Последние новости. Интервью Улицкой до степени смешения похоже на откровения народной артистки России Лии Ахеджаковой, которая в последнее время стала ярой русофобкой. В интервью «Ведомостям» писатель рассуждает о приходе в литературу нового поколения профессионалов, о буме самиздата и Young Adult, а также рассказывает о съемках документальной кинобиографии правнучки Лескова – балерины Татьяны Лесковой, отметившей.
СловоНово: Русскоязычные медиа – иммиграция 2022-го. Круглый стол
- Журнал «ПАРТНЕР»
- Читайте также
- Казус Улицкой — РТ на русском
- «Культура, которую можно запретить, ничего не стоит» — Журнальный зал
Людмила Улицкая: «Для осмысления современности надо, чтобы она стала прошлым»
Поэтому наш опыт чтения, условно говоря, запрещенной литературы достаточно крепко укоренен. Я думаю, что сегодня вряд ли что-то можно запретить. При том мощном потоке информации, в котором сегодня живет мир запретить что-нибудь просто невозможно. В январе депутат Госдумы Дмитрий Вяткин заявил , что «те произведения, которые не выдержали испытания временем, которые не соответствуют действительности, должны быть исключены из школьной программы». В качестве примера он привел «Архипелаг ГУЛАГ», в котором, по его словам, автор исторического романа Александр Солженицын «высосал из пальца» и придумал многие факты. Впрочем, в тот же день глава комитета Госдумы по просвещению Ольга Казакова поспешила заверить , что «вопрос об исключении произведения не стоял и не стоит». О работе над новой книгой У нас образ жизни очень мало изменился. Муж мой рисует, я что-то пытаюсь писать. Меня очень занимает тема Берлина столетней давности, когда в Берлине было очень много русских. Это такая очень яркая историческая рифма, потому что Берлин в 20-е годы прошлого века был полон русскими, и сейчас опять очень много русских.
Это по составу другие русские, не те, что были в начале XX века, но тем не менее русская речь в Берлине на улице слышна постоянно. Я очень давно начала эту книгу. Не знаю, удастся ли мне ее закончить… И тема ее на самом деле: «туда и обратно», как люди уезжают из России, как они возвращаются и иногда уезжают снова. Отчасти я была свидетелем этого процесса, потому что в 1960-е годы довольно большое количество русских, проживших 40 лет в эмиграции во Франции, вернулись в Россию. И среди моих знакомых было довольно много таких. Это были люди и аристократического происхождения, и более буржуазного мира. Многие из них осели, некоторые были тогда же посажены. Их дети в большой степени уехали обратно в Европу, но некоторые осели. У меня была и до сих пор есть дружеская семья Муравьевых — это потомки «Муравьева-вешателя» Михаила Муравьева-Виленского — государственного и военного деятеля XIX века, который прославился подавлением польского восстания в 1863-1864 годах.
RTVI — и вот сейчас в России живет только одна представительница этой большой фамилии, остальные снова вернулись на Запад: кто в Америку, кто во Францию. И это движение туда и обратно чрезвычайно интересно. Человек, как и любое животное, ищет место для выживания своего личного и выживания своего потомства. Поэтому это скорее предмет исследования, чем осуждения или недоброго отношения. Это жизненный процесс, он идет, а мы — наблюдатели. О рейдах полиции по московским барам, владельцы которых высказывали антивоенную позицию Наступает тьма, и, видимо, мы находимся в самом начале этого наступления. Сегодняшняя власть себя защищает. Ей для того, чтобы сохраниться, надо непременно подмять под себя народ и задушить любое свободное высказывание, и они делают это вполне успешно. У них очень большой опыт.
Этот опыт столетней давности. Россия никогда не была свободной страной, а советская Россия в особенности сумела так «преобразиться» в этом отношении. Такая наша историческая, видимо, судьба — быть страшилищем для всего мира. Всегда есть некоторое количество людей, которые к этому готовы, с большой внутренней агрессией. Эта агрессия может разным образом проявляться: мальчики вешают кошек на заборе, в моем детстве я это видела… Когда они вырастают, начинают избивать более слабых людей из окружения. А когда они совсем делаются взрослыми, идут в ОМОН или в сходную с ним организацию.
Оно приобрело в последнее столетие такой оттенок пренебрежительный. Графомания — это просто любовь к письму. И слава тебе, господи, что это качество у человека есть, потому что, если бы его не было, для нас бы не сохранились никакие древние тексты. Поэтому прекрасно, когда человек любит писать. Это я все говорю: пишите, пожалуйста. Мардан: - Скажите, а вы работаете каждый день? Улицкая: - Знаете, я на самом деле каждый день пишу. Работаю, может быть, никогда. Потому что для меня сам процесс питания, он такой естественный, и даже если я не пишу рассказ, или сценарий, или текст, который предназначен для публичного прочтения, то все равно я пишу, как прошел мой день, с кем я общалась, какие были радости и горести в течение этого дня. Мардан: - Вы пишете, как Пушкин, дневник, в таком патриархальном, непредставимом сейчас виде? Улицкая: - Знаете, на самом деле я пушкинские дневники обожаю. Но есть и дневники очень тяжелые и мрачные, которые трудно читать, такие, скажем, как дневник Достоевского. Но я постоянно призываю всех людей писать. Может быть, это потому, что у меня у самой довольно плохая память, и я очень многие вещи забываю. И по той причине, что я дневники веду у меня сохранились с середины 70-х годов, иногда открываешь какой-нибудь за давние годы дневник, и прожитая жизнь делается вдруг не вполне ускользнувшей, а что-то такое от нее остается именно в записанном виде. Я вообще с большим почтением и с большим уважением отношусь к тому, что называется текст во всех его смыслах. Мардан: - Месяцев 8 весь мир и мы в том числе сидели — кто в самоизоляции, кто как минимум сильно ограничив свое общение. Ваш образ жизни изменился хоть как-нибудь заметно для вас? Улицкая: - Знаете, мой образ жизни вообще не очень изменился. Дело в том, что в принципе я довольно сильная домоседка, я вообще люблю сидеть дома, и бывают дни, что я не выхожу. Единственное, что изменилось, что я никогда так долго не сидела в Москве. Потому что вот уже пятый месяц пошел, как я из Москвы никуда не выезжала. И вот это не похоже на мою жизнь. Потому что обычно раза два в месяц меня куда-то срывает, я куда-то уезжаю. Пожалуй, мне уже хотелось бы куда-нибудь съездить, но пока невозможно. Мардан: - Не хватало впечатлений каких-то или просто другой ритм? Улицкая: - Просто глаз, наверное, хочет какого-то разнообразия. В этот сезон у меня были долгие взаимоотношения с кленом, который у меня под окном. Я его наблюдала с самых первых дней, когда почки раскрылись у него, и такие колючие шарики, которых я прежде не замечала. Оказывается, что первые листики сначала вылезают в виде маленьких колючих шариков. Потом эти колючие шарики делаются побольше. И только потом лист распрямляется, раскрывается, и вот эта ручка, лапка начинает быть заметной. Обычно это 6-7 или 8 таких пальчиков. И это все, может быть, я бы не заметила, если бы не была вынуждена сидеть дома. Наоборот, вдруг стала видеть то, чего не видела, как с этим кленом. Мардан: - Вы в 2020 году опубликовали, насколько я понимаю, первое свое литературное произведение — сценарий «Чума». И он оказался поразительно созвучен этому совершенно невероятному моменту, который никто и предугадать не мог. И вот мы в этой чуме живем почти что год. Улицкая: - Знаете, это действительно такое совпадение поразительное. Написана эта вещь была 42 года назад. Мне было 35 лет, и я собиралась поступать на курсы сценаристов, которые вели при Доме кино. В качестве экзамена я должна была продемонстрировать свое мастерство, условно говоря. И я принесла этот сценарий. Он был написан не по этому поводу, а несколько раньше, по другому поводу на самом деле. Но, тем не менее, как жизнь нам предлагает такие повторы. Потому что то, что меня занимало 40 лет назад, вдруг оказалось частью нашей общей жизни сегодняшней. А событие, которое там описывается, оно имело место в Москве в 1939 году, когда начиналась эпидемия чумы. В этой эпидемии погибли 3 человека, то есть эпидемия не развернулась, это была не эпидемия, а скорее опасность эпидемии. Ее тогда удалось остановить. То есть то, чего не удалось в этот раз сделать — остановить эпидемию. Поэтому я, собственно, и вытащила этот сценарий, потому что он показался необычайно актуальным. И, что самое существенное, ведь это на самом деле история не про медицина, это история про то, как себя ведут люди в таких ситуациях. И страх, и отчаяние, и трусость, и мужество — все эти проявления человеческого характера, они в таких обстоятельствах делаются особенно острыми и особенно заметными. Почему, собственно говоря, и написан был этот сценарий. Как мы себя ведем, как мы принимаем такие бедствия — вот о чем речь идет. Мардан: - А вы в этой нашей настоящей жизни, такой чуме лайт, заметили как писатель какие-то изменения в поведении людей, в их мировоззрении, какие-нибудь такие незаметные черточки, которые мы сами в себе не замечаем? Улицкая: - Нет. Я думаю, что все это нам предстоит пронаблюдать в течение ближайшего года, двух лет. Ну, одни люди более боязливые, и их страх сразу сковывает, другие — менее. Кроме того, я все-таки общаюсь еще с моими друзьями-врачами, и это совершенно отдельная песня, это люди, которые стоят на передовой позиции, которые с этим реально борются. И это всё совершенно разное типологическое поведение. Здесь есть место и для мужества, и для трусости, и для невероятного величия, характеров, и проявляются какие-то качества и довольно неприятные. Это всё мы пронаблюдаем, а анализ этих событий мы будем делать немножко погодя, когда этот цикл завершится, и мы сможем об этом подумать. Я вообще думаю медленно, поэтому все мои открытия интеллектуального и художественного характера всегда несколько запоздалые. В этом моя большая профессиональная проблема. Нас ждут большие открытия, когда мы сможем это трезво проанализировать. Мардан: - Людмила Евгеньевна, вы как биолог скажите, оно правда закончится через год-два или это некая новая реальность, которую мы просто еще не успели осознать? Улицкая: - Как биолог, получивший свое генетическое образование 50 лет назад… Вы же понимаете, что за эти 50 лет биология продвинулась невероятно. Так вот, исходя из тех базовых моих знаний, которые сегодня принадлежат знанию 8-классника, я могу сказать следующее. Обычно происходящие мутации ослабляют микроорганизм, крайне редко они его усиливают. Поэтому будем надеяться на то, что природа по этому пути пойдет. Мне самой, честно говоря, это непонятно. Потому что по логике такого мутагенеза, в принципе мутации обычно ослабляют микроорганизмы. В этом не то что обыватели вроде меня, в этом еще и ученые не разобрались. Мардан: - Мы коснулись вроде бы как близкой вам биологической темы пандемии. Но я бы хотел обсудить ее в таком экзистенциальном контексте, как Камю чуму описывал. Переживая эти бесконечные, часто, казалось, дурацкие ограничения, мы вдруг осознали несколько вещей. Мы стали переосмысливать образование. Оно вдруг стало удаленным. И фигура учителя на глазах стала приобретать исходный античный характер. Некоторые оценили, что такое личная свобода. Когда вроде бы и охранника у тебя под дверью нет, а ты заперт в четырех стенах. Цифровой концлагерь существует или нет? Он нам грозит или нет? Улицкая: - Как бы мы к этому ни относились, но мы все к этому двигаемся. По-видимому, это какой-то цивилизационный момент, общий для всех стран. Причем чем более страна развита, тем ближе она к тому, что вы условно называете цифровым концлагерем. В принципе, это система слежения за гражданами. Причем, что самое забавное, это самое слежение имеет в большой степени экономический смысл, а далеко не идеологический или политический. Я думаю, что гораздо больше интересует сегодня тех, кто наши данные просматривает, что мы хотим купить, чего мы не хотим купить, куда мы хотим поехать, на что мы хотим потратить деньги, на что не хотим потратить деньги. Время, когда идеология диктовала главные законы существования, по-моему, от нас отдалилось. Сегодня мы немножко из этого выходим. По крайней мере, мне так кажется. Мардан: - Вы думаете, мир идеологии уже не вернется? Улицкая: - К вашему второму вопросу. Чем будет фундаментальнее образование, чем будут лучше учителя, чем будет самостоятельней молодежь, тем труднее будет охомутать всех. Охомутать во всех отношениях.
Есть понятие «свобода» и есть понятие «воля». И как мне кажется, свобода предполагает ответственность обязательно, понимание того, что ты делаешь. И, скажем, я могу сказать так, что моя свобода кончается там, где она начинает мешать вашей свободе. И я вообще ни о чем и ни о ком не думаю. Нет ли у вас ощущения, что когда в России говорят «свобода», имеют в виду «волю»? А существует это в других языках, это соотношение понятий и, соответственно, слов? По-английски воля — это will. И есть свобода. Они гораздо более сильно разведены, как мне представляется. Там воля в смысле… — Желания. Вот, наверное, в этом и есть какой-то ответ. Потому что в нашей ментальности той культуры, в которой мы присутствуем, воля и свобода между собой не очень разделились. Потому что у воли… Мы ее немножко путаем. Я хочу — воля. И свобода — это достоинство человека, который понимает, что его свобода кончается там, где начинается свобода другого. Я думаю, что этот феномен, следует заходить к нему именно со стороны филологической. И высветятся какие-то оттенки. Понимаете, ведь не на все вопросы я могу дать ответы и я не под это заточена вообще, чтобы давать ответы на вопросы. Моя проблематика другая. Я вижу проблему, я ее обхожу со всех сторон, думаю, как, а так, а так, а так? И если я приглашаю и, собственно, я это и делаю всегда , я приглашаю в книгах своих подумать вместе со мной об этом. И, в общем, рецептов я не выдаю никогда. А вы ставите задачу? И задача моя — из нее выйти, пройти этот путь к какой-то точке выхода. Я не всегда знаю точно, где она, но приблизительно знаю. И, скажем, для меня «Казус Кукоцкого» — это была тема границы, границы жизни и смерти, границы здоровья и нездоровья. И я по ней прошла столько, сколько я смогла. И два треугольника любовных, банальных, как они разрешаются в поколении старшем, и как они разрешаются в поколении сегодняшнем. Конкретный случай — это никакого общего решения. Да, есть, конечно, задачи, которые там разрешаешь. Но я повторяю, я ни одной не разрешила, я только обмяла материал, в этой теме пожила, пригласила туда. Очень даже. Я как раз буквально… — Можно об этом говорить? С удовольствием, потому что я еще не совсем вынырнула, еще полна. Дело в том, что у меня был маленький-маленький сборничек рассказов, самых первых моих рассказов, который назывался «Детство 49». Там шесть рассказов о послевоенном детстве. Эта книжечка сейчас второй раз уже вышла, переиздание было. И был издательский проект «После Великой победы», а книжка, которая выйдет в обозримое время, будет называться «Детство 45-53». Это письма людей, переживших послевоенное детство. Это письма моих ровесников, людей чуть меня старше, их детей, которые вспоминают о рассказах, и даже их внуков. Самому старшему корреспонденту — 93, самому младшему — 12. Это их письма, я их собрала. Я — составитель этого сборника. Они написаны, поскольку был конкурс, и люди написали на конкурс. После выхода моей книжки был объявлен. В октябре был дедлайн. Там больше тысячи писем пришло. И это фантастически интересная книжка. Она получилась… Просто я, во-первых, не ожидала, что это будет такая работа, при которой я сделала открытие. Например, все акценты переместились. Мои акценты. Удивительно теплое и любовное отношение к этому времени, как было хорошо. Вспоминают все с любовью и с теплотой. И при этом они пишут такие чудовищные вещи… И как это совмещается между собой? Кроме того, еще одна поразительная вещь — какой потрясающий народ, сколько благородства, сколько великодушия. Какая это роскошь просто невероятная и какая сволочная власть, и как человек, как только он делается сторожем… Этот же человек, как только он делается сторожем, и в руки его вот столько власти попадает, как он преображается. И это противоречие между качеством людей и качеством тех же самых людей, когда они оказываются обличены небольшой властью. Это мое открытие. Пока я все это составляла, вот несколько вещей, меня совершенно поразивших. Вообще книжка потрясающе интересная. Я ее собрала. Я разделила на главы. И писала я только ключики, как читать, некоторый путеводитель. Потрясающе получилось. Как-то вы сказали, что Шариков так и не полюбил Преображенского и не полюбит никогда, и не пустит его никогда. Надо ли это так понимать, что, на самом деле, скажем, мы с вами проиграли Шарикову? Всегда профессор Преображенский проигрывает Шарикову. Но дело в том, что он отличается от Шарикова тем, что он будет до конца профессором Преображенским. Побежденным он не будет. Он будет проигрывать, но побежденным он не будет, потому что он до конца ведет свою линию. И в этом смысле я думаю, что ничего не остается, как, понимая, что надежды на выигрыш нет, тем не менее, все-таки, культуру надо каким-то образом защищать — это самое ценное, что создало человечество. Он сказал, что сталинизм — это воплощение ожиданий народа. Никакого сталинизма бы не было. Сталин мог быть. Но если бы народ не ждал этого как манны небесной, условно говоря, не было бы никакого сталинизма. Как вы думаете, это так? Все-таки, у нас в стране очень давняя традиция власти сильной. И это уважение к власти, преклонение перед властью, служение власти. Государев муж — это очень почтенный эпитет. То есть не принадлежность себе, а быть служебным человеком. Такова традиция. И даже порой она очень бывает и хороша, когда человек ставит идею служения выше, чем идею развлечения, скажем, житейского. Но идея сильной власти — она в современном мире абсолютно себя исчерпала, потому что сегодня это тонтон-макуты, это жестокие тоталитарные государства и правления. В сегодняшнем мире этого быть не может. Так мне представляется. Откуда берется это? Это имперский миф, который не разрушен, который очень глубоко укоренен в сознании. И Советский Союз очень удачно заменял его. Он и был империей. И эта трехсотлетняя реальная сильная империя создала определенный человеческий психотип с ощущением собственного превосходства, силы, силы государственной и моей, как члена этого сообщества. Мир категорически поменялся, имперские времена закончены. Планета маленькая. Сегодня империй быть не может. Есть другие формы борьбы — они очень интересны. Мы впадем в область экономики, в которой я ничего не понимаю и боюсь ее, потому что другое устройство. Сегодня уже реально правление планетарное. Это уже реально. И миром правят деньги и ничто другое. Это довольно отвратительно, но ничего нового пока не придумали. Поэтому империя нашего государства, которое по всем параметрам скатилось к глубоко провинциальным… У нас, может быть, прекрасный балет. Но, понимаете, сегодня никакой… Империя несла культуру. И у империи были свои некоторые достоинства, потому что она интегрировала человечество и несла культуру. А сегодняшняя империя наша вряд ли какую культуру сможет нести. И от этого, конечно, надо избавляться. Надо быть равным государством среди равных партнеров. И это требует полного переформатирования мышления, потому что мы до сих пор живем, конечно, в большой степени по советским клише и они сегодня очень вредны. И они укрепляются. Эта идея воскрешенного Сталина — она сегодня, конечно, прискорбна безумно, потому что мы отбрасываем себя в совершенно провинциальную какую-то область. Это очень обидно. Значит, живу здесь давно. Много ездил по стране, еще когда был студентом. Да и вообще. И много где бывал, и разговаривал с тысячами людей, наверное. И могу сказать вам, что я никогда не встречал такого уровня агрессивности, нетолерантности, расизма, шовинизма, какой я встречаю сегодня. И я не очень понимаю, почему это так. Уже пять лет как я пытаюсь чуть-чуть расцарапать эту ситуацию. Мы выпускаем книжки для подростков, серию «Другой, другие, о других» по культурной антропологии — как едят, как пьют, как одеваются, как рожают, как воспитывают детей. Последняя книжка, не сделанная еще, но она у меня в компьютере лежит, «Агрессия». Не выпущена еще «Праздники».
Улицкая уверена, что в России информацию «даже при большой информационной свободе» граждане получают не всю. Но из России она уезжать не желает, даже несмотря на домик в итальянской деревне. В конце интервью Улицкая вспомнила про Немцова, убитого «под стенами Кремля», и заявила, что Россия должна извиняться перед Украиной. Интервью Улицкой до степени смешения похоже на откровения народной артистки России Лии Ахеджаковой, которая в последнее время стала ярой русофобкой. Тому же «Обозревателю» Ахеджакова заявила, что, российский президент ответственен за все происходящее в стране. Ахеджакова заявила, что ей импонируют немцы, которые до сих пор извиняются за Вторую Мировую войну.
Людмила Улицкая: Самое важное предназначение человека — превращать свою жизнь в текст
Интервью. Новости. Писатель Людмила Улицкая дала большое интервью в программе «Гордон» на украинском телеканале 112. новости Кирова. Писательница Людмила Улицкая рассказала о том, почему произведение «Чума» было опубликовано спустя 42 года после его создания, о ее новой книге и о своем отношении к прозе. Сорокина, Ерофеева и Улицкую обвинили в поддержке ВСУ — они всё отрицают: новости СВО за 22 ноября. личная жизнь сейчас, здоровье, карьера, семья и много других интересных фактов | STARHIT.
«Почему эти твари еще не исчезли?»
- Семья и имущество Людмилы Улицкой
- Людмила Улицкая — последние новости
- Мне стало неинтересно жить, а пандемия этот интерес вернула
- В пандемию мы оказались в неизвестном
- В пандемию мы оказались в неизвестном
- Людмила Улицкая* — за Украину
Полный текст интервью Улицкой об отставании России: "Рабство существует"
Последнее интервью Юрия Шатунова в «ЧП» от 20 июня 2022 года. почему изъявления любви Анны Гуриной к занимающей антирусскую позицию Улицкой печатаются на страницах авторитетной "Литературной газеты"? Новости RT на русском. 31 янв в 11:40. Пожаловаться. Людмила Улицкая оскорбила российских добровольцев, которые идут в зону СВО, назвав их «людьми без работы». Людмила Улицкая заявила, что работа над экранизацией ее сценария за границей зависла. Позже в своих интервью Людмила Улицкая будет называть развод сильным поступком, который определил ее жизнь. Отрицательная селекция.
Людмила Улицкая
Читайте последние новости на тему улицкая в ленте новостей на сайте Аргументы недели. ич: – Людмила Евгеньевна, как это ни странно, но готовясь к интервью, я вдруг вспомнила документальный фильм, сделанный моим давним другом, режиссером-документалистом Еленой Якович, – «Соло для Людмилы Улицкой», 2013 год. Последнее интервью Юрия Шатунова в «ЧП» от 20 июня 2022 года. Писатель Людмила Улицкая дала большое интервью в программе «Гордон» на украинском телеканале 112. Последнее интервью Юрия Шатунова в «ЧП» от 20 июня 2022 года. новости Пскова.
Мне стало неинтересно жить, а пандемия этот интерес вернула
Вокруг огромные гостиницы, а это в общем-то священное место для русской литературы. Я очень радовалась, когда первые татары стали возвращаться. Помню, как стояла на автобусной остановке и первый раз услышала татарскую речь, начала плакать. Бабушки мне рассказывали, как их выселяли, я знала эту историю. А потом прошли какие-то годы и я увидела, как татары застроили долину речки. Им не давали землю, и они взяли ее самозахватом и начали строить там, где не надо было. В конце концов речку забетонировали и сейчас там стоят бетонные дворцы мусульманского облика. Реку убили.
Там ни одного дерева. Теснота такая, что единственные деревья, которые там остались, это деревья дома, который я очень люблю и где мои дети летом проживали. Этот дом принадлежит семье Нины Константиновны Бруни-Бальмонт, а эта великая женщина принадлежит русской истории. Несколько деревьев еще остались, а все остальное вырублено. И что самое ужасное для меня было, что татарский наливной колодец, который был на территории этого дома, завален камнями. Это средневековый колодец, который нужно холить и лелеять, и так горько, что именно татары завалили его камнями и построили на этом месте дом. Это варварское отношение к земле, к истории.
К сожалению, оно было проявлено советскими, украинскими и российскими властями, и татарами тоже. К сожалению. Поэтому я туда не еду, потому что у меня одни слезы. Это чудовищная ситуация, и ее хватит на много лет. Наверное, при нынешней власти все останется так, как есть. Я не политик, я просто человек, и я на стороне тех людей, которые пострадали. Причем нужно сказать, страдали и те, которые стали на сторону России в этом конфликте, и те, кто продолжали оставаться на стороне Украины.
Я думаю, что счастливых людей в этой ситуации нет, жертв колоссальное количество. Да, мне не нравится его популярность, мне не нравится, что его так много людей поддерживает, кстати, сейчас стало гораздо меньше. Мне не нравится та политическая линия, которую он реализует. Но меня никто не спрашивает, а когда спрашивает, я говорю: «Нет, мне не нравится! Но это ведь не имеет никакого значения. Я думаю, что есть своя стратегия, свое объяснение, что все сценарии в России пишутся потом.
Хочется каждого схватить и унести отсюда в нормальную жизнь, чтоб учился, книги читал, на гитаре бренчал, за девушками бегал. Но я помню «Лисистрату» Аристофана. А это, Катя, пятый век до нашей эры, между прочим: там тоже идет война — греков с персами. И эту войну женская забастовка останавливает. Это очень хорошая история. Ну или, во всяком случае — тема для размышлений. Знаешь, на самом деле война длится не тридцать лет и не сто пятьдесят, а с тех пор, как первый Каин убил первого Авеля, но сегодня на карте не клочок земли, который два враждующих брата не могут поделить, а элементарное выживание рода человеческого. Соображение не новое, но когда видишь разгроханную землю и живых мальчиков, которые могут сегодня-завтра убить или умереть, хочется кричать: «Вы с ума сошли, остановитесь! И немного поплакали. Свежий пример — «Марш матерей», во многом благодаря которому две девочки, сидевшие в СИЗО по делу «Нового величия», оказались дома. Мне кажется важным, что женщины, пришедшие на этот марш, объединились не из-за единства политических взглядов, а на том просто основании, что они — женщины, мамы. И вышли за своих детей. Таких, мне кажется, не остановить ничем. Это — новая для России сила. Как у Пастернака: «Что сравнится с женскою силою? Как она безумно смела! С 1904 года в России не было и трех лет, когда бы не убивали мужчин: начиная с русско-японской войны — война и репрессии, репрессии и война. За эти сто лет, из-за постоянной убыли лучших, сильных, храбрых, погибающих в войнах и конфликтах мужчин, вышло так, что женщины в России оказались гораздо более высокого качества и самих их — больше. Пока мужчины гибли в войнах и лагерях, на женские плечи падали все традиционные женские заботы плюс заботы по содержанию и защите семьи, которые обычно несут мужчины. В этом смысле западная феминистическая повестка у нас совершенно ожидаемо не была понята: она не состыковывалась с потребностями российских женщин. Западным феминисткам хотелось, чтобы женщины, так же, как и мужчины, работали, принимали участие в общественной, социальной и рабочей жизни. А наши женщины, замученные двойной нагрузкой, мечтали как раз иметь положение, против которого на Западе так протестовали. Впервые я столкнулась с этим, на грани комического, непониманием в 80-е, когда американские феминистки приехали в СССР и стали говорить о том, что их волнует, а наши их вообще не поняли. Те феминистки требовали разрешить аборты там они были запрещены , настаивая на свободе женщины заводить ребенка, когда она хочет, а русские девочки сидели и кивали: «Да-да, аборт — это ужасно, обезболивания никакого, просто по живому дерут». Вопросы и ответы были прямо перпендикулярны другу, а проблемы практически ни в чем не совпадали: одних беспокоило одно, других — другое. Но вообще я не сторонник феминистических идей, хотя и получила несколько лет назад премию имени Симоны де Бовуар. На награждении я оказалась в компании ярых феминисток, жутко агрессивных, — не самая приятная для меня компания. Женщины по всему миру объединяются и выступают против вещей, которые прежде считались в порядке вещей и даже воспринимались как, например, завоевания сексуальной революции. Прямо начиная с дела Вайнштейна, которое было своего рода спусковым крючком всей этой кампании. Знаешь, люди, которые в кино или театре немного побывали со стороны кулис, прекрасно знают, что режиссеры и продюсеры от баб отбиваются: молодые или немолодые актрисы в своем страстном желании получить роль обычно ни перед чем не останавливаются и готовы на все. И уж я не знаю, какая здесь пропорция между негодяями-мужчинами, которые жаждут воспользоваться девичьей слабостью и желанием построить карьеру, и женщинами, готовыми глотку перерезать себе, подружкам и конкуренткам, для того, чтобы получить роль и оказаться в удачном месте. Я все-таки немножко в театре постояла и кое-что знаю про него, мне вся эта история смехотворна. Речь про индустрию украшения женщины. Все настроено на то, чтобы женщина с каждым годом становилась все более привлекательной и сексапильной. Мода заточена на этот сексапильный облик как раз с 60-х годов прошлого века, о которых ты говоришь как о времени сексуальной революции. Знаешь, что было ее символом? Конечно, была. Кожаная, из кожаного дивана лично мною сооружённая: я содрала старую обшивку и сделала себе кожаную мини-юбку, первую у нас в округе. Но не в этом дело. Дело в том, что эти голенькие ножки, которые открывает мини-юбка до сих пор находятся в противофазе с теми, которые прикрывают шароварами или длинными платьями адепты другого культурного кода. Есть совершенно гениальный эпизод у Стриндберга: начало XX века, муж умирает от желания развестись, так как семейная жизнь не складывается. Но вот он спускается к завтраку, чтобы сообщить жене о скором разводе, они садятся и тут… она делает одно-единственное движение: слегка приподнимает юбку так, что становится видна часть ноги, крошечный кусочек — где-то внизу около ступни. Он смотрит на эту ножку и понимает, что развестись он не может. Я думаю, очень полезно смотреть, как изменилась за XX век вся эта гендерная история. Хотя глобально две важные стратегии по-прежнему живы и правят миром. Вторая — в русле маховика индустрии красоты. Она направлена на то, чтобы женщина выглядела все более и более сексуально привлекательной, зовущей — взять хотя бы то, сколько женщины тратят денег, сил и времени на косметику, одевание, белье; я тут видела бюстгальтеры за полторы тысячи евро, прямо обалдела. Согласно этой стратегии, максимально продемонстрировавшая себя женщина — косметика, отсутствие одежд — как будто говорит: вы на меня обратите внимание, а я уж сама выберу, кто мне из вас понравится. Эти две стратегии абсолютно противоречат друг другу. Но кажется, победила та, при которой женщина — выбирает. Ведь выбирает она, по сути, из тех, кто выбрал ее. Но все это прекрасно сочетается: с одной стороны феминистки суровы и жаждут равноправия, с другой — им хочется быть выбранными. Здесь масса дико смешных вещей, но вот тебе актуальная проблема культурной антропологии: как в этих новых обстоятельствах растить детей, девочек, например? Как их ориентировать? Покупать им белорозовые платьица или спортивные костюмы? Кроссовки или лакированные туфельки? Например, мою внучку Марьяну ее мама всегда наряжала очень по-девчачьи, но теперь она подросла и я вижу, как сама она выбирает моду, исключающую половую или сексуальную маркировку: джинсы, кроссовки. Да и мы все вокруг стали носить одинаковые куртки с капюшонами. Если и есть отличие — так в том, на какую сторону пуговицы застегиваются. Я так и одеваюсь. Мама моя приходила в ужас, когда я надевала свою кожаную мини-юбку, сверху — купленную в комиссионном магазине защитного цвета армейскую американскую рубашку, подпоясывалась и вставала на 15-сантиметровые шпильки. Я считала, что очень круто одета. Я шла по улице и на меня оборачивались, но мама хваталась за голову. А потом как-то все утихло. Я очень спокойно теперь одеваюсь, хотя и не надеваю на себя ничего случайного. И есть, разумеется, вещи, которые я не надену никогда. Я пару раз его надела, очень была собой довольна, а потом — повесила в шкаф и оно провисело до тех пор, пока я не отдала его какой-то более молодой или более озабоченной нарядами подружке. Меня лет 20 тому назад впервые в жизни пригласили на прием во французское посольство. И все мои подруги забегали: кто-то несет туфли, кто-то — брошку, колготки какие-то суперские. Мой муж смотрит на всю эту суету и говорит: «Люся, это они должны одеваться, те, для которых написан дресс-код. А мы — художники. Мы можем ходить в том, в чем нам хочется». Андрей, конечно, гений. Эта фраза меня раз и навсегда освободила от идеи, что я надену то, что мне не нравится вместо того, в чем мне удобно и комфортно. Маленькое черное платье? Да никогда в жизни! И меня это и не волнует, и не беспокоит. Идея всеобщего политкорректного равенства, которая во всей этой истории постоянно вылезает, мои скромные шансы совершенно уничтожила: русскоязычной женщине-писательнице Нобелевскую премию уже дали, это была Светлана Алексиевич. И я ее от души поздравила. Ее награда полностью избавила меня от беспокойства и я, наконец, смогла освободившись от некоторой нервозности — все время ведь протекала какая-то информация и я знала, что где-то там в каких-то списках моя фамилия фигурировала — выдохнуть. Но ты понимаешь еще в чем штука, весь мир — это повсюду, не только в России — совершенно неправильно оценивает значение Нобелевской премии в области литературы. Когда эту премию получила Алексиевич, то в России писатели просто попадали в обморок и впали в негодование: «Как это так! Ей дали, а Набокову не дали! То есть, эта премия за идеалы человечества, она не про литературу, строго говоря. В отличие, например, от Букеровской английской премии — вот она про литературу. И список букеровских лауреатов — это всегда совершенно точно литературный факт. Хотя и там есть нюансы: гораздо важнее попасть в шорт-лист, чем получить первую премию. Но когда речь заходит о первом месте, начинаются колоссальные интриги. Так в Англии, так и у нас. И то, что я трижды была в шорт-листе русского Букера, для меня гораздо ценнее, чем то, что однажды я ее получила.
Непроза ». В ней будут не только пьесы, но и эссе, несколько сценариев — все непоставленное. В общем, это будет все то, что я в своей жизни хотела бы, но не напечатала. Вот сейчас я это собрала. В вашей последней книге «О теле души» есть и стихи. Еще были стихи в «Медее и ее детях», написанные от лица героини. Это разовый опыт или вы стихи пишете давно и они где-то в столе лежат? Я стихи пишу всю жизнь, с довольно раннего возраста. И никогда их не публиковала. Я вообще читаю в последние годы больше поэзии, чем прозы. Для меня это очень важная высшая часть литературы. Свои стихи я стесняюсь публиковать, считаю, что они недостаточно хороши для того, чтобы выйти на поверхность. Но как раз вот в последнее время подумала: а может, и соберу сборник. Не уверена, просто размышляю на этот счет. Западные букмекеры каждый год делают ставку на Людмилу Улицкую как кандидата на Нобелевскую премию по литературе. Не стал исключением и этот год. Вы бы хотели получить Нобелевскую премию? Это очень трудный вопрос. Сказать, какую я премию хотела бы получить действительно? По той причине, что, с точки зрения собственно литературы, главная премия — это Букеровская. Нобелевская премия — она такая немножко игристая. В ее установочных документах есть формулировка «за гуманитарный вклад». Это почетно, замечательно и прекрасно, но это не вполне литературная премия. Там есть некоторая политическая игра. Но я уже не играю, мне уже слишком много лет. Дали бы — сказала бы «спасибо», не дали — нисколько не расстроилась. Издательству «АСТ» в этом году исполняется 30 лет. Что для вас «АСТ»? Это издательство — единственное, с которым я работаю. Моим первым редактором стала Елена Шубина. Она — мой пожизненный редактор. Должна вам сказать, что если бы она перешла в другое издательство, то я бы перешла вместе с ней. Потому что мы хорошо понимаем друг друга, мы хорошо работаем. То, что делает она, очень важно для моих книг. Она достаточно жесткий редактор, и только в редких случаях я не принимаю ее замечаний. Так что для меня «АСТ» — это Шубина. Беседовал Никита Пименов.
Позже она стала искать возможность подняться, чтобы этим самым асфальтом не дышать. Для неё вертикалью опоры стало христианство, а власть она всегда не любила, только приспосабливалась, дабы та её не ломала. В постсоветское время Людмила Улицкая обрела репутацию «совести отечественной оппозиционной интеллигенции», на неё равнялись все те, кто считал своим долгом бороться с властью. Причём утверждала, будто это общемировая тенденция и отрицательная сторона демократии. О себе же она с гордостью говорила, что у неё высшее образование «в третьем поколении». И соглашалась с тем, что она — русская писательница, хотя и признавала: Москву она давно разлюбила. Там она почти 15 лет назад даже купила квартиру, в доме, который построен на месте, где раньше стояла Берлинская стена. Именно туда и уехала Людмила Улицкая после событий февраля 2022 года. По словам писательницы, решение об отъезде за неё принял старший сын, просто приехал, велел собираться и вскоре перевёз в Берлин. После её отъезда её книги стали убирать с видных мест в московских магазинах, но из продаж они не исчезли. В интервью, которое дала Людмила Улицкая осенью 2022 года, она призналась, что ни с кем из уехавших в ту волну эмиграции она не общается, ей вполне хватало друзей, живущих в Германии уже не одно десятилетие. До этого у них уже был опыт зарубежной жизни. Старший Алексей окончил Колумбийский университет, а потом сам вернулся в Россию, где ему было интересно работать по специальности. А вот младшего, Петра, она забрала сама, потому что образование он так и не получил, зато подсел на наркотики, и ей пришлось буквально волевым усилием изымать его из той среды, в которой он оказался. Его писательница нежно называет «очаровательным бездельником» и музыкантом, который работает сейчас синхронным переводчиком. Спасением наследника писательница занималась непосредственно в России. Той самой, жить в которой она теперь считает невозможным. Мало того, она считает приемлемым и даже правильным зарабатывать в России и оказывать помощь той стране, с которой её родина находится в состоянии конфликта.
Забыла свою жизнь
- Людмила Улицкая в разговоре с пранкерами оскорбила российских добровольцев на СВО
- Людмила Улицкая: Самое важное предназначение человека — превращать свою жизнь в текст
- Эксперт в области русского национального мифа
- Писатель Людмила Улицкая – о таланте, успехе, счастье и радости
Казус Улицкой
Вот взамен ссылка на аудио В России не появляется нового поколения «шестидесятников», потому что страна живет так хорошо, как еще никогда не жила. Об этом в эфире латвийского блога «И Грянул Грэм» заявила российская писательница-либерал Людмила Улицкая, передает корреспондент «ПолитНавигатора». Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь. Оппозиционная по отношению к власти Улицкая признала, что у сегодняшних россиян есть все возможности работать и покупать то, что им хочется, дефицита нет, как и ограничений свободы слова. И это ощущение, что мы сыты, мы одеты, есть работа, в общем.
В городе Москве она есть.
Не представляю себе человека, который по собственному желанию лично пойдет сегодня на [какой бы то ни было конфликт], а тем более с Украиной», — ответила она. Российская писательница прокомментировала позицию некоторых коллег. Например, заявила, что Захар Прилепин давно отрекся от звания человека. Улицкая сказала, что знала десятки литераторов, разделивших ее точку зрения, и ни одного — мнение этого автора. Улицкая уехала в Берлин.
Поскольку у меня была подруга, которая жила в доме правительства, она мне такие истории рассказывала. Более того, ее собственный отец, который тоже был в довоенные годы каким-то большим, но не самым большим начальником, когда начались аресты, исчез. Когда к ним пришли его арестовывать, мама заплакала и сказала: «Если вы его найдете, вы мне скажите, где он. Он сбежал, он такой негодяй.
Вот растут дети, а он нам не помогает». На самом деле он ей действительно не сказал, что ушел на малую Родину. Он откуда-то был с границы Украины и Беларуси. Пошел туда чуть ли не пешком и прожил 2-3 года до начала войны в принципе без документов. Слился, как можно было бы выразиться. Таким образом он действительно избежал ареста. Это человек, который жил в доме правительства. Более того, в эту квартиру я приходила в 60-е, 70-е годы — там жила моя подруга, дочка этого человека. И таких историй фантастических множество. Но это счастливая история, потому что он выжил.
А сколько людей было расстреляно и погибло в это время. Это все я достаточно хорошо знала и очень много материала просеяла через свои руки. Знала людей, которые к этому были причастны с пострадавшей стороны. Не со стороны репрессирующей... Хотя, я знаю историю человека, отец которого был тогда НКВДшником. Отец очень жестоко обращался с ним, а сын, выросший в тяжелых условиях, горестно прожил свою жизнь, испытывая величайший стыд и боль за своего отца. Такая история, она одна, но я ее знаю. Такое тоже бывает. История нашей страны фантастически интересна, вот что могу сказать. Детство 45-53: а завтра будет счастье Улицкая Людмила Евгеньевна — Вы, кстати, только что сказали, что раньше не хватило смелости, чтобы написать и опубликовать этот эпизод.
А откуда сейчас появилась эта смелость? Откуда она рождается? Может быть, оттого, что у меня воображения не хватает, я не знаю. Это не мой недостаток. У меня есть свои недостатки, но, в общем, я не труслива. У меня оба деда сидели, и поэтому в нашей семье тюремная тема была достаточно хорошо разведана. Я думаю, что, скорее, это был страх за семью. Вот что мои родители и бабушка будут очень нервничать по этому поводу. Нет, у меня не было страха за себя. Может быть, это было связано с каким-то родом цензуры: тогда еще не готовы были об этом говорить.
Да и о чем там говорить, если тот же Захар Прилепин для нее "и вовсе не человек". И про Дарью Дугину говорить не стоит, хоть она и была "молодая девушка", но просто такая "жертва идеи". Не больше. Потрясающая, конечно, эталонная мразь. Говорят, что мудрость приходит с возрастом, но тут старость явно пришла одна.
В ее версии истории Москва отделилась от Киевского княжества, а теперь пришла пора и Киеву обособиться от Москвы. Объединившись внутри себя на основе мовы и отказавшись от русского языка и всего русского, чтобы "найти свое место в европейском обществе", став самостоятельным и независимым государством. А еще она очень симпатизирует Зеленскому и надеется, что тот справится с коррупцией, а американцы не бросят Киев. И сама, по мере возможности, старается помогать Украине, чем может. Призналась, что все ее гонорары идут на Украину читай — в ВСУ , в том числе, и от продаж ее книг в России, которые продолжают!
А с каждой книжечки копеечка, и немалая, идет ему, а он их тратит на те же ВСУ.
Издательство АСТ приостановило выплаты Улицкой после ее признания в финансировании ВСУ
| Людмила Улицкая в разговоре с пранкерами оскорбила российских добровольцев на СВО | бизнес последние новости, сплетни шоу бизнеса, российские звезды, новости шоубизнеса. |
| Людмила Улицкая - последние новости на сегодня, апрель 2024 | STARHIT | Писательница Людмила Улицкая, уехавшая из России в Германию после начала вооруженного конфликта на Украине, стала гостьей программы RTVI "Хроники нового мира". |
| Людмила Улицкая – последние новости на сегодня – | Издательство АСТ объявило о приостановке авторских выплат писательнице Людмиле Улицкой, которая призналась, что отправляет гонорары ВСУ, подробнее на ФедералПресс. |
| Людмила Улицкая | Другие интервью Людмилы Улицкой. |
Людмила Улицкая: «Перебить друг друга – ума много не надо»
новости Волгограда. почему изъявления любви Анны Гуриной к занимающей антирусскую позицию Улицкой печатаются на страницах авторитетной "Литературной газеты"? Людмила Улицкая — за Украину. Интервью с писательницей, лауреатом литературных премий «Русский Букер» и «Большая книга» Людмилой Улицкой*. Интервью Улицкой до степени смешения похоже на откровения народной артистки России Лии Ахеджаковой, которая в последнее время стала ярой русофобкой.