полная версия в форматах fb2, txt, epub, pdf или читать онлайн! роман И.А. Ильфа и Е.П. Петрова, повествующий о похождениях Остапа Бендера после событий, описанных в романе «Двенадцать стульев». Девять загадок книги Ильфа и Петрова «Золотой теленок»: что сегодняшние читатели могут понять с трудом.
Экранизация 🎥
- Золотой теленок - Ильф Илья :: Читать онлайн в
- О книге "Золотой теленок"
- Книга "Золотой теленок" - Евгений Петров, Ильф Илья Арнольдович скачать бесплатно, читать онлайн
- «Золотой теленок» - цитаты из книги. Илья Ильф, Евгений Петров
- Почему книги Ильфа и Петрова вошли в золотой запас скреп советского общества
- Немного хорошей литературы -- Ильф и Петров, "Золотой теленок"
Золотой теленок
Отзыв — место для ваших впечатлений Если у вас есть вопросы о том, когда выйдет продолжение интересующей вас книги, почему автор решил не заканчивать цикл, будут ли еще книги в этом оформлении, и другие похожие — задавайте их нам в социальных сетях или по почте support ast. Мы не отвечаем за работу розничных и интернет-магазинов. В карточке книги вы можете узнать, в каком интернет-магазине книга в наличии, сколько она стоит и перейти к покупке. Информацию о том, где еще можно купить наши книги, вы найдете в разделе «Где купить». Если у вас есть вопросы, замечания и пожелания по работе и ценовой политике магазинов, где вы приобрели или хотите приобрести книгу, пожалуйста, направляйте их в соответствующий магазин. Мы уважаем законы РФ Запрещается публиковать любые материалы, которые нарушают или призывают к нарушению законодательства Российской Федерации.
Давно я так легко не смеялся. В целом, как приятно читать стоящие художественные произведения. Когда читаешь академические издания, что-то современное, много переводного, забываешь о прелестях настоящих шедевров. Сильно отдохнул душой. А как вам эпизод в поезде, когда комсомолка советует Остапу истратить любовную энергию на пилку дров? Мне сразу вспомнился Челентано из «Укрощения строптивого», нещадно машущий топором. BumBull написал а рецензию на книгу 57 Оценка: Безусловно Ильиф и Петров создали книгу, которая трогает до глубины души, заставляет думать, что является важной чертой для любого произведения.
Я не воспринимаю «Золотого телёнка» в качестве комедии. Если комедия, то только очень печальная. На протяжении всей книги меня не покидало ощущение необъяснимой грусти, которая пряталась за юмором. Отдельно хочется выделить героев, потому что характеры настолько живые, что начинаешь их любить, несмотря на все махинации. Всё действие книги связанно с деньгами, как люди зависят от одной мысли богатства, как они не осознают, что за этим скрывается и как с ним жить. Многие из нас хотели бы иметь миллион в кармане, но не все, получив таковой, станут сразу же благоразумно им распоряжаться. Корейко — отдельный персонаж.
Он всю жизнь учился это делать: не пользоваться деньгами, когда они у него были. И такая тактика в итоге спасла его, так как он не был от них зависим. Книга очень хорошая, поучительная. В ней много идей, над которыми стоит поразмышлять. А цитаты просто прекрасны. Я даже пострадал. После разговоров с Берлагой, Скумбриевичем и Полыхаевым я потерял веру в человечество.
Разве это не стоит миллиона рублей, вера в человечество? От юмора остались крохи, аве сатире. Весёлый ранее и находчивый Остап Бендер гоняется с шайкой советских оборванцев за тайным советским миллионером как оказалось, такие были, но умело себя маскировали под простых советских смертных. Почему такие миллионеры не покидали страну и не наслаждались жизнью? Зачем миллионы в шкафу и черствый хлеб на столе? Почему оставались в этой лишающей индивидуальности стране? Я совершенно не понимала и не видела логики поведения всех персонажей!
Так можно и не остановиться. Это отсутствие логики, глупость, недальновидность меня, как человека с высшим экономическим образованием, просто выводило из равновесия. И, полагаю, для помнящих советскую жизнь лично, ещё и понятным. Иди-ка на ручки, буду тебя описывать... Я ведь ждала продолжения "Двенадцати стульев" - искометного юмора, забавных приключений. А здесь - более лирическое повествование. Юмор тоньше.
Он установил аппарат у подножия урны и снял ее с таким расчетом, чтобы на экране она как можно больше походила на гигантскую сторожевую башню. После этого Крайних-Взглядов постучался в частную квартиру и, разбудив насмерть перепуганных жильцов, проник на балкон второго этажа. Отсюда он снова снимал ту же самую урну, правильно рассчитывая, что на пленке она приобретет вид жерла сорокадвухсантиметрового орудия. Засим, немного отдохнув, Крайних-Взглядов сел в машину и принялся снимать урну с ходу. Он стремительно наезжал на нее, застигал ее врасплох и крутил ручку аппарата, наклоненного под углом в сорок пять градусов. Борис Древлянин, которого прикомандировали к новому режиссеру, с восхищением следил за обработкой урны.
Ему самому тоже удалось принять участие в съемке. Засняв тлеющий окурок папиросы в упор, отчего она приобрела вид пароходной трубы, извергающей дым и пламя, Крайних-Взглядов обратился к живой натуре. Он снова лег на тротуар, — на этот раз на спину, — и велел Древлянину шагать через него взад и вперед. В таком положении ему удалось прекрасно заснять подошвы башмаков Древлянина. При этом он достиг того, что каждый гвоздик подошвы походил на донышко бутылки. Однако все это было мелко по сравнению с кинематографическими эксцессами, которые Крайних-Взглядов учинил на железной дороге.
Он считал своей специальностью съемки под колесами поезда. Этим он на несколько часов расстроил работу железнодорожного узла. Завидев тощую фигуру режиссера, лежащего между рельсами в излюбленной позе — на спине, машинисты бледнели от страха и судорожно хватались за тормозные рычаги. Но Крайних-Взглядов подбодрял их криками, приглашая прокатиться над ним. Сам же он медленно вертел ручку аппарата, снимая высокие колеса, проносящиеся по обе стороны его тела. Товарищ Крайних-Взглядов странно понимал свое назначение на земле.
Жизнь, как она есть, представлялась ему почему-то в виде падающих зданий, накренившихся набок трамвайных вагонов, приплюснутых или растянутых объективом предметов обихода и совершенно перекореженных на экране людей. Жизнь, которую он так жадно стремился запечатлеть, выходила из его рук настолько помятой, что отказывалась узнавать себя в крайних-взглядовском зеркале. Тем не менее у странного режиссера были поклонники, и он очень этим гордился, забывая, что нет на земле человека, у которого не было бы поклонников. История кинорежиссера Крайних-Взглядова и Бориса Древлянина — это пародия на всевозможные «левые», формалистические увлечения в кинематографе и одновременно на «киноков», — так в середине 20-х годов называли себя некоторые кинодокументалисты. В теории «киноки» энергично выступали против игровых, художественных фильмов, против павильонных съемок и декораций. Художественной кинематографии они противопоставляли документальный «киноглаз».
Если бы этот эпизод остался в романе, то он в какой-то мере повторил бы описание событий на черноморской кинофабрике. Исключая его, сатирики, по-видимому, отвергали опасность дублирования сюжетных мотивов. Сатира «Золотого теленка» была исключительно целенаправленной и злободневной. Беспощадная борьба партии против бюрократизма, вдохновившая В. Маяковского на создание «Бани», подсказала Ильфу и Петрову образ «Геркулеса» — цитадели бездельников и чинуш. Нетрудно привести факты, подтверждающие актуальность и действенность сатиры Ильфа и Петрова.
Никулин употреблял имя Остапа Бендера в нарицательном значении: «А по поводу деятельности, схожей с творчеством Остапа Бендера, я считаю нужным повторить историю, не так давно опубликованную в газетах и имеющую значение в связи с декретом, направленным против расхитителей общественной собственности, В одно учреждение, проще говоря в ВСНХ, полгода ходил молодой человек, сдавал пальто под номерок, ходил по лабиринту комнат, что-то писал на свободных столах, и все, вплоть до курьерши, считали его сотрудником учреждения. Что же делал этот человек? Иногда не слишком часто он сочинял черновичок требования на дефицитные предметы широкого потребления. От имени зампреда президиума для премирования ударников, скажем. И Соня переписывала под мелодичное журчание молодого человека о своих, им обоим знакомых ведомственных делах. Затем легкокрылый молодой человек уносил с собой переписанное уже на бланке требование и где-нибудь в укромном месте подписывал его фамилией зампреда, более или менее схоже с подлинной подписью.
И секретарь, увидев подпись, хлопал печатью. Остап регистрировал бумажку, направлялся куда следует и получал сотню пар обуви и километр мануфактуры. И вскорости реализовал их в свою пользу. Так существовал безбедно этот предприимчивый молодой человек, пока не вздумал дать себе отдых в Гаграх. Поиздержавшись, он решил поправить свои дела ограблением кассира сберкассы. Тут он и попался.
Прямо из жизни вошел в книгу один из важнейших эпизодов «Золотого теленка» — рассказ о Восточной Магистрали. Стиль очерка «Осторожно! Прототипы некоторых пассажиров литерного поезда в третьей части «Золотого теленка» могут быть названы по именам. Так, например, поэт Эмиль Кроткий стал прообразом Гаргантюа. Среди черновиков романа есть такая запись: «Эмиль: Ведь верно! Ведь правильно?
Многочисленные корреспонденции с Турксиба, появившиеся в нашей печати М. Причем не только в показе энтузиазма строителей или грандиозных преобразований на землях Туркестана, но и в сатирических эпизодах. Собирались ли Ильф и Петров продолжить свою дилогию? Ответить было трудно. Мы сами этого не знали. И уже возникла необходимость писать третий роман, чтобы привести героя к оседлому образу жизни.
Мы еще не знали, как это сделать. Останется ли он полубандитом или превратится в полезного члена общества, а если превратится, то поверит ли читатель в такую быструю перестройку? И пока мы обдумывали этот вопрос, оказалось, что роман уже написан, отделан и опубликован. Это произошло на Беломорском канале. Мы увидели своего героя и множество людей, куда более опасных в прошлом, чем он. Талантливые и смелые авторы канала рушат традицию рабского копирования жизни, они делают жизнь заново».
Третий роман, задуманный Ильфом и Петровым, должен был называться «Подлец». О его герое в планах книги «Мой друг Ильф» говорится: «Человек, который в капиталистическом мире был бы банкиром, делает карьеру в советских условиях». Однако новый роман так и не был создан. Прямым продолжением сатиры «Золотого теленка» можно считать обличение Ильфом и Петровым мещанства, равнодушия, приспособленчества, бюрократизма в фельетонах и рассказах 1932—1937 годов. Первую, и притом чрезвычайно высокую оценку «Золотой теленок» получил в статье А. Луначарского «Ильф и Петров» после появления на страницах журнала «30 дней» значительной части романа.
Советский строй ворвался даже в сны монархиста. Раз вы живете в советской стране, то и сны у вас должны быть советские. Я уже на все согласен. Пусть не Пуришкевич! Пусть хоть Милюков. Все-таки человек с высшим образованием и монархист в душе.
Так нет же! Все эти советские антихристы! Сон — это пустяки. Главное — это устранить причину сна. Основной причиной является самое существование советской власти. Но в данный момент я устранить ее не могу.
У меня просто нет времени. Я, видите ли, турист-спортсмен, сейчас мне надо произвести небольшую починку своего автомобиля, так что разрешите закатить его к вам в сарай. А насчет причины вы не беспокойтесь. Я ее устраню на обратном пути. Дайте только пробег окончить. Одуревший от тяжелых снов монархист охотно разрешил милому и отзывчивому молодому человеку воспользоваться сараем.
Он набросил поверх сорочки пальто, надел на босу ногу калоши и вышел вслед за Бендером во двор. Вот увидите!.. Через полчаса Антилопа была спрятана у Хворобьева и оставлена под надзором Козлевича и Паниковского. Бендер в сопровождении Балаганова отправился в город за красками. Молочные братья шли навстречу солнцу, пробираясь к центру города. На карнизах домов прогуливались серые голуби.
Спрыснутые водой деревянные тротуары были чисты и прохладны. Человеку с неотягченной совестью приятно в такое утро выйти из дому, помедлить минуту у ворот, вынуть из кармана коробочку спичек, на которой изображен самолет с кукишем вместо пропеллера и надписью «Ответ Керзону», полюбоваться на свежую пачку папирос и закурить, спугнув кадильным дымом пчелу с золотыми позументами на брюшке. Бендер и Балаганов подпали под влияние утра, опрятных улиц и бессребреников-голубей. На время им показалось, что совесть их ничем не отягчена, что все их любят, что они женихи, идущие на свидание с невестами в маркизетовых платьях. Внезапно дорогу братьям преградил человек со складным мольбертом и полированным ящиком для красок в руках. Он имел несколько взбудораженный вид, словно бы только что выскочил из горящего здания, успев спасти от огня лишь мольберт и ящик.
Вы его не встретили? Он здесь не проходил? Художник толкнул Бендера в грудь, сказал «пардон» и устремился дальше. Она, дескать, здесь прогуливалась». Не успел Бендер закончить своей тирады, как прямо на него выскочили два человека с черными мольбертами и полированными этюдниками. Это были совершенно различные люди.
Один из них, как видно, держался того взгляда, что художник обязательно должен быть волосатым, и по количеству растительности на лице был прямым заместителем Генриха Наваррского в СССР. Усы, кудри и бородка очень оживляли его плоское лицо. Другой был просто лыс, и голова у него была скользкая и гладкая, как стеклянный абажур. Бендер отстранил Балаганова, который раскрыл было зев для произнесения ругательства, и с оскорбительной вежливостью сказал: — Товарища Плотского, урожденного Поцелуева, мы не видели, но если указанный товарищ вас действительно интересует, то поспешите. Его уже ищет какой-то трудящийся, по виду художник-пушкарь. Сцепляясь мольбертами и пихая друг друга, художники побежали дальше.
А в это время из-за угла вынесся извозчичий экипаж. В нем сидел толстяк, у которого под складками синей толстовки угадывалось потное брюхо. Общий вид пассажира вызывал в памяти старинную рекламу патентованной мази, начинавшуюся словами: «Вид голого тела, покрытого волосами, производит отталкивающее впечатление ». Разобраться в профессии толстяка было нетрудно. Он придерживал рукою большой стационарный мольберт. В ногах у извозчика лежал полированный ящик, в котором, несомненно, помещались краски.
В чем тут дело? Что случилось? Но лошадь, гремя подковами по диким булыжникам, уже унесла четвертого представителя изобразительных искусств. Когда молочные братья остановились перед москательной лавкой, Балаганов шепнул Остапу: — Вам не стыдно? Глупое положение, конечно. Но что ж делать.
Не бежать же в исполком и просить там красок на проведение Дня Жаворонка! Они-то дадут, но ведь мы потеряем целый день! Сухие краски в банках, стеклянных цилиндрах, мешках, бочонках и прорванных бумажных пакетах имели заманчивые цирковые цвета и придавали москательной лавке праздничный вид. Командор и бортмеханик придирчиво стали выбирать краски. Э то цвет рухнувшей надежды. Лиловый — нет!
Пусть в лиловой машине разъезжает начальник угрозыска. Розовый — пошло, голубой — банально, красный — слишком верноподданно. Придется выкрасить Антилопу в желтый цвет. Будет немножко ярковато, но красиво. Приказчик подвел друзей к двери и показал рукой на вывеску через дорогу. Там была изображена коричневая лошадиная голова, и черными буквами по голубому фону выведено: «Овес и сено».
Но при чем же тут наш брат — художник? Не вижу никакой связи. Однако связь оказалась, и очень существенная. Остап ее обнаружил уже в самом начале объяснения приказчика. Город всегда любил живопись, и четыре художника, издавна здесь обитавшие, основали группу «Диалектический станковист». Они писали портреты ответственных работников и сбывали их в местный музей живописи.
С течением времени число незарисованных ответработников сильно уменьшилось, что заметно снизило заработки диалектических станковистов. Но это было еще терпимо. Годы страданий начались с тех пор, когда в город приехал новый художник Феофан Копытто. Первая его работа вызвала в городе большой шум. Это был портрет заведующего гостиничным трестом. Феофан Копытто оставил станковистов далеко позади.
Заведующий гостиничным трестом был изображен не масляными красками, не акварелью, не углем, не темперой, не пастелью, не гуашью и не свинцовым карандашом. Он был сработан из овса. И когда художник Копытто перевозил на извозчике картину в музей, лошадь беспокойно оглядывалась и ржала. С течением времени Копытто стал употреблять также и другие злаки. Имели громкий успех портреты из проса, пшеницы и мака, смелые наброски кукурузой и ядрицей, пейзажи из риса и натюрморты из пшена. Сейчас он работал над групповым портретом.
Большое полотно изображало заседание окрплана. Эту картину Феофан готовил из фасоли и гороха. Но в глубине души он остался верен овсу, который сделал ему карьеру и сбил с позиций диалектических станковистов. Мы тоже дураки, вроде Леонардо да Винчи. Дайте нам желтой эмалевой краски. Расплачиваясь с разговорчивым продавцом, Остап спросил: — Да.
Кто такой Плотский-Поцелуев? А то мы, знаете, не здешние, не в курсе дел. Теперь из Москвы в отпуск приехал. До свидания! На улице молочные братья завидели диалектических станковистов. Все четверо, с лицами грустными и томными, как у цыган, стояли на перекрестке.
Рядом с ними торчали мольберты, составленные в ружейную пирамиду. К старой манере, говорит, перехожу. Жалуется, лабазник, на кризис жанра. Художники, у которых было много свободного времени, охотно повели Остапа и Балаганова к Феофану Копытто. Феофан работал у себя в садике, на открытом воздухе. Перед ним на табуретке сидел товарищ Плотский—Поцелуев, человек, видимо, робкий.
Он, не дыша, смотрел на художника, который, как сеятель на трехчервонной бумажке, захватывал горстями овес из лукошка и бросал его на холст. Копытто хмурился. Ему мешали воробьи. Они дерзко подлетали к картине и выклевывали из нее отдельные детали. Феофан приостановил сев, критически посмотрел на свое произведение и задумчиво ответил: — Что ж. Рублей двести пятьдесят музей за нее даст.
Он дорог, овес-то! На сто процентов? Но все это чепуха по сравнению с тем, что я видел в Москве. Там один художник сделал картину из волос. Большую картину со многими фигурами и, заметьте, идеологически выдержанную, хотя художник и пользовался волосами беспартийных, — был такой грех. Но идеологически, повторяю, картина была замечательно выдержана.
Называлась она «Дед Пахом и трактор в ночном». Это была такая строптивая картина, что с ней уже и не знали, что делать. Иногда волосы на ней вставали дыбом. А в один прекрасный день она совершенно поседела, и от деда Пахома с его трактором не осталось и следа. Но художник успел отхватить за выдумку тысячи полторы. Так что вы не очень обольщайтесь, товарищ Копытто.
Овес вдруг прорастет, ваши картины заколосятся, и вам уже больше никогда не придется снимать урожай. Диалектические станковисты сочувственно захохотали. Но Феофан не смутился. Прощайте и вы, служивые! Бросьте свои масляные краски. Переходите на мозаику из гаек, костылей и винтиков.
Портрет из гаек! В наш век пара и электричества! Замечательная идея! Весь день антилоповцы красили свою машину. К вечеру она стала неузнаваемой и блистала всеми оттенками яичного желтка. На рассвете следующего дня преображенная Антилопа покинула гостеприимный сарай и взяла курс на юг.
Но он так сладко спал, что его не хотелось будить. Может, ему сейчас наконец снится сон, которого он так долго ожидал: митрополит Двулогий благословляет чинов министерства народного просвещения в день трехсотлетия дома Романовых. И в ту же минуту сзади, из бревенчатого домика, послышался знакомый уже Остапу плачевный рев. Однако черт с ним! Дела призывают нас в Черноморск! Глава девятая.
Снова кризис жанра Чем только не занимаются люди! Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами. В большом мире изобретен дизель-мотор, написаны «Мертвые души», построена Волховская гидростанция, совершен перелет вокруг света. В маленьком мире изобретен кричащий пузырь « Уйди-уйди », написана песенка «Кирпичики» и построены брюки фасона « Полпред ». В большом мире людьми двигает стремление облагодетельствовать человечество. Маленький мир далек от таких высоких материй.
У его обитателей стремление одно — как-нибудь прожить, не испытывая чувства голода. Маленькие люди торопятся за большими. Они понимают, что должны быть созвучны эпохе и только тогда их товарец может найти сбыт. В советское время, когда в большом мире созданы идеологические твердыни, в маленьком мире замечается оживление. Под все мелкие изобретения муравьиного мира подводится гранитная база коммунистической идеологии. На пузыре « Уйди-уйди » изображается Чемберлен, очень похожий на того, каким его рисуют в «Известиях».
В популярной песенке умный слесарь, чтобы добиться любви комсомолки, в три рефрена выполняет и даже перевыполняет промфинплан. И пока в большом мире идет яростная дискуссия об оформлении нового быта, в маленьком мире уже все готово: есть галстук «Мечта ударника», толстовка «Гладковка», гипсовая статуэтка «Купающаяся колхозница» и дамские пробковые подмышники «Любовь пчел трудовых». В области ребусов, шарад, шарадоидов, логогрифов и загадочных картинок пошли новые веяния. Работа по старинке вышла из моды. Секретари газетных и журнальных отделов «В часы досуга» или «Шевели мозговой извилиной» решительно перестали брать товар без идеологии. И пока великая страна шумела, пока строились тракторные заводы и создавались грандиозные зерновые фабрики, старик Синицкий, ребусник по профессии, сидел в своей комнате и, устремив остекленевшие глаза в потолок, сочинял шараду на модное слово «индустриализация».
У Синицкого была наружность гнома. Таких гномов обычно изображали маляры на вывесках зонтичных магазинов. Вывесочные гномы стоят в красных колпаках и дружелюбно подмигивают прохожим, как бы приглашая их поскорее купить шелковый зонтик или трость с серебряным набалдашником в виде собачьей головы. Длинная желтоватая борода Синицкого опускалась прямо под стол, в корзину для бумаг. И он привычно разделял это слово на шарадные части. За … Все это было прекрасно.
Синицкий уже представлял себе пышную шараду, значительную по содержанию, легкую в чтении и трудную для отгадки. Сомнения вызывала только последняя часть « ция». Тогда отлично вышло бы: индустриализакция. Промучившись полчаса и не надумав, как поступить с капризным окончанием, Синицкий решил, что конец придет сам собой, и приступил к работе. Он начал писать свою поэму на листе, вырванном из бухгалтерской книги, с жирной надписью «дебет». Сквозь большую стеклянную дверь балкона видны были цветущие акации, латаные крыши домов и резкая синяя черта морского горизонта.
Черноморский полдень заливал город кисельным зноем. Старик подумал и нанес на бумагу начальные строчки: Мой первый слог сидит в чалме, Он на востоке быть обязан. Ему понравилось то, что он сочинил, трудно было только найти рифмы к словам «обязан» и «чалме». Ребусник походил по комнате и потрогал руками бороду. Вдруг его осенило. Второй же слог известен мне, Он с цифрою как будто связан.
С «Али» и « за » тоже удалось легко справиться. В чалме сидит и третий слог, Живет он тоже на востоке. Четвертый слог поможет бог Узнать, что это есть предлог. Утомленный последним усилием, Синицкий отвалился на спинку стула и закрыл глаза. Ему было уже семьдесят лет. Пятьдесят из них он сочинял ребусы, шарады, загадочные картинки и шарадоиды.
Но никогда еще почтенному ребуснику не было так трудно работать, как сейчас. Он отстал от жизни, был политически неграмотен, и молодые конкуренты легко его побивали. Они приносили в редакции задачи с такой прекрасной идеологической установкой, что старик, читая их, плакал от зависти. Куда ему было угнаться за такой, например, задачей: Задача-арифмоид На трех станциях Воробьево, Грачево и Дроздово было по равному количеству служащих. На станции Дроздово было комсомольцев в шесть раз меньше, чем на двух других вместе взятых, а на станции Воробьево партийцев было на 12 человек больше, чем на станции Грачево. Но на этой последней беспартийных было на 6 человек больше, чем на первых двух.
Сколько служащих было на каждой станции и какова была там партийная и комсомольская прослойка? Очнувшись от своих горестных мыслей, старик снова взялся за листок с надписью «дебет», но в это время в комнату вошла девушка с мокрыми стрижеными волосами и черным купальным костюмом на плече. Она молча прошла на балкон, развесила на облупленных перилах сырой костюм и глянула вниз. Девушка увидела бедный двор, который видела уже много лет, — нищенский двор, где валялись разбитые ящики из-под макарон, бродили перепачканные углем коты и жестянщик с громом чинил ведро. В нижнем этаже домашние хозяйки растабарывали о своей тяжелой жизни. И разговоры эти девушка слышала не первый раз, и котов она знала по именам, и жестянщик, как ей показалось, чинил это самое ведро уже много лет подряд.
Зося Синицкая вернулась в комнату. Ребусное дело... Зося заглянула в старческие каракули деда и сейчас же крикнула: — Что ты тут написал? Что это такое? Почему — бог? Ведь ты сам говорил, что в редакции не принимают теперь шарад с церковными выражениями.
Синицкий ахнул. Крича: «Где бог, где? Там нет бога! Опять маху дал! Ах, жалко! И рифма пропадает хорошая.
Но испуганный Синицкий отказался от «рока». Я знаю! Ах, маху дал, маху дал! Что же это будет, Зосенька? Зося равнодушно посмотрела на деда и посоветовала сочинить новую шараду. Помнишь, как ты мучился со словом «теплофикация»?
Не взяли эту шараду. Сказали — слабо, не подходи т.
Книга "Золотой теленок" - И. Ильф, Е. Петров
Он, конечно, не будет никого грабить и убивать — но употребит все свое искусство чтобы наконец получить свой миллион… Поддержать исполнителя Банковская карта: 5559 5720 9774 1047 Огромное спасибо всем, кто благодарит материально инкогнито, а я не могу ответить, не зная имени! Пишите в личку пожалуйста. Спасибо вам за вашу щедрость!
В этом году исполняется 90 лет со дня публикации «Золотого теленка». В этом романе вас ждут интересные герои, виртуозный язык, искрометный юмор. В основе его сюжета — продолжение приключений центрального персонажа «Двенадцати стульев» Остапа Бендера. Замысел романа начал созревать у соавторов в 1928 году, когда в записных книжках Ильи Ильфа стали появляться краткие заготовки и заметки, но непосредственная работа над произведением началась в 1929 году.
Остап Бендер жив!
Великий комбинатор снова на пути к огромному богатству! Вы знали, что и при молодой советской власти были подпольные миллионеры?! А они были. Об этом и узнал Бендер. Его логика: взять миллион у миллионера это не воровство. Тем не мение путь к своему состоянию будет долог: страниц в 300! У Остапа Бендера были помошники: Шура Балаганов: понравилось их "идеальное знакомство" с великим комбинатором.
Сам персонаж меня не впечатлил, слишком глуп и наивен. Уполномеченный по копытам. Паниковский: хитрый жлоб, умер.
В нашей обширной стране обыкновенный автомобиль, предназначенный, по мысли пешеходов, для мирной перевозки людей и грузов, принял грозные очертания братоубийственного снаряда. Он выводит из строя целые шеренги членов профсоюзов и их семей.
Если пешеходу иной раз удается выпорхнуть из-под серебряного носа машины живым, — его штрафует милиция за нарушение правил уличного катехизиса. И вообще авторитет пешеходов сильно пошатнулся. Они, давшие миру таких замечательных людей, как Гораций, Бойль-Мариотт, Лобачевский и Гутенберг, они, выделившие из своей среды таких завзятых пешеходов, как Пушкин, Вольтер, Мейерхольд и Анатоль Франс, — принуждены теперь кривляться самым пошлым образом, чтобы только напомнить о своем существовании. Боже, боже, которого, в сущности, нет! До чего ты, которого на самом деле-то и нет, довел пешехода!
Вот идет он из Владивостока в Москву по сибирскому тракту, держа в одной руке знамя с надписью: «Перестроим быт текстильщиков» и перекинув через плечо палку, на конце которой болтаются резервные сандалии «Дядя Ваня» и жестяной чайник без крышки. Это советский пешеход-физкультурник, который вышел из Владивостока юношей и на склоне лет у самых ворот Москвы будет задавлен тяжелым автокаром, номер которого так и не успеют заметить. Или другой, европейский могикан пешеходного движения. Он идет пешком вокруг света, катя перед собой бочку. Он пошел бы просто так, без бочки, но тогда никто не заметит, что он действительно пешеход дальнего следования, и про него ничего не напишут в газетах.
Приходится всю жизнь толкать перед собой проклятую тару, на которой к тому же позор, позор! Так деградировал пешеход. И только в маленьких русских городах пешехода еще уважают и любят. Там он еще является хозяином улиц, беззаботно бродит по мостовой и пересекает ее самым замысловатым образом в любом направлении. Гражданин в фуражке с белым верхом, какую по большей части носят администраторы летних садов и конферансье, несомненно принадлежал к большей и лучшей части человечества.
Он двигался по улицам города Арбатова пешком, со снисходительным любопытством озираясь по сторонам. В руке он держал небольшой акушерский саквояж. Город, видимо, ничем не поразил пешехода в артистической фуражке. Он увидел десятка полтора голубых, резедовых и бело-розовых звонниц; бросилось ему в глаза облезлое кавказское золото церковных куполов. Флаг клубничного цвета трещал над официальным зданием.
У белых башенных ворот провинциального кремля две суровые старухи разговаривали по-французски, жаловались на советскую власть и вспоминали любимых дочерей. Из церковного подвала несло холодом, бил оттуда кислый винный запах. Там, как видно, хранился картофель. Пройдя под фанерной аркой со свежим известковым лозунгом: «Привет 5й окружной конференции женщин и девушек», он очутился у начала длинной аллеи, именовавшейся Бульваром Молодых Дарований. Почти на всех скамьях Бульвара Молодых Дарований сидели одинокие девицы с раскрытыми книжками в руках.
Дырявые тени падали на страницы книг, на голые локти, на трогательные челки. Когда приезжий вступил в прохладную аллею, на скамьях произошло заметное движение. Девушки, прикрывшись книгами Гладкова, Элизы Ожешко и Сейфуллиной, бросали на приезжего трусливые взгляды. Он проследовал мимо взволнованных читательниц парадным шагом и вышел к зданию исполкома — цели своей прогулки. В эту минуту из-за угла выехал извозчик.
Рядом с ним, держась за пыльное обугленное крыло экипажа и размахивая вздутой папкой с тисненой надписью «Musique», быстро шел человек в длиннополой толстовке. Он что-то горячо доказывал седоку. Седок — пожилой мужчина с висячим, как банан, носом — сжимал ногами чемодан и время от времени показывал своему собеседнику кукиш. В пылу спора его инженерская фуражка, околыш которой сверкал зеленым диванным плюшем, покосилась набок. Обе тяжущиеся стороны часто и особенно громко произносили слово «оклад».
Вскоре стали слышны и прочие слова. Придется поставить вопрос о рвачестве. Я даром буду работать! Вы это крепостное право бросьте! Сами всюду пишут «Свобода, равенство и братство», а меня хотят заставить работать в этой крысиной норе.
Тут Талмудовский быстро разжал кукиш и принялся считать по пальцам: — Квартира — свинюшник, театра нет, оклад… Извозчик! Пошел на вокзал! Ведь завод остается без специалистов!.. Побойтесь бога!.. Общественность этого не допустит, инженер Талмудовский!..
У меня в портфеле протоколы… И секретарь секции, расставив ноги, стал живо развязывать тесемки своей «Musique». Эта неосторожность решила спор. Увидев, что путь свободен, Талмудовский поднялся на ноги и что есть силы закричал: — Пошел на вокзал! Из папки «Musique» вылетели листки папиросной бумаги с какими-то лиловыми «слушали-постановили». Приезжий, с интересом наблюдавший инцидент, постоял с минуту на опустевшей площади и убежденным тоном сказал: — Нет, это не Рио-де-Жанейро!
Через минуту он уже стучался в дверь кабинета предисполкома. По какому делу? Как видно, посетитель тонко знал систему обращения с секретарями правительственных, хозяйственных и общественных организаций. Он не стал заявлять, что прибыл по срочному, казенному делу. И, не дожидаясь ответа, приблизился к письменному столу.
Председатель, черноглазый большеголовый человек в синем пиджаке и таких же брюках, заправленных в сапоги на высоких скороходовских каблучках, посмотрел на посетителя довольно рассеянно и заявил, что не узнает. А между тем многие находят, что я поразительно похож на своего отца. Председатель смутился и приподнялся. Он живо вспомнил знаменитый облик революционного лейтенанта с бледным усатым лицом и в черной пелерине с бронзовыми львиными застежками. Пока он собирался с мыслями, чтобы задать сыну черноморского героя приличествующий случаю вопрос, посетитель присматривался к меблировке кабинета взглядом разборчивого покупателя.
Когда-то, в царские времена, меблировка присутственных мест производилась по трафарету. Выращена была особая порода казенной мебели: плоские, уходящие под потолок шкафы, деревянные диваны с трехдюймовыми полированными сиденьями, столы на биллиардных ногах и дубовые парапеты, отделявшие присутствие от внешнего беспокойного мира. За время революции эта порода мебели почти исчезла, и секрет ее выработки был утерян. Люди забыли, как нужно обставлять помещения должностных лиц, и в служебных кабинетах появились предметы, считавшиеся до сих пор неотъемлемой принадлежностью частной квартиры. В учреждениях появились пружинные адвокатские диваны с зеркальной полочкой для семи фарфоровых слонов, которые якобы приносят счастье, горки для посуды, этажерочки, специальные кожаные кресла для ревматиков и голубые японские вазы.
В кабинете председателя арбатовского исполкома, кроме обычного письменного стола, прижились два пуфика, обитых полопавшимся розовым шелком, полосатая козетка, атласный экран с Фудзиямой и вишней в цвету и зеркальный славянский шкаф грубой рыночной работы.
«Экипаж «Антилопы»
- Комментарии. Том 2. Золотой теленок. Евгений Петров, Илья Ильф.
- Илья Ильф, Евгений Петров. Золотой теленок
- Евгений Петров: Золотой Теленок (полная версия)
- И. ИЛЬФ и Е. ПЕТРОВ «ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК». Аудиокнига. читает Александр Клюквин
- Золотой Теленок
Ильф Илья, Петров Евгений - Золотой теленок
сатирический роман советских писателей Ильфа и Петрова, опубликованный в 1931 году. «Золотой телёнок», завершённый в 1931 году. «Лучшие книги Ильфа и Петрова (Двенадцать стульев, Золотой теленок)» . Вы читали «Золотой теленок» Ильфа и Петрова? Евгений Петров, Илья Ильф Золотой теленок (полная версия).
Роман "Золотой теленок": краткое содержание, главные герои, цитаты и отзывы
книга Илья Ильф Евгений Петров Двенадцать стульев и Золотой теленок 1957 г. Золотой Теленок Ильф и Петров – покупайте на OZON по выгодным ценам! это не только история поисков сатирических образов, приемов и средств сатирической оценки людей и событий, это история выработки собственной оригинальной манеры, создания собственного неповторимого писательского почерка. Девять загадок книги Ильфа и Петрова «Золотой теленок»: что сегодняшние читатели могут понять с трудом. Произведение Ильи Ильфа и Евгения Петрова Золотой теленок можно читать онлайн на нашем сайте.
Книга "Золотой теленок" - И. Ильф, Е. Петров
Так что настоятельно рекомендую всем - гарантированно получите заряд хорошего настроения и положительных эмоций. Издание хорошее, бюджетное, как вариант в дорогу самое то. На этот раз, мечтая взять разом пятьсот тысяч «на блюдечке с голубой каемочкой» и уехать в Рио-де-Жанейро, Бендер решает отобрать часть состояния у подпольного миллионера Корейко… Какой из «400 сравнительно честных способов отъема денег» выберет великий комбинатор, чтобы провернуть эту сложную операцию?
В «Золотом теленке» вас ждут новые приключения авантюриста, «великого комбинатора», неунывающего «сына лейтенанта Шмитда» на пути к баснословным деньжищам и своей «хрустальной мечте» — Рио-де-Жанейро. Аннотация В погоне за баснословными деньжищами Остап Бендер, возмужавший после опасных приключений "Двенадцати стульев" и не растерявший своего таланта великого комбинатора, расставляет хитроумные сети подпольному миллионеру Корейко вместе со своими компаньонами Паниковским и Шурой Балагановым, вновь оказываясь в вихре приключений, происходящих на фоне картин советской жизни начала 1930-х годов.
Но в 1949 году началась массированная идеологическая кампания: выпуск сочинений Ильфа и Петрова признали грубой политической ошибкой, в «Литературной газете» запестрели заголовками статьи, разоблачающие клеветнический характер романов. Пострадали и редакторы «Золотого теленка», их обвинили в том, что они не сопроводили издание критическими комментариями и без всяких оговорок назвали романы соавторов «любимыми произведениями» читателей СССР… И вот прошло уже 90 лет со дня появления на свет «Золотого теленка», которое только подтвердило нам одну, вроде бы совершенно очевидную истину: роман будут читать всегда, даже спустя столетия эта «энциклопедия русской жизни» периода 20-х — 30-х годов XX века будет востребована читателями. Невзирая на массовое потребление книг в электронном формате, бумажные книги Ильи Ильфа и Евгения Петрова всегда хранят в домашней библиотеке — почему-то перечитывать их интересно и вкусно именно в традиционном «обложечно-переплетном» виде. Из ненапечатанного: «На ней было шершавое пальтецо короче платья и синий берет с детским помпоном.
Правой рукой она придерживала сдуваемую ветром полупальто, и на среднем пальце Остап увидел маленькое чернильное пятно, посаженное только что, когда Зося выводила свою фамилию в венчальной книге. Перед ним стояла жена». Это фрагмент одного из вариантов финала «Золотого теленка», отвергнутый авторами, поскольку они поняли, что «для Бендера это такой сладкий хеппи-энд, которого он не заслужил». А если уж и страдают, то стараются проделать это как можно быстрее и незаметнее для окружающих. Она хочет строить социализм, а я не хочу. Мне скучно строить социализм. Пешеходы составляют большую часть человечества.
Когда понял, что, кроме литературы, другого пути нет, пришел с ними в «Коллектив поэтов», в котором уже состояли Багрицкий, Кирсанов вскоре станут известными поэтами , Олеша, Катаев вскоре станут замечательными прозаиками. Нина Гернет она станет драматургом , вспоминала: «…худой, высокий Ильф обыкновенно садился на низкий подоконник, за спинами всех. Когда он работал журналистом, то часто подписывался «Илья Ф. При своем возникновении оно всех рассмешило. И самого Ильфа…» Так или иначе, но псевдоним получился коротким, звучным, запоминающимся. С ним и вошел в советскую литературу. Одесский «пинкертон» Евгений Катаев, прежде чем стать Евгением Петровым, успел походить в «заговорщиках» его и старшего брата Валентина в начале 1920-х арестуют за «участие в антисоветском заговоре», но обоим повезло — выручит знакомый чекист Яков Бельский. Старший вскоре переберется в Москву и станет известным писателем, младший, скрыв свое пребывание в тюрьме, исполнит свою мечту с детства зачитывался книжками о Нате Пинкертоне — сумеет устроиться не куда-нибудь, а в знаменитый одесский УГРО и начнет ловить бандитов, наводивших страх на родной город. Работал на совесть, ликвидировал банду конокрада Орлова, прочую уголовную шпану и через некоторое время считался уже одним из лучших оперативников в Одессе. Когда уйдет в литературу, чтобы не быть тенью старшего брата, честолюбивый младший начнет подписывать все, что выходило из-под его пера, псевдонимом «Евгений Петров». Виктор Ардов, хорошо знавший братьев, вспоминал: «…по щепетильности своей Евгений Петрович полагал нужным уступить свою настоящую фамилию старшему брату, В. Катаеву, который в то время «завоевывал» Москву смелой поступью многообразного и сочного дарования». Место встречи И Ильф, и Петров приедут покорять Москву в 1923 году. Пути земляков пересекутся в газете «Гудок». Газета приобрела фантастическую по тем временам популярность не потому, что публиковала статьи о героических железнодорожниках и железнодорожном транспорте, а своей 4-й — сатирической — полосой, на которой публиковались материалы в самых разных жанрах — от стихотворного фельетона до саркастической заметки на злобу дня. Читатели, как было принято в ту пору, мешками слали письма о замеченных недостатках этого самого транспорта и безобразиях на железных дорогах, журналисты-писатели которым вскоре было суждено стать украшением советской литературы Олеша, Паустовский и все тот же Валентин Катаев обрабатывали письма и на их основе высмеивали отдельные недостатки. Большинство из тех, кто делал 4-ю полосу, были земляки-одесситы. Это было самое веселое место в литературной Москве. Здесь, как однажды заметит Ильф, царил «пир остроумия». Выходцам из самого остроумного города не уступали заглядывавшие на «огонек» два антипода — Булгаков и Шкловский, соперничал с земляками в искусстве остроумия Бабель. Работать было весело и интересно. Все были таланты, придумщики и шутники. Это были счастливые, более-менее свободные годы, когда еще можно было в отличие от других сталинских страшных лет не «наступать на горло собственной песне» Маяковский и довольно-таки свободно издеваться над некоторыми советскими реалиями. Так получилось, что летом 1927 года Ильф и Петров вместе собрались в Крым и на Кавказ. До поездки были отношения приятельские. Во время поездки возникли дружеские.
Евгений Петров: Золотой Теленок (полная версия)
| Евгений Петров: Золотой Теленок (полная версия) | Читать роман «Золотой телёнок» Ильфа и Петрова онлайн. |
| «Книжная полка». И. Ильф и Е. Петров «Золотой теленок» | это не только история поисков сатирических образов, приемов и средств сатирической оценки людей и событий, это история выработки собственной оригинальной манеры, создания собственного неповторимого писательского почерка. |
| Золотой теленок - Ильф Илья :: Читать онлайн в | авторы "Двенадцати стульев" и "Золотого теленка" стоят в своих романах на позиции ясной и недвусмысленной. |
Золотой теленок. Ильф И. А., Петров Е. П. - 1934
Отзыв — место для ваших впечатлений Если у вас есть вопросы о том, когда выйдет продолжение интересующей вас книги, почему автор решил не заканчивать цикл, будут ли еще книги в этом оформлении, и другие похожие — задавайте их нам в социальных сетях или по почте support ast. Мы не отвечаем за работу розничных и интернет-магазинов. В карточке книги вы можете узнать, в каком интернет-магазине книга в наличии, сколько она стоит и перейти к покупке. Информацию о том, где еще можно купить наши книги, вы найдете в разделе «Где купить». Если у вас есть вопросы, замечания и пожелания по работе и ценовой политике магазинов, где вы приобрели или хотите приобрести книгу, пожалуйста, направляйте их в соответствующий магазин. Мы уважаем законы РФ Запрещается публиковать любые материалы, которые нарушают или призывают к нарушению законодательства Российской Федерации.
Витицкий, а Аркадий — С. Ярославцев, — не создали книг вровень со своими, ставшими культовыми работами. Отсутствует рукопись, черновики, планы, намётки, варианты романа. Потеря рукописей и черновиков очень частое, и, увы, печальное событие в литературе. Понадобилось несколько столетий, чтобы найти рукописи Шекспира и Шолохова. Будем верить, что и в случае с Ильфом и Петровым рукописи не горят. У Булгакова после публикации «12 стульев» внезапно появилась 3-х комнатная квартира. Не следует забывать постулат — после этого не означает в следствии этого. Именно в 1927 году у Булгакова накопился внушительный гонорар в 28 000 руб.
И самый главный аргумент в пользу Ильфа и Петрова, это программная текстологическая обработка произведений Ильфа, Петрова, Булгакова и Заяицкого, выполненная Н. Мамаевым, М. Марусенко, А. Ронжиным и К. Пиотровской с помощью метода Дельты Бёрроуза для определения авторства анонимных и псевдонимных литературных произведений на русском языке. Которые пришли к выводу — что с точки зрения частот употребления слов дилогия близка к произведениям И. Ильфа и Е. Петрова, а также что имеется связь между дилогией и произведениями М. Булгакова — скорее всего, можно говорить о возможном вкладе писателя в работу над романами.
Не следует забывать, что все участники варились в одном газетно-литературном мире, где в общем пространстве существовали словечки, аллюзии, сюжеты, образы.
Если в первой книге общественные силы и новая жизнь представлены разве что трамвайной линией и новым клубом, то в «Теленке» уже есть и чистки, и борьба с частником, и перепланировка городов. Новая власть обретает размах. Меня, как всегда, смущают детали. Почему есть называемые вещи, а есть умолчания? Почему одним из мест действия стал некий Черноморск, в котором угадывается Одесса, но и сама Одесса несколько раз упоминается в тексте? Что бы это значило?
Почему Казахстан и Ташкент поименованы, а виноградная кавказская республика в трех тысячах километров от Москвы — нет. И еще много такого, непонятного. И, до кучи, понимаем ли мы, что фуражка милиционера с гербом Киева — это не форма столичного правоохранителя, ведь столицей УССР до 1934 года был Харьков? Иллюстрация Кукрыниксов, 1969 Бендер стал старше. Он стал более профессионален в своих делах, менее романтичен и более склонен к рефлексии. Если бы состоялся третий том, каким бы он стал? Части романа, кстати, очень разные.
Первые две проникнуты общим духом поиска и приключений, а третья отчетлива назидательная хоть и с фирменным юмором. Меня увлекли сцены в литерном поезде, авторам удалось как-то легко и понятно передать столкновение двух миров. И какие были времена, еще до всех ужасов тридцатых. В нашем советском поезде едет и итальянский фашист, и немецкий корреспондент, и все вокруг обсуждают решение в СССР еврейского вопроса. Даже термин этот потом приобрел столь зловещую окраску благодаря нацистам, что это место в книге смотрится теперь как привет из каких-то невинных времен. Надо заметить, что авторы-бывшие одесситы не слишком-то хорошо вспоминали о петлюровцах. Этот небольшой скетч Остапа о Вечном жиде выдает крайне негативное отношение к желто-голубым лампасам и куренным атаманам.
И юмор, ох уж этот юмор. Сводящая с ума учителя географии халтурная карта без Берингова пролива, советские сны, измучившие противника советской власти одна гигантская профсоюзная книжка чего стоит. Давно я так легко не смеялся. В целом, как приятно читать стоящие художественные произведения. Когда читаешь академические издания, что-то современное, много переводного, забываешь о прелестях настоящих шедевров. Сильно отдохнул душой. А как вам эпизод в поезде, когда комсомолка советует Остапу истратить любовную энергию на пилку дров?
Мне сразу вспомнился Челентано из «Укрощения строптивого», нещадно машущий топором. BumBull написал а рецензию на книгу 57 Оценка: Безусловно Ильиф и Петров создали книгу, которая трогает до глубины души, заставляет думать, что является важной чертой для любого произведения. Я не воспринимаю «Золотого телёнка» в качестве комедии. Если комедия, то только очень печальная. На протяжении всей книги меня не покидало ощущение необъяснимой грусти, которая пряталась за юмором. Отдельно хочется выделить героев, потому что характеры настолько живые, что начинаешь их любить, несмотря на все махинации. Всё действие книги связанно с деньгами, как люди зависят от одной мысли богатства, как они не осознают, что за этим скрывается и как с ним жить.
Многие из нас хотели бы иметь миллион в кармане, но не все, получив таковой, станут сразу же благоразумно им распоряжаться.
Незаметный конторщик Корейко был и фактическим главой «Геркулеса», через который выкачивал огромные суммы. Всю ночь Остап Бендер обвиняет Корейко. Наступает утро, и они отправляются вдвоём на вокзал, где лежит чемоданчик с миллионами, чтобы отдать Бендеру один из них. В это время в городе начинается учебная противохимическая тревога. Корейко, надев вдруг противогаз, становится неразличим в толпе ему подобных. Бендера, несмотря на сопротивление, относят на носилках в газоубежище, где он, кстати, знакомится с Зосей Синицкой, любимой девушкой подпольного миллионера. Реклама Итак, Корейко исчез в неизвестном направлении. В «Рога и копыта» приезжает ревизия и отвозит Фукса в тюрьму.
Ночью сгорает «Воронья слободка», где живут компаньоны: жильцы, кроме Лоханкина и старухи, не верящей ни в электричество, ни в страховку, застраховали своё имущество и сами подожгли жилище. От десяти тысяч, украденных у Корейко, практически ничего не остаётся. На последние деньги Бендер покупает большой букет роз и посылает его Зосе. Получив триста рублей за только что написанный и уже потерянный на кинофабрике сценарий «Шея», Бендер покупает подарки своим товарищам и с шиком ухаживает за Зосей. Неожиданно она говорит Остапу, что получила письмо от Корейко со строительства Восточной Магистрали, где он работает в Северном укладочном городке. На просёлочной дороге машина разваливается. Они идут пешком. В ближайшей деревне Бендер берет пятнадцать рублей под вечерний спектакль, который они дадут своими силами, но Паниковский похищает здесь гуся, и приходится всем спасаться бегством. Паниковский не выдерживает тягот пути и умирает.
На маленькой железнодорожной станции Балаганов и Козлевич отказываются следовать за своим командором. Реклама На Восточную Магистраль к месту смычки двух рельсовых путей идёт специальный литерный поезд для членов правительства, ударников, советских и зарубежных журналистов. В нем оказывается и Остап Бендер. Спутники принимают его за провинциального корреспондента, догнавшего поезд на аэроплане, подкармливают домашней провизией. Бендер рассказывает притчу о Вечном Жиде, гулявшем по Рио-де-Жанейро в белых штанах, а после перехода с контрабандой румынской границы порубленном петлюровцами. В безденежье он также продаёт одному из журналистов пособие для сочинения статей, фельетонов и стихов к знаменательным случаям. Наконец на праздновании смычки железной дороги в Гремящем Ключе Бендер находит подпольного миллионера. Корейко вынужден отдать ему миллион и в обмен сжигает в печке досье на себя.
Золотой Теленок
Свои сбережения миллионер хранит в «обыкновенном чемоданишке», который, в свою очередь, держит на вокзале — «типичной пограничной и переходной зоне» [45]. По словам Юрия Щеглова, даже стремление Александра Ивановича укрыться от Бендера во время учебной газовой тревоги с помощью противогаза «Среди десятка одинаковых резиновых харь нельзя было найти Корейко» демонстрирует его умение «растворяться в массе стереотипных советских людей» [46]. Литературным предшественником Корейко является Елисей Портищев — герой рассказа Ильфа и Петрова «Двойная жизнь Портищева», написанного в 1929 году и входящего в сатирический цикл « Тысяча и один день, или Новая Шахерезада ». Подобно Александру Ивановичу, Елисей, покидая столицу, превращается из скромного профсоюзного работника в нэпмана, а по возвращении в Москву прямо на перроне надевает на себя маску «стопроцентного праведника» [47]. У Корейко железная хватка и сильная воля. Как расчётливый спортсмен, готовит он себя к будущему триумфу. Подобно Портищеву, он не ест, а питается, не завтракает, а вводит в организм жиры и углеводы. И всё это во имя того, чтобы дожить до счастливого дня, когда деньги дадут ему славу, власть, почёт [48]. Основная статья: Васисуалий Лоханкин Васисуалий Лоханкин — жилец коммунальной квартиры, именуемой «Воронья слободка». По воспоминаниям Виктора Ардова , дружившего с авторами «Золотого телёнка», это название было придумано Евгением Петровым применительно к своему коммунальному жилищу, находившемуся в Кропоткинском переулке.
В число соседей писателя, имевшего в квартире небольшую комнату, входили люди, которые внешностью и повадками напоминали романных обитателей «Вороньей слободки»: «ничья бабушка», «бывший грузинский князь — ныне трудящийся Востока» и другие [49]. Васисуалий Лоханкин, причисляющий себя к русской интеллигенции и много размышляющий о её судьбе, имеет начальное образование он исключён из пятого класса гимназии , нигде не работает и на досуге любит рассматривать картинки из иллюстрированного еженедельника «Родина» за 1899 год [50]. Узнав о том, что жена Варвара уходит от него к инженеру Птибурдукову, Васисуалий внезапно начинает разговаривать не прозой, а «пятистопным ямбом » [комм. Так, фраза «Волчица ты. Тебя я презираю» сопоставима по метрике и синтаксису со строчками «Безумец я. Чего ж я испугался? Полустишие «Уж дома нет. Сгорел до основанья», произносимое Васисуалием после пожара в «Вороньей слободке», по своей структуре близко предложению из драмы Пушкина «Русалка»: «Вот мельница! Она уж развалилась» [53].
Обращение к новому мужу Варвары «Ты хам, Птибурдуков, мерзавец! Валентина Грюнзайд, жена Евгения Петрова Литературовед Аркадий Белинков считал, что у Лоханкина было много прототипов; речь идёт прежде всего об окружении соавторов из редакции газеты «Гудок» [55]. Свою версию возможного прообраза предложила внучка Евгения Петрова — Екатерина Катаева. По её словам, в облике персонажа просматриваются черты жены Петрова — Валентины Грюнзайд: «Валентина Леонтьевна была женщиной воздушной и экзальтированной, никогда не работала… Соседи гноили её так, что она рыдала с утра до ночи» [56]. К литературным героям, которые близки Васисуалию по духу, относятся Алексей Спиридонович Тишин из романа Ильи Эренбурга « Необычайные похождения Хулио Хуренито » [57] и Анатолий Эсперович Экипажев из водевиля Валентина Катаева «Миллион терзаний», чья риторика схожа с лоханкинской: «Мученичество за идею», «Вот до чего довели бедную русскую интеллигенцию» [58]. Особняком в этом ряду стоит Николай Кавалеров — персонаж романа Юрия Олеши « Зависть », написанного за четыре года до выхода в свет «Золотого телёнка». По мнению Аркадия Белинкова, создание образа Лоханкина было своеобразным ответом Олеше: Васисуалий Лоханкин был опровержением Кавалерова. Ильф и Петров спорили с Юрием Олешей. Они осмеяли: «Васисуалия Лоханкина и его значение», «Лоханкина и трагедию русского либерализма», «Лоханкина и его роль в русской революции».
Вместе со значением, трагедией и ролью осмеян лоханский ямб. Авторы осуждали Лоханкина со всей решительностью эпохи, в которую создавались их книги [59]. Другие персонажи[ править править код ] Инженер Птибурдуков, к которому уходит жить Варвара Лоханкина, — это, по мнению исследователей, «мещанин новой формации». В отличие от лежащего на диване Васисуалия он имеет диплом, ходит на службу и свободное время посвящает домашним делам — в частности, выпиливает по дереву миниатюрный нужник. Этот вид досуга в СССР поощрялся; так, в рассказе Владимира Лидина «Мужество», опубликованном в 1930 году, выпиливание относилось к числу увлечений «образцового пионера». Речь Птибурдукова наполнена штампами ; пытаясь оппонировать ругающемуся Лоханкину, он в качестве аргументов произносит фразы из газет: «Ну подумайте, что вы делаете? На втором году пятилетки …» Литературовед Юрий Щеглов видит определённый символизм в том, что Лоханкин забывает выключать в туалете свет, а Птибурдуков создаёт нужник: «Новый обыватель заимствовал структуру своего быта у прежнего обывателя, лишь слегка перекрашивая её на советский лад» [60]. Дед Зоси Синицкой, занимающийся составлением шарад, также вынужден реагировать на запросы нового времени. В главе «Снова кризис жанра» он сочиняет стихотворную загадку со словом « Индустриализация » [61].
На какой, единственной в СССР, ферме применяется удой коров электрическим способом?
А почему нужно пихать кого-то похожего в каждое произведение? Но и роман Булгакова был завершен девятью годами позже «Золотого телёнка» — логично, что более раннее произведение повлияло на более позднее, но из этого совершенно не следует, что оба произведения написаны одним автором. Конечно, были нужны, а кому нет? Но в 1927—1928 годах, когда «12 стульев» пишутся и публикуются, Булгаков ещё не пребывает в опале и деньги у него есть: с публикацией прозы у него всегда были проблемы, но он остается востребованным драматургом, его пьесы идут в театрах, ему благоволит Сталин. Опала приходит в 1930-м — «Золотой теленок» в это время уже активно сочиняется. Жизнь Булгакова известна и задокументирована совсем хорошо. Не странно ли, что в период напряженнейшей работы а Булгаков работал все время , становления и оформления главного своего замысла он вдруг пишет два довольно больших романа и отдает их на сторону? С чем связан в таком случае заговор молчания вокруг этой работы — особенно в кругу, где все подряд сплетничали, в первую очередь тот же Катаев, который, как мы знаем, действительно сначала попросил своего брата Петрова и его соавтора Ильфа написать ему по-быстрому авантюрный роман, чтобы он потом его отполировал рукой мастера, — а увидев начало «12 стульев», понял, что перед ним совершенно зрелый текст и от своей авантюры отказался? Почему Булгаков не рассказал об этом подлоге хотя бы своей третьей жене Елене Сергеевне, с которой как раз в 1929 году познакомился, — а та бы не намекнула на это булгаковедам, с которыми ей довелось пообщаться после оттепели?
Это неправда: сохранилась черновая редакция «Золотого теленка», под названием «Великий комбинатор».
Но в данный момент я устранить ее не могу. У меня просто нет времени. Я, видите ли, турист-спортсмен, сейчас мне надо произвести небольшую починку своего автомобиля, так что разрешите закатить его к вам в сарай.
А насчет причины вы не беспокойтесь. Я ее устраню на обратном пути. Дайте только пробег окончить. Одуревший от тяжелых снов монархист охотно разрешил милому и отзывчивому молодому человеку воспользоваться сараем.
Он набросил поверх сорочки пальто, надел на босу ногу калоши и вышел вслед за Бендером во двор. Вот увидите!.. Через полчаса Антилопа была спрятана у Хворобьева и оставлена под надзором Козлевича и Паниковского. Бендер в сопровождении Балаганова отправился в город за красками.
Молочные братья шли навстречу солнцу, пробираясь к центру города. На карнизах домов прогуливались серые голуби. Спрыснутые водой деревянные тротуары были чисты и прохладны. Человеку с неотягченной совестью приятно в такое утро выйти из дому, помедлить минуту у ворот, вынуть из кармана коробочку спичек, на которой изображен самолет с кукишем вместо пропеллера и надписью «Ответ Керзону», полюбоваться на свежую пачку папирос и закурить, спугнув кадильным дымом пчелу с золотыми позументами на брюшке.
Бендер и Балаганов подпали под влияние утра, опрятных улиц и бессребреников-голубей. На время им показалось, что совесть их ничем не отягчена, что все их любят, что они женихи, идущие на свидание с невестами в маркизетовых платьях. Внезапно дорогу братьям преградил человек со складным мольбертом и полированным ящиком для красок в руках. Он имел несколько взбудораженный вид, словно бы только что выскочил из горящего здания, успев спасти от огня лишь мольберт и ящик.
Вы его не встретили? Он здесь не проходил? Художник толкнул Бендера в грудь, сказал «пардон» и устремился дальше. Она, дескать, здесь прогуливалась».
Не успел Бендер закончить своей тирады, как прямо на него выскочили два человека с черными мольбертами и полированными этюдниками. Это были совершенно различные люди. Один из них, как видно, держался того взгляда, что художник обязательно должен быть волосатым, и по количеству растительности на лице был прямым заместителем Генриха Наваррского в СССР. Усы, кудри и бородка очень оживляли его плоское лицо.
Другой был просто лыс, и голова у него была скользкая и гладкая, как стеклянный абажур. Бендер отстранил Балаганова, который раскрыл было зев для произнесения ругательства, и с оскорбительной вежливостью сказал: — Товарища Плотского, урожденного Поцелуева, мы не видели, но если указанный товарищ вас действительно интересует, то поспешите. Его уже ищет какой-то трудящийся, по виду художник-пушкарь. Сцепляясь мольбертами и пихая друг друга, художники побежали дальше.
А в это время из-за угла вынесся извозчичий экипаж. В нем сидел толстяк, у которого под складками синей толстовки угадывалось потное брюхо. Общий вид пассажира вызывал в памяти старинную рекламу патентованной мази, начинавшуюся словами: «Вид голого тела, покрытого волосами, производит отталкивающее впечатление ». Разобраться в профессии толстяка было нетрудно.
Он придерживал рукою большой стационарный мольберт. В ногах у извозчика лежал полированный ящик, в котором, несомненно, помещались краски. В чем тут дело? Что случилось?
Но лошадь, гремя подковами по диким булыжникам, уже унесла четвертого представителя изобразительных искусств. Когда молочные братья остановились перед москательной лавкой, Балаганов шепнул Остапу: — Вам не стыдно? Глупое положение, конечно. Но что ж делать.
Не бежать же в исполком и просить там красок на проведение Дня Жаворонка! Они-то дадут, но ведь мы потеряем целый день! Сухие краски в банках, стеклянных цилиндрах, мешках, бочонках и прорванных бумажных пакетах имели заманчивые цирковые цвета и придавали москательной лавке праздничный вид. Командор и бортмеханик придирчиво стали выбирать краски.
Э то цвет рухнувшей надежды. Лиловый — нет! Пусть в лиловой машине разъезжает начальник угрозыска. Розовый — пошло, голубой — банально, красный — слишком верноподданно.
Придется выкрасить Антилопу в желтый цвет. Будет немножко ярковато, но красиво. Приказчик подвел друзей к двери и показал рукой на вывеску через дорогу. Там была изображена коричневая лошадиная голова, и черными буквами по голубому фону выведено: «Овес и сено».
Но при чем же тут наш брат — художник? Не вижу никакой связи. Однако связь оказалась, и очень существенная. Остап ее обнаружил уже в самом начале объяснения приказчика.
Город всегда любил живопись, и четыре художника, издавна здесь обитавшие, основали группу «Диалектический станковист». Они писали портреты ответственных работников и сбывали их в местный музей живописи. С течением времени число незарисованных ответработников сильно уменьшилось, что заметно снизило заработки диалектических станковистов. Но это было еще терпимо.
Годы страданий начались с тех пор, когда в город приехал новый художник Феофан Копытто. Первая его работа вызвала в городе большой шум. Это был портрет заведующего гостиничным трестом. Феофан Копытто оставил станковистов далеко позади.
Заведующий гостиничным трестом был изображен не масляными красками, не акварелью, не углем, не темперой, не пастелью, не гуашью и не свинцовым карандашом. Он был сработан из овса. И когда художник Копытто перевозил на извозчике картину в музей, лошадь беспокойно оглядывалась и ржала. С течением времени Копытто стал употреблять также и другие злаки.
Имели громкий успех портреты из проса, пшеницы и мака, смелые наброски кукурузой и ядрицей, пейзажи из риса и натюрморты из пшена. Сейчас он работал над групповым портретом. Большое полотно изображало заседание окрплана. Эту картину Феофан готовил из фасоли и гороха.
Но в глубине души он остался верен овсу, который сделал ему карьеру и сбил с позиций диалектических станковистов. Мы тоже дураки, вроде Леонардо да Винчи. Дайте нам желтой эмалевой краски. Расплачиваясь с разговорчивым продавцом, Остап спросил: — Да.
Кто такой Плотский-Поцелуев? А то мы, знаете, не здешние, не в курсе дел. Теперь из Москвы в отпуск приехал. До свидания!
На улице молочные братья завидели диалектических станковистов. Все четверо, с лицами грустными и томными, как у цыган, стояли на перекрестке. Рядом с ними торчали мольберты, составленные в ружейную пирамиду. К старой манере, говорит, перехожу.
Жалуется, лабазник, на кризис жанра. Художники, у которых было много свободного времени, охотно повели Остапа и Балаганова к Феофану Копытто. Феофан работал у себя в садике, на открытом воздухе. Перед ним на табуретке сидел товарищ Плотский—Поцелуев, человек, видимо, робкий.
Он, не дыша, смотрел на художника, который, как сеятель на трехчервонной бумажке, захватывал горстями овес из лукошка и бросал его на холст. Копытто хмурился. Ему мешали воробьи. Они дерзко подлетали к картине и выклевывали из нее отдельные детали.
Феофан приостановил сев, критически посмотрел на свое произведение и задумчиво ответил: — Что ж. Рублей двести пятьдесят музей за нее даст. Он дорог, овес-то! На сто процентов?
Но все это чепуха по сравнению с тем, что я видел в Москве. Там один художник сделал картину из волос. Большую картину со многими фигурами и, заметьте, идеологически выдержанную, хотя художник и пользовался волосами беспартийных, — был такой грех. Но идеологически, повторяю, картина была замечательно выдержана.
Называлась она «Дед Пахом и трактор в ночном». Это была такая строптивая картина, что с ней уже и не знали, что делать. Иногда волосы на ней вставали дыбом. А в один прекрасный день она совершенно поседела, и от деда Пахома с его трактором не осталось и следа.
Но художник успел отхватить за выдумку тысячи полторы. Так что вы не очень обольщайтесь, товарищ Копытто. Овес вдруг прорастет, ваши картины заколосятся, и вам уже больше никогда не придется снимать урожай. Диалектические станковисты сочувственно захохотали.
Но Феофан не смутился. Прощайте и вы, служивые! Бросьте свои масляные краски. Переходите на мозаику из гаек, костылей и винтиков.
Портрет из гаек! В наш век пара и электричества! Замечательная идея! Весь день антилоповцы красили свою машину.
К вечеру она стала неузнаваемой и блистала всеми оттенками яичного желтка. На рассвете следующего дня преображенная Антилопа покинула гостеприимный сарай и взяла курс на юг. Но он так сладко спал, что его не хотелось будить. Может, ему сейчас наконец снится сон, которого он так долго ожидал: митрополит Двулогий благословляет чинов министерства народного просвещения в день трехсотлетия дома Романовых.
И в ту же минуту сзади, из бревенчатого домика, послышался знакомый уже Остапу плачевный рев. Однако черт с ним! Дела призывают нас в Черноморск! Глава девятая.
Снова кризис жанра Чем только не занимаются люди! Параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами. В большом мире изобретен дизель-мотор, написаны «Мертвые души», построена Волховская гидростанция, совершен перелет вокруг света. В маленьком мире изобретен кричащий пузырь « Уйди-уйди », написана песенка «Кирпичики» и построены брюки фасона « Полпред ».
В большом мире людьми двигает стремление облагодетельствовать человечество. Маленький мир далек от таких высоких материй. У его обитателей стремление одно — как-нибудь прожить, не испытывая чувства голода. Маленькие люди торопятся за большими.
Они понимают, что должны быть созвучны эпохе и только тогда их товарец может найти сбыт. В советское время, когда в большом мире созданы идеологические твердыни, в маленьком мире замечается оживление. Под все мелкие изобретения муравьиного мира подводится гранитная база коммунистической идеологии. На пузыре « Уйди-уйди » изображается Чемберлен, очень похожий на того, каким его рисуют в «Известиях».
В популярной песенке умный слесарь, чтобы добиться любви комсомолки, в три рефрена выполняет и даже перевыполняет промфинплан. И пока в большом мире идет яростная дискуссия об оформлении нового быта, в маленьком мире уже все готово: есть галстук «Мечта ударника», толстовка «Гладковка», гипсовая статуэтка «Купающаяся колхозница» и дамские пробковые подмышники «Любовь пчел трудовых». В области ребусов, шарад, шарадоидов, логогрифов и загадочных картинок пошли новые веяния. Работа по старинке вышла из моды.
Секретари газетных и журнальных отделов «В часы досуга» или «Шевели мозговой извилиной» решительно перестали брать товар без идеологии. И пока великая страна шумела, пока строились тракторные заводы и создавались грандиозные зерновые фабрики, старик Синицкий, ребусник по профессии, сидел в своей комнате и, устремив остекленевшие глаза в потолок, сочинял шараду на модное слово «индустриализация». У Синицкого была наружность гнома. Таких гномов обычно изображали маляры на вывесках зонтичных магазинов.
Вывесочные гномы стоят в красных колпаках и дружелюбно подмигивают прохожим, как бы приглашая их поскорее купить шелковый зонтик или трость с серебряным набалдашником в виде собачьей головы. Длинная желтоватая борода Синицкого опускалась прямо под стол, в корзину для бумаг. И он привычно разделял это слово на шарадные части. За … Все это было прекрасно.
Синицкий уже представлял себе пышную шараду, значительную по содержанию, легкую в чтении и трудную для отгадки. Сомнения вызывала только последняя часть « ция». Тогда отлично вышло бы: индустриализакция. Промучившись полчаса и не надумав, как поступить с капризным окончанием, Синицкий решил, что конец придет сам собой, и приступил к работе.
Он начал писать свою поэму на листе, вырванном из бухгалтерской книги, с жирной надписью «дебет». Сквозь большую стеклянную дверь балкона видны были цветущие акации, латаные крыши домов и резкая синяя черта морского горизонта. Черноморский полдень заливал город кисельным зноем. Старик подумал и нанес на бумагу начальные строчки: Мой первый слог сидит в чалме, Он на востоке быть обязан.
Ему понравилось то, что он сочинил, трудно было только найти рифмы к словам «обязан» и «чалме». Ребусник походил по комнате и потрогал руками бороду. Вдруг его осенило. Второй же слог известен мне, Он с цифрою как будто связан.
С «Али» и « за » тоже удалось легко справиться. В чалме сидит и третий слог, Живет он тоже на востоке. Четвертый слог поможет бог Узнать, что это есть предлог. Утомленный последним усилием, Синицкий отвалился на спинку стула и закрыл глаза.
Ему было уже семьдесят лет. Пятьдесят из них он сочинял ребусы, шарады, загадочные картинки и шарадоиды. Но никогда еще почтенному ребуснику не было так трудно работать, как сейчас. Он отстал от жизни, был политически неграмотен, и молодые конкуренты легко его побивали.
Они приносили в редакции задачи с такой прекрасной идеологической установкой, что старик, читая их, плакал от зависти. Куда ему было угнаться за такой, например, задачей: Задача-арифмоид На трех станциях Воробьево, Грачево и Дроздово было по равному количеству служащих. На станции Дроздово было комсомольцев в шесть раз меньше, чем на двух других вместе взятых, а на станции Воробьево партийцев было на 12 человек больше, чем на станции Грачево. Но на этой последней беспартийных было на 6 человек больше, чем на первых двух.
Сколько служащих было на каждой станции и какова была там партийная и комсомольская прослойка? Очнувшись от своих горестных мыслей, старик снова взялся за листок с надписью «дебет», но в это время в комнату вошла девушка с мокрыми стрижеными волосами и черным купальным костюмом на плече. Она молча прошла на балкон, развесила на облупленных перилах сырой костюм и глянула вниз. Девушка увидела бедный двор, который видела уже много лет, — нищенский двор, где валялись разбитые ящики из-под макарон, бродили перепачканные углем коты и жестянщик с громом чинил ведро.
В нижнем этаже домашние хозяйки растабарывали о своей тяжелой жизни. И разговоры эти девушка слышала не первый раз, и котов она знала по именам, и жестянщик, как ей показалось, чинил это самое ведро уже много лет подряд. Зося Синицкая вернулась в комнату. Ребусное дело...
Зося заглянула в старческие каракули деда и сейчас же крикнула: — Что ты тут написал? Что это такое? Почему — бог? Ведь ты сам говорил, что в редакции не принимают теперь шарад с церковными выражениями.
Синицкий ахнул. Крича: «Где бог, где? Там нет бога! Опять маху дал!
Ах, жалко! И рифма пропадает хорошая. Но испуганный Синицкий отказался от «рока». Я знаю!
Ах, маху дал, маху дал! Что же это будет, Зосенька? Зося равнодушно посмотрела на деда и посоветовала сочинить новую шараду. Помнишь, как ты мучился со словом «теплофикация»?
Не взяли эту шараду. Сказали — слабо, не подходи т. Маху дал. И старик, усевшись за свой стол, начал разрабатывать большой, идеологически выдержанный ребус.
Первым долгом он набросал карандашом гуся, держащего в клюве букву «Г», большую и тяжелую, как виселица. Работа ладилась. Зося принялась накрывать к обеду. Она переходила от буфета с зеркальными иллюминаторами к столу и выгружала посуду.
Появилась фаянсовая суповая чашка с отбитыми ручками, тарелки с цветочками и без цветочков, пожелтевшие вилки и даже компотница, хотя к обеду никакого компота не предполагалось. Вообще дела Синицких были плохи. Ребусы и шарады приносили в дом больше волнений, чем денег. С домашними обедами, которые старый ребусник давал знакомым гражданам и которые являлись главной статьей домашнего дохода, тоже было плохо.
Подвысоцкий и Болце уехали в отпуск, Стульян женился на гречанке и стал обедать дома, а Побирухина вычистили из учреждения по второй категории, и он от волнения потерял аппетит и отказался от обедов.
Боится, что благополучие может кончиться. Зарывает в землю пластинки, чтобы напомнить, что цивилизация была». Эти любопытные слова читатель не найдет в романе: они туда не вошли. Фразы о человечестве и цивилизации взяты из дополнительных материалов к роману «Золотой теленок», хранящихся в архиве. Удивительное наблюдение и даже отчасти предсказание. Ему вроде как и не место в сатирическом романе а ведь могло бы войти! Но кто сказал, что «Золотой теленок» — чисто сатирический роман?
"Золотой телёнок" Илья Ильф, Евгений Петров
Читайте интересные рецензии и отзывы читателей на книгу «Золотой теленок», Илья Ильф. Книга "Золотой теленок" И. Ильф, Е. Петров Москва 1991 год Советская Россия Тираж 200 000. полная версия: Вы читали «Золотой теленок» Ильфа и Петрова? Аудиокниги для всей семьи. Ильф и Петров "Золотой телёнок. роман И.А. Ильфа и Е.П. Петрова, повествующий о похождениях Остапа Бендера после событий, описанных в романе «Двенадцать стульев».