Даже отставной Хрущев, сломленный угрозами, оставался опасным, нежелательным свидетелем минувших и текущих дней. Его смерть была подтверждена бывшим зятем Аджубея, Иваном Полисским, который вызвал полицию и медиков, когда умерший не отвечал на звонки и не открывал дверь в свою квартиру. поиск по новостям. Однако все изменилось, когда на закрытом показе киноленту увидел зять Хрущева Алексей Аджубей. Вот ответ на: Советский журналист, зять Н. С. Хрущева.
Смерть внука Хрущева официально подтвердили
| Алексей Аджубей о заговоре против Хрущева 1964 года | Внук первого секретаря ЦК КПСС (1953 — 1964) Никиты Хрущёва Алексей Аджубей умер в Москве на 70-м году жизни. |
| В Москве нашли мертвым внука Никиты Хрущёва | Тегиаджубей зять хрущева биография личная. |
| Видео: каким был легендарный главред «Известий» Аджубей | Новости России | Алексе́й Ива́нович Аджубе́й — советский журналист, публицист, главный редактор газет «Комсомольская правда» (1957—1959) и «Известия» (1959—1964). |
Дочь и внучка первого секретаря: Юлия Хрущёва погибла под колёсами поезда в Москве
Скачать книгу «Я был зятем Хрущева» от Алексея Аджубья в любом формате. На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Я был зятем Хрущева», автора Алексея Аджубья. О книге "Я был зятем Хрущева". – Я не писал политическую биографию Хрущева – это занятие для историков.
Мертвого внука Никиты Хрущева обнаружили в его квартире в центре Москвы
Иван Полисский, бывший зять Аджубея, подтвердил его смерть, отметив, что друг мужчины вызвал полицию и медиков, так. Попробую собрать мозаику о родственниках таинственного зятя Хрущева. Внук первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева Алексей Аджубей, который умер в своей московской квартире 6 января, болел системной красной волчанкой, сообщил РИА Новости.
Непонятки в биографиях- безродные твари
Просмотров: 20 — …Я не писал политическую биографию Хрущева — это занятие для историков. Хорошо, что такая биография при жизни Никиты Сергеевича у нас в стране не появилась — вряд ли она была бы правдивой. Я не вступаю в спор ни с кем, ибо каждый имеет право на собственную точку зрения.
Хорошо, что такая биография при жизни Никиты Сергеевича у нас в стране не появилась — вряд ли она была бы правдивой. Я не вступаю в спор ни с кем, ибо каждый имеет право на собственную точку зрения.
Она очень радовалась, что туда пошла», — поделилась Нина Хрущёва. Актриса Ирина Купченко отметила, что они с Юлией Хрущёвой дружили много лет и Купченко была крёстной её внука. По словам актрисы, Хрущёва долгое время была заведующей литературной частью Театра имени Вахтангова. У неё было много связей — и это помогало театру.
Она была очень верным, преданным человеком — как кирпичная, нет, скорее как гранитная стена», — сказала Купченко. Она была его первой внучкой. В марте 1943 года Леонид, воевавший в составе истребительной авиации под Орлом, не вернулся с боевого задания. Его объявили пропавшим без вести, останки не найдены до сих пор.
В 2013 году мать Юлии, Любовь Сизых, почти всю жизнь прожившая в Киеве, раскрыла украинскому изданию «Взгляд» некоторые подробности жизни своей дочери. Девочка родилась в 1940-м, и родители сначала назвали её Иоландой — в честь своей подруги, но мать Никиты Хрущёва, Ксения Ивановна, выступила резко против такого имени.
Действительно, Нобелевский комитет за эти 110 лет присуждал премию не только самым выдающимся, но и не очень крупным писателям, отвергнув при этом Толстого, Чехова, Короленко, Горького, Набокова, Булгакова и других россиян.
Не удостоились этой чести даже наиболее значимые скандинавские писатели, притом что скандинавская литература непропорционально многочисленно представлена среди лауреатов. Не получили премию самый главный писатель всей Скандинавии Хенрик Ибсен и самый крупный писатель самой Швеции Август Стриндберг. К Шведской академии есть в этом смысле претензии.
Вместе с тем её нельзя обвинить, что она руководствовалась антикоммунистическими или антисоветскими соображениями. Большинство нобелевских лауреатов были обличителями капитализма, половина социалистами, в том числе два десятка коммунистов. Такая же ситуация была и в эпоху «нобелевского скандала» Пастернака.
В 1955 году премию получил исландский коммунист, председатель Общества исландско-советской дружбы, автор просталинских книг «Путь на Восток» и «Русская сказка» Халлдор Кильян Лакснесс. Кстати, на 1955 год как раз приходился пик гонений на Лакснесса из-за его антиамериканской позиции. В 1956 году премию получил гуманист и республиканец, величайший испанский поэт он жил в эмиграции Хуан Рамон Хименес.
В 1957-м - бывший член французской компартии бунтарь-экзистенциалист Альбер Камю. В 1959 м - итальянский поэт-коммунист, член сталинского Всемирного совета мира Квазимодо Сальваторе. В 1960-м - певец французского Сопротивления Сен-Жон Перс, выдвижение которого на Нобелевскую премию поддержала французская компартия, хотя он и не был левым печатался в издательствах ФКП.
В 1961-м - председатель Союза югославских писателей, депутат Скупщины, коммунист и друг Тито Иво Андрич. В этом ряду Пастернак вполне органично мог представлять советскую литературу и считаться на родине самым заслуженным писателем. После войны, как только восстановилась работа Нобелевского комитета, Пастернака с 1946-го по 1950 год ежегодно выдвигали на премию западные писатели и университеты - как за собственную лирическую поэзию, так и за переводы Шекспира.
Тогда ещё не было «Доктора Живаго». Затем выдвижение прекратилось из-за опасений за его жизнь - в СССР шла борьба с космополитизмом и низкопоклонством перед Западом. С 1956 года Нобелевский комитет вновь вернулся к обсуждению кандидатуры Пастернака.
Бесспорно, издание «Доктора Живаго» за границей, ставшее не только литературным, но и из-за тупой реакции в СССР политическим событием, резко увеличило шансы Пастернака на премию.
Появились подробности гибели внука Хрущева
писал Добрынин. Его смерть была подтверждена бывшим зятем Аджубея, Иваном Полисским, который вызвал полицию и медиков, когда умерший не отвечал на звонки и не открывал дверь в свою квартиру. Внук первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева Алексей Аджубей, который умер в своей московской квартире 6 января, болел системной красной волчанкой, сообщил РИА Новости. Отмечается, что Наврузбек Мугаджиров приходится зятем госсекретарю Дагестана Магомед-Султану Магомедову, а учредителями «Дагнотеха» являются дети этого высокопоставленного. Стали известны подробности смерти внука бывшего генерального секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущёва Алексея Аджубея.
Алексей Аджубей. Я был зятем Хрущева в кожаном переплете
Подробнее о том, как сложились судьбы внуков Никиты Хрущева, – в материале 24СМИ. Внук Никиты Хрущева умер в Москве, сообщает источник РЕН ТВ Фото: Владимир Андреев © У Никиты Сергеевича была большая семья, но судьбы многих родных, как и его собственная, оказались трагичными – Самые лучшие и интересные новости по теме: Никита Хрущев, СССР. Так зять Хрущева решил судьбу фильма, ставшего классикой советского кинематографа и одним из самых любимых в народе кинохитов Эльдара Рязанова. Так зять Хрущева решил судьбу фильма, ставшего классикой советского кинематографа и одним из самых любимых в народе кинохитов Эльдара Рязанова. Поэтому «герои» таких репортажей сразу же бежали к зятю Хрущёва и были готовы отдать любые деньги за прекращение травли, – пишет историк.
6 тайн Эльдара Рязанова, о которых молчали годами
Слышал о нем и от деда Никонов - внук сталинского наркома Вячеслава Молотова. Но в книгах, он у меня в той, что вышла в прошлом году, которая называется «1962. Как мир чуть не погиб». Аджубей был достаточно активной фигурой не только в журналистском мире, но и в политическом. Это большие интервью?
Он тогда был главным редактором этой газеты. Никонова «1962. Последний же всегда опасался, что увлекающийся Аджубей особенно когда он был навеселе мог от себя наговорить или нафантазировать вещи, которые не являлись советской официальной позицией, но воспринимались иностранными собеседниками со всем вниманием, учитывая его близость к Хрущеву. Аджубей, который дважды во время этой поездки встречался с Кеннеди в Белом доме, привез устное послание от Хрущева».
Добрынин был не совсем точен. Аджубей встречался с Кеннеди не только в Белом доме, хотя и там тоже. Кеннеди показался мне не только обаятельным, приветливым человеком, но и политиком, у которого есть собственное видение мира и стоявших перед Соединенными Штатами проблем, - напишет Аджубей в воспоминаниях. Однако вышло по-другому….
Брать интервью пришлось уже в Хайяннис-порте, дачном местечке близ Бостона. Кеннеди проводил там уик-энд. Погода в Бостоне была скверной. Лил дождь.
Алисторус Описание — …Я не писал политическую биографию Хрущева — это занятие для историков. Хорошо, что такая биография при жизни Никиты Сергеевича у нас в стране не появилась — вряд ли она была бы правдивой. Я не вступаю в спор ни с кем, ибо каждый имеет право на собственную точку зрения.
Жаклин Кеннеди и Нина Хрущёва. В 1920 г. Природная смекалка и стремление к учёбе привели её в Московский коммунистический университет, из которого Кухарчук вышла партийным преподавателем. Это её тяга к общественной деятельности и знаниям привела когда-то Хрущёва в Москву, а её преданность помогла ему достичь вершины. В этом и заключалась историческая роль Нины Петровны Кухарчук. В 1922 г. Вскоре они сблизились и стали жить вместе. Через несколько лет, несмотря на бытовые хлопоты и заботу о детях в том числе детях Никиты от первого брака — Юлии и Леониде , она отправилась изучать политэкономию в московский Пединститут им. Крупской, а потом по распределению начала читать лекции в Киевской партшколе. Нина Петровна подала мужу хороший пример — в 1929 г.
Хрущёв поехал в Москву и поступил в Промышленную академию, где познакомился с Надеждой Аллилуевой женой Сталина и где в 1930-е гг. Кухарчук, которая в коммунизм верила больше мужа, по-прежнему занималась агитацией и пропагандой — то на Московском электроламповом заводе, то ещё где-то, потом выполняла поручения Молотовского райкома Киева и вместе с тем вела домашнее хозяйство. Во второй половине 1930-х, когда родился сын Сергей, Нина Петровна ушла с работы, чтобы успевать растить трёх маленьких детей и служить «крепким тылом» для мужа. Хрущёв и Кухарчук, 1924 г.
Слева направо: А. Аджубей, Е. Хрущева, Р.
Аджубей, Н. Хрущева, Никита Аджубей, Н. Хрущев, С.
Читать книгу: «Я был зятем Хрущева»
Взять с этого — можно было с горы. Многое повернулось бы иначе, не будь Аджубей мотором, заводилой, человеком порыва, ума и воли». Вот что, кстати, сам Алексей Иванович косвенно заметил по поводу своего родства, отвечая в одном интервью уже после «реабилитации» — в 1988 году на вопрос о месте и роли главного редактора: «Надо, чтобы сошлись в редакторе ощущение времени и способность его выражать. А то, что мой тесть — Хрущев… Возможно, это помогало мне почти интуитивно ощущать, что по «ближнему» просто так палить не станут.
Но зато уж если били, то насмерть…» Так практически и случилось в октябре 1964 года. Что же, всё было так благостно в «Известиях» 1959—1964 годов? Нет, конечно.
Был главный редактор по молодости горяч, порой даже груб, подчас непоследователен. Недоброжелатели и завистники ловили Аджубея на «слабостях» широкой русской натуры. Но всё это мелочи, застрявшие в памяти, как полуанекдоты.
А по сути был он абсолютно доброжелателен и незлобив, людей ценил в первую очередь за деловые качества, даже если не мирился с какими-то человеческими недостатками. Первое, что сделал Аджубей, в 35 лет возглавивший «Известия», — оживил обветшавшие мехи сухого правительственного официоза.
К Шведской академии есть в этом смысле претензии. Вместе с тем её нельзя обвинить, что она руководствовалась антикоммунистическими или антисоветскими соображениями.
Большинство нобелевских лауреатов были обличителями капитализма, половина социалистами, в том числе два десятка коммунистов. Такая же ситуация была и в эпоху «нобелевского скандала» Пастернака. В 1955 году премию получил исландский коммунист, председатель Общества исландско-советской дружбы, автор просталинских книг «Путь на Восток» и «Русская сказка» Халлдор Кильян Лакснесс. Кстати, на 1955 год как раз приходился пик гонений на Лакснесса из-за его антиамериканской позиции.
В 1956 году премию получил гуманист и республиканец, величайший испанский поэт он жил в эмиграции Хуан Рамон Хименес. В 1957-м - бывший член французской компартии бунтарь-экзистенциалист Альбер Камю. В 1959 м - итальянский поэт-коммунист, член сталинского Всемирного совета мира Квазимодо Сальваторе. В 1960-м - певец французского Сопротивления Сен-Жон Перс, выдвижение которого на Нобелевскую премию поддержала французская компартия, хотя он и не был левым печатался в издательствах ФКП.
В 1961-м - председатель Союза югославских писателей, депутат Скупщины, коммунист и друг Тито Иво Андрич. В этом ряду Пастернак вполне органично мог представлять советскую литературу и считаться на родине самым заслуженным писателем. После войны, как только восстановилась работа Нобелевского комитета, Пастернака с 1946-го по 1950 год ежегодно выдвигали на премию западные писатели и университеты - как за собственную лирическую поэзию, так и за переводы Шекспира. Тогда ещё не было «Доктора Живаго».
Затем выдвижение прекратилось из-за опасений за его жизнь - в СССР шла борьба с космополитизмом и низкопоклонством перед Западом. С 1956 года Нобелевский комитет вновь вернулся к обсуждению кандидатуры Пастернака. Бесспорно, издание «Доктора Живаго» за границей, ставшее не только литературным, но и из-за тупой реакции в СССР политическим событием, резко увеличило шансы Пастернака на премию. Но премию он получил всё-таки в первую очередь как поэт: «За значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа».
Пастернаку не повезло: история с публикацией романа пришлась на время «похолодания» после «оттепели». Напуганное венгерскими событиями хрущёвское руководство дало задний ход.
Хорошо, что такая биография при жизни Никиты Сергеевича у нас в стране не появилась — вряд ли она была бы правдивой. Я не вступаю в спор ни с кем, ибо каждый имеет право на собственную точку зрения. Мера порядочности и ответственности тоже сугубо индивидуальна. Когда думал над тем, как выстраивать повествование о теперь уже далеких годах, мне показалось важным не столько следовать хронологическими ступенями или пытаться чертить точную схему событий, во всем их объеме и разнообразии, — да мне и не под силу такая работа, — сколько составить картину из штрихов и фактических зарисовок о людях, событиях, о радостном и горестном, не только о Хрущеве… Алексей Аджубей, муж Рады Никитичны Хрущевой, главный редактор газет «Комсомольская правда» и «Известия».
Мы были равноудаленными от площади Пушкина, где стоят "Известия". С бутылкой виски в руках я шел по совершенно пустынной улице Горького, по городу и стране, которые уже сутки как не принадлежали Хрущеву и Аджубею. Алексей Иванович встретил меня в халате и ночных туфлях. Ему, видимо, уже мерещилась слежка. Упоминание топтунов напомнило мне давний эпизод. Вызывает меня как-то к себе Аджубей и говорит: - Мэлор Григорьевич, я знаю, что вы были в близких отношениях с Пастернаком и, вероятно, поедете на его похороны в Переделкино. Так вот, вам мой совет - не делайте этого. Я только что говорил с Семичастным, и он сказал мне, что там будут люди, которые будут снимать на кинопленку всех участников похорон. Мои "близкие отношения" с Пастернаком носили весьма специфический характер. Я ездил на Курский вокзал, встречал поезд Тбилиси-Москва, забирал у проводников посылки с вином, фруктами, сладостями и иной снедью, которые грузинские поэты вместе со своими книгами стихов, украшенными дарственными надписями, посылали Борису Леонидовичу, и вез эти посылки в Переделкино Пастернаку. Борис Леонидович, человек крайне вежливый, понимал, что я не простой грузчик-курьер, поэтому денег мне не давал, а милостиво беседовал со мной 15—20 минут. О поэзии у нас речь зашла лишь однажды. Воспользовавшись моим приходом, Пастернак дал мне прочесть русский подстрочный перевод стихов одного грузинского поэта. Подлинность подстрочника вызвала сомнения у Пастернака. Я рассказал эту историю Аджубею. Мы проговорили в то утро часа два или три, умяли принесенную мною бутылку "Баллантайн" и кое-что еще, уже из аджубеевских запасов. Говорили не столько о газете и о нем, сколько о стране и о Хрущеве. Помню, Аджубей спросил меня: - Почему вы, грузины, не любите Хрущева? Неужели из-за Сталина? Да и как мог любить, например, грузинский крестьянин Хрущева, когда его именем крестьянина заставляли вырубать виноградники и сеять кукурузу? Ведь я зять Хрущева... Затем Алексей Иванович перешел на меня: - Мэлор Григорьевич, помните ли вы американский кинофильм... Негр-заключенный с абсолютной точностью бьет кувалдой по гвоздям. Герой картины спрашивает начальника тюрьмы, почему этого негра не выпускают на свободу, ведь он уже отбыл свой срок. На это начальник тюрьмы отвечает: "А мы ему об этом не говорим. Он никогда не выйдет отсюда. Вы же видите, с каким искусством он владеет кувалдой". Так вот, Мэлор Григорьевич, вы - тот самый негр. Я знаю, вы были обижены на меня, что я не сделал вас политическим обозревателем. Но вы были нужны мне в газете. В политобозреватели я сослал тех, кто был против моего курса и не умел делать современную газету. Я вздохнул и поблагодарил Аджубея за его столь высокое доверие ко мне - негру, точно забивавшему гвозди. В течение первой недели после "исторического" пленума Аджубей еще дважды будил меня телефонным звонком с просьбой захватить бутылку виски и "подскочить" к нему. Но были в его горьком безудержном застолье и обнадеживающие признаки. Аджубей явно выходил из кризиса, во всяком случае из первоначального шока, неожиданного ступора. Во время нашей последней встречи он сказал: - Я знал, что рано или поздно это должно произойти.
Умер внук Никиты Хрущева
С 1960 года организовал выпуск еженедельника « Неделя » — фактически единственного в тот момент и на долгие годы неполитического издания такого формата в СССР. Владимир Снегирёв писал про него: «оказавшись у руля самых популярных газет страны, Алексей Иванович снискал себе уважение журналистского сообщества и неприязнь партийных бюрократов. Журналист Леонид Млечин написал о нём: "Он принадлежал к редкой породе газетных редакторов, которые работают азартно, фонтанируют идеями и умеют воодушевлять своих коллег. Тираж газеты достиг фантастической цифры в 8 млн экземпляров, при том что подписка была лимитирована. После снятия Хрущёва с высших партийных должностей Аджубей был отстранён с занимаемых постов.
Печатался под псевдонимом Радин [15]. С 1992 года и до конца своей жизни Аджубей был главным редактором газеты « Третье сословие ». Скончался 19 марта 1993 года в городе Москве.
Якобы еще на заре советской власти с западными игроками были достигнуты некие договоренности о передаче Крыма именно Украинской Республике. Еще увязывали это с ролью Хрущева в репрессиях на Украине - у него руки были по локоть в крови. И он как бы компенсировал свою вину перед Украиной. Сделал ей такой «подарок».
И увидеть в этом решении 1954 года по-настоящему рациональное зерно довольно сложно. Но тут важно, что мы сегодня придаем передаче Крыма такое судьбоносно значение, уже зная трагическую судьбу СССР. И то, как именно великая страна распадется и что произойдет с единством России, Белоруссии и Украины. А в рамках единого Союза передача субъекта из одной республики в состав другой принципиального значения не имела. У нее было и более передовое сельское хозяйство, и более передовая промышленность. Но это глупости все. И тем более планировать такие вещи с Крымом.
Ему в 1944-м и на «континентальной» Украине было о чем подумать. И надо понимать, что Хрущев был человеком ограниченного мышления.
Я не вступаю в спор ни с кем, ибо каждый имеет право на собственную точку зрения. Мера порядочности и ответственности тоже сугубо индивидуальна. Когда думал над тем, как выстраивать повествование о теперь уже далеких годах, мне показалось важным не столько следовать хронологическими ступенями или пытаться чертить точную схему событий, во всем их объеме и разнообразии,- да мне и не под силу такая работа,- сколько составить картину из штрихов и фактических зарисовок о людях, событиях, о радостном и горестном, не только о Хрущеве...
Хорошо, что такая биография при жизни Никиты Сергеевича у нас в стране не появилась — вряд ли она была бы правдивой. Я не вступаю в спор ни с кем, ибо каждый имеет право на собственную точку зрения.
Мера порядочности и ответственности тоже сугубо индивидуальна.
«Вернуть народу имя Сталина»
Уже в первые годы правления Генерального секретаря Брежнева антихрущевские страсти зашли так далеко, что в открытую говорили и писали о необходимости отменить решение XX съезда партии о культе личности Сталина. Брежнев, хитрый и ловкий аппаратчик, несколько остудил пыл ближайших советчиков. Он бросил фразу: «Я участвовал в работе XX съезда, голосовал за его решения и не отменю их! Фигура Сталина вновь поднялась над страной, сталинские клевреты вздохнули свободно, жизнь возвращалась к прежним берегам. В эту пору «сталинского ренессанса» случилось событие, вернувшее на короткое время имя Хрущева из небытия. В Соединенных Штатах Америки вышла книга «Хрущев вспоминает» — два увесистых тома, с большим количеством фотографий, многие из которых никогда не видели даже в его семье. Никита Сергеевич, вызванный в ЦК после появления книги, где с ним состоялся резкий разговор, утверждал: он никому не передавал своих материалов. Однако факт этой публикации давал возможность «проучить» Хрущева, добиться от него прекращения работы.
Нажимали не только на Никиту Сергеевича. В один и тот же день и час в ЦК вызвали Хрущева, его сына Сергея и меня. В разные кабинеты, на разных этажах: Никиту Сергеевича на «верхний», а нас пониже. Сергея предупредили о переводе из Конструкторского бюро академика В. Челомея в несекретный институт, который не имел отношения к ракетной технике, а меня с семьей отсылали в областную газету: сначала предложили поехать в Благовещенск-на-Амуре, поближе к китайской границе, а затем — в Тамбов. Я наотрез отказался куда-либо уезжать. К этому времени я уже около пяти лет работал в журнале «Советский Союз».
Вечером, узнав о проработке Никиты Сергеевича в ЦК, мы поняли, что тройное давление направлялось к одной цели: Хрущев должен замолчать! И Хрущев прекратил работу над своими воспоминаниями… В конце лета 1988 года к нам в дом пришла американская супружеская пара — Грегори Фрейдин и Виктория Боннел. В Москве они были в командировке, работали в библиотеках, архивах. Преподаватели Калифорнийского университета интересовались нашей историей и литературой: Гриша — поэзией Мандельштама, а Вика — русским революционным движением. Оба они хорошо знали русский язык, и разговор касался самых различных тем. Наконец, дошли до главного. Моя жена спросила, нет ли какой-либо особой причины, вызвавшей желание побывать у нас?
Ответил Гриша: «Хотелось рассказать вам, что я был переводчиком второго тома воспоминаний Никиты Сергеевича, часами слушал запись его голоса, вникал в суть, улавливал интонации. Мой визит — дань уважения вашему отцу. Надеюсь, его размышления будут опубликованы на Родине, ведь Хрущев, конечно, хотел этого. Его диктовка — уникальный политический и человеческий документ, редкий для нашего сложного времени. В нем не чувствуется ни субъективных, ни объективных форм давления, и он привлекает своей искренностью». Наш гость рассказал немало подробностей. Голос звучал на фоне птичьего щебета, иногда слышался шум самолетных двигателей: диктовал Никита Сергеевич на даче.
Здесь он жил практически безвыездно, а в московской квартире в Староконюшенном переулке, близ старого Арбата, за все отставные годы переночевал всего несколько раз. Но главное, на что обратил внимание переводчик, — странные пробелы, паузы в диктовке Хрущева. Грегори Фрейдин считал их неслучайными. Пленка, оказавшаяся в Америке, была предварительно процензурована. Идет рассказ о каком-либо эпизоде, и там, где по смыслу ждешь деталей, перечисления имен, звук исчезает на полуслове. Минута за минутой идет пустая пленка, а потом голос Хрущева возникает вновь. С пленки текст перепечатали, перевели на английский язык, несколько сократили.
В 1971 году вышел первый том, в 1974-м — второй. Книга издана на 16 языках, и размышления Хрущева, политика и человека, итожившего пережитое, стали достоянием широкой мировой общественности. Пленки и другие материалы переданы на хранение в фонд Гарримана. Они доступны, с ними продолжают работать все, кого интересует советская история. И хотя до сих пор остаются таинственными обстоятельства «переброски» пленок Хрущева в Америку, хотя сам факт выхода мемуаров за рубежом укоротил жизнь Никиты Сергеевича, не умалишь и другого — книга существует… Хрущев в руках ее никогда не держал. Я вошел в семью Хрущева сорок лет назад, в 1949 году, женившись на его дочери Раде. Ей было двадцать, мне двадцать пять лет.
Мы учились в Московском университете, готовились стать журналистами. По молодости не заглядывали далеко вперед. Мог ли я предположить, что из молодежной «Комсомольской правды» перейду в солидную, официальную газету «Известия», на должность главного редактора?! И уже вовсе нелепой показалась бы мне мысль о возможной работе вблизи Никиты Сергеевича. Во время частых поездок Хрущева по стране и за границу его обычно сопровождала небольшая группа журналистов. В Москве, когда возникала необходимость в подготовке и редактировании речей Никиты Сергеевича, обработке его диктовок, к помощникам присоединялись секретари ЦК партии Ю. Андропов, Л.
Ильичев, В. Поляков, политический обозреватель «Правды» Г. Жуков, заведующий отделом науки ЦК В. Кириллин, некоторые другие товарищи. Был среди них и я. Иногда этой небольшой рабочей «команде» приписывалось влияние, чуть ли не выше органов партии и правительства. В действительности же было далеко не так.
Выполняя поручение Никиты Сергеевича, каждый понимал, что «пробивать» свои вопросы, пользуясь близостью к «первому», — занятие безнадежное. Если кто-нибудь и решался затеять нужный ему разговор, Хрущев обычно прерывал: «Напишите в ЦК». Само собой разумелось, что вклад каждого в общую работу не выпячивался, дело было ответственное, общее и в известной мере деликатное. Я видел Никиту Сергеевича в семье, на отдыхе. Теперь у меня появилась возможность наблюдать его в работе в самых разных обстоятельствах… Отставка Хрущева мгновенно отразилась и на моей карьере журналиста. Сказать по правде, я понимал, что так случится, и не воспринял это трагически. В последний раз я исполнил обязанности главного редактора газеты «Известия» 13 октября 1964 года.
В этот день в Москву с официальным визитом прилетел президент Кубы Освальдо Дортикос. В полдень самолет, на борту которого находился президент Кубы, приближался к Москве.
Хорошо, что такая биография при жизни Никиты Сергеевича у нас в стране не появилась — вряд ли она была бы правдивой. Я не вступаю в спор ни с кем, ибо каждый имеет право на собственную точку зрения. Мера порядочности и ответственности тоже сугубо индивидуальна.
Хорошо, что такая биография при жизни Никиты Сергеевича у нас в стране не появилась — вряд ли она была бы правдивой. Я не вступаю в спор ни с кем, ибо каждый имеет право на собственную точку зрения.
Мера порядочности и ответственности тоже сугубо индивидуальна.
А уж вины Хрущева нету и близко. Но есть ли вина в устранении Хрущева тов. Громыко, тихо-тихо ненавидевшего Аджубея и поддержавшего партию в борьбе с хрущевским культом личности? Мне почудилось, что как раз на Громыко-то Алексей Иванович вины не таил, хуля вовсю Брежнева и бездарного Подгорного, который вскоре слетел из председателей президиума Верховного Совета в том числе и из-за того, что возил вместе с собой на визиты, конечно в отдельном самолете, персональную корову, одаривавшую его любимым молочком.
Я и предположить не мог, какая же близость существовала между Хрущевым и Аджубеем: вечером за ужином детально обсуждались все важнейшие государственные новости. Под гнетом принимаемых решений перемалывались судьбы, рушились и возвышались карьеры. И как иначе, если требовался Никите Сергеевичу совет человека разумного, нейтрального. Разумного - соглашусь. Именно Аджубей больше остальных пострадал от хрущевского отстранения.
Его сразу же перевели в журнал "Советский Союз" - красочное издание, воспевавшее бесконечные наши достижения и предназначенное скорее для зарубежного читателя. Заведовал отделом, где и трудился в гордом одиночестве. Запретили даже печататься под своей фамилией, присвоив странный псевдоним. Со своим новым главным редактором, вместе с ним ездившим в США и получившим опять-таки вместе Ленинскую премию за описания американских подвигов Хрущева, если верить Алексею Ивановичу, он разговаривал за двадцать с лишним лет два раза. И оба раза тема была болезненной.
Покинули почти все... И хотя жену Раду, дочь Хрущева, оставили почему-то в покое, дозволив работать в том же научном журнале, денег на жизнь не хватало отчаянно. Печататься ему было нельзя. Писал дикторские тексты под киножурналы "Новости дня". По 100 рублей за фильм.
Алексей Аджубей о заговоре против Хрущева 1964 года
а, последняя - й). Зять Хрущёва в разные годы был главным редактором газет "Комсомольская правда" и "Известия". Бывший зять предпринимателя Бориса Березовского, бизнесмен Георгий Шуппе, создавший первый российский частный интернет-провайдер Cityline, скончался в Лондоне на 52-м году.