Не впервые мне приходилось видеть ракеты. 13. Необходимо указать предложение, в котором НЕ с наречием пишется раздельно: а) Звали его Баскаковым, он происходил из богатой и родовитой семьи, был умен, талантлив и, следовательно, мог жить (не)хуже, если (не)лучше, многих. + б) Зелёная ракета (не). здесь мы видим приставку НЕ, но она идет отдельно от слова, поэтому это не сливается в одно слово. Байден отправит ракеты. Греция и испания даст ПВО patriot.
Комсомольская правда
| Ответы : Решите пожалуйста ничего не понимаю | Сегодня Минобороны РФ осуществило испытательный пуск межконтинентальной баллистической ракеты с полигона Капустин Яр в Астраханской области. |
| Шойгу анонсировал ещё 3 запуска ракет-носителей "Ангара" на Плесецке в 2024 году | Осторожно, новости. Момент прилета ракеты в Киеве попал на видео местной жительницы. |
| Эксперты отмечают, что сегодня МО РФ провело нетипичные испытания неизвестной МБР | 03:17 Украина начала применять переданные США ракеты ATACMS против РФ: что известно об этом оружии. |
| Астроном РАН объяснил, что наблюдали в ночном небе жители Хабаровска | То, что практически все беспилотники и ракеты были сбиты, не имеет с точки зрения политической значимости события никакого значения. |
Уроки выживания от Ирана
На тот момент проблема заключалась в том, как найти средства на ракеты. В марте появилась возможность, когда несколько контрактов Пентагона оказались невостребованными. Он распорядился включить ATACMS в этот пакет помощи, но сделать это тайно, чтобы использовать элемент неожиданности, сообщил чиновник. В конце 2023 года Вашингтон начал поставлять Киеву баллистические ракеты, однако до сих пор направлялись старые системы ограниченной дальности.
Свирский А. Сластников Н. Чесноков И. Укажите предложение, в котором оба слова пишутся с НЕ раздельно. Антокольский П. Тютчев Ф. Быков В. Ответ 1-4; 2-2; 3-1; 4-1: 5-4; 6-2: 7-1:8-1; 9-4;10-2 Ответ 1-4; 2-2; 3-1; 4-2; 5-4; 6-2; 7-3; 8-4; 9-4; 10-1. Самые новые вопросы.
Так как нечто пролетело над большим количеством крупных населенных пунктов, а время было не позднее, его сняли очень много людей. Видео с самых разных ракурсов разошлись по сети с самыми разнообразными комментариями — от прилета инопланетян до гастролера-астероида. Но самой популярной стала версия, что это комета Понса-Брукса. На самом деле, скорее всего, причина в другом. Комета Понса-Брукса, действительно, сейчас видна с Земли. Но она висит в одной части неба, над западным горизонтом и видна сразу после заката. Ее, действительно, если постараться, можно наблюдать невооруженным глазом а лучше в бинокль , но — далеко от городской засветки: по яркости она почти не отличается от звезд. Это действительно очень интересная и красивая комета.
Я ушел от него с одной мыслью: строить ракеты и летать на них», — признавался позже Королев. Сказано — сделано. Через пару лет в жизни Королева происходит еще одна судьбоносная встреча — с Фридрихом Цандером, инженером и изобретателем, чей энтузиазм не уступал королевскому. Цандер был старше Королева на 20 лет; Королеву был всего год от роду — а тот уже опубликовал свою первую работу о межпланетных путешествиях. Цандер был одержим космосом и собирал вокруг себя таких же фанатов. С Королевым они познакомились в 1931 году. Уже через два года Цандера не станет, но эти два года предопределят развитие советской космонавтики. Болезненный и худой Цандер был постоянно простужен и кутался в шарф, но в работе совершенно неутомим, иногда даже ночевал в кабинете. Он часто повторял свой девиз: «Вперед, на Марс! Работа была неспокойная. Однажды после неудачного эксперимента конструкторы, чудом избежавшие гибели при взрыве в лаборатории, едва не пали жертвой разъяренных жильцов: даже на верхних этажах у них попадали картины со стен и посуда с полок. За подходящим помещением и средствами на работу группы Королев и его коллеги обратились к военным. Как начальник вооружений РККА он хорошо понимал важность ракетной техники для обороны В апреле 1932 года группа энтузиастов стала государственной научно-конструкторской лабораторией по разработке ракет, где были созданы первые советские жидкостно-баллистические ракеты ГИРД-09 и ГИРД-10. Королев, который только что поджег бикфордов шнур, изо всех сил сжимает кулаки, стоя в блиндаже в напряженном ожидании: «Полетит? Не полетит? Жидкий кислород пошел в камеру сгорания. Резкий хлопок… и гул двигателя! Она полетела! Все получилось! Первая советская ракета поднялась в воздух летом 1933 года на Нахабинском полигоне в Подмосковье. Ее полет оказался кратким — всего 18 секунд, высота — 400 метров. Но это был триумф. Все обнимали и целовали друг друга. Матысик и Л. Иконников перед стартом ракеты забрались на дерево, чтобы лучше следить за ее полетом. Увидев ракету в воздухе, они так обрадовались, что стали подпрыгивать на ветках, в результате чего Е. Матысик свалился на землю, потеряв крагу Наталия Королева из мемуаров по воспоминаниям отца Цандер полета ракеты не увидел — он скончался от тифа в 1933 году. Карьера 25-летнего Королева в то время шла в гору. Молодым людям очень помогло покровительство Михаила Тухачевского. Королев стал заместителем главы института Ивана Клейменова , однако пробыл в должности недолго: он хотел двигаться к освоению космоса, но у начальства были другие планы — Тухачевского интересовали реактивные снаряды для установок залпового огня. После конфликта с руководителем института Королев с должности ушел. Уже через год конструктор и его коллеги подготовили к испытаниям первые крылатые ракеты: зенитную «217» с пороховым и дальнобойную «212» с жидкостным ракетным двигателем. Пока увлеченные работой ученые проводили испытания, тучи репрессий сгущались. Расстреляли Тухачевского и Клейменова. Но Королев продолжал работать: в феврале он сделал доклад о том, как ракетоплан можно использовать в качестве истребителя-перехватчика, и работал над прототипом ракетоплана с жидкостным реактивным двигателем вплоть до лета 1938-го. А потом пришли и за ним. Ракеты Королева проходили испытания, и далеко не все они были удачными, что объяснимо — ведь Королев и его команда шли по новому, еще не изученному пути. Однако для советской власти тех лет это не стало аргументом. Чудесное спасение и космическая революция «Милая моя, хорошая, родная девочка! Не знаю, получишь ли ты когда-либо это письмо или нет, но только сегодня, после почти четырехлетней нашей разлуки, впервые я пишу тебе простое обычное письмо. Так много мне хочется тебе сказать, что не знаю даже, как и с чего начать, боюсь, как бы не позабыть чего-нибудь. После всего пережитого, после возвращения снова к жизни как-то необычно и трудно мне собраться с мыслями. Потому заранее прошу тебя, мой дорогой любимый друг, простить меня за содержание этого послания…» Так писал в 1942 году Королев жене Ксении Винцентини, или просто Ляле, как он ее называл, — своей первой любви, с которой он познакомился еще в школе и возможности быть с которой добивался много лет. Они не виделись вот уже четыре года, и он писал, не зная, дойдет ли письмо. В нем он каялся, что мало ценил семью, когда она была с ним рядом, что слишком много и увлеченно работал, что до конца в полной мере не осознавал, как много для него значат Ляля и их черноглазая дочь Наташка. В тот год, когда пришли за Королевым, по политическим мотивам было арестовано больше миллиона человек, около 700 тысяч расстреляно. В расстрельных списках был и великий конструктор. Королева арестовали по доносу и обвинили во вредительстве — намеренном подрыве государственной промышленности. В обвинительном заключении Королева назвали членом троцкистской антисоветской организации, по заданию которой он срывал разработку новых образцов вооружения Разумеется, ни в какой вредительской ячейке он не состоял, все обвинения отрицал, но когда следователи НКВД устроили ему «конвейер» и сказали, что на недельку бросят его жену к зэкам, а дочку «найдут, куда деть», конструктор признал вину. Его не расстреляли, но дали десять лет каторги. Из зала суда он отправился прямиком на Колыму. Спасти Королева отчаянно пыталась его мать. Те подали запрос, и дело отправили на пересмотр. Приговор отменили и Королева отправили обратно в Москву. Это решение спасло ему жизнь. Будущий отец советской космонавтики провел в ссылке год и четыре месяца и дошел до крайней степени истощения. Он заболел цингой и уже не мог выходить из барака. Больного ученого посадили в поезд и высадили в Хабаровске без надежды на то, что он выживет. И вот там ко мне подошел какой-то старичок, посадил в тележку и увез в сопки. И помню, сижу я, греет солнце, летают желтые бабочки. А старик нарвал какой-то травы, помял ее и начал натирать ею мои десны. Кровь хлещет, больно, а он повторяет: «Терпи, сынок, терпи! Через три дня кровь остановилась и зубы перестали шататься. Та чудодейственная трава оказалась черемшой Сергей Королев Королев должен был добраться до парохода «Индигирка», но не успел. Ему было обидно до слез, но это спасло ему жизнь. Пароход с тысячей человек на борту затонул в Японском море. Королев много раз вспоминал этот случай, воспринимая произошедшее как знак судьбы. К моменту возвращения Королева в Москву Большой террор закольцевался: расстреляли одного из главных организаторов массовых репрессий Николая Ежова. На его место пришел Лаврентий Берия , и Королев, который сдаваться не собирался, отправил письмо ему и Иосифу Сталину. Он писал, что невиновен, и попросил дать ему шанс продолжить работать на благо страны. Такую возможность ему дали, но из тюрьмы не выпустили. При НКВД было создано конструкторское бюро, где работали заключенные авиаконструкторы и авиаинженеры, — «туполевская шарашка», руководил которой дипломный руководитель Королева и создатель самолетов «Ту» Андрей Туполев, тоже находившийся в заключении. Королев проработал там два года. Несмотря на то что он был человеком дела — все его мысли были заняты ракетами, — в заключении он томился без семьи. Проникновенное письмо жене он писал в Омске, куда шарашку перевели подальше от военных действий. С женой в заключении он все-таки встретился. Свидание вышло коротким и прохладным. Королеву показалось, что жена стала относиться к нему настороженно. В 1944 году он вышел на свободу, и они попытались сохранить семью, но не смогли. Оба много работали — Ляля была востребованным хирургом-травматологом. Переломным моментом стала их поездка в послевоенную Германию. Королева направили туда изучать баллистические ракеты, которые фашисты использовали в годы войны.
Уроки выживания от Ирана
Новости. Смотрите на Первом. Мэр Николаева Александр Сенкевич заявил, что российские войска ударили по городу неизвестными ракетами. 1) (Не)впервые мне приходилось видеть ракеты.
Тест НЕ с наречиями
| Испытания модернизированной ракеты-носителя «Рокот» начнутся в декабре | "Они развертывают управляемые ракеты, которые очень точны и обладают очень большим радиусом действия до такой степени, что их дальняя авиация теперь может не покидать российское воздушное пространство и использовать обычные ядерные боеголовки против. |
| "Мы бежали в пакетах к месту приземления". Как журналисты встречали из космоса Марину Василевскую | Глава Министерства обороны России Сергей Шойгу анонсировал запуск ещё трёх ракет-носителей «Ангара» на космодроме Плесецк в 2024 году. |
| Тест с ответами: «Не- с наречиями» | Не впервые мне приходилось видеть ракеты. слитно. Всей семьей щенка выходили, он быстро окреп и как-то незаметно вырос. |
| Какие города России и США пострадают в случае ядерной войны? | Осторожно, новости. Момент прилета ракеты в Киеве попал на видео местной жительницы. |
Эксперты отмечают, что сегодня МО РФ провело нетипичные испытания неизвестной МБР
Не впервые мне приходилось видеть ракеты. Они для меня были привычными, как привычны для человека постоянно окружающие его вещи. С космодрома «Восточный» впервые стартовала ракета-носитель тяжелого класса «Ангара-А5» с разгонным блоком «Орион». Ранее ракеты этого семейства стартовали только с космодрома Плесецк в Архангельской области. След от запущенной с Капустного Яра ракеты заметили в российских городах. "Они развертывают управляемые ракеты, которые очень точны и обладают очень большим радиусом действия до такой степени, что их дальняя авиация теперь может не покидать российское воздушное пространство и использовать обычные ядерные боеголовки против. По данным ВСУ, ракеты из Черкасской области летят в направлении Киевской, а из Хмельницкой области — в западном направлении.
Россия впервые уничтожила американскую установку MIM-23 Hawk
Ракеты устанавливаются на грузовики, скорость ракет может достигать 3 Маха, что значительно превышает скорость британских и французских крылатых ракет, которые Запад уже передавал Киеву. Фигурное катание, новости (женщины, мужчины, пары) – новости фигурного катания России, Европы и мира, расписание турниров, результаты. Это произойдет после завершения модернизации второго стартового комплекса ракет-носителей «Союз», уточнил министр. (НЕ)ВПЕРВЫЕ мне приходилось видеть ракеты. Степан всегда попадал в разного рода (НЕ)ПРИЯТНОСТИ. Воды прилива шумели (НЕ)УМОЛКАЯ. Мне кажется, что ты (НЕ)ДОСОЛИЛ этот салат, на вкус он довольно пресный.
Эксперты отмечают, что сегодня МО РФ провело нетипичные испытания неизвестной МБР
Необходимо указать предложение, в котором НЕ с наречием пишется слитно: а И какой-то он [Сергей] не по-ленинградски крепкий, движется быстро. Необходимо указать предложение, в котором НЕ с наречием пишется слитно: а Первый раз мне предстояло пускать настоящие ракеты, нажимать кнопку не впустую… б Новое судно не привычно высилось на пустынном берегу. Необходимо указать предложение, в котором НЕ с наречием пишется раздельно: а Немец сначала с любопытством смотрел на Ивана, затем не сколько не уверенно встал. В каком из предложенных ниже вариантов НЕ с наречием пишется раздельно: а не много.
Еще противник постарается нанести удар по промышленным городам, таким как Челябинск, Магнитогорск, Екатеринбург и Новосибирск. Не меньшая опасность касается городов, в которых расположены военно-морские базы. К ним относится Севастополь, Владивосток, Североморск и Калининград. По некоторым данным под ударом может также оказаться Нижний Новгород и Нижегородская область, так как на этой территории сосредоточено большое количество военных частей, училищ и предприятий ВПК. Третий сценарий кардинально отличается от первых двух, так как главной целью ударов, согласно ему, является Москва. Уничтожение власти должно подорвать боевой дух армии. Согласно этому сценарию, по Москве будет нанесено несколько десятков ядерных ударов. Один из сценариев США предполагает нанесение массированного ядерного удара по Москве Четвертый сценарий 3 мировой войны подразумевает хаотичные ядерные удары по территории России, но с главной целью — уничтожение предприятий топливно-энергетического комплекса и ВПК. Следует понимать, что эти сценарии являются лишь предположением специалистов, а не планом, который в случае конфликта обязательно будет применен. Однако выглядят они вполне логично, и в них указаны города, которые действительно могут пострадать в случае военного конфликта. Надо сказать, что несколько лет назад Национальное управление архивов и документации США рассекретило цели для нанесения ядерных ударов , намеченные еще в середине прошлого века. Также в списке городов, по которым планировалось нанести удары, была Казань. Скорее всего эти города находятся в списке целей и в настоящее время. Сибирь — самый безопасный регион России в случае ядерной войны Вышеперечисленные варианты нанесения ударов могут быть актуальны в случае начала полномасштабной ядерной войны. Однако, по мнению экспертов, если Россия нанесет ядерный удар по Украине, ответ США может быть ограниченным. Предупреждающий удар может быть нанесен по Арктике или даже безлюдной Сибири. Однако не все согласны с этим мнением. Генерал-лейтенант в отставке Бен Ходжес в издании Daily Mail сообщил, что США нанесут «сокрушительный удар» по российским военным и пригрозил уничтожением Черноморского флота. Правда, удар будет, скорее всего, не ядерным. Однако не обязательно быть экспертом, чтобы предугадать в таком случае эскалацию конфликта и в итоге полномасштабную ядерную войну.
Она полетела! Все получилось! Первая советская ракета поднялась в воздух летом 1933 года на Нахабинском полигоне в Подмосковье. Ее полет оказался кратким — всего 18 секунд, высота — 400 метров. Но это был триумф. Все обнимали и целовали друг друга. Матысик и Л. Иконников перед стартом ракеты забрались на дерево, чтобы лучше следить за ее полетом. Увидев ракету в воздухе, они так обрадовались, что стали подпрыгивать на ветках, в результате чего Е. Матысик свалился на землю, потеряв крагу Наталия Королева из мемуаров по воспоминаниям отца Цандер полета ракеты не увидел — он скончался от тифа в 1933 году. Карьера 25-летнего Королева в то время шла в гору. Молодым людям очень помогло покровительство Михаила Тухачевского. Королев стал заместителем главы института Ивана Клейменова , однако пробыл в должности недолго: он хотел двигаться к освоению космоса, но у начальства были другие планы — Тухачевского интересовали реактивные снаряды для установок залпового огня. После конфликта с руководителем института Королев с должности ушел. Уже через год конструктор и его коллеги подготовили к испытаниям первые крылатые ракеты: зенитную «217» с пороховым и дальнобойную «212» с жидкостным ракетным двигателем. Пока увлеченные работой ученые проводили испытания, тучи репрессий сгущались. Расстреляли Тухачевского и Клейменова. Но Королев продолжал работать: в феврале он сделал доклад о том, как ракетоплан можно использовать в качестве истребителя-перехватчика, и работал над прототипом ракетоплана с жидкостным реактивным двигателем вплоть до лета 1938-го. А потом пришли и за ним. Ракеты Королева проходили испытания, и далеко не все они были удачными, что объяснимо — ведь Королев и его команда шли по новому, еще не изученному пути. Однако для советской власти тех лет это не стало аргументом. Чудесное спасение и космическая революция «Милая моя, хорошая, родная девочка! Не знаю, получишь ли ты когда-либо это письмо или нет, но только сегодня, после почти четырехлетней нашей разлуки, впервые я пишу тебе простое обычное письмо. Так много мне хочется тебе сказать, что не знаю даже, как и с чего начать, боюсь, как бы не позабыть чего-нибудь. После всего пережитого, после возвращения снова к жизни как-то необычно и трудно мне собраться с мыслями. Потому заранее прошу тебя, мой дорогой любимый друг, простить меня за содержание этого послания…» Так писал в 1942 году Королев жене Ксении Винцентини, или просто Ляле, как он ее называл, — своей первой любви, с которой он познакомился еще в школе и возможности быть с которой добивался много лет. Они не виделись вот уже четыре года, и он писал, не зная, дойдет ли письмо. В нем он каялся, что мало ценил семью, когда она была с ним рядом, что слишком много и увлеченно работал, что до конца в полной мере не осознавал, как много для него значат Ляля и их черноглазая дочь Наташка. В тот год, когда пришли за Королевым, по политическим мотивам было арестовано больше миллиона человек, около 700 тысяч расстреляно. В расстрельных списках был и великий конструктор. Королева арестовали по доносу и обвинили во вредительстве — намеренном подрыве государственной промышленности. В обвинительном заключении Королева назвали членом троцкистской антисоветской организации, по заданию которой он срывал разработку новых образцов вооружения Разумеется, ни в какой вредительской ячейке он не состоял, все обвинения отрицал, но когда следователи НКВД устроили ему «конвейер» и сказали, что на недельку бросят его жену к зэкам, а дочку «найдут, куда деть», конструктор признал вину. Его не расстреляли, но дали десять лет каторги. Из зала суда он отправился прямиком на Колыму. Спасти Королева отчаянно пыталась его мать. Те подали запрос, и дело отправили на пересмотр. Приговор отменили и Королева отправили обратно в Москву. Это решение спасло ему жизнь. Будущий отец советской космонавтики провел в ссылке год и четыре месяца и дошел до крайней степени истощения. Он заболел цингой и уже не мог выходить из барака. Больного ученого посадили в поезд и высадили в Хабаровске без надежды на то, что он выживет. И вот там ко мне подошел какой-то старичок, посадил в тележку и увез в сопки. И помню, сижу я, греет солнце, летают желтые бабочки. А старик нарвал какой-то травы, помял ее и начал натирать ею мои десны. Кровь хлещет, больно, а он повторяет: «Терпи, сынок, терпи! Через три дня кровь остановилась и зубы перестали шататься. Та чудодейственная трава оказалась черемшой Сергей Королев Королев должен был добраться до парохода «Индигирка», но не успел. Ему было обидно до слез, но это спасло ему жизнь. Пароход с тысячей человек на борту затонул в Японском море. Королев много раз вспоминал этот случай, воспринимая произошедшее как знак судьбы. К моменту возвращения Королева в Москву Большой террор закольцевался: расстреляли одного из главных организаторов массовых репрессий Николая Ежова. На его место пришел Лаврентий Берия , и Королев, который сдаваться не собирался, отправил письмо ему и Иосифу Сталину. Он писал, что невиновен, и попросил дать ему шанс продолжить работать на благо страны. Такую возможность ему дали, но из тюрьмы не выпустили. При НКВД было создано конструкторское бюро, где работали заключенные авиаконструкторы и авиаинженеры, — «туполевская шарашка», руководил которой дипломный руководитель Королева и создатель самолетов «Ту» Андрей Туполев, тоже находившийся в заключении. Королев проработал там два года. Несмотря на то что он был человеком дела — все его мысли были заняты ракетами, — в заключении он томился без семьи. Проникновенное письмо жене он писал в Омске, куда шарашку перевели подальше от военных действий. С женой в заключении он все-таки встретился. Свидание вышло коротким и прохладным. Королеву показалось, что жена стала относиться к нему настороженно. В 1944 году он вышел на свободу, и они попытались сохранить семью, но не смогли. Оба много работали — Ляля была востребованным хирургом-травматологом. Переломным моментом стала их поездка в послевоенную Германию. Королева направили туда изучать баллистические ракеты, которые фашисты использовали в годы войны. Жена и дочь сопровождали конструктора в поездке, но Королев все время работал, а деятельная Ляля чувствовала себя одинокой и не у дел. Они с дочерью вернулись в Москву, и семейная жизнь дала трещину. Отстраненность супруги объяснялось еще и тем, что она узнала об увлечении мужа переводчицей Ниной Ивановой , вместе с которой он работал. Кроме того, фактически супруги разъехалась: жена работала в Москве, а Королев — в подмосковных Подлипках. С Ниной Ивановой Королев проживет до конца жизни. Она уйдет с работы и полностью посвятит себя великому мужу. А Подлипки, куда она к нему переедет, позже переименуют в Королев Именно там он применит опыт немцев в строительстве баллистических ракет и создаст уникальную, не имевшую аналогов Р-5 — первую баллистическую ракету, способную нести ядерный заряд. До этого атомную бомбу можно было доставить на территорию противника только на самолете, как при бомбардировке американцами Хиросимы и Нагасаки. После успешных испытаний Королеву присвоили звание Героя Социалистического Труда. Бывший «вредитель» стал героем своей страны. Но Королев и сам был подобен ракете: пока испытывалась Р-5, у него уже был готов куда более амбициозный, а точнее — пугающий по масштабам проект. Ядерная гонка в самом разгаре, и в начале 1950-х США представили реактивные бомбардировщики, которые могли проникнуть в советское воздушное пространство. Бюро Королева ответило на это межконтинентальной ракетой Р-7, которая могла долететь до Вашингтона. Легендарная «семерка» принципиально отличалась от всего, что было создано раньше. Двухступенчатая ракета несла не просто ядерный, а термоядерный заряд: в случае войны Р-7 ударила бы по Америке водородной бомбой. Советская власть была очень довольна. Пока сверхдержавы играли друг перед другом мышцами и демонстрировали, как они могут уничтожить все живое, Королев, который всегда думал о покорении космоса, размышлял над тем, как использовать свои детища в мирных целях, а именно — запустить с помощью ракеты в космос искусственный спутник, который будет летать по орбите, подобно Луне.
Лавренев Б. Не вглубь, а как бы вдоль. Укажите предложение, в котором НЕ с наречием -ями пишется раздельно. Пантелеев А. Коковин Е. Укажите предложение, в котором НЕ с наречием пишется слитно. Балтер Б. Свирский А.
Правописание НЕ и НИ в разных частях речи. Задания, упражнения, тесты (ОТВЕТЫ)
| "Мы бежали в пакетах к месту приземления". Как журналисты встречали из космоса Марину Василевскую | Осторожно, новости. Момент прилета ракеты в Киеве попал на видео местной жительницы. |
| Наречие. Слитное и раздельное написание НЕ с наречиями - Вариант 2 | Есть мнения, что маневрирующая боеголовка должна создать проблемы для ПРО вероятного противника при перехвате таких ракет. Военный эксперт Юрий Подоляка заверил: «Ничего похожего ни у кого нет». |
| Читать "Ракеты и подснежники" - Горбачев Николай Андреевич - Страница 1 - ЛитМир Club | Первая советская ракета поднялась в воздух летом 1933 года на Нахабинском полигоне в Подмосковье. |
Откройте свой Мир!
Не вглубь, а как бы вдоль. Необходимо указать предложение, в котором НЕ с наречием пишется раздельно: а Звали его Баскаковым, он происходил из богатой и родовитой семьи, был умен, талантлив и, следовательно, мог жить не хуже, если не лучше, многих. Необходимо указать предложение, в котором НЕ с наречием пишется слитно: а В домах и на улицах горел свет, и улицы были тихими, но не по-ночному, а по-вечернему: прохожих было много. Необходимо указать предложение, в котором НЕ с наречием пишется слитно: а И какой-то он [Сергей] не по-ленинградски крепкий, движется быстро. Необходимо указать предложение, в котором НЕ с наречием пишется слитно: а Первый раз мне предстояло пускать настоящие ракеты, нажимать кнопку не впустую… б Новое судно не привычно высилось на пустынном берегу.
Также он сообщил, что космодром Плесецк сможет запускать вдвое больше космических аппаратов.
Это произойдет после завершения модернизации второго стартового комплекса ракет-носителей «Союз», уточнил министр. Кроме этого, Шойгу констатировал завершение создания инфраструктуры Плесецка, отвечающей за пуски ракет-носителей «Ангара» тяжелого и легкого класса.
Практически оно развивается по своей сложной траектории, в которой сторонам пока получается избежать масштабного военного столкновения. Насколько долго так будет продолжаться — сказать трудно, но очевидно, что стороны не видят всеобщую военную катастрофу в качестве приемлемого для себя сценария.
Возможно, поэтому периодические обострения на израильском «фронте» видятся в самом Иране иначе, чем в России, Европе, Азии или даже США. Наше восприятие драматических событий в отношениях между государствами остается основанным на стереотипах европейской политики ХХ века и подпитывается заклинаниями, которые раздаются из США по поводу их намерений в отношении самой России. И то, и другое является, мягко говоря, не совсем адекватным для понимания природы процессов, происходящих в этом важном регионе. А они, на самом деле, представляют собой международную политику в ее исторически нормальных проявлениях.
С постоянной борьбой и конкуренцией, но без стремления обрушиться в решительную схватку, из которой выйдет только один победитель. Зачем это делать, если можно, не жертвуя собой, вести тонкую военно-дипломатическую игру? Поэтому суждения о том, что Иран, отвечая на выпад Израиля, не устроил в регионе новую «мировую войну» и поэтому якобы выступил слабо, выглядят для самих иранцев и их соседей совершенно неадекватно. Иранцы действительно совершили нечто новое — нанесли массированный удар по Израилю со своей территории.
Этого Тель-Авив в отношениях с другими государствами не испытывал с начала 1970-х годов — и эффект стал весьма освежающим. То, что практически все беспилотники и ракеты были сбиты, не имеет с точки зрения политической значимости события никакого значения. Тем более, что сделали это американцы и их союзники. Немедленно заявившие, что без их поддержки Израиль вообще не справился бы.
А для репутации еврейского государства как могучей военной силы это имеет катастрофическое значение.
Вот и гадают все - что же это сегодня эти русские запустили с Капустина Яра — комментирует эксперт Юрий Подоляка. Если бы этот кусок коричневой субстанции, называющий себя экспертом, разбирался бы в чем-то кроме дерьма, то гадать бы не пришлось.
Это запуск по настильной траектории, который в разы уменьшает подлетное время. Смотрится красиво. Американцы так постоянно запускают - отрабатывают удары по стратегическим объектам в России из акваторий Северного и Средиземного морей.
3 предложения с наречием не слитно и 3 предложения слитно
Укажите предложение, в котором НЕ с наречием пишется раздельно? Русский язык 5 - 9 классы 1. Укажите предложение, в котором НЕ с наречием пишется раздельно. Горбачев Н. Автократов Н.
Солоухин В. Северов П.
Жена бросилась на поиски мужа. Но он спустя шесть часов пришел сам, а Ксению Петровну нашли обмороженной.
Правую ногу сначала хотели отнять, но пожалели. Со временем нога хотя и не полностью, но выздоровела, и Ксения Петровна прихрамывала. За обедом она почти ничего не ела, расспрашивала о службе и армейских порядках, вызывая у нас с Климцовым и у хлопотавшей за столом Ксении Петровны веселое умиление. Она, кажется, нравилась Климцовым.
Я радовался за нее. Майор пришел домой не в духе. Его штабная должность была беспокойной, неблагодарной. Каждодневное выкраивание наряда, нередкие раздоры с офицерами из-за него, бумажная волокита: планы, отчеты, графики, расписания -- все это доставляло ему немало скверных минут.
В комнате Климцовых было тепло, чисто, уютно - на спинке дивана, на кровати с высокой горой подушек лежали дорожки, вышитые хозяйкой. На стене в металлической блестящей рамке -- фотография детей. Небольшой будильник споро тикал на этажерке. Климцов сидел за столом в гимнастерке без ремня.
Моложавое лицо с рыжеватыми, выгоревшими бровями всегда тщательно выбритое, с широким подбородком, разделенным вертикальной бороздкой надвое, было загорелым точно его подпалили на огне. Когда Ксения Петровна с заговорщическим видом вытащила и поставила на стол бутылку с водкой майор вопросительно поднял на жену глаза: -- Что ж ты, под монастырь хочешь нас подвести? Ради приезда. Несколько минут говорили о Москве, о новостях потом Наташка спросила: -- А что это за служба, в которую я вступаю?
Став женой военного, наши женщины автоматически вступают в нее. У мужа -- тревога у нее -- тревога. К тому же запасайтесь терпением, настраивайтесь на кочевую жизнь: два-три года -- чемоданы в руки и айда на новое место, может, на такую же "целину" -- так у нас называют эти места. Видите, мы не очень обставлены!
Неперевозимых вещей нет. В общем, Ксения Петровна вам может порассказать о своей службе, стаж приличный -- пятнадцать лет. Он замолчал, а Наташка обвела нас удивленным взглядом: -- Неужели и после академии в такие места посылают? А не бывает...
И сюда посылают. А может, и в академии оставят, в научно-исследовательский институт пошлют, -- с едва скрываемой иронией проговорил майор, взглянув на меня. Вот, например, командир наш, подполковник Андронов... Мне стало стыдно: зачем она бухнула о моих сокровенных мыслях, которые высказал ей еще тогда, в Москве?
Климцов, конечно, догадался: мол, не успел еще уйти в академию, а уже помышляет об укромном местечке... Но я говорил только как об одном из возможных назначений после академии: если бы предложили в научно-исследовательский институт, не отказался бы. Понимал, особенно теперь, когда повозился с прибором объективного контроля, зарытую внутри счастливую жилку -- мог бы стать конструктором. Ну а если снова пошлют сюда, в "медвежью берлогу", слезы лить не стану, товарищ майор!
Люди по-своему расшифровали эти три буквы. В войну над нами издевались: где служишь? В ПВО? Это, мол, "пока война --отдохнем".
Мы и в мирное время как на войне. Трудно и почетно. Майор поднялся, взял с дивана ремень, затянулся. Даже интересно.
Вон Буланкин... Командир дивизиона или в полку? Вот каков гусь! Ну ладно, мне идти.
А вы не стесняйтесь, обращайтесь к Ксении Петровне: она послужила со мной по дальним гарнизонам, опытная. Хоть вместо меня на штаб ставь! Взглянув на жену и, должно быть, заканчивая какой-то им одним известный разговор, Климцов мягче добавил: -- Только вот первый раз сплоховала: детей отправила за тридевять земель, к бабушке. Нет бы в городе устроить -- все бы в месяц раз виделись.
Это уж слишком, Вася... Ну да мы предполагаем, а начальство располагает... Настроение мое упало. Черт бы побрал это дежурство и этих "богов" там в штабе!
Ставить нас вне очереди, только же стояли... Летят все планы в тартарары! Надевая шапку, Климцов спросил: -- Как вчера Демушкин показал себя? Есть сдвиги?
В коридоре, когда мы вышли из комнаты Климцовых, Наташа спросила: -- Как понимать его слова, Костя? Ты расстроен? Наши взгляды встретились. Я увидел, как в ее глазах мелькнула искорка страха.
Я молча обнял ее за плечи, пропустил в дверь, "Вот так, привыкай к службе". Наташа принялась разбирать чемодан. Выкладывала платья, стопки белья. Я, стыдясь пустоты комнатки и этой приземистой солдатской кровати, выкрашенной в темно-зеленый, грязный цвет, говорил ей, что деньги есть, скопил, и в ближайшие дни, если удастся, отпрошусь -- поедем купим и кровать, и диван, и стулья.
Она повеселела и в своем цветастом халате с крупными оранжевыми гладиолусами по черному полю выглядела совсем девчонкой, резвой и красивой. Вдруг я увидел невысокую плотную фигуру майора Молозова, мелькнувшую за окном. В правилах Молозова -- появляться зачастую нечаянно. На одном месте его дважды подряд застать почти невозможно.
За день он успевал несколько раз обежать наш треугольник: "позиция -- казарма -- офицерские домики", быстро передвигаясь на скорых пружинистых ногах. С приездом вас. Сняв фуражку и знакомясь с Наташей, он переводил твердый, упрямый взгляд с нее на меня, словно что-то сравнивал, примерял: мол, хороши ли вы, подходите ли друг другу? Крутолобая, будто литая, голова его, остриженная под машинку, была почти круглой.
А широковатый нос, настороженно приподнятые брови, привычка проводить ладонью по ежику русых волос выдавали в нем что-то мальчишеское, простое, незамысловатое и в то же время задиристое. Это важно для нас. Семьи, жены скрашивают нашу службу, -- он вздохнул, опускаясь на подставленную мной табуретку, добавил: -- И пока еще не легкую жизнь. Его лицо на секунду приняло огорченно-печальное выражение: под глазами собрались морщинки, губы поджались, словно он разом припомнил все наши трудности.
Но тут же ожил, выпрямился на табуретке, начал расспрашивать Наташу о дороге, самочувствии. Узнав об утреннем происшествии, опять наморщился, мотнул головой: -- Да, дорога эта в печенке сидит! Молозов ко мне относился по-дружески, тепло. Офицеры допытывались у меня: "Чем ты его приворожил?
Как о тебе речь -- так высокий штиль! Три области из всей нашей деятельности занимали особое внимание Молозова, он считал их самыми нужными, главными: поддержание боевой готовности, строительство и политические занятия. Первая была особенно любимой: всякий разговор замполита на собрании или в простой беседе неизменно начинался с нее или сводился к ней. Когда он выходил к переносной фанерной трибуне, которую во время собраний обычно ставили на край стола, офицеры начинали перешептываться: "Ну, держись, сейчас оседлает своих коньков!
Началось все с полигона, с прошлого лета, когда получали технику и тут же опробовали ее, выполняли первую боевую стрельбу. Знойное и горячее стояло лето. Над тесовыми казармами, в которых мы временно жили, над всем полигоном и выжженной, ровной, как стол, степью висел горячий, спекшийся воздух. Офицеры, операторы изнывали от жары.
У меня под гимнастеркой текли ручьи, все прилипало к телу, пот заливал глаза, в закрытой кабине нечем было дышать. Он говорил будто шутливо, но, когда закуривал папиросу, я заметил, что руки его дрожали. А я и сам, хотя все дни немало тренировался и кабину покидал только на ночь, чтобы переспать, испытывал трепетное беспокойство. Первый раз мне предстояло пускать настоящие ракеты, нажимать кнопку не впустую...
Ракета с грохотом ушла в белесое поднебесье. Потом нам сообщили --попадание отличное. Молозов прямо в кабине растроганно обнял меня: -- Ну, спасибо! Молодец, молодец!
Раза два он наведывался в мою группу во время политических занятий. Садился так, что мне из-за стола виден был его стриженый затылок. И ни звука. Изредка что-то помечает авторучкой в записной книжке.
Молчальников среди операторов не было. Я старался вопросы ставить перед ними шире, не строго по учебнику. Возможно, поэтому нередко на занятиях загорались споры, диспуты. Так случилось и в присутствии Молозова.
Я поднял тогда одного из молодых операторов. Солдат что-то лепетал о роли техники в будущем, переводил глаза с одного товарища на другого. Мои наводящие вопросы не помогали. В это время и подал голос оператор Скиба: -- Разрешите, товарищ лейтенант?
Поднявшись, он повернул свое простодушное лицо к солдату: -- Эх ты, немогузнайкин! Приедешь на свою Орловщину -- небось похвастаешь: "Ракетчиком был". Скажут: "Ого! На технике будет все держаться.
Машины, автоматы будут. Не видишь, как у нас делается? Человеку останется кнопки нажимать. Выходит, по его, все сведется к кнопкам и машинам?
А человека нет? Физика, как говорится, есть, а лирики нет. Так, что ли? Старая волынка...
Гляди, сам, Селезнев, начнешь писать стихи: вдруг откроется талант. Времени-то будет много -- удовлетворяй свои духовные потребности! Когда-нибудь увидим: Василий Селезнев -- "Как я был ракетчиком". Солдаты оживились, заулыбались, а я с опаской поглядывал на Молозова, -- сощурив глаза, он смотрел на спорщиков -- и думал: влетит мне за это.
Но, к удивлению моему, Молозов в перерыве сердечно сказал: -- Ишь ты: "Ракетчик, а не знаешь! Это мерка, колодка. И непринужденные споры -- хорошо. А вот свернули зря, -- замполит вопросительно поднял на меня брови.
В спорах выявляется истина. Хоть не оригинальное утверждение, зато верное. Так, Константин Иванович? После второго посещения он на очередном инструктивном семинаре групповодов поставил меня в пример и с тех пор всячески выказывал мне свое расположение, И теперешний его приход, конечно, не случаен: ко всем, кого уважал, Молозов проявлял это отношение прямо и открыто.
Повернувшись к Наташе, он провел рукой по волосам, хмурое выражение сбежало с лица. Народ -- лучше самого благородного металла, со сложной техникой имеет дело. Рабочий день -- строго семичасовой. Тут не все с нами могут потягаться!
Супруг же ваш, Константин Иванович, один из уважаемых офицеров. Очень важный и нужный для учебных целей прибор объективного контроля делает. А вас милости просим участвовать в самодеятельности. Пока своими концертами обходимся: дорога треклятая мешает развернуться...
Наташка робко покосилась на меня: -- Никогда не занималась этим... Таланта, наверное, нет. Как вы, Константин Иванович, смотрите? А то ведь мужья иногда поперек дороги встают.
Молозов оглядел комнату цепким, острым взглядом. Сырости нет? Когда думаете за мебелью ехать? Он, оказывается, помнил наш недавний разговор.
А ковер? Надо подумать. Он ушел, пожелав Наташе уже в дверях: -- Обживайтесь, осваивайтесь. Я непроизвольно взглянул на свои руки.
Нет, они были сейчас чистыми, хотя и в ссадинах, ожогах от паяльника. Обнял ее: -- Чудачка, он только с позиции. Наверное, вместе с солдатами работал у пусковой установки. Ты бы посмотрела, какие они были у меня три дня назад, когда разбирали аппаратуру, делали регламенты!
Она промолчала. В этот день я так и не ходил на позицию: еще накануне подполковник Андронов разрешил мне заниматься устройством домашних дел. К вечеру Наташка окончательно отошла, попросила показать ей городок. Когда мы вышли из домика, солнце закатывалось -- холодное, желтое, словно отштампованное из бронзы, оно остановилось, напоровшись на верхушки темных высоких елей.
Гарнизон наш, зажатый тайгой, походил скорее на строительную площадку: штабеля досок, кучи шифера, разбросанные мотки колючей проволоки, земля, развороченная гусеницами тягачей и колесами машин. Свежий морозец успел прихватить хрустящей корочкой грязь, светлые льдистые лучики побежали по мутной воде, заполнявшей глубокие колеи. Сразу за офицерскими домиками в сумеречной тишине векового ельника стыл смерзшийся синеватый снег, будто тощие бурты слежавшейся соли. Перед домиками тянулся, отливая желтизной свежих досок, сарай с десятком дверец.
Чуть дальше --казарма; в стороне, перед складом, высилась недостроенная водонапорная башня. Крышу ее точно срубили одним взмахом сабли -- красная, островерхая, она валялась у подножия башни. Казалось, тайга не очень охотно уступила людям эту небольшую площадку длиной в полкилометра, а шириной и того меньше -- дальше деревья встали неприступной стеной... Я водил Наташку по городку, рассказывал ей обо всем я невольно старался приукрасить неказистую картину.
Офицеры, изредка проходившие к домикам, солдаты, толпившиеся у казармы, с любопытством поглядывали в нашу сторону. Наташка в своих белых ботиках, полосатом пальто, в модной шляпке выглядела необычно для "медвежьей берлоги": жены офицеров здесь одеваются проще, практичнее. Мы вышли к редкому молодому осиннику, за ним открылась наша позиция. Над головой уже разливалась ровная вечерняя синева.
Молчаливая, пугающая и вместе с тем какая-то неспокойная тишина окутала в сотне метров тайгу, ее сырое, зябкое дыхание пощипывало лицо. Наташка неожиданно остановилась, оторопело прижалась ко мне: -- Костя, что это такое? Они стрелять будут? Сейчас и я увидел стремительно вздыбленные в небо ракеты.
Открытые, без чехлов, они медленно, будто с сознанием своей силы, поднимались на невидимых, скрытых в окопах установках. В вечернем свете вытянутые тела ракет с дымчато-темным отливом казались вычеканенными из серебра. С тем же спокойствием, возвышаясь над их острыми носами, вращалась антенна станции. Она походила на перевернутую набок букву "Т".
Меня развеселил Наташкин испуг. Она, видно, не поверила. Не впервые мне приходилось видеть ракеты. Они для меня были привычными, как привычны для человека постоянно окружающие его вещи.
Но и я остановился, завороженный внушительным зрелищем. На миг даже почудилось: вот сейчас они с дымом, пламенем и грохотом сорвутся с установок, взмоют в вечернее небо... Наташка застыла в молчании, рука ее, лежавшая в моей, вздрогнула. Возможно, и ее воображение нарисовало ту же картину.
Очень хорошо, что она увидела ракеты, пусть поймет, что они значат, какую силу таят в себе; она должна смотреть на них твоими глазами, Перваков! Когда я обернулся к ней, она посмотрела на меня с оттенком ревности, тихо сказала: -- А ты влюблен, Костя, в свое чудо без остатка... На обратном пути от осинника к домикам она молчала, потом спросила: -- Уже наслышалась, Костя: ПВО, операторы, станция -- голова кругом идет! А что все это значит?
Что значит... Начинать надо было с азов, и я принялся рассказывать ей о противовоздушной обороне, об охране неба, которая не прекращается ни на час, ни на минуту. Когда я сказал, что весь пятый океан над нашей страной разделен на невидимые участки, зоны, которые непрерывно просматриваются и проверяются -- нет ли там воздушного врага, Наташка искренне усомнилась: -- Так уж и все небо? Представь себе нашу страну, ее территорию.
В Москве или в Минске сейчас лишь на исходе день, а во Владивостоке, на Камчатке уже ночь. Там спят, работают в ночных сменах, кто-то, как мы с тобой, гуляет, а небо над ними просматривают, прощупывают радиолокационные станции. У экранов этих локаторов не спят солдаты и офицеры. Появится воздушный враг, они немедленно дадут информацию, оповестят о нем.
И тогда-то, Наташа, вступим в работу мы -- ракетчики... Но чтобы наверняка, чисто отправить на тот свет непрошеных гостей, мы учимся, тренируемся, выполняем регламенты -периодически подстраиваем аппаратуру, поддерживаем ее в постоянной боевой готовности. Наташка, опустив голову, ковыряет ботиком грязь. Я просто уморил тебя сегодня.
Возле домиков мы поравнялись с железной бочкой, стоявшей на подставках-козлах. С конца деревянной пробки вода торопливо скатывалась шустрыми каплями в растекшуюся на земле лужу. В бочке нам ежедневно привозили из поселка лесорубов воду. Бочка была закопченная, с вмятинами и следами ударов.
Зимой по утрам, чтобы умыться, нам приходилось сначала отбивать в ней лед, а потом растапливать его: намоченную в керосине тряпку обматывали вокруг бочки и поджигали. Наташка остановилась, с прямодушным недоумением спросила: -- Это пожарная бочка, Костя? Я не успел ответить -- услышал внезапно позади себя: -- Из этой бочки мы пьем. Как вам после столицы такое нравится?
В двух шагах стоял Буланкин, ухмыляясь, заложив руки в карманы шинели. Нагловатый взгляд, стеклянный блеск глаз... Значит, приложился к бутылке. Чего доброго, еще ляпнет, как вчера на позиции.
Сжав кулаки, глядя в широко поставленные глаза, я сдержанно сказал: -- Шел бы ты, Буланкин, своей дорогой. Лучше будет. Он повернулся все с той же ухмылкой, лениво заковылял к домам. Наташка, спрятав подбородок в воротник пальто, рассеянно смотрела ему вслед.
Не хочет служить и безобразничает. Наташка посмотрела на меня, потом повела взглядом вокруг --растерянность отразилась на лице. Кажется, я понял ее в эту минуту. Непролазная грязь, четыре офицерских домика, прижавшиеся друг к другу, казарма, водонапорная башня, лес кругом...
И как далеко от Москвы! Целый день в дивизионе работала комиссия из штаба полка -- проверяла состояние техники, умение вести боевую работу на ней; всем без исключения -- солдатам и офицерам -- члены комиссии устроили настоящий экзамен. Техники, операторы заглядывали в кабины возбужденные, взволнованные. А мне задал вопрос -- попотел!
И потом, какое у них право к операторам предъявлять те же требования, что и к техникам? Такого еще не было! Всякий раз нам казалось, что очередная комиссия была строже, придирчивее всех предыдущих. Собираясь в курилке, офицеры разбирали "коньки" проверяющих, заковыристые вопросы, поругивали, перемывали косточки особенно дотошным, въедливым членам комиссии.
Поди и спроси своего проверяющего. Он задавал вопрос-то. Мол, будьте любезны, обернитесь на минутку из члена комиссии в доброго ангела... Давно жареным не пахло -- отбивная будет!
Орехов наконец понимает иронию, густо краснеет. Вот нас, стартовиков, гоняют! Одной секунды расчет не дотянул в переводе ракеты -- и тройка... Но в конце концов страсти улеглись: комиссия признала, что к боевому дежурству мы готовы.
А вечером на позиции перед строем объявляли приказ. Майор Климцов читал его медленно, с ударением и расстановкой. Басистый голос адъютанта разносился над застывшим строем, над ракетами, лежавшими под чехлами на установках. Рядом с ним стояли подполковник Андронов и члены комиссии.
Дивизиону заступить на боевое дежурство по охране воздушного пространства Союза Советских Социалистических Республик... Эхо отозвалось в тайге. Потом офицеры выходили из строя, ставили свои подписи в журнале. Боевое дежурство...
Это значит, что все сидят прикованные к городку.
Я старался вопросы ставить перед ними шире, не строго по учебнику. Возможно, поэтому нередко на занятиях загорались споры, диспуты. Так случилось и в присутствии Молозова. Я поднял тогда одного из молодых операторов. Солдат что-то лепетал о роли техники в будущем, переводил глаза с одного товарища на другого. Мои наводящие вопросы не помогали. В это время и подал голос оператор Скиба: -- Разрешите, товарищ лейтенант? Поднявшись, он повернул свое простодушное лицо к солдату: -- Эх ты, немогузнайкин! Приедешь на свою Орловщину -- небось похвастаешь: "Ракетчиком был".
Скажут: "Ого! На технике будет все держаться. Машины, автоматы будут. Не видишь, как у нас делается? Человеку останется кнопки нажимать. Выходит, по его, все сведется к кнопкам и машинам? А человека нет? Физика, как говорится, есть, а лирики нет. Так, что ли? Старая волынка...
Гляди, сам, Селезнев, начнешь писать стихи: вдруг откроется талант. Времени-то будет много -- удовлетворяй свои духовные потребности! Когда-нибудь увидим: Василий Селезнев -- "Как я был ракетчиком". Солдаты оживились, заулыбались, а я с опаской поглядывал на Молозова, -- сощурив глаза, он смотрел на спорщиков -- и думал: влетит мне за это. Но, к удивлению моему, Молозов в перерыве сердечно сказал: -- Ишь ты: "Ракетчик, а не знаешь! Это мерка, колодка. И непринужденные споры -- хорошо. А вот свернули зря, -- замполит вопросительно поднял на меня брови. В спорах выявляется истина. Хоть не оригинальное утверждение, зато верное.
Так, Константин Иванович? После второго посещения он на очередном инструктивном семинаре групповодов поставил меня в пример и с тех пор всячески выказывал мне свое расположение, И теперешний его приход, конечно, не случаен: ко всем, кого уважал, Молозов проявлял это отношение прямо и открыто. Повернувшись к Наташе, он провел рукой по волосам, хмурое выражение сбежало с лица. Народ -- лучше самого благородного металла, со сложной техникой имеет дело. Рабочий день -- строго семичасовой. Тут не все с нами могут потягаться! Супруг же ваш, Константин Иванович, один из уважаемых офицеров. Очень важный и нужный для учебных целей прибор объективного контроля делает. А вас милости просим участвовать в самодеятельности. Пока своими концертами обходимся: дорога треклятая мешает развернуться...
Наташка робко покосилась на меня: -- Никогда не занималась этим... Таланта, наверное, нет. Как вы, Константин Иванович, смотрите? А то ведь мужья иногда поперек дороги встают. Молозов оглядел комнату цепким, острым взглядом. Сырости нет? Когда думаете за мебелью ехать? Он, оказывается, помнил наш недавний разговор. А ковер? Надо подумать.
Он ушел, пожелав Наташе уже в дверях: -- Обживайтесь, осваивайтесь. Я непроизвольно взглянул на свои руки. Нет, они были сейчас чистыми, хотя и в ссадинах, ожогах от паяльника. Обнял ее: -- Чудачка, он только с позиции. Наверное, вместе с солдатами работал у пусковой установки. Ты бы посмотрела, какие они были у меня три дня назад, когда разбирали аппаратуру, делали регламенты! Она промолчала. В этот день я так и не ходил на позицию: еще накануне подполковник Андронов разрешил мне заниматься устройством домашних дел. К вечеру Наташка окончательно отошла, попросила показать ей городок. Когда мы вышли из домика, солнце закатывалось -- холодное, желтое, словно отштампованное из бронзы, оно остановилось, напоровшись на верхушки темных высоких елей.
Гарнизон наш, зажатый тайгой, походил скорее на строительную площадку: штабеля досок, кучи шифера, разбросанные мотки колючей проволоки, земля, развороченная гусеницами тягачей и колесами машин. Свежий морозец успел прихватить хрустящей корочкой грязь, светлые льдистые лучики побежали по мутной воде, заполнявшей глубокие колеи. Сразу за офицерскими домиками в сумеречной тишине векового ельника стыл смерзшийся синеватый снег, будто тощие бурты слежавшейся соли. Перед домиками тянулся, отливая желтизной свежих досок, сарай с десятком дверец. Чуть дальше --казарма; в стороне, перед складом, высилась недостроенная водонапорная башня. Крышу ее точно срубили одним взмахом сабли -- красная, островерхая, она валялась у подножия башни. Казалось, тайга не очень охотно уступила людям эту небольшую площадку длиной в полкилометра, а шириной и того меньше -- дальше деревья встали неприступной стеной... Я водил Наташку по городку, рассказывал ей обо всем я невольно старался приукрасить неказистую картину. Офицеры, изредка проходившие к домикам, солдаты, толпившиеся у казармы, с любопытством поглядывали в нашу сторону. Наташка в своих белых ботиках, полосатом пальто, в модной шляпке выглядела необычно для "медвежьей берлоги": жены офицеров здесь одеваются проще, практичнее.
Мы вышли к редкому молодому осиннику, за ним открылась наша позиция. Над головой уже разливалась ровная вечерняя синева. Молчаливая, пугающая и вместе с тем какая-то неспокойная тишина окутала в сотне метров тайгу, ее сырое, зябкое дыхание пощипывало лицо. Наташка неожиданно остановилась, оторопело прижалась ко мне: -- Костя, что это такое? Они стрелять будут? Сейчас и я увидел стремительно вздыбленные в небо ракеты. Открытые, без чехлов, они медленно, будто с сознанием своей силы, поднимались на невидимых, скрытых в окопах установках. В вечернем свете вытянутые тела ракет с дымчато-темным отливом казались вычеканенными из серебра. С тем же спокойствием, возвышаясь над их острыми носами, вращалась антенна станции. Она походила на перевернутую набок букву "Т".
Меня развеселил Наташкин испуг. Она, видно, не поверила. Не впервые мне приходилось видеть ракеты. Они для меня были привычными, как привычны для человека постоянно окружающие его вещи. Но и я остановился, завороженный внушительным зрелищем. На миг даже почудилось: вот сейчас они с дымом, пламенем и грохотом сорвутся с установок, взмоют в вечернее небо... Наташка застыла в молчании, рука ее, лежавшая в моей, вздрогнула. Возможно, и ее воображение нарисовало ту же картину. Очень хорошо, что она увидела ракеты, пусть поймет, что они значат, какую силу таят в себе; она должна смотреть на них твоими глазами, Перваков! Когда я обернулся к ней, она посмотрела на меня с оттенком ревности, тихо сказала: -- А ты влюблен, Костя, в свое чудо без остатка...
На обратном пути от осинника к домикам она молчала, потом спросила: -- Уже наслышалась, Костя: ПВО, операторы, станция -- голова кругом идет! А что все это значит? Что значит... Начинать надо было с азов, и я принялся рассказывать ей о противовоздушной обороне, об охране неба, которая не прекращается ни на час, ни на минуту. Когда я сказал, что весь пятый океан над нашей страной разделен на невидимые участки, зоны, которые непрерывно просматриваются и проверяются -- нет ли там воздушного врага, Наташка искренне усомнилась: -- Так уж и все небо? Представь себе нашу страну, ее территорию. В Москве или в Минске сейчас лишь на исходе день, а во Владивостоке, на Камчатке уже ночь. Там спят, работают в ночных сменах, кто-то, как мы с тобой, гуляет, а небо над ними просматривают, прощупывают радиолокационные станции. У экранов этих локаторов не спят солдаты и офицеры. Появится воздушный враг, они немедленно дадут информацию, оповестят о нем.
И тогда-то, Наташа, вступим в работу мы -- ракетчики... Но чтобы наверняка, чисто отправить на тот свет непрошеных гостей, мы учимся, тренируемся, выполняем регламенты -периодически подстраиваем аппаратуру, поддерживаем ее в постоянной боевой готовности. Наташка, опустив голову, ковыряет ботиком грязь. Я просто уморил тебя сегодня. Возле домиков мы поравнялись с железной бочкой, стоявшей на подставках-козлах. С конца деревянной пробки вода торопливо скатывалась шустрыми каплями в растекшуюся на земле лужу. В бочке нам ежедневно привозили из поселка лесорубов воду. Бочка была закопченная, с вмятинами и следами ударов. Зимой по утрам, чтобы умыться, нам приходилось сначала отбивать в ней лед, а потом растапливать его: намоченную в керосине тряпку обматывали вокруг бочки и поджигали. Наташка остановилась, с прямодушным недоумением спросила: -- Это пожарная бочка, Костя?
Я не успел ответить -- услышал внезапно позади себя: -- Из этой бочки мы пьем. Как вам после столицы такое нравится? В двух шагах стоял Буланкин, ухмыляясь, заложив руки в карманы шинели. Нагловатый взгляд, стеклянный блеск глаз... Значит, приложился к бутылке. Чего доброго, еще ляпнет, как вчера на позиции. Сжав кулаки, глядя в широко поставленные глаза, я сдержанно сказал: -- Шел бы ты, Буланкин, своей дорогой. Лучше будет. Он повернулся все с той же ухмылкой, лениво заковылял к домам. Наташка, спрятав подбородок в воротник пальто, рассеянно смотрела ему вслед.
Не хочет служить и безобразничает. Наташка посмотрела на меня, потом повела взглядом вокруг --растерянность отразилась на лице. Кажется, я понял ее в эту минуту. Непролазная грязь, четыре офицерских домика, прижавшиеся друг к другу, казарма, водонапорная башня, лес кругом... И как далеко от Москвы! Целый день в дивизионе работала комиссия из штаба полка -- проверяла состояние техники, умение вести боевую работу на ней; всем без исключения -- солдатам и офицерам -- члены комиссии устроили настоящий экзамен. Техники, операторы заглядывали в кабины возбужденные, взволнованные. А мне задал вопрос -- попотел! И потом, какое у них право к операторам предъявлять те же требования, что и к техникам? Такого еще не было!
Всякий раз нам казалось, что очередная комиссия была строже, придирчивее всех предыдущих. Собираясь в курилке, офицеры разбирали "коньки" проверяющих, заковыристые вопросы, поругивали, перемывали косточки особенно дотошным, въедливым членам комиссии. Поди и спроси своего проверяющего. Он задавал вопрос-то. Мол, будьте любезны, обернитесь на минутку из члена комиссии в доброго ангела... Давно жареным не пахло -- отбивная будет! Орехов наконец понимает иронию, густо краснеет. Вот нас, стартовиков, гоняют! Одной секунды расчет не дотянул в переводе ракеты -- и тройка... Но в конце концов страсти улеглись: комиссия признала, что к боевому дежурству мы готовы.
А вечером на позиции перед строем объявляли приказ. Майор Климцов читал его медленно, с ударением и расстановкой. Басистый голос адъютанта разносился над застывшим строем, над ракетами, лежавшими под чехлами на установках. Рядом с ним стояли подполковник Андронов и члены комиссии. Дивизиону заступить на боевое дежурство по охране воздушного пространства Союза Советских Социалистических Республик... Эхо отозвалось в тайге. Потом офицеры выходили из строя, ставили свои подписи в журнале. Боевое дежурство... Это значит, что все сидят прикованные к городку. Выезжать нам никуда не разрешается.
Офицеры знают в такие дни три места: позиция, казарма, домики. А там, на позиции, в кабинах станции, у пусковых установок, с этого момента беспрерывно дежурит смена. Она всегда на своих местах, всегда настороже, точно недремлющее око. И только два-три человека выбираются по утрам за пределы временного, в один кол, забора из колючей проволоки: нужны вода, продукты, без чего невозможна жизнь даже в нашем маленьком лесном городке. А дела, мысли остального коллектива наполняет, держит одно емкое слово -- "готовность". Что бы ты ни делал, где бы ни был: в казарме, на занятиях, на позиции -- ты должен быть готов через считанные минуты занять свое место у аппаратуры на станции, у пусковой установки и произвести, если потребуется, свою частицу той общей работы, которая именуется "выполнением боевой задачи". Но тот, кто со стороны посмотрел бы на нашу жизнь в эти дни, пожалуй, не заметил бы в ней разницы по сравнению с другими. Каждый день в ней совершается один и тот же неизменный круговорот. Рано утром солдат в казарме отрывает от постелей высокий голос дневального: "Подъем! Оживают офицерские домики.
Первыми просыпаются жены. Вот одна, накинув пальто, перебегает к сараям, скрывается за дощатой скрипнувшей дверью, выносит охапку поленьев. Вскоре сизый дымок реденьким столбиком вырастает над первой трубой, потом -- над второй... Позднее выскакивают на крыльцо крайнего домика офицеры-холостяки, застегивая на ходу шинели. Тропинка, протоптанная ими напрямую к казарме, перепахана, изуродована машинами и тягачами, и офицеры перепрыгивают через колеи, балансируя руками. Они торопятся в солдатскую столовую. Там в одной из служебных комнат стоят два столика, накрытые скатертями -- солдатскими простынями, -- предмет особой заботы старшины Филипчука. Здесь-то холостяки, обжигаясь алюминиевыми ложками, наскоро проглатывали завтрак, поданный из общего солдатского котла, выпивали чай... Минут на двадцать позднее из домов появляются "женатики". Идут степеннее, на утренний развод они не опаздывают: солдаты только еще выходят на построение, толпятся перед казармой, на площадке.
Она расчищена от снега, утрамбована сапогами. Посередине уже высится крупная фигура адъютанта Климцова. Пуговицы его шинели ярко начищены, ремень с портупеей ловко перетягивает талию, и майор -- широкий, плечистый -- выглядит глыбой. Утренний морозец. Воздух густо-терпкий, смолистый. Солнце только поднялось за домиками, подпалило верхушки елей, они схватились бездымным белым пламенем, и кажется, сейчас тайга займется, загудит лесным пожаром. Климцов медленно обходит фронт строя, заложив руки за спину, пристальный взгляд его серых прищуренных глаз скользит по лицам офицеров и солдат. Вам -- выйти из строя, почистить сапоги. Не бриты. На первый раз предупреждаю, -- кидает он на ходу.
В строю вокруг меня знакомые лица офицеров, их я вижу каждый день, каждый час: Юрка Пономарев, Орехов, Стрепетов... Даже Ивашкин сегодня стрит через одного от меня, и лицо его, в пятнах конопатин, свежее, кажется симпатичнее. Сквозь ряды офицеров в трех метрах от правофланговой шеренги виднеется приземистая, плотная фигура замполита. Распахивается дверь казармы. Мельком взглянув на высокого, чуть сутуловатого подполковника Андронова, появившегося на ступеньках, адъютант выпрямляется, набирает в легкие воздуха и густо бросает: -- Ррравняйсь! И четко, красиво повернувшись, майор легко идет, печатая шаг, навстречу Андронову. Каждый из нас в строю замер, слушая слова рапорта. Потом Андронов останавливается посередине, здоровается. На несколько секунд утреннюю тишину взрывает ответ, слитый в едином порыве: -- Здравия желаем, товарищ подполковник! Андронов говорит о занятиях, боевой готовности, о технике, к которой надо относиться, "как к самому себе", о дисциплине, и голос его, негромкий, ровный, спокойно плывет над строем.
Есть основания предполагать, что нам выпадет эта доля. Пока сообщаю предварительно, чтоб каждый знал перспективу... Он еще говорит минуты две о порядке в казарме, уборке территории. Развод заканчивается. Строй поворачивается, бьет первый четкий шаг, вытягивается, уходит за угол казармы на дорожку, убегающую через молодую поросль осинника к позиции. Над строем взметывается песня: А для тебя, родная, есть почта полевая... Сейчас начнутся занятия. Потом все потечет, сменяясь в заведенной последовательности: обед, еще час занятий, чистка техники, ужин, свободное время... И так изо дня в день, из месяца в месяц. Справа от меня в строю вышагивает Юрка Пономарев.
Размахивая руками, он поет, устремив вперед взгляд, будто выполняет какую-то серьезную и необходимую обязанность. О чем он думает? Может, о важном сообщении Андронова, об учении? И в голове секретаря уже рождаются "комсомольские меры обеспечения". Или он тоже думает, как и я, об этом круговороте, и ему видится в нем -- простом и обычном на первый взгляд -- глубокий смысл? Каждодневная учеба, тренировки, боевое дежурство... Все это вызвано суровой и жестокой необходимостью. Потому что газеты приносят неспокойные, тревожные вести: западные державы противятся мирным советским предложениям о разоружении. Усиливаются военные приготовления в Западной Германии. Бундесвер получает базы в Голландии и Дании, Зловещие атомные грибы встают над Атлантикой.
Весь месяц будут продолжаться учения войск НАТО. Дивизии занимают исходные положения, военные корабли выходят из портов, самолеты с атомными бомбами выруливают на стартовые дорожки... И мы идем на позицию, к ракетам, которые сейчас должны молчать, но быть готовыми, как говорит Молозов, сказать, если понадобится, свое веское слово. Здесь у старшины Филипчука хранятся на стеллажах всевозможные банки, канистры, в углах громоздятся кучи ветоши и пакли. Вдоль стены на досках -- обломки ракеты: рваные погнутые листы дюралюминиевого корпуса, узлы и блоки. Они-то и интересовали меня. Все это привезено с полигона после стрельб и предназначалось для оборудования учебного класса. Только по указанию подполковника мне разрешалось пользоваться всем этим для работы над прибором. Я перебирал ворох лома, откусывал кусачками детали. Рядом на доске уже лежала кучка сопротивлений --зеленых стекловидных цилиндриков и плоских, как карамельки, емкостей.
Собрав детали и распихав их по карманам, я заспешил на позицию: как там тренировка операторов? Кроме того, Скиба должен проверить работу одного из участков схемы прибора, который паяли с ним накануне приезда Наташки. День занимался робкий: солнце пряталось за мглистой полоской на горизонте; земля, промерзшая и еще не нагретая, дышала морозцем. Утопал, растворялся в белесой дымке лес. И пусть в общем-то это не очень яркий день, он еще не брызжет всем соцветием веселых волнующих красок весны, но для меня он -- радостный и счастливый, потому что рядом со мной Наташка, моя жена. В жизни будто все встало на свое место -- смело шагай к заветной цели!.. В кабине горел единственный плафон под потолком. В полумраке операторы, сидя на железных с пружинными спинками стульях, приникли к голубоватым мерцающим экранам. Над ними склонилась голова плечистого сержанта Коняева. После холодного наружного воздуха дохнуло теплом разогретой аппаратуры: ею плотно заставлена кабина по бокам.
В шкафах, словно соты в улье, блоки тускло отсвечивали черными муаровыми панелями. Тонко, чуть слышно жужжали вентиляторы. Пахло сладковатым ароматом спирта, краски, ацетона, горячей резины. Разогнув спину, сержант Коняев доложил о тренировке. В полутемноте на груди его блеснули значки. У противоположного выхода из кабины возле осциллографа сидел на корточках Скиба. На его спине пузырем вздулась гимнастерка. В простенке, прислоненный к шкафу, сиротливо стоял ажурный каркас будущего прибора. На нем видны два точных вольтметра, вделанные заподлицо с дюралюминиевой плоскостью. Мимо операторов я направился к Скибе, однако почувствовал -- Коняев следует за мной.
Коняев оправил гимнастерку, с сумрачным видом сказал: -- Решать с ним надо, товарищ лейтенант. С другими операторами сопровождение цели отрабатываем, а у него, -- Коняев махнул рукой, -- еще со штурвалом не получается... Вы же сами видели! И не пойму, чудной какой-то: сядет за индикатор, весь загорится, а штурвал рвет, дергает, да и только! По-всякому пробовал. Отличное отделение, а двойки ни за понюх табаку будем хватать... Видимо, надо все же принимать решение о переводе Демушкина к стартовикам. Но меня сейчас занимал прибор. Проверка схемы, вероятно, не дала результатов, иначе бы Скиба не выдержал, доложил. Будто три дня не кормлен.
Сала ему... Скиба вообще отличался невозмутимым спокойствием, непосредственностью.
Полное или частичное копирование материалов запрещено. При согласованном использовании материалов сайта необходима ссылка на ресурс. Код для вставки видео в блоги и другие ресурсы, размещенный на нашем сайте, можно использовать без согласования.
Правописание НЕ и НИ в разных частях речи. Задания, упражнения, тесты (ОТВЕТЫ)
Минобороны России впервые сообщило об уничтожении американской пусковой установки зенитного ракетного комплекса (ЗРК) MIM-23 Hawk в зоне СВО. Организованную исподтишка передачу США тактических ракет ATACMS Украине невозможно оправдать. Об этом заявил посол РФ в Вашингтоне Анатолий Антонов. РИА Новости, 1920, 11.04.2024. Борисов назвал огромным событием первый пуск ракеты "Ангара-А5". Морфологический и синтаксический разбор предложения, программа разбирает каждое слово в предложении на морфологические признаки. За один раз вы сможете разобрать текст до 5000 символов. Главная» Новости» Ракета новости. Два первых единичных слота я сразу отсеял, несмотря на низкую стоимость — слишком плохой процент общего состояния, ниже пятидесяти.