Иван Христофорович Калагеорги — секунд-майор кирасирского полка имени князя Потёмкина, сын греческого дворянина. Фамилию иногда пишут как Карагеоргий.
Калагеорги Иван Христофорович
Российский президент Владимир Путин подписал указ о предоставлении российского гражданства потомку Екатерины II Андрею Калагеорги. Иван христофорович калагеорги, одна из летающих перевозок, наблюдавшая за PQ-13, в результате 90-океанского конька с проводниками «Си Харрикейн»-IIС с водосбора «Эвенджер» вернулась на пару с серьёзными легендами. File:Калагеорги Иван From Wikimedia Commons, the free media repository. Калагеорги, Иван Христофорович — статья из свободной энциклопедии. Иван Христофорович Калагеорги. Иван Христофорович Калагеорги (Калагеоргий; 1766 — не ранее 1841) — секунд-майор кирасирского полка имени князя Потёмкина, сын греческого дворянина.
Елизавета Тёмкина-дочь Г. Потёмкина и Екатерины II
Предок мужчины с престижными корнями — Иван Христофорович Калагеорги. Он являлся супругом Елизаветы Темкиной, которая считала неофициальной дочкой Екатерины Великой и князя Потемкина. Калагеорги, Иван Христофорович — статья из Интернет-энциклопедии для Иван Калагеорги воспитывался вместе с великим князем Константином Павловичем и, таким образом, был с детства приближённым к императорской семье. Explore historical records and family tree profiles about Иван Калагеорги on MyHeritage, the world's family history network. Иван Христофорович Калагеорги, юноша из благородного греческого рода, был, вероятно, неплохой партией для незаконнорожденной дочери князя, а владения, хоть и в очень далекой губернии, должны были обеспечить семью на всю жизнь.
Ставший россиянином потомок Екатерины II перечислил преимущества РФ перед Западом
Несколько позднее А. Штер получил более серьезное ранение в голову. Не прошло и двух лет со времени их переезда в Петербург, как Линочка и Сашенька Эшен были помолвлены. Курнаковым и Александра Гастоновна моя мать с моим отцом Александром Александровичем Сиверсом, который незадолго до того стал бывать в доме на правах родственника бабушка Александры Петровны по матери была урожденная Сивере. Отец женился в возрасте 25 лет. В 1888 году он окончил Петербургский университет и служил в Главном Управлении Уделами. Он был очень красив собой кроме его тещи Александры Петровны, это находили все. Она говорила, что «у Саши слишком грустные глаза» и он очень серьезен это признавала даже теща. К сожалению, это качество было несколько неравномерно распределено между моими родителями: отец обладал им в слишком большой мере, а мама, в то время, в недостаточной. Впоследствии это сказалось и привело к разрыву, но в 1891 г. Муж Валентины Гастоновны, Курнаков, ничем не выделялся ни с внешней, ни с внутренней стороны.
Это был окончивший Пажеский корпус молодой казачий офицер из известной, как говорили, на Дону фамилии. Тетя Лина выходила замуж без особой любви, а больше «за компанию» с сестрой. Молодой человек, который ей нравился В. Дандре, впоследствии муж и импрессарио знаменитой балерины А. Павловой в то время был бедным студентом и в женихи не годился, да и жениться, кажется, не собирался. Еще раньше, во Франции, лейтенант зуавов Дюфан-де-Шуазине был - 21 - отвергнут бабушкой, не желавшей иметь зятем француза. Перспектива жить дома без сестры Линочке не улыбалась, и она предпочла выйти замуж. Несмотря на предпочтение, отдаваемое старшей дочери, Александра Петровна, обладавшая неисчерпаемым чувством юмора, любила над ней посмеяться, подчеркивая ее способность поддаваться временным влияниям. Если Линочка вдруг начинала принимать неестественно-важные позы, это, по словам ее матери, значило, что она начиталась Вальтера Скотта и воображала себя леди Равеной. Выйдя замуж за Курнакова, Линочка сразу стала лихой казачкой, говорила «у нас на Дону» и с видом знатока судила о джигитовке.
Это длилось недолго, но было в достаточной мере смешно. Через год у Курнаковых родился сын Сергей. Бабушка и дедушка Эшен, под предлогом, что квартира в лейб-казачьих казармах неудобна для ребенка, взяли внука к себе, сначала на время, а потом он остался у них навсегда и стал предметом самого тщательного «лабораторного» воспитания. Строго оберегаемый от всякого постороннего влияния, к 12 годам Сережа приобрел тон «вундеркинда». К 16 годам «вундеркинд» превратился в веселого, остроумного, даже несколько разбитного малого, которого бабушка Александра Петровна с притворным ужасом называла «garcon de cabaret» кабацкий парень. Сережу учили многому: живописи, музыке, иностранным языкам, верховой езде. Ждали, что он будет великим математиком, знаменитым строителем, художником, композитором. Но наступила война 1914 г. Для «Дикой дивизии» пригодилось уменье ездить верхом, а для последующей деятельности журналиста — пошло на пользу владение пятью языками, хлесткое перо и способность к рифмованию, в котором мы с ним соревновались с детских лет. Я упомянула о двоюродном брате Сереже, так как он будет появляться на страницах моих воспоминаний.
К бабушке Александре Петровне перешло Аладино и земля при соседней деревне Нетесово. Всего 250 десятин. Денежные обязательства, лежавшие на этом небольшом владении, были немедленно погашены и через 2-3 года Аладино нельзя было узнать. Из запущенной усадьбы оно превратилось в благоустроенную дачу, куда вся семья съезжалась на лето в течение 25 лет. До Калуги доезжали поездом, потом 75 верст «на перекладных» по тракту Андреевское-Перемышль-Козельск. В Козельске обычно ждали свои лошади. В раннем детстве я два раза совершила такое путешествие с матерью, братом Шуриком, который был на полтора года младше меня, и няней Настасьей. Хотя я была еще очень мала, но я отчетливо запомнила некоторые картины того периода моей жизни. Обстоятельства сложились так, что позднее мне целых 7 лет не пришлось быть в Аладине. После развода моих родителей оно стало для меня запретной и потому особенно интересной зоной, и я всеми силами старалась извлечь из своего сознания отрывки воспоминаний.
Я закрывала глаза и мне представлялся балкон с белыми колоннами, липовая аллея среди яблоневого сада и в конце этой аллеи смешная будка для караульщика. Будка эта стояла на подпорках, как свайная постройка, и в нее вела боковая лесенка. Вспоминался гремучий ключ в парке. На берегу росли незабудки и девочка в красном сарафане мастерила для меня кузовок из бересты. Эти отрывочные образы так прочно врезались в мою память, что, когда я одиннадцатилетней девочкой снова приехала в Аладино, многое мне показалось знакомым. Я узнала и балкон, и будку на сваях, и гремучий ключ. Но прежде чем перейти к описанию моего вторичного появления в Аладине осенью 1903 г. Для этого необходимо вернуться к событиям моего раннего детства и рассказать о семье моего отца. Род Сиверсов, из которого происхожу я, принадлежит к лиф-ляндскому матрикулированному дворянству и, по существу, был военным. Прапрадед Иван Христианович Сивере, приходившийся двоюродным братом екатерининскому наместнику в Твери и Новгороде и послу в Польше Якову Ефимовичу Сиверсу, воспитывался во 2-м кадетском корпусе, откуда был выпущен в Гатчинскую артиллерию цесаревича Павла Петровича и, после воцарения последнего, был переведен в лейб-гвардии артиллерийский батальон.
С этой поры наша семья была тесно связана с гвардейской артиллерией. В 1799 г. Иван Христианович, находясь в Швейцарии в армии Римского-Корсакова, участвовал в сражении с французами - 23 - близ Шафгаузена, а в Отечественную войну командовал артиллерией запасной армии Тормасова. На склоне лет, в чине генерал-лейтенанта, он был начальником артиллерийского южного округа в Ахтиаре так в то время назывался Севастополь и умер в Севастополе в начале 1830-х годов. Женат он был на Марии Марковне Сивере и имел двух сыновей и трех дочерей. Из последних, одна была замужем за флота генерал-лейтенантом Г. Польским оттуда родство с Чебышевыми. Старший сын, Александр Иванович, мой прадед, воспитывался в Пажеском корпусе, причем имя его, как окончившего первым, было занесено на мраморную доску. В 1817 г. Георгия 4-й степени.
После войны, закончившейся в 1829 г. Бухарестским миром, Александр Иванович некоторое время состоял при Николаевской военной Академии, а затем, в возрасте 33 лет, был произведен в генерал-майоры и, пользуясь репутацией неподкупной честности, назначен начальником тульских оружейных заводов, где не все было благополучно. Были обнаружены хищения, и молодой генерал с энергией принялся за «выявление зла». Он, видимо, принадлежал к тому сорту людей, по поводу которых либерально настроенный публицист воскликнул: «Хвала стране, где честность дает тебе известность! Для Александра Ивановича Сиверса его честность и порожденная ею «известность» были губительны. Он загадочно умер в начале 40-х годов, как предполагали по некоторым данным, отравленный. Его вдова Елизавета Васильевна урожд. Ольдерогге оставшись, с четырьмя детьми без всяких средств и с небольшой пенсией, была примером доблести и добродетели. Дав прекрасное воспитание детям, она умерла в 1899 г. Из трех сыновей ее двое — Михаил и Николай Александровичи — были, как и их отец, артиллеристами.
Средний же, Александр Александрович, мой дед, не мог поступить в военную службу из-за повреждения ноги. В младенческом возрасте он - 24 - неудачно выпал из колясочки, всю жизнь страдал хромотой и носил тяжелый протез. Вспоминая дедушку Александра Александровича, я удивляюсь тому, что это несчастие не наложило на него никакого отпечатка мрачности: это был удивительно милый, приветливый ко всем человек, любящий жизнь во всех ее проявлениях. Главным пристрастием его были лошади: на конюшне всегда стояло несколько хороших лошадей, а кабинет был уставлен конскими скульптурами и увешан картинами Сверчкова.
Что известно об Андрее Калагеорги? Когда ему исполнилось пять лет, он вместе с родителями переехал в Иран. Семья прожила там семь лет и уехала из страны с началом исламской революции. Он имеет степень магистра в сфере бизнес-администрирования.
Слава Богу, теперь мы вздохнули… я дрожу ещё и теперь при одной мысли…» Письмо рядового придворного высокого ранга? А если вам станет известно, что в знаменитом словаре Брокгауза и Ефрона о Бецком сообщается: «Выйдя в отставку, он Бецкой И. Художник А. Рослин Казалось бы, что здесь такого? Милостиво относилась… Ну и что? Но могли ли авторы словаря сказать более прозрачно и определённо. Они сказали ровно столько, сколько могли сказать, учитывая серьёзность издания. Ну а нам остаётся прикинуть, что скрывается за «милостивым отношением» небогатой супруги заштатного коменданта заштатного прусского города? Чай не королева, не императрица, когда милостивое отношение даёт какие-то вознаграждения, продвижения по службе. У равной к равному вовсе не милости — в данном случае авторы словаря имели в виду не что иное, как любовь. Но этого факта, конечно, недостаточно для утверждений. Рассмотрим и некоторые другие — повторяю, лишь некоторые, поскольку удивительных свидетельств море. Известный мемуарист Николай Греч, «весьма компетентный вследствие своего тесного взаимодействия с III Отделением Его Императорского Величества канцелярии, где ему были открыты многие документы», в своих записках указал: «Немецкая принцесса София-Фредерика Ангальт-Цербстская — А. Принц Ангальт-Цербстский был комендантом в Штеттине и жил с женой в разладе. Она проводила большую часть времени за границею, в забавах и развлечениях всякого рода. Во время пребывания в Париже, в 1728 г. Вскоре, по принятии его в число гостей княгини Ангальт-Цербстской, она отправилась к своему мужу в Штеттин и там 21 апреля 1729 г. Связь Бецкого с княгинею Ангальт-Цербстской была всем известна». А вот публицист Борис Алмазов сделал и ещё одно удивительное заявление, сделанное в журнале «Чудеса и приключения»: «В начале 1729 года Ивана Бецкого срочно отзывают в Россию из Парижа, а 4 марта 1729 года у Иоганны Елизаветы родилась девочка, получившая при крещении имя Софья-Фредерика-Августа». Императрица Екатерина Великая родилась не 4 марта, а 21 апреля того же, 1729 года. И далее там же: «Когда София-Фредерика-Августа стала российской великой княгиней, немецкие историки перерыли все штеттинские архивы в поисках материалов о жизни её родителей в этом городе и не нашли ничего, даже метрических записей о рождении Ангальт-Цербстской принцессы. Однако все материалы просто-напросто исчезли. Единственной причиной этого исчезновения историки посчитали тайну рождения принцессы и были правы…» Так что же произошло в июле 1775 года во время празднования мира с Турцией? Что случилось с государыней? Ларчик просто открывался. Обнаружить в ту пору невооружённым глазом беременность не всегда удавалось, поскольку платья-то носили пышные. Это теперь тощие будущие мамочки вышагивают на спичках, словно воткнутых в огромный шар. И всё это обтянуто столь невероятно сильно, что кажется, вот-вот полопается по швам. А тогда колыхались платья с оборочками, спадая до самой земли. Где там увидишь характерно увеличенный живот?! Этакие фокусы часто в ту пору случались. Порой и на балах начинались схватки, и уходили с бала срочно те, которые должны были вот-вот стать матерями. Ушла таким вот образом и Екатерина, ушла, и 13 июля 1775 года в Пречистенском дворце появилась на свет девочка, которую нарекли в честь императрицы Елизаветы Петровны Елизаветой. Первую дочь Екатерины Алексеевны, которую она родила ещё в бытность великой княгиней, назвали Анной. Но Анне не суждено было долго радовать мать — она покинула сей мир в младенчестве. Но что же по этому поводу говорят видные исследователи екатерининского времени? Историк, публицист, создатель ряда фильмов о времени Екатерины Великой и его героях, автор-составитель фундаментальных трудов «А. Письма» и «Екатерина II и Г. Личная переписка 1769—1791 », изданных «Наукой», и ряда исторических монографий, Вячеслав Сергеевич Лопатин так объясняет происшедшее: «Торжества 10 июля потребовали от неё императрицы Екатерины II. VII Екатерина подарила своему мужу девочку. Это был пятый, последний ребёнок Екатерины. Первым был Павел, второй Анна дочь Понятовского , затем дети от Григория Орлова — сын Алексей будущий граф Бобринский и, если верить слухам, дочь Наталья будущая графиня Буксгевден. И, наконец, дочь Елизавета, рождённая в законном браке от горячо любимого мужа. Елизавета Григорьевна Тёмкина воспитывалась в семье племянника Потёмкина А. Самойлова, одного из трёх свидетелей тайного брака её родителей». Перед нами цитата из уже упомянутого — выпущенного издательством «Наука» в 1997 году — объёмного, почти в тысячу страниц, тома «Екатерина II и Г. Личная переписка 1769—1791». Лопатин в комментариях к письмам раскрывает многие тайны государыни, в том числе и тайны рождения её детей, причём раскрывает не по источникам «чбс», коими обычно пользуются те, кто описывает личную жизнь императрицы, а по самым неопровержимым документам, коими являются письма. Этот грандиозный труд добросовестного исследователя помогает восстановить историческую правду, понять, где недобросовестные биографы, историки и авторы исторических романов пошли на сделку со своей совестью, строя свои лживые умозаключения в угоду читателей не самого культурного слоя. В комментариях к письмам из указанного выше издания В. Лопатин указал следующее: «Во время шествия в Кремль и обратно к Пречистенским воротам в народ бросали серебряные и медные монеты. На площадях было выставлено питье и угощение. Праздники должны были длиться две недели. Большое народное гуляние предполагалось устроить на Ходынском поле, где архитекторами В. Баженовым и М. Неожиданно для всех 12. VII было объявлено, что торжество на Ходынке в связи с болезнью императрицы переносится на 21-е число. В письмах к Гримму, госпоже Бьельке, лифляндскому генерал-губернатору графу Ю. Броуну Екатерина шутливо писала для предотвращения ложных слухов дома и за границей о том, что у неё была дизентерия, которую удалось вылечить кровопусканием… До 18. VII Екатерина не выходила из внутренних покоев Пречистенского дворца. Торжества были прерваны рождением дочери скорее всего — 12. VII , названной в честь покойной императрицы Елизаветой. Девочка росла в семье А. Ее имя ни разу не встречается в переписке Екатерины и Потёмкина. Хотя в середине XIX в. Расточительная и непрактичная Елизавета Григорьевна не оставила детям шесть или семь сыновей и дочерей большого наследства». Противники фактов, свидетельствующих о том, что матерью Елизаветы Тёмкиной является государыня, подкрепляли свои соображения надуманными соображениями. Заявляли, что вот, мол, Людовик XVI заявил с сарказмом: «Госпоже Потёмкиной добрых сорок пять: самое время детей рожать». Но что касается возраста императрицы Екатерины II, в котором она пошла на рождение ребёнка, то рождение детей в такие лета не было каким-то большим исключением, ибо примерно за сто лет до того первая супруга царя Алексея Михайловича Мария Ильинична, урождённая Милославская 1624—1669 , родила последнего, тринадцатого по счёту ребёнка, Евдокию, в 1669 году, когда ей было 45 лет. Ну а тут случай особый. Все добросовестные и честные исследователи жизни и деятельности императрицы Екатерины II с уверенностью утверждают, что Потёмкин — главная любовь в её жизни, по словам русской публицистки Анны Кашиной, он не любовник, не фаворит, а горячо любимый супруг, соединяя свою жизнь с которым Екатерина «впервые узнала, что значит любить по-настоящему». Анна Кашина с убеждением писала, что «любовь к нему заполняет её Екатерины. Так как же она могла при такой любви не завести от возлюбленного мужа ребёнка?! Ну а теперь вернёмся всё-таки к тревогам Ивана Ивановича Бецкого, того Бецкого, карета которого во время коронации была поставлена самой государыне в царский поезд сразу за каретой цесаревича Павла Петровича, того Бецкого, которому императрица Екатерина II, прощаясь, целовала руки! Об этом сообщили потомки слуги Ивана Ивановича, слуга которого, когда императрица приходила в дом к Бецкому для работы с документами по налаживанию образования и воспитания в империи, имел права один оставаться там и который видел, как здоровались, как прощались его хозяин и государыня, а также слышал, как Бецкой обращался к ней просто: «Государыня-доченька! Родилась его внучка, которую назвали Елизаветой, дали отчество Григорьевна и фамилию Тёмкина. У девочки была богатейшая родословная со стороны матери и деда, ведь Иван Иванович являлся потомком знаменитого рода князей Трубецких, рода, восходящего к Рюриковичам, рода, один из представителей которого был в числе кандидатов в цари на соборе 1613 года. Из пансионата замуж… Итак, дочь Екатерины и Потёмкина появилась на свет. Григорий Александрович сразу же отвёз девочку к своей сестре, Марии Александровне, в замужестве Самойловой. А когда Елизавета немного подросла, её передали в семью сына Марии Александровны и племянника Потёмкина Александра Николаевича Самойлова, которого назначили её опекуном. Позднее в воспитатели был определён лейб-медик Иван Филиппович Бек, придворный врач, лечивший впоследствии цесаревича Павла и его детей, то есть внуков государыни. Бек жил и работал в России с 1755 года. Сначала слушал лекции в лекарской школе при Санкт-Петербургском сухопутном госпитале, после чего был произведён в подлекари, а затем, в 1757 году, и в лекари Санкт-Петербургского адмиралтейского госпиталя. С 1758 года участвовал в Семилетней войне в составе обсервационного корпуса, лечил раненых в сражениях при Цорндорфе, Пальциге и Франкфурте. Благодаря своим способностям выдвинулся на службу при главной артиллерии, а вскоре стал гофхирургом при Высочайшем дворе. В 1773 году, когда умер лейб-хирург, состоявший при наследнике престола Павле Петровиче, Бек был назначен на его место. В 1781 году государственная медицинская коллегия «в уважение долговременной практики и особливых дознаний» возвела его в доктора медицины без зашиты диссертации. И вот в ноябре 1786 года он, назначенный лейб-медиком при великих князьях и княжнах, был одновременно определён в воспитатели Елизаветы Тёмкиной. Елизавета начала свой жизненный путь, показав себя жизнерадостным и жизнеспособным ребёнком. Фамилию ей, как уже говорилось, дали Тёмкина, ну а отчество — отчество, как и полагалось, Григорьевна! Удивительной и драматичной была судьба Елизаветы Григорьевны, хоть и не наименованной великой княжной, но по крови-то ею всё же являвшейся. Как против этого возразить? Опять же укажем на княжну Тараканову — она-то без всяких на то оснований, не имея никакого отношения ни к Елизавете Петровне, ни к Разумовскому, нарекла себя великой княжной, да мало того, её таковой признали на Западе. Конечно, Запад есть Запад, там всё, что угодно, признают, лишь бы направлено было против России. Но ведь признали! Отчего же и нам не рассказать о Елизавете Тёмкиной в книге, посвящённой великим княжнам Дома Романовых. Известно, что государыня не слишком доверяла домашнему образованию, а тем более воспитанию. Сын Елизаветы Григорьевны — Константин Иванович — указал в своей книге, что и его матери пришлось воспитываться в одном из закрытых учебных заведений, хотя формально она и оставалась в семье Александра Николаевича Самойлова, кстати, свидетеля тайного венчания своих родителей.
В семье было 4 сына и 6 дочерей. Здесь Иван Христофорович получил должность в Херсонской казённой палате. В 1807 году он стал вице-губернатором, на довольно продолжительное время. Только в 1816, получив должность губернатора Екатеринославской губернии, переселился в Екатеринослав.
Иван Калагеорги
Сoмнения истopикoв вызывал тот факт, чтo бoлее Eкaтеpинa младенцем не интеpесoвалась, в вот свoегo незакoннopoжденнoгo сына oт гpафа Оpлoва, Алексея Бoбpинскoгo, Екатеpина деpжала на виду. Кpoме этoгo, пpoтивники веpсии матеpинства Екатеpины указывают на её вoзpаст — 46 лет, и считают, чтo матеpью девoчки мoгла быть oдна из любoвниц гpафа. Из пансиoна — замуж и в Хеpсoн Pебёнoк выpoс пoд oпекунствoм гpафа Александpа Самoйлoва, вoспитывал девoчку непoсpедственнo импеpатopский лейб-медик Иван Бек. Пoзже Тёмкину oпpеделили в пансиoн для благopoдных девиц, а в 19 лет сpазу из пансиoна oтдали замуж за 29-летнегo двopянина, oфицepа кepасиpскoгo пoлка Ивана Калагeopги. Этoт мoлoдoй челoвек был при дворe с детства — он был участникoм детских игp Великoгo князя Кoнстантина Павлoвича, «дoбpейшим челoвекoм и благoдетелем». На свадьбу Елизавeтe Тёмкинoй пoжалoвали пoместья в Нoвopoссии, и чеpез нескoлькo лет oна с мужем yехала в губеpнский центp Хеpcoн, где Иван Хpистoфopoвич служил в казённoй палате; в 1807 гoду егo назначили вице-губеpнатopoм, а в 1816 гoду — губеpнатopoм Екатеpинoславскoй губеpнии, и вместе с семьей он пеpеселился в Екатеpинoслав ныне Днепpoпеpтpoвск. Известнo, чтo в 1820 гoду с ним случился инсульт, и ему пpишлoсь лечиться в Железнoвoдске.
Вероятнее всего, если свадьба и была, то она состоялась в январе 1775 года, незадолго до отъезда из Петербурга в Москву. На тот момент императрица уже могла быть беременна. Против этой теории говорит, например, тот факт, что ко дню рождения девочки Екатерине II было уже далеко за 40 — возраст, в котором рождение детей даётся вовсе не так просто. К тому же императрица не признала дочь несмотря на то, что другие её внебрачные дети часто появлялись при дворе. О судьбе девочки императрица заботилась лишь из уважения к Потёмкину и его памяти. Иоганн Баптист Лампи Старший. Самойлов был не женат и жил с овдовевшим отцом, так что в его доме на Мойке не было женщины, готовой заменить девочке мать. Правда, в 1786-м Самойлов женился, но брак продлился недолго. Для себя и воспитанницы он купил дворец рядом с Адмиралтейством — здесь и жила Елизавета Тёмкина до свадьбы, а после замужества и некоторое время вместе с супругом. Воспитанием девочки, вероятно, занимались няни и гувернантки. В 1780-е её учителем был назначен врач Иван Филиппович Бек. После Лизу отдали в пансион Беккера в Петербурге. Родители девочкой не очень интересовались, в отличие от Бобринского Елизавету не принимали при дворе.
Елизавета Григорьевна поддерживала самые добрые отношения со своим двоюродным братом и недавним опекуном Александром Николаевичем Самойловым. Сохранились её письма к брату: «Херсон 1810 г. Приношу мою благодарность за поздравление Ваше меня с именинами. Напрасно изволите беспокоиться, что ничего не посылаете, я и не ожидала. Позвольте Вам сказать, вспомните то письмо, которое Вы мне изволили писать в бытность мою в деревне, оное наполнено колкими укоризнами и огорчительными упреками за сделанное Вами мне благодеяние, после этого могу ли я принять от Вас какого ни есть подарка. Есть ли Вы думаете, что я неблагодарна, то оставили бы на мою совесть, а попрекать, уже это не благодеяние; но Вы меня напрасно щитаете неблагодарною, сие не доказательство, что я не приехала с Вами проститься, не могла тогда и теперь не могу описать все притчины, которые задержали меня ехать к Вам. Вспомните, что я неоднократно, когда мне можно было, приезжала из Херсона к Вам нарочно поздравить Вас с именинами Вашими, думая чрез то сделать Вам угодное, но Вы и виду не показывали, что Вы етим довольны; а в маленькой невольной моей ошибке тотчас даёте знать Ваше негодование. Имела честь получить бумагу на мальчика и девочку для доставления Сухопрудской, за что чувствительно благодарю, и прошу Вас простить меня, есть ли я Вас с сим обеспокоила. В протчем, желаю душевно Вам совершенного здравия. Имею честь пребыть с глубочайшим моим почтением Вашего сиятельства покорная слуга Е. Фамилия Калагеорги иногда произносилась именно так — Калагеоргий или Калагеоргиева. Письма, которые Елизавета Григорьевна посылала Александру Николаевичу Самойлову, были наполнены любовью, участием и заботой о брате. Вот ещё одно из немногих сохранившихся писем: «Херсон 1812 г. Имела честь получить письмо Ваше, но крайне и душевно сожалею, что Вы часто бываете нездоровы, берегите себя, Вы всегда пренебрегаете своим здоровьем и не бережетесь в пище. Надеюсь, что Вы получили мое последнее письмо, надеюсь также, Вы простите меня, что беспокою Вас моею просьбою, но верьте, что крайне нуждаюсь в деньгах. Уверена в Ваших милостях ко мне, осмеливаюсь Вас еще утруждать. Несколько писем получаю от госпожи Сухопрудской, просит крепости на мальчика и девочку, Вам мне пожалованные, которых я ей уступила; она показала у себя их по теперешней ревизской сказке купленных от Вас, она имеет свидетельство на их от Вас, но она очень недовольна мальчиком, который пренегодный, ворует и несколько раз уже бежал от нее, так как она очень недостаточна, то хочет продать его, но без купчей крепости не может ни к чему приступить. Прошу Вас, Александр Николаевич, сделать милость и оную прислать, дабы могла я ей сим сделать большое удовольствие. Желая душевно быть Вам здоровым, целую Ваши ручки. Остаюсь навсегда покорная, Ваша Елисавета Калагеоргиева». Елизавета Григорьевна была внимательна, не забывала поздравлять с праздниками: «Херсон 1813 г. Надеюсь, что Вы последнее моё письмо получили, в котором поздравляла Вас с праздниками Рождества Христова, теперь позволите Вас поздравить с Новым годом и пожелать Вам всех благ на свете. Благодаря Бога, до нас не дошла чума, и там, где есть, начинает прекращаться. Я бы давно у Вас была, есть ли бы не помехою сия болезнь, где в многих местах надо выдерживать карантины. За обязанность поставляю, так как Вы, Александр Николаевич, истинной мой благодетель, уведомить Вас, что вторую мою дочь сватает один помещик в 30 верстах от Новомиргорода именем Лутковской, родной племянник княгини Кудашевой, что тоже возле Миргорода. Человек молодой, предостойной, имение очень изрядное, служил он в военной службе, потом в отставку для домашних обстоятельствах отставлен подполковником. По-настоящему, должно бы не согласиться, пока старшая наша не выдет, но, мне кажется, в нашем состоянии не должно иметь предубеждения. Я надеюсь на Бога, что и Варинька моя уйдёт своей судьбы, есть ли мы станем выбирать, то могут они просидеть, а я больше ничего не желаю, как видеть их щастливыми в супружестве и не нуждаться в своей жизни. Итак, мы решились и дали слово, я хотела ехать на контракты, ибо нужно делать покупки, где гораздо дешевле, нежели у нас, да и достать многого нельзя, но не могу никак отлучиться теперь. Я дала комиссию одному туда ехавшему кое-что нужное искупить. Позвольте мне прибегнуть к Вам, как к отцу, не оставить меня в теперешнем моем положении, из контрактов прислать, что Вам заблагорассудится, дочери моей всякая милость от Вас для нас дорога и примется как от отца. Надеюсь, что Вы не прогневаетесь на меня, что я так чиста, сердечно смею Вам открыться. Целую Ваши ручки, желаю, чтобы Вы здоровы были. Имею честь быть на века покорная Ваша Е. Забыла я Вам написать, что на сих днях ожидают князя Куракина в Екатеринослав, куда и Иван Христофорович хочет отправиться; я думаю, Вы известны, что князь сделан начальником для прекращения моровой язвы». Семья прожила в Херсоне до 1816 года и переехала в Екатеринослав, когда Иван Калагеорги стал губернатором Екатеринославской губернии. Ожидание же «бед и напастей» Между тем, переселившись в Варшаву, цесаревич Константин Павлович не забыл своего учителя греческому языку и старого друга Ивана Христофоровича Калагеорги. В 1816 г. В семье Калагеорги хранились письма цесаревича за 1815—1822 годы. Видимо, Иван Христофорович нередко обращался к цесаревичу Константину Павловичу по поводу устройства своих сыновей, особенно старших — Александра и Григория. Иван Христофорович хотел, чтобы они начали службу в лейб-гвардии Конном полку, в котором начинал незадолго до переворота их дед Григорий Александрович Потёмкин и на присяге в котором познакомился с императрицей Екатериной II. Поскольку времена изменились и требовалось образование, чтобы стать офицером, цесаревич определил Александра и Григория Калагеорги в 1-й Кадетский корпус. Правнук Елизаветы Тёмкиной, Дмитрий Овсяников-Куликовский, литературовед и лингвист, почётный член Петербургской академии наук, с 1917 года Российской академии наук, в своих мемуарах писал, что большое семейство Калагеорги «жило дружно, весело и шумно, но вместе с тем как-то очень беспокойно, ожидая по временам всяких бед и напастей». Что же касается главы семьи, Ивана Христофоровича Калагеорги, то он, по отзывам современников, «добрейший человек и благодетель». Ожидание же «бед и напастей» оказалось не беспочвенным. Но обо всём по порядку… Я уже упоминала, что добрые отношения с великим князем Константином, в ту пору цесаревичем, продолжались. Кто бы мог подумать, что именно они принесут беду, причём вовсе не по вине цесаревича или самого Ивана Христофоровича. Беда пришла нежданно и оттуда, откуда её совсем не ждали. Однажды Константин Павлович пригласил Ивана Христофоровича к себе в гости, в Варшаву, где он, оставаясь генерал-инспектором всей кавалерии, стал главнокомандующим польской армии, точнее, всеми армиями и корпусами, размещенными на территории Польши. Удивительно, что Елизавета Григорьевна была против этой поездки, словно предчувствовала недоброе. Великий князь Константин Павлович. Неизвестный художник Но как откажешь другу детства, да тем более, вполне возможно, будущему императору. О планах передать престол не ему, а Николаю Павловичу тогда ещё никто не подозревал. Калагеорги уехал в Варшаву отмечать Рождество. Год, к сожалению, не указан, но это было где-то между 1816 и 1819 годами. Константин Павлович, воспитанный в Гатчине, любил воинский строй, обожал парады. Вот и в тот раз не мог отказать себе в удовольствии пригласить на парад друга детства. Да вот только Калагеорги не рассчитал время и прибыл на строевой плац слишком рано. А погода выдалась морозной, к тому же дул пронизывающий ветер. Целый час пришлось ждать торжеств. Калагеорги на холодном ветру сильно замёрз. Да и во время смотра не было возможности согреться. Надо внимательно наблюдать за происходящим и периодически вытягиваться в струнку, когда перед трибуной проходят торжественным, в ту пору именуемым церемониальным, маршем войска. Когда смотр окончился, цесаревич Константин вместе со своим приятелем и со свитой вернулись во дворец. Продрогший Иван Калагеорги едва дождался, когда за ним закрылись двери и он оказался в хорошо натопленном вестибюле. Вот тут и случилась беда… Он хотел ответить на какой-то вопрос цесаревича, заданный по поводу парада, но почувствовал, что язык не слушается. В ответ смог промычать лишь что-то нечленораздельное. Язык отнялся. Цесаревич обеспокоенно переспросил, заметив неладное, встряхнул приятеля за плечи, мол, что с тобой. И тут же распорядился пригласить немедленно лекаря. Ивана Христофоровича хотели проводить в отведённые ему покои, но тут он стал опускаться на пол, и его едва успели подхватить офицеры свиты цесаревича. Стало ясно, что вдобавок ещё отнялись ноги. Отнесли в комнату, уложили в постель. Лейб-медик осмотрел Калагеорги, но тот ничего не мог понять. Решил собрать консилиум. Но ничего не дал. Никто из лекарей ничего не мог понять. Необходимо лечение, срочное лечение, но какое, где? Калагеорги написал на бумажке, что хочет лечиться только в России. Решили отправить его в Железноводск. В ту пору курорты Кавказских минеральных вод только начинали свою работу. Некоторое время Иван Христофорович остался в гостях у цесаревича, а в 1820 году, когда общее состояние позволило сделать переезд, его отправили на лечение в Железноводск. Лечение помогло лишь частично — Калагеорги смог нормально ходить, боли в ноге прекратились, говорить он тоже мог, но тихо, а память полностью не восстановилась. Пришлось подать прошение об отставке. Отставка была принята. Император назначил вполне достойную пенсию. Известно, что Елизавета Григорьевна ухаживала за супругом в Железноводске. Сначала она вывозила полюбоваться живописными окрестностями в коляске, а затем выводила на прогулки. Сложная местность для прогулок. Ведь все лечебные учреждения, как правило, размещались на склонах горы Железной в Железноводске и горы Машук в Пятигорске. Разве что Ессентуки на равнинной местности. Но там курорты возникли чуть позже. Так что прогулки давались нелегко, но уход за больным был обеспечен самый лучший. Император постоянно интересовался состоянием здоровья. Часто присылал курьеров с подарками и письмами цесаревич Константин Павлович, но Иван Христофорович никак не реагировал на это и не мог уразуметь, кто проявляет о нём заботу. К сожалению, подробностей о том, что было дальше, не сохранилось. Поправился ли Калагеорги? Вернулся ли к государственной службе?
Решив продать портрет Темкиной кисти известного художника Боровиковского в Москву, он в пояснительном письме указал, что его мать — дочь светлейшего князя. Насчет матери Елизаветы Темкиной он лишь отметил, что она была «высокоозначенного происхождения». Это туманное объяснение наводит на мысль, что матерью Елизаветы, скорее всего, была одна из фавориток светлейшего князя. Внук Темкиной, Николай Константинович, был мировым судьей. Сохранилось его письмо по поводу упомянутого портрета Елизаветы Темкиной, в котором он доказывает историческую и культурологическую ценность этой картины. Он был видным членом Петербургской Академии наук и Российской Академии Наук; оставил интересные воспоминания об истории своей семьи. По словам Овсянико-Куликовского, его предки жили «дружно, весело и шумно», но в беспрестанном ожидании «неожиданных бед». А одна из дочерей Елизаветы Григорьевны вышла замуж за сына известного скульптора Ивана Мартоса — того самого, который создал знаменитую композицию «Минин и Пожарский». Мнения о характере Елизаветы Темкиной расходятся: одни считали ее скромной, хорошей хозяйкой и любящей матерью; другие, напротив, уверяли, что она была расточительной, капризной женщиной. Например, искусствовед И. Чижова в книге «Судьба придворного художника» пишет, что Елизавета Темкина проматывала свое состояние. Напротив, исследовательница ее жизни Л. Маркина в статье «Красоту ее Боровиковский спас» на основании писем Елизаветы утверждает, что она вела спокойный, скромный, уединенный образ жизни. Судя по фактам биографии Темкиной, она была лишена политических амбиций и не претендовала на высокое положение при дворе. Она вполне довольствовалась тем, что имела, и всю жизнь провела вдали от шумной столицы. Портрет Елизаветы Темкиной Опекун Елизаветы, Александр Самойлов, после свадьбы своей подопечной заказал ее портрет известному художнику 18 века, Владимиру Лукичу Боровиковскому — тому самому, который написал знаменитый портрет Лопухиной.
Путин предоставил гражданство РФ потомку Екатерины II
Иван христофорович калагеорги, одна из летающих перевозок, наблюдавшая за PQ-13, в результате 90-океанского конька с проводниками «Си Харрикейн»-IIС с водосбора «Эвенджер» вернулась на пару с серьёзными легендами. Восприемницей была действительного статского советника Ивана Христофоровича Калагеорги дочь Надежда. У Елизаветы Григорьев-ны и Ивана Христофоровича было много детей. Но портрет перешел по наследству сыну — гене-рал-лейтенанту Константину Калагеорги (отцу оказавшегося в Барнауле нотариуса Николая Константиновича Калагеорги). Иван Калагеорги был греком по происхождению, по отзывам современников был человеком добрым и благодетельным, в период с 1809 по 1816 занимал должность херсонского вице-губернатора, успел многое сделать для города. Смотреть «Царьград. Главное» последний выпуск 2024. Сегодня смотрите онлайн лучшее политическое ток-шоу Царьград. Главное 2024. Все выпуски телепрограммы Царьград. Главное смотреть бесплатно в хорошем качестве на канале Царьград.
Любовные драмы русских принцесс. От Екатерины I до Николая II
Не могу быть каким-то иностранцем», — отметил князь. Ранее Андрей Калагеорги впервые приехал в Крым. По его словам, он не боится санкций Соединённых Штатов Америки, гражданином которых является. История: Иван Христофорович Калагеорги Калагеоргий; 1766 — не ранее 1841 — секунд-майор кирасирского полка имени князя Потёмкина, сын греческого дворянина. Фамилию иногда пишут как Карагеоргий, смешивая с сербской княжеской династией. Иван Калагеорги воспитывался вместе с великим князем Константином Павловичем и, таким образом, был с детства приближённым к императорской семье.
В 1817 году - губернатор Екатеринослава. В 1820 году отправился на лечение в Железноводск. Лечение помогло лишь частично — Иван Христофорович смог нормально ходить, боли в ноге прекратились, говорить он тоже мог, н о тихо, а вот память полностью так и не восстановилась. Калагеорги подал в отставку, она была принята, и ему назначили пенсию.
Эрделиевка, Ольвиопольского уезда. РГИА ф. Алексеевка Иоанно-Богословской церкви на 1850 год Имел во владении родовое имение в 1600 дес. Умер в возрасте 74 лет, от «грудной жабы». Похоронен 02.
Её не было день, не было два, три… Царедворцы в замешательстве. Что делать? Как объяснить то, что императрица исчезла? Выход нашли. Во всём обвинили немытые фрукты. Мол, поела государыня разных заморских лакомств — а их в те дни в Москве было море, — ну и отравилась немного. Особенно переживал Иван Иванович Бецкой, знаменитый Бецкой, как никто другой близкий к престолу. Он забрасывал письмами из Петербурга, полными тревоги за здоровье государыни, а возможно, зная истинные причины этого «нездоровья», переживал и за судьбу ребёнка — ведь он был… Впрочем, сначала одно из писем, датированное 21 июля 1775 года: «Я не в силах выразить овладевшее нами удручающее беспокойство. Признаюсь Вам, я был даже готов сам ехать в Москву; первое известие было не настолько удовлетворительно, чтобы меня успокоить. Слава Богу, теперь мы вздохнули… я дрожу ещё и теперь при одной мысли…» Письмо рядового придворного высокого ранга? А если вам станет известно, что в знаменитом словаре Брокгауза и Ефрона о Бецком сообщается: «Выйдя в отставку, он Бецкой И. Художник А. Рослин Казалось бы, что здесь такого? Милостиво относилась… Ну и что? Но могли ли авторы словаря сказать более прозрачно и определённо. Они сказали ровно столько, сколько могли сказать, учитывая серьёзность издания.