К. Коничев. В девятьсот пятом. Архангельск: Облгиз, 1952. Революция тысяча девятьсот пятого-тысяча девятьсот седьмого годов в России и профсоюзы: (к 70-летию первой русской буржуазно-демократической революции): сборник статей.
Выпуск новостей 24 апреля 2024 года
Тысяча девятьсот пятый год. около одного миллиона трехсот шестидесяти тысяч человек. Голышмановская библиотечная система, Выставка - Откуда есть. 1985 (тысяча девятьсот восемьдесят пятый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся во вторник. Каждый пятый опрошенный поддерживает запрет на продажу алкоголя. Он выдвинул идею пятилетки исходя из того, что именно за пять лет реально построить с нуля крупное сооружение или предприятие, а значит, заявленные в пятилетних планах результаты будут вполне достижимы. • до тысяча девятьсот пятого года.
Выпуск новостей 27 апреля 2024 года
- «Вопреки мифам»: как пятилетки изменили экономику СССР
- Николай Железников «Девятьсот пятый год»
- Информация
- Николай Железников «Девятьсот пятый год»
- События истории России и мира за 1909 год
«Вопреки мифам»: как пятилетки изменили экономику СССР
| Внимание! От советского Информбюро! В этот день, пятого апреля тысяча девятьсот семьдесят седьмого | Оперативное информирование о самых важных событиях в России и мире, прямые включения, собственные съемки, непредвзятый подход к выбору тем и сюжетов, компетентность и неангажированность ведущих, яркая и современная подача информации. |
| 1905 (год) просклонять порядковое числительное. — | Сегодня «Известия» – общенациональная ежедневная российская е газета вышла 30 октября 1905 года тиражом 1000 экземпляров. |
| Telegram: Contact @Russianlanguage100b | Новости сайта , телеканалов ''Россия 24'' и ''Россия 1''. |
Павел Дмитриев. Ещё не поздно (1). Поколение победителей.
Necessary Always Enabled Necessary cookies are absolutely essential for the website to function properly. This category only includes cookies that ensures basic functionalities and security features of the website. These cookies do not store any personal information. Non-necessary Non-necessary Any cookies that may not be particularly necessary for the website to function and is used specifically to collect user personal data via analytics, ads, other embedded contents are termed as non-necessary cookies.
Кстати, кое-где именно так и случилось. После высадки 11 мая 1945 года на греческом острове Крит англичане ввязались в бой с партизанами-коммунистами. Однако не смогли с ними справиться и призвали на помощь… 28-ю пехотную бригаду вермахта. Личный автомобиль британского генерала Престона даже взяли под охрану два танка «Тигр». До 26 июня 1945 года! Этот скандальный случай всегда замалчивался Британией - информация о нём появилась только в 2000 году благодаря исследованию германских историков Марлен фон Ксиландер и Петера Шенка.
Впрочем, неудивительно: ещё раньше согласно плану операции «Немыслимое», разработанному Генштабом Великобритании за месяц до конца войны, в случае конфликта с СССР англичане собирались перебросить на Восточный фронт 12 дивизий, сформированных из. Их ничуть не смущало, что придётся атаковать советских друзей вместе с нацистскими убийцами. Им хотелось жить... На Западном фронте на-цисты не огрызались с таким отчаянием, как после побед Советской армии на востоке. Разве что гарнизон о. Олдерни у побережья Франции сдался лишь 16 мая 1945-го, да и то без единого выстрела.
Другой случай и вовсе анекдотический. Они бросали в океан бутылки с записками и не умирали с голоду лишь благодаря рыбной ловле. В конце а-вгуста их обнаружили охотники на тюленей. В стычке 22 мая 1945 года, уничтожая отряд эсэсовцев в Латвии кстати, основные бои с немцами из Курляндского котла завершились только 15 мая , погибли 25 советских солдат. Из боя на Борнхольме назад не вернулись 30 человек. Под Сливницей осталось лежать больше сотни, на Текселе с 9 по 20 мая - 200 наших ребят.
Представьте, как обидно было их родным, что наши солдаты погибли уже после Победы. Но им пришлось сражаться - чтобы не скрылись от возмездия немцы, руки которых в крови. Они и не дали им уйти ценой своей жизни. Когда отгремят салюты 9 Мая, давайте поднимем стопку за упокой душ воинов, погибших после Победы. Думаю, этим людям очень хотелось жить - особенно в тот момент. Вечная им память.
Великая Отечественная война являлась важнейшей и решающей частью Второй мировой войны 1939-1945 гг. Великая Отечественная война началась на рассвете 22 июня 1941 г. Военная энциклопедия. Председатель Главной редакционной комиссии С. ISBN 5 - 203 01875 - 8 Война длилась почти четыре года и стала самым крупным вооруженным столкновением в истории человечества. На огромном фронте, простиравшемся от Баренцева до Черного морей, с обеих сторон в различные периоды сражались от 8 до 12,8 млн человек, применялось от 5,7 до 20 тысяч танков и штурмовых орудий, от 84 до 163 тысяч орудий и минометов, от 6,5 до 18,8 тысяч самолетов.
Такого огромного размаха боевых действий и концентрации такой большой массы военной техники история войн еще не знала. Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии был подписан в пригороде Берлина 8 мая в 22:43 по центрально-европейскому времени по московскому времени 9 мая в 0:43. Именно из-за этой разницы во времени День окончания Второй мировой войны в Европе отмечается 8 мая, а в Советском Союзе - 9 мая. И лишь в 1965 г. Празднику был придан исключительно торжественный статус, учреждена специальная юбилейная медаль. С той поры День Победы всегда отмечался в СССР очень торжественно, а проведение военных парадов 9 мая стало традицией.
Улицы и площади украшали флагами и транспарантами. В 7 часов вечера объявлялась минута молчания в память о погибших. Традиционными стали массовые встречи ветеранов в центре Москвы. В 1995 г. На нем были продемонстрированы образцы боевой техники, по Красной же площади прошли колонны ветеранов. С 1996 г.
Согласно ему парады должны проходить не только в Москве , но и в городах-героях, и в городах, где дислоцированы штабы военных округов и флотов. Участие военной техники в законе не закреплено. С этого времени парады проводятся ежегодно. В праздник Победы проходят встречи ветеранов, торжественные мероприятия и концерты. К памятникам боевой славы, мемориалам, братским могилам возлагаются венки и цветы, выставляются почетные караулы.
Тогда по предложению Московского комитета большевиков Московский Совет решил 7 декабря начать всеобщую стачку, которая должна была перерасти в вооруженное восстание. Стачка началась в 12 часов 7 декабря. По всей Москве прошли массовые митинги, формировались вооруженные отряды. Политические экстремисты и сагитированные ими рабочие громили полицейские участки и вооружались захваченным оружием. В боевых дружинах насчитывалось 8 тысяч участников, из них 2 тысячи были вооружены.
Улицы Москвы перегородили баррикады. Несколько дней в городе шли бои. К 19 декабря силами войск и полиции восстание было подавлено. Но в том же месяце радикалам удалось развязать восстания в поселках Донецкого бассейна, в Харькове, Ростове-на-Дону, в городах западного края, Закавказья, в Нижнем Новгороде, Перми, Уфе, Новороссийске, Красноярске, Чите и других городах. Не обошлась первая русская революция и без участия внешнего противника. Если в 1917 г. Ее правительство оказывало поддержку революционерам через военного атташе Мотодзиро Акаси занимавшего эту должность с 1902 по 1904 гг. Япония выделила для нужд революционного движения в России около 1 млн. Революционеры, в свою очередь, поздравляли японцев с победами над Россией. Революция 1905 года стала следствием 25-летней попытки «подморозить Россию», начатой К.
Победоносцевым в ответ на цареубийство 1 марта 1881. В это время были не только остановлены насущные реформы, но отменялись и некоторые уже введенные Александром II преобразования. Между тем и экономика, и уровень грамотности в стране быстро росли, — обществу в рамках «старого режима» было тесно. Для модернизации страны была необходима какая-то встряска. Но радикальные силы, в том числе большевики, под видом «свержения самодержавия» стремились не к модернизации страны, а к «великим потрясениям» и осуществлению крайних социалистических доктрин в духе того, что последовало в 1918 году. Только благодаря усилиям власти, прежде всего С. Витте и П. Столыпина, удалось избавить Россию от захлестнувшей ее в 1905-1906 гг. Именно эти люди, а вовсе не баррикадные бои на «красной» Пресне уже после Манифеста 17 октября , запечатленные в московской топонимике, заслуживают благодарной памяти потомков.
Обратная связь Наша библиотека использует cookie-файлы и другие технологии, чтобы предоставить лучший пользовательский опыт. Мы не передаем никакие личные данные наших посетителей кому бы то ни было. Out of these cookies, the cookies that are categorized as necessary are stored on your browser as they are essential for the working of basic functionalities of the website. We also use third-party cookies that help us analyze and understand how you use this website.
Лента новостей
К уже поднадоевшей картошке добавили соленых огурцов оказывается, немалый запас этих продуктов хранился в большом ларе под поветью , синеватой на срезе колбасы, выставили на отдельных тарелках пару банок консервов. Не обошлось без водки, уже позабытой в моем времени «Столичной». Я не удержался, рассмотрел этикетку. Московский ликеро-водочный с забавной эмблемой — бык над бутылкой, снизу четыре медальки и напечатанная цена — два девяносто пять без стоимости посуды. Подтащили к столу лавку, водрузили на нее портативный размером с небольшую микроволновку катушечный магнитофон «Весна» с похожим на мыльницу выносным микрофоном и горкой бобин. Это что, они до утра собираются писать? Впрочем, оказалось, что одна дорожка качественной записи — всего-то четверть часа, и на пару часов записи нужны аж четыре кассеты. Надо привыкать к чудесам техники шестидесятых, мой старый mp3-плеер как диктофон держал часов десять… Несмотря на выпивку и плотно забитый однообразной закуской стол, разговор уместно было назвать допросом. Проводил его в основном Петр Степанович, Анатолий старательно помогал. Не ожидал, что он мгновенно превратится из брата Кати в придирчивого, даже жесткого следователя.
Вопросы шли быстро, один за другим, отвечать приходилось, просто физически ощущая два взгляда, ловящие малейшие оттенки мимики и настроения. И так много раз по кругу, с повторением и тщательным разбором деталей. Быстро понял, как мне повезло с родителями. Мать работала преподавателем истории в пединституте и, несмотря на мое сопротивление, вбила минимальные знания по школьной и вузовской программе. Отец оттрубил двадцать лет в милиции, прошел путь от опера до начальника райотдела. Но в девяностые кормить семью на зарплату стало невозможно и он ушел в коммерцию. Его застольные «допросы» про курево, двойки и девочек столь походили на происходящее ныне, что вместо нервного напряжения на меня накатило ощущение уюта и домашнего покоя. Насколько это вообще возможно в такой ситуации. Водку мужики разливали по-честному, в небольшие граненые стаканчики и демонстративно выпивали до дна.
Закусывали обильно, классические, отвратительно соленые и водянистые к весне огурцы только хрустели, а колбаса, невзирая на жутковатый внешний вид, оказалась неожиданно вкусной. Все это практически не сказывалось на остроте вопросов, скорее наоборот, они становились злее и откровеннее. Монстры, да еще, похоже, с немалым опытом подобных «бесед». Если б не мое решение что-то типа клятвы на Библии , говорить только правду и ничего кроме правды, шутя бы раскололи на мелочах. Тактика и цель в общем-то были ясны — офицеры работали вместо детектора лжи, пытались понять, насколько мне можно верить. Для этого не надо было выяснять подробности работы компьютеров двадцать первого века, напротив — тема подыскивалась знакомая и максимально близкая по времени. Но легче от этого не становилось. К примеру, стоило мне обмолвиться, что бабушка имела дачу с середины семидесятых, как это стало чуть ли не главной темой разговора. Где был расположен дом, как оформлен, куда ходили купаться, собирать грибы, что выращивали на огороде, на чем туда ездили… На «жугулях»?
А что это такое? Был построен автозавод, который с тысяча девятьсот семидесятого производил машины по итальянской лицензии и на итальянском оборудовании? Как они выглядели? Технические подробности описать сможешь? Это комитетчики зря спросили на половине третьей поллитры. Ну что делать, если моим первым авто в двухтысячном году стал подержанный ВАЗ-21043, который разнился с первоначальной «копейкой» лишь незначительными деталями. Так как российский автопром к концу века отличался «отменным» качеством, особенности конструкции большинства узлов я мог расписывать буквально часами, с активным привлечением непечатных терминов. Сам встал, заложил руки за спину, потянулся, чуть пошатнулся и с отчетливым хрустом покрутил шеей. Затем подошел к окну, уперся руками в раму над шторками, прижавшись лбом до чуть запотевшего стекла, замер в неподвижности.
Через пару минут резко повернулся, неожиданно вытащил из кармана совсем не изменившуюся за три десятилетия непочатую бело-красную пачку Marlboro. Широким жестом дернул язычок целлофана и достал себе сигарету, потом на секунду замялся, кривовато усмехнулся и порывисто протянул пачку Анатолию со словами: — Знакомый привез из загранки для особого случая, и вот… Пройдись пока с Катей по селу, покури, что ли. Хоть и комитетчик, и начальник, а нервишки-то прилично играют. Ведь смолили до этого что-то отечественное, пока я, как некурящий, между делом хвастался стоящим у крыльца RAVчиком. Но теперь разогрев публики и доведение ее до кондиции спиртными напитками завершились, пришла пора ставить на повестку основной вопрос настоящего дня. Полковник даже не стал выходить на крытый двор, как обычно делали на перекурах, просто аккуратно выпускал дым в форточку, пока Анатолий с Катей не исчезли за воротами. И как? К этому вопросу я давно готовился. Вот только ясности, кому и что рассказывать, не было никакой.
Впрочем, Петр Степанович для своей должности оказался не стар, явно отставал в звании от занимаемого поста, значит, пришел в УКГБ недавно. Да и замашки у него обнаружились уж больно демократические, это ж надо придумать такой допрос с застольем! По всем канонам должен был поволочь в камеру, или как там было принято у настоящих чекистов «с холодным сердцем и горячим умом»? Так что очень велик шанс того, что этот человек доложит обо всем непосредственно Семичастному и не начнет крутить свою интригу. И вообще, ведь я решил говорить только правду? А это легко и приятно… — Если правильно помню историю, с шестьдесят четвертого по шестьдесят седьмой, после отставки Хрущева в СССР шла тихая борьба за власть между группировками в Политбюро, фронтменами которых выступали Александр Шелепин, Леонид Ильич Брежнев и Подгорный, вот только его имя не помню. Противники оказались аккуратно и мирно отстранены от высоких постов, к примеру, Шелепин поставлен руководить профсоюзами. Семичастный, как понимаю, ваш руководитель, был отправлен на Украину и занимал там не слишком важный пост. Кого-то даже послом в Буркина-Фасо послали, это я из-за экзотического названия запомнил[11]… — Дальше, — нетерпеливо попросил полковник, — к подробностям еще вернемся.
Не бывает такого! Получилось фальшиво, но я не стал обращать на это внимания. Самотлорское месторождение[12]. Протянули трубопроводы в Европу, и в страну хлынул поток нефтедолларов. Там еще началась война Египта с Израилем, и цены взлетели раз в пять. Развитие страны замедлилось. Зерно начали закупать в Канаде, ширпотреб в Финляндии, станки в Германии. Автомобильный завод целиком купили в Италии, у «Фиата». В общем, это время получило название «эпоха застоя».
Все развитие замерло, Политбюро так постарело, что после восемьдесят второго до восемьдесят пятого сменилось три Генеральных секретаря. Андропов и Черненко умерли от старости. Ну замедлилось развитие, как говоришь, застой случился. Станки СССР всегда закупал — так капиталисты даже веревку продадут, чтоб их повесили, только бы деньги получить. Дальше что? Война или революция? Он решил сильно подновить КПСС и страну, запустил в обиход слова «ускорение», «перестройка», «гласность». Начал дружить с президентом США Рейганом, ездил туда много раз, частично разрешил частный бизнес. Вывел из Германии и прочих соцстран войска, в результате там к власти пришли прозападные руководители.
Но как?! Горбачев же коммунист! Михаил Сергеевич был очень популярен. Наверное, у него имелись политические противники в правительстве, или как оно называлось, Политбюро. Но народ его точно поддерживал, по крайней мере, первые несколько лет. Наверное, Горбачев реально хотел как лучше… — Ведь это не все, — спохватился Петр Степанович, — гласность, говоришь, дружба с США… Странно, но не страшно. Войска вывел из Европы, это хуже, непоправимо. Но все равно не причина… — Получилось все как всегда, — закончил я. Дикая инфляция, развал народного хозяйства, демонстрации националистов на Кавказе и в Прибалтике, потом и вооруженные мятежи.
КПСС просто разваливалась, коммунисты массово покидали партию. Не может быть! Многие тут же начали воевать друг с другом, точно помню про Армению и Азербайджан, Грузию и Абхазию, Молдавию и Приднестровье. Было две войны в Чечне, Грозный сровняли с землей, как Сталинград. А пару лет назад Россия воевала с Грузией за Южную Осетию. Всерьез, с танками, самолетами, ракетными обстрелами. Даже с Украиной и то чуть не дошло до войны за Крым. Заметив это, полковник буквально набросился на меня, схватил за плечи, навис сверху, почти плюнул в лицо. Милиция, армия, КГБ — все только смотрели и радостно делили новые должности.
Они что? По дорогам валялись эти книжечки. Школьник во всем этом виноват! Прямо за партой, в третьем классе, помогал Горбачеву и Ельцину! А они уже сейчас небось у вас обкомами руководят, карьеру коммунистическую делают! Вот себя и спросите, как такая фигня получилась! Я сходил и принес ему стакан воды с кухни — он выпил его парой глотков и даже спасибо сказал прерывающимся голосом. Достал очередную сигарету и быстро высадил, глядя в никуда. Все же сильный человек — собрался, вернул взгляду проницательность и внимание.
Даже руки перестали трястись. Рабочие, колхозники, интеллигенция? Благодаря нефти и газу бюджет держится неплохо. Кажется, сейчас Россия седьмая экономика мира, где-то рядом с Бразилией. Но если считать количество денежных единиц на человека, то получается, мы где-то в первой полусотне стран, ближе к концу. Думаю, все похоже на то, как в советских учебниках про страны «третьего мира» писали: ужасающая коррупция, разваливающееся производство, плохие медицина и образование. Очень сильное разделение на бедных и богатых, российские олигархи, ну сильно богатые люди, покупают яхты, поместья в Лондоне и Ницце[14]. Бытовая техника типа телевизоров и компьютеров у нас стоит очень дешево, можно даже не учитывать. Последнее время многие хотят обратно в СССР, поднимает голову КПРФ, да и вообще, доходит до людей, что пропагандой семидесятых — восьмидесятых лицо империализма показано более чем реально.
Россия для них и в мое время опасный конкурент, враг, возможно, только ядерное оружие останавливает агрессию. Только практически это едва ли что-то изменит. На самом деле структура власти поменялась незначительно. Только вместо секретарей ЦК — финансовые олигархи и кланы, все та же вертикаль чиновников, реальной оппозиции практически нет. Да и КПРФ поддерживает не народ, а скорее бизнес. В общем, без революции ничего не изменится, а это событие малореальное, пока хватает нефтедолларов на хлеб и зрелища. Ну, там машина будет небольшая или не новая, телевизоры-телефоны-мебель из ИКЕИ, шмотки с рынка. В отпуск — не пять звезд, а три, да не Испания — Тайланд, а Египет, в лучшем случае. Квартира в ипотеке, а это долги лет на двадцать.
Если специальность непопулярная да работать лень, то хватит только на пиво с семками под футбол по телевизору. Думаю, что в деревнях все еще хуже — только бросать все, да в город на заработки. Или жить примерно как тут сейчас[15]… — С чем, с чем пиво? В Штатах хватает еще на отдельный дом, и главное, на приличную медстраховку. Это баксов пятьсот — восемьсот в месяц, как минимум. А баксы, это доллары, так? Медстраховка, это на случай болезни, чтобы по миру не пойти от платы за лечение. Медицина не поймешь какая — вроде бесплатная, но без хороших денег, если не повезет, хоть помирай. Никто не поможет.
Это в год. Петр Степанович опять задумался. Даже начал крутить пальцами, как будто считал что-то или сравнивал. Потом покачал головой, видимо, пришел к какому-то выводу и… пожаловался: — Что-то никак не складывается картина! С одной стороны, все хорошо у вас вроде, с другой — хуже не бывает. С головой и руками еще никто без работы и нормальных денег не остался. Не как в Штатах, но получше Турции там, или даже Мексики. Если с Габоном или Ботсваной сравнить, так совсем хорошо[16]. Но думаю, «догонять США» наши вожди уже не будут.
Скорее постараются не отстать от Польши. В таком духе мы беседовали еще часа три. Пару раз приходили Анатолий и Катя, робко скреблись в двери, но полковник грубо отправлял их гулять дальше. Мне уже было все равно, просто выдавал ответы на вопросы. Собеседник постепенно перестал скрывать расстройство и разочарование, много курил, частенько ругался. После рассказа о пяти звездах Героя Советского Союза и неподъемном кителе дорогого Леонида Ильича Музыкин начал искать кобуру пистолета со словами: «Даже Жукову четырех хватило». И только грустно улыбался при описании сериала о дочке генсека, Галине Брежневой, который сняли года два назад, если считать по моему времени. Конечно, масштаб разный, но основные принципы похожи. Управление должно быть эффективным, но партия не смогла этого обеспечить.
Идеи лидеров неудачны, население лениво и тупо, международное положение сложное, вокруг враги — то есть народ кормили одними оправданиями… Партийная элита СССР восьмидесятых деградировала до удивительно низкого уровня и оказалась полностью недееспособной. Осталось только толкнуть, и все посыпалось. Новые лидеры хотели власти, денег, славы, и все получили… Ценой распада великой страны — вот, думаю, как было на самом деле… …Уже четвертый день мы безвылазно сидели в Н-Петровске. Анатолий изображал из себя отпускника, приехавшего к сестре в гости. Катя срочно взяла отгулы в школе. Но вместе никуда не ходили, кто-то всегда оставался со мной в избе. Впрочем, иллюзий я не питал, думаю, уже с воскресенья покинуть городок мне было бы очень-очень сложно. Наверное, все дороги под каким-нибудь благовидным предлогом тщательно контролировались комитетчиками. Тем более что над перенесенным из будущего куском дороги работали эксперты КГБ.
Екатерине пришлось написать объяснительную, почти похожую на правду: «Ехала, вдруг какой-то удар, испугалась и убежала». Заодно это хорошо мотивировало присутствие Катиного брата на месте происшествия и его краткосрочный отпуск. Анатолий со смехом проговорился, что добычей коллег стал пустой пакет «Метро», а также целая куча окурков и кусочков целлофана. Ну и телега, запряженная в кучу костей ночью на останках коняги знатно попировали волки или собаки. Полагаю, Музыкин будет расследовать происшествие как минимум несколько месяцев и все без особых результатов, а то и вообще похоронит в засекреченных отчетах при помощи Семичастного. Так что нам оставалось спокойно смотреть фильмы, спокойно слушать музыку. Меня это увлекало не сильно, поэтому читал «Комсомолку» и гладил трехцветную кошку-мурку, которая, как оказалось, тоже проживала на данной территории. В рассказах о будущем мы старательно обходили современные темы и политику, но о технике, быте, а главное, моде две тысячи десятого меня вывернули наизнанку добросовестно. На «ура» шли и рассказы о зарубежных странах, в которых мне удалось побывать, и свежие анекдоты.
К описанию моего «компьютерного» настоящего Анатолий с Катей отнеслись весьма прохладно. Вернее, не так — с интересом все в порядке, не хватало внутреннего, на уровне инстинктов, понимания мира, в котором можно в любой момент позвонить, написать письмо на другой край планеты, сделать и отправить видеозапись или фотографию. Рисовалась красивая картинка, но, увы, мысленно «потрогать» ее они при всем желании не могли. Другое дело автомобиль. От общения с RAVчиком Анатолий «млел». Он даже не поленился принести из колодца несколько лишних ведер воды и тщательно вымыл машину. Под моим руководством лейтенант научился заводить мотор и даже чуть-чуть ездить по крытому двору. Благо, после «Трумена» — ЗИЛа-157, на котором он учился водить, все манипуляции с рулем, акселератором и коробкой-автоматом моего RAVчика казались детской забавой. Одно плохо — Екатерина в присутствии брата стала совсем строгой и недоступной.
Повесила на проеме, ведущем в «кроватный» отсек, здоровенную штору и много времени проводила там одна. На шутки-подначки не отвечала, только смотрела сердито и надувала губки. Залезла в скорлупу, как на комсомольском собрании. Если это надолго, то я не играю… От скуки попытался составить план помощи предкам в области науки и техники, разрисовал несколько листочков. Получилась полнейшая лажа, в знаниях зияли огромные пробелы. Первоначальный оптимизм серьезно уменьшился и постарался стать тихим и незаметным — бить-то за никчемность будут мою тушку. Хорошо, что Анатолий все бумажки отправил в печь… В общем, рисовать и писать можно, но… потом уничтожать без остатка. На мой взгляд, не слишком логично на фоне артефактов, но приказ Петра Степановича мы должны были выполнять буквально и без рассуждений. Музыкин, кстати, и записанные магнитофонные ленты с собой не повез, собственноручно отправил в огонь.
Так что становилось все страшнее и страшнее. Катя о ситуации задумывалась не слишком сильно, но Анатолий нервничал знатно — понимал, что дело может закончиться далеко не медалями. Но деваться некуда, незримый игрок сделал ставки нашими судьбами и сейчас ожидал, когда шарик прекратит прыгать по колесу рулетки. Глава 3 Работа секретаря ЦК — Вот дураки! Их там Кошевая гипнотизирует, что ли? Как будто специально отодвигали подальше, заваливали необходимыми, но все же второстепенными делами. Только вернулся из Монголии, где Цэдэнбал[18] своими застольями и мелкими советско-китайскими интригами отравлял жизнь чуть ли не месяц. Теперь придется заново вникать во все, что успели накрутить соратнички из Президиума[19]. Разберись теперь, зачем Виталий Титов, завотделом парторганов союзных республик, выкопал из потока партийных реляций это чудо.
Вспомнил спустя десять лет, что еще в бытность первым секретарем ЦК комсомола Александр углубленно занимался этим вопросом? В такое сложно поверить. Или наоборот, кто-то позаботился направить дурно пахнущие документы товарищу Шелепину, председателю Комитета партийно-государственного контроля при ЦК? Но зачем?! Вообще кто руководит этим луганским балаганом? Подпись — «Шевченко В», хм… Ничего не говорит! Жалко, что сейчас к Коле Савинкину в административный отдел так просто не подкатишь, не спросишь, как бывало с Мироновым[20]. Писать формальный запрос? Так ничего не получишь, кроме официальной биографии.
Да и зачем усложнять? Очень похоже, что этот Шевченко в конечном итоге из номенклатуры Шелеста, а значит, может сработать на Николая Подгорного. Сахарщик последнее время только видимость своего мнения в Президиуме показывал, на деле Лене Брежневу в рот смотрел. Может оказаться, что это подстава с двойным дном. Александр Николаевич устало потер переносицу, пододвинул к себе записку и еще раз пробежал глазами длиннющий текст. Слов много, но на весь документ один реальный факт: в музее «Молодой гвардии» нашли три временных комсомольских билета с подписью Олега Кошевого. И из-за этой мелочи собрали бюро обкома? Вместо того чтобы планово рассмотреть вопрос заодно с мерами по обеспечению высокого урожая зерновых и работой парткома Луганского тепловозостроительного завода. Нет, что-то в этом деле не чисто!
Ведь еще в пятьдесят шестом Ванин[21] во всем аккуратно разобрался. Тогда решили эту историю потихоньку замять, тем более что с беспробудно пьющим Фадеевым[22] разговаривать об изменениях в романе было бесполезно. Истинного комиссара отряда, Виктора Третьякевича, аккуратно реабилитировали и наградили орденом Отечественной войны высшей степени. Кстати, единственным советским орденом, который по статусу можно было передать семье после смерти награжденного. Книгу Елены Кошевой, в которой она «необъективно освещала многие факты и вносила путаницу в историю деятельности «Молодой гвардии», рекомендовали не переиздавать. Что им еще-то надо? Тут бы резко одернуть Луганский обком, чтоб не подрывали партийную дисциплину. Проводили бы в жизнь рекомендации ЦК ВЛКСМ и не занимались самодеятельностью, тем более что должны понимать, кто именно принимал те решения… Казалось бы, делу конец. Но если выплывет что-нибудь эдакое, ранее не замеченное, по шапке получит не заштатный секретарь обкома, а секретарь ЦК.
За самоуверенность и нетерпимость к мнению товарищей по партии. И так уж косо смотрят, шепчутся: «Слишком много на себя берет». Лене того и надо, непременно лишний раз уколет. Не поверишь, что недавно семьями друг к другу в гости ходили, праздники отмечали. Значит, придется все делать правильно. Пишем записку помощнику Денису, чтобы подготовил директиву ЦК для… да хоть Института марксизма-ленинизма, пусть там займутся наконец делом, соберут комиссию профессоров-дармоедов, отправят их в Краснодон[23]. Пожуют годик украинские харчи, выдадут окончательное заключение. Утвердим в четверг на Президиуме, хорошо. А будут возражения у Подгорного с Шелестом, так пусть сами во всем разбираются.
Голова отозвалась легкой болью, все же сорок шесть лет уже, а интриг вокруг все больше и больше. При Никите было много проще и понятнее, да и веселее как-то. Может, зря его сняли?.. Шелепин встал из-за стола и, чуть прихрамывая на отсиженную ногу, обошел по кругу кабинет секретаря ЦК, похожий на небольшой спортзал. Потянулся, широко раскинул руки, резко, до хруста, повертел шеей. Боль не прошла, как бывало раньше, а лишь спряталась в глубину висков, затаилась до времени. Нужны были более кардинальные меры, за которыми Александр Николаевич почти забежал в бытовой блок. Все же комфортно в ЦК все устроено: тут тебе душ, удобные кресла, кровать и даже похожий на капот огромного грузовика холодильник ЗИЛ. При Сталине секретари частенько засиживались за работой допоздна и ночевали в своих кабинетах.
Сейчас время другое, кровати все больше использовали по второму основному назначению. Надо бы прекратить эту недостойную коммунистов практику, но на такие предложения даже Хрущев не осмеливался. Специальная аптечка тоже предусмотрена, обитатели подобных кабинетов редко могли похвастаться молодостью и здоровьем. То ли еще будет! Он весело улыбнулся своему отражению и по давней привычке запил таблетку анальгина водой из-под крана. Доставать «Боржоми» из холодильника, открывать, наливать в бокал… Вот где призрак подбирающейся старости! Все надо делать наоборот, как в молодости. Ведь не было раньше под рукой таблеток! Александр Николаевич скинул пиджак и резко засунул голову под кран с водой.
Потом немного поплескал в лицо водой из-под крана и насухо растер белоснежным махровым полотенцем. Головная боль действительно исчезла без следа. Но рабочее настроение не вернулось, скорее наоборот, потянуло на воспоминания. Секретарь ЦК подошел к высокому окну, раздернул тюлевые шторки и заглянул в глубокую синеву неба. Так можно забыть все партийные заморочки и вспомнить детство, Воронеж. Усманка тихо шелестит водой, палит солнце, вокруг пробивающаяся пятнами молодая трава и такое же безграничное, спокойное и безмятежное небо. Засмотришься в него и забудешь, как в сотне метров на подходе к Боровой медленно стучит по рельсам железнодорожный состав.
В Иванове вступили в строй первые очереди заводов автокранов, расточных станков, точных приборов. За пятилетие национальный доход возрос более чем в полтора раза, валовая продукция промышленности — на 64, сельского хозяйства — на 32 процента, капиталовложения более чем вдвое. Начато освоение целинных и залежных земель Казахстана, Зауралья и Западной Сибири. Страна получила надежный ракетно-ядерный щит. Пятилетка началась с апрельского полета Юрия Гагарина в космос и увенчалась ростом национального дохода на 60, основных производственных фондов — на 90, валовой продукции промышленности — на 84, сельского хозяйства — на 15 процентов. За пятилетие национальный доход вырос на 42, объем валовой продукции промышленности — на 51, сельского хозяйства — на 21 процент. За пятилетие национальный доход вырос на 28, объем валовой продукции промышленности — на 43, сельского хозяйства — на 13 процентов. С освоением нефтяных, газовых месторождений Западной Сибири интенсивно строились предприятия нефтехимии и нефтепереработки, были проложены 22,6 тысячи километров магистральных нефтепроводов и нефтепродуктопроводов, 33,7 тыс. За пятилетие национальный доход вырос на 24, объем валовой продукции промышленности — на 23, сельского хозяйства — на 10 процентов. Соответственно еще на 15 тыс. В августе 1977 года советский атомный ледокол «Арктика» впервые в истории мореплавания достиг Северного полюса. В легкой, пищевой промышленности, наряду с созданием новых мощностей, активно велось расширение, техническое перевооружение действующих предприятий. Общая протяженность магистральных нефте- и газопроводов и отводов от них достигла соответственно 54 тысяч и 112 тысяч километров. В целом за пятилетку национальный доход и общественный валовой продукт приросли еще на 19 процентов. Реальные доходы на душу населения, выплаты и льготы населению из общественных фондов потребления увеличились соответственно на 11 и 25 процентов. Определяя основные направления экономического и социального развития СССР на 12-ю пятилетку и на период до 2000 года XXVIII съезд КПСС поставил задачу: вдвое увеличить национальный доход, используемый на потребление и накопление, выплаты и льготы населению из общественных фондов потребления, выпуск промышленной продукции, в 1,6 -1,8 раза увеличить реальные доходы на душу населения. И на старте пятилетки намеченный темп преобразований выдерживался. Особенно нарастали темпы жилищного строительства, что делало вполне реальной поставленную партией задачу к 2000 году в полтора раза увеличить жилой фонд страны и обеспечить каждую семью отдельной квартирой. Так продолжалось, пока Горбачев, которого донимал «реформаторский» зуд, активно подталкиваемый извне и внутренней «пятой» колонной, не затеял под флагом «больше гласности, больше социализма» активную «перестройку», обернувшуюся «катастройкой».
Она была издана в США и во многих европейских странах. По-своему это очень любопытный документ, особенно для участников процесса. Джильберт дополняет общую картину увиденного в Нюрнберге рядом ярких деталей, о которых подсудимые поведали ему в частных беседах. Это как бы ежедневный комментарий самих подсудимых ко всем сколько-нибудь значительным событиям процесса, в какой-то степени объясняющий их собственное поведение в суде. Джильберт оказался тонким наблюдателем. Галерею для гостей всегда переполняли офицеры союзных армий, преимущественно американской. Как-то во время обеда у судей меня познакомили с одним толстяком, очень живым и экспансивным. То был Фиорелло Лагардиа, губернатор Нью-Йорка. Не раз в зале суда появлялись весьма расфранченные дамы, каким-то образом получившие пропуска на длительный срок. Некоторые из них — жены подсудимых, другие — супруги крупных государственных деятелей западных стран. Однажды в перерыве между заседаниями я очутился рядом с двумя такими дамами. В тот день обвинитель предъявлял доказательства, касавшиеся немецко-фашистской агрессии против Австрии, но не успел закончить своих объяснений. Дамы были огорчены этим обстоятельством. Одна из них спросила другую, придет ли она на следующий день. Ответ был умилительным: — Конечно приду, моя милая, ведь я так хочу узнать, чем же закончилась эта агрессия против Австрии. Даме было под пятьдесят, но она, увы, как-то не успела вовремя узнать, каким это образом Австрия вдруг перестала существовать… Говорили, что в Нюрнберг приезжала жена Рудольфа Гесса. Проживая во время процесса в американской зоне, она только и делала, что рассказывала всем о «великих достоинствах» своего мужа и своем намерении издать собственный дневник. Под стать фрау Гесс была и жена Гиммлера. Эта тоже не пропускала ни одной возможности поговорить с иностранными корреспондентами и поведать им, что она «считает своего мужа великим немецким вождем». В той же шеренге шествовала жена Квислинга, которая громогласно объявила, что ее муж «мученик, умерший за нордическую свободу». Но оставим в стороне дам. Не они, в конечном счете, определяли лицо публики на галерее для гостей и в кулуарах Дворца юстиции. И там и здесь куда больше было «деловых» людей. Вот ведут беседу два человека. Один, на вид лет пятидесяти, весьма респектабельный джентльмен небольшого роста — представитель какого-то издательства. Второй, в черной мантии — адвокат Альфреда Розенберга, высокий и массивный Тома. Доктор Серватиус — адвокат Заукеля, наблюдая за собеседниками со стороны, понимающе качает головой. Несколько позже он жаловался, что вся защита подсудимых, и без того перегруженная по горло, почти ежедневно должна была вести переговоры с заполонившими Нюрнберг американскими и английскими издателями, решившими, что можно неплохо заработать на публикации мемуаров подсудимых. И результаты этих переговоров проявились незамедлительно: сразу же по окончании процесса в Америке были опубликованы мемуары Розенберга и Риббентропа, написанные в Нюрнбергской тюрьме. Американцы не зря утверждают, что время — деньги. В ходе Нюрнбергского процесса мы не раз имели возможность убедиться, что некоторые из них пускались здесь во все тяжкие, лишь бы к концу каждого дня подсчитывать доходы от мелких спекуляций. Впрочем, не всегда мелких. Однажды, когда мы с помощником главного обвинителя от СССР Львом Романовичем Шейниным направлялись в буфет, нас остановил американский полковник. Помнится, он работал в отделе хозяйственного обслуживания американской делегации. Полковник обратился ко мне с просьбой познакомить его с Шейниным, а затем стал расспрашивать Льва Романовича, действительно ли тот на несколько дней вылетает в Москву. Шейнин подтвердил. Это будет хороший бизнес. Привезите из Москвы партию сибирских мехов. Поверьте, я их неплохо реализую. Я перевел Шейнину эту тираду, и от меня не ускользнуло, как он побагровел от ярости и изумления. Таким мне давно не приходилось видеть Льва Романовича. Может быть, вы не знаете, что я юрист, а не меховщик. Я не понимаю, почему вы обиделись. Он так горячо произнес эти слова и с таким искренним удивлением посмотрел на Шейнина, что тот в конце концов расхохотался. Пробормотав слова извинения, американец отошел в сторону, но на следующий день, встретив меня, снова вернулся к старой теме. Только на этот раз пытался представить свой вчерашний разговор с Л. Шейниным как шутку. Другие американцы, помельче рангом, усиленно спекулировали часами. Очень часто они совершали вояж из Нюрнберга в Женеву и, возвращаясь обратно, обвешивались часами, как завзятые контрабандисты. От некоторых из них не было отбоя. Они ловили людей в коридорах, отводили в сторону и предлагали свой товар на выбор. Мне рассказывали о весьма любопытном инциденте с советским писателем Борисом Полевым. Один энергичный продавец часов, молодой американский парень, как-то остановил его в коридоре и стал навязывать часы. Полевой показал американцу свои собственные и ответил, что других часов ему не нужно. Тогда американец опустил часы в стакан с водой, продержал их там несколько секунд и поднес к уху Полевого. Они тикали нормально. Но Полевой и после этого отказался приобрести их. Раздосадованный такой несговорчивостью, американец зажал часы в кулак и со всего размаха швырнул в мраморную колонну. Затем опять проделал привычную манипуляцию с опусканием их в стакан с водой и снова поднес к уху Полевого. Перед такой рекламой устоять уже было нельзя — Борис Полевой купил у этого парня часы, в которых совсем не нуждался. Своеобразный колорит вносят своим появлением в коридорах Дворца юстиции пленные эсэсовцы. Использовали их для всякого рода подсобных работ: перетаскивания мебели, уборки помещения. Этих эсэсовцев каждое утро привозили сюда в крытой машине. Потом они как-то сразу исчезли. Это совпало с появлением в длинных коридорах Дворца юстиции дзотов, в которых постоянно дежурили американские солдаты, вооруженные пулеметами и автоматами. Были также установлены зенитные посты на крыше, и вся американская охрана приведена в боевую готовность. При случае спрашиваю начальника охраны полковника Эндрюса, кто угрожает Международному трибуналу. Оказывается, пленные эсэсовцы. Они будто бы разбежались из лагеря, захватили оружие и идут на Нюрнберг. Относительно целей этого похода циркулировали различные слухи. Одни утверждали, что эсэсовцы решили силой освободить гитлеровских главарей. Другие доказывали, что они собираются линчевать их за проигрыш войны. Вскоре, однако, выяснилось, что все эти слухи сильно преувеличены. Дзоты были убраны. Но корреспонденты буржуазных газет ликовали: им представилась счастливая возможность сообщить в свои газеты, журналы и агентства еще одну сенсацию из Нюрнберга. Не забуду и еще одного эпизода. Однажды утром я вошел в зал суда вместе с Л. До начала заседания осталось минут двадцать. Мы стояли недалеко от скамьи подсудимых и разговаривали. Ввели фон Папена, и я заметил, как он вдруг остановился, встретившись взглядом с моим собеседником. Лев Романович тоже всматривался в Папена с каким-то особым выражением. Когда этот зрительный поединок кончился и Папен сел на свое место, а мы с Львом Романовичем вышли в коридор, мне, естественно, захотелось узнать, чем обусловлен их взаимный повышенный интерес друг к другу. И он рассказал мне, как в 1942 году был командирован советским правительством в Турцию в связи с делом о покушении на Папена. По этому делу без всяких оснований привлекались к суду советские граждане Павлов и Корнилов. Льву Романовичу предстояло возглавить их защиту. Но перед тем турецкое МИД устроило хитрую шутку: Л. Шейнина пригласили вместе с нашим тогдашним послом в Анкаре С. Виноградовым на спортивный праздник и усадили их рядом с Папеном. Там-то и состоялось первое «знакомство» нацистского дипломата и разведчика с видным советским следователем и литератором. А теперь вот в Нюрнберге они встретились вновь, и Папен, конечно, узнал Шейнина. В богатой контрастами картине Дворца юстиции особое место занимали переводчики. Теперь мы уже привыкли к тому, что во время международных встреч и конгрессов, где дискуссии ведутся на многих языках, ораторы не прерывают своих речей для перевода. Перевод осуществляется синхронно: с помощью радиоаппаратуры немцы и болгары, французы и арабы, англичане и итальянцы сразу слышат на доступных им языках любое высказывание. Но тогда, в Нюрнберге, такая система перевода была в новинку, особенно для наших советских переводчиков. С микрофоном они работали впервые, и можно себе представить, как все мы волновались, имея в виду, какое огромное значение придается в судебном разбирательстве буквально каждому слову. Однако волнения эти оказались напрасными. Наши ребята я называю их так потому, что почти все переводчики были еще в комсомольском возрасте не ударили в грязь лицом. Технически синхронный перевод был организован так. Рядом со скамьей подсудимых стояли четыре стеклянные кабины. В них размещались по три переводчика. Каждая такая группа переводила с трех языков на свой родной — четвертый. Соответственно переводческая часть аппарата советской делегации включала специалистов по английскому, французскому и немецкому языкам, а все они вместе переводили на русский. Говорит, например, один из защитников разумеется, по-немецки — микрофон в руках Жени Гофмана. Председательствующий неожиданно прерывает адвоката вопросом. Женя передает микрофон Тане Рузской. Вопрос лорда Лоуренса переведен. Теперь должен последовать ответ защитника, и микрофон снова возвращается к Гофману… Но работа нашего «переводческого корпуса» не ограничивалась только этим. Стенограмму перевода надо было затем тщательно отредактировать, сличив ее с магнитозаписями, где русская речь чередовалась с английской, французской и немецкой. А кроме того, требовалось еще ежедневно переводить большое количество немецких, английских и французских документов, поступавших в советскую делегацию. Да, дел оказалось уйма, и я благодарил судьбу за то, что наши переводчики были не только достаточно квалифицированными большинство из них имело специальное языковое образование , но, что не менее важно, людьми молодыми и физически крепкими. Это и помогло им выдержать столь значительную нагрузку. В их добросовестном и квалифицированном труде — немалая доля успеха Нюрнбергского процесса. Им очень обязаны ныне многие советские историки и экономисты, философы и юристы, имеющие возможность пользоваться на родном языке богатыми архивами Нюрнбергского процесса. Среди переводчиков у нас были и такие, чья деятельность выходила за рамки обычной работы с текстами и у микрофона. Скажем, Олег Трояновский и Энвер Мамедов номинально считались только переводчиками, и они действительно оказали большую помощь нашей делегации своим участием в переводах. Но у них имелся еще и опыт дипломатической работы, который тоже, конечно, не остался втуне. Летом 1945 года, когда в Лондоне на четырехсторонней конференции разрабатывалось соглашение о наказании военных преступников и Устав Международного военного трибунала, О. Трояновский впервые вступил в деловые контакты с И. Никитченко и А. Он был прикомандирован к ним в помощь из аппарата нашего лондонского посольства и сразу зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. В этом еще молодом тогда помощнике отличное знание иностранных языков счастливо сочеталось с эрудицией в области международных отношений, большой культурой, личным обаянием и исключительным тактом. Все это, вместе взятое, очень способствовало успешному решению сложных задач, стоявших перед советской делегацией. Иона Тимофеевич Никитченко рассказывал мне, как много полезных советов получал он в те дни от Олега Александровича Трояновского. Неудивительно, что впоследствии, оказавшись судьей в Международном трибунале, И. Трояновского в Нюрнберг. Здесь Олег сидел за судейским столом, обеспечивая контакт советских судей Международного трибунала с судьями других держав. Он же участвовал и во всех закрытых судебных заседаниях. Мамедов прибыл на процесс из советского посольства в Риме и тоже, как говорится, очень пришелся ко двору. Советские судьи и обвинители высоко ценили его как переводчика, но в то же время привлекали к поручениям и совсем иного характера, требовавшим от исполнителя определенной политической зрелости. Я еще расскажу о таком интересном эпизоде процесса, как допрос германского фельдмаршала Паулюса, об обстоятельствах его прибытия в Нюрнберг. Здесь же упомяну только, что, прежде чем обеспечить выступление Паулюса в суде, следовало преодолеть ряд организационных трудностей. В немалой степени этому содействовал Энвер Мамедов. После окончания Московского института истории, философии и литературы каждый из них по нескольку лег работал во Всесоюзном обществе культурной связи с заграницей. И мы с гордостью сознавали, насколько выше они в своем развитии по сравнению с переводчиками других стран. Когда на окончательно выправленной стенограмме стояла подпись Кулаковской или Соловьевой, можно было надеяться, что будущий историк, изучающий Нюрнбергский архив, не найдет повода для претензии. Кроме того, обладая опытом общения с зарубежными деятелями культуры, эти наши товарищи постоянно помогали работникам советской делегации находить общий язык со своими американскими, английскими и французскими коллегами. Переводчиков у нас было гораздо меньше, чем у делегаций других стран. Работы же для них оказалось, пожалуй, даже больше, чем у наших партнеров по трибуналу. И здесь все мы имели возможность лишний раз на практике убедиться в том, что такое новое, советское, отношение к труду. Князь Васильчиков, состоявший на службе у американцев, с недоумением спрашивал наших синхронных переводчиков: — Слушайте, господа, зачем вы еще занимаетесь переводом документов? Вам ведь за это не платят. Синхронные переводчики, тратившие очень много энергии на выполнение своих прямых обязанностей, действительно освобождались от всякого иного перевода. Однако Костя Цуринов и Тамара Соловьева, Инна Кулаковская и Таня Рузская не могли оставаться безразличными, когда их товарищи — «документалисты» Тамара Назарова или Лена Войтова — сгибались под тяжестью своей нагрузки. Наше неписаное правило — товарищеская взаимопомощь — ярко проявлялась и в другом. Как я уже говорил, в кабинах переводчиков каждой страны всегда сидело по три человека. Речи судебных ораторов порой продолжались в течение часа и даже более того. В этих случаях переводчик с соответствующего языка работал с предельным напряжением, а остальные двое могли слушать, так сказать, вполуха, только чтобы не пропустить реплику на «своем» языке. Переводчики — американцы, англичане и французы в подобной ситуации обычно читали какую-нибудь занимательную книгу или просто отдыхали. Наши же ребята почти всегда все вместе слушали оратора и в полную меру своих возможностей помогали товарищу, ведущему перевод. При синхронном переводе даже самый опытный переводчик непременно отстает от оратора. Переводя конец только что произнесенной фразы, он уже слушает и запоминает начало следующей. Если при этом в речи дается длинный перечень имен, названий, цифр, возникают дополнительные трудности. И вот здесь-то у наших переводчиков всегда приходили на выручку товарищи по смене. Они обычно записывали все цифры и названия на листе бумаги, лежавшем перед тем, кто вел перевод, и тот, дойдя до нужного места, читал эти записи, не напрягая излишне память. Это не только гарантировало от ошибок, но и обеспечивало полную связность перевода. Справедливости ради не могу не заметить, что такая форма товарищеской взаимопомощи вскоре получила распространение и среди переводчиков других делегаций. Вот оно, пусть хоть маленькое, но все же торжество нашей морали! Работать в Нюрнберге в качестве переводчиков или даже архивариусов стремились многие советские историки, экономисты, международники, юристы. Хорошо помню письмо ныне покойной академика А. Она рекомендовала в качестве переводчика своего ученика М. Миша Восленский оказался прекрасным работником и замечательным товарищем. Он мечтал стать летописцем процесса. К сожалению, мечты эти почему-то не сбылись: прошло уже двадцать лет, а его книга о Нюрнберге остается еще не написанной. Зато Нюрнберг определил весь жизненный путь М. Восленского — он стал одним из наиболее известных советских историков-германистов. Теперь Михаил Сергеевич Восленский уже доктор исторических наук. Другой наш переводчик — Костя Цуринов — большой знаток испанской литературы. В ходе Нюрнбергского процесса почти переквалифицировался в юриста. По моему представлению он был назначен секретарем советской делегации. Но в отличие от Михаила Сергеевича Восленского, Константин Валерьянович Цуринов в конечном счете не испытал такого влияния Нюрнберга на свою дальнейшую судьбу. Он остался верен филологии и является ныне одним из крупнейших специалистов по испанской литературе. Когда мы проводили на мирную конференцию в Париж Олега Трояновского, его сменил за судейским столом Берри Купер. Это был переводчик особого рода. Случилось так, что английский язык стал для него родным. В переводе на английский ему не было равных в нашей делегации. Но с переводами на русский он чувствовал себя не очень уверенно и частенько прибегал к помощи товарищей. Зато и сам помогал друзьям всем, чем мог. Это был на редкость добрый и благожелательный человек, щедро наделенный от природы чувством юмора. С теплым чувством я вспоминаю также Лену Дмитриеву и Нину Орлову. В течение всего процесса они работали с Р. Руденко и И. Наши коллеги — обвинители и судьи других стран, — прощаясь с ними, от души благодарили этих тружениц за то, что было сделано каждой из них для установления хороших деловых отношений между руководителями делегаций. Были среди переводчиков и такие, которые пришли в зал суда прямо из концлагерей. Они тоже относились к своей работе не только добросовестно, а просто самозабвенно. Для курьеза скажу, что один из них, обычно заикавшийся, сразу исцелялся от этого своего недуга, как только входил в переводческую кабину. Правильный перевод в обстановке Нюрнбергского процесса выходил далеко за рамки чисто технической задачи. Это подчас приобретало характер большой политики. Вспоминается антисоветский выпад доктора Штамера, адвоката Геринга. Допрашивая одного из свидетелей, он весьма часто употреблял слово «безетцунг», говоря об освобождении Польши советскими войсками в 1944 году. Слово это имеет два значения: «оккупация» и «занятие». По всему духу вопросов адвоката советский переводчик Евгений Гофман понимал, какой смысл вкладывает тот в слово «безетцунг», и потому перевел его как «оккупация». Руденко тут же заявляет протест. Западные судьи, которым их переводчики перевели это слово в его нейтральном звучании, не понимают, чего добивается главный советский обвинитель. Объявляется перерыв. Суд удаляется на совещание. Наш переводчик разъясняет суть дела. Суд возвращается в зал и объявляет о своем решении: в протоколе заседания слово «оккупация» должно быть заменено словом «освобождение». Доктор Штамер недовольно кривится, но возражать не смеет… Не обходилось, впрочем, и без казусов. Мне вспоминается сейчас один забавный казус. Показания давал Геринг. Переводила их очень молоденькая переводчица. Она была старательной, язык знала хорошо и на первых порах все шло гладко. Но вот, как на грех, Геринг употребил выражение «политика троянского коня». Как только девушка услышала об этом неведомом ей коне, лицо ее стало скучным. Потом в глазах показался ужас. Она, увы, плохо знала древнюю историю. И вдруг все сидящие в зале суда услышали беспомощное бормотание: — Какая-то лошадь? Какая-то лошадь?.. Смятение переводчицы продолжалось один миг, но этого было более чем достаточно, чтобы нарушить всю систему синхронного перевода. Геринг не подозревал, что переводчик споткнулся о троянского коня, и продолжал свои показания. Нить мысли была утеряна. Раздалась команда начальника смены переводчиков: «Stop proceeding! А вот еще аналогичный пример. Одна из переводчиц, не особенно искушенная в военно-морской терминологии, переводила показания свидетеля. И вдруг у нее получилось так, что далеко в открытом океане английский корабль обнаружил… мальчика. Когда его выловили и как следует отмыли, то на самом мальчике явственно проступила надпись, свидетельствующая, что он принадлежал потопленному немцами английскому кораблю… Тут голос переводчицы стал звучать несколько неуверенно, но уяснить свою ошибку ей удалось лишь выйдя из кабины. Она перепутала близкие по звучанию английские слова «буй» и «бой» мальчик. Всякое случалось в переводческой практике! В составе делегации США, Англии и Франции находилось на службе значительное количество русских эмигрантов. Были среди них и такие, которые упорно сохраняли к Советскому Союзу враждебное отношение. Но большинство все-таки явно симпатизировали нам. Многие из этих людей покинули родные места еще в детские годы. Находясь за границей, в массе своей они бедствовали. Помнилась война с Германией 1914—1918 годов, полная неудач для царской России. И вдруг четверть века спустя, когда германские милитаристы вновь оказались на русской земле, все обернулось по-иному — война закончилась блистательной победой русского оружия. Уже от одного этого у вчерашних белоэмигрантов не могло не заговорить чувство национальной гордости, и они, порой безотчетно, потянулись тогда к нам, советским людям. Как-то раз, во время очередного заседания, один из секретарей советской делегации, майор Львов, сообщил мне, что в коридоре вот уже больше часа меня дожидается какой-то сотрудник английской делегации. Я спустился вниз и увидел пожилого человека, весьма небогато одетого. Лет ему было под шестьдесят. После этого незнакомец представился. За точность не ручаюсь, но, кажется, фамилия его была Строганов. Он эмигрировал из России после революции. Я сразу не понял, что это такое. Строганов разъяснил — Российское общество пароходства и торговли. Потом рассказал мне, что родился, жил и служил до революции в Одессе. Оказавшийся рядом со мной Аркадий Львов не удержался от восклицания: — Так вы же с майором земляки! Это была не самая удачная реплика.
В августе 1905 г. Россия получала в перспективе законосовещательный выборный орган. Но ни либеральные, ни революционные партии не были удовлетворены, так как Дума планировалась лишь как законосовещательная. В крупных промышленных центрах, таких, как Петербург и Москва, революционеры создали Советы — самопровозглашенные органы власти. Председателем Петербургского Совета со временем стал Л. Осенью беспорядки не только не пошли на спад, но и напротив, охватили всю Россию, 15 октября началась всероссийская политическая стачка. Под таким давлением Государь 17 октября 1905 подписал новый манифест. Подданным Империи были даны гражданские свободы, за будущей Думой закреплялись законодательные права, расширился круг избирателей. Впоследствии была издана серия законодательных актов, дополнявших и расширявших положения Манифест 17 октября: об амнистии политическим заключенным, об автономии Финляндии и др. Манифест 17 октября вызвал среди революционеров раскол: более радикальные почувствовали, что у них из-под ног выбивается почва; менее радикальные солидаризовались с либералами, которые связывали с реформами надежды на улучшение жизни общества. В городах прошли массовые демонстрации с национальными флагами и портретами Императора. Это говорило о том, что революция идет на спад. Большевики не могли этого допустить и стали готовить вооруженное восстание с целью свержения монархии. Предполагалось, что восстание начнут рабочие Петербурга. Но 3 декабря 1905 г. Тогда по предложению Московского комитета большевиков Московский Совет решил 7 декабря начать всеобщую стачку, которая должна была перерасти в вооруженное восстание. Стачка началась в 12 часов 7 декабря. По всей Москве прошли массовые митинги, формировались вооруженные отряды. Политические экстремисты и сагитированные ими рабочие громили полицейские участки и вооружались захваченным оружием. В боевых дружинах насчитывалось 8 тысяч участников, из них 2 тысячи были вооружены. Улицы Москвы перегородили баррикады. Несколько дней в городе шли бои. К 19 декабря силами войск и полиции восстание было подавлено. Но в том же месяце радикалам удалось развязать восстания в поселках Донецкого бассейна, в Харькове, Ростове-на-Дону, в городах западного края, Закавказья, в Нижнем Новгороде, Перми, Уфе, Новороссийске, Красноярске, Чите и других городах.
События истории России и мира за 1909 год
У прилагательных определите форму степени сравнения и найдите ошибку, если она есть. У числительных определите разряд количественное или порядковое , вспомните, как они склоняются, и найдите ошибку, если она есть. У местоимений определите падеж и найдите ошибку, если она есть. У глаголов определите форму, в которой они стоят, и вспомните, есть ли такая форма слова в языке. У причастий и деепричастий определите вид, от каких глаголов они образуются, и найдите ошибку, если она есть.
ЛЯГТЕ на пол — повелительная форма глагола совершенного вида лечь, у которого происходит чередование корня.
Равным образом они взаимно обязуются не принимать никаких военных мер, которые могли бы препятствовать свободному плаванию в проливах Лаперузовом и Татарском. Статья X Русским подданным, жителям уступленной Японии территории, предоставляется продавать своё недвижимое имущество и удаляться в свою страну, но, если они предпочтут остаться в пределах уступленной территории, за ними будут сохранены и обеспечены покровительством, в полной мере, их промышленная деятельность и права собственности, при условии подчинения японским законам и юрисдикции.
Япония будет вполне свободна лишить права пребывания в этой территории всех жителей, не обладающих политической или административной правоспособностью, или же выселить их из этой территории. Она обязуется, однако, вполне обеспечить за этими жителями их имущественные права. Источник: Pinterest Статья XI Россия обязуется войти с Японией в соглашение в видах предоставления японским подданным прав по рыбной ловле вдоль берегов русских владений в морях Японском, Охотском и Беринговом.
Условлено, что таковое обязательство не затронет прав, уже принадлежащих русским или иностранным подданным в этих краях. Статья XII Так как действие Договора о торговле и мореплавании между Россией и Японией упразднено было войной, Императорские Правительства Российское и Японское обязуются принять в основание своих коммерческих сношений, впредь до заключения нового Договора о торговле и мореплавании на началах Договора, действовавшего перед настоящей войной , систему взаимности на началах наибольшего благоприятствования, включая сюда тарифы по ввозу и вывозу, таможенные обрядности, транзитные и тоннажные сборы, а также условия допущения и пребывания агентов, подданных и судов одного Государства в пределах другого. Статья XIII В возможно скорейший срок по введении в действие настоящего Договора все военнопленные будут взаимно возвращены.
Императорские Правительства Российское и Японское назначат каждое со своей стороны особого комиссара, который примет на своё попечение пленных. Все пленные, находящиеся во власти одного из Правительств, будут переданы комиссару другого Правительства или его представителю, надлежащим образом на то уполномоченному, который примет их в том числе и в тех удобных портах передающего Государства, кои будут заблаговременно указаны последним комиссару принимающего Государства. Российское и Японское Правительства представят друг другу в скорейшем по возможности времени, после окончания передачи пленных, документами оправданный счёт прямых расходов, произведённых каждым из них по уходу за пленными и их содержанию со дня пленения или сдачи до дня смерти или возвращения.
Россия обязуется возместить Японии в возможно скорейший срок по обмене этих счетов, как выше установлено, разницу между действительным размером произведенных таким образом Японией расходов и действительным размером равным образом произведённых Россией издержек. О таковой ратификации, в возможно короткий срок и во всяком случае не позднее, как через пятьдесят дней со дня подписания Договора, будет взаимно сообщено Императорским Правительствам Российскому и Японскому через посредство Посла Американских Соединенных Штатов в С. Формальный размен ратификаций последует в Вашингтоне в возможно скорейшем времени.
Оба текста совершенно сходны; но, в случае разногласия в толковании, Французский текст будет обязательным. В удостоверение чего, обоюдные Уполномоченные подписали настоящий Мирный Договор и приложили к нему свои печати. Учинено в Портсмуте Ньюгэмпшир двадцать третьего Августа пятого Сентября тысяча девятьсот пятого года, что соответствует пятому дню девятого месяца тридцать восьмого года Мейджи.
С 2005 года Георгиевские ленточки стали бесплатно раздавать в общественных местах всем желающим почтить память павших воинов и выразить восхищение мужеством ветеранов Великой Отечественной войны. История Георгиевской ленты Источник видео: Ru VideoNews 9 мая в нашей стране празднуется день победы СССР над нацистской Германией в Великой Отечественной войне, которая длилась долгих четыре года с июня 1941-го по май 1945 года. Девятого мая 1945 года в 0:43 по московскому времени во французском городе Реймсе был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Так закончилась самая страшная война в истории нашей страны. Чтобы этот день настал, четыре года лилась кровь, солдаты гибли на передовой, а их матери, жены и дети, забыв о голоде и усталости, работали в тылу, снабжая фронт оружием и хлебом. Победа в этой долгой и жестокой войне далась нашей стране ценой огромных потерь и ежедневного подвига всех — и совсем юных мальчишек, сбегавших на фронт, и молодых девушек- медсестер, выносивших раненых из-под обстрела, и женщин, истощенных бесконечными сменами на заводах и колхозных полях, недоеданием и постоянным ожиданием писем с фронта. Они отвоевали для нас мир, и в признательность за это мы должны всегда помнить о той войне и стараться узнать о ней всю правду, какой бы горькой и жестокой она ни была, потому что ложь и забвение страшнее смерти.
Из всех официальных праздников 9 мая остается в нашей стране самым теплым и неофициальным. В этот день каждый по-своему старается выразить свою личную благодарность немногим оставшимся в живых ветеранам: кто-то дарит гвоздики незнакомым седовласым людям с орденами на груди, кто-то преподносит им самодельные открытки и подарки, кто-то просто подходит и благодарит. А недавно появилась хорошая традиция повязывать на одежду, сумки и даже машины георгиевские ленточки как символ памяти и глубокого уважения ко всем павшим и выжившим на той страшной и такой далекой теперь войне. Можно прочитать также детям стихи и поиграть в интеллектуальные игры Интеллектуальные игры. Столбовые шашки Тебе потребуется: шахматная доска и шашки. Если тебе надоело играть в обычные шашки и поддавки, можешь освоить их довольно забавную разновидность — русские столбовые шашки! Сделать это совсем не трудно, учитывая, что играют в столбовые шашки по обычным шашечным правилам с некоторыми дополнениями.
Все шашки остаются на поле до самого конца игры. Побитая шашка соперника не снимается с доски, а забирается под бьющую шашку. Когда под ударом оказывается сложенная из шашек башня, то с нее снимается только верхняя шашка, и шашка, находившаяся под ней, вступает в игру в соответствии со своим цветом. Побивая несколько шашек соперника, ты не снимаешь их с поля, а по порядку забираешь одну за другой под бьющую фигуру и на конечном поле складываешь из них столб, или башню. Такие башни передвигаются целиком и ходят по правилам своей верхней шашки, как самая обычная шашка или дамка. Башня, как и одиночная шашка, может проходить в дамки, но дамкой при этом становится только верхняя шашка. Получается, что в процессе игры ты можешь освобождать свои шашки, захваченные соперником в башни, причем взятая в плен и потом освобожденная дамка сохраняет свой «дамочный» статус.
Лучшие стратеги столбовых шашек действуют так: захватывают под свои шашки как можно больше шашек соперника и одновременно а. При этом они стараются атаковать соперника наиболее тяжелыми башнями, пытаясь разменивать самые слабые из его башен, чтобы освободить своих пленников. Праздничный артиллерийский салют прогремит 9 мая в 26 городах России в честь 70-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне. В Москве салютовать будет 449-й отдельный салютный дивизион Западного военного округа, получивший в преддверии Дня Победы почетное наименование "гвардейский". В столице салют будет запущен в 22:00 из 16 точек. Установки салютного дивизиона за 10 минут работы произведут порядка 30 залпов или 10 тысяч салютных выстрелов. При этом ранее командир салютного дивизиона Вячеслав Парадников пообещал москвичам модернизированный салют.
По его словам, начинка многих выстрелов поменялась, что позволит обеспечить еще большее многообразие цветов салюта. Каждая салютная установка состоит из шести модулей различного калибра — от 105 до 310 миллиметров. Разнокалиберность фейерверочных выстрелов и различный угол их запуска позволяют создать в небе особые эффекты, которые обеспечиваются различной высотой разрывов. Специальное программное обеспечение, которым оснащены салютные установки, позволило смоделировать уникальный сценарий салюта.
Полторака рассказывает о недавнем прошлом. Но этот яркий, образный и правдивый рассказ очевидца не только напоминает о событиях, уже ставших историей.
Многие факты, о которых рассказывается в книге, позволяют правильно судить о событиях сегодняшнего дня, понять, какие зловещие силы направляют деятельность нынешних идеологов и практиков политики реванша, в какие пучины страданий готовы ввергнуть человечество поджигатели новой войны. Гитлеризм был порождением германского монополистического капитала. Он пришел к власти, утвердился и смог совершить свои бесчисленные злодеяния в результате поддержки и непосредственной помощи международной империалистической реакции. Как и всякий фашизм, он был открытой террористической диктатурой наиболее реакционных империалистических сил. Германские промышленники и финансовые магнаты — круппы, феглеры, левенфельды, шредеры, шницлеры и иже с ними стояли за спиной эсэсовских бандитов. Эти некоронованные короли капитала не только ставили на службу гитлеровской агрессии весь экономический потенциал Германии.
Они непосредственно соучаствовали в самых отвратительных преступлениях гитлеровцев, умерщвляя десятки тысяч людей во время злодейских опытов, доводя миллионы угнанных в рабство до полного физического изнурения и убивая их затем в газовых камерах, отравляющие вещества для которых поставлялись одним из могущественнейших монополистических объединений «ИГ Фарбениндустри». Полторака подробно рассказано о преступной деятельности Яльмара Шахта — эмиссара германского монополистического капитала в гитлеровском правительстве, тесно связанного с крупнейшими международными монополиями. Известно, что Нюрнбергский Международный трибунал большинством голосов — три против одного советского судьи — вынес оправдательный приговор Шахту. Но тысячи и тысячи читателей, в руки которых попадет эта книга, не оправдают его. Они зримо представят себе роль Шахта в развитии нацистского заговора против мира и человечества. Полторак разоблачает легенду об «оппозиционности» Шахта гитлеровскому режиму.
В период краха гитлеризма, перед лицом неизбежности возмездия за совершенные злодеяния о своей «оппозиционности» гитлеризму стали заявлять многие из тех, кто породили его. Одни раньше, как Шахт и участники генеральского путча, другие непосредственно перед катастрофой, как Гиммлер и Геринг. Правда же заключается в том, что, пока детище германского монополистического капитала не заметалось в предсмертных агониях, Шахт, как доверенный представитель этих реакционных сил, верно служил и самому Гитлеру и его режиму. В свое время при награждении Шахта так называемым «орденом крови» — золотым значком нацистской партии — было выпущено официальное партийное издание, посвященное его заслугам, и там, отнюдь не без основания, утверждалось: «Он смог помогать ей нацистской партии. Неспроста Гитлер, узнав о том, что Шахт заигрывает с оппозиционерами, тот самый Гитлер, который так безжалостно расправился с оппозиционными генералами, сохранил ему жизнь. Полторака не может, конечно, заменить специальных исследований, посвященных деятельности Международного военного трибунала.
Хочется надеяться, что читатель, ознакомившись с ней, обратится затем к стенограммам процесса, изданным в Советском Союзе значительным тиражом. Но в то же время нельзя не подчеркнуть здесь, что в этой книге содержится много того, о чем не говорится, да и не может быть сказано, в стенограммах процесса. Повторяем, автор сумел во всех деталях правдиво воссоздать обстановку, в которой готовился и проходил процесс. Эта книга очень современна. Она призывает к бдительности в отношении поджигателей новой войны, показывает, что несут человечеству апологеты реванша, воссоздающие в сегодняшнем бундесвере разгромленный гитлеровский вермахт. А вместе с тем она напоминает о неизбежности возмездия для любого агрессора.
Судебный процесс над главными военными преступниками гитлеровской Германии навсегда останется грозным предупреждением для темных сил милитаризма. Высокие и благородные принципы всей деятельности Нюрнбергского Международного военного трибунала и его справедливого приговора продолжают служить делу борьбы за мир и безопасность человечества. Суд народов Дорога в Нюрнберг Июль 1945 года. Дивизия, в которой я служил председателем трибунала, возвращается из-под Праги в родные места. На этот раз путь был легким — солдаты спешили домой. Меня же ожидало другое.
Из Москвы пришло указание немедленно прибыть в Главное управление военных трибуналов. А там объявили, что идет подготовка к созданию Международного военного трибунала для суда над главными преступниками второй мировой войны, процесс состоится в Нюрнберге и я командируюсь туда в составе советской делегации. Поспешный выезд в дивизию. Сдача дел. Прощание с фронтовыми друзьями. И снова — в Москву.
Первая встреча с моим новым шефом — генерал-майором юстиции Ионой Тимофеевичем Никитченко. Теперь он — член Международного трибунала. В лаконичной беседе с Никитченко выясняется мое будущее положение в Нюрнберге: мне предстоит ведать советским секретариатом. Оформление длится два месяца. Наконец вместе с военным прокурором Василием Самсоновым, тоже командируемым в Нюрнберг, я сажусь в самолет. Мы летели на процесс, который продлится около года и о котором так много будет написано и хорошего, и плохого, и правдивого, и лживого.
Скоро я услышу английского обвинителя Шоукросса, и он будет утверждать, что Нюрнбергский процесс «явится авторитетной и беспристрастной летописью, к которой будущие историки могут обращаться в поисках правды, а будущие политики в поисках предупреждений». Но когда закончится процесс, я прочту книгу его соотечественника публициста Монтгомери Бельджиона, где есть такие слова: «Если бы обыкновенный человек попал с луны в Нюрнберг, то он пришел бы к выводу, что там царит сплошная бессмыслица». В чем заключается эта «бессмыслица», разъяснит затем лорд Хенки. Он назовет Нюрнбергский процесс «опасным прецедентом для будущего» и поспешит заверить, «чем скорее мы покончим с этими процессами, тем будет лучше…» Я услышу в зале суда исполненное глубокого смысла заявление главного французского обвинителя Шампетье де Риба: — После предъявления документов, после того, как были заслушаны свидетели, после демонстраций кинофильмов, при просмотре которых даже сами подсудимые содрогнулись от ужаса, никто в мире не сможет утверждать, что лагеря уничтожения, расстрелянные военнопленные, умерщвленные мирные жители, горы трупов, толпы людей, изуродованных душой и телом, газовые камеры и кремационные печи, — что все эти преступления существовали лишь в воображении антинемецки настроенных пропагандистов, этого не сможет утверждать никто. А пройдет несколько лет, и другие французы с пеной у рта станут опровергать Шампетье де Риба. Я прочту книгу Мориса Бардеша, выливающего не один ушат грязи на Нюрнбергский процесс, пытающегося доказать, что «нельзя слепо, на веру принимать приговор, подписанный победителями…».
Я узнаю из газет о поездке по городам и весям Западной Германии французского профессора Поля Рассиньи. Он будет читать лекции, посвященные шестнадцатой годовщине Нюрнбергского процесса, и убеждать немцев в том, что приговор Международного трибунала был вынесен на основе «фальшивых свидетельских показаний и коммунистической травли». Мне придется еще прочитать, что пишут теперь западногерманские реваншисты. У них свое мнение о газовых камерах, о кремационных печах, и, призывая германскую молодежь под черные знамена бундесвера, они представят Шампетье де Риба подлейшим фальсификатором истории и жуликом. В первые же дни процесса главный американский обвинитель Роберт Джексон, требуя справедливого возмездия гитлеровской клике, скажет: — Преступления, которые мы стремимся осудить и наказать, столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их игнорировали, так как она погибнет, если они повторятся. Но тотчас же после процесса рядовой американец, не успевший еще забыть этих слов Джексона, окажется поставленным в тупик цинично откровенным заявлением сенатора Тафта о том, что «Соединенные Штаты еще долго будут сожалеть о приведении в исполнение Нюрнбергского приговора».
В ночь на 16 октября 1946 года мне доведется быть в здании, где свершится последний акт процесса — гитлеровскую клику поведут на эшафот. Но затем именно этот день объявят в ФРГ «черным днем германской истории», и журнал «Национ Эйропа» прольет слезу по осужденным, напишет, что они «не нарушили ни одного из существующих где-либо законов». Потом я прочитаю изданные в Америке и немедленно переведенные в Западной Германии мемуары Адольфа Розенберга. В них будет воспроизведено «политическое завещание» этого духовного отца гитлеризма: «Как и другие великие идеи, знавшие победы и поражения, национал-социализм в один прекрасный день будет возрожден в новом поколении, которое создаст в новой форме империю для немцев… национал-социализм начнет произрастать из здоровых корней и превратится в крепкое дерево, которое даст свои плоды». И мне придется убедиться в том, что такие тлетворные плоды действительно произрастут в ФРГ и в скором времени составят новую угрозу миру. Германские милитаристы захотят поскорее расправиться с Нюрнбергским процессом.
Ведь это о них — Хойзингере, Каммхубере, Шпейделе, Ферче и многих других, им подобных, — в Нюрнбергском приговоре записано: «Они были ответственны в большой степени за несчастья и страдания, которые обрушились на миллионы мужчин, женщин и детей. Они опозорили почетную профессию воина… Истина состоит в том, что они активно участвовали в совершении всех этих преступлений… в более широких и более потрясающих масштабах, чем мир когда-либо имел несчастье знать». Такой приговор не мог, конечно, не вызвать раздражения у уцелевших гитлеровских генералов. И не удивительно, что они открывают теперь по нему массированный огонь из всех пропагандистских калибров. Нюрнбергский процесс оказался таким явлением в истории международных отношений, которое на многие десятилетия вперед дало пищу уму и государственных деятелей, и историков, и юристов, и дипломатов. Среди руин Итак, из трибунала дивизионного я прибыл в трибунал международный.
Было это 1 декабря 1945 года. Весь Нюрнберг, и в особенности его «Гранд-отель», где мы с Василием Самсоновым нашли первый приют, являли собой вавилонское столпотворение. Туда съехались люди всех стран мира, и, конечно, больше всего оказалось корреспондентов. На следующее утро, пасмурное, по-настоящему осеннее, прежде чем идти во Дворец юстиции, мы решили побродить по городу. Впечатление гнетущее. Нюрнберг лежал в развалинах.
Но и в этом его состоянии нетрудно было заметить черты типичного средневекового города. Сохранилась в целости крепостная каменная стена с массивными башнями. Уцелели некоторые дома с островерхими крышами. Очень запутана сеть кривых, узких, без плана построенных улиц. Все это и многое другое свидетельствовало, что Нюрнберг имел до войны весьма своеобразный и неповторимый вид. Это был город-музей.
Мы идем вдоль реки Пегниц, которая делит его на две почти равные части. Над рекой повисли мосты, сделанные четыреста — пятьсот лет назад. Прямо перед нами среди груды камней и щебня высятся две стройные башни, легкие и ажурные. Это все, что осталось от знаменитой церкви Святого Лоренца. А вот небольшая площадь на перекрестке двух улиц, и на ней фонтан «Колодезь добродетели». Красивая ограда.
Прекрасная скульптура. Когда-то этот фонтан бил множеством струй, но теперь он будто умер, как и окружающие его руины. Руинам, казалось, не будет конца. И мы задумались над тем, почему именно этот город фашизм сделал своим идеологическим центром. Что он нашел здесь родственного своей звериной идеологии? Почему только в Нюрнберге, начиная с двадцатых годов и вплоть до момента крушения, гитлеровская партия проводила свои съезды, напоминавшие скорее шабаш ведьм, чем собрание политических деятелей?
Свыше девятисот лет существует Нюрнберг. В XIV—XVI веках здесь била ключом творческая мысль немецкого народа, воплощаясь в замечательные произведения искусства, науки, техники. Тут жили и творили художник Дюрер, скульптор Крафт, поэт и композитор Ганс Сакс. Нюрнберг издавна снабжал всю Европу компасами и измерительными приборами. Наконец, часы, обыкновенные карманные часы, были впервые сделаны здесь Питером Хенлейном. Это не помешало гитлеровцам четыре столетия спустя попытаться в том же самом городе остановить вечный бег времени и повернуть вспять колесо прогресса.
Но история Нюрнберга это не только и даже не столько история развития науки и культуры. В нем жили и действовали не одни лишь мастера, творцы и умельцы. В нем обитали и действовали еще и другие лица — хищные, властолюбивые, жестокие. В течение столетий Нюрнберг служил символом захватнической политики «Священной Римской империи». С 1356 года, согласно «Золотой булле» Карла IV, каждый новый император свой первый имперский сейм должен был собирать непременно в Нюрнберге. Именно этот город очень любил и жаловал Фридрих I Барбаросса, всю жизнь бредивший мировым господством и бесславно погибший на подступах к Палестине во время третьего Крестового похода.
Гитлеровцы признавали три германские империи. Первой они считали «Священную Римскую империю». Второй ту, которую создал в 1871 году Бисмарк. Основателями третьей тысячелетней империи нацисты считали себя. И именно поэтому Нюрнберг стал партийной столицей нацистов… Раздумывая и рассуждая о всех этих причудах истории, мы незаметно подошли к окраине города. И тут вдруг вспомнилась французская пословица: «когда говорят о волке, видят его хвост».
Перед нами открылся вид на так называемое Партейленде — традиционное место фашистских съездов и парадов. Огромный асфальтированный стадион с трибунами из серого камня. Грубо и тяжело попирая землю, господствуя над всем, высилась махина центральной трибуны, со множеством ступеней и скамей, с черными чашами на крыльях, где в дни фашистских сборищ горел огонь. Словно рассекая эту махину пополам, снизу вверх проходит широкая темно-синяя стрела, указывающая своим острием, где следует искать Гитлера. Отсюда он взирал на марширующие войска и штурмовые отряды. Отсюда под рев осатанелой толпы призывал их к разрушениям чужих очагов, к захватам чужих земель, к кровопролитиям.
В такие дни город содрогался от топота тысяч кованых сапог. А вечерами вспыхивал, как гигантский костер. Дым от факелов застилал небо. Колонны факельщиков с дикими возгласами и визгом проходили по улицам. Теперь огромный стадион был пуст. Лишь на центральной трибуне стояло несколько дам в темных очках, очевидно американских туристок.
Они по очереди влезали на место Гитлера и, щелкая фотоаппаратами, снимали друг друга… На одной из улиц Нюрнберга — широкой и прямой Фюртштрассе — остался почти невредимым целый квартал зданий, и среди них за безвкусной каменной оградой с овальными выемками, с большими двойными чугунными воротами — массивное четырехэтажное здание с пышным названием Дворец юстиции. Первый его этаж без окон представляет собой крытую галерею с овальными сводами, опирающуюся на короткие, круглые, тяжелые, как бы вросшие в землю колонны. Выше — два этажа, оформленных гладким фасадом. А на четвертом этаже — в нишах статуи каких-то деятелей германской империи. Над входом — четыре больших лепных щита с различными эмблемами. Редкая полоска деревьев с внутренней стороны ограды отделяет здание от улицы.
Если присмотреться внимательно, то и здесь видны следы войны. На многих колоннах выщерблен камень не то очередью крупнокалиберного пулемета, не то осколками снарядов. Пусты некоторые ниши в четвертом этаже, очевидно освобожденные от статуй внезапным ударом взрывной волны. Рядом с Дворцом юстиции — соединенное с ним переходом другое административное здание. А со двора перпендикулярно внутреннему фасаду вплотную к Дворцу примыкает длинный четырехэтажный тюремный корпус. Тюрьма как тюрьма.
Как все тюрьмы мира. Гладкие оштукатуренные стены и маленькие зарешеченные окна, налепленные рядами почти вплотную одно к другому. Капризная военная судьба пощадила этот мрачный квартал будто специально для того, чтобы здесь могло свершиться самое справедливое в истории человечества правосудие. С ноября 1945 года во Дворце юстиции помещался Международный военный трибунал, разбиравший дело по обвинению главных немецких военных преступников. Здесь же, в тюрьме, они содержались под стражей в ожидании приговора. Это шуцманы, новые немецкие полицейские, одетые в темно-синюю форму.
Увидев советских офицеров, они вытягиваются — руки по швам, носки врозь. Затем нас встречают «МР» — американские военные полицейские. Предъявляем пропуска. Перед самым входом в здание — советские часовые. Здесь нас несколько задержала смена караула. Печатая шаг, прошли наши гвардейцы.
Рослые, здоровые ребята с орденами и медалями на мундирах, с желтыми и красными нашивками, свидетельствующими о ранениях в боях. Мы поднимаемся на второй этаж и оказываемся в помещении, отведенном для советской делегации. Но нам, конечно, не терпелось скорее очутиться в зале суда, увидеть тех, кто столько лет терроризировал Европу и мир, тех, по чьей вине миллионы ни в чем не повинных людей сложили свою голову. Как часто во время войны приходилось слышать их имена, всегда сопровождаемые весьма нелестными эпитетами. Теперь к этим многочисленным и очень выразительным эпитетам прибавился последний, предусмотренный уголовными законами всех стран мира, — подсудимые. В судебном зале Наконец мы в зале, где заседает Международный военный трибунал.
Первое, что бросается в глаза, — отсутствие дневного света: окна наглухо зашторены. А мне почему-то хотелось, чтобы этот зал заливали веселые, солнечные лучи и через широкие окна, нарушая суровую размеренность судебной процедуры, сюда врывались бы многообразные звуки улицы. Пусть преступники чувствуют, что жизнь вопреки их стараниям не прекратилась, что она прекрасна. Зал отделан темно-зеленым мрамором. На стенах барельефы — символы правосудия. Здесь неторопливо, тщательно, с почти патолого-анатомической точностью вскрывается и изучается политика целого государства и его правительства.
Судьи и все присутствующие внимательно слушают прокуроров, свидетелей, подсудимых и их защитников. Каждые 25 минут меняются стенографистки к концу дня должна быть готова полная стенограмма судебного заседания на четырех языках. Кропотливо трудятся фотографы и кинооператоры многих стран мира. Чтобы не нарушать в зале тишину и торжественность заседаний, съемки производятся через специально проделанные в стенах застекленные отверстия. На возвышении — длинный стол для судей. За ним слева направо разместились генерал-майор юстиции И.
Никитченко, подполковник юстиции А. Ниже судейского стола, параллельно ему, расположился секретариат. Еще ниже — стенографистки. Справа — большие столы сотрудников прокуратуры четырех держав, руководимых главными обвинителями: от СССР — государственным советником юстиции второго класса Р. Позади обвинителей — места для представителей прессы. Слева от входа — скамья подсудимых.
Перед каждым судебным заседанием их доставляют сюда по одному. Под усиленным конвоем они следуют через новый подземный ход, соединяющий тюрьму с Дворцом юстиции, и поднимаются в пустой еще зал. Бесшумно открывается узкая дубовая дверь, и подсудимые, как злые духи, будто возникают прямо из стены. Некоторые здороваются друг с другом. Другие озлобленно, по-волчьи шмыгают на свои места, ни на кого не глядя. Скамью подсудимых окружают солдаты американской военной полиции.
Впереди нее на специально отведенных местах — одетые в мантии адвокаты. На втором этаже зала — балкон для гостей… В этой обстановке мне предстояло работать без малого год. Судебный процесс начался 20 ноября 1945 года и закончился 1 октября 1946 года. Трибунал провел 218 судебных заседаний. Протоколы его насчитывают 16 тысяч страниц. Обвинители предъявили 2630 документов, защитники — 2700.
Свидетелей было заслушано 240 и, кроме того, изучено 300 тысяч письменных показаний, данных под присягой. Этот беспримерный судебный процесс поглотил 5 миллионов листов бумаги, весившей 200 тонн. В ходе его было израсходовано 27 тысяч метров звуковой кинопленки и 7 тысяч фотопластинок. Стенограмма каждого судебного заседания для обеспечения максимальной точности дублировалась звукозаписью и затем сверялась с ней. В первый же день процесса в своем кратком вступительном слове о правовых основах деятельности Международного военного трибунала председательствующий заявил: — Процесс, который должен теперь начаться, является единственным в своем роде в истории мировой юриспруденции, и он имеет величайшее общественное значение для миллионов людей на всем земном шаре. По этой причине на всяком, кто принимает в нем какое-либо участие, лежит огромная ответственность, и он должен честно и добросовестно выполнять свои обязанности без какого-либо попустительства, сообразно со священными принципами закона и справедливости.
Мы еще увидим, насколько вняли этому призыву некоторые участники процесса, как отнеслась к нему защита, как вели себя многочисленные и очень не одинаковые по своему положению и политическим взглядам свидетели. А пока мне хотелось бы задержать внимание читателя на скамье подсудимых. Нацистские главари стараются держаться непринужденно. Они переговариваются между собой, пишут записки адвокатам, делают довольно пространные записи для себя. Особенно усердствует Риббентроп. Он буквально завалил защитника своими «инструкциями» и, пожалуй, с самого начала процесса прямо в зале суда стал сочинять «мемуары», которые очень скоро после его казни были изданы на Западе.
Казалось бы, зачем? Ни один еще из буржуазных государственных деятелей не получал возможности столь обстоятельно поведать миру о своей жизни и своих делах, как это довелось в Нюрнберге бывшим членам правительства гитлеровской Германии. Стенографический отчет процесса явился уникальным собранием правдивых биографий нацистских политиков. Но это противоречило их желаниям и намерениям. Нет, не такие «мемуары» хотелось им оставить для истории. И каждый старался по-своему.
Одни сами взялись за перо. Другие попытались использовать в этих целях перо многочисленных агентов буржуазной прессы. Уже в первые дни процесса я заметил, что с подсудимыми часто беседует молодой американский офицер с повязкой «ISO» [Internal security office Служба внутренней безопасности ]. То был судебный психиатр доктор Джильберт. В Нюрнберге этому человеку завидовали журналисты всего мира. Как все они, Джильберт мог слушать и наблюдать происходящее в зале суда.
Как никто из них, он имел возможность без всяких ограничений в любое время общаться с подсудимыми и в зале суда, и в камерах тюрьмы, и публично, и наедине. Доктор Джильберт хорошо владел немецким языком, который, как рассказывали, был для него родным. Это еще больше расширяло возможности. Он знал многое, чего не знали другие. Журналисты буквально охотились за ним, надеясь выудить что-нибудь сенсационное для прессы. Но Джильберт умел держать язык за зубами.
Перед самым концом процесса он сообщил мне, что заканчивает обработку своих дневников и несколько западных издательств очень торопят его с этим. Ему очень хотелось, чтобы и советские издательства приобрели эту рукопись. Джильберт передал мне первую ее половину для ознакомления. А полностью его книгу «The Nuremberg diary» [«Нюрнбергский дневник»] я прочел позже. Она была издана в США и во многих европейских странах. По-своему это очень любопытный документ, особенно для участников процесса.
Джильберт дополняет общую картину увиденного в Нюрнберге рядом ярких деталей, о которых подсудимые поведали ему в частных беседах. Это как бы ежедневный комментарий самих подсудимых ко всем сколько-нибудь значительным событиям процесса, в какой-то степени объясняющий их собственное поведение в суде. Джильберт оказался тонким наблюдателем. Галерею для гостей всегда переполняли офицеры союзных армий, преимущественно американской. Как-то во время обеда у судей меня познакомили с одним толстяком, очень живым и экспансивным. То был Фиорелло Лагардиа, губернатор Нью-Йорка.
Не раз в зале суда появлялись весьма расфранченные дамы, каким-то образом получившие пропуска на длительный срок. Некоторые из них — жены подсудимых, другие — супруги крупных государственных деятелей западных стран. Однажды в перерыве между заседаниями я очутился рядом с двумя такими дамами. В тот день обвинитель предъявлял доказательства, касавшиеся немецко-фашистской агрессии против Австрии, но не успел закончить своих объяснений. Дамы были огорчены этим обстоятельством. Одна из них спросила другую, придет ли она на следующий день.
Ответ был умилительным: — Конечно приду, моя милая, ведь я так хочу узнать, чем же закончилась эта агрессия против Австрии. Даме было под пятьдесят, но она, увы, как-то не успела вовремя узнать, каким это образом Австрия вдруг перестала существовать… Говорили, что в Нюрнберг приезжала жена Рудольфа Гесса. Проживая во время процесса в американской зоне, она только и делала, что рассказывала всем о «великих достоинствах» своего мужа и своем намерении издать собственный дневник. Под стать фрау Гесс была и жена Гиммлера. Эта тоже не пропускала ни одной возможности поговорить с иностранными корреспондентами и поведать им, что она «считает своего мужа великим немецким вождем». В той же шеренге шествовала жена Квислинга, которая громогласно объявила, что ее муж «мученик, умерший за нордическую свободу».
Но оставим в стороне дам.
Лента новостей
1905 год – время начала и наивысшего подъема первой русской революции (1905–1907 гг.). Под влиянием неудачной для России войны с Японией в стране нарастала напряженность. В середине февраля тысяча девятьсот сорок пятого года я попросил к себе своего сотрудника, руководителя комитета «Боеприпасы» Шталя, и открыто высказал ему свои намерения. до тысяча восемьсот двенадцатого года.
ЕГЭ. Русский язык. Задание № 6.Запомните примеры
Статья XIII В возможно скорейший срок по введении в действие настоящего Договора все военнопленные будут взаимно возвращены. Императорские Правительства Российское и Японское назначат каждое со своей стороны особого комиссара, который примет на своё попечение пленных. Все пленные, находящиеся во власти одного из Правительств, будут переданы комиссару другого Правительства или его представителю, надлежащим образом на то уполномоченному, который примет их в том числе и в тех удобных портах передающего Государства, кои будут заблаговременно указаны последним комиссару принимающего Государства. Российское и Японское Правительства представят друг другу в скорейшем по возможности времени, после окончания передачи пленных, документами оправданный счёт прямых расходов, произведённых каждым из них по уходу за пленными и их содержанию со дня пленения или сдачи до дня смерти или возвращения. Россия обязуется возместить Японии в возможно скорейший срок по обмене этих счетов, как выше установлено, разницу между действительным размером произведенных таким образом Японией расходов и действительным размером равным образом произведённых Россией издержек. О таковой ратификации, в возможно короткий срок и во всяком случае не позднее, как через пятьдесят дней со дня подписания Договора, будет взаимно сообщено Императорским Правительствам Российскому и Японскому через посредство Посла Американских Соединенных Штатов в С. Формальный размен ратификаций последует в Вашингтоне в возможно скорейшем времени. Оба текста совершенно сходны; но, в случае разногласия в толковании, Французский текст будет обязательным. В удостоверение чего, обоюдные Уполномоченные подписали настоящий Мирный Договор и приложили к нему свои печати. Учинено в Портсмуте Ньюгэмпшир двадцать третьего Августа пятого Сентября тысяча девятьсот пятого года, что соответствует пятому дню девятого месяца тридцать восьмого года Мейджи.
Подписал : Ютаро Комура М. Подписал : Сергей Витте М. Подписал : К. Такахира М. К Статье III Императорские Правительства Российское и Японское взаимно обязуются начать вывод своих военных сил из территории Маньчжурии одновременно и немедленно по введении в действие Мирного Договора; и в течение восемнадцати месяцев с того дня войска обеих Держав будут совершенно выведены их Маньчжурии, за исключением арендной территории Ляодунского полуострова. Войска обеих Держав, занимающие фронтальные позиции, будут отведены первыми. Высокие Договаривающиеся Стороны представляют себе право сохранить стражу для охраны своих железнодорожных линий в Маньчжурии.
Верно: до тысяча девятьсот пятого года. Правильно: в случае недоведения. Предлог в случае перед существительным является признаком того, что не с данным существительным образует единое слово см. Страница ответа Здравствуйте!
Сегодняшние «Известия» исповедуют базовые принципы независимости редакционной политики и прозрачности ведения бизнеса. Тематика газеты — освещение событий в России и за рубежом, аналитика и комментарии, обзор вопросов бизнеса и экономики, событий культурной и спортивной жизни. Газета выпускается как в печатном, так и в электронном виде.
К концу третьей пятилетки СССР из аграрной страны превратился в индустриальную державу. Как отмечают эксперты, именно это во многом способствовало победе Советского Союза над нацистской Германией в Великой Отечественной войне. Аналитики считают успешным опыт пятилетнего планирования в СССР, несмотря на падение темпов роста экономики в конце 1980-х годов. С 1918 по 1921 год РСФСР пережила период военного коммунизма, который характеризовался масштабной национализацией промышленности, централизацией управления и продразвёрсткой. По мере выхода страны из Гражданской войны власти стали проводить новую экономическую политику НЭП. Продразвёрстка сменилась продналогом, были восстановлены элементы рыночных отношений и частное предпринимательство. Более того, промышленный разрыв продолжал увеличиваться — в городах росла безработица. Среди экономистов и партийных функционеров начались дискуссии о пути дальнейшего развития страны. В итоге Иосиф Сталин поддержал точку зрения тех специалистов, кто выступал за выпуск продукции, будущие структурные изменения и жёсткую дисциплину. За основу было решено взять планирование развития экономики на пять лет. Это тот горизонт, на котором всё ясно и, как правило, не может быть больших неожиданностей», — рассказал в беседе с RT научный руководитель Института проблем глобализации, доктор экономических наук Михаил Делягин. В декабре 1927 года в Москве состоялся XV съезд Всесоюзной коммунистической партии большевиков , на котором были приняты Директивы по составлению первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР. На ней была одобрена резолюция «О пятилетнем плане развития народного хозяйства». С апреля — мая 1929 года историки отсчитывают начало пятилетнего планирования.
Тема 6. Морфологические нормы. В двухстах журналах как правильно
Вып. 3. Тысяча девятьсот пятый год. ДО ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ПЯТОГО года. • Упоминается, что историки спорят о том, была ли революция тысяча девятьсот пятого-тысяча девятьсот седьмого годов самой успешной российской революцией. Военная спецоперация на Украине 24 апреля 2024: прямая онлайн-трансляция Сайт в онлайн-режиме публикует последние новости о военной спецоперации России на Украине на 24 апреля 2024 года.
Песков заявил, что участь Зеленского предрешена
- Новые Известия - новости России и мира сегодня
- ЕГЭ. Русский язык. Задание № 6.Запомните примеры
- Павел Дмитриев. Ещё не поздно (1). Поколение победителей. — MP3 Досуг
- Содержание
- Библиотека
Что было 9 мая 1945 года. Девятое мая тысяча девятьсот сорок пятый год, день победы вкратце
По словам главы МИД Таджикистана Мухриддина, назрела актуальность повышения эффективности деятельности Антитеррористического центра СНГ. В этот день, пятого апреля тысяча девятьсот семьдесят седьмого. Лента новостей: Актуальные новости, объективный анализ и эксклюзивные комментарии о важнейших событиях и трендах. Десятки тысяч военнослужащих СС и вермахта после 9 мая 1945 года пытались уйти к союзникам, лишь бы не сдаваться Советской армии. Это же Девятое января тысяча девятьсот пятого года! Первый салют по случаю Дня Победы был произведен в Москве 9 мая 1945 года 30 залпами из тысячи орудий.
Как пятилетки изменили экономику СССР
- Военная операция на Украине
- Что было 9 мая 1945 года. Девятое мая тысяча девятьсот сорок пятый год, день победы вкратце
- Как бомбардировщики отряда "Циклон" защитили полстраны от радиоактивного облака
- ЕГЭ. Русский язык. Задание № 7. Наиболее часто встречающиеся примеры в задании № 7.
- День Победы за рубежом
- 1905 год — Рувики: Интернет-энциклопедия
Портсмутский мирный договор между Россией и Японией
Бои продолжались до двенадцатого мая тысяча девятьсот сорок пятого года. Взято в плен двести пятьдесят две тысячи шестьсот шестьдесят один солдат противника, захвачено около шестисот пятидесяти танков, три тысячи шестьдесят девять орудий, семьсот девяносто самолетов, сорок одна тысяча сто тридцать один автомобиль. Не тот ответ на вопрос, который вам нужен?
В крупных промышленных центрах, таких, как Петербург и Москва, революционеры создали Советы — самопровозглашенные органы власти. Председателем Петербургского Совета со временем стал Л. Осенью беспорядки не только не пошли на спад, но и напротив, охватили всю Россию, 15 октября началась всероссийская политическая стачка. Под таким давлением Государь 17 октября 1905 подписал новый манифест. Подданным Империи были даны гражданские свободы, за будущей Думой закреплялись законодательные права, расширился круг избирателей. Впоследствии была издана серия законодательных актов, дополнявших и расширявших положения Манифест 17 октября: об амнистии политическим заключенным, об автономии Финляндии и др.
Манифест 17 октября вызвал среди революционеров раскол: более радикальные почувствовали, что у них из-под ног выбивается почва; менее радикальные солидаризовались с либералами, которые связывали с реформами надежды на улучшение жизни общества. В городах прошли массовые демонстрации с национальными флагами и портретами Императора. Это говорило о том, что революция идет на спад. Большевики не могли этого допустить и стали готовить вооруженное восстание с целью свержения монархии. Предполагалось, что восстание начнут рабочие Петербурга. Но 3 декабря 1905 г. Тогда по предложению Московского комитета большевиков Московский Совет решил 7 декабря начать всеобщую стачку, которая должна была перерасти в вооруженное восстание. Стачка началась в 12 часов 7 декабря. По всей Москве прошли массовые митинги, формировались вооруженные отряды.
Политические экстремисты и сагитированные ими рабочие громили полицейские участки и вооружались захваченным оружием. В боевых дружинах насчитывалось 8 тысяч участников, из них 2 тысячи были вооружены. Улицы Москвы перегородили баррикады. Несколько дней в городе шли бои. К 19 декабря силами войск и полиции восстание было подавлено. Но в том же месяце радикалам удалось развязать восстания в поселках Донецкого бассейна, в Харькове, Ростове-на-Дону, в городах западного края, Закавказья, в Нижнем Новгороде, Перми, Уфе, Новороссийске, Красноярске, Чите и других городах. Не обошлась первая русская революция и без участия внешнего противника. Если в 1917 г. Ее правительство оказывало поддержку революционерам через военного атташе Мотодзиро Акаси занимавшего эту должность с 1902 по 1904 гг.
Городская управа. Здесь находились городские власти и промышленники Иваново - Вознесенска. И здесь утром состоялся многотысячный митинг. Рабочие выдвинули около трех десятков требований, в основном чисто экономического характера: установление гарантированного минимума зарплаты, введение восьмичасового рабочего дня, улучшение санитарно - технических условий труда. Ну а поскольку список составлял местный большевистский комитет, были включены и политические требования : созыв учредительного собрания, введение демократических свобод, празднование первого мая. Фабриканты отказались их принять, мотивируя это нежеланием общаться с неорганизованной толпой. Тем самым предприниматели сами подтолкнули рабочих к выбору депутатов.
Их последнее сборище превратилось в нечто вроде вакханалии с массовым пьянством, которое закончилось тем, что они начали швырять бутылки и камни в наши окна. Пришлось вызвать полицию и выставить постовых вдоль тротуара, чтобы защитить вход в наш дворец. Тревожные крики и ворчание толпы проникало к нам в комнаты почти всю ту ночь. С самого начала что-то словно подсказывало мне, что эти демонстрации могут плохо закончиться, и, несмотря на свои тринадцать лет, я высказала свое мнение другу моего дяди. Я добавила, что толпа использует свои патриотические чувства только как оправдание шумных перебранок и что, на мой взгляд, власти допускают ошибку, что не вмешиваются.
Даже тогда я понимала, что толпой управляет свой собственный неясный инстинкт и она всегда опасна. Но мой слушатель никак не оценил мои размышления. Он был шокирован ими и немедленно донес о них дяде, который строго со мной поговорил. В сущности, он сказал мне и это было абсолютно серьезно , что глас народа — это глас Божий. Толпа, провозглашающая монархические лозунги, казалась ему и его окружению неким религиозным шествием.
Я была виновна, по его словам, в недоверии к настроению толпы и в отсутствии уважения к традициям. Этот случай заставил меня о многом подумать. В моей юной голове начали появляться мысли, которых у меня раньше никогда не было, и я смотрела вокруг с большим вниманием. Тревога проникла в мое сознание и оставила в нем свой отпечаток. Война побудила окружающих меня людей к новой деятельности.
Тетя организовывала в Москве госпитали. Она посылала на фронт полевые госпитали и подразделения медицинских сестер, создавала комитеты для вдов и сирот и открыла в Кремлевском дворце мастерскую, где городские дамы шили постельное белье и делали перевязочный материал для госпиталей. Эта мастерская быстро расширялась. Вскоре отдельные ее цеха заняли все залы дворца. Работа в этой мастерской была для меня одним из способов скрыться в воскресенье.
После того как начали поступать раненые, тетя часто посещала их. Иногда она брала с собой меня. Мы проводили в госпиталях по полдня, разговаривая с больными. К войне публика сначала отнеслась легко, отказываясь верить, что азиаты могут собрать дееспособную армию. Но когда прошло несколько месяцев, а наши войска не добились победы, война быстро стала непопулярной и недовольство стало всеобщим.
Обязанности моего дяди увеличивались еще и еще, и мы видели, что он очень обеспокоен. Но нас, как всегда, оберегали от влияний внешнего мира, и политические разногласия не проникали в нашу классную комнату, в нашем присутствии не допускалось ведение никаких серьезных дискуссий. Однако некоторая тревога и нервозность носились в воздухе, но и это мы ощущали смутно, так как нас все время чем-нибудь занимали. Та зима 1904 года была последней, когда мои школьные и другие занятия проводились с каким-то подобием методики. Лето 1904 года было отмечено счастливым событием — рождением бедного маленького цесаревича.
Но Россия так долго ждала появления наследника, и это ожидание столько раз уже оканчивалось разочарованием, что новорожденного приняли без воодушевления, и радость длилась недолго. Даже в нашем доме царило какое-то уныние. Без сомнения, дядя и тетя знали, что роды были тяжелыми и что с самого своего рождения ребенок нес в себе зачатки неизлечимой болезни — гемофилии. Родителям, несомненно, тут же сообщили о болезни их сына.
«Вопреки мифам»: как пятилетки изменили экономику СССР
anastasiamedun 5 лет назад. 1905 (одна тысяча девятьсот пятый) год — невисокосный год, начинающийся в воскресенье по григорианскому календарю. Учинено в Портсмуте (Ньюгэмпшир) двадцать третьего Августа (пятого Сентября) тысяча девятьсот пятого года, что соответствует пятому дню девятого месяца тридцать восьмого года Мейджи. 1905 (тысяча девятьсот пятый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в воскресенье.