Парижский мирный договор 30 мая 1814 года не предусматривал начисления контрибуции. 31 марта 1814 года русские войска торжественно вступили в сдавшийся Париж. Русские войска вступили в Париж и восстановили на французском престоле прежнюю династию Бурбонов. Парижский мирный договор 1814, мирный договор между участниками шестой антифранцузской коалиции (Россией, Великобританией, Австрией и Пруссией), с одной стороны, и Францией — с другой. Парижский договор установил мир между Францией и Великобританией, Россией, Австрией и Пруссией, которые в марте определили общую цель войны в Шомоне.
Мир Европе. 1814 год
Необходимо было определить, каким будет мир после Наполеона и какое место в новом геополитическом раскладе займет Россия. Уже в апреле 1814 года союзники по шестой антинаполеоновской коалиции — Россия, Англия, Австрия и Пруссия — стали готовить договор с новой Францией, уже не империей, а разгромленным королевством, в которое возвратился монарх из прежней династии Бурбонов — Людовик XVIII. Для начала мирных переговоров требовалось убрать многочисленные гарнизоны и корпуса французской армии из областей за пределами Франции. Хотя в Париже уже находились русские войска, в городах и крепостях от Испании до Германии все еще располагались сильные отряды бывших войск Наполеона, имевшие в общей сложности около 12 тысяч пушек.
Например, только в Гамбурге и Магдебурге под командованием опытного наполеоновского маршала Даву оборонялись около 65 тысяч солдат с многими сотнями артиллерийских орудий. Российский император Александр I прекрасно понимал, что, если переговоры о мире с новым французским королем начнутся до того, как бывшие наполеоновские войска оставят свои крепости за пределами Франции, это усилит позиции французского правительства на переговорах, став удобным предметом для дипломатического торга. Требовалось, чтобы эти войска сдались без боя и покинули свои укрепленные позиции.
Для этого Александр I согласился пустить в занятый русскими Париж только после того, как новый монарх подписал соответствующий приказ о капитуляции всех наполеоновских гарнизонов в Германии и Голландии. После этого в течение всего лишь месяца в Париже был быстро подготовлен мирный договор участников антинаполеоновской коалиции с новыми властями Франции. Парижский мирный договор был подписан 30 мая 18 мая по ст.
Швейцария объявлялась независимой. Италия должна была состоять из независимых государств, исключения составляли лишь австрийские провинции. Немецкие княжества объединялись в Германский союз. Свободное судоходство было объявлено по Рейну и Шельде. Франция заключила особое соглашение с Англией, согласно которому она обязалась уничтожить работорговлю в принадлежавших ей колониях.
Немецкие княжества объединялись в союз. Была объявлена свобода судоходства по Рейну и Шельде. Франция, по особому соглашению с Англией, обязалась уничтожить торговлю рабами в своих колониях. Наконец, было постановлено, что представители всех держав, принимавших участие в войне, соберутся, в двухмесячный срок, на конгресс в Вену для решения не выясненных ещё вопросов. Тайные статьи договора добавляли, что «союзники» распределят спорные территории, по частному соглашению, между собой и только представят о том на утверждение конгресса; было предрешено также, что Австрийские Нидерланды будут присоединены к Голландии, а Австрия взамен получит Венецию и Ломбардию.
После войны был созван Венский Конгресс, на котором прозвучал «Концерт наций». Казалось бы, живи Европа в мире, но это пожелание было не по адресу, и спустя сорок лет объединенные армии Европы, включая французов, направились аннексировать у России Крым. Пришлось опять их обламывать!
Русские и союзные войска вступили в Париж
Еще в 1805 году, Александр I, отправляясь на войну с Францией, надеялся погреться в лучах русских побед, а затем стал свидетелем катастрофического поражения при Аустерлице. Испив в полной мере горечь неудач, он вынужден был сделать вывод, что первым полководцем в Европе всегда будет его противник. Поэтому он выбрал для противоборства с французским императором другую сферу деятельности и с этого момента все силы направил в область высокой политики. Как дипломат он продемонстрировал широкое видение перспектив международной деятельности, способов управления ею, показал себя тонким мастером политического расчета, в чем ему отдавали должное многие его современники. Кому вручить власть во Франции? Международная ситуация в этот период не отличалась уникальностью, ее есть с чем сравнивать. Можно привести множество примеров в мировой истории, когда бывшие союзники, одержав победу над сильным противником, вступали в споры меж собой и становились на путь конфронтации уже друг с другом. Одно противоборство заканчивалось, но из-за диссонанса интересов в измененном миропорядке начиналось новое. И после изменения политического пейзажа в 1814 году каждая держава-победительница не была заинтересована в усилении влияния какого-либо государства, а не только России, хотя силы ее авторитета опасались в первую очередь. Среди множества проблем по разграничению влияния и дележа территорий, имевших жизненное значение для входивших в коалицию великих держав, союзным монархам на тот момент необходимо было решить фундаментальные вопросы: что делать с побежденной Францией?
Кому вручить верховную власть после Наполеона? Необходимо было вырабатывать общую точку зрения по вопросам послевоенного устройства Европы и судьбы Франции и при этом достичь договоренности и не допустить перерастания разногласий в новую войну между членами коалиции. Александр I на совещании с французскими генералами. Гравюра Дешампа. ХIХ века. Позиции представителей разных государств в отношении обсуждаемого вопроса существенно различались. Вступая в Париж, союзники не имели консолидированного мнения относительно будущего режима во Франции. Австрийцы были склонны поддерживать регентство жены Наполеона Марии-Луизы. Среди великих держав ярыми сторонниками реставрации Бурбонов выступала только Великобритания.
А Александр I не особенно привечал "неисправимых" Бурбонов и его отношения с будущим французским королем всегда были более чем прохладными. Историк С. Соловьев привел выдержки из переписки Людовика ХVIII с Александром I, особенно любопытны вежливые ответы отказы в помощи королю российского императора под самыми благовидными предлогами, в которых он, кстати, именовал его графом Monsieur le Comte , хотя тот в эмиграции уже носил титул короля3. Из этой переписки следует, что император не только не разделял взгляды Бурбонов, но и считал, что такая помощь только повредит делу союзников. Справедливости ради укажем, что Александр I не мешал Бурбонам, но и не старался помочь, считая, что им будет не по силам управлять постреволюционной Францией. Хорошо известно, что на французский трон он сначала предлагал кандидатуру бывшего французского маршала Бернадотта шведского принца Карла-Юхана и даже подумывал о Э. Позже, уже находясь в Париже, Александр I отказался выдать свою младшую сестру Анну за племянника короля герцога Беррийского5. Лишь бы без Наполеона Большинство европейских монархов, конечно, высказывались за Бурбонов, но обсуждались самые разные варианты - вплоть до республики, лишь бы без Наполеона. Так, в беседе с представителем роялистов бароном Э.
Витролем еще до вступления коалиционных войск в Париж русский монарх "le roi des roi unis" - король союзных королей якобы заявил, что для Бурбонов "бремя короны слишком тяжело", а вот "хорошо организованная республика лучше всего подходит духу французского народа", поскольку "столь долгое время в стране прорастали идеи свободы"6. Что же касается самой идеи реставрации на французском троне Бурбонов, то это была не только инициатива союзников. В этом деле отличился мастер смены политического платья Ш.
Война завершилась, но после военного успеха требовалась и победа дипломатическая. Необходимо было определить, каким будет мир после Наполеона и какое место в новом геополитическом раскладе займет Россия. Уже в апреле 1814 года союзники по шестой антинаполеоновской коалиции - Россия, Англия, Австрия и Пруссия - стали готовить договор с новой Францией, уже не империей, а разгромленным королевством, в которое возвратился монарх из прежней династии Бурбонов - Людовик XVIII. Для начала мирных переговоров требовалось убрать многочисленные гарнизоны и корпуса французской армии из областей за пределами Франции. Хотя в Париже уже находились русские войска, в городах и крепостях от Испании до Германии все еще располагались сильные отряды бывших войск Наполеона, имевшие в общей сложности около 12 тысяч пушек. Например, только в Гамбурге и Магдебурге под командованием опытного наполеоновского маршала Даву оборонялись около 65 тысяч солдат с многими сотнями артиллерийских орудий. Российский император Александр I прекрасно понимал, что, если переговоры о мире с новым французским королем начнутся до того, как бывшие наполеоновские войска оставят свои крепости за пределами Франции, это усилит позиции французского правительства на переговорах, став удобным предметом для дипломатического торга.
Требовалось, чтобы эти войска сдались без боя и покинули свои укрепленные позиции. Для этого Александр I согласился пустить в занятый русскими Париж только после того, как новый монарх подписал соответствующий приказ о капитуляции всех наполеоновских гарнизонов в Германии и Голландии.
Все мелкие государства должны быть сохранены, потому что они существуют. Но если мелкие государства должны быть сохранены, то тем более королевство Саксонское. Король Саксонский сорок лет управлял своими подданными как отец, подавая пример добродетелей частного человека и государя. Застигнутый бурею в возраст, долженствующий быть возрастом покоя, и восстановленный тою же самою рукой, которая низложила его, если он и оказался виновным, то разве в законной боязни и в том чувстве, которое всегда почтенно, кто бы ни был предметом этого чувства. Те, которые его упрекают, виноваты гораздо более его, не имея тех извинений, какие имеет он. Что было ему дано — было дано без его просьбы, без его желания, даже без его ведома. Он перенес счастье с умеренностью и теперь переносит бедствия с достоинством. К этим побуждениям, которые одни могли заставить короля не покидать короля Саксонского, присоединяются узы родства, их соединяющие, и необходимость воспрепятствовать, чтобы Саксония не досталась Пруссии, которая этим приобретением сделает решительный шаг к безусловному владычеству над Германией.
Если короля Саксонии захотят переместить на другой престол, то и в таком случае Саксония должна оставаться независимым королевством; пусть ее отдадут герцогской линии, что будет особенно приятно русскому императору, ибо наследником Саксонии будет тогда его зять, наследник Веймарский. Если нельзя отдать Саксонию пруссакам, то нельзя отдать и Майнца, нельзя отдать ни клочка земли на левом берегу Мозеля. Пусть с этой стороны распространит свои границы Голландия; пусть увеличивают свои владения Бавария, Гёссен, Брауншвейг и особенно Ганновер, чтобы доля Пруссии была как можно меньше. Восстановление королевства Польского было бы благом — и великим благом, но только под тремя условиями: 1 чтоб оно было независимо; 2 чтобы получило крепкую конституцию; 3 чтобы не нужно было вознаграждать Австрию и Пруссию за те польские области, которыми они владели по разделам; но эти условия все невозможны, и второе более, чем другие. Прежде всего Россия не хочет восстановления Польши с условием потери приобретенного для себя; она хочет этого восстановления с тем, чтобы приобрести и то, чем не владеет. Но восстановить Польшу, с тем чтобы всецело отдать ее России и увеличить народонаселение последней в Европе до 44 миллионов и границы ее распространить до Одера, — это значит создать для Европы опасность столь великую и столь близкую, что хотя следует все сделать для сохранения мира, но если исполнение такого плана может быть остановлено только силою оружия, не должно колебаться ни минуты для объявления войны. Тщетная надежда, что Польша, таким образом соединенная с Россиею, отложится от нее сама собою. Неизвестно еще, чтоб она этого захотела; еще менее верно, чтоб она могла это сделать; но несомненно одно, что если б она хотела и могла бы сделать это в известное время, то освободится от ига только с тем, чтобы снова подпасть под него, ибо Польша, получив независимость, вместе с этим будет предана на жертву анархии. Величина страны исключает собственно так называемую аристократию, а монархия не может существовать там, где народ не имеет гражданской свободы, где шляхта имеет свободу политическую, или независимость, и где царствует анархия. Разум говорит это, история целой Европы подтверждает.
Каким образом, восстановляя Польшу, отнять политическую свободу у шляхты или дать гражданскую свободу народу? Последняя не может быть дана манифестом, законом. Гражданская свобода будет пустым словом, если народ, которому ее дают, не имеет независимых средств к существованию, собственности, промышленности, искусств, и этого всего ни манифест, ни закон создать не могут: все это может создать только время. Польша могла выйти из анархии только с помощью самодержавия; и так как в ней самой не было элементов самодержавия, то оно пришло извне, то есть Польша была покорена. Она была покорена, как скоро соседи этого захотели, и это покорение было для нее счастием: доказательством служит прогресс тех ее частей, которые достались на долю народов более цивилизованных. Пусть дадут Польше независимость, пусть дадут ей короля, не избирательного, а наследственного; пусть присоединят к тому все возможные учреждения; чем менее эти учреждения будут свободны, тем противнее они будут духу, привычкам, воспоминаниям шляхты, которую надобно будет подчинять силою, — а где взять эту силу? С другой стороны, чем свободнее будут эти учреждения, тем скорее Польша опять впадет в анархию, которая окончится по-прежнему завоеванием. В Польше два народа, для которых нужны две конституции, исключающие друг друга. Не имея возможности слить эти два народа, ни создать единую власть, могущую примирить все; не имея возможности, с другой стороны, без явной опасности для Европы отдать всю Польшу России, — всего лучше оставить Польшу так, как она была после третьего раздела. Это тем важнее, что положит конец притязаниям Пруссии на Саксонию, потому что Пруссия осмеливается требовать Саксонии только в предположении восстановления Польши.
Австрия, вероятно, также потребует вознаграждения за потерю 5 миллионов подданных в двух Галициях; или если она этого не потребует, то станет тем сильнее во всех итальянских вопросах. Если вопреки всякому вероятию русский император согласится отдать то, чем он владеет по разделам Польши; если захотят сделать опыт, то король не станет этому противодействовать, хотя и не ждет никаких счастливых результатов. В таком случае желательно было бы, чтобы король Саксонский был и королем польским. Но если Польша не может быть восстановлена с полною независимостью, то пусть все остается, как было по третьему разделу. Оставаясь разделенною, Польша не будет навсегда уничтожена. Не образуя более политического тела, поляки всегда будут составлять одно семейство. У них не будет одного общего отечества, но у них останется один общий язык — следовательно, между ними останется самая крепкая и самая долговечная связь. Под чуждым владычеством они достигнут зрелого возраста, до которого не могли достигнуть в десять веков независимости, и момент, в который они созреют, не будет далеко от момента их освобождения и сосредоточения около одного центра. Англия, завоевательница вне Европы, в делах европейских руководится охранительным началом. Это, может быть, зависит исключительно от ее островного положения и от ее относительной слабости, не позволяющей ей сохранять завоевания на континенте.
Но все равно, необходимость это или добродетель, Англия действует в охранительном духе даже относительно Франции, своей соперницы: так она действовала при Генрихе VIII, Елизавете, Анне и, быть может, так же в эпоху к нам ближайшую. В заключение инструкции пересчитываются четыре пункта, на которых должен был настаивать Талейран: «1 не оставлять Австрии никакой возможности посадить на сардинский престол принца из своего дома; 2 Неаполь должен быть отнят у Мюрата и отдан Бурбонам; 3 Польша во всей своей целости не должна быть отдана России; 4 Пруссия не должна приобрести ни Саксонии, по крайней мере в целости, ни Майнца». Таким образом, уполномоченные Франции и Англии являлись на конгресс с охранительными видами; вследствие этих самых видов к ним необходимо должна была пристать Австрия, союз, естественно, разрушался, три державы с охранительными видами становились против двух держав с видами революционными. Конгресс должен был кончиться или войной Австрии, Англии и Франции против России и Пруссии, или уступкою со стороны двух последних охранительному началу, выставленному тремя первыми. Во всяком случае победа останется за Францией, за Талейраном, за этим представителем побежденной, опальной державы, которого из милости пригласили на конгресс, которого сначала в Вене не хотели допускать до участия в обсуждении вопросов по земельным разделам в Германии, Италии и Польше. Такой же пригласительный билет получил и уполномоченный испанский Лабрадор. В назначенный час конференция собралась: за зеленым столом сидели Касльри на председательском месте , Меттерних, Нессельроде и уполномоченные прусские, Гарденберг и Вильгельм Гумбольдт; знаменитый публицист Гёнц вел протокол; для французского уполномоченного оставлено было место между президентом и Меттернихом. Входит Талейран и представляет собранию Лабрадора: уполномоченный младшей линии Бурбонов под крылом уполномоченного старшей. Приступают к делу. Тот подал Талейрану бумагу, скрепленную пятью подписями.
Первое, что остановило Талейрана в протоколе, — это слово союзники, как еще продолжали называть себя четыре державы. В Шомоне или Лаоне? Разве мир не заключен? Разве идет еще война? И против кого? Талейран начал опять читать протокол и через несколько минут проговорил: «Не понимаю». Опять углубился в чтение, и опять восклицание: «Все же ничего не понимаю! Собрались на конгресс для того, чтобы удовлетворить правам всех, и было бы большое несчастье, если бы начали нарушением этих прав; мысль — покончить все, прежде чем конгресс собрался, — для него нова; он думал, что надобно начать с того, чем теперь хотят кончить. После долгих разговоров разъехались, ничего не решив. Искусный полководец сбил врагов с позиции, заставил их ретироваться в беспорядке.
Гёнц записал в своем дневнике: «Вмешательство Талейрана и Лабрадора страшно расстроило и разорвало наши планы; они протестовали против формы, какую мы приняли; они нас отлично отделывали целые два часа; я никогда не забуду этой сцены». Через день, 1-го октября, другая сцена. Талейран был приглашен к императору Александру. Мы видели, какие образовались отношения между императором Александром и новым правительством Франции. Талейран, чтобы удержать портфель иностранных дел при Людовике XVIII, должен был сообразоваться со взглядами последнего, то есть удаляться от России и приближаться к Англии. Император Александр уехал из Парижа, не простившись с Талейраном, которого это очень обеспокоило; он был дальновиднее своего короля; гнев могущественного императора русского мог быть опасен, и Талейран написал письмо Александру 13-го июня 1814 г. Государь, давно уже важные сношения открыли вам мои сокровенные чувства, ваше уважение было следствием этого; оно меня утешало в продолжение многих лет и помогало мне сносить тяжкие искушения. Я предугадывал вашу судьбу; я чувствовал, что придет время, когда я, оставаясь французом, буду иметь право присоединиться к вашим проектам, ибо они не изменили бы своего великодушного характера. Вы совершенно исполнили это прекрасное предназначение; если я следовал за вами в вашей благородной карьере, то не лишайте меня моей награды; я этого прошу у героя моего воображения и, смею прибавить, у героя моего сердца». Теперь в Вене Талейран опять увиделся с героем своего воображения и сердца, который считал необходимым склонить французского уполномоченного к тому, чтобы он не мешал польско-саксонскому проекту.
Мы оставляем подробности, ибо не знаем, какие жертвы французский дипломат принес точности повествования; существенное заключалось в том, что император высказал решительно свою волю относительно присоединения к России герцогства Варшавского под именем Польши и присоединения Саксонии к Пруссии; высказался, что для исполнения этого он не остановится и перед войною, а Талейран противопоставлял желанию императора права других и обычное великодушие самого Александра. Объяснение не повело ни к чему, разве к большему охлаждению между объяснившимися. Благодаря Талейрану открытие конгресса замедлилось и было отсрочено до 1-го ноября. Французский уполномоченный, верный своим инструкциям, настаивал, чтобы представители всех держав приняли живое участие в конгрессе. Это ему не удалось, но удалось внести в объявление об отсрочке конгресса до 1-го ноября выражение, что конгресс будет руководствоваться началами народного права. По поводу этого выражения был сильный спор: Гарденберг настаивал, что выражение лишнее; само собою разумеется, что конгресс будет поступать на основании народного права. Так действовал представитель Франции на конференциях, где теперь кроме представителей России, Англии, Австрии, Пруссии, Франции, Испании присутствовали представители Португалии и Швеции. Вне конференций Талейран сближался с представителями второстепенных держав, жаловался им на конгресс, на легкомыслие представителей великих держав, на неприготовленность к решению ни одного важного вопроса, причем выставлял бескорыстие Франции, охранительницы права, защитницы всех утесненных: «Франция не желает для себя ничего, ни одной деревни, — она желает только справедливости для всех; если не будут меня слушать, я выйду из конгресса, я подам протест». В Париже шли дальше: здесь Веллингтон в сношениях с любимцем королевским Блака утверждал, что присоединение Саксонии к Пруссии нисколько не противоречит здравой политике; Блака возражал, что Людовик XVIII никогда не согласится на это присоединение, и внушал, что Саксония — это единственный пункт, через который Англия и Франция могут проводить свое влияние на Север Европы. Когда Веллингтон указывал на возможность войны и на опасность, какою эта война могла грозить Бурбонской династии, Блака отвечал: если Англия не будет против Франции, то нет никакой опасности, и в известных обстоятельствах мир опаснее самой несчастной войны.
Открытие конгресса было отсрочено до 1-го ноября именно для того, чтобы дать важнейшим вопросам время созреть для решения. Важнейшим вопросом был вопрос Польский. После личного свидания с императором Александром, которое не повело ни к чему, Касльри 12-го октября обратился к нему с письменными объяснениями по Польскому вопросу: «Так как я сопровождал ваше величество во время трудной и нерешительной борьбы, то считаю себя вправе особенно сильно желать, чтобы конец дела соответствовал его общему характеру, чтобы ваше величество употребили свое влияние и свой пример для внушения европейским кабинетам, при настоящих великих отношениях, духа примирения, умеренности и великодушия; этот дух один может упрочить Европе спокойствие, для которого ваше величество сражались, а вашему величеству — славу, которая должна окружать ваше имя. Умоляю ваше величество не верить, что я буду смотреть без удовольствия на значительное расширение ваших границ со стороны Польши. Мои возражения касаются только пространства и формы этого расширения. Ваше величество можете получить очень значительный залог благодарности Европы, не требуя от своих союзников и соседей распоряжения, несовместного с их политическою независимостью. Я могу, если нужно, обратиться к прошедшему для доказательства, что я и мое правительство чужды политики, враждебной способу воззрения и интересам России. Мы только что расстались с тяжкою политикой относительно Норвегии; мы долго обрекали себя на эту политику по настояниям вашего величества, чтоб обеспечить вам поддержку Швеции во время войны, чтоб укрепить за вами Финляндию, доставив Швеции в Норвегии соответственное вознаграждение с другой стороны. Руководимые тем же дружественным чувством своего правительства к вашему величеству, наши министры при Порте Оттоманской содействовали заключению мира между Россиею и Турцией, который доставил вашей империи обширную область. Мир с Персией, доставивший вам важные и обширные приобретения, был заключен вследствие деятельного посредничества английского посланника.
Если я упоминаю об этом, то единственно из опасения, чтобы вашему величеству не истолковали дурно моих побуждений в настоящее время, когда я из чувства моих общественных обязанностей к Европе, и особенно к вашему величеству, должен настаивать на изменении, а не на отказе от ваших требований. Дух, с каким ваше величество отнесетесь к вопросу об увеличении вашего государства, исключительно решит, должен ли настоящий конгресс составить счастие вселенной или представить только сцену раздоров, интриг и несдержанной борьбы для приобретения власти насчет принципов. Положение, занимаемое вашим величеством теперь в Европе, позволяет вам сделать все для общего блага, если вы оснуете свое посредничество на справедливых началах, пред которыми преклонится Европа. Есть путь, на котором ваше величество можете соединить наши благодетельные намерения относительно польских подданных ваших с тем, чего требуют ваши союзники и целая Европа. Они не желают, чтобы поляки были унижены, лишены административной системы, кроткой, примирительной, сообразной с их потребностями. Они не желают, чтобы ваше величество заключили такие условия, которые стесняли бы вашу верховную власть над вашими собственными областями. Они желают только, чтобы для сохранения мира ваше величество шествовали постепенно к улучшению административной системы в Польше; чтобы вы если только не решились на полное восстановление и совершенную независимость Польши избежали меры, которая, при громком титуле короля, распространит беспокойство в России и странах соседних и которая, льстя честолюбию малого числа людей из знатных фамилий, в сущности даст менее свободы и настоящего благоденствия, чем более умеренное и скромное изменение в административной системе страны». К этому письму был приложен меморандум: здесь Касльри указывает, что Россия, Австрия и Пруссия связаны договорами 1813 года, в которых утверждено, что эти три державы разделят между собою герцогство Варшавское, распорядятся им полюбовно. План русского императора — присоединить герцогство Варшавское к русским областям, доставшимся России по трем разделам, и сделать из них отдельную монархию под властью русского императора как польского короля, — этот план распространил волнение и ужас при дворах австрийском и прусском, наполнил страхом все государства Европы. Россия, уже увеличенная Финляндией, Бессарабией, землями персидскими, устремляется на Запад, в сердце Германии, не имеющей с этой стороны оборонительной линии; Россия приглашает поляков соединиться около русского знамени для восстановления их королевства; Россия возбуждает легкомысленный и беспокойный народ к тем внутренним и внешним борьбам, которыми поляки ознаменовали себя в истории.
План русского императора противоречит не только букве, но и духу договоров 1813 года; можно ли предположить, чтобы император Австрийский и король Прусский, уговорившись разделить герцогство Варшавское с Россией, согласились теперь отдать его все России, разрушая собственные границы и оставляя столицы свои беззащитными? Проект русского императора не может быть рассматриваем и как нравственный долг. Если нравственный долг требует, чтобы положение поляков было улучшено таким решительным способом, как восстановление их монархии, то пусть эти дела совершатся по принципу широкому и либеральному; пусть восстановляется нация независимая, а не делается из нее страшное военное орудие в руках одного государства. Такая либеральная мера будет принята с восторгом всей Европой. Правда, это была бы жертва со стороны России по обыкновенным государственным расчетам; но если император русский не готов к такой жертве по отношению к собственной империи, то он не имеет никакого нравственного права делать подобные опыты насчет своих союзников и соседей. Русский император не может надеяться, чтобы уполномоченные Австрии и Пруссии по собственному побуждению, перед глазами Европы предложили покинутие своих военных границ как меру благоразумную и почетную. Уполномоченные Великобритании, Франции, Испании и, вероятно, других государств, больших и малых, имеют одинаковый взгляд насчет этого проекта. В каком же печальном положении очутится Европа, если его императорское величество не захочет отказаться от своего проекта и решится овладеть герцогством Варшавским против общего мнения? Письмо и меморандум Касльри, быть может без ясного сознания автора, имели способность произвести сильное раздражение. В ответном письме своем 30-го октября император Александр, естественно, обратился к исчислению заслуг Англии в пользу расширения русских пределов и восстановил настоящее значение этих заслуг: «Мы приступаем к рассуждению о будущем, и для этого естественно объясниться насчет прошедшего.
Все приобретения, мною сделанные, имеют только оборонительное значение. Если бы во время борьбы на жизнь и на смерть, какую я вел в сердце моих владений, я не был спокоен со стороны турок, то мог ли бы я употребить для продолжения войны все великие средства, которые я ей посвятил, и Европа была ли бы освобождена? Вы говорите, что Англия согласилась на присоединение Норвегии к Швеции только для того, чтоб обеспечить меня насчет обладания Финляндией. Что касается до меня, то я отправлялся от принципа более великодушного: уговаривая Англию гарантировать Швеции обладание Норвегией, я хотел присоединить Швецию к нашему союзу. Я не мог потерять из виду великие морские выгоды, которые Норвегия доставляла Швеции против меня. Впрочем, моя столица становилась неприступною, а Швеции, более сосредоточенной, нечего было больше бояться. Таким образом, с обеих сторон выигрывали относительно безопасности и все причины распрей и опасений были отстранены. Если уже тут не соблюдены правила равновесия, то не знаю, где их больше после того искать. Вы видите, милорд, что я очень хорошо понимаю настоящий смысл, в котором вы привели несколько действий вашей политики, и я вовсе не намерен уменьшать достоинство этих действий. Без сомнения, от исхода настоящего конгресса зависит будущая судьба европейских государств, и все мои старания, все мои пожертвования имеют ту цель, чтобы члены нашего союза приобрели размеры, способные поддержать общее равновесие.
Я не понимаю, каким образом при таких принципах конгресс может сделаться сценою интриг, вражды и беззаконных усилий для приобретения могущества. Пусть целый мир, который видел мои принципы со времени перехода через Вислу до перехода через Сену, решит, может ли желание приобрести лишний миллион душ или упрочить за собою какой-нибудь перевес одушевлять меня и руководить моими поступками. Чистота моих намерений даст мне силу. Если я стою за порядок вещей, который я хотел бы установить в Польше, так это вследствие убеждения, что его установление послужит к общей пользе. Такая нравственная политика, какой бы оттенок вы ей ни давали, быть может, найдет ценителей у народов, которым нравится все, что бескорыстно и благодушно». К письму был присоединен меморандум, написанный Чарторыйским; здесь объяснялось, что договоры 1813 года насчет герцогства Варшавского в настоящее время не могут иметь никакого значения, ибо они состоялись в то время, когда Австрия и Пруссия не могли иметь в виду огромных владений, какие достаются им теперь; при этих условиях и Россия получает право требовать большие вознаграждения. В первом договоре 1813 г.
Медиа Парижский мирный договор 1814 года — мирный договор между участниками шестой антифранцузской коалиции Россией , Великобританией , Австрией и Пруссией , с одной стороны, и Людовиком XVIII — с другой. Подписан в Париже 18 30 мая 1814 года. Позднее к договору присоединились Швеция , Испания и Португалия. Договор предусматривал сохранение за Францией границ, существовавших на 1 января 1792 года , с добавлением лишь части герцогства Савойского , бывших папских владений Авиньона и Венессена и небольших полос земли на северной и восточной границе, ранее принадлежавших Австрийским Нидерландам и разным германским государствам в том числе чисто немецкий городок Саарбрюккен с богатыми угольными копями , всего около 5 тыс. Франции возвращалась большая часть колониальных владений, утраченных ею во время Наполеоновских войн.
К 200-ЛЕТИЮ ВЗЯТИЯ ПАРИЖА РУССКОЙ АРМИЕЙ
1814 г. – подписание Наполеоном в Фон-Тен-Бло отречения за себя и своего сына. 31 марта 1814 года русская армия Александра I во главе союзных войск торжественно вступила в Париж. 1 марта 1814 года между Россией, Австрией, Пруссией и Англией был подписан так называемый Шомонский трактат, содержавший предварительные условия мира. 13 (25) января 1814 года Наполеон выехал в армию из Парижа в Шалон, передав управление государственными делами своей супруге императрице Марии-Луизе и своему брату Иосифу. Был заключён Парижский мир.
31 марта в 1814 году русские войска и их союзники вступили в Париж
Взятие Измаила. Взятие крепости Очаков.
Зрелище чудесное! Вообрази себе тучу кавалерии, которая с обеих сторон на чистом поле врезывается в пехоту, а пехота густой колонной, скорыми шагами отступает без выстрелов, пуская изредка батальонный огонь. Под вечер сделалась травля французов.
Пушки, знамена, генералы, все досталось победителям, но и здесь французы дрались как львы». Французы были немало удивлены гуманным обращением пришедших с востока россиян. Они ожидали мщения русских за Москву, за пролитую в этой войне кровь разорением французской столицы. А вместо этого встретили русское великодушие. Жизнь Парижа продолжалась в том же размеренном ритме, как и до прихода русских войск - торговали лавки, шли театральные представления; толпы нарядных горожан заполнили улицы, они разглядывали бородатых русских солдат и пытались с ними объясняться.
Совсем по-иному вели себя союзные войска. Яркий тому пример приводит будущий декабрист К. Рылеев, сообщая о своем разговоре с французским офицером в Париже: «... Мы покойны, сколько можем, но союзники ваши скоро нас выведут из терпения... Я говорю другу, ваши-то офицеры, ваши солдаты так обходятся с нами...
Но союзники - кровопийцы! Но как бы там ни было, а война закончилась. Наполеон был сослан на остров Эльба в Средиземном море, и свергнутая французской революцией власть Бурбонов была снова восстановлена. Наступало лето. Русские войска походным маршем возвращались в Россию.
А 30 августа того же 1814 года манифестом императора Александра I была учреждена наградная серебряная медаль, на лицевой стороне которой помещено погрудное, вправо обращенное, изображение Александра I в лавровом венке и в сиянии расположенного над ним лучезарного «всевидящего ока». Медаль предназначалась для награждения всех участников взятия французской столицы - от солдата до генерала. Но она не была им вручена. С восстановлением династии Бурбонов русский император счел негуманным выпуск в свет этой медали, которая бы напоминала Франции о былом крушении ее столицы. И только спустя 12 лет она была роздана участникам кампании 1814 года по велению нового императора Николая I, который «...
Выдача ее участникам началась 19 марта 1826 года и затянулась до 1 мая 1832 года. Всего было выдано более 160 тысяч медалей. Естественно, что на портретах героев Отечественной войны 1812 года, которые были написаны до 1826 года, эта медаль отсутствует среди других наград. Существовало в основном три ее разновидности по размеру: общевойсковая — диаметром 28 и 25 мм и для награждения кавалеристов — 22 мм. Имелось поперечное ушко с продетым в него колечком для подвески награды на ленте.
Подобная медаль, принадлежащая знаменитому партизану 1812 года Денису Давыдову, хранится в Ленинградском военно-историческом музее. Существует также множество разновидностей этой медали уменьшенных размеров - 12, 15, 18 мм. Это фрачные медали для ношения на гражданской одежде. Носили медаль на груди на впервые введенной комбинированной Андреевско-Георгиевской ленте. Она была обычной ширины, но состояла как бы из двух узких ленточек: Андреевской - голубой и Георгиевской - оранжевой с тремя черными полосами.
Кузнецов А. Наградная медаль. Сама злословная, скрежещущая зависть окаменела при звуках бессмертной славы Русских, совершивших с неувядаемыми лаврами важнейшую эпоху в Истории. Они доказали вселенной могущество твердости народного духа и возвысили цену мужества древних Славян. Великолепнейший вход наших войск в Париж озарялся чистейшим сиянием солнца, - изображения правоты Россиян!
Оный сопровождаем был бесчисленным стечением народа. Все были упоены живейшим восторгом: одни старались перекрикивать других, толпились под лошадей, - как будто считали за счастье быть попранными конями победоносного войска! Тысяча вопросов: Где Российский Император? Смиренномудрие и привлекательная кротость были отличительными оттенками величества нашего Монарха. Все с жадностью устремляли глаза на Государя и пожирали взорами умиленность его взглядов; бросали вверх шляпы, шапки; преграждали улицы; хватались за Его коня, который, видимо, гордился столь священным бременем и, высокомерными шагами подавляя камни, озирался на все стороны, не причиняя окружающей тесноте ни малейшего вреда!
Дома были наполнены, а кровли усеяны зрителями! Многие отважные Француженки с неотступностью выпрашивали себе лошадей, - взлетали на оных и мчались вслед за Государем! Сие неограниченное исступление едва ли свойственно великому народу. Давно ли Буонапарте, чтимый ими за Бога, подобными восклицаниями был встречаем во время наглого побега своего из России? Необдуманные переходы из одной чрезвычайности в другую означают ветреность характера.
Все были в изумлении, видя необыкновенную свежесть и совершенное устройство в нашем войске, которое, по уверению Наполеона, было все разбито, рассеяно, и одни остатки оного скитались по Франции! Чистота оружия, амуниции, одежды и порядок в рядах поражали всех до безумия. Никто не мог верить, чтобы сия самая чудесная армия из пределов Российских, сражаясь на каждом шагу, проходя по трупам дерзких врагов форсированными маршами, промчалась орлиным полетом чрез все пространство от Москвы до Парижа без всякого изнурения! Можно сказать, что природа сама была участницей в наших победах… На зачинающаго Бог! Не спасается Царь многою силою, и исполин не спасется множеством крепости своея.
С изумленными взорами все возглашали: «Храброе сие воинство подобно Ангелам, ниспосланным от Бога для освобождения нас от ига самовластного тирана! Кровавый кипарис превратился в смиренную Лилею! Кумир Наполеона, воздвигнутый в честь алчного его славолюбия на обелиске вышиною в 133, а в поперечнике в 12 фунтов на площади Вандомской Place Vendome — был в одно мгновение ока опутан веревками! Белое знамя заступило место колоссального Гиганта! Музыка везде гремела!
Вымышляемые увеселения по всем улицам взволновались! Всех желания обратились к дружественному союзу. Сам Бог осенял чистейшей радостью счастливые успехи всеобщего благоденствия! Примерное благочестие Православного нашего Царя нимало не поколебалось от блестящей Его славы. Мечтательность одним безбожникам свойственна.
Он повергает лучезарный венец, возлагаемый на Него всеми народами, пред подножием престола Божия; славу свою воздает Всевышнему и признает Всевидящее Око сопутником во всех Своих предприятиях, напечатлев богодухновенную сию мысль на груди сынов Отечества в память незабвенного 1812 года. Да постыдятся и посрамятся ищущи душу мою; да возвратятся вспять и постыдятся мыслящи ми злая!.. По окончании благодарственного с коленопреклонением молебствия, Государь Император отправился во Дворец, где знатнейшие вельможи имели счастье быть ему представлены. Французский гарнизон капитулировал с правом выхода из Парижа. Акт о капитуляции подписал маршал Огюст Фредерик Лу де Мармон.
Сражение за Париж стало в кампании 1814 года одним из самых кровопролитных для союзной армии. Союзники за один день боёв 30 марта потеряли более 8 тысяч солдат из них — более 6 тыс. Это было решительное сражение Французской кампании 1814 года. Наполеон хотел продолжить боевые действия, считая, что шансы на успех ещё есть. Однако под давлением собственных маршалов, учитывающих настроения населения и соотношение сил, был вынужден уступить.
Регентом должна была стать его жена Мария-Луиза. Французская империя рухнула. Наполеон был отправлен в почётную ссылку на остров Эльба в Средиземном море. Соотношение сил 24 марта союзное командование одобрило план наступления на Париж. Одновременно были уничтожены дивизии Национальной гвардии под началом генерала Пакто.
Они двигались с северо-востока тремя колоннами: правую вел фельдмаршал Блюхер русско-прусские войска из состава Силезской армии ; центральную возглавлял русский генерал Барклай-де-Толли; левой колонной командовал кронпринц Вюртембергский, она наступала вдоль правого берега Сены. Общее командование в центре и на левом фланге союзников возлагалось на главнокомандующего русско-прусскими войсками в Главной армии Барклая де Толли. Главная армия должна была атаковать роменвильское плато, а Силезская — Монмартр. Вреде командовал австро-баварскими войсками, которые прикрывали основные силы с тыла. Наполеон в это время планировал зайти в тыл союзным армиям, угрожая перерезать их коммуникации.
Этим он надеялся отвлечь союзные войска от Парижа. Кроме того, хотел выйти к северо-восточным крепостям на границе Франции и, присоединив их гарнизоны, усилить свою армию. Французская столица была крупнейшим городом Западной Европы с население более 700 тыс. Большая часть города располагалась на правом берегу Сены. С трёх направлений город защищали излучины Сены и её правый приток Марна.
На северо-восточном направлении от Сены до Марны проходила цепь возвышенностей из которых наиболее серьёзной был Монмартр. С северо-востока проходил канал Урк, который впадал в Сену в самом городе. Оборонительная линия столицы проходила вдоль частично укреплённых высот: от Монмартра на левом фланге через селения Лашапель, Лавилет и Пантен в центре и до возвышенности Роменвиль на правом фланге. Расстояние от передовых укреплений до центра Парижа составляло около 5-10 км. На левом крыле от Сены до канала Урк включая Монмартр и Лавилет располагались войска под командованием маршалов Мортье и Монсея начальника штаба Национальной гвардии.
Правый фланг от канала до Марны, включая Пантен и Роменвиль, защищали войска Мармона. Формально главнокомандующим считался Жозеф Бонапарт, наместник императора в Париже. По разным данным столицу обороняли 28-45 тыс. Французские войска имели около 150 орудий. В целом настроения в Париже были мрачными.
Среди министров фактически не было решительных и сильных людей, способных возглавить оборону города в отсутствии Наполеона.
Многолетняя борьба с военным гением Наполеона завершилась победой в марте 1814-го, когда русские войска взяли столицу Франции, крупнейший город Европы того времени. Через неделю после взятия Парижа русскими солдатами и казаками император Бонапарт отрекся от престола.
Война завершилась, но после военного успеха требовалась и победа дипломатическая. Необходимо было определить, каким будет мир после Наполеона и какое место в новом геополитическом раскладе займет Россия. Уже в апреле 1814 года союзники по шестой антинаполеоновской коалиции - Россия, Англия, Австрия и Пруссия - стали готовить договор с новой Францией, уже не империей, а разгромленным королевством, в которое возвратился монарх из прежней династии Бурбонов - Людовик XVIII.
Для начала мирных переговоров требовалось убрать многочисленные гарнизоны и корпуса французской армии из областей за пределами Франции. Хотя в Париже уже находились русские войска, в городах и крепостях от Испании до Германии все еще располагались сильные отряды бывших войск Наполеона, имевшие в общей сложности около 12 тысяч пушек. Например, только в Гамбурге и Магдебурге под командованием опытного наполеоновского маршала Даву оборонялись около 65 тысяч солдат с многими сотнями артиллерийских орудий.
Российский император Александр I прекрасно понимал, что, если переговоры о мире с новым французским королем начнутся до того, как бывшие наполеоновские войска оставят свои крепости за пределами Франции, это усилит позиции французского правительства на переговорах, став удобным предметом для дипломатического торга.
Наполеон вторично отрекся от престола и был сослан на остров Святой Елены под надзор англичан. Боевые действия Наполеоновских войн имели ожесточенный характер. Если во всех войнах XVIII века, до Великой французской революции, Франция потеряла убитыми и ранеными 625 тысяч человек, то в 1804-1814 годы погибло 1,7 миллион французов.
Общие потери в период Наполеоновских войн, включая убитых, умерших от ран, эпидемий и голода, составили 3,2 миллиона человек. Материал подготовлен на основе информации из открытых источников. Все права защищены.
Парижская Пасха
В полдень 31 марта 1814 года в Париж торжественно вступили отборные части союзных войск во главе с императором Александром I и командующими союзными войсками. Так что Парижский мир в мае 1814 года станет отнюдь не финальным эпизодом той эпохи. Был заключён Парижский мир. В этот день в 1814 году был подписан Парижский мирный договор и окончилась война против наполеоновской империи. 18(30).5.1814 между союзниками и Францией подписан Парижский мир.». 31 марта 1814 года русские войска в составе сил антифранцузской коалиции вступили в Париж.
Париж, 1814. Великий триумф России
Священная Римская Империя прекращает свое существование. Ваграм Франция-Австрия 1809 г. Красным смогла сдержать армию Наполеона 1812 г. Березину Наполеон был окончательно разбит 20 000 погибло, 10 000 — в плену, ок. Полное поражение Наполеона 1813 г.
Не стоит также забывать и о том, что Наполеон приходился зятем императору Австрии Францу, а сын Наполеона — внуком. И Франц был, в принципе, не против того, чтобы его внук правил Францией. Поэтому до Парижа союзников довело в первую очередь упорство Александра I, который был настроен на войну до победного конца и с противником договариваться ни о чём не собирался. Также по теме «Закат империи Наполеона»: как Россия одержала победу в Отечественной войне 1812 года 210 лет назад началась Отечественная война 1812 года — наполеоновская Франция напала на Россию. По словам историков, вторжение... О её конкретной численности историки до сих пор спорят, так как заходила она на нашу территорию по частям. Но в целом она насчитывала более 600 тыс. В XIX веке больше не было таких крупных воинских группировок, задействованных в одной кампании. И вот практически всю эту армию Наполеон потерял. Из России с ним вышли, по разным оценкам, от 30 тыс. Войска для участия в сражениях 1813—1814 годов ему пришлось набирать заново. Под ружьё во Франции ставили молодых ребят. Кроме того, Наполеон отозвал часть войск из Испании, где для него и так складывалась непростая обстановка. С нашей же стороны сражались опытные ветераны. При этом нужно сказать, что Наполеон всё равно смог проявить себя как выдающийся полководец и даже с наспех собранной армией всё-таки одержал победу в ряде крупных сражений в 1813 году. В кампании 1814-го в полной мере проявился его полководческий талант. Но общий ход событий это уже изменить не могло. Антифранцузская коалиция расширялась, а Наполеона, наоборот, покидали союзники. Русские военные составляли основу армий союзников, действовавших против французов. Причём Александр I, руководствуясь дипломатическими соображениями, согласился, чтобы командующими большинством армий были назначены представители союзников. Почти во всех сражениях российские военные играли главную роль. И потери среди них, соответственно, были самые большие. Британцы больше вкладывались деньгами, а Россия — кровью и героизмом своих солдат.
Сакен строжайше запретил делать в городе кому-либо какие-нибудь притеснения, обиды или оскорбления за политические мнения и «за знаки наружные, какие кто хочет носить». Александр I осуществил в Париже то, чего ему не удалось сделать в России: эта столица стала одним из самых свободных городов в мире! Французским военным, скрывавшимся в Париже по причине ранения или каким-то другим причинам, также была дарована свобода. Муравьев-Карский вспоминал: Мальчишки бегали по улицам и пели куплеты, сочиненные в славу Александра и Бурбонов, а через несколько дней из куплетов сих сделали пародии на счет союзных государей. Вскоре появились и карикатуры, а там и брошюрки, которыя разносились на улицах и продавались с криком. У входа в театр их поджидала огромная толпа парижан. Театральный зал блистал самыми разнообразными мундирами, наградами и нарядами. Когда Александр и прусский король вошли в ложу в амфитеатре, раздались крики со здравицами монархам, на которые те отвечали почтительными поклонами. Окончание театрального действия также совпало с выражением чувств взаимной симпатии французов и союзников, которое в публике продолжилось в театральных коридорах и на лестницах, так что «у всех голоса осипли; даже дамы потеряли сладкую приятность своего голоса»… Не все было и безоблачно, отмечает Н. Муравьев-Карский: Простой народ полагал и желал, чтобы Государь назвался королем французским. Государь, занимая дом Талейрана, имел постоянно у себя в карауле целый полк гвардейский и два орудия. Во все время пребывания нашего в Париже часто делались парады, так что солдату в Париже было более трудов, чем в походе. Победителей морили голодом и держали как бы под арестом в казармах. Государь был пристрастен к французам и до такой степени, что приказал Парижской национальной гвардии брать наших солдат под арест, когда их на улицах встречали, от чего произошло много драк, в которых большею частью наши оставались победителями. Но такое обращение с солдатами отчасти склонило их к побегам, так что при выступлении нашем из Парижа множество из них осталось во Франции. Офицеры имели также своих притеснителей. Первый был генерал Сакен, который был назначен военным генерал-губернатором Парижа и всегда держал сторону Французов. В благодарность за cиe получил он от города, при выезде своем, разныя драгоценныя вещи и между прочим ружье и пару пистолетов, оправленных в золоте. Комендантом Парижа сделали Рошешуара, флигель-адъютанта государева. Он был родом француз и в числе тех, которые во время революции оставили отечество свое под предлогом преданности к своему изгнанному и неспособному королю, но в сущности, как многие судили, с единственною целью миновать бедствия и труды, которые соотечественники их переносили для спасения Франции. Рошешуар делал всякие неприятности русским офицерам, почему и не терпели его. Он окружился французами, которых поддерживал и давал им всегда преимущество над нашими, так что цель Государя была вполне достигнута: он приобрел расположение к себе французов и вместе с тем вызвал на себя ропот победоноснаго своего войска. Впрочем, Муравьев-Карский однажды сам выступил с французами против австрийских союзников причем затребовав в помощь эту самую национальную гвардию : На другой день поутру префект прислал просить меня к себе, чтобы унять драку, которая сделалась между поселянами и австрийцами в одном селении, лежащем верстах в 2-х от Версаля. Я потребовал небольшой отряд национальной гвардии, и мне дали 30 человек с поручиком, подпоручиком и барабанщиком и двух жандармов. Помещик того селения тоже поехал со мной. Этот конфликт, сопровождавшийся тяжелыми огнестрельными ранениями австрийцев, а не просто дракой, к счастью, удалось разрешить миром. Стоит отметить, что воспоминания Муравьева-Карского выделяются на фоне большинства других своим негативом по отношению к французам. Примечательно, что пока он пишет об отдельных французах, с которыми ему приходилось иметь дело, он вполне объективен и даже доброжелателен. Но как только речь заходит о Франции и французах вообще, его отношение меняется. На взгляд автора этих строк, это обусловлено рядом факторов — особенностями личности Муравьева-Карского и его биографии. Во-первых, по отношению к Франции у него были завышенные ожидания. Вот что пишет Муравьев-Карский о первых днях пребывания там: Я не встретил во Франции того, чего ожидал по впечатлениям, полученным о сей стране при изучении географии, в года первой молодости. Жители были бедны, необходительны, ленивы и в особенности неприятны. Завышенные ожидания не оправдались и перешли вначале в разочарование, а потом и в негативное отношение. Во-вторых, Муравьев-Карский обладал рядом личных особенностей — он был человеком даровитым, весьма образованным, властолюбивым и педантичным. Его сторонники добавляли к этому еще такие качества, как честность, справедливость, трудолюбие. Его критики указывали на придирчивость до мелочности, мнительность, недоверчивость, неумение оценивать людей, взгляд свысока на людей с недостаточным уровнем образования, неуживчивость, честолюбие и самолюбие он сам признавал последние два вкупе с нелюдимостью. Вряд ли общество экспрессивных французов могло доставить такому человеку удовольствие. Немцы скорее придутся ему по вкусу. И действительно, во время его пребывания в Германии в 1813 году немцы ему приглянулись: их города, где все чисто и аккуратно, спокойные люди: «Чудесная страна, населенная честными и добрыми людьми! Они дивились, как наши выпивали водку стаканами, и слушали со вниманием разсказы наших, хотя и не понимали их. Пока напиток еще не начинал действовать, все происходило дружно и миролюбиво; когда же наши, употребляя без меры даровую водку, напивались до пьяна, то заводили ссору с пруссаками, драку и выгоняли их с побоями из трактира. Немки вообще оказывали много склонности к русским и часто поддавались соблазну. Женщины хороши собою в Германии, а особливо в Саксонии. К слабости присоединяют они любезность, ловкость и, что удивительно, хорошия правила, так что их нельзя называть развратными, и они не вызывают к себе презрения, а скорее внушают участие. Надо отметить, что не у одного Муравьева-Карского аккуратная и чистая Германия вызвала симпатию. Но он был одним из немногих, у кого сложилось в единое целое действие многих факторов. В-третьих, возможно влияние военной карьеры Муравьева-Карского — он в дальнейшем занимался присоединением Кавказа и Средней Азии к Российской империи, а там властолюбивый Муравьев-Карский был гораздо свободнее в своих действиях, чем в 1814 году во Франции. И еще. Судя по примечаниям к своим старым записям, Муравьев-Карский просматривал их незадолго до своей смерти в 1866 году, а в то время у него могли возникнуть новые причины для недовольства французами. Дело не только в том, что они выступили главной ударной силой в Крымской войне. Во время этой вой-ны Муравьев-Карский воевал с турками и в конце войны одержал пускай и не блистательную, но победу — взятая им на измор крепость Карс сдалась после многомесячной осады. После овладения Карсом Муравьев кстати, тогда он и стал «Карским» планировал захват самого Царьграда, то есть фактически — покорение Оттоманской империи. Однако французы, бывшие основной военной силой союзников в Крымской войне, помешали этому — Россия потерпела поражение. Даже взятие Карса обесценилось в этот момент — к чему эта слава полководцу проигравшей стороны, тем более что и Карс пришлось вернуть туркам. Вышло так, что Франция некоторым образом нивелировала его военные успехи, славу и т. По-видимому, все эти факторы в совокупности и способствовали «особому отношению» Муравьева-Карского к парижским событиям 1814 года. Вернемся в Париж того времени. Ропот в войсках если и был, то главным образом в связи с конкретными случаями недополучения от парижских властей продовольствия. Полной воли войскам не дали, хотя, разумеется, мало кто отказался бы от принципа «что хочу, то и ворочу». Даже в условиях мирной жизни следование этому принципу не всегда возможно, а в условиях еще не законченной войны результаты подобной вольницы трудно предсказуемы — они могут быть самыми печальными. Так что большинство военных с пониманием относились к этому. Знакомясь с мемуарами других участников событий, можно видеть, что подобные моменты не представляли для них большой проблемы. Многие даже не обратили на это внимания. Справедливости ради отметим, что Александр I сделал российским военным послабление: предписал им передвигаться во внеслужебное время по Парижу в гражданской одежде и не присутствовать на разводах. В тех случаях, когда ему становились известны нарушения со стороны французов, он старался исправить ситуацию. Вот что писал историк Василий Карлович Надлер: Всячески стараясь угодить французам, Сакен и его помощник заботились очень мало даже о материальных потребностях наших войск. Городские власти Парижа, трепетавшие сначала при одной мысли о взятии города дикими татарами и людоедами, вскоре совершенно успокоились, убедившись воочию в крайнем добродушии и непритязательности своих победителей. Уже через день они забыли об их существовании и начали морить голодом союзных солдат. Дня через два, по занятии города, государь был вечером в театре, когда ему доложили, что войска, расположенные биваками на Елисейских полях, не получают вовсе рационов, и что в среде солдат начинается сильный ропот. Государь немедленно вышел из ложи, потребовал к себе муниципальных чиновников и объявил им, что он не берет на себя ответственности за могущие произойти беспорядки в том случае, если солдат его будут оставлять без пищи. Чиновники поняли намек государя; тотчас же взяли они массу извощиков и отправили на Елисейские поля огромное количество припасов всякаго рода. В отличие от своего городского начальства простые парижане о россиянах не забывали. Вот что вспоминал об этом прапорщик Казаков: Солдат наших тоже полюбили — народ видный, красивый. Около казармы всегда куча народа, и молодыя торговки с ящиками через плечо, с водкой, закуской и сластями толпились около солдат на набережной перед казармой; при чем, чтобы не случилось какого недоразумения, безотлучно находился тут дежурный офицер. Опять та же история: является жалоба и объяснение: «Я ему учтиво сказал, гиб брод, — пора есть, а он замотал головой, как будто не понимает; я вижу, что хлеб-то лежит на лавке, я и отломил себе краюху». Примечательна одна любопытная деталь, на которую указывает очевидец событий. Хотя внешний вид казаков для Парижа был несколько диковатым и даже пугающим, тем не менее в общении они являли всяческое добродушие. Так, например, при торговых сделках спор о пересчете курса денежных единиц разных стран часто заканчивался добродушной улыбкой казака, чем часто пользовались недобросовестные торговцы. Кстати, казаки торговали платками, часами, изделиями из хлопка. Парижские торговцы вряд ли думали, что казаки привезли все это из России, но надо заметить, что в отношении мародерства и других военных преступлений были обещаны суровые меры. Преступления со стороны союзников в основном сводились к оприходованию того, что «плохо лежит», а сколько-нибудь массовых случаев грабежей, изнасилований и убийств практически не было. Известны случаи, когда парижские уголовники пытались спровоцировать союзные войска на грабежи, рассчитывая потом перекупить у них награбленное и полагая, что власти не имеют права в это вмешиваться. Но, как уже говорилось выше, это было не так. Сестра Шатобриана отметила в своем дневнике в записи от 3 апреля, что национальная гвардия поддерживает на улицах порядок, что цены на хлеб не возросли, а вот остальные продукты весьма дороги. В записи ее дневника от 4 апреля значится, что казаки все еще разоряют окрестности Парижа. Парижане вначале считали казаками чуть ли не всех российских солдат. Потом начали понемногу в них разбираться, но интерес к казакам не упал. Особенно интересовались ими парижанки. В самом деле, когда казаки мыли своих лошадей в Сене, будучи в одном нижнем белье, а некоторые вообще безо всякого белья, — разве можно было пропустить такое зрелище? Как уже говорилось выше, до ввода войск в Париж французы имели весьма специфическое представление о России и ее жителях. Прапорщик Казаков вспоминал, что «французы вообще не имели никакого понятия о России, они по невежеству считали ее страной дикой, варварской; ничто их так не удивляло, как то, что много русских говорили по-французски». Муравьев-Карский пишет об этом в своем еще более жестком ключе: Некоторые, желая объяснить мне географию Европы потому что они считали нас непросвещенными , говорили, что за Парижем течет Рейн, а там находится Австрия, потом река Эльба, после того море, а там есть песчаная земля, называющаяся Пруссиею, которая граничит с Россиею лесами. Вот обращик понятий многих парижан и их просвещения! Я ходил также смотреть Дом инвалидов, который находился близко отъ моей квартиры. В величественном здании сем инвалиды живут гораздо лучше нашего брата. За недостатком средств Муравьев-Карский не смог посетить многие платные парижские заведения. У гвардейских же офицеров деньги на разные увеселения были. Поэтому первым же утром француз — директор госпиталя, у которого квартировался юный прапорщик Казаков, — разбудил его и повез показать свой госпиталь, и особенно то отделение, где находились больные сифилисом, которое произвело на юного прапорщика неизгладимое впечатление… Такая экскурсия была явно не лишней: выше уже упоминались «триктрак» и «жрицы сладострастия». А вот еще одно свидетельство от Сергея Ивановича Маевского: «Около 11 часов ночи парижские сирены вырываются из погребов своих и манят охотников до наслаждений. Зная, что русские очень падки и щедры, они почти насильно тащат в свои норы молодых наших офицеров». Любопытно, вероятно, взглянуть и на отношения между французскими и союзными офицерами. Вот что пишет об этом Муравьев-Карский: Бывая в Пале-Рояле, я с любопытством проходил мимо небольшой колонады, расположенной полукругом и вдавшейся несколько во двор здания. Место это называлось прусскою ротондою и было всегда наполнено прусскими офицерами, которые не давали прохода французским. Были молодцы из последних, которые нарочно мимо ходили и не миновали поединка. Говорили, что пруссаки составили на сей предмет между собою общество со статутом. Они ходили по галереям Пале-Рояля не иначе как с заряженными пистолетами въ карманах, когда заметили, что французские офицеры также стали собираться. Наши русские тоже дрались и более с французскими офицерами армии Наполеона, которые не могли нас равнодушно видеть в Париже. Ситуация ухудшилась, когда примерно с середины апреля Париж наполнился демобилизованными французскими офицерами. Как вспоминал один английский очевидец: …видя спокойное поведение союзных войск, они начали дерзить и наглеть, в особенности по отношению к хорошо дисциплинированным и терпеливым русским. Похожие меры предприняло и французское руководство.
Обругать же кого-то он за незнанием языка просто не мог», — говорилось в отчете. Случались и более печальные истории: например, известны отчеты о драках и убийствах русских французами. Отдельного внимания заслуживают грабежи — они усилились, когда царь и большая часть войска вернулись в Россию. Однако неизбежные конфликты русское оккупационное командование старалось разрешать миром, убеждая солдат и население решать проблемы путем подачи официальных жалоб. Довольно быстро французы поняли, что жалоба русскому начальству может быть более эффективной, чем насилие против вооруженных русских солдат, и стали охотно жаловаться. Солдаты же за обиды в свой адрес все-таки предпочитали отвечать своими силами. Русский оккупационный корпус находился во Франции до 1818 года. Многие русские генералы, сохранявшие порядок и защищавшие мирное население от солдатских бесчинств, получали на память от горожан подарки — медали или шпаги. Армия оставила долгов перед французскими торговцами, трактирщиками и ремесленниками на 1,5 млн рублей — астрономическую по тем временам сумму. Шеф оккупационного корпуса граф Михаил Воронцов напоследок сделал широкий и благородный жест и закрыл все долги из своего кармана. Что думаешь? Ру» 1999-2024 — Главные новости дня Название: Газета. Ru Gazeta. Ru Учредитель: АО «Газета. Москва, Варшавское шоссе, д. Редакция не несет ответственности за достоверность информации, содержащейся в рекламных объявлениях. Редакция не предоставляет справочной информации.
ПАРИЖСКИЙ МИР 1814
Гравюра была выпущена сразу вскоре после подписания Парижского мира 1814 года. Мирный договор между участниками шестой антифранцузской коалиции (Россией, Великобританией, Австрией и Пруссией), с одной стороны, и Францией — с другой был подписан в Париже 30 мая. Мирный договор между участниками шестой антифранцузской коалиции (Россией, Великобританией, Австрией и Пруссией), с одной стороны, и Францией — с другой был подписан в Париже 30 мая. Так что Парижский мир в мае 1814 года станет отнюдь не финальным эпизодом той эпохи.
Кампания 1814 года
Парижский мирный договор 1814 г. подписали страны-участницы, входящие в Шестую антифранцузскую коалицию, с Людовиком XVIII, представлявшим французское государство. 31 марта 1814 года русские войска в составе сил антифранцузской коалиции вступили в Париж. Ну, а Париж, и заодно с ним Фершампенуаз, знаменуют собой память о весне и Пасхе 1814 года, когда солдатушки-браво-ребятушки закончили свой заграничный поход и разгромили Наполеона в его собственном гнезде. Главная» XVIII-XIX века» Войны Российской империи и внутренние конфликты» Наполеоновские войны (1799-1815)» Война Шестой коалиции» Парижский мирный договор 1814 года.