Россия 24» на канале «Россия 24» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 30.
Разместите свой сайт в Timeweb
- Александр Зиновьев
- Виртуальный хостинг
- Зиновьевский клуб | Международный мультимедийный пресс-центр
- Последние новости России и мира - РР
Закончена работа над созданием документального фильма «Z ПРАВИЛА ЖИЗНИ В ЧЕЛОВЕЙНИКЕ ЗИНОВЬЕВ»
Завершил войну в 1945 году в Берлине в звании капитана. В 1946 году Александр Зиновьев поступил на философский факультет МГУ, в 1951 году получил диплом с отличием и остался в аспирантуре. Зиновьев - один из основателей Московского логического кружка с 1952 года; туда также входили Б. Грушин, М. Мамардашвили и Г. Щедровицкий; позднее - Московский методологический кружок. В 1954 году защитил кандидатскую диссертацию «Метод восхождения от абстрактного к конкретному». В 1960 году защитил докторскую диссертацию на тему логики книги «Капитал» Карла Маркса впоследствии издана в 2002 году Институтом философии и вскоре получил звание профессора и заведующего кафедрой логики МГУ. Написал множество научных книг и статей, получил мировую известность: все его крупные произведения были вскоре переведены на иностранные языки. Часто приглашался на заграничные конференции, но ни на одной не побывал.
Зиновьев был снят с должности заведующего кафедрой логики в МГУ за отказ уволить двух преподавателей, связанных с диссидентами Юрий Гастев и Виктор Финн , а затем и лишён профессуры. После этого постепенно у него начались проблемы с публикацией научных работ, и он стал писать публицистические произведения и пересылать их на Запад. Статьи публиковались в Польше и Чехословакии. Тогда же он много выступал с публичными лекциями на различные темы, а его статьи распространялись в «самиздате». В 1976 году из них была составлена книга «Зияющие высоты», изданная в Швейцарии. Книга в иронической и юмористичной форме описывала общественную жизнь в Советском Союзе.
Лекция «Интеллектуальное наследие Александра Зиновьева» 14 июня 2022 года в ГПНТБ России состоялась увлекательная лекция президента Биографического института Александра Зиновьева, директора Международного научно-образовательного центра им. Зиновьева МГУ им.
Да сразу бы отвезли в психушку. А что происходит у нас? Ну что это такое?! Он действовал вполне осознанно, просто как агент западных хозяев. И извне, и изнутри.
Тот же Яковлев, главный наш идеолог. Вот те на! Что это такое? А 18 миллионов членов партии — так те просто испарились. А поменялись обстоятельства, не задумываясь, стали жечь свои партбилеты.
Ну, кто эти люди? Я хорошо знал ту систему, знал тех людей. Но я хорошо знал и Запад. А народ что? Только в одних случаях он стремится сохранять и поддерживать существующие системы, а в других, как у нас, неугодные ему, — разрушить.
А наш народ и так склонен к саморазрушению. Я уверен, если бы не предательство Горбачева и иже с ним, страна бы устояла и на сей раз. На Западе тоже была кризисная ситуация. Там это понимали. Они-то меня долгое время принимали за своего, за критика режима.
Думали, что я буду радоваться его падению. Но как только я выступил со своими идеями в 1985 году, так сразу стал для них красно-коричневым, персоной нон грата. В такой ситуации ни в коем случае нельзя проводить никаких реформ. Я как бывший летчик знаю — в минуту опасности, если пилот меняет решение, он, как правило, гибнет. Что-то подобное случилось и здесь.
Сначала надо было преодолеть кризис, навести порядок. Но ведь, когда армия бежит в панике, что должен делать в первую очередь командир? Прежде всего — прекратить эту панику. А потом уже действовать. Это азбука!
Азбука всякой стратегии. Я писал тогда, что самая разумная политика на тот момент — консервативная. Так произошло и у нас. Политологи на Западе только руки потирали, мол, теперь-то уж точно они все развалят. И сами немало этому способствовали.
Благодаря их поддержке в стране была создана пятая колонна, которая мастерски принялась разрушать хорошо отлаженную систему. И начала с основы советской государственности — партаппарата. В партруководство устремились дилетанты.
Тебя в нем нету. Ну и что же?
Поповская муть. Не касаясь содержания этих стихов, написанных в 1982 году, нельзя все-таки не заметить, что при всей искренности формально они восходят к пастернаковскому «Гул затих. Я вышел на подмостки…». Андрей Вознесенский, «Ностальгия по настоящему», 1972 г. Нет, конечно, смысла печатно придираться к зиновьевским стихам.
Я лишь хочу объяснить читателю, почему никак не мог написать к ним предисловие, не покривив при этом душой: Александр Зиновьев, по собственному его выражению, «не сошел за поэта» — в том смысле, в каком «сошли», допустим, Пушкин и Боратынский и другие классики, разумеется, но именно эти упомянуты здесь не случайно. Даже те стихотворные вставки, что выглядели вполне естественно и весьма остроумно в «Зияющих высотах», написанные как будто от лица гротескных жителей Ибанска, пожалуй, совершенно иначе воспринимались бы отдельно от прозаического текста. В монографии, посвященной Зиновьеву и вышедшей в 2016 году в знаменитой молодогвардейской книжной серии «ЖЗЛ», Павел Фокин, в частности, пишет: «Голоса у Александра не было, слуха тоже…» Два десятка лет назад, бродя по центру Москвы с литинститутским приятелем после защиты диплома, мы обсуждали волновавший обоих вопрос: по какому типичному признаку, свойству можно отличить поэта в общей людской массе? Перебрали кучу признаков и свойств и остановились на одном-единственном — наличии развитого музыкального слуха, без которого человек не чувствует тончайшую гармоническую стройность сложнейшей в техническом исполнении поэтической речи. Итак, предисловие написано не было.
А затем произошло вот что. В 2020 году Ольга Мироновна Зиновьева пригласила меня на концерт в московской Библиотеке искусств им. Боголюбова на Сущевке. Пригласила в качестве участника. По сценарию мне предстояло прочитать вслух два номера из «Евангелия для Ивана» — «Совет новорожденному» и «С кем, как и когда пить», следующих в этой поэме друг за другом.
В том виде, как оба этих текста существуют в книге «Мой дом — моя чужбина», я исполнять их на публике не мог по вышеизложенным причинам , поэтому решил поступить по-зиновьевски, то есть, в моем случае, сделать по-своему. Не имея морального права трогать редакторским скальпелем книжный текст, я воспользовался лазейкой, исторически предоставленной композиторам-песенникам. Коротко говоря, я сочинил мелодию, куда, соединив, вплел в измененном виде оба текста.
Ольга Зиновьева: «Такая книга появляется только раз в эпоху».
Александр Зиновьев известен во всем мире, его книги переведены на 28 языков и изданы тиражом свыше трех миллионов экземпляров. Новости. Знакомства. В 1951 году Александр Зиновьев получил диплом с отличием и остался работать на кафедре в аспирантуре. Вдова Александра Зиновьева о его высылке из СССР, лишении званий и наград, недругах и друзьях. Александр Зиновьев — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости.
«Я НЕ БЛАГОПРИСТОЙНЫЙ ПРОФЕССОР». К 100-летию Александра Зиновьева /Подборка материалов
| Столетие Александра Зиновьева торжественно отметили в Москве - Россия 24 | Формально 2022 год указом президента был объявлен Годом Александра Зиновьева. |
| Выставка «Сияющие высоты Александра Зиновьева» | А в Чухломском краеведческом музее глава поселения Алексей Зиновьев планирует создать небольшой архив знаменитого земляка Александра Зиновьева. |
| Что за философ Александр Зиновьев, которого цитировал Путин на «Валдае»? | Аргументы и Факты | Александр Александрович Зиновьев — выдающийся философ, социолог, писатель и публицист. В 1978 году Зиновьев был выслан из СССР из-за опубликованной на западе. |
Почитайте Зиновьева
Философ, мыслитель Александр Зиновьев по-своему видел путь развития России, взаимоотношения с западными странами, место России в мире. 13 июня состоялось заседание Зиновьевского клуба, посвященное 20-летию возвращения философа Александра Зиновьева на Родину. Интервью крупнейшего советского социолога, логика, философа, писателя Александра Александровича Зиновьева порталу в 2003 году.
Закончена работа над созданием документального фильма «Z ПРАВИЛА ЖИЗНИ В ЧЕЛОВЕЙНИКЕ ЗИНОВЬЕВ»
Формально 2022 год указом президента был объявлен Годом Александра Зиновьева. Александр Зиновьев — все последние новости на сегодня, фото и видео на Рамблер/новости. Философ, мыслитель Александр Зиновьев по-своему видел путь развития России, взаимоотношения с западными странами, место России в мире. Вдова философа Зиновьева предложила проверить Институт философии РАН на лояльность России, ее поддержал Александр Дугин. Межрегиональный центр науки и культуры «ЗИНОВЬЕВ-ЦЕНТР» – первый шаг к созданию Международного центра имени нашего великого соотечественника Александра. В 2022 году 100-летний юбилей русского философа Александра Александровича Зиновьева стал событием государственного уровня.
100-летие Александра Зиновьева
И все делается с каким-то ерничаньем, с издевкой. Просто в отчаяние меня все это холуйство приводит. Это идеологическая ложь и клевета! На самом деле, наш социализм был беспрецедентным периодом в истории человечества. Возьмите семьдесят лет в жизни любого народа, и вы ничего подобного не найдете: за такой короткий отрезок времени страна с уровня разрухи, безграмотности и нищеты поднялась на уровень второй сверхдержавы планеты.
Никогда такого в мировой практике не было. Вы знаете, я всегда был критиком коммунизма. А сколько было построено заводов, фабрик?! По темпам строительства нам не было тогда равных.
Во всем Советском Союзе партаппарат составлял 150 тысяч человек — мизер для такой страны! И это тоже было одной из причин краха. Такой аппарат от хулиганов-то защитить себя не смог бы, не то что от умело направляемых масс. Ведь нельзя забывать, что против Советского Союза полвека велась холодная война.
В результате произошло то, чего никогда не было в истории: верхи предали свою страну, а низы, массы, поддержали их, не задумываясь. Или, скажем, Римский папа с балкона на площади Петра в Ватикане провозглашает: «Дорогие католики, Бога нет, католицизм преступен, я вас всех распускаю». Позволили бы им это сделать? Да сразу бы отвезли в психушку.
А что происходит у нас? Ну что это такое?! Он действовал вполне осознанно, просто как агент западных хозяев. И извне, и изнутри.
Тот же Яковлев, главный наш идеолог. Вот те на! Что это такое? А 18 миллионов членов партии — так те просто испарились.
А поменялись обстоятельства, не задумываясь, стали жечь свои партбилеты. Ну, кто эти люди? Я хорошо знал ту систему, знал тех людей. Но я хорошо знал и Запад.
А народ что? Только в одних случаях он стремится сохранять и поддерживать существующие системы, а в других, как у нас, неугодные ему, — разрушить. А наш народ и так склонен к саморазрушению. Я уверен, если бы не предательство Горбачева и иже с ним, страна бы устояла и на сей раз.
На Западе тоже была кризисная ситуация. Там это понимали. Они-то меня долгое время принимали за своего, за критика режима. Думали, что я буду радоваться его падению.
Но как только я выступил со своими идеями в 1985 году, так сразу стал для них красно-коричневым, персоной нон грата.
Конкуренция же вводит это озлобление в определённые рамки. В частности, нормальные конкурентные отношения выстроены так, что люди могут соревноваться, но не причинять друг другу прямой вред. В то время как в сфере властных и коммунальных отношений они только этим и занимаются. В «Коммунизме как реальности» Зиновьев сравнивает экономическую конкуренцию со спортивными соревнованиями, чем-то вроде бега, где спортсмены могут бегать по своим дорожкам, но не забегая на соседние и не ставя подножки другим. Их ненависть, их желание оказаться выше и занять первое место ценность которого прежде всего в том, что всем остальным оно не достанется сублимируется в «стремление к победе», а при дальнейшей сублимации — в потребительском угаре. То, что всякое потребление есть, как сейчас выражаются, статусное потребление, для Зиновьева было самоочевидной банальностью.
Как и тот факт, что большинство так называемых «материальныхпотребностей» есть сублимация потребности «идеальной» если можно считать за таковую потребность унижать. Даже самая что ни на есть биологическая потребность — еда — является в значительной части сублимацией. Так, современный человек ест «лишний кус», потому что в глубине души хочет тем самым оставить кого-нибудь голодным, «вырвать кусок изо рта». Точно так же, древнейшая потребность человека в зрелищах есть потребность в зрелище чужого унижения, лучше всего — мучительной смерти. Прообразом всякого зрелища является публичная казнь, а высшим и непревзойдённым достижением шоу-бизнеса — гладиаторские бои… Но в целом экономика, экономические соревнование сублимируют исходный импульс и обращают его на пользу обществу. Кровь и слёзы, пролитые в пароксизмах зависти и злобы, вращают колёса рыночного механизма. Есть и другой ограничитель стихии чистой социальности.
Это то, что можно назвать словом «духовность». Зиновьев гордился тем, что впервые за всю историю придал этому слову точный, формально выверенный смысл. Духовность не измеряется уровнем образованности, бытовыми привычками и общей культурой, «правильными» — с точки зрения господствующей моды — убеждениями, даже личной душевностью и добросердечием. Всё это значимо, но всё это лишь сопутствующие признаки, следствия и эпифеномены. Духовный человек может быть необразован, иметь дурные манеры, очень странные убеждения и скверный характер. Потому что духовность определяется не этим. А только одним: добровольным и осознанным отказом от главного социального наслаждения — участия в вечном и повсеместном унижении человека человеком.
Тем самым он идёт против собственной человеческой природы — и в той мере, в какой ему это удаётся, перестаёт быть человеком и становится чем-то другим. Но не надо заблуждаться: такое перерождение, если даже оно возможно — привилегия немногих сильных духом людей. Большинство же должно поддерживать в себе хоть какой-то уровень духовности то есть хоть немного ограничивать свои социальные инстинкты непрерывным усилием воли, удерживая себя от напрашивающихся и таких сладких! При этом не заблуждаясь относительно последних. Духовный человек не любит людей: напротив, он считает их бесами во плоти. Он поступает с ними честно и благородно то есть «не по-людски» не из любви к ним, а, напротив, из отвращения — не желая уподобляться этим двуногим бесам в непрестанно ими творимых мерзостях. И радуется лишь тогда, когда среди оскаленных пастей и перекошенных похотью власти и унижения харь и рыл вдруг мелькнёт лицо собрата.
Зиновьев описывал свой идеал «человека духовного» неоднократно, даже пытался сформулировать нечто вроде жизненного учения, позволяющего достичь так понимаемой духовности. Получилось нечто вроде стоицизма, помноженного на советский опыт. Да, кстати, о советском опыте. Мы, наконец, можем теперь обратиться на главное: как понимал Зиновьев природу советских порядков. Советский строй, по Зиновьеву, не является результатом социального конструирования. То, что его создатели имели такие претензии, указывает лишь на их невежество. Да, они и в самом деле проделали с обществом нечто добавим — нечто фатальное , но сами не поняли, что сделали и к чему пришли.
В дальнейшем же руководству страны — не только «самому верхнему», а всей властной пирамиде — пришлось приспосабливаться к обнаружившимся реалиям. Советское общество — это, прежде всего, общество, в котором со стихии чистой коммунальности сняты оба ограничителя: экономика и духовность. Как мы уже говорили, «нормальная» экономика для Зиновьева — это конкуренция, то есть сублимированная, заключённая в рамки точнее, посаженная в беличье колесо прадревняя ненависть человека к человеку. В обществе, где существует рыночная экономика, люди могут сублимировать свои коммунальные инстинкты, не принося друг другу персонального и личного вреда. С ненавистью косясь друг на друга, они бегут по своим дорожкам, и всё, что им позволено — это обгонять друг друга и потом кичиться призами 7. Но соввласть уничтожила экономику, заменив её плановым производством. А это означало уничтожение системы беговых дорожек и какой бы то ни было сублимации социальности.
В духовной же сфере тоже воцарилось запустение. Советская власть нагадила и тут, введя в качестве обязательной дурную и неудобоваримую философию и идеологию «марксизм» и к тому же запретив всякое её развитие. Для того чтобы сохранить «вечно живое учение» в неприкосновенности, с ним поступили ровно так же, как с мумией Ленина — положили в саркофаг и создали систему поддержания внешнего вида трупа в более-менее демонстрабельном состоянии. Занимались этим все гуманитарные учреждения страны. Разумеется, любой шаг вправо-влево рассматривался как попытка разрушения драгоценной мумии и соответствующим образом карался. Это, в свою очередь, привело к возникновению системы подавляющей цензуры, а главное — запрету на любую духовную проповедь,сколько-нибудь отличающуюся от того, что можно было «вытащить из классиков» — а вытащить оттуда можно было очень немногое, да и то пованивало. Что произошло в результате?
Очень ожидаемая вещь: коммунальность развернулась во всю свою исполинскую мощь. Основным занятием советского человека стали статусные игры. Поскольку же таковые игры — всегда игры с нулевой суммой, а то и с отрицательной ибо торжество одного означает унижение другого, но не наоборот , то население начало портиться. Советский человек становился всё более «природным». При этом особенно развились именно коммунальные игры — то есть «антивласть». Это и неудивительно даже с точки зрения политической. Послевоенный СССР был обороняющейся страной, вынужденной всё время отвечать на удары извне которые сыпались и с Запада, и с Востока , но не бить самому.
Даже самые высшие советские начальники всё время чувствовали себя выпоротыми, опущенными, униженными 8. Как это компенсировалось ниже, спускаясь с уровня на уровень — вплоть до какой-нибудь уборщицы, которая тоже ведь рассматривала своё жалкое ремесло с точки зрения «поиздеваться» и успешно использовала для этих целей ведро и тряпку — говорить уж и не приходится. Косвенным следствием этого стало всеобщее озлобление и окончательное разрушение каких бы то ни было социальных связей. Особенно это коснулось русских, которые, что называется, атомизировались — поскольку именно в России режим свирепствовал более всего, в частности, запрещая русским какую бы то ни было экономическую активность и свободомыслие. Напротив, в национальных окраинах, которые советская власть любила тогда Зиновьев ещё не задумывался, почему , сохранялись рыночные отношения и допускалось существование несоветских форм духовной жизни. Это впоследствии дало соответствующим народам гигантские преимущества. В то же время социально изувеченные русские, больные неизжитой коммунальной ненавистью друг к другу, едва-едва находят общий язык, зато охотно делают друг другу мелкие пакости.
Это положение дел консервирует отлучённость русских от денег, доходов, достатка: все наваристые местечки принадлежат прытким и цепким инородцам, русские же довольствуются ролью наёмных рабо тник? Наконец, последнее. Зиновьев был единственным автором, который внятно и честно ответил на вопрос, волновавший, наверное, всех советских людей, которые «ещё во что-то верили»: что будет, если удастся построить коммунизм? Коммунизм определялся как мир материального изобилия, где все разумные материальные потребности удовлетворены, а принуждения к труду нет — все делают, что хотят и при этом хорошо кушают и мягко спят. В отличие от многих и многих критиков коммунистического идеала со стороны «аразумных экономических выкладок» типа в таком обществе работать никто не будет, а жратвы на всех всё равно не хватит , Зиновьев считал построение такого общества теоретически возможным. В конце концов, построение полностью автоматизированной экономики, исключающей человеческий труд вообще, не является абсолютно недостижимой целью: по крайней мере, сейчас мы не знаем причин, почему это невозможно хотя все отдают себе отчёт, что создание такой масштабной фигни в тысячи раз сложнее, чем, скажем, полёт к Плутону. Зиновьев лишь утверждал, что в подобном обществе будет очень страшно жить.
В «Зияющих высотах» это рассуждение демонстрируется на примере крыс, которым создали райские условия для обитания. По мнению Зиновьева, крысы построят концлагерь. Понятно, что о крысах Зиновьев был на самом деле лучшего мнения. Что касается людей. Лишённые материальных забот которые вынуждают конкурировать и кооперироваться и возможностей духовного роста ибо идеологию предполагалось оставить в неприкосновенности , люди предались бы коммунальным играм. Начальство всё более борзело бы и куролесило, простые люди изобретали бы всё более изощрённые способы порчи жизни друг другу. В конце концов, все согласились бы на максимально отвратительную, какую только можно измыслить, систему, максимизирующую унижение.
Зато каждому доставался бы либо кусочек возможности унизить другого, либо хотя бы надежда на такую возможность. Зиновьев резюмировал это так: «Все ужасные стороны коммунистического идеала есть непосредственное продолжение его достоинств». Примечания 1. Помимо всего прочего, чехи получили ещё один повод для ненависти к русским. Эта волна ненависти была уловлена и прочувствована фибрами «русской» интеллигенции через все границы и кордоны: чехи стали популярны. В марте 69-го года на первенстве мира по хоккею сошлись чехи и советские. Чмошная интеллигентская придурня прилипла к телевизорам — болеть за чехов.
Те победили, а после игры их капитан Голонка подъехал к советской сборной, взял клюшку наперевес, как автомат, и «pасстрелял» наших игроков. Это вызвало у изряднопорядочных какой-то катарсис. Причём устраивавшиеся именно в качестве фрондёров, а то и прямых врагов. Это стало особого рода карьерой — о чём сам Зиновьев, впрочем, пишет с осторожностью, ибо неким боком сам мог быть отнесён к «этой линии». Впоследствии тот же Дмитриевич взялся, к примеру, издавать позднего Лимонова — он купил у того за пять тысяч франков рукопись романа «Убийства часового», от которого отказались основные французские издательства, жаловавшие Лимонова исключительно в амплуа «эдички». В ЗВ действие происходит в городе Ибанске, в котором все жители носят фамилию «Ибанов». На русском «всё сразу понятно», но найти сколько-нибудь подходящий эквивалент на любом другом языке, да так, чтобы обозначить все аллюзии — начиная с самой распространённой русской фамилии, через литературный образ «города дураков», с косвенной отсылкой к Салтыкову-Щедрину «Ибанск» — явный город-побратим Глупова , и учитывая дополнительные смыслы известнейшего матерного глагола например, включая значение «ибаться» как «тяжело и напрасно трудиться» — невозможно даже теоретически.
Здесь напрашивается цитата из Оруэлла. Сам Зиновьев Оруэлла презирал — но не за «мизантропию», а за дешёвое политиканство и лживость. Так, Оруэлл приписывал несуществующему «ангсоцу» и социализму в целом те милые свойства, которые он лично и сполна хлебнул в самом что ни на есть традиционном английском институте — в закрытой школе для мальчиков о чём оставил душераздирающее эссе. Впрочем, то же самое делали и советские диссиденты, но не по злому умыслу, а по глупости. Отдельная тема — Зиновьев и водка. Бывший алкоголик, он тонко чувствовал глубокую связь водки именно водки и коммунальности. В его рассуждениях на эту тему спиртное выступает как один из характерных механизмов самонастройки социальной машины — причём настройки достаточно тонкой.
Эти изыскания равно как и намётки исследований социальной роли алкоголиков в советском обществе заслуживают внимания, но сейчас у нас нет возможности уделить этим вопросам сколько-нибудь ощутимое место. Как могло возникнуть такое общество, Зиновьев тогда не очень понимал. Впоследствии, сформулировав концепцию сверхобщества, он нашёл ответ на этот вопрос — но к тому времени его исходная мысль существенно трансформировалась и в результате потеряла ту ясность, которая производила такое впечатление на его ранних читателей. Это принимало клинические формы. Достаточно вспомнить болезненную брежневскую страсть к орденам и наградам, особенно зарубежным, чтобы понять, откуда здесь ноги растут. Это же, кстати, объясняет неадекватную реакцию «дорогого товарища» на зиновьевские наскоки. Гуманный правитель, почитав про себя «обидное», посмеялся бы и забыл, тиран — убил бы автора и тоже забыл.
Для Брежнева главной проблемой было именно что пережевать обиду, как-то отработать её. Зиновьев знал, что говорил, когда в первом же своём выступлении на Западе заявил, что Советская власть пострадала от него больше, чем он от неё. В Советском Союзе вокруг него существовало какое никакое, но окружение. Даже в самые неприятные — предотъездные — годы им восхищались, ему помогали, ему, как минимум, сочувствовали. Или, по крайней мере, он мог думать, что ему сочувствуют, но не решаются высказать это открыто. Впрочем, надо сказать несколько слов о «нужности» как таковой. Как и многие антиобщественно настроенные люди, Зиновьев очень хотел быть востребованным обществом.
Особого противоречия тут нет: как уже было сказано, он не считал себя частью общества понимаемого им как коммунальный крысятник , но к людям относился хорошо и готов был быть для них полезным. Забегая вперёд: когда Зиновьев возвращался в Россию, он не уставал называть произошедшее с ним «преступлением» и даже ждал от кого-то какого-то «покаяния» что для избранного им амплуа специалиста по коммунальному поведению было даже и странно. Так или иначе, он всегда рассматривал свою жизнь как некое служение — и ждал от других хотя бы принятия этого факта к сведению. В СССР это «хотя бы понимание» он получал — даже от самого режима. С ним возились, потом с ним боролись, но всегда принимали всерьёз. По легенде того времени, Суслов, ознакомившись с делом Зиновьева, сказал: «Мы возились лишь с диссидентами, а главную сволочь проглядели». Услышать такое от зловещего старца — по тогдашним раскладам это был высший балл.
На Западе иллюзии рассеялись. Стало ясно, что он — по крайней мере, в том формате, в котором он намеревался существовать, — там не нужен. Начнём с той среды, от которой Зиновьев ждал хотя бы минимальной корпоративной солидарности — то есть с общества профессиональных совдиссидентов. Эти Зиновьева, в общем и целом, не приняли — причём неприятие шло на уровне генералитета. Другой фельдмаршал от инакомыслия, Солженицын высказывался в том же духе. Остальные, в общем, тоже крутили рыльцами. Хотя нашлись и любители Зиновьева — в основном из второго эшелона.
Основная причина тому была «очень человеческая» даже слишком : Зиновьев «вывел» или, как тогда говорили, «протащил» в своих книгах не только бровеносца Брежнева, но и весь цвет диссидентуры. Было бы наивно рассчитывать, что они ему это простят. Дальнейшая его жизнь на Западе это только подтвердила: злые карикатуры на диссиду в том же «Пара беллум» были срисованы с живой, повизгивающей натуры. Впрочем, это ещё могло бы как-то сойти с рук — при надлежащем позиционировании. Если бы Зиновьев всерьёз взялся за обустройство своего места в эмигрантской тусовке, умело лавируя и козыряя, то в какой-то момент его всё-таки вписали бы туда — хотя бы на правах «нашего Салтыкова-Щедрина». И какая-нибудь хозяйка эмигрантского салона объясняла бы вновь прибывающим: «Сан Саныч у нас такой мизантроп, про всех плохо пишет, а на самом деле — замечательный человек, анекдотов уйму знает, рисует очень смешно, не хулиган 1 , Шмулику вот на свадьбу серебряную пепельницу подарил». И всё было бы нормальненько.
Но Зиновьев в местечковые коммунальные игры играть не хотел, более того — сознательно нарывался. Например: перед отъездом один умный человек присоветовал ему: если «там» вас кто спросит, не родственник ли вы того самого большевика Зиновьева, отвечайте уклончиво. Зиновьев совет выслушал, намотал на ус. И когда ему этот вопрос действительно задали что случилось довольно-таки быстро — ответил, что к тому Зиновьеву, который большевик, отношения не имеет хотя бы потому, что тот Зиновьев имел другую фамилию, а вот он, Зиновьев — как раз настоящий. Такая тирада оттолкнула «многих серьёзных людей в тусовке», а за Александром Александровичем закрепилась репутация «хулигана». Это, впрочем, не объясняет гнева того же Солжа или инвектив Сахарова. Небожители зря молний не кидают.
Тут были причины серьёзные, идеологические. Неприятие Зиновьевым советского строя с самого начала опиралось на иные резоны, чем у всех остальных. Эти остальные не без основания видели в профессоре логики не соратника по борьбе, а в лучшем случае попутчика, причём странноватого и заведомо нелояльного. Как показала практика, они оказались в конечном итоге правы. Что касается западного истеблишмента, то Зиновьев, в общем, не вызвал у него практического интереса. Тут нужна расшифровка. С точки зрения советского и тем более нынешнего российского обывателя, Зиновьев на Западе был превознесён и обласкан.
О, шутка ли! Зиновьеву присвоили звание почетного гражданина Авиньона, Оранжа и Равенны» цитирую по одному апологетическому жизнеописанию. Вы только вслушайтесь в интонацию: «каких почестей, какой славы удостоился! И дальше захлёбывающийся ямбический клёкот: «почётный гражданин Оранжа и Равенны». Зиновьев, однако, был тёртым калачом и на мякину не клевал. В частности, он умел — когда хотел — ориентироваться в коммунальных ситуациях, пробовать монеты на зуб и отличать самоварное золото от настоящего. Поэтому он быстро понял, что ласкающие слух титулатуры — это, по большей части, специальный товар для туземцев и лохов, бусы и зеркальца, раздаваемые некоторым полезным дикарям, чтобы те гордились и были благодарны за честь от белых сахибов.
Критически рассматривая вручаемые безделушки, Зиновьев убеждался: да, его держат за полезного туземца — что лучше, чем ничего. Но он-то видел себя белым человеком. Важнее было то, что некоторые его научные труды были переведены на «всякие хорошие языки». Из шести его логических монографий перевели пять; в том же апологетическом жизнеописании пометка — «явление исключительное как в те годы, так и в наши дни». В смысле, русских не переводят. Ну да, Зиновьева переводили, в том числе и его научные труды в области polyvalential logic. Но индекс цитирования, увы, не радовал.
Лучше сложились отношения с читающей публикой. Зиновьевские книжки были довольно-таки популярны — разумеется, только так, как могут быть популярны книжки, написанные заведомо поражённым в интеллектуальных правах человеком. То есть они переводились на всякие языки и даже расходились относительно неплохими тиражами 2 — но в сферу актуальной западной интеллектуальной жизни они почему-то не попадали. Зиновьев довольно быстро понял, что это не случайность, а принципиальная позиция: русских на Западе довольно прилежно изучают, но никогда не допускают до диалога. Русский интеллектуал может стать — в лучшем случае — предметом дискуссии, но не её участником. Впрочем, здесь ситуация была ещё хуже. Сам Зиновьев объяснил дело так: поскольку на Западе смотрели на Россию как на жертву, которую надо убить, то всё изучение России велось под специфическим углом зрения — так, как хищник изучает добычу.
Поэтому, в частности, никто не интересовался преимуществами или даже нейтральными особенностями советской системы или исторической России как таковой: искали дефекты, уязвимые места, болевые точки. Они в конце концов были найдены, слона завалили. Больше ничего не требовалось — а потому специалисты по слоноводству или хотя бы «нейтральные биологи» были просто не востребованы. В книге «На пути к сверхобществу» Зиновьев писал: «Во второй половине XX века развилась советология, сыгравшая большую роль в разрушении Советского Союза и советского коммунизма. В ней не было никакого научного понимания коммунистического социального строя. Но оно и не требовалось. Более того, оно даже мешало.
Чтобы убивать китов, не требуется биологическая наука о животных, нужна наука обнаружения, убийства и разделывания китов. В науку о строении и образе жизни китов не входит описание гарпуна и способа оперирования им». Тем не менее, иногда серьёзные люди всё же иной раз снисходили до экзотического «русского профессора». Зиновьев такие ситуации ценил и долго помнил. В частности, во время одного такого разговорчика — в 1979 году, на публичном выступлении — его спросили, какое место в советской системе является самым уязвимым. Кстати, выступление называлось «Как иголкой убить слона». И как следствие этого начнется распад всего общества».
В дальнейшем, когда Зиновьев вспоминал об этой речи, он утешал себя тем, что данная идея давно уже пришла в голову западникам. В одном из интервью он говорил: «Они сами до этого додумались и без меня. Один из сотрудников «Интеллидженс сервис» говорил как-то мне, что они то есть силы Запада скоро посадят на «советский престол» своего человека. Тогда я еще не верил в то, что такое возможно, и о такой «иголке» Запада, как генсек-агент Запада, я говорил как о чисто гипотетическом феномене. Но западные стратеги уже смотрели на такую возможность как на реальную». Упоминание «Интеллидженс сервис» в таком тоне и контексте заставляет задуматься: а что, если бы Александра Александровича и впрямь позвали бы в серьезный западный «мозговой центр», где белые люди оттачивают орудия своего господства над миром? Пошёл бы он в такое место?
Возможно, да; а если нет — всю жизнь считал бы это упущенной возможностью… Но — не позвали. Зиновьев не сдавался. Он пытался заниматься логикой — это была, в конце концов, его работа. Продолжал «социологические романы». Оттачивал аппарат. В общем, не покладал рук — в отличие от многих и многих, которые, оказавшись на Западе, изрядно опустились. XIV ЧАСТЬ Если говорить о том новом, что появилось в зиновьевской картине мира во время его двадцатилетнего изгнания, то можно выделить две основные темы.
Одна очевидная и биографически мотивированная: реальный Запад. Вторая менее очевидная и более интересная: историзм. Начнём со второго — так удобнее. Для раннего Зиновьева история не существует. Человек со всеми своими свойствами задан, общество задано тоже, коммунизм и капитализм — структурно, но не исторически различные варианты построения общества, никакого «традиционного» общества докапиталистического он как бы не видит. Теперь, будучи человеком последовательным, он начинает думать о генезисе описываемых им вещей — «откуда всё взялось». А где генезис социальности, там и история, а, следовательно, — антропология.
Что касается последней, то Зиновьев был вынужден volens nolens заняться пресловутой «проблемой человека». Определился он в этом вопросе в самом что ни на есть традиционном научном ключе, всячески избегая «мистики и поповщины» да-да, он пользовался именно таким языком: ну не любил он ни того, ни другого. Человек для него — общественное животное, причём пресловутая «разумность» есть следствие и функция «общественности». Эта «общественность» человеческого существа — результат биологической эволюции, «миллионов лет развития». Чем же именно homo sapiens sapiens так эволюционно выделился среди прочего зверья? Одним-единственным: плотность связей и взаимозависимостей в человеческом обществе сильно выше, чем в любой звериной стае. Если договаривать до конца, то человеческое общество начало эволюционировать примерно в ту же сторону, что и некоторые «коллективистские» насекомые вроде пчёл или муравьёв.
В биологии это называется «конвергенцией» — когда один вид начинает использовать «технические решения», уже когда-то реализованные совсем другими видами. Например, дельфины похожи на рыб и акул, хотя они млекопитающие и с рыбами не имеют ничего общего. Просто, решая сходные задачи, природа пришла к сходным решениям. Так и здесь: эволюция млекопитающего сделала загиб к инсектам — «вот и вышел человечек». Для того, чтобы подчеркнуть «насекомую» природу человеческого роя, Зиновьев придумал смачное словцо «человейник» — в значении «элементарное человеческое сообщество, способное к независимому самовоспроизводству». За это его всяко пинали, видя в словце только мизантропический изыск. Зря: Зиновьев пытался «отстраниться» от типовых социологических штампов и сделал это довольно успешно.
Подходящим синонимом для «человейника» была бы «орда», «триба», но они не выражали бы этот сверхусложнённый, «насекомий» характер социума, где разделение функций заходит так далеко, как это имеет место у муравьёв или термитов, или ещё дальше. Человейник, однако, ещё не является «обществом». У него есть предел сложности, ограниченный родовым характером его. Общество, по Зиновьеву — это следующая стадия развития человейника, а именно — человейник, организованный не по родственным признакам. Простейшее общество возникает благодаря общей угрозе. Эта угроза может быть внешней например, природной: всем приходится бороться с какой-то опасностью или внутренней. Постоянно присутствующая внутренняя угроза обитателям человейника, с которой они вынуждены бороться и с которой вынуждены считаться, называется властью.
XV ЧАСТЬ Зиновьев, рассуждая в своих поздних произведениях о сущности власти, придерживается, по сути, очень традиционного её понимания — как необходимого зла. Однако он настолько близко сводит обе стороны этого определения, и одновременно настолько радикально подчёркивает их радикальную несовместимость, как это мало кому удавалось. Модель власти, как её понимает Зиновьев, такова.
В памятном мероприятии принял участие заместитель Министра науки и высшего образования Российской Федерации Петр Кучеренко. В честь празднования юбилея великого мыслителя в Колонном зале Дома Союзов состоялся концерт государственного симфонического оркестра «Новая опера» с участием народного артиста СССР, дирижера Юрия Башмета.
По Указу Президента России Владимира Путина Правительством РФ был образован оргкомитет и принят план памятных мероприятий, посвященных юбилею Александра Зиновьева и популяризации его интеллектуального наследия. В план вошли 35 различных событий, включая конференции, выставки, форумы, концертные программы.
Зиновьев вернулся на родину в 1999 году — по его признанию, лишь для того, чтобы разделить горькую судьбу своей страны. Нынешнюю власть он характеризовал не менее жестко, чем почившую. Привечаемый левонационалистической оппозицией, вполне своим не стал и для нее. Его безусловный патриотизм неотделимый от брезгливой неприязни к «свободному миру», что виделся Зиновьеву змеиным клубком своекорыстия, насилия и лицемерия не предполагал чаяния выздоровления России тем паче — скорого.
Александр Зиновьев – русская судьба
| ПРЕДМЕТОМ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ФОНДА ЯВЛЯЕТСЯ: | На церемонии открытия экспозиции «2022 — Год Александра Зиновьева к 100-летию великого русского мыслителя» присутствовали. |
| Последнее интервью Зиновьева – НРН | По приглашению Международного медиаклуба «Формат А3» в Минске побывала вдова и соратница Александра Зиновьева, выдающегося прозаика, социолога. |
| В Доме Союзов прошел концерт, посвященный 100-летию со дня рождения философа Александра Зиновьева | Зиновьев Александр — последние новости: выступления и статьи на сегодня | Самые свежие выступления и статьи, новости последнего часа связанные с персоной Зиновьев Александр. |
Александр Зиновьев
Отец почему-то считал, что «донца» — исковерканное «до конца»: «до[ко]нца». На этом фоне терялось то, что было действительно ценным. Чувствовать музыку, улавливать ритм и рифму важно и в акте поэзии, и в акте любви. Виктор Штембер.
Музыкальный момент. Четыре последние строчки — типичный Николай Олейников «Для наслаждения — девица, для насыщенья — чечевица» и мн. Но тут необходимо знать и помнить, что жемчужины олейниковской поэзии возникли, образно выражаясь, в мантии графоманского стихотворчества, куда Николай Макарович вынужден был поневоле погрузиться, работая редактором ленинградских детских журналов в 1920—1930-х годах.
Тебя в нем нету. Ну и что же? Поповская муть.
Не касаясь содержания этих стихов, написанных в 1982 году, нельзя все-таки не заметить, что при всей искренности формально они восходят к пастернаковскому «Гул затих. Я вышел на подмостки…». Андрей Вознесенский, «Ностальгия по настоящему», 1972 г.
Нет, конечно, смысла печатно придираться к зиновьевским стихам. Я лишь хочу объяснить читателю, почему никак не мог написать к ним предисловие, не покривив при этом душой: Александр Зиновьев, по собственному его выражению, «не сошел за поэта» — в том смысле, в каком «сошли», допустим, Пушкин и Боратынский и другие классики, разумеется, но именно эти упомянуты здесь не случайно. Даже те стихотворные вставки, что выглядели вполне естественно и весьма остроумно в «Зияющих высотах», написанные как будто от лица гротескных жителей Ибанска, пожалуй, совершенно иначе воспринимались бы отдельно от прозаического текста.
В монографии, посвященной Зиновьеву и вышедшей в 2016 году в знаменитой молодогвардейской книжной серии «ЖЗЛ», Павел Фокин, в частности, пишет: «Голоса у Александра не было, слуха тоже…» Два десятка лет назад, бродя по центру Москвы с литинститутским приятелем после защиты диплома, мы обсуждали волновавший обоих вопрос: по какому типичному признаку, свойству можно отличить поэта в общей людской массе? Перебрали кучу признаков и свойств и остановились на одном-единственном — наличии развитого музыкального слуха, без которого человек не чувствует тончайшую гармоническую стройность сложнейшей в техническом исполнении поэтической речи. Итак, предисловие написано не было.
А затем произошло вот что.
Сегодня Ольга Мироновна Зиновьева подарила библиотеке юбилейные буклеты, раскрывающие талант великого русского ученого, где он представлен как философ, социолог, идеолог, логик, писатель, художник, борец и пророк, а также уникальный цитатник «Дацзыбао» из афоризмов и «крылатых фраз» философа. Приглашаем познакомиться с трудами А. Зиновьева, находящимися в фонде библиотеки, и новыми изданиями. Благодарим уважаемую Ольгу Мироновну за ценный подарок, уверены, что книги обязательно найдут своего читателя, привлекут новых исследователей жизни и деятельности выдающегося русского ученного.
Это какой-то вариант идеологии вроде гитлеровской! Но он мощнее, лучше замаскирован, с последствиями более страшными. Россия должна занять мудрую позицию нейтралитета. Мозгов понять выгоды такой позиции у нас достаточно. Но они не используются, а политическая воля парализована. Хотя думающие люди способны оказывать существенное влияние на события.
Наша интеллектуальная элита ведет себя как всегда. Она холуйствует и барствует, приспосабливаясь к ситуации. За лакейство перед сильными хорошо платят и хвалят. Но и западноевропейская интеллектуальная элита уже не та, что раньше. Ныне людей, осмеливающихся критиковать Вашингтон, очень мало. Глобальное западнистское сверхобщество, грабя весь мир, хорошо подкармливает своих интеллектуалов.
И это состояние благополучия способствует их молчанию. Ее начало сверхобщество во главе с США. Сверхобщество — это объединение людей с гораздо более высоким уровнем организации, чем обычные общества. Над государством вырастает сверхгосударственность, над экономикой — сверхэкономика, над идеологией — сверхидеология. Это огромное объединение. В него вовлечено около ста миллионов человек.
Оно запустило свои щупальца во все уголки мира. Для самосохранения сверхобщество вынуждено идти до конца в осуществлении своих маниакальных замыслов... Подчинить себе происходящее в мире, чтобы навсегда сохранить свою власть над человечеством. Сверхобщество давно уже ведет третью мировую войну, цель которой — покорение всей планеты. Самой крупной жертвой этой войны стал СССР. Погром у нас был спланирован стратегами сверхобщества.
Страшная, коварная особенность войны нового типа в том, что она не воспринимается как война. Уступки завоевателям не считаются поражениями. Капитуляция не выглядит откровенной. Война ведется под идеологическим наркозом. Проводятся диверсионные операции огромного масштаба. Поэтому должно бы произойти нечто особенное, чтобы Вашингтон получил повод и поддержку общественного мнения для продолжения агрессивной войны за завоевание планеты.
Нужен был образ врага. Чтобы мобилизовать население стран Запада идейно и морально и получить громадные средства для войны. Для этого врагом сделали «мировой терроризм». И наплевать на то, кто попадает в число этих террористов. О Западе Западу верить на слово нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах. Они лгут даже тогда, когда им самим это невыгодно.
Дезинформация стала тотальной. Русофобия на Западе процветает чудовищным образом.
ВСУ пять раз безуспешно атаковали на Николаево-Криворожском направлении? Военный корабль получил повреждения в ходе атаки дронов в Севастополе? Теракт против Черноморского флота помогли совершить британцы? Под Севастополем уничтожили надводный дрон-камикадзе? Прямой эфир «Пресс-конференция по итогам всероссийского голосования за участников телешоу "Классная тема!
Что происходит с миром? Размышления Александра Зиновьева
Отмечая юбилей Александра Зиновьева, мы отдаем дань глубокого, искреннего признания нашему выдающемуся соотечественнику, талантливому ученому, писателю, самобытному и оригинальному мыслителю, настоящему патриоту и гражданину. Его фундаментальные труды, литературные, публицистические произведения — большой, поистине уникальный вклад в развитие отечественной философии, социологии, общественной мысли, важная, неотъемлемая часть мирового научного, творческого, идейного наследия. И, конечно, мы будем помнить Александра Александровича Зиновьева как мужественного, несгибаемого, обладающего огромным внутренним достоинством человека. Уверен, что памятный вечер с участием общественных деятелей, представителей науки и культуры станет одним из ярких, запоминающихся мероприятий, приуроченных к юбилею Александра Зиновьева».
Но однажды один случай смешной рассказал в компании. Во время войны к ним в эскадрилью прислали товарища из тыла, чтобы тот совершил один безопасный полет в сторону линии фронта и на этом основании получил орден. Ответственное задание поручили Сан Санычу. Зиновьев знал, откуда прилетела эта тыловая крыса и так укатал его на своем самолете, что тот обделал всю кабину пилота. И когда они приземлились, лейтенант Зиновьев приказывает этому майору: «А теперь самолет мыть! Майор самолет почистил, но лейтенанта Зиновьева потом на губу отправили. Мы общались с огромным количеством людей. Было ощущение легкости, насыщения пространства интеллектом. Ходили на лекции по литературе, физике, микробиологии, йоге в Политехнический музей, в Коммунистическую аудиторию МГУ на Моховой. На Андрея Вознесенского ходили. Были бесконечные посиделки и уже - слава богу - не только на кухне, говорили все и сразу, обо всем. Разверзлись какие-то ворота умолчания, и люди постоянно говорили, говорили обо всем. Это была какая-то говорящая цивилизация, которая до этого долго молчала. Мы жили киношной жизнью, ходя на закрытые просмотры в Дом журналистов, Дом архитекторов, «Иллюзион». Летали в Киев на концерт Герберта Караяна, потому что в Москве невозможно было достать на него билеты. Раз в неделю ходили в гости к Юрию Любимову. По крайней мере через день бывали в мастерской у Эрнста Неизвестного. С Эрнстом вообще дружили взахлеб в своё время он посещал лекции на философском факультете МГУ и быстро подружился с фронтовиком, лётчиком штурмовой авиации Александром Зиновьевым. Дело в том, что вся послевоенная когорта фронтовиков, которые увидели жизнь другой, другие страны, представления, народы и ценности и вернулись домой, уже критически настроенными, но с громадным желанием двигаться, работать, восстанавливать страну. Делать все возможное, чтобы избавиться от балласта свинцовой тяжести идеологии, которая ощущалась везде. Мастерская Эрнста была проходным двором для всех служб, какие только существовали. И вот когда начались наши проблемы, мы поняли, откуда они произошли. Часть рукописи «Зияющих высот», которую Зиновьев показал Неизвестному, оказалась в Англии, у Жореса Медведева, который прислал нам обычную открытку по почте: «Отличный роман, читаю с удовольствием и так далее». Вот тогда нас и начали выталкивать. Нам регулярно, как сейчас рекламу, опускали в почтовый ящик приглашение из Израиля. Чтобы дезавуировать русского человека, нужно было доказать, что русский писатель-то он все-таки еврей. Нам методично с разных сторон намекали — главное уехать. Но Зиновьев, пронзительно русский человек, не хотел уезжать с Родины. Когда его выдвигали в Академию наук, он с гордостью писал в анкете — «русский». Знаете, что ему сказали на высокой комиссии? Зиновьев понимает о чем идет речь. Молча снимает пиджак, расстегивает ремень, верхнюю пуговицу брюк. До изумленного ученого совета доходит, что сейчас неминуемо произойдет, и они испуганно просят остановиться. Таким абсолютно свободным Александр Зиновьев был всегда. Дверь на ключ мы не закрывали, чтобы не бегать открывать. Владимир Войнович привел к нам удивительно светлого человека - Венечку Ерофеева. Венечка пришел ошеломленный «Зияющими высотами», сидел на кухне и буквально в упор рассматривал Александра. Два русских писателя тогда открыли друг друга. Они абсолютно сошлись - как замок и отмычка. Венечка регулярно приезжал из своих Петушков, и они буквально кричали, когда разговаривали, спорили до хрипоты, выкрикивая свою русскую судьбу - быть талантливыми, яркими и задвинутыми в угол. Одной из первых фраз, которую Венечка произносил, когда приходил, была — давайте быстрее разговаривать, пока меня не напоили. Он был ярко талантлив, что очень нервно ощущала окружающая его среда и делала все возможное, чтобы погубить этого русского гения... Когда речь идет о Марке Захарове, о Марке Розовском, то всегда так получалось, что любые конфликты, если они с ними были, всегда превращались для них в какую-то индульгенцию и привилегии. И это отношение продолжается по сегодняшний день. Либеральная тусовка делает все возможное, чтобы русского феномена не было в истории, литературе, музыке, искусстве. Вылетаете через неделю». Мы спрашиваем: «А почему ФРГ, почему такая спешка? Он нам говорит: «Если не хотите вылетать сейчас все вместе, мы по отдельности этапируем вас в разные лагеря. Лишим родительских прав. Дочь отошлем в самый поганый, - он так откровенно и сказал «в самый поганый», - детский дом. Дадим ей другое имя и фамилию». Мы забрали паспорта и на выходе поинтересовались, почему всё же так быстро. И он, глядя на меня, отвечает: «Иначе вы всех наших агентов изувечите». Хотя конечно же было и другое объяснение, с которым мы ознакомились уже в Мюнхене. Я поджидала его у окна и видела, как его привезли на машине.
Новоморская, 12 прошло мероприятие в честь 100-летия Александра Зиновьева. Участники посмотрели специальное мероприятие Всероссийского библиотечного конгресса — 2022, где была представлена презентация «Собрание сочинений А. Зиновьев прошел путь от кавалериста, танкиста до летчика-штурмовика. Александр Зиновьев стал олицетворять весну отечественной философии. Новая эпоха положила начало независимому прорыву философских поисков, создавших беспрецедентную атмосферу в общественно-просветительской жизни Советского Союза.
ВСУ пять раз безуспешно атаковали на Николаево-Криворожском направлении? Военный корабль получил повреждения в ходе атаки дронов в Севастополе? Теракт против Черноморского флота помогли совершить британцы? Под Севастополем уничтожили надводный дрон-камикадзе? Прямой эфир «Пресс-конференция по итогам всероссийского голосования за участников телешоу "Классная тема!
Вдова философа Зиновьева рассказала "РГ" о его жизненном пути
Из-за него Зиновьева лишили всех научных званий и наград (включая боевые, полученные во время Великой Отечественной войны), после чего выслали из СССР. Гала-концерт, посвящённый 100-летию со дня рождения мыслителя и философа Александра Зиновьева, провели в Москве. На церемонии открытия экспозиции «2022 — Год Александра Зиновьева к 100-летию великого русского мыслителя» присутствовали.