Он справедливо подчеркивает, что в романе "Мастер и Маргарита" и близко нету того смирения, которое литературоведы приписывают Булгакову. Вторая глава посвящена трактовкам образа Иуды Искариота в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» и повести Леонида Андреева «Иуда Искариот». М. А. Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» по-своему переосмысливает евангельский сюжет, Так Иуда Искариот становится Иудой из Кириафа. Персонаж романа «Мастер и Маргарита», восходящий к Иуде Искариоту Евангелий, предавшему за тридцать сребреников Иисуса Христа.
Образ и характеристика иуды в романе мастер и маргарита
Иуда Искариот -один из двенадцати апостолов, символ предательства и один из самых противоречивых персонажей во всемирной культуре. Евангельский сюжет в Романе М. Булгакова «Мастер и маргарита». В романе «Мастер и Маргарита» Михаил Булгаков создал загадку, кто же на самом деле убил Иуду Искариотский в ночном парке.
ИУДА ИЗ КИРИАФА
В этой статье читайте цитатную характеристику Иуды в романе "Мастер и Маргарита", образ, описание героя. А теперь посмотрим, как в романе «Мастер и Маргарита» организует убийство Иуды из Кириафа Понтий Пилат. Таким образом, в романе Мастер и Маргарита Иуда Искариотский претерпевает значительное развитие характера – от богохульного клоуна до символа морального преображения. Эпизод, в котором совершается расправа Понтия Пилата и Афрания с Иудой из Кариофа, играет немаловажную роль в романе «Мастер и Маргарита». Образ и характеристика Иуды в романе Мастер и Маргарита.
Надо соблюдать меру, ведя бой только с догматиками-фанатиками от христианства, которые ничем, впрочем, не отличаются от отморозков любой конфессии. А вот с искренними, чистыми, бескорыстными, боговдохновенными монахами, старцами, священниками нужно находить консенсус. Подлинно божьих людей видно сразу, они не орут, не трясутся в истерике, не гвоздят, не костерят и не казнят, как заправские костоломы и бывшие партийные идеологи. Вы загрузили наш версификатор нестандартной информацией. Надеемся, к концу передачи он порадует всех своей версией событий вокруг Голгофы. Но прения вокруг фигуры одной из жертв величайшей легенды затянулись. Не пора ли перейти к самому важному лицу цивилизации за последние 20 веков? Кем был Иешуа для Булгакова? Исторически статус вероучителя формируется и определяется его учениками и биографами. Выдающиеся продолжатели и талантливые евангелисты, зачастую, играют в истории роль никак не меньшую, чем сам основоположник учения. Свое авторское отношение к Иешуа Булгаков недвусмысленно экстраполирует через полупародийный образ Левия.
Предваряю возражения: мастер и Бездомный — поздние трансляторы древних событий. Левий же - единственный из персонажей Ершалаимского ряда, которому доверена роль ученика и евангелиста. Он справедливо подчеркивает, что в романе "Мастер и Маргарита" и близко нету того смирения, которое литературоведы приписывают Булгакову. Более того, Левию-биографу в романе позволили полностью увидеть казнь издали для удостоверения правды и написания. Ибо он не ученик. Он верит в злого бога — собственных демонов. Он трусит, что украл нож для перерезания веревок. А Сын Бога никогда не врал. Булгаков не видел в Иешуа, а, возможно, и в Иисусе того, кого в нем видите вы. Это его право.
Всего лишь. У Булгакова был крайне узкий круг источников о личности Христа. И само имя Иешуа Га-ноцри Учителю присвоено неправомерно. Для писателя, для создателя художественного произведения у него был вполне приличный круг — порядка ста сочинений! Каждое имя исторического героя было продумано с позиций исторической достоверности. И уж тем более не с бухты-барахты взято имя Иешуа Га-ноцри. В булгаковском архиве сохранились выписки из книги немецкого философа Артура Древса 1865-1935 "Миф о Христе", переведенной на русский в 1924 г. Правда, в другой своей работе, "Отрицание историчности Иисуса в прошлом и настоящем", появившейся на русском в 1930 г. Древе отдавал предпочтение иной этимологии слова "нацер" еще один вариант - "ноцер" - "страж", "пастух", присоединяясь к мнению британского историка библии Уильяма Смита 1846-1894 о том, что еще до нашей эры среди евреев существовала секта назореев, или назарян, почитавших культового бога Иисуса Иошуа, Иешуа "га-ноцри", то есть "Иисуса-хранителя". В архиве писателя сохранились и выписки из книги английского историка и богослова епископа Фридерика В.
Фаррара "Жизнь Иисуса Христа" 1873. Если Древе и другие историки мифологической школы стремились доказать, что прозвище Иисуса Назарей Га-Ноцри не носит географического характера и никак не связано с городом Назаретом, который, по их мнению, еще не существовал в евангельские времена, то Фаррар, один из наиболее видных адептов исторической школы, отстаивал традиционную этимологию. Я бы вообще вывел за скобки обсуждение того неприглядного внешнего облика, который был придан бродячему философу, а по умолчанию — Христу. Удивительная вещь, до чего быстро забываются Данко и Прометеи. И во, посмотрите, уже верховенствуют Савлы, объявившие себя Павлами, торжествуют новомодные толкователи, поменявшие партийные корки на рясы и кресты. Дольче падре, спланируйте с эмпиреев! Это ведь сейчас о Христе ни-ни… даже косого взгляда и, тем более, худого намека о его внешности. Во времена воинствующего атеизма, вы уж будьте объективны, всё было иначе. Не надо сбрасывать со счетов, что для 1930-х булгаковский портрет Иешуа выглядел не пародией, а, наоборот, шедевром духовной апологетики, а поступок Булгакова был образцом художнической отваги. Вы вспомните сами, каким откровением стал Иешуа еще 40 лет назад для воспитанников школы марксизма-ленинизма, когда общественное отношение к церкви можно было выразить фразой Бендера: «почем опиум для народа»?
И даже в 1980-е прочтение Булгакова и, главное, его Иешуа - это же был великий шаг вперед в реабилитации образа Спасителя. Как же быстро забываем мы заслуги смелого человека. Теперь-то смелы и продвинуты все поголовно, а опередивший всех на 70 лет Булгаков, конечно же, устарел перед скороспелой паствой. Воистину, набожное безверие лучше верующего безбожия. А по поводу непрезентабельной внешности… Для вас тут кто авторитет: художник Крамской или Ге, а может быть, Иванов с его явлением Мессии? Кстати, о Мессии мы еще поговорим в фокусе историзма. Или вам не известно, что у Булгакова о внешности пророка собрана коллекция мнений авторитетнейших деятелей. Вот штрихи к портрету Сына Отца из разных источников. Фаррар: «Церковь первых веков христианства то есть самая современная Иисусу … принимала за идеал Исаино изображение пораженного и униженного страдальца или восторженное описание Давидом презренного и поносимого людьми человека» Исх. Иустин Философ: «Без красоты, без славы, без чести».
Ориген: «Тело Его было мало, худо сложено и неблагообразно». Тертуллиан: «Его тело не имело человеческой красоты, тем менее небесного великолепия». А философ II в. Цельс «сделал предание о простоте и неблагообразии Христа основанием для отрицания Его божественного происхождения». На кресте Иешуа вообще страшен до неузнаваемости. Кстати, в ранних редакциях Булгаков более подробно описывал разбойничьи черты висящего на кресте. Вряд ли это было случайностью. Например, такой вот отрывок: «Центурион позвал: - Га-Ноцри! Иешуа шевельнулся, втянул в себя воздух и наклонил голову, прижав подбородок к груди. Лицо центуриона было у его живота.
Хриплым разбойничьим голосом, со страхом и любопытством, спросил Иешуа центуриона: - Неужели мало мучили меня? Ты зачем подошел? Бородатый же центурион сказал ему: - Пей. И Иешуа сказал: - Да, да, попить. Он прильнул потрескавшимися вспухшими губами к насыщенной губке и, жадно всхлипывая, стал сосать ее. В ту же минуту щелки увеличились, показались немного глаза. И глаза эти стали свежеть с каждым мгновением. И в эту минуту центурион, ловко сбросив губку, молвил страстным шепотом: - Славь великодушного игемона, - нежно кольнул Иешуа в бок, куда-то под мышку левой стороны. Осипший голос с левого креста сказал: - Сволочь. Любимцы завелись у Понтия?
Центурион с достоинством ответил: - Молчи. Не полагается на кресте говорить. Иешуа же вымолвил, обвисая на растянутых сухожилиях: - Спасибо, Пилат... Я же говорил, что ты добр... Глаза его стали мутнеть. В этот миг с левого креста послышалось: - Эй, товарищ! А, Иешуа! Ты человек большой. За что ж такая несправедливость? Ты бандит, и я бандит...
Упроси центуриона, чтоб и мне хоть голени-то перебили... И мне сладко умереть... Эх, не услышит... Но Иешуа еще не умер. Он развел веки, голову повернул в сторону просящего: - Скорее проси, - хрипло сказал он, - и за другого, а иначе не сделаю... Проситель метнулся, сколько позволяли гвозди, и вскричал: - Да! И его! Не забудь! Тут Иешуа совсем разлепил глаза, и левый бандит увидел в них свет. Потерпи, сейчас оба пойдете за мною, - молвил Иисус...
Кровь из прободенного бока вдруг перестала течь, сознание в нем быстро стало угасать. Черная туча начала застилать мозг Черная туча начала застилать и окрестности Ершалаима. Она шла с востока, и молнии уже кроили ее, в ней погромыхивали, а на западе еще пылал костер и видно было с высоты, как маленькая черная лошадь мчит из Ершалаима к Черепу и скачет на ней второй адъютант. Левый распятый увидал его и испустил победный, ликующий крик - Иешуа! Но Иешуа уже не мог ему ответить. И был, достоуважаемый Иван Николаевич, час восьмой». Согласитесь, эта сцена в смысловом отношении, в плане четкой акцентуации разительно отличается от окончательного варианта. Интересное наблюдение. Но Булгаков в последней редакции отказался от этого куска, то есть перечеркнул эту трактовку. Вот именно.
И слава Богу. Это придало роману загадочности, привкуса незавершенности, а с автора сняло неизбежный штамп ограниченности и однозначности, а такой вывод при первоначальном варианте возникал наверняка. Хорошо, убедили. Но в контексте вышеописанного я бы сейчас предложил переключиться на щекотливый вопрос. За что распят Иешуа? Кто его мог обречь на распятие и законно ли это сделал? Мог ли Бог сдать своего сына на лютую казнь, а если мог, то почему она оказалась столь короткой в сравнении с заявленным обетом принять на себя муку за все грехи мира? Я давно подозревал, что в этой студии собрались… Ну, ладно. Будем бороться с превосходящими и неправедными силами язычников. Христос терпел и нам велел.
Начнем с того, что распятие было видом казни, установленным за преступление против римских законов, римляне не стали бы посылать на крест человека, принесшего чисто духовную весть, тем более — весть о мире. Иисус был казнен не иудейским синедрионом. В соответствии с иудейским законом, Синедрион мог бы приговорить преступника за такое же преступление к побитию камнями. На распятие Иисуса обрекла римская администрация. Но распятие и крест — это была именно его доля. Для чего? Для того чтобы стать Христом. И не могло быть иначе. А если бы окрестное человечество вняло, казнь бы отменили и распятие не состоялось? Сыну Бога не пришлось бы становиться Христом?
Это исключено, ибо все предопределено. Значит ли это, что бог изначально определил такую греховность и жестокость человеков, их желание распять и потому послал своего сына, чтобы он угодил на крест? Вы человек начитанный и в узких кругах образованный, но это не дает вам ни права, ни ума судить о том, что выше, глубже и шире. А все-таки ответьте, отец Феодосий, как, по-вашему: столь быстрый конец библейского Христа, не говоря про булгаковского Иешуа, не противоречит ли тем мукам, которые, если логически, могли бы искупить грехи всего человечества? Известно, что распятые на крестах порою гибли более недели. А со Спасителем весь цикл не занял половины суток. А я бы заострил все тот же вопрос по Иуде. Если бы Иуда был последователем Иешуа, должен ли был тот «не солгать» Пилату и выдать ученика ради правды? Правда и только правда. Истина против лжи.
А где разница? Разница между истинной и ложной верой подобна разнице между замужней женщиной и старой девой: в случае истинной веры существует факт, к которому она имеет определенное отношение, а в случае ложной — такого факта нет. Во избежание… это сказал Бертран Рассел. А я позволю крамолу усомнения: при своих идеалистических подходах Христос с его проповедями не ступил бы и ста шагов. Его бы сгребли и уничтожили. Если отставить библейские сказки и ступить на тропу исторического правдоподобия, то реалии были настолько жестоки и грубы, что не будь у Христа четкой организации соратников и соответствующей конспирации, мы бы никогда не услыхали ни о Христе, ни о его идеях, ни о его учениках. Иешуа в том виде, каким его описал Булгаков, - это, в высшей степени, умозрительный чудак, забавный бродяга, которого при его «принципах» не пришлось бы даже судить. За таким бы никто не пошел уже потому, что после первого же допроса, ради «истины», он бы сдал своих учеников. Нравы были крутые, и я боюсь, как бы с ним не сделали чего хуже. Тогда ведь сикарии, чуть что не «по понятиям», пускали в ход свои ножи куда шустрее наших «братков».
Ну, и какой же тогда Иешуа пророк новой веры и, тем более, бог, если настолько наивен, а точнее туп, что не чует времени под собой? Он же запросто подставит того же Иуду, задумавшись лишь задним числом: «А стоит ли перед властью выдавать, кто и как меня позвал в свой дом? И не могло не быть в огромном уже количестве, что еще будет доказано. Если бы не было учеников, которых можно было уберечь только строгой дисциплиной и конспирацией, не было бы новой веры и ее новых распространителей. Иешуа-Иисус ничего бы не посеял ни в чьей душе, веди он себя как оторванный от жизни, витающий в облаках и отказавшийся видеть и учитывать низость окружающих чудик, идеалист, блаженный. Блаженные могут обрести славу доброго человека и даже чудотворца, но никогда не дано им прослыть сынами бога и создателями новой веры! Витая, не снизойдя, Иешуа никогда бы не привлек тогдашнюю, фантастически дремучую античную массу к своим идеалам. Тут нужна была сильнейшая психологическая и пропагандистская машина, редкий талант убеждения, а это все никогда не существует вне конкретики. Конкретикой же, или, как говорил еще один величайший вождь, «своеобразием момента» римской Иудеи 20-30-х годов были: редкая подлость, грубость, тупость, невежество, кровожадность, в общем, дикость и упёртость населения. Что им мог предложить Иешуа?
Красивые и высокие слова? А вы пойдите на наш, российский, рынок и попробуйте готовыми слоганами Иешуа из Булгакова или из Библии увлечь мясника или колбасника? А ведь мы уже в XXI веке, а не в 1-ом! А какова логика тех, кто утверждает, что Иисус все делал правильно, вплоть до крестного пути? Ах, негодные, неблагодарные. Ах, погляньте-ка, мы воспарили вам назло. Что, и теперь не верите? И зачем, спрашивается, воспарил? Да потому что мы — Бог, Мессия, и наша земная миссия, видите ли, окончена. И мы, такие высокие и благородные, не утрудимся даже понять, что, подставив Иуду, то есть последователей, проявили верх равнодушия и идеализма если это, конечно, не со зла , которые в данном случае преступны и сродни измене по «невинности».
Зная, что за тобой охотятся, что твое учение вызывает политические баталии, склоки, энергию сыска, аресты и даже казни, можно ли так парить над суетой? С нравственной точки зрения это тот же порок трусости. Это подлость, замаскированная под наивность и под витание в эмпиреях, ввиду гениальности. Если ты веришь в добро людей по причине своего опережения, своей продвинутости, ибо ты не от мира сего, то уже не имеешь право вести за собой пусть недалеких, но живых людей именно потому, что это люди, а не овцы, хотя животных тоже жалко. Но ты, игнорируя осторожность и конспирацию, ведешь на убой всех. Веришь в абстрактное добро? Говори про это! Но не заводи учеников. А коли завел, будь добр - заботься об их безопасности, об их жизни. Знание истории и жизненный опыт, заметил в посмертной статье Камил Икрамов, должны были бы подсказать Булгакову, что поведение Га-Ноцри на допросе у Пилата — не что иное, как донос на Левия Матвея: «Иешуа называет палачам его имя и утверждает, что самые крамольные мысли принадлежат не учителю, а ученику».
Кроме того, что Иешуа назвал имя ученика, искажающего его слова, он еще и сообщил Пилату, что Левий Матвей совершил должностное преступление, то есть, будучи податным инспектором, бросил деньги на дорогу и отправился путешествовать с Иешуа. Икрамов обвинил Иешуа в желании понравиться Пилату в сцене, когда Га-Ноцри предлагает игемону прогуляться и сообщает, что с удовольствием сопровождал бы его. Это не что иное, как пошлый союз жертвы с палачом, считает в своей новой книге Ирина Галинская: «В черновой рукописи 1932-1934 гг. Булгаков уже, в отличие от рукописи 1928-1929 гг. Иешуа просит Левия Матвея сжечь эту таблицу, но тот вырвал ее у него «из рук и убежал». Этот эпизод сохранился в окончательном тексте романа, только тут уже Левий Матвей пишет на «козлином пергаменте», а не на «таблице». Эпизод восходит, по всей вероятности, к убежденности Э. Ренана в том, что «ни одно из изречений, передаваемых Матфеем, не может считаться буквальным», хотя Logia Матфея - это «подлинные записи живых и непосредственных воспоминаний об учении Иисуса»». Вам, далеким от церкви, не понять, что добровольное мучение облагораживает Его и паству, что оно оправдывает многое, почти все! Не верю… И не только я.
Что мученичество может служить доказательством истины чего-либо, — в этом так мало правды, что я готов отрицать, чтобы мученик вообще имел какое-нибудь отношение к истине. Уже в тоне, которым мученик навязывает миру то, что считает он истинным, выражается такая низкая степень интеллектуальной честности, такая тупость в вопросе об истине, что он никогда не нуждается в опровержении. Можно быть уверенным, что сообразно со степенью совестливости в вопросах духа все более увеличивается скромность, осторожность относительно этих вещей. Знать немногое, а все остальное осторожно отстранять для того, чтобы познавать дальше... Умозаключение всех идиотов, включая сюда женщин и простонародье, таково, что то дело, за которое кто-нибудь идет на смерть или даже которое порождает эпидемию стремления к смерти, как это было с первым христианством , имеет за себя что-нибудь, — такое умозаключение было огромным тормозом исследованию, духу исследования и осмотрительности. Мученики вредили истине. Вы скабрезные, непрошибаемые материалисты. Вам не понять: это был Бог, а Богу не потребны партии и дисциплины, он действует прямым образом на сознание, просветляя и очищая даже самых тупых и непрошибаемых. Внушает, зомбирует. Зачем же все эти сложные комбинации с арестом, приговором по крику «Распни» из уст той же, уже им «преображенной» толпы?
С этим жесточайшим крестным ходом, если Бог мог и умел внушить и перевоспитать словом? Зачем еще 2000 лет мук и страданий, неистовых казней уже со стороны церкви Иисуса? А в результате? Авторитет христианства в мире не только не возрос, он стремительно падает: и качественно, и, тем более, количественно. Кому же помогла та кровь и пытка на кресте? Нужна была жертва во имя Бога. Без нее нет очищения. Богу не нужны жертвы. Жертвы нужны несколько другому персонажу. В «Евангелии Водолея» есть отрывок, который было бы не худо позаимствовать любой из конфессий.
И сказал Иисус: Я не вижу величайшей из десяти заповедей. Я вижу золотую нить, которая проходит через все десять заповедей, связывает их и соединяет воедино. Эта нить - любовь, и она относится к каждому слову всех десяти заповедей. Если человек полон любви, он не может делать ничего иного, как только поклоняться Богу, ибо Бог есть любовь. Если человек полон любви, он не может убить, он не может делать ничего, что бы не славило Бога и человека. Если человек полон любви, он не нуждается ни в каких заповедях. И сказал раввин Барахия: Слова твои созвучны с мудростью вышней. Был большой праздник иудейский, и Иосиф, Мария, сын их и многие из рода их пошли в Иерусалим. Ребенок был десяти лет. Иисус наблюдал, как жрецы убивали агнцев и птиц и сжигали их на алтаре во имя Бога.
В любящем Сердце своем он был потрясен такой жестокостью; он спросил служителя: Зачем эта резня зверей и птиц?
Итоговый эксперимент Воланд проводит во время сеанса черной магии в театре Варьете. Публика ждет от него фокусов и развлечений.
Об обещанном разоблачении черной магии все забывают, но разоблачение все же происходит — москвичи разоблачают сами себя. Воланд не играет традиционной для образа сатаны роли искусителя душ. Он наказывает лишь за то, что заслуживает наказания, и способен на бескорыстное участие в судьбе Мастера и Маргариты.
Образ Маргариты Очень значимым для художественной системы романа является образ Маргариты. Эта женщина вовсе не является образцом безупречной нравственности, но она — единственная из московских обитателей, кто не был наказан Воландом и кто ему благодарен. Ради своей любви она бросила семью, преуспевающего мужа.
Она готова изменить свою сущность, стать ведьмой, но не отречься от Мастера. Ее судьба — единственная в романе, которая не является наказанием или не заслужена. Она получает покой вместе с Мастером, потому что ее единственная мечта — разделить судьбу любимого.
Булгаков не отстаивает мысль о любви высоконравственной, но готов воспеть такую любовь, которая забывает о себе ради другого. Опубликование романа стало завещанием писателя своей вдове. Елена Сергеевна сдержала клятву о его напечатании, правда, лишь через много лет.
Обратите внимание Использованы материалы книги: Литература: уч. По мнению литературоведов и самого М. Булгакова, «Мастер и Маргарита» является его итоговым произведением.
Умирая от тяжелой болезни, писатель говорил своей жене: «Может быть, это и правильно… Что я мог написать после «Мастера»? Это и фантастический, и авантюрный, и сатирический, а более всего философский роман. Специалисты определяют роман, как мениппею, где под маской смеха скрывается глубокая смысловая нагрузка.
В любом случае в «Мастере и Маргарите» гармонично воссоединяются такие противоположные начала, как философия и фантастика, трагедия и фарс, фантастика и реализм. Еще одной особенностью романа является смещение пространственных, временных и психологических характеристик. Это так называемый двойной роман, или роман в романе.
Перед глазами зрителя, перекликаясь друг с другом, проходят две, казалось бы, совершенно разные истории. Действие первой происходит в современные годы в Москве, а вторая переносит читателя в древний Ершалаим. Однако Булгаков пошел еще дальше: трудно поверить, что две эти истории написаны одним автором.
Московские происшествия описаны живым языком. Здесь много комизма, фантастики, чертовщины. Кое-где фамильярная болтовня автора с читателем перерастает в откровенную сплетню.
Повествование строится на определенной недосказанности, незавершенности, что вообще ставит под сомнение правдивость этой части произведения. Когда же речь заходит о событиях в Ершалаиме, художественный стиль резко меняется. Важно Рассказ звучит строго и торжественно, как будто это не художественное произведение, а главы из Евангелия: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей походкой ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат…».
Обе части, по замыслу писателя, должны показать читателю состояние нравственности за последние две тысячи лет. Иешуа Га-Ноцри пришел в этот мир в начале христианской эры, проповедуя свое учение о добре. Однако его современники не смогли понять и принять эту истину.
Иешуа приговорили к позорной смертной казни — распятию на столбе. С точки зрения религиозных деятелей, образ этого человека не вписывается ни в какие христианские каноны. Более того, сам роман был признан «евангелием от сатаны».
Однако булгаковский персонаж — образ, включающий в себя религиозные, исторические, этические, философские, психологические и другие черты. Именно поэтому он так сложен для анализа. Безусловно, Булгаков, как человек образованный, прекрасно знал Евангелие, однако он не собирался писать еще один образец духовной литературы.
Его произведение глубоко художественно. Поэтому писатель сознательно искажает факты. Булгаковский герой — «человек лет двадцати семи», Сыну Божьему было тридцать три года.
У Иешуа существует только один ученик Левий Матвей, у Иисуса — 12 апостолов. Подобными несоответствиями автор хочет еще раз подчеркнуть, что Иешуа в произведении, в первую очередь, является человеком, который сумел в самом себе найти психологическую и нравственную опору и быть ей верным до конца своей жизни. Обращая внимание на внешний вид своего героя, он показывает читателям, что красота духовная, куда выше внешней привлекательности: «… был одет в старенький и разорванный голубой хитон.
Голова его была прикрыта белой повязкой с ремешком вокруг лба, а руки связаны за спиной. Под левым глазом у человека было большой синяк, в углу рта — ссадина с запекшейся кровью». Совет Это человек не был по божественному невозмутим.
Он, как и обычные люди был подвержен страху перед Марком Крысобоем или Понтием Пилатом: «Приведенный с тревожным любопытством глядел на прокуратора». Иешуа не подозревал о своем божественном происхождении, поступая как обычный человек. Несмотря на то что в романе особое внимание уделяется человеческим качествам главного героя, не забывается и о его божественном происхождении.
В конце произведения именно Иешуа олицетворяет ту высшую силу, которая указывает Воланду наградить мастера покоем. Вместе с тем автор не воспринимал своего персонажа прообразом Христа. Иешуа сосредотачивает в себе образ нравственного закона, который вступает в трагическое противоборство с юридическим правом.
Главный герой пришел в этот мир именно с нравственной истиной — любой человек добр. Это выступает истиной всего романа. И с помощью нее Булгаков стремится еще раз доказать людям, что Бог существует.
Особое место занимают в романе взаимоотношения Иешуа с Понтием Пилатом. Именно ему странник говорит: «Всякая власть является насилием над людьми… настанет время, когда не будет власти ни кесаря, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть».
Чувствуя в словах своего арестанта долю правды, Понтий Пилат не может отпустить его, боясь навредить этим своей карьере. Под давлением обстоятельств он подписывает Иешуа смертный приговор и сильно жалеет об этом. Герой старается искупить свою вину тем, что пытается убедить священника в честь праздника отпустить именно этого арестанта.
Когда его затея срывается, он приказывает слугам прекратить мучения повешенного и лично распоряжается убить Иуду. Трагичность истории о Иешуа Га-Ноцри заключается в том, что его учение не было востребовано. Люди к тому моменту не были готовы принять его истину.
Главный герой даже боится, что его слова будут неправильно поняты: «…путаница эта будет продолжаться очень долгое время». Ие-шуя, не отрекшийся от своего учения, является символом человечности и стойкости. Его трагедию, но уже в современном мире, повторяет Мастер.
Смерть Иешуа вполне предсказуема. Трагизм ситуации еще более подчеркивается автором с помощью грозы, которая завершает и сюжетную линию современной истории: «Тьма. Пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город… Опустилась с неба бездна.
Пропал Ершалаим — великий город, как будто не существовал на свете… Все пожрала тьма…». Обратите внимание Со смертью главного героя и весь город погрузился во тьму. При этом нравственное состояние жителей, населяющих город, оставляло желать лучшего.
Иешуа приговорен к «повешению на столбе», что влечет за собой долгую мучительную казнь. Среди горожан находится много желающих полюбоваться этой пыткой. За повозкой с арестантами, палачами и солдатами «шло около двух тысяч любопытных, не испугавшихся адской жары и желавших присутствовать при интересном зрелище.
К этим любопытным… присоединились теперь любопытные богомольцы».
Иуда пригласил к себе домой, что бы предать Иешуа. Не стоит смотреть на данную ситуацию с одной стороны, такому поступку можно найти оправдание. Ведь Иуда совершал данный поступок под влиянием великого и прекрасного чувства — любовь. Сердце Иуды принадлежало замужней девушке Низе. Низа в свою очередь была не счастлива в браке. Иуда не желал, что бы его любимая страдала и хотел забрать ее от мужа-тирана. Тут не обошлось без трудностей, это требовало материальных затрат. Поэтому предательство не стало для него проблемой, лишь бы у него появилось деньги. Но исход оказался не таким, как он ожидал, его предала та, которой принадлежало его сердце.
Автор описывает молодого человека с приятно привлекательной внешностью. Все в его образе было рассчитано до самой ниточки, он не забрасывал свой внешний вид и поддерживал его в порядке. Он располагал своей внешностью на общение. Но не все так просто как могло казаться, за всем этим прекрасным образом скрывается эгоистичная личность. Даже любовь не смогла его исправить и она являлась эгоистичной. Он думал только о себе и хотел что бы Низа была только с ним и ни с кем больше. Иуда из Кариафа не захотел жить по Божией заповеди и принял решение жить смертной жизнью. Он не думает о будущем и что будет с ним после смерти. Он живет моментом, здесь и сейчас. Если хорошо подумать, то в настоящее время в каждом живет часть Иуды.
Часто, мы думает только о себе и поступаем как велят нам наши эгоистические принципы, не думая о законах Божьих. Мы закрываем глаза на подлости, которые совершаем и считаем их нормой в современном обществе.
У древних евреев был их Бог и завет с Ним, и этому римлянам было нечего противопоставить. Римляне не понимали, когда пришли в Иудею, и не смогли понять до самого крушения их собственной религии, а затем и государства, с чем они сражаются, что разрушают. Беспристрастный и проницательный современник, Публий Корнелий Тацит был искренне убежден, что иудеи - народ, "погрязший в суевериях, а религии не знающий, не умеет отводить беды ни жертвоприношениями, ни очистительными обетами" 1. Но История, а по злой иронии именно так и называлось сочинение Тацита, из которой выписана цитата, убедительно продемонстрировала, как сильно он заблуждался. Древнее израильское государство было сокрушено и его народ рассеян. Римское насилие, по-видимому, споспешествовало возникновению именно в это время из глубин иудейской жизни нового учения, новой религии. Объединение же огромного пространства и множества народов под римской властью, безусловно, способствовало его быстрому распространению. Было бы странно считать случайностью, что начальный импульс самоидентификации новой религии и возникновению новой вселенской церкви дал Шауль из Тарса в Киликии, известный более как апостол Павел, человек, бывший одновременно иудеем и римским свободнорожденным гражданином.
Народы новой, христианской или европейской, цивилизации, своим возникновением едва ли не равно обязанной Древнему Риму и Древнему Израилю, сохранили в исторической памяти ее истоки далеко не в равной мере. Раз уж эти заметки предназначены для публикации в самом сердце Ближнего Востока, позволю себе по-восточному цветистую метафору. Столкновение Рима и Иудейского Царства оказалось подобно удару стального кресала о кремень. Столкновение высекло искру, от которой зажегся светильник. Но в круге света от этого светильника оказалось видно только кресало. И невозможно понять разбился ли кремень на мельчайшие кусочки, отброшен ли он далеко на периферию освещенного пространства или его и вовсе никогда не было. Уже в раннем средневековье и тем более со времени Ренессанса, всякий сколько-нибудь культурный европеец был знаком с историей, искусством, юриспруденцией, мифами и бытом римлян. До начала XX века никто не мог считать себя образованным, не зная "довольно по латыни". Многовековыми усилиями переписчиков, архивистов, археологов, реставраторов, историков, издателей от забвения спасены имена тысяч римлян от императоров до вольноотпущенников и даже рабов. Сохранены произведения писателей, философов и ораторов, своды законов, частные письма и множество материальных свидетельств от руин величественных культовых, общественных и инженерных сооружений до повседневной домашней утвари и мелких монет.
Что же до древней Иудеи, то образованный европеец знал и знает о ней только кое-что из Ветхого завета, очень скупого на конкретные сведения о жизни и быте древних евреев. Запрет на изображение человека, отсутствие светской литературы, тотальные разрушения памятников завоевателями, сменявшими один другого с фатальной неотвратимостью, и недоступность в течение долгого времени для систематического археологического изучения сделали представление о древней Иудее не конкретным, ограниченным. Современный Булгакову интеллигентный русский, окончивший подобно ему классическую гимназию, как впрочем, вообще любой европеец, был намного более наследник древнего Рима, нежели древнего Израиля. Обычаи, нравы, реалии быта древней Палестины были ему не просто неизвестны или, на лучший случай малознакомы, но, если уж совсем честно, духовно чужды, как в свое время Тациту. Несмотря на усилия нескольких выдающихся ученых и популяризаторов в европейском историческом сознании существовала и существует серьезная асимметрия, которой не избежал Булгаков, и которая не могла не проявиться в его романе. Эта асимметрия проявляется прямо-таки арифметически. В четырех "иудейских главах" гораздо больше персонажей - римлян, чем иудеев. Справедливости ради признаемся, что на семь названных иудейских имен приходится только пять римских. Общее же число упомянутых в романе римлян примерно вдвое больше, чем евреев. Впечатление, что римлян много больше усиливается и тем, что часто они представлены собранными в кентурии, когорты, конвой и т.
Из них составлено двойное оцепление Голгофы, вытеснившее из доступного взгляду пространства жителей Ершалаима. Многие персонажи-римляне отмечены живописными индивидуальными деталями, относящимися к их одежде, обуви, головным уборам, вооружению и т. А вот многолюдную еврейскую толпу перед лифостротоном Пилат, а с ним и читатель, не видит, а только слышит и уж, конечно, не различает в этой толпе отдельных людей. Внешние отличия персонажей-иудеев выписаны с меньшими подробностями. Писатель дает читателю узнать, что Пилат отправлял правосудие, сидя в кресле, отдыхал на ложе, что он ел горячее мясо с овощами, а устриц с лимоном, что предпочитал цекубу фалернскому вину и что на десерт у него были фрукты, правда, неназванные. Все эти подробности вполне исторически достоверны. Ничего похожего в описании реалий жизни евреев в романе нет. Кажется, упомянуты только "весенние сладкие баккуроты". Даже упомянутая во второй полной редакции романа 2 неопределенная похлебка, которой Иуда угощает Иешуа, при последующем редактировании исчезла из текста. Булгаков не позволяет читателю войти вслед за Иудой во дворец Каифы.
И в доме Низы светильник не зажжен, и нет возможности разглядеть интерьер или хоть какие-нибудь его детали. Работая над "Мастером" долгие годы писатель, разумеется, знакомился с научными и популярными трудами по истории Палестины времен жизни Иисуса. Но это знакомство не было, не могло, да и не должно было быть исчерпывающе глубоким. В конце концов, он писал не диссертацию, а роман, в котором недопустимы только очевидные промахи. Вообще, нужно сказать, принято преувеличивать степень знакомства Булгакова с историей этого периода. На самом деле сведения писателя о римских реалиях, вполне укладываются в объем, отведенный им Энциклопедическим словарем Брокгауза и Ефрона. Заметим, что в полном соответствии с указанной выше асимметрией в этой лучшей из русских энциклопедий Древний Рим представлен очень полно, точно и многосторонне и, конечно, гораздо подробнее, чем древний Израиль. Характерно что, буквально все виды вооружения римского воина кроме неуместных по ситуации луков и пращей , упомянутые в статьях "Римское войско" 3 и "Оружие" 4 , встречаются и в романе. Слово же "Фалера" в словаре отсутствует, и Булгаков, по меньшей мере, трижды описывает этот элемент воинского облачения только перифраститчески, не используя латинского названия. С другой стороны, Булгаков, как верно заметил А.
Зеркалов А. Мирер [1927 - 2001] 5 , не позволял себе придумывать исторические подробности, каждая деталь в романе имеет некий источник и метку, по которой этот источник можно установить. И нет для комментаторов большего удовольствия, чем первым указать его. Недаром число действительных и мнимых источников, которые будто бы использовал Булгаков при написании романа, превосходит сколько-нибудь вероятную возможность для человека ознакомиться с ними и за более долгую жизнь, чем была отпущена Михаилу Афанасьевичу. По нашему убеждению, права Л. Яновская, одна из немногих, имевших доступ к рукописям подготовительных материалов к "Мастеру и Маргарите", которая утверждала, что "ища истину образа, а не события" 6 , писатель использовал довольно ограниченный круг трудов известных авторов. С источниками по иудейским реалиям, как и следовало ожидать, не могло не возникнуть проблем.
Обман в романе "Мастер и Маргарита". Продолжение
Что происходит в пятницу вечером в Москве? Начинается бал у сатаны! То есть когда Христа нет на земле, сатана правит бал, который обретает смысл черной мессы — антилитургии. Если мы заглянем через открытые царские врата в алтарь, то увидим посередине него престол с семисвечником, за престолом находится горнее место, где располагается кафедра архиерея, который в некоторые моменты церковной службы символически изображает Самого Господа. В скрытой от глаз северо-восточной части алтаря расположен жертвенник с чашей потиром , где приуготовляются дары к причастию. Сатанинская месса содержит в себе идею осквернения христианских святынь, ибо диавол с латинского значит «противник» Бога. Что же увидела Маргарита? Прежде всего «широкую дубовую кровать со смятыми и скомканными грязными простынями и подушкою» — то есть горнее место, на котором возлежал Воланд.
В этих семи золотых лапах горели как и положено во время службы. Воланд «был одет в одну ночную длинную рубашку, грязную и заплатанную на левом плече». Его одежда — пародия на архиерейское облачение с застегиваемым на левом плече омофором [4]. Совершенно очевидно, что приуготовляется осквернение Божественной литургии. Если во время литургии происходит бескровная жертва — пресуществление преобразование святых даров — хлеба и вина — в плоть и кровь Спасителя, то что происходит на балу у сатаны? Кровная жертва барона Майгеля! Кровь его превращается в вино, которое пьют из чаши-головы Берлиоза.
Пьет в том числе и Маргарита, королева. Происходит еще одна профанация святыни. Иисус Христос — Царь Иудейский, противоположность Ему — королева Марго — осознанная жертва, готовая «пострадать за други своя», точнее за друга своего. Они ведь не только не венчаны, но и не женаты! К тому же, уйдя от законного мужа, она разрушила «малую Церковь» — семью. Поэтому она может пострадать только за возлюбленного своего. Все богослужение в храме происходит в настоящем времени.
Тем самым мы становимся соучастниками всех событий и действий, которые когда-то происходили в Иерусалиме. Для этого во время литургии обязательно читается Евангелие! Значит, Воланду необходимо было антиевангелие, искажающее сущность Христа — Богочеловека. Так появляется роман об Иешуа Га-Ноцри, в котором искажается Истина! Человек сотворен по образу и подобию Божию и несет в себе образ Божий. С одной стороны, это самовластие — проявление свободы воли, с другой — умение творить. Сатана, или Люцифер, или падший ангел, не имеет телесной природы и не имеет возможности творить.
Он — не творец! А вот человек — творец, и поэтому сатана завидует человеку и не может простить ему, что тот носит в себе образ Божий. Первое сотворчество человека Богу было в раю, когда Адам давал имена всему сотворенному Творцом: то, что Господь подумал и сотворил, Адам увидел и назвал. Это и есть со-творчество. И каждая литургия есть сопереживание Христу. Это тоже очень важный посыл для понимания романа. Поскольку же Воланд не способен творить, то он не может даже записать собственное «евангелие», он только рассказчик и поэтому нуждается в Мастере.
Ему подходит Мастер, который отказался от Бога и от ангела-хранителя. Мастер, которого легко соблазнить Маргаритой. Мастер, который улавливает помыслы, исходящие от Воланда, то есть Мастер, который может стать апологетом Воланда, его отражением! Вот теперь следует обратить внимание на написание самого имени Воланда. В романе он назван одним из своих 96 цифра-перевертышь! Возглас Мефистофеля: «Voland kommt! Как видим, «Voland» пишется через «V».
Но на визитной карточке мессира было отпечатано «W». Это не ошибка и не случайность. Для Булгакова важно было написать имя сатаны через «W». У отказавшегося от своего имени Мастера на черной! Получается, что Мастер — отражение Wоланда: «О, как я все угадал! Может, позднее он и хотел бы отказаться от «своего» сочинения «Как ненавистен мне стал этот роман! Оценка значимости сочинения Мастера происходит при воскрешении рукописи его романа, ведь «рукописи не горят».
По приказу Воланда кот Бегемот достает роман из-под хвоста! Значит, написанное Мастером всего лишь — коту под хвост! Тем не менее, для Воланда оно значимо, иначе бы он не воскресил его. Вскоре и Мастер сделает свой окончательный выбор и на веки привяжет себя к Воланду. Когда Коровьев устраивает пожар в подвальчике, где прежде жили Мастер и Маргарита, Мастер машинально с полки берет большую книгу и бросает ее в огонь. Она медленно начинает гореть. Только одна книга не имеет названия, потому что она так и называется — Книга.
Это — Библия. Роман Мастера остался потомкам взамен Библии! Чего хотел Мастер? Он не искал Истину — Бога, он сознательно ее искажал. Он превратил Христа в душевнобольного Иешуа Га-Ноцри. Он не искал света, то есть он не стремился к Богу. Мастер жаждал покоя и награждается покоем тем, кому он послужил.
Но он не обрел вечный покой. Обрести временный покой помогает ему Маргарита, продав душу диаволу. Они оба делают осознанный выбор и улетают вместе со свитой — четырьмя апокалипсическими всадниками. Перед тем как исчезнуть из Москвы, Воланд с удовольствием оглядывает ее панораму с балюстрады самого высоко сооружения старой Москвы — дома Пашкова: новый Иерусалим без церквей! Уже взорван храм Христа Спасителя, и это отразилось в четвертой редакции романа, над которой Булгаков продолжал работать до последнего дня умер он 4 марта 1940 года , так и не завершив ее. Воланд остался доволен увиденным: новый Иерусалим стал атеистическим, и в нем исчезают православные храмы! Однако и гости не смеют дольше задерживаться, ибо в полночь с субботы на воскресенье Иисус Христос воскреснет и будет Его торжество на земле!
Прежде чем Мастер навсегда покинет этот мир, и у него появилась возможность закончить роман о Понтии Пилате. У Мастера, но не у Булгакова! И Мастер произносит знаменательные слова: «Свободен!
Тут Афраний метнул в прокуратора свой взгляд, подумал и ответил: — Это может быть, прокуратор. Во всем эпизоде убийства Иуда просто трогательно наивен в своей любви и доверчивости к предавшей его женщине: «Третий же присел на корточки возле убитого и заглянул ему в лицо. В тени оно представилось смотрящему белым, как мел, и каким-то одухотворенно красивым. Булгаков превратил Иуду Искариота в Иуду из Кириафа, следуя принципу транскрипции евангельских имен, примененному в пьесе Сергея Чевкина «Иешуа Ганоцри. Беспристрастное открытие истины». Выписка названия города Кириаф со ссылкой на Фаррара в булгаковском архиве восходит к тому месту «Жизни Иисуса Христа», где, используя в качестве источника книгу Иисуса Навина, Фаррар отмечает: «Кириаф есть имя города на южной границе Иудеи». Из книга Фаррара заимствованы и данные о сумме награды, полученной И.
Именно ее называет он в романе перед смертью. Английский историк утверждал, что во времена Христа евангельских сиклей не было в обращении, «но Иуде могли заплатить сирийскими или финикийскими тетрадрахмами, которые были одинакового веса».
Казалось бы всё предельно просто. Подойти к человеку, втереться в доверие, пригласить в свой дом и угостить, словно родного, а потом предать, даже продать за тридцать серебряников, поцеловав на виду у палачей. Абсолютно стопроцентно выполнимый план, который с успехом исполнил Иуда.
В первую очередь молодым и вполне красивым, даже очень красивым человеком. Довольно тщательно следящим за своим образом. Каждая деталь его одежды, весь его вид говорят о том, что молодой мужчина специально причёсывался, стриг бороду, наряжался, подбирая все детали своей одежды и даже сандалии по случаю праздника надел новые, опять же, скрипящие. Разве это не говорит о том, что кроме страсти к деньгам, обозначенной Афранием, Иуда из Кариафа имел ещё одну явную страсть — любовь к себе. Он был серьёзно озабочен тем, как он выглядит. Даже несколько опьянён своей красотой и горд ею.
Но, скорее всего, он мечтал о чём-то большем, чем всю жизнь работать в меняльной лавке своих родственников. Он кажется даже был влюблён и готов увести свою возлюбленную от опостылевшего ревнивого мужа, чтобы жениться на ней и завести семью. Ведь зачем-то ему понадобились деньги? Да вот только Низа почему-то сама предаёт Иуду в руки идущих по его следу палачей Понтия Пилата. Ещё раз, снова и снова, доказывая, что каждого предателя ждёт возмездие. Нож, вонзённый в спину Иуде, предстаёт орудием правосудия.
Восстановления справедливости на земле. Грязное предательство вероломного негодяя не могли ждать небесной кары. И Понтий Пилат позаботился о том, чтобы избавить Ершалаим от молодого красивого мужчины, способного продать любого всего за тридцать тетрадрахм. Иуде так и не представилось случая воспользоваться своим богатством, словно и не было его никогда… План был стопроцентный. Иуде удалось предать странствующего философа без рода и племени. Но убежать от цепных псов прокуратора было невозможно.
Иуда из Кириафа
Анализируя образ Иуды из Кириафы, невозможно отметить связи данного образа с религиозными представлениями. Ниже представлена цитатная характеристика и образ Иуды романе «Мастер и Маргарита«, описание внешности и характера героя в цитатах. Произведение "Мастер и Маргарита" дайте характеристику Иуды. персонаж романа "Мастер и Маргарита", восходящий к Иуде Искариоту Евангелий, предавшему за тридцать сребреников Иисуса Христа. Образ Иуды в романе Булгакова «Мастер и Маргарита».
Библейский код в романе М. Булгакова Мастер и Маргарита
И дальше в хрониках рассказывается, что среди приближенных Раймунда находился рыцарь-конюший, который понял, что граф поставит ему в заслугу, если он отомстит за того легату; другие же хроники повествуют, что стать орудием мести Раймунда VI решили двое придворных. Но так или иначе Петра де Кастельно благополучно выпустили из города, и лишь на следующий день, когда он достиг берега Роны, переправившись через которую оказался бы за пределами владений Раймунда, его здесь подстерегли и убили, по одним источникам — ударами ножа в спину, по другим — в сердце. Спустя некоторое время в донесении о происшедшем, отправленном папским легатом Милоном в Рим, содержалась также информация о том, что убийца Петра де Кастельно был дружески принят графом Тулузским. В связи с чем папа Иннокентий III, издавший специальную буллу об этом убийстве, объявил, что на основании достоверных свидетельств считает виновным в смерти де Кастельно графа Раймунда VI Тулузского, причем потому, что последний не только устроил засаду, но еще и принял затем убийцу под свое покровительство, «наградив большими дарами» [5]. Вначале он долго расспрашивает о нем начальника своей тайной службы Афрания.
Но вот наконец и последний вопрос — о роде занятий Иуды. Здесь гость не только метнул свой взгляд на прокуратора, но даже немного задержал его, а после этого ответил: — Вы, прокуратор, слишком лестно отзывались обо мне... У меня этих сведений нет» [6]. Не было случая, чтобы оно меня обмануло,— тут судорога прошла по лицу прокуратора, и он коротко потер руки.
И далее рассказывается, как Иуду из Кириафа выманили вечером из города, где неподалеку от берега Кедрона двое неизвестных убили его ударами ножа в спину и в сердце.
Распутье и Иуда [Электронный ресурс]. Генералова Н. Голованов Н. Горбунов В. Иуда: 2000 лет дискуссии о предательстве. Гончарова Н. Притча об Иуде Искариоте мифологический очерк.
Григорьев А. Гроссман Л. Грубар С. Иуда: предатель или жертва? Дробжев М. Дунаев М. Вера в горниле сомнений. Замлелова С.
Приблизился предающий… [Электронный ресурс]. Утрата бытия [Электронный ресурс]. Художественная антропология образа Иуды Искариота в литературе XX в. Западова Л. Иезуитова Л. Андреев и В. Творчество Леонида Андреева 1892-1906. Три Иуды в русской литературе Серебряного века: Л.
Андреев, М. Волошин, А. Исаева Е. Энциклопедия в 2-х т. Каратавова И. Касьянов А. Библейские мотивы и образы в сюжетостроении русского романа XX века. Киселёв А.
Роман М. Киселёва Л. Климкович А. Вера в Иисуса как «просто человека» представляет собой веру Иуды-предателя [Электронный ресурс]. Колобова А. Корнеева Е. Мотивы художественной прозы и драматургии Леонида Андреева. Косенко А.
Иуда на рубеже веков интерпретация образа Иуды [Электронный ресурс]. Красильников Р. Танатологические мотивы в прозе Л. Крючков В. Андреев, Е. Замятин, Б. Пильняк, М. Кулагина Г.
Психология предательства по материалам повести Л. Кулова Т. Лакшин В.
Нужно беречь Иисуса!
Нужно заступиться за Иисуса, когда придет на то время» - говорил Иуда. Между Иудой Андреева и Булгакова есть также разница в смерти. У Андреева Иуда повесился почти сразу после смерти Христа, чтобы быть рядом со своим учителем. Перейдем к Иуде Михаила Булгакова.
Иуда Булгакова был родом из Кириафа, а не из Кариота. Но там и Иисуса звали Иешуа, так что все нормально. Внешность Иуды из Кириафа кардинально отличается от внешности Иуды из Кариота: «Очень красив…», «…молодой, с аккуратно подстриженной бородой человек в белом чистом кефи, ниспадавшем на плечи, в новом праздничном голубом таллифе с кисточками внизу и в новеньких скрипящих сандалиях. Горбоносый красавец, принарядившийся для великого праздника…».
У Иуды из Кириафа высокий и чистый голос: «…своим, высоким и чистым молодым голосом…».
Забрав кошель, каждый вонзил нож в Иуду. Наблюдавший за расправой человек подал им записку, которую убийцы упаковали к деньгам и удалились. Афраний, стараясь быть незамеченным, вернулся во дворец. Прокуратор, заснув, видел сон, как он с Бангой, разговаривая со странствующим философом, бредет по лунной дорожке. Его сон прервал Крысобой, сказав о прибытии начальника тайной службы, который доложил, что Иуду не удалось уберечь от убийц, и он готов понести наказание. Также он предложил версию произошедшего, что Иуду зарезали из-за денег бродяги. Рассказал Афраний и о погребении тел казненных, как нашли похитившего тело Иешуа Левия Матвея, и его участии в захоронении. Левия Матвея, маленького человека, похожего на нищего, привели к прокуратору, который попросил посмотреть хартию с его записями. Это были какие-то изречения, хозяйственные и поэтические заметки, последние слова о том, что нет большего порока, чем трусость, заставили вздрогнуть Пилата.
Левий Матвей отказался от еды, денег и предложенной службы в библиотеке и сознался, что должен зарезать Иуду, но Пилат сообщил, что он его опередил. Лишь на рассвете удалось прокуратору уснуть. Тема свободы и власти. Он властный и хладнокровный, но одинокий и замкнутый человек, оттого, что все боятся его. Пилат утратил веру в людей настолько, что любит и доверяет только своему псу. В диалоге Иешуа и Понтия Пилата противопоставлено ощущение свободы героев. Бродячий философ, несмотря на беззащитность и положение узника, свободен в своих высказываниях и суждениях. Облеченный властью и высоким положением прокуратор труслив, ему страшно потерять то, что у него есть. Его руки не связаны, но он зависим и несвободен. Статус римского наместника поработил его, заставляя жить в ненавистной стране, выполнять тягостные обязанности.
Даже наедине, удалив стражу и секретаря, он боится высказать свои мысли, ему по должности позволено лишь выкрикивать хвалы прекрасной власти императора Тиберия [20]. Допрос Понтия Пилата вырастает в философский диалог с Иешуа об истине и вере, о добре и зле, свободе и власти. Сначала прокуратор думает, что перед ним просто сумасшедший, мечтает поскорее закончить дело и повесить этого странного человека. Но банальные и простодушные ответы оборванца заставляют задуматься. Пилат изумляется, что арестант не боится отвечать ему прямо и правдиво, и понимает, что его собеседник — философ. На вопрос, что такое истина, он получает не какое-то философское умозаключение, а простой ответ. Истина — в том, что у Пилата болит голова, поэтому арестант является невольным его палачом, ибо то, что прокуратор пытается скрыть от окружающих, изображая из себя всемогущего правителя, мучает его, и он не в силах от этого избавиться. Болезнь Пилата - гемикрания, при которой болит половина головы, - символ душевного раскола, дисгармонии. Пилат думает одно, а вынужден говорить другое. Не имея возможности высказаться открыто, Понтий Пилат пытается спасти Иешуа подсказками, произнося растянуто слово «не», мимикой и взглядом намекая, как следовало бы отвечать, чтобы сохранить свою жизнь.
Арестованному ясны эти намеки, но он предпочитает правду, которую «говорить легко и приятно». Сопоставление с Евангельской основой Булгаков, выросший в семье преподавателя Духовной академии, обладал серьезными познаниями Священного писания и истории религии. Несоответствия в сравнении образа Иешуа и евангельского Иисуса не случайны. У бродячего философа нет упоминания о матери, отец был сирийцем. Не было и учеников, кроме Левия Матвея. Значит, Иуда в «Мастере и Маргарите» был скорее провокатором, а не предателем. Иешуа моложе, ему 27 лет, он одинок и не понят людьми. На допросе малодушно просит отпустить его, в нем нет убежденности в принесении жертвы для искупления грехов. Автор умышленно деканонизировал [21] героя. Иешуа Га-Ноцри - добрый человек, но не Богочеловек, а литературный персонаж, олицетворяющий добро.
Его сознание не отягощено условностями или предрассудками, он свободен и чист духовно. В каждом человеке он видит прежде всего доброе и светлое начало, для него нет злых людей, обстоятельства и горе делают людей таковыми. Потому Иешуа способен простить любого. Милосердием врачует Пилата, дарует прощение за его трусость.