Рассказ «Челкаш», анализ которого представлен в статье, написан в 1894 году. Главный герой рассказа М. Горького «Челкаш» выделяется из толпы людей своей независимостью. В самом конце рассказа, когда оба героя расходятся, судьба Челкаша остается нам неизвестной, кто знает, дошел ли он туда, куда хотел, или же умер в лесу от потери крови. Челкаш верует в бога, пытается жить по христианским правилам, несмотря на ТО, что являлся вором.
Краткое содержание
- Челкаш — кто он такой?
- Кто такой Челкаш?
- «Челкаш»: анализ произведения
- Рекомендуем
- Из Википедии — свободной энциклопедии
Челкаш это кто такой?
Богословского Утро в южном порту. Вокруг шумят огромные машины и суетятся люди, породившие этот шум. Жалкие и суетливые человеческие фигурки, согнутые под тяжестью грузов, «ничтожны по сравнению с окружающими их железными колоссами». Они наполняют глубокие трюмы судов «продуктами своего рабского труда», чтобы купить немного хлеба. Но вот медный колокол ударил двенадцать раз, и шум утих — наступило время обеда. Реклама I В порту появился Гришка Челкаш, «заядлый пьяница и ловкий, смелый вор», хорошо знакомый портовому люду. Этот босой, костлявый человек в ободранной одежде, с густыми и длинными усами выделялся среди прочих портовых босяков своим сходством со степным ястребом. Челкаш искал своего друга и подельника Мишку.
На сегодняшнюю ночь намечалось выгодное дельце, и вору понадобился помощник. От таможенного сторожа Челкаш узнал, что Мишку отвезли в больницу — ему отдавило ногу чугунной болванкой. Затем сердитый сторож препроводил Челкаша к портовым воротам. Усевшись неподалёку, Челкаш размышлял о деле, которое требует «немного труда и много ловкости». Он был уверен, что ловкости хватит у него, и, щуря глаза, мечтал о том, как загуляет завтра поутру, когда в его кармане явятся кредитные бумажки... Затем вор вспомнил о Мишке и выругался про себя — без помощника он с этим делом, пожалуй, не справится. Он осмотрел улицу и заметил неподалёку от себя широкоплечего, русоволосого парня в крестьянской одежде и с косой, завёрнутой в солому.
Реклама Челкаш заговорил с парнем, назвавшись рыбаком. Тот рассказал, что идёт с Кубани, где работал наёмным косцом. Много заработать не удалось — на Кубань пришло много голодающего народа, и цены упали. Челкаш спросил у парня, любит ли тот свободу. Парень ответил, что любит — «гуляй знай, как хошь, бога только помни». Вот только у самого парня, назвавшегося Гаврилой, свободы не будет никогда. Отец у него умер, осталась старуха-мать да клочок истощённой земли, а жить надо.
Зовут Гаврилу в зятья в богатый дом, только вот тесть не хочет дочь отделять, а значит, должен парень долгие годы на тестя работать.
Он входит в цикл так называемых рассказов о босяках. Писателя всегда интересовал этот «класс» людей, образовавшийся в России в конце 19 — начале 20 века. Горький считал босяков интересным «человеческим материалом», находящимся как бы вне общества.
В них он видел своеобразное воплощение своих идеалов человека: «Я видел, что хотя они живут хуже «обыкновенных людей», но чувствуют и сознают себя лучше их, и это потому, что они не жадны, не душат друг друга, не копят денег». Слайд 4 Описание слайда: Краткое содержание. Рассказ открывается описанием порта. Голоса людей едва пробиваются сквозь шум пароходных винтов, звон якорных цепей и т.
I Появляется Гришка Челкаш, «заядлый пьяница и ловкий, смелый вор». Челкаш ищет Мишку, с которым он вместе ворует. Один из сторожей сообщает ему, что Мишке отдавило ногу и его увезли в больницу. В бешеной сутолоке порта Челкаш чувствует себя уверенно.
Он собирается «на дело», жалеет, что Мишка не сможет ему помочь. Челкаш встречает молодого парня, знакомится с ним, разговаривает по душам, входит к нему в доверие, представляется рыбаком который, однако, ловит не рыбу. Парень, имя которого Гаврила, рассказывает, что ему нужны деньги, со своим хозяйством он не справляется, девушек с приданым за него не выдают, заработать он не может. Челкаш предлагает парню заработать, Гаврила соглашается.
Слайд 5 Описание слайда: Челкаш приглашает Гаврилу пообедать, причём берет еду в долг, и Гаврила сразу преисполняется уважения к Челкашу, «который, несмотря на свой вид жулика, пользуется такой известностью и доверием». За обедом Челкаш опаивает Гаврилу, и парень оказывается полностью в его власти. Челкаш «завидовал и сожалел об этой молодой жизни, подсмеивался над ней и даже огорчался за неё, представляя, что она может ещё раз попасть в такие руки, как его... И все чувства в конце концов слились у Челкаша в одно — нечто отеческое и хозяйственное.
Не может же служить оправданием ухода «на дно» то, что стал «согнут работой» отец или постарела «осевшая к земле» мать. Но не об оправдании Челкаша ведёт речь Горький устами рассказчика, а о постепенном раскрытии характера героя. Вот-вот может произойти с Григорием Челкашом невозможное для него — установится некая духовная связь с Гаврилой. Сама мысль о сближении неприемлема для Челкаша. Ещё в начале рассказа Григорий «закипает» от внутренней зависти к Гавриле и ещё более от намёка на родственность мыслей с ним. Образ Гаврилы понятнее и проще.
Крестьянский парень, оторванный от деревни, мечтает каким-то чудом заработать. Предприятие, предложенное Челкашом, противоестественно для него, но, с другой стороны, крестьянская смекалка подсказывает ему, что, может быть, это и есть тот единственный шанс, о котором он и не мечтал даже - шанс быстро получить вожделенные деньги. Предприятие удалось, он получает свои сорок рублей, затем получает больше — в порыве сентиментальной заботы о мужике Челкаш отдаёт почти всё. И то ли болтливость, то ли благодарная искренность подводят Гаврилу, и он рассказывает о своём чёрном замысле. Дальше — потеря денег, удар Челкаша камнем сзади, покаяние, возврат денег, уход... В разные стороны с Челкашом.
Дорога Челкаша понятна — стал вором и умрёт вором.
Гришка Челкаш, старый травленый волк, хорошо знакомый гаванскому люду, заядлый пьяница и ловкий, смелый вор. Он был бос... Задача Гаврилы была проста - грести. После "ходки" Челкаш отдал Гавриле гораздо больше, чем обещал. Но Гаврила попросил всю выручку и признался, что даже хотел убить Челкаша. Завязалась драка. Гаврила камнем разбил голову своему работодателю.
Потом вернулся и попросил прощения. Челкаш ответил: "ничего". Они разошлись в разные стороны. Композиция многих рассказов Горького подчинена одной цели: полностью раскрыть образ главного героя.
Челкаш — герой комедии Гоголя «Ревизор»
- Глава 1 — Челкаш (Горький Максим, 1894) — читать онлайн
- Кто такой челкаш
- Характеристика образа Челкаша в рассказе «Челкаш»
- История создания и жанр
Челкаш. Краткое содержание
Поговорим о произведении Горького Челкаш, кто такой вы сможете выяснить чуть ниже по тексту. Краткое содержание рассказа Челкаш, Главные герои Челкаш и Гаврила, Сравнительная характеристика героев антиподов. Челкаш — образ и характеристика героя рассказа М. Горького «Челкаш» Читать полностью».
Челкаш — кто он такой?
- Челкаш: история и происхождение
- Похожие презентации
- Глава 1 — Челкаш (Горький Максим, 1894) — читать онлайн
- Челкаш смысл рассказа. Анализ произведения «Челкаш» М
- Краткий анализ
- Краткое содержание рассказа "Челкаш", анализ произведения
«Челкаш»: краткое содержание и анализ произведения
Челкаш Деньги ему нужны для того, чтобы пить, угощать других, забыть о том, что он отверженный, босяк. Гаврила ставит себя уже выше Челкаша, в отличие от того, что было в начале их знакомства, он думает: «Кто, мол, его хватится? Краткое содержание рассказа Челкаш, Главные герои Челкаш и Гаврила, Сравнительная характеристика героев антиподов. Читать онлайн книгу «Челкаш» автора Максим Горький. Впервые напечатано, при содействии Короленко, в журнале «Русское богатство», 1895, номер 6. Первое произведение Горького, напечатанное в журнале. При его поддержке «Челкаш» был впервые опубликован в 6 номере журнала «Русское богатство» 1895 года.
Характеристика Челкаша в рассказе Горького "Челкаш", образ, описание
Ничего ребята, вольные, свободные… — А что тебе — свобода?.. Ты разве любишь свободу? Сам себе хозяин, пошел — куда хошь, делай — что хошь… Еще бы! Коли сумеешь себя в порядке держать, да на шее у тебя камней нет, — первое дело! Гуляй знай, как хошь, бога только помни… Челкаш презрительно сплюнул и отвернулся от парня.
Жить — надо. А как? Пойду я в зятья в хороший дом. Кабы выделили дочь-то!..
Нет ведь — тесть-дьявол не выделит. Ну, и буду я ломать на него… долго… Года! Вишь, какие дела-то! А кабы мне рублей ста полтора заробить, сейчас бы я на ноги встал и — Антипу-то — на-кося, выкуси!
Хошь выделить Марфу? Не надо! Слава богу, девок в деревне не одна она. И был бы я, значит, совсем свободен, сам по себе… Н-да!
Думал было я: вот, мол, на Кубань-то пойду, рублев два ста тяпну, — шабаш! АН не выгорело. Ну и пойдешь в батраки… Своим хозяйством не исправлюсь я, ни в каком разе! Парню сильно не хотелось идти в зятья.
У него даже лицо печально потускнело. Он тяжело заерзал на земле. Челкаш спросил: — Да ведь — куда? Сказал тоже!..
В нем этот здоровый деревенский парень что-то будил… Смутно, медленно назревавшее, досадливое чувство копошилось где-то глубоко и мешало ему сосредоточиться и обдумать то, что нужно было сделать в эту ночь. Обруганный парень бормотал что-то вполголоса, изредка бросая на босяка косые взгляды. У него смешно надулись щеки, оттопырились губы и суженные глаза как-то чересчур часто и смешно помаргивали. Он, очевидно, не ожидал, что его разговор с этим усатым оборванцем кончится так быстро и обидно.
Оборванец не обращал больше на него внимания. Он задумчиво посвистывал, сидя на тумбочке и отбивая по ней такт голой грязной пяткой. Парню хотелось поквитаться с ним. Часто это ты запиваешь-то?
Хочешь сегодня ночью работать со мной? Говори скорей! Чего заставлю… Рыбу ловить поедем. Грести будешь… — Так… Что же?
Работать можно. Только вот… не влететь бы во что с тобой. Больно ты закомурист… темен ты… Челкаш почувствовал нечто вроде ожога в груди и с холодной злобой вполголоса проговорил: — А ты не болтай, чего не смыслишь. Я те вот долбану по башке, тогда у тебя в ней просветлеет… Он соскочил с тумбочки, дернул левой рукой свой ус, а правую сжал в твердый жилистый кулак и заблестел глазами.
Парень испугался. Он быстро оглянулся вокруг и, робко моргая, тоже вскочил с земли. Меряя друг друга глазами, они молчали. Он кипел и вздрагивал от оскорбления, нанесенного ему этим молоденьким теленком, которого он во время разговора с ним презирал, а теперь сразу возненавидел за то, что у него такие чистые голубые глаза, здоровое загорелое лицо, короткие крепкие руки, за то, что он имеет где-то там деревню, дом в ней, за то, что его приглашает в зятья зажиточный мужик, — за всю его жизнь прошлую и будущую, а больше всего за то, что он, этот ребенок по сравнению с ним, Челкашем, смеет любить свободу, которой не знает цены и которая ему не нужна.
Всегда неприятно видеть, что человек, которого ты считаешь хуже и ниже себя, любит или ненавидит то же, что и ты, и, таким образом, становится похож на тебя. Парень смотрел на Челкаша и чувствовал в нем хозяина.
Жизнь его здорово потрепала, что не самым лучшим образом отразилось на внешности. Мужчина средних лет. Его образ можно сравнить с хищной птицей. Было в нем-то что-то от ястреба.
Высокий, худощавого телосложения. Руки длинные, тонкие. Пальцы кривые, цепкие. Волосы черного цвета, с проблесками седины, постоянно всколоченные, как будто по ним никогда не проходила расческа. Нос прямой, острый, с горбинкой. Над губой виднелись вечно подрагивающие, непонятного бурого цвета усы.
Глаза холодного, серого цвета. Взгляд прямой, неприятный.
Не надо! Слава богу, девок в деревне не одна она. И был бы я, значит, совсем свободен, сам по себе… Н-да! Думал было я: вот, мол, на Кубань-то пойду, рублев два ста тяпну, — шабаш! Ан не выгорело. Ну и пойдешь в батраки… Своим хозяйством не исправлюсь я, ни в каком разе!
Парню сильно не хотелось идти в зятья. У него даже лицо печально потускнело. Он тяжело заерзал на земле. Челкаш спросил: — Да ведь — куда? Сказал тоже!.. В нем этот здоровый деревенский парень что-то будил… Смутно, медленно назревавшее, досадливое чувство копошилось где-то глубоко и мешало ему сосредоточиться и обдумать то, что нужно было сделать в эту ночь. Обруганный парень бормотал что-то вполголоса, изредка бросая на босяка косые взгляды. У него смешно надулись щеки, оттопырились губы и суженные глаза как-то чересчур часто и смешно помаргивали.
Он, очевидно, не ожидал, что его разговор с этим усатым оборванцем кончится так быстро и обидно. Оборванец не обращал больше на него внимания. Он задумчиво посвистывал, сидя на тумбочке и отбивая по ней такт голой грязной пяткой. Парню хотелось поквитаться с ним. Часто это ты запиваешь-то? Хочешь сегодня ночью работать со мной? Говори скорей! Чего заставлю… Рыбу ловить поедем.
Грести будешь… — Так… Что же? Работать можно. Только вот… не влететь бы во что с тобой. Больно ты закомурист… темен ты… Челкаш почувствовал нечто вроде ожога в груди и с холодной злобой вполголоса проговорил: — А ты не болтай, чего не смыслишь. Я те вот долбану по башке, тогда у тебя в ней просветлеет… Он соскочил с тумбочки, дернул левой рукой свой ус, а правую сжал в твердый жилистый кулак и заблестел глазами. Парень испугался. Он быстро оглянулся вокруг и, робко моргая, тоже вскочил с земли. Меряя друг друга глазами, они молчали.
Он кипел и вздрагивал от оскорбления, нанесенного ему этим молоденьким теленком, которого он во время разговора с ним презирал, а теперь сразу возненавидел за то, что у него такие чистые голубые глаза, здоровое загорелое лицо, короткие крепкие руки, за то, что он имеет где-то там деревню, дом в ней, за то, что его приглашает в зятья зажиточный мужик, — за всю его жизнь прошлую и будущую, а больше всего за то, что он, этот ребенок по сравнению с ним, Челкашем, смеет любить свободу, которой не знает цены и которая ему не нужна. Всегда неприятно видеть, что человек, которого ты считаешь хуже и ниже себя, любит или ненавидит то же, что и ты, и, таким образом, становится похож на тебя. Парень смотрел на Челкаша и чувствовал в нем хозяина. Мне все равно, у кого работать, у тебя или у другого. Я только к тому сказал, что не похож ты на рабочего человека, — больно уж тово… драный. Ну, я ведь знаю, что это со всяким может быть. Господи, рази я не видел пьяниц! Эх, сколько!..
Говори цену. Какая работа будет. Какой улов, значит… Пятитку можешь получить. Но теперь дело касалось денег, а тут крестьянин хотел быть точным и требовал той же точности от нанимателя. У парня вновь вспыхнуло недоверие и подозрительность. Челкаш вошел в роль: — Не толкуй, погоди! Идем в трактир! И они пошли по улице рядом друг с другом, Челкаш — с важной миной хозяина, покручивая усы, парень — с выражением полной готовности подчиниться, но все-таки полный недоверия и боязни.
Когда они пришли в грязный и закоптелый трактир, Челкаш, подойдя к буфету, фамильярным тоном завсегдатая заказал бутылку водки, щей, поджарку из мяса, чаю и, перечислив требуемое, коротко бросил буфетчику: «В долг все! Тут Гаврила сразу преисполнился уважения к своему хозяину, который, несмотря на свой вид жулика, пользуется такой известностью и доверием. Пока ты посиди, а я схожу кое-куда. Он ушел. Гаврила осмотрелся кругом. Трактир помещался в подвале; в нем было сыро, темно, и весь он был полон удушливым запахом перегорелой водки, табачного дыма, смолы и еще чего-то острого. Против Гаврилы, за другим столом, сидел пьяный человек в матросском костюме, с рыжей бородой, весь в угольной пыли и смоле. Он урчал, поминутно икая, песню, всю из каких-то перерванных и изломанных слов, то страшно шипящих, то гортанных.
Он был, очевидно, не русский. Сзади его поместились две молдаванки; оборванные, черноволосые, загорелые, они тоже скрипели песню пьяными голосами. Потом из тьмы выступали еще разные фигуры, все странно растрепанные, все полупьяные, крикливые, беспокойные… Гавриле стало жутко. Ему захотелось, чтобы хозяин воротился скорее. Шум в трактире сливался в одну ноту, и казалось, что это рычит какое-то огромное животное, оно, обладая сотней разнообразных голосов, раздраженно, слепо рвется вон из этой каменной ямы и не находит выхода на волю… Гаврила чувствовал, как в его тело всасывается что-то опьяняющее и тягостное, от чего у него кружилась голова и туманились глаза, любопытно и со страхом бегавшие по трактиру… Пришел Челкаш, и они стали есть и пить, разговаривая. С третьей рюмки Гаврила опьянел. Ему стало весело и хотелось сказать что-нибудь приятное своему хозяину, который — славный человек! Но слова, целыми волнами подливавшиеся ему к горлу, почему-то не сходили с языка, вдруг отяжелевшего.
Челкаш смотрел на него и, насмешливо улыбаясь, говорил: — Наклюкался!.. Э-эх, тюря! Дай поцелую тебя!.. На, еще клюкни! Гаврила пил и дошел наконец до того, что у него в глазах все стало колебаться ровными, волнообразными движениями. Это было неприятно, и от этого тошнило. Лицо у него сделалось глупо восторженное. Пытаясь сказать что-нибудь, он смешно шлепал губами и мычал.
Челкаш, пристально поглядывая на него, точно вспоминал что-то, крутил свои усы и все улыбался хмуро. А трактир ревел пьяным шумом. Рыжий матрос спал, облокотясь на стол. Гаврила попробовал подняться, но не смог и, крепко обругавшись, засмеялся бессмысленным смехом пьяного. Гаврила все хохотал, тупыми глазами поглядывая на хозяина. И тот смотрел на него пристально, зорко и задумчиво. Он видел перед собою человека, жизнь которого попала в его волчьи лапы. Он, Челкаш, чувствовал себя в силе повернуть ее и так и этак.
Он мог разломать ее, как игральную карту, и мог помочь ей установиться в прочные крестьянские рамки. Чувствуя себя господином другого, он думал о том, что этот парень никогда не изопьет такой чаши, какую судьба дала испить ему, Челкашу… И он завидовал и сожалел об этой молодой жизни, подсмеивался над ней и даже огорчался за нее, представляя, что она может еще раз попасть в такие руки, как его… И все чувства в конце концов слились у Челкаша в одно — нечто отеческое и хозяйственное. Малого было жалко, и малый был нужен. Тогда Челкаш взял Гаврилу под мышки и, легонько толкая его сзади коленом, вывел на двор трактира, где сложил на землю в тень от поленницы дров, а сам сел около него и закурил трубку. Гаврила немного повозился, помычал и заснул. II — Ну, готов? Уключина вот шатается, — можно разок вдарить веслом? Никакого шуму!
Надави ее руками крепче, она и войдет себе на место. Оба они тихо возились с лодкой, привязанной к корме одной из целой флотилии парусных барок, нагруженных дубовой клепкой, и больших турецких фелюг, занятых пальмой, сандалом и толстыми кряжами кипариса. Ночь была темная, по небу двигались толстые пласты лохматых туч, море было покойно, черно и густо, как масло. Оно дышало влажным соленым ароматом и ласково звучало, плескаясь от борта судов о берег, чуть-чуть покачивая лодку Челкаша. На далекое пространство от берега с моря подымались темные остовы судов, вонзая в небо острые мачты с разноцветными фонарями на вершинах. Море отражало огни фонарей и было усеяно массой желтых пятен. Они красиво трепетали на его бархате, мягком, матово-черном. Море спало здоровым, крепким сном работника, который сильно устал за день.
Ты на-ко вот, нутро помочи, может, скорее очухаешься, — и он протянул Гавриле бутылку. Господи благослови!.. Послышалось тихое бульканье. Лодка помчалась снова, бесшумно и легко вертясь среди судов… Вдруг она вырвалась из их толпы, и море — бесконечное, могучее — развернулось перед ними, уходя в синюю даль, где из вод его вздымались в небо горы облаков — лилово-сизых, с желтыми пуховыми каймами по краям, зеленоватых, цвета морской воды, и тех скучных, свинцовых туч, что бросают от себя такие тоскливые, тяжелые тени. Облака ползли медленно, то сливаясь, то обгоняя друг друга, мешали свои цвета и формы, поглощая сами себя и вновь возникая в новых очертаниях, величественные и угрюмые… Что-то роковое было в этом медленном движении бездушных масс. Казалось, что там, на краю моря, их бесконечно много и они всегда будут так равнодушно всползать на небо, задавшись злой целью не позволять ему никогда больше блестеть над сонным морем миллионами своих золотых очей — разноцветных звезд, живых и мечтательно сияющих, возбуждая высокие желания в людях, которым дорог их чистый блеск. Только боязно в нем, — ответил Гаврила, ровно и сильно ударяя веслами по воде. Вода чуть слышно звенела и плескалась под ударами длинных весел и все блестела теплым голубым светом фосфора.
Экая дура!.. Он, вор, любил море. Его кипучая нервная натура, жадная на впечатления, никогда не пресыщалась созерцанием этой темной широты, бескрайной, свободной и мощной. И ему было обидно слышать такой ответ на вопрос о красоте того, что он любил. Сидя на корме, он резал рулем воду и смотрел вперед спокойно, полный желания ехать долго и далеко по этой бархатной глади. На море в нем всегда поднималось широкое, теплое чувство, — охватывая всю его душу, оно немного очищало ее от житейской скверны. Он ценил это и любил видеть себя лучшим тут, среди воды и воздуха, где думы о жизни и сама жизнь всегда теряют — первые — остроту, вторая — цену. По ночам над морем плавно носится мягкий шум его сонного дыхания, этот необъятный звук вливает в душу человека спокойствие и, ласково укрощая ее злые порывы, родит в ней могучие мечты… — А снасть-то где?
Челкаш вздрогнул. Она у меня на корме. Но ему стало обидно лгать пред этим мальчишкой, и ему было жаль тех дум и чувств, которые уничтожил этот парень своим вопросом. Он рассердился. Знакомое ему острое жжение в груди и у горла передернуло его, он внушительно и жестко сказал Гавриле: — Ты вот что — сидишь, ну и сиди! А не в свое дело носа не суй. Наняли тебя грести, и греби. А коли будешь языком трепать, будет плохо.
На минуту лодка дрогнула и остановилась. Весла остались в воде, вспенивая ее, и Гаврила беспокойно завозился на скамье. Резкое ругательство потрясло воздух. Гаврила взмахнул веслами. Лодка точно испугалась и пошла быстрыми, нервными толчками, с шумом разрезая воду. Челкаш привстал с кормы, не выпуская весла из рук и воткнув свои холодные глаза в бледное лицо Гаврилы. Изогнувшийся наклоняясь вперед, он походил на кошку, готовую прыгнуть. Слышно было злое скрипение зубов и робкое пощелкивание какими-то костяшками.
Ну же, греби!.. Раз, два! Пикни только!.. Лодка плавно повернулась и пошла назад к гавани, где огни фонарей столпились в разноцветную группу и видны были стволы мачт. Теперь голос был дальше, чем в первый раз. Челкаш успокоился. Кабы эти дьяволы погнались за нами — конец тебе. Я бы тебя сразу — к рыбам!..
Теперь, когда Челкаш говорил спокойно и даже добродушно, Гаврила, все еще дрожащий от страха, взмолился: — Слушай, отпусти ты меня! Христом прошу, отпусти! Высади куда-нибудь! Про-опал я совсем!.. Ну, вспомни бога, отпусти! Что я тебе? Не могу я этого!.. Не бывал я в таких делах… Первый раз… Господи!
Пропаду ведь я! Как ты это, брат, обошел меня? Грешно тебе!.. Душу ведь губишь!.. Ну, дела-а… — Какие дела? Ну, какие дела? Его забавлял страх парня, и он наслаждался и страхом Гаврилы, и тем, что вот какой он, Челкаш, грозный человек. Что я тебе?..
Милый… — Ну, молчи! Не нужен был бы, так я тебя не брал бы. Но Гаврила теперь уже не мог удержаться и, тихо всхлипывая, плакал, сморкался, ерзал по лавке, но греб сильно, отчаянно. Лодка мчалась стрелой. Снова на дороге встали темные корпуса судов, и лодка потерялась в них, волчком вертясь в узких полосах воды между бортами.
Жалкие и суетливые человеческие фигурки, согнутые под тяжестью грузов, «ничтожны по сравнению с окружающими их железными колоссами». Они наполняют глубокие трюмы судов «продуктами своего рабского труда», чтобы купить немного хлеба. Но вот медный колокол ударил двенадцать раз, и шум утих — наступило время обеда. Реклама I В порту появился Гришка Челкаш, «заядлый пьяница и ловкий, смелый вор», хорошо знакомый портовому люду. Этот босой, костлявый человек в ободранной одежде, с густыми и длинными усами выделялся среди прочих портовых босяков своим сходством со степным ястребом. Челкаш искал своего друга и подельника Мишку. На сегодняшнюю ночь намечалось выгодное дельце, и вору понадобился помощник. От таможенного сторожа Челкаш узнал, что Мишку отвезли в больницу — ему отдавило ногу чугунной болванкой. Затем сердитый сторож препроводил Челкаша к портовым воротам. Усевшись неподалёку, Челкаш размышлял о деле, которое требует «немного труда и много ловкости». Он был уверен, что ловкости хватит у него, и, щуря глаза, мечтал о том, как загуляет завтра поутру, когда в его кармане явятся кредитные бумажки... Затем вор вспомнил о Мишке и выругался про себя — без помощника он с этим делом, пожалуй, не справится. Он осмотрел улицу и заметил неподалёку от себя широкоплечего, русоволосого парня в крестьянской одежде и с косой, завёрнутой в солому. Реклама Челкаш заговорил с парнем, назвавшись рыбаком. Тот рассказал, что идёт с Кубани, где работал наёмным косцом. Много заработать не удалось — на Кубань пришло много голодающего народа, и цены упали. Челкаш спросил у парня, любит ли тот свободу. Парень ответил, что любит — «гуляй знай, как хошь, бога только помни». Вот только у самого парня, назвавшегося Гаврилой, свободы не будет никогда. Отец у него умер, осталась старуха-мать да клочок истощённой земли, а жить надо. Зовут Гаврилу в зятья в богатый дом, только вот тесть не хочет дочь отделять, а значит, должен парень долгие годы на тестя работать. Вот было бы у него рублей 150! Он и дом бы построил, и землицы прикупил, и девку в жёны взял, какая понравится.
Образ и характеристика челкаша в рассказе “челкаш” горького: описание внешности и характера
Кто такой челкаш. Челкаш — образ и характеристика героя рассказа М. Горького «Челкаш» Читать полностью». Челкаш: образ и характеристика Челкаша Сюжетная линия рассказа построена вокруг судьбы бывшего военного, чья жизнь превратилась в жалкое существование.
Челкаш: образ и характеристика Челкаша
Этот человек ловкий и хитрый. Краткое содержание Слово о погибели Русской земли Причиной появления на свет литературного произведения Слово о погибели Русской земли стало вторжение полчищ татаро-монгол на Русскую землю. Краткое содержание Лермонтов Мцыри кратко и по главам В самом начале поэмы поясняется, что вот на этом месте был монастырь, в котором произошли такие-то события. Точней, ещё сохранились полуразрушенные здания, но нет монахов, лишь последний здесь старец ухаживает за множеством могил. Это была взрослая лосиха с олененком. Наступивший декабрьским утром рассвет сопровождался розовым оттенком небес. Лес будто еще дремал под белоснежным покрывалом.
Проблематика Основная проблема выбор личной свободы и причины, делающие человека рабом. Внешняя причина — экономическая, просто нет денег, но есть еще и внутренняя — трусость. Потому Челкаш и Гаврила противопоставлены друг другу. Один становится хозяином другого, который готов быть порабощенным. Челкаш хозяин собственной жизни, он не станет никогда рабом или жертвой. Он удивлен, что у его подельника тоже есть свои представления о свободе.
Гаврила мечтает стать хозяином на своей земле, не зависеть от других. Он стремится к тому, отчего Челкаш отказался. Гавриле не понятна такая босяцкая свобода. То, что Челкаш считает независимостью, для него определяется, как ненужность никому. Гаврила Не таков Гаврила. Моря, темноты, возможной поимки он безмерно боится.
Он труслив, алчен. Эти качества толкают его на прямое преступление, когда утром он первый раз в жизни увидел большие деньги. Сначала Гаврила падает на колени перед Челкашом, выпрашивая деньги, потому что он всего лишь «подлый раб». Главный герой, испытывая к мелкой душонке брезгливость, жалость и ненависть, бросает ему все деньги. Узнав, что Гаврила хотел его убить, Челкаш приходит в ярость. Он впервые так сильно зол.
Григорий забирает деньги и уходит. Гаврила, не в силах совладать с жадностью, стремится убить подельника, но от этого ничтожной душонке становится страшно. Он снова вымаливает прощение у главного героя — человека широкой души. Челкаш бросает деньги жалкому Гавриле. Он, пошатываясь, навсегда уходит. Рассмотрев главных героев, можно проанализировать рассказ в целом.
Жанр Небольшое по объему произведение, с небольшим количеством героев, относится к жанру рассказа. Описаны действительные события, что отвечает направлению реализма. Живое описание моря и облагораживание героя-бродяги, придает реалистическому направлению нотки романтизма. Рассказ «Челкаш» относится к ранним романтическим произведениям М. Он входит в цикл так называемых рассказов о босяках. Писателя всегда интересовал этот «класс» людей, образовавшийся в России в конце 19 — начале 20 века.
Горький считал босяков интересным «человеческим материалом», находящимся как бы вне общества. В них он видел своеобразное воплощение своих идеалов человека: «Я видел, что хотя они живут хуже «обыкновенных людей», но чувствуют и сознают себя лучше их, и это потому, что они не жадны, не душат друг друга, не копят денег». В центре повествования рассказа 1895 два героя, противопоставленные друг другу. Один — Гришка Челкаш, «старый травленый волк, хорошо знакомый гаванскому люду, заядлый пьяница и ловкий, смелый вор». Это уже зрелый человек, яркая и неординарная натура. Даже в толпе таких, как он, босяков, Челкаш выделялся своей хищной силой и цельностью.
Недаром Горький сравнивает его с ястребом: «он сразу обращал на себя внимание своим сходством с степным ястребом, своей хищной худобой и этой прицеливающейся походкой, плавной и покойной с виду, но внутренне возбужденной и зоркой, как лет той хищной птицы, которую он напоминал». По ходу развития сюжета мы узнаем, что Челкаш живет тем, что обворовывает судна, а затем продает свою добычу. Такие занятия и образ жизни вполне устраивают этого героя. Они удовлетворяют его потребность в чувстве свободы, риска, единении с природой, в ощущении собственной силы и неограниченных собственных возможностей. Челкаш родом герой из деревни. Он такой же крестьянин, как и другой герой рассказа — Гаврила.
Но как различаются эти люди! Гаврила молод, силен физически, но слаб духом, жалок. Мы видим, как Челкаш борется с презрением к этому «молодому телку», который мечтает о благополучной и сытой жизни в деревне, да еще и советует Григорию, как ему «получше пристроиться» в жизни. Читайте также: Краткое содержание Трилогия о Кроше Рыбакова для читательского дневника Становится понятно, что эти совершенно разные люди никогда не найдут общего языка.
У Горького главный герой обычно "но голову выше людей, его окружающих, их общество ему чуждо". Сближение героя с обществом бесперспективно: общество отвергает героя в силу его героя исключительности. Вот так и Челкаш - ворует не ради денег, а из-за самого процесса: украсть из-под носа охраны, да так, что бы пропажу обнаружили ещё не скоро. Для него воровать - это искусство, а не ремесло. Для Челкаша - это протест против общества и он от общества не зависит. В Гавриле Челкаш увидел близкого себе по духу человека, но ошибся. На всё "счастье" Гавриле нужны деньги. Ради них он готов даже убить. Челкаш угрожал Гавриле, но он ни за что бы не убил его. Гаврила сам признаётся: "... Всё Гаврилино "счастье" строилось на деньгах, а если счастье зависит от чего-то материального, то это не настоящее счастье, это лишь то, что принято называть счастьем.
Фонарь — только и всего. Тише веслами!.. Кислый черт!.. За контрабандой это следят. Нас не заденут — далеко отплыли они. Не бойся, не заденут. Теперь мы… — Челкаш торжествующе оглянулся кругом. Гаврила молчал, греб и, тяжело дыша, искоса смотрел туда, где все еще поднимался и опускался этот огненный меч. Он никак не мог поверить Челкашу, что это только фонарь. Холодное голубое сияние, разрубавшее тьму, заставляя море светиться серебряным блеском, имело в себе нечто необъяснимое, и Гаврила опять впал в гипноз тоскливого страха. Он греб, как машина, и все сжимался, точно ожидал удара сверху, и ничего, никакого желания не было уже в нем — он был пуст и бездушен. Волнения этой ночи выглодали наконец из него все человеческое. А Челкаш торжествовал. Его привычные к потрясениям нервы уже успокоились. У него сладострастно вздрагивали усы и в глазах разгорался огонек. Он чувствовал себя великолепно, посвистывал сквозь зубы, глубоко вдыхал влажный воздух моря, оглядывался кругом и добродушно улыбался, когда его глаза останавливались на Гавриле. Ветер пронесся и разбудил море, вдруг заигравшее частой зыбью. Тучи сделались как бы тоньше и прозрачней, но все небо было обложено ими. Несмотря на то, что ветер, хотя еще легкий, свободно носился над морем, тучи были неподвижны и точно думали какую-то серую, скучную Думу. Ишь тебя как — точно из кожи-то твоей весь дух выдавили, один мешок костей остался! Конец уж всему. Гавриле все-таки было приятно слышать человеческий голос, хоть это и говорил Челкаш. Мякиш… Ну-ка, садись на руль, а я — на весла, устал, поди! Гаврила машинально переменил место. Когда Челкаш, меняясь с ним местами, взглянул ему в лицо и заметил, что он шатается на дрожащих ногах, ему стало еще больше жаль парня. Он хлопнул его по плечу. Заработал зато хорошо. Я те, брат, награжу богато. Четвертной билет хочешь получить? Только на берег бы… Челкаш махнул рукой, плюнул и принялся грести, далеко назад забрасывая весла своими длинными руками. Море проснулось. Оно играло маленькими волнами, рождая их, украшая бахромой пены, сталкивая друг с другом и разбивая в мелкую пыль. Пена, тая, шипела и вздыхала, — и все кругом было заполнено музыкальным шумом и плеском. Тьма как бы стала живее. Много в этом смаку? Кое-где ветер прорывал тучи, и из разрывов смотрели голубые кусочки неба с одной-двумя звездочками на них. Отраженные играющим морем, эти звездочки прыгали по волнам, то исчезая, то вновь блестя. Работка важная! Вот видишь как?.. Ночь одна — и полтысячи я тяпнул! Все-то, коли по цене продать, так и за тысячу хватит. Ну, я не дорожусь… Ловко? Его охватила волна воспоминаний о своей деревеньке, сбегавшей по крутой горе вниз, к речке, скрытой в роще берез, ветел, рябин, черемухи… — Эх, важно бы!.. Любую бери! Дом бы себе сгрохал — ну, для дома денег, положим, маловато… — Это верно… для дому нехватка. У нас дорог лес-то. Старый бы поправил. Лошадь как? Она и есть, да больно стара, черт. Ха-арошую лошадь! Корову… Овец… Птицы разной… А? Ох ты, Господи! Было когда-то свое гнездо… Отец-то был из первых богатеев в селе… Челкаш греб медленно. Лодка колыхалась на волнах, шаловливо плескавшихся о ее борта, еле двигалась по темному морю, а оно играло все резвей и резвей. Двое людей мечтали, покачиваясь на воде и задумчиво поглядывая вокруг себя. Челкаш начал наводить Гаврилу на мысль о деревне, желая немного ободрить и успокоить его. Сначала он говорил, посмеиваясь себе в усы, но потом, подавая реплики собеседнику и напоминая ему о радостях крестьянской жизни, в которых сам давно разочаровался, забыл о них и вспоминал только теперь, — он постепенно увлекся и вместо того, чтобы расспрашивать парня о деревне и ее делах, незаметно для себя стал сам рассказывать ему: — Главное в крестьянской жизни — это, брат, свобода! Хозяин ты есть сам себе. У тебя твой дом — грош ему цена — да он твой. У тебя земля своя — и того ее горсть — да она твоя! Король ты на своей земле!.. У тебя есть лицо… Ты можешь от всякого требовать уважения к тебе… Так ли? Гаврила глядел на него с любопытством и тоже воодушевлялся. Он во время этого разговора успел уже забыть, с кем имеет дело, и видел пред собой такого же крестьянина, как и сам он, прилепленного навеки к земле потом многих поколений, связанного с ней воспоминаниями детства, самовольно отлучившегося от нее и от забот о ней и понесшего за эту отлучку должное наказание. Ах, как верно! Вот гляди-ка на себя, что ты теперь такое без земли? Землю, брат, как мать, не забудешь надолго. Челкаш одумался… Он почувствовал это раздражающее жжение в груди, являвшееся всегда, чуть только его самолюбие — самолюбие бесшабашного удальца — бывало задето кем-либо, и особенно тем, кто не имел цены в его глазах. Чай, таких-то, как ты, — много! Эх, сколько несчастного народу на свете!.. Шатающих… — Садись, тюлень, в весла! Они опять переменились местами, причем Челкаш, перелезая на корму через тюки, ощутил в себе острое желание дать Гавриле пинка, чтобы он слетел в воду. Короткий разговор смолк, но теперь даже от молчания Гаврилы на Челкаша веяло деревней… Он вспоминал прошлое, забывая править лодкой, повернутой волнением и плывшей куда-то в море. Волны точно понимали, что эта лодка потеряла цель, и, все выше подбрасывая ее, легко играли ею, вспыхивая под веслами своим ласковым голубым огнем. А перед Челкашем быстро неслись картины прошлого, далекого прошлого, отделенного от настоящего целой стеной из одиннадцати лет босяцкой жизни. Челкаш дрогнул и оглянулся тревожным взором хищника. Гребни-ка погуще… — Задумался? Кабы мне, горюну!.. Эх, и сыграл бы я песенку с ними!.. Сейчас бы… И Гаврила полетел на крыльях мечты. А Челкаш молчал. Усы у него обвисли, правый бок, захлестанный волнами, был мокр, глаза ввалились и потеряли блеск. Все хищное в его фигуре обмякло, стушеванное приниженной задумчивостью, смотревшей даже из складок его грязной рубахи. Он круто повернул лодку и направил ее к чему-то черному, высовывавшемуся из воды. Небо снова все покрылось тучами, и посыпался дождь, мелкий, теплый, весело звякавший, падая на хребты волн. Лодка стукнулась носом о корпус барки. Дождь пошел еще, не мог раньше-то! Эй вы, губки!.. В минуту они были на палубе, где три темных бородатых фигуры, оживленно болтая друг с другом на странном сюсюкающем языке, смотрели за борт в лодку Челкаша. Четвертый, завернутый в длинную хламиду, подошел к нему и молча пожал ему руку, потом подозрительно оглянул Гаврилу. Гаврила, идем! Есть хочешь? Потом он вытянулся рядом с Гаврилой, заложив руки под голову, поводя усами. Барка тихо покачивалась на игравшей воде, где-то поскрипывало дерево жалобным звуком, дождь мягко сыпался на палубу, и плескались волны о борта… Все было грустно и звучало, как колыбельная песнь матери, не имеющей надежд на счастье своего сына… Челкаш, оскалив зубы, приподнял голову, огляделся вокруг и, прошептав что-то, снова улегся… Раскинув ноги, он стал похож на большие ножницы. III Он проснулся первым, тревожно оглянулся вокруг, сразу успокоился и посмотрел на Гаврилу, еще спавшего. Тот сладко всхрапывал и во сне улыбался чему-то всем своим детским, здоровым, загорелым лицом. Челкаш вздохнул и полез вверх по узкой веревочной лестнице. В отверстие трюма смотрел свинцовый кусок неба. Было светло, но по-осеннему скучно и серо. Челкаш вернулся часа через два. Лицо у него было красно, усы лихо закручены кверху. Он был одет в длинные крепкие сапоги, в куртку, в кожаные штаны и походил на охотника. Весь его костюм был потерт, но крепок, и очень шел к нему, делая его фигуру шире, скрадывая его костлявость и придавая ему воинственный вид. Тот вскочил и, не узнавая его со сна, испуганно уставился на него мутными глазами. Челкаш захохотал. Ну и пуглив же ты! Сколько раз умирать-то вчера ночью собирался? Ведь можно было душу загубить на всю жизнь! Да ведь это — как тебе сказать? Из-за какой корысти?.. Ничего… Это можно… — Стой! А как душу-то загубишь?.. Челкаш весело хохотал. Едем на берег… И вот они снова в лодке. Челкаш на руле, Гаврила на веслах. Над ними небо, серое, ровно затянутое тучами, и лодкой играет мутно-зеленое море, шумно подбрасывая ее на волнах, пока еще мелких, весело бросающих в борта светлые, соленые брызги. Далеко по носу лодки видна желтая полоса песчаного берега, а за кормой уходит вдаль море, изрытое стаями волн, убранных пышной белой пеной. Там же, вдали, видно много судов; далеко влево — целый лес мачт и белые груды домов города. Оттуда по морю льется глухой гул, рокочущий и вместе с плеском волн создающий хорошую, сильную музыку… И на все наброшена тонкая пелена пепельного тумана, отдаляющего предметы друг от друга… — Эх, разыграется к вечеру-то добре! Он был уже мокр с головы до ног от этих брызг, разбрасываемых по морю ветром. Гаврила пытливо посмотрел на него… — Ну, сколько ж тебе дали? Гаврила увидал пестрые бумажки, и все в его глазах приняло яркие, радужные оттенки. А я ведь думал: врал ты мне!.. Это — сколько? Кабы этакие деньги!.. Хочешь, сейчас дам? Я приму! Гаврила весь трепетал от ожидания, острого, сосавшего ему грудь. Прими, брат, пожалуйста! Очень я тебя прошу, прими! Не знаю я, куда мне такую кучу денег девать! Избавь ты меня, прими-ка, на!.. Челкаш протянул Гавриле несколько бумажек. Тот взял их дрожащей рукой, бросил весла и стал прятать куда-то за пазуху, жадно сощурив глаза, шумно втягивая в себя воздух, точно пил что-то жгучее. Челкаш с насмешливой улыбкой поглядывал на него. А Гаврила уже снова схватил весла и греб нервно, торопливо, точно пугаясь чего-то и опустив глаза вниз. У него вздрагивали плечи и уши. Нехорошо… Впрочем, что же?.. Крестьянин… — задумчиво сказал Челкаш. И он отрывисто, торопясь, точно догоняя свои мысли и с лету хватая слова, заговорил о жизни в деревне с деньгами и без денег. Почет, довольство, веселье!.. Челкаш слушал его внимательно, с серьезным лицом и с глазами, сощуренными какой-то думой. По временам он улыбался довольной улыбкой. Волна подхватила лодку и ловко ткнула ее в песок. Лодку нужно вытащить подальше, чтобы не смыло. Придут за ней. А мы с тобой — прощай!.. Отсюда до города верст восемь. Ты что, опять в город вернешься? На лице Челкаша сияла добродушно-хитрая улыбка, и весь он имел вид человека, задумавшего нечто весьма приятное для себя и неожиданное для Гаврилы. Засунув руку в карман, он шелестел там бумажками. Челкаш посмотрел на него. Челкашу стало не по себе при виде такого возбуждения в этом парне. Он ждал, чем оно разразится. Гаврила начал как-то странно смеяться смехом, похожим на рыдание.
Челкаш пытается его прогнать прочь, но безуспешно. Чтобы отделаться от парня, он отдает ему все деньги, кроме одной купюры. Герои расходятся — так заканчивается произведение «Челкаш». Читать его интересно: динамичный сюжет захватывает дух и завораживает психологизмом. Тот рассказывает соседу о своих жизненных перипетиях. Через три года после этих событий Горький по мотивам услышанного создает рассказ и передает его В. Коллега его одобряет и помогает напечатать на страницах «Русского богатства». Анализ рассказа «Челкаш»: тема и проблематика Главная тема произведения — это судьба человека. На ее фоне автор рассматривает проблему человеческих взаимоотношений. Проблематика построена на вопросах моральных ценностей. Система образов позволяет читателю осмыслить основные моральные коллизии на примере историй Челкаша и Гаврилы: Рассказ начинается с описания шумного утра южного порта. Автор описывает людей, сравнивая их и «железных колоссов», из-за чего люди кажутся ничтожно маленькими. Человек выглядит в этих условиях как жалкий раб, вынужденный каждый день тяжело трудиться. Именно здесь происходит знакомство читателя с вором и пьяницей. Челкаш находится в поисках помощника для сомнительных дел. Встретив крестьянина и узнав о его нужде в деньгах, Гришка обманывает его и уговаривает стать соучастником кражи. Гаврила недолго сопротивляется, его привлекают легкие деньги. Челкашу кажется, что он превратил парня в своего раба. Но концовка показывает, что Гаврила — раб собственных желаний: из-за денег готов пойти даже на убийство. Челкаш демонстрирует достоинство и благородство, которые сохранились в нем, несмотря на воровскую жизнь.