Сегодня, накануне очередной годовщины снятия Блокады Ленинграда, мы благодарны мужественным защитникам города, всем воинам, которым мы обязаны своей Победой, имя которой ― ПОДВИГ. В рамках военно-патриотического месячника ребята просмотрели посмотрели документальный фильм «Блокада Ленинграда глазами детей», посвящённый 80-летию со дня полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады.
«Блокадный Ленинград глазами современных детей»
Во время воздушной тревоги, когда жители города скрывались в бомбоубежищах, на крышах домов и школ дежурили бойцы отрядов противовоздушной обороны. Им помогали дети. Нельзя упускать ни секунды, поэтому надо было быстро двигаться по покатой и скользкой крыше. Шустрым ребятам это хорошо удавалось. Пожаров могло бы быть в сотни раз больше, если бы ребятишки не смазывали деревянные чердачные перекрытия специальной смесью против возгорания, которую разработали ленинградские ученые. Блокада Но гибель мирных жителей во время артобстрелов была только началом бедствий, выпавших на город. Перестали работать электростанции, и город погрузился во тьму. Началось самое тяжелое время: зима 1941-1942 годов. Ленинград занесло снегом, ударили 40 градусные морозы.
Закончилось топливо, и внутренние стены квартир покрылись изморозью. Ленинградцы стали устанавливать в комнатах железные печки-времянки. В них сжигали столы, стулья, шкафы, диваны. А затем и книги. Замерзли водопроводные и канализационные трубы, люди остались без воды. Теперь ее можно было брать только из Невы и Фонтанки. Была такая слабость, что пока донесу воду, несколько раз отдыхаю. Раньше, поднимаясь по лестнице, бежал, перепрыгивая через ступеньки.
А теперь, поднимаясь по лестнице, часто садился и отдыхал. Больше всего боялся — вдруг не смогу донести чайник с водой, упаду, расплескаю. Мы были настолько истощены, что не знали, уходя за хлебом или водой — хватит ли сил вернуться домой.
Всего за участие в международной исторической программе дипломы победителей и сертификаты участников получили 38 учащихся и учителей гимназии. По материалам сообщества «Рыбинская Православная гимназия» в социальной сети VK. Информационный отдел Рыбинской епархии.
РИА Новости 42 269 подписчиков Подписаться 27 января — дата, в которую наша страна вспоминает о снятии фашистской блокады Ленинграда советскими войсками. Она продолжалась почти 900 дней и унесла больше миллиона жизней. Дети блокады поделились воспоминаниями об этом страшном времени.
Слабели, Люся еще шевелилась немножко. Однажды откуда-то во дворе взялась лошадь с телегой. Видимо, кто-то приехал, животное оставили ненадолго. Так лошадь эту забили моментально, а кто — одному Богу известно. Доложили в ЖАКТ, что лошадь убили, а украсть не успели. Так вот Марья Анисимовна тогда сказала — кто пойдет искать убийцу и вора, тому кусок лошади. Мама тоже пошла искать и, видимо, нашла, потому что принесла кусок этой убитой лошади. Но одного никогда себе не прощу… Это было 31 января 1943 года. Выдавали хлеб по талончикам. Мама принесла и говорит: «Дай, Женя, мне кусочек». И умоляюще смотрит на меня. А я не дала. Не дала я кусочка хлеба! Сколько лет мамы нет, а до сих пор не могу себе этого простить. Теперь-то я понимаю, что она нарочно, зная мой характер, подсунула мне, как я на это буду реагировать. Мама села перешивать воротник от зимнего пальто, а мы с Люсей спать легли. На утро проснулись: «Мама! Умерла… — плачет Евгения Афанасьевна. Мама умерла 31 января 1943 года. Люся пошла в ЖАКТ, сообщила о ее смерти. Маму зашили в одеяло — ватное, коричневое в клетку, как сейчас помню, и вынесли во двор в сарай дворницкая , куда собирали все трупы с округи. Потом, по мере наполнения, грузили на машины и вывозили за город и там штабелями жгли. Сестра Люся совсем слегла — у нее начался кровавый понос. Евгения пошла в столовую, которая располагалась в подвале дома, взяла по талону супа. Заходя в подъезд с кастрюлькой, услышала со второго этажа крик соседки: «Женя, Женя, иди сюда! Дурная была… Захожу с этим супом. Лиля выплеснула не то с горшка, не то с таза воду и орет приказным тоном: «Переливай суп! А Вера на диване. Мертвая и… вся обструганая. А у Лили, ее сестры, белки глаз кроваво-красные. Соседка тетя Паша случайно вышла, увидела меня и закричала мне: «Женя, беги отсюда!
Кинолекторий «Блокада Ленинграда глазами детей»
И сейчас я, я, я…». На этом дневник обрывается. Когда началась война, отец Тани, Николай Брониславович, был далеко от дома — он отправился в геологическую экспедицию. Таня осталась в Ленинграде с мамой, Ксенией Платоновной, и 15-летним братом Володей. Вот некоторые строки из ее дневника: «22 июня 1941 года. В 12 часов дня объявили, что началась война. По радио выступал т. Молотов с речью. Мама плакала. Я улыбалась. К нам пришла управдом и сказала: «Срочно собирайтесь, через час вы поедете на трудработы в Красное село».
Я и Вова собрались и вышли к воротам. Я только развязала рюкзак и вынула бутылку кефира, как что-то тихо загудело и люди закричали, что тревога. Я стала собирать вещи не очень-то спеша, как делала это в Ленинграде во время тревоги. И вдруг над головой зажужжали немецкие самолёты и где-то рядом забабахало. Это были первые залпы в моей жизни, и я очень испугалась. До сих пор не знаю, были ли это бомбы или зенитки, но что-то так громко бабахало, и казалось, еще ближе, ближе и вот разорвётся над нами. Но вот стало утихать, и потом совсем стало тихо. Мы поднялись из канавы бледные, все в пыли. Опять залпы. Мы бежали к парку, а военные, стоявшие на карауле по дороге, указывали нам путь, смеялись и говорили: «Ничего, привыкнете!
Первым умер брат Володя: его не стало в январе 1942 года. Несмотря на то, что Тане было всего 13 лет, она сама занималась организацией похорон — маме уже не позволяло здоровье. Спустя месяц не стало и Ксении Платоновны. Тане не сразу удалось устроить вторые похороны, и тело матери еще девять дней лежало в квартире. В конце концов, благодаря сердобольному сторожу Худякову Тане удалось похоронить мать на Смоленском кладбище. В своем дневнике девочка нарисовала карту кладбища и схему расположения могил: она надеялась, что, если сможет выжить, обязательно найдет маму с братом и установит на могилах памятники. При этом описывая все, что было связано с датами смерти и захоронения близких, Таня использовала особый шифр, который придумала сама. Она знала, что похоронила родных полулегально, так как Смоленское кладбище было закрытым. Кроме того, вся пережитая боль, связанная с утратой и похоронами, была для нее слишком личной и сокровенной. Страницы склеены, чтоб никто не видел самого сокровенного.
Толя плакал — это растрогало меня больше всего. Вова и мама похоронены в настоящих гробах, которые я покупала на Среднем проспекте у второй линии за хлеб. Худяков вырыл за крупу и хлеб. Он хороший и взял с меня, что у меня было и не ругался и был добр ко мне. Я стояла в комнате у печки отвернувшись и не плакала, мне было страшно. Я не понимала, не верила... Яркое солнце. Я иду в детскую больницу на 3-й линии. Взять свидетельство о смерти. Я в Вовиной шубе.
Много лет она преподавала детям изобразительное искусство.
А потом с сердцем, наверное, что-то делается: упал — лежи. Да и сами с трудом уже ходили. Блокадная зима 1941—1942 годов стала одной из самых суровых в двадцатом веке. Судя по дневниковым записям ленинградцев, столбик термометра нередко опускался ниже -34. В начале февраля с завода привезли отца: он заболел пневмонией. Почти не ел — только пил, отдавая свою пайку дочкам. Мама не захотела его в братскую могилу класть.
Богословское кладбище почти напротив дома было, мы видели, как трупы возили, как траншеи взрывали, как покойников туда скидывали. Пошла договариваться, и с нее на кладбище запросили две наших с Галей карточки. Что делать? Папиного хлеба не будет, а без наших карточек — вообще смерть. Нина Семеновна бережно хранит фотографию отца и свидетельство о его смерти Могила на двоих Мама придумала: Осины отнесли тело отца в свою квартиру. Окна выбиты, холодно, так что лежал, как живой, по словам Нины Семеновны. Положили мы его на саночки, отволокли кое-как — хорошо, что кладбище рядом. Мама наши карточки отдала начальнику, рабочие стали копать, и вдруг остановились: внизу уже чей-то гроб.
Делайте, говорят, что хотите, но сил у нас больше нет. А там часовенка на кладбище, мама к священнику пошла, он и благословил — кладите, мол, вместе, что ж теперь. Папа нас, выходит, и после смерти спас — на его карточку март прожили. Мама нам на маечках кармашки маленькие сделала, чтобы мы его фотографии всегда с собой носили. После эвакуации ездили на его могилку: на кресте женское имя написано. Мама не стала ничего менять: поклонились и папе, и женщине той. Попали Осины только в третью волну эвакуации: 25 июля 1942 года. Каким-то чудом Нина Семеновна сохранила посадочный талон на трех человек, напечатанный на обычном листке бумаги.
Удостоверение эвакуированных, выданное Осиным — Говорят, в первую волну народ толкался, чтобы место занять, а нам уже все равно было — живы мы или умерли, — рассказывает она. Ей за нас страшно было, а нам все равно. Потом месяц в товарняке ехали: нары двухъярусные, дырка в полу вместо туалета. Но кормили. Один раз в поле долго стояли. Детей вынесли, положили на полянку: солнышко, цветочки! Такое счастье! Ешь, сколько хочешь.
Во дворе-то у нас трава вырастать не успевала. До окончания блокады Осины жили в Новосибирской области, где тоже было не слишком сытно. Возвращаться в Ленинград не стали, хотя им прислали разрешение: боялись голода. Нина Семеновна Махотина — Кроме голода, кажется, ничего в жизни уже не боюсь, — Нина Семеновна пожимает плечами. Всю жизнь вместе с мужем строили Омскую область, двух детей вырастили. Дочка сейчас в Германии живет — вышла замуж за «русского» немца, уехали вместе. В гости к ним езжу: хорошая страна, приветливые люди. Не надо больше воевать.
Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Осень и зима были очень тяжелыми — по плану Гитлера, Ленинград следовало «задушить голодом и стереть с лица земли». Мемориальная доска на доме, где жила Таня Савичева. Василий Савичев Фото: aif.
В этот день были сильные обстрелы, и ее посчитали погибшей. У Нины была записная книжка, часть которой — с алфавитом для телефонной книжки — оставалась пустой. Именно в ней Таня и начала делать свои записи. Леонид Савичев Фото: odnastroka. Только скупая и лаконичная констатация жутких фактов: «28 декабря 1941 года. Женя умерла в 12. Таня Савичева. Фрагмент группового снимка Фото: odnastroka.
Фото отца Зои Алексеевны Зимой мать забрала детей на работу: Зоя слышала, что приходили какие-то люди, предупреждали, чтобы их не оставляли одних дома. Карточек у них не было, а жрать надо что-то, вот за слабыми и охотились. Да какая там охота — ни кричать, ни сопротивляться мы уже не могли. Двери не закрывали: то ли замок перекосило, то ли мама надеялась, что выбежим при бомбежке. В соседней комнате потом уже другая семья поселилась — тоже мать с детьми. Мы еще передвигали ноги, а там одна девочка не вставала, лежала, распухшая от голода. А может, и мертвая — холодно, топить буржуйку было уже нечем, всю мебель сожгли. Но мама говорила, что пока она лежит, эта семья живет: карточку ее делит. Папа не знал, что мы выжили На маминой работе было теплее. Зоя Алексеевна говорит, что это был завод «Вена», хотя в истории предприятия значится, что оно было закрыто с началом блокады. Но моя собеседница помнит нары в два яруса и главное — жмых, который выдавали рабочим: черную массу, оставшуюся после выжимки масла из семечек. Сама, наверное, оформлять документы пошла. Забросили узел в грузовик, нас на него посадили. Понимаю, что надо маму подождать, а сказать не могу: сил нет ни говорить, ни плакать. Поехали уже, и тут женщина какая-то как закричит! Видим — мама наша бежит за машиной. Падает, поднимается, снова бежит. Но остановились, подобрали. А папа, потом его сестра рассказывала, нас искал. И уже никто не подсказал, умерли, наверное, все в доме. Больше мы его так и не увидели: пропал без вести при прорыве блокады. Я и сейчас не понимаю: как танк может без вести пропасть? Хотя военком сказал, что на Ленинградском фронте земля горела, не только железо. Танкист А. Петров Эвакуированных везли сначала по Ладоге, потом по железной дороге. Не все добрались живыми. В поезде кормили, и не все могли удержаться, чтобы не съесть сразу тарелку пустого супа. После блокадной пайки это было смертельно для голодных людей. Петровых распределили в Курганскую область, в деревню Прудки Макушинского района. Ее на склад взяли зерно охранять, работать она не могла. Смешно, конечно: какой из нее охранник — маленькая, худенькая, еле ходила. Но пожалели люди добрые. Зерно нам разрешили есть, кашу из него запаривали. До 1946 года прожили, окрепли маленько. Жили сначала в общежитии — 12 семей в комнате, где Петровым выделили одну кровать на троих. Через год дали комнатку размером 10 метров в финском домике. Адрес отпечатался в памяти Зои Алексеевны: правый берег Невы, Веселый поселок, дом 55. Бутылку подберем, сдадим, пять рублей получим — вот и хлеб. Мама без выходных, без отпуска работала. На заводе талоны на одежду и обувь давали, нас одевала, а себе юбку сшила из того одеяла, что в эвакуацию с собой брали. Я хотела работать после 8-го класса пойти, она сказала — «учись». Мы с Борей оба техникумы закончили — вытянула нас. Умерла, когда 50 лет было: сердце больше не выдержало, давление поднялось, парализовало прямо в трамвае. Боря ее с остановки на руках принес. После техникума Зоя Алексеевна уехала в Тамбов, где всю жизнь проработала на химическом предприятии: мастером, начальником цеха.
Аркадакские школьники посмотрели документальный фильм «Блокада Ленинграда глазами детей»
А перед смертью говорил жене: "Только береги сына". Сын погиб первым — еще в марте. Деревянные дома сгорели при бомбежках, и семья отправилась к родственникам. Собрали два больших чемодана, — рассказывает Ирина Константиновна. Как будто наверху чувствовали, что должен быть мороз.
В слякоть мы бы вообще не вытянули. А по дороге у нас украли карточки". Вернулась она с температурой и больше уже не встала. Несу ее по коридору, слышу, мама стонет.
Она умирала, и это был последний ее крик. Видно, она что-то хотела сказать Ирина Константиновна Так сестры одиннадцати и четырнадцати лет остались вдвоем. Чтобы получить хоть какие-то карточки, им пришлось идти в центр города — иначе бы никто не поверил, что они еще живы. Пешком — транспорт давно не ходил.
И медленно — потому что не было сил. Добирались три дня. И у них снова украли карточки — все, кроме одной. Ее девочки отдали, чтобы хоть как-то похоронить маму.
После похорон старшая сестра отправилась работать: четырнадцатилетние дети считались уже "взрослыми". Ирина же пришла в детприемник, а оттуда — в детский дом. Дети, обычные дети, которым хотелось прыгать, бегать и играть, едва могли двигаться — словно старушки. Встала, а мне не оторвать ноги-то!
Стою, и все. И я смотрю на воспитательницу и не могу понять, что со мной. И слезы текут. Она мне: "Не плачь, лапонька, потом попрыгаешь".
Судьба Юры так и осталась неизвестной. Последняя запись в его дневнике появилась 6 января 1942 года — за два дня до отъезда матери и сестры: «Я совсем почти не могу ни ходить, ни работать. Почти полное отсутствие сил. Но я ведь не симулирую свое бессилие. Это не притворство, силы… из меня уходят, уходят, плывут… А время тянется, тянется, и длинно, долго!..
О господи, что со мной происходит? И сейчас я, я, я…». На этом дневник обрывается. Когда началась война, отец Тани, Николай Брониславович, был далеко от дома — он отправился в геологическую экспедицию. Таня осталась в Ленинграде с мамой, Ксенией Платоновной, и 15-летним братом Володей.
Вот некоторые строки из ее дневника: «22 июня 1941 года. В 12 часов дня объявили, что началась война. По радио выступал т. Молотов с речью. Мама плакала.
Я улыбалась. К нам пришла управдом и сказала: «Срочно собирайтесь, через час вы поедете на трудработы в Красное село». Я и Вова собрались и вышли к воротам. Я только развязала рюкзак и вынула бутылку кефира, как что-то тихо загудело и люди закричали, что тревога. Я стала собирать вещи не очень-то спеша, как делала это в Ленинграде во время тревоги.
И вдруг над головой зажужжали немецкие самолёты и где-то рядом забабахало. Это были первые залпы в моей жизни, и я очень испугалась. До сих пор не знаю, были ли это бомбы или зенитки, но что-то так громко бабахало, и казалось, еще ближе, ближе и вот разорвётся над нами. Но вот стало утихать, и потом совсем стало тихо. Мы поднялись из канавы бледные, все в пыли.
Опять залпы. Мы бежали к парку, а военные, стоявшие на карауле по дороге, указывали нам путь, смеялись и говорили: «Ничего, привыкнете! Первым умер брат Володя: его не стало в январе 1942 года. Несмотря на то, что Тане было всего 13 лет, она сама занималась организацией похорон — маме уже не позволяло здоровье. Спустя месяц не стало и Ксении Платоновны.
Тане не сразу удалось устроить вторые похороны, и тело матери еще девять дней лежало в квартире. В конце концов, благодаря сердобольному сторожу Худякову Тане удалось похоронить мать на Смоленском кладбище. В своем дневнике девочка нарисовала карту кладбища и схему расположения могил: она надеялась, что, если сможет выжить, обязательно найдет маму с братом и установит на могилах памятники. При этом описывая все, что было связано с датами смерти и захоронения близких, Таня использовала особый шифр, который придумала сама. Она знала, что похоронила родных полулегально, так как Смоленское кладбище было закрытым.
Кроме того, вся пережитая боль, связанная с утратой и похоронами, была для нее слишком личной и сокровенной. Страницы склеены, чтоб никто не видел самого сокровенного. Толя плакал — это растрогало меня больше всего. Вова и мама похоронены в настоящих гробах, которые я покупала на Среднем проспекте у второй линии за хлеб. Худяков вырыл за крупу и хлеб.
Он хороший и взял с меня, что у меня было и не ругался и был добр ко мне. Я стояла в комнате у печки отвернувшись и не плакала, мне было страшно.
Перед собою, сидя в кухне, я вижу на плите кастрюлю с недоеденными обедами, ужинами и завтраками, что оставляет после себя Анфиса Николаевна соседка, жена главного инженера треста. Разрываюсь на части, буквально, конечно, нет, но, кажется...
И запах хлеба, блинов, каши щекочет ноздри, как бы говоря: «Вот видишь! Вот видишь! А ты голодай, тебе нельзя... Я привык к обстрелу, привык к бомбежке, но к этому я не могу привыкнуть — не могу!
Еле волокут ноги. Еды дома нет, дров для плиты нет... И ругань, уговоры, что вот внизу кто живет, достали крупу и мясо, а я не мог. И в магазинах мясо было, а я не достал его.
И мама разводит руками, делает наивным лицо и говорит, как стонет: «Ну, а я тоже занята, работаю. Мне не достать». И опять мне в очередь, и безрезультатно. Я понимаю, что я один могу достать еду, возвратить к жизни всех нас троих.
Но у меня не хватает сил, энергии на это. О, если бы у меня были валенки! Но у меня их нет... Мне ведь только 16 лет!
Сволочи, кто накликал всю эту войну... В рукопашной схватке в огромной тесноте, такой тесноте, что кричали, стонали, рыдали взрослые люди, удалось ценой невероятных физических усилий протискаться, пробиться без очереди в магазин и получить 190 граммов сливочного масла и 500 граммов колбасы из конины с соей. Буду валяться на полу, а если она и тут откажет... Тогда мне уж не будет с чего волочить ноги.
Я очерствел, я... Кем я стал! Разве я похож на того, каким был 3 месяца назад?.. Кем я стал?
Таня Вассоевич, 13 лет: «Как, оказывается, все просто» Осталась в кольце блокады с мамой и старшим братом, 15-летним Володей. Отец, когда началась война, был в геологической экспедиции. И брат, и мама Тани умерли от истощения. Похороны девочка организовала сама.
В своем дневнике она нарисовала план Лютеранского кладбища, где их похоронила. Страницы с картой склеены, а информация о датах смерти и похорон записана шифром. Таня с братом и родителями. По радио выступал т.
Молотов с речью. Мама плакала. Я улыбалась. Похоронили 29 января.
Похоронили 24 февраля. Толя плакал, это растрогало меня больше всего. Вова и мама похоронены в настоящих гробах, которые я покупала на Среднем проспекте у 2-ой линии за хлеб. Яркое солнце.
Я иду в детскую больницу на 3-й линии. Взять свидетельство о смерти. Я в Вовиной шубе.
Именно в этот день в результате Ленинградско-Новгородской стратегической наступательной операции немецко-фашистские войска под Ленинградом были окончательно разгромлены, а блокада города - снята. Дети сотрудников вневедомственной охраны с помощью карандашей и бумаги показали, как они видят те страшные события войны и гордость за историю своей страны.
Тюменские школьники увидели историю глазами переживших блокаду Ленинграда детей
По многочисленным просьбам тех, кто читает наш канал, сегодня хочу продолжить цикл публикаций о блокадном Ленинграде. Еще одна жительница блокадного Ленинграда Елена Тихомирова присоединилась к обсуждению по видеосвязи. И если гибель одного малыша можно назвать трагедией, то для того, что случилось с детьми Ленинграда в годы блокады, сложно подобрать определение. И если гибель одного малыша можно назвать трагедией, то для того, что случилось с детьми Ленинграда в годы блокады, сложно подобрать определение.
Тюменские школьники увидели историю глазами переживших блокаду Ленинграда детей
| Нина Мельникова: воспоминания о блокадном детстве - Гатчинская правда | Вниманию ребят был представлен видеоролик «Блокада Ленинграда глазами детей». |
| В Бердске взглянули на блокаду Ленинграда глазами детей | После просмотра фильма «Блокада Ленинграда глазами детей» подростки высказывались о своих впечатлениях: страшно, как пережить это, смогли бы мы или нет, нельзя допустить. |
Блокада Ленинграда глазами детей росгвардейцев
Именно, им – детям блокадного Ленинграда, посвящен фильм «Блокада Ленинграда глазами детей», который посмотрели ребята 3 А класса. Детям показали короткометражный фильм «Блокада Ленинграда глаза детей», в котором можно было увидеть своими глазами хроники тех событий. Блокада Ленинграда глазами детей – 50 просмотров, продолжительность: 08:56 мин. Смотреть бесплатно видеоальбом Анастасии Чайковской в социальной сети Мой Мир.
В Бердске взглянули на блокаду Ленинграда глазами детей
Редкие кадры рассказали участникам показа о разрушениях великого города, бомбоубежищах, работе и учёбе ленинградцев в полном окружении и о том, как наступил долгожданный день освобождения. После просмотра состоялось обсуждение увиденного в формате открытого диалога. Такие мероприятия помогают прикоснуться к великому историческому прошлому нашего народа, знать и уважать боевые подвиги героев и защитников Отечества в прошлом и современности.
В процессе занятия дети узнали, что такое блокада, о том, что испытывали дети во время блокады и о чем мечтали. Попробовали фронтовой хлеб. Прослушали музыкальные произведения о Подвиге и детях блокадного Ленинграда. Поиграли в игру «Собери картинку».
Блокада Ленинграда глазами детей росгвардейцев Блокада Ленинграда глазами детей росгвардейцев 25 января 2024, 06:45 27 января - дата, в которую наша страна вспоминает о снятии фашистской блокады Ленинграда советскими войсками. Именно в этот день в результате Ленинградско-Новгородской стратегической наступательной операции немецко-фашистские войска под Ленинградом были окончательно разгромлены, а блокада города - снята.
Помощь в подготовке акции была оказана региональным отделением общественного движения «Волонтеры Победы». В Стрелецкой средней школе для учащихся 6 класса провели урок волонтеры школьного отряда «Первые ласточки». Активисты рассказали о страшном событии «Блокада Ленинграда», показав ученикам суточную норму хлеба.
Ребята выполнили тематические задания, посмотрели видеоролик «Блокада Ленинграда глазами детей», после чего состоялось обсуждение просмотренного фильма.
В Бердске взглянули на блокаду Ленинграда глазами детей
Воспитанники узнали о том, как пережили блокаду жители Ленинграда, о жизни детей в городе в тот период, о мужестве и героизме ленинградцев. Спасибо СК РФ за такой интересный материал ссылка на полную версию оригинала: ?v=N2DX1d8_AsE&t=16s Видео обрезано, для использов. 18 января 1943 года – день прорыва блокады Ленинграда – ее бабушка встретила в больнице. За всю блокаду по Ленинграду было выпущено около 150 тысяч снарядов и сброшено свыше 107 тысяч зажигательных и фугасных бомб. Её сестры, став взрослее, вернулись в родной город, а бабушка навсегда запомнила все ужасы блокады и не смогла вернуться в Ленинград. С 18 по 26 января 2023 года воспитанники Центра культуры принимали участие в конкурсе рисунков, посвящённом 80-летию прорыва блокадного кольца Ленинграда «Блокада Ленинграда глазами детей».
Война и булка хлеба. Как жили и совершали подвиги дети блокадного Ленинграда
В рамках данного события во второй младшей А группе было проведено НОД «Блокада Ленинграда глазами детей», цель которого воспитание нравственно-патриотических качеств у подрастающего поколения. Задачи: Привлечь внимание к истории нашей Родины. Расширить кругозор о блокаде Ленинграда, о жизни детей во время блокады. Учить сопереживать детям военных лет.
В создании творческих работ детям помогли мероприятия о Ленинградской блокаде с чтением рассказов Н.
Ходзы и В. Семенцовой, проведенные библиотекарями.
Теперь ее можно было брать только из Невы и Фонтанки. Была такая слабость, что пока донесу воду, несколько раз отдыхаю. Раньше, поднимаясь по лестнице, бежал, перепрыгивая через ступеньки. А теперь, поднимаясь по лестнице, часто садился и отдыхал. Больше всего боялся — вдруг не смогу донести чайник с водой, упаду, расплескаю. Мы были настолько истощены, что не знали, уходя за хлебом или водой — хватит ли сил вернуться домой.
Мой школьный приятель пошел за хлебом, упал и замерз. Его занесло снегом». Голод Лишь три процента жизней унесли бомбежки и артобстрелы. Самой тяжелой была зима 1941 года. Нормы хлеба постоянно снижались и в ноябре достигли своего минимума. Рабочие получали 250 грамм, служащие, иждивенцы и дети -125 грамм хлеба. И этот хлеб был очень не похож на нынешний. Только наполовину состоял он из муки, которой тогда очень не хватало.
В него добавляли жмых, целлюлозу, обойный клей. Но из-за этим маленьким кусочком надо было отстоять многочасовую очередь на морозе, которую занимали ранним утром. Были дни, когда из-за постоянных бомбежек хлебозаводы не работали и матери ни с чем возвращались домой , где их ждали голодные дети. Других продуктов практически не было. Люди отдирали обои, на обратной стороне которых сохранились остатки клейстера, готовили из них суп. Из столярного клея варили студень.
Конец месяца, наши карточки уже отоварены, остался только один талон на 200 граммов крупы. Уже повезли на санках покойников, завернутых в простыни и привязанных к санкам веревками, они плоские и прямые, как доски. Их везут через Неву, которая совсем рядом, по Охтинскому мосту на Пискаревское кладбище. Никто не плачет и не разговаривает.
По-прежнему мороз и покойники. Санитарки за оказанием помощи пострадавшим от вражеского обстрела 1943 г. Мы с мамой почти целый день лежим в кровати и слушаем радио. Передают прекрасную симфоническую музыку и стихи. Утром на нашем проспекте — сплошной поток покойников. Проехали две грузовые трехтонки с высокими бортами, доверху наполненные мертвыми замерзшими подростками-ремесленниками в своих черных шинелях и в шапках с торчащими во все стороны руками и ногами. Бегу домой, так как смотреть на это уже нет сил. Ничего до этого вкуснее я еще не ела. Он служил в ПВО судостроительного завода «Северная Верфь» и сказал, что 26 декабря в городе умерло от голода 126 тысяч человек. Позднее эта цифра встречалась мне в официальных и печатных изданиях.
Колесникова И. Москвы Как я осталась живой! Я родилась в прекрасном городе Ленинграде. Когда началась война, мне было восемь лет. Родители были в длительной командировке, папа был военным. Я осталась с бабушкой и дедушкой. Жили мы на Васильевском острове, в Гавани. Снабжение стало возможным только по воздуху или через Ладожское озеро. Многократно начали снижать нормы выдачи продуктов, а выдача хлеба сократилась до 125 граммов. Это был блокадный хлеб — черный, тяжелый, с суррогатами.
Начались морозы. Холодно и голодно. Дедушка был очень высокий, крупный. Все время говорил: «Таня, я есть хочу, свари мне фикус». Этот цветок рос в изголовье его кровати и был очень высоким. Бабушка долго отказывалась, а потом все-таки сварила. Он съел и говорит: «Вот теперь я усну». На следующий день дедушка умер. Мы с бабушкой на саночках отвезли его к месту, где складывали всех мертвых. Бабушка все говорила: «Держи его ноги, они почему-то сваливаются», а я боялась.
Мы с бабушкой остались вдвоем. Морозы крепчали. Стекла вылетели во время бомбежки и обстрелов. Окна забили фанерой, завесили одеялом. Топлива не было, темно, одна коптилка. Мы вместе ходили за водой, хлебом. Бабушка боялась оставлять меня одну. Идти было трудно, повсюду слежавшийся снег, сугробы. Бабушка стала слабеть, часто отдыхала. Спали одетыми вместе в одной кровати, она прижимала меня к себе, чтобы было теплее.