Протоиерей Михаил Потокин. Поиск. Смотреть позже. О социальном служении Церкви размышляет протоиерей Михаил Потокин, председатель Комиссии по церковной социальной деятельности при Епархиальном Совете
ОТВЕТ СВЯЩЕННИКА. ПРОТОИЕРЕЙ МИХАИЛ ПОТОКИН И ИЕРЕЙ ВЛАДИМИР ТОГОТИН
| Видео проповеди протоиерея Михаила Потокина | Священник Антоний Русакевич. |
| Встреча-семинар на тему «Социальное служение на приходе» для социальных работников храмов | новое видео: Беседы с батюшкой. Протоиерей Михаил Потокин. |
| Священник Михаил Потокин: цитаты, афоризмы и высказывания | Религия и наука. Протоиерей Михаил Потокин 26 декабря 2022Скачать. |
| НЕ ВЕРЮ! ПРОТОИЕРЕЙ МИХАИЛ ПОТОКИН И КОНСТАНТИН ТИТОВ: znat_kak — LiveJournal | Сегодня ситуацию комментирует священник Михаил Потокин, председатель Комиссии по церковной социальной деятельности при Епархиальном совете Москвы. |
| Главное меню | Протоиерей Михаил Потокин его семья. |
протоиерей Михаил Потокин
В соответствии со статьей 43 главы XV Устава Русской Православной Церкви Святейший Патриарх Кирилл как правящий архиерей града Москвы назначает половину из числа пресвитеров — членов Епархиального совета. В этом году, как сообщил Святейший Владыка, он не воспользовался этим правом, а предложил викариатствам выбрать свои кандидатуры, которые он затем утвердил: протоиерей Олег Воробьев Южное викариатство ; протоиерей Сергий Куликов Северное викариатство ; протоиерей Иоанн Ермилов Восточное викариатство ; протоиерей Михаил Прокопенко Северо-западное викариатство ; протоиерей Алексий Муравейник Центральное викариатство. Половина пресвитерского состава Епархиального совета была избрана Епархиальным собранием: протоиерей Александр Зорин Юго-западное викариатство ; протоиерей Александр Кашкин Юго-восточное викариатство ; протоиерей Андрей Галухин Западное викариатство ; протоиерей Сергий Гуданов викариатство Новых территорий ; иерей Кирилл Шевцов Северо-восточное викариатство.
Половина пресвитерского состава Епархиального совета была избрана Епархиальным собранием: протоиерей Александр Зорин Юго-западное викариатство ; протоиерей Александр Кашкин Юго-восточное викариатство ; протоиерей Андрей Галухин Западное викариатство ; протоиерей Сергий Гуданов викариатство Новых территорий ; иерей Кирилл Шевцов Северо-восточное викариатство. На должность секретаря Епархиального совета был назначен протоиерей Владимир Диваков. На 2014-2016 годы утвержден следующий состав комиссий: Богослужебная комиссия.
Я говорю, что нет, это не то и совсем не так, здесь не я вообще не судия, не тот, кто может тебе простить. Прощает и судит Тот, Кому ты исповедуешься, Который действительно ведает и знает все о тебе.
И если человек почувствует это, у него пропадает вот этот барьер между ним и священником. Можно быть любым священником — хорошим, плохим, я не знаю, каким угодно, но любой священник, совершая таинство Исповеди, он все равно его совершает, потому что не он отпускает грехи и не он их слышит. Поэтому очень важна для меня в исповеди всегда эта искренность, если человек готов на искренность, потому что это ему поможет, я это вижу, здесь возникает такое соединение между человеком и Богом. И уже священник — он в стороне где-то, он уже совершенно отстранен, поэтому и не страшно ничего слышать, потому что не ты слушаешь, не тебе принадлежит то, что говорит человек, это не к тебе обращено. Поэтому здесь, наверное, единственное что, знаете, мне исповедь всегда помогает себя увидеть.
Николая Мирликийского в Зеленограде. В сан протодиакона были возведены: диакон Виктор Маценко, клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыне; диакон Константин Чернов, клирик храма свт. Мартина Исповедника в Алексеевской Новой Слободе. Проповедь перед причастием произнес игумен Петр Пиголь , насельник Высоко-Петровского монастыря. Наместник Высоко-Петровской обители рассказал о подготовке к празднованию 500-летия со дня основания монастырского собора во имя святителя Петра, митрополита Киевского и Московского, и преподнес Его Святейшеству панно, выполненное в технике финифти с изображением собора.
Священники и сестры милосердия навестили более 100 пострадавших от теракта в аэропорту «Домодедово»
Протоиерей Михаил Потокин, настоятель бирюлевского храма в честь Входа Господня в Иерусалим. Сегодня на ваши вопросы отвечает протоиерей Михаил Потокин, председатель комиссии по церковно-социальной деятельности при Епархиальном совете Протоиерей Михаил Потокин 8 Мая 2023» в сравнении с последними загруженными видео. А нравственный семейный подход к жизни может человека обогатить ", – заключил Михаил Потокин.
«Почему мы ждем похвалы и хорошо ли это?». Иван Крошкин, Надежда Смирнова, о. Михаил Потокин
Михаил Потокин Михаил Александрович Потокин родился 12 марта 1965 г. Окончил Московский физико-технический институт, специальность «инженер-исследователь» Окончил Московскую духовную семинарию 2 августа 1999 г. С 26 июня 2020 г. А что, зачем жить?
Владислав церковное. Церковное право. Протоиерей Олег Воробьев.
Отец Олег Воробьев. Прот Олег Воробьев викариатство. Олег воробьёв — настоятель храма.. Протоиерей Михаил Потокин храм Флоры и Лавра в зацепе. Московская епархия священник Алексий Карабанов. Иерей Павел Потокин.
Протоиерей Георгий Бреев. Григорий Бреев священник. Михаил Потокин протоиерей подробная биография. Михаил Потокин священник где служит. Михаил Трутнев священник. Протоиерей Михаил Пуриче 2022.
Протоиерей Михаил Цепелев видео. Проповедь в храме. Храм белые столбы настоятель храма. Протоиерей Михаил Лукьянов. Протоиерей Михаил Михайлов. Протоиерей Николаев Михаил Викторович.
Протоиерей Михаил Рябов. Иерей Иоанн Герасимов Северное викариатство. Храм вход Господень Иерусалим в Бирюлево батюшка Александр. Отец Александр Калаганов Нижний Новгород. Иерей Александр Калаганов Нижний Новгород. Протоиерей Михаил Титов.
Отец Георгий Живоносный источник. Протоиерей Алексий Михаленя.
Служить в нем стали священнослужители, прошедшие специальную подготовку по психиатрии, и эта традиция сохранилась до сих пор. Здесь считают: вера помогает исцелиться. Поэтому сотрудничество психиатров и священников в деле помощи людям, страдающим душевными недугами, очень важно», — сказал заместитель директора НЦПЗ по развитию и инновационной деятельности, профессор, доктор медицинских наук Василий Каледа.
Главный вопрос, который интересовал священнослужителей: как определить, что человеку, который обратился в храм, нужна не только духовная, но и психиатрическая помощь? Но как определить, что душу этого человека нужно лечить не только Таинствами, но и направить его для получения медицинской помощи? Болезнь подкрадывается исподволь, и даже специалист сразу не сможет понять, что он видит перед собой: симптом или особенности характера. Эти, на первый взгляд, незначительные проявления могут быть очень важными для правильной постановки диагноза и для успешного лечения, — подчеркнул научный руководитель Научного центра психического здоровья, академик РАН, профессор Александр Тиганов. По мнению Александра Тиганова, очень важно наличие доверительных отношений между священнослужителем и его духовным чадом — человеку бывает трудно открыться перед другими людьми, даже перед родственниками, и священник часто является единственным, с кем он может поделиться своими переживаниями.
Александр Сергеевич привел в пример такое расстройство, как «ироническая депрессия» — страдающий ею человек выглядит обычно, и даже кажется веселым и довольным жизнью, но при этом у него возникают мысли о суициде.
Как понять, что человеку нужна не только духовная, но и психиатрическая помощь? Что должен знать священнослужитель о психических заболеваниях? Эти и другие вопросы обсудили на круглом столе в Научном центре психического здоровья в Москве.
На встрече присутствовали священнослужители, окормляющие психиатрические учреждения, настоятели московских храмов, руководители и сотрудники Центра. Участники обсудили взаимодействие священнослужителей и врачей-психиатров в деле помощи людям, страдающим психическими заболеваниями. Служить в нем стали священнослужители, прошедшие специальную подготовку по психиатрии, и эта традиция сохранилась до сих пор. Здесь считают: вера помогает исцелиться.
Поэтому сотрудничество психиатров и священников в деле помощи людям, страдающим душевными недугами, очень важно», — сказал заместитель директора НЦПЗ по развитию и инновационной деятельности, профессор, доктор медицинских наук Василий Каледа. Главный вопрос, который интересовал священнослужителей: как определить, что человеку, который обратился в храм, нужна не только духовная, но и психиатрическая помощь?
Встреча-семинар на тему «Социальное служение на приходе» для социальных работников храмов
протоиерей Михаил Прокопенко (Северо-западное викариатство). Протоиерей Михаил Потокин с матушкой. В конце встречи протоиерей Михаил ответил на вопросы и пожелал духовных и телесных сил в социальных трудах.
Главное меню
| «Почему мы ждем похвалы и хорошо ли это?». Иван Крошкин, Надежда Смирнова, о. Михаил Потокин | В дискуссии участвовали: культуролог Иван Крошкин, директор Музея меценатов, предпринимателей и благотворителей Надежда Смирнова и настоятель московского храма святых Флора и Лавра на Зацепе священник Михаил Потокин. |
| Как ученый-физик стал священником. Протоиерей Михаил Потокин - Мой путь к Богу | А нравственный семейный подход к жизни может человека обогатить ", – заключил Михаил Потокин. |
Беседы с батюшкой 2023
В семинаре приняли участие протоиерей Михаил Потокин, председатель Епархиального отдела по социальному служению г. Москвы и помощник управляющего Юго-Западным викариатством по социальному служению иерей Димитрий Борсук. В конце встречи протоиерей Михаил ответил на вопросы и пожелал духовных и телесных сил в социальных трудах. Беседы с батюшкой Протоиерей Михаил Потокин 27 февраля 2024.
Беседы с батюшкой. Протоиерей Михаил Потокин 8 мая 2023
Но у наших братьев и сестер, пришедших в Общину, есть колоссальная поддержка. Каждый вечер мы молимся друг за друга в молитве по соглашению, мы общаемся по телефону, в чате, по наступлению пандемии, мы продолжили общение через интернет в Zoom. Всё это время, как и раньше, нас поддерживали и опекали отец Михаил Зазвонов , клирик храма Всех святых в земле Российской просиявших в Новокосино и матушка Ксения она, как и мы больна рассеянным склерозом , благодаря им наш карантин был не такой, как у многих других. И это все замечательно, но вынужденный карантин показал, как нам не хватает встреч в храме, и не только на службе, но и чтобы потом можно было пообщаться с батюшкой, друг с другом, получить ответы на волнующие вопросы, поддержать тех, кому сейчас необходимо просто душевное участие. Встреча в стенах неизвестного для многих храма была первой, и все волновались, как она пройдёт.
Но настоятель храма, отец Михаил Потокин , так повёл беседу, что всем показалось, что мы знакомы уже много лет! Видимо опыт работы в хосписах помог ему постигнуть особенности людей с тяжёлым диагнозом, и он со знанием дела говорил с нами так, что совершенно не было сомнений, что он понимает нас, как и отец Михаил Зазвонов , который знает все нюансы течения рассеянного склероза.
То есть, если я обидел человека, конечно, лучше прийти к нему и сказать «прости».
Я считаю, лучше нет, и я при этом… ну, если я искренен буду. Но есть вещи, которые мы не можем исправить, которые уже… Ну, вот время назад не вернешь, понимаете? И тогда действительно, если я человек, ну, честный, я встаю… я встаю перед своей совестью, и меня, так же, как и вас, обличает она, что где-то я… Даже, вы знаете, ну, есть понятие, там, какой плохой поступок, а есть понятие - не сделать хорошего.
Вот человеку плохо - ты прошел мимо. Ну, торопился ты, ну, на работу шел, ну, неважно. Грязный он, там, бомж, может, пьяный - ну, не подошел, не поднял, не поинтересовался.
А потом, когда ты уже ушел, вот тут совесть тебя догоняет и говорит: «Милый мой, а вдруг он замерзнет? А вдруг… Ну хорошо, пускай он пьяный, там, но имеешь ты право судить…» Константин Титов : Михаил Александрович, но это, извините, напоминает, когда учитель отчитывает ученика. Но учитель - он… он опытный, он старше, ученик маленький, и его как бы… Все-таки священники, бывает, ведь могут и поругать, и отчитать.
Михаил Потокин : Но священник… священник… священник… Ведущий : Нет, то, о чем говорит отец Михаил, я так понимаю, это вопрос человека к себе, то есть со стороны совести, а не то, что священник так говорит человеку. Константин Титов : Нет, вы понимаете, я… я все-таки… Михаил Потокин : Сама исповедь, да, сам… сам… сам ход исповеди… Я понял Ваш вопрос, да, простите. Просто я немножко по-другому начал отвечать.
Да, действительно, есть вот такое неверное понимание, и со стороны исповедующего, и со стороны священника, да? Священник не имеет права отпускать грехи, потому что он сам грешник, Вы правы. Константин Титов : Конечно, конечно.
Это человек. Михаил Потокин : Он не имеет права такого. Даже, мало того, когда Христос говорил, что Он имеет право отпускать грехи, Его хотели убить за это, потому что «Ты, - говорят, - богохульник, только Бог может отпускать грехи».
Священник поэтому никоим образом грехи не отпускает. Что касается советов священников, здесь, конечно, вот и, ну, скажем так, все зависит все-таки от того, как священник… насколько у него есть такт и понимание таинства. Если он понимает таинство верно, то его советы никогда не будут навязчивыми и никогда не будут… Если человек спросит у него совета, он ответит, но никогда не будет нравоучения, потому что это, конечно, неверное понимание исповеди.
Священник - не учитель человеку, он ему друг, понимаете? Что такое друг? Друг - это значит человек… Константин Титов : Но получается, что человек, извините, человеку разрешает отпустить этот грех.
А где здесь Бог в этой ситуации? Михаил Потокин : Нет-нет-нет, человек… Константин Титов : Вам же не приходит информация: одному отпустить грех, а другому - нет. Вы же эту информацию не считываете.
Михаил Потокин : Нет-нет-нет. Человек человеку… Грех отпускает Бог. Ведущий : А что делает священник?
Константин Титов : Что делает священник в этот момент? Михаил Потокин : Нет, подождите, я вам хочу объяснить, подождите. Священник, когда он… человек ему исповедуется, он читает ему разрешительную молитву и все, вот.
Дальше все зависит от степени искренности самого человека. Если он искренне пришел к Богу, ему грех отпускается Богом. И причем признаком этого является то, что он больше не грешит.
Константин Титов : А может быть так, что священник отпустил грех, а Бог не… не отпустил? Где информация к священнику? Михаил Потокин : Не… не… не… Нет, секундочку.
Может быть так, что священник прочитал молитву, но грех не отпущен. У нас много, часто… Вот в 90-е годы, я помню, слышал такое: вот, бандиты, придут они, там, нахулиганят, там, может, даже кого-то убьют, потом придут в церковь, покаются, им Бог все… им священник все отпустит. Как-то легко так: вот убил человека, потом пришел, два слова сказал - и все.
Нет, не легко. Константин Титов : Михаил Александрович, но мы… но мы в XXI веке, мы же понимаем, что у Вас, как, так сказать, посредника, нет никакого средства связи с Богом. Михаил Потокин : Я не посредник.
Ведущий : Вот давайте… дайте Михаилу, да, договорить. Я вам хочу сказать, священник, скорее, больше похож на друга, должен быть другом вам, другом по несчастью, понимаете? Вот есть такое, как, знаете, болезни… Ведущий : То есть во время исповеди, Вы имеете в виду?
Михаил Потокин : Да-да. Вот больные диабетом - они объединяются в одно сообщество, а больные, там, еще чем-то - в другое сообщество, и они друг с другом общаются. Вот мы с вами, как больные, вместе.
Мы соединены. Священнику дана вот определенная, ну, возможность, скажем, да, совершать таинство, но это таинство - оно совершается тогда, когда человек искренен настолько и настолько глубоко раскаивается в этом, а это может видеть не священник, а только Бог, потому что это внутри вас. Что делает священник?
Священник поставлен Богом затем, чтобы вот формальную, вот эту вот внешнюю сторону, да, мы с вами, так сказать, пришли, человек мог сказать слово. Но сказать кому, да? Сказать, вот через священника обратиться к Богу.
Почему важна публичность? Я вам хочу сказать, в первые века вообще исповедовались публично, без священника. Как делали?
Выходили перед всей общиной и говорили свои грехи. И вот тогда в большинстве случаев человек переставал грешить, потому что ему было стыдно. Ну, представьте себе, прийти и вот вывернуть все свое.
И исповедовала тогда, собственно, община. То есть человек раскаялся, и это покаяние его принимало все Тело Христово. Все… все его друзья, его близкие, с кем он знал, там, все его село, где он жил, - они все слышали его, да, и они, так сказать… И это было для человека целительным, вот.
Сейчас таинство исповеди - оно сократилось, двое только в нем участвуют: священник и человек, да? На самом деле, вот правильно, Иоанн Кронштадтский когда исповедовал, он исповедовал - люди говорили грехи свои вслух, как в первые века, выкрикивали грехи. Они хотели от них избавиться, понимаете?
Если вещи, например, там, ну вот вы знаете, пьянство, например, да, когда человек сам замучен им, он замучился уже, но он не может с собой справиться, да? Ему, так сказать, вот своего покаяния недостаточно. Ему недостаточно прийти и себе сказать: «Все, я, там, с такого-то дня я бросаю пить, я больше не буду пить», - и так далее.
Он сто раз уже себе это говорил, и сто раз у него не выходило. Что делать? А вот как раз, когда публичная исповедь или беседа, да, откровение - оно совершенно другую силу имеет.
Ведущий : То есть, иными словами, ответ на вопрос Константина, откуда Вы получаете информацию, в том, что Вы вообще никакую информацию ниоткуда не получаете? Михаил Потокин : Информация… информация от Бога идет человеку непосредственно. Константин Титов : Связи с Богом у Вас нету?
Связи с Богом у Вас нет? Михаил Потокин : Связь с Богом у меня есть так же, как и у всех, вот, но она личная, связь, она не связь по поводу кого-то другого. Она… Есть действительно духовники, которые были когда-то вот, и сейчас, наверное, есть, может быть, где-то они, которые имели, ну, непосредственное знание по отношению к людям.
То есть что человек… что человеку… будущее знали, прозорливость, такое свойство, да? Но этим обладают единицы. Это единицы обладают таким, да?
В основном, священник, конечно, не… не прозорливец, поэтому он не знает ни будущего, ни прошлого, и даже часто и не знает настоящего. Правду вы говорите или нет, я не знаю. Константин Титов : У меня еще есть один тезис, если позволите.
Вот получается, что если человеку что-то накипело, он считает, что он сделал что-то плохое, то на Западе модно ходить к психоаналитику, психологу, да? А у нас пошел к другу, взял бутылку водки, поговорил, стало легче, выговорился, может быть, даже покаялся там прямо и… и перед Богом. Ну, мы такое, в физическом смысле слова.
Ведущий : У него нет… нет посреднической функции. Михаил Потокин : Прозорливости, да, скорее. Связь-то есть, потому что Богом назначен священник.
Константин Титов : Да, да, мы… Да, но Вы поняли, о чем я. Получается, что здесь священник выступает в качестве психотерапевта, вот такого некоего успокоителя, функция такая больше психотерапевтическая. Михаил Потокин : Нет, нет, вот как раз… вот наоборот как раз.
Ведущий : Давайте дадим ответить отцу Михаилу. Михаил Потокин : Наоборот, священник… Как раз наоборот: чем меньше священник действует, тем лучше. Вот чем больше Бог действует, понимаете… Здесь действие - оно не от… не от священника, оно внутри человека происходит.
Что-то меняется внутри, понимаете, и эта внутренняя вот перемена не священника. Она обя… обязаны, конечно, мы не священнику, а Богу, который Сам, так сказать, видит человека, который к Нему пришел. Он установил такой порядок: «Приходи ко Мне, подойди, так сказать, поисповедуйся, да?
Во время таинства этого Я тебя хочу слышать, да? Он уходит утешенный, но утешает его Бог. Поэтому здесь есть разница.
Ведущий : Но вот принципиально важный момент. Сама необходимость выговориться, которую можно удовлетворить и у психотерапевта, и у друга. Константин Титов : Это очень важно.
Ведущий : Чем это отличается, в правильном смысле, от правильной исповеди? Михаил Потокин : Вы знаете, все-таки правильная исповедь - это не просто выговаривание какое-то. Ну, это общение с Богом, которое, я понимаю, что вот… Понимаете, как?
Друг передо мной - грешник, друг - ну, он такой же, как я, ну вот, да? То есть вот я нагрешил, а за меня пострадал-то Он. Вот я приду, я… я уйду отсюда, и со мной ничего не будет.
Ничего не будет почему? Я не упаду, там, не заболею, потому что Он пострадал, и Он на себя взял то, что я… то, что я… Ведущий : Христос. Михаил Потокин: …то, что я совершил, да.
Поэтому, так сказать, понимаете, если человек выкупил тебя, если человек… Вот ты пришел в долгах весь, пришел, а Он тебе сказал: «На тебе вот, на, отдай все - и ты свободен». Понимаете, есть разница? Или я пришел в долгах к другу, посидел с ним, он говорит: «Да я тоже в долгах, и ты в долгах, да все в долгах, да сейчас все в долгах», - и все, и я ушел.
Разница есть. Константин Титов : Вы знаете… Знаете, Вы мне сейчас напоминаете хорошего врача, потому что еще… еще врач не успел назначить препараты, не успел сделать операцию, а физическая боль у пациента присутствует. Но, поговорив с ним правильно, найти верные слова - пациенту уже без препаратов и без хирургии становится легче.
Михаил Потокин : Врач, после беседы с которым больному не стало легче, это Боткин или кто-то… Константин Титов : Конечно, да-да-да-да. Ведущий : Я бы хотел уже в завершение нашего разговора последний вопрос задать и Константину, и отцу Михаилу. У Вас прозвучала такая мысль, что Вам трудно понять, осмыслить Христову жертву, что Бог Отец ради каких-то целей отдает Своего Сына в жертву.
Почему для Вас это проблема? Почему Вы об этом думаете? Константин Титов : Потому что я человек.
Я не могу представить, что я бы своего сына, которого очень люблю, отдал бы в жертву ради даже самых каких-то больших смыслов. Михаил Потокин : Вы правильно сказали. Просто дело в том, что надо любить того, за кого ты жертвуешь, больше еще.
То есть любить его так вот, как, понимаете… То есть, если вы любите вот, ну, кого-то, да, одного, да, а вы любите, так сказать… Понимае… Мы… В чем вопрос? В том, что мы, к сожалению, будучи земными людьми , как Вы сказали, мы любим своих, а Бог - Он любит каждого, то есть Он любит… и Сына Своего Он любит, да, но Он любит каждого человека. И каждый человек для Него сын, поэтому вот здесь как бы… Но трагедия заключается в том, что этот Сын, который вот, Его Сын-то, Он это… он, так сказать, с Ним всегда.
А человек, этот сын Божий, он погибает. Он погибает, и погибает навсегда. То есть вы навсегда… Он навсегда разлучается с Богом, он, который создан для общения с Ним, понимаете?
То есть Сын всегда будет с Отцом, а человек не будет с отцом, он… он уйдет, вот. И тогда жертва действительно… это жертва любви, но любви еще большей. Вот удивительное слово в этом смысле, что Бог полюбил грешников, грешный мир, вот человека, который запутался, который вот… вот и часто эгоистом бывает, вот.
И я такой же, да, и в каждом эгоизм иногда вот возникает, да, по отношению к близким, там, что вот я близких люблю больше, чем, там, других людей, да? А есть Тот, Кто полюбил человека настолько, что готов вот Сам Себя за него отдать, понимаете? И здесь вот это вопрос любви, потому что она, действительно, она… Часто говорят, любовь слепа и так далее.
Нет, она не слепая. Слепое как раз - это вот как раз, когда нет любви, человек слепой. А когда человек любит, он зрячий.
Он видит все, что нужно. Понимаете, мы любимому человеку… мы не спрашиваем, что тебе подарить, мы не спрашиваем, что тебе надо. Если я люблю человека, я знаю, что ему надо.
Ведущий : И так нас любит Бог? Так что Он любит… Он знает, что для нас нужно, понимаете? Ведущий : Наилучших слов для завершения нашего сегодняшнего разговора не найти.
Спасибо огромное, дорогие друзья. Михаил Потокин : Вам спасибо. Константин Титов : Спасибо Вам.
Ведущий : С вами была программа «Не верю! Мать ребенка-инвалида пожаловалась в соцсети, что ее с ее ребенком в инвалидном кресле выгнали из православного монастыря , большинство изданий процитировало запись мамы, не попытавшись получить комментарии от другой стороны. Комментарий из монастыря мы получили вечером, когда блогосфера активно обсуждала этот случай.
Сегодня ситуацию комментирует священник Михаил Потокин, председатель Комиссии по церковной социальной деятельности при Епархиальном совете Москвы: Мы не привыкли ценить друг друга, бережно относиться. Нас так воспитали, всех. Нам привычно, когда человек не нужен, на почте, в поликлинике, в магазине.
Кому нужен человек, инвалид? Много ли мест, где ему рады? Бережное отношение у нас — редкость, пренебрежение — привычно.
Нам нужна идея. Мы и в церкви хотим видеть идею, а не людей. Нам нужны хорошие правильные организации, хорошие идеи.
Во что-то верить нам надо. Но ни в коем случае не в человека. Верить в идею проще.
В хорошую церковь , в добрых батюшек. В коммунизм. А когда приходит конкретный человек, личность, то это сложно, неудобно.
Вот в чем вся проблема. Мы с вами мыслим категориями идей. Этот случай разрушает идею.
А идея такая: «В церкви хорошо, там хороший батюшка и все добрые, Церковь прекрасно относится к инвалидам и всех любит». Но Церковь это живой организм, там живые люди, которые обижаются, обижают друг друга, иногда ругаются, ссорятся, мирятся. Это — живая жизнь.
Но хочу сказать, что, наверное, какие-то были моменты в жизни, где вот ты... Ну, я не могу сказать, что это вот так прямо. Но, конечно, внутренние переживания — они, безусловно, являются тоже такой основой для жизни. Потому что они многое дают, многое открывают. И, главное, они — вот та сила, которая, собственно говоря, проповедовать, слово говорить... Но ведь ты должен говорить-то слово, убеждая других, но если ты сам не уверен в этом слове, как ты будешь? Откуда эта сила?
Она не моя. Она мне дана тоже, понимаете? Я тоже понимаю, что вот сам по себе человек — ну, это все-таки очень немощное существо, слабое. И что все-таки пресвитеру, священнику очень много дает тот, кто есть первосвященник. То есть он очень любит тех, кому мы проповедуем, то есть вас. И поэтому, несмотря на немощь священника, про которую мы только что сказали, и это правда, он через него, если священник ну уж не слишком шибко-сильно думает только о себе к сожалению, это тоже препятствие большое, потому что здесь как бы если ты ему дашь, а он это все присвоил себе, так он скоро станет заместо Христа, такое бывает, да, поэтому вот чтобы он не стал, тогда ему немножко... Поэтому священнику очень много дано.
Но дано не непосредственно за заслуги какие-то, а дано, чтобы он преподавал. То есть чтобы он передавал это — то, что ему дано. Но, конечно, не присваивал себе и уж, тем более, не славился тем, что ему дано от другого. Мацан — Вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» протоиерей Михаил Потокин, настоятель храма Святых Мучеников Флора и Лавра на Зацепе, председатель Отдела социального служения Московской городской епархии. В студии моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.
Лаврентьева — Еще раз здравствуйте, уважаемые радиослушатели! В гостях у Светлого радио — протоиерей Михаил Потокин, настоятель храма Святых Флора и Лавра на Зацепе, председатель Отдела по социальному служению Московской городской епархии. У микрофона мой коллега Константин Мацан, я — Кира Лаврентьева. Отец Михаил, до перерыва мы с вами говорили о том, что и священник может в чем-то сомневаться, и у священника, как и у любого мирянина, как и у любого верующего человека, бывают свои внутренние духовные какие-то бури и сомнения, поиски. И сейчас, во второй части этой программы, в начале ее мне хотелось бы все-таки спросить, а на что вы опираетесь в сложные моменты. Мы немножко затронули эту тему — чуть-чуть, в самом конце первой части, и сейчас мне бы хотелось все-таки больше внимания уделить, потому что в наше нестабильное сейчас, тревожное время, наверное, людям очень важно найти какие-то внутренние опоры, по которым можно было бы идти, когда тебя штормит. Потокин — Вы знаете, ну мне помогает что?
Ну, во-первых, конечно, чтение духовной литературы — даже немножко совсем. Вот Дневник Иоанна Кронштадтского возьмешь — ты как-то испереживался за день, и засомневался, и тяжело, и мысли жгут разносторонние, и вот тут как раз и возьмешь. А тут — как будто стакан чистой воды. Лаврентьева — «Моя жизнь во Христе»? Потокин — Ну, я и дневники его читаю. Просто дневники, да. Ну, и разное...
То есть духовное... Я не говорю, что только Иоанна Кронштадтского. Сейчас это совсем... Просто я как пример привожу. Потому что там короткие мысли такие. И вот достаточно одной короткой мысли — как стакан чистой воды, знаете, выпил. И вдруг как-то внутри просветляется все, и думаешь: «Боже мой, как же так?
Это же и ест — вот она, правда-то». Конечно, это служение и литургия. Потому что литургию служишь когда, это удивительно дает тебе силы. И, вы знаете, это замечаешь, только когда ее не служишь. То есть вот когда начинается период какой-то или отпускной, или что-то еще, вы знаете, вплоть до того, что я ощущаю себя совершенно другим человеком, когда я не служу литургию, когда я не причащаюсь — ну вот как я обычно причащаюсь два-три раза в неделю. А вот если я не причащаюсь неделю, вторую неделю — ну, это связано может быть с разными обстоятельствами, то есть, или болезнь, или, там, отпуск, или что-то еще... И получается, что я совершенно меняюсь.
Я меняюсь сам. Я чувствую, что это вот немножко...
Я, безусловно, согласен с тем, что вы сейчас сказали, но ведь очень часто Августина упрекают, не соглашаясь с тем, что вы сказали. И по-моему, Ницше издевался над вот этим эпизодом, когда, помните, он вспоминал: груши они воровали. И он говорит: «Августин один раз украл три груши, а потом тридцать страниц об этом кается». И Ницше говорит: «Ну невозможно в это поверить». А вы знаете, а мне кажется, возможно, как раз наоборот, какие-то моменты жизни, мне кажется, Бог нам открывает. Вот много встреч бывает в жизни.
Я бы так передал, такой пример даже и в моей жизни был: подходит к вам нищий просить, ну иногда даем, иногда нет — по разным причинам, я честно говорю: иногда лень за кошельком полезть, иногда думаешь: ну, уже дал и этому, и тому дал, и сему дал, и иногда и разменных нет, ну что еще может быть? И вот, проходя мимо, иногда бывает так, что потом в памяти вот этот нищий остается надолго. Некоторых… Тот, которому не дали, да? Не дали, ну неважно, я говорю, что есть какие-то моменты, много раз ты проходил, много раз не замечал, и один раз ты заметишь. Он ничем не отличается от других, но вот это как раз тот твой раз, то есть ты должен… Твои груши вот эти… …твои груши, это был именно тот, и я думаю, что живая жизнь так и устроена, потому что мы не можем все моменты жизни оценивать одинаково высоко. Мы не можем жить постоянно напряженно, постоянно ответственно, постоянно — это очень трудно для нас, и в какой-то момент жизни мы встречаем обстоятельства, которые нам Бог посылает для того, чтобы сформировать нашу жизнь. И это, может быть, совсем простые вещи. В этом смысле как раз интересно, не знаю, как вы относитесь к творчеству Тарковского, кинорежиссера такого… С уважением.
Помните «Иваново детство», да? Это, собственно говоря, набор впечатлений, это набор впечатлений, это не рассказ, это не повествование об учебе, оценки, дневник… Как сейчас говорят: не нарратив. Да-да, это набор впечатлений, но как раз он-то и подкупает, потому что это и есть наша жизнь, это есть набор вот этих маленьких моментов: занавеска, качающаяся трава, мать, зеркало — вот это все и есть жизнь, но она, ее нельзя передать простыми словами, то есть это не логическая цепочка, это цепочка живых каких-то переживаний и какого-то сплетения таких обстоятельств. Поэтому я очень верю Августину и считаю, что, конечно, с точки зрения философа, нужно все обосновать, нужно увидеть, наверное, значительное, высокое. А с точки зрения жизни обоснования нет, его нет, его невозможно придумать, если можно изобрести его, конечно, можно посчитать это каким-то высшим промыслом, которого мы не понимаем. Но, наверное, жизнь живая так здорово устроена, что она не просчитывается и она не вмещается в рамки обычных каких-то формул философских таких, она гораздо шире. Возвращаясь к тому, о чем вы уже сказали, о том, что меняется наше восприятие жизни, отношение. А вот ваше восприятие веры — мы же в теме «Вера» находимся, вот были какие-то фундаментальные изменения, вот какое-то переосмысление?
Ну, фундаментально, во-первых, конечно, когда я к вере пришел, вообще-то говоря, это было фундаментальное изменение, наверное. Потому что я… хотя, я имел представление о русской классической литературе, как и все в советское время. Никакого представления о вере в семье у меня не было, то есть у меня не было, откуда взять это. И когда-то на меня сильное, наверное, и самое важное для меня значение в вере имела встреча с духовником, отец Георгий Бреев. Но я был совершенно другим человеком, то есть для меня… если бы мне сказали в юности моей, что я буду священником, вы знаете, я не знаю, я бы посмеялся, наверное, и сказал: ну кем угодно… Но извините, я вас перебью. То, что приход был таким радикальным это понятно, а я как раз имею в виду: вот уже за годы веры, вот были какие-то вещи, которые… вы в сане уже больше… Двадцать лет. Да, все меняется, конечно. Вы знаете, я всегда так шучу немножко, говорю, что молодой священник когда начинает служить, он очень хочет стать хорошим священником: он делает все правильно, он берет большую нагрузку, он ходит и проповедует, он занимается делами милосердия, он вообще… А уже когда становишься старше, одна только молитва остается, что: «Господи, спасибо, что Ты меня столько терпишь долго».
Здесь… это больше касается не веры, наверное, а священнослужения. В вере — да, наверное, я, когда начинал служить священником, вообще когда я пришел в храм, я думаю, что, если что-то осталось во мне неизменно, это любовь к богослужениям, это то, что меня сразу и поразило глубоко и, наверное, содержание моей жизни изменило. Вы знаете, я недавно подумал вот о чем: я представил себе, что вот я читаю молитвы во время литургии Златоуста уже двадцать с лишним лет, и это одни и те же несколько молитв всего. Если бы я читал самые прекрасные стихи в течение недели или двух, они бы надоели мне просто до глубины сердца. Я читаю эти молитвы двадцать лет по несколько раз в неделю, когда я служу, я до сих пор читаю их, совершенно как будто я читаю их первый раз. Не то что я не знаю их… Да, понятно. Вы понимаете, я о другом хочу сказать. То есть это совершенно… богослужение настолько живое, настолько оно в себе много содержит, что оно для меня является до сих пор источником веры, жизни духовной, всего того, что мне недостает, я все это могу найти в службе.
И поэтому вот это не изменилось. Изменилось, конечно, понимание Церкви, людей, потому что в юности всегда понимание веры более такое радикальное, оно не включает в себя понимание того, что Господь пришел спасать грешников, а не праведников, что не то что ты и сам грешник, но и люди-то, которые вокруг тебя, и люди Церкви, и люди вне Церкви — это сложно, и понять то, как Господь мыслит о человеке невозможно, ты мыслишь по одному, но Он видит его по-другому, Он видит его будущее, Он видит всю его жизнь целиком. А ты пришел, видишь только часть этой жизни, ты пытаешься судить о человеке, судить о Церкви, судить о людях, и естественно, что ты ошибаешься. Поэтому когда приобретаешь, немножко время проходит, опыт приобретаешь, и ты понимаешь действительно, что важно, а что второстепенно. Даже из каких-то первых ощущений встреч с человеком, со священнослужителями, с общиной ты видишь, что важнее и что второстепенно, что для тебя различия в каких-то пониманиях смыслов не столь важны оказываются. Когда ты понимаешь, что Церковь — это великая общность, такая, которая включает в себя, как Господь объял всех людей и соединил их всех, несоединимых, где вот эта соборность, где единство такое, оно в себе и являет Христа. Это, конечно, очень точные и, мне кажется, важные слова: «соединил несоединимых»… Отче, а скажите, а вы проводите, сейчас же мы делаем акцент на катехизических беседах, вы сами беседуете с теми, кто собирается креститься? Беседую, с большим удовольствием.
А что для вас самое главное в этих беседах? Вы знаете, самое главное что-то живое сказать. Мы иногда заключаем в беседу о вере в формулах крестильных, объясняем Символ веры или как себя вести в церкви, или как совершать молитвы. А мне важно как-то людей, простите за такое, может, грубое слово — зацепить. А от них что самое важное, вот вы чего ждете, какой реакции? Вот именно того, чтобы я увидел, что это как-то за живое человека… Живое за живое, да? Живое отношение, да, то есть я коснулся чего-то того, что он тоже пережил. Когда мы вместе что-то обсуждаем, мы вместе пережили какое-то чувство, какое-то внутреннее состояние, и мы тогда моментально друг друга понимаем, нам слов не нужно.
Я хотел с вами такой поделиться недавней ситуацией, которая возникла. У меня один мой знакомый, товарищ пишет — мы сейчас переписываемся же все, — что собрался жениться, а жена очень хочет венчаться, и он говорит: я очень хочу ее поддержать, но я атеист. Я ему стал писать, что: а зачем… Мне очень сложно было с ним, тем более в переписке, я говорю: ну понимаешь, кого ты собираешься обманывать и прочее. Вот у меня вопрос: а вы допускаете подобную ситуацию, при которой вы повенчаете этих людей? Ну, наверное, допускаю, да, вы знаете, почему — потому что у меня была практика такая, я видел людей, которые себя позиционировали вначале атеистами, неверующими или как-то… Все-таки в богослужении и в Церкви содержится некая таинственная сила, которая действует несмотря ни на что, несмотря на неверие, несмотря на скептицизм, несмотря на многое то, что в человеке — предрассудки или настрой, сейчас очень многие настроены против уже заранее, вы же знаете. И поэтому здесь есть таинственный какой-то диалог между Богом и человеком. То есть одно дело — диалог, я спрашиваю человека о его вере, но есть Тот, Кто знает его доподлинно, и Он знает, что этот человек, он на самом деле сейчас, может быть, так резко высказывается или так сопротивляется вере не потому, что он неверующий, а потому, что есть некая боль какая-то внутренняя, есть какое-то несогласие, есть то, что потом разрешится. Здесь я бы сказал так, что человек может преобразиться в очень короткий промежуток времени, и я встречал людей, взрослых людей, которых я венчал, и, скорее, не атеист, конечно, но человек, который, в общем-то, не вел такой, как мы говорим, обычный церковный образ жизни, стал венчаться и потом мне рассказывает, что я относился к этому, но жена попросила, супруга, я, говорит, когда встал, когда открыли царские врата — и внутри что-то дрогнуло… То есть, понимаете, здесь мы не можем рассчитывать только на свой разум.
Я разумные вещи спросил у человека, но все-таки я понимаю, что есть Тот, Кто его позвал сюда. Знаете, отец Георгий как-то мне интересно сказал: «Ты знай, что ни один человек, который в церковь не пришел — он не пришел сюда к тебе, его позвал Господь». То есть человек случайно ни один не заходит, через этот порог даже не переступает, вот духовник как мне сказал, я потом это понял, я не сразу это понял, вообще к чему это. Вот я стал когда священником и не те только люди, которые пришли с добрыми намерениями, с верой и с интересом, я понял, что нет случайности в пересечении даже порога этого, что человек, когда начинаются у него мысли о церкви, — это уже не случайно. Но это же все равно не может быть критерием, что вы во всех подобных ситуациях, все равно какое-то живое, вот этот отклик будете ожидать? Да, отклик есть, и, конечно, нужна личная беседа, то, что вы сказали, что невозможно было у нас, и мне кажется, это делает невозможным понимание вообще о чем человек говорит, потому что мы же знаем, одну и ту же фразу можно сказать с разной интонацией и с разными паузами, что меняет вообще смысл ее. А вот я когда готовился к нашей встрече, читал в интервью, вы говорили тоже такое предельно искреннее и очень, мне кажется, для меня дорогое признание, когда вы говорили, что вы тоже испытываете такие тяжелые моменты: а верю ли я? Что вообще?..
А вдруг ничего нет… Это правда, да. Значит ли это, что когда мы как раз таки испытываем противоположные моменты вот такой горячей искренней глубокой веры, что это те моменты, когда мы понимаем, что такое рай? Что он есть? Что он есть. Да, я думаю, да. То есть утешение, которое дает нам мысль о вере, не всякое время так бывает, мысль о вере может просто пройти как-то мимо. Иногда, особенно, кстати, после этих моментов, когда внутри пусто и когда думаешь, что да, ничего нет, и вот этот ужас и пустота внутри, даже не потому, что ты там трудился… нет, не поэтому, просто какой-то холод и пустота внутри, и после этого, когда приходит утешение, ты понимаешь, насколько, какая пропасть между этим, между этими двумя состояниями, как у Лазаря с богачом, это пропасть лежит между этим, то есть это есть настоящая подлинная жизнь, которая нам дается Богом, и тот холод небытия, ничто. Вот это — ничего нет, вот это ничто, между ними пропасть.
Поэтому начинаешь это ощущать и Бога благодарить за то, что Он тебя все-таки милует от этих состояний, потому что не представляется возможным, как человеку трудно в таком состоянии оказаться. Вы говорите часто о том, что жизнь — это сплошные вопросы, все время новые вопросы, и даже вот люди приходят, и, казалось бы, за двадцать лет вы уже все вопросы слышали, а они все равно возникают новые. И тоже, мне кажется, очень такое предельно искреннее и очень важное признание. А вот скажите, а при этом, когда священник говорит человеку, который боится прийти на исповедь, что: «Ну, не бойся, вряд ли ты меня чем-то удивишь, я уже все слышал» — это вот про разное в данном случае? Да, вы знаете, я так обычно не говорю, я скорее стараюсь сказать так, что ты не мне исповедуешься. Ты пойми, я не тот, кто тебя призван судить даже ни в чем. То есть я должен убедить человека, чтобы он открылся, чтобы не было, как говорится, стыда такого ложного или каких-то сомнений в том, что священник что-то услышит недостойное, его осудит и как-то подумает о нем. Я говорю, что нет, это не то и совсем не так, здесь не я вообще не судия, не тот, кто может тебе простить.
И если человек почувствует это, у него пропадает вот этот барьер между ним и священником. Можно быть любым священником — хорошим, плохим, я не знаю, каким угодно, но любой священник, совершая таинство Исповеди, он все равно его совершает, потому что не он отпускает грехи и не он их слышит. Поэтому очень важна для меня в исповеди всегда эта искренность, если человек готов на искренность, потому что это ему поможет, я это вижу, здесь возникает такое соединение между человеком и Богом. И уже священник — он в стороне где-то, он уже совершенно отстранен, поэтому и не страшно ничего слышать, потому что не ты слушаешь, не тебе принадлежит то, что говорит человек, это не к тебе обращено. Поэтому здесь, наверное, единственное что, знаете, мне исповедь всегда помогает себя увидеть. Человек начинает говорить, думаешь: Боже мой! Я это все переживаю тоже, и иногда даже, я как-то говорил, один смешной случай у меня был, ну, не смешной, это обычный случай: наверное, в начале 2000-х годов, еще только вот… ко мне один прихожанин пришел, говорит: «Батюшка, я ворую». А я знаю, это такой человек очень искренний, честный, трудолюбивый.
Тогда это, помните, еще… Да-да. Я тогда думаю: Боже мой! Это вот эти компьютеры, там все установлено, у нас же как: устанавливали всё, а что такое устанавливали — это значит, что устанавливали не за плату. Это просто простой пример, то есть некоторые вещи ты привык не видеть, а есть глубокие вещи, и, когда человек начинает про них говорить, ты переживаешь сам и видишь в себе многое из того, что он говорит, и это, наверное, лично для священника тоже очень важно, то есть видеть себя, понять, что да, здесь ты как раз… И когда человек искренне говорит, иногда завидуешь ему — в хорошем смысле завидуешь и думаешь: Боже мой, как хорошо, что он смог, и то, что иногда не могу я — из-за гордости, из-за какого-то самомнения, самолюбия, из-за того, что все равно хочется казаться хорошим, хочется, вот до конца нет веры Богу, веры нет, что вот Он тебя плохого примет… Даже на исповеди хочется показаться… Да, да, ну вот хочется же, хочется, то есть нет веры в Него, именно как Который готов простить. Что такое нет искренности, почему мы не искренни друг с другом, не можем сказать — потому что мы не верим, что человек нас простит, тогда мы начинаем как-то приглаживать и замалчивать, понимаете, вот здесь этого не хватает, может быть, для нашей исповеди, для такой исцеляющей какой-то нас внутри не хватает этой искренности, то есть все равно обдумываешь, как бы сказать, даже вещи, в которых ты согрешил, все равно думаешь, можно же по-разному, можно как-то и немножко принизить, как-то объяснить и что-то еще. Поэтому вот здесь, наверное, отношение к исповеди священника формируется именно людьми, которые к тебе приходят, ты начинаешь их слушать и иногда ты поражаешься и думаешь: Боже мой, я священник, много лет служу, я так не могу исповедоваться, как человек этот исповедовался. Поскольку вы физик и даже, как мы с вами успели чуть поговорить, физтех, что есть приговор… Да, «физтех из тех». Да, «физтех из тех», но вопрос вот какой Есть две крайние позиции, которые часто встречаются, одна: «как ученый, я не могу быть верующим», а другая: «как ученый, я не могу не быть верующим».
Вот что вы думаете по поводу этих двух позиций? Я думаю, что первая позиция — она в корне имеет просто неправильное представление о вере. То есть если мы правильно веру представляем себе, то мы так вопрос не можем поставить. Мы можем поставить вопрос так, что я, скажем, этого не пережил, но это все равно, что если я скажу, что нет любви. Ну если я не любил никогда — нет любви, но я не пережил этого, любовь есть, я о ней читал, я о ней знал, я ее видел. То же самое — вера, это все-таки вопрос личных отношений, то есть были ли у тебя личные отношения с Богом? Вопрос, который человеку можно задать, он может сказать: «таких отношений нет», но это неверно. Но это значит, что и вторая позиция неверна.
Вторая позиция — ну, в каком-то смысле да, тут тоже крайность некая, потому что наука не относится напрямую к религии, она совсем другого сорта. Хотя с другой стороны, наверное, одно из самых красивых, что я видел в жизни, — это наука, и особенно математика. Но здесь вопрос о вере все-таки и с той, и с другой стороны, он, мне кажется, очень радикально ставится, да. Очень хочется, конечно, сказать о красоте мира и прочем, но вот мне кажется, по крайней мере, если мы говорим о науке сегодня, потому что понятно, Древняя Греция — это одна история, и поэтому вы, естественно, лучше меня знаете всю эту теорию. Или возьмите какую-нибудь «Структуру научных революций» Куна, который говорил, что вообще парадигмы научные, там нет общих оснований у науки Античности, Средневековья и прочее. Но если мы из сегодняшнего дня говорим, то я бы, реагируя на эти фразы — интересно, согласитесь вы со мной или нет, — я бы сказал так, что, как ученый, я могу быть и верующим, и неверующим, потому что это просто в каком-то смысле непересекающиеся плоскости. Да, это немножко разные пространства, я бы сказал так, в жизни. Есть одно пространство — научное, есть одно пространство — веры, и вера как бы над стоит этим, то есть ты можешь как туда выходить, в это пространство, можешь не выходить и заниматься наукой.
Но здесь я не вижу… почему это возникло, вы же знаете — советский период, это искусственно созданное противопоставление, оно искусственное, оно чисто пропагандистское такое, и причем пропагандистское именно для людей, скажем, которые сами не ученые… Да-да. То есть это для простых людей: «наука сказала так», «наука объяснила» и так далее, то есть это была удобная формулировка, которая никакого отношения ни исторически, ни философски к науке не имеет. Гораздо сложнее все, и личная жизнь ученых, и личное их верование, и их путь духовный, поэтому мы этого просто не касаемся. Просто это следствие, я считаю, вот такой немножко примитивной пропаганды. Поэтому здесь я не вторгаюсь в личный духовный мир ученых, разные совершенно есть взгляды, и поэтому здесь мы не можем обще судить. То, что вы сказали, ну две точки зрения, они крайние, к сожалению, присутствуют, но я считаю, что крайность вообще — это не есть показатель истинности точки зрения. За срединный путь. Да, за царский путь, здесь просто многие из них начинают атеистами, а заканчивают верующими людьми, наверное, бывают и другие случаи, к сожалению.
То есть мы можем сказать о том, что путь человека очень непростой. Поэтому здесь — увы! Единственное, что я считаю, — нужно все-таки бороться с предрассудками и бороться с остатками той пропаганды, которую мы с вами слышали когда-то. И для этого нужно больше рассказывать о жизни ученых, потому что эта жизнь, действительно, она показывает не их научные достижения, а их личностные человеческие качества, в том числе и веру, потому что много ученых было глубоко верующих людей, мы знаем и среди русских ученых, и среди зарубежных, я не буду приводить, это все сейчас прекрасно… обо всем этом говорится. Но когда мы берем школьные или институтские курсы, там никогда личных сведений об ученых нет… Ну да, там ведь обедняют представление… Да, то есть никогда мы с вами о личной жизни их не услышим, никто не расскажет нам даже какие-то особенности его характера или что-то еще.