Наталья Жванецкая прошла рука об руку с Михаилом Жванецким последние 3 десятилетия его жизни. Издание «Вокруг ТВ» опубликовало интервью с вдовой писателя Натальей Жванецкой. Я хочу сказать спасибо губернатору, сыну, который поддерживал, инвестору, а также автору памятника, – сказала Наталья Жванецкая.
«Он никогда не был русофобом»: в Ростове открыли памятник Михаилу Жванецкому
Но для молодых она не интересна. Сыну 27 лет, он занимается бизнесом. Он мне по-другому помогает. И он всегда становится рядом, когда он нужен. Мы находим многие тексты и в рукописи, и в машинописном виде. Он становился на беговую дорожку или гулял по парку и что-то записывал. Занимался этим каждый день. А еще у него были записные книжки, двести или триста штук, и я еще тоже не подступалась к этому пласту. Все, что ему приходило в голову, он туда вносил. Да, он будет присутствовать в книжном пространстве, но кажется, это нужно «культивировать». Для меня это все получилось как работа, причем на много лет.
Потому что многое еще не пересмотрено. Мне кажется, я нормальная вдова. Не окажется ли так же со Жванецким? Миша писал не шутя, а писал так, как думает.
Были такие гости, которые иногда просили: «Мишаня, пошути». И тут начиналась странная история, когда он пытался процитировать самого себя. Даже когда он со сцены читал свои произведения, все равно присутствовала импровизация. Он не мог себя учить наизусть. Когда он начинал себя цитировать, это была катастрофа. Было не смешно… Я ему говорила: носи листочки с собой. И он стал носить пару произведений на случай, если его попросят что-нибудь прочитать. Он не мог на заказ пошутить. Когда он выступал, он вытаскивал только первый слой, чтобы была реакция зала, чтобы люди засмеялись. На самом деле в его текстах больше философии. Его не надо читать, как юмориста, Жванецкого надо читать как автора мини-рассказов. Читая его диалоги, вы четко представляете внешность человека, его характер. Михаилыча нельзя перефразировать... Мишастик, Мишаня, Михалыч... Смотря, о чем хочешь с ним поговорить. Если серьезно, то Михалыч. И вот это «надо серьезно поговорить» — для него вообще самая страшная фраза. Он падал в обморок: давай, говорит, начни без этой фразы, я все, что угодно, уже представил. У него были друзья со школы, по-моему, в живых уже никого не осталось. Был друг из Израиля. Они подружились в Одессе, ещё когда были студентами. Это был такой… его антагонист что ли. Он всё время Мишу критиковал. Он приходил к нам в гости и начинал критиковать: дом слишком большой, «Мерседес» - вообще нескромно для писателя, жена слишком молодая, ребенок маленький… И когда он уходил, я Мише говорила: я больше его на порог не пущу, он всё время разбирает нашу жизнь. На что Миша мне говорил: Наташа, ты должна понять, у него нет своей жизни. Поэтому он разбирает нашу. Он живет один в доме престарелых в Израиле. Начищенные ботинки, поглаженная рубашка. В еде - сырники, котлеты.
Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Регион 19943 Вдова Михаила Жванецкого раскрыла, как сатирик-одессит отреагировал бы на украинский конфликт Писатель вместе с супругой Натальей жил на две страны. Жванецкий всегда говорил, что у него две родины — Россия и Украина. Писатель и артист Михаил Жванецкий 17 лет вёл телепередачу "Дежурный по стране", в которой отвечал на самые острые вопросы, волновавшие буквально все слои населения.
Какие успехи? С маленьким он больше с ним общался. Потом начался этот сложный период, когда Митя превращался в подростка... Виктор Лошак: Ну да, у всех сложно. И у них был всегда сложный разговор, потому что Миша не умел разговаривать с детьми. Он разговаривал с ним как со взрослым. Поэтому всегда за дверью стояла я, на всякий случай, чтобы вмешаться и смягчить разговор. Мне кажется, они какое-то время вначале там, в 7-8-9 лет, они немножко стеснялись и не понимали друг друга. То есть когда Митя зашел в социальный такой вот возраст, когда уже начинал осознавать, что папа — он умный, что он артист. А там, до пяти лет это было совершенно такое, это было такое существо такое бегало. Он любил с ним разговаривать, очень расстраивался, когда Митя отсутствовал. Виктор Лошак: Ну вот, в произведениях он часто к нему обращается: «сын», «скажи, сын». Ему очень это нравится. Воображаемый, я думаю. Виктор Лошак: А вам он что-то посвящал? Наталья Жванецкая: Огромное количество. Виктор Лошак: Например, да? Наталья Жванецкая: Все, связанное с истериками. Все произведения, где с женщинами что-то истеричное... Он все время не понимал, почему женщина эмоционально может реагировать на какое-то его очень жесткое замечание. Я говорю: «Ну как-то это нормально». В самом начале, я помню этот случай просто прекрасно. Почему помню? Потому что я его рассказывала миллион раз многим людям. Когда мы с ним первый раз поругались... Мы всегда ругались на очень банальные темы: недосолила, недоперчила, недогладила, ну что-то какие-то такие, бытовуху. И начиналось... Вот есть там женский скандал, да: начиналось там с тихих тонов, потом пошла истерика, потом крик, потом битья посуды. Виктор Лошак: То есть с битьем посуды? Наталья Жванецкая: Ну, конечно, сервизами нет, но какими-то мелкими этими — это было. Не в него! Это никогда не допускалось. Попадания нет. Это было куда-то в сторону. И это было на улице в Одессе, крики. Я думаю, соседи до сих пор могут писать воспоминания. Всегда это было очень бурно, но это были не кровавые разборки. Виктор Лошак: Одесса вообще способствует эмоциям. Так иногда из-за забора нам говорили: «Что случилось? Чем помочь? Не трогайте, мы сами разберемся». И в какой-то вот такой вот ругани я хлопнула дверью на даче и ушла. Но то, что осталось огромное количество вещей, документов там. Мити не было, поэтому я свободно, легко ушла. И там деньги, все... Куда ушла — вообще непонятно. Я шла по тропе. И прям вот злая там, я не помню. Потом, конечно, через день там или через полдня, я уже вернулась обратно, как все отошло. И Миша тогда, он смотрел на меня и говорил: «Как ты могла меня бросить?! Ты представь... Ты меня меня бросила голодного! Вы меня обидели. То есть вы хотите сказать, что... Потом закрыть дверь и уйти. То есть так? Он говорил, я не имела права бросать его. Он же писатель, он же такой нежный, неприспособленный. Его надо было накормить, даже если ты был дико обижен. Потом можешь уйти. Но через пару часов вернуться. Вот он помнил, с кем он... Я несколько раз встречал список фамилий, с кем он учился на одном курсе в Институте инженеров морского флота, с кем он играл в театре. Того же Додика Макаревского несколько раз поминает в произведениях. А эти люди приезжали к вам домой? Наталья Жванецкая: Да, конечно. И он даже не с института. Он помнил, он дружил со всеми школьными друзьями, которые... Их, конечно, уже никого нету. Я не знаю там, в Австралии, оставался его друг Аркадий Бортник, которому тоже посвящены очень много произведений. Семь или шесть его друзей — они общались, и один в Америке, один в Австралии, один в Израиле, двое в Одессе, двое в Израиле. Он с ними встречался. Приезжали в Израиль, они к нам. Пока они могли, они приходили. Когда они не могли, приходили их вдовы. Потом, когда не стало вдов, приходили их дети. Я думаю, Миша у нас самый такой был долгожитель. Виктор Лошак: Но он главное, что он это очень берег. Берег в себе вот это. Наталья Жванецкая: Да, он берег. Виктор Лошак: Свой институт. Он очень часто обращался к своему образованию, к институту. Наталья Жванецкая: Он считал их и лучше, и чище. И когда в дружбе никому ничего не надо друг от друга, тогда он считал, что эта дружба, ну не нормальная, а более такая святая. Он пытался им помогать. Ну, там, не будем оскорблять их память, да, но он старался помогать. Не все брали помощь, да. Кто-то брал, а кто-то говорил: «Миша мне достаточно то, что у меня есть». Они были такие. Виктор Лошак: Как Миша относился к Москве? Наталья Жванецкая: Обожал. Виктор Лошак: Обожал? Виктор Лошак: То есть Одесса и Москва в нем уживались? Наталья Жванецкая: Да, у нас было. Мы приезжали... Он в Москве последние там, там май он уже начинал вот это вот ерзать и говорить: «Хочу в Одессу, я не могу видеть эту Москву. Это невозможно». Мы приезжали в Одессу. Он радовался месяца два. А потом начиналась тоска вот эта. Когда становилась плохая погода, когда все разъезжались. Крики на пляже, праздники на дискотеках заканчивались. И когда почти сравнивалась как он говорил погода в Москве и в Одессе, его тянуло в Москву. Потому что в Москве — это театры, в Москве — это литература. Пусть Одесса не обижается, все равно это некая провинция. Оставаться там было дольше нельзя. Отдать должное одесситам, когда он приезжал, они его восхваляли и обожали тоже месяца два. А потом они начинали его сравнивать с собой, что в принципе, он такой же провинциальный писатель. То есть там уже проскакивали такие некоторые высказывания, когда Миша говорил: «По-моему, нам пора в Москву». Они его ценили и уважали только когда он жил в Москве. Я думаю, провинция любая этим отличается. Виктор Лошак: Очень интересное наблюдение. Виктор Лошак: И очень, по-моему, очень точное наблюдение. Если бы он остался жить в Одессе, он бы никем не стал. Виктор Лошак: Что дальше будет с архивом, с его наследием, в широком смысле слова? Может ли это оказаться на сцене, на экране? Наталья Жванецкая: Во-первых, будем оцифровывать постепенно. Для этого, в принципе, нужны деньги, конечно. И я надеюсь, наши сложные времена в стране это минует. Или найдем спонсоров, или государственная программа. Исполнение, да. Ко мне обращаются люди, и если бы не вот эта обстановка сейчас... Некоторые собирались делать концерты Миши — сами, индивидуально, да. Но кое-что не сложилось. Конечно, книги. Конечно, какие-то спектакли. Вот в Питере спектакль по его произведениям. Виктор Лошак: Да, в Театре Комиссаржевской. Наталья Жванецкая: Комиссаржевской. Очень неплохой. И я думаю, что мы что-то еще придумаем. Вообще очень любопытно разбираться. Для меня это такая оказалась неожиданная...
Выставка «Жванецкий и Габриадзе. Линии» открылась в Петербурге
Рассказываю всю правду See more Неправильный образ жизни или скандалы с женой В чем причина очередного инфаркта Игоря Николаева See more Новости.
Мне нравится, как ты одета. Если нужно, скажи». Просто мне казалось, что он сам должен купить то, чего я хочу. Но по собственной инициативе муж никогда и ничего мне не дарит — зачем ему ломать голову над тем, чего я хочу? Как-то в Израиле в витрине ювелирного магазина я увидела невероятно красивый и жутко дорогой жемчужный браслет. Продавщица, статная женщина лет шестидесяти, плохо говорившая по-русски, спросила: «Вам нравится? А где ваш муж?
Покажите мне его». Я указала на Мишу, прогуливающегося невдалеке. Она уверенно говорит: «Зовите! Он купит». Стоило мне лишь заикнуться, что браслет нравится, муж в ту же минуту расплатился. Миша научил меня говорить открыто о своих желаниях и чувствах. Это самая мудрая тактика для семейной жизни. Не хочешь диалога?
Тогда ходи обиженной хоть год, никто и никогда не поймет, в чем дело. За эти годы мне никогда не было рядом с ним скучно, мы не раздражали друг друга. Из всех близких подруг лишь у меня одной оказался крепкий брак. Хотя, как я уже сказала, мы даже предположить не могли, что наша история надолго. Когда обоим стало ясно, что время идет, а чувства не угасают, Миша заговорил о ребенке. Нечестно забеременеть и поставить мужа перед фактом. Пока он сам не захотел ребенка, я не заводила про это разговор. Думаю, Миша понимал: придет время, я захочу родить, и он должен будет выбирать — остаться со мной и стать отцом или уйти.
Сын появился потому, что муж хотел, чтобы я оставалась рядом. Умилительных картинок, как папа возится с сыном, не припомню. Митя часто оставался с няней, а мы уезжали на гастроли. Относительно недавно, года четыре назад, Мише наконец стало интересно общаться с нашим сыном. Когда они вдвоем, я стараюсь уйти, не мешать. Мне кажется, они гордятся друг другом. Точно знаю, что есть сын, который живет в Америке. Вот он родился с Мишиного согласия.
А остальных ему просто предъявляли. Как-то рассказала Мите про его американского брата. Он очень удивился и отнесся к этому известию весьма серьезно, захотел с ним познакомиться. Конечно, это надо будет сделать. Интересно получается: мы, взрослые, даже предположить не можем, насколько нашим детям важны какие-то, с нашей точки зрения, формальности. Например, когда Митя узнал, что мы с его отцом не расписаны, тоже был шокирован. В большей степени для спокойствия моих родителей. Они не понимали, как можно жить и не работать, к тому же с мужчиной намного старше, да еще и нерасписанными… Хотя Мишу они обожают.
Говорил, что, как только распишемся, начнутся проблемы, что боится сглазить… Правда это или мужские уловки, кто знает. Ну я и плюнула на все эти формальности, перестала про них думать. И вдруг однажды, года два назад, он спросил, почему я не хочу с ним расписаться. У меня в голове черти заплясали, возникло желание сказать: да! Но взяла себя в руки. Расписались в Одессе, скромно, без свидетелей, гостей и застолья.
Дистанционно, из-за рубежа. Дело в том, что в 2020—2021 годах он организовал по Германии тур с лекциями о происхождении COVID-19 и о том, как распространение вируса стали использовать власти Германии в политических целях. Семье врача посыпались различные угрозы, в его клинике был устроен демонстративный обыск, самому пришлось скрываться за пределами страны.
Так вот, в своем обращении в защиту Жванецкой, доктор Шифман заметил, что в отношении нее имеет место явное нарушение Нюрнбергского кодекса: судом не была доказана ее недееспособность, однако был выписан, по сути, арест и принудительная вакцинация препаратами, не прошедшими всех клинических испытаний и имеющими на данный момент уже доказанные негативные последствия. На стороне суда выступил глава Врачебной палаты Германии Клаус Рейнхардт. Он просто заявил, что даже принудительная вакцинация не нарушает Нюрнбергский кодекс, а потому всё происходящее нормально. Суду такие доводы показались весьма убедительными. Однако наших людей, как говорится, так просто не возьмешь. Дабы с немецкой педантичностью сделать принудительную вакцинацию от уже побежденного коронавируса, силой препроводить в психушку и тщательно зафиксировать «исполнение правосудия». Но Жванецкой дома не оказалось. По сообщениям разных СМИ, ей помогли скрыться неравнодушные люди. И впрямь, исторических аналогий получается слишком много.
В годы Второй мировой войны маленькая девочка с сестрой и матерью вынуждены были бежать, скрываться, прятаться, дрожать от страха, опасаясь быть обнаруженными. В возрасте 86 лет история для Инны Жванецкой, теперь — уже известного композитора, повторяется. Глава Европейского правозащитно-информационного центра Гарри Мюррей считает, что в нынешней истории сплелись воедино государственная политика современной ФРГ и давний антисемитизм, существующий в стране: — В августе 2021 года уполномоченный федерального правительства по борьбе с антисемитизмом заявлял, что сравнение принудительной вакцинации от коронавируса с Холокостом недопустимо и аморально. Но мы видим, что через полтора года начались репрессии к нежелающим прививаться, причем к лицам иудейского вероисповедания. У меня от истории с Инной Жванецкой просто стынет кровь. Наша организация давно говорила, что антисемитизм в Германии рано или поздно приведет к катастрофе. Статистика говорит, что в 2021 году было официально зарегистрировано правоохранителями более трех тысяч случаев антисемитизма. Это рекордный рост по сравнению с предыдущими годами. Антисемитизм как государственная политика проявляется в виде кумовства, коррупции и воровства.
Формально людей не преследуют за национальность или вероисповедание.
Она также поделилась воспоминаниями о долгой дружбе своего мужа с Аллой Пугачевой, включая их общие веселые посиделки. Наталья Валерьевна отметила, что Пугачева оказывала на ее мужа особенное влияние, сообщает «Вокруг ТВ».
По ее словам, Михаил Михайлович был под впечатлением от Пугачевой, считая ее одной из умных женщин, а сама Наталья Валерьевна, столкнувшись с Аллой Борисовной неоднократно и встречая ее как у себя дома, так и у нее, описывает Примадонну как умную и прекрасную личность, обладающую чем-то большим, чем просто ум.
Эксклюзивное видеоинтервью «Вокруг ТВ» с Натальей Жванецкой
Наталья Валерьевна Жванецкая. Наталья Жванецкая 48 фото. Дмитрий Михайлович Жванецкий. О переезде в Москву с мужем, Михаилом Михайловичем Жванецким, 30 лет назад, о любви к Патриаршим и о планах на этот год, когда писателю исполнилось бы 90 лет. Президент Федерации еврейских общин России, раввин Александр Борода выразил глубокие соболезнования вдове Михаила Михайловича Наталье Валерьевне Жванецкой. Как отметила Наталья Жванецкая, идея отпраздновать день рождения писателя возрождением постановки принадлежала художественному руководителю театра им. Комиссаржевской Виктору Новикову. Во время беседы с журналистами вдова Михаила Жванецкого Наталья рассказала о его творческом наследии и затронула другие темы. Наталья Жванецкая дала эксклюзивное видеоинтервью «Вокруг ТВ».
Эксклюзивное видеоинтервью «Вокруг ТВ» с Натальей Жванецкой
Наталья Жванецкая, вдова М. Жванецкого, куратор выставки: "Когда дружат талантливые между собой – это совершенно другая история. Первый эпизод, по которому Наталья Исаева признала вину, касается получения взятки стройматериалами. Четвёртая жена — (фактически с 1990 года, в браке с 2010 года) — Наталья Валерьевна Жванецкая.
Вдова Михаила Жванецкого рассказала, на какие средства живет спустя два года после смерти мужа
Наталья Валерьевна не скрывает, что при знакомстве у сатирика и певицы, возможно, могли быть друг к другу романтические чувства, но даже если и так, то они быстро исчезли. Наталья Валерьевна Жванецкая (род. 16 апреля 1966 года, Одесса, Украина) — гидролог, художник по костюмам, домохозяйка, секретарь. О переезде в Москву с мужем, Михаилом Михайловичем Жванецким, 30 лет назад, о любви к Патриаршим и о планах на этот год, когда писателю исполнилось бы 90 лет.