Кадр из фильма «Преступление и наказание» (1969). История создания произведения Достоевского «Преступление и наказание» неразрывна связана с той неприглядной действительностью, с которой были вынуждены ежедневно сталкиваться люди девятнадцатого века. Роман «Преступление и наказание» нельзя назвать высосанным из пальца, поскольку автор, можно сказать, самолично прожил его, побывал на месте преступника, и как нельзя лучше прочувствовал отвратительную арестантскую жизнь. "Преступление и наказание" — социально-психологический и социально-философский роман Достоевского, над которым он работал в 1865—1866 годах. Сюжет романа «Преступление и наказание» первоначально был задуман писателем как небольшая повесть объемом пять-шесть печатных листов.
Федор Михайлович Достоевский (1821-1877)
- Суд над Герасимом Чистовым – Процесс
- Дата выхода
- К 200-летию великого писателя. Роман Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание"
- Информация
- Тварь или право имею? Как Достоевский писал Раскольникова с реальных убийц | АиФ Санкт-Петербург
- Из Википедии — свободной энциклопедии
«Преступление и наказание»: почему американцы считают этот роман величайшей русской книгой?
Разгневанный, Родион запрещает сестре выходить замуж за Лужина. Его внебрачная связь с Дуней вызвала скандал, который едва не разрушил её репутацию в провинции. Теперь, когда жена Свидригайлова мертва, он приехал в Петербург в надежде соблазнить Дуню. Воспоминания об убийствах мучают Раскольникова. Узнав, что местный полицейский судья Порфирий Петрович начал допрашивать всех клиентов скупки, Раскольников просит вернуть ему его собственные заложенные вещи.
Его странный разговор с Порфирием только усиливает подозрения. После этого, готовясь к похоронам Мармеладова, Раскольников и Соня Мармеладова готовят разговор о религии и нравственности. Раскольников жалеет Софью Семёновну, которую бедность заставила заниматься проституцией. Раскольников решает рассказать ей, кто убил двух женщин, обещая вернуться на следующий день.
Порфирий снова допрашивает Раскольникова и хотя он уверен, что Раскольников — убийца, он пока не может предоставить доказательств. Раскольников приходит к Соне и рассказывает ей о том, что он сделал. В соседней комнате Свидригайлов подслушивает разговор и узнаёт правду. Позже Свидригайлов пытается использовать свои знания о признании, чтобы шантажом заставить Дуню выйти замуж.
Она отказывает ему, обвиняет его в убийстве жены и пытается выстрелить ему в голову. Она промахивается, но Свидригайлов понимает, что Дуня никогда не полюбит его. Он отпускает её и на следующий день кончает жизнь самоубийством. Дуня позже выходит замуж за приятеля Родиона, Дмитрия Прокофьевича Разумихина.
После ареста маляра, ложно признавшегося в убийствах, к Раскольникову приходит Порфирий Петрович и рассказывает, что знает правду. Однако он хочет дать Раскольникову время, чтобы сделать чистосердечное признание. После тревожной ночи и при поддержке Сони, Раскольников приходит в полицейский участок и даёт признательные показания. Его приговаривают к каторге в Сибири на 8 лет, где к нему присоединяется Соня.
Там он вновь собирает свою жизнь по кусочкам. Бывший студент, Раскольников теперь нищий, живущий в тесной мансарде на самом верху многоквартирного дома. Основной драматизм романа сосредоточен на его внутреннем конфликте, сначала на том, стоит ли убивать старуху-процентщицу, а затем на том, стоит ли признаться и вернуться к человечеству. На протяжении всего романа Раскольников болен, его переполняют чувства отчуждения и ненависти к себе.
Соня вынуждена заниматься проституцией, чтобы содержать себя и остальных членов семьи. Она кротка и легко смущается, но сохраняет сильную религиозную веру. Она — единственный человек, с которым Раскольников поддерживает полноценные отношения. Дуня так же умна, горда и красива, как и её брат, но она также нравственна и сострадательна.
Она решительна и смела, расторгает помолвку с Лужиным, когда тот оскорбляет её семью, и отбивается от Свидригайлова выстрелами. Аркадий Иванович Свидригайлов Развратный бывший работодатель Дуни, у которого она работала гувернанткой. Свидригайлов почти до самого конца романа верит, что сможет заставить Дуню полюбить его. Смерть жены, Марфы Петровны, сделала его великодушным, но в целом он представляет собой угрозу и для Дуни, и для Раскольникова.
Катерина Ивановна прилюдно обшаривает карманы Сони, чтобы доказать ее невиновность. Из кармана девушки выпадает сторублевая купюра. Лебезятников, сосед Лужина, которого тот призвал в свидетели кражи, понимает, что его втянули в нечистое дело. Он заявляет, что видел, как Лужин подложил Соне купюру, чем выводит его из себя, и Петр Петрович устраивает скандал. Раскольников также защищает Соню. Взбешенный Лужин грозится присутствующим полицией, а хозяйка квартиры Амалия Ивановна выселяет Катерину Ивановну и ее детей. Глава 4 Раскольников идет к Соне: он хочет признаться ей, как и обещал, но колеблется.
Они вновь говорят о религии и страдании, и признание само вырывается. Он говорит, что не хотел убивать невинную Лизавету. Соня сочувствует ему, понимая, как сильно грех должен тяготить душу преступника частично она ошибается. Она хочет последовать за ним в Сибирь. Раскольников также объясняет Соне, почему решился на поступок: ограбление с целью помочь ближнему было фактически предлогом. На самом деле Раскольников хотел увериться, что он как раз принадлежит к тому числу необыкновенных людей, которые способны ради блага других переступать закон. Он желал примерить на себя облик Наполеона сильно трансформированный в культуре того времени : «Мне …надо было узнать… Смогу ли я переступить или не смогу!
Тварь ли я дрожащая или право имею» Раскольников о своем «плане» Соня настаивает, чтобы Раскольников совершил явку с повинной. Тогда его не только люди, но и Бог простит. Глава 5 Соне наносит визит ее знакомый Лебезятников. Оказывается, Катерина Ивановна отправила детей просить милостыню. Она сама ходит рядом и стучит в сковороду, заставляя их танцевать под эту «музыку». Через некоторое время помешанную женщину приводят к Соне, она умирает. Раскольников в это время тоже у Сони.
Свидригайлов предлагает ему оплатить похороны Катерины Ивановны, обещает устроить детей в дома для сирот и даже спасти Соню от панели. Он просит Раскольникова передать сестре, что это — те самые 10 тысяч, который он предлагал ей. Они пойдут на добрые дела. Озлобленный Раскольников интересуется, откуда в Аркадии Ивановиче такие перемены, на что тот открывает правду: он знает все, о чем они говорили с Соней. К нему приходит Разумихин: друг пытается узнать, действительно ли Раскольников сумасшедший, все за него тревожатся. От переживаний Пульхерия Александровна заболела. Также Разумихин спрашивает, в каких отношениях Раскольников состоит с Соней.
Не получив ответов, друг уходит, зато на пороге появляется Порфирий Петрович. Глава 2 Порфирий честно открывается Раскольникову: он убежден, что именно Родион — убийца. Выдает его та давняя статья, да и Заметов каждое слово из их разговора в трактире передал следователю. Сопоставив факты с учетом лихорадочного состояния Раскольникова , Порфирий делает вывод: «Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое; когда цитуется фраза, что кровь "освежает"; когда вся жизнь проповедуется в комфорте. Тут книжные мечты-с, тут теоретически раздраженное сердце; тут видна решимость на первый шаг, но решимость особого рода, — решился, да как с горы упал или с колокольни слетел, да и на преступление-то словно не своими ногами пришел» Порфирий об убийстве Он также честно говорит Раскольникову, что сочувствует и симпатизирует ему, поэтому дает два дня на явку с повинной. Хотя улик против Раскольникова нет, следователь точно верит, что юноша придет. Раскольников продолжает отрицать виновность.
Глава 3 Раскольников решает встретиться со Свидригайловым — его странным образом притягивает этот дурной человек. Они видятся в трактире, Раскольников понимает, что в лице Свидригайлова есть что-то странное: «Это было… лицо, похожее как бы на маску: белое, румяное, с румяными, алыми губами, с светло-белокурою бородой и с довольно еще густыми белокурыми волосами. Глаза были как-то слишком голубые, а взгляд их как-то слишком тяжел и неподвижен.
Владимир Мирзоеврежиссер сериала «Преступление и наказание» Актерский состав Руководитель «Плюс Студии» Михаил Китаев назвал кастинг нового «Преступления и наказания» одной из ярких черт грядущего сериала.
Кадр: сериал «Преступление и наказание» Какие актеры сыграют в сериале «Преступление и наказание» Иван Янковский «Слово пацана. Владимир Мирзоев уже работал с Иваном Янковским и Тихоном Жизневским во время съемок сериала «Топи», Жизневский также исполнил одну из главных ролей в детективном триллере Мирзоева «Внутри убийцы». Сам режиссер объяснил , что считает актеров соавторами, которые очень важны для него. При этом процесс кастинга на другие роли, по его словам, был достаточно сложным — чтобы найти исполнительниц Дуни Раскольниковой и Сони Мармеладовой, Мирзоеву пришлось просмотреть более сорока актрис.
Кадр: сериал «Преступление и наказание» Роман «Преступление и наказание» В основу сериала «Преступление и наказание» лег одноименный роман Федора Достоевского. Это объемное социально-философское произведение, о создании которого автор задумался еще в конце 1850-х. К полноценной работе над романом-исповедью Достоевский приступил в 1865 году — первая версия «Преступления и наказания» была опубликована в журнале «Русский вестник» всего через год. В 1867 году увидело свет новое издание романа, несколько отличающееся от журнальной версии.
Российское литературное сообщество бурно отреагировало на выход книги: она собрала как восторженные, так и максимально негативные отзывы критиков.
Ясно, что тут не кто иной, как Родион Романович Раскольников, в ходу и на первом плане стоит. Ну как же-с, счастье его может устроить, в университете содержать, компанионом сделать в конторе, всю судьбу его обеспечить; пожалуй, богачом впоследствии будет, почетным, уважаемым, а может быть, даже славным человеком окончит жизнь! А мать? Да ведь тут Родя, бесценный Родя, первенец! Ну как для такого первенца хотя бы и такою дочерью не пожертвовать! О милые и несправедливые сердца! Да чего: тут мы и от Сонечкина жребия, пожалуй что, не откажемся!
В «Преступлении и наказании» писатель стремился показать две стремящиеся друг к другу силы: влияние среды на личность и восприятие личностью окружающего ее пространства и общества. Последнее дает развитие личности вне зависимости от обстоятельств. В начале романа Раскольников пишет статью «О преступлении» «по поводу одной книги» не исключено, что этой книгой была «Жизнь Юлия Цезаря» , чем оправдывает свои будущие действия. Но уже в третьей части читает с Соней вслух легенду о воскресении Лазаря, прямо проецируя его образ на себя самого. Меняется, как кажется, и отношение автора к герою. И «черновой» «наполеон» местного пошиба в романе превращается в человека, в чье перерождение верит сам автор.
Анализ произведения Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание"
Раскольников был против его помощи. Вечером Раскольников и Разумихин пришли на встречу Дуни с женихом. Лужин повёл себя гадко и низко, произошла ссора, и Дуня разорвала помолвку. Планы дельца на брак с бедной, красивой и образованной девушкой расстроились, но сдаваться он не собирался. Реклама Раскольников тоже ушёл, заявив, что больше не придёт. Он попросил Разумихина присматривать за матерью и сестрой. Покинув родных, Раскольников пошёл к Соне, позвал её с собой, и пообещал в следующий раз назвать имя убийцы. Разговор подслушал Свидригайлов, живший в соседней комнате. После Раскольников пришёл в участок и потребовал у Порфирия либо арестовать себя, либо отпустить. Следователь, наигранно смеясь, уверял, что не имеет против Раскольникова подозрений.
Когда же стали прощаться, в кабинет следователя ворвался ранее подозреваемый маляр и тут же на коленях признался в совершённом убийстве. Шокированный Раскольников ушёл домой. Он решил бороться дальше. Часть 5. Месть Лужина. Раскольников признаётся в убийстве Соне На следующий день после расторжения помолвки Лужин анализировал ошибки и рассуждал о случившемся с соседом по комнате, у которого жил. Оба были приглашены на поминки Мармеладова, но решили не идти. Позвав Соню, Лужин пообещал помочь вдове и сиротам и незаметно подсунул ей в карман сто рублей. Сосед был свидетелем разговора.
Реклама Никто из «солидных» гостей, кроме Раскольникова, на поминки не пришёл — за столом сидели пьяницы, бедняки, да хозяйка квартиры — немка. В разгар поминок появился Лужин и обвинил Соню в краже, чтобы очернить её и отомстить Раскольникову. Но сосед разоблачил Лужина. Опозоренный Лужин тут же съехал с квартиры.
Свою книгу он дописывает в Люблине, в имении у сестры. К концу 1866 года роман был закончен и напечатан в «Русском вестнике». Дневник кропотливой работы Изучение истории создания романа «Преступление и наказание» невозможно без черновых записей писателя. Они дают возможность понять, сколько труда и кропотливой работы над словом было вложено в произведение.
Менялся творческий замысел, расширялся круг проблем, перестраивалась композиция. Чтобы лучше разобраться в характере героя, в мотивах его поступков Достоевский изменяет форму повествования. В окончательной третьей редакции рассказ ведётся от третьего лица. Писатель предпочёл «рассказ от себя, а не от него». Кажется, что главный герой живёт своей самостоятельной жизнью и не подчиняется своему создателю. Рабочие тетради рассказывают о том, как мучительно долго сам писатель пытается понять мотивы преступления Раскольникова. Не найдя ответа, автор решил создать героя, в котором «два противоположных характера поочерёдно сменяются». В Раскольникове постоянно борются два начала: любовь к людям и презрение к ним.
Нелегко было Достоевскому написать финал своего произведения. Это заставляет нас размышлять, даже после того, как прочитана последняя страница. Посмотрите, что еще у нас есть: для самых рациональных -.
А теперь понимаю, что сделал... Да просто весь смысл и глубину романа не реально осознать в том возрасте. Роман не детектив и название "Преступление и наказание" не об убийстве. По большому счету, само деяние тут уходит на второй план. Мыслепреступление, преступление против моральных норм общества, преступление против самого себя и своей судьбы - вот истинная суть романа. В теории главного героя, общество делится на две категории людей - власть имеющих и дрожащих.
Произведение вызвало потрясение у читающей публики и увеличило тираж журнала на несколько сот экземпляров. Первый роман из «великого пятикнижия» Достоевского окончательно утвердил его имя как глубочайшего писателя-психолога, поднял его авторитет в мыслящей России на должную высоту. Фотография Ф. Через год вышло в свет отдельное издание, структура которого была немного изменена по сравнению с журнальной редакцией, кроме того, автор внес в книжный вариант ряд сокращений и стилистических правок. В 1867 году в «Courrier russe» появился перевод на французский язык отрывка из романа. С 1882 по 1889 гг. Иллюстраторами романа в разные годы были отечественные художники П. Боклевский, Д. Шмаринов, И. Глазунов, М. Шемякин, Э. Серия рисунков художника Михаила Шемякина выдержана в особой технике, построенной на тончайших переходах текстур и светотени с некоторой театральностью. Иллюстрации художника М. Шемякина к роману «Преступление и наказание» В романе Федор Михайлович поднялся на новый уровень осмысления реальности - в свете евангельской истины и Откровения Иоанна Богослова. Замыслив «психологический отчет одного преступления», писатель создал религиозно-философский роман, основу которого составляет противоборство веры и безверия. В центре повествования находится образ «убийцы-теоретика» Родиона Раскольникова, совершающего кровопролитие, чтобы испытать собственную идею и понять, кто он - «тварь дрожащая» или «властелин судьбы», раб божий или богочеловек. Безверие героя делает его заложником этой идеи и приводит к преступлению. Шемякина к роману «Преступление и наказание» Судьба Раскольникова в романе переплетается с другой судьбой - семьи Мармеладовых и их дочери Сони, блудницы, приводящей его к вере, раскаянию и покаянию.
«Преступление и наказание»
| Преступление и наказание (Достоевский) — Викитека | / Преступление и наказание. 4.9. |
| Роман «Преступление и наказание» стал самой популярной книгой у россиян | «Преступление и наказание» — одновременно и детективный, и социальный, и психологический, и философский роман, допускающий самые разные прочтения в зависимости от компетенции и восприятия читателя. |
| История создания романа «Преступление и наказание» Достоевского кратко | Cлушайте в ОК бесплатно песню Преступление и наказание. |
| Преступление и наказание (роман) | Подробный краткий пересказ романа «Преступление и наказание» по главам великого русского писателя Ф.М. Достоевского. |
| История создания романа «Преступление и наказание» Достоевского | Гениальный роман, главные темы которого: преступление и наказание, жертвенность и любовь, свобода и гордость человека – обрамлены почти детективным сюжетом. |
Краткое содержание: «Преступление и наказание»
Биография Федора Достоевского: творческий путь советского и русского классика, влияние каторги на его взгляды, великие произведения «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», «Идиот». Перед написанием романа, Достоевский обратился в издательство «Отечественные записки» с просьбой выдать ему аванс в размере 3000 руб. Сюжет романа «Преступление и наказание» первоначально был задуман писателем как небольшая повесть объемом пять-шесть печатных листов. В январском номере журнала «Русский вестник» (1866) опубликовано начало романа «Преступление и наказание», а работа над ним продолжится уже в Петербурге в течение всего 1866 года (роман в журнале печатается частями). О компании Раскрытие информации Вакансии Новости Программа обновления сети Для бизнеса Дерево добра.
История создания романа «Преступление и наказание»
Работа над романом «Преступление и наказание» проходила в условиях отчаянного безденежья. История создания романа «Преступление и наказание» Достоевского Фёдора Михайловича: рождение замысла, между мечтой и реальностью, начало, психология творчества, дневник работы над романом. Проект рассказывает о истории создания знаменитого романа «Преступление и наказание» Фёдора Достоевского. Замысел романа «Преступление и наказание» возник у Достоевского еще на каторге, но опубликовано произведение было только в 1866 году в журнале «Русский вестник». Читать бесплатно онлайн книгу «Преступление и наказание» полностью, автора Федора Достоевского, ISBN: 9785170438556, в электронной библиотеке
«Преступление и наказание»: почему американцы считают этот роман величайшей русской книгой?
Впервые напечатан по частям в январе-декабре 1866 года в журнале «Русский вестник». Вскоре после окончания журнальной публикации романа Достоевский печатает его отдельным изданием, для которого сделал в тексте значительные сокращения и изменения: три части журнальной редакции были преобразованы в шесть, частично было изменено и деление на главы. Здесь он впервые выступает как создатель принципиально нового романа в мировой литературе, который был назван «полифоническим».
Замысел произведения возник задолго до 1866 года. Достоевский писал 9 октября 1859 года к брату Михаилу из Твери: «Я задумал его в каторге, лёжа на нарах, в тяжёлую минуту грусти и саморазложения». Однако создание «исповеди-романа» начнётся не в декабре 1859 года, как обещано в письме, а значительно позже.
Морально надломленный после смерти жены и брата, став фактически банкротом, Ф. Достоевский берётся за роман. Теперь писателя волнуют не только проблемы, связанные с прошлым. Он вынужден бесконечно заниматься долгами, ходить по кредиторам, наконец, мучиться от страшной жары, охватившей Петербург в июле 1865 года всё это отразилось в романе. В основу сюжета романа положено несколько громких процессов 1865—1866 годов: суд над приказчиком Герасимом Чистовым, убившим двух старух ради ограбления август 1865 года ; дело об убийстве коллежской советницы Анны Дубарасовой август 1865 года ; разбирательство о подделке облигаций профессором А.
Неофитовым, который таким образом хотел помочь своей матери 1866 год. Фигуранты этих дел стали своеобразными прототипами Родиона Раскольникова. Автор становится свидетелем того, как изменяется российская жизнь после 1861 года, как в обществе растут атеистические и социалистические настроения, становятся популярны идеи нигилизма, как уходят в прошлое традиционные православные ценности. Писатель не может остаться в стороне от этих проблем.
Конечно, тут у вас общий коммерческий оборот, предприятие на обоюдных выгодах и на равных паях, значит, и расходы пополам; хлеб-соль вместе, а табачок врозь, по пословице. Да и тут деловой-то человек их поднадул немножко: поклажа-то стоит дешевле ихнего проезда, а пожалуй, что и задаром пойдет. Что ж они обе не видят, что ль, этого аль нарочно не замечают? И ведь довольны, довольны!
И как подумать, что это только цветочки, а настоящие фрукты впереди! Ведь тут что важно: тут не скупость, не скалдырничество важно, а тон всего этого. Ведь это будущий тон после брака, пророчество… Да и мамаша-то чего ж, однако, кутит? С чем она в Петербург-то явится? Чем же жить-то в Петербурге она надеется потом-то? Ведь она уже по каким-то причинам успела догадаться, что ей с Дуней нельзя будет вместе жить после брака, даже и в первое время? Что ж она, на кого же надеется: на сто двадцать рублей пенсиона, с вычетом на долг Афанасию Ивановичу? Косыночки она там зимние вяжет, да нарукавнички вышивает, глаза свои старые портит.
Да ведь косыночки всего только двадцать рублей в год прибавляют к ста двадцати-то рублям, это мне известно. Держи карман! И так-то вот всегда у этих шиллеровских прекрасных душ бывает: до последнего момента рядят человека в павлиные перья, до последнего момента на добро, а не на худо надеются; и хоть предчувствуют оборот медали, но ни за что себе заранее настоящего слова не выговорят; коробит их от одного помышления; обеими руками от правды отмахиваются, до тех самых пор, пока разукрашенный человек им собственноручно нос не налепит. А любопытно, есть ли у господина Лужина ордена; об заклад бьюсь, что Анна в петлице есть и что он ее на обеды у подрядчиков и у купцов надевает. Пожалуй, и на свадьбу свою наденет! А впрочем, черт с ним!.. Дунечка, милая, ведь я знаю вас! Ведь вам уже двадцатый год был тогда, как последний-то раз мы виделись: характер-то ваш я уже понял.
Это я знал-с. Уж когда господина Свидригайлова, со всеми последствиями, может снести, значит, действительно, многое может снести. А теперь вот вообразили, вместе с мамашей, что и господина Лужина можно снести, излагающего теорию о преимуществе жен, взятых из нищеты и облагодетельствованных мужьями, да еще излагающего чуть не при первом свидании. Ведь ей человек-то ясен, а ведь жить-то с человеком. Ведь она хлеб черный один будет есть да водой запивать, а уж душу свою не продаст, а уж нравственную свободу свою не отдаст за комфорт; за весь Шлезвиг-Гольштейн не отдаст 25 , не то что за господина Лужина. Нет, Дуня не та была, сколько я знал, и… ну да уж, конечно, не изменилась и теперь!.. Что говорить! Тяжелы Свидригайловы!
Тяжело за двести рублей всю жизнь в гувернантках по губерниям шляться, но я все-таки знаю, что сестра моя скорее в негры пойдет к плантатору 26 или в латыши к остзейскому немцу 27 , чем оподлит дух свой и нравственное чувство свое связью с человеком, которого не уважает и с которым ей нечего делать, — навеки, из одной своей личной выгоды! И будь даже господин Лужин весь из одного чистейшего золота или из цельного бриллианта, и тогда не согласится стать законною наложницей господина Лужина! Почему же теперь соглашается? В чем же штука-то? В чем же разгадка-то? Дело ясное: для себя, для комфорта своего, даже для спасения себя от смерти, себя не продаст, а для другого вот и продает! Для милого, для обожаемого человека продаст! Вот в чем вся наша штука-то и состоит: за брата, за мать продаст!
Всё продаст! О, тут мы, при случае, и нравственное чувство наше придавим; свободу, спокойствие, даже совесть, всё, всё на толкучий рынок снесем. Пропадай жизнь! Только бы эти возлюбленные существа наши были счастливы. Мало того, свою собственную казуистику выдумаем, у иезуитов научимся и на время, пожалуй, и себя самих успокоим, убедим себя, что так надо, действительно надо для доброй цели. Таковы-то мы и есть, и всё ясно как день. Ясно, что тут не кто иной, как Родион Романович Раскольников в ходу и на первом плане стоит. Ну как же-с, счастье его может устроить, в университете содержать, компанионом сделать в конторе, всю судьбу его обеспечить; пожалуй, богачом впоследствии будет, почетным, уважаемым, а может быть, даже славным человеком окончит жизнь!
А мать? Да ведь тут Родя, бесценный Родя, первенец! Ну как для такого первенца хотя бы и такою дочерью не пожертвовать! О милые и несправедливые сердца! Да чего: тут мы и от Сонечкина жребия, пожалуй что, не откажемся! Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит! Жертву-то, жертву-то обе вы измерили ли вполне? Так ли?
Под силу ли? В пользу ли? Разумно ли? Знаете ли вы, Дунечка, что Сонечкин жребий ничем не сквернее жребия с господином Лужиным? А что, если, кроме любви-то, и уважения не может быть, а напротив, уже есть отвращение, презрение, омерзение, что же тогда? Не так, что ли? Понимаете ли, понимаете ли вы, что значит сия чистота? Понимаете ли вы, что лужинская чистота всё равно, что и Сонечкина чистота, а может быть, даже и хуже, гаже, подлее, потому что у вас, Дунечка, все-таки на излишек комфорта расчет, а там просто-запросто о голодной смерти дело идет!
Скорби-то сколько, грусти, проклятий, слез-то, скрываемых ото всех, сколько, потому что не Марфа же вы Петровна? А с матерью что тогда будет? Ведь она уж и теперь неспокойна, мучается; а тогда, когда всё ясно увидит? А со мной?.. Да что же вы в самом деле обо мне-то подумали? Не хочу я вашей жертвы, Дунечка, не хочу, мамаша! Не бывать тому, пока я жив, не бывать, не бывать! Не принимаю!
А что же ты сделаешь, чтоб этому не бывать? А право какое имеешь? Что ты им можешь обещать в свою очередь, чтобы право такое иметь? Всю судьбу свою, всю будущность им посвятить, когда кончишь курс и место достанешь? Слышали мы это, да ведь это буки, а теперь? Ведь тут надо теперь же что-нибудь сделать, понимаешь ты это? А ты что теперь делаешь? Обираешь их же.
Ведь деньги-то им под сторублевый пенсион да под господ Свидригайловых под заклад достаются! От Свидригайловых-то, от Афанасия-то Ивановича Вахрушина чем ты их убережешь, миллионер будущий, Зевес, их судьбою располагающий? Через десять-то лет? Да в десять-то лет мать успеет ослепнуть от косынок, а пожалуй что и от слез; от поста исчахнет; а сестра? Ну, придумай-ка, что может быть с сестрой через десять лет али в эти десять лет? Впрочем, все эти вопросы были не новые, не внезапные, а старые, наболевшие, давнишние. Давно уже как они начали его терзать и истерзали ему сердце. Давным-давно как зародилась в нем вся эта теперешняя тоска, нарастала, накоплялась и в последнее время созрела и концентрировалась, приняв форму ужасного, дикого и фантастического вопроса, который замучил его сердце и ум, неотразимо требуя разрешения.
Теперь же письмо матери вдруг как громом в него ударило. Ясно, что теперь надо было не тосковать, не страдать пассивно, одними рассуждениями о том, что вопросы неразрешимы, а непременно что-нибудь сделать, и сейчас же, и поскорее. Во что бы то ни стало надо решиться, хоть на что-нибудь, или… «Или отказаться от жизни совсем! Но вздрогнул он не оттого, что пронеслась эта мысль. Он ведь знал, он предчувствовал, что она непременно «пронесется», и уже ждал ее; да и мысль эта была совсем не вчерашняя. Но разница была в том, что месяц назад, и даже вчера еще, она была только мечтой, а теперь… теперь явилась вдруг не мечтой, а в каком-то новом, грозном и совсем незнакомом ему виде, и он вдруг сам сознал это… Ему стукнуло в голову, и потемнело в глазах. Он поспешно огляделся, он искал чего-то. Ему хотелось сесть, и он искал скамейку; проходил же он тогда по К—му бульвару 28.
Скамейка виднелась впереди, шагах во ста. Он пошел сколько мог поскорее; но на пути случилось с ним одно маленькое приключение, которое на несколько минут привлекло к себе всё его внимание. Выглядывая скамейку, он заметил впереди себя, шагах в двадцати, идущую женщину, но сначала не остановил на ней никакого внимания, как и на всех мелькавших до сих пор перед ним предметах. Ему уже много раз случалось проходить, например, домой и совершенно не помнить дороги, по которой он шел, и он уже привык так ходить. Но в идущей женщине было что-то такое странное и, с первого же взгляда, бросающееся в глаза, что мало-помалу внимание его начало к ней приковываться — сначала нехотя и как бы с досадой, а потом всё крепче и крепче. Ему вдруг захотелось понять, что именно в этой женщине такого странного? Во-первых, она, должно быть, девушка очень молоденькая, шла по такому зною простоволосая, без зонтика и без перчаток, как-то смешно размахивая руками. На ней было шелковое, из легкой материи «матерчатое» платьице, но тоже как-то очень чудно надетое, едва застегнутое и сзади у талии, в самом начале юбки, разорванное; целый клок отставал и висел болтаясь.
Маленькая косыночка была накинута на обнаженную шею, но торчала как-то криво и боком. К довершению, девушка шла нетвердо, спотыкаясь и даже шатаясь во все стороны. Эта встреча возбудила, наконец, всё внимание Раскольникова. Он сошелся с девушкой у самой скамейки, но, дойдя до скамьи, она так и повалилась на нее, в угол, закинула на спинку скамейки голову и закрыла глаза, по-видимому от чрезвычайного утомления. Вглядевшись в нее, он тотчас же догадался, что она совсем была пьяна. Странно и дико было смотреть на такое явление. Он даже подумал, не ошибается ли он. Пред ним было чрезвычайно молоденькое личико, лет шестнадцати, даже, может быть, только пятнадцати, — маленькое, белокуренькое, хорошенькое, но всё разгоревшееся и как будто припухшее.
Девушка, кажется, очень мало уж понимала; одну ногу заложила за другую, причем выставила ее гораздо больше, чем следовало, и, по всем признакам, очень плохо сознавала, что она на улице. Раскольников не сел и уйти не хотел, а стоял перед нею в недоумении. Этот бульвар и всегда стоит пустынный, теперь же, во втором часу и в такой зной, никого почти не было. И однако ж в стороне, шагах в пятнадцати, на краю бульвара, остановился один господин, которому, по всему видно было, очень бы хотелось тоже подойти к девочке с какими-то целями. Он тоже, вероятно, увидел ее издали и догонял, но ему помешал Раскольников. Он бросал на него злобные взгляды, стараясь, впрочем, чтобы тот их не заметил, и нетерпеливо ожидал своей очереди, когда досадный оборванец уйдет. Дело было понятное. Господин этот был лет тридцати, плотный, жирный, кровь с молоком, с розовыми губами и с усиками, и очень щеголевато одетый.
Раскольников ужасно разозлился; ему вдруг захотелось как-нибудь оскорбить этого жирного франта. Он на минуту оставил девочку и подошел к господину. И он взмахнул хлыстом. Раскольников бросился на него с кулаками, не рассчитав даже и того, что плотный господин мог управиться и с двумя такими, как он. Но в эту минуту кто-то крепко схватил его сзади, между ними стал городовой. Вам чего надо? Кто таков? Раскольников посмотрел на него внимательно.
Это было бравое солдатское лицо с седыми усами и бакенами и с толковым взглядом. Вернее же всего где-нибудь напоили и обманули… в первый раз… понимаете? Посмотрите, как разорвано платье, посмотрите, как оно надето: ведь ее одевали, а не сама она одевалась, да и одевали-то неумелые руки, мужские. Это видно. А вот теперь смотрите сюда: этот франт, с которым я сейчас драться хотел, мне незнаком, первый раз вижу; но он ее тоже отметил дорогой, сейчас, пьяную-то, себя-то не помнящую, и ему ужасно теперь хочется подойти и перехватить ее, — так как она в таком состоянии, — завезти куда-нибудь… И уж это наверно так: уж поверьте, что я не ошибаюсь. Я сам видел, как он за нею наблюдал и следил, только я ему помешал, и он теперь всё ждет, когда я уйду. Вон он теперь отошел маленько, стоит, будто папироску свертывает… 30 Как бы нам ему не дать? Как бы нам ее домой отправить, — подумайте-ка!
Городовой мигом всё понял и сообразил. Толстый господин был, конечно, понятен, оставалась девочка. Служивый нагнулся над нею разглядеть поближе, и искреннее сострадание изобразилось в его чертах. Обманули, это как раз. Послушайте, сударыня, — начал он звать ее, — где изволите проживать? Только бы адрес-то нам узнать! Куда прикажете? Где изволите квартировать?
Ах, стыдно-то как, барышня, стыд-то какой! Странен, верно, и он ему показался: в таких лохмотьях, а сам деньги выдает! Как до скамейки дошла, так и повалилась. Этакая немудреная, и уж пьяная! Обманули, это как есть! Вон и платьице ихнее разорвано… Ах как разврат-то ноне пошел!.. А пожалуй, что из благородных будет, из бедных каких… Ноне много таких пошло. По виду-то как бы из нежных, словно ведь барышня, — и он опять нагнулся над ней.
Может, и у него росли такие же дочки — «словно как барышни и из нежных», с замашками благовоспитанных и со всяким перенятым уже модничаньем… — Главное, — хлопотал Раскольников, — вот этому подлецу как бы не дать! Ну что ж он еще над ней надругается! Наизусть видно, чего ему хочется; ишь подлец, не отходит! Раскольников говорил громко и указывал на него прямо рукой. Тот услышал и хотел было опять рассердиться, но одумался и ограничился одним презрительным взглядом. Затем медленно отошел еще шагов десять и опять остановился. Та вдруг совсем открыла глаза, посмотрела внимательно, как будто поняла что-то такое, встала со скамейки и пошла обратно в ту сторону, откуда пришла. Пошла она скоро, но по-прежнему сильно шатаясь.
Франт пошел за нею, но по другой аллее, не спуская с нее глаз. В эту минуту как будто что-то ужалило Раскольникова; в один миг его как будто перевернуло. Тот оборотился. Чего вам? Пусть его позабавится он указал на франта. Вам-то чего? Городовой не понимал и смотрел во все глаза. Раскольников засмеялся.
Ну мне ль помогать? Имею ль я право помогать? Да пусть их переглотают друг друга живьем — мне-то чего? И как я смел отдать эти двадцать копеек. Разве они мои? Он присел на оставленную скамью. Мысли его были рассеянны… Да и вообще тяжело ему было думать в эту минуту о чем бы то ни было. Он бы хотел совсем забыться, всё забыть, потом проснуться и начать совсем сызнова… «Бедная девочка!..
А как они делались? Да вот всё так и делались… Тьфу! А пусть! Это, говорят, так и следует. Такой процент, говорят, должен уходить каждый год… куда-то… 31 к черту, должно быть, чтоб остальных освежать и им не мешать. Славные, право, у них эти словечки: они такие успокоительные, научные. Сказано: процент, стало быть, и тревожиться нечего. Вот если бы другое слово, ну тогда… было бы, может быть, беспокойнее… А что, коль и Дунечка как-нибудь в процент попадет!..
Не в тот, так в другой?.. А куда ж я иду? Ведь я зачем-то пошел. Как письмо прочел, так и пошел… На Васильевский остров, к Разумихину я пошел, вот куда, теперь… помню. Да зачем, однако же? И каким образом мысль идти к Разумихину залетела мне именно теперь в голову? Это замечательно». Он дивился себе.
Разумихин был одним из его прежних товарищей по университету. Замечательно, что Раскольников, быв в университете, почти не имел товарищей, всех чуждался, ни к кому не ходил и у себя принимал тяжело. Впрочем, и от него скоро все отвернулись. Ни в общих сходках, ни в разговорах, ни в забавах, ни в чем он как-то не принимал участия. Занимался он усиленно, не жалея себя, и за это его уважали, но никто не любил. Был он очень беден и как-то надменно горд и несообщителен; как будто что-то таил про себя. Иным товарищам его казалось, что он смотрит на них на всех, как на детей, свысока, как будто он всех их опередил и развитием, и знанием, и убеждениями, и что на их убеждения и интересы он смотрит как на что-то низшее. С Разумихиным же он почему-то сошелся, то есть не то что сошелся, а был с ним сообщительнее, откровеннее.
Впрочем, с Разумихиным невозможно было и быть в других отношениях. Это был необыкновенно веселый и сообщительный парень, добрый до простоты. Впрочем, под этою простотой таились и глубина, и достоинство. Лучшие из его товарищей понимали это, все любили его. Был он очень неглуп, хотя и действительно иногда простоват. Наружность его была выразительная — высокий, худой, всегда худо выбритый, черноволосый. Иногда он буянил и слыл за силача. Однажды ночью, в компании, он одним ударом ссадил одного блюстителя вершков двенадцати росту.
Пить он мог до бесконечности, но мог и совсем не пить; иногда проказил даже непозволительно, но мог и совсем не проказить. Разумихин был еще тем замечателен, что никакие неудачи его никогда не смущали и никакие дурные обстоятельства, казалось, не могли придавить его. Он мог квартировать хоть на крыше, терпеть адский голод и необыкновенный холод. Был он очень беден и решительно сам, один, содержал себя, добывая кой-какими работами деньги. Он знал бездну источников, где мог почерпнуть, разумеется заработком. Однажды он целую зиму совсем не топил своей комнаты и утверждал, что это даже приятнее, потому что в холоде лучше спится. В настоящее время он тоже принужден был выйти из университета, но ненадолго, и из всех сил спешил поправить обстоятельства, чтобы можно было продолжать. Раскольников не был у него уже месяца четыре, а Разумихин и не знал даже его квартиры.
Раз как-то, месяца два тому назад, они было встретились на улице, но Раскольников отвернулся и даже перешел на другую сторону, чтобы тот его не заметил. А Разумихин хоть и заметил, но прошел мимо, не желая тревожить приятеля. V «Действительно, я у Разумихина недавно еще хотел было работы просить, чтоб он мне или уроки достал, или что-нибудь… — додумывался Раскольников, — но чем теперь-то он мне может помочь? Положим, уроки достанет, положим, даже последнею копейкой поделится, если есть у него копейка, так что можно даже и сапоги купить, и костюм поправить, чтобы на уроки ходить… гм… Ну, а дальше? На пятаки-то что ж я сделаю? Мне разве того теперь надобно? Право, смешно, что я пошел к Разумихину…» Вопрос, почему он пошел теперь к Разумихину, тревожил его больше, чем даже ему самому казалось; с беспокойством отыскивал он какой-то зловещий для себя смысл в этом, казалось бы, самом обыкновенном поступке. Он думал и тер себе лоб, и, странное дело, как-то невзначай, вдруг и почти сама собой, после очень долгого раздумья, пришла ему в голову одна престранная мысль.
Неужели в самом деле будет? Нервная дрожь его перешла в какую-то лихорадочную; он чувствовал даже озноб; на такой жаре ему становилось холодно. Как бы с усилием начал он, почти бессознательно, по какой-то внутренней необходимости, всматриваться во все встречавшиеся предметы, как будто ища усиленно развлечения, но это плохо удавалось ему, и он поминутно впадал в задумчивость. Когда же опять, вздрагивая, поднимал голову и оглядывался кругом, то тотчас же забывал, о чем сейчас думал и даже где проходил. Таким образом прошел он весь Васильевский остров, вышел на Малую Неву, перешел мост и поворотил на Острова. Зелень и свежесть понравились сначала его усталым глазам 32 , привыкшим к городской пыли, к известке и к громадным, теснящим и давящим домам. Тут не было ни духоты, ни вони, ни распивочных. Но скоро и эти новые, приятные ощущения перешли в болезненные и раздражающие.
Иногда он останавливался перед какою-нибудь изукрашенною в зелени дачей, смотрел в ограду, видел вдали, на балконах и на террасах, разряженных женщин и бегающих в саду детей. Особенно занимали его цветы; он на них всего дольше смотрел. Встречались ему тоже пышные коляски, наездники и наездницы; он провожал их с любопытством глазами и забывал о них прежде, чем они скрывались из глаз. Раз он остановился и пересчитал свои деньги: оказалось около тридцати копеек. Он вспомнил об этом, проходя мимо одного съестного заведения, вроде харчевни, и почувствовал, что ему хочется есть. Войдя в харчевню, он выпил рюмку водки и съел с какою-то начинкой пирог. Доел он его опять на дороге. Он очень давно не пил водки, и она мигом подействовала, хотя выпита была всего одна рюмка.
Ноги его вдруг отяжелели, и он начал чувствовать сильный позыв ко сну. Он пошел домой; но дойдя уже до Петровского острова, остановился в полном изнеможении, сошел с дороги, вошел в кусты, пал на траву и в ту же минуту заснул. В болезненном состоянии сны отличаются часто необыкновенною выпуклостию, яркостью и чрезвычайным сходством с действительностью. Слагается иногда картина чудовищная, но обстановка и весь процесс всего представления бывают при этом до того вероятны и с такими тонкими, неожиданными, но художественно соответствующими всей полноте картины подробностями, что их и не выдумать наяву этому же самому сновидцу, будь он такой же художник, как Пушкин или Тургенев. Такие сны, болезненные сны, всегда долго помнятся и производят сильное впечатление на расстроенный и уже возбужденный организм человека. Страшный сон приснился Раскольникову.
В руках писателя побывал отчет по этому громкому делу. Видимо, реальный преступник стал прототипом Родиона Раскольникова. Отвечая на вопрос, почему главный герой произведения не пощадил старушку, автор говорит про то, что юноша считал свою жертву глупой и злой, никому не нужной бабкой, а ее деньги могли бы поправить бедственное положение его близких. Творческие терзания автора Рассматривая кратко историю написания романа «Преступление и наказание», нельзя не обратить внимания на тот факт, что писатель неоднократно признавал материал негодным и подвергал черновики сожжению, продолжая дальше ломать голову над содержанием своего литературного детища. Так, в новом варианте Раскольников не просто хочет отправить ненавистную процентщицу на тот свет и присвоить ее деньги. Таким образом он желает облагодетельствовать свой ближний круг. Поскольку требовалось как можно скорее закончить работу, а финальная точка в произведении так и не была поставлена, Федор Михайлович переключается на написание другого романа — «Игрок», сдержав тем самым слово перед издателем. В 1866 году в журнале «Русский вестник» будет напечатана первая часть «Преступления и наказания». Финальные сцены романа давались автору с большим трудом. Раскольников стал неоднозначным персонажем: мотивы его действий порой не поддавались никакой логике; наблюдалось явное раздвоение личности; юноша одновременно и питал теплые чувства к людям, и ненавидел их. Последние страницы романа Достоевский дописывал в подмосковном особняке сестры. К концу 1866 года произведение приобрело окончательный вид.
Кратко об истории создания романа «Преступление и наказание»
| Третье произведение писателя! "Преступление и наказание" | Сюжет романа «Преступление и наказание» первоначально был задуман писателем как небольшая повесть объемом пять-шесть печатных листов. |
| Кратко об истории создания романа «Преступление и наказание» | Роман "Преступление и наказание" написан Федором Михайловичем Достоевским, причем очень быстро для такого объемного и глубоко психологического произведения. |
| "Преступление и наказание" | Например, в США роман "Преступление и наказание" считается лучше русской книгой. Американцев поражает, как автору удалось препарировать душевные переживания человека. |
История создания романа «Преступление и наказание» Достоевского
Конечно, и само преступление, и поведение Чистова на суде не совпадают напрямую с событиями романа, но отчасти перекликаются. Тем интереснее то звучание, которое обрело жестокое бытовое убийство в интерпретации писателя. Родион Раскольников: а был ли студент? В книге Леонида Гроссмана «Достоевский», вышедшей в серии ЖЗЛ, «Преступление и наказание» назван философским романом на уголовной основе, и это очень точное определение.
Вот только эту самую «уголовную основу» даже самым дотошным исследователям точно определить не удается. Да и возможно ли это? Но литературоведы попыток не прекращают.
Специалисты по творчеству Достоевского, в том числе сам Гроссман, а также Георгий Фридлендер указывают, что, готовясь к работе над « Преступлением и наказанием », писатель очень интересовался делом француза Пьера Ласнера Ласенера, Лассенера. Неудачливый литератор и несостоявшийся коммерсант, в середине 1830-х он совершил несколько преступлений, в числе которых были и предумышленные убийства. Однако, обладая определенными литературными талантами, Ласнер пытался выставить себя не как преступника, а как жертву.
Поэт-бунтарь, пострадавший от равнодушия окружающих, мятежник, жалеющий всколыхнуть общество, преступник-«интеллигент» — как только его ни называли. Портрет Пьера Ласнера. Wikimedia Commons В одной из редакционных статей журнала «Время», который издавал брат Достоевского Михаил Михайлович, были такие слова о деле Ласнера: «В предлагаемом процессе дело идет о личности человека феноменальной, загадочной, страшной и интересной.
В основе драматического конфликта произведения — столкновение характеров, воплощающих разные идейные принципы, борьба теории с жизнью в душе каждого одержимого человека. Изображение общественной ломки, связанной с развитием буржуазных отношений, Достоевский соединяет с исследованием политических взглядов и философских теорий, которые влияют на это развитие. Поэтому роман «Преступление и наказание» называют социально-философским, психологическим и идеологическим произведением.
В принципе, вся идеология аристократического общества держалась на этой идее, но право силы принадлежало по рождению. Кризис аристократии позволил появиться первым социальным лифтам. Пример Наполеона смутил и подал пример к подражанию для многих, стало ясно, что за счет необыкновенных личных данных можно преодолеть любые препоны, выбиться в ряды сильных мира сего, и самому решать: что есть плохо, а что хорошо. Еще не пришел Ницше со своей идеей сверхчеловека, еще далеко до формирования идеологии фашизма, но идеи носятся в общественном сознании давно. Уже Пушкин за три десятка лет до Достоевского в "Евгении Онегине" писал: Мы все глядим в Наполеоны; Двуногих тварей миллионы Для нас орудие одно; Рисуя образ главного героя, Достоевский показывает нам отнюдь не отрицательную личность, но до крайности противоречивую. Я даже думаю, что тройное Р в наименовании героя - Родион Романович Раскольников - тоже должно указывать на разобщенность, разъединенность, расчлененность его внутреннего Я. Само слово "раскол", от которого происходит фамилия, говорит не только о двух полюсах, но в контексте русской истории, об отказе от старой морали и принятии новой. Эта новая мораль, которую исповедает Раскольников, оказывается тяжеловесной химерой, вынести груз которой еще сложнее, чем заставить себя преступить через рамки "старой" морали. Преступлений ради любви не бывает, потому что тогда оказывается преданной та любовь, ради которой преступался закон. То же касается и преступного самопожертвования - путь Сони Мармеладовой, ставшей ради спасения родных проституткой.
Сюжет Главный герой романа — бедный студент Родион Раскольников. Сюжет крутится вокруг истории совершенного им убийства старухи-процентщицы. Об этом знают все. Но что стало причиной убийства? Иллюстрации Н. Каразина, Д. Шмаринова, И. Грабаря Проживая в нищете и являясь единственной опорой матери и сестры, Родиону приходит идея, как именно он может решить проблемы своей семьи. Причисляя себя, конечно, к первой категории, Раскольников идёт на преступление, считая его идейным и не подлежащим осуждению. Он считает, что смерть вредной старухи будет полезна обществу, что он избавит людей от такого неприятного человека, а украденные деньги использует во благо. После совершения убийства, Раскольников начинает осознавать тяжесть поступка. Он страдает от внутреннего конфликта, мучается чувством вины, постоянно боится быть раскрытым, и как итог он серьезно заболевает. Грабаря Судьба сводит героя с различными персонажами, которые играют важную роль в его дальнейшей судьбе. Одним из таких персонажей становится Соня Мармеладова, дочь пьяницы, обречённая взять на себя всю заботу о своей семье. Постепенно, идя по пути познания себя и своих поступков, Родион Раскольников приходит к пониманию своей ошибки и решает признаться ей в содеянном. Узнав о совершенном Раскольниковым деянии, она не осуждает его, но проникается состраданием. Соня отражает христианские ценности и в какой-то степени отражает жизненные взгляды самого Достоевского, который считает, что главными человеческими ценностями являются доброта и сострадание. Грабаря Раскольников по совету Сони признаётся в совершенном преступлении и отправляется на каторгу вместе с ней. На каторге Родиону дана возможность духовно переродиться и обрести спасение. Главные герои романа Иллюстрации Н. Нищий студент, мрачный и скрытный. Является автором теории о разделении людей, подлинность которой проверяет убийством. Алёна Ивановна — старуха-процентщица, ставшая жертвой Раскольникова. Она необщительна, недоверчива, но обладает немалым состоянием благодаря ростовщической деятельности. Семён Мармеладов — слабохарактерный пьяница, приведший собственную семью к нищете. Соня Мармеладова — скромная и добрая девушка с трудной судьбой. На ней лежит обязанность заботиться о семье, так как отец-пьяница не может этого делать.
Аудиокниги слушать онлайн
Писатель заглянул в нелюдимый двор, чтобы справить нужду, и двор настолько впечатлил его, что стал прототипом двора, в котором Раскольников спрятал вещи, вынесенные с квартиры старухи-процентщицы. В 1880-х годах произведение было переведено на французский, немецкий, шведский, английский, польский, венгерский, итальянский, датский, норвежский, финский языки. Роман был неоднократно инсценирован первые моноспектакли появились в 1880-х годах, первая театральная постановка в России осуществлена в 1899 году, первая зарубежная сценическая версия представлена в Париже в 1888 году и экранизирован. Василий Гончаров фильм не сохранился 1913 - Преступление и наказание, Российская империя, реж. Лоуренс Б. Анджей Вайда 1994 - Тихие страницы, Россия, реж.
Александр Сокуров. Фильм по мотивам романа «Преступление и наказание» Фёдора Михайловича Достоевского и музыкального сочинения «Песни об умерших детях» композитора Густава Малера. Франсиско Х. Джулиан Джаррольд 2005 - Преступление и наказание, Россия, реж. Эстер Шер 2007 - Преступление и наказание сериал , Россия, реж.
Дмитрий Светозаров 2007 - Преступление и наказание, Россия, реж. Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся… Раскольников.
Но это не мешало ему просто жить и видеть ужасающую неприкрытость, убогость и неприглядность окружающей действительности. В 1864 году он начинает думать о создании произведения под названием «Пьяненький». И как окажется, в будущем он войдёт в состав «Преступление и наказание».
Задумка его такова — сильная личность, которую не пугают ни угрызения совести, ни людское осуждение. Проблема криминала, размышления об обстоятельствах, толкающих человека на преступления, а также готовность всецело, как под рентгеном, показать процессы, происходящие в душах людей, и подвигло автора создать персонажа Родиона Раскольникова, который убил ради спасения близких старуху-процентщицу, а также нежную Соню Мармеладову, верного друга Дмитрия Разумихина. Несмотря на то, что путь от задумки до реализации был достаточно долог, за это время Достоевским, были написаны другие не менее интересные работы: «Униженные и оскорблённые», «Записки из подполья», «Записки из Мёртвого дома». И практически везде он пытается донести читателю о борьбе бедняков с чудовищно жестокой реальностью, что мы видим на примере Раскольникова, Сони, ее отца Семена Мармеладова. Начало работы Первые записи писатель начинает делать только в 1865 году и, находясь в затруднительной финансовой ситуации, он начинает обращаться к видным людям, с просьбами выдать ему аванс за написанные им ранее работы, в частности, за роман «Пьяненький».
Но ему отказывают. В итоге он заключает договор с Фёдором Стелловским. Заключив сделку, он расплачивается с кредиторами и отправляется за границу. В июне этого же года он, находясь в Висбадене, проигрывает все имеющееся у него средства. За неимением денег ему отказывают в обедах, а потом и в свете.
После этого его писательская работа становится более интенсивной, ведь писателю необходимо было закончить роман к заданному времени. Вообще считается, что история, описываемая в романе, основана на реальных событиях. Будучи знакомым с делом Герасима Чистова — двадцатисемилетнего москвича, убившего топором двух пожилых женщин и укравшим ценности и деньги, Достоевский вполне мог взять этот случай за основу. Процесс написания По мнению самого Достоевского, в своём пути к завершению написания романа им было пройдено три творческих этапа, а именно три редакции. Впервые работа задумывается в виде большой повести, своего рода дневника-исповеди от лица самого преступника.
Живое повествование человека, совершившего злодеяние, о моментах своей жизни. Подробная зарисовка его мыслей и чувств, воплощение его переживаний, и донесение страданий виновника до читателей.
Да зачем, однако же? И каким образом мысль идти к Разумихину залетела мне именно теперь в голову? Это замечательно». Он дивился себе. Разумихин был одним из его прежних товарищей по университету.
Замечательно, что Раскольников, быв в университете, почти не имел товарищей, всех чуждался, ни к кому не ходил и у себя принимал тяжело. Впрочем, и от него скоро все отвернулись. Ни в общих сходках, ни в разговорах, ни в забавах, ни в чем он как-то не принимал участия. Занимался он усиленно, не жалея себя, и за это его уважали, но никто не любил. Был он очень беден и как-то надменно горд и несообщителен; как будто что-то таил про себя. Иным товарищам его казалось, что он смотрит на них на всех, как на детей, свысока, как будто он всех их опередил и развитием, и знанием, и убеждениями, и что на их убеждения и интересы он смотрит как на что-то низшее. С Разумихиным же он почему-то сошелся, то есть не то что сошелся, а был с ним сообщительнее, откровеннее.
Впрочем, с Разумихиным невозможно было и быть в других отношениях. Это был необыкновенно веселый и сообщительный парень, добрый до простоты. Впрочем, под этою простотой таились и глубина, и достоинство. Лучшие из его товарищей понимали это, все любили его. Был он очень неглуп, хотя и действительно иногда простоват. Наружность его была выразительная — высокий, худой, всегда худо выбритый, черноволосый. Иногда он буянил и слыл за силача.
Однажды ночью, в компании, он одним ударом ссадил одного блюстителя вершков двенадцати росту. Пить он мог до бесконечности, но мог и совсем не пить; иногда проказил даже непозволительно, но мог и совсем не проказить. Разумихин был еще тем замечателен, что никакие неудачи его никогда не смущали и никакие дурные обстоятельства, казалось, не могли придавить его. Он мог квартировать хоть на крыше, терпеть адский голод и необыкновенный холод. Был он очень беден и решительно сам, один, содержал себя, добывая кой-какими работами деньги. Он знал бездну источников, где мог почерпнуть, разумеется заработком. Однажды он целую зиму совсем не топил своей комнаты и утверждал, что это даже приятнее, потому что в холоде лучше спится.
В настоящее время он тоже принужден был выйти из университета, но ненадолго, и из всех сил спешил поправить обстоятельства, чтобы можно было продолжать. Раскольников не был у него уже месяца четыре, а Разумихин и не знал даже его квартиры. Раз как-то, месяца два тому назад, они было встретились на улице, но Раскольников отвернулся и даже перешел на другую сторону, чтобы тот его не заметил. А Разумихин хоть и заметил, но прошел мимо, не желая тревожить приятеля. V «Действительно, я у Разумихина недавно еще хотел было работы просить, чтоб он мне или уроки достал, или что-нибудь… — додумывался Раскольников, — но чем теперь-то он мне может помочь? Положим, уроки достанет, положим, даже последнею копейкой поделится, если есть у него копейка, так что можно даже и сапоги купить, и костюм поправить, чтобы на уроки ходить… гм… Ну, а дальше? На пятаки-то что ж я сделаю?
Мне разве того теперь надобно? Право, смешно, что я пошел к Разумихину…» Вопрос, почему он пошел теперь к Разумихину, тревожил его больше, чем даже ему самому казалось; с беспокойством отыскивал он какой-то зловещий для себя смысл в этом, казалось бы, самом обыкновенном поступке. Он думал и тер себе лоб, и, странное дело, как-то невзначай, вдруг и почти сама собой, после очень долгого раздумья, пришла ему в голову одна престранная мысль. Неужели в самом деле будет? Нервная дрожь его перешла в какую-то лихорадочную; он чувствовал даже озноб; на такой жаре ему становилось холодно. Как бы с усилием начал он, почти бессознательно, по какой-то внутренней необходимости, всматриваться во все встречавшиеся предметы, как будто ища усиленно развлечения, но это плохо удавалось ему, и он поминутно впадал в задумчивость. Когда же опять, вздрагивая, поднимал голову и оглядывался кругом, то тотчас же забывал, о чем сейчас думал и даже где проходил.
Таким образом прошел он весь Васильевский остров, вышел на Малую Неву, перешел мост и поворотил на Острова. Зелень и свежесть понравились сначала его усталым глазам 32 , привыкшим к городской пыли, к известке и к громадным, теснящим и давящим домам. Тут не было ни духоты, ни вони, ни распивочных. Но скоро и эти новые, приятные ощущения перешли в болезненные и раздражающие. Иногда он останавливался перед какою-нибудь изукрашенною в зелени дачей, смотрел в ограду, видел вдали, на балконах и на террасах, разряженных женщин и бегающих в саду детей. Особенно занимали его цветы; он на них всего дольше смотрел. Встречались ему тоже пышные коляски, наездники и наездницы; он провожал их с любопытством глазами и забывал о них прежде, чем они скрывались из глаз.
Раз он остановился и пересчитал свои деньги: оказалось около тридцати копеек. Он вспомнил об этом, проходя мимо одного съестного заведения, вроде харчевни, и почувствовал, что ему хочется есть. Войдя в харчевню, он выпил рюмку водки и съел с какою-то начинкой пирог. Доел он его опять на дороге. Он очень давно не пил водки, и она мигом подействовала, хотя выпита была всего одна рюмка. Ноги его вдруг отяжелели, и он начал чувствовать сильный позыв ко сну. Он пошел домой; но дойдя уже до Петровского острова, остановился в полном изнеможении, сошел с дороги, вошел в кусты, пал на траву и в ту же минуту заснул.
В болезненном состоянии сны отличаются часто необыкновенною выпуклостию, яркостью и чрезвычайным сходством с действительностью. Слагается иногда картина чудовищная, но обстановка и весь процесс всего представления бывают при этом до того вероятны и с такими тонкими, неожиданными, но художественно соответствующими всей полноте картины подробностями, что их и не выдумать наяву этому же самому сновидцу, будь он такой же художник, как Пушкин или Тургенев. Такие сны, болезненные сны, всегда долго помнятся и производят сильное впечатление на расстроенный и уже возбужденный организм человека. Страшный сон приснился Раскольникову. Приснилось ему его детство, еще в их городке 33. Он лет семи и гуляет в праздничный день, под вечер, с своим отцом за городом. Время серенькое, день удушливый, местность совершенно такая же, как уцелела в его памяти: даже в памяти его она гораздо более изгладилась, чем представлялась теперь во сне.
Городок стоит открыто, как на ладони, кругом ни ветлы; где-то очень далеко, на самом краю неба, чернеется лесок. В нескольких шагах от последнего городского огорода стоит кабак, большой кабак, всегда производивший на него неприятнейшее впечатление и даже страх, когда он проходил мимо его, гуляя с отцом. Там всегда была такая толпа, так орали, хохотали, ругались, так безобразно и сипло пели и так часто дрались; кругом кабака шлялись всегда такие пьяные и страшные рожи… Встречаясь с ними, он тесно прижимался к отцу и весь дрожал. Возле кабака дорога, проселок, всегда пыльная, и пыль на ней всегда такая черная. Идет она, извиваясь, далее и шагах в трехстах огибает вправо городское кладбище. Среди кладбища каменная церковь с зеленым куполом, в которую он раза два в год ходил с отцом и с матерью к обедне, когда служились панихиды по его бабушке, умершей уже давно, и которую он никогда не видал. При этом всегда они брали с собою кутью на белом блюде, в салфетке, а кутья была сахарная из рису и изюму, вдавленного в рис крестом.
Он любил эту церковь и старинные в ней образа, большею частию без окладов, и старого священника с дрожащею головой. Подле бабушкиной могилы, на которой была плита, была и маленькая могилка его меньшого брата, умершего шести месяцев и которого он тоже совсем не знал и не мог помнить; но ему сказали, что у него был маленький брат, и он каждый раз, как посещал кладбище, религиозно и почтительно крестился над могилкой, кланялся ей и целовал ее. И вот снится ему: они идут с отцом по дороге к кладбищу и проходят мимо кабака; он держит отца за руку и со страхом оглядывается на кабак. Особенное обстоятельство привлекает его внимание: на этот раз тут как будто гулянье, толпа разодетых мещанок, баб, их мужей и всякого сброду. Все пьяны, все поют песни, а подле кабачного крыльца стоит телега, но странная телега. Это одна из тех больших телег, в которые впрягают больших ломовых лошадей и перевозят в них товары и винные бочки. Он всегда любил смотреть на этих огромных ломовых коней, долгогривых, с толстыми ногами, идущих спокойно, мерным шагом и везущих за собою какую-нибудь целую гору, нисколько не надсаждаясь, как будто им с возами даже легче, чем без возов.
Но теперь, странное дело, в большую такую телегу впряжена была маленькая, тощая, саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые — он часто это видел — надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом дров или сена, особенно коли воз застрянет в грязи или в колее, и при этом их так больно, так больно бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко на это смотреть, что он чуть не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от окошка. Но вот вдруг становится очень шумно: из кабака выходят с криками, с песнями, с балалайками пьяные-препьяные большие такие мужики в красных и синих рубашках, с армяками внакидку. Говорю садись! Вскачь пущу! Вскачь пойдет! Секи ее! Все лезут в Миколкину телегу с хохотом и остротами.
Налезло человек шесть, и еще можно посадить. Берут с собою одну бабу, толстую и румяную. Она в кумачах, в кичке с бисером, на ногах коты, щелкает орешки и посмеивается. Кругом в толпе тоже смеются, да и впрямь, как не смеяться: этака лядащая кобыленка да таку тягость вскачь везти будет! Два парня в телеге тотчас же берут по кнуту, чтобы помогать Миколке. Раздается: «ну! Смех в телеге и в толпе удвоивается, но Миколка сердится и в ярости сечет учащенными ударами кобыленку, точно и впрямь полагает, что она вскачь пойдет.
Все садись! Папочка, бедную лошадку бьют! Но уж бедной лошадке плохо. Она задыхается, останавливается, опять дергает, чуть не падает. Мое добро! Что хочу, то и делаю. Садись еще!
Хочу, чтобы беспременно вскачь пошла!.. Вдруг хохот раздается залпом и покрывает всё: кобыленка не вынесла учащенных ударов и в бессилии начала лягаться. Даже старик не выдержал и усмехнулся. И впрямь: этака лядащая кобыленка, а еще лягается! Два парня из толпы достают еще по кнуту и бегут к лошаденке сечь ее с боков. Каждый бежит с своей стороны. Раздается разгульная песня, брякает бубен, в припевах свист.
Бабенка щелкает орешки и посмеивается. Сердце в нем поднимается, слезы текут. Один из секущих задевает его по лицу; он не чувствует, он ломает свои руки, кричит, бросается к седому старику с седою бородой, который качает головой и осуждает всё это. Одна баба берет его за руку и хочет увесть; но он вырывается и опять бежит к лошадке. Та уже при последних усилиях, но еще раз начинает лягаться. Он бросает кнут, нагибается и вытаскивает со дна телеги длинную и толстую оглоблю, берет ее за конец в обе руки и с усилием размахивается над савраской. Раздается тяжелый удар.
Что стали! А Миколка намахивается в другой раз, и другой удар со всего размаху ложится на спину несчастной клячи. Она вся оседает всем задом, но вспрыгивает и дергает, дергает из всех последних сил в разные стороны, чтобы вывезти; но со всех сторон принимают ее в шесть кнутов, а оглобля снова вздымается и падает в третий раз, потом в четвертый, мерно, с размаха. Миколка в бешенстве, что не может с одного удара убить. Покончить с ней разом, — кричит третий. Удар рухнул; кобыленка зашаталась, осела, хотела было дернуть, но лом снова со всего размаху ложится ей на спину, и она падает на землю, точно ей подсекли все четыре ноги разом. Несколько парней, тоже красных и пьяных, схватывают что попало — кнуты, палки, оглоблю, и бегут к издыхающей кобыленке.
Миколка становится сбоку и начинает бить ломом зря по спине. Кляча протягивает морду, тяжело вздыхает и умирает. Он стоит будто жалея, что уж некого больше бить. Но бедный мальчик уже не помнит себя. С криком пробивается он сквозь толпу к савраске, обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее в глаза, в губы… Потом вдруг вскакивает и в исступлении бросается с своими кулачонками на Миколку. В этот миг отец, уже долго гонявшийся за ним, схватывает его наконец и выносит из толпы. За что они… бедную лошадку… убили!
Он обхватывает отца руками, но грудь ему теснит, теснит. Он хочет перевести дыхание, вскрикнуть, и просыпается. Он проснулся весь в поту, с мокрыми от поту волосами, задыхаясь, и приподнялся в ужасе. Уж не горячка ли во мне начинается: такой безобразный сон! Он положил локти на колена и подпер обеими руками голову. Ведь еще вчера, вчера, когда я пошел делать эту… пробу, ведь я вчера же понял совершенно, что не вытерплю… Чего ж я теперь-то? Чего ж я еще до сих пор сомневался?
Ведь вчера же, сходя с лестницы, я сам сказал, что это подло, гадко, низко, низко… ведь меня от одной мысли наяву стошнило и в ужас бросило… Нет, я не вытерплю, не вытерплю! Пусть, пусть даже нет никаких сомнений во всех этих расчетах, будь это всё, что решено в этот месяц, ясно как день, справедливо как арифметика. Ведь я всё же равно не решусь! Я ведь не вытерплю, не вытерплю!.. Чего же, чего же и до сих пор…» Он встал на ноги, в удивлении осмотрелся кругом, как бы дивясь и тому, что зашел сюда, и пошел на Т—в мост. Он был бледен, глаза его горели, изнеможение было во всех его членах, но ему вдруг стало дышать как бы легче. Он почувствовал, что уже сбросил с себя это страшное бремя, давившее его так долго, и на душе его стало вдруг легко и мирно.
Несмотря на слабость свою, он даже не ощущал в себе усталости. Точно нарыв на сердце его, нарывавший весь месяц, вдруг прорвался. Свобода, свобода! Он свободен теперь от этих чар, от колдовства, обаяния, от наваждения! Впоследствии, когда он припоминал это время и всё, что случилось с ним в эти дни, минуту за минутой, пункт за пунктом, черту за чертой, его до суеверия поражало всегда одно обстоятельство, хотя в сущности и не очень необычайное, но которое постоянно казалось ему потом как бы каким-то предопределением судьбы его. Именно: он никак не мог понять и объяснить себе, почему он, усталый, измученный, которому было бы всего выгоднее возвратиться домой самым кратчайшим и прямым путем, воротился домой через Сенную площадь, на которую ему было совсем лишнее идти. Крюк был небольшой, но очевидный и совершенно ненужный.
Конечно, десятки раз случалось ему возвращаться домой, не помня улиц, по которым он шел. Но зачем же, спрашивал он всегда, зачем же такая важная, такая решительная для него и в то же время такая в высшей степени случайная встреча на Сенной по которой даже и идти ему незачем подошла как раз теперь к такому часу, к такой минуте в его жизни, именно к такому настроению его духа и к таким именно обстоятельствам, при которых только и могла она, эта встреча, произвести самое решительное и самое окончательное действие на всю судьбу его? Точно тут нарочно поджидала его! Было около девяти часов, когда он проходил по Сенной. Все торговцы на столах, на лотках, в лавках и в лавочках запирали свои заведения, или снимали и прибирали свой товар, и расходились по домам, равно как и их покупатели. Около харчевен в нижних этажах, на грязных и вонючих дворах домов Сенной площади, а наиболее у распивочных, толпилось много разного и всякого сорта промышленников и лохмотников. Раскольников преимущественно любил эти места, равно как и все близлежащие переулки, когда выходил без цели на улицу.
Тут лохмотья его не обращали на себя ничьего высокомерного внимания, и можно было ходить в каком угодно виде, никого не скандализируя. У самого К—ного переулка 35 , на углу, мещанин и баба, жена его, торговали с двух столов товаром: нитками, тесемками, платками ситцевыми и т. Они тоже поднимались домой, но замешкались, разговаривая с подошедшею знакомой. Знакомая эта была Лизавета Ивановна, или просто, как все звали ее, Лизавета, младшая сестра той самой старухи Алены Ивановны, коллежской регистраторши и процентщицы, у которой вчера был Раскольников, приходивший закладывать ей часы и делать свою пробу… Он давно уже знал всё про эту Лизавету, и даже та его знала немного. Это была высокая, неуклюжая, робкая и смиренная девка, чуть не идиотка, тридцати пяти лет, бывшая в полном рабстве у сестры своей, работавшая на нее день и ночь, трепетавшая перед ней и терпевшая от нее даже побои. Она стояла в раздумье с узлом перед мещанином и бабой и внимательно слушала их. Те что-то ей с особенным жаром толковали.
Когда Раскольников вдруг увидел ее, какое-то странное ощущение, похожее на глубочайшее изумление, охватило его, хотя во встрече этой не было ничего изумительного. И те прибудут. И сестра она вам не родная, а сведенная, а вот какую волю взяла. Оно дело выгодное-с. Потом и сестрица сами могут сообразить. Раскольников тут уже прошел и не слыхал больше. Он проходил тихо, незаметно, стараясь не проронить ни единого слова.
Первоначальное изумление его мало-помалу сменилось ужасом, как будто мороз прошел по спине его. Он узнал, он вдруг, внезапно и совершенно неожиданно узнал, что завтра, ровно в семь часов вечера, Лизаветы, старухиной сестры и единственной ее сожительницы, дома не будет и что, стало быть, старуха, ровно в семь часов вечера, останется дома одна. До его квартиры оставалось только несколько шагов. Он вошел к себе, как приговоренный к смерти. Ни о чем он не рассуждал и совершенно не мог рассуждать; но всем существом своим вдруг почувствовал, что нет у него более ни свободы рассудка, ни воли и что всё вдруг решено окончательно. Конечно, если бы даже целые годы приходилось ему ждать удобного случая, то и тогда, имея замысел, нельзя было рассчитывать наверное, на более очевидный шаг к успеху этого замысла, как тот, который представлялся вдруг сейчас. Во всяком случае, трудно было бы узнать накануне и наверно, с большею точностию и с наименьшим риском, без всяких опасных расспросов и разыскиваний, что завтра, в таком-то часу, такая-то старуха, на которую готовится покушение, будет дома одна-одинехонька.
VI Впоследствии Раскольникову случилось как-то узнать, зачем именно мещанин и баба приглашали к себе Лизавету. Дело было самое обыкновенное и не заключало в себе ничего такого особенного. Приезжее и забедневшее семейство продавало вещи, платье и проч. Так как на рынке продавать невыгодно, то и искали торговку, а Лизавета этим занималась: брала комиссии, ходила по делам и имела большую практику, потому что была очень честна и всегда говорила крайнюю цену: какую цену скажет, так тому и быть. Говорила же вообще мало, и как уже сказано, была такая смиренная и пугливая… Но Раскольников в последнее время стал суеверен. Следы суеверия оставались в нем еще долго спустя, почти неизгладимо. И во всём этом деле он всегда потом наклонен был видеть некоторую как бы странность, таинственность, как будто присутствие каких-то особых влияний и совпадений.
Еще зимой один знакомый ему студент, Покорев, уезжая в Харьков, сообщил ему как-то в разговоре адрес старухи Алены Ивановны, если бы на случай пришлось ему что заложить. Долго он не ходил к ней, потому что уроки были и как-нибудь да пробивался. Месяца полтора назад он вспомнил про адрес; у него были две вещи, годные к закладу: старые отцовские серебряные часы и маленькое золотое колечко с тремя какими-то красными камешками, подаренное ему при прощании сестрой, на память. Он решил отнести колечко; разыскав старуху, с первого же взгляда, еще ничего не зная о ней особенного, почувствовал к ней непреодолимое отвращение, взял у нее два «билетика» и по дороге зашел в один плохонький трактиришко. Он спросил чаю, сел и крепко задумался. Странная мысль наклевывалась в его голове, как из яйца цыпленок, и очень, очень занимала его. Почти рядом с ним на другом столике сидел студент, которого он совсем не знал и не помнил, и молодой офицер.
Они сыграли на биллиарде и стали пить чай. Вдруг он услышал, что студент говорит офицеру про процентщицу, Алену Ивановну, коллежскую секретаршу, и сообщает ему ее адрес. Это уже одно показалось Раскольникову как-то странным: он сейчас оттуда, а тут как раз про нее же. Конечно, случайность, но он вот не может отвязаться теперь от одного весьма необыкновенного впечатления, а тут как раз ему как будто кто-то подслуживается: студент вдруг начинает сообщать товарищу об этой Алене Ивановне разные подробности. Богата как жид, может сразу пять тысяч выдать, а и рублевым закладом не брезгает. Наших много у ней перебывало. Только стерва ужасная… И он стал рассказывать, какая она злая, капризная, что стоит только одним днем просрочить заклад, и пропала вещь.
Дает вчетверо меньше, чем стоит вещь, а процентов по пяти и даже по семи берет в месяц и т. Студент разболтался и сообщил, кроме того, что у старухи есть сестра, Лизавета, которую она, такая маленькая и гаденькая, бьет поминутно и держит в совершенном порабощении, как маленького ребенка, тогда как Лизавета, по крайней мере, восьми вершков росту… 36 — Вот ведь тоже феномен! Они стали говорить о Лизавете. Студент рассказывал о ней с каким-то особенным удовольствием и всё смеялся, а офицер с большим интересом слушал и просил студента прислать ему эту Лизавету для починки белья. Раскольников не проронил ни одного слова и зараз всё узнал: Лизавета была младшая, сводная от разных матерей сестра старухи, и было ей уже тридцать пять лет. Она работала на сестру день и ночь, была в доме вместо кухарки и прачки и, кроме того, шила на продажу, даже полы мыть нанималась, и всё сестре отдавала. Никакого заказу и никакой работы не смела взять на себя без позволения старухи.
Старуха же уже сделала свое завещание, что известно было самой Лизавете, которой по завещанию не доставалось ни гроша, кроме движимости, стульев и прочего; деньги же все назначались в один монастырь в H—й губернии, на вечный помин души. Была же Лизавета мещанка, а не чиновница, девица, и собой ужасно нескладная, росту замечательно высокого, с длинными, как будто вывернутыми ножищами, всегда в стоптанных козловых башмачках, и держала себя чистоплотно. Главное же, чему удивлялся и смеялся студент, было то, что Лизавета поминутно была беременна… — Да ведь ты говоришь, она урод? У нее такое доброе лицо и глаза. Очень даже. Доказательство — многим нравится. Тихая такая, кроткая, безответная, согласная, на всё согласная.
А улыбка у ней даже очень хороша. Нет, вот что я тебе скажу. Я бы эту проклятую старуху убил и ограбил, и уверяю тебя, что без всякого зазору совести, — с жаром прибавил студент. Офицер опять захохотал, а Раскольников вздрогнул. Как это было странно! С другой стороны, молодые, свежие силы, пропадающие даром без поддержки, и это тысячами, и это всюду! Сто, тысячу добрых дел и начинаний, которые можно устроить и поправить на старухины деньги, обреченные в монастырь!
Сотни, тысячи, может быть, существований, направленных на дорогу; десятки семейств, спасенных от нищеты, от разложения, от гибели, от разврата, от венерических больниц, — и всё это на ее деньги. Убей ее и возьми ее деньги, с тем чтобы с их помощию посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему делу: как ты думаешь, не загладится ли одно, крошечное преступленьице тысячами добрых дел? За одну жизнь — тысячи жизней, спасенных от гниения и разложения. Одна смерть и сто жизней взамен — да ведь тут арифметика! Да и что значит на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки? Не более как жизнь вши, таракана, да и того не стоит, потому что старушонка вредна. Она чужую жизнь заедает: она намедни Лизавете палец со зла укусила; чуть-чуть не отрезали!
Без этого ни одного бы великого человека не было. Говорят: «долг, совесть», — я ничего не хочу говорить против долга и совести, — но ведь как мы их понимаем? Стой, я тебе еще задам один вопрос. Я для справедливости… Не во мне тут и дело… — А по-моему, коль ты сам не решаешься, так нет тут никакой и справедливости! Пойдем еще партию! Раскольников был в чрезвычайном волнении. Конечно, всё это были самые обыкновенные и самые частые, не раз уже слышанные им, в других только формах и на другие темы, молодые разговоры и мысли.
Но почему именно теперь пришлось ему выслушать именно такой разговор и такие мысли, когда в собственной голове его только что зародились… такие же точно мысли? И почему именно сейчас, как только он вынес зародыш своей мысли от старухи, как раз и попадает он на разговор о старухе?.. Странным всегда казалось ему это совпадение. Этот ничтожный, трактирный разговор имел чрезвычайное на него влияние при дальнейшем развитии дела: как будто действительно было тут какое-то предопределение, указание… ……….. Возвратясь с Сенной, он бросился на диван и целый час просидел без движения. Между тем стемнело; свечи у него не было, да и в голову не приходило ему зажигать. Он никогда не мог припомнить: думал ли он о чем-нибудь в то время?
Наконец он почувствовал давешнюю лихорадку, озноб, и с наслаждением догадался, что на диване можно и лечь. Скоро крепкий, свинцовый сон налег на него, как будто придавил. Он спал необыкновенно долго и без снов. Настасья, вошедшая к нему в десять часов, на другое утро, насилу дотолкалась его. Она принесла ему чаю и хлеба. Чай был опять спитой, и опять в ее собственном чайнике.
Параллельно в том же «Русском вестнике» печаталась эпопея «Война и мир» Толстого — два величайших русских романа с самого начала стоят рядом. Первое отдельное издание «Преступления и наказания» в двух томах выходит в 1867 году, Достоевский вносит в него существенные поправки. В 1870-м «Преступление и наказание» выходит в собрании сочинений издателя Стелловского; последнее прижизненное издание романа состоялось в 1877 году. Идею произведения Достоевский вынашивал шесть лет. В 1859 году он рассказал в письме брату, что собирается немедленно приступить к написанию романа-исповеди.
Краткое содержание: «Преступление и наказание»
«Преступление и наказание» Федора Михайловича Достоевского — это философско-психологический роман, один из шедевров золотого фонда мировой литературы. Для меня роман "Преступление и наказание" стал самой страшной книгой из последнего мною прочитанного! В романе «Преступление и наказание» Достоевский использовал судебную хронику дела Чистова.