное бюджетирование, селективные налоги, когда вы голосуете налоговым рублем, куда его направить? Вы его отдаете, и вы же решаете. Я говорю: «Меня все устраивает».
Меня одно не устраивает — это должен решить налогоплательщик. Я должен решить, на орфанные заболевания, или на приюты для пожилых, или на новые медицинские технологии и т. Налогоплательщик должен в данном случае стать активным игроком. Потому что от рыночной демократии потребителя, которую мы освоили в 1990-е годы, через эту городскую жизнь мы идем к демократии налогоплательщика. Нужна демократия налогоплательщика. Но это я еще допускаю, что будет сделано. И тогда будет такой дополнительный, такой сервисный общественный договор у правительства с населением. Но проблема-то в том, что есть еще силовые органы, которые не подчиняются правительству. Они не вписываются в сервисный договор.
Поэтому мы можем получить институциональную среду разорванную, где экономическая среда на таких принципах существует, а силовая — на совсем других. А в жизни того же бизнеса они сходятся рядом. Это не два мира, две страны, это одна жизнь конкретного предпринимателя. И на разрыв окажется ситуация. Но одновременно пытается проложить мостик сервисного государства в адрес тех, кто экономически важен для страны. Но стыкуется не очень хорошо эта конструкция. Он называется ресурсное проклятие. У России всегда было ресурсное проклятие. И сейчас оно тоже сохраняется.
Но, видите ли, я бы сказал так, беда же не в золоте, а в златолюбии. Поэтому дело не в том, что у вас есть какие-то ресурсы. Дело в том, что вы выбираете тот ресурс, который вам позволяет не работать, но получать ренту. Причем нефть тут ни при чем. Потому что 500 лет у нас в стране существовало крепостное право. Это выжимание ренты из человеческого ресурса. Приличные люди, писатели, философы имели у себя в поместье некоторое количество душ, которые давали им ренту. После этого рентой, например, стала нефть. Но если нефть вдруг закончится, я вас уверяю, при таком ценностном подходе будет найден другой источник.
Это может быть реализовано очень по-разному. Это может быть малый бизнес, который договорится с администрациями вырезать себе кусочек рынка, и вот тут, например, больше не строить ресторанов. Не разрешают открыть второй ресторан? Значит, в этой работе сразу появляется рентный доход.
Время вашей семейной жизни истекло, время вашего совместного проживания истекло, сексуальные и любовные отношения с Марией Фомченко заканчиваются. Покрупнее в один брудер,а поменьше- оставить в старом брудере и вы увидите ,что им будет комфортнее во всех отношениях сврбодный доступ к корму,воде...
Очень жаль его родителей и бабушку:получить гея вместо нормального мужчины.
И таким путем производит ценности и поведенческие установки. Ведь нравы в российской армии не скажу о тюрьме, не знаю , стали гораздо мягче. Аузан: Та школа, с которой уже сто лет борются все учителя-новаторы, классно-урочная система, была придумана, как известно, Яном Амосом Коменским, замечательным чешским епископом, который создал не только устойчивую образовательную модель, но и логику промышленности. Разделение уроков стало разделением труда, такая предметность создала частичного человека.
Какова структура школы — такова у вас не сразу, а может быть, через сто лет структура экономики, потому что люди, которые оттуда вышли, школьные отношения воспроизводят во взрослой жизни. Вот о чем я говорю, когда рассуждаю о том, что школа, тюрьма и армия формируют поведенческие установки. И если мы хотим что-то менять, то мы все время должны смотреть, что вываривается в этих котлах. А там все время что-то происходит. Меняя ситуацию к лучшему с точки зрения человеческих отношений, мы иногда можем получить совершенно неожиданные последствия, например, в экономическом развитии.
Иностранные исследователи посчитали, что было бы с экономикой в стране, если бы изменился один фактор — уровень доверия людей друг к другу. Речь идет об уровне «социального капитала», то есть доверия незнакомому человеку — не приятелю, с которым я много чего пережил, не сослуживцу, не родственнику, а чужому. Встретился я с человеком — изначально доверяю ему или не доверяю? В Швеции, скажем, высокий уровень доверия. При шведских значениях в Чехии экономика была бы на 20 процентов выше, а в России — на 58.
То есть наши мучения по поводу темпов роста и нехватки пирога на всех можем решать и таким образом. Но ведь в России — всплеск волонтерства... Аузан: Это правильно, но смотрите: у нас в конце 80-х годов уровень взаимного доверия был очень высоким. И именно поэтому полмиллиона человек могли стоять на Манежной площади на протестных митингах. Люди доверяли незнакомцам, даже в этом довольно рискованном в Советском Союзе деле.
В 90-е это чувство начало исчезать и в нулевые годы растворилось совсем: своим верю, потому что против чужих. А сдвиг произошел в районе 2010-го. Лесные пожары по всей стране вдруг вызвали понимание, что надо помогать разным людям. Это был поворотный пункт. Но я бы сказал, что не колебания уровня доверия формируют портрет нации.
Я бы сказал, это определяет, скорее, внутреннюю силу. На что нация настроена? На гражданскую войну, которая, кстати, требует большого доверия своим против чужих? Классический пример — Южная и Северная Италия. Южная — это страна групп, стоящих друг против друга, там очень высокая плотность доверия, но в каждой «семье», говоря мафиозным языком.
А на Севере он экономически очень успешен доверие «размазано», потому что оно отнесено к разным людям: «Я и с тобой готов работать, и с тобой. Я допускаю, что ты тоже имеешь право на жизнь». А портрет нации — он в другом. Я могу сказать довольно определенно, кто мы такие. В конце 2016 года мы проводили исследование, которое поддерживали Российская венчурная компания и Центр стратегических разработок.
Оно было посвящено тому, кто такие русские, понимая это не этнически... Аузан: Социометрически! Давайте я начну с огорчительного. Мы не на первом месте в мире по так называемой дистанции власти. Что это такое?
Мы к власти как относимся? Мы готовы с ней работать, воспринимаем ее как партнера или нам важно уважать начальника? Мы не на первом месте в мире, мы на третьем — после Саудовской Аравии и Ирака. Это плохой показатель. Дистанция власти, вообще говоря, сильно противоречит таким вещам, как венчур, фондовый рынок, инновационная экономика.
Хуже, однако, еще один показатель — избегание неопределенности, страх будущего. Вот тут мы первые в мире. Вы не видите, что ли? Никого другого-то нет! Не открывайте эту дверь, там страшно.
Пушки вместе с маслом. Что помогло России устоять под санкциями?
Единой касты нет, там все устроено довольно сложно. Когда начал сокращаться продукт, который могут поделить [элитные] группы, кормовое поле, стали исчезать целые генеральские касты. Госнаркоконтроль, Федеральная миграционная служба — где они? Дело здесь не в том, что мы плохо боремся с коррупцией. Есть всего три способа создания баланса власти и собственности. Один — независимые суды, защита прав собственности. Другой — переплетение власти и собственности. Почему Южную Корею потрясают коррупционные скандалы? Потому что у них, при колоссальном взлете и мощи, до сих пор сказывается это переплетение: чиновники сидят в советах директоров, бизнесмены сажают детей в министерские кресла — ведь как-то надо защищать собственность, если не работают суды! Третий способ — конвенции, пакты. Например, в Японии вышли на эту ситуацию.
Мы живем в условиях, когда независимые суды не работают, конвенции нет. Значит, держись до последнего вздоха за власть, иначе потеряешь собственность, а может быть, и свободу. Эта проблема, которая решается только длинными институциональными реформами. Так же, как проблема наследования капиталов. Что касается последнего, то Уоррен Баффет сказал: самый верный способ проиграть Олимпиаду — собрать команду из детей победителей предыдущих Олимпиад. Не потому что дети бесталанны, а потому что они другие, у них другие таланты. Поэтому Баффет — один из основателей движения миллиардеров за то, чтобы семьям оставить жалкие сотни миллионов, а миллиарды употребить на крупные проекты, потому что миллиарды, если их передать детям, погибнут. Одна из главных проблем элиты — как передать собственность детям по наследству? На мой взгляд, это одна из больших головных болей той части наших элит, которая связана с частными олигархическими «империями»: как передать по наследству? Проблемы сразу две.
Первая: а может, дети не хотят? Может, он художником хочет быть или режиссером, а ему надо финансово-промышленной империей управлять. Вторая: может, он неспособен ею управлять. И тогда реализуется формула: дедушка — пират, папа — индустриалист, внук — прожигатель жизни. Мы видим этих прожигателей, «золотую молодежь»: это часть медийной элиты. Но ведь это безнадежная история. Кстати, в Китае сейчас реализуется попытка ввести детей в управление госкомпаниями, мой прогноз — не получится. С другой стороны, в перспективе элиты буду жить все дольше и дольше, в два раза дольше, чем не-элиты. Поэтому биологический механизм [смены элит] не сработает. Мне кажется, это осознали те, кто собирался передавать наследства: чего это я буду передавать наследство в 60-70 лет, если впереди 120 обещают!
Наши элиты — короткохваты, с коротким взглядом Посмотрим на страны лидерской группы. У США есть 50-летний план развития, китайцы составляют планы на 100 лет вперед, Саудовская Аравия — на 30 лет. Опыт больших модернизаций в Восточной Азии, а это наиболее успешные экономические опыты XX века, показывает, что для серьезных преобразований взгляд у патриотической элиты то есть желающей, чтобы внуки жили в стране должен распространяться минимум на 20 лет вперед. Аргументы против зачем нужны долгосрочные стратегии в стремительно меняющемся мире — ред. Да, мы имеем структурную неопределенность на 15-20 лет вперед.
Сделать мы сможем. Насколько удачно - посмотрим", - подчеркнул Александр Аузан. По поводу широко обсуждаемого разворота на восток известный экономист обозначил примерные сроки процесса - 5-7 лет.
На восток, на юг... Впереди большие вложения. Нужно искать способ, чтобы деньги бизнеса пришли в инфраструктуру. Правительства со своими бюджетами в одиночку с этой задачей не справятся", - сказал эксперт. В будущее ученый смотрит с оптимизмом. Главная ценность Беларуси и России - люди. Мы сохраняем надежду на высокотехнологичное развитие и экономический результат", - отметил специалист. Он назвал сегодняшнюю встречу крайне интересной и полезной.
Общение с белорусскими экспертами позволило лучше понять белорусскую модель экономики.
Причинами этого является демографическая яма и отъезд людей за границу. Этот ресурс — всё. Причем не на 2023 год, а и на последующие. Нет больше свободных рабочих рук.
Значит, дальше что будет происходить.
Способны ли они обеспечить стране достойное будущее? Что необходимо для этого предпринимать? Факт, который не любят публиковать: во всех странах вопрос о том, куда движется страна, решают от трех до пяти процентов населения.
В России эта норма исторически ниже пяти процентов: три и менее. Это и правительство, и оппозиция, и бизнес. Вопрос об элитах — это вопрос о длине ее взгляда, о состоянии ее умов. Длина взгляда элит принципиальна для развития страны.
Говорить о частных капиталах неинтересно. Интересно говорить про бюрократию Имеют ли наши элиты длинные интересы? Но очень боятся, что их выкинут, вычеркнут из элит. Поэтому элиты постоянно маневрируют, им не до длинных вопросов.
Говорить о частных капиталах в России, по-моему, даже неинтересно — до такой степени они условны и зависят от того, будет или не будет сказано, что надо отдать часть или все целиком. Обратите внимание: наши олигархи, которые по тем или иным причинам покинули Россию, сразу чрезвычайно сжимаются по размеру капиталов. Потому что значимость этих капиталов здесь во многом зависела от того, что они олигархи — ред. А в Лондоне и Мадриде все как-то по-другому.
Интересно говорить про бюрократию, потому что она сильна и может решать какие-то вопросы. В чем проблема хозяйствующей бюрократии? В том, что власть и бизнес сращены. Как только он отпустит власть, сразу выяснится, что он коррупционер, что он нарушал права других и незаконно приобрел то и это.
И хорошо, если он сохранит свободу, — о капитале даже речи нет. Даже связи и персональные отношения не гарантируют места в элитах, ситуация зыбкая и ненадежная Я постоянно вспоминаю Алексея Улюкаева, Никиту Белых и других: оказывается, нет, даже связи и персональные отношения не гарантируют места в элитах, ситуация зыбкая и ненадежная. Единой касты нет, там все устроено довольно сложно. Когда начал сокращаться продукт, который могут поделить [элитные] группы, кормовое поле, стали исчезать целые генеральские касты.
Госнаркоконтроль, Федеральная миграционная служба — где они? Дело здесь не в том, что мы плохо боремся с коррупцией. Есть всего три способа создания баланса власти и собственности. Один — независимые суды, защита прав собственности.
Другой — переплетение власти и собственности. Почему Южную Корею потрясают коррупционные скандалы? Потому что у них, при колоссальном взлете и мощи, до сих пор сказывается это переплетение: чиновники сидят в советах директоров, бизнесмены сажают детей в министерские кресла — ведь как-то надо защищать собственность, если не работают суды! Третий способ — конвенции, пакты.
Например, в Японии вышли на эту ситуацию. Мы живем в условиях, когда независимые суды не работают, конвенции нет. Значит, держись до последнего вздоха за власть, иначе потеряешь собственность, а может быть, и свободу. Эта проблема, которая решается только длинными институциональными реформами.
Так же, как проблема наследования капиталов.
«Главное верить, что война возможна»
Темпы роста у нас стали падать не с 2014 года, а с 2011-го сразу после восстановительного роста. Вообще же наша экономика входит в состояние анабиоза чтобы не говорить «клинической смерти». Санкции здесь ни при чем, цены на нефть здесь ни при чем, речь идет именно об исчерпании модели. Вариантов запуска мотора экономики два. Либо начать активные, либеральные, структурные реформы для создания привлекательного делового климата в стране. Либо вбросить государственные инвестиции в экономику около 10 триллионов рублей, которые есть в резерве у правительства. В этом случае будет не очень высокий, но несомненный рост экономики к 2018 году. Ну и третий российский вариант — вообще ничего не делать и оставаться в инерционной траектории. Но для последнего варианта нужно иметь хороший денежный запас, а вот он как раз тает.
Вот для чего действительно важны цены на нефть — так это для третьего инерционного варианта. Кстати, в популярное мнение, что падение цен на нефть — результат геополитического заговора, я не верю. На мой взгляд, это простейшая задачка для студентов первого курса. На нефтяном рынке происходит одновременно рецессия в еврозоне и падение темпов роста в Китае, чья экономика чрезвычайно энергоемкая из-за отсталости технологий. При этом начинается борьба за рынки сбыта между саудитами и инновационной американской сланцевой промышленностью. То есть спрос снижается, и идет конкурентная война за рынки — что у вас будет происходить с ценами, уважаемые студенты? При чем здесь геополитические войны, я понять не могу. Но все это смертельный вариант для инерционного сценария.
Теперь о выборе между двумя вариантами. Мне очень нравится либеральный сценарий, он прекрасно работает. Но для его эффективной работы нужно обязательно сделать одну простую вещь — прекратить войну. Механизм привлечения частных инвестиций не может работать, когда он перекрыт санкциями и гигантскими рисками. Для вброса же государственных денег необходимы только валютные ограничения. Ответ на риторический вопрос, что проще, прекратить войну или ввести государственные ограничения, очевиден. Мне этот вариант не нравится, но по издержкам он гораздо легче. Поэтому шансы сценариев с учетом не очень низко упавших цен на нефть выглядят так: 45 процентов — инерционный сценарий, 50 процентов — мобилизационный, 5 процентов — сценарий структурных реформ позиция, на которой дружно стоят правительство и руководство Центрального банка.
Таким образом, проблема в войне, и пока она продолжается, структура сценариев выхода из кризиса будет выглядеть примерно так.
Об этом в интервью aif. И она его выдержала.
Но сейчас наши оппоненты делают две вещи. Они бьют по отраслям, приносящим доход бюджету РФ прежде всего, это нефть и газ и по каналам, которые мы называем «параллельным импортом» — логистическим цепочкам, выстроенным через третьи страны», - рассказал экономист.
Москва, ул.
Полковая, дом 3 строение 1, помещение I, этаж 2, комната 21.
Но при сильном стягивании сказывается культурная разность, и она начинает расталкивать. Например, Евросоюз расталкивает север и юг, поэтому произошел выход Англии из Евросоюза. Работают то центростремительные силы, то центробежные. Важно понимать не только, где будет процесс глобализации, но и где будут действовать расталкивания. Что будет с криптовалютой Возобладание эмиссии частных денег, например, крипто эмиссия будет означать всемирный практический кризис государственного регулирования. Сложно контролировать эмиссию, когда её источники многочисленны и конкурируют, они могут возникать и исчезать, а еще на разных средствах основываться. То, что развивает частный бизнес в качестве криптовалюты, потом будет перехвачено государством и превращено в цифровые рубли, доллары или другие варианты. С моей точки зрения, это главный институциональный нерв на ближайшие 20 лет, поскольку там очень сложные взаимодействия равновесия, нужно внимательно следить за этим. Как государства будут взаимодействовать в ближайшее десятилетие Скорее всего в ближайшее десятилетие мы будем наблюдать конкуренцию цивилизаций.
На 2024 мы видим две линии военного противостояния между восточно-христианской и западно-христианской цивилизацией и между мусульманской цивилизацией и западно-христианской: Израиль — это поле боя западно-христианской цивилизации. Но главная конкуренция идет не между ними, а у конфуцианской цивилизации, где Китай — ключевая сторона. Заметьте, что продвижение этой цивилизации видно по картам Инглхарта. Инглхарт и Вельцель положили на карту данные всемирных опросов о ценностях, в которых участвовало более 100 стран. Группировали их по ценностям, но в северо-восточном углу скопились страны с самым высоким уровнем жизни и с самым высоким валовым продуктом на душу населения. Оказалось, что ценности влияют на экономический результат. Мы видим как конфуцианская цивилизация успешно продвигается без военных столкновений.
В МГУ объяснили поддержку СВО россиянами
Ломоносова, доктором экономических наук и руководителем кафедры прикладной институциональной экономики. Александр Александрович, как, на ваш взгляд, некоммерческий сектор повлиял на жизнь в России за последние 30 лет с экономической точки зрения? Ответ на этот вопрос мы не знаем, и я объясню почему. Подробнее Начнем с того, что я считаю не совсем верным называть этот сектор «некоммерческим». Когда мы говорим про бизнес, то не называем его «сектором обществ с ограниченной ответственностью», верно? Или «сектором публичных акционерных обществ». Мне непонятно, почему мы определяем деятельность третьего сектора через его организационно-правовую форму? На мой взгляд, то, что принято у нас называть некоммерческим сектором, скорее является сектором гражданских организаций. Но это — примечание в скобках.
Отвечая на вопрос, начнем с того, что считать воздействие некоммерческой деятельности на развитие страны — это проблемно, хотя и решаемо. Можно, конечно, посчитать, какие бюджеты потрачены или сколько рабочих мест создано. Но, с моей точки зрения, это неправильный расчет. Гражданские организации производят общественные блага. Они производят эффекты, которые в экономической науке называются экстерналиями. Их можно считать, но это довольно трудно. Поэтому, если исходить из того, что действительно является продуктом гражданского общества, то мы не можем сказать, каков его экономический вклад. Потому что мы считаем не вклад, а в лучшем случае затраты.
А в каких экономических условиях сейчас находится третий сектор в целом? Можно ли говорить, что есть нехватка или неравномерное распределение средств? С моей точки зрения, в этом направлении деятельности деньги не главное. Здесь деньги следуют за людьми, в отличие от бизнес-проектов, когда вы не можете запустить работать бизнес-структуру, не имея средств. В секторе гражданских организаций все начинается с человеческой активности. Если есть действующие люди, то они потом, может быть, подтянут деньги. А может быть будут реализовывать свои проекты без денег. Хотя, это не значит, что у таких организаций нет денежных проблем: они однозначно бывают.
Причем хочу заметить, что избыточные деньги для организации некоммерческого типа гораздо большая проблема, чем их недостаток. Потому что такого рода профицит приводит к коррозии человеческих отношений в гражданских организациях. Появляется головная боль: как эти деньги удержать, не отдать, освоить. Поэтому не деньги центральный вопрос, а люди. Кстати, про людей. Вы говорите в своих лекциях, что человеческий капитал — это важнейший актив социально-экономического развития. Как вы можете оценить людей, работающих в НКО с точки зрения качества человеческого капитала? Я попробую ответить на ваш вопрос, но сразу оговорюсь: я не знаю нынешнего состояния человеческого капитала в гражданских организациях.
Подробнее Во-первых, человеческий капитал — всегда один из ключевых вопросов в России. Сейчас у нашей страны есть три актива мирового значения, если не говорить про недра: военный, территориальный и человеческий потенциал. Вот это три точки, из которых идут разные дороги в разное будущее России. Я всегда был сторонником того, что нужно делать ставку на человеческий капитал в вопросе будущего страны. Для меня это — страна умных людей, которые живут не сырьем, а умом и талантом тех, кто здесь рождается и живет. Теперь, если говорить про сектор гражданских организаций. В 80-90-е годы, когда я жил и работал в этой сфере, появлялись первые некоммерческие организации России, основателями многих НКО были люди совершенно исключительные с точки зрения их образования, кругозора, моральных качеств. Например, Людмила Михайловна Алексеева — археолог по образованию, окончила исторический факультет Московского государственного университета, а после — внесла огромный вклад в правозащиту.
О Зворыкине, например, который изобрёл телевизор в России, что является не просто искажением факта. И если кто-то может подумать, что он оправдывает этим происходящее в стране, то нет. Скорее, он объяснил причины принятия этого частью общества. Это не тоже самое что оправдал. Достаточно посмотреть видео с ним. У него не одно интервью было. Но суть остается неизменной, независимо от чьих-то объяснений. Для чего на войну идут? Убери деньги и что останется?
Намерен ли Белый дом вести переговоры после выборов? Действительно ли он верит в успех ВСУ, особенно с учётом провала контрнаступа, когда у Киева было больше войск и оружия? Или же США намерены долгие годы поддерживать киевский режим в надежде, что Россия проиграет Украине, которая беднее и меньше по размерам? Это делает её формулой продления, а не прекращения войны.
Гитлер тоже начал с маленьких захватов. Потом нападение на СССР. Европа виновата в обоих войнах!!! Выростили Гитлера. Получили войну.
Сюсюкались с Путиным Саркози ведет с Путиным переговоры. Меркель строит потоки Получили войну. Проснулись , сейчас фашизм в России уничтожим всем миром.
Российские войска поразили эшелон с западным вооружением и техникой в ДНР
Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год. Россия готова к ведению переговоров с Украиной, но разговаривать не с кем. Александр Аузан — о том, переживет ли она 2023 год. У нас говорят: Герасим утопил Муму, потому что рядом не было ВСУ Почему россияне все еще не с Украиной? и послушно воюют, как Герасим, топя собственную страну. Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан рассказал RTVI об угрозе экономической спирали в 2024 году.