Тутта Ларсен заявила, что, когда ее спрашивают о детях, хочется сказать, что у их четверо. В гостях у медиаменеджера Романа Карманова и продюсера Елены Кипер – телеведущая, журналист Тутта Ларсен. и радиоведущая Тутта Ларсен 8 декабря стала гостьей программы «Легенда» на RTVI.
«Это не норма. Это очень страшно». Тутта Ларсен разместила пост о своем отношении к абортам
Я не боюсь, потому что я доверяю Богу, и я верю в то, что у Него есть на них планы и есть некий о них промысел, и что Он не даст им погибнуть. Я потому что сама вряд ли смогу. Если мои дети захотят уйти из Церкви, я не буду настаивать, я не буду их заставлять остаться. Я не могу даже иногда ногти заставить подстричь четырнадцатилетнего подростка, о чем вы говорите, чтобы духовной жизнью его управлять? И чем старше он становится, тем больше я понимаю, как мало у меня над ним в принципе есть власти. Есть какой-то авторитет, у нас доверительные отношения, мы любим друг друга, но я не имею никакого права ему диктовать и давить.
Я очень надеюсь и верю в то, что Бог их не оставит. И что та прививка все-таки духовной жизни, которую они получили в детстве с причастием, с присутствием с родителями в храме, она убережет их от серьезных заболеваний. Но гарантии нет. А если от наших детей вообще к детям и даже, может быть, к молодежи — в общем, очевидно, что у подростков, у тех, кого принято называть молодежью, очень много разных стереотипов о Церкви, к сожалению, как правило таких, далеких от реальности церковной. Причем как от настоящих, положительных, главных реальностей, так и о каких-то церковных, может быть, неурядиц, о которых они тоже не знают, они живут в пространстве ложных стереотипов.
А как вы думаете, что-то можно сделать нам всем вместе — в инстаграме деятельность организации запрещена в Российской Федерации , еще где-то, — чтобы этих стереотипов было меньше? Вы чувствуете какую-то реакцию? Ведь ваши подписчики, он все-таки, наверное, многие уже или согласны с этой точкой зрения и так далее. Здесь какая-то — я не хочу говорить слово «миссионерско-просветительская история», но что-то возможно? Ведь проблема-то существует.
Я постоянно сталкиваюсь: нелепые вопросы задают, самые-самые нелепые. Но еще есть, конечно, кризис доверия колоссальный, доверия всему: доверия СМИ, доверия правительству, доверия и Церкви, доверия друг другу и доверия детей родителям, и доверия… жизни. И здесь очень сложно помочь людям это доверие снова как-то восстановить, это самое хрупкое, что есть между нами. А без доверия невозможна вера, потому что если ты не веришь, ты можешь сколько угодно говорить, что ты веришь в Бога, но если ты Ему не доверяешь, то вера твоя, она такая… немножко теоретическая. И мне кажется, что, безусловно, мы имеем право пользоваться всеми возможными каналами и способами для того, чтобы об этом говорить.
Но говорить на том языке, который будет услышан и понятен, потому что вы говорите: у них куча какой-то дурацкой информации — они же ее тоже где-то взяли, кто-то им об этом говорит. Может быть, мы не тем языком говорим? Может быть, хотя, в общем, эта проблема невежества, о которой вы сказали, она тоже есть и иногда не очень понятно, что с этим делать, потому что есть какой-то предел понижения планки. Но это должны быть инструменты, которые понятны молодежи. Мне вообще не нравится это вот — молодежный, я об этом говорила, что мы делим вообще мир на молодежь, на женщин и мужчин там, я не знаю, иностранцев.
У Христа… — Какой-то маркетологический подход. А нам почему-то надо какую-то отдельную политику задавать для разных слоев населения, чтобы к ним достучаться, что-то тут не так. Сейчас же говорят много об умирании телевидения и прочем. Как вы думаете, телевидение способно какую-то надежду давать или это должно быть другое телевидение? Это абсолютно развлекательное, информационно-развлекательное средство массовой информации.
Это предвопрос. Почему Рафаэль, Микеланджело, французские какие-нибудь там импрессионисты, экспрессионисты — это все-таки было больше про красоту. А современный художник — это вообще… это Павленский… — Про физиологию, да. А Гельман сказал, я уже не помню дословно, но смысл общий такой был, что художник сошел с пьедестала и стал обыкновенным, и копается в своих тараканах, и в этом и есть смысл жизни и творчества современного художника. Поэтому я не уверена, что современное искусство тоже может давать надежду… — Но это же не только художники…— …нету такой задачи, наоборот, если мы посмотрим на великих режиссеров современности: Звягинцев, фон Триер — у них, наоборот, задача засунуть в тебя кинжал, три раза повернуть и еще параллельно тебе яду в уши накапать.
То есть это сильно, это талантливо, это круто, но надежда — не уверена. Я, например, совсем не могу смотреть современное кино такого рода, я признаю его величие в рамках жанра или в контексте истории мирового кино, в наследии и так далее, но я не могу. Но я не уверена, что у современного искусства есть задача ее давать. У вас в каком-то интервью я прочел, когда вы сказали: вы попали в больницу, и вам врач сказал, что хватит рулить уже своей жизнью, уже дорулилась. Но вот здесь, когда вы вручаете эту жизнь Богу, значит ли это, что проблема терпения исчезает: вы вручили, вас ведут, вы идете.
Чего вам терпеть-то? Но безусловно, тебе становится просто легче переносить очень многие вещи в твоей жизни, когда ты все время думаешь о том, что это происходит для чего-то важного для тебя, чтобы тебе было еще лучше. Потому что я все-таки… знаете, я давала тут как-то интервью, как раз тоже говорила о вере, и кто-то его перепостил, и были очень жесткие комментарии в соцсетях про то, что я розовый пупс, который пускает слюни и сопли. Вообще, что я вру, потому что я говорю о том, что… — Розовый пупс-врун. Я верю в то, что Бог создал человека для счастья.
Я верю, что ничего плохого от Бога для человека в жизни исходить не может, и что то, что тебе кажется плохим и тебе, может быть, не нужным, и для тебя тягостным, на самом деле для тебя необходимо, это единственный способ куда-то тебя привести туда, где тебе будет лучше… и это единственное объяснение. И поэтому когда пытаешься к этому так относиться, то немножечко с терпением попроще становится. В глобальных вещах, когда я понимаю, что я стучу в дверь, а она не открывается, — наверное, уже мне хочется верить, что я научилась туда не ломиться больше. Вот вы с этим согласны, нет, что терпение после надежды, перед прощением? И он сказал удивительные вещи в этот раз как раз про терпение.
Он сказал о том, что мы друг другу даны для того, чтобы каждый из нас помог своему ближнему открыть в себе вот это сокровище главное, внутреннее, которым он является. И здесь надо очень много терпения. И очень много доверия — Богу доверия, потому что Бог… мы тоже, когда на «Вере», у нас была тема «Доверие» н— а радио «Вера», с кем-то из священников, я уже не помню — мы пришли к удивительной и парадоксальной мысли, что мы Богу доверяем меньше, чем Он нам. Потому что Он-то в нас не сомневается, Он нас создал и стоит с открытым сердцем, и всех нас ждет.
Но все эти годы ей приходится отвечать на шутки о том, как ее творческий псевдоним читается наоборот. А ведь многие думали, что телеведущая специально придумала себе такой неприличный псевдоним. Тутта Ларсен: «Я просто поняла, что раз это никак не изменить, и я уже — Тутта Ларсен, то я возьму это как некое жизненное кредо.
Мой девиз: не гадить людям».
Это не няня, конечно, это боевая машина, которая везде была со мной. У нас был симбиоз: я, няня и между нами мальчик. Она работала двенадцать часов, с девяти утра и до девяти. Если он болел, могла и с ночевкой остаться. Няня приносила мне его покормить, когда он просыпался, меняла ему подгузник, и они снова уходили гулять. Она по шесть, по восемь часов на улице проводила, гуляя. Мы все время смеялись, что у нас самая худая няня на площадке, потому что она у нас очень спортивная.
Пока я четыре часовых программы записывала в двенадцатичасовой съемочный день, она точно так же работала няней с Лукой. Они приходили, я вся такая расфуфыренная, в вечерних платьях и макияже, снимала все это до пояса, кормила, одевалась обратно и бежала в студию. Иногда я забывала выключить микрофон, тогда вся студия слышала, что у нас в гримерке происходит, как он чмокает, покрякивает и гулит. Слава Богу, у меня были очень вменяемые работодатели на MTV, которые совершенно спокойно позволяли мне в таком графике существовать, им было вообще все равно, есть ребенок на площадке, нет ребенка на площадке. Прерывали съемку, на пятнадцать минут я вышла, и съемка возобновилась. У нас были очень человеческие отношения. С Марфой мне вообще пришлось в полтора месяца выйти на работу на «Девчата». С «Девчатами» было все нормально, мы снимали на Мосфильме, там тоже можно было спокойно гулять с колясочкой и бегать кормить ее.
Но, к сожалению, кроме «Девчат» я работала еще и на радиостанции «Маяк» пять раз в неделю по три часа. В будние дни с пяти до восьми, в самый прайм, и плюс час туда на дорогу и час обратно. Я, ничтоже сумняшеся, тоже думала, что буду возить с собой Марфу с няней, они будут в редакторской сидеть и меня ждать, а я буду к ним бегать кормиться. Между часами там длинные новости минут по десять с рекламой, можно было бы успеть — наша редакторская была только наша, там не было других людей, никого бы мы не беспокоили. Но мое начальство сказало: «Никаких грудников. Вы что, с ума сошли? У нас президенты бывают в студии. А если она у вас орать начнет на весь коридор?
Марфа ела грудь только утром, вечером и ночью. В результате все это привело к тому, что в одиннадцать месяцев она бросила грудь. Мне очень жалко, но Марфу я кормила меньше всех — и у нее больше всех, между прочим, проблем со здоровьем, именно в плане всяких аллергий. Если у нас дети болеют, Марфа болеет хуже всех, дольше всех, с невысокой температурой. Ее иммунитет не такой крепкий, как у мальчишек. Обычно все рассказывают про репетиторов или какие-нибудь курсы. Она потрясающая, у нее очень интересные учебники по детскому развитию и образованию, и она очень много занимается дошкольниками и младшими школьниками. Это ее наказ, что у нормального ребенка в возрасте до двенадцати лет должно быть два часа свободной игры в день, не считая прогулки.
Ребенку необходима игра, в которой он предоставлен сам себе с его игрушками. Плюс хотя бы час желательно на свежем воздухе провести. То, как мы сейчас наших детей нагружаем всякими репетиторами, развивашками, танцами, коньками и прочим, мне кажется не очень разумным и не очень полезным для ребенка. Потому что у ребенка и так колоссальное количество задач, заложенных природой, которые ему необходимо решить. Когда мы начинаем ему добавлять новые задачи, есть большая вероятность, что те важные задачи, которые он должен выполнить, он не выполнит качественно. Это вылезет потом тиками, дислексией, дисграфией и прочим подобным. Тутта Ларсен с детьми. Почему, как вы думаете, для всех это такой важный вопрос?
У нас мужчина, который помогает женщине с детьми и хорошо готовит, считается подкаблучником. Мы гнобим цивилизованную Европу, но таких вопросов не возникает ни в Скандинавии, ни в Великобритании, ни в Германии, ни в Австралии. Это нормально. У людей бывают разные периоды в жизни. Сегодня женщина более эффективна и приносит больший доход, и тогда они решают с мужчиной: «ОК, я побуду с детьми, а ты иди, работай». Завтра все может измениться, мужчина от этого не перестает быть мужчиной. Я знаю женщин, которые уходят от мужей, потому что им кажется, что заработок супруга невысок, которые выходят замуж за деньги, за заработок. Это ужасно, это чудовищно.
Для меня мужчина и его привлекательность никогда не измерялась его доходом, но людям очень трудно поверить, что такую жизнь можно построить. Ее действительно сложно построить, не всякий мужчина на это способен, потому что мужчины, к сожалению, тоже задушены этим общественным мнением, этими штампами. По большей части эти комплексы как раз стимулируются общественным мнением, потому что мужчина, который бьет свою женщину, орет на ребенка и с ним не общается, но приносит деньги, считается больше мужчиной, чем тот мужчина, который печет кексы и знает, как помыть попку младенцу. Я даже не хочу в это углубляться. Это печально, это уродство, но это такая данность. У нас достаточно, к сожалению, в обществе и других, еще более чудовищных стереотипов, которые гораздо сильнее ранят людей. Она идет в тюрьму просто потому, что хотела выжить. Согласно нашим законам она — преступник.
Это, к сожалению, даже не общественное мнение, это наше законодательство. У нас с мужем еще и разница в возрасте десять лет. У меня дети спрашивают: «Мама, кто у нас дома главный? Он уникальный человек, у него очень серьезное чувство собственного достоинства, он настоящий мужик и не может перестать быть настоящим мужиком от того, что кто-то считает, что у него недостаточно высокий заработок. Это были новогодние каникулы, у меня была куча съемок, какие-то мероприятия, несколько дней подряд я бегала как бешеная собака в вечерних платьях, в макияже и на каблуках. Я пришла домой еле живая, сбросила эти ненавистные туфли, села, ноги задрала на табуретку, сижу, вокруг меня все бегают, кто-то: «Мама, смотри, что я нарисовал». Ваня приносит погремушку. Лука говорит: «Мама, я сегодня пятерку получил».
Муж мне бокальчик вина наливает. Все вокруг меня бегают, что-то в тарелочку накладывают, я смотрю в телевизор и думаю: «Я — мужик!!! Я пришел со смены, и меня встречает семья». Такое тоже бывает, но это, скорее, единичный смешной случай. У нас иерархия в семье очень четко определена. Мужик в семье один, и это не я, слава Богу — это такое облегчение! Надо сказать, что я достаточно долго пыталась доказать, что я тоже мужик. Очень трудно было делегировать полномочия, очень трудно было опустить руки, в каких-то вещах не лезть, уступить мужчине его пьедестал.
Но когда ты это делаешь, это такой кайф! Мы никогда не чувствовали себя жителями какой-то страны, отдельной от всей большой страны. В регионе говорили только по-русски. Украинский язык учили в школе по желанию — можно было отказаться, если тебе это было не нужно, но я учила. В детстве мы чувствовали себя русскими гражданами Советского Союза и очень этим гордились. У меня было довольно счастливое и безоблачное детство, до семи лет оно было абсолютно идеальным. Когда мне исполнилось семь лет, мой папа внезапно ушел к другой женщине, еще и сделал это как-то очень жестко. Я спросила: «Папочка, неужели это правда, ты от нас уходишь?
Конечно, неправда, я никогда тебя не брошу», — собрал вещи и свалил. Для семилетнего ребенка уже можно было найти какие-то объяснения и, перестав быть супругами, остаться родителями. Мама смогла выстроить эти отношения, она всегда отзывалась об отце исключительно в позитивном ключе, никогда не ругала, не обижалась на него, никогда не говорила мне о нем ничего плохого. Но так получилось, что после их расставания у папы были очень сложные отношения с его новой женой. Я так и не поняла, это была ее инициатива или папа сам так решил, но нам можно было видеться раз в месяц, только один выходной день. При том, что папа жил в двадцати минутах езды на автобусе от меня. Поскольку не было мобильных телефонов, скайпа и прочих способов общения, то во все остальное время папы просто не было. Вот жил с тобой человек, которого ты обожал, боготворил.
Он был с тобой рядом все время, возился, обнимал, целовал, учил тебя кататься на лыжах и коньках, плавать и все такое прочее — и потом раз, его просто не стало вообще. Он приходил раз в месяц с апельсинами и шоколадом, выгуливал тебя, как собачонку, в какой-нибудь парк развлечений, приводил обратно и валил в свою новую жизнь. А мы с мамой закрывались в детской и выли в два голоса, потому что мы не знали, как без него жить. Потом мама вышла замуж за шахтера, и мы уехали из большой Макеевки в маленький поселок Ханженково-Северный, где пять тысяч жителей, все работают на шахте или обслуживают ее. Там один детский сад, одна школа, и вокруг просто поля и леса. С точки зрения социальной для меня это была, конечно, деградация, потому что до этого я училась в самой элитной школе в городе. У нас был экспериментальный класс, мы уравнения с иксами и английский язык учили в первом классе. И тут все это как-то растворилось, и я оказалась в очень провинциальной школе, в обществе, где дети не особо читают, где взрослые пьют водку и, бывает, бьют своих жен, где верхом светскости считается хрустальная люстра на потолке и умение закручивать соленья на зиму.
Сначала это был шок и для меня, и мамы. Но надо сказать, что в этом обнаружилась какая-то своя прелесть: при том, что в этом маленьком сообществе случались сплетни и ссоры, там была община. Там было тепло и родственно. Была какая-то глобальная поддержка, когда ты мог выйти на лестничную клетку, постучать в соседнюю дверь, и там не запирались двери никогда. Все друг дружку чем-то подкармливали. У нас сосед был рыбак, он приезжал и обязательно угощал рыбой. Мама пекла блины, и я ходила по всему подъезду с этими блинами. Было ощущение большой семьи и абсолютной безопасности.
Мне в семь лет повесили ключ на шею, и я жила на улице. Лес, пруд. Все детство я провисела вниз головой на дереве и проторчала в пруду, и никто не утонул, не убился. В этом смысле у меня было невероятное детство — я, как у нас называется, гекльберрифиннила: лазала по деревьям, собирала в степи ковыль, в лесу — грибы и ягоды. Я, может быть, потеряла социальную составляющую жизни в городе, но зато приобрела столько свободы и столько восторга! Отчим меня полюбил. Я назвала его папой. Он был начальником участка на шахте и зарабатывал очень неплохие деньги.
Все деньги он тратил на мое развитие и образование. Меня постоянно отправляли в классные пионерские лагеря, на турбазы, в какие-то удивительные поездки, типа тура по городам-героям или по Золотому кольцу. Я объездила полстраны. Мне вообще не на что жаловаться. Он был настолько не похож на моего папу, вообще во всем это была полная его противоположность — и по эмоциям, и по стилю общения, но при этом он очень тепло ко мне относился. Я видела, что он меня жалеет, что он меня полюбил. Он не умел выражать чувства объятиями, поцелуями и добрыми словами, но он умел выражать их тем, что возил меня по репетиторам, когда я решила поступать в МГУ, оплачивал это все и очень бережно ко мне относился. Никогда на меня не повысил голос, не поднял руку.
Я не знаю, почему я решила его называть папой. Я очень хотела, чтобы у меня был папа, а мой собственный папа быть папой не хотел, ему до меня не было дела. У моего сына Луки тоже был такой момент. Несмотря на то, что Валера появился, когда Луке был год и семь, он долго его тестировал, присматривался. Сначала это был «Валера», потом «Валерка». Был период, когда он мне говорил: «Давай Валерку на помойку вынесем».
Личная жизнь[ править править код ] Первый муж — Максим Галстьян, гитарист групп « I. Брак продлился восемь лет, с 1992 по 2000 годы.
Детей в браке не было: в 2000 году, через неделю после развода с мужем, Татьяна потеряла свою ещё не родившуюся дочь [37] [38]. Как призналась сама Тутта Ларсен: «мы не остались даже врагами — просто выжженная пустыня» [39]. Незарегистрированный брак — Захар Артемьев, журналист и писатель, старший брат певца Павла Артемьева [9]. Сын — Лука Романенко род. Учился в православной частной гимназии при монастыре [40] , в музыкальной школе по классу фортепиано, ходил на плавание и айкидо. Имя сыну Татьяна дала в честь своего дедушки по отцовской линии. Крёстный Луки — его двоюродный дед Юрий Беленький , а крёстная — Виктория Борисовна, врач [9] [22] [8] [41]. Второй муж — Валерий Колосков род.
В 2009 году помимо официальной регистрации брака венчались. Сына Луку Колосков усыновил [8] [44] [45]. Дочь — Марфа Колоскова род. Посещает театральный кружок, занимается плаванием и изучением иностранного языка [46]. Сын — Иван Колосков род.
Тутта Ларсен призналась, что потеряла ребенка: “Я ее даже не видела, ее сразу унесли”
Они планировали стать счастливыми родителями. Однако на восьмом месяце врачи сообщили девушке, что у ребенка найдена патология несовместимая с жизнью. Я никак не определюсь с тем, какие у меня с ней отношения. Ведь я ее почти и не знала, она ушла в родах, я не успела с ней пожить, я ее и не видела даже — сразу унесли.
Но путь к счастью дался ей непросто: Тутта пережила предательство мужа и смерть неродившегося ребенка.
Рассказываем о ее жизни. В начале 90-х Тутта только приехала в Москву из родного Донецка, где она окончила школу с отличием. Девушка поступила на журфак МГУ и начала работать и стажироваться на только начинавшемся тогда в России музыкальном телевидении. Тогда же она решила взять себе псевдоним.
На фотографиях того периода Тутта выглядит предельно неформально.
Максим Галстьян, фото: thevoicemag. После потери ребенка у Тутты развился сепсис, и она очень сильно заболела. Слова Ларсен приводит издание StarHit. Меня настолько разразило физически, что у меня вообще не было ни сил, ни возможности сфокусироваться на эмоциональном. У меня жизнь шла от обезбола до обезбола, доползти до туалета, принять антибиотики и выключиться", — рассказала телеведущая. Ситуацию изменила одна знакомая звезды - состоятельная и влиятельная женщина. Она говорит: «Я пришла и поняла, в этом доме пахнет смертью, вам надо помочь».
К сожалению, граффити как исскуство, остается по-прежнему в подполье. Чтобы ты написал картину на стене пятиэтажки, нужно официальное разрешение. А его добыть почти невозможно. Особенно если художник хочет изобразить святой образ. Таких проектов почему-то особенно боятся у нас на Святой Руси.
Тутта Ларсен: «Быть идеальной мамой очень опасно»
и радиоведущая Тутта Ларсен (настоящее имя — Татьяна Романенко) оценила свой заработок словами «на шестерочку». Телеведущая Тутта Ларсен рассказала о жизни Ольги Шелест, которая пропала с российского ТВ и сбежала в США в 2022 году. Видео от Тутта Ларсен. 96 431 просмотр.
Тутта Ларсен собирает вещи
Тутта Ларсен на показе документального фильма Моника и Дэвид Проект "Вера в большом городе" расскажет в новом сезоне о благотворителях. Новости по тегу: Тутта Ларсен. Тутта Ларсен, известная ведущая, отдала в этом году своего сына Луку в частную православную школу, которая находится на территории одного из столичных монастырей. Об этом и многом другом говорили Тутта Ларсен и Владимир Легойда в программе "Парсуна". Телеведущая Тутта Ларсен рассказала в интервью изданию «Православие и мир», как снова стать счастливым человеком после потери ребенка, предательства близкого человека и. Читайте также: «Сижу, реву»: Тутта Ларсен рассказала, как прошел выпускной у ее дочери.
Тутта Ларсен собирает вещи
Следующий шаг Тутты Ларсен к счастливой семейной жизни тоже нельзя считать успешным. Российская журналистка и телеведущая Тутта Ларсен (настоящее имя — Татьяна Романенко) раскритиковала своего коллегу Ивана Урганта. У 48-летней Тутты Ларсен (Татьяны Романенко) трое детей. Тутта Ларсен (Татьяна Романенко): дети, муж, домашние роды.