Есть соседняя деревня, которая куда удобнее для жизни, если сравнивать с Завельем. Финансовые реалии жизни в деревне. Пожив в деревне не как гость, я открыла для себя много интересного: дорог нет, порой даже скорая не едет, а вся инфраструктура минимум 8 км по бездорожью. После предыдущего поста про деревню мне сказали,что дескать,красиво всё и замечательно,только это детство,воспоминания,стереотипы к настоящей жизни в деревне отношения не имеющие. Главные герои ленты — супруги Хорошевы, запустившие YouTube-канал о жизни в сельской местности.
Из города в деревню: как бросить мегаполис, построить дом в деревне и стать счастливым
Почему в провинции царит нищета?"Хочешь жить х ёво, приезжай в Тутаёво" / Жил-был мужикДядя Серёжа живет в доме, который признан объектом культурного насле. Немцы строят эко-деревню в Нижегородской области. Жить в деревне теперь почти престижно, что не могло не сказаться на стоимости загородной недвижимости.
«В Москве стало невмоготу». Три истории семей, которые уехали из города в деревню навсегда
Сцены из деревенской жизни Навстречу Вербному воскресенью: как живёт деревня в ожидании чуда. Немцы строят эко-деревню в Нижегородской области. Но у меня опыта жизни в деревне не было, а у мужа был только детский, — у бабушки в деревне, — говорит горожанка. В деревне Мироминская, что между Архангельском и Вологдой, живут меньше двухсот жителей, однако жизнь здесь кипит так, что только успевай узнавать новости, где что происходит, чем сегодня можно заняться. Немцы строят эко-деревню в Нижегородской области.
«Я не люблю город и говорю об этом прямо»: как живет молодежь в деревне
Эта одна из причин, почему не стоит ссориться с пьющей под вашим окном молодежью. Если это соседские «ребятишки», то можно как бонус еще поссориться и с соседом, а если с соседней деревни, то есть реальный шанс получить бутылкой в окно. Если в городе ты можешь не знать, кто живет в соседской квартире, то в деревне все знают друг друга. Приятного знакомства! Холодные дома В городской квартире большинство стен примыкают к другим квартирам и получают от дома общее тепло.
Есть хорошо сделанные полы и это касается даже первых этажей, хотя бывает, что холодно и там, а на верхнем есть шанс, что может потечь крыша, несмотря на то, что дома возводились профессиональными строителями. Частные дома, построенный в сельской местности практически все строились местными умельцами. Хорошо обогреть такой дом крайне дорого, так что зимой хороший свитер или кофта вам в помощь. Большое количество грязи попадает с окрестных дорог, так как все как в городе закатать асфальтом тут не получится.
Я боюсь даже думать про людей, страдающих аллергией, так как пыльцы с окрестных лесов, опушек и цветочных лугов тут предостаточно. Обратите внимание, что жители деревни не носят яркие наряды. У них нет вкуса? Отнюдь, люди там живут неглупые, просто такую одежу замучаешься чистить и стирать.
В деревне скука Из всех развлечений там есть лишь интернет и телевизор, да ходьба по огороду вдоль забора, что надоедает уже через неделю.
Сейчас местных жителей пересчитать можно на пальцах одной руки. Из курятника, постукивая палочкой, к нам выходит Мария, сестра Николая. Во всех Гриднях ее двор кажется самым живым: хозяйка держит кур, из вольера отзывается овчарка по кличке Малыш.
Тут должен быть и кот, но мы его так и не увидели. Девять лет назад Мария переехала в деревню досматривать старого отца, однако после его смерти в Наровлю так и не вернулась. Пришлых было мало, и в Гриднях в основном жили Ковальчуки, Бондари и Бараши. Все жили дружно, один одного уважали.
Даже солдаты, приезжавшие в Наровлю заготавливать картошку, ехали гулять в Гридни. А как красиво пели у нас хлопцы! Я как замуж выходила, на свадьбу приехал кубанец, супруг сестры моего мужа. Наши как запели, так он сразу сказал: «А углы от такого пения не разойдутся?
Деревня была гостеприимная. Как только человек заходил в дом, его не выпускали, пока не поест. Ну а потом случился Чернобыль… На тот момент Мария работала в отделе статистики местного райисполкома, и ее вместе с коллегами отправили на перепись жителей, которых нужно было выселять из загрязненных районов. Женщина вспоминает те события и не может сдержать эмоций, смахивая слезы.
Она сидела в сельсовете в Головчицах в самом уголке. В руках держала по-старинному связанный пучок с одеждой и всем самым необходимым. Когда перевозили скот, ее корова спрыгнула из машины и побежала в лес, и бабка пошла искать ту корову. До вечера искала, и какими судьбами ее доставили в сельсовет, мне не известно, но в деревне Головчицы всех расселили, и для нее места не было.
Она там и расплакалась, но председатель сельсовета согласилась принять ее у себя дома. Ну а потом начали вывозить детей. Что было, это страх господний! Сначала завезли в Светлогорск, потом отправили в Гродненскую область, в санаторий «Бригантина» в Озерах.
Там они все лето и провели. Мария уверена, что выселять Гридни не планировали, но осенью 1986 года очередь дошла и до ее деревни. К тому времени в районе многих уже эвакуировали, и местные, как считает собеседница, к подобному были готовы. Во-первых, люди очень хотели домой, а во-вторых, принимали их не везде хорошо.
В магазин зайти было невозможно: чернобыльцами называли. Знаю случай, когда одна сестра у себя другую с детьми не приняла. Некоторые люди считали их заразными. Так что приживаться людям из нашей деревни за ее пределами было непросто.
Тем более, как я уже говорила, между собой все дружили, и хотелось назад. Это сейчас все заросло, а какие здесь были сады и урожаи! Не могли люди смириться с отъездом, поэтому их потянуло назад. Ну а в какой-то момент местным разрешили возвращаться официально.
И те, кто жил в Ельском и Мозырском районах, приехали, вновь завели коров.
Как оказалось, сроки были слишком оптимистичные: с реальностью они никак не совпали. Я решил строить всё без профессиональных подрядчиков, и моей командой стала семья. Отец, брат, тесть приезжали работать, когда могли, и это в итоге хоть как-то сокращало сроки стройки. Но когда я оставался один, всё критически замедлялось. Полдня только на это ушло. Возникали проблемы и со временем, и с выбором материалов, и с техническими решениями. Но когда рядом были родные люди и я мог с кем-то посоветоваться или вместе придумать какое-то неочевидное решение — это очень помогало и подбадривало не сдаваться, продолжать начатое. Один из главных выводов, который я сделал за время стройки — не надо бояться просить помощи у близких, даже если претендуешь на взрослость и самостоятельность.
Семья — это главное, что есть в жизни каждого человека! В общем, на реализацию плана-минимума — заехать в свой деревенский дом и начать вести быт — ушло четыре месяца с перерывами и около 600 000 рублей фундамент, доски, утеплители, металл, ОСБ листы, отделочные работы. Конечно, мы выискивали дешёвые материалы. С весны 2021 года всё подорожало, раза в два точно. Если делать всё с помощью бригады, подрядчиков и без ограничений в бюджете, то процесс будет идти быстрее. Но тогда можно смело прибавлять миллион к затратам. Плюсы деревенской жизни очевидно следуют из минусов городской: здесь тихо, спокойно, отличная экология и есть место для личного пространства. Может это прозвучит смешно и наивно, но кроме практических вещей мной двигала большая цель — заниматься развитием сельской территории и популяризировать деревенский уклад жизни. Потому что я люблю его, и хочу, чтобы люди перестали воспринимать деревню как унылое место, где жизнь — это сплошное страдание.
Зачем ты их собираешь и сушишь? Мухомор - это сильный ноотроп. Он увеличивает скорость работы головного мозга. Активное действующее вещество сушеного мухомора - это мусцимол, который и способствует увеличению мозговой деятельности, а токсин, содержащийся в мухоморе - это иботеновая кислота, которая может привести к летальному исходу, если съесть ведро сырых мухоморов. В процессе сушки иботеновая кислота преобразуется в тот самый мусцимол. Фактические эффекты от мухомора индивидуальны и зависят от настроя человека перед употреблением. Как правило, мухомор употребляют с целью повышения концентрации внимания и увеличения уровеня физической выносливости. Действие мусцимола похоже на алкоголь - он добавляет уверенности в себе, но при этом оставляет ясность ума. Я заготавливаю мухоморы как для мухоморного микродозинга в виде капсул, так и для макродозинга в виде порошка.
Например, в производстве чая иногда одновременно принимало участие по 8 работников, которые занимались сбором и рубкой листа. Сейчас ко мне периодически приезжают помощники, заинтересованные в жизни на природе и производстве экопродукции. Мы вместе трудимся, одновременно общаясь и обмениваясь жизненным опытом. Григорий с другом собирают чай в специальных шапках-сетках от насекомых фото из личного архива героя. Есть ли какой-то важный опыт, который ты получил там, и который невозможно получить в городе? Когда за стеной нет соседей, и я могу спокойно выйти нагишом на улицу, громко петь, плясать и веселиться, не думая о том, как я могу помешать другим людям, то раскрывается возможность глубокого самопознания. В обстоятельствах, когда никто не отвлекает, ты остаешься наедине с собой и можешь узнать лучше — кто ты есть. В деревне я регулярно выполняю ряд бытовых процессов: заготовка дров, строительство зданий, взаимодействие с пищевым сырьем и его ферментацией, брожением, сушкой. Эти процессы дают мне глубочайший опыт прямого взаимодействия с жизнью, материей, природой.
Это гармонизирует личность, развивает физическое тело, дает понимание о том, как устроен этот мир. Григорий косит траву фото из личного архива героя. Минусы жизни в деревне: Сложность с дисциплиной ввиду отсутствия внешних процессов, которые подталкивают к развитию Трудный доступ медицины Вечерняя деревня фото Аурелии Акмуллаевой. Мегаполисы, в том виде, в котором они сейчас существуют — это раковые опухоли на теле планеты, однако, все меняется.
«ПОНИМАЮ ПРОСТЫЕ ВЕЩИ»
- Новые видео канала Жизнь в деревне., Смотреть онлайн
- «Нам сказали, мы сумасшедшие». Немцы показали свою деревню на Нижегородчине
- Брошены и забыты. Как выживают в мертвых деревнях
- Немец, строящий деревню в Богородском районе, рассказал, чем его покорила Нижегородская область
Жизнь в деревне и точка
Жизнь на природе выбирают в основном молодые семьи, они привыкают к трудностям сельской жизни и даже открывают свой бизнес. Какие бы преимущества ни сулили городскому жителю, рекламируя жизнь «в собственном доме на природе» – в российской деревне жить намного тяжелее и опаснее, чем в городе. Когда крайний дом на единственной улице в деревне Морозово купила семья из Германии, местные жители, конечно, удивились.
«Кризис заставил». Семья из Москвы выбрала жизнь в деревне и не пожалела
Связано это, прежде всего, с тем же кризисом 2014 года, когда поездки за границу резко подорожали. Всё чаще вглубь России отправляется молодежь, желающая увидеть эту самую «русскость». Узнавать людей и их истории и транслировать собранные таким образом знания — тоже помощь, которая под силу каждому. С этой идеи начался проект «Заповедник» , организованный Катей Кожевиной в 2016 году. Большую часть жизни я прожила в Омске. Отдаленные регионы России — серая зона, у них нет голоса. А мне хотелось, чтобы появились оттенки, чтобы эти места попали в «виртуальную вечность». Есть большие истории: о них пишут медиа, там сменяются правители и случаются войны. А есть — другие, и о них тоже нужно рассказывать. Мы не обязательно хотим подтолкнуть человека поехать куда-то — люди всегда ездили.
Главный концепт «Заповедника» — это понимание связи человека и места. Можно сказать, мы выстраиваем воронку от высоких фраз из учебников и опускаемся на уровень личной истории. У нас был спецпроект — поездка в Краснодарский край. Направление мы выбрали не случайно: с этим популярным регионом связано множество специфических стереотипов вроде шашлыков, караоке с Лепсом или лыж на «Розе Хутор». Мы хотели вывернуть наизнанку представление об этом месте и попытались найти альтернативные точки — в плоскости культуры и повседневной жизни. Важно было показать, что человек и сообщества — такие же достопримечательности, как, например, водопады. Во всех экспедициях мы ищем себя. Они не только географические, но и мировоззренческие. Мы едем собирать истории и копим их, как драгоценные камни.
У человека есть ограниченное количество времени, чтобы успеть испытать как можно больше разных опытов. Иногда за один короткий разговор удается понять и представить, как живут люди. Когда мы отправляемся в экспедицию к казакам или эзотерикам из «Звенящих кедров России», то погружаемся в разные социальные заповедники с их собственной жизнью. Экспедиции в провинцию начинаются с понимания людей. Нередко, когда речь заходит о таких путешествиях, используется словосочетание «другая Россия», которое создает ощущение какой-то полувоенной конфронтации по схеме «мы и они». Но это всё та же Россия, и никакого противостояния нет — разве что безразличие и разобщенность. Разница городского и сельского менталитета Села, действительно, более закрытые социальные заповедники, чем города, но изолированным миром их назвать нельзя. Во многих домах есть средства связи и спутниковые тарелки, так что смотрят здесь те же новости и программы. Разница в менталитете обусловлена принципиально другим образом жизни.
Сохранившееся и сегодня мышление крестьянина или поденщика выдвигает на первый план проблему выживания. Жизнь в селе предполагает ведение собственного хозяйства, от которого очень зависят местные. Ассортимент товаров в магазинах невелик, цены зачастую даже выше городских, потому свой урожай остается главным источником пропитания. С другой стороны, деревня — территория уникальных межличностных отношений, с особой, отличной от городской, границей между общественным и приватным. Социальные роли и статусы здесь часто накладываются друг на друга. Директор школы, продавец молока на местном рынке, организатор мероприятий в доме культуры вполне может оказаться одним человеком, да еще и вашим троюродным братом. В таких малых группах людей, как село, где все знакомы друг с другом, остаются лишь едва различимые границы личного пространства. Поэтому некоторые социологи характеризуют их как «сообщества имен собственных»: обращаются здесь по имени и на ты. Способствует размыванию границ приватности и характерная для советского времени застройка, когда на один дом приходится по две семьи, делящие смежные участки.
Высокие непроницаемые заборы, закрытые двери и окна тоже большая редкость. Возможно, за счет своей сплоченности и закрытости селам и деревням удается сохранять ту русскую культуру, о которой мы уже ничего не помним. Главными пунктами здесь продолжают оставаться столовая и дом культуры. В Туртине, например, есть свой местный хор, который выступает на сцене ДК и даже соревнуется с коллективами из соседних деревень. В столовой, рассказывает Надя, происходит обсуждение всех важных вопросов, а продолжается оно в общественной бане. В деревнях мощная банная культура. Я хожу в общественную баню в Суздале. Именно там идут все самые важные обсуждения, это народные сходки, где собираются активисты из Суздаля и ближайших деревень. Они все знают друг друга в лицо: у кого болит нога, кто уехал в больницу, у кого внук родился.
Поэтому, как только я зашла, меня сразу оцифровали как неместную. Примерно каждый спросил, кто я, как оказалась в бане и почему такая молодая. Там свои уникальные темы. Однажды они обсуждали последний поход Суворова: как шел, сколько людей потерял. В любой бане нужно «поддавать», чтобы шел пар, но здесь это делают фантастическим образом. Человек парится и невзначай, очень привычным жестом стучит по стене, не отвлекаясь от разговора: «Да, Танечка, ты рассказывай, че как? Как дела? Всё основано на абсолютном доверии: человек в парилке всецело поручает себя ответственному лицу за стеной! Оказалось, что баня — это не просто постройка, чтобы закидывать туда дрова и потеть.
Когда открывают дверь и выходит пар, здесь о нем говорят как о человеке: вот пар пришел и ушел. Его обсуждают. И это не абсурд, а культура с ее символами и образами, и люди в них верят. Почему не надо «поднимать село с колен» Культура, о которой говорит Надя, стала для нас слишком далекой и непонятной. Уклад города и села во многом не совпадает, потому и их взаимодействие не всегда происходит безболезненно для обеих сторон. Иногда дело усугубляется негативным опытом «вторжения» чужаков. На эту проблему обратила внимание Катя, когда создавала «Заповедник». Не могу сказать, что однозначно положительно отношусь к тому, что молодые и амбициозные ребята едут «поднимать села с колен». Выражаясь философским языком, это колониальная практика в чистом виде.
За примерами далеко ходить не надо. После того как Звягинцев снял в поселке Териберка «Левиафана», туда хлынули туристы и журналисты в поисках той самой метафоры власти, которая держит всех в кулаке. Активисты организовали свой проект по спасению Териберки, его спонсором стала дорогая иномарка. Приезжают в поселок красивые ребята с красивыми лощеными бородами на внедорожниках и говорят: «Друзья, сейчас мы будем вас развивать, готовьтесь». А народ там и так уже напряжен от обилия камер. Забавно, что «власть» в Териберке на тот момент представляла бывшая учительница. И выбрали ее, потому что она одна из немногих кандидатов имела высшее образование. Поэтому реальная ситуация очень отличалась от той черно-белой метафоры, которую все искали и хотели найти. У ребят, конечно, были благие намерения, но что-то не срослось.
Сейчас у них появилось потомство, поэтому всего у нас 20 голов — еще телочки и быки. Мой муж все время проводит на ферме, доит коров, ухаживает за ними и возит молоко покупателям в Тверь. Сейчас стадо подрастет, скоро начнут доиться телочки, и объем молока у нас увеличится.
Тогда мы сможем нанять работников, а у мужа освободится время. За 13 лет совместной жизни у нас родилось трое детей. Когда мы еще жили в Москве, у нас родился ребенок, потом, через четыре года, — еще один и еще через четыре года — третий.
Сейчас у нас четверо детей: 17 лет, 11 лет, семь лет и три года. Дети помогают мужу на ферме. Например, 11-летний Костя занимается обрезкой кустов — отец платит ему за это, а он копит на телефон.
Я полностью занимаюсь детьми — их воспитанием, образованием и досугом. Муж может взять их на себя, если мне нужно на один день поехать в город. Семейный бюджет Когда мы в самом начале совместной жизни обсуждали бюджет, мы оба были согласны с тем, что я работать не буду, муж будет обеспечивать нас с ребенком.
Так и получилось. Ферма приносит нам 80 тысяч рублей в месяц. Иногда к этой сумме прибавляется прибыль с продажи бычков и свиней 100—110 тысяч за бычка и 20—22 тысячи за свинью.
Я помогаю в работах на ферме, поэтому считаю наш заработок совместным. У нас нет подушки безопасности, но мы с мужем по возможности откладываем деньги на конкретные нужды — зарплату наемному работнику, ремонт машины или отдых. У меня также есть пассивный доход от сдачи квартиры — 30 тысяч рублей в месяц.
Когда моему первому ребенку было около двух лет, мы с родителями взяли ипотеку в Москве по программе доступного жилья для молодых семей. Первый взнос на нее оплатила моя бывшая свекровь, продав свою родительскую квартиру. Взносы были небольшие: их оплачивала бывшая свекровь, мои родители и мой второй муж.
Теперь это моя квартира, и деньги, которые она приносит, позволяют мне чувствовать себя спокойно. Хотя эти деньги я тоже считаю нашими общими. Но у меня есть и собственные накопления, о которых мой муж не знает.
Я откладываю деньги, которые мне дарят родственники на праздники, и считаю своими личными накоплениями детские выплаты — семь тысяч рублей в месяц. Я прячу их от мужа, потому что иначе он может сразу попросить деньги, например, на закупку корма или починку трактора. В то же время, если муж попросит отложить деньги на что-то действительно важное, то я их ему дам.
Мы мирно все решаем.
В своем доме я господин всего. Последняя фраза произнесена особенно громко - я еще не слышала, чтобы дядя Саша так кричал. Сразу стало ясно, почему он упростил свою жизнь до минимальных потребностей, ясно, как сильно он боится потерять контроль над маленьким миром, в котором он, пусть даже только самому себе, но господин. Страшно с кем-то ссориться - начнут еще мстить. В деревне-то всегда все друг за другом, это в городе поссоришься - уедешь, и никто там тебя не видит. Здесь все на виду. Городские с их вечной рефлексией жаждут все усложнить. Им непонятно, что можно жить не для чего-то, не вопреки, а просто так.
Они любят мерить все по себе, но деревенского жителя понять таким способом невозможно. Для тех, кто до сих пор продолжает сомневаться в этом, я и задаю дяде Саше последние вопросы. И себе не нагадить. Вот в чем смысл жизни. Если что-то плохое сделаешь, у нас сразу в деревне сплетни пойдут. А о хорошем никто не вспоминает. Вот о чем он мечтает, - вклинивается в наш разговор племянник. Дядя Саша отрицательно мотает головой: - Мечтаю, чтобы дожить, понимаешь? Больше мне ничего не надо.
Узкий коридорчик заполнен посетителями, толпящимися у стола дежурного. Семейная пара и женщина в длинном зеленом платье с белым школьным бантом на голове ждут следователя. С улицы в коридор вваливается маленький толстячок. Акт осмотра бы сделать? Скоро пешком к нам на вызовы будете ходить, - в сердцах бросает один из супругов. Все смеются. Смеется и дежурный. Тут плакать надо, ёпта, - сокрушается круглый мужичок и исчезает. Дежурный смущается, хмурит брови и поправляет висящий наперевес автомат, будто ища у него поддержки: - Дерево соседское картошке расти мешает - к участковому идут.
Собачка кошечку обижает - тоже сюда приходят. Мужик какой-нибудь напьется у "Водолея", телефон посеет - утром приходит заявление писать. Населения у нас шестнадцать тысяч, а участковых всего пять. Вот и считайте, сколько работы. Непосредственная улыбка дежурного вновь уступает место серьезности. Близко посаженные серые глаза и сросшиеся брови могли бы усилить эффект сказанного, если бы не совсем детская прическа: голова острижена почти под ноль, а челочка не тронута. Так мамы подстригают маленьких мальчиков. На пятачке между КПП и курилкой импровизированный автопарк: в центре классический "бобик", протюнингованный надписью "Полиция". Венец коллекции - старый уазик.
Местами в заплатах, с окнами, привинченными проволокой к дверям, и без номерных знаков. В активной эксплуатации. Сегодня мы должны ехать по вызовам. Приходите послезавтра, - сообщает нам участковый. Выхожу в курилку, мимо меня проезжает полицейский "бобик". Бензина нет, - уточняет на всякий случай участковый. Так что, сами видите, делать здесь совершенно нечего. Разглядываю из-за его широкой спины кабинет. Из задымленной комнаты раздается дружный гогот.
Небольшой кабинет занят четырьмя столами. На шкафу пристроена прокопченная репродукция "Военный совет в Филях". На сейфе - кружка с ручкой в форме кастета. Следователь постукивает пальцами по столу, лейтенант печатает какой-то рапорт, второй участковый перекладывает бумаги из одного угла в другой. Положение спасают два классических маргинальных силуэта, появляющихся в дверном проеме. Один в высокой черной шапке с ожогом на лице, другой - босой бородач. Ну, давай бумажки заполнять, - встречает их по-отечески участковый. Разве что чая не предлагает. Много водки, говорю, да.
В разговор включается лейтенант: - Петушков, чего опять забухал? Тебя же на фиг по-хорошему выселять надо. Два предупреждения-то есть. Косится с интересом на мой блокнот и добавляет: - Ладно, иди. Но в следующий раз точно отсюда отправим по прописке. Звучит это у него заботливо. Участковый дописывает объяснительную сам. Офигеть можно... На крыльце курит следователь.
Вся его поза говорит о том, что ему доступны тайны внеземного порядка. А мне нет. Ко мне в телефон медленно переползает файл от пользователя "Алекс". На видео голые по пояс мужики неистово матерятся, пытаясь справиться с трупом. Вытащенное из воды тело лежит на траве с широко раскинутыми руками. Даже не пахнут. Он говорит это без вызова, скорее задумчиво. Мужики вешаются, женщины вены режут. Следователь грустно ухмыляется.
То топор в голове, то нож в сердце. Недавно вышел тут один парень из тюрьмы - три года отсидел, а через три дня его приятель грохнул. Я постепенно теряю ощущение реальности. Пойди в Гугле почитай. Слоняемся по темным коридорам отделения. Дореволюционное здание с кладкой из красного кирпича и белыми резными наличниками на окнах напоминает купеческий дом. От КПП на второй этаж ведет широкая деревянная лестница. В коридоре второго этажа все время хлопают тяжелые двери - все отделение в непрерывном движении. Кабинет почти пустой.
Начальник сидит за широким резным столом, аккуратно, по-школьному, сложив руки. Они немного дрожат. За его спиной суровый лик Рашида Нургалиева, на противоположной стене выцветший портрет Путина. Вообще работа опера - это не бегать и стрелять. Главное его оружие - ручка. Нормальный опер не тот, который догонит, а тот, который не даст возможности побежать. Начальник РОВД очень компактный: маленькие руки, маленькие аккуратные пальцы. Я десять лет в уголовном розыске, из меня информация очень трудно выходит. Вы же понимаете.
Так сильно, что от нее отламывается колпачок. Знаете, тяжело работать в небольших городках. Здесь преступление может совершить твой одноклассник. И тогда приходится собираться с духом и объяснять человеку, что мы будем все решать только по закону. Завтра будет. В коридоре нас отлавливает майор в юбке - приветливая женщина со стальным голосом. Волосы аккуратно забраны назад, челка сбита в объемный кок. Начальница участковых - бывшая учительница географии. Мы и впрямь будто на уроке в школе: вопросы начинает задавать она.
Участковых всего пять... В этот момент она чем-то напоминает доярку Бреднякову, которая никому не отдаст свое персональное проклятие: самой мало.
Я раньше много где жила — Кострома, Смоленск, несколько лет снимали квартиру в Москве. Приехали сюда, посмотрели место и решили — если уж где-то жить в России, то — здесь. У вас еще дети… — А мы упорные. Не привыкли отступать.
Я хоть и выросла в степных местах, на севере Казахстана, а муж в аграрном Белгороде, нас как-то всегда тянуло на острова. Мы даже в свадебное путешествие отправились в Новую Зеландию! От берега к дому Любы еще с километр вглубь острова. Юршинский образовался при создании Рыбинского водохранилища. Тогда под воду ушло больше четырех тысяч квадратных километров земли. И вдруг — остров.
Деревни остались с колхозных времен. Тогда на острове даже работал небольшой заводик. Теперь — дикие туристы, рыбаки на катерах и лоси, зимой переходящие по льду через Волгу… — У вас же дети, как решаете вопрос с образованием, медициной? На острове ничего нет. В детский сад мы не ходим. Со школой думаем, что делать, или ездить, или удаленно.
Раньше на Юршинском был фельдшерский пункт, а теперь даже в райцентре больница в таком состоянии, что легче самим лечиться. Они про нас знают, мы на связи. Даже если разледица, у них есть судно на воздушной подушке, они могут эвакуировать с острова. Но за пять лет у нас такого, слава Богу, не было… Вокруг — леса, которыми покрыта большая часть острова. За оградой дома они перетекают в сад, огород с грядками лука и парник с огурцами. У семейства совсем небольшой домик, в половину которого знаменитая русская печь.
Выглядит всё романтично. Особенно если об этом писать, а не жить в этом. Нам казалось, что всё под силу. Но по факту окружающая реальность взяла контроль за нами. Мы до сих пор не наладили хозяйство: не научились вовремя заготавливать дрова, строить необходимые хозблоки, сажать картошку. А здесь нужно копать грядки, качать воду из колодца, сделать летний душ, чтобы мыться не в тазике… Но все-таки сейчас огород кормит нас чуть ли не весь год, завели несушек — есть яйца, в прошлом году вырастили своих бройлеров, всю зиму ели свою курятину.
Построили добротную каркасную душевую, в которой есть дровяной бойлер, насосная станция, прачечная. Потом построили хорошую теплицу, большую мастерскую. Я научилась печь хлеб в русской печке. Как и многие здесь, заготавливаем свой иван-чай, но ведь иногда хочется и китайского зеленого! Первое время мы жили на сбережения, потом стали подрабатывать удаленно, благо интернет есть. Плюс хозяйство.
Но нужно платить за электричество, содержать машину, на корма животным, да и себе — масло, мука, сахар, крупы… Бывало и тяжело. В один такой период у нас украли лодку с мотором. В трудную минуту выручили соседи… Сейчас Люба ждет третьего ребенка. В помощь ей приехала мама, в то время как муж на работе в Москве. Но такое уже было. Раз уехали из Москвы, год пожили и пришлось вернуться в город.
Но когда вернулись — сразу поняли: уезжаем навсегда. Мне просто хотелось, чтобы дети так же бегали босиком по земле, как я в детстве по казахской степи. Чтобы видели природу и могли потрогать ее руками, чтобы знали о ней не из учебников.