Полозкова Вера Николаевна (05.03.1986) – российская поэтесса, журналистка, актриса театра и певица. Вера Полозкова со своим коллективом Вера некоторое время переписывалась в соцсетях с другом, живущим в Индии и практикующим духовные практики. Главные новости о персоне Вера Полозкова на Будьте в курсе последних новостей. В 2007 году Вера Полозкова впервые вышла на сцену культурного центра «Булгаковский дом» со своими стихами. 36-летняя Вера Полозкова призналась, что переживает непростой период.
Вера Полозкова в Воронеже: «Когда мои отношения распались, выяснилось, что я жду ребёнка»
| Полозкова покинула Россию | Главная» Новости» Вера полозкова последние новости. |
| У меня была черная дыра вместо отца | Вера полозкова последние новости. Автор admin На чтение 5 мин Просмотров 1596 Опубликовано 28.04.2024. |
Вера Полозкова: Стихи
С этого момента ее произведения выходят под звук фортепьяно и скрипки. У нее выходит несколько музыкальных альбомов, которые каждый раз бьют рекорд по скачиванию. Сборник «Знак неравенства» был экспериментом, так и не вышел на диске. Помимо поэзии, Вера Полозкова играет в театре. Так она развивает все грани своего таланта.
На все, чему она меня учила, ей хватало терпения на полчаса примерно, дальше она взрывалась и говорила: «Делай, как хочешь! Я вообще не понимаю, как так можно! Мама вечно куда-то бежала, ей нужно было успеть, добежать, доделать, а я могла зависнуть, потому что мне пришел какой-то мультфильм в голову, и я его с одним надетым ботинком пытаюсь представить на обоях. Вот я уже почти его дорисовала и вписала во все эти клеточки и узоры, и тут прибегает моя мама и обнаруживает, что я еще не собралась, а нам выходить, нам куда-то бежать.
Я могу поторопить, прикрикнуть, но по другому поводу. При этом надо понимать, что моя мама, сколько бы работы у нее ни было, водила меня в хореографический кружок, в художественную школу, в два разных хора в разное время, в модельную школу, когда я подросла. У меня было такое количество всего! Я шесть лет занималась хореографией. Я пела, у меня была приходящая учительница по фортепиано. Я училась в английской гимназии. Мама очень серьезно подходила к моему образованию. Я не уверена, что у меня хватит сил делать все то же самое, но у меня есть чувство, что пока сын маленький, все эти штуки ему во вторую и третью очередь нужны.
В первую очередь нужны расслабленные и веселые, получающие удовольствие от общения с ним родители, с которыми можно дурить, стоять на голове, прыгать на батуте, кататься на велосипеде. Если он это запомнит из детства, я буду очень-очень счастлива, мне большего не надо будет. На то, чтобы с ним близко и в расслабленной атмосфере общаться, я специально трачу много времени. Я могла бы гораздо больше работать и, соответственно, гораздо больше зарабатывать, и вообще по-другому строить свой график, если бы это не было моим приоритетом. Но у меня родился ребенок, и мне хочется, чтобы ему было кайфово, пока он маленький. Мне кажется, что я довольно много для этого делаю. Это тот случай, когда тебе говорят, что прежней жизни больше не будет, а ты отвечаешь: «И слава Богу! А тут вдруг фокус внимания резко смещается, и ты понимаешь, что ты вообще не главный человек в этом мире.
Софит переходит на другого персонажа, и это огромное облегчение, как ни странно. Вообще, у меня было множество страхов, связанных с первым ребенком, и они были не бытового типа: как же это все — не спать, кормить? Это меня очень мало интересовало. У меня было два больших ужаса. Первый — что у меня не хватит любви на это все, потому что мне нужно много ездить, много работать, видеть вокруг большое количество друзей. Все мои мысли заполнены, вся моя энергия распределяется, и как сюда впихнуть еще целого ребенка? Целого ребенка, когда ты на бегу постоянно, когда чемоданы открываются, чтобы их перепаковать и поехать дальше. Это же вообще все по-другому!
Второй — что я буду делать все, как в инструкции написано, но ничего не почувствую. Было страшнее всего, что я буду на него смотреть и думать, что я как бы отработала, потому что младенцы очень много берут. Я просто не знала, что они столько дают. Это становится понятно, когда они уже появляются, потому что издалека кажется, что они просто выпивают тебя, и все. Я боялась, что это будет ребенок из какого-то другого гнезда. Очень часто я вижу вокруг себя родителей схожего темперамента, характера — понятно, почему они вместе. Ребенок, который у них родился, — полная противоположность. Он будто хочет испытать каждое слабое место, которое у них есть, в каждый недочет ткнуть и дать понять, насколько они несовершенны.
Я это наблюдала такое количество раз, что думала: родится у таких, как мы, соловьев-разбойников, ребенок, который будет суперрациональным, мрачным, спокойным, холодным интровертом — что я буду делать? Мне будет невыносимо. Огромное количество ада возникает там, где ты не мог ничего проконтролировать или находился в иллюзии. Или страшные любовные истории, заканчивающиеся тем, что ты развален просто. Много чего, что сделало меня, как ни странно, абсолютным фаталистом. Я поняла, что можно себе очень сильно отравить жизнь непрерывной тревогой по поводу того, что может произойти, но произойдет всегда не там, где была твоя тревога. Произойдет всегда там, где ты был уверен или вообще никогда не посвящал этому внимания. А еще в период особенного поиска ответов на вопросы я оказалась в Индии и увидела, как там люди живут и относятся к опасностям своей жизни.
Я поняла, что мне надо все отпустить. Дети и близкие, как и ты сам — это источник непрерывного ужаса, смерти, потерь, отчаяния, чего-то, что может застать тебя врасплох. Из того, что если ты будешь все время туда немножко платить из своего внимания, этого с тобой не случится, нельзя исходить. Это просто случится или не случится — вот и все. Я себе запретила в эту сторону думать. Вообще он родился очень утвержденным в мире. Они же в первые полгода иногда умирают от неизвестных причин. У тебя есть чувство, что тебе дали подержать чужого ребенка и в любой момент могут его забрать.
В них душа как будто еще не горит, а мерцает. Они очень маленькие, очень хрупкие. Любая глупость, сквозняк, что угодно может оказаться фатальным. Я смотрела на сына и себя все время спрашивала: «Как ты переживешь, что ты будешь делать? Но те, которые пережили, фаталисты. К сожалению, таков единственный способ через это пройти, потому что если ты все время будешь возвращаться: «За что тебе это? Как это обработать? Как себя наказать за то, что ты это допустил?
Она не просто так дается, ее надо очень правильно использовать. Я об этом очень много думаю. У всех нас есть какое-то чувство, что она не нам принадлежит на самом деле, она нам выдана как очень большая инвестиция, которую здорово было бы потратить не впустую. Вот так ее вложить было бы здорово. Даже не в смысле результата, потому что ты не сможешь его инвестировать в то, чтобы не умереть. Но на этом отрезке количество пустых, бездарных, потраченных на самокопание, ненависть, провоцирование агрессии дней можно было бы сократить. Мама жестко пахала пять лет, но я не получила диплом — Вера, а расскажите о детстве? С мамой.
Когда я родилась, моей маме было 39, она не была замужем, ее родители умерли к этому моменту. Она была абсолютно наедине со свежесвалившимся на нее материнством. Этим обусловлено многое, потому что мамина жизнь, несмотря на то, что она меня очень любила, была посвящена, в основном, выживанию. Надо было меня кормить, одевать. Я пошла в сад года в два, очень много болела. Со мной все время была связана какая-то тревога и беда, потому что меня приходилось все время оставлять одну, но одной мне было очень не очень, поэтому мама все время дергалась. Она совмещала несколько работ и все время была на бегу. Кажется, ни одна из этих работ не была ее призванием, она просто это делала, чтобы зарабатывать деньги.
Мама всю жизнь была инженером ЭВМ, проектировала подводные лодки, но в 90-е это уже никому не нужно было. Она пошла в юристы, регистрировала предприятия. Потом у нее было много всяких интересных профессий, но вообще-то она хотела стать артисткой. Когда поступала в театральное, по какому-то глупому поводу ей в этом отказали, дескать, у нее очень мало комсомольского стажа или что-то такое. В своей жизни она очень недоиграла и недоблистала. Каждый, кто ее знает, понимает, что в этой семье артистка одна — это Алла Сергеевна. У нее выступление практически каждый раз, когда есть зрители. Она классная, ей много в жизни довелось перетерпеть.
Мы очень дружили в моем раннем детстве, всем делились и очень друг друга любили. Потом я поступила в университет. Маме было уже 55, она начала стареть и болеть, у нее начала уходить земля из-под ног. Мне было 15, меня все не устраивало. Мы надолго потеряли очень важную связь и близость, непрерывно выясняли, кто кому что должен. Это продолжалось буквально до каких-то последних лет. Как часто это бывает, череда трагических событий привела к тому, что мы встретились совершенно на другой территории и из другого состояния, ощущения и возраста друг с другом, наконец, поговорили. Я вдруг поняла, что я на самом деле с ней лет тринадцать не разговаривала.
Мне показалось, что мы в последний раз виделись, когда мне было 15, потом потерялись надолго. Так бывает, когда что-то затмевает твое подлинное отношение к человеку. У нее было ощущение, что я все сделала не так, как ей хотелось. Я ничего не даю ей из того, что должна. Мама принадлежит к поколению 1946 года рождения, там есть очень суровая история с долженствованием. Эта история неправильная, это не про сейчас. Я просто не делала так, как она мне говорила, и вообще не так была устроена, как ей было бы удобно. Это было очень трудно пережить.
В условиях, когда все надо контролировать, потому что от этого зависит жизнеспособность всей системы, ты не можешь отпустить, не можешь никому позволить взять этот контроль. Я сбегала из дома, со мной много чего было. Я была очень хваткая, у меня был хорошо подвешен язык, поэтому я могла на перемене что-нибудь прочитать и довольно подробно ответить по любому вопросу. Училась я легко и хорошо. В тринадцать лет я пришла на день открытых дверей на факультет журналистики МГУ и поняла, что это такое красивое здание, что мне необходимо в нем учиться — не важно, чему. Если кто был на Моховой, тот себе представляет, о чем речь. Я на это посмотрела, думаю: «Чего бы это ни стоило, ври, говори, что ты другой человек, надо сюда поступить». Я пошла учиться в школу юного журналиста.
Ушла из школы, поступила в экстернат, закончила два класса за один год. Мама меня, надо сказать, очень поддерживала в них. Ей было удивительно, что я так решила поступить. Я всю жизнь что-то пишу. Шли какие-то переговоры про литинститут, про что-то еще.
Увидеть, какие они молодцы. Но именно тут я не сомневаюсь: то, что я делаю, имеет большой смысл, и у меня многое получается, особенно учитывая, как устроена моя жизнь, что я одна за них отвечаю и одна их обеспечиваю. Я правда делаю максимум для них. И это очень искренне, потому что они чудесные дети. Очень дружные, очень любознательные, творческие, непосредственные. Федя внимательный, добрый, ответственный, за мелких всегда отвечает, Ариша — его громадная любовь. Саввуша с ним, понятно, находится в противостоянии, потому что он младший брат и ему нужно все Федькино величие присвоить, а что не присваивается — расколупать. Он вообще внутри себя думает, что он двухметровый свирепый десантник, просто заперт в теле ребенка, и его это страшно злит. Очень разные, но каждый раз, когда они расстаются, они дико друг по другу тоскуют: все вкусное, что Федор ест без Саввы, сопровождается вздохом: «Вот бы Саввушу сюда». Мне кажется, это самое главное, ну, корневое какое-то, сущностное. Пока мне удается им объяснить, что будут разные времена, разные ситуации, но мы все друг другу даны, чтобы беречь, спасать, утешать, что семья — это дар и тыл, что мы все встретились здесь не случайно, и нам нужно любить друг друга изо всех сил, потому что препятствия, испытания нам потом жизнь предоставит с избытком. А в доме не может быть дележки, конкуренции, ревности и пытки молчанием, должно быть много объятий и ощущение, что ты в безопасности, что нужен и обожаем любой: уставший, злой, простуженный, печальный. Ты хорош, потому что ты есть, ничего не надо заслуживать и отнимать. Мне выпала сложная карма с любовью и ремеслом. Зато легкая, святая и беспечная история с друзьями. Меня отдали в детский сад в два года, потому что выбора не имелось: нужно было что-то есть. Девяностые годы: у мамы было три разные работы. Института нянь не было как такового. Я оставалась одна с четырех лет: что-то из еды, мольберт, краски, радио, сиди и рисуй, пока не начнут слипаться глаза. Иногда ты последний ребенок, который остался в саду: зима, ты глядишь за забор в поисках любимого силуэта, и белый от злости воспитатель обходит тебя кругами, потому что мама все не идет. Детский сад для меня — память о такой беззащитности и таком одиночестве вселенском, что мои дети не ходят в детский сад: все, кто им может что-то дать, приходят к ним сами. Никто не расталкивает их ни свет ни заря и не волочет сонных сдавать невыспавшимся выгоревшим теткам, которые будут им говорить: «Пока ты доешь — из-за стола не выйдешь». Им можно не доедать. У нас бывают дни без планов, когда мы смотрим «Валли», читаем Эдуарда Шендеровича, ходим с друзьями в лес и никуда не спешим. С мамой такая роскошь была мне недоступна. В мамин отпуск мы ездили в палаточные городки она походный человек , пели у костра и сигали в реку с разбега. Я помню Крым, Коктебель, где мы снимали у бабушки угол по соседству с козами и коровами и жили в комнатенке вдвоем, с облезшими обойками: читали Чичибабина и ходили на скрипичные концерты под открытым небом. Это было классно. Месяц на море, каждый год. Мама любила петь, и мы много пели: под гитару и а капелла. Все по-честному, нормальное советское детство. У мамы были классные друзья: когда они приходили и снимали маски вот этих взрослых, измученных растущими ценами людей, выживающих в девяностые с детьми, и принимались хохотать, говорить цветистые сатирические тосты, обниматься, что-то вспоминать, смотреть фотографии в альбомах... Это было самое сладкое, чему ребенок может быть очевидцем: взрослые, которые ненадолго вышли из своей поучающей, назидательной роли и позволяют себе дурачества. Дружба — это то, что мне удается лучше всего. Гораздо изобретательнее стихов, гораздо легче концертов. Мои друзья — это моя настоящая семья, мои вдохновители, мои утешители, мои спасатели. Это люди, у которых я учусь радости и стойкости, за которыми я следую, с которыми я вписываюсь в любые творческие затеи. С дружбой у меня сложилось в жизни, и мне бы хотелось, чтобы мои дети имели эту опору.
Тебе просто, к сожалению, не дана никакая другая логика, чтобы понять, почему случилось так, а не по-другому. Ты никогда не узнаешь этого, прими это. Но я вижу загробную жизнь не так, как учат буддисты и индуисты — про целую серию реинкарнаций в зависимости от личных кармических заслуг. Но то, что определенно с физическим умиранием ничего не заканчивается, мне кажется, я знала с самого начала, еще до всех религий в моей жизни. Опять же, в некоторый собирательный образ из разных религиозных интерфейсов. Я была очень религиозным ребенком в детстве, у меня набожная мама. Чистое христианство не очень встретишь в России. Наше православие сочетается с тем, что мы плюем через плечо, заглядываем в зеркало, когда ключи забываем, ходим к гадалкам, когда у нас какие-то вопросы возникают, покупаем заговоренные амулетики, любим смотреть «Битву экстрасенсов» и так далее. У меня Бог складывается из Своих проявлений в разных культурах и религиях. Я в каждой религии знаю какого-то человека, который точно к Богу имеет самое непосредственное отношение и собой Его бытие доказывает красноречивее любых других фактов и наглядных свидетельств. Этому посвящена большая часть моей жизни. Мне бы хотелось находиться в куда большем контакте и взаимодействии с духовной сферой. Но как это сделать так, чтобы это целиком отвечало тому, что я представляю? У меня некрещеный ребенок, моя мама очень переживает из-за этого, но я не крещу его не потому, что я нехристь и моральный урод. Я не хочу, чтобы это было пустым жестом. Я не хочу быть человеком, который был в церкви два раза — один раз, когда крестил ребенка, а другой раз, когда его женил. Если ты заявляешь что-то, то ты берешь на себя ответственность за это целиком. И люди, которые его крестят, не просто так расписываются в бумажке, они духовно его ведут дальше. Это не для инстаграма картинка в платочках. Это для меня очень глубокая вещь. Может быть, я настолько не хочу, чтобы она была случайной, что я пока за него ничего не выбираю. Он бывал в православном храме и в индуистском, потому что мы путешествуем вместе. Это может показаться какой-то страшной ересью, но для меня это все про одно. Мой сын будет искать к Богу свой путь, я совершенно в этом уверена, потому что мы так устроены. В этом смысле для меня большой подарок — Борис Борисович Гребенщиков, который очень глубоко, очень деятельно, совершенно без отвратительной иронии и ехидства по большой части своей души раздал всем религиям. И все эти религии невероятно питают и насыщают его самого, его творчество, его путешествия, его духовные практики. Он просто говорит: «Ребята, это не противоречивые вещи, я очень хочу, чтобы вы это услышали». В мире, где распри возникают на пустом месте, это невероятно важный месседж. Я той же религии, что и Борис Борисович. Я там же нахожусь, мне кажется. Пройти школу злословия, прежде чем примут в свои — Практически во всех ваших интервью есть рассказ про травлю, преследование, сетевые разборки. В чем здесь причина журналистского интереса, это какое-то ревностное отношение, может быть, в литературном плане? Я не просто начинаю на это жаловаться, как бабушка, люди сами спрашивают меня. На самом деле это входной билет в любую закрытую сферу искусства, когда тебя какое-то время травят как новичка. В России это вообще инициация — ты должен пройти очень серьезную школу злословия, прежде чем тебя возьмут в свои. Но редко бывает так, чтобы это было двенадцать лет подряд, как со мной. По идее, года четыре-пять, в актерском сообществе — первые пару ролей ты дилетант, выскочка, поп-проект, коммерческий бессмысленный дурачок, салага, которого надо поучать, а потом уже все, свой. То, что ты так и не стал своим по прошествии времени, удивляет людей. Каждое сообщество само решает, кто свой и кто не свой. В моем случае это довольно безнадежно, потому что трудно быть своим в том, что называется «литературные круги». Есть люди, которые пишут книжки, другие люди, которые тоже пишут книжки, третьи — все эти группировки очень мало друг с другом связаны и друг за друга точно не отвечают. Но важно, чтобы у тебя был какой-то мастер — человек, который тебя привел, условно, в литературу. Если ты учился в литературном институте, тебе преподавал такой-то. Ты из литературной семьи такого-то. Это нужно, чтобы ты печатался там-то и там-то, чтобы люди ставили под этим свои подписи как знаки качества. Это система, где ярлыки неотдираемы по тридцать лет. Даже если человек успел побывать десятком других авторов, он все равно будет носить самый первый ярлык, который иногда очень непрофессиональный, злой и завистливый человек ему наклеил. Судя по тому, что экспертное сообщество до сих пор обсасывает ярлыки, которые приклеили на меня в первых рецензиях на первую книжку где-то десять лет назад, они больше не обновляли базу данных того, чем я занимаюсь, они не знают, что у меня вышло. Они по-прежнему называют меня звездой ЖЖ, например, хотя ЖЖ я не веду уже шесть лет. Что ж, какая литература, такие и эксперты. Одно дело, когда человек на какой-то должности, например, главный редактор может себя приучить молчать вообще про все, если у него нет позиции, манифеста, под которым он готов подписаться. А человеку творческому это, наверное, практически невыносимо? Одна из самых громких историй, связанных со мной — о комментарии в Facebook. Это даже не пост в Facebook, а комментарий в Facebook моему приятелю, вынутый из контекста. Стихи — это похоже на то, как сахарную вату делают Когда меня спрашивают, чем я занимаюсь, я отвечаю, что пишу книжки. Это в большой степени правда, это первая моя задача. Все остальное, что со мной происходит, лишь удивительное следствие этого. Все говорят про музыку, вдохновение. Технически что происходит в этот момент? Какая-то палочка попадает в тебя — какой-то кусочек фразы, или ритма, или размера, или два слова из двух разных строф, и начинает потихонечку-потихонечку вращаться где-то на внутренних центрифугах, как-то обкатывается, что-то к нему подыскивается, что-то происходит, иногда даже не очень сознательно, потому что ты продолжаешь дальше жить свою бытовую жизнь. Оно нарастает, нарастает, нарастает и в итоге становится каким-то текстом — очень часто таким, который ты совершенно не держал в голове. У меня было много раз в жизни, когда было написано стихотворение, к нему дописаны еще три строфы, отсекалось прежнее начало, потому что оно уже было ни к чему, и стихотворение выруливало в совершенно другую сторону. Все началось ради одного, а потом стало совершенно про другое. Я очень люблю эти вещи, потому что это тоже часть какой-то силы, которая обладает собственной волей. Как невозможно в полной мере сказать, что ты сам произвел на свет ребенка, потому что это поровну тебя и Промысла Божьего, так и со стихами. Ты можешь приложить усилия в процессе, осознанно к этому подойти, обработать, послушать, что-то доделать, усовершенствовать, но говорить, что оно тебе в полной мере принадлежит и тобой единственным измыслено — это очень большая неправда. Мы себе представляем стихотворение как результат некоторого мыслительного усилия: то есть сидел бородатый человек, которого посетила бессмертная идея, и тогда он облек ее… Вообще, нет. Мне кажется, самые гениальные люди большей частью идут вслед за языком. Начинается какая-то мелодия, очень странное сочетание звуков, очень шершавая фактура, которая тебе нравится, внутри текста, и на нее уже нанизывается сюжет, идея и смысл. Именно поэтому за рождением стиха так интересно наблюдать. Поль Валери, кажется, говорил, что плохие поэты идут от мысли к языку, а хорошие идут от языка к мысли. Язык сам по себе все уже умеет, он просто выбирает через тебя, как состояться. Половина экспертного сообщества скажет, что до сих пор со мной этого так и не случилось, потому что они до сих пор обсуждают на четвертой моей книжке: под Бродского или под Быкова это написано. Это все, что их интересует. Ты в любом случае занимаешься освоением разных языков, поскольку языки поэзии бесконечно разнообразны. Ты девятнадцатилетним зачитался Маяковским и не вполне отдаешь себе отчет, что ты эпигонствуешь и подражаешь. Это как новый язык, например, итальянский или греческий, укладывается в тебе и прорастает какими-то своими внутренними ассоциативными связями. Ты по-другому не можешь писать, потому что ты учишь это. Потом это как-то в тебе оседает. За свою недолгую литераторскую карьеру я перебыла эпигоном всех: Цветаевой, Маяковского, Бродского, Херсонского, Гребенщикова… На самом деле так и происходит процесс обучения в этой странной сфере, потому что чем больше ты читаешь, тем больше ты осваиваешь формул, тем больше ты умеешь и вырабатываешь то, что в итоге станет твоим собственным языком. Добилась ли я того, что появился мой собственный язык? Я не знаю. Написана ли моя лучшая книжка к этому моменту? Точно нет. От половины собственных текстов, уже широко разошедшихся повсюду, я бы с удовольствием избавилась навсегда, потому что они написаны другим человеком, прошло много лет. И мне жаль, что именно их цитируют, когда хотят доказать, что я никто, и звать меня никак, и я ничего не умею. Естественно, легче всего вытащить какой-нибудь старый текст, они все очень удобно лежат в открытом доступе, и сказать: «Ну, посмотрите, это же ерунда». Да, это ерунда, я даже не спорю. Это было довольно беспомощно, но кто из нас в семнадцать лет умел по-другому? Я нарушаю очень много правил — Много душевных сил уходит на то, чтобы не то что оправдаться, но находиться в бесконечной внутренней полемике? Со мной, видимо, это попало в какую-то детскую историю про то, что мне очень нужна похвала, потому что моя мама придерживалась строгих советских правил: детей не хвалят никогда, чтобы не зазнавались. Видимо, мне нужно было одобрение, мне было очень одиноко в том, что я выбрала делать, и я долго не встречала никакого ответного движения. У меня не было наставника, не было человека, как «старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил». Я вообще не понимала очень долго: то, что я делаю, это что-то или ничто? Я пойду этим путем или это всегда будет какой-то моей возможностью подышать чистым кислородом, а заниматься я буду чем-то совершенно другим? Первая шквальная ненависть, которая на меня обрушилась в 21 год, когда вышла моя первая книжка, меня так оглушила, что я продолжаю еще полжизни за это оправдываться и говорить: «Ребята, правда, я же не такое зло, я на самом деле что-то могу. У меня же, правда, что-то получается. Вот посмотрите, может быть, вот это? Я сразу вспоминаю фильм «Бродский — не поэт», который мой друг Николай Картозия снял для Первого канала. Там есть потрясающий момент, который я постоянно воспроизвожу в памяти: сидит такой дед глубокий, который подписал документы на высылку Бродского за 24 часа из страны. У него спрашивают: «Скажите, вы знаете, что дальше произошло? Это не советский человек, я не жалею ни о чем». Человек из КГБ был до последнего уверен, что он совершил правильный поступок. Его ничто не убедило. Естественно, он никогда в жизни не держал ни одной его книжки в руках. Бродский стал Бродским, но не убедил Филиппа Бобкова в том, что его не надо было высылать из страны. Я могу долететь до Луны и обратно, но нет способа убедить людей, которые пишут из года в год, что я — «поэт-песенник, обчитавшийся классиков», что это не так. Они не смогут переодеть себе глаза и прочитать мои стихи по-другому. Надо оставить эти попытки, но внутри есть чувство, что это позорное недоразумение нужно как-то разрешить. Так бывает, когда вы с хорошим человеком друг друга не поняли, и вот у тебя есть возможность что-то переобъяснить ему. Я нарушаю очень много правил. Поэтические книжки не продаются тиражом 150 тысяч экземпляров суммарно. У меня одна 40 тысяч экземпляров, другая 50, и детской сейчас продано 30 тысяч экземпляров за полтора года.
Биография Вера Полозкова
| Полозкова Вера Николаевна - Поэтесса - Биография | Вера Полозкова — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. |
| Биография Веры Полозковой – читайте об авторе на Литрес | Вера Полозкова и Юрий Дудь. |
| Шампанское, пивко, кровь. Как умерли Козырев и Полозкова | В детстве Вера Полозкова пела в хоре и занималась хореографией, которую бросила после шести лет занятий. |
| Вера Полозкова: муж и дети. Личная жизнь | Вера Полозкова своим примером доказала: поэт — это не устаревшая профессия, книги стихов могут стать бестселлерами, а поэтические вечера – собирать сотни и тысячи зрителей. |
Воспитываю троих детей одна: рассказываем, как сейчас живет поэтесса Вера Полозкова
Поэтесса Вера Полозкова выступила против проведения военной операции РФ на Украине и критиковала российскую власть. 33-летняя Вера Полозкова накануне порадовала поклонников новостью о прибавлении в семье. Вера Полозкова своим примером доказала: поэт — это не устаревшая профессия, книги стихов могут стать бестселлерами, а поэтические вечера – собирать сотни и тысячи зрителей.
Биография Веры Полозковой
- Превратившаяся в пышку поэтесса Полозкова навела шороху в Белгороде - Экспресс газета
- Рассылка новостей
- «Вот тут меня возненавидели по-настоящему»
- Биография Веры Полозковой
- «Я забрала детей, мама осталась в Москве»: Вере Полозковой тяжело жить в эмиграции
Поэт Влад Маленко прокомментировал решение Веры Полозковой уехать из России
Вера Полозкова своим примером доказала: поэт — это не устаревшая профессия, книги стихов могут стать бестселлерами, а поэтические вечера – собирать сотни и тысячи зрителей. Официальный канал Веры Полозковой. Vera Nikolayevna Polozkova (Russian: Вера Николаевна Полозкова; born 5 March 1986) is a Russian poet, actress, and singer.[1][2]. Вера Полозкова своим примером доказала: поэт — это не устаревшая профессия, книги стихов могут стать бестселлерами, а поэтические вечера – собирать сотни и тысячи зрителей. Новости | Вера Полозкова. Поэтессу Веру Полозкову потребовали признать иноагентом. Вера Полозкова, Александр Маноцков. 369.
Вера Полозкова — биография знаменитости, личная жизнь, дети
| «Дети обнажили все старые ранения»: поэт Вера Полозкова и её новая жизнь | Поэтесса Вера Полозкова, которая высказывалась против спецоперации РФ на Украине с самого ее начала и покинула Россию в связи с этими событиями, дала новое интервью изданию "Холод"*. |
| В Госдуме просят проверить поэтессу Полозкову на оправдание терроризма | Полозкова, Вера Николаевна Вера Полозкова Имя при рождении: Вера Николаевна Полозкова Псевдонимы: Веро4ка Полозкова Дата рождения: 5 марта 1986(1986-03-05) (24 года). |
| Вера Полозкова: муж и дети. Личная жизнь | Вера Полозкова приехала в солнечный Белград. |
Полозкова покинула Россию
Вера Полозкова о покушении на Захара Прилепина 8 месяцев назад Ваши Новости 8 месяцев назад Захар Прилепин чудом не погиб в результате подрыва 6 мая 2023 года. Поэтесса и актриса Вера Полозкова пишет стихи с 5 лет. Амплуа поэтессы не единственное, в котором Вера Полозкова успела себя попробовать, её также можно считать талантливой актрисой. Главная» Новости» Вера полозкова новости.
Вера Полозкова
И с этого момента все и началось. Вот тут меня возненавидели по-настоящему. Прям по-настоящему, потому что в Булгаковском доме 50 человек считались аншлагом, и, если книжки издавались в Проекте О. Тираж моих книжек приближается к 150 тысячам экземпляров, поэтому я никогда не буду своей ни в каком литературном кругу. Я всегда буду врагом номер один, все будут отплевываться и называть попсой. ОВ: Я тоже расскажу про свою тяжелую судьбу. У меня не было журналистской тусовки, у меня как раз была тусовка литературная. Я понимала, что вот эти люди, которые делают про березы в рифму, мне не интересны. Мне интересно про новый язык, меня завораживали левые идеи, и я пошла в ту сторону и попала в совершенно прекрасную литературную тусовку, про которую ты как раз сказала, что это алкоголики с гречкой в бороде.
ВП: С годами я начала обожать этих людей. Я поняла, что они подлинные рыцари духа. Люди, которые пишут книжки в 2019 году, не бреются, не моются, бухают, вот они и делают настоящую литературу. Потому что это очень уже тяжело — так делать в 2019 году. В мире глобальных коммуникаций, в мире цифрового всего, в мире Uber, клининговых компаний, в мире всего того, что происходит, очень сложно жить как в 70-е. По-прежнему чесать плешь, встречаться на кухнях, обсуждать, какие все бездари, кроме тебя. ОВ: Когда на кухне я перепутала то ли Линча с Кубриком, то ли кого еще, мне сказал очень именитый литературный критик: «Оксана, это ты сейчас молодая и красивая, и ты нам нужна, а когда ты будешь старая и такая же глупая, страшная и толстая, мы найдем других красивых девочек». Мне не сказали: «Фу, ты бесталанная странная баба, которая пишет какие-то странные стихи, иди отсюда».
Меня оценили как тело, которое должно быть атрибутом этой тусовки. В один прекрасный момент я сказала: «Так, ребята, стоп». И тогда, слава богине, в наш литературный мир пришел артикулированный феминизм, и я просто всем дала просраться. Чудовищно, когда тебя оценивают как материал, который присутствует где-то в качестве атрибута удачной тусовки. ВП: Я прекрасно могу себе это представить. Есть такой сорт комплиментов, мне кажется, которые хуже, чем оскорбления. Мне даже люди, которые знали меня по многу лет, говорили, что мы бы даже не стали все это слушать и смотреть, если бы ты не выходила в своих платьях, в этих кудрях и все это не читала. Меня убивает несгибаемость этой системы, что любое объединение, сообщество устроены так, что своих оно покрывает и выгораживает в любых самых некрасивых и нравственных, и внутренних ситуациях.
И в случае плохих текстов, и в случае провалов, и в случае всего что угодно. Нам с Оксаной повезло, потому что в нашей жизни случалась жесть похлеще, чем критика дядек. А ведь есть люди, которых это сломало навсегда, которые на втором или на третьем курсе Литинститута просто вышли в окно, потому что это невозможно терпеть. Помимо феминистского дискурса, это еще и общечеловеческая история про какую-то загнивающую душу, когда тебе 40 и тебе хочется, чтобы распад, который происходит с твоей душой, касался всего мира, и все вместе с тобой потихоньку распадалось, никто новый никогда тебя не замещал, не приходил и не тревожил твой взгляд ничем, что отличается от того, как ты себе это представляешь. Было интересно, какие слова они используют для того, чтобы вообще тебя описывать. ВП: Как ящерицу примерно они меня описывают. Вот так, если на вытянутой руке держат кого-то: смотрите, какая у нее блестящая шкурка. Так и они — меня.
Было круто. ОВ: И это, конечно, удивительно, потому что все знают, чем тебе нужно заниматься. Дуня Смирнова говорит: «Может, вам заняться театром? Мы — я и мои друзья. Я и какая-то моя компания». Идите в кино работать вообще. Вам пойдет какой-нибудь помреж». Мне 24 года, у меня вышла книжка, выходит вторая, то есть комизм этой ситуации просто необъятный.
Но виден только сейчас, к сожалению, там, изнутри, ничего не докажешь. ОВ: Я представила на твоем месте какого-нибудь молодого гения, мальчика. ВП: Они бы его облизывали, конечно. Они меня три раза звали в программу, я не идиотка, я отказывалась первые два.
Тогда же, на первом курсе института, Вера опубликовала свой первый сборник стихотворений. Поэтесса Вера Полозкова Во время учебы в вузе Полозкова вела в журнале "Cosmopolitan" рубрику "Непростая история", писала статьи для изданий "Книжное обозрение" и "Афиша". Также до с 2007 по 2008 годы поэтесса числилась сотрудником музея актуального искусства ART4. Стихи В 2003 году Вера Полозкова открыла личный блог vero4ka позднее - mantrabox на сервисе Livejournal. Полозкова быстро стала "тысячником", аудитория Живого Журнала практически сразу откликнулась на поэтические зарисовки ее блога. Тогда же Вера принимает активное участие в поэтических вечерах, конкурсах и состязаниях. Девушка также стала лауреаткой премии "Поэт года ЖЖ", разделив ее с другим сетевым поэтом Олегом Боричевым. Впервые Вера Полозкова выступила с сольным творческим вечером в 2007 году. Выступление состоялось в "Булгаковском доме", известном московском культурном центре. Спустя несколько месяцев выходит первое серьезное издание Полозковой - книга "Непоэмание", опубликованная при поддержке писателя Александра Житинского, который познакомился с ее творчеством благодаря блогу. Презентация сборника прошла в помещении музея ART4. RU, где на тот момент работала Полозкова. В 2008 году состоялась первая поездка поэтессы в Индию. Теперь Полозкова старается регулярно посещать эту страну и из каждого путешествия привозит новые стихи.
Это название небольшого городка знают все жители Индии. Согласно преданию, в пещерах Гокарны появился бог Шива. Он появился из уха священной коровы. Образ этого животного приняла богиня Притхиви. Вот это место рождения и начали называть Гокарна. В переводе это значит "коровье ухо". Скорее всего, она не от ее бывшего мужа.
В 2009 году состоялось знакомство поэтессы и Эдуарда Боякова, основателя, режиссера и продюсера театра "Практика". Бояков приглашает Полозкову принять участие в поэтическом спектакле "Стихи о любви", основанном на текстах поэтессы. Премьера постановки прошла в октябре того же года в театре "Сцена-Молот" в Перми. Спустя два года состоялась премьера нового спектакля "Стихи про Москву". В обновленном "Политеатре" в Лектории московского Политехнического музея состоялась премьера третьего по счету спектакля по текстам Веры Полозковой. Этот спектакль, представляющий собой размышления о творческом ремесле и поэзии, подводит своеобразный итог в тогдашнем творчестве Полозковой. Из последних работ можно отметить спектакль "Happy 60-s", где Вера Полозкова выступила исключительно в качестве актрисы. В 2009 году поэтесса решает расширить формат совего творчества и выпускает свою первую аудиокнигу под названием "Фотосинтез", где сама читает свои произведение под саундтрек. Кроме того, "Фотосинтез" включает в себя как авторские замечания самой Полозковой, так и отдельные ее фразы, произнесенные во время записи. В конце того же года были записаны тексты, которые впоследствии войдут в первый музыкальный альбом. Так как "Знак неравенства" изначально заявлялся как экспериментальный, на физическом носителе альбом так и не вышел.