Ровно 150 лет назад в свет вышли романы "Игрок" и "Преступление и наказание" Федора Михайловича Достоевского.
Работа с журналом «Русский вестник»
- Преступление и наказание. Федор Достоевский 2020 слушать онлайн
- Петербург ассоциируется у россиян с романом Достоевского «Преступление и наказание»
- 150 лет роману Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»
- Книга "Преступление и наказание" - Достоевский Федор Михайлович скачать бесплатно, читать онлайн
- По роману Достоевского «Преступление и наказание» создали комикс
Петербург больше всего ассоциируется у россиян с книгой "Преступление и наказание"
Из автобиографических воспоминаний? Множественность самостоятельных и неслиянных голосов и сознании, подлинная полифония полноценных, голосов, действительно, является основною особенностью романов Достоевского. Не множество судеб и жизней в едином объективном мире в свете единого авторского сознания развертывается в его произведениях, но именно множественность равноправных сознании с их мирами сочетаются здесь, сохраняя свою неслиянность, в единство некоторого события. Главные герои Достоевского, действительно, в самом творческом замысле художника не только объекты авторского слова, но и субъекты собственного непосредственно значащего слова Достоевский - творец полифонического романа. Он создал существенно новый романный жанр. Поэтому-то его творчество не укладывается ни в какие рамки, не подчиняется ни одной из тех историко-литературных схем, какие мы привыкли прилагать к явлениям европейского романа. Проблемы творчества Достоевского 1929 — Л. Город и люди «Преступления и наказания» 1939 Сложная картина нарушения реальной топографии Петербурга создаёт специфический образ города в романе: с одной стороны — узнаваемый конкретный район города, с другой — город-двойник, отражённый как бы в кривом зеркале, где улицы и расстояния не соответствуют реальным, а дома героев и их местонахождение подвижны и неуловимы. Купман, А.
Наблюдения над топографией «Преступления и наказания» 1976 Обстановка в «Преступлении и наказании» насыщена контрастами света и тени. Самые трагические и впечатляющие эпизоды разыгрываются здесь в трактирах, на грязных улицах, в гуще обыденности и прозы — и это подчеркивает глухоту страшного мира, окружающего героев, к человеческой боли и страданию. Как в трагедиях Шекспира, в действии принимают участие не только люди, но и стихии — природа и город, вода и земля.
Она теперь, уже несколько дней, просто в каком-то жару и составила уже целый проект о том, что впоследствии ты можешь быть товарищем и даже компанионом Петра Петровича по его тяжебным занятиям, тем более что ты сам на юридическом факультете. Я, Родя, вполне с нею согласна и разделяю все ее планы и надежды, видя в них полную вероятность; и, несмотря на теперешнюю, весьма объясняемую уклончивость Петра Петровича потому что он тебя еще не знает , Дуня твердо уверена, что достигнет всего своим добрым влиянием на будущего своего мужа, и в этом она уверена. Уж конечно, мы остереглись проговориться Петру Петровичу хоть о чем-нибудь из этих дальнейших мечтаний наших и, главное, о том, что ты будешь его компанионом.
Он человек положительный и, пожалуй, принял бы очень сухо, так как всё это показалось бы ему одними только мечтаниями. Равным образом ни я, ни Дуня ни полслова еще не говорили с ним о крепкой надежде нашей, что он поможет нам способствовать тебе деньгами, пока ты в университете; потому не говорили, что, во-первых, это и само собой сделается впоследствии, и он, наверно, без лишних слов, сам предложит еще бы он в этом-то отказал Дунечке тем скорее, что ты и сам можешь стать его правою рукой по конторе и получать эту помощь не в виде благодеяния, а в виде заслуженного тобою жалованья. Так хочет устроить Дунечка, и я с нею вполне согласна. Во-вторых же, потому не говорили, что мне особенно хотелось поставить тебя с ним, при предстоящей теперешней встрече нашей, на ровной ноге. Когда Дуня говорила ему о тебе с восторгом, он отвечал, что всякого человека нужно сначала осмотреть самому и поближе, чтоб о нем судить, и что он сам предоставляет себе, познакомясь с тобой, составить о тебе свое мнение. Знаешь что, бесценный мой Родя, мне кажется, по некоторым соображениям впрочем, отнюдь не относящимся к Петру Петровичу, а так, по некоторым моим собственным, личным, даже, может быть, старушечьим, бабьим капризам , — мне кажется, что я, может быть, лучше сделаю, если буду жить после их брака особо, как и теперь живу, а не вместе с ними.
Я уверена вполне, что он будет так благороден и деликатен, что сам пригласит меня и предложит мне не разлучаться более с дочерью, и если еще не говорил до сих пор, то, разумеется, потому что и без слов так предполагается; но я откажусь. Я замечала в жизни не раз, что тещи не очень-то бывают мужьям по сердцу, а я не только не хочу быть хоть кому-нибудь даже в малейшую тягость, но и сама хочу быть вполне свободною, покамест у меня хоть какой-нибудь свой кусок да такие дети, как ты и Дунечка. Если возможно, то поселюсь подле вас обоих, потому что, Родя, самое-то приятное я приберегла к концу письма: узнай же, милый друг мой, что, может быть, очень скоро мы сойдемся все вместе опять и обнимемся все трое после почти трехлетней разлуки! Уже наверно решено, что я и Дуня выезжаем в Петербург, когда именно, не знаю, но, во всяком случае, очень, очень скоро, даже, может быть, через неделю. Всё зависит от распоряжений Петра Петровича, который, как только осмотрится в Петербурге, тотчас же и даст нам знать. О, с каким счастьем прижму я тебя к моему сердцу!
Дуня вся в волнении от радости свидания с тобой, и сказала раз, в шутку, что уже из этого одного пошла бы за Петра Петровича. Ангел она! Она теперь ничего тебе не приписывает, а велела только мне написать, что ей так много надо говорить с тобой, так много, что теперь у ней и рука не поднимается взяться за перо, потому что в нескольких строках ничего не напишешь, а только себя расстроишь; велела же тебя обнять крепче и переслать тебе бессчетно поцелуев. Но, несмотря на то, что мы, может быть, очень скоро сами сойдемся лично, я все-таки тебе на днях вышлю денег, сколько могу больше. Теперь, как узнали все, что Дунечка выходит за Петра Петровича, и мой кредит вдруг увеличился, и я наверно знаю, что Афанасий Иванович поверит мне теперь, в счет пенсиона, даже до семидесяти пяти рублей, так что я тебе, может быть, рублей двадцать пять или даже тридцать пришлю. Прислала бы и больше, но боюсь за наши расходы дорожные; и хотя Петр Петрович был так добр, что взял на себя часть издержек по нашему проезду в столицу, а именно, сам вызвался, на свой счет, доставить нашу поклажу и большой сундук как-то у него там через знакомых , но все-таки нам надо рассчитывать и на приезд в Петербург, в который нельзя показаться без гроша, хоть на первые дни.
Мы, впрочем, уже всё рассчитали с Дунечкой до точности, и вышло, что дорога возьмет немного. До железной дороги от нас всего только девяносто верст, и мы уже, на всякий случай, сговорились с одним знакомым нам мужичком-извозчиком; а там мы с Дунечкой преблагополучно прокатимся в третьем классе. Так что, может быть, я тебе не двадцать пять, а, наверно, тридцать рублей изловчусь выслать. Но довольно; два листа кругом уписала, и места уж больше не остается; целая наша история; ну да и происшествий-то сколько накопилось! А теперь, бесценный мой Родя, обнимаю тебя до близкого свидания нашего и благословляю тебя материнским благословением моим. Люби Дуню, свою сестру, Родя; люби так, как она тебя любит, и знай, что она тебя беспредельно, больше себя самой любит.
Она ангел, а ты, Родя, ты у нас всё — вся надежда наша и всё упование. Был бы только ты счастлив, и мы будем счастливы. Молишься ли ты богу, Родя, по-прежнему и веришь ли в благость творца и искупителя нашего? Боюсь я, в сердце своем, не посетило ли и тебя новейшее модное безверие? Если так, то я за тебя молюсь. Вспомни, милый, как еще в детстве своем, при жизни твоего отца, ты лепетал молитвы свои у меня на коленях и как мы все тогда были счастливы!
Прощай, или, лучше, до свидания! Обнимаю тебя крепко-крепко и целую бессчетно. Твоя до гроба Пульхерия Раскольникова. Почти всё время как читал Раскольников, с самого начала письма, лицо его было мокро от слез; но когда он кончил, оно было бледно, искривлено судорогой, и тяжелая, желчная, злая улыбка змеилась по его губам. Он прилег головой на свою тощую и затасканную подушку и думал, долго думал. Сильно билось его сердце, и сильно волновались его мысли.
Наконец ему стало душно и тесно в этой желтой каморке, похожей на шкаф или на сундук. Взор и мысль просили простору. Он схватил шляпу и вышел, на этот раз уже не опасаясь с кем-нибудь встретиться на лестнице; забыл он об этом. Многие принимали его за пьяного. IV Письмо матери его измучило. Но относительно главнейшего, капитального пункта сомнений в нем не было ни на минуту, даже в то еще время, как он читал письмо.
Главнейшая суть дела была решена в его голове и решена окончательно: «Не бывать этому браку, пока я жив, и к черту господина Лужина! И еще извиняются, что моего совета не попросили и без меня дело решили! Еще бы! Думают, что теперь уж и разорвать нельзя; а посмотрим, льзя или нельзя! Нет, Дунечка, всё вижу и знаю, о чем ты со мной много-то говорить собираешься; знаю и то, о чем ты всю ночь продумала, ходя по комнате, и о чем молилась перед Казанскою божией матерью, которая у мамаши в спальне стоит. На Голгофу-то тяжело всходить.
Это кажется всего великолепнее! И эта же Дунечка за это же кажется замуж идет!.. Просто ли для характеристики лица или с дальнейшею целью: задобрить меня в пользу господина Лужина? О хитрые! Любопытно бы разъяснить еще одно обстоятельство: до какой степени они обе были откровенны друг с дружкой, в тот день и в ту ночь, и во всё последующее время? Все ли слова между ними были прямо произнесены, или обе поняли, что у той и у другой одно в сердце и в мыслях, так уж нечего вслух-то всего выговаривать да напрасно проговариваться.
Вероятно, оно так отчасти и было; по письму видно: мамаше он показался резок, немножко, а наивная мамаша и полезла к Дуне с своими замечаниями. Кого не взбесит, когда дело понятно и без наивных вопросов и когда решено, что уж нечего говорить. Ну как же не добрый? А они-то обе, невеста и мать, мужичка подряжают, в телеге, рогожею крытой я ведь так езжал! И благоразумно: по одежке протягивай ножки; да вы-то, господин Лужин, чего же? Ведь это ваша невеста… И не могли же вы не знать, что мать под свой пенсион на дорогу вперед занимает?
Конечно, тут у вас общий коммерческий оборот, предприятие на обоюдных выгодах и на равных паях, значит, и расходы пополам; хлеб-соль вместе, а табачок врозь, по пословице. Да и тут деловой-то человек их поднадул немножко: поклажа-то стоит дешевле ихнего проезда, а пожалуй, что и задаром пойдет. Что ж они обе не видят, что ль, этого аль нарочно не замечают? И ведь довольны, довольны! И как подумать, что это только цветочки, а настоящие фрукты впереди! Ведь тут что важно: тут не скупость, не скалдырничество важно, а тон всего этого.
Ведь это будущий тон после брака, пророчество… Да и мамаша-то чего ж, однако, кутит? С чем она в Петербург-то явится? Чем же жить-то в Петербурге она надеется потом-то? Ведь она уже по каким-то причинам успела догадаться, что ей с Дуней нельзя будет вместе жить после брака, даже и в первое время? Что ж она, на кого же надеется: на сто двадцать рублей пенсиона, с вычетом на долг Афанасию Ивановичу? Косыночки она там зимние вяжет, да нарукавнички вышивает, глаза свои старые портит.
Да ведь косыночки всего только двадцать рублей в год прибавляют к ста двадцати-то рублям, это мне известно. Держи карман! И так-то вот всегда у этих шиллеровских прекрасных душ бывает: до последнего момента рядят человека в павлиные перья, до последнего момента на добро, а не на худо надеются; и хоть предчувствуют оборот медали, но ни за что себе заранее настоящего слова не выговорят; коробит их от одного помышления; обеими руками от правды отмахиваются, до тех самых пор, пока разукрашенный человек им собственноручно нос не налепит. А любопытно, есть ли у господина Лужина ордена; об заклад бьюсь, что Анна в петлице есть и что он ее на обеды у подрядчиков и у купцов надевает. Пожалуй, и на свадьбу свою наденет! А впрочем, черт с ним!..
Дунечка, милая, ведь я знаю вас! Ведь вам уже двадцатый год был тогда, как последний-то раз мы виделись: характер-то ваш я уже понял. Это я знал-с. Уж когда господина Свидригайлова, со всеми последствиями, может снести, значит, действительно, многое может снести. А теперь вот вообразили, вместе с мамашей, что и господина Лужина можно снести, излагающего теорию о преимуществе жен, взятых из нищеты и облагодетельствованных мужьями, да еще излагающего чуть не при первом свидании. Ведь ей человек-то ясен, а ведь жить-то с человеком.
Нет, Дуня не та была, сколько я знал, и… ну да уж, конечно, не изменилась и теперь!.. Что говорить! Тяжелы Свидригайловы! И будь даже господин Лужин весь из одного чистейшего золота или из цельного бриллианта, и тогда не согласится стать законною наложницей господина Лужина! Почему же теперь соглашается? В чем же штука-то?
В чем же разгадка-то? Дело ясное: для себя, для комфорта своего, даже для спасения себя от смерти, себя не продаст, а для другого вот и продает! Для милого, для обожаемого человека продаст! Вот в чем вся наша штука-то и состоит: за брата, за мать продаст! Всё продаст! О, тут мы, при случае, и нравственное чувство наше придавим; свободу, спокойствие, даже совесть, всё, всё на толкучий рынок снесем.
Пропадай жизнь! Только бы эти возлюбленные существа наши были счастливы. Мало того, свою собственную казуистику выдумаем, у иезуитов научимся и на время, пожалуй, и себя самих успокоим, убедим себя, что так надо, действительно надо для доброй цели. Таковы-то мы и есть, и всё ясно как день. Ясно, что тут не кто иной, как Родион Романович Раскольников в ходу и на первом плане стоит. Ну как же-с, счастье его может устроить, в университете содержать, компанионом сделать в конторе, всю судьбу его обеспечить; пожалуй, богачом впоследствии будет, почетным, уважаемым, а может быть, даже славным человеком окончит жизнь!
А мать? Да ведь тут Родя, бесценный Родя, первенец! Ну как для такого первенца хотя бы и такою дочерью не пожертвовать! О милые и несправедливые сердца! Да чего: тут мы и от Сонечкина жребия, пожалуй что, не откажемся! Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит!
Жертву-то, жертву-то обе вы измерили ли вполне? Так ли? Под силу ли? В пользу ли? Разумно ли? Знаете ли вы, Дунечка, что Сонечкин жребий ничем не сквернее жребия с господином Лужиным?
А что, если, кроме любви-то, и уважения не может быть, а напротив, уже есть отвращение, презрение, омерзение, что же тогда? Не так, что ли? Понимаете ли, понимаете ли вы, что значит сия чистота? Понимаете ли вы, что лужинская чистота всё равно, что и Сонечкина чистота, а может быть, даже и хуже, гаже, подлее, потому что у вас, Дунечка, все-таки на излишек комфорта расчет, а там просто-запросто о голодной смерти дело идет! Скорби-то сколько, грусти, проклятий, слез-то, скрываемых ото всех, сколько, потому что не Марфа же вы Петровна? А с матерью что тогда будет?
Ведь она уж и теперь неспокойна, мучается; а тогда, когда всё ясно увидит? А со мной?.. Да что же вы в самом деле обо мне-то подумали? Не хочу я вашей жертвы, Дунечка, не хочу, мамаша! Не бывать тому, пока я жив, не бывать, не бывать! Не принимаю!
А что же ты сделаешь, чтоб этому не бывать? А право какое имеешь? Что ты им можешь обещать в свою очередь, чтобы право такое иметь? Всю судьбу свою, всю будущность им посвятить, когда кончишь курс и место достанешь? Слышали мы это, да ведь это буки, а теперь? Ведь тут надо теперь же что-нибудь сделать, понимаешь ты это?
А ты что теперь делаешь? Обираешь их же. Ведь деньги-то им под сторублевый пенсион да под господ Свидригайловых под заклад достаются! От Свидригайловых-то, от Афанасия-то Ивановича Вахрушина чем ты их убережешь, миллионер будущий, Зевес, их судьбою располагающий? Через десять-то лет? Да в десять-то лет мать успеет ослепнуть от косынок, а пожалуй что и от слез; от поста исчахнет; а сестра?
Ну, придумай-ка, что может быть с сестрой через десять лет али в эти десять лет? Впрочем, все эти вопросы были не новые, не внезапные, а старые, наболевшие, давнишние. Давно уже как они начали его терзать и истерзали ему сердце. Давным-давно как зародилась в нем вся эта теперешняя тоска, нарастала, накоплялась и в последнее время созрела и концентрировалась, приняв форму ужасного, дикого и фантастического вопроса, который замучил его сердце и ум, неотразимо требуя разрешения. Теперь же письмо матери вдруг как громом в него ударило. Ясно, что теперь надо было не тосковать, не страдать пассивно, одними рассуждениями о том, что вопросы неразрешимы, а непременно что-нибудь сделать, и сейчас же, и поскорее.
Во что бы то ни стало надо решиться, хоть на что-нибудь, или… «Или отказаться от жизни совсем! Но вздрогнул он не оттого, что пронеслась эта мысль. Он ведь знал, он предчувствовал, что она непременно «пронесется», и уже ждал ее; да и мысль эта была совсем не вчерашняя. Но разница была в том, что месяц назад, и даже вчера еще, она была только мечтой, а теперь… теперь явилась вдруг не мечтой, а в каком-то новом, грозном и совсем незнакомом ему виде, и он вдруг сам сознал это… Ему стукнуло в голову, и потемнело в глазах. Он поспешно огляделся, он искал чего-то. Скамейка виднелась впереди, шагах во ста.
Он пошел сколько мог поскорее; но на пути случилось с ним одно маленькое приключение, которое на несколько минут привлекло к себе всё его внимание. Выглядывая скамейку, он заметил впереди себя, шагах в двадцати, идущую женщину, но сначала не остановил на ней никакого внимания, как и на всех мелькавших до сих пор перед ним предметах. Ему уже много раз случалось проходить, например, домой и совершенно не помнить дороги, по которой он шел, и он уже привык так ходить. Но в идущей женщине было что-то такое странное и, с первого же взгляда, бросающееся в глаза, что мало-помалу внимание его начало к ней приковываться — сначала нехотя и как бы с досадой, а потом всё крепче и крепче. Ему вдруг захотелось понять, что именно в этой женщине такого странного? Во-первых, она, должно быть, девушка очень молоденькая, шла по такому зною простоволосая, без зонтика и без перчаток, как-то смешно размахивая руками.
На ней было шелковое, из легкой материи «матерчатое» платьице, но тоже как-то очень чудно надетое, едва застегнутое и сзади у талии, в самом начале юбки, разорванное; целый клок отставал и висел болтаясь. Маленькая косыночка была накинута на обнаженную шею, но торчала как-то криво и боком. К довершению, девушка шла нетвердо, спотыкаясь и даже шатаясь во все стороны. Эта встреча возбудила, наконец, всё внимание Раскольникова. Он сошелся с девушкой у самой скамейки, но, дойдя до скамьи, она так и повалилась на нее, в угол, закинула на спинку скамейки голову и закрыла глаза, по-видимому от чрезвычайного утомления. Вглядевшись в нее, он тотчас же догадался, что она совсем была пьяна.
Странно и дико было смотреть на такое явление. Он даже подумал, не ошибается ли он. Пред ним было чрезвычайно молоденькое личико, лет шестнадцати, даже, может быть, только пятнадцати, — маленькое, белокуренькое, хорошенькое, но всё разгоревшееся и как будто припухшее. Девушка, кажется, очень мало уж понимала; одну ногу заложила за другую, причем выставила ее гораздо больше, чем следовало, и, по всем признакам, очень плохо сознавала, что она на улице. Раскольников не сел и уйти не хотел, а стоял перед нею в недоумении. Этот бульвар и всегда стоит пустынный, теперь же, во втором часу и в такой зной, никого почти не было.
И однако ж в стороне, шагах в пятнадцати, на краю бульвара, остановился один господин, которому, по всему видно было, очень бы хотелось тоже подойти к девочке с какими-то целями. Он тоже, вероятно, увидел ее издали и догонял, но ему помешал Раскольников. Он бросал на него злобные взгляды, стараясь, впрочем, чтобы тот их не заметил, и нетерпеливо ожидал своей очереди, когда досадный оборванец уйдет. Дело было понятное. Господин этот был лет тридцати, плотный, жирный, кровь с молоком, с розовыми губами и с усиками, и очень щеголевато одетый. Раскольников ужасно разозлился; ему вдруг захотелось как-нибудь оскорбить этого жирного франта.
Он на минуту оставил девочку и подошел к господину. И он взмахнул хлыстом. Раскольников бросился на него с кулаками, не рассчитав даже и того, что плотный господин мог управиться и с двумя такими, как он. Но в эту минуту кто-то крепко схватил его сзади, между ними стал городовой. Вам чего надо? Кто таков?
Раскольников посмотрел на него внимательно. Это было бравое солдатское лицо с седыми усами и бакенами и с толковым взглядом. Вернее же всего где-нибудь напоили и обманули… в первый раз… понимаете? Посмотрите, как разорвано платье, посмотрите, как оно надето: ведь ее одевали, а не сама она одевалась, да и одевали-то неумелые руки, мужские. Это видно. А вот теперь смотрите сюда: этот франт, с которым я сейчас драться хотел, мне незнаком, первый раз вижу; но он ее тоже отметил дорогой, сейчас, пьяную-то, себя-то не помнящую, и ему ужасно теперь хочется подойти и перехватить ее, — так как она в таком состоянии, — завезти куда-нибудь… И уж это наверно так: уж поверьте, что я не ошибаюсь.
Я сам видел, как он за нею наблюдал и следил, только я ему помешал, и он теперь всё ждет, когда я уйду. Как бы нам ее домой отправить, — подумайте-ка! Городовой мигом всё понял и сообразил. Толстый господин был, конечно, понятен, оставалась девочка. Служивый нагнулся над нею разглядеть поближе, и искреннее сострадание изобразилось в его чертах. Обманули, это как раз.
Послушайте, сударыня, — начал он звать ее, — где изволите проживать? Только бы адрес-то нам узнать! Куда прикажете? Где изволите квартировать? Ах, стыдно-то как, барышня, стыд-то какой! Странен, верно, и он ему показался: в таких лохмотьях, а сам деньги выдает!
Как до скамейки дошла, так и повалилась. Этакая немудреная, и уж пьяная! Обманули, это как есть! Вон и платьице ихнее разорвано… Ах как разврат-то ноне пошел!.. А пожалуй, что из благородных будет, из бедных каких… Ноне много таких пошло. По виду-то как бы из нежных, словно ведь барышня, — и он опять нагнулся над ней.
Может, и у него росли такие же дочки — «словно как барышни и из нежных», с замашками благовоспитанных и со всяким перенятым уже модничаньем… — Главное, — хлопотал Раскольников, — вот этому подлецу как бы не дать! Ну что ж он еще над ней надругается! Наизусть видно, чего ему хочется; ишь подлец, не отходит! Раскольников говорил громко и указывал на него прямо рукой. Тот услышал и хотел было опять рассердиться, но одумался и ограничился одним презрительным взглядом. Затем медленно отошел еще шагов десять и опять остановился.
Та вдруг совсем открыла глаза, посмотрела внимательно, как будто поняла что-то такое, встала со скамейки и пошла обратно в ту сторону, откуда пришла. Пошла она скоро, но по-прежнему сильно шатаясь. Франт пошел за нею, но по другой аллее, не спуская с нее глаз. В эту минуту как будто что-то ужалило Раскольникова; в один миг его как будто перевернуло. Тот оборотился. Чего вам?
Пусть его позабавится он указал на франта. Вам-то чего? Городовой не понимал и смотрел во все глаза. Раскольников засмеялся. Ну мне ль помогать? Имею ль я право помогать?
Да пусть их переглотают друг друга живьем — мне-то чего? И как я смел отдать эти двадцать копеек. Разве они мои? Он присел на оставленную скамью. Мысли его были рассеянны… Да и вообще тяжело ему было думать в эту минуту о чем бы то ни было. Он бы хотел совсем забыться, всё забыть, потом проснуться и начать совсем сызнова… «Бедная девочка!..
А как они делались? Да вот всё так и делались… Тьфу! А пусть! Это, говорят, так и следует. Славные, право, у них эти словечки: они такие успокоительные, научные. Сказано: процент, стало быть, и тревожиться нечего.
Вот если бы другое слово, ну тогда… было бы, может быть, беспокойнее… А что, коль и Дунечка как-нибудь в процент попадет!.. Не в тот, так в другой?.. А куда ж я иду? Ведь я зачем-то пошел. Как письмо прочел, так и пошел… На Васильевский остров, к Разумихину я пошел, вот куда, теперь… помню. Да зачем, однако же?
И каким образом мысль идти к Разумихину залетела мне именно теперь в голову? Это замечательно».
Кроме осуждения знакомых, никакого больше наказания Катерина Ивановна бы не получила. В настоящее время вовлечение в занятие проституцией карается по закону штрафом в размере до 200 тысяч рублей, ограничением свободы на срок до трех лет, принудительными работами на срок до трех лет или лишением свободы на тот же срок. Сами склоненные, если их вина будет доказана, должны выплатить от 1500 до 2000 рублей. Точно: мелкая корысть и крупная корысть — не всё равно. Это дело пропорциональное. Непосредственно участвовать в азартных играх законом не было запрещено ни тогда, ни сейчас. Исключение составляют внутренние циркуляры заведений или устные распоряжения руководства.
Совсем другое дело — организация игр. УК РФ карает организаторов любого азартного карточного досуга. За рулетку или "однорукого бандита" владелец подпольного казино выложит до 500 тысяч рублей или отправится на обязательные работы на срок от 180 до 240 часов, а также может сесть на срок до двух лет. Полина просто рассердилась, когда я передал ей всего только семьсот гульденов. Она была уверена, что я ей привезу из Парижа, под залог ее бриллиантов, по крайней мере две тысячи гульденов или даже более. Формально привлечь Полину к ответственности за шантаж нельзя: закон определяет это как требование совершения действий имущественного характера под угрозой применения насилия. Последняя редакция современного УК говорит, что "требование совершения действий имущественного характера под угрозой применения насилия наказывается ограничением свободы на срок до четырех лет, либо принудительными работами на срок до четырех лет, либо лишением свободы на срок до четырех лет со штрафом в размере до 80 тысяч рублей". Она рисковала.
Исследователи называют «Преступление и наказание» идеологическим романом — не несущим в себе идею, а «романом об идее». Мы собрали интересные факты об этом произведении, открывающем «великое пятикнижие» Ф. От психологического отчета к роману-трагедии Отбывая ссылку на каторге в 1849 году, «в минуту грусти тяжелой», Федор Михайлович Достоевский обдумывал написание романа криминального толка. Но к сюжету, в котором молодой человек замыслил преступление, руководствуясь не сиюминутной наживой, а некой идеей, он пришел много лет спустя. Летом 1865 года Достоевский задумал небольшую повесть объемом не более трех печатных листов, определяя ее жанр как «психологический отчет одного преступления». Его действительно прежде всего интересовала поведенческая основа криминального акта. Но постепенно, по словам самого автора, «сюжет расширился и разбогател». Он хотел проследить переход из одного душевного статуса в другой у человека, решившегося поднять руку на другого, изучить все обстоятельства и написать дневник убийцы. Исходя из этой задумки в изначальной версии романа повествование велось от первого лица — как исповедь. Изменив концепцию, Достоевский отделил рассказчика от главного персонажа, сделал повествователя беспристрастным.
Преступление и наказание
Мы собрали интересные факты об этом произведении, открывающем «великое пятикнижие» Ф. От психологического отчета к роману-трагедии Отбывая ссылку на каторге в 1849 году, «в минуту грусти тяжелой», Федор Михайлович Достоевский обдумывал написание романа криминального толка. Но к сюжету, в котором молодой человек замыслил преступление, руководствуясь не сиюминутной наживой, а некой идеей, он пришел много лет спустя. Летом 1865 года Достоевский задумал небольшую повесть объемом не более трех печатных листов, определяя ее жанр как «психологический отчет одного преступления».
Его действительно прежде всего интересовала поведенческая основа криминального акта. Но постепенно, по словам самого автора, «сюжет расширился и разбогател». Он хотел проследить переход из одного душевного статуса в другой у человека, решившегося поднять руку на другого, изучить все обстоятельства и написать дневник убийцы.
Исходя из этой задумки в изначальной версии романа повествование велось от первого лица — как исповедь. Изменив концепцию, Достоевский отделил рассказчика от главного персонажа, сделал повествователя беспристрастным. Внеся значительные правки, обрамляя дневник преступника сценами жизни семьи Мармеладовых, затем полностью уничтожив первый черновик и поменяв структуру рукописи, Достоевский работает над задуманным произведением около года.
Ибо бывает такое время, когда непременно надо хоть куда-нибудь да пойти! Когда единородная дочь моя в первый раз по желтому билету пошла, и я тоже тогда пошел… ибо дочь моя по желтому билету живет-с… — прибавил он в скобках, с некоторым беспокойством смотря на молодого человека. Сим покиванием глав не смущаюсь, ибо уже всем все известно, и все тайное становится явным; и не с презрением, а со смирением к сему отношусь. Молодой человек не отвечал ни слова.
Я звериный образ имею, а Катерина Ивановна, супруга моя, — особа образованная и урожденная штаб-офицерская дочь. Пусть, пусть я подлец, она же и сердца высокого, и чувств облагороженных воспитанием исполнена. А между тем… о, если б она пожалела меня! Милостивый государь, милостивый государь, ведь надобно же, чтоб у всякого человека было хоть одно такое место, где бы и его пожалели!
А Катерина Ивановна дама хотя и великодушная, но несправедливая… И хотя я и сам понимаю, что когда она и вихры мои дерет, то дерет их не иначе как от жалости сердца ибо, повторяю без смущения, она дерет мне вихры, молодой человек, — подтвердил он с сугубым достоинством, услышав опять хихиканье , но, боже, что, если б она хотя один раз… Но нет! Мармеладов решительно стукнул кулаком по столу. Знаете ли, знаете ли вы, государь мой, что я даже чулки ее пропил? Не башмаки-с, ибо это хотя сколько-нибудь походило бы на порядок вещей, а чулки, чулки ее пропил-с!
Косыночку ее из козьего пуха тоже пропил, дареную, прежнюю, ее собственную, не мою; а живем мы в холодном угле, и она в эту зиму простудилась и кашлять пошла, уже кровью. Детей же маленьких у нас трое, и Катерина Ивановна в работе с утра до ночи, скребет и моет и детей обмывает, ибо к чистоте сызмалетства привыкла, а с грудью слабою и к чахотке наклонною, и я это чувствую. Разве я не чувствую? И чем более пью, тем более и чувствую.
Для того и пью, что в питии сем сострадания и чувства ищу… Пью, ибо сугубо страдать хочу! Как вошли, я прочел ее, а потому тотчас же и обратился к вам. Ибо, сообщая вам историю жизни моей, не на позорище себя выставлять хочу перед сими празднолюбцами, которым и без того все известно, а чувствительного и образованного человека ищу. Знайте же, что супруга моя в благородном губернском дворянском институте воспитывалась и при выпуске с шалью танцевала при губернаторе и при прочих лицах, за что золотую медаль и похвальный лист получила.
Медаль… ну медаль-то продали… уж давно… гм… похвальный лист до сих пор у ней в сундуке лежит, и еще недавно его хозяйке показывала. И хотя с хозяйкой у ней наибеспрерывнейшие раздоры, но хоть перед кем-нибудь погордиться захотелось и сообщить о счастливых минувших днях. И я не осуждаю, не осуждаю, ибо сие последнее у ней и осталось в воспоминаниях ее, а прочее все пошло прахом! Да, да; дама горячая, гордая и непреклонная.
Пол сама моет и на черном хлебе сидит, а неуважения к себе не допустит. Оттого и господину Лебезятникову грубость его не захотела спустить, и когда прибил ее за то господин Лебезятников, то не столько от побоев, сколько от чувства в постель слегла. Вдовой уже взял ее, с троими детьми, мал мала меньше. Вышла замуж за первого мужа, за офицера пехотного, по любви, и с ним бежала из дому родительского.
Мужа любила чрезмерно, но в картишки пустился, под суд попал, с тем и помер. Бивал он ее под конец; а она хоть и не спускала ему, о чем мне доподлинно и по документам известно, но до сих пор вспоминает его со слезами и меня им корит, и я рад, я рад, ибо хотя в воображениях своих зрит себя когда-то счастливой… И осталась она после него с тремя малолетними детьми в уезде далеком и зверском, где и я тогда находился, и осталась в такой нищете безнадежной, что я хотя и много видал приключений различных, но даже и описать не в состоянии. Родные же все отказались. Да и горда была, чересчур горда… И тогда-то, милостивый государь, тогда я, тоже вдовец, и от первой жены четырнадцатилетнюю дочь имея, руку свою предложил, ибо не мог смотреть на такое страдание.
Можете судить потому, до какой степени ее бедствия доходили, что она, образованная и воспитанная и фамилии известной, за меня согласилась пойти!
Но Раскольников далёк от физического труда. Поэтому, когда он отбывает наказание за убийство в Сибири, над ним смеются другие заключенные: «Ты барин! Имя героя тоже взято не с потолка Фамилия Раскольникова отсылает к расколу в Русской Православной Церкви в 17 веке. Мы же помним, что Достоевский был к тому времени ярым христианином и начал включать православные символы в свои книги? В черновиках были даже отсылки к конкретным событиям из жизни рода Раскольниковых, которые совпадали с датами раскола.
Это слово также означает «раздвоение», что хорошо отражает двойственность личности героя — то ли он сверхчувствительный интеллектуал, то ли маньяк с топором. Раскольников получил слишком лёгкое наказание В начале XIX века за тяжкие преступления применялись в основном телесные наказания например, публичная порка , но во времена Достоевского нравы смягчились. Убийц стали отправлять в Сибирь, иногда на каторгу. Раскольников получил всего 8 лет, к тому же относился к каторжникам второго разряда, которые работали не в рудниках, а в самой крепости. Именно так отбывал свою ссылку сам Достоевский. Роман понравился далеко не всем Впервые «Преступление и наказание» было опубликовано по частям, в журнале «Русский вестник».
Драматические события, связанные с Раскольниковым, подрывают её здоровье: с момента вынесения приговора она беспрестанно говорит о Родионе, рассказывая о нём незнакомым людям на улицах и в лавках. Затем в её сознании возникает фантазия, что сын должен вернуться из Сибири через девять месяцев; Пульхерия Александровна начинает готовиться ко встрече. После двухнедельной лихорадки , пребывая в почти непрерывном бреду, она умирает [109]. Имена и фамилии персонажей[ править править код ] Н. Иллюстрация к роману «Преступление и наказание» Достоевский очень тщательно относился к выбору имён и фамилий своих персонажей — зачастую в них не только содержались характеристики действующих лиц, но и указывались их возможные прототипы; порой в ономастике Фёдора Михайловича исследователи выявляли перекличку с героями других авторов, литературными и мифологическими сюжетами, историческими событиями [110] [111]. Так, в черновых материалах к «Преступлению и наказанию», когда Пульхерия Александровна произносит «Раскольниковы двести лет известны», присутствует отсылка к «корням» и конкретным датам, связанным с началом раскола [112]. Кроме того, по трактовке Альфреда Бема, существует смысловая связка между понятиями «раскол» и «раздвоение» [113]. По другой версии, Фёдор Михайлович, изучая историю своего рода его дочь Любовь Фёдоровна в книге мемуаров писала о литовских корнях отца [115] , вероятно, обратил внимание на фамилию князя Швитригайло , одна из частей которой geil «сладострастный» вполне соотносилась с личностью Аркадия Ивановича [116]. В произведениях Достоевского есть два персонажа по фамилии Лебезятников: один из них, надворный советник Семён Евсеевич, появляется в рассказе « Бобок » и проявляет себя как человек, стремящийся «услужить старшим по чину».
Вторым является молодой прогрессист Андрей Семёнович из «Преступления и наказания». Значение этой фамилии, с одной стороны, объяснил сам Фёдор Михайлович, написавший в черновиках «Лебезятников, лебезить, поддакивать…» [106] ; с другой — герой Дмитрий Разумихин, произносящий в романе фразу о том, что человек должен иметь твёрдую почву — «не то будешь подличать, лебезить, поддакивать» [117]. В истории семьи Мармеладовых — Семёна Захаровича, Катерины Ивановны, Сони — отразилось столь большое количество страданий, боли и несчастий, что Достоевский заложил в их фамилию «горько-ироничный» смысл [47]. Отдельные исследования касаются имени представительницы этой семьи — Сони. Согласно версии литературоведа Моисея Альтмана, существует определённая близость между героинями-тёзками Софьей Семёновной Мармеладовой и второй женой Фёдора Карамазова Софьей Ивановной — и та, и другая отличаются кротким нравом, «незлобивостью и безответностью». К числу их ближайших литературных «родственниц» относятся также Софья Матвеевна « Бесы » и Софья Андреевна Версилова « Подросток » [118]. В «Преступлении и наказании» имя Соня идёт в сочетании со словом «вечный» «Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит! По словам Валерия Кирпотина, этот эпитет , изначально использовавшийся Бальзаком применительно к отцу Горио «вечный отец» , в контексте романа Достоевского означает не только бесконечную преданность, но и «порядок, на котором стоит ненавистный Раскольникову мир» [119]. Другой смирной и покорной героиней романа является убитая Раскольниковым Лизавета Ивановна.
Родион Романович, слушая воспоминания Сони о сводной сестре Алёны Ивановны, называет Лизавету «юродивой», а рассказчик сообщает, что её считали «чуть ли не идиоткой» что у Достоевского означает не медицинский диагноз, а «сердечную простоту». Имя, которое писатель дал своим персонажам, могло быть взято им из «Алфавитного списка святых с указанием чисел празднования их памяти и значения имён» — этот календарь находился в библиотеке Фёдора Михайловича, и он знал, что слово «Елизавета» переводится с иврита как «почитающая Бога». Наконец, связь с ещё одной Лизаветой Ивановной — воспитанницей графини из пушкинской « Пиковой дамы » — обнаружил Альфред Бем: Германн губит старуху графиню и попутно морально «убивает» её воспитанницу, живущую с нею в одном доме. Раскольников убивает старуху-ростовщицу и здесь же убивает и её сводную сестру — Лизавету Ивановну… Совпадение в имени побочной жертвы не считаю случайным; оно выдаёт, скрытую может быть для самого Достоевского, связь обоих сюжетов [121]. Быт и нравы[ править править код ] К. Петербургский дворик. Конец 1850-х годов Среди образов «Преступления и наказания» исследователи выделяют Петербург, называя его не просто местом действия, а равноправным и даже, возможно, главным героем романа [122]. Достоевский считал Петербург и «самым умышленным», и «самым фантастическим городом в мире» [123]. Размышления о том, как он воздействует на внутренний мир человека, писатель вложил в уста Свидригайлова, который в разговоре с Раскольниковым замечает: «Редко где найдётся столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге!
Чего стоят одни климатические влияния! Основоположниками «петербургского текста» были Александр Пушкин и Николай Гоголь [101] , но Достоевский, создавая образ большого города, продолжил тему, заданную другим литератором — Николаем Некрасовым — в составленном им альманахе «Физиология Петербурга» 1844—1845. Так, интонации включённого в некрасовский сборник рассказа Дмитрия Григоровича «Петербургские шарманщики» повторяются в словах Раскольникова, обращённых к случайному прохожему: «Я люблю, как поют под шарманку в холодный, тёмный и сырой осенний вечер, непременно в сырой… или, ещё лучше, когда снег мокрый падает» [125]. В романе воссозданы элементы быта Петербурга 1860-х годов. Рассуждения Родиона Романовича об особом настроении, создаваемом шарманкой во время снегопада, когда «фонари с газом блистают», служат напоминанием о том, что в ту пору весь центр российской столицы уже освещался газовыми лампами [127]. В сцене, когда Раскольников после убийства Лизаветы идёт на кухню, чтобы вымыть руки и топор, присутствует деталь из хозяйственной жизни горожан: на лавке стоит «ведро, наполовину полное воды». В середине XIX века в Петербурге ещё не была построена система непрерывного водоснабжения, и жители или брали питьевую воду из колодцев , находящихся во многих дворах, или — с помощью водовозов — получали её из рек и каналов [128]. Во время скитаний по городу Раскольников заходит в трактир, просит слугу принести свежие газеты и просматривает заголовки; в заметках — среди прочих новостей — сообщается о многочисленных пожарах, которые, как писали в 1865 году « Русские ведомости », обрели в то время в Петербурге «ужасающие размеры». Публицист Николай Страхов в воспоминаниях о Достоевском рассказывал, что «пожары наводили ужас, который трудно передать» [129].
Направляясь в полицейскую контору, герой видит «дворников с книжками под мышкой». Как пояснял журналист и краевед Владимир Михневич , под «книжками» в романе подразумевались домовые книги, в которые заносились сведения о «всяком лице, прибывшем в Петербург» [130]. К числу новых для российской столицы веяний, отражённых в произведении, относятся коммуны, появившиеся после выхода в свет романа Николая Чернышевского « Что делать? Наиболее известной из них была община, организованная писателем Василием Слепцовым , — она располагалась на Знаменской улице и считалась центром притяжения демократической молодёжи. Кроме того, Достоевский, возможно, слышал о коммуне, находившейся на Средней Мещанской улице : писатель жил в том же районе [131]. Петербург Достоевского — это не город Невского проспекта , белых ночей и глядящихся в Неву пышных дворцов Английской набережной. Это Петербург доходных домов, чёрных лестниц, похожих на гроб каморок, полицейских управлений и кабаков… Город бедный живёт своей привычной жизнью и, кажется, не подозревает о другом, парадном Петербурге [101]. В 1907 году вдова Достоевского Анна Григорьевна расшифровала часть сокращённых наименований, сделав специальные пометки на полях собственного экземпляра «Преступления и наказания»; согласно её обозначениям, действие начинается в Столярном переулке , а Раскольников движется к Кокушкину мосту [132]. Однако исследователи К.
Купман и А. Конечный, занимавшиеся изучением топографии романа, полагали, что под С — м переулком писатель, возможно, имел в виду другой элемент инфраструктуры — Спасский переулок : Сложная картина нарушения реальной топографии Петербурга создаёт специфический образ города в романе: с одной стороны — узнаваемый конкретный район города, с другой — город-двойник, отражённый как бы в кривом зеркале, где улицы и расстояния не соответствуют реальным, а дома героев и их местонахождение подвижны и неуловимы [133]. Тем не менее многие литературоведы взяли за основу версию о том, что каморка Родиона Романовича находилась в доме Шиля в Столярном переулке: так, Моисей Альтман писал, что «местожительство Раскольникова тесно связано с адресами Достоевского» [134] , краевед Евгения Саруханян указывала, что хотя у исследователей есть определённый выбор, более других «на дом Раскольникова походит здание на углу бывшей Средней Мещанской и Столярного переулка» [135] , а Леонид Гроссман решительно утверждал, что Столярный переулок — «это точный адрес Раскольникова» [136]. При этом историк Николай Анциферов , соглашаясь с расшифровкой вдовы писателя, отмечал, что если исходить из текста романа, то похожих домов в Петербурге было много [137]. В Столярном переулке, судя по информации из газеты «Петербургский листок» за 1865 год, находилось шестнадцать домов, в которых размещалось восемнадцать трактиров и распивочных: «Так что желающие насладиться подкрепляющей и увеселяющей влагой… не имеют даже никакой необходимости смотреть на вывески: входи себе в любой дом — везде найдёшь вино» [138]. Направляясь к старухе-процентщице, Родион Романович проходит через Сенную площадь с её «обилием известных заведений». Достоевский был хорошо знаком с этим районом о котором Салтыков-Щедрин писал как о месте, где «полиция не требует даже внешней благопристойности» [139] , поэтому маршрут своего героя он воспроизвёл весьма скрупулёзно. Именно на Сенной Раскольников замышляет убийство Алёны Ивановны; туда же он приходит, чтобы принародно признать себя убийцей: «Он стал на колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту грязную землю» [140]. Покидая свою каморку и возвращаясь в неё, Родион Романович постоянно спускается и поднимается по лестнице — согласно подсчётам исследователей, герой на протяжении романа выполняет это действие 48 раз.
Сама же лестница обретает значение отдельного образа — как писал литературовед Л. Дмитрий Сергеевич Лихачёв признавался, что при преодолении тех тринадцати ступеней, которые ведут к жилищу героя, человека «охватывает ужас»: «Иллюзия реальности поразительная» [142]. У исследователей нет единого мнения по поводу адреса дома «преогромнейшего, выходившего одной стеной на канаву, а другою в — ю улицу» старухи-процентщицы. Николай Анциферов предполагал, что её квартира находилась «на левом углу Садовой и Никольского рынка ». Краеведы Юрий Краснов и Борис Метлицкий придерживались версии, что дом героини стоял неподалёку от Гороховой улицы [145]. В романе указывается, что жилище Раскольникова отделено от полицейской конторы «четвертью версты »; для того, чтобы добраться до неё, герой проходит через — ский мост, затем движется прямо и поворачивает налево. В плане Петербурга, составленном в 1849 году, и в адресной книге города за 1862 год значится полицейская контора, находившаяся по адресу: Большая Подьяческая , 26. Николай Анциферов и Евгения Саруханян считали, что путь героя пролегал именно к этому строению [146] [147]. В то же время некоторые исследователи например, Юрий Краснов и Борис Метлицкий называли другой адрес — своё мнение они обосновывали тем, что квартира, в которой Достоевский работал над романом, в середине 1860-х годов «относилась к 3-му кварталу 2-й полицейской части», а соответствующая контора «размещалась в доме 67 по Екатерининскому каналу» [130].
Приметы времени[ править править код ] Достоевский, сообщив осенью 1865 года о работе над «Преступлением и наказанием» издателю Михаилу Каткову, упомянул, что «действие современное, в нынешнем году» [5]. В самом произведении указаний на конкретные даты не содержится, однако присутствуют узнаваемые приметы, позволяющие соотнести романные и реальные события. При этом, по замечанию Владимира Данилова, описание накрывшего город зноя было необходимо Фёдору Михайловичу не только ради «придания роману колорита современности», но и для отражения психологического состояния героя: «Жара должна была содействовать обострению отрицательных впечатлений Раскольникова от окружающей жизни» [148]. Подобное мнение разделял и критик Вадим Кожинов , писавший, что жару в произведении не следует рассматривать в качестве одной лишь «метеорологической приметы»: «Это не только атмосфера июльского города, но и атмосфера преступления» [149]. Накануне преступления Раскольников, обратив внимание городового на подозрительного гражданина, произносит: «Вон он отошёл маленько, стоит, будто папироску свёртывает». Подробность, касающаяся папироски, была актуальной для середины 1865 года: летом вышло в свет постановление, разрешающее курение на улицах российской столицы. Как отмечали исследователи, Достоевский специально включил эту деталь в текст романа, чтобы «придать изображению характер текущего дня» [150]. Лужин, рассуждая о росте преступности в «высших классах», упоминает о том, что «в Москве ловят целую компанию подделывателей билетов последнего займа с лотереей — и в главных участниках один лектор всемирной истории». Не исключено, что Достоевский обратил внимание на эту криминальную историю потому, что «главным участником» был профессор академии коммерческих наук Александр Неофитов, приходившийся Фёдору Михайловичу родственником по материнской линии [151].
Наводнение в Петербурге Свидригайлов, объясняя Раскольникову, почему он дважды ударил хлыстом свою жену Марфу Петровну, замечает, что аналогичный случай произошёл несколько лет назад с «осрамлённым всенародно и вселитературно одним дворянином», избившим в вагоне некую пассажирку. История, о которой вспомнил Аркадий Иванович, случилась в 1860 году. Пресса широко освещала обстоятельства дела, и выпускаемый в ту пору братьями Достоевскими журнал «Время» публиковал материалы, рассказывающие о «геройском подвиге» вышневолоцкого помещика Козляинова [152]. Тот же Свидригайлов накануне самоубийства подходит к окну своего «нумера», смотрит в ночную мглу и думает о том, что «вода прибывает, к утру хлынет, зальёт подвалы и погреба». В этой сцене дана отсылка к конкретной дате: в ночь с 29 на 30 июня 1865 года в российской столице действительно началась сильная буря; от дождя и разрушительного ветра пострадала прежде всего Петербургская сторона [153]. Идея Раскольникова. Признание героя[ править править код ] В разговоре с Соней Мармеладовой Раскольников объясняет причины совершённого им преступления отнюдь не радением о судьбе близких или даже всего человечества — в основе его деяния лежат иные мотивы: «Я просто убил, для себя убил; для себя одного… Мне другое надо было узнать… Смогу ли переступить или не смогу! Более подробно идея Родиона Романовича раскрывается в его беседах со следователем. Зимой, за полгода до убийства, герой написал статью «О преступлении», в которой обосновал деление человечества на два разряда.
Низший разряд — это обыкновенные люди, существующие в рамках заповеди «Не убий». К высшему относятся Наполеон, Магомет , Ньютон , Кеплер , Ликург , Солон и другие «законодатели человечества»; они, согласно теории Раскольникова, «имеют право разрешить своей совести перешагнуть… через иные препятствия». Отправляясь с топором в дом Алёны Ивановны, Родион Романович примеряет свою теорию на себя, пытаясь определить, к какому разряду он принадлежит [101].
Фёдор Михайлович Достоевский. Преступление и наказание
Замысел романа «Преступление и наказание» Федор Михайлович Достоевский вынашивал 6 лет. К работе он приступил в 1866 году. Фёдор Достоевский «Преступление и наказание» Информация о книге: описание, содержание, в каких магазинах можно купить, скачать, читать. По его словам, «Преступление и наказание» — это авторский взгляд на бессмертную классику Федора Достоевского от создателей суперхита «Топи».
Упомянутые книги
- Преступление и наказание // Театр «Приют комедианта»
- Содержание
- Жора Крыжовников перенесет действие «Преступления и наказания» в 1990-е
- 7 секретов «Преступления и наказания»
- В "Преступлении и наказании" нашли предсказание коронавируса
В России снимут сериал «Преступление и наказание» по мотивам романа Достоевского — первые кадры
Писатель Фёдор Достоевский в романе "Преступление и наказание" предсказал появление коронавируса. В Петербурге бригада теплоэнергетиков бнаружила БДСМ-студию под домом, где Федор Достоевский написал романы «Преступление и наказание» и «Игрок». Ровно 150 лет назад в свет вышли романы "Игрок" и "Преступление и наказание" Федора Михайловича Достоевского. «Преступление и наказание» Фёдора Достоевского теперь без страданий и сильных эмоций.
Фёдор Михайлович Достоевский. Преступление и наказание
Кадр: сериал «Преступление и наказание» Сюжет В новом «Преступлении и наказании», в отличие от оригинального произведения, действие будет происходить не в XIX веке, а в современном Петербурге. События в сериале «Преступление и наказание» будут происходить в Санкт-Петербурге в XXI веке Создатели отдельно отмечают художественный визуальный стиль проекта — натурные съемки проходили в Санкт-Петербурге, который идеально подходит под мрачную атмосферу «Преступления и наказания». Несмотря на то что события развернутся на три века позже, чем в одноименном романе, общий сценарий будет близок к тексту Достоевского. Главный герой сериала — бедный петербургский студент Родион Раскольников Иван Янковский. Однажды ему в голову приходит пугающая идея: некоторые люди имеют право совершать даже самые ужасные поступки, если при этом они развивают мир.
Чтобы проверить свою теорию, Раскольников лишает жизни старуху Ёла Санько — в современных реалиях она превратилась из процентщицы в микрокредиторшу. На след преступника выходит следователь Порфирий Петрович Владимир Мишуков , который хочет получить чистосердечное признание от терзаемого совестью Раскольникова. Кадр: сериал «Преступление и наказание» Одной из ключевых героинь в «Преступлении и наказании» станет Дуня Любовь Аксенова , сестра Родиона Раскольникова. Они похожи друг на друга, у них схожие характеры.
Но что важнее, хотя это и не так очевидно, они оба герои.
Изображение общественной ломки, связанной с развитием буржуазных отношений, Достоевский соединяет с исследованием политических взглядов и философских теорий, которые влияют на это развитие. Поэтому роман «Преступление и наказание» называют социально-философским, психологическим и идеологическим произведением.
Вслед за ней в Европу поехал и писатель, но нагонять любовницу не торопился: играл в рулетку. Она разорвала отношения письмом. Достоевский вернулся в Россию, к постели умирающей жены.
Их переписка с Сусловой длилась еще много лет. Анна Корвин-Круковская В 1864 году в редакцию журнала "Эпоха" пришли две повести, переписанные женской рукой и подписанные именем Юрия Орбелова. Писатель оценил дарование неизвестного автора. Вскоре произошло знакомство Достоевского с юной девушкой, скрывавшейся за псевдонимом — это была Анна Корвин-Круковская. Высокая, стройная, с длинными белокурыми волосами и лучистыми зелеными глазами девушка покорила писателя и едва не стала невестой. Достоевский ценил и поощрял ее талант, однако мировоззрения обоих были несовместимы: хотя Достоевский одно время и увлекался социалистическими идеями, к 1860-м годам он все больше тяготел к религии и консерватизму. Она — чрезвычайно умна, развита, литературно образована, и у нее прекрасное, доброе сердце.
Это девушка высоких нравственных качеств; но ее убеждения диаметрально противоположны моим, и уступить их она не может, слишком уж она прямолинейна. Навряд ли поэтому наш брак мог быть счастливым". Со своей стороны, Анна говорила: "Ему нужна совсем не такая жена, как я. Его жена должна совсем посвятить себя ему, всю свою жизнь ему отдать, только о нем думать. А я этого не могу, я сама хочу жить! Детской любовью в Достоевского влюбилась и младшая сестра Анны — Соня, которая спустя несколько десятилетий стала известна всему миру как выдающийся математик Софья Ковалевская. А в романе "Идиот" появились сестры Епанчины.
Анна Сниткина В 1866 году писатель, испытывавший тяжелую нужду, был вынужден заключить договор с издателем Федором Стелловским, по которому он продал Стелловскому право на издание полного собрания сочинений в четырех томах и обязался написать для него новый роман объемом 12 печатных листов к 1 ноября 1866 года. Он обратился за помощью к знакомому профессору Павлу Ольхину, и тот порекомендовал ему свою лучшую ученицу, 20-летнюю Анну Сниткину. И сделал девушке предложение. А мне она все более и более нравилась. Так как со смерти брата мне ужасно скучно и тяжело жить, то я предложил ей за меня выйти. Она согласилась, и вот мы обвенчаны. Разница в летах ужасная 20 и 44 , но я все более убеждаюсь, что она будет счастлива", — писал Достоевский в одном из писем.
Они поженились в 1867 году, Анна стала верной помощницей и соратницей Достоевского и родила ему четверых детей. Благодаря Анне писателю удалось избавиться от пристрастия к рулетке, она взяла на себя руководство финансами семьи, заботилась о быте. Супруги прожили в любви и согласии 14 лет. Переписку они вели чуть ли не с первых дней знакомства. В письме от 29 декабря 1866 года Федор Михайлович писал Анне Григорьевне: Как-то ты проводила вчерашний день? Думал тебя во сне увидеть — не видал. Загадал о тебе на книге, то есть развернуть книгу и прочесть первую строку на правой странице; вышло очень знаменательно и кстати.
Прощай, милочка, до близкого свидания.
Язык: Русский Всё началось с того, что в жаркий день в начале июля 1865 года один молодой человек вышел из своей каморки на улицу, благополучно избегнув встречи со своей квартирной хозяйкой, которой задолжал, и отправился к старухе-процентщице. Иначе, по-моему, автор и сметь не должен приниматься за перо", - писал Достоевский во время работы над "Преступлением и наказанием".
Иван Янковский сыграет Раскольникова в сериале «Преступление и наказание»
«Преступление и наказание» Фёдора Достоевского теперь без страданий и сильных эмоций. 1182 предложения - низкие цены, быстрая доставка от 1-2 часов, возможность оплаты в рассрочку для части товаров, кешбэк Яндекс Плюс - Яндекс Маркет. Аннотация: Роман в шести частях с эпилогом. Комментарии: 312, последний от 06/07/2018. Достоевский Федор Михайлович (yes@). Достоевский Федор Михайлович бесплатно в формате epub, fb2, pdf, txt, читать отзывы, аннотацию.
Фёдор Достоевский «Преступление и наказание»
А еще на нашем сайте вы имеете возможность скачать книгу Преступление и наказание Федор Михайлович Достоевский в формате Fb2, MOBI, EPUB. Преступление и наказание, Том 2, Чт. 10. 20:18. По «Преступлению и наказанию» грядет сериал! Новую адаптацию книги Ф. М. Достоевского анонсировала Плюс Студия. «Кинопоиск» объявил о завершении съемок сериала «Преступление и наказание» по мотивам романа Федора Достоевского. «В общем зачете на первом месте оказался легендарный роман Федора Достоевского „Преступление и наказание“, за эту книгу свои голоса отдали 60% опрошенных.