Как Полина Суслова покорила Достоевского и стала прообразом его персонажей. Еще по дороге в Петербург Достоевский мысленно «сочинял роман из венецианской жизни», а Ризенкампфу в 1838 рассказывал «о своих собственных литературных опытах». Все 14 лет совместной жизни жена Достоевского Анна Григорьевна Сниткина переживала за слабое здоровье своего гениального мужа, каждый его припадок болью отзывался в ее душе и оставлял рубцы на сердце. В последние минуты жизни Достоевский держал её за руку и шептал: «Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно!». Интересно, что оба старших сына Достоевского на тот момент увлекались литературой и хотели посвятить ей свою жизнь, но отец не воспринимал их увлечение всерьез.
Форма поиска
- Читайте также
- 22 дня из жизни Достоевского
- Использованные материалы
- Русский Данте: как сложилась судьба Достоевского
- Что стало с детьми Достоевского, Толстого, Есенина и других классиков
Анна Федора. Любовь Достоевских
Приходящие педагоги занимались со старшими детьми русским и французским языками, литературой, математикой, а латыни их учил отец. В 1834 году Фёдор и его старший брат Михаил поступили в пансион Леонтия Чермака — дорогое учебное заведение для детей дворян. Работали там блестящие педагоги, обстановка была строгой, но в то же время семейной: сам владелец пансиона много общался с воспитанниками, уделял внимание каждому, следил за их душевным и физическим состоянием. Огромное влияние на юного Фёдора Достоевского оказал учитель русского языка, замечательный педагог Н. Благодаря ему Достоевский впервые начал задумываться о своём писательском призвании. Вообще, детство и юность Фёдора Достоевского прошли скорее в мире книг и вымысла, нежели в суровой действительности: он взахлёб читал стихи и романы, был полон мечтаний и возвышенных стремлений. В 1837 году после тяжёлой болезни умерла мать Достоевского. Отца не стало два года спустя — он скончался в Даровом при не вполне ясных обстоятельствах, не то от апоплексического удара, не то от рук собственных крестьян.
После смерти матери братья Михаил и Фёдор отправились в столицу, чтобы готовиться к поступлению в Инженерное училище. Год они занимались в приготовительном пансионе К. Фёдора в 1838 году в училище приняли, а Михаила — нет, и братьям пришлось расстаться. Сохранилась их живая переписка того времени, из которой ясно, что оба нисколько не вдохновлялись математикой и инженерными науками, а грезили исключительно литературой. Тем не менее, Фёдор в 1843 году окончил училище и даже поступил в столичную инженерную команду, однако вскоре бросил военную службу и решил целиком посвятить себя русской словесности. Начало писательской деятельности Юношеские литературные опыты, о которых Фёдор Достоевский писал своему брату, не сохранились, однако ясно, что первые произведения Достоевский начал писать ещё во время учёбы в Инженерном училище. После выхода в отставку Достоевский занимался переводами, а в 1845 году завершил свой первый роман «Бедные люди», получивший успех у публики.
Достоевский присоединился к кружку В. Белинского, постепенно обрастая литературными знакомствами. Впрочем, все соратники Белинского, да и сам знаменитый критик, не сумели оценить второе произведение начинающего писателя — повесть «Двойник». Достоевский рассорился и с Белинским, и с Некрасовым, и с Тургеневым и покинул общество редакции «Современника». С 1846 года он публиковался в «Отечественных записках» и продолжал расширять круг своих литературных связей — познакомился с И. Гончаровым, присоединился к литературно-философскому кружку Бекетовых и Майковых. Арест и ссылка В середине 1840-х гг.
В 1846 году он познакомился с М. Петрашевским, объединившим вокруг себя революционно настроенную молодёжь. В обществе петрашевцев распространялись опальные тексты и обсуждались идеи государственного переворота. В 1849 году деятельность кружка была раскрыта, его участники арестованы, в их числе и Фёдор Достоевский, признанный одним из опаснейших преступников.
Они были совершенно различные люди — по возрасту, темпераменту, интересам, уму, но у них было и много общего, и счастливая комбинация сходства и различия обеспечила успех их брачной жизни. Анна Григорьевна была заграницей в первый раз, и ей все было интересно.
Она путешествовала с восторгом, восхищаясь новыми странами. В этом она никак не походила на своего мужа. За четыре года европейской жизни они посетили Германию, Швейцарию, Австрию и Италию, и Анна Григорьевна была ими очарована, а Достоевский, не переставая, ругал все и вся. Анна Григорьевна на Западе вела себя усердной туристкой, ходила по музеям, осматривала достопримечательности, делала заметки, и Достоевского забавляло и радовало это школьное прилежание: ей все было интересно, значит не будет скучать, покамест он работает или пишет длиннейшие письма друзьям в Россию о новых литературных планах. Вообще, его умиляло, что она такая простая и непретенциозная. У Анны Григорьевны были привычки мелкобуржуазной, почти мещанской среды, хотя по паспорту она и принадлежала к дворянству, — и это создавало между ними общность социального уровня.
Она была скромной и тихой девушкой, и в детстве и юности не знала шумных развлечений. Событий в её семье почти не происходило, и она была невзыскательна, мало видела, мало где бывала. Когда, по окончании «Игрока», Федор Михайлович хотел отпраздновать это событие обедом в ресторане вместе с Майковым, Милюковым, Страховым и пригласил свою стенографистку, она не решилась пойти: никогда в жизни не была в ресторане и стеснялась показаться в таком месте, да ещё с незнакомыми людьми. Ее образ жизни и образ мыслей, манеры и навыки, одежда и вкусы — все выдавало в ней девушку из небогатой чиновничьей семьи с петербургской окраины. В ней было немало провинциализма, и Достоевскому это очень нравилось. Достоевский страдал от своего дурного вкуса, от своей неловкости в обществе, от своей обидчивости и мелкого самолюбия.
Он завидовал «хозяевам жизни», как Тургенев или Григорович, и не любил их именно за барство, за светскость, за хорошо повязанный галстук, за отшлифованную речь, за свободу, с какой они могли расходовать тысячи и писать, о чем и как вздумается. Его многочисленные ссоры с современниками частично объясняются его плебейскими замашками, его ущемленным самолюбием просителя и бедняка. Все доставалось ему с трудом: даже гонорар, следуемый из журналов, приходилось не только спрашивать, но и выпрашивать, почти вымаливать. В конце своей жизни Достоевский виделся и с великими князьями, и с вельможами, но и во дворце, и в аристократических салонах чувствовал себя неуютно и держался, как медведь. Он искренне ненавидел приемы, банкеты, выходы в свет: больше всего он любил сидеть в жарко натопленной комнате, пить чай с вареньем и читать жене вслух какой-нибудь исторический роман. Марья Димитриевна мечтала о гостях, роли в обществе и званых обедах, и даже с ней Достоевский не чувствовал себя в безопасности и оставался на положении мужа, не давшего жене того, что она заслуживала.
Аполлинария тоже хотела блистать и бывать. Не то получилось с Анной Григорьевной. У неё не замечалось никаких стремлений вести светскую жизнь, она отнюдь не желала «вращаться» в обществе, у неё от этого вращения голова кружилась и делалось тошно, как и Достоевскому. В этом они удивительно подходили друг к другу. С нею ему нечего было тревожиться: она искала, как и он, семейного счастья, и туфли и халат мужа принимала не как умаление его достоинства, а нечто вполне естественное — другого и быть не могло. И она вполне разделяла его маленькие радости: воскресная прогулка и пирог к обеду, вечером самовар у круглого стола, неугасимая лампада перед киотом в спальной.
Анна Григорьевна была застенчива и только наедине с мужем делалась бойкой и проявляла то, что он называл её «скоропалительностью». Он это понимал и ценил: сам был робок, смущался с чужими людьми и тоже не испытывал никакого стеснения только наедине с женой. Ее молодость, неопытность и мещанская складка действовали на него успокоительно, обнадеживали и рассеивали его комплексы неполноценности и самоунижения. Он был подвержен настоящим припадкам меланхолии, и после вспышек честолюбия и гордости, когда он кричал, что только будущие поколения оценят его романы, у него наступали мучительные периоды депрессии и неверия. Тогда он буквально ненавидел себя. Он со злобой смотрел на свои руки с выступавшими на них венами и желтыми пятнышками, на грудь, поросшую волосами, на тело, доставлявшее столько неприятностей болями, недугами, желаниями, всей своей особой, самостоятельной жизнью, так мешавшей уму и духовности.
И оно было обречено на разложение в могильной тьме, на то, чтобы стать пищей червей, а вечность представлялась, как душная тесная баня с пауками. Он задыхался от ужаса, от сознания собственного ничтожества, от страха смерти. Мало кто знал, как нуждался он в эти минуты в ласковом слове, в тепле женской руки; присутствие молодого любящего существа рассеивало все кошмары. А похвала или намек на одобрение помогали ему воспрянуть духом и побороть угрюмость и пессимизм. Судьба чересчур часто и больно била его, в своей мнительности он всегда ожидал неудачи и неприятностей. А Анна Григорьевна в него искренне верила, и это с первого дня их знакомства было написано на её лице и выражалось во всех её речах и поступках: она смотрела на него снизу вверх и даже если и не соглашалась со всеми его суждениями, безусловно признавала их важность и ценность.
Ей и в голову не могло придти сомнение в его превосходстве. Они ссорились и по пустякам и, поругавшись, решали друг с другом не разговаривать, но долго не выдерживали и мирились. Он кипел и выкипал быстро, бури его проходили без следа, и он забывал о них. Она тоже обижалась и прощала с легкостью. Супружеские трения она принимала, как неизбежное зло. Она вообще все в нем принимала безропотно, и этот её несколько наивный и простой подход обезоруживал и умилял Достоевского: к концу их пребывания заграницей они уже ссорились гораздо реже, и ему с Анной Григорьевной стало легко и свободно.
Она ему «покорялась», признавая его безграничный авторитет решительно во всем, включая выбор нарядов и шляпок, что ему особенно нравилось, но это не было слепое подчинение. Она вовсе не была тряпкой или ничтожеством. У неё имелась совершенно определенная, с годами развившаяся индивидуальность, у неё был твердый и самостоятельный характер и решительность несмотря на мягкость, податливость и некоторую наивность. Много лет спустя, после его смерти, объясняя самой себе секрет успеха их брачной жизни, она правильно заметила, что дружба часто основана на противоречиях, а не на сходстве, и привела себя в пример: она и Достоевский были людьми разной конструкции и душевного строя, но она не впутывалась в его психологию, не вмешивалась в его внутреннюю жизнь, она не желала «влиять и исправлять», — обычная ошибка женщин с их мужьями и любовниками, — и это «невмешательство» внушало ему доверие к ней, усиливало его чувство свободы. И в то же время он знал, что она — его друг, на неё можно было всегда во всем положиться, она не выдаст, не обманет, не продаст, не уколет, не насмеется исподтишка. На этом двойном фундаменте невмешательства и свободного доверия и укрепилось их семейное счастье.
После истерик Марьи Димитриевны и повелительных поз Аполлинарии Достоевский с восторгом приветствовал «нейтралитет» Анны Григорьевны: она, по крайней мере, не стремилась ни указывать, ни верховодить, ни играть. Когда они поженились, она была молоденькой, не слишком развитой, средней девушкой, ничем не замечательной, но обладавшей живым умом и безошибочным чутьем по отношению к Достоевскому. В течение четырнадцати лет совместной жизни, и ум и развитие её, и чутье, и знание мужа, конечно, необычайно усилились. Она преклонялась перед Достоевским, как перед писателем, но в первый год брака ещё не знала размеров его гения, а брала то, что всякому было ясно: известный романист, больной, может быть, великий — и только впоследствии правильно его угадала — тогда, когда современники ещё колебались ведь полное признание он получил и в России, и на Западе после смерти. Этот рост её понимания и уважения очень радовал Достоевского: он все время рос в её глазах. Обыкновенно в браке близко узнают недостатки друг друга, и поэтому возникает легкое разочарование.
Анна Григорьевна горячо любила Достоевского как мужчину и человека, любила смешанной любовью жены и любовницы, матери и дочери. Это соединение чувственного и дочернего и материнского сильно его захватывало: Анна Григорьевна была такой же хорошей и преданной подругой, как и Нечаева, жена доктора Достоевского, их брак повторял отцовскую любовь, и в то же время она была так молода и неопытна, что казалась дочерью. Так она была для него матерью и повторением детства, но он любил её по-отцовски, словно собственную дочь, и как девочку, молоденькую, невинную, и смешение всех этих элементов придавало его объятиям язвительность греха. Характерны некоторые признания Анны Григорьевны из её Дневника, относящиеся к Дрезденскому периоду: «он читал, а я лежала у него за спиной мое любимое место, как теперь, так и в детстве за спиной у папы ». Ее чувство к нему было одновременно и как к отцу, и как к ребенку, и как к любовнику; такая женская привязанность самая крепкая. Впоследствии к ней присоединилось сознание, что он — отец её детей.
В апреле 1867 Достоевские устроились в Дрездене, и уже через две недели Анна Григорьевна забыла все грустное начало их брачной жизни и почувствовала себя счастливой. Федор Михайлович сказал ей, что хоть он и любил её, женясь на ней, но ещё очень мало знал: «Теперь — записывала она непонятными для него стенографическими знаками, — он вчетверо больше меня ценит, понимая, какая я простая… он говорит мне, что я покоряю его своей добротой и безропотностью». Он все больше привыкал к ней, находя прелесть в неторопливом, чуть монотонном ритме их совместной жизни. Выходя за него замуж, Анна Григорьевна вряд ли отдавала себе отчет в том, что её ждало, и только после брака поняла трудность вставших перед ней вопросов. Тут были и его ревность и подозрительность, и его страсть к игре, и его болезни, и его особенности и странности. И прежде всего проблема физических отношений.
Как и во всем остальном, их взаимное приспособление пришло не сразу, а в результате длительного, иногда мучительного процесса. Вначале у него не было страстного желания, и он обращался с нею с некоторой осторожностью и сдержанностью. В физическом отношении была она неопытна и наивна, и принимала его сексуальность целиком, ничему не удивляясь и даже ничего не пугаясь. Она патологическое готова была счесть за нормальное, по своей наивности верила, что так и надо, и естественно и спокойно отвечала на то, что другой женщине, более опытной или инстинктивно более понятливой, показалось бы странным или оскорбительным, а может быть, даже и чудовищным. Мне только высказываться словами претит, а многое ты и сама могла бы видеть, да жаль, что не умеешь видеть. Уж один мой постоянный мало того: все более, с каждым годом возрастающий супружеский мой восторг к тебе, мог тебе на многое указать, но ты или не хочешь понять этого, или, по неопытности своей, этого и совсем не понимаешь.
Да укажи ты мне на другой какой хочешь брак, где бы это явление было в такой же силе, как и в нашем, двенадцатилетнем уже браке. А восторг и восхищение мои неиссякаемы. Ты скажешь, что это только одна сторона и самая грубая. Нет, не грубая, да от нее, в сущности, все остальное зависит. Но вот этого-то ты и не хочешь понять. Чтоб окончить эту тираду, свидетельствую, что жажду расцеловать каждый пальчик на ножке вашей, и достигну цели, увидишь.
Порой мы горько вздыхаем, думая, что у нас-то — не так, и уже собираемся ответить себе: «Нет, не бывает». Но все-таки — да. По-другому, не так, как в любимом романе: более сложно, более прозаично как кажется на первый взгляд , но от этого — еще более красиво. И история, рассказанная позабытой многими женой всемирно известного писателя, — тому подтверждение. Анна Григорьевна, с днем рождения! Дарья Парменова 12 сентября 2022 г. Недавно «Воспоминания» Анны Григорьевны были переизданы. И обложка там уже совсем не синяя.
И нумерация страниц другая. И название более яркое: «Мой муж — Федор Достоевский. Жизнь в тени гения». Стелловским, по условиям которого к 1 ноября 1866 года он должен был написать новый, не опубликованный нигде ранее роман. В случае невыполнения условий контракта Достоевский, получивший от Стелловского в момент заключения договора 3 тысячи рублей, столь необходимые ему для покрытия самых неотложных долгов, должен был заплатить большую неустойку, а главное — терял авторские права и гонорары на свои издания на целых 9 лет в пользу Стелловского. Написать новый роман за столь сжатые сроки было физически невозможно, и друзья посоветовали Федору Михайловичу нанять стенографистку.
Страшная болезнь Федора Михайловича в любой день грозила разрушить все наше благополучие… Ни предотвратить, ни вылечить этой болезни, как вы знаете, нельзя. Все, что я могла сделать, это — расстегнуть ему ворот, взять его голову в руки. Достоевская не могла не вспоминать — с тихой грустью — родительский дом, тихий семейный уют, лишенный невзгод и потрясений. Постепенно изможденная Анна приходит к мысли, что смена обстановки — это единственная возможность спасения. Супруг был не против. И Достоевская со всей энергией принялась за организацию поездки. За неимением финансов родственники мужа со своими неотложными нуждами чудесным образом появлялись каждый раз, как только писатель получал даже самый мизерный гонорар Анне Григорьевне пришлось заложить приданное. Но она ни о чем не жалела — ведь на кону была счастливая семейная жизнь. И 14 апреля 1867 года супруги отправились за границу. Рулетка и обручальное кольцо «Мы уезжали за границу на три месяца, а вернулись в Россию через четыре с лишком года, — вспоминала Анна Григорьевна. Достоевская завела записную книжку, в которую записывала день за днем историю их путешествия. Помимо радостей путешествие принесло и немало тяжелых минут. Здесь выявилась болезненная страсть Федора Михайловича к игре в рулетку, которой он увлекся еще в 1862 году, во время своей первой поездки заграницу. И без того тощий кошелек супругов опустошался мгновенно. Порывистый, страстный, стремительный Достоевский отдается безудержному азарту. Иллюстрация к роману «Игрок» Удивительна глубина смирения, с которым Анна Григорьевна перенесла эту «болезнь» мужа, а ведь он в азарте закладывал буквально все, даже… обручальное кольцо и ее серьги. Анна Григорьевна своей смиренной любовью сотворила чудо: муж излечился от страсти. В последний раз он играл в 1871 г. Достоевский пишет жене из Висбадена в Дрезден: «Надо мной великое дело совершилось, исчезла гнусная фантазия, мучившая меня почти 10 лет. Десять лет или, лучше, с смерти брата, когда я был вдруг подавлен долгами я все мечтал выиграть. Мечтал серьезно, страстно. Теперь же всё кончено! Это был вполне последний раз. Веришь ли ты тому, Аня, что у меня теперь руки развязаны; я был связан игрой, и теперь буду об деле думать и не мечтать по целым ночам об игре, как бывало это. А стало быть, дело лучше и скорее пойдет, и Бог благословит! Аня, сохрани мне свое сердце, не возненавидь меня и не разлюби. Теперь, когда я так обновлен — пойдем вместе и я сделаю, что будешь счастлива! Клятву свою писатель сдержал. Постепенно супруги срастались друг с другом неразрывно, становясь, по слову Господа, «одной плотью». В письмах Федор Михайлович часто повторял, что чувствует себя «приклеенным» к семье и не может переносить даже короткой разлуки. Цветы милой дочке На время путешествия выпало счастье ожидания и рождения первенца, которое сплотило супругов. Анна Григорьевна вспоминала: «Федор Михайлович оказался нежнейшим отцом: он непременно присутствовал при купании девочки и помогал мне, сам завертывал ее в пикейное одеяльце и зашпиливал его английскими булавками, носил и укачивал ее на руках и, бросая свои занятия, спешил к ней, чуть только заслышит ее голосок … целыми часами просиживал у ее постельки, то напевая ей песенки, то разговаривая с нею, причем, когда ей пошел третий месяц, он был уверен, что Сонечка узнает его, и вот что он писал А. Майкову от 18 мая 1868 года: «Это маленькое, трехмесячное, создание, такое бедное, такое крошечное — для меня было уже лицо и характер. Она начинала меня знать, любить и улыбалась, когда я подходил. Когда я своим смешным голосом пел ей песни, она любила их слушать. Можно ли описать горе родителей, когда после непродолжительной болезни их трехмесячная малютка Соня скончалась. Несчастье сделало их еще ближе. Люба Достоевская Заграницей увидел свет их второй ребенок — девочка Люба. Счастливый отец писал критику Страхову: «Ах, зачем вы не женаты, и зачем у вас нет ребёнка, многоуважаемый Николай Николаевич. Тихое семейное счастье, казалось, теперь прочно обосновалось под их кровом в Дрездене. Катастрофическая нехватка денег покрывалась любовью, полным взаимопониманием и оптимизмом. Федор Михайлович в шутку сетовал: — Два года мы бедно живем, Одна чиста у нас лишь совесть. И от Каткова денег ждем За неудавшуюся повесть. Анна Григорьевна его в ответ журила: — Ты с Каткова деньги взял, Сочиненье обещал. Ты последний капитал На рулетке просвистал. Но жизнь вне родины постепенно становилась все более тягостной. На последние деньги были куплены билеты, и семья отправилась в Россию. Главный путь 8 июля 1871 года Достоевские прибыли в Петербург. Вскоре у супругов родился наследник — Фёдор. Кредиторы быстро прознали о возвращении в Петербург писателя и имели серьезные намерения омрачить жизнь Достоевских. Но Анна Григорьевна решила взять это дело в свои руки. Втайне от мужа ей удалось встретиться с самыми нетерпеливыми и договориться с ними о времени ожидания. Анна Григорьевна Достоевская с детьми, Любовью и Федором; 1870-е Это была уже не та скромная Неточка, которая четыре года назад ступила на порог квартиры Достоевского. Стремясь улучшить финансовое положение семьи, Анна Григорьевна решилась на собственное издание романа «Бесы». Отметим, что прецедентов самостоятельного издания писателем своего произведения и выручки от этого реальной прибыли на тот момент не было. Неутомимая Достоевская вникла в дело до мелочей и в результате «Бесы» были распроданы моментально и крайне выгодно. С этого момента основной деятельностью Анны Григорьевны становится издание книг мужа… Наконец-то появилось чуть больше свободы в средствах, можно было вздохнуть спокойно. В 1875 году в семье появился второй сын — Алексей. Гром среди ясного неба счастливой семейной жизни разразился через три года — от припадка эпилепсии любимый Алёшенька умер. Федор Михайлович был убит горем, ведь причиной смерти мальчика была болезнь его, отца, передавшаяся ребенку. Первый же приступ эпилепсии оказался смертельным для Алёши. Ради других детей, ради мужа Анна первоначально сдерживала свои страдания и даже настояла на поездке Достоевского — вместе с философом Соловьевым — в Оптину Пустынь. Но сил выдерживать напряжение горя не было.
Достоевская (Констант, Исаева) Мария Дмитриевна
Достоевский хорошо знал жизнь петербургского дна. Большинство столичных жриц любви в 40-е годы XIX века составляли либо немки, либо уроженки остзейских губерний. Несмотря на известность, которую Достоевский обрёл в конце своей жизни, поистине непреходящая, всемирная слава пришла к нему после смерти. Читайте полную биографию писателя Федора Достоевского на нашем сайте. После возвращения в Петербург в жизни Достоевского наконец-то наступает светлая полоса. Они познакомились в трудный для Достоевского период жизни. Как Полина Суслова покорила Достоевского и стала прообразом его персонажей.
Все мы родом из детства
- Начало писательской деятельности
- Гениальная жена. Мировой славой Достоевский во многом обязан супруге
- Федор Михайлович Достоевский – писатель, препарирующий человеческую психологию
- Он посвятил ей "Братьев Карамазовых", а она ему жизнь: судьба Анны Достоевской
- Поля, русская Поля
Божий дар и великое счастье. Каким семьянином был писатель Достоевский?
Достоевский: было ли счастье в его жизни? 18 лет Достоевский пишет пророческие слова: «Человек есть тайна. Достоевскому же, на протяжении долгих лет не знавшему женской ласки, казалось, что он встретил любовь всей своей жизни. Несмотря на известность, которую Достоевский обрёл в конце своей жизни, поистине непреходящая, всемирная слава пришла к нему после смерти.
Детство и юность Достоевского
- Потомки Достоевского: как сложилась их судьба
- Сын-тёзка предпочёл лошадей
- Достоевская (Констант, Исаева) Мария Дмитриевна - Федор Достоевский. Антология жизни и творчества
- Как жена Достоевского боролась с его страстью к рулетке и пережила смерть детей
- Федор Достоевский: биография, личная жизнь, фото и видео
- Федор Достоевский - биография, семья, фото
Потомки Достоевского: как сложилась их судьба
Кредиторы быстро прознали о возвращении в Петербург писателя и имели серьезные намерения омрачить жизнь Достоевских. Драмы и переживания этого периода жизни Достоевского стали основной для нового романа «Игрок». 20-летняя Анна Сниткина. 5 демонов Достоевского – тайные пороки и страстная любовь в семье писателя: «Я готова провести остаток своей жизни, стоя пред ним на коленях». Личная жизнь достоевского кратко | Образовательные документы для учителей, воспитателей, учеников и родителей. Кроме того, автор очень умело связывает эпизоды из личной жизни Достоевского с его произведениями, что позволяет лучше понять всю гениальность художественного дара русского писателя и философа, а также истоки его творческого вдохновения.
Гениальная жена. Мировой славой Достоевский во многом обязан супруге
Тем не менее, по современным представлениям, назвать писателя гуманистом вряд ли возможно. Хотя бы из-за его спорного отношения к женщинам. Достоевский любил духовно богатых и кротких девушек, но при этом ненавидел нигилисток, феминисток и вообще всех представительниц прекрасного пола, открыто борющихся за женские права. Последняя, кстати, подробно написала в своих мемуарах «Воспоминания», что именно думал ее муж об эмансипированных женщинах: — Анечка, что ты такая? Не обидел ли тебя чем?
Скажите, что вы бы мне ответили? Я взглянула на столь дорогое мне, взволнованное лицо Федора Михайловича и сказала: — Я бы вам ответила, что вас люблю и буду любить всю жизнь!
Объяснение состоялось. Предложение было сделано, согласие — получено. Ей — 20, ему — 45. Моя любовь была чисто головная, идейная. Это было скорее обожание, преклонение пред человеком, столь талантливым и обладающим такими высокими душевными качествами. Веселая и серьезная, жизнерадостная и остро чувствующая чужую боль Анна вступила на тернистый путь семейной жизни.
Жизни с гением. Более того, «мачеха» была на год младше «недоросля». Он постоянно жаловался отчиму на Анну Григорьевну, а когда оставался с ней наедине, не брезговал никакими средствами, чтобы побольнее обидеть ее. На глазах же у отца Паша был сама предусмотрительность: ухаживал за Анной во время ужинов, поднимал оброненные ею салфетки. И с прочими родственниками было ничуть не легче. Они держались с Достоевской высокомерно.
Как только Федор Михайлович получал аванс за книгу, откуда ни возьмись, объявлялась вдова его брата Эмилия Федоровна, или младший безработный брат Николай, или у Павла появлялись «неотложные» нужды — например, необходимость купить новое пальто взамен старого, вышедшего из моды. Отказать в помощи писатель не мог никому… Еще одной неизбежностью была болезнь Достоевского. Анна знала о ней с первого дня их знакомства, но надеялась, что Федор Михайлович, находясь под ее пристальным присмотром и заботой, исцелится. Однажды, когда супруги были в гостях, случился очередной припадок: «Федор Михайлович был чрезвычайно оживлен и что-то интересное рассказывал моей сестре. Вдруг он прервал на полуслове свою речь, побледнел, привстал с дивана и начал наклоняться в мою сторону. Я с изумлением смотрела на его изменившееся лицо.
Но вдруг раздался ужасный, нечеловеческий крик, вернее, вопль, и Федор Михайлович начал склоняться вперед. И этот вопль меня всегда потрясал и пугал. Слыша его не прекращающиеся часами крики и стоны, видя искаженное от страдания, совершенно непохожее на него лицо, безумно остановившиеся глаза, совсем не понимая его несвязной речи, я почти была убеждена, что мой дорогой, любимый муж сходит с ума, и какой ужас наводила на меня эта мысль! Анна Григорьевна признавалась писателю и критику А. Измайлову: «…Я вспоминаю о днях нашей совместной жизни, как о днях великого, незаслуженного счастья. Но иногда я искупала его великим страданием.
Страшная болезнь Федора Михайловича в любой день грозила разрушить все наше благополучие… Ни предотвратить, ни вылечить этой болезни, как вы знаете, нельзя. Все, что я могла сделать, это — расстегнуть ему ворот, взять его голову в руки. Достоевская не могла не вспоминать — с тихой грустью — родительский дом, тихий семейный уют, лишенный невзгод и потрясений. Постепенно изможденная Анна приходит к мысли, что смена обстановки — это единственная возможность спасения. Супруг был не против. И Достоевская со всей энергией принялась за организацию поездки.
За неимением финансов родственники мужа со своими неотложными нуждами чудесным образом появлялись каждый раз, как только писатель получал даже самый мизерный гонорар Анне Григорьевне пришлось заложить приданное. Но она ни о чем не жалела — ведь на кону была счастливая семейная жизнь. И 14 апреля 1867 года супруги отправились за границу. Рулетка и обручальное кольцо «Мы уезжали за границу на три месяца, а вернулись в Россию через четыре с лишком года, — вспоминала Анна Григорьевна. Достоевская завела записную книжку, в которую записывала день за днем историю их путешествия. Помимо радостей путешествие принесло и немало тяжелых минут.
Здесь выявилась болезненная страсть Федора Михайловича к игре в рулетку, которой он увлекся еще в 1862 году, во время своей первой поездки заграницу. И без того тощий кошелек супругов опустошался мгновенно. Порывистый, страстный, стремительный Достоевский отдается безудержному азарту. Иллюстрация к роману «Игрок» Удивительна глубина смирения, с которым Анна Григорьевна перенесла эту «болезнь» мужа, а ведь он в азарте закладывал буквально все, даже… обручальное кольцо и ее серьги. Анна Григорьевна своей смиренной любовью сотворила чудо: муж излечился от страсти. В последний раз он играл в 1871 г.
Достоевский пишет жене из Висбадена в Дрезден: «Надо мной великое дело совершилось, исчезла гнусная фантазия, мучившая меня почти 10 лет. Десять лет или, лучше, с смерти брата, когда я был вдруг подавлен долгами я все мечтал выиграть. Мечтал серьезно, страстно. Теперь же всё кончено! Это был вполне последний раз. Веришь ли ты тому, Аня, что у меня теперь руки развязаны; я был связан игрой, и теперь буду об деле думать и не мечтать по целым ночам об игре, как бывало это.
А стало быть, дело лучше и скорее пойдет, и Бог благословит! Аня, сохрани мне свое сердце, не возненавидь меня и не разлюби. Теперь, когда я так обновлен — пойдем вместе и я сделаю, что будешь счастлива! Клятву свою писатель сдержал. Постепенно супруги срастались друг с другом неразрывно, становясь, по слову Господа, «одной плотью». В письмах Федор Михайлович часто повторял, что чувствует себя «приклеенным» к семье и не может переносить даже короткой разлуки.
Цветы милой дочке На время путешествия выпало счастье ожидания и рождения первенца, которое сплотило супругов. Анна Григорьевна вспоминала: «Федор Михайлович оказался нежнейшим отцом: он непременно присутствовал при купании девочки и помогал мне, сам завертывал ее в пикейное одеяльце и зашпиливал его английскими булавками, носил и укачивал ее на руках и, бросая свои занятия, спешил к ней, чуть только заслышит ее голосок … целыми часами просиживал у ее постельки, то напевая ей песенки, то разговаривая с нею, причем, когда ей пошел третий месяц, он был уверен, что Сонечка узнает его, и вот что он писал А. Майкову от 18 мая 1868 года: «Это маленькое, трехмесячное, создание, такое бедное, такое крошечное — для меня было уже лицо и характер. Она начинала меня знать, любить и улыбалась, когда я подходил. Когда я своим смешным голосом пел ей песни, она любила их слушать. Можно ли описать горе родителей, когда после непродолжительной болезни их трехмесячная малютка Соня скончалась.
Несчастье сделало их еще ближе.
Почему Достоевский пошёл на измену жене, Марии Дмитриевне, которую, казалось, любил всем сердцем? Существует мнение некоторых биографов, что Мария Дмитриевна оказалась сама женой неверной.
Аполлинария Суслова помогла скрасить его жизнь - жизнь обманутого мужа. Суслова хотела, чтобы Фёдор Михайлович оставил жену и был с ней, только с ней! Как знать, может быть, Достоевский и решился бы на это, но Мария Дмитриевна тяжело заболела.
Дни её были сочтены. А Достоевский старался сделать менее тяжёлыми последние месяцы её жизни.
В 1846 году Достоевский стал участником литературно-философского кружка братьев Бекетовых Алексея, Андрея и Николая. Тогда же Достоевский писал брату Михаилу, что добрые друзья Бекетовы и другие «меня вылечили своим обществом». Петрашевцы, арест Федора Достоевского, каторга и ссылка С конца 1847 года Федор Достоевский начал посещать устраиваемые Петрашевским «пятницы», где обсуждались перспективы переустройства существующего строя в России. Главными вопросами были свобода книгопечатания, перемена судопроизводства и освобождение крестьян. Среди петрашевцев существовало несколько самостоятельных кружков. Из биографии Федора Михайловича в википедии известно, что осенью 1848 года Достоевский познакомился с называвшим себя коммунистом Спешневым, вокруг которого вскоре сплотилось семеро наиболее радикальных петрашевцев, составив особое тайное общество. Достоевский стал членом этого общества, целью которого было создание нелегальной типографии и осуществление переворота в России.
Вскоре после публикации «Белых ночей» ранним утром 23 апреля 1849 года писатель в числе многих петрашевцев был арестован и провел 8 месяцев в заключении в Петропавловской крепости. Следствие по делу петрашевцев осталось в неведении о существовании семерки Спешнева. Об этом стало известно спустя много лет из воспоминаний поэта Майкова уже после смерти Достоевского. На допросах Достоевский предоставлял следствию минимум компрометирующей информации. Хотя Федор Достоевский отрицал предъявленные ему обвинения, суд признал его «одним из важнейших преступников». До 13 ноября 1849 года Военно-судная комиссия приговорила Достоевского к лишению всех прав состояния и «смертной казни расстрелянием». В конце ноября император Николай I при утверждении подготовленного генерал-аудиториатом приговора петрашевцам заменил восьмилетний срок каторги Достоевскому четырехлетним с последующей военной службой рядовым. При инсценировке казни о помиловании и назначении наказания в виде каторжных работ было объявлено в последний момент. Один из приговоренных к казни, Николай Григорьев, сошел с ума.
В 1849 году Достоевский был сослан в Сибирь. Следующие четыре года Достоевский провел на каторге в Омске. Арестанты были лишены права переписки, но, находясь в лазарете, писатель смог тайно вести записи в так называемой «Сибирской тетради» «моя тетрадка каторжная». После освобождения из острога Достоевский около месяца провел в Омске. В конце февраля 1854 года Достоевский был отправлен рядовым в 7-й Сибирский линейный батальон в Семипалатинск. После смерти императора Николая I 18 февраля 1855 года Достоевский написал верноподданническое стихотворение, посвященное его вдове, императрице Александре Федоровне. Благодаря ходатайству командующего отдельным Сибирским корпусом генерала от инфантерии Гасфорта Достоевский был произведен в унтер-офицеры согласно пункту приказа военного министра в связи с манифестом 27 марта 1855 года в ознаменование начала царствования Александра II и дарованием льгот и милостей ряду осужденных преступников. Надеясь на помилование нового императора Александра II, Федор Михайлович написал письмо своему давнему знакомому, герою Севастопольской обороны генерал-адъютанту Эдуарду Тотлебену, с просьбой походатайствовать о нем перед императором. В день коронации Александра II 26 августа 1856 года было объявлено прощение бывшим петрашевцам.
Однако Александр II приказал установить за писателем тайный надзор до полного убеждения в его благонадежности. В Сибири Достоевский написал повести «Дядюшкин сон» и «Село Степанчиково и его обитатели» обе — 1859. После освобождения писатель не сразу попал в столицу. В конце декабря 1859 года Достоевский вернулся в Петербург, но негласное наблюдение за писателем не прекращалось до середины 1870-х годов. Творчество Федора Достоевского За время пребывания в ссылке, писателя стали подзабывать. Достоевскому потребовался повторный громкий литературный дебют, которым стала публикация «Записок из Мертвого дома». В 1860 году вышло двухтомное собрание сочинений Достоевского. Это произведение ошеломило читателей России. Для современников «Записки» оказались откровением.
До Достоевского никто не касался темы изображения жизни каторжных. Одного этого произведения было достаточно для того, чтобы писатель занял достойное место, как в русской, так и в мировой литературе.