События Новости Моя позиция По страницам СМИ Выступления Фотохроника Видеохроника.
Александр Александрович Зиновьев
После окончания войны смог восстановиться на философском факультете и окончил его с отличием. Книга Александра Зиновьева «Философские проблемы многозначной логики» стала сенсацией в стране и мире, она была переведена на английский и немецкий языки. В 1978 году за критику советского строя философ был выслан из страны. Спустя более чем два десятка лет писатель вернулся в Москву и стал профессором на философском факультете МГУ.
На днях прошло сообщение, что работы Зиновьева станут основой будущей идеологической программы КНР. Китайцы считают, что он оставил «лекала» для построения сверхобщества, которые помогут им пережить мировой кризис. Накануне юбилея мы встретились с вдовой гения и пророка Ольгой Зиновьевой. Они строят в Даляне что-то невообразимо огромное. Там только над переводом работ Александра Александровича будут трудиться около двухсот человек. В рамках юбилея пока готовится два мероприятия: в Греции на аллее мыслителей в Дельфах ему поставят памятник, а также будет открыт Международный интеллектуальный клуб «Зиновьев». Первое мероприятие пройдет в Белграде. Это не случайно. Ведь Зиновьев возглавлял Комитет по освобождению Слободана Милошевича. Именно бомбардировки Югославии подтолкнули нас после двадцати одного года жизни в Мюнхене к возвращению в Москву. Зиновьев объявил, что невозможно «находиться в лагере тех, кто уничтожает мой народ и мою страну», имея в виду, что югославский сценарий готовят и для его родины. Конечно, он не хотел возвращаться в Ельцинскую Россию. Он не мог, как остальные диссиденты, лебезить перед Ельциным с глубокой благодарностью за развал страны. Тем более, что мы никогда и не были диссидентами, хотя нас туда упорно зачисляли. Нас насильно вытолкнули из страны 6 августа 1978 года. Его первые строки актуальны и сейчас: «Как утверждают все наши и признают многие ненаши ученые, жители Ибанска на голову выше остальных, за исключением тех, кто последовал их примеру». Ее перевели на 26 языков. Успех был недопустимый для советского человека. Профессора, д. Зиновьева лишили всех степеней и званий. Дошло до того, что начали сжигать его академические труды как не представляющие ценности. При этом в библиотеке Конгресса США отечественные экскурсоводы подводили наших экскурсантов к полкам, где стояли переводы Зиновьева, и гордо приводили как пример признания авторитета выдающегося советского логика, философа. Один из самых влиятельных людей планеты конца ХХ столетия Юрий Андропов, прочтя роман, произнес фразу, сразу ставшую знаменитой: «Мы прожили столько лет в советской системе, но так её и не поняли». Суслов кричал: «Мелкую сволочь ловим, а сволочь номер один — прозевали». Мы тогда вмиг попали в окружение. За нами в бинокль наблюдали из окон соседнего дома. Кого-то из соседей по подъезду выселили и вместо них поселили товарищей с непроницаемыми физиономиями. Нас не трогали, но безымянные хулиганы били на улице наших друзей, которые к нам приходили. Всех посетителей демонстративно снимали на камеру. Телефон прослушивался так надсадно, что мы вздохнули с облегчением, когда его у нас срезали. Возвращаясь после прогулки, находили на кухонном столе чьи-то небрежно оставленные окурки. Так нам давали понять, что мы не просто под колпаком, а под медным тазом. Мы старались жить, все это не замечая. Не устраивали пошлых скандалов как многие диссиденты: «Мне позвонили, ко мне заглянули, у меня украли и т. Это не было уровнем Александра Зиновьева. В этом плане советской власти с ним было очень сложно. Он не поддавался на дешевые провокации. Александр Александрович, кстати, всегда отказывался от всех грантов, предложений западных институтов получать какие-то деньги. Никаких подачек и подкупов он не принимал, чем опять-таки сильно отличался от диссидентов. Ольга Мироновна и тот самый пестик, которым она защитила достояние России Снял штаны перед комиссией - Как же вы жили, не имея возможность работать? Народ, который приходил к нам как к себе домой, нес кто курицу, кто кабачок. Помогал академик Петр Капица. Присылал в письмах деньги. С одной стороны, это была своеобразная охранная грамота, а с другой, дополнительная причина головной боли и раздражения для профессиональной среды. Именно изнывающая от зависти профессиональная среда, по сути, выставила Александра Зиновьева из Советского Союза. А работать нам предложили. Один раз. Однажды мы получили вызов из Черемушкинского райисполкома, явиться туда в неприемный день. Нас везде тащили по неприемным дням, чтобы не создавать ажиотажа. Да и легко человека «укатать» куда угодно в неприемный день. Сан Саныч остался работать дома , а я пошла на прием со старшей дочерью Полиной. Чиновник, председатель этого исполкома, сообщил мне, что по советским законам Александр Зиновьев - тунеядец. То, что он занимается наукой и пишет книги дома — это не считается работой. В связи с этим нам идут навстречу, заявил глава райисполкома, и предлагают моему мужу место лаборанта в Омском университете. Я говорю: «Ой, не знаю, справится ли доктор наук, профессор, академик финской академии наук с такой нагрузкой».
Ольга Мироновна отметила высокий патриотический характер мероприятия, которое организовала библиотека: «Здесь, в Рязани, задаются вопросом, что такое феномен Александра Зиновьева? Люди должны понимать, что есть величайшее понятие — Родина, и пропускать через сердце ощущение, что ты и твой народ - это одно целое». Сегодня Ольга Мироновна Зиновьева подарила библиотеке юбилейные буклеты, раскрывающие талант великого русского ученого, где он представлен как философ, социолог, идеолог, логик, писатель, художник, борец и пророк, а также уникальный цитатник «Дацзыбао» из афоризмов и «крылатых фраз» философа. Приглашаем познакомиться с трудами А.
Зиновьев появился на свет в костромской деревне в семье столяра, в которой воспитывалось одиннадцать детей. Будущий философ с раннего детства узнал, что такое тяжёлый труд. Уже в начальной школе педагоги замечали способности Александра Зиновьева к учёбе и наукам. Философией он заинтересовался в старших классах и после получения аттестата был принят в Московский институт философии, литературы и истории, но вскоре был отчислен за критику советской идеологии и пошёл добровольцем в Красную армию.
Прогнозы Александра Зиновьева о будущем России и мира
Розин и член-корреспондент РАН Ю. Ранее, в 2006 году, через 19 дней после смерти моего мужа этот же В. Розин опубликовал пасквиль на деньги РГНФ , который назвал "научной" монографией, где "развенчивал" научный статус А. Особый цинизм в том, что свой методологический опус 2021 года они опубликовали на деньги РФФИ в издательстве "Алетейя", означающего на греческом языке слово "истина". Также считаю факт издания этого пасквиля оскорблением чести Президента России В. Путина, издавшего исторический указ о чествовании А.
С энтузиазмом приступил к работе, однако его статьи поначалу отклонялись, и первых публикаций удалось добиться только в 1957 году. В период с 1960 по 1972 год неоднократно публиковал как статьи, так и монографии, стал старшим научным сотрудником и получил степень доктора наук. Александр Александрович в этот период также занимался преподавательской деятельностью. Читал спецкурс по философии в Московском институте философии, литературы и истории имени Чернышевского и московском государственном университете имени Ломоносова. В 1966 году получил профессорское звание, после чего стал заведующим кафедрой логики на философском факультете МГУ. Зиновьев занимался логикой не просто как научной дисциплиной, а пересматривал ее основания в рамках создания новой области интеллектуальной деятельности. В научной и преподавательской деятельности открыто игнорировал официальную идеологию, в итоге его положение в научной среде пошатнулось.
С либеральной интеллигенцией отношения тоже не складывались. В результате вышел из редколлегии журнала «Вопросы философии». В 1968 году уволили с должности заведующего кафедрой логики, в 1973 году не переизбрали в Ученый совет. В 1976 году за «антипатриотичность» Александра Зиновьева исключили из Коммунистической партии, лишили научных званий и уволили из института философии. В 1977 году у ученого отобрали государственные и боевые награды, лишили ученых степеней. Ученый выживал за счет продажи книг из домашней библиотеки и помощи друзей и доброжелателей. В 1978 году выслан из страны и лишен ученого гражданства, как диссидент, хотя сам себя таковым не считал.
Обосновался в Мюнхене. В эмиграции Александр Александрович Зиновьев писал цикл произведений «Искушение».
Ольга Зиновьева — вдова философа Александра Зиновьева и президентка его Биографического института. В институте публикацию книги сочли «антипатриотическими действиями, несовместимыми со званием советского ученого». В 1978 году, после выхода второго романа-сатиры, «Светлое будущее», философа вместе с женой Ольгой и дочерью выслали из СССР, а позже лишили советского гражданства. Зиновьев вернулся на родину в 1999 году.
Александр Зиновьев внёс достойный вклад в развитие логики, философской социологии, прославился как вольнодумец, писатель. Чтобы достичь задач, поставленных президентом в области популяризации наследия Зиновьева, сделать его ближе и понятнее для сибирского философского и социологического общества, мы совместно с кафедрами философии других университетов Красноярского края решили организовать конференцию, посвящённую идеям этого учёного. Ядерные секции конференции собирали большое количество слушателей — это не только студенты, но и преподаватели, которые активно включались в обсуждение», — рассказал директор Гуманитарного института Андрей Груздев.
Напомним, Научно-практическая конференция вошла в цикл мероприятий, посвященных 100-летию со дня рождения Александра Зиновьева, которые проходят по всей России.
100-летие Александра Зиновьева
Удивительная биография философа и диссидента Александра Зиновьева, автора социологического романа «Зияющие высоты», который покушался на Сталина. «Изначально место для памятника Александру Александровичу Зиновьеву было выбрано очень логично. «Мы обязаны переумнить Запад», — эти слова выдающегося русского мыслителя Александр Зиновьева напомнил Сергей Миронов на концерте в Колонном зале Доме союзов. Александр Александрович Зиновьев — выдающийся философ, социолог, писатель и публицист. В 1978 году Зиновьев был выслан из СССР из-за опубликованной на западе. Статьи с тегом "Александр Зиновьев", «Сибирская нерудная компания», фигурировавшая в скандале с псевдосоветником Назарова Агарковым, обанкротилась. Гала-концерт, посвящённый 100-летию со дня рождения мыслителя и философа Александра Зиновьева, провели в Москве.
Александр Зиновьев: «Профсоюз – это общение с интересными людьми и возможность проявить себя»
Книга Александра Зиновьева «Философские проблемы многозначной логики» стала сенсацией в стране и мире, она была переведена на английский и немецкий языки. События Новости Моя позиция По страницам СМИ Выступления Фотохроника Видеохроника. Фотографии из репортажа РИА Новости 04.08.2023: П/к "45 лет изгнания Александра Зиновьева из СССР. Об этом со ссылкой на великого русского мыслителя Александра Зиновьева в своем Telegram-канале напомнил актер и режиссер Никита Михалков Диссиденты, СССР, Зиновьев.
В Доме Союзов прошел концерт, посвященный 100-летию со дня рождения философа Александра Зиновьева
Щедровицкий; позднее - Московский методологический кружок. В 1954 году защитил кандидатскую диссертацию «Метод восхождения от абстрактного к конкретному». В 1960 году защитил докторскую диссертацию на тему логики книги «Капитал» Карла Маркса впоследствии издана в 2002 году Институтом философии и вскоре получил звание профессора и заведующего кафедрой логики МГУ. Написал множество научных книг и статей, получил мировую известность: все его крупные произведения были вскоре переведены на иностранные языки. Часто приглашался на заграничные конференции, но ни на одной не побывал. Зиновьев был снят с должности заведующего кафедрой логики в МГУ за отказ уволить двух преподавателей, связанных с диссидентами Юрий Гастев и Виктор Финн , а затем и лишён профессуры. После этого постепенно у него начались проблемы с публикацией научных работ, и он стал писать публицистические произведения и пересылать их на Запад. Статьи публиковались в Польше и Чехословакии. Тогда же он много выступал с публичными лекциями на различные темы, а его статьи распространялись в «самиздате». В 1976 году из них была составлена книга «Зияющие высоты», изданная в Швейцарии.
Книга в иронической и юмористичной форме описывала общественную жизнь в Советском Союзе. За несоответствие идеологическим нормам книга была признана антисоветской, и Зиновьева лишили всех научных званий, военных наград и изгнали с работы. Органы правопорядка, по его словам, предложили ему выбор между тюремным заключением и выездом из страны, и он выбрал выезд. С 1978 по июнь 1999 года Александр Зиновьев с семьёй жил в Мюнхене, занимаясь научным и литературным трудом. По прибытии в Мюнхен, Зиновьев был принят президентом Мюнхенского университета Н. Лобковицем, Зиновьеву была предоставлена работа профессора кафедры логики Мюнхенского университета.
Я называю его законом «социальной регенерации»: если социальная система разрушена, но сохранился тот же человеческий материал и геополитические условия его существования, то новая система создается во многих отношениях близкой к разрушенной.
И какие бы ни были умонастроения у созидателей новой российской системы — все равно они делают нечто, близкое к советской системе. Глобализация Известно, что во всяком человеческом объединении должен быть управляющий орган, причем один. Вот в этом смысле глобализация делается сознательно, управляющий центр у нее есть. Но есть еще и принудительное действие социальных законов. Оно состоит в том, что если США и Западная Европа прекратят глобализацию, то уже спустя 2—3 года для них это обернется катастрофой. Поэтому нельзя думать, что люди, занятые в глобализации, — это злонамеренные субъекты. В силу законов выживания они вынуждены поступать так, а не иначе.
Иначе Запад расколется, американцы потеряют своих союзников, распадется Европейский союз, а за ним, вполне возможно, и сами США. Язык, культура и вера — второстепенные факторы по сравнению с такими социальными явлениями, как массовые коммуникации, компьютерные технологии и так далее. Сегодня средства массовой информации являются более важным средством для интеграции, чем религия. СМИ — это больше, чем Ватикан, они несоизмеримо сильнее в ментальной сфере. Мир изменился так, что прежние интеграционные факторы теряют силу. Запад эволюционирует в сторону сверхобщества: создается сверхэкономика, социальные сверхструктуры, привычные официальные институты теряют влияние. Сегодня президент США — исполнительный орган в руках структур сверхобщества.
Для глобалистского Запада первоочередным является не столько управление всем человечеством, сколько своим собственным западным миром. Сверхобщество укрепляется тогда, когда успешно управляет само собой. Почему на Западе тревогу стали вызывать экстремисты всех мастей, антиглобалисты? Они стремятся нащупать «болевые точки». А подавить сопротивление своих граждан очень непросто. Можно получить согласие на бомбежку Ирака, но кто даст согласие на бомбежку тех, кто совершает действия вроде взрыва в Оклахоме? Сверхэлита Возникло то, что я называю «денежный тоталитаризм»: новая мировая финансовая система.
Это уже больше, чем экономика; она способна властно влиять на политику государств. Вы правильно поставили вопрос о сверхэлитах. В сверхобществе значительно меняются социальные структуры. Над прежними национальными элитами надстраиваются сверхэлитарные образования, то есть сверхэлита. Западный мир объединился в единое целое, и в нем сложилась мировая элита. В нее входят обладатели больших состояний, руководители мощных финансовых организаций например, Всемирный банк, Международный валютный фонд , огромных экономических и информационных империй. Думаю, к сверхэлите можно причислить миллионы людей.
Сверхэлитные образования захватили власть в сфере менталитетной, идеологии, культуре, кино, телевидении, литературе... У сверхэлиты главная цель — сохранять власть над миром. Для этого ведется грандиозное оболванивание людей. Выдвигают благородные лозунги, говорят замечательные речи, пишут добрые книги, снимают кино — говорить-то все научились хорошо... Но что сверхэлита делает для человечества практически?! Чему она служит? Она разрабатывает методы контроля над массами людей.
Да, идет борьба и внутри сверхэлиты, но она прекращается, когда под угрозой оказываются интересы сверхэлиты в целом. Русская элита оказалась слабее элит других наций, и прежде всего в понимании происходящего.
Я просила Александра Александровича передумать, переменить его решение. Это трудно в исполнении, как Вы понимаете. Он сказал: «Оля, знаешь, ты должна это сделать и я знаю, что ты это сделаешь». Я счастлива, что это состоялось, потому что я два месяца шла к этому событию. Была такая пьеса одного английского драматурга «Столь долгое прощание». У меня было очень долгое прощание» Саму похоронную процессию родные просили не снимать. Это сугубо личное.
Также согласно завещанию часть личных вещей Александра Зиновьева будет передана музею Германии. Именно немцы приютили философа, когда его лишили советского гражданства. Ещё часть будет храниться в музеях нашей страны. А в Чухломском краеведческом музее глава поселения Алексей Зиновьев планирует создать небольшой архив знаменитого земляка Александра Зиновьева. Не смотря на то что пока не выяснено, являются ли они родственниками. Алексей Зиновьев, глава сельского поселения: «В третьем колене — нет. Может, в четвёртом, в пятом. А потому что деревня — место рождения Александра Александровича Зиновьева и моего деда, Александра Зиновьевича. Расстояние от деревень — семь-восемь километров.
Поэтому наверняка. Ну и вот вдова сказала, что все Зиновьевы родственники».
Федеральные новости Завершилась конференция, посвящённая юбилею Александра Зиновьева 6 и 7 декабря 2022 года в Конгресс-холле Сибирского федерального университета состоялась научно-практическая конференция, посвящённая 100-летию со дня рождения философа Александра Зиновьева. В дискуссионных площадках приняли участие обществоведы и гуманитарии всех специальностей. Организаторы конференции — Гуманитарный институт СФУ совместно с Красноярским государственным аграрным университетом, Красноярским государственным медицинским университетом и региональным отделением Союза писателей России. Научно-практическая конференция стала площадкой профессионального общения учёных и преследовала цель укрепления связей научно-гуманитарного сообщества, сохранения историко-культурного наследия страны, традиций и ценностей российских регионов.
ПРЕДМЕТОМ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ФОНДА ЯВЛЯЕТСЯ:
Александр Зиновьев. Читайте последние новости на тему в ленте новостей на сайте РИА Новости. Кстати, Петра Капицу и Александра Зиновьева одновременно в 1974 году избрали в Академию наук Финляндии. Вдова философа Зиновьева предложила проверить Институт философии РАН на лояльность России, ее поддержал Александр Дугин. Последнее интервью Зиновьева, новости культуры сегодня, 11 мая 2006. Об этом говорится в приветственной телеграмме президента гостям и организаторам концерта в честь Зиновьева, который состоялся этим вечером в Колонном зале Дома союзов.
Пресс-центр С.М.Миронова
Статьи публиковались в Польше и Чехословакии. Тогда же он много выступал с публичными лекциями на различные темы, а его статьи распространялись в «самиздате». В 1976 году из них была составлена книга «Зияющие высоты», изданная в Швейцарии. Книга в иронической и юмористичной форме описывала общественную жизнь в Советском Союзе. За несоответствие идеологическим нормам книга была признана антисоветской, и Зиновьева лишили всех научных званий, военных наград и изгнали с работы. Органы правопорядка, по его словам, предложили ему выбор между тюремным заключением и выездом из страны, и он выбрал выезд.
С 1978 по июнь 1999 года Александр Зиновьев с семьёй жил в Мюнхене, занимаясь научным и литературным трудом. По прибытии в Мюнхен, Зиновьев был принят президентом Мюнхенского университета Н. Лобковицем, Зиновьеву была предоставлена работа профессора кафедры логики Мюнхенского университета. До периода перестройки Зиновьев был одним из самых ярких критиков советской системы. При этом Зиновьев отрицательно относился к распространению прозападных либеральных ценностей.
А в поздних изданных трудах крайне негативно оценивал разрушение советской системы. В 1990 году был восстановлен в советском гражданстве. В 1999 году он попал в шорт-лист номинантов на Нобелевскую премию в области литературы, однако Зиновьев жёстко критиковал тогда бомбардировки Сербии; премию получил Гюнтер Грасс. Вдова Зиновьева Ольга отмечала, что происходящее в Югославии подтолкнуло Зиновьева к возвращению в Россию. В июне 1999 года возвратился в Москву, мотивируя это тем, что невозможно «находиться в лагере тех, кто уничтожает мой народ и мою страну».
По-моему, сейчас студентов больше, чем было в СССР. Люди живут, что-то узнают, работают. Но образования в том системном смысле, в котором оно начало складываться в эпоху Ренессанса и последующие эпохи, уже не будет. Тогда рождалась великая культура, совершались великие открытия.
Конечно, и сейчас все это есть, но на дворе другая эпоха. Фактор колоссальных изменений в мире нужно принимать как аксиому. Если вы хотите научиться понимать, нужно учиться этому с нуля. Я также анализировал и другие явления.
Но о том, что будет разрушена советская социальная система, я не думал до 1985 года. В 1985 году, когда Горбачев не поехал на могилу Маркса, а поехал на встречу с Маргарет Тетчер, я, выступая в прессе, заявил: начинается эпоха великого исторического предательства. С этой минуты дни советской системы были сочтены. Конечно, сразу это было трудно понять, но мысль о том, что конец близок, мне была понятна.
Я никогда не был коммунистом, марксистом. Я всегда придерживался принципа «я — суверенное государство из одного человека». Возможно ли вообще понятие свободы в каком-либо социальном строе? Я всегда был сторонником реалий западного мира.
Там была подлинная свобода: свобода мысли, свобода человека. Я сам жил в этой среде. Но постепенно, когда начался великий переворот, все стало затухать. Уже 10 лет назад я констатировал конец западно-европейской демократии.
Это имело непосредственное отношение к тематике «ЗВ». Книга была закончена в 1975 году и практически сразу переправлена во Францию «с оказией». Оказия оказалась, впрочем, кривоватая, книжка доехала не в полной сохранности, часть текста бесследно пропала. Об этом Зиновьев узнал достаточно поздно и дико взбесился. Впоследствии он восстановил потерю с лихвой, написав «Светлое будущее» и «Записки ночного сторожа».
Отдельный вопрос — печатание книги. Сам Зиновьев, конечно, хотел видеть её опубликованной. Однако ему не хотелось делать это безо всякого повода. Александр Александрович, откровенно говоря, стал ждать, когда его обидят, благо поводов было предостаточно: с ним вообще обходились несправедливо пусть даже это была такая же несправедливость, «как у всех». Непосредственным поводом для отмашки к публикации стало очередное «непущание» Зиновьева за границу.
Он считался «невыездным» и по неписанным советским правилам «должен был это понимать». Но именно этого — «понимать» — он и не хотел. Здесь же случай был химически чистым. Зиновьева как раз избрали действительным членом финской Академии Наук. Зиновьев собирался в Финляндию на семинар по логике видимо, к Хенрику фон Вригту, знаменитому финскому логику.
Буквально накануне отлёта делегации Зиновьева «зарубили». Зиновьев по этому поводу устроил публичный протест — встретился с западными журналистами и сделал заявление. На следующий день он пошёл сдавать партбилет. Секретарь партбюро, относившийся к Зиновьеву с симпатией, пытался отговорить его от глупого, с его точки зрения, шага. Профессор выслушал и ушёл, оставив партбилет секретарю.
Дальше началась обычная в таких случаях свистопляска. Зиновьева даже умудрились исключить из Философского общества, в котором он не состоял. Тем не менее, в тот момент компромиссы ещё были возможны — но дальше начался процесс публикации «Высот», и все мосты были сожжены. Об этом нужно, опять-таки, сказать подробнее. Не то чтобы Зиновьев всерьёз ожидал, что его книга будет немедленно издана.
Но вообще-то в те годы практически любая сколько-нибудь вменяемая рукопись «из-под железного занавеса» вызывала интерес и могла рассчитывать на публикацию — хотя бы за счёт какого-нибудь цеерушного фонда. Но с «Высотами» дело шло туго. Как выяснилось позже, её отказались публиковать все русскоязычные издательства. Дмитриевичу текст очень показался и он взялся за издание 3. Рекламировал книгу даже Владимир Максимов, старый антисоветский зубр.
Так или иначе, книга вышла — и, что называется, пошла. Книжка не просто вышла, а была переведена, прочитана. Для русскоязычного сочинения, к тому же написанного отнюдь не набоковским языком и теряющего в переводе две трети гэгов и примочек 4 , полной намёков на малоизвестных на Западе людей, к тому же с весьма пессимистической моралью — можно говорить об успехе. Конечно, не таком, как у солженицынского «Архипелага», но всё-таки это был именно что успех. Разумеется, это перевело статус Зиновьева — находящегося, напоминаю, в пределах Отечества и не намеренного собирать чемоданы, во всяком случае, по доброй воле — ниже плинтуса.
Его доисключили отовсюду, откуда ещё не успели, выгнали откуда только могли и начали потихоньку вредить. Досталось и родственникам — в частности, старшему брату, военному, почти дослужившегося до генерала, которого за отказ публично отречься от набедокурившего младшего выгнали из армии и выслали из Москвы. Вокруг семейства Зиновьевых образовалась пустота — та самая, схлопывающаяся. В частности, семейство Зиновьевых лишилось легальных источников заработка. Приходилось существовать на случайные деньги — фактически, на доброхотные даяния.
Зиновьев продолжал писать. Засим последовала реакция — по сравнению со сталинскими и даже хрущёвскими временами довольно мягкая. Зиновьева было решено выслать, причём тихо и без шума, по приглашению от какого-нибудь западного университета. Посадили бы, но в ту пору власть боялась «нового Солженицына» или даже «нового Синявского» и вышла установка «не связываться». Впрочем, «по приглашению» выслать строптивого профессора не получилось — пришлось жать масло, ставить сроки… В августе 1978 года семья Зиновьевых отправилась в Мюнхен — как все тогда думали, навсегда.
Более того, в эту клоаку их затаптывают ногами либералы в особенности те, которые сами были прототипами зиновьевских персонажей. Последующее «обратное предательство» Зиновьева — то есть его возвращение в Россию и фактическое присоединение к «красной» оппозиции — тому весьма способствовало. Помню, как одна интеллигентная дама на возрасте, безумно гордившаяся любовно собранной антисоветской библиотекой с перепечатанным на машинке Солженицыным, ксеренным Шаламовым и т. И та, и другая реакция, в общем, понятны, но нам сейчас неинтересны. Более того — смысл произведений Зиновьева в наименьшей мере состоит в их «антисоветском пафосе».
Это не значит, что его там нет. Просто сейчас он идёт в ту же цену, что и, скажем, пафос Свифта, который в своих сочинениях тоже ведь тонко намекал на родную Британию. Но мы читаем «Гулливера» не за этим — и уж тем более не поэтому. Но для того, чтобы понять, чем именно зиновьевские инвективы отличались от прочей «антисоветчины», придётся малость углубиться в последнюю. А также поговорить о своеобразной зиновьевской социологии.
Вся антисоветская литература, написанная на русском языке, целиком и полностью находится в русле той традиции, которая в своё время породила «критический реализм» и прочие «свинцовые мерзости русской жизни» от которых большевики впоследствии взялись лечить Россию по принципу similia similibus — и прописали русским свинцовые примочки. То есть это была литература обличительная и разоблачительная — либо впрямую, с конкретными именами и обвинениями в лицо, либо «с эзопчиком», через «сатиру». Обвинения бросались либо отдельным людям скажем, Ленину или Сталину , либо каким-нибудь коллективными сущностям например, «Партии» или «бюрократии». В пределе они адресовались двум метасуществам — Власти и Народу. Власть обличалась опять же, если доводить дело до предельного поинта за её активность, народ — за его пассивность впрочем, активности народа — особенно русского — принято было тоже заранее бояться, потому как ничего хорошего антисоветчики от него не ждали.
Отношения власти и народа описывались в категориях «строя» в данном случае «советского» , который и был основной мишенью критиков. Ибо, с их точки зрения, единственным источником всего хорошего и всего плохого в стране была именно власть и её конкретные действия. Зиновьев же демонстрировал совершенно иной подход к социальной реальности. Если с чем-то его сравнивать, то он был близок — как по стилю, так и по предмету основного интереса — к популярным в среде советских инженеров Паркинсону и Мерфи, то есть к жанру «иронических социологических трактатов». Это очень специфический жанр, начатки которого можно усмотреть у великих сатириков прошлого, но по существу он родился во второй половине XX века.
Это прямое художественное изображение общественных отношений на микроуровне, с карикатурными человечками-муравьишками, движимыми социальными законами. Зиновьев называл это «социологическим романом» — когда объектом литературного интереса становятся не герои и не их частные отношения, а то общее, которое через них просвечивает. Кстати: уж если искать западноевропейские корни зиновьевского творчества, то стоило бы обратить внимание не только на Свифта, но и на… Диккенса, чьи персонажи тоже деформированы «невидимыми социальными силами». К «обычной» литературе всё это имеет примерно такое же отношение, как попытка рисовальщика натюрмортов — скажем, каких-нибудь яблок на подносе — изобразить на холсте гравитацию, которая удерживает эти яблоки на подносе. Понятно, что такой рисовальщик неизбежно ударится в гротеск и сатиру: желание изобразить «саму тяжесть» неизбежно приведёт к тому, что яблоки получатся изрядно расплющенными.
Но это вовсе не насмешка над яблоками — это именно что желание хоть как-то выразить, подчеркнуть то невидимое, что составляет основной предмет интереса. В этом смысле зиновьевские ушлёпки не более «сатиричны», чем паркинсоновские бюрократы. Объектом зиновьевского интереса был не «советский строй», а советский образ жизни. Его Зиновьев считал первичным, а «власть» и её трепыхания рассматривал, выражаясь по-марксистски, как «надстроечное явление». Не то, чтобы оно было совсем незначимо, напротив — но огромная роль властных институтов в «совке», как и сами эти институты, были порождением советского образа жизни, а не наоборот.
То же самое касается и «народа», в котором многие искали исток и причину советских ужасов. О нет, это было бы слишком хорошо. Зиновьев был уверен, что советская ситуация имеет отношение к свойствам советского народа разве что в своих лучших проявлениях после 1991 года он стал уделять этому моменту основное внимание. А вот советская мерзотина, напротив, имеет прямое отношение ко всем людям вообще. Зиновьев отказался рассматривать советские порядки как нечто сконструированное «сверху» или рождённое «от особенностей нации».
Он считал их в высшей степени естественными, природными, соответствующими самой природе человека. Советская власть, с его точки зрения, не исказила эту природу, а, напротив, убрала или сильно ослабила некоторые искажающие её факторы. Советская власть лишь дала ему шанс проявиться во всей своей красе. Под конец жизни ему это даже удалось. Однако к тому времени его первоначальная картина мира, с одной стороны, усложнилась, с другой, — подверглась сознательной деконструкции, осуществляемой отчасти в популяризаторских целях, отчасти в видах встраивания новых идеологем.
Я буду излагать «систему Зиновьева» в том виде, в котором она представлена в его ранних книгах, начиная с «Высот» и кончая трактатом «Коммунизм как реальность». Разумеется, это во многом реконструкция, к тому же изрядно утрированная впрочем, тут Зиновьев, мастер «подчёркивания и выпячивания», меня бы понял. К тому же без такой утрировки многие важнейшие — и, заметим, наиболее скандальные — утверждения Зиновьева не могут быть поняты адекватно. Начать придётся издалека — с традиционных воззрений на «человека как такового», то есть с тех антропологических предпосылок, которые Зиновьев отвергает. В наше время — читай, в последние два века — на Западе сложилось определённое представление о человеке как о биосоциальном существе, обладающего некоей иерархией потребностей.
В самой банальной — и оттого de facto общепризнанной — модели они описываются так называемой «пирамидой Маслоу». Эта модель хороша тем, что она крайне проста, не конфликтует со здравым смыслом и с наблюдаемыми фактами, и притом ничем не обижает гомосапиенса как «высший вид». К тому же пирамидка совместима с вульгарным марксизмом, но при этом приемлема и для идеалистов. В общем, сплошь удобство. Устроена пирамида человеческих потребностей так.
В самом низу — физиологические потребности: поддержание жизни и «низкие» удовольствия. Выше идёт потребность в безопасности и защите. Ещё выше — потребность в коллективе принадлежности к социальной группе. Ещё выше — потребность в уважении и признании со стороны этого коллектива. И, наконец, на самом верху — потребность в самореализации начиная от творчества и кончая экстремальным спортом: всё сюда.
Потребности упорядочены: если низшие не удовлетворяются в достаточно полном объёме, высшие просто не возникают. Сначала жратва, потом дом, потом компания, потом уважуха, потом выёживаться. Эту точку зрения на человека разделяют, в общем-то, все — конечно, с теми или иными оговорками. Оговорки могут занимать очень много места, но «самая кочерыжка» остаётся той же. В принципе, это очень оптимистический взгляд на человека.
Потому что в нём практически нет места для серьёзного онтологического зла. Разумеется, удовлетворение любой из указанных потребностей может быть осуществлено путём совершения каких-нибудь негодяйств — но сама потребность в негодяйствах отсутствует. Все человеческие желания и нужды справедливы и обоснованы. Плохими могут быть лишь средства их достижения. Зиновьев смотрит на социальный мир совершенно иначе.
Основными потребностями человека как социального существа он видит потребность в обществе себе подобных — и одновременно желание от этого общества избавиться. Человек является не только социальным, но и антисоциальным существом. Ненависть и отвращение к себе подобным ему свойственны в той же самой мере, что и потребность в них. Это типично диалектическое противоречие. Снимается оно в понятии доминирования.
Доминирование — это ситуация, когда человек получает возможность обращаться с равными ему людьми как с низшими существами в идеале — как с животными или неодушевлёнными объектами. Это разрешение противоречия — человек оказывается одновременно и в центре общества, и вне его, выше его — доставляет доминатору наслаждение, а доминируемые страдают. Страдающим требуется адекватное утешение — в виде возможности доминировать над кем-нибудь ещё. И так далее — вплоть до последней беспомощной, шпыняемой жертвы, которой не повезло оказаться с краю. Страдание доминируемого часто является физическим, но не обязательно.
В целом, оно сводится к унижению. Унижение — ещё одно диалектическое понятие. Это, в общем-то, субститут убийства. По-настоящему униженный человек должен чувствовать, что его убивают. Но при этом он остаётся в живых, чтобы быть «убитым» ещё и ещё раз.
В идеале, умирание символическое, но переживаемое как реальное может длиться всю жизнь. В принципе, ничего особенного в нарисованной картинке нет. Так устроены многие нечеловеческие сообщества. Иерархия, доминирование, альфа-самец на верхушке и забитая «омега» — это всё «явления известные». Человек интересен только тем, что у него есть разум, а, значит, он может придумать много новых путей для достижения всё той же вечной, прадревней цели — унижать.
Именно способность человека так страдать от унижения — и так наслаждаться чужим унижением — делает его уникальным существом, в котором социальность достигла своего наивысшего развития. Только человек способен испытывать столь захватывающее чувство счастья от осознания того факта, что, оказывается, можно одновременно находиться в обществе в обществе своих жертв и быть абсолютно свободным от этого общества, то есть господствовать над ним, то есть унижать, то есть символически и реально уничтожать других людей. Давить, давить, давить «таких же как он» — сапогом, словом, даже «всем своим видом» 5. Социум, таким образом, представляет собой машину по максимизации доминирования. Оно всегда стремится устроиться так, чтобы как можно большее количество особей могло удовлетворить свою страсть к унижению других.
Все общественные институты, включая такие «с виду рациональные и полезные», как экономика, свободный рынок, или, скажем, государство и бюрократия, прежде всегослужат этой цели. Они могут при этом выполнять ещё и другие функции которые считаются «главными» , но если они не обслуживают — или хотя бы недостаточно обслуживают — эту главную, то они либо деградируют, либо всё-таки начинают работать на Главную Человеческую Игру — то есть функционировать как механизмы унижения. Из этого следуют кое-какие интересные леммы. Так, например, получается, что главная задача власти — любой власти — обеспечить максимальному количеству людей максимальное удовольствие от низведения и курощания других людей. Прочие функции власти, включая так называемое «управление», вторичны и малозначимы.
Власть не сводится к управлению, более того — она гораздо чаще мешает управлять. Вообще, управление есть «работа» и «дела», а заниматься делами недостойно начальника. Начальствование есть наслаждение само по себе. Оно существует для того, чтобы большие начальники могли вытирать ноги о меньших, а те нагибали подчинённых. При этом иногда производится ещё и какая-то полезная деятельность — например, готовятся и принимаются какие-то разумные меры, направленные на улучшение общественной жизни.
Но это скорее исключение из правила, чем правило. Вообще-то нормальная власть стремится не «управлять делами» и «брать на себя ответственность» за происходящее в обществе, а, напротив, скидывать с себя всякую ответственность, мешать всему полезному и разрушать чужой труд ибо ничто так не унижает людей, как уничтожение плодов их труда и помехи их труду и бесконечно куражиться — чем бессмысленнее, тем лучше. Власть всегда злонамеренна по отношению к подвластным и всегда хочет им зла. И это именно нормальное, естественное состояние «властной пирамиды»: для того, чтобы она функционировала иначе и приносила какую-то пользу, необходимы особые усилия наиболее разумной части общества. Но в нормальном, естественном своём состоянии власть ни для чего не нужна, кроме как для куража и разрушения.
Власть — это всегда не только насилие, но и разрушение. Но именно поэтому мечты анархистов об «отмене» власти беспочвенны. Если бы власть несла бы какую-то полезную функцию, её можно было бы чем-то заменить, устроиться как-то иначе. Но власть ценна сама по себе. Если людей лишить государства, значительная часть этих людей будет несчастна, потому что лишится главного и единственного своего наслаждения — вредить ближним и наслаждаться безнаказанностью.
А это значит, что они снова выстроят машину власти. И общество не будет особо сопротивляться, ибо хочет, в общем, того же самого. Но не всё исчерпывается властью. Так понимаемой сфере властных отношений противостоит — и с ней сливается — другая сфера, которую Зиновьев назвал сферой коммунальных отношений, а господствующий тип взаимодействий в ней — коммунальностью. Это слово, навылет провонявшее страшным духом советских «коммуналок», стоит признать одним из самых удачных терминологических находок Зиновьева — по меньшей мере, столь же удачной, как гумилевские словечки «пассионарность» и «антисистема», ныне вошедшие даже в тощенький словарь отечественной журналистики.
Потому что это слово и в самом деле многое объясняет. Если кратко, то сфера коммунальных отношений — это область действий, направленных не на максимизацию доминирования, а на минимизацию собственного унижения. Выражается это, однако, не в бунте против системы доминирования, ибо эта система присуща человеческой природе, — так что бунтовать против неё способны лишь немногие личности, выдающиеся или безумные, но в любом случае восстающие против собственного естества то есть «извращенцы» — в прямом смысле этого слова. Нет, коммунальные отношения функционируют в рамках этой системы и не посягают на неё. Наоборот, они её укрепляют.
Коммунальность, другими словами, — это темная, дурная сторона общинности трудно сказать, есть ли у нее вообще добрые стороны. Чтобы было понятно, о чём идёт речь, приведём два примера, из числа зиновьевских любимых. Один касается отношения социума к талантливым людям, другой — механизма коллективной травли одиночек. Зиновьев в своё время написал эссе о судьбе таланта в обществе с сильной коммунальностью забегая вперёд: именно такое общество он считал «реально коммунистическим». Такое общество прекрасно видит, кто из его членов по-настоящему талантлив — и ненавидит таких людей, и старается причинить им максимально возможный вред.
Единственное, что хоть как-то извиняет талант — это приносимая им польза, которую общество иногда «сквозь зубы» принимает но обязательно недооценивает, и всегда в максимально унизительной форме. В то же самое время это же общество постоянно воздвигает над собой ложных кумиров, бьёт челом каким-нибудь дрянным людишкам, сходит с ума от бездарностей. Однако настоящий талант в число этих кумиров никогда не попадёт даже случайно. Зато после смерти гений вдруг оказывается оценён и признан, и внезапно прозревшие современники принимаются молиться на его могилку и выплачивать персональные пенсии «вдове и потомкам» но особенно охотно — в том случае, когда потомков нет. И так далее — всё это у нас перед глазами.
Выглядит это как изощрённое издевательство. Но в рамках социологии Зиновьева всё объясняется довольно просто. Что такое «талантливый человек»? Это, с одной стороны, человек, выбивающийся из общего ряда. В рамках обычной звериной логики социума, это претендент на власть, «верхний».
Но, с другой стороны, талантливый человек редко ведёт себя как «верхний»: если он талантлив, ему интереснее заниматься своим делом, а не куражиться и пановать. Общество чувствует себя обманутым и оскорблённым: гений как бы делает ложную заявку, претендует на то, чего не берёт. Короче, он ведёт себя как человек, которому налили водки, а он выливает её на землю. Для полноты картины представьте, что это происходит на глазах компашки алкашей 6. В то же время «ложный кумир» в этом смысле честен.
Бездарный и пустой, он любит не какое-то там «дело», а свою известность и порождаемую ею власть. Он цепляется за неё всеми лапками и готов ради неё на всё. Публика это чует пузом — и ей это нравится. Вознося над собой пустышку, люди как бы говорят себе и другим: «он вроде бы и лучше нас, но на самом деле такой же, как мы, и даже хуже». То есть это чувство, в какой-то степени эквивалентное палаческому «вроде они как мы, а я ведь могу из них фарша накрутить».
Здесь обратное: «захотим, и они сдуются». Теперь рассмотрим феномен массовой травли. С точки зрения социума, это экономичный механизм, позволяющий удовлетворить острейшую потребность множества людей вытереть об кого-нибудь ноги за счёт всего одного человека или небольшой кучки людей. Травимый одиночка при этом может совершенно ничем не выделяться среди всех прочих — просто ему не повезло, он оказался крайним. Как правило, несчастный стремится любой ценой «вернуться обратно», раствориться в коллективе — но коллектив не даёт ему этого сделать.
Как ложный талант выпихивается вверх, чтобы задвинуть настоящий талант, так жертва выпихивается вниз, чтобы сохранить положение других и дать им их законное наслаждение — потоптать кого-нибудь, хоть на минутку да побыть в роли мучителя то есть начальника. Итак, коммунальность — это стихия «антивласти», но антивласти, которая не противостоит власти, а дополняет её. Это социальность в её чистейшем, дистиллированном виде. Но Зиновьев, во-первых, говорит о них открыто, и, во-вторых, признаёт их субстанциальность. Это именно суть человека, а не какие-то «внешние явления», которые можно преодолеть.
Преодолеть основное желание каждого члена социума — быть выше того, кто равен тебе, — невозможно. Но его можно ограничить. Этих ограничителей Зиновьев находит, в общем, всего два. Во-первых, сферы власти и коммунальности ограничены снизу — биологическими потребностями человека. В отличие от Маслоу, Зиновьев не считает их первичными.
Человек довольно легко может пойти на ограничение своих биологических потребностей, лишь бы удовлетворить свою социальную похоть, лишь бы приподняться над другими или избежать унижения со стороны других. Но в целом сфера материальных потребностей всё-таки ограничивает коммунальные силы. Если посмотреть с этой точки зрения на экономику, то есть на совокупность механизмов производства и обмена благ, прежде всего материальных и к ним приравненных , то можно — к большому удивлению — понять, что эта необходимость «производить и торговать» существенно гуманизируетобщество, делая его менее коммунальным. Дело в том, что экономика основана на разделении труда, а последнее предполагает не коммунальные, а кооперативные и конкурентные отношения. То, что кооперация сближает, и так ясно.
Зато конкуренцию обычно принято проклинать и видеть в ней источник взаимного озлобления людей друг противу друга. Это было бы совершенно справедливо, если бы взаимное озлобление не было бы первичным пра-феноменом всякой социальности вообще. Конкуренция же вводит это озлобление в определённые рамки. В частности, нормальные конкурентные отношения выстроены так, что люди могут соревноваться, но не причинять друг другу прямой вред. В то время как в сфере властных и коммунальных отношений они только этим и занимаются.
В «Коммунизме как реальности» Зиновьев сравнивает экономическую конкуренцию со спортивными соревнованиями, чем-то вроде бега, где спортсмены могут бегать по своим дорожкам, но не забегая на соседние и не ставя подножки другим. Их ненависть, их желание оказаться выше и занять первое место ценность которого прежде всего в том, что всем остальным оно не достанется сублимируется в «стремление к победе», а при дальнейшей сублимации — в потребительском угаре. То, что всякое потребление есть, как сейчас выражаются, статусное потребление, для Зиновьева было самоочевидной банальностью. Как и тот факт, что большинство так называемых «материальныхпотребностей» есть сублимация потребности «идеальной» если можно считать за таковую потребность унижать. Даже самая что ни на есть биологическая потребность — еда — является в значительной части сублимацией.
Так, современный человек ест «лишний кус», потому что в глубине души хочет тем самым оставить кого-нибудь голодным, «вырвать кусок изо рта». Точно так же, древнейшая потребность человека в зрелищах есть потребность в зрелище чужого унижения, лучше всего — мучительной смерти. Прообразом всякого зрелища является публичная казнь, а высшим и непревзойдённым достижением шоу-бизнеса — гладиаторские бои… Но в целом экономика, экономические соревнование сублимируют исходный импульс и обращают его на пользу обществу. Кровь и слёзы, пролитые в пароксизмах зависти и злобы, вращают колёса рыночного механизма. Есть и другой ограничитель стихии чистой социальности.
Это то, что можно назвать словом «духовность».
Алфёрова Российской академии наук состоялась презентация фильма режиссера и сценариста Максима Катушкина «А. Правила жизни в Человейнике», который представила жена философа Ольга Мироновна Зиновьева. В Государственном музее истории российской литературы имени В. Даля г.