Не стало Михаила Жванецкого. Ему было 86 лет. Новости. Бесплатно скачать через торрент жванецкий и множество других: фильмов, сериалов, программ, музыки. Жванецкий Михаил концерт Киев 16 03 2019 Топ-4 видео. Слушайте лучшие подкасты и аудио выпуски Михаил Жванецкий бесплатно.
Михаил Жванецкий: Лучшее алиби — быть жеpтвой
Михаил Жванецкий был писателем-сатириком, автором книг и искрометных миниатюр, обладателем наград, престижных званий и просто талантливым одесситом. Представляем вдумчивому читателю бизнес-блога Экзитерра лучшие цитаты и афоризмы Михаила Жванецкого. Михаил+Жванецкий - видео подборка. Михаил+Жванецкий - видео подборка.
Материалы с тегом
- Михаил Жванецкий: цитаты, афоризмы, высказывания и мысли великих и умных людей
- С ним ушла целая эпоха
- «Портрет» (1969)
- Михаил Жванецкий, последние новости и статьи на сегодня - Пронедра
- Михаил Жванецкий — последние новости
- Михаил Жванецкий, последние новости и статьи на сегодня - Пронедра
Михаил Жванецкий – цитаты на все времена
«Или мы будем жить лучше, или я стану классиком», — посмеиваясь, говорил Михаил Михайлович. Михаил Жванецкий: Вот это хороший вопрос. • Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем! • Лучше длинная живая очеpедь, чем коpоткая автоматная. Главная» Новости» Выступление жванецкого. 100 лучших миниатюр Михаила Жванецкого. Михаил Жванецкий про свободу, женщин, Украину и Россию. Михаил Жванецкий слушать лучшее онлайн бесплатно в хорошем качестве на Яндекс Музыке.
Лучшие цитаты Жванецкого: "Уважаю чудовищный выбор народа"
Знаменитый советский писатель-сатирик Михаил Жванецкий родился 6 марта 1934 года в Одессе. Самые свежие новости связанные с тематикой Михаил Жванецкий со всего Мира и России на сегодня. Умер Михаил Жванецкий Михаил Жванецкий, Новости, Смерть, Потеря, Невосполнимая утрата, Афоризм, Цитаты, Грусть, Печаль, Длиннопост, Негатив. Сегодня стало известно о смерти писателя и сатирика Михаила Жванецкого. Михаил ЖВАНЕЦКИЙ отвечает на вопрос о женщинах.
"Красиво жить не запретишь": лучшие цитаты Михаила Жванецкого
Наши люди любят, чтобы водку украшало что-то красивое. Теплоход, футбол, баня. Главное, вокруг водки должны быть чужие женщины. Или хотя бы чужие окрестности. Что-то красивое. А правда, мама, что машины красивые были? Должны появиться. Доброе слово таланту приятно, но бездарю просто необходимо! Нет предела совершенству: никогда не бывает так плохо, чтобы не могло быть ещё хуже.
Сын одесских врачей, который выучился на морского инженера. Будучи студентом увлекался самодеятельностью, пока его не заметил Аркадий Райкин. Удивительный дар Жванецкого — рассказывать о важнейших вещах с неизменным, очень интеллигентным, юмором. Сейчас такого уже не встретишь.
Казалось, что он жил, творил, выступал легко и непринужденно. Оставаясь вне времени, эпох и поколений.
Врач: «Папаша, времени мало. На что жалуетесь — и домой».
Отлично, Константин! Отобрали мы у ателье это пальто. Хотели им обратно насильно вернуть. Вплоть до мордобоя, чтоб обратно забрали они это пальто себе.
У меня фигура и так неважная, а в пальто в трамвай не могу войти, место уступают, без очереди пропускают, плакали вслед две женщины, которые мужей потеряли, и на воротнике такой мех, что от медведя остался, когда всю шкуру уже поделили. Конечно, можно ходить и так, и на здоровье, но это бесшабашность — куда хочу, туда и хожу. В конце каждой улицы поставить турникеты. Да просто так.
Глядят все, аж!.. Всплыл — тротил или тол, вся в проводах, никто и не знает, они же специалисты. Как она эту баржу догнала!.. Ну если пиджак от шеи на четыре метра отстает, и шейка как пестик в колоколе, как же ты аристократизм покажешь?
Если штаны и пиджак надо непременно поддерживать.
Начало такого разговора привело к двухнедельному скандалу. Это не такой скандал, что ты орешь, ругаешься, нет, мы препирались всё это время. Я говорила: "Вот видишь, если тебе нужно, ты идешь. А мне значит нельзя? Я не работаю. А я хочу! Я это понимала», — указала Наталья.
Взлет с Райкиным
- Ранее в этом сюжете:
- С ним ушла целая эпоха
- Михаил Жванецкий | Серебряный Дождь
- Михаил Жванецкий
- Инженер-шутник
- Скончался Михаил Жванецкий. Вспоминаем лучшие цитаты сатирика -
Ко дню рождения Михаила Жванецкого: лучшие цитаты сатирика
А еще постят цитаты, каждая из которых имеет огромный смысл и которые будут актуальны всегда. Олег Газманов в память писателя опубликовал большой список цитат из его книг и монологов: «Он заставлял не только смеяться, но и размышлять. Многие его цитаты ушли в народ и стали частью речи. Покойтесь с миром, мастер».
Сатирик скончался на 87-м году жизни. Его называли «дежурным по стране», как и в одноименной программе.
Он правда, как будто дежурил. Всегда на посту. Легкий прищур, еле заметная улыбка, мягкая ирония. И миллионы обескураживающих реприз.
Только натужные, которые примерно, приблизительно рассчитывают быть хорошими. Хотя иногда какие-то хорошие новости образовываются сами. Вот сельское хозяйство, которого не было никогда, которое мы всю жизнь пинали, потому что жили впроголодь, — сейчас оно вдруг появилось само. И появились какие-то сыры — кто-то кричит, что они поддельные, но ведь вкусные! В СССР были только нефть и зерно, а сейчас: кто-то какую-то землю взял, кто-то отрабатывает, кто-то что-то собирает. Для нашей страны это большое продвижение вперед». Портал «Англия» , 2017 год «Вред от денег есть, если их очень хотеть. При добывании денег думай о другом — получится одно и другое». Они, может быть, и умней мужчин, но это не значит, что это навсегда. Но сейчас такое время, когда мужчины нырнули полностью в этот расчерченный, как шахматы, мир, на риск, на расчет.
Михаил Жванецкий: Это свободная экономическая зона — порто-франко. Это была граница свободной экономической зоны в городе Одессе. В старинном городе Одессе. А потом это уже перешло границы и исчезло. А улица осталась. Она была Комсомольская. Если бы Вы спросили у меня «А что это за Комсомольская улица, 133, квартира 16? А Старопортофранковская появилась уже после советской власти даже. Фекла Толстая: То есть Вы жили на Комсомольской? Фекла Толстая: Так, а что за улица Комсомольская? Михаил Жванецкий: Помню, она была заснеженная. Ну, летом так себе, было жарко. А так она была заснеженная. У нас было по одному коньку на одной ноге, вторая висела, конек был привязан щепками и веревками. Мы цеплялись за грузовики, за борта — и ехали. И катались так. Фекла Толстая: То есть такая ледяная была улица? Михаил Жванецкий: Она была укатана снегом. Фекла Толстая: Потому что не чистили снег? Просто понимаете, я чувствую, что даже мне надо объяснять, а еще более молодое поколение это себе, наверное, с трудом представляет. Михаил Жванецкий: Ну, конечно. Но, тем не менее, было очень дружно. В послевоенное время — очень дружно. Ну, во-первых, приехали все вооруженные. Мой брат приехал просто с пистолетом, Борис, красавец. Однажды кто-то прицепился к нам на улице, там много было безногих очень, они на дощечках на шарикоподшипниках. И вдруг он достал, и тот закричал, который на нас нападал: «Сумасшедший! Ну, это такие рассказы… И вас это все интересует? А нашим слушателям это интересно? Михаил Козырев:Я уверен. Фекла Толстая: Почему Вас смущает это? Почему Вам кажется, что это не интересно? Михаил Жванецкий: Мне как-то это скучно. Фекла Толстая: Почему? Михаил Жванецкий: Это трудно объяснить. Я не знаю. Не так давно был Вечер Высоцкого в театре Безрукова. И меня попросили рассказать о личных встречах. Ну, я рассказал, как мы ехали куда-то с Мариной Влади, как спустило колесо, а я стал накачивать, кто-то к нам подъехал еще… И зал заскучал. Там пели, там танцевали — зал не скучал. Меня попросили а я же говорю, я легко подвержен чужому влиянию , я вышел с этими воспоминаниями. У меня много воспоминаний, я рассказал этот случай, как мы попали в гости к заместителю министра морского флота, который им же квартиру дал, где они жили в Москве. Михаил Козырев:Высоцкому и Марине Влади? Михаил Жванецкий: Да-да. Я не помню, как эта улица называется. И зал заскучал. Кому это интересно? И я сейчас себе тоже представляю аудиторию на радио. Фекла Толстая: Вы знаете, мне кажется, что не Вам скучно, а Вам за аудиторию скучно. Михаил Жванецкий: Нет, мне скучновато. Фекла Толстая: Тогда я вот что спрошу. Скажите, пожалуйста, раз уж мы обсуждаем, насколько скучно или не скучно детство. Есть такое общее мнение, что счастливая пора — детство. Самая счастливая пора. Мне не кажется, что это аксиома, которая для всех людей одинакова. Вот Вы со скукой вспоминаете время своего детства. Михаил Жванецкий: Ничего не было в моем детстве интересного, потому что я воспитывался в госпитале, я сидел за столом с ранеными, ели мы котлету то ли с лапшой, то ли с гречневой кашей. Вот это я помню. Фекла Толстая: У Вас было ощущение в детстве, что скучновато жить? Михаил Жванецкий: Скучновато — нет, но никакого счастья я не ощущал. Михаил Козырев:Ну а девушки и влюбленности? Это же радует. Свет в окошке пытаюсь найти. Михаил Жванецкий: Мишечка, я очень уважаю этот Ваш вопрос, но мы уехали оттуда в 1945 году, из Ташкента. Значит, мне 11 лет. Судя по тому, что я был подвержен чужому влиянию, женщин там еще не было, и девушек не было, но мы прилетели когда в Москву, я увидел там самое главное. Я увидел там не парад Победы, я увидел там праздник Победы. Наконец-то война закончилась — это было естественное состояние. Закончилось, перестали убивать — это было главное, а не победа. Но в толпе говорили «Слава Богу, кончилась война! Фекла Толстая: А вот эта толпа — это где? Где Вы оказались с родителями? Михаил Жванецкий: Это Красная площадь. Это было 9 мая, когда была подписана капитуляция. Михаил Козырев:Очень разная, мне кажется, разница в интонации. Важнее не то, кто у кого выиграл, важнее то, что наступать перестали, перестали гибнуть люди. Михаил Жванецкий: Да! Перестали гибнуть люди, перестали приносить похоронки, потянулись эшелоны с трофеями. Нам, мальчишкам — мы уже были в Котовске тогда — выбрасывали записные книжки какие-то. Мы просили тетрадки немецкие — выбрасывали тетрадки, записные книжки с замочками. Это все трофеи. Солдаты сидели, свесив ноги, и вот нам выбрасывали прямо из эшелонов, это были товарные поезда. Я не видел таких ценных трофеев. Потом оказалось, что мой брат Борис женился на дочери коменданта, еврея, который комендантом был после оккупации маленького немецкого городка. Я увидел шикарную мебель, увидел впервые вот эти стенки, вот эту мебель, которая потом пошла у нас. Она была такая полукруглая. И приемник, и «Голос Америки» еще не заглушаемый. Это все я увидел там. Это 1945-46 годы. Фекла Толстая: То есть сразу он стал комендантом, и сразу же потянулись стенки? Михаил Жванецкий: Конечно, когда же он будет брать? Через 5 лет? Это было в порядке вещей, это наши трофеи. Михаил Козырев:Вы упомянули телефон. А вспомните о звуке радио Вашего детства и юности. Радио же изначально были вот этими черными тарелками на стене, а потом появились приемники. Михаил Жванецкий: Я помню хорошо эти приемники. У нас был «ВЭФ», появился где-то с 1951-52 года, рижский. А вот этот репродуктор — это были уличные. Наверное, был у тетки, когда мы были в Москве. Кажется, одна программа. Михаил Козырев:А музыка звучала в Вашем детстве? Пел кто-нибудь дома? Михаил Жванецкий: Нет. Фекла Толстая: Или патефон заводили? Михаил Жванецкий: Патефон был, у меня пластинок до сих пор очень много. Но это были не патефонные пластинки, уже такие, на 48 оборотов. Михаил Козырев:Дворик Ваш одесский вспомните, пожалуйста. Кто соседями был? Как вообще Ваш день проходил? Михаил Жванецкий: В криках, скандалах. Михаил Козырев:Одесса же тоже отдельный мир? Михаил Жванецкий: Одесса - да, отдельный мир. Но я, думаю, больше ее описывал, а когда описываешь, всегда больше сочиняешь. Там еще были люди во дворе, которые, допустим, как мне кажется, сотрудничали с оккупацией. Ведь город пережил оккупацию. Тот, кто скрывался, скрывался в катакомбах, но не много. Там был этот знаменитый певец — я не помню его фамилию — «Танго» он пел. Первые исполнения «Танго». Но он очень знаменитый в нашей стране был. Где та граница: сотрудничали или не сотрудничали, просто жить оставались в городе или где-то сотрудничали? Михаил Жванецкий: Очень просто. Доносили немецкому командованию, что вот здесь жили евреи. Или живут. Квартира освобождалась, и эти въезжали в их квартиру. Это очень просто делалось. Фекла Толстая: То есть это было известно про каких-то людей после войны уже? Михаил Жванецкий: Ну, я не буду сейчас говорить, это, наверное, запрещено, может, кто-то живет там. Фекла Толстая: Нет, я не прошу фамилии. Но Вы продолжали с ними жить и соседствовать, зная о том, что произошло? Михаил Жванецкий: Мне кажется, что мы подозревали, но уже не говорили с ними на эти темы. Михаил Козырев:Это было табу? Дворничиха там, там же закрывался двор примерно в 12, ты должен был стучать, отдавать ей рубль и проходить. Михаил Козырев:Это было ночью, после полуночи? Фекла Толстая: Это как-то очень похоже на то, что если ты в Москве пропустил в час ночи метро, ты попадаешь на такси: поздно — платишь. А если вспоминать Вашу школу, насколько приятные или неприятные воспоминания об этой институции? Чему вообще там было посвящено время? Михаил Жванецкий: Фекла, Вас там не было. То есть образование было без вас: без женщин, без девушек. Поэтому мы воспитывались в мечтах. Действительности не было — только мечты. Но там был парк Ильича, поэтому когда лето начиналось, можно было там встретить каких-то…Допустим, там много сбегали из колхозов. Деревенские девушки: они были красного цвета, в пупырышках — это я помню. Вот не так, как сейчас, кожа не гладкая. Они сидели на скамейке почему-то. Одна вот сидела, и помню, человек 5-6 из нашего класса просто окружили ее. А они были очень чистые. И она говорила: «Ой, хлопцы, ну что же вы? Они были без паспортов, пытались удрать из колхоза, из деревни. Не знаю, куда они потом исчезали. Михаил Козырев:То есть они уезжали в поисках лучшей жизни в город? Михаил Козырев:А первая встреча с девочками из этой Женской гимназии? У меня мама училась тоже в женской отдельной школе, она помнит какие-то вечера, когда мальчики приходили к девочками и танцевали в актовом зале. Девочки приходили к мальчикам под надзором воспитателей и учителей. Вот что-то такое практиковалось? Михаил Жванецкий: Нет, это был 1945 год, 1946-47-ой. Женщин мы видели…Это была преподавательница математики, которая брала деньги, жарила рыбу и объясняла нам что-то у себя дома — это были платные уроки. Но это у тех, кому давалась математика. Мне математика не удавалась, я, помню, был у нее, она жарила рыбу и что-то мне объясняла. А, в основном, у на был прекрасный преподаватель русского языка и литературы, который нам заменял очень многое. У нас все преподаватели были бывшие командиры. Но единственное, что там было. Однажды мы в школе что-то сделали. Нам дали контрольную работу, диктант и еще что-то в один день по разным предметам. Мы отказались. И всем классом слиняли в парк Ильича, где вот бывали иногда девушки в пупырышках. И на следующий день оказалось, что мы все исключены из школы, потому что это был день Рождения Сталина, причем ему было как раз 70 лет, по-моему. Михаил Козырев:То есть Ваш отказ писать контрольную был расценен как политический… Михаил Жванецкий: Писать 3 или 4 контрольные — ну как мы можем? Мы всегда писали одну контрольную в день. И вот мы отказались, ушли и на следующий день все исключены. Но все-таки насколько еще было свежее, что преподаватели вот эти командиры написали в НКВД, сказали: «Давайте не предавать огласке. Вы их исключили — очень хорошо, через какое-то время снова примете». Фекла Толстая: А Ваш отец как-то отреагировал на эту ситуацию? Михаил Жванецкий: Он не знал. Потому что отец меня довольно часто обхаживал ремнем, у него такое было воспитание. Он однажды увидел, как я курю. А что я курил? Чай какой-то. Это 1945 год. Он снял с меня штаны и сказал: «А вот курить ты не будешь! Вот такая фраза. И крепко избил ремнем. Ну, по заднице отлупил. И я не мог купаться даже какое-то время, потому что синяки были, а мы купались без трусов. Но это «А вот курить ты не будешь! И, действительно, я в воспоминаниях написал эту фразу о нем, потому что она была очень точная. И я не курю до сих пор и ни разу не затягивался. Фекла Толстая: Интересно. Сейчас, конечно, когда мы говорим «Отец ремнем как следует меня обхаживал», тут же думаешь о том, что сейчас это абсолютно невозможно, не принято. Михаил Козырев:А мне кажется, ты заблуждаешься. Мы судим сейчас по своему окружению, а в стране детей бьют и порют — в общем, в целом. Фекла Толстая: Но общее представление о том, что это абсолютно нормально — оно изменилось. Михаил Жванецкий: Оно изменилось, конечно. Я думаю, что общего представления уже нет. Но мой отец, видимо, получил такое воспитание. Он был из далекого дореволюционного времени, видимо, его тоже родители лупили. Это не называлось «поднять руку на ребенка», нет. Фекла Толстая: И Вам тогда это казалось тоже нормальным? Михаил Жванецкий: Да, потому что пока он снимал ремень — у него был военные ремень — я наблюдал всю эту сцену. Лежать со спущенными штанами наблюдать эту сцену. Он не свирепо избил, конечно: это я другого выражения найти не могу. Но отхлестал. Такие санкции. Михаил Козырев:Часто такое случалось? Михаил Жванецкий: Нет, в жизни было раза 2-3. В институте я однажды тоже попался. В общем, какие-то такие были. Михаил Козырев:В какой-то момент я прочитал у Вас фразу, что Ваша мама очень хорошо знала, что такое хорошо и что такое плохо. Что Вы имели ввиду? Михаил Жванецкий: Я имел ввиду… Вот иди знай, что я имел ввиду, когда это писал. Михаил Козырев:Значит ли это, что у нее была такая, очень четкая система координат, которую она Вам привила? Вот это можно, а это - нельзя.
90 лет назад родился Михаил Жванецкий. Вспоминаем лучшие монологи сатирика
Михаил Жванецкий умер в 2020 году, а Михаил Задорнов в 2017-м. Таким Михаил Жванецкий изоражен на могильном памятнике, таким он останется в сердцах поклонников и друзей. 1 марта 2020 - Новости Нижнего. Слушать аудиокнигу, читает: Михаил Жванецкий, жанр: Юмор, сатира. Сегодня, 6 ноября, в возрасте 86 лет умер знаменитый писатель-сатирик Михаил Жванецкий.
Михаил жванецкий + Новости
"Что с человеком ни делай, он упорно ползёт на кладбище": лучшие афоризмы Михаила Жванецкого. Умер Михаил Жванецкий Михаил Жванецкий, Новости, Смерть, Потеря, Невосполнимая утрата, Афоризм, Цитаты, Грусть, Печаль, Длиннопост, Негатив. Одна голова — хоpошо, а с туловищем — лучше. © Михаил Жванецкий 650.
Михаил Жванецкий – цитаты на все времена
Талантов масса, работать некому. Наверное, потому, что с годами понимаешь и ценишь жизнь, каждое мгновение. Это состояние. Это не шутки. Это искры в глазах. Это влюбленность в собеседника и готовность рассмеяться до слез. И в завершение один из его монологов: Что значит возраст? Время уже не деньги, так как деньги есть, а времени нет. Откуда деньги?
А минус девушки, а минус дети, а минус ресторан, а минус одежда, а минус мечты, а плюс ничего не надо. Отсюда доброта.
Она называется «Турникеты». Подоплека ее совсем иная, сарказм направлен на внешнюю и внутреннюю политическую ситуацию в стране в то время, но нельзя не изумиться тому, насколько актуальны для нашего коронавирусного времени едкие замечания и фантазии Михаила Жванецкого. Вот только избранные цитаты: «Ну вот эта бесшабашность, куда хочу, туда хожу, порождает распущенность, которая обходится всем нам…» «В конце каждой улицы поставить турникеты, пусть пока пропускают.
Ты моя жена. Я к тебе ничего не имею. Это твоя мать.
Ты ей можешь сказать, чтоб она нашла для меня свободную минутку, достала швейную машинку и подшила мне брюки?! Ты хоть смотрела, как я хожу, в чем я мучаюсь?! Мне стакан сока. Бери водку, не умничай! Посмотри вокруг. Пенсионеры голодают. Педагоги бастуют. Молодежь без перспектив.
А тебе спиртного нельзя! Пусть все передохнут, а я, значит, буду трезвым? Угадать может, осуществить не может. Поэтому мы живем хорошо: немножко бедно, немножко плохо, немножко хочется повеситься.
В пожарных одеждах. Английская пожарная машина, которая принадлежала порту лет уже 50 или 40. В обеденный перерыв - это все честно. Скандал потом. А мы отремонтировали сами и эти каски почистили. Я только радовался бы на месте начальства.
Ну, они, в общем, ничего нам не сделали: так, вынесли выговор, главное, пострадал в итоге Двоеглазов. А машина продолжала стоять. Вот такое у нас тоже было. Михаил Козырев:Как я понимаю, вот такая галерея персонажей, какая у врачей проходит перед глазами, они сами к ним идут, у Вас была в определенном смысле в Вашей работе в порту? Он же был все-таки женский: все водители на маленьких механизмах были девушки. На кранах тоже были женщины: были крановщики, были женщины крановщицы. Пожалуйста, можно меня оставить на хозработах? Ну, я уже представлял, что такое аборт. Как мне сказали, у нее было где-то 19 их. Немолодая, такая женщина.
Я говорил: «Оставайся, конечно». А в моей власти было оставить на хозработах. Фекла Толстая: Это что такое — хозработы? Михаил Жванецкий: С метлой, во дворе. Фекла Толстая: Вместо чего? Михаил Жванецкий: Вместо работы на кране, вместо того, чтобы выгружать грейфером уголь. Значит, я кого-то другого посылал н этот кран. Грейфер знаете, что такое? Фекла Толстая: Нет. Михаил Жванецкий: Вот вы когда-нибудь набирали в две руки пшено?
Михаил Козырев:Это такой большой экскаватор, который смыкается. Михаил Жванецкий: Две челюсти смыкаются и зачерпывают, поднимаешь, переносишь из трюма над вагоном и там открываешь. Михаил Козырев:Это физически тяжело. Михаил Жванецкий: Таким образом, уголь — в основном, это уголь, он шел из Мариуполя — нагружаешь в вагон. Потом тепловоз чуть-чуть передвигает, и в следующий вагон. Фекла Толстая: Тяжелая работа. Самое тяжелое было, когда Райкин взял Карцева, я получил от него письмо, я сидел в угле в трюме. А там машинка такая — С-153 - точно наша «очистилка» уличная. И точно так же она в трюме уголь убирала. И я получил письмо от Карцева толстое, он попросил прочесть мое произведение на своем вечер.
И я уже сидел на угле, как на огне. Потому что то, что я стал получать от одного монолога, исполняемого Райкиным, было примерно как 2 или 3 моих месячных зарплаты. Я получал 89 рублей, то есть это было примерно 150, около 200 рублей в месяц от одного монолога. Михаил Козырев:Какие основные жизненные выводы были Вами сделаны на основании службы? Общие принципы какие-то, которые, может быть, потом были отражены в персонажах? Михаил Жванецкий: Самый главный принцип, это то, что я работал среди простых людей. И до сих пор все, как я воспринимаю даже политику, это через призму простого мышления. То есть страдания простого человека от того, чем там все заканчивается. Вот сейчас какие-то поступают предложения безумные, не совсем безумные из парламента — я сразу чувствую интуитивно, как это отразится на рядовом человеке. Я уже стал другим, но вот это ощущение… Не дай Бог, конечно, но, мне кажется, я могу и в тюрьме говорить, могу и в больнице говорить.
Я могу с людьми где угодно разговаривать. С самыми простыми, может быть, не с самыми учеными, но ученых трудно понимать. Истина должна быть все равно изложена детским языком. Поэтому ученый обязан мне сказать понятно. Если он этим владеет, значит, мы с ним находим общий язык. Михаил Козырев:Я этот принцип для себя сформулировал: о любых сложных вещах — простым языком. Это очень важный талант, не у всех присутствующий. Фекла Толстая: Можно я про простого человека спрошу? Вы когда работали в порту еще. Вот тогда происходил вот этот переход от того, что Вы такой, как все, к тому, что Вы не такой, как все?
Не потому, что Ваш монолог читает Райкин, а потому, что вы по-другому смотрите на действительность и подмечаете? Михаил Жванецкий: Я уже тогда был в самодеятельности. Уже тогда мы ездили в колхоз. Я все время на этом уровне: и самодеятельность для таких, как я, и, как говорится, я тоже видел рукомойник, прикрученный к пианино. Абсолютная правда. Фекла Толстая: Это чтобы помыть руки перед тем, как на пианино будешь играть? Михаил Жванецкий: Причем тут пианино? Это рукомойник. Михаил Козырев:Пианино придавало устойчивости. Михаил Жванецкий: Это же как раз сельские всякие клубы.
Михаил Козырев:Мы попросили бы еще несколько советов Мите. Михаил Жванецкий: Спасибо. Я обращаюсь к слушателям: вы любите слушать, а я это все вижу, как это все делается. Готовься к тому, что имя забывается быстрее, чем наслаждение. Будь внимателен. Помни имя, Митя! Деньги по ценности сравнялись со здоровьем. Ты уже не можешь сохранять здоровье, не зарабатывая на жизнь. Будь здоров — значит, зарабатывай на жизнь. С годами ты все больше времени будешь тратить на то, чтобы чувствовать себя хорошо».
Обогащение человека — то же самое». Юмор в наше время хлещет, как прорванная канализация или цивилизация. Юмор и веселье — противоположные понятия. Веселье не поддерживает, поддерживает оптимизм. Ирония, Митя, расскажет о тебе больше, чем шутка о соседке. Потому что в такой шутке все-таки чаще пошловатость». Не теряй тихую девушку. Когда тебе о ней напомнят, тебе будет, что вспомнить, но будет некому позвонить». Эта мысль существует в природе. Он произносит ее или записывает ее.
Если не он, это сделает и другой талант. А потом будут говорить: «Свыше, свыше пришло! Конечно, свыше, когда копаешь глубже. Никто ему ничего не диктовал: он просто способен этот талант искать не там, где все». Только он облегчит душу твою, у его постели и ты успокоишься. И этим поможешь ему». Фекла Толстая: Михаил Михайлович, Вы можете сказать, что с чувством юмора? Откуда оно? Это врожденное, но можно ли его развивать? Есть ли чувство юмора у Вашего сына Мити?
Михаил Козырев:Было ли чувство юмора у Ваших родителей? Михаил Жванецкий: У родителей я не замечал. Видимо, это что-то все-таки свыше. Какое-то такое строение. Чувство юмора — это парадоксальность мышления. Это чистое мышления. Вот когда я веду свою передачу, я там ироничен, это такой характер уже у меня, там нельзя воспринимать всерьез что-либо. Вот у Мити есть чувство юмора прекрасное. А у меня уже ирония сменила юмор. Я когда пишу, еще могу вполне писать смешно.
Но главное — это то, что я уже, мне кажется, немножко вырос из смешения типа «О вас». Такие вещи я уже не пишу. И, кроме того, я уже немножко оторвался от учебного материала, очень хорошо это в институте идет. Поэтому я когда слушаю, как сейчас, в таком количестве юмор, он мне еще напоминает мои институтские времена. Значит, я уже вырос из этого. Поэтому я не смотрю юмористические передачи. Вообще когда начинается юмор, и я где-то в гостях слышу: «А, юмор! Давай, переключаем». И переключают телевизор. Либо кто-то решает не ремонтировать больше телевизор — нет смысла ремонтировать, как оказалось.
Телевизор сломался в одной семье, которую я знаю. Жена пригласила мастера, а муж выгнал. Живут, как в траве. Михаил Козырев:Митя как-то реагировал на Ваши выступления, на то, что он видел? Или, например, является ли он слушателем каких-то Ваших новых заметок, советов, миниатюр? Михаил Жванецкий: Вот в этом весь парадокс. Я не умею его воспитывать никак. Я — артист задней своей, второй половиной. То есть к нему я спиной. Мама им занимается, а мое воспитание заключается в том — я же летучая мышь — я вылетаю из Москвы на рассвете, чтобы туда приехать в день концерта прилететь, и на следующий день вылетаю на рассвете, чтобы домой, отоспаться.
Когда я его вижу, у меня какие новости: не сдал экзамен, не сдал зачет. Я говорю: «Я занимаюсь большой политикой, ты видишь? Короче, прилетел, устроил скандал, улетел. Как метод воспитания — совершенно никудышный. Ему остается перетерпеть 5 минут, пока я не уснул или мне еще куда-то надо идти выступать в этот день. Михаил Козырев:Никакого контроля над реультатом. Михаил Жванецкий: Вот! Вы точно сказали. Наоборот — полная безрезультатность. Я носитель истерик, очень редких, но эпизодически повторяющихся.
Фекла Толстая: А когда рос Ваш сын, насколько это было похоже на Ваше представление о том, как растет ребенок? Михаил Жванецкий: У меня дети рождались. Но при воспитании я присутствую впервые сейчас. Это было советское время. Женщины были очень мужественные, особенно в Питере. Я же в Питере провел вот эту жизнь. Они скрывали от меня последствия наших взаимоотношений. Просто скрывали. Кто-то даже заявил, что не может иметь детей. Ну, последствия понятны, да?
Тот, кто заявил, тот скрылся с ребенком. Но самое главное: они уехали, и почти всех, получается так, что я потерял. Знамена свои собрать не могу. Только тех, кто объявился сам, тот и есть. И я их придерживаю, и моя жена, слава богу, относится прекрасно к ним. И к нам приезжает моя дочь, которая живет в Новосибирске, и Митька у нас бывает летом в Одессе. Я каждое лето в Одессе. Там хорошо. Вот, я говорю: никаких следов воспитания нет. В чем состоит мое воспитание?
Вот я это пишу и прочту со сцены. И тогда он слышит, иногда он приходит с другом. Друг говорит: «Мне понравилось», этот — молчит. Я избрал такой способ: я читаю со сцены. То, что я здесь читал, я читаю со сцены тоже. Воспитание веду через публику, воспитание веду через громкоговорители, установки, через прожектора. Опять, конечно, никакого впечатления не производит — только аплодисменты. На публику производит, на Митьку — никакого, естественно. Михаил Козырев:А он, как источник информации о новом поколении, о том, какие они, сегодняшние молодые, дает Вам пищу для наблюдений? Эти планшеты, мобильники - он берет у меня, вырывает из рук, настраивает мне телефон и возвращает обратно.
У него покровительственное отношение ко мне. Ему вспомнить ничего не надо: мы тащим в голове, а он в кармане. Сплетники в карманах брюк. Я помню, на вечере я спрашиваю: «А кто муж этой актрисы знаменитой? Это она сейчас с мужем? Человек 5 мне ответили, что нет. Это все благодаря мобильным телефонам. Сейчас скрыть уже ничего невозможно. Сплетен нет — сплетни носят в карманах. Фекла Толстая: Какое занятие у Вашего сына?
Чем он занимается, какая профессия у него? Но это ему вроде нравится, это он сам выбрал. Михаил Козырев:А на каком факультете? Михаил Жванецкий: Продюсерский. Вы знаете, все равно дети идут примерно нашим путем. Это редкость, если вырастает самостоятельный талант какой-то. Все-таки, он воспитывался среди огней, радиоустановок, среди звука, среди шуток. И вот он сейчас постепенно привыкает к этому же самому. Не знаю, как у него получится. Михаил Козырев:Но Вы относитесь к тому типу родителей, которые никак не влияют на выбор?
Михаил Жванецкий: Нет, это он сам. Михаил Козырев:Какие-то открытия он Вам делает? Книжку хорошую прочитал или фильм офигенный посмотрел? Михаил Жванецкий: Обязательно. Михаил Козырев:Что Вы от него узнали нового за последнее время? Михаил Жванецкий: Прекрасные советы: посмотри этот фильм… Названия трудно запомнить. Но вот последний его совет был — фильм о лауреате Нобелевской премии, который шизофреник, такой художественный американский фильм, где Рассел Кроу в главной роли. Михаил Козырев:«Игры разума»? Михаил Жванецкий: Да, «Игры разума». Совет прекрасный, потому что фильм оказался прекрасный.
Я вначале думал, в первой половине, что можно прекратить его смотреть. Он сказал: «Нет! И когда я посмотрел вторую половину, как человек в этом состоянии продолжает. Михаил Козырев:Документальная история, есть прототип у него. Михаил Жванецкий: Совершенно верно. Вот это его совет. Это как пример. Михаил Козырев:Остается немного времени, чтобы послушать написанные крупным почерком на одной из бумажек знаменитые миниатюры… Михаил Жванецкий: Это я специально взял, это посвящено «Серебряному Дождю», опросу «От кого бы Вы хотели иметь ребенка? И я тут посвятил это «Серебряному Дождю»: «Ребенок появляется у женщины внутри, у мужчины — снаружи. Он ей дан навсегда, и мать у него навсегда, и в песнях, в стихах, в гитарах и татуировках.
Единственная женщина, что у него единственная — это мать. И такую пару, как мать и сын, женщина создает целиком сама. Они находят и рожают, они рожают и тащат, тащат и кормят, не надеясь на возврат затраченного. Все уходит вперед. И любовью, которой надо любить мать, он полюбит другую и сделает ее матерью. И даст ей сына, и тот уйдет вперед.