Я родине не изменю! По словам Владимира Сипягина, накануне он вместе со старшей дочерью Лизой побывал на спектакле по роману Достоевского "Идиот" в "Арт-дворце".
Никита А. Дмитренко «О, времена... Идиот»
Всего в Москве вышло 5 номеров журнала. В 1986 году Вячеслав Новиков был распределен на работу в Витебский государственный медицинский институт. В Витебске выпуск журнала возобновился, причем теперь в него писали и его читали не только бывшие однокурсники Новикова, но и студенты витебских институтов заместителем главного редактора стал студент мединститута Игорь Гольдман. Журнал по-прежнему печатался на пишущей машинке, обычно в 5, иногда в 10 экземплярах.
Если кровью ссать будешь, до этого — есть! Ты хочешь, чтобы хрен у тебя отсох?! Артем пожал плечами. Помолчал, взвешивая. Сухой ждал. Тогда, на башне. У Ульмана в рации. За все время, сколько ни слушали. Пустой эфир. И что? Вот и все. Артем поднялся на ноги, распрямил спину. В подземелье? Хотя бы родятся. А так… - Скажи им, чтобы открыли, дядь Саш. Сухой смотрел в пол. В черный блестящий гранит. Что-то там, видно, было. Что крыша у тебя поехала. Артем скривил улыбку. Набрал воздуха. Надо было детей своих рожать. Ими бы и командовал. И внуки бы на тебя тогда были похожи, а не хер знает на кого. Сухой зажмурился. Протикала секунда. Пускай валит. Пускай околеет. Никицка послушался молча. Артем удовлетворенно кивнул. Тот по стенке поднялся, обернул к Артему сутулую спину и зашаркал прочь, полируя гранит. Грохнула дверь буфера, запираясь. Зажглась ярко-белая лампочка под потолком, двадцать пять лет гарантии, слабым зимним солнцем отразилась в грязном кафеле, которым в буфере все было обложено, кроме одной железной стены. Пластиковый стул рваный — отдышаться или ботинки зашнуровать, на крючке — поникший костюм химзащиты, в полу — сток, и шланг резиновый торчал — для деактивации. В углу еще ранец стоял армейский. И трубка синяя висела на стене, как от телефона-автомата. Артем влез в костюм — просторный, как чужой. Достал из сумки противогаз. Растянул резину, напялил ее, поморгал, привыкая смотреть через круглые туманные окошки. Снял трубку. Заскрежетало надрывно, и железная стена — не стена, а гермоворота - поползла вверх. Снаружи дохнуло стылым и сырым. Артем поежился зябко. Взвалил на плечи ранец — тяжелый, будто человека себе на закорки посадил. Вверх уводили истертые и скользкие ступени бесконечного эскалатора. Станция метро ВДНХ — шестьдесят метров под землей. Как раз достаточная глубина, чтобы авиабомбы не колыхали. Конечно, если бы ядерная боеголовка ударила в Москву, был бы тут котлован, залитый застывшим стеклом. Но боеголовки все были перехвачены противоракетами высоко над городом; на землю дождем шли только их обломки — лучащиеся, но взорваться не умеющие. Поэтому Москва стояла почти целая, и даже похожая на себя прежнюю — как мумия похожа на царя, когда тот жив был. Руки на месте, ноги на месте; улыбка… А у других городов противоракетной обороны не было. Артем крякнул, подсаживая ранец поудобней, воровато перекрестился, запустил большие пальцы под слишком свободные ремни, чтобы потуже, и пошел вверх. Болотные сапоги топли в грязи, ржа ручьями откуда-то сверху бежала куда-то вниз, на небе было навалено облаков — не продохнуть, и дома пустые стояли вокруг, все поглоданные временем. Ни души в этом городе не было. Двадцать лет уже как — ни души. Сквозь аллею, составленную из сырых лысых коряг, виднелась громадная арка входа на ВДНХ, в кунсткамеру с химерами. Там по поддельным античным храмам были рассажены эмбрионы надежд на будущее величие. Величие должно было наступить скоро: завтра. Только вот само завтра не наступило. Гиблое место — ВДНХ. Пару лет назад еще жила тут всякая дрянь, а теперь и ее не осталось. Обещали, что опустится скоро радиационный фон, и можно будет потихоньку возвращаться, вон, мол, мутантов-то наверху кишмя, а они тоже животина, пусть и исковерканная… Но не опускалось ничего. Наоборот: сошла с земли ледяная короста, земля задышала и запотела, вода отравленная отмерзла, потекла по ее жилам, и фон подскочил. И мутанты — поцеплялись за жизнь своими когтищами — и отпустились, сдохли. А человек сидел себе под землей, жил на станциях метро, и никуда умирать не собирался. Человеку много не надо. Человек любой крысе фору даст. Трещал счетчик, начислял Артему дозу. Не брать его больше с собой, думал Артем, бесит только. Какая разница, сколько там натикает? Что это поменяет? Пока дело не сделано, пусть хоть истрещится. Пускай считают, что крыша поехала. Они же не были тогда… На башне. Они же вообще из своего метро не вылезают. Откуда им знать, а? Крыша… Бомбил я их всех в… Объясняю же: вот ровно в тот момент, когда Ульман на башне антенну развернул… Пока он настраивался… Было что-то. Слышал я! И нет, сука, не причудилось. Не верят! Автомобильная эстакада дыбилась у него над головой, асфальтовые ленты пошли волной и застыли, стряхнув машины; те попадали, как придется, кто на четыре лапы, а кто на спинку, и околели в таких позах. Артем огляделся коротко и двинул вверх по шершавому высунутому языку заезда на эстакаду. Немного было пройти — километра, может, полтора. У следующего языка торчали недостроенные небоскребы, прежде размалеванные торжественно в белый, синий и красный. Время потом все в серый перекрасило, по-своему. Просто не верят, и все. Ну да, никто не слышал позывных. Но они откуда эти позывные слушают? Из-под земли. Никто же не станет наверх идти только за этим… Верно же? Но ты сам подумай: разве может такое быть, чтобы никто, кроме нас, не выжил? Во всем мире — никто? Бред же! Ну не бред? Не хотелось смотреть на Останкинскую башню, но и не видеть ее было нельзя: отворачивайся от нее или нет, а она всегда маячит с краю — как царапина на противогазном стекле. Черная, сырая, обломанная по набалдашнику смотровой площадки; как рука чья-то со сжатым кулаком из-под земли пробилась, будто кто-то огромный хотел на поверхность снизу выбраться. Но увяз в рыжей московской глине, затиснуло его в тугой сырой земле, затиснуло и задавило. Что-то было! Плыли над голым лесом два колосса — Рабочий и Колхозница, схватившиеся в странной своей позе, то ли по льду скользя, то ли последнее танго крутящие, но друг на друга не глядя, как бесполые. А куда тогда? Видно им с их высоты, что за горизонтом, интересно? И вместе со всем механизмом колесо уже двадцать лет как замерло и ржавело теперь тихо. Кончился завод. На колесе написано было «850»: столько лет отмечала Москва, когда его поставили. Артем подумал, что исправлять это число смысла нет: если время некому считать, оно останавливается. Некрасивые и невеселые небоскребы, казавшиеся раньше бело-сине-красным, выросли в пол-мира: совсем близко. Самые высокие здания в округе, если не брать в расчет сломанную башню. То, что надо. Артем запрокинул голову, достал взглядом до вершины. От этого сразу заломило в коленях. Там, конечно, не расслышали. Подъезд как подъезд. Домофон осиротел, дверь железная обесточена, в аквариуме консьержа собака дохлая, жестяно лязгают почтовые ящики на сквозняке, ни писем в них, ни рекламного мусора. Все давно собрали и сожгли, чтобы хоть руки погреть. Внизу - три немецких блестящих лифта, распахнутые и сверкающие нержавеющими внутренностями, как будто на любом из них можно было сейчас взять вот так и поехать на самый верх этой высотки. Артем их за это ненавидел. И рядом — дверь пожарного хода. Артем знал, что за ней. Считал уже: сорок шесть этажей пешком. На Голгофу всегда — пешком. Но Артем все равно шагал — как заведенный; и как заведенный говорил. Почти не застал он старого мира: опоздал родиться. Но, разглядывая в редких туристических журналах фотоснимки Парижа и Нью-Йорка, отфильтрованные плесенью, Артем сердцем чувствовал, что есть эти города еще где-то, стоят, не сгинули. Ждут, может, его. Нелогично, Жень! Что мы — одни во вселенной? А значит… Значит, просто мы поймать их… Их позывные… Не можем… Пока. Надо просто продолжать. Нельзя руки опускать. Нельзя… Высотка была пустой, но все равно звучала, жила: через балконы влетал ветер, хлопал дверными створами, дышал с присвистом через лифтовые шахты, шебуршал чем-то в чужих кухнях и спальнях, притворялся вернувшимися хозяевами. Но Артем уже не верил ему, даже не оборачивался, и в гости не заходил. Известно, что там, за стучащими беспокойно дверями: разграбленные квартиры. Остались только снимки по полу разбросанные — чужие мертвецы себя никому на память сфоткали, да громоздкая совсем мебель, которую ни в метро, ни на тот свет с собой не протащишь. В других домах окна от взрывной волны повылетали, а тут стеклопакеты, выдержали. Но за два десятка лет все пылью заросли, как от глаукомы ослепли. Раньше можно было встретить в иной квартире бывшего хозяина: ткнется противогазным хоботом в какую-нибудь игрушку и плачет через хобот гнусаво, и не слышит, как к нему сзади подошли. А теперь уж давно никого не попадалось. Кто-то остался лежать с дырой в спине рядом с этой своей дурацкой игрушкой, а другие поглядели на него и поняли: нету наверху дома, и нету там ничего. Бетон, кирпич, слякоть, асфальт треснутый, кости желтые, труха из всего, ну и фон. Так в Москве — и так во всем мире. Нет нигде жизни, кроме метро. Сорок шесть этажей. Можно было бы остановиться и на сороковом, да и на тридцатом; никто ведь не говорил Артему, что непременно надо забраться на самую вершину. Но он отчего-то вбил себе в голову, что если и может у него что получиться, то только там, на крыше. Сквозь противогазные фильтры дышалось скудно и натужно, не хватало жизни, и Артем, добравшись до сорок пятого, как в тот самый раз, на башне, не выдержал и сорвал с себя тесную резиновую кожу. Хлебнул сладкого и горького воздуха. Совсем другого воздуха, чем в метро. Уперся окаменевшей спиной в крышку люка, выдавил его наружу, выбрался на площадку. И только тут упал. Лежал навзничь, глядел на облака, до которых было — рукой подать; уговаривал сердце, успокаивал дыхание. Потом поднялся. Вид отсюда был… Как если бы умереть, полететь уже в рай, но упереться вдруг в стеклянный потолок, и зависнуть там, и болтаться под этим потолком, ни туда и ни сюда. Но понятно, что вниз с такой высоты вернуться больше нельзя: когда ты сверху увидел, какое на земле все на самом деле игрушечное, как его снова потом всерьез воспринимать? Рядом высились еще два таких же небоскреба, прежде пестрые, ныне серые. Но Артем всегда именно на этот поднимался. Так уютней было. Случилась между облаками на секунду бойница, стрельнуло из нее солнце; и вдруг показалось, что блеснуло что-то с соседнего дома, не то с крыши, не то из пыльного окна одной из верхних квартир. Как будто зеркальцем кто-то луч поймал. Но пока успел оглянуться — солнце обратно забаррикадировалось, и блеск пропал. Больше не было. Глаза сами съезжали все время, как Артем ни отводил их, к переродившемуся лесу, который разросся вместо Ботанического сада. И — к черной лысой пустоши в самой его сердцевине. Такое мертвое место, будто Господь на него остатки горящей серы выплеснул. Но нет, не Господь. Ботанический сад. Артем его другим помнил. Только его-то он и помнил из всего пропавшего довоенного мира. Странное дело: вот вся твоя жизнь состоит из кафеля, тюбингов, текущих потолков и ручьев на полу вдоль рельсов, из гранита и из мрамора, из духоты и из электрического света. Но вдруг есть в ней крохотный кусок другого — майское прохладное утро, по-детски нежная недавняя зелень на стройных деревьях, изрисованные цветными мелками парковые дорожки, томительная очередь за пломбиром, и сам этот пломбир, в стаканчике, не то что сладкий там, а просто неземной. И голос матери — ослабленный и искаженный временем, как медным телефонным кабелем. И тепло от ее руки, от которой ты стараешься не отцепиться, чтобы не потеряться — и держишься изо всех сил. Хотя разве такое можно помнить?
Ипполит болен не чахоткой, а СПИДом а, значит, он умрет ; и Лебедев, и Иволгин - те же, почти неизменные типы "русской жизни". Предстает, как говорится, галерея образов - этаких паучков в банке может, коммерческом, а может, инвестиционном , на фоне Москвы и переделкинских дач. Здесь, кстати, с авторским выбором можно не согласиться - в Барвихе или на Николиной горе было бы "жизненней", да и на джипах сподручней рассекать по Рублевке. Еще есть рассуждения об Интернете, а переписываются герои по e-mail. Вообще же читать все это довольно весело: настоящая беллетристика. Излишне говорить, что кутерьма, которая заваривается вокруг Барашковой по приезде Гагарина, влечет за собой столь же трагические и неумолимые последствия, как и в позапрошлом веке. После хочется взять с полки Федора Михайловича, а не Михайлова - и посмотреть, как же так: в чем прикол? Вроде и идея сама по себе дурацкая - переписывать Достоевского, и даже та реальность, зафиксированная в романе Михайлова, стремительно стареет если уже не устарела: например, политические разговоры там, на мой взгляд, образца 1993-94 гг. Ничего, словом, особенного, а поди ж ты! Главное, как говорится, правда чувства. А что еще нужно от массового чтения? Так что, восстань из гроба Достоевский, пришлось бы ответить ему словами Александра Сергеевича Гагарина: "зря ты теперь отказываешься от этого...
В обсуждении Вы можете использовать другие языки, только если уверены, что читатели смогут Вас правильно понять. В комментариях запрещаются выражения, содержащие ненормативную лексику, унижающие человеческое достоинство, разжигающие межнациональную рознь. Запрещаются спам, а также реклама любых товаров и услуг, иных ресурсов, СМИ или событий, не относящихся к контексту обсуждения статьи. Не приветствуются сообщения, не относящиеся к содержанию статьи или к контексту обсуждения.
Журнал «Идиот»
| Идиот (журнал) | В романе «Идиот» писатель избрал своим главным героем, по собственному определению, «положительно-прекрасного», идеального человека. |
| 155 лет – Достоевский Ф. | Я родине не изменю! |
| Последние слова великих писателей | Онлайн-журнал Эксмо | Фёдор Достоевский — на странице писателя вы найдёте биографию, список книг и экранизаций, интересные факты из жизни, рецензии читателей и цитаты из книг. |
| Идиот (Достоевский Фёдор) - слушать аудиокнигу онлайн | Произв. Shochiku (Содзиро Мотоки, Такаси Койдэ)· Реж. |
| Идиот, Ф.М. Достоевский | В 1995 году журнал «Идиот» был удостоен малой Букеровской премии, как «лучший русскоязычный журнал ближнего зарубежья». |
Архив блога
- Маркевич рассказал, почему роман "Идиот" Достоевского остается актуальным
- Последние слова великих писателей | Онлайн-журнал Эксмо
- Уткин сравнил руководство «Спартака» с героями романа «Идиот»
- Идиот (журнал) — Рувики: Интернет-энциклопедия
- Владимир Бортко: Нужна ли России правда? Записки идиота
- Ф. М. Достоевский. Идиот. Текст произведения
Глеб Никитин рассказал, что его любимая книга «Идиот» Ф. М. Достоевского
Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Новости. Идиот. Героиня романа «Идиот» и некоторые женские характеры в драматургии немецкого просвещения.
Автор идиот, как обычно
| Сипягину понравился «Идиот» | роман выдающегося русского писателя, мыслителя и философа Федора Михайловича Достоевского (1821-1881). |
| Достоевский Ф.М. «Идиот» 155 лет со времени первой публикации | [–] xain_the_idiot 412 points413 points414 points 10 days ago (28 children). I stopped my youngest brother from hitting the middle child with a metal vacuum cleaner pole by taking it out of his hand. |
| Автор идиот. | TamTam | Автор попытался последовательно приблизить известное (меньшинству) из школьного курса произведение к удобочитаемой сегодня версии. |
Идиот. Вечные истории
| Гражданская война в России | Автор идиот. Как он представляет выход из войны? Российская армия будет морально раздавлена, последние силы возлагавшие надежду на русских уничтожены. |
| Архивы Идиот - Никакой информации, политическая фантастика для любителей | это такой вид идиота, который что-то пописывает для подростков, которые только начинают учиться мастурбировать. |
Юрий Лоза припомнил иноагенту Макаревичу его слова про "россиян-идиотов"
Ведущий телепрограммы «Реальная политика» на НТВ, член Высшего совета партии Гражданская сила, автор Интернет-ресурса Два героя-наполеониста – Ганя Иволгин и Ипполит Терентьев – наделены автором как наполеоновскими, так и ротшильдовскими чертами. Записки идиота" (автор Бортко Владимир Владимирович).
Госдума является ширмой
- Другие новости Политика
- 155 лет – Достоевский Ф.
- «Идиот» нашего времени
- Из Википедии — свободной энциклопедии
- «Не слушайте идиотов»: критик ответил американскому писателю, оскорбившему Достоевского
- Никита А. Дмитренко «О, времена... Идиот»
Автор - Идиот. Мем Смешной, а Автор потерялся...
В своей книге Владимир Бортко рассказывает о том, кто и почему мешает развиваться России, кто не хочет возрождения в ней сильного государства, кто мешает развитию русской культуры. Оказывается, даже ему, известнейшему режиссеру, депутату Гос. Думы, не дают снимать правдивые фильмы о нашем прошлом, чинят препятствия в принятии законов во благо России. Подобно герою из романа Ф.
Штраф подразумевает отказ от принципа добровольности.
Ссылки на европейский опыт мало убеждают. В Европе узаконена эвтаназия, однополые браки — и что теперь? Они — это они. Это их дело и их право.
Мы тут при чем? У Лукьяненко получается создавать выдуманные миры.
Eternights доступна прямо сейчас на ПК и консолях PlayStation по всему миру. Другие публикации по теме Разработчики вышедшей в прошлом месяце экшен-RPG в аниме-стилистике Eternights из Studio Sai получили 7 миллионов долларов инвестиций для разработки следующего проекта.
Глава студии сообщил, что очень удивлен самим фактом такого достижения и даже не мечтал о настолько больших цифрах продаж. Вместе с этим нам сообщили о том, что работа над следующим проектом студии Sai продвигается, но пока для нас никаких иных новостей об этой игре нет, а потому остается только ждать того момента, когда разработчикам будет, что о ней сказать.
Часть первая
- Идиот. Вечные истории
- Продажи инди-ARPG Eternights превысили 150 000 копий
- Акции сегодня
- Идиот (журнал)
- Акции сегодня
- Скачать книгу в форматах
155 лет – Достоевский Ф.
Ведущий телепрограммы «Реальная политика» на НТВ, член Высшего совета партии Гражданская сила, автор Интернет-ресурса You Are An Idiot, also known as Offiz (according to Kaspersky) and Trojan:JS/NoBrain is a trojan website and a successor of Joke: [ Сайт журнала «Идиот»]. С. Чернышёв. [ Идиотизм как профессия и призвание]. Белорусская литература. [–] xain_the_idiot 412 points413 points414 points 10 days ago (28 children). I stopped my youngest brother from hitting the middle child with a metal vacuum cleaner pole by taking it out of his hand. Карлсон: только идиот верит в «намерения» России нападать на страны Европы. это выражение нравственно-философской позиции автора, отражение его художественных литературных принципов.
Сипягину понравился «Идиот»
Записки идиота», автора Владимира Бортко. Полностью «Идиот» был закончен в 1869 г., и даже после завершения произведения писатель не был уверен в том, что он представляет интерес для читателей. Писатель, журналист и ведущий политического ток-шоу Остап Дроздов объявил, что на Украине все должны знать украинский язык. идиот (+1 картинка, рейтинг -0.9 - автор - идиот).
155 лет – Достоевский Ф.
— Не будь идиотом, — выдыхает Игорь, и резво переворачивает меня на спину, седлая мои бедра. История и культура, от древних, не знавших письменности племен, до XXI века. В романе «Идиот» писатель избрал своим главным героем, по собственному определению, «положительно-прекрасного», идеального человека. «Идио́т» — роман писателя Фёдора Михайловича Достоевского (1821—1881), впервые опубликованный в номерах журнала «Русский вестник» за 1868 год. В числе прочего обсудили творчество Алексея Балабанова и то, почему народные хиты "Брат" и "Брат 2" — худшие его фильмы и "комедия про идиотов".