Новости иван ильин о фашизме

В XX веке Иван Ильин активно потворствовал деятельности немецко–фашистского режима, оправдывал преступления Гитлера противостоянием с большевизмом и писал о необходимости русского фашизма. • В видео обсуждается Иван Ильин, русский философ, который боролся с коммунистами и их идеологией. Иван Ильин умер в Швейцарии в 1954 году, на его могиле была высечена сочиненная им самим эпитафия.

Мой друг Иван Ильин: был ли русский философ русским фашистом

Эта белоэмигрантская организация была организована в тесном сотрудничестве с «Лигой Обера», основанной убеждёнными антикоммунистами и врагами Советской России — швейцарским адвокатом Теодором Обером 1878-1963 и общественным деятелем Ю. Лодыженским 1888-1977. Действовала организация с 1924 по 1950 г. Лига оказалась собранием крайне правых деятелей, включая прямых нацистов. Меморандум Лиги Обера. Возрождение, 26 декабря 1926 г. Задачами Лиги являлись: Прекращение большевистской работы в пределах каждого государства. Противодействие каждого нового признания советской власти. Разрыв дипломатических отношений [с Советской Россией — К. Ликвидация Коминтерна и его двойника — советского правительства.

Судя по нижеследующему пассажу: «Перекидной огонь из Москвы в Китай свидетельствует, что большевики нащупали брешь, через которую цивилизации можно зайти с тыла». Члены Соглашения не только призывали к борьбе с большевизмом, но и отказывали считать Советскую Россию за часть цивилизации. Впрочем, Лига пропагандой и теоретизированием не ограничилась, позже активно включившись в прямой фашистский террор. С приходом к власти фашистов в Италии в 1922 г. Ильин нашёл практическое воплощение собственной философии и собственных убеждений. Муссолини присущ дар политического скульптора, оригинальное, завершающее дерзновение Микельанджеловской традиции. Им руководит скрытый, но внутренне жгущий его, хотя и смутно осязаемый им идеал, — волевой миф, который может однажды стать реальнее самой действительности. Ему Муссолини предан — цельно, религиозно, насмерть. Отсюда его чувство собственного предназначения, непоколебимая вера в свои идеи и то, характерное для него, сочетание вечной внутренней накаленности с властной, спокойной выдержкой, которое так безмерно импонирует окружающим.

Ильин с восторгом благословляет борьбу фашистов с «масонами», а реально — жестокие политические репрессии. В антикоммунизме Муссолини видит шанс для Европы. Странно, правда, что Ильин отказывал вождю фашистов в формулировке какой-либо слитной доктрины, ведь он был хорошо знаком с программным сочинением «Доктрина фашизма», которая не оставляет никаких сомнений в принципах и устремлениях автора. Ознакомился Ильин и с «Моей борьбой» Адольфа Гитлера. Этот момент оказался переломным в философской судьбе Ивана Александровича. В качестве практического приложения социальных изысканий, он отстаивал устройство общества на монархических принципах. Как философ-идеалист, базу его Ильин определял в «естественных» нравственных чувствах — чувстве ранга, чувстве сплочения нации, правосознании и внутренней дисциплине. При этом, он был достаточно наблюдательным человеком, чтобы не оценить крушения феодальной монархии в большинстве старых империй. Это практическое расхождение с теорией необходимо было помирить.

Выходом стал фашизм, чьи принципы Ильин частично формулировал в своих ранних работах, но не мог ещё изложить концентрированно, слитно. Путь указал Муссолини, а позже — Гитлер. Оба вполне совпадали с базовыми установками идеализма, использовали схожую фразеологию нации, почвы и воли; оба были глубоко укоренены в уже достаточно старой правой консервативной системе пусть и в крайних формах ; а главное — были предельно антикоммунистичны, представляя «врага моего врага». В 1928 году Ильин пишет чрезвычайно важную статью «О русском фашизме», опубликованную в журнале «Русский колокол. Журнал волевой идеи», где автор являлся главным редактором и издателем. В это работе Иван Александрович блестяще доказал идентичность происхождения и схожесть взглядов фашизма и Белой армии. Корень белой идеи и фашизма Ильин видел в реакции на разрастание левых революционных течений. Современное человечество отзывается на это возрождением рыцарственного начала… Белым движением является движение рыцарственных людей, объединённых религиозным духом, дисциплиной и жаждой служения отечеству в опасные этапы жизни общества. В кризисные времена на страны накатывают волны безбожия, бесчестья, жадности и других душевных пороков.

Которые и являются причинами революционных потрясений. Рыцарственное белое движение борется с этими дьявольскими проявлениями для спасения отечества. Фашизм является итальянской светской вариацией белого движения. Русское белое движение более совершенно, чем фашизм, благодаря религиозной составляющей. Это всего лишь эволюционное развитие выкладок К. Победоносцева, черносотенцев и других представителей консервативно-охранительских течений конца XIX-нач. ХХ века. Россия, как страна в себе, переживала запоздалую трансформацию из феодальной в капиталистическую форму.

Впрочем, были ли диктаторы, которые считали себя глупыми?

Внутреннее положение в Советском Союзе также было предметом самого пристального внимания со стороны И. В публикациях 1939-1945 гг. Безусловно, оценки носили исключительно негативный характер, ибо «мастер тактики», как определял политическое реноме Иосифа Виссарионовича Иван Александрович, «скрутил» коммунистическую партию и «поработил 150-миллионный народ». Мыслитель отмечал, что его идеологический противник был плохо образован, презирал науку, культуру и религию и мечтал возглавить мировую революцию. Очевидно, что на подобные оценки оказывал влияние эмоциональный фактор, обида И. Ильина на то, что большевики в свое время вынудили его покинуть Родину. Среди других сюжетов внутренней политики СССР в военные годы, к которым обращался русский философ-эмигрант на страницах швейцарской периодики, можно назвать большевизацию прибалтийских территорий, судьбу немцев Поволжья, русского казачества, мысли и чувства русского народа во время войны. В какой-то степени он оказался прав, в статье «Душа русского народа во время войны» 05. Критикуя применение термина «советская демократия», Иван Александрович доказывал, что не может быть демократии там, где происходит экономическое и политическое закабаление граждан. Налицо вновь необходимость более точного определения тех понятий, которыми мы оперируем, рассуждая о политических предпочтениях. На сегодняшний день полемика вокруг содержания термина «демократия» продолжается. Отрадно, что и И. Ильин внес свой вклад в осмысление этой проблемы. В 1939-1945 гг. Отметим, что русский философ отнюдь не являлся безоговорочным апологетом демократии, признавая, что последняя может быть «посредственной», «туманным и запутанным слепком» с истинной демократии. Сам Иван Александрович точное определение этому термину дать не сумел, всё более выстраивая вокруг него философские построения. Тем не менее им была сформулирована важнейшая опора демократического государства, а именно - «свободная верность и полная преданность своего гражданина» [Ильин, 2004, с. Размышляя над понятием демократии, мыслитель стремится сопоставить ее с такими категориями, как верность, целесообразность, государственный капитализм. Кроме того, в статье «Творческая сила демократии» 08. По мнению И. Ильина, в этом нет противоречий, ибо «искусство быть свободным состоит как в том, что мы пользуемся свободой, так и в том, что мы обуздываем и укрощаем ее там, где этого требуют от нас совместная жизнь жителей Швейцарии и сохранение самой федерации» [Ильин, 2004, с. Главным препятствием для восстановления демократии в Европе после окончания войны он считал значительное коммунистическое влияние, направлявшее Старый Свет к «праву кулака и революционной конъюнктуры». До конца своих дней Иван Александрович будет непримиримым антикоммунистом, борцом против советского руководства. Впрочем, нацистская идеология и практика также вызывали у него резкое отторжение. Именно германский вариант фашизма он рассматривал как преступный, приведший к многомиллионным жертвам и способствовавший в конечном счете укреплению советского влияния на континенте по мере побед Красной армии. Вообще тема «Ильин и фашизм» - крайне дискуссионная, как уже отмечалось выше. Не вызывает сомнений вывод Ивана Александровича о возникновении фашизма как реакции на большевизм, как концентрации «государственно-охранительных сил направо» [Ильин, 1993, с. В опубликованной уже после войны статье «О фашизме» 06. Можно соглашаться или спорить с философом о подобных «плюсах» фашизма, очевидно одно - именно эта статья и именно эти выводы стали поводом для его критики со стороны различных лиц. Однако в той же статье Иван Александрович пишет о «глубоких и серьезных ошибках» фашизма, которые, как он предполагал, весьма вероятно повторят те, кто в будущем захочет возродить подобные движения в современных реалиях роста праворадикальных настроений в ряде стран Европы - родины фашизма - очевидна верность прогноза. В чем же они заключались? В безрелигиозно-сти; в создании правого тоталитаризма как постоянного и «идеального» строя; в установлении партийной монополии, следствием которой являлись коррупция и деморализация; в крайностях национализма и воинственного шовинизма; в смешении с социализмом социальных реформ; во впадении в «идолопоклоннический цезаризм с его демагогией, раболепством и деспотией». Очевидно, серьезная критика И. Ильина в отношении фашизма не вписывается в расчеты его современных критиков. Налицо в данном отношении следующие строки: «Будем надеяться, что и русские патриоты продумают ошибки фашизма и национал-социализма до конца и не повторят их» [Ильин, 1993, с. Однако это нисколько не убеждает таких авторов, как, например, профессор Института истории Университета им. Мартина Лютера Германия Х. Петер, вырывающий из контекста цитаты И. Ильина и делающий ряд крайне спорных выводов, в том числе и о поддержке философом нацистов [Петер, 2012]. Бесспорно, на ранних этапах фашистского движения в Италии некоторые симпатии у Ивана Александровича к отдельным его проявлениям, прежде всего, ярко выраженному антикоммунизму, были, но они имели характер скорее инструментальный, но не мировоззренческий [Ильин, 2001]. Вообще, необоснованность обвинений в его адрес в современных «либеральствующих» кругах не имеет границ, на что указывает и известный публицист Е. В своей статье «Правый гегельянец в окопах Сталинграда» он опровергает выводы журналиста К. Мартынова из «Новой газеты» о поддержке Ильиным Третьего рейха в годы Великой Отечественной войны, констатируя: «Адресовать Ильину обвинения в самомалейшей двусмысленности в отношении Сталинградской битвы значит либо допускать сознательную ложь, либо демонстрировать полное невежество и незнание вполне ясных текстов Ильина» [Холмогоров, 2015]. Еще до начала Великой Отечественной войны в письме к близкому другу, писателю И. Шмелеву, которого он всячески - материально и морально - поддерживал в 1939-1945 гг. Более показательно его отношение к «фюреру» в письме от 2 июля 1945 г. Ильин констатирует, что «Гитлер, порабощающий свой народ, чтобы поработить своими рабами другие соседние народы - творит преступление в истории человечества» [Ильин, 2000, с. И еще одна цитата: «Я никогда не мог понять, как русские люди могли сочувствовать национал-социалистам... Они - враги России, презиравшие русских людей последним презрением. Коммунизм в России был для них только предлог, чтобы оправдать перед другими народами и перед историей свою жажду завоевания» [Ильин, 2000, с. В целом вся их переписка - образец искренней тревоги за судьбу Родины, переживание за ее народ, за Красную армию, которую непременно называют «русской армией», но не политическое руководство. Не стоит, однако, считать, что оценки русского философа-эмигранта всегда были верны. Нельзя с ним согласиться в том, что в Германии при заключении договора с СССР стремились не допустить тем самым нападения советской стороны [Ильин, 2004, с. Налицо то, в чем Иван Александрович неоднократно обвинял европейцев, писавших о Советском Союзе, а именно - незнание ситуации, отсутствие необходимой информации, следствием чего становятся неверные выводы. Неоднозначным у него в 1939-1945 гг. Более или менее ясна ситуация со страной проживания - Швейцарией, куда он переехал и смог довольно спокойно там жить после преследований в Третьем рейхе. Учитывая пронемецкие симпатии в этой альпийской республике, И. Ильин сумел, пусть и не под своим именем, публиковать публицистические статьи и серьезные научные работы, что, несомненно, оказало влияние на его симпатии к Швейцарии. Возможно, имело место и то обстоятельство, что одним из условий публикации в местных журналах было отсутствие критики в адрес властей и населения страны. Главный бич коллективного Запада вслед за Ф. Тютчевым, Ф. Достоевским и другими мыслителями-почвенниками, И. Ильин видел в незнании и, соответственно, непонимании России. О подобных взглядах героя данной статьи пишет и современный отечественный исследователь Ю. Оганисьян, в представлениях которого Иван Александрович это - «русский патриот, противник коммунизма, выступающий как «истинный либерал» и «настоящий демократ» [Оганисьян, 2015, с. Таким образом, можно констатировать, что в годы Второй мировой войны И. Ильин уделял самое пристальное внимание военно-политическим и социально-экономическим событиям в мире, главный упор делая на ситуации вокруг России, пусть она и называлась на тот момент СССР. Будучи на стороне русского народа в Великой Отечественной войне, именно ему И. Ильин отводил главную роль в победе над нацистской Германией и ее союзниками и сателлитами, что подтверждают и исследователи его биографии и творчества [Томсинов, 2012, с. Именно служение Родине, России, было для него, как неоднократно сам признавался выдающийся мыслитель, делом всей жизни.

Весь мир не видел и не знал, сколь неуклонно и глубоко проникала в Германию большевистская отрава. Не видела и сама немецкая масса. Видели и знали это только три группы: коминтерн, организовывавший все это заражение; мы, русские зарубежники, осевшие в Германии; и вожди германского национал-социализма. Страна, зажатая между Версальским договором, мировым хозяйственным кризисом и перенаселением, рационализировавшая свою промышленность и добивающаяся сбыта, пухла от безработицы и медленно сползала в большевизм. Массовый процесс шел сам по себе; интеллигенция большевизировалась сама по себе. Коминтерн на каждой конференции предписывал удвоить работу и торжествующе подводил итоги. Ни одна немецкая партия не находила в себе мужества повести борьбу с этим процессом; и когда летом 1932 года обновившееся правительство заявило, что оно «берет борьбу с коммунизмом в свои руки», и никакой борьбы не повело, и заявлением своим только ослабило или прямо убило частную противокоммунистическую инициативу, — то процесс расползания страны пошел прямо ускоренным путем. Реакция на большевизм должна была прийти. И она пришла. Если бы она не пришла, и Германия соскользнула бы в обрыв, то процесс общеевропейской большевизации пошел бы полным ходом. Одна гражданская война в Германии а без упорной, жестокой, бесконечно кровавой борьбы немцы не сдались бы коммунистам! А если бы вся организаторская способность германца, вся его дисциплинированность, выносливость, преданность долгу и способность жертвовать собою — оказались в руках у коммунистов, что тогда? Я знаю, что иные враги немцев с невероятным легкомыслием говаривали даже: «что же, тем лучше»… Как во время чумы: соседний дом заражен и вымирает; ну что же из этого? Нам-то что? Слепота и безумие доселе царят в Европе. Думают о сегодняшнем дне, ждут новостей, интригуют, развлекаются; от всего урагана видят только пыль и бездну принимают за простую яму. Что cделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе. Этот процесс в Европе далеко еще не кончился; червь будет и впредь глодать Европу изнутри. Но не по-прежнему. Не только потому, что многие притоны коммунизма в Германии разрушены; не только потому, что волна детонации уже идет по Европе; но главным образом потому, что сброшен либерально-демократический гипноз непротивленчества. Пока Муссолини ведет Италию, а Гитлер ведет Германию — европейской культуре дается отсрочка. Кажется мне, что нет… Поймет ли это она в самом скором времени? Боюсь, что не поймет… Гитлер взял эту отсрочку прежде всего для Германии. Он и его друзья сделают все, чтобы использовать ее для национально-духовного и социального обновления страны. Но взяв эту отсрочку, он дал ее и Европе. И европейские народы должны понять, что большевизм есть реальная и лютая опасность; что демократия есть творческий тупик; что марксистский социализм есть обреченная химера; что новая война Европе не по силам, — ни духовно, ни материально, и что спасти дело в каждой стране может только национальный подъем, который диктаториально и творчески возьмется за «социальное» разрешение социального вопроса. До сих пор европейское общественное мнение все только твердит о том, что в Германии пришли к власти крайние расисты, антисемиты; что они не уважают права; что они не признают свободы; что они хотят вводить какой-то новый социализм; что все это «опасно» и что, как выразился недавно Георг Бернгард бывший редактор «Фоссише Цейтунг» , эта глава в истории Германии, «надо надеяться, будет короткой»… Вряд ли нам удастся объяснить европейскому общественному мнению, что все эти суждения или поверхностны, или близоруки и пристрастны. Но постараемся же хоть сами понять правду. Итак, в Германии произошел законный переворот. Германцам удалось выйти из демократического тупика, не нарушая конституции. Это было как уже указывалось в «Возрождении» легальное самоупразднение демократически-парламентского строя. И в то же время это было прекращением гражданской войны, из года в год кипевшей на всех перекрестках. Демократы не смеют называть Гитлера «узурпатором»; это будет явная ложь.

Иван Ильин о фашизме

Это — на века. Без этого России не быть». Под «духовным характером» Ильин понимает исключительную особенность русских «любить и верить». Он откровенно призывает подавлять любые проявления рационального и воспитывать новых людей посредством «нового отбора». Те, кто этот «отбор» не пройдет, отправятся в «последний ранг в обществе», а «люди, неспособные к автономному самообладанию, будут обуздываться и клеймиться». Ильин требует от новых людей «беззаветно любить и беззаветно верить», а объектов любви всего три: «Бог, родина и национальный вождь». Безусловно, вера по Ильину у русских «своя, особая», превосходящая веру и католиков, и протестантов, которые вообще верят неправильно. Родина по версии Ильина — это сплошные вызовы и бремя, обрушенное на самый многострадальный народ в истории: «Ни один народ в мире не имел такого бремени и такого задания, как русский народ. И ни один народ не вынес из таких испытаний и из таких мук — такой силы, такой самобытности, такой духовной глубины.

Тяжек наш крест». Бремя, обрушившееся на русский народ, — это бремя земли, бремя сурового климата и бремя сотен народов, которым русские по провидению должны были «дать жизнь, дыхание и великую родину». Особый интерес представляет видение Ильиным истории как многовековой «обороны и борьбы». Трактовка Ильиным истории, безусловно, перетекает в его политическую программу. Огромное внимание Ильин уделяет религиозно-патриотическим военизированным структурам, которые должны стать основой нового режима: «спасение России — в воспитании и укреплении русского национального рыцарства. В этом все: идея, программа и путь борьбы. Это единственно верное и единственно нужное. Все остальное есть проявление, развитие и последствие этого».

Родители Ивана Александровича Основные свои работы Иван Ильин создал уже после отбытия на «философском пароходе» в 1922 году, в Германии и Швейцарии. Прибыв в Берлин, Ильин с 1923 года трудился профессором в Русском научном институте при министерстве иностранных дел Германии — в современной терминологии «мозговом центре» по России. В октябре 1933 года, уже после прихода Гитлера к власти, Ильин был повышен в должности до директора Русского научного института и прослужил на этом посту до июля 1934 года. При нем институт перешёл в ведение Имперского Министерства народного просвещения и пропаганды Йозефа Геббельса. До того, в 1928—1930 годы Ильин печатался, согласно подписанным договорам с вознаграждением, в антисемитском издательстве «Эккарт ферлаг». Движущей силой и мотивацией деятельности Ивана Ильина в Германии был радикальный антикоммунизм и антисоветизм — очень полезные инструменты для власти Рейха.

После 1935 года работы Ильина выходят почти исключительно на немецком, к русскому он возвращается с 1947 года. Для имперского сознания Ильина и согласно белоэмигрантской идеологии «за единую и неделимую Россию», Украина была безусловной частью России. Эта ветвь не имеет причин враждовать с другими ветвями того же народа и отделяться в отдельное государство», — утверждает Ильин в резолюции Съезда белых организаций, который прошёл в Румынии в августе—сентябре 1938 г. Ильин зачастую писал название страны как «Украйна», подчёркивая её статус пограничных русских земель. Ильин многократно и резко выступал против украинского национализма как инструмента для отделения Украины от России: «Самостоятельная Украина неизбежно и быстро превратится в германскую колонию, и мы будем взяты немцами в клещи — с востока и с запада», — беспокоился он в статье «О расчленителях России» в 1949 году. Хотя к тому времени Германия сама была разделена на западную и восточную под покровительством Советского Союза, и как раз угрозы не представляла.

Оценка вызывает вопросы, но Иван Ильин как религиозный философ и не претендовал на научность подхода и точность анализа. Как Ильин воспринял бы сегодня «денацификацию» Украины? Возвращение киевских земель в рамки современной империи он, конечно, одобрил бы активно.

В той же статье 1914 года Ильин представляет писательское несопротивление как «максимальную щедрость» по отношению к нападающему.

Принять такой взгляд на материальные блага для Ильина возможно — пускай враг забирает то, что хочет, но это недопустимо, если речь идет о «духовном достоянии». Отдать его нападающему означает отречься, предать. Именно здесь философ предлагает брать на себя грех убийства, отбрасывая пацифизм. Кстати, впоследствии Ильин будет обвинять Толстого в «моральном гедонизме», подчеркивая нездоровое наслаждение той легкостью, с которой среднестатистический толстовец готов сдаться противнику.

Итак, основное нравственное противоречие войны по Ильину заключается в том, что человеку приходится совершать выбор, принимая на себя грех убийства, поскольку нравственная ценность цели и нравственная ценность средства — два отдельных друг от друга вопроса. Текст 1914 года полон драматизма этого выбора, и этот драматизм в «О сопротивлении злу силой» достигнет градуса экзальтации с упоминанием рыцарей, христианского воинства и других риторических фигур. Что же еще, помимо экзальтации, прибавляется к этим тезисам в книге «О сопротивлении злу силой»? Заметнее всего озлобленность.

И здесь Ильина можно понять: это страшный соблазн — методично легализовывать все доступные воображению формы уничтожения людей, взявших твою страну в заложники. А главное, за эти 10 лет радикально изменился исторический контекст. Если в первом тексте философ стремился укрепить сограждан в решимости участвовать в Первой мировой войне, то теперь речь шла о том, чтобы удержать остатки Белой армии от окончательного растворения, придав ее существованию как высокий, так и повседневный смысл. Отсюда центральное нововведение книги 1925 года — пропагандистские обертона с хорошо знакомыми по сегодняшнему дню подбором идеологически верных синонимов и жонглированием библейскими и философскими цитатами.

Первое от чего Ильин предлагает отказаться — это от слова «насилие», потому что оно несет негативную оценку; его следует заменить на «физическое понуждение» или «пресечение». Для различения этих понятий в ход идет Иммануил Кант: насильник, пишет Ильин, это тот, кто относится к своей жертве как средству. При этом для иллюстрации Ильин выбирает традиционные патрональные сюжеты: солдат, насилующих ребенка, самоубийц, поджигателей и т. Ильин вообще плотно работает с негативным вокабуляром: вместо «убийства» следует говорить «казнь», вместо «греха» — «неправедность», вместо «войны» — «подвиг».

Самое проработанное понятие в этом ряду — «отрицательная любовь» — чувство, которое руководит автором физического понуждения. Вот стадии этого чувства «в постепенно нарастающей последовательности: неодобрение, несочувствие, огорчение, выговор, осуждение, отказ в содействии, протест, обличение, требование, настойчивость, психическое понуждение, причинение психических страданий, строгость, суровость, негодование, гнев, разрыв в общении, бойкот, физическое понуждение, отвращение, неуважение, невозможность войти в положение, пресечение, безжалостность, казнь». Стадия психологического насилия «причинение психологических страданий» как важного момента любви, появляющаяся в этом тексте, связана в том числе и еще с одним термином Ильина — «духовная гигиена». Концепция всеединства здесь вдруг приобретает такую формулу: «колодцы человеческих душ имеют как бы подземное бессознательное сообщение, и тот, кто засоряет и отравляет свой колодец, тот засоряет и отравляет все чужие».

В результате такого сообщения душ «понуждение» буквально оказывается метафизическим долгом каждого. Так, неразрешимое этическое противоречие, обозначенное в тексте 1914 года, находит свое разрешение в предписанном порядке соблюдения гигиены. Все это, конечно, производило необходимый мотивирующий и терапевтический эффект на остатки русской армии, разбросанной по всему миру, и помогало примириться с реальностью эмиграции, так как фактически давало рецепт «понуждения» на каждый день с чувством выполненного долга и смысла жизни. Ильин И.

Примерно 1925—1930 О чистоте других рук Несмотря на констатацию предельного уровня личной ответственности, Ильин передает значительную часть духовно-гигиенических функций абстрактному государству ввиду того, что не каждый, по его мнению, способен на духовный героизм. Надо быть благодарными политикам и воинам, считает он, потому что наши «руки чисты для чистого дела только потому, что у других нашлись чистые руки для нечистого дела». На мой взгляд, в этом заключается основное нравственное противоречие подхода самого Ильина, так как ему не удается выдержать баланс между личной ответственностью перед самим собой и Богом и патрональными функциями государства, наделенного даром различения добра и зла, и как следствие — правом взять грех насилия на себя. Этот дисбаланс хорошо проясняет, зачем Ильин подбирает пропагандистские эвфемизмы.

Почему не назвать вещи своими именами? Потому что красивая риторика позволяет растушевать ответственность; моральное решение оказывается как бы растворено в самом порядке вещей. Туман лишенных конкретного содержания слов требует от аудитории интеллектуального усилия, чтобы разобраться в этичности того, что реально происходит, и на это усилие не каждый готов. К тому же Ильин включает элемент морального шантажа и провокации: разве вы бросите ребенка, которого насилуют солдаты?

Но не пора ли намъ перестать предаваться этой торопливой подражательности? Когда мы поймемъ, что вообще н? Когда мы поймемъ, что въ частности русское б? Или, быть можетъ, это есть нетерп? Напрасно было бы думать, что это «легко повторить» или что это «вс? Или, еще короче: сум? Обще-Воинскаго Союза, сум? Тяготясь военной дисциплиной Приказъ 82! Не рискуетъ ли онъ незам?

А если возникнетъ не б? Не въ необходимости борьбы я сомн? Наша борьба необходима и священна. Но она должна оставаться б? Останется ли она б? Но для того, чтобы сказать моимъ б? Она таитъ въ себ?

Иван Ильин - О русском фашизме [дореформенная орфография] краткое содержание

• Иван Ильин: изгнанник и патриот
• EVENTS OF THE SECOND WORLD WAR IN THE JOURNALISM OF I. A. ILYIN (1939-1945)
• Кто вы, Иван Ильин?
• Что еще почитать

И.А. Ильин "О фашизме"

В XX веке Иван Ильин активно потворствовал деятельности немецко–фашистского режима, оправдывал преступления Гитлера противостоянием с большевизмом и писал о необходимости русского фашизма. К великому сожалению г-на Ильина, фашисты и нацисты не хотели быть продолжателями рыцарственного белого движения, и Иван Александрович вскоре им оказался не нужен. «О фашизме» (1948) (ru.).

Откройте свой Мир!

Видели и знали это только три группы: коминтерн, организовывавший все это заражение; мы, русские зарубежники, осевшие в Германии; и вожди германского национал-социализма. Страна, зажатая между Версальским договором, мировым хозяйственным кризисом и перенаселением, рационализировавшая свою промышленность и добивающаяся сбыта, пухла от безработицы и медленно сползала в большевизм. Массовый процесс шел сам по себе; интеллигенция большевизировалась сама по себе. Коминтерн на каждой конференции предписывал удвоить работу и торжествующе подводил итоги.

Ни одна немецкая партия не находила в себе мужества повести борьбу с этим процессом; и когда летом 1932 года обновившееся правительство заявило, что оно «берет борьбу с коммунизмом в свои руки», и никакой борьбы не повело, и заявлением своим только ослабило или прямо убило частную противокоммунистическую инициативу, - то процесс расползания страны пошел прямо ускоренным путем. Реакция на большевизм должна была прийти. И она пришла.

Если бы она не пришла, и Германия соскользнула бы в обрыв, то процесс общеевропейской большевизации пошел бы полным ходом. Одна гражданская война в Германии а без упорной, жестокой, бесконечно кровавой борьбы немцы не сдались бы коммунистам! А если бы вся организаторская способность германца, вся его дисциплинированность, выносливость, преданность долгу и способность жертвовать собою - оказались в руках у коммунистов, что тогда?

Я знаю, что иные враги немцев с невероятным легкомыслием говаривали даже: «что же, тем лучше»... Как во время чумы: соседний дом заражен и вымирает; ну что же из этого? Нам-то что?

Слепота и безумие доселе царят в Европе. Думают о сегодняшнем дне, ждут новостей, интригуют, развлекаются; от всего урагана видят только пыль и бездну принимают за простую яму. Что cделал Гитлер?

Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе. Этот процесс в Европе далеко еще не кончился; червь будет и впредь глодать Европу изнутри. Но не по-прежнему.

Не только потому, что многие притоны коммунизма в Германии разрушены; не только потому, что волна детонации уже идет по Европе; но главным образом потому, что сброшен либерально-демократический гипноз непротивленчества. Пока Муссолини ведет Италию, а Гитлер ведет Германию - европейской культуре дается отсрочка. Поняла ли это Европа?

Кажется мне, что нет... Поймет ли это она в самом скором времени? Боюсь, что не поймет...

Гитлер взял эту отсрочку прежде всего для Германии. Он и его друзья сделают все, чтобы использовать ее для национально-духовного и социального обновления страны. Но взяв эту отсрочку, он дал ее и Европе.

И европейские народы должны понять, что большевизм есть реальная и лютая опасность; что демократия есть творческий тупик; что марксистский социализм есть обреченная химера; что новая война Европе не по силам, - ни духовно, ни материально, и что спасти дело в каждой стране может только национальный подъем, который диктаториально и творчески возьмется за «социальное» разрешение социального вопроса. До сих пор европейское общественное мнение все только твердит о том, что в Германии пришли к власти крайние расисты, антисемиты; что они не уважают права; что они не признают свободы; что они хотят вводить какой-то новый социализм; что все это «опасно» и что, как выразился недавно Георг Бернгард бывший редактор «Фоссише Цейтунг» , эта глава в истории Германии, «надо надеяться, будет короткой»... Вряд ли нам удастся объяснить европейскому общественному мнению, что все эти суждения или поверхностны, или близоруки и пристрастны.

Но постараемся же хоть сами понять правду. Итак, в Германии произошел законный переворот. Германцам удалось выйти из демократического тупика, не нарушая конституции.

Это было как уже указывалось в «Возрождении» легальное самоупразднение демократически-парламентского строя. И в то же время это было прекращением гражданской войны, из года в год кипевшей на всех перекрестках. Демократы не смеют называть Гитлера «узурпатором»; это будет явная ложь.

Сторонники правопорядка должны прежде всего отметить стремительное падение кривой политических убийств во всей стране. Сторонники буржуазно-хозяйственной прочности должны вдуматься в твердые курсы и оживленные сделки на бирже.

И что более всего замечательно, — вызывающий во всех слоях народа лояльное повиновение. Однако эти административные распоряжения быстро покрываются законами, которые обычно дают менее суровые, более жизненные и более справедливые формулы. Это во-первых. Во-вторых, эти новые распоряжения и законы, изливающиеся потоком на страну, касаются только публичных прав, а не частных или имущественных. В них нет никакой экспроприирующей тенденции, если не считать опорочения прав, приобретенных спекулянтами во время инфляции и возможного выкупа земель, принадлежащих иностранным подданным. О социализме же в обычном смысле этого слова - нет и речи. То, что совершается, есть великое социальное переслоение; но не имущественное, а государственно-политическое и культурно-водительское и лишь в эту меру - служебно-заработанное.

Ведущий слой обновляется последовательно и радикально. Отнюдь не весь целиком; однако, в широких размерах. По признаку нового умонастроения; и в результате этого - нередко в сторону омоложения личного состава. Уда-ляется все, причастное к марксизму, социал-демократии и коммунизму; удаляются все интернационалисты и большевизаны; удаляется множество евреев, иногда как, например, в профессуре подавляющее большинство их, но отнюдь не все. Удаляются те, кому явно неприемлем «новый дух». Этот «новый дух» имеет и отрицательные определения и положительные. Он непримирим по отношению к марксизму, интернационализму и пораженческому бесчестию, классовой травле и реакционной классовой привилегированности, к публичной продажности, взяточничеству и растратам. По отношению к еврейству этой непримиримости нет: не только потому, что частное предпринимательство и торговля остаются для евреев открытыми; но и потому, что лица еврейской крови принимают во внимание два деда и две бабки, из коих ни один не должен быть евреем , правомерно находившиеся на публичной службе 1 августа 1914 года; или участвовавшие с тех пор в военных операциях; потерявшие отца или сына в бою или вследствие ранения; или находящиеся на службе у религиозно-церковных организаций - не подлежат ограничению в правах публичной службы указ от 8 мая с. Психологически понятно, что такие ограниченные ограничения воспринимаются евреями очень болезненно: их оскорбляет самое введение презумпции не в их пользу - «ты неприемлем, пока не показал обратного»; и еще «важна не вера твоя, а кровь».

Однако одна наличность этой презумпции заставляет признать, что немецкий еврей, доказавший на деле свою лояльность и преданность германской родине, — правовым ограничениям ни в образовании, ни по службе не подвергается. Этот дух составляет как бы субстанцию всего движения; у всякого искреннего национал-социалиста он горит в сердце, напрягает его мускулы, звучит в его словах и сверкает в глазах. Достаточно видеть эти верующие, именно верующие лица; достаточно увидеть эту дисциплину, чтобы понять значение происходящего и спросить себя: «да есть ли на свете народ, который не захотел бы создать у себя движение такого подъема и такого духа?... Однако не только с ним, а еще и с духом русского белого движения. Каждое из этих трех движений имеет несомненно свои особые черты, черты отличия. Они объясняются и предшествующей историей каждой из трех стран, характером народов и размерами наличного большевистского разложения 1917 г. Достаточно вспомнить, что белое движение возникло прямо из неудачной войны и коммунистического переворота, в величайшей разрухе и смуте, на гигантской территории, в порядке героической импровизации. Тогда как фашизм и национал-социализм имели 5 и 15 лет собирания сил и выработки программы; они имели возможность подготовиться и предупредить коммунистический переворот; они имели пред собою опыт борьбы с коммунизмом в других странах; их страны имеют и несравненно меньший размер и гораздо более ассимилировавшийся состав населения. А еврейский вопрос стоял и ставился в каждой стране по-своему.

Однако основное и существенное единит все три движения; общий и единый враг, патриотизм, чувство чести, добровольно-жертвенное служение, тяга к диктаториальной дисциплине, к духовному обновлению и возрождению своей страны, искание новой социальной справедливости и непредрешенчество в вопросе о политической форме. Что вызывает в душе священный гнев? Конечно, германец, итальянец и русский - болеют каждый о своей стране и каждый по-своему; но дух одинаков и в исторической перспективе един.

Этот процесс в Европе далеко еще не кончился; червь будет и впредь глодать Европу изнутри. Но не по-прежнему. Не только потому, что многие притоны коммунизма в Германии разрушены; не только потому, что волна детонации уже идет по Европе; но главным образом потому, что сброшен либерально-демократический гипноз непротивленчества. Пока Муссолини ведет Италию, а Гитлер ведет Германию - европейской культуре дается отсрочка.

Поняла ли это Европа? Кажется мне, что нет... Поймет ли это она в самом скором времени? Боюсь, что не поймет... Гитлер взял эту отсрочку прежде всего для Германии. Он и его друзья сделают все, чтобы использовать ее для национально-духовного и социального обновления страны. Но взяв эту отсрочку, он дал ее и Европе.

И европейские народы должны понять, что большевизм есть реальная и лютая опасность; что демократия есть творческий тупик; что марксистский социализм есть обреченная химера; что новая война Европе не по силам, - ни духовно, ни материально, и что спасти дело в каждой стране может только национальный подъем, который диктаториально и творчески возьмется за «социальное» разрешение социального вопроса. До сих пор европейское общественное мнение все только твердит о том, что в Германии пришли к власти крайние расисты, антисемиты; что они не уважают права; что они не признают свободы; что они хотят вводить какой-то новый социализм; что все это «опасно» и что, как выразился недавно Георг Бернгард бывший редактор «Фоссише Цейтунг» , эта глава в истории Германии, «надо надеяться, будет короткой»... Вряд ли нам удастся объяснить европейскому общественному мнению, что все эти суждения или поверхностны, или близоруки и пристрастны. Но постараемся же хоть сами понять правду. Итак, в Германии произошел законный переворот. Германцам удалось выйти из демократического тупика, не нарушая конституции. Это было как уже указывалось в «Возрождении» легальное самоупразднение демократически-парламентского строя.

И в то же время это было прекращением гражданской войны, из года в год кипевшей на всех перекрестках. Демократы не смеют называть Гитлера «узурпатором»; это будет явная ложь. Сторонники правопорядка должны прежде всего отметить стремительное падение кривой политических убийств во всей стране. Сторонники буржуазно-хозяйственной прочности должны вдуматься в твердые курсы и оживленные сделки на бирже. И при всем этом то, что происходит в Германии, есть землетрясение или социальный переворот. Но это переворот не распада, а концентрации; не разрушения, а переустройства; не буйно-расхлестанный, а властно дисциплинированный и организованный; не безмерный, а дозированный. И что более всего замечательно, - вызывающий во всех слоях народа лояльное повиновение.

Однако эти административные распоряжения быстро покрываются законами, которые обычно дают менее суровые, более жизненные и более справедливые формулы. Это во-первых. Во-вторых, эти новые распоряжения и законы, изливающиеся потоком на страну, касаются только публичных прав, а не частных или имущественных. В них нет никакой экспроприирующей тенденции, если не считать опорочения прав, приобретенных спекулянтами во время инфляции и возможного выкупа земель, принадлежащих иностранным подданным. О социализме же в обычном смысле этого слова - нет и речи. То, что совершается, есть великое социальное переслоение; но не имущественное, а государственно-политическое и культурно-водительское и лишь в эту меру - служебно-заработанное. Ведущий слой обновляется последовательно и радикально.

Отнюдь не весь целиком; однако, в широких размерах. По признаку нового умонастроения; и в результате этого - нередко в сторону омоложения личного состава. Удаляется все, причастное к марксизму, социал-демократии и коммунизму; удаляются все интернационалисты и большевизированные элементы; удаляется множество жидов, иногда как, например, в профессуре подавляющее большинство их, но отнюдь не все.

Протест поддержали многие активисты Московского Комсомола, представители народно-патриотических сил и других левых организаций. С каждым днем кампания становится все более массовой и организованной: к настоящему моменту петицию подписали более 23 тысяч человек, освещение протеста происходит через федеральные средства массовой информации, а студенты РГГУ объединились с учащимися других вузов со всей страны в единый фронт для борьбы с фашизацией российского образования. Не заставила себя ждать реакция от правых.

Суть их высказываний сводится к тому, что Ильин — не фашист, противники школы — враги России, а организовала это движение какая-то западная разведка. Ничего нового, на самом деле. У самого активного актикоммуниста прошлого века тоже во всех бедах виноваты были то советские шпионы, то еврейский капитал с Уолл-стрит, и все они хотели помешать построению национально-ориентированной Германии. Но чем дальше — тем интереснее. В 1933 году в статье «Национал-социализм.

Нет фашизму!

Ильин — 4. Ода фашизму от русского «философа»

Фашизм не должен был занимать позиции, враждебной христианству и всякой религиозности вообще. Политический режим, нападающий на церковь и религию, вносит раскол в души своих граждан, подрывает в них самые глубокие корни правосознания и начинает сам претендовать на религиозное значение, что безумно. Муссолини скоро понял, что в католической стране государственная власть нуждается в честном конкордате с католической церковью. Гитлер с его вульгарным безбожием, за которым скрывалось столь же вульгарное самообожествление, так и не понял до конца, что он идет по путям антихриста, предваряя большевиков. Фашизм мог и не создавать тоталитарного строя; он мог удовлетвориться авторитарной диктатурой, достаточно крепкой для того, чтобы а искоренить большевизм и коммунизм и б предоставить религии, печати, науке, искусству, хозяйству и некоммунистическим партиям свободу суждения и творчества в меру их политической лояльности. Установление партийной монополии никогда и нигде не приведет к добру: лучшие люди отойдут в сторону, худшие повалят в партию валом; ибо лучшие мыслят самостоятельно и свободно, а худшие готовы приспособиться ко всему, чтобы только сделать карьеру. Поэтому монопольная партия живет самообманом: начиная «качественный отбор», она требует «партийного единомыслия»; делая его условием для политической правоспособности и дееспособности, она зовет людей к бессмыслию и лицемерию; тем самым она открывает настежь двери всевозможным болванам, лицемерам, проходимцам и карьеристам; качественный уровень партии срывается, и к власти приходят симулянты, взяточники, хищники, спекулянты, террористы, льстецы и предатели. Вследствие этого все недостатки и ошибки политической партийности достигают в фашизме своего высшего выражения; партийная монополия хуже партийной конкуренции закон, известный нам в торговле, в промышленности и во всем культурном строительстве.

Русские «фашисты» этого не поняли. Если им удастся водвориться в России чего не дай Бог , то они скомпрометируют все государственные и здоровые идеи и провалятся с позором. Фашизм совсем не должен был впадать в политическую «манию грандиозу», презирать другие расы и национальности, приступать к их завоеванию и искоренению. Чувство собственного достоинства совсем не есть высокомерная гордыня; патриотизм совсем не зовет к завоеванию вселенной; освободить свой народ совсем не значит покорить или искоренить всех соседей. Поднять всех против своего народа — значит погубить его.

Далее — без купюр и вставок текст Ильина. Ильин И. Новый дух Возрождение, Париж 1933, 17 мая Европа не понимает национал-социалистического движения. Не понимает и боится. И от страха не понимает еще больше. И чем больше не понимает, тем больше верит всем отрицательным слухам, всем россказням «очевидцев», всем пугающим предсказателям. Леворадикальные публицисты чуть ли не всех европейских наций пугают друг друга из-за угла национал-социализмом и создают настоящую перекличку ненависти и злобы. К сожалению, и русская зарубежная печать начинает постепенно втягиваться в эту перекличку; европейские страсти начинают передаваться эмиграции и мутить ее взор. Нам, находящимся в самом котле событий, видящим все своими глазами, подверженным всем новым распоряжениям и законам, но сохраняющим духовное трезвение, становится нравственно невозможным молчать. Надо говорить; и говорить правду. Но к этой правде надо еще расчистить путь… Прежде всего я категорически отказываюсь расценивать события последних трех месяцев в Германии с точки зрения немецких евреев, урезанных в их публичной правоспособности, в связи с этим пострадавших материально или даже покинувших страну. Я понимаю их душевное состояние; но не могу превратить его в критерий добра и зла, особенно при оценке и изучении таких явлений мирового значения, как германский национал-социализм. Да и странно было бы; если бы немецкие евреи ждали от нас этого. Ведь коммунисты лишили нас не некоторых, а всех и всяческих прав в России; страна была завоевана, порабощена и разграблена; полтора миллиона коренного русского населения вынуждено было эмигрировать; а сколько миллионов русских было расстреляно, заточено, уморено голодом… И за 15 лет этого ада не было в Германии более пробольшевистских газет, как газеты немецких евреев — «Берлинер Тагеблатт», «Фоссише Цейтунг» и «Франкфуртер Цейтунг». Газеты других течений находили иногда слово правды о большевиках. Эти газеты никогда. Зачем они это делали? Мы не спрашиваем. Это их дело. Редакторы этих газет не могли не отдавать себе отчета в том, какое значение имеет их образ действия и какие последствия он влечет за собою и для национальной России, и для национальной Германии… Но наша русская трагедия была им чужда; случившаяся же с ними драматическая неприятность не потрясает нас и не ослепляет. Германский национал-социализм решительно не исчерпывается ограничением немецких евреев в правах. И мы будем обсуждать это движение по существу — и с русской национальной, и с общечеловеческой и духовной, и политической точки зрения. Во-вторых, я совершенно не считаю возможным расценивать новейшие события в Германии с той обывательско-ребячьей, или, как показывают обстоятельства, улично-провокаторской точки зрения, — «когда» именно и «куда» именно русские и германские враги коммунизма «начнут совместно маршировать». Не стоит обсуждать этого вздора. Пусть об этом болтают скороспелые политические младенцы; пусть за этими фразами укрываются люди темного назначения. Помешать им трудно; рекомендуется просто не слушать их соблазнительную болтовню. Их точка зрения — не может служить для нас мерилом. Наконец, третье и последнее. Я отказываюсь судить о движении германского национал-социализма по тем эксцессам борьбы, отдельным столкновениям или временным преувеличениям, которые выдвигаются и подчеркиваются его врагами. То, что происходит в Германии, есть огромный политический и социальный переворот; сами вожди его характеризуют постоянно словом «революция». Это есть движение национальной страсти и политического кипения, сосредоточившееся в течение 12 лет, и годами, да, годами лившее кровь своих приверженцев в схватках с коммунистами. Это есть реакция на годы послевоенного упадка и уныния: реакция скорби и гнева. Когда и где такая борьба обходилась без эксцессов? Но на нас, видевших русскую советскую революцию, самые эти эксцессы производят впечатление лишь гневных жестов или отдельных случайных некорректностей.

Германский Национал-Социализм решительно не исчерпывается ограничением евреев в правах. И мы будем обсуждать это Движение по существу: с русской национальной и с общечеловеческой духовной, и политической точки зрения. Наконец, я отказываюсь судить о движении Германского Национал-Социализма по тем эксцессам борьбы, отдельным столкновениям или временным преувеличениям, которые выдвигаются и подчёркиваются его врагами. То, что происходит в Германии, есть огромный политический и социальный переворот; сами вожди его характеризуют постоянно словом «революция». Это есть Движение национальной страсти и политического кипения, сосредоточившееся в течение 12 лет, и годами, да, годами лившее кровь своих приверженцев в схватках с коммунистами. Это есть реакция на годы послевоенного упадка и уныния: реакция скорби и гнева. Когда и где такая борьба обходилась без эксцессов? Но на нас, видевших русскую советскую революцию, самые эти эксцессы производят впечатление лишь гневных жестов или отдельных случайных некорректностей. Мы советуем не верить пропаганде, трубящей о здешних «зверствах», или, как её называют, «зверской пропаганде». Есть такой закон человеческой природы: испугавшийся беглец всегда верит химерам своего воображения и не может не рассказывать о чуть-чуть не настигших его «ужасных ужасах». Посмотрите, не живёт ли Зеверинг, идейный и честный социал-демократический вождь, на свободе в своём Билефельде? Тронули ли национал-социалисты хоть одного видного русского еврея-эмигранта? Итак, будем в суждениях своих — справедливы. Те, кто жили вне Германии или наезжали сюда для обывательских дел и бесед, не понимают, из каких побуждений возникло Национал-Социалистическое Движение. Весь мiр не видел и не знал, сколь неуклонно и глубоко проникала в Германию большевистская отрава. Не видела и сама немецкая масса. Видели и знали это только три группы: Коминтерн , организовывавший всё это заражение; мы, русские зарубежники, осевшие в Германии; и вожди Германского Национал-Социализма. Страна, зажатая между Версальским договором , мiровым хозяйственным кризисом и перенаселением, рационализировавшая свою промышленность и добивающаяся сбыта, пухла от безработицы и медленно сползала в большевизм. Массовый процесс шёл сам по себе; интеллигенция большевизировалась сама по себе. Коминтерн на каждой конференции предписывал удвоить работу и торжествующе подводил итоги. Ни одна немецкая партия не находила в себе мужества повести борьбу с этим процессом; и когда летом 1932-го года обновившееся правительство заявило, что оно берёт борьбу с коммунизмом «в свои руки», и никакой борьбы не повело, и заявлением своим только ослабило или прямо убило частную противокоммунистическую инициативу, — то процесс расползания страны пошёл прямо ускоренным путём. Реакция на большевизм должна была прийти. И она пришла. Если бы она не пришла, и Германия соскользнула бы в обрыв, то процесс общеевропейской большевизации пошёл бы полным ходом. Одна гражданская война в Германии а без упорной, жестокой, безконечно кровавой борьбы немцы не сдались бы коммунистам! А если бы вся организаторская способность германца, вся его дисциплинированность, выносливость, преданность долгу и способность жертвовать собою — оказались в руках у коммунистов, что тогда? Я знаю, что иные враги немцев с невероятным легкомыслием говаривали даже: «что же, тем лучше»… Как во время чумы: соседний дом заражён и вымирает; ну что же из этого? Нам-то что? Слепота и безумие доселе царят в Европе. Думают о сегодняшнем дне, ждут новостей, интригуют, развлекаются; от всего урагана видят только пыль и бездну принимают за простую яму.

Очевидно, что на подобные оценки оказывал влияние эмоциональный фактор, обида И. Ильина на то, что большевики в свое время вынудили его покинуть Родину. Среди других сюжетов внутренней политики СССР в военные годы, к которым обращался русский философ-эмигрант на страницах швейцарской периодики, можно назвать большевизацию прибалтийских территорий, судьбу немцев Поволжья, русского казачества, мысли и чувства русского народа во время войны. В какой-то степени он оказался прав, в статье «Душа русского народа во время войны» 05. Критикуя применение термина «советская демократия», Иван Александрович доказывал, что не может быть демократии там, где происходит экономическое и политическое закабаление граждан. Налицо вновь необходимость более точного определения тех понятий, которыми мы оперируем, рассуждая о политических предпочтениях. На сегодняшний день полемика вокруг содержания термина «демократия» продолжается. Отрадно, что и И. Ильин внес свой вклад в осмысление этой проблемы. В 1939-1945 гг. Отметим, что русский философ отнюдь не являлся безоговорочным апологетом демократии, признавая, что последняя может быть «посредственной», «туманным и запутанным слепком» с истинной демократии. Сам Иван Александрович точное определение этому термину дать не сумел, всё более выстраивая вокруг него философские построения. Тем не менее им была сформулирована важнейшая опора демократического государства, а именно - «свободная верность и полная преданность своего гражданина» [Ильин, 2004, с. Размышляя над понятием демократии, мыслитель стремится сопоставить ее с такими категориями, как верность, целесообразность, государственный капитализм. Кроме того, в статье «Творческая сила демократии» 08. По мнению И. Ильина, в этом нет противоречий, ибо «искусство быть свободным состоит как в том, что мы пользуемся свободой, так и в том, что мы обуздываем и укрощаем ее там, где этого требуют от нас совместная жизнь жителей Швейцарии и сохранение самой федерации» [Ильин, 2004, с. Главным препятствием для восстановления демократии в Европе после окончания войны он считал значительное коммунистическое влияние, направлявшее Старый Свет к «праву кулака и революционной конъюнктуры». До конца своих дней Иван Александрович будет непримиримым антикоммунистом, борцом против советского руководства. Впрочем, нацистская идеология и практика также вызывали у него резкое отторжение. Именно германский вариант фашизма он рассматривал как преступный, приведший к многомиллионным жертвам и способствовавший в конечном счете укреплению советского влияния на континенте по мере побед Красной армии. Вообще тема «Ильин и фашизм» - крайне дискуссионная, как уже отмечалось выше. Не вызывает сомнений вывод Ивана Александровича о возникновении фашизма как реакции на большевизм, как концентрации «государственно-охранительных сил направо» [Ильин, 1993, с. В опубликованной уже после войны статье «О фашизме» 06. Можно соглашаться или спорить с философом о подобных «плюсах» фашизма, очевидно одно - именно эта статья и именно эти выводы стали поводом для его критики со стороны различных лиц. Однако в той же статье Иван Александрович пишет о «глубоких и серьезных ошибках» фашизма, которые, как он предполагал, весьма вероятно повторят те, кто в будущем захочет возродить подобные движения в современных реалиях роста праворадикальных настроений в ряде стран Европы - родины фашизма - очевидна верность прогноза. В чем же они заключались? В безрелигиозно-сти; в создании правого тоталитаризма как постоянного и «идеального» строя; в установлении партийной монополии, следствием которой являлись коррупция и деморализация; в крайностях национализма и воинственного шовинизма; в смешении с социализмом социальных реформ; во впадении в «идолопоклоннический цезаризм с его демагогией, раболепством и деспотией». Очевидно, серьезная критика И. Ильина в отношении фашизма не вписывается в расчеты его современных критиков. Налицо в данном отношении следующие строки: «Будем надеяться, что и русские патриоты продумают ошибки фашизма и национал-социализма до конца и не повторят их» [Ильин, 1993, с. Однако это нисколько не убеждает таких авторов, как, например, профессор Института истории Университета им. Мартина Лютера Германия Х. Петер, вырывающий из контекста цитаты И. Ильина и делающий ряд крайне спорных выводов, в том числе и о поддержке философом нацистов [Петер, 2012]. Бесспорно, на ранних этапах фашистского движения в Италии некоторые симпатии у Ивана Александровича к отдельным его проявлениям, прежде всего, ярко выраженному антикоммунизму, были, но они имели характер скорее инструментальный, но не мировоззренческий [Ильин, 2001]. Вообще, необоснованность обвинений в его адрес в современных «либеральствующих» кругах не имеет границ, на что указывает и известный публицист Е. В своей статье «Правый гегельянец в окопах Сталинграда» он опровергает выводы журналиста К. Мартынова из «Новой газеты» о поддержке Ильиным Третьего рейха в годы Великой Отечественной войны, констатируя: «Адресовать Ильину обвинения в самомалейшей двусмысленности в отношении Сталинградской битвы значит либо допускать сознательную ложь, либо демонстрировать полное невежество и незнание вполне ясных текстов Ильина» [Холмогоров, 2015]. Еще до начала Великой Отечественной войны в письме к близкому другу, писателю И. Шмелеву, которого он всячески - материально и морально - поддерживал в 1939-1945 гг. Более показательно его отношение к «фюреру» в письме от 2 июля 1945 г. Ильин констатирует, что «Гитлер, порабощающий свой народ, чтобы поработить своими рабами другие соседние народы - творит преступление в истории человечества» [Ильин, 2000, с. И еще одна цитата: «Я никогда не мог понять, как русские люди могли сочувствовать национал-социалистам... Они - враги России, презиравшие русских людей последним презрением. Коммунизм в России был для них только предлог, чтобы оправдать перед другими народами и перед историей свою жажду завоевания» [Ильин, 2000, с. В целом вся их переписка - образец искренней тревоги за судьбу Родины, переживание за ее народ, за Красную армию, которую непременно называют «русской армией», но не политическое руководство. Не стоит, однако, считать, что оценки русского философа-эмигранта всегда были верны. Нельзя с ним согласиться в том, что в Германии при заключении договора с СССР стремились не допустить тем самым нападения советской стороны [Ильин, 2004, с. Налицо то, в чем Иван Александрович неоднократно обвинял европейцев, писавших о Советском Союзе, а именно - незнание ситуации, отсутствие необходимой информации, следствием чего становятся неверные выводы. Неоднозначным у него в 1939-1945 гг. Более или менее ясна ситуация со страной проживания - Швейцарией, куда он переехал и смог довольно спокойно там жить после преследований в Третьем рейхе. Учитывая пронемецкие симпатии в этой альпийской республике, И. Ильин сумел, пусть и не под своим именем, публиковать публицистические статьи и серьезные научные работы, что, несомненно, оказало влияние на его симпатии к Швейцарии. Возможно, имело место и то обстоятельство, что одним из условий публикации в местных журналах было отсутствие критики в адрес властей и населения страны. Главный бич коллективного Запада вслед за Ф. Тютчевым, Ф. Достоевским и другими мыслителями-почвенниками, И. Ильин видел в незнании и, соответственно, непонимании России. О подобных взглядах героя данной статьи пишет и современный отечественный исследователь Ю. Оганисьян, в представлениях которого Иван Александрович это - «русский патриот, противник коммунизма, выступающий как «истинный либерал» и «настоящий демократ» [Оганисьян, 2015, с. Таким образом, можно констатировать, что в годы Второй мировой войны И. Ильин уделял самое пристальное внимание военно-политическим и социально-экономическим событиям в мире, главный упор делая на ситуации вокруг России, пусть она и называлась на тот момент СССР. Будучи на стороне русского народа в Великой Отечественной войне, именно ему И. Ильин отводил главную роль в победе над нацистской Германией и ее союзниками и сателлитами, что подтверждают и исследователи его биографии и творчества [Томсинов, 2012, с. Именно служение Родине, России, было для него, как неоднократно сам признавался выдающийся мыслитель, делом всей жизни. Библиография Бабин, Д. Философ И. Балмасов, С. Березкин, А.

Navigation menu

• Русский национализм Ильина и Шмелёва нам не нужен
• И. А. Ильинъ. О РУССКОМЪ ФАШИЗМѢ.
• Иван ильин цитаты о фашизме
• В 1938 году философ, идеолог Белого движения Иван Ильин дал точный прогноз событий на Украине

Иван Ильин как идеологическая мишень

Однако, именно эти опасности учли страны Западной Европы при построении новых государств и сообществ. Большевизм стремился к внешней экспансии и вплоть до создания НАТО не было альтернативной объединённой силы, способной реально остановить и сдержать эту экспансию. Сергей Ивин Мудрец 10309 14 лет назад Он был русским националистом, и это - главное. В конечном итоге - не в названии дело, а в жизненной позиции: защищает человек интересы своего народа, сопричастен ли он истории своего народа или сопереживает вражескому народу, выступает против своего народа. Говорят: "Хоть горшком назови - только в печь не сажай".

Она появилась в связи с террором народовольцев против русских государственных деятелей в конце XIX века. В результате этого террора был убит, например, царь-освободитель Александр II, после чего группа цареубийц была казнена. Именно в этом контексте граф Толстой начал распространять идею, что насилию не надо противиться насилием. Фактически это звучало так, что «пожалейте и отпустите». Всегда одностороннее непротивленчество, обращенное к русскому государству, начинало усиленно звучать в те моменты, когда его атаковали революционные террористы. И закончилось это, как известно, победой революционных террористов. Ильин, взяв за основу опыт белого движения, в сопротивлении тому, что белые, безусловно и однозначно считали злом, разрушением единой и неделимой России, то есть большевизмом, провел теоретическую работу, можно ли сопротивляться злу силой. И показал очень наглядно, что можно и нужно, потому что если силой злу не сопротивляться, то оно расползется и захватит все вокруг себя, и тот, кто не сопротивляется станет соучастником этого зла. Причем Ильин четко проговаривает, что есть насилие — абсолютно искусственное, злокозненное, злодейское навязывание другим людям своей воли. А есть принуждение — навязывание людям определенных этических правил общества извне, если они не хотят действовать изнутри. То есть там, где не действует самопринуждение человека, там должно действовать внешнее принуждение. А если самопринуждение человека не действует в том смысле, что он начинает причинять зло, насилие, боль, мучить других людей, то в этом случае принуждение к нравственному поведению может доходить и до того, что такого злодея придется нейтрализовать полностью, то есть убить. Потому что это та цена, которую общество должно заплатить за добродетель остальных. Да, радикального злодея придется устранить насилием. Радикальные и злодейские политические формы тоже надо устранять насилием, с чем Ильин был полностью согласен, например, в ходе Второй мировой войны, когда считал, что германский нацизм должен быть безоговорочно уничтожен всеми государствами, которые с ним сражаются. Ильин против нацистов Ильин активно действовал в русской эмиграции, провозглашал идеи русского национализма. Национализма именно в том ключе, в котором о нем говорит Владимир Владимирович Путин. Приведу цитату Ильина: «Национальное чувство есть любовь к историческому облику и к творческому акту своего народа. Национализм есть вера в его духовную и инстинктивную силу, вера в его духовное призвание. Национализм есть воля к творческому расцвету моего народа в земных делах и в небесных свершениях. Национализм есть в созерцании своего народа перед лицом Божиим. Созерцание его истории, его души, его талантов, его недостатков, его духовной проблематики, его опасностей, его соблазнов и его достижений. В национализме есть система поступков, вытекающих из-за этой любви и веры, из-за этой воли и этого созерцания. Вот почему истинный национализм можно описать как духовный огонь, возводящий человека к жертвенному служению, а народ — к духовному расцвету». Когда утверждают, что якобы Ильин поддерживал каким-то образом немецких национал-социалистов, имеется в виду по большей части одна его единственная статья, написанная в начале 1933 года, когда национал-социалистическое правительство только абсолютно законно, на парламентских основаниях пришло в Германии к власти. Он тогда написал статью «Национал-социализм. Новый дух», посвященную тому, что в Германии пришли к власти настоящие патриоты и консерваторы Германии. Так думало в этот момент подавляющее большинство самих немцев, которые искренне считали, что, конечно, Гитлер в оппозиции нес много всякой чуши, но сейчас он придет к власти, образумится и будет нормальным, консервативным, национальным государственным руководителем. Мода на Гитлера в Европе существовала до самого начала Второй мировой войны. Огромное количество консервативно настроенных людей в самых разных странах говорили, что в Германии развивается экономика, решены проблемы безработицы, немцы восстанавливают по-настоящему свою политику великодержавия. Почти никто не думал, что все это закончится большой агрессивной войной, где будут взяты Варшава, Прага, Париж, будут бомбить Лондон, рваться к Москве. Впрочем, некоторые на Западе считали, что Гитлер будет рваться именно к Москве, а Западу от этого никак не прилетит.

Если им удастся водвориться в России чего не дай Бог , то они скомпрометируют все государственные и здоровые идеи и провалятся с позором. Фашизм совсем не должен был впадать в политическую "манию грандиозу", презирать другие расы и национальности, приступать к их завоеванию и искоренению. Чувство собственного достоинства совсем не есть высокомерная гордыня; патриотизм совсем не зовет к завоеванию вселенной; освободить свой народ совсем не значит покорить или искоренить всех соседей. Поднять всех против своего народа, значит погубить его. Грань между социализмом и социальными реформами имеет глубокое, принципиальное значение. Перешагнуть эту грань - значит погубить социальную реформу. Ибо надо всегда помнить, что социализм антисоциален, а социальная справедливость и социальное освобождение не терпят ни социализма, ни коммунизма. Величайшей ошибкой фашизма было возрождение идолопоклоннического цезаризма. Цезаризм безбожен, безответственен, деспотичен; он презирает свободу, право, законность, правосудие и личные права людей; он демагогичен, террористичен, горделив; он жаждет лести, "славы" и поклонения, он видит в народе чернь и разжигает ее страсти; он аморален, воинствен и жесток. Он компрометирует начало авторитарности и единовластия, ибо правление его преследует цели не государственные, и не национальные, а личные. Франко и Салазар поняли это и стараются избежать указанных ошибок. Они не называют своего режима "фашистским". Будем надеяться, что и русские патриоты продумают ошибки фашизма и национал-социализма до конца и не повторят их. Ильин, "Наши задачи", т. Из письма И.

Но этотъ спасительный акть остается все же актомъ произвола. Однако откуда нибудь онъ долженъ же ихь все-таки брать... Право ли на активность? Но принадлежность къ Обще-Воинскому Союзу никогда не погашала этого священнаго права активной борьбы за родину... Но что же даетъ тогда фашизмъ?

Ильин и Украина

• Девять цитат Ивана Ильина о Великой Отечественной войне: mikhael_mark — LiveJournal
• «Зло необходимо пресекать силой»: историк Аркадий Минаков о философии Ильина - Аргументы Недели
• Белый ферзь. Как Иван Ильин стал главным философом-антибольшевиком — Нож
• Сообщить об опечатке

Иван Ильин как идеологическая мишень

Денис Парфенов выступил в поддержку инициативы студентов и направил депутатский запрос ректору РГГУ относительно создания учебно-научного центра имени «фашиствующего философа» Ивана Ильина. Ложь о "фашизме" Ивана Ильина. Иван Ильин- фашизм - белое движение -в италии -обще воинского союза -в России - гражданской войны -белого движения. Иван Александрович Ильин бесплатно на сайте. В чью «светлую» голову пришла идея назвать центр, который планируется сделать средоточием идеологической работы по патриотическому воспитанию, именем идеолога белого движения и теоретика фашизма Ивана Ильина, не известно. После войны Иван Ильин был уже не столь радикален в своих оценках нацизма (теперь он уже снова употребляет термин «фашизм»).

РГГУ, Ильин и Дугин

Иван Ильин- фашизм - белое движение -в италии -обще воинского союза -в России - гражданской войны -белого движения. И всё бы ничего, но проблема в том, что не мало людей причисляют Ивана Ильина к сторонникам фашизма. Нет, все гораздо хуже — фашистом называют "ультраправого философа" Ивана Ильина: "Активно потворствовал деятельности немецко-фашистского режима, оправдывал преступления Гитлера противостоянием с большевизмом и писал о необходимости русского фашизма". главный национальный враг России".

Иван Ильин: декоммунизация и денацификация

К великому сожалению г-на Ильина, фашисты и нацисты не хотели быть продолжателями рыцарственного белого движения, и Иван Александрович вскоре им оказался не нужен. Иван Ильин на сайте "Aпокалипсис". Поэтому когда Ильин говорит об опасности появления «других фашизмов», которые не являются «белыми», он противоречит всё той же классовой теории. Фашизм есть явление сложное, многостороннее и, исторически говоря, далеко еще не изжитое. Иван Александрович Ильин бесплатно на сайте.

Похожие новости: