Луна и грош (The Moon and Sixpence ; англ. буквально «Луна и шестипенсовик») — роман английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма. Сомерсет Уильям Моэм всегда открыта к прочтению онлайн. Английский режиссёр из 4 букв: НАНН.
CodyCross Писатель, автор романов "Театр" и "Луна и грош"
Ниже вы найдете правильный ответ на Автор романа "Луна и грош" 4 буквы, если вам нужна дополнительная помощь в завершении кроссворда, продолжайте навигацию и воспользуйтесь нашей функцией поиска. Сомерсет Моэм вообще очень хороший писатель, а ''Луна и грош'' мой. В романе Сомерсета Моэма «Луна и грош» отражен творческий путь французского художника Поля Гогена. Читайте лучшие рецензии и отзывы читателей ЛитРес на книгу «Луна и грош» Уильяма Сомерсета Моэма.
Поиск ответов на кроссворды и сканворды
- Луна и грош (Моэм/Семёнов) —
- Уэллс Герберт
- Калевала listen online
- "Луна и грош" (автор), 4 буквы, первая буква М — ответы на кроссворды и сканворды
- Луна и грош (Моэм/Семёнов)
Луна и грош (1942)
| Английский писатель, мастер новеллы, роман "Луна и грош, 4 буквы, сканворд | Английский режиссёр из 4 букв: НАНН. |
| Автор романа Луна и грош | Произведение русского писателя И. Бунина из сборника «Листопад». Фильм Романа Полански "Горькая ". |
Ответы на кроссворд АиФ номер 39
Я на 114 отрывке, три раза встречалось и все разы с маленькой. Сударушка 17 августа 2017 Текст книги полностью заменен, теперь он с выделением абзацев и наиболее логичным делением отрывков. Примечания вынесены в информацию по словарю.
Романы "Бремя страстей человеческих" 1915 , "Театр" 1937 , пьесы дают реалистическую панораму жизни английского общества 1-й пол. Роман "Луна и грош" 1919 о судьбе художника. Примеры употребления слова моэм в литературе.
Но есть и очень важное отличие — Гоген умел дружить, да и о покинутых детях тосковал, и даже хотел вернуть семью. Думаю, Моэм специально изобразил своего героя более циничным и бездушным, охваченным лишь страстью к творчеству, чтобы вопрос «Что простительно настоящему гению? Цветы Франции. ГМИИ им.
Пушкина фото с выставки Поль Гоген. Пушкина фото с выставки Недавно в одном из чатов прочитала в обсуждении подобной темы такое мнение: «поэтому они и гении, что готовы попирать все нормы» и ещё: «гений - форма психического заболевания». А как вы считаете, гениям, действительно, всё прощается. Их полотна восхищают не одно поколение. И ради достижения этой цели, ради создания шедевров можно и закрыть глаза на злодеяния их создателя? Подписывайтесь на мой канал, чтобы читать и перечитывать, узнавать новое и вспоминать старое, обсуждать сложные вопросы и наслаждаться шедеврами мастеров.
Вырученные деньги затратим на постройку летательного аппарата, а когда семена будут доставлены, каждый владелец акций получит свою долю семян.
Разумеется, у кого окажется больше акций, тот и семян получит больше. Конечно, Носов немного упрощает природу акционерного общества для более доходчивого объяснения, но сама суть при этом сохраняется, обо всем по порядку: Акционерное общество- это компания, выпустившая акции, чтобы привлечь дополнительный капитал от инвесторов для ведения своего бизнеса, позволяя расширять производство, например. Акция- это документ, подтверждающий, что в вашем распоряжении есть доля компании и что вы обладаете правами акционера. В обмен на покупку акции вам могут гарантировать фиксированный доход в будущем по ней aka дивиденды, в таком случае ее называют привилегированной. А если дивидендов по акции нет или они заранее неизвестны при покупке акции, то речь уже об обыкновенных акциях. Собственно, больше кэша вы срубите скорее с обыкновенными акциями, но они при этом более высокорисковые. Во-первых, при своем выпуске акции компании обеспечены капиталом компании.
Можно ли технически выпустить акции вовсе не имея никакого капитала, как в случае наших героев? Вопрос в том, а привлечет ли кого-то такое сомнительное предприятие, где нет ничего, что могло бы говорить о потенциальном или текущем ведении дел. Во-вторых, при выпуске акций есть ряд законов и соответствующих юридических процедур, регламентирующих выпуск акций. Так что пойти и напечатать в типографии акции не получится, придется предварительно сильно попотеть прежде, чем выпустить их в обращение. Но здесь важно оговорится, что в мире капитализма существует понятие венчурного капитала. Говоря простым языком, это привлечение инвестиций извне в капитал компании с большим потенциалом для роста на ранних этапах ее существования. Если акционерные общества и выпуск акций это такая форма организации компании, характерная для тех, у кого уже есть что-то за душой, то венчурные инвестиции это вид финансовой активности, характерный для совсем молодых или только учреждаемых компаний.
Зачастую речь здесь идет о стартапах в сфере технологий, энергетики или биотехнологий. И, разумеется, венчурные инвестиции связаны с гораздо большим риском, чем инвестиции в акции устоявшихся компаний, но и потенциальные прибыли намного выше. Также венчурные инвесторы принимают более активное участие в жизни компании и имеют больше функционала, чем инвесторы обычных акций. В этой сфере считается нормой вложиться в 10 компаний, получить выхлоп с одной, а остальные 9 потерять. Впрочем, чтобы решить проблему привлечения потенциальных покупателей акций, коротышки решают запустить шумиху в СМИ, рассказав о пришельце Незнайке и привезенных им чудесных семенах растений с Земли: Я уже все продумал, — ответил Мига. В первую очередь надо напечатать в газетах, что к нам прибыл коротышка с другой планеты. А когда все поверят, мы напечатаем, что этот космический коротышка привёз семена, и тут же объявим об учреждении акционерного общества.
На вид он такой же коротышка, как и все мы. Здесь я хочу сделать небольшое лирическое отступление об одном из эпизодов жести в книге Носова. Помните Незнайка попал к землевладельцу Клопсу? У него он оставил свой скафандр, и новые друзья Незнайки собрались его вернуть, чтобы доказать лунным коротышкам, что он самый настоящий пришелец. Попробуете угадать как они решили это провернуть? Они все переоделись в полицейских, взяли кляпы и электрические дубинки из оружейного магазина, вломились к Клопсу, заткнули ему рот и били его этими самыми электрическими дубинками, пока искали скафандр. Не спорю, Клопс совершил тяжкое преступление, стреляя в Незнайку, но этот эпизод напомнил мне момент из какого-нибудь фильма Гая Ричи.
После того, как коротышки заполучили скафандр Незнайки, они обзвонили все известные СМИ и дали рекламу об их великом предприятии. Говоря современным языком, мощно хайпанули и привлекли большое количество покупателей для своих акций. В целом, дача ложных представлений о компании это довольно распространенная проблема в мире капитализма, особенно если мы говорим о современной культуре стартапов, которые ярко вспыхивают и в итоге угасают иногда также с помпой. Ей удается использовать свой учебный грант для учреждения компании и привлечь профессоров из своего университета в свою стартап. Получается находить первых инвесторов в лице родственников и друзей семьи. Со временем получается находить инвесторов не только в лице близких, но и вполне далеких и очень богатых. Внушительная обойма.
Удается привлечь около 9 млрд долларов инвестиций. Компания разрастается, время идет, а работающего прототипа так и не появляется. Журналист Джон Каррейру начал независимое расследование и стал публиковать материалы, разоблачавшие компанию. Элизабет, кстати, пыталась использовать медиамагната Руперта Мердока, чтобы тот надавил на журналиста, используя свою долю в газете, где тот печатался. Но он от этого отказался. Правда все продолжала всплывать на поверхность, все чаще у компании стали проходить проверки, все сложнее было скрывать все накопившиеся проблемы, а самое главное- отсутствие готового рабочего варианта продукта. После всех судов и разбирательств Элизабет Холмс приговорили к 11 годам тюрьме и штрафу в 121 млн долларов в пользу обманутых вкладчиков.
Обманутые вкладчики Такой вот бесславный конец человека, который не раз бывал на обложках ведущих мировых изданий. С более детальным анализом можно ознакомиться тут , а вывод напрашивается такой: к сожалению, бывают ситуации, когда участники рынка могут попасть под влияние личности и совсем не придавать значения потенциальным рискам, ставя на кон нажитое непосильным трудом. И хочешь не хочешь, но помимо пафосных слов и красивых образов придется рано или поздно дать рынку хороший продукт, иначе крах неизбежен. Что же касается Незнайки и его друзей, то им, благодаря поднятой шумихе, удается привлечь внимание общественности, но на короткое время, так как на следующий день СМИ разрывает новость об ограблении банка с убийствами блин, Носов, жесть. Как итог, никто особо не торопился нести свои кровные в обмен на акции перспективной компании. И только со временем стал нарастать поток акционеров, начавшийся с бедняка, который даже не видел новостей в СМИ. Картельные сговоры рисунки Г.
Валька В мире Незнайки все рычаги власти находятся в руках алчных капиталистов, которые не собираются ни с кем делиться. Так, например, существовал сырный бредлам, в который входили владельцы сыроваренных фабрик; сахарный бредлам, объединявший всех сахарозаводчиков; угольный бредлам, объединявший владельцев угольных шахт, и так далее. Такие бредламы нужны были богачам для того, чтобы держать в повиновении рабочих и выколачивать из них как можно больше прибылей. Кроме того, бредлам устанавливал цены на выпускаемую продукцию: например, на сахар, на хлеб, на сыр, на ткани, на уголь. Никто не имел права продавать товары дешевле установленной бредламом цены, благодаря чему цены постоянно держались на высоком уровне, что опять-таки было очень выгодно для фабрикантов. Картель — это группа независимых фирм или компаний, которые тайно объединяются для координации своей деятельности и манипулирования рынком с целью увеличения своей прибыли. Картели обычно действуют в отраслях, производящих товары, на которые всегда есть большой спрос, такие как нефть, газ или фармацевтика.
Начать стоит с того, что картели это не порождение капитализма, они существовали еще за долгое время до того, как понятие капитализма было сформулировано в принципе. Например, в Средневековье гильдии и ассоциации ремесленников принято считать картелеподобными, так как они имели похожую на картели природу по части контроля цен в своих отраслях. Существовал также соляной синдикат 1301 года во Франции и Неаполе сейчас такие есть только в Питере и аналогичный 1470 года между Папским государством и Неаполем. У обоих картелей были общие сбытовые организации для всей продукции под названием Societas Communis Vendicionis «Общество сбыта». По-видимому, это скорее свойство человеческой натуры, но оставим этот вопрос социологам или философам. Нас интересует как обстоят дела с картелями в современном мире. Здесь стоит разделить ответ на две исторические эпохи.
Эпоха первая- до второй мировой войны. В этот период картели чувствовали себя в безопасности, регуляция со стороны государств не подразумевала наказаний и строгих ограничительных мер. Даже наоборот- в Японии и Европе после первой мировой они были ведущей экономической силой, а авторитарные режимы в Германии или Испании активно использовали мощности существовавших на тот момент внутренних картелей для активной мобилизации экономики. США же относились к картелям довольно неоднозначно, не занимая какую-то определенную позицию. Однако все меняется после второй мировой. США берет твердый и четкий курс на борьбу с картелями, как с внутренними то есть те, которые состоят из компаний на территории США , так и с международными, привлекая к этой борьбе все большее количество стран и создавая все больше обстоятельств, препятствующих образованию картелей. Вот несколько примеров громких судебных исков против картелей за последние 10 лет: В 2013 году Европейская комиссия оштрафовала несколько крупных европейских банков на общую сумму 1,7 млрд евро за сговор с целью манипулирования базовыми процентными ставками, такими как Euribor и Libor ставки, по которым банки одалживают друг другу деньги.
В 2018 году Министерство юстиции США обвинило нескольких крупных производителей курятины в сговоре с целью фиксации цен и фальсификации предложений. Пострадал ли при этом los pollos hermanos не уточняется. В 2019 году Европейская комиссия оштрафовала нескольких производителей автомобилей на общую сумму 1 миллиард евро за сговор с целью ограничения разработки и внедрения технологий, снижающих выбросы. В 2020 году Министерство юстиции США обвинило нескольких крупных производителей тунца в сговоре с целью фиксации цен и ограничения конкуренции на рынке США. И, в общем-то, можно сказать, что основания для ввода мер по ограничению картельных сговоров существуют.
Какой сегодня праздник: 26 апреля 2024 года
По церковному календарю 26 апреля отмечают именины: Георгий, Дмитрий, Марфа. Какие праздники отмечают 26 апреля Общие: 26 апреля — бесспорно, замечательный праздник, который называется День «Обними друга». Еще сегодня отмечают не менее замечательное событие под названием День «Вспомни свой первый поцелуй». Не стоит забывать и о серьезных событиях: Международном дне памяти о чернобыльской катастрофе и Дне памяти жертв радиационных аварий и катастроф.
Церковные: В церковном календаре 26 апреля этого года — Седмица 6-я Великого поста седмица ваий , Великий пост, когда верующие возносят свои молитвы, чтобы почтить память священномученика Артемона, пресвитера Лаодикийского, мученика Крискента, из Мир Ликийских, мученицы Фомаиды Египетской, преподобномученицы Марфы. Этот день в истории В 1607 году на мысе Генри Вирджиния высадились первые в Америке английские поселенцы. Событие убедило европейских ученых в существовании метеоритов.
В 1921 году в Лондоне на улицах появился первый полицейский патруль на мотоцикле. В 1986 году произошла авария на Чернобыльской АЭС, одна из крупнейших техногенных катастроф в истории человечества. В 1994 году американские ученые из Национальной лаборатории им.
Ферми представили доказательства того, что ими обнаружен последний, шестой кварк Top или t-кварк , поиск которого велся в течение 20 лет. Кто из знаменитостей родился в этот день В 1787 году родился немецкий поэт-лирик и филолог Людвиг Уланд, который одновременно с этим является основоположником германистики.
С незапамятных времён критики во Франции не пользовались более неколебимым авторитетом - невозможно было не поразиться тем утверждениям, что он делал; они казались экстравагантными, но позднейшие суждения подтвердили его оценку, и репутация Чарльза Стрикленда в тех направлениях, которые он заложил, прочно восстановлена. Рост его известности - одна из самых удивительных страниц истории живописи.
Но я не собираюсь разбирать творчество Чарльза Стрикленда, может быть - лишь в той части, где это касается его характера. Не могу согласиться с художниками, которые высокомерно заявляют, что неспециалист ничего не способен понять в живописи и что наилучшим образом свою оценку он выказывает молча и с помощью чековой книжки. Таков нелепый предрассудок, который в искусстве видит не более, чем технические приёмы, вполне постижимые только художником: искусство - это изъявление чувств, а чувства говорят языком, который понятен всем. Я допускаю, что критик, не обладающий практическим знанием творческой технологии, редко способен сказать что-то действительно ценное по существу, моё же невежество в живописи чрезвычайно.
К счастью, мне нет необходимости пускаться в рискованные авантюры с тех пор, как мой друг, м-р Эдвард Легатт, способный писатель также как превосходный художник, исчерпывающе разобрал творчество Чарльза Стрикленда в небольшой книжке, ставшей чарующим образцом стиля, а Англии культивируемого по большей части реже, чем во Франции. Морис Гюре в своей знаменитой статье дал абрис жизни Чарльза Стрикленда, рассчитанный на возбуждение вкуса к дальнейшему исследованию. Он безусловно желал, со всею своею бескорыстной страстью к искусству, привлечь внимание разума к таланту в высшей степени оригинальному; однако, он был достаточно журналистом, чтобы ни подозревать, что именно "человеческий интерес" позволил бы ему легче всего осуществить своё намерение. И когда те, которые в прошлом контактировали со Стриклендом, писатели, что знали его в Лондоне, художники, встречавшиеся с ним в различных кафе Монмартра, с изумлением открыли, что там где они видели неудавшегося художника, подобно многим, рядом с ними плечом к плечу отирался подлинный гений, в журналах Франции и Америки стали появляться вереницы статей, воспоминание одного, суждение другого, которые множили известность Стрикленда и питали, не удовлетворяя, любопытство публики.
Предмет оказался благодатным, усердный Вейтбрехт-Ротольц в своей внушительной монографии смог привести изрядный список авторитетов. Склонность к мифу врождена людской природе. Она с жадностью ухватывается за иные происшествия, удивительные или таинственные, с теми, кто вообще отличается от своего круга, и изобретает легенды, скрепляя их своей фанатичной верой. В этом проявляется протест духа против обыденности жизни.
Подробности легенд навечно становятся несомненнейшей принадлежностью героя. Один иронизирующий философ с улыбкой заметил, что гораздо вероятнее сэр Уолтер Ралей потому сохранился в памяти человечества, что подстелил свой плащ, чтобы пропустить Королеву Девственницу, нежели распространив имя Англии на неведомые земли. Чарльз Стрикленд жил уединённо. Скорее он создавал вокруг себя врагов, чем друзей.
Поэтому и неудивительно, что те, кто после писал о нём, вынуждены были пополнять свои скудные воспоминания живой фантазией, и очевидно, то малое, что было о нём известно, давало достаточно возможностей романтичному писаке; многое в его жизни было странным и ужасающим, в его характере - что-то неистовое, а в его судьбе не мало такого, что трогало. Следуя своим курсом, легенда обставляется настолько обстоятельно, что добросовестный историк колеблется к ней подступиться. Именно добросовестный историк, каким не является Преподобный Роберт Стрикленд. Он не скрывает, что написал свою биографию, чтобы "устранить определённые недоразумения, которые получили распространение", во взглядах на позднюю пору жизни его отца, и которые "причиняют страдания лицам, ныне живущим".
Очевидно, что в естественно подобранном материале о жизни Стрикленда многое смущало благопристойное семейство. С изрядной долей изумления я прочёл этот труд, и поздравляю себя с этим, настолько он тускл и бесцветен. М-р Стрикленд нарисовал портрет прекрасного отца и мужа, человека мягкого нрава, обстоятельных привычек и доброжелательного по натуре. Сегодняшний священник при исследовании науки, которое, полагаю, вернее назвать толкованием, достигает удивительной лёгкости в объяснении вещей, но тонкость, с какой Преподобный Роберт Стрикленд интерпретирует различные факты жизни отца, - те, которые исполненный долга сын находит удобным вспомнить, рано или поздно безусловно приведёт его к высшим церковным должностям.
Я уже вижу, как его мускулистые икры обтягивают епископские гетры. То была рискованная, хотя быть может и смелая затея, ведь естественно сфабрикованной легенде принадлежит, возможно, немалая доля в росте популярности Стрикленда, поскольку многих к его искусству влекла ненависть к воображаемой личности художника или сострадание к его смерти, какою она виделась, а сыновние благие потуги только остужали почитателей отца. Не случайно, что когда вскоре после дискуссии, последовавшей за публикацией биографии м-ра Стрикленда, у Кристи продавалась одна из наиболее значительных его работ "Самаритянка" [1] , она пошла на 235 тысяч фунтов ниже, чем за 9 месяцев до этого, когда её приобрёл известный коллекционер, чья неожиданная смерть снова пустила её с молотка. Может быть, сила и оригинальность Чарльза Стрикленда были недостаточны, чтобы склонить чашу весов, когда изумительный мифо-поэтический дар народа не отмахнулся от двусмысленности, которая сводит на нет всю его жажду сверхестественного.
И вот ныне д-р Вейтбрехт-Ротольц издаёт работу, которая окончательно отправляет на покой все опасения любителей искусства. Д-р Вейтбрехт-Ротольц принадлежит к той школе историков, которая полагает, что человеческая природа повсюду не только дурна, каковою она часто и являет себя, но намного хуже; и безусловно, этот гостинец из их рук безопаснее для читателя, чем у тех писателей, что находят злобное удовольствие в представлении грандиозной эпической фигуры образцом домашних добродетелей. Мне - так, со своей стороны, было бы жаль думать, что между Антонием и Клеопатрой не было ничего, кроме экономической ситуации, и для меня требуются куда более веские доказательства, чем те, которые когда-либо приводились с божьей помощью, чтобы убедить, что Тиберий был таким же безупречным монархом, как король Георг V. Д-р Вейтбрехт-Ротольц в таких выражениях разделался с простодушной биографией Преподобного Роберта Стрикленда, что трудно отогнать чувство некоторого сочувствия к пастору-неудачнику.
Его достойная сдержанность заклеймлена как лицемерия, его многоречивость безапелляционно названа ложью, и его молчание поносится как вероломство. А из-за пустячных ошибок, извинительных для сына, хотя и предосудительных для писателя, англо-саксонская раса обвинена в чопорности, притворстве, претенциозности, лживости, коварстве и в плохой кухне. Я лично думаю, что со стороны м-ра Стрикленда было рискованным опровергать мнение, принявшее характер убеждения, о безусловном "неприятии" между его матерью и отцом и заявлять, что в письме, присланном из Парижа, Чарльз Стрикленд охарактеризовал её "превосходной женщиной", когда д-р Вейтбрехт-Ротольц мог воспроизвести факсимиле письма, и оказалось, что упомянутое место в действительности звучит так: "Господь осудил мою жену. Вот она превосходная женщина.
Чёрт бы её побрал". Нет, не так церковь обращалась с доказательствами, которые были ей нежелательны, в свои лучшие дни. Д-р Вейтбрехт-Ротольц был страстным почитателем Чарльза Стрикленда, и опасности, чтоб он стал обелять его, не было. У него был безошибочный глаз на презренные мотивы любой деятельности при всей видимости простодушия.
Он был не более психиатр, чем студент-гуманитар; подсознание имело от него секреты. Мистику никогда не увидеть в обыденном более глубокий смысл. Мистик видит невыразимое, психиатр невысказанное. Своеобразная прелесть была в том, как учёный автор раскапывал любые обстоятельства, могущие бросить тень на его героя.
Его сердце трепетало, когда он выуживал хоть какие-то примеры жестокости или низости, и он ликовал, как перед auto da fe еретика, когда какой-нибудь забытой историей мог поставить в тупик сыновнюю почтительность Преподобного Роберта Стрикленда. Его усердие было поразительно. Не было такой малости, которая бы от него ускользнула, - если Чарльз Стрикленд оставил неоплаченный счёт от прачки, можно было быть уверенным, что привден он будет in extenso [2] , а если он потянул с возвращением занятой полукроны, детали этой сделки не остануться без внимания. II Если столько написано о Чарльзе Стрикленде, то, может показаться, что нет необходимости ещё и мне писать о нём.
Для художника памятником является его творчество. Верно, что знал я его ближе других: я встретил его, когда он ещё не стал художником, и нередко видел его в те тяжёлые годы, которые он провёл в Париже; но, полагаю, что никогда бы я ни приступил к своим воспоминаниям, если бы превратности войны не закинула меня на Таити. Здесь, как известно, он провёл последние годы жизни; здесь я оказался среди тех, кто был с ним близок. Я считаю себя обязанным пролить свет именно на этот отрезок его трагической судьбы, оказавшийся более всего в тени.
Если те, кто полагают в Стрикленде величие, правы, то подробное изложеие фактов о нём, каким я его знал во плоти, едва ли покажется чрезмерным. Что бы мы только ни дали за воспоминания кого-нибудь, кто был также близко знаком с Эль Греко, как я со Стриклендом! Но я не ищу в качестве убежища подобного предлога. Не помню, кто рекомендовал, чтоб сделать добрее душу, ежедневно совершать пару вещей, которые бы были не по душе: то был умный человек, и я следую этому правилу неукоснительно - потому что каждый день я встаю и каждый день ложусь спать.
Впрочем, в моей натуре есть струнка аскетизма, и раз в неделю я подвергал свою плоть умерщвлениям более суровым. Я никогда не забываю прочесть литературное приложение к Таймсу. Какой похвальный обычай рассматривать безбрежное количество книг, которые пишутся, полных ликования надежд, с которыми авторы видят их опубликованными, и судеб, которые их ждут! Какова вероятность, что какая-то книга просочится сквозь это множество?
И даже удачливые книги - только удачи сезона. Небесам лишь известно, какие усилия прилагает автор, какой горький опыт он выносит и какими страдает головными болями, чтобы развлечь какого-нибудь случайного читателя на пару часов или помочь скоротать время в дороге. Судя по рецензиям, многие из этих книг хороши и тщательно написаны; на их составление ушло много мысли, к некоторым даже приложим беспокойный труд целой жизни. Мораль, которую я извлёк, заключается в том, что награду автор должен искать в удовлетворении своим трудом и в освобождении от бремени мыслей; и безразличный ко всему прочему, ничуть не заботиться о хвале или порицании, неудаче или успехе.
Итак, грянула война, а с нею - новое положение дел. Молодость обратилась к кумирам, которых минувший день не знал; уже возможно усмотреть направление, по которому пойдут те, кто придёт нам на смену. В двери стучалось молодое поколение, ощущающее свою буйную силу: они прорвались, заняв наши места... Воздух наполнился их гомоном.
Из тех, кто постарше, некоторые, подделываясь под юношеские шалости, пытались убедить себя, что их время ещё не вышло, они горланили во всё горло, но воинственные вопли звучали у них фальшиво, они - как нищие проститутки, которые при помощи карандаша, румян и пудры, и назойливой весёлости пытаются возвратить иллюзию былой весны. Умные шли своей приличествующей им дорогой. В их сдержанной улыбке таилась снисходительная насмешка. Они помнили, как также топтали исчерпавшее себя поколение, с тем же шумом и с тем же презрением, и предвидели, что эти бравые факельщики также уступят своё место.
То не последнее слово. Когда Ниневия простёрла к небесам своё величие, Новое Евангелие стало не новым. Те смелые слова, которые кажутся такими новыми тем, кто их произносит, были произнесены тысячи раз до того и с тем же выражением. Маятник раскачивается себе взад и вперёд.
Цикл извечно возобновляется. Иногда человек значительно переживает эпоху, где он занимал своё место, попадая в ту, которой он чужд, и тогда тот, который лишь возбуждал любопытство, оказывается одним из самых своеобразных явлений человеческой комедии. Кто, например, сегодня помнит о Джордже Краббе? Он был известным поэтом своего времени, и мир признал его гений с единодушием, которое гораздо большая запутанность современной жизни проявляет редко.
Он принадлежал к школе Александра Попа и писал дидактические истории рифмованным куплетом. Потом последовали Французская революция и Наполеоновские войны, и поэты пели новые песни. М-р Крабб продолжал писать дидактические истории рифмованным куплетом. Думаю, он читал стихи тех молодых людей, что возбудили к себе всеобщий интерес во всём мире, и воображаю, что нашёл их ничего не стоящими.
Конечно, большей частью так оно и было. Однако, оды Китса и Водсворта, одна или две поэмы Кольриджа, несколько больше у Шелли раскрывают безбрежные просторы духа, никем до них не исследованные. М-р Крабб признаков жизни не подавал, но м-р Крабб продолжал писать дидактические истории рифмованным куплетом. Я нерегулярно читаю писания более молодого поколения.
Может быть, более пылкий Китс и более эфирный Шелли среди них уже опубликовали стихи, которые мир с готовностью вспомнит. Сказать не могу. Я в восторге от их лоска - их юность уже так совершенна, что кажется абсурдным говорить о надеждах - я дивлюсь счастливости их стиля; но при всём их богатстве а их словарь подсказывает, что с самой колыбели они перебирали Сокровища Роже они ничего мне не говорят: на мой взгляд, они слишком много знают и слишком явно чувствуют; мне не снести сердечности, с которой они похлопывают меня по спине, или чувствительности, с которой кидаются мне на грудь; их страсть мне кажется слегка анемичной, а их мечтания несколько глуповатыми. Они мне не нравятся.
Сам я на мели. И буду продолжать писать дидактические истории рифмованным куплетом. Но я был бы трижды глуп, когда б делал это лишь для собственного удовольствия. III Но всё это - между прочим.
Я был очень молод, когда написал свою первую книгу. По счастливой случайности она привлекла внимание, и познакомиться со мной стремились самые разные люди. Не без печали брожу я среди своих воспоминаний того времени - времени лондонских писем, когда, робкий и нетерпеливый, я был впервые ему представлен. Изрядно минуло времени с тех пор, как я туда езжал, и если не обманывают путеводители, описывающие его сегодняшнее своеобразие, теперь он другой.
Изменились и районы наших встреч. И ещё, если возраст под 40 считался оригинальным, то теперь быть старше 25 кажется абсурдным. Думаю, что в те дни мы как-то избегали выражать свои эмоции, и страх прослыть смешным умерял претенциозность я явных формах. Полагаю, что благородная Богема не отличалась чрезмерной воздержанностью, но я не упомню такой грубой неразборчивости, которая как будто прижилась в нынешнее время.
Мы не видели лицемерия в том, чтобы облекать наши причуды завесой приличествующего молчания. Лопата не называлась неизменно кровавым лемехом. Женщине ещё не воздавалось сполна. Я жил около вокзала Виктории, - теперь вспоминаю долгие поездки в автобусе в гостеприимные дома литераторов.
Из-за своей робости я бродил по улицам вокруг да около, покуда ни набирался храбрости и ни нажимал на звонок, и тогда уж, ослабевший от волнений, оказывался в душной комнате, заполненной людьми. Меня представляли одной знаменитости за другой, и тёплые слова, которые они говорили о моей книге, меня совершенно смущали. Я чувствовал, что от меня ждут умных вещей, но ни о чём таком в течение вечера думать не мог. Я пробовал маскировать своё замешательство, передавая по кругу чашки чая и довольно небрежно порезанные бутерброды.
Мне не хотелось, чтобы кто-то меня замечал, чтоб тем легче я мог наблюдать за всеми этими знаменитостями, слушая те умные вещи, что высказывали они. Я вспоминаю крупную бесцеремонную женщину с огромным носом и хищными глазами и мелких, мышиноподобных старых дев с нежными голосами и жёстким взглядом. Я навсегда очарован их упорством в поедании гренок с маслом прямо в перчатках и с удивлением наблюдал, с каким независимым видом они вытирали пальца о кресла, когда никто не видел. Должно быть, это дурно для мебели, но полагаю, что хозяйка отмщает их мебели, когда она, в свою очередь, оказывается у них в гостях.
Некоторые модно одеты и говорят, что за всю свою жизнь не могли бы понять, почему это вам необходимо быть одетым дурно, именно потому что вы написали роман; если у вас изящная фигура, вы тем более могли бы наилучшим образом использовать её, а модная обувь на небольшой ноге никогда не помешает издателю приобрести ваш "материал". Но другие считают это легкомыслием и носят произведения фабричного искусства и драгоценности от парикмахера. Эти люди редко эксцентричны во внешности. Насколько удаётся, они стараются быть похожи на писателей.
Они хотят, чтобы мир их принимал, и готовы отправиться куда угодно через управляющих от городских фирм. Они всегда кажутся слегка усталыми. До сих пор я никогда не знал писателей и нашёл их очень странными, но не думаю, чтобы они когда-нибудь казались мне вполне реальными. Помню, их разговор я счёл искромётным, и с удивлением прислушивался, как своим жалящим юмором они в пух и прах разбивали собрата-автора в те моменты, когда тот обращал к ним спину.
Художник имеет то преимущество перед всем миром, что его собратья являют его насмешке не только свои внешности и характеры, но и свою работу. Я так отчаялся выразить когда-нибудь себя в такой склонности и с такой лёгкостью. В те дни разговор культивировался как искусство; изящная находчивость ценилась гораздо больше "треска тернового хвороста под котлом" [3] ; и эпиграмма, ещё не ставшая механическим средством, при помощи которого тупость достигала видимости ума, сообщала лёгкость ничтожному разговору из вежливости. Скажу, что я ничего не могу вспомнить из всего этого фейерверка.
Но думаю, что разговор никогда не завязывался с такой основательностью, как в тех случаях, когда он касался деталей торговых сделок, которые суть оборотная сторона искусства, которым мы занимались. Когда мы обсуждали достоинства последней книги, было естественным интересоваться, сколько продано экземпляров, какой аванс получен автором, и на сколько ему, вероятно, этого хватит. Говорили о том или об этом издателе, сопоставляли великодушие одного с низостью другого; спорили, лучше ли пойти к тому, кто даёт щедрые проценты, или к другому, который "толкает" книгу целиком за то, что она стоит. Кто-то рекламировал плохо, а кто-то хорошо.
Кто-то был современен, а кто-то старомоден. Ещё говорили об агентах, и о предложениях, которые те нам устраивали, о редакторах и статьях, которые те охотно принимали; сколько они платили за тысячу и платили они сразу или как-то иначе. Для меня это всё было романтикой. Это давало мне внутреннее сознание причастности к некоему мистическому братству.
IV В это время никто не был ко мне добрее, чем Роза Ватерфорд. В ней мужской интеллект соединялся с женским своенравием; а рассказы, что она писала, были оригинальны и приводили в замешательство. Однажды у неё в доме я встретил жену Чарльза Стрикленда. Мисс Ватерфорд давала чай, и её маленькая комнатка была заполнена более обычного.
Все, казалось, разговаривали, и я, сидящий молча, чувствовал себя неловко; но вместе с тем я не решался внедряться в одну из этих групп, которые казались поглощёнными собственными заботами. Мисс Ватерфорд была хорошей хозяйкой, и, видя моё замешательство, направилась ко мне. Я сознавал своё невежество, но если мистрис Стрикленд всемирно известная писательница, думалось мне, недурно об этом узнать до того, как я с ней заговорю. Роза Ватерфорд скромно опустила глаза, сообщая своему ответу исключительный эффект.
Вы заслужили некоторого шума, и она будет задавать вопросы". Роза Ватерфорд была цинична. Она глядела на жизнь как на возможности для написания романов, а на людей как на собственный сырой материал. Ныне и тогда она принимала тех из них, кто выказывал понимание её таланта, и угощала с должной щедростью.
Она добродушно презирала их слабость ко львам и львицам, но с должным этикетом играла перед ними роль знаменитости в литературе. Я был препровождён к мистрис Стрикленд, и в течение десяти минут мы с нею разговаривали. О ней ничего не могу сказать кроме того, что у неё приятный голос. У неё была квартира в Вестминстере, обращённая в сторону незавершённого собора, и поскольку мы жили по соседству, то почувствовали приятельское расположение друг к другу.
Мистрис Стрикленд спросила мой адрес, и несколько дней спустя я получил приглашение на завтрак. Приглашали меня мало, и я с удовольствием согласился. Когда я вошёл, несколько поздновато, потому что, боясь явиться слишком рано, трижды обошёл вокруг собора, - всё общество уже было в сборе. Все мы были писатели.
Стоял прекрасный день ранней весны, и мы были в хорошем настроении. Мы говорили о сотне всяких вещей. Мисс Ватерфорд, разрываемая между эстетизмом времени своей юности, когда она отправлялась на приёмы в неизменном зелёном, цвета шалфея с бледно-жёлтым, и легкомыслием, свойственном её зрелым годам, воспарившим к вершинам и парижским мушкам, одела новую шляпку. Это привело её в приподнятое настроение.
Я никогда не знал её более злоречивой насчёт наших общих друзей. Мистрис Грей, помятуя, что душа истинного ума - нарушение приличий, громким шёпотом заметила, как хорошо было бы окрасить белоснежную скатерть в розовый оттенок. Ричард Твайнинг был неистощим на всякие причудливые проделки, а Джордж Роуд, сознающий, что ему нет нужды выставлять своё великолепие, почти вошедшее в поговорку, открывал рот только затем, чтоб отправить туда пищу. Мистрис Стрикленд говорила не много, но у неё был приятный дар поддерживать общий разговор; и когда случалась пауза, она бросала нужное замечание и разговор завязывался снова.
То была тридцатисемилетняя женщина, довольно высокая и прямая, не склонная к полноте; прелестной её назвать нельзя было, но её лицо было приятным, главным образом, видимо, из-за добрых карих глаз. Кожа у неё была желтоватой. Тёмные волосы были тщательно уложены. У неё единственной из трёх женщин не было косметики на лице, и по контрасту с остальными она казалась простой и непосредственной.
Гостиная была во вкусе времени. Очень строгая. Высокие панели светлого дерева и зелёные обои, по которым были развешены гравюры Вистлера в тонких тёмных рамках. Зелёные занавески с изображёнными на них павлинами ниспадали прямыми складками; зелёный ковёр, по полю которого резвились тусклые зайцы среди кудрявых деревьев, говорил о влиянии Виллиама Морриса.
Дельфтский фаянс на каминной полке. В то время в Лондоне, должно быть, насчитывалось сотен пять гостиных, декорированных совершенно в такой же манере. Просто, артистично и уныло. Когда мы закончили, я вышел с мисс Ватерфорд, и прекрасный день и её новая шляпка вдохновили нас на прогулку по парку.
Я говорила, что если она рассчитывает на литераторов, то должна побеспокоиться об угощении". Она не хочет отставать от времени. Я полагаю, она простовата, бедняжка, и думает, что все мы замечательны. В конце концов, её радует приглашать нас к ланчу, а нам это ущерба не доставляет.
Я её люблю за это". Обращая взгляд в прошлое, я думаю, что мистрис Стрикленд была наиболее безобидной из всех охотников за знаменитостями, которые преследуют свою жертву от редких высот Хамстеда до студий в низинах Чин Вок. Она провела очень спокойную юность в деревне, и книги, которые поступали из библиотеки Мьюди, приносили с собой не только собственную романтику, но и романтику Лондона. У неё была действительно страсть к чтению редкая в её среде, где основная часть интересовалась писателем больше, чем книгой, и художником больше, чем картиной , и она изобрела себе фантастический мир, в котором жила куда свободнее, чем в ежедневном мире.
Когда ей пришлось узнать писателей, это было как переживание на сцене, которую до сих пор она знала с другой стороны рампы. Она воспринимала их драматически, и ей по-настоящему казалось, что она живёт более значительной жизнью, поскольку принимала их и ходила сама в их твердыни. Она признавала правила, по которым они играли жизненную партию, как существенные для них, но никогда ни на мгновенье не подумала бы, чтоб регулировать своё собственное поведение в соответствие с ними. Присущая ей эксцентричность - чудаковатость в одежде, дикие теории и парадоксы - были лишь представлением, которое её забавляло, но не оказывало ни малейшего влияния на её невозмутимость.
Полагаю, что - биржевой маклер. Он очень глуп". Вы встретите его, если будете обедать у них. Но они не часто приглашают к обеду.
Он очень тихий. Он ничуть не интересуется литературой или искусством". Я не смог подыскать ничего остроумного в ответ и спросил лишь, есть ли дети у мистрис Стрикленд. Оба ходят в школу".
Предмет был исчерпан, и мы стали говорить о другом. V В течение лета я не раз встречал мистрис Стрикленд. Тогда и после я ходил на прелестные маленькие ланчи у неё на квартире, и на несколько более внушительные чаепития. Мы пришлись по душе друг другу.
Я был очень молод, и, возможно, её соблазняла мысль направлять мои стопы по трудной стезе писательства; что касается меня, то было приятно иметь кого-то, к кому бы я мог пойти со своими невзгодами, уверенный, что буду внимательно выслушан и получу разумный совет. У мистрис Стрикленд был дар сострадания. Это прелестный дар, однако, он часто оскорбляем теми, которые думают, что им владеют; есть нечто отвратительное в той алчности, с которой они набрасываются на несчастья друзей, стремясь проявить свою сноровку. Она хлещет как нефтяной фонтан; сострадательные изливают сострадание с непринуждённостью, подчас оскорбляющей их жертвы.
Их грудь слишком омыта слезами, чтоб я ещё стал окроплять её своими. Мистрис Стрикленд использовала своё преимущество с тактом. Вы чувствовали, что принимая её сочувствие, тем самым её обязывали. Когда с энтузиазмом своего юного возраста, я обратил на это внимание Розы Ватерфорд, она сказала: "Молоко очень приятно, особенно если туда добавить капельку бренди, но домашняя корова только тогда и будет довольна, когда её от него освободят.
Раздувшееся вымя очень мешает". У Розы Ватерфорд был ядовитый язычок. Едва ли кто сказал бы так едко, но с другой стороны - никто бы не сказал очаровательнее. Была одна черта у мистрис Стрикленд, которая мне нравилась.
Она элегантно руководила своим кружком. Её квартирка была всегда опрятной и весёлой, пестрела цветами, а вощёный ситец в гостиной, несмотря на строгий рисунок, был ярким и прелестным. Кушанья, подаваемые в маленькой артистической столовой, были чудесны: изящно выглядел стол, две девушки были обходительны и миловидны, блюда прекрасно подготовлены. Невозможно было ни заметить, что мистрис Стрикленд - отличная хозяйка.
Вы также были уверены, что она замечательная мать. В гостиной висели фотографии её сына и дочери. Сын - его звали Роберт - шестнадцатилетний подросток в колледже Регби - вы его видели во фланелевом костюме и в крикетной шапочке, а потом во фраке и со стоячим воротничком. У него были прямые брови, как у матери, и её же чудесные, задумчивые глаза.
Он выглядел чистым, здоровым и обычным. У него очаровательный характер". Дочери было четырнадцать лет. Волосы у неё, тёмные и густые как у матери, в изумительном изобилии ниспадали на плечи; на лице застыло то же доброе выражение; глаза были спокойными, чуждыми волнению.
Может быть, в её наивности и заключалось её наибольшее очарование. Она сказала это без пренебрежения, скорее с нежностью, как будто, допуская худшее о нём, она хотела уберечь его от клеветы своих друзей. Думаю, что он надоел бы вам до смерти". Я его люблю".
Она улыбнулась, чтобы скрыть смущение, и мне показалось, что она боится, как бы я не выказал одну из тех насмешек, какие таковое признание едва ли ни повлекло за собой, будь оно произнесено при Розе Ватерфорд. Она слегка запнулась. Её глаза затуманились. Он даже не слишком зарабатывает на Фондовой Бирже.
Но он ужасно милый и добрый". VI Но когда, наконец, я встретил Чарльза Стрикленда, произошло это при таких обстоятельствах, что мне ничего не оставалось, как познакомиться с ним. Однажды утром мистрис Стрикленд прислала мне записку, извещая, что сегодня вечером даёт обед, и один из гостей её оставил. Просила меня заполнить пробел.
Она писала: "Справедливости ради должна предупредить вас, что вы у нас вдоволь поскучаете. Будет сплошная скукотища с самого начала. Но если придёте, я буду вам не на шутку благодарна. Мы сможем с вами между собой поболтать".
Было бы не по-приятельски не придти. Когда мистрис Стрикленд представила меня мужу, тот довольно равнодушно протянул мне руку. Весело обернувшись к нему, она попыталась чуть-чуть сострить. Мне казалось, что он уж начал сомневаться".
Стрикленд издал лёгкий вежливый смешок, с которым принимается шутка, в которой не видят ничего занимательного, и ничего не сказал. Вновь прибывшие требовали внимания хозяина, и я был предоставлен самому себе. Когда, наконец, мы все собрались, в ожидании приглашения к столу я, болтая с дамой, которую меня попросили "занять", раздумывал, с каким необыкновенным искусством человек в цивилизованном мире привык расточать на унылые формальности короткий отрезок отпущенной ему жизни. То был один из тех обедов, когда удивляешься, зачем это хозяйке было беспокоится приглашать гостей, и зачем гостям было беспокоится приходить.
Присутствовало десять человек.
Отец служил в британском посольстве, и появление маленького Сомерсета на территории посольства, по мнению родителей, должно было принести ему освобождение от призыва во французскую армию, а в случае войны — и отправки на фронт. В десятилетнем возрасте мальчик переезжает жить в Англию в город Уитстебл графства Кент к родственникам из-за огромных потерь. Вследствие тяжелых болезней, сначала умирает мать, затем отец. Не удивительно, что по приезду в Великобританию маленький Уильям начинает заикаться, и это останется с ним до конца жизни. Тем не менее, в семье викария Генри Моэма уделяли должное внимание воспитанию и образованию ребенка. Сначала учеба в Королевской школе в Кентербери, затем поступление в Гейдельбергский университет для изучения философии и литературы. Здесь была и первая проба пера — биография композитора Мейербера. Сочинение не подошло издателю, и расстроенный Уильям сжег его.
Она и так знала. Я ей ни слова не говорил. Она меня боялась. В конце концов я взял ее» [11]. И после этого Бланш попадает в психологическую зависимость от Стрикленда, решает оставить мужа и быть с ним. Он же свое отношение к ней описывает так: «Когда она сказала, что уйдет со мной, я удивился не меньше Струве.
Я ей сказал, что когда она мне надоест, ей придется собирать свои манатки, и она ответила, что идет на это. После того как я закончил портрет, она меня не интересовала» [12]. Когда же его упрекают в том, что он виновник ее смерти, Стрикленд спокойно говорит: «Бланш Струве покончила с собой не потому, что я бросил ее, а потому, что она была женщина вздорная и неуравновешенная. Но хватит говорить о ней, не такая уж она важная персона. Пойдемте, я покажу вам свои картины» [13]. Что творилось в душе Бланш?
Почему она не могла видеть мужа? По мнению Стрикленда, «женщина может простить мужчине зло, которое он причинил ей, но жертв, которые он ей принес, она не прощает» [14]. Вряд ли можно согласиться с этими объяснениями. Скорее всего, однажды пройдя через те муки, которые приносит запретная страсть и через попытку самоубийства, она инстинктивно чувствовала надвигающуюся угрозу и безошибочно определила ее источник. Она поняла, что, возможно, ей предстоит второй раз пройти через те муки, которые однажды уже были в ее жизни, и в этот раз она не справится. В своем слабом муже она искала защиту, а тот, наоборот, толкнул ее к тому, кто должен ее погубить.
Он тем самым предал ее, предал в том, чего она не могла простить, даже находясь перед лицом смерти. После того, как человек, ухаживать за которым муж ее фактически принудил, изнасиловал ее, в душе Бланш запустился механизм распада, развития греховного начала. Она пыталась еще создать какую-то иллюзию нормальной жизни со Стриклендом, но разве это было в принципе возможно? И как итог: потеря смысла жизни и повторение попытки самоубийства, на этот раз приведшее к мучительной смерти. Как же ведет себя Дирк Струве со Стриклендом после трагических событий? Я опешил и с дурацким видом уставился на Струве.
В доме моей матери для него нашлась бы комнатка.
Ответы на кроссворд АиФ номер 39
| Луна и грош — Википедия | Спасибо, что посетили нашу страницу, чтобы найти ответ на кодикросс Писатель, автор романов "Театр" и "Луна и грош". |
| Уэллс Герберт | Главная» Новости» Писатели юбиляры 2024 года. |
| Луна и грош (слушать аудиокнигу бесплатно) - автор Сомерсет Моэм | — четвертая буква М. |
| Английский писатель, автор романа "Луна и грош" | вымышленный герой романа Соммерсэта Моэма "Луна и грош". |
| CodyCross Писатель, автор романов "Театр" и "Луна и грош" | Луна и грош (The Moon and Sixpence ; англ. буквально «Луна и шестипенсовик») — роман английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма. |
Сомерсет Моэм - список книг по порядку, биография
Российский писатель и журналист, автор известного постапокалиптического романа «Метро 2033», который стал мировым бестселлером. хом пользовались и романы Моэма — «Бремя страстей человеческих» — прак- тически автобиографический роман, «Луна и грош», «Пироги и пиво», «Остриё бритвы». 4 буквы. Ответы для кроссворда. 4 буквы. Ответы для кроссворда.
Плоды греха в романах Уильяма Сомерсета Моэма «Луна и грош» и «Бремя страстей человеческих»
Другой во многом автобиографический роман У. Моэма «Бремя страстей человеческих» очень многопланов и сложен. Поэтому хотелось бы выделить в рамках статьи один лишь пример: Милдред Роджерс, к которой главный герой Филипп Кэрри пылает необъяснимой страстью. По мнению Н. Дьяконовой, «Моэм нередко даже выходит за границы правдоподобия, изображая свою героиню настолько отталкивающей, что невозможно поверить в ее власть над влюбленным» [16]. Она объясняет это тем, что «по-видимому, чувство к ней должно показать умалчиваемое благопристойными романистами нерассуждающее физическое влечение, более могущественное, чем интеллект и благородство. Здесь Моэм показывает себя человеком нового, «фрейдовского» поколения с его уверенностью в приоритете подсознания над сознанием или, говоря языком старой трагедии, с уверенностью победы страсти над долгом» [17]. Вряд ли с этим можно согласиться: образ Милдред очень живой и, скорее всего, списан с натуры. Герой сам не понимает своего выбора: «он вспомнил свои мальчишеские мечты, и ему казалось невероятным, что он влюбился в Милдред Роджерс.
Даже имя ее было уродливо. Он вовсе не считал ее красивой, ему не нравилась ее худоба — сегодня вечером он заметил, как торчат ключицы в вырезе ее вечернего платья, он перебрал в памяти одну за другой ее черты; у нее был неприятный рот и противный, болезненный цвет лица. Она была вульгарна. Ее речь, грубая и бедная, отражала скудость мысли; он вспомнил ее резкий смех в театре, претенциозно отставленный мизинец, когда она подносила ко рту бокал; ее манеры, так же как и ее слова, были полны отвратительного жеманства. Он вспомнил ее заносчивость — часто его так и подмывало отвесить ей пощечину; и вдруг — неизвестно почему, то ли при мысли, что ее можно ударить, то ли при воспоминании о ее крошечных красивых ушах — его охватило глубокое волнение. Он томился по ней» [18]. Страсть Филиппа к Милдред заставляла его совершать множество безумств, но сама Милдред, не ценящая то, что ее любят, идущая на поводу своих страстей, скатывалась все ниже, навстречу гибели. Не раз предпочтя Кэрри других, она рожает ребенка от одного из них, потом и вовсе становится проституткой.
Филипп же, встретив ее, предлагает ей с ребенком пожить у него, без близких отношений, чтобы она могла выбраться из болота, в которое попала. Но в итоге она все равно уходит от него, и как? Все, что в ней находилось, было намеренно уничтожено. Вне себя от ярости он бросился в комнату Милдред. Там было темно и пусто. Все вещи на умывальнике были разбиты, сиденья обоих стульев разрезаны крест-накрест ножом, подушка вспорота, в простынях и одеяле прорваны огромные дыры, зеркало, по-видимому, расколото молотком. Филипп был потрясен. Он еще раз встречает ее, больную венерической болезнью.
Гоген тоже ради искусства оставляет прежнюю жизнь и в результате оказывается на Таити с женой-туземкой. Он тоже верил в свой талант и не обращал внимания на мнение окружающих. Но есть и очень важное отличие — Гоген умел дружить, да и о покинутых детях тосковал, и даже хотел вернуть семью. Думаю, Моэм специально изобразил своего героя более циничным и бездушным, охваченным лишь страстью к творчеству, чтобы вопрос «Что простительно настоящему гению? Цветы Франции. ГМИИ им. Пушкина фото с выставки Поль Гоген.
Пушкина фото с выставки Недавно в одном из чатов прочитала в обсуждении подобной темы такое мнение: «поэтому они и гении, что готовы попирать все нормы» и ещё: «гений - форма психического заболевания». А как вы считаете, гениям, действительно, всё прощается. Их полотна восхищают не одно поколение.
Роман вернулся месяца через три.
Я стал читать. Страницы после 9-й были не разрезаны. Трудная книга. Но хорошая.
В 1929 году, когда вышел роман «На Западном фронте без перемен», он был тотчас же переведён в СССР и даже опубликован сразу в двух издательствах переводы вышли с разными заголовками — «На Западе без перемен» и «На Западном фронте без перемен». В 1929 году министр иностранных дел СССР Молотов писал Сталину: «Я решительно против массового распространения этой тупой буржуазно-пацифистской литературы» и «Прочти эту книжку, в ней есть и яркие страницы о фронтовых людях, рассматриваемых автором архиограниченно — только как полуживотных и полумещан всех сплошь! Снова начали издаваться его книги — «Три товарища», «Триумфальная арка», «Чёрный обелиск» и многие другие, однако переводы выходили без всякого участия самого писателя: ни о каких авторских правах в СССР не думали, гонораров писателю не платили. Книжные издательства при этом не раз умоляли Ремарка написать какое-нибудь предисловие к очередному переводу «Трёх товарищей» специально для советского читателя, но Ремарк вежливо отказывался, ссылаясь на недостаток времени.
В своём единственном телеинтервью для литературной передачи «Профиль» 1963 года Ремарк на вопрос о том, знает ли он об успехе своих книг в СССР, ответил едва ли не с обидой: «Я получаю письма, но не деньги». Джеймс Джойс У Джойса с русскими читателями и коллегами долгая история взаимоотношений. Для самого Джойса были важны Достоевский и Толстой толстовский рассказ «Много ли человеку земли нужно» Джойс называл лучшим в мировой литературе. Воспоминания о встрече с Джойсом оставил Илья Эренбург: «Это был человек не менее своеобразный, чем его книги.
Работал исступлённо и, кажется, ничем в жизни не увлекался, кроме своей работы». Известно, что Джойс и Алексей Ремизов с интересом читали друг друга; о Ремизове Джойс спрашивал в Париже у Набокова — и Набокову этот вопрос не понравился. Об «Улиссе» Набоков до конца своих дней отзывался как о шедевре, «самом прозрачном из романов», — и утверждал при этом, что ничему у Джойса не научился, а «Поминки по Финнегану» называл «бесформенной серой массой подложного фольклора». Имя Джойса в дневниках советских литераторов — Чуковского, Пришвина — мелькает с середины 1920-х, с симпатией говорит о нём в частных беседах Осип Мандельштам.
В 1927-м выходят «Дублинцы» в переводе Елены Федотовой. Новый перевод сборника выйдет десять лет спустя — плод коллективной работы учеников влиятельнейшего переводчика Ивана Кашкина. В 1934 году Борис Пастернак, Борис Пильняк и Григорий Санников опубликовали некролог Андрею Белому, где говорилось: «Джемс Джойс для современной европейской литературы является вершиной мастерства. Взял псевдоним в честь персонажа романа польского писателя Стефана Жеромского «Сизифов труд».
Приехал в Петроград после Октябрьской революции, был участником революции в Германии. Поддерживал Троцкого, выступал против коллективизации, за что был исключён из партии, затем публично раскаялся в своих взглядах, был восстановлен, но в 1936-м вновь исключён и арестован по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Был убит в тюрьме по приказу Сталина. Радек славился своим остроумием, ему приписывали авторство множества шуток и политических анекдотов, ходивших по Советской России в 1920—30-е.
Тем не менее до того, как в 1989-м в СССР наконец вышел первый полный перевод «Улисса» — работа Виктора Хинкиса и Сергея Хоружего, — было сделано четыре подступа к роману. Сперва это были небольшие отрывки: в 1925-м свой перевод опубликовал В. Житомирский, в 1929-м — Сергей Алымов и Михаил Левидов. В 1930-е над «Улиссом» работал Валентин Стенич, успевший опубликовать три эпизода в «Звезде»; в 1935—1936 годах десять глав в коллективном переводе школы Кашкина напечатала «Интернациональная литература» будущая «Иностранная».
Зловещий факт: четверо из ранних переводчиков были репрессированы. Алымов несколько лет провёл на Беломорканале, Левидова и Стенича расстреляли, в 1937-м был арестован один из кашкинцев — Игорь Романович его жена, также репрессированная, была уверена, что мужа «арестовали из-за Джойса»; Романович в 1943-м умер в лагере. Арест Романовича прервал публикацию «Улисса» — и пауза затянулась на сорок с лишним лет: Виктор Хинкис взялся за свой перевод в 1970 году. После его смерти в 1981-м перевод закончил Сергей Хоружий — по образованию физик, а ещё — замечательный философ и богослов.
Последний роман Джойса «Поминки по Финнегану» — исключительно сложный текст, построенный на игре слов и полный отсылок к ирландскому и европейскому фольклору, — вероятно, невозможно адекватно перевести ни на один язык, но попытки делаются регулярно. Самым известным — и неполным — русским переводом до недавнего времени оставалась версия Анри Волохонского, но в конце 2021 года полный перевод романа завершил Андрей Рене. Хрена ежевичного из папашина солода варил бы Чхем или Шен при свете радуги, и пылающий конец ея отражался кольцом на поверхности вод. Анри Волохонский.
Нюни крапинки из отцова заветного солода Жем или Шом не сварили при подковчатом свете, а рудоберег имперадужки ещё только мерещился кругоподробно на лицевод. Андрей Рене. Джон Р. Толкин Слава Джона Рональда Руэла Толкина в СССР случилась по сравнению, конечно, со всем остальным миром очень поздно — в 60-е годы благодаря самиздату появился сначала перевод «Хоббита», а после — урезанные варианты «Властелина колец».
Официально первая часть «Властелина колец» была опубликована в 1982 году: в «Детской литературе» в сокращённом и адаптированном для детей варианте вышли «Хранители». Переводчики Андрей Кистяковский и Владимир Муравьёв превратили «Хранителей» в абсолютно детскую сказку, которая имела невероятный успех, а тираж в 100 000 экземпляров был раскуплен молниеносно. Рональд Рейган в своей речи об «империи зла» в 1982 году практически процитировал или по крайней мере сказал что-то очень похожее на речь Гэндальфа на совете Эрлонда: «Если история чему-нибудь учит, так только тому, что самообман перед лицом неприятных фактов — безумие... На это время пришёлся апогей самиздатской истории «Властелина колец»: появилось несколько вариантов перевода, об их качестве читатели спорят до сих пор.
Одним из самых популярных, помимо перевода Кистяковского и Муравьёва, считается перевод Натальи Григорьевой и Владимира Грушецкого, впрочем во многом основанный на «пересказе» или очень вольном переводе Зинаиды Бобырь, который вышел ещё в середине 60-х в том же самиздате. Вариант Бобырь был официально опубликован в 1990-м: вся трилогия здесь умещена в один том, а некоторые сюжетные ходы и детали явно удивили бы Толкина. Какие-то переводы, — например, Александра Грузберга — хвалят за большую точность, но ругают за язык; других переводчиков укоряют за вольности и пропуски. Мемом стало сравнение переводов фразы «Boromir smiled» — в разных вариантах русских переводчиков эти два слова превращаются в пышную отсебятину: «Тень улыбки промелькнула на бледном, без кровинки, лице Боромира».
Отдельной популярностью пользовались иллюстрации Михаила Беломлинского к переводу Нины Рахмановой: лицо Бильбо художник срисовал с актёра Евгения Леонова. Популярность саги о кольце, хоббитах, орках и эльфах породила целое движение «толкинистов». В девяностых они уже организовывали собственные съезды, разыгрывали сцены из книг, сражения, ковали себе настоящие мечи и писали стихи и песни про эльфов и романтические войны. В Москве главным местом толкинистов был Нескучный сад, прозванный Эгладором.
Ну а эксперименты Толкина с языками Средиземья привели в лингвистику целое поколение молодых гуманитариев. Американский лингвист Марк Хукер писал о толкинизме так: «Толкинизм» в России — одно из философских течений, с помощью которых русские стремятся заполнить философский вакуум, оставленный крахом коммунизма…» — и сложно с ним поспорить: в России Толкин имел и до сих пор имеет невероятный успех, его творчеством вдохновлялась целая плеяда отечественных авторов, а переиздания выходят до сих пор. В продолжениях и альтернативных вариантах толкиновского эпоса Ник Перумов, Кирилл Еськов и другие делались попытки посмотреть на мир Средиземья с «тёмной» стороны: некоторые авторы прямо ассоциировали правду с орками. Марсель Пруст В России Пруст был принят неоднозначно.
Публикация «В поисках утраченного времени» пришлась на Первую мировую войну, революцию и Гражданскую войну Адриан Франковский и Андрей Фёдоров переводили Пруста в 1920—30 годы. Это наложилось и на какое-то внутреннее расхождение между Прустом и его русскими современниками. Похожего мнения придерживался и Иван Бунин. Я даже потерялась от неожиданности: какое же может быть сравнение?
Он — величайший в нашем столетии. Интересно, что «Жизнь Арсеньева» и «В поисках…», написанный раньше, устроены по схожей модели: молодой человек, мечтающий стать писателем, создаёт роман, полный воспоминаний, — он-то и оказывается той книгой, которую мы читаем. Уже после публикации Бунин признался, что, прочитав Пруста, он нашёл в «Жизни» «немало мест совсем прустовских». Нечто подобное Тэффи писала о «многословности» Газданова: «Ясно — прустовская школа».
Николай Оцуп Николай Авдеевич Оцуп 1894—1958 — поэт, переводчик, издатель. По приглашению Горького работал переводчиком в издательстве «Всемирная литература». Вместе с Гумилёвым и Михаилом Лозинским воссоздал после революции «Цех поэтов». После расстрела Гумилёва Оцуп эмигрировал.
В 1930 году основал в Париже журнал «Числа». Выпустил сборник стихов и роман. Во время войны служил добровольцем во французской армии, полтора года провёл в итальянском плену. Писал исследовательские работы о Гумилёве.
В 1950 году выпустил поэму «Дневник в стихах. В 1924 году эмигрировал во Францию, где преподавал в Свято-Сергиевском богословском институте.
Происхождение слова Посмотреть ответ. Посмотреть ответ - является ответом на вопрос: - "Автор романа Луна и грош" и состоит из 4 букв. Вопросы похожие на «Автор романа Луна и грош».
«Луна и грош» Моэма – пора перечитать. Правда ли, что гению позволено больше
Эта страница с ответами CodyCross Писатель, автор романов "Театр" и "Луна и грош" дает вам необходимую помощь, чтобы справиться со сложными пазлами. В романе Сомерсета Моэма «Луна и грош» отражен творческий путь французского художника Поля Гогена. В книжном интернет-магазине «Читай-город» вы можете заказать книгу Луна и грош: роман от автора Уильям Сомерсет Моэм (ISBN: 978-5-17-063038-7) по низкой цене. Спасибо, что посетили нашу страницу, чтобы найти ответ на кодикросс Писатель, автор романов "Театр" и "Луна и грош". Французский писатель 19-го века, автор романов социальной и психологической направленности. Луна и грош (The Moon and Sixpence; англ. буквально «Луна и шестипенсовик») — роман английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма.
Чарльз Стрикленд - реальный человек или вымышленный персонаж
| Моэм Сомерсет Уильям - Луна и грош | Читайте лучшие рецензии и отзывы читателей ЛитРес на книгу «Луна и грош» Уильяма Сомерсета Моэма. |
| «В поисках потерянного рая» — Донбасская национальная академия строительства и архитектуры | В 1893 году родилась американская сценаристка, драматург и писательница Анита Лус, автор романа «Джентльмены предпочитают блондинок». |
| Английский писатель, автор романа "Луна и грош 4 буквы первая М | «Луна и грош» (The Moon and Sixpence; англ. буквально «Луна и шестипенсовик») — роман английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма. |
| Сомерсет Моэм «Луна и грош» | "Луна и грош" слушать бесплатно. |
| Уэллс Герберт | — четвертая буква М. |
Аудиокниги слушать онлайн
Луна и грош автор Сомерсет Моэм читает Владимир Самойлов. м, последняя - м). Знаменитый #писатель, автор романа «Луна и грош» был еще и неистовым коллекционером. Главная» Новости» Писатели юбиляры в 2024 году в библиотеке по месяцам список.
кадры из фильма >>
- «В поисках потерянного рая»
- Луна и грош. Глава четвертая (Уильям Сомерсет Моэм, 1919)
- Луна и грош (The moon and sixpence. 1919)
- Автор книги
- Строка навигации
Моэм Сомерсет Уильям - Луна и грош
Она бежала от него, думая, что в другом месте сможет жить чистой жизнью. И вот что нашла… Отец предлагает ей сделать с жителями городка все, что она захочет, и девушка убивает всех… Этот фильм Ларса фон Триера показывает, как страшен «маленький» грех, скрывающийся под маской приличия, в котором человек и самому себе не хочет признаться, как страшно самооправдание, как растут в геометрической прогрессии грех и зло, как снежный ком, катящийся с горы, как грех неизбежно рождает смерть, что не нужно бежать куда-то от себя, точку опоры нужно искать в собственной душе. И эти проблемы переплетаются с теми, которые проявляются в романе «Луна и грош». Другой во многом автобиографический роман У. Моэма «Бремя страстей человеческих» очень многопланов и сложен. Поэтому хотелось бы выделить в рамках статьи один лишь пример: Милдред Роджерс, к которой главный герой Филипп Кэрри пылает необъяснимой страстью. По мнению Н. Дьяконовой, «Моэм нередко даже выходит за границы правдоподобия, изображая свою героиню настолько отталкивающей, что невозможно поверить в ее власть над влюбленным» [16]. Она объясняет это тем, что «по-видимому, чувство к ней должно показать умалчиваемое благопристойными романистами нерассуждающее физическое влечение, более могущественное, чем интеллект и благородство. Здесь Моэм показывает себя человеком нового, «фрейдовского» поколения с его уверенностью в приоритете подсознания над сознанием или, говоря языком старой трагедии, с уверенностью победы страсти над долгом» [17]. Вряд ли с этим можно согласиться: образ Милдред очень живой и, скорее всего, списан с натуры.
Герой сам не понимает своего выбора: «он вспомнил свои мальчишеские мечты, и ему казалось невероятным, что он влюбился в Милдред Роджерс. Даже имя ее было уродливо. Он вовсе не считал ее красивой, ему не нравилась ее худоба — сегодня вечером он заметил, как торчат ключицы в вырезе ее вечернего платья, он перебрал в памяти одну за другой ее черты; у нее был неприятный рот и противный, болезненный цвет лица. Она была вульгарна. Ее речь, грубая и бедная, отражала скудость мысли; он вспомнил ее резкий смех в театре, претенциозно отставленный мизинец, когда она подносила ко рту бокал; ее манеры, так же как и ее слова, были полны отвратительного жеманства. Он вспомнил ее заносчивость — часто его так и подмывало отвесить ей пощечину; и вдруг — неизвестно почему, то ли при мысли, что ее можно ударить, то ли при воспоминании о ее крошечных красивых ушах — его охватило глубокое волнение. Он томился по ней» [18]. Страсть Филиппа к Милдред заставляла его совершать множество безумств, но сама Милдред, не ценящая то, что ее любят, идущая на поводу своих страстей, скатывалась все ниже, навстречу гибели. Не раз предпочтя Кэрри других, она рожает ребенка от одного из них, потом и вовсе становится проституткой. Филипп же, встретив ее, предлагает ей с ребенком пожить у него, без близких отношений, чтобы она могла выбраться из болота, в которое попала.
Но в итоге она все равно уходит от него, и как? Все, что в ней находилось, было намеренно уничтожено. Вне себя от ярости он бросился в комнату Милдред. Там было темно и пусто.
Кто из знаменитостей родился в этот день В 1787 году родился немецкий поэт-лирик и филолог Людвиг Уланд, который одновременно с этим является основоположником германистики. В 1798 году родился французский живописец и график Эжен Делакруа, мировую известность которому принесла «Свобода, ведущая народ». Картина стала одним из наиболее узнаваемых полотен в истории. В 1812 году родился немецкий промышленник и изобретатель Альфред Крупп, создатель металлургического и машиностроительного концерна «Крупп».
В 1829 году родился немецкий хирург Теодор Бильрот, один из основоположников абдоминальной хирургии. В 1879 году родился британский и американский актер-комик эпохи немого кино Эрик Кэмпбелл, которого называют «Голиафом» Чаплина. В 1886 году родилась американская певица Ма Рейни, известная как «мать блюза». В 1893 году родилась американская сценаристка, драматург и писательница Анита Лус, автор романа «Джентльмены предпочитают блондинок». В 1900 году родился американский физик и сейсмолог Чарльз Фрэнсис Рихтер, разработавший шкалу для оценки силы землетрясений. В 1910 году родился японский кинопродюсер и кинорежиссер Томоюки Танака, который является автором серии фильмов о Годзилле. В 1925 году родился датский гитарист Юрген Ингманн, который стал победителем конкурса «Евровидение» 1963 года в дуэте с женой Гретой. В 1940 году родился итальянский композитор, продюсер Джорджо Мородер, один из «отцов» музыки диско.
Автор чувствует, что должен написать правду о Стрикленде, ибо знал его ближе, чем другие, и, привлеченный оригинальностью личности художника, внимательно следил за его жизнью задолго до того, как Стрикленд вошел в моду: ведь самое интересное в искусстве — это личность творца. Действие романа происходит в начале XX в. Автор, молодой писатель, после своего первого литературного успеха приглашен на завтрак к миссис Стрикленд — буржуа часто питают слабость к людям искусства и считают лестным для себя вращаться в артистических кругах. Ее мужа, биржевого маклера, на таких завтраках не бывает — он слишком зауряден, скучен и непримечателен.
Но внезапно традиция завтраков прерывается, — к всеобщему изумлению, заурядный Чарльз Стрикленд бросил жену и уехал в Париж. Миссис Стрикленд уверена, что муж сбежал с певичкой — роскошные отели, дорогие рестораны... Она просит автора поехать за ним и уговорить его вернуться к семье Однако в Париже оказывается, что Стрикленд живет один, в самой дешевой комнате самого бедного отеля. Он признает, что поступил ужасно, но судьба жены и детей его не волнует, равно как и общественное мнение, — остаток жизни он намерен посвятить не долгу перед семьей, а самому себе: он хочет стать художником.
Стриклендом словно бы владеет могучая, непреодолимая сила, которой невозможно противостоять. Миссис Стрикленд, при всей ее любви к искусству, кажется гораздо оскорбительнее то, что муж бросил ее ради живописи, она готова простить; она продолжает поддерживать слухи о романе Стрикленда с французской танцовщицей. Через пять лет, вновь оказавшись в Париже, автор встречает своего приятеля Дирка Стрева, низенького, толстенького голландца с комической внешностью, до нелепости доброго, писавшего хорошо продающиеся сладенькие итальянские жанровые сценки. Будучи посредственным художником, Дирк, однако, великолепно разбирается в искусстве и верно служит ему.
Дирк знает Стрикленда, видел его работы а этим могут похвастаться очень немногие и считает его гениальным художником, а потому нередко ссужает деньгами, не надеясь на возврат и не ожидая благодарности. Стрикленд действительно часто голодает, но его не тяготит нищета, он словно одержимый пишет свои картины, не заботясь ни о достатке, ни об известности, ни о соблюдении правил человеческого общежития, и как только картина закончена, он теряет к ней интерес — не выставляет, не продает и даже просто никому не показывает. На глазах автора разыгрывается драма Дирка Стрева.
Оба нигде профессионально не обучались живописи.
Также роднит этих гениальных самоучек нерушимая вера в свой талант и бесконечная преданность искусству. Мнение общества «Я знаю, что люди будут понимать меня всё меньше и меньше. Но разве это может иметь значение? Своего героя Моэм также характеризует как человека, «которого нимало не тревожило, что о нем думают».
Что сближает Гогена и героя Моэма?
Отзывы на книгу «Луна и грош»
В книжном интернет-магазине «Читай-город» вы можете заказать книгу Луна и грош: роман от автора Уильям Сомерсет Моэм (ISBN: 978-5-17-063038-7) по низкой цене. В книжном интернет-магазине «Читай-город» вы можете заказать книгу Луна и грош: роман от автора Уильям Сомерсет Моэм (ISBN: 978-5-17-063038-7) по низкой цене. Ответ на вопрос Создал "Луна и грош", "Театр", в слове 4 букв: Моэм. Произведение русского писателя И. Бунина из сборника «Листопад». Фильм Романа Полански "Горькая ". Но «Луна и грош» — именно такой роман. Российский писатель и журналист, автор известного постапокалиптического романа «Метро 2033», который стал мировым бестселлером.