В книгу известного писателя ва (1883—1958) вошел роман «Цемент», в котором отражен созидательный труд советского народа 1920-х годов. Почти 100 лет назад вышел в свет роман «Цемент» Фёдора Гладкова, впоследствии он претерпел многочисленные переиздания, правки и изменения.
Бетонный завод Игоря Плешкова приостановил работу из-за нехватки цемента
Не случайно Максим Горький после выхода романа «Цемент» написал Гладкову: «Это очень значительная, очень хорошая книга. В ней впервые за время революции крепко взята и ярко освещена наиболее значительная тема современности — труд. До Вас этой темы никто не коснулся с такой силой. И так умно». Фёдор Гладков раскрывал тему труда не понаслышке. Ложись и помирай… Страшное слово «безработица» — катастрофа, трагедия, разверзшаяся под ногами бездна». Люди заводского труда, которых будили по утрам не криком петухов, а металлическим рёвом гудка, узнали за эти годы сладость свиных и козьих закут и радость тёплых куриных гнёзд. И люди машин научились кричать вместе со свиньями и курами… Потухло электричество на заводе и в казармах, задохнулись от пыли гудки — тишина и беструдье заклохтало, захрюкало деревенской идиллией. И угрюмо замкнулись в домашних клетях рачительный муж и скопидомная баба».
Наблюдая жизнь бывших рабочих, Глеб понимал, что воодушевить их может только пуск завода. Цемент — это мы, товарищи, рабочий класс. Это надо хорошо знать и чувствовать… Довольно бездельничать и заниматься козьими интересами. Пора перейти к нашему прямому делу — производству цемента для строительства социализма. Назначенный секретарём партийной ячейки, Глеб Чумалов в своей борьбе за восстановление завода органически был слит с массами. Рабочие видели в нём надёжного товарища по борьбе, с которым можно перевернуть «тридцать три горы». Если есть машины, друг, они не могут не работать: они, брат, работают даже тогда, когда стоят… Чувствуешь ты или нет, но ты должен сделать всё, чтобы зажечь первую спичку. А на меня ты всегда можешь положиться, — говорил Чумалову его близкий товарищ, заводской механик Брынза.
Глеб Чумалов, верный ленинец, глубоко понимающий политику партии и черпающий в ней силы для борьбы, «каждый день носился по профсоюзам, по предприятиям и на месте входил во все мелочи производства и жизни рабочих... Стремительно врывался в учреждения, в хозорганы, в прод-органы, пухом взбивал бумаги, приказывал, требовал, зажигал, вызывал бури восторгов. Вот чем он вошёл в души рабочих! Рабочим нередко приходилось прерывать восстановительные работы, чтобы отразить нападение контрреволюционеров-бандитов. Бело-зелёные банды, собравшиеся из казачьих станиц, обстреляли рабочих и разрушили построенный ими бремсберг — сооружение для спуска грузов по наклонной плоскости. Но не только явные — замаскированные враги Советской власти, как говорит один из героев романа, «гуляют по городу в масках друзей революции». Помимо Шрамма, в «Цементе» есть ещё один скрытый враг — председатель исполкома Бадьин. Он рисуется Гладковым более хитрым, ловко маскирующим своё враждебное лицо за революционными фразами.
Бадьин произносит довольно «зажигательные» речи, поучает окружающих его людей нравственности, говорит о себе как о человеке, «горящем» во имя революции. Однако подлинная сущность этого двуликого Януса раскрывается в его отношении к восстановлению завода. Бадьин, как и Шрамм, не верит в творческие силы рабочего класса. Для Глеба Чумалова они оба враги, а вот дореволюционного технического интеллигента инженера Клейста Глеб привлёк на свою сторону. В годы Гражданской войны Клейст выдал большевика Чумалова белогвардейцам, но Глеб его простил — не столько из жалости, сколько из осознания того, что заводу нужен этот профессионал. Сценой, где Чумалов открывает окно в комнате Клейста и своим шлемом сбивает паутину, разгоняя пауков, Гладков как бы заранее предупреждает, что в борьбе за Клейста Глеб выйдет победителем. Чувствуя доверие секретаря партячейки, инженер Клейст проявил себя дельным специалистом. Труднее всего было общаться Глебу с женой Дашей, поскольку та за три года разлуки сильно изменилась: у неё появились не всегда ему понятные независимые взгляды.
Мечтая о переустройстве семьи на современных началах, о том, чтобы быть для мужа не только женой, но и товарищем, Даша встала на путь отрицания каких-либо обязанностей по отношению к семье. Смерть единственной дочери Нюрки, которую она отдала в детский дом, оборвала между супругами последнюю нить. Главным событием в жизни Глеба Чумалова стал пуск возрождённого предприятия, приуроченный к 4-й годовщине Великого Октября: «Завод! Сколько положено сил, сколько было борьбы! Вот он, завод, — богатырь и красавец! Был он недавно мертвец-свалка, руины, крысиное гнездо. А теперь — грохочут дизеля, звенят провода, насыщенные электричеством, играют роллами бремсберги и гремят вагонетки… Колыхались знамёна и транспаранты. Песни и взрывы голосов потрясали воздух, и под ногами Глеба дрожала дощатая настилка…» «Цемент» Фёдора Гладкова — классическое произведение социалистического реализма, один из первых образцов советского «производственного романа».
После его выхода в 1925 году газета французских коммунистов «Юманите» писала: «Если «Железный поток» Серафимовича — образ войны и вооружённой революции, то «Цемент» Гладкова — это образ экономической революции в сознании человека.
По словам главы региона, полностью разрушены пять многоквартирных домов и 81 частный дом. Отремонтировать необходимо более 1200 квартир и домов. Согласно предварительным подсчетам, региону нужно пять миллиардов рублей на восстановление жилья, 10 миллиардов на ремонт предприятий и свыше пяти миллиардов на восстановление социальных учреждений, отметил Гладков.
Это значительное снижение. Ещё один момент по снижению негативного воздействия — у нас большая часть предприятия законсервирована, выбросы снизились примерно на 80 процентов... У нас есть пять точек вокруг предприятия, где ежеквартально контролируем источники выбросов. Последний замер был за второй квартал. Замеры делает аккредитованная лаборатория, которая подведомственна Росприроднадзору.
По результатам наблюдения, у нас нет превышения ни на границе санитарной зоны, ни в источниках выброса Наталья Жарикова показывает журналистам подтверждающие документы, которые попросила не фотографировать, — прим. Границы защитной зоны — это 500 метров вокруг предприятия. По законодательству, мы обязаны соблюдать все нормативы в этой зоне. В зону попадает и жильё, поэтому мы их [нормативы] жёстко контролируем: три точки по улице Сумской, одна — на Мичурина и ещё одна на улице Чичерина... Это не мы нарушаем — это город пришёл в санитарно-защитную зону завода Наталья Жарикова говорит о том, что изначально завод строился на пустыре, в промышленной зоне, а затем около предприятия построили жилые дома — прим. Перед тем, как прогуляться по заводу, журналистов повезли в карьер, чтобы показать, где добывается мел и глина для будущего цемента. У корреспондента «Фонаря» возник закономерный вопрос. Ветер здесь очень сильный. Это даже не пылящий материал.
У нас завод мокрого производства, то есть, мы в сырьё ещё воды добавляем, поэтому он получается более экологичным. А есть заводы сухого производства, вот там пыль появляется уже на стадии производства дробления сырья. А у нас пыль [появляется] на завершающей стадии обжига. У нас же труба самая высокая: если бы она была вполовину ниже, никто бы и не знал, где цемзавод, а так она видна из любого конца города, — заверила Наталья Жарикова. На заводе журналистам показали, как, смешивая глину с мелом, получают клинкер. Затем его перемалывают и смешивают с природным гипсом, чтобы получить цемент. От жителей Белгорода поступали также жалобы на неприятный запах, но во время посещения предприятия никакого сильного запаха не было. Так выглядит клинкер Врио министра природопользования Белгородской области Роман Татаринцев подтвердил, что на предприятии соблюдают все санитарные и экологические нормы. Предприятие организовывает производственно-экологический контроль.
Есть утверждённый график проведения замеров, который осуществляет независимая лаборатория, имеющая соответственную квалификацию. В соответствии с этим графиком они производят замеры, сопоставляют с контрольными данными и делают выводы, соответствует или не соответствует [нормам].
Нет у него слов и нет жизни, отдельных от этих масс. Он не помнил, что говорил. Ему казалось, что голос его был слабеньким, надрывным, глухим, а на самом деле слова его, усиленные эхом, гулко разносились по всему взгорью». Это отнюдь не самоуничижение, а то высокое благородство скромности, которое вызвано чувством достоинства, гордым сознанием неразрывной связи с коллективом. В образе Глеба Чумалова нашли свое отражение характерные черты передового рабочего первой половины 20-х годов. Именно поэтому роман стал достоянием читателей не только своего времени: широта и глубина обобщения обусловили ему долгую жизнь в литературе. Роман «Цемент» переведен на все языки Советского Союза и почти на все языки мира. Однако сразу после выхода «Цемента» в свет вокруг него разгорелась острая полемика, характерная для сложной литературно-идейной обстановки тех лет.
Гладков стремился выразить в искусстве небывалые исторические сдвиги — события, по размаху, но силе, по содержанию знаменующие новую эру в мировой истории. Это новое сказалось во всем: в теме, в расстановке социальных сил, в выборе и характере героев, определяющих движение сюжета и композицию, а также в самом ритме, темпе произведения. Однако некоторые критики не хотели видеть этой новизны. Для них героико-романтический пафос «Цемента» был лишь «героическим штампом», литературным приемом, а Глеб трактовался как выдуманный, тенденциозный герой, якобы «перескакивающий» через трудности. Одним из тех, кто дал сильный отпор критикам, не понявшим романа был А. Он неоднократно писал о «Цементе», называя его массивным, энергичным, первым пролетарским произведением, пронизанным духом нашего строительства, раскрывающим «почти в величественных формах» серию типичных событий и характеров периода восстановления и создания нашего социалистического хозяйства. Луначарский сказал пророческие слова: «На этом цементном фундаменте можно строить и дальше». На вопрос, заданный Гладкову в 1955 году, как он относился в свое время к полемике критиков, возникшей вокруг «Цемента», писатель ответил: «Ну, конечно, как все смертные, скорбел и терзался, когда меня хулили, не понимали, и ликовал, когда одобряли, хвалили. Но главное было не в этом: не только почти все время, но все эмоции уходили на яростную борьбу и в устных выступлениях, и в прессе за революционные принципы, за нового героя в жизни и литературе. Все «личное» отодвигалось на второй план.
Итоги большого пути
| Глава региона Вячеслав Гладков поздравил белгородских строителей | В ходе заседания Генсовета «Единой России» Гладков рассказал, что в округе разрушены 5 многоквартирных домов и 81 частный. |
| Сергей Бикетов проверил ход капитального ремонта сельского клуба в волоконовском селе Ветчининово | Компания "Аккерманн цемент" намерена достроить объект, после чего предприятие сможет изготавливать до 3,5 млн тонн продукции в год. |
| Вячеслав Гладков сообщил о завершении сева ранних зерновых | Цемент 02:06:47 По одноименному роману Федора Гладкова. На цементный завод, разрушенный в дни гражданской войны, вернулся демобилизованный военком Глеб Чумалов. |
Фёдор Гладков «Цемент»
11 цитат и крылатых фраз. Гладков Ф.В._ Собрание сочинений в 8 томах. Том 2. Цемент. Гладков 4 июля сообщил в своем Telegram, что наблюдает «крайне низкий темп работ» по восстановлению Шебекино и Новой Таволжанки. Федор Гладков «Цемент. Клятва» Информация о книге: описание, содержание, в каких магазинах можно купить, скачать, читать.
Вячеслав Гладков обратился к белгородцам в День строителя
кк821 книга фв гладков цемент роман изд москва просвещение 1986 год цена за одну книгу 1 книга х 20 руб 20 руб 250 руб доставка состояние на фото возм. Новости компаний. Новости компаний. Почти 100 лет назад вышел в свет роман «Цемент» Фёдора Гладкова, впоследствии он претерпел многочисленные переиздания, правки и изменения. Недавно жители Белгорода стали активнее жаловаться на ЗАО «Белгородский цемент» — цементный завод, расположенный на улице Сумской. Вячеслав Гладков сообщил об отмене пасхального богослужения в селе Грузское Борисовского района.
Вячеслав Гладков поднял тему инвестиционных проектов на 2024 год в рамках пресс-конференции
Полковая, дом 3 строение 1, помещение I, этаж 2, комната 21.
На этот проект правительство страны выделило 1 млрд рублей. Реализацией займётся компания «ЭФКО». Они начнут производство высокотехнологичных биологических продуктов и кормов. Задача — разработка технологии и наладка опытных производственных линий. Мы убеждены в успешности этого направления», — отметил губернатор.
И я мечусь, как в том графическом анекдоте про генеральную линию партии. Вот этот артистизм и бросание повествования: Глеба — в смешное положение, в аполитичную ценность родины эпизод с вернувшимися из эмиграции казаками и белогвардейцами заставил меня подумать об эпосе и Гомере, об идеале типа «над Добром и Злом», недостижимом. Тут надо объясниться.
Древние греки завидовали своим богам. И стремились к недостижимому — быть им равными. Гекзаметр давал рапсоду и его слушателям некоторую надежду. Мифология, покорившая самих богов судьбе, — тоже. Ритм гекзаметра, при всё разнообразии нюансов, был по большому счёт один и тот же. И выводил рапсода и слушателей из-под власти окружающих обстоятельств жизни, нудящих. Рапсод и слушатели оказывались в каком-то царстве свободы. И делали их на это время выше богов, подвластных Року. Гекзаметр был сама красота.
А противоречия с коллизиями — сама свобода. А то, что материалом сочинения была жизнь богов и героев, маскировало зависть простых людей к ним. Мельчайшие же подробности в описании всего маскировали недостижимый всё-таки характер этого идеала и давали как бы достижение его погружённым в произведение искусства. И внешний некий оптимизм происходящего ахейцы победили троянцев, Пенелопа сохранила верность Одиссею, тот смог-таки вернуться домой из-под Трои маскировал глубокий пессимизм этого идеала из-за принципиальной его недостижимости. А вещь Гладкова — такая же, только оптимистичная: будущее — благой для всех социализм, особенно коммунизм. Соответственно вместо подробностей — упоминавшаяся эскизность. Потому же — такой широкий охват жизни, противоречивость и такая смелость в бросании сюжета в повороты судьбы и коллизии. Это не реализм, открывающий в социуме то, что ещё ни до чьего, кроме авторского, сознания не дошло. А, предполагаю, это идеал типа высковозрожденческого — Гармония в историческом будущем.
Вот на оставшейся для прочтения последней четверти книги и проверим, правильная это угадка или нет. А пока к восстановлению завода ещё не приступили. Муть подковёрной борьбы кого-то с кем-то где Бадьин, как всегда, плохой, внутренний враг. Всё — не понятно, как это обычно у Гладкова. И читать такое словесное месиво уже просто противно. И — приступили к ремонту на заводе достаточно, получается, Бадьину, чтоб не злить заводское партсобрание, согласиться. Дочка Даши, Нюра, тает в детсаду без маминой любви… Даша мучается, что ушла в общественницы. Почему-то нужно верить, что это занимает всё время бодрствования каждый день. Не удастся мне всё объяснить становлением нового человека.
Халтурит Гладков. Бадьин приезжал к Даше домой по случаю отъезда Глеба в командировку — прогнала. Понимай, знал он, где она живёт, значит, приезжал и до возвращения Глеба из армии. Недомолвки, недомолвки. Жирующие нэпманы общим планом и голодающие с Поволжья… — Смятение Поли: что толку, что была революция? Пришёл Бадьин в комнату и… Изнасиловал? Но она ж не кричала. А за тонюсенькой стеной шагал по своей комнате Сергей. И Сергей всё слышал.
И Поля прибежала к нему за душевным спасением. И уснула у него. А он просидел над ней. Невнятное, как всегда, описание ремонта завода… — А не простой ли халтурщик он, Гладков? Есть конъюнктура — читать про социалистическое строительство. Даже не то, чтоб из-за денег. А от сочувствия. Как поветрие монументальной пропаганды через год-два после победы Октября. Памятник Дантону.
Памятник Марксу. Не сохранился. Мемориальная доска «Павшим в боях за мир и братство народов». Цветной цемент. Прикладное искусство. Для своих и про своё. Вполне заводит, каким бы ни было качество. А вот происки врагов наверху странно для гладковской манеры логичные : «Предположим, что завод пущен и продукция поступила на склады. Что же дальше?
Но его ведь нет. Раньше нашим цементом питалась главным образом заграница. А теперь? Но ведь строительства тоже нет и не может быть, потому что нет ни капитала, ни производительных сил». До непереносимости противно. Без Глеба, уехавшего в командировку наверх, ремонт завода остановился. Он вернулся. Поехал в городской верх. А там Бадьин уже распекает волынщиков.
По щучьему хотению, по Глеба появлению… И Даша почему-то тут, в кабинете. И вдруг Глеб вспоминает — а нам нельзя было раньше знать? Неужели муть политической ситуации в стране оправдывала муть в тексте романа? С Шрамом Бадьин вместе пьянствует после работы, а вот — корит его за «экономическую контрреволюцию». Вот и Нюрочка умерла между делом. Надо же! Так играть с читателем!.. Но тут-то что?!. И идёт довольно точное описание чувств Глеба.
И обрывается глава. Что: личное подавлять — это хорошо или плохо? Или это так чуется гармония: месть за перегиб тяги к обществизму? Книге вот-вот конец, а я что-то не чую, что мне удастся определиться. Это что за выбрык? Вредители до сих пор вверху были. А чего внизу партячейку чистить? Идёт абсурд ожидания исключения из партии тех, кто до сих пор представлен был как положительный… Сергей, Поля… Мне вспомнилось леонтьевское: «Растопчут кого-нибудь в дверях — туда и дорога! Меня — так меня, вас — так вас… Вот что нужно, что было во все великие эпохи.
Зла бояться! О, Боже! Да зло на просторе родит добро! Неужели мне не случайно Гомер вспоминался?.. Или всё-таки этот смутный негативизм к мути движим подсознательным всё-таки идеалом патернализма чтоб применить позитивное слово вместо негативного тоталитаризма. Гладков тогда принципиальный человек: не поддался при последующих изменениях текста романа на упрёки за ««неуважение»… к смыслу… в… фразах». Надо понимать, Полю и Сергея из партии исключили. Надо понимать, Зло побеждает. И Зло — Бадьин.
И он цинично пришёл сексом утешать Полю. А Сергей — слышит и страдает. Так и есть — исключили. А вот Цхеладзе застрелился от этого. Опа, как говорится. По щучьему велению… Роман абсурда? Люди сбивались в кучи, говорили придушенными голосами, но были одиноки, похожи на больных». Зло победило. Шрамм по-прежнему на коне.
Даша ушла жить к Поле, спасть её, надломленную. А ещё — от Глеба, для которого не хочет быть «бабой только для постели». Всё — не ахти что. Она — как дробилка, хрумкает все — и судьбу, и привычки, и любовь…». Столкновение Глеба с Бадьиным на людях из-за, в итоге, подозрения, что тот спал с Дашей в станице, когда она его спасла от смерти и сама спаслась от смерти. Где новые люди? Что никакой не производственный роман это — давно ясно. Никчемность жизни несмотря на цепляние Сергея за исполняемое дело. И всё не могли наговориться.
И на работе, прерываясь, встречались и говорили. И раз я к нему подошёл, а он не может говорить. Еле узнал. Выхаживали там подброшенных детей. Ан нет. Накануне одного там не смогли выходить. Только-только рождённого. Но — там! Он лишь видел состояние жены, вернувшейся домой с поражением.
И — вот: жизнь ему не в жизнь. Производственный роман… Я боюсь, что гомеровская недостижимость идеала властвовала над Гладковым. А невнятность его речи, как и внятность Гомера — для того и применены. Слишком страшен мир, чтоб с этим смириться. Что по сравнению с этим восторг гигантского митинга по случаю пуска завода? У того на поясе кобура с пистолетом… «Я его все же пришью, будет час… Он съел и тебя и Мехову…». Нет нового человека. А митинг начался. Говорит Бадьин.
Глава Белгородской области Вячеслав Гладков начал ежегодную большую пресс-конференцию с журналистами. Трансляция встречи доступна на региональных телеканалах, а также в социальных сетях губернатора. Один из вопросов касался инвестиционной политики. Вячеслав Гладков рассказал о проектах на 2024 год. Он отметил, что промышленные предприятия остались в регионе и продолжают свою работу.
«Цемент — это рабочий класс»
Цемент 02:06:47 По одноименному роману Федора Гладкова. На цементный завод, разрушенный в дни гражданской войны, вернулся демобилизованный военком Глеб Чумалов. кк821 книга фв гладков цемент роман изд москва просвещение 1986 год цена за одну книгу 1 книга х 20 руб 20 руб 250 руб доставка состояние на фото возм. Роман Федора Гладкова «Цемент» — первое литературное произведение о событиях в Новороссийске, которое стало широко известным в Советском Союзе.
Вячеслав Гладков сообщил о завершении сева ранних зерновых
Вячеслав Гладков заявил о необходимости больше внимания уделять контролю за расходами во время восстановительных работ пострадавшего из-за обстрелов жилья. Как сообщила пресс-служба правительства и губернатора Белгородской области, глава региона привлёк глав муниципалитетов к еженедельному обходу восстанавливаемых объектов. Также ежедневно будут проверяться проблемные участки представителями властей.
В этом году на программу социальных инвестиций потратят 3,75 млрд рублей. Эти деньги потратят на строительство старооскольской школы, над проектом которой работали лучшие архитекторы страны. Также благодаря партнёрству в Старом Осколе благоустраивают парк Победы и набережную реки Осколец.
Гладков добавил, что, по его мнению, справедливость должна быть в том, что администрация области «повышенные обязательства берет в первую очередь перед теми, кто имеет средний и низкий доход». Больше новостей — в нашем официальном телеграм-канале «Фонтанка SPB online».
Подписывайтесь, чтобы первыми узнавать о важном.
Очень было много жалоб. Выделили 150 млн рублей на капитальный ремонт. Работы будут выполнены до окончания осени», - отметил губернатор. В нормативное состояние приведут участок протяженностью 5,3 км от Старого Оскола до Николаевки.
Работу планируют завершить 31 октября 2024 года.