Ольга Кларк (23 сентября 1898 – 24 апреля 1994) была светской львицей и самопровозглашенной принцессой из России, которая большую часть своей жизни провела в Соединенных Штатах.
Капабланка был женат на русской княгине. Восемь лет рядом с Ольгой были лучшими в жизни гения
Что характерно, второй супругой Хосе Рауля была россиянка Ольга Чагодаева, которая после го смерти написала книгу о своем любимом муже "Молодые годы Капабланки" А знакомство произошло не обычно. Княгиня ольга чегодаева и шахматный король хосе рауль капабланка, в акте «Berenice» (Береника) приверженец-шипун Эгей проникся ироничной моделью, что он должен обладать полными ограничениями своей умирающей обезьяны Береники, и выламывает их, совершая. Что характерно, второй супругой Хосе Рауля была россиянка Ольга Чагодаева, которая после го смерти написала книгу о своем любимом муже "Молодые годы Капабланки" А знакомство произошло не обычно. Ольга Чегодаева и Хосе Рауль Капабланка. 1. «Солнечная девочка», как ее называл Бальмонт, Ольга Чубарова (фамилию Чегодаева она взяла от первого мужа) познакомилась с известным шахматистом на дипломатическом приеме в Нью-Йорке. Со второй своей женой, русской княгиней Ольгой Чегодаевой, Капабланка познакомился в Нью-Йорке, и с этого дня они не расставались. Ольга Кларк (23 сентября 1898 – 24 апреля 1994) была светской львицей и самопровозглашенной принцессой из России, которая большую часть своей жизни провела в Соединенных Штатах.
Алчная валькирия. Жена Дали была ещё более странной, чем её муж
Смотреть видео про Ольга чегодаева. Вскоре после того, как Капабланка оставил свою первую жену-кубинку, он встретил красавицу Ольгу Чегодаеву, русскую княгиню, молодую вдову эмигранта. Рассказывает княгиня Ольга Чегодаева, вторая жена Капабланки: «Помню, в Париже в 1937 году был приём в кубинском посольстве в честь Риббентропа. Впоследствии Капабланка познакомился с Ольгой Чегодаевой, русской княгиней, вдовой эмигранта.
Русская княгиня Ольга Чубарофф Кларк
Он: «Люсенька, вы можете спуститься? О, господи! Такого в жизни я никогда не видела. И наверняка уже не увижу: мой вчерашний знакомый держит в руках огромную корзину цветов. Чего только в ней не было: тюльпаны, розы, гвоздики, гладиолусы, нарциссы, фиалки!.. Мы можем поехать позавтракать?
Все было так неожиданно, так необычно. Мелькнуло: «Как я понесу эту корзину? Куда я ее дену? Конечно, ни на какие лекции в тот день я не пошла. Договорились встретиться в три часа.
Попросила Лизку отнести подарок в комнату, а сама побежала искать у студенток кофточку покрасивее. На каком-то этаже повстречалась с преподавателем, профессором университета я дружу с ним и сегодня. Почему-то он неожиданно дал мне на прочтение томик Шопенгауэра. В машине он обратил внимание на книгу, которую я сжимала в руках, и удивленно воскликнул: «Неужели нынешние студентки читают Шопенгауэра? Тут же водитель Анатолий Владимирович поинтересовался: — Вы, наверное, как все девушки, любите Щипачева?
И я начинаю читать «Геркулеса». Вдруг он спрашивает: «А вы знаете поэта Семена Кирсанова? Так что я знала этого поэта, но личность моего нового знакомого с ним не ассоциировалась. Вдруг Семен говорит: «Люсенька, хочу признаться: я вовсе не физик, я поэт Семен Кирсанов». Я почему-то не удивилась и бросаю: «Я сразу поняла, что вы не физик».
Надо сказать, что в ресторане я оказалась впервые в жизни. Мы сидели в каком-то отдельном зале за длинным столом. Бегали официанты, собиралась публика. И тут у меня мелькнула наивная мысль: «Как же так? Человек, который только что познакомился со мной, дарит цветы, ведет меня в дорогой ресторан…» Начали накрывать на стол, какой только чертовщины не принесли… Разные закуски, травы, напитки… Впервые в жизни я тогда попробовала вино.
Выпиваем по бокалу. И вдруг Кирсанов наклоняется ко мне и говорит: «Люсенька, я хочу, чтобы вы стали моей женой». Эта фраза до сих пор стоит у меня в ушах. Стали встречаться, все было очаровательно. Телеграммы, письма, признания к сожалению, я имела глупость сжечь письма Кирсанова ко мне.
Моя жизнь стала иной. Уезжая в геологические экспедиции на Тянь-Шань, я скучала по Семену. Четыре-пять месяцев приходилось отсутствовать в Москве, жить в горах, при лавинах, часто рискуя… Но было в моей жизни, конечно же, больше радостного, даже счастливого. Первый наш Новый год с 1958 на 1959 год мы встретили в Доме актера на улице Горького. Я видела, что Кирсанову приятно представлять меня своим друзьям.
Я была молодой, красивой, никакой косметикой тогда не пользовалась, носила длинную косу. Кирсанов купил мне красивую одежду, хотя я и без нее выглядела прекрасно. И сейчас помню, кто сидел с нами за столом: Плучек [7] с женой Зиночкой, Тенин с Сухаревской [8]. Я как-то странно чувствовала себя в этой компании, ведь я была совсем девчонка. И оказалась в кругу таких людей… Как вести себя?
И я повела себя естественно, танцевала, пела. Восхищенные мной друзья Семена спрашивали его: «Где вы нашли такую замечательную девушку? Да что литературная, весь столичный культурный мир… Первая встреча с Лилей Юрьевной Брик была фантастической. Приехали на Кутузовский проспект, где она жила. На мне свитерок, какая-то юбочка… Тогда я кормила сына Алешу.
Я и вправду не любила косметику и не пользовалась ею. Тот день и те минуты я никогда не забуду. Я четко это вижу и сегодня, как в кино. Лиля Брик меня потрясла. Создались разные впечатления: и хорошие, и не очень… Когда она меня позже познакомила со своей сестрой Эльзой Триоле, то я сделала вывод, что сестра лучше Лили.
О Брик и сейчас много сплетничают. Наверное, есть причины. Она имела, например, такую особенность как говорить о присутствующем в третьем лице. Кого-то это унижало, и человек замыкался. Помню, что как-то сразу, с первой встречи, я поняла Лилю своим крестьянским умом.
Когда она спросила Кирсанова: «Сема, где вы ее нашли? Я не сдержалась: «Неправда! Ни у кого в жизни я не просила автографов! Ведь я общалась с разными известными людьми, в том числе и с Пабло Пикассо, но и у него не попросила автографа. Я ни перед кем никогда не испытывала благоговения, для меня существует человек и все.
Лиля Юрьевна спросила меня: «Люсенька, вы комсомолка? Лиля опять: «Семик, где вы ее нашли? И Эльзу Триоле я звала Эльзой. С домом на Кутузовском у нас установился «ритуальный четверг», когда мы с Семеном приходили к ней и к Василию Абгаровичу Катаняну [9]. Хочу сказать, что у Кирсанова было какое-то особое отношение к этому дому, к Лиле Брик.
Иногда я на это злилась, потому что он перед ней просто вытягивался во фрунт. Лиля язвила, она была резким человеком. При муже она задавала мне неловкие вопросы: курю ли я, пью ли я? Могла задать любой вопрос, с потолка. Всякое случалось, но мы регулярно посещали этот дом.
Часто приходил Андрей Вознесенский. Были люди из окружения Солженицына. Разные гости из других стран. Конечно, мне было очень интересно. Кто-то назвал эту квартиру салоном, в таком толстовском, хорошем смысле слова.
Не то чтобы люди приходили туда посплетничать, поболтать, многих притягивал ореол Маяковского. Каждый год день 14 апреля обязательно отмечался. Один стул пустовал. Напротив стояла рюмка, которую ставили как бы для Маяковского. Несмотря на мой иногда проявлявшийся гонор, Лиля относилась ко мне все лучше и лучше.
Однажды она меня спросила: «Люсенька, если бы сейчас я как раз сидела напротив этого стула сидел живой Володичка, между вами мог бы вспыхнуть роман? В этом доме о смерти Маяковского говорили постоянно. Именно от Лили я узнала подробности случившейся много лет назад трагедии. И я понимала, что Маяковский остался главным человеком всей ее жизни. Я дотошно расспрашивала Лилю о тех днях.
И она почти была уверена, что он убил сам себя. Рисковая выходка Кирсанова — Правда, в общих застольных разговорах возникали и версии убийства. Помню, однажды мы с Кирсановым проговорили на эту тему у Брик целую ночь. Конечно, кое-что я уже забываю, но помню, что Лиля акцентировала, что предсмертная записка Маяковского датирована 12-м числом, а умер он 14-го. Лиля считала, что записка жгла его сердце, что он ее написал просто в минуту душевной слабости, еще не окончательно приняв страшное решение.
Кирсанов «подливал масло в огонь», вспоминая эпизод, который случился за несколько дней до гибели Маяковского. В доме на Мещанской, где жили тогда друзья Маяковского — Катаев, Кирсанов и другие, была настоящая попойка, и Кирсанов «выкинул номер». Дело происходило на девятом этаже. Семен с кем-то поспорил, сколько времени продержится на вытянутых руках, держась за перила, над лестничным пролетом. И если бы его не оторвал какой-то пожилой господин он был врачом , поднимавшийся по лестнице, Кирсанов разбился бы насмерть.
Как знать, может быть, эта рисковая выходка Кирсанова каким-то образом подействовала на Маяковского? Хочу сказать, что Кирсанов не вел дневников, только иногда беспорядочно что-то записывал. Уже в конце жизни он подолгу лежал в больнице на Рублевском шоссе и что-то набрасывал в блокнотах. У меня сохранилось несколько страничек из такой записной книжки, где он рассуждает, почему человек перед смертью вспоминает все самое яркое и сильное, что пережито им. Эти странички завершает такая фраза: «Вспомнил.
Может, повеситесь на этих подтяжках? Я верю этим последним записям Кирсанова. Ведь они конкретны, они свидетельствуют. Хотя Кирсанов, если честно, никогда не говорил ни «да», ни «нет». Он говорил загадками и, в частности, о том, что касалось смерти Маяковского.
Лично я всегда переживала во время этих разговоров, потому что очень нежно и пылко относилась к личности Маяковского. Однажды в интервью польским журналистам Лиля Юрьевна заявила, что у Маяковского постоянно была повышенная температура, что он всегда был нездоров и поэтому мог покончить с собой… Друзья Маяковского, как мне кажется, срослись, сжились с ритмом жизни и характером поведения великого поэта. Во всем, в том числе и в быту. Как-то Семен мне заявил: «Люся, почему-то мой голос стал хриплым. И почему-то я стал полнеть, а, может быть, мне плохо сшили костюм?
Семен признался мне, что накануне трагедии с Владимиром Владимировичем он не мог уснуть, метался, пребывал почти в панике. Вообще на эту тему я могу говорить бесконечно. Считаю, что во всей этой трагической истории много неясного, и я пыталась подойти к ней со всех сторон. Вы, например, знаете, что Маяковский сначала был влюблен в Эльзу? И то, что он это свое чувство свято хранил?
Ведь я, так вышло, Эльзу Триоле знаю лучше, хотя с Лилей Юрьевной виделась больше. Четыре месяца мы с Кирсановым жили на вилле Эльзы и Арагона [10] рядом с музеем Родена. Общались, разговаривали, завтракали, ужинали, посещали музеи. Вначале мы с Семеном жили в гостинице и платили по тогдашним временам не так уж дорого — 39 долларов в сутки. Вдруг примчалась Эльза и сказала: «Хватит», усадила нас в машину и привезла к себе.
Она занимала целый этаж великолепного особняка — 10 комнат, и мы стали жить в двух из них. Рядом был кабинет Арагона. Мне казалось, что я была слегка влюблена в него. Ведь бывают пожилые мужчины стройными, красивыми, вдохновенными. Я просыпалась всегда очень рано.
Я любила наблюдать, как он работал: глядя в окно, держа в руках перо, иногда что-то бормоча. Я всматривалась в стеклянную дверь, в которой отражался его кабинет. Он прислал нам с Семеном домработницу Ларису, которая молча ставила на стол кофе, булочки… Все было прелестно, красиво… Потом мы куда-то уходили, у нас завязывались знакомства с писателями, художниками, актерами. На другой день она повезла нас в другое кафе, тоже знаменитое, и нам очень там понравилось. В это кафе нужно было ехать к 12 часам ночи, когда собиралась богемная публика Парижа.
Это было потрясающе! Никогда не забуду! Незадолго до поездки в Париж у меня неожиданно, в одну секунду, умерла мама. И Эльза мне сказала: «Люсенька, я вас очень люблю и сочувствую вам…». На другой день после этого разговора Триоле мне иногда казалась странной она неожиданно спросила: «Люсенька, что вы больше всего любите из еды?
Эльза недоверчиво посмотрела на меня, ведь она знала, что я не жила возле моря, и поняла, что устрицы я полюбила в Париже. И тут же совершенно серьезно: «Люсенька, я хочу вас удочерить». Я ответила: «Ах, Эльза, конечно, я буду вашей дочкой». Хотя это было смешно. И добавила: «Эльза, я никогда не думала, что у меня появится вторая мама».
Сказала искренне, но Эльзу почему-то обидели мои слова, больше она об этом не говорила. Потом мы уехали в Москву, Эльза проводила нас на вокзале. Она писала мне письма, не на французском, а на русском, который великолепно знала. Я просила мужа свозить меня в Испанию. И вскоре мы полетели в Мадрид.
Шел 70-й год. Потом мы были в Лондоне, там нас принимал знаменитый английский писатель Чарльз Питер Сноу. И вдруг я открываю газету — это было в июне 70-го — и узнаю, что умерла Эльза Триоле. Мы бросились в советское посольство просить въездную визу во Францию. Лету 30 минут.
Но нам отказали. Эльза Триоле и Луи Арагон похоронены там же, на вилле, где мы у них гостили. Мне так радостно и так грустно вспоминать время, проведенное с ними. В те времена при встречах великого чилийского поэта в московском аэропорту «товарищи» в пальто и в шляпах предупреждали: «В гостиницу не ехать, домой не приглашать, туда-то и туда-то не ходить…». Уже при мне у Неруды был юбилей — 65 лет, и Кирсанов летал к нему в Чили.
В подарок он отвез ему дивные литые медные дверные ручки, которые я обменяла у какого-то типа на бутылку за 2,87. Это были ручки от порушенного старинного особняка на Пятницкой. Какие они были тяжелые, эти ручки! Я с трудом дотащила их до квартиры. Галина Серебрякова: она воспела женщин Французской революции Преданный партии «Враг народа» Писательница Галина Иосифовна Серебрякова родилась 7 декабря 1905 года в Киеве, умерла 30 июня 1980 года в Москве.
Участница Гражданской войны. В 1919 году вступила в партию большевиков. В 1923 году вышла замуж за партийного работника Леонида Серебрякова, вскоре они расстались. В 1925 окончила медицинский факультет МГУ. В этом же году вышла замуж за наркома финансов Г.
Начала печататься с 1925 года. Одна из первых в советской литературе обратилась к созданию образа Карла Маркса. В сентябре 1936 года мужа арестовали, за членами семьи установили слежку. Галину Иосифовну исключили из партии «за потерю бдительности и связь с врагом народа». После того как она написала письмо Сталину и Ежову, ее трижды вызывали на Лубянку для перекрестных допросов.
Требовали дать ложные показания против мужа, отца и других деятелей государства, якобы организовавших заговор против Сталина. Попыталась совершить самоубийство и была помещена в психиатрическую больницу имени Кащенко. Книги писательницы изъяли из библиотек. По легенде, в тюрьме кто-то заметил, увидев ее: «Умели враги народа выбирать себе баб». В 1939 году ей было предъявлено обвинение по статье 58 пп.
Серебрякова виновной себя не признала. Серебрякову этапировали в Красноярск, где она работала в лагере на лесоповале. В августе 1956 года решением бюро Джамбульского обкома Галину Иосифовну восстановили в партии, преданность которой она сохранила и после реабилитации. На собраниях писателей в 60-е активно выступала против либеральных тенденций. В тот момент в НКВД действовало личное распоряжение Сталина о полной ответственности детей с 15 лет за родителей.
В 1945 году Зоря получила разрешение жить в Москве, поступила в МГУ, а в 1949 году была вновь арестована, ее муж получил 25 лет за «антисоветскую агитацию». Сына отправили в детский дом. Зорю Серебрякову освободили при Хрущеве. Среди произведений Галины Серебряковой — «Женщины эпохи Французской революции» 1929 , трилогия «Прометей» «Юность Маркса», 1933—1934; «Похищение огня», 1951; «Вершины жизни», 1962 , «Странствия по минувшим годам» 1962—1963 , «Предшествие» 1965, о Ф. Энгельсе , «О других и о себе» 1968.
Последнее интервью — Это правда, что у вас есть книга с автографом Бернарда Шоу? Она исчезла из моей библиотеки в середине 30-х годов. Я очень жалела этот уникальный экземпляр гранок пьесы «Плохо, но правда», который Шоу специально для меня «одел» в красную кожу с тисненым советским гербом и моими инициалами. Он вручил мне свой подарок, когда я навсегда покидала Англию, и в привычном для него шутливо-игривом тоне сделал надпись: «Галине Серебряковой ввиду ее отъезда из несчастной Англии. Бернард Шоу.
И вот лет восемь-десять назад Константин Симонов однажды мне сказал, что эта книга находится у него. Как несказанно я обрадовалась, когда он вручил ее мне. Вручил торжественно и в то же время с долей грусти: «Жаль мне с ней расставаться, не помню, по какому случаю я приобрел ее, но вот решил наконец вернуть книгу истинному владельцу». Я считаю, что так мог поступить только человек щедрой души. А при каких обстоятельствах вы познакомились с Шоу?
Тогда я познакомилась и с Гербертом Уэллсом. В ту первую встречу великий драматург много расспрашивал меня о Советском Союзе. Его интересовала организация у нас народного образования, жизнь писателей, книгоиздательское дело. Мы подружились. Было ей тогда чуть больше двадцати лет.
Книга имела необыкновенный успех, ее хвалили в печати, перевели на иностранные языки. Молодую писательницу поддержал Горький. Я попыталась возразить, но Горький заговорил о том, что надо изучать сегодняшнюю жизнь, что знание истории, конечно, важно и необходимо а я тогда уже работала над книгой «Юность Маркса» , но писателю надо быть впереди крупнейших дел и событий своего времени, что надо читателя вести за собой, и посоветовал мне после окончания работы взяться за книгу очерков о современной жизни. Позднее я поняла правоту Горького, действительно, писать надо только о том, что прочувствовал сам. Вместо квартиры-музея Маркса меня привезли в меховой магазин «Маркс» — Как же можно было «прочувствовать» время Маркса молодой советской женщине, выросшей в иной стране, в иных жизненных обстоятельствах?
А это время казалось мне не таким уж далеким. Чуточку воображения, и можно было представить, как Энгельс, к примеру, спускается в лондонскую подземку. А в Москве тогда, в 30-е годы, появилось метро. Но главное, пожалуй, в том, что я объездила всю Европу и побывала там, где жили два великих друга. Многое из тех поездок осталось в памяти до мельчайших подробностей.
Как во сне, как в сказке. Именно тогда Маркс стал для меня живым человеком, а не бронзовым монументом. В Лондоне я побывала в доме, где он жил какое-то время. Я нашла прачечную на первом этаже, которая функционировала при его жизни. Когда я поднялась в его бывшую квартиру, то меня поразил едкий запах стирки.
Значит, эти запахи ощущал и он, значит, этот осколочек лондонского быта окружал великого человека. Да, думала я, он вдыхал этот запах, хотя прошло с той поры почти сто лет. И я словно услышала его голос, его смех, мне показалось, что он вот-вот войдет. Побывала я и на родине Маркса, в Трире. На вокзале взяла такси и обрадовалась тому, что при одном упоминании Маркса меня повезли туда, куда мне нужно, однако через десять минут я «получила холодный душ»: таксист привез меня в меховой магазин «Маркс».
Меня поразило, что даже на его родине величайшего из людей знали далеко не все. На кладбище в Лондоне я с трудом нашла его могилу. Она мне показалась полузаброшенной. И я с еще большим упорством продолжала собирать материалы для новой книги. Мне хотелось поведать о счастливых и трагических моментах в судьбе Карла Маркса всему миру.
Как же вы все-таки решились на такую огромную и такую ответственную работу? И потом, молодость… Казалось, что я смогу все, что преград в жизни нет. Я ведь в партию вступила в 14 лет. Мне не стыдно было дарить их своим старшим товарищам, в том числе Марии Ильиничне Ульяновой. Книги, подаренные сестре Ленина, до сих пор стоят в том самом шкафу в кремлевской квартире, куда их поставила Мария Ильинична.
Вот почему в эту теперь уже квартиру-музей я прихожу, как в свой родной дом. Снова возвращаемся к разговору о любви к книгам, об этой высокой страсти, которую Галина Иосифовна пронесла через всю свою трудную жизнь. Без книги я не представляю себя ни человеком, ни писателем. Всегда находясь рядом с замечательными людьми своего времени — писателями, художниками, дипломатами, партийными деятелями, я то и дело слышала от них вопрос: «Что вы сейчас читаете? И я отвечала, что, по совету Бабеля и Всеволода Иванова, в данный момент изучаю античную литературу, что Горький «приказал» мне штудировать историков Французской буржуазной революции Мишле и Тьера, что сама я безо всякой подсказки тянулась к русским былинам, к поэзии Востока, к финскому эпосу «Калевала».
Да, книги прошлого, книги о прошлом были моими друзьями, моими помощниками, маяками. Они как бы переносили меня в те давние времена и помогали быть современницей тех событий. Однажды от Горького услышала упрек в том, что я, изучая Маркса, взялась за безумно трудную тему, что дело это мужское, мужской воли, мужских знаний, мужского таланта. Но слова его меня только взбодрили. Я чувствовала, читая их, что женщина тоже может стать интересным писателем.
У нас нет потомства, нет близких родственников. Скорее нас можно назвать парой, союзом людей, которые остаются вместе по свободному выбору. Меня всегда спрашивают, не тяжело ли жить с гением.
Я на это отвечаю, что жизнь с глупцом меня раздражала бы больше. У нас с Федерико есть одно преимущество: мы поженились очень молодыми, а значит, и созревать, формироваться как личностям нам довелось вместе. Должна признать, что мы очень разные.
Мне нравится болтать, он же любит только молчание. Я охотно размениваюсь на описание незначительных деталей, он же обладает особым вкусом к синтезу. Я люблю путешествовать, он это ненавидит.
Я люблю танцевать, а он никогда даже не желал этому учиться. Я люблю слушать музыку, а он предпочитает проводить долгие часы за чтением. И все же главное у нас — общее: нам обоим по сердцу проводить воскресные дни в спокойной домашней обстановке, и у нас обоих страсть к зрелищам».
Обладая ярким характером и не менее ярким умом, она тем не менее спокойно относилась к слабостям супруга, в том числе к пристрастию к сигарам и виски. Основным принципом, которым Клементина пользовалась в браке, был следующий: «Никогда не заставляйте мужей соглашаться с вами. Вы добьетесь большего, продолжая спокойно придерживаться своих убеждений, и через какое-то время увидите, как ваш супруг незаметно придет к выводу, что вы правы».
Сочетание уважения к себе и любви к мужу, разумного упрямства и мудрости стало основой аж 57 лет счастливой семейной жизни.
Хосе Рауль Капабланка и Ольга Чегодаева встретились когда ему было 46, а ей 35. Его невеста была русской княгиней и настоящей красавицей. Капабланка стремился сделать все важные дела в своей жизни одновременно: получить развод в Гаване с Глорией Бетанкур, жениться на Ольге в Нью-Йорке и успеть на международный турнир, организованный в Голландии радиовещательной компанией АВРО. Хосе Рауль Капабланка Женитьба и турнир для Капабланки были связаны неразрывно: Ольга должна была стать для него ангелом-хранителем и талисманом, приносящим удачу.
Знаменитый кубинский шахматист был первым шахматистом мира... Но теперь уже не первым, вторым после нашего Алехина. Капабланка мечтал покончить с этим "недоразумением" и вырвать титул чемпиона мира, упущенный им одиннадцать лет назад в Буэнос-Айресе. Два чемпиона мира по шахматам — Александр Алехин и Хосе Капабланка, из открытых источников С женой Глорией, хотя их брак распался давным-давно, пришлось чуть ли не драться за бумагу о разводе. Она изрядно потрепала Капе нервы и настроила против него детей-подростков.
Наверное, он был для Глории неважным мужем, хотя содержал ее как королеву: купил в пригороде Гаваны дворец, по которому бесшумно скользила многочисленная прислуга - няньки, садовники и кухарки. Она вечно проверяла его карманы и выясняла сколько он заработал за очередную победу. Сама Глория целыми днями валялась в саду на атласных подушках и полировала ногти. Эта толстая фурия чуть не выцарапала ему глаза своими длинными ногтями и голосила на весь остров, что он опозорил ее, детей, родню! Теперь на Кубе все будут показывать на нее пальцем, а он вместо того, чтобы готовиться к турниру обхаживает очередную девку...
Ольга Чегодаева терпеливо ждала его в Нью-Йорке. Он трижды посылал ей телеграммы о том, что задерживается в Гаване. Потом он опоздал на пароход и это при его пунктуальности! Капа занервничал: не хватало того, чтобы у Ольги возникло подозрение, что он намерен сбежать практически из-под венца! С первой женой Глорией и детьми Ему пришлось добираться другим пароходом, который тащился словно черепаха.
Капа буквально выпрыгнул на нью-йоркский берег, заслонившись от ярких вспышек фотообъективов. Он напряженно вглядывался в толпу встречающих: где красавица Ольга, где ее самая элегантная шляпка, из под которых выбиваются белокурые кудряшки? Ее не было. Зато к нему, тяжело переваливаясь на ходу, спешил Марк Флигельман по прозвищу Флигу, его лучший друг еще со студенческих лет, добрейшая душа. Капе он был предан абсолютно, часто сопровождал его в поездках, был рядом в самые тяжелые времена и при всех обстоятельствах умел воздержаться от неуместных советов.
Друзья обнялись. Грустный Флигу сказал: "Ольга фьюить... Уехала, не дождалась", - и неопределенно махнул рукой куда-то в сторону. Сердце застучало где-то в горле. Капа рванул ворот рубашки и стащил душивший его галстук: дышать стало чуть легче.
Еще бы! Он опоздал на неделю и Ольге пришлось трижды отменять договоренность о бракосочетании в церкви Пресвятой Троицы. Бедный Флигу трижды рассылал гостям надушенные открытки с приглашением на свадьбу и сообщением, что торжество переносится. Капа почувствовал, что земля уходит из-под ног... Флигу, глядя на нахмуренное лицо Капы, расхохотался: "Как ты плохо знаешь свою невесту!
Ольга уже все переустроила и дожидается тебя в Элктоне, Мэриленде, там можно быстро уладить все без всяких формальностей и проволочек! Расписались Капабланка и Ольга 20 октября 1938 года почти по-военному: поставили свои подписи в какой-то конторской книге и выслушали формальные поздравления.
Произведение относится к жанру Документальная литература. На нашем сайте можно скачать бесплатно книгу "Хосе Рауль и княгиня Ольга" в формате pdf или читать онлайн. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте. Отзывы читателей.
Хосе Рауль и княгиня Ольга
Я заметила, что он пытался оказаться рядом со мной. Тихо, но отчетливо он произнес: «Когда-нибудь мы с вами поженимся». Когда я засобиралась домой, он подошел и сказал: «Пожалуйста, дайте мне ваш телефонный номер и позвольте вам позвонить. Меня зовут Капабланка».
На следующее утро раздался телефонный звонок». После этого звонка они были неразлучны. И хотя Ольга не разбиралась в шахматах, она посещала все турниры, в которых принимал участие ее муж.
На вопрос, не скучно ли ей смотреть игру, которую она не понимает, отвечала, что следит не за игрой, а за лицом супруга и по нему догадывается о положении дел. Ольга была неистовой защитницей супруга и его покоя, за что соперник Капабланки Александр Алехин прозвал ее тигрицей. С мужем же она была нежной, ласковой и называла его просто Капа.
Мы с ним разговаривали по-французски. Этим языком он владел блестяще. Это была любовь с первого взгляда.
Капабланка сказал мне при знакомстве: «Мы обязательно поженимся! И вскоре мы действительно поженились! Капабланка очень любил Россию.
С ней его связывали воспоминания молодости, там у него оставалось много друзей, знакомых шахматистов». Их брак завершился со смертью Капабланки от инсульта в 1942 году. Ольга выходила замуж еще два раза и отправляла семье кубинца деньги, полученные за мемуары о муже, которого она пережила на 50 лет.
Джульетта Мазина и Федерико Феллини Очередная история полных противоположностей и разных темпераментов: Феллини наслаждался женским вниманием, а Мазина была скромна и сдержанна. Тем не менее это не помешало им прожить вместе 50 лет. Джульетта была подающей большие надежды актрисой и могла бы стать настоящей звездой, особенно после фильмов «Ночи Карибии» и «Дорога».
Однако ее выбор пал на семью, и она посвятила себя мужу и его карьере. Джульетта редактировала сценарии, утверждала актеров и делала всё, чтобы облегчить жизнь Феллини. Вот ее взгляд на брак: «Мы с Федерико не создали того, что называют словом «семья».
Русская княгиня и кубинский шахматный король, Ольга Чегодаева и Хосе Рауль Капабланка были самой эффектной парой на бесчисленных дипломатических приемах и балах, которые Ольга называла партиями. Ольга боготворила своего гениального мужа, готова была идти за ним хоть на край света, вот только в Советском Союзе ей не пришлось побывать с ним никогда.
После смерти Капабланки Ольга еще дважды была замужем. Ее третьим супругом стал олимпийский чемпион по гребле. После него она вышла замуж, за героя Америки, адмирала Кларка. В четвертый раз Ольга овдовела в 1974 году. И доживала свой век в огромной квартире на Парк-авеню, в одной квартире с конгрессменом Фишем, вдовцом ее родной сестры Марии. В конце жизни Ольга Чегодаева разбирала шахматный архив своего второго мужа, выступала с воспоминаниями о Капабланке, бывала в шахматном клубе Нью-Йорка.
Там с ней познакомился гроссмейстер Сосонко, оставивший воспоминания об Ольге: "... Ольги Чубаровой-Чегодаевой-Капабланка-Кларк не стало в 1994 году, ей было 95 лет. Ее похоронили на знаменитом кладбище в Арлингтоне, возле могилы ее последнего мужа, адмирала Кларка.
Умерла Гала в 1982 году, Дали был безутешен. Ольга Чегодаева и Хосе Рауль Капабланка. В 30-е годы двадцатого столетия шахматы и шахматисты были в большом почёте. А Капабланка был не только шахматным королём, но и дипломатом.
Перед ним преклонялись все, вплоть до коронованных особ.
Капабланка. Шахматный король и его королева в 23:35 на канале ТВЦ
Ольги Чубаровой-Чегодаевой-Капабланка-Кларк не стало в 1994 году, ей было 95 лет. Хосе Рауль Капабланка Нью-Йорк 1927ШахматыПодробнее. Думается мне, что книга стихов Ольги Чегодаевой-Капабланки-Кларк – первая и, наверное, последняя на русском языке среди книг таких почтенных по возрасту авторов. Капабланки, описание телепередач, фильмов, сериалов с фото, комментариями и телепрограммой. Русская княгиня и кубинский шахматный король, Ольга Чегодаева и Хосе Рауль Капабланка были самой эффектной парой на бесчисленных дипломатических приемах и балах, которые Ольга называла партиями. Тут их следы теряются и только в 1934 году Ольга материализовывается как русская княгиня (титул якобы перешел от мужа) на светском приеме в Нью-Йорке, где покоряет сердце кубинского дипломата и экс-чемпиона мира по шахматам Хосе Рауля Капабланки.
Капабланка Хосе Рауль (с женой Ольгой Чегодаевой)
Статьи к созданию и доработке. Княгиня ольга чегодаева и шахматный король хосе рауль капабланка, дюфи рауль книга. Он сменил собой ученый кол, который устарел патриархально. Со второй своей женой, русской княгиней Ольгой Чегодаевой, Капабланка познакомился в Нью-Йорке, и с этого дня они не расставались. Гениальный кубинский шахматист Хосе Рауль Капабланка и русская красавица-поэтесса княгиня Ольга Чегодаева. В 30-е годы двадцатого столетия шахматы и шахматисты были в большом почете. А Капабланка был не только шахматным королем, но и дипломатом. Перед ним преклонялись все, вплоть до коронованных особ. Ольга Кларк (23 сентября 1898 – 24 апреля 1994) была светской львицей и самопровозглашенной принцессой из России, которая большую часть своей жизни провела в Соединенных Штатах.