С его многогранной биографией и долгой карьерой, Александр Гельман продолжает вдохновлять молодых художников, драматургов и поэтов. биография, новости, личная жизнь. После такого начала жизни Александр Гельман особенным образом понимал природу происходящего с человеком и обществом. Новый выпуск программы о настоящих личностях, их судьбах, поступках и взглядах на жизнь. В студии драматург Александр в субботу в 18 часов 05 м.
Александр Исаакович Гельман - Alexander Isaakovich Gelman
Действие происходит сразу после того, когда американцы сбросили ядерную бомбу. Александр Гельман делится мудрой и грустной мыслью: история всегда ужасна, а жизнь всегда прекрасна. Есть понимание того, что мы продолжаем жить, зная о неизбежном конце. И это трагическое ощущение бренности существования рождает особое напряжение нашего пребывания на свете. В течение 8 лет являлся одним из секретарей Союза театральных деятелей России, более 10 лет вел летний семинар молодых драматургов в Щелыково, в 1998-2000 годы преподавал на Высших курсах сценаристов и режиссеров Госкино РФ.
Александр Гельман. Альмар Russian Edition. Kindle Edition на.
Затем он служил в Советской Армии и командовал подразделениями в Береговой обороне Черноморского флота и Камчатской военной флотилии Тихоокеанского флота. После демобилизации Гельман работал фрезеровщиком на заводе "Электроточприбор" в Кишиневе и одновременно учился в Кишиневском государственном университете. Однако он не завершил учебу. В 1963 году Гельман переехал в Ленинградскую область, где работал диспетчером на строительстве нефтеперерабатывающего завода. В это время он начал серьезно заниматься драматургией.
Совместно с Татьяной Калецкой, он написал сценарий для фильма "Ночная смена", который был снят на киностудии "Ленфильм". За этот сценарий и следующий "Ксения, любимая жена Федора", Гельман получил признание и премии.
Эти лица, соответственно здесь и там, будут допущены ко всем без исключения государственным и военным тайнам. Полная взаимная прозрачность. Что может прийти им на смену? У нас нет толковой, умной левоцентристской партии. Партии зрелых, разумных трудящихся. Коммунисты - "уходящая натура". Либералы, правые и прочие ныне действующие партии, как бы они себя ни называли, созданы богатыми людьми для обеспечения интересов богатых людей.
Они готовы заботиться о бедных и нищих лишь в той мере, какая требуется, чтобы эти люди не взбунтовались. А ведь у нас даже средний класс особенный - это бедный средний класс. К среднему классу нередко причисляют себя люди и соответственно голосуют , которые только еще надеются обрести этот статус. Беда в одном: не просматривается новый молодой лидер социал-демократов. Но если я прав в том, что социал-демократы историей сегодня востребованы, лидер появится... Это только кажется, что могло быть иначе, лучше.
Но меня снова спасло мое необузданное воображение.
Даже когда мама умерла, я лежал около нее и продолжал мысленно играть в войну. Я привык, что люди умирают. Я даже не испытывал особой жалости. Ну умерла. А до этого умерла мамина сестра. А до этого умер ее сын… Когда умерла мама, отец лежал с одной стороны, а я с другой. Она лежала, укрытая шалью, и хотя нам было холодно, мы с нее, мертвой, шаль не снимали.
Многие свои тогдашние состояния я не могу объяснить. И даже не могу точно восстановить. Я не знаю, что произошло в гетто с моей головой, с моей душой. Но что-то произошло — это несомненно. Я много раз это обнаруживал. Например, помню, когда мы жили в Ленинграде, муж одной моей хорошей знакомой покончил с собой. И мы, чтобы ее поддержать, поехали на озеро, откуда должны были вытащить его тело.
Я помню, что когда увидел его труп, ничего не почувствовал; это идет из моего детства. Я вовсе не бесчувственный человек, но не проходит просто так общение с умершими, мертвыми людьми, которое было у меня каждый день. Ведь тут же, рядом с ними, кушали, выходили по нужде… Смерть была включена в мою жизнь абсолютно. Есть вещи, о которых страшно вспоминать, но они составляют неотъемлемую часть моего опыта… Я до сих пор все это и слышу, и вижу, и чувствую… До сих пор ногти моих больших пальцев ощущают, как я давил ими в нашем подвале вшей. Это сопровождалось омерзительным треском, и все, кто был в состоянии это делать, делали. Это была страшная симфония из треска раздавливаемых насекомых. Существовало, скорее, сочувствие местных евреев к приезжим.
Вообще, в гетто жило много разных людей — и плохих, и хороших, все как везде. В гетто были даже проститутки. После той страшной зимы мы перебрались в дом одной женщины — она в свой двухкомнатный домик приняла четыре семьи. Жили там мы с папой, еще одна семья из трех человек, семья из двух и еще дедушка с внуком. Мы на полу буквально лежали друг на друге. Эта женщина, ее звали Ита, тетя Ита, стремилась нам помогать, делиться с нами. И не только она — многие местные евреи вели себя очень хорошо по отношению к тем, кого туда пригнали.
Но меня от всего этого кошмара спасала игра. Я играл неистово, беспрерывно. Я даже мог обходиться без всякого пространства — все происходило в воображении. Оно порождало события и ситуации, я был кем угодно и где угодно, но с особой страстью я играл в войну. Для того чтобы играть, мне не нужно было иметь друзей. Я научился играть безмолвно. Я мог даже и не двигаться.
Все происходило внутри меня, и я играл все три года, которые провел в гетто. Думаю, это смесь безумия и спасения. Но это был не сознательный побег от реальности. Это получалось инстинктивно. Что-то мне не давало принимать происходящее внутрь себя, в свою глубину. Дети как сумасшедшие — в том смысле, что они не понимают, что с ними происходит и что вокруг происходит. Они во власти инстинктов и воображения.
Опыт жизни минимален. В какой-то момент я начал думать, что другой жизни вообще нет на свете. Я начисто забыл свою довоенную жизнь. Не было вопроса: а что было до этого? Есть только гетто, и всегда будет только гетто. Когда я вернулся в Дондюшаны, я с трудом вспоминал: вот девочка Клава, вот наш домик, наш двор — я все забыл, и памяти пришлось все заново восстанавливать… Я помню, как начиная с 1944 года отступали немцы. По соседнему шоссе проезжали танки, машины, мотоциклы… И я умудрялся с этими отступающими войсками воевать, посылал против них своих воображаемых солдат, а поскольку я был командующим всего: и нападающих, и отступающих, — то порой происходили очень сложные баталии смеется.
Я нашел соратников по игре, несколько мальчишек и девчонок, в 1943 году мы рыли туннели, такие глубокие, что можно было там спрятаться. Мы забывали обо всем остальном. Игра становилась реальностью, а реальность исчезала. Приходишь в настоящий мир, после игры, в наш домик, где живет куча людей, теснота, и этот реальный мир настолько хуже, что только и мечтаешь, чтобы поскорее наступило утро, и можно было снова играть. Я помню, что, ложась спать, я мечтал, как утром мы снова пойдем копать траншеи, вести разведывательные действия… Знаете, люди ведь всегда немного играют. Я вот даже прямо сейчас чуть-чуть играю. Я превратился в эдакого бодрого рассказчика об очень грустных вещах.
А ведь это не совсем естественно. Когда я об этом думаю наедине с собой, я нахожусь в совсем другом состоянии. Но рассказывать об этом, находясь в таком тяжелом состоянии, я бы не смог. И потому — немного играю сейчас, конечно. Написать и прочитать написанное — да, а когда рассказываешь об этих событиях, вкрадывается фальшь, игра. Самое главное, что я хочу сказать: любая война есть преступление взрослых перед детьми. Всех взрослых, не только предводителей войн.
Все взрослые виноваты перед всеми детьми, если они не воспрепятствовали возникновению войны. Это жестокое преступление, которое отражается на нескольких поколениях. Я с огромной печалью думаю о детях, которые пережили чеченскую войну… — В ваших произведениях есть страшная мысль: «Если вы, взрослые, решите начать войну, поубивайте сначала всех детей. Потому что дети, которые останутся живыми после войны, будут сумасшедшими, они будут уродами». Так, может быть, вас остановит закон, который гласит: начиная войну, вы обязаны сначала уничтожить детей. Делайте это заранее, если у вас такие великие идеи, что вы готовы на все ради их осуществления. Сейчас войны абсолютно бессмысленны — с учетом планетарных опасностей, жуткого нового оружия.
Ситуация в мире, обеспечение безопасности требует планетарного управления, чего-то наподобие мирового правительства. Сейчас в мире, как мне кажется, мы наблюдаем острые реакции на неизбежность объединения. Рьяный национализм, религиозный экстремизм — это от ощущения, что придется объединиться, иначе погибнем. Войны бессмысленны, тем не менее они есть и идут постоянно! И все-таки вместо генерала главным человеком эпохи становится переговорщик, дипломат — тот, кто умеет достигать компромисса.
Сын Гельмана подтвердил, что драматург получил перелом обеих ног в ДТП
Вся еврейская семья заключенных Гельман отправлялась к месту своего заключения пешком, но так как условия этого марша смерти были невыносимыми, то уже в дороге умерла сначала бабушка, а затем уже и младший брат писателя. Но и тем, кто выжил, пришлось трудно, так как условия содержания в гетто были ужасными. Вскоре умерла и мама будущего писателя и сценариста. В 1942 году погибла Маня Шаевна Гельман, немного не дожив до освобождения.
Известно, что практически вся семья Гельман, которая состояла из четырнадцати человек, погибла. Смогли в 1944 году освободиться только лишь Александр Гельман и его отец. Когда закончилась война, то Александр вместе со своим выжившим отцом вернулись в родные места.
Здесь мальчик еще три года учился в школе, а после ее окончания поступил в 1948 году в профессиональную техническую школу трикотажников в Черновцах. Окончив это обучение в 1951 году, Гельман поступил в вечернюю школу, так как понял, что образование в дальнейшем ему будет необходимо. Чтобы иметь средства для жизни, он подрабатывал на Львовской чулочной фабрике.
Обучение в вечерней школе дало Александру возможность после ее окончания в 1952 году поступить в военно-политическое училище, которое находилось во Львове. В 1954 году он окончил кафедру сухопутных войск. Начало трудовой деятельности После окончания Львовского училища Александр Гельман в 1854 году пошел служить в армии.
За шесть лет он от старшего лейтенанта дослужился до командира подразделения Черноморского флота, а затем и отдельного подразделения военного узла связи Тихоокеанского флота. Но уже в 1960 году Гельман завершил военную карьеру и переехал жить в Кишинев.
В некоторых провинциальных театрах, сразу после этих слов Соломатин запевал « Интернационал », который подхватывали остальные персонажи спектакля и зрительный зал. В середине 1970-х годов в Гельмане нашёл своего драматурга ефремовский МХАТ, где были поставлены все его пьесы: помимо «Заседания парткома», «Обратная связь» 1977 , «Мы, нижеподписавшиеся» 1979 , «Наедине со всеми» 1981 , «Скамейка» 1984 , «Зинуля» 1986 , в 1994 году, уже МХТ им.
Чехова , поставил и «Мишин юбилей» [14]. Острые, злободневные пьесы Гельмана в жанре производственной драмы, с не всегда правдоподобными сюжетами А. Смелянский называет их «притчами», а «Протокол одного заседания» — «социологической сказкой про советскую жизнь» [6] , но всегда нацеленные на изучение механики советской жизни, для Ефремова, по словам критика, становились «утолением социальной жажды» [14]. Пьесы Гельмана ставили театры более чем тридцати стран [15].
В годы Перестройки А. Гельман пьесы уже не писал: «драма как превращённая игра гражданских и политических интересов, не могущих выразиться естественным путём», пишет А. Смелянский, исчерпала себя как для самого драматурга, так и для театра [16] , — он вернулся в журналистику, вёл рубрику в журнале « Искусство кино », был политическим обозревателем газеты « Московские новости ». Вновь возвратился к драматургии в начале 2000-х годов.
Опубликовал также два сборника стихов и несколько книг эссеистики.
Публиковать рассказы и очерки начал в конце 1950-х годов во время службы на Камчатке. В 1970 году Александр Гельман написал сценарии для нескольких документальных фильмов, а также для игрового фильма "Ночная смена" - в соавторстве со своей женой Татьяной Калецкой. С тем же соавтором он написал сценарии ещё двух художественных фильмов - "Считайте меня взрослым" и "Ксения - любимая жена Фёдора". Широкую известность Гельману принёс снятый в 1974 году по его сценарию фильм "Премия"; позже сценарий был переработан в пьесу "Протокол одного заседания", поставленную в 1975 году Г. Ефремовым, шедшей с неизменными аншлагами во МХАТе. В середине 1970-х годов в Гельмане нашёл своего драматурга ефремовский МХАТ, где были поставлены все его пьесы: помимо "Заседания парткома", "Обратная связь" 1977 , "Мы, нижеподписавшиеся" 1979 , "Наедине со всеми" 1981 , "Скамейка" 1984 , "Зинуля" 1986 , в 1994 году, уже МХТ им. Чехова, поставил и "Мишин юбилей".
Пьесы Гельмана ставили театры более чем тридцати стран. В годы Перестройки А. Гельман пьесы уже не писал.
Широкую известность Гельману принес снятый в 1974 году по его сценарию фильм «Премия». Ранее мы рассказывали, что на 77-м году жизни умер российский поэт Лев Рубинштейн. Он шел по наземному переходу на улице Образцова.
Поэта госпитализировали в тяжелом состоянии, на водителя возбудили уголовное дело.
90 лет драматургу, сценаристу, поэту и публицисту Александру Исааковичу Гельману
Алекса́ндр (Шу́ня) Исаа́кович Ге́льман — советский и российский драматург, сценарист, поэт, публицист, общественный и политический деятель. Член ЦК КПСС (1990—1991). советский и российский драматург, писатель и сценарист. 2. Известный драматург и сценарист Александр Гельман появился на свет двадцать пятого октября 1933 года на небольшой. Биография. Советский и российский драматург, сценарист, публицист, общественный и политический деятель.
Александр Гельман: "ВОЙНА ГДЕ-ТО БЛИЗКО". Часть 1.
Демобилизовавшись, Александр Гельман работал фрезеровщиком на кишиневском заводе "Электроточприбор" (1960-1963) и одновременно учился в Кишиневском государственном университете. Александр Исаакович Гельман относится к Евреям в руководстве СССР. Демобилизовавшись, Александр Гельман работал фрезеровщиком на кишиневском заводе "Электроточприбор" (1960-1963) и одновременно учился в Кишиневском государственном университете. Александр Гельман — советский драматург, сценарист — родился 25 октября 1933 года. Известный драматург и сценарист Александр Гельман появился на свет двадцать пятого октября 1933 года на небольшой станции в Королевстве Румынии, которое сейчас относится к Молдавии.
«Ноги в гипсе». Драматурга Александра Гельмана сбила машина в центре Москвы
Тем не менее, не эти грозные опасности, а именно террор встряхнул политическую элиту мира, заставил взяться за ум. Это, однако, не означает, что международные отношения уже полностью освободились от взаимной подозрительности и тупой несговорчивости. Сословный, религиозный, национальный эгоизм все еще доминируют. Мы скорее сгинем, чем выживем, если в отношениях между странами и народами не произойдут глубокие качественные перемены. Например, такие, какие предлагает герой моей пьесы. Он обещает, если его выберут президентом, в целях решительной ликвидации недоверия между Россией и США договориться о том, чтобы наш народ избирал российского вице-президента США, а американский народ - своего вице-президента России. Эти лица, соответственно здесь и там, будут допущены ко всем без исключения государственным и военным тайнам.
Полная взаимная прозрачность. Что может прийти им на смену? У нас нет толковой, умной левоцентристской партии. Партии зрелых, разумных трудящихся. Коммунисты - "уходящая натура". Либералы, правые и прочие ныне действующие партии, как бы они себя ни называли, созданы богатыми людьми для обеспечения интересов богатых людей.
Доучивался через силу. Мне казалось, что это так унизительно: я уже взрослый человек, а вынужден еще ходить в школу... Плюс военная кафедра — сразу офицерское звание, без службы в армии. Учился я без особых усилий». Рабочим сцены... С одной стороны, это была подработка. С другой стороны — еще одно образование». Во-первых, свобода от рутинной службы. Во-вторых, неожиданно большие, по тем меркам, деньги. Человек, получавший до этого двести рублей, из которых платил алименты и за квартиру, вдруг за несколько месяцев зарабатывает двадцать или тридцать тысяч!
Первые же деньги я потратил на то, чтобы начать коллекционировать искусство». Создал Галерею Марата Гельмана. Владелец дизайн-бюро GuelmanGraphic, информагентства "Культура" Gif. Вместе с политологом Глебом Павловским был совладельцем Фонда эффективной политики, издавал вместе с ним ежемесячный публицистический журнал "Пушкин". Я в это время был уже известным галеристом и хотел помочь ему войти в эту среду. Я организовал несколько "круглых столов", куда привлек всех тогдашних политологов.
Александру Гельману 86 лет. Кроме того, пьесы Гельмана ставила многие советские театры и более чем 30 стран мира. Он также автор сценариев, поэт, общественный деятель. Александр Гельман написал новую пьесу об Альберте Эйнштейне и о его отношениях с Маргаритой, женой известного скульптора Сергея Коненкова.
Маргарита была любовницей Эйнштейна и советской разведчицей. Действие пьесы происходит дома у Эйнштейна в Принстоне в августе 1945 года, в тот же самый момент после бомб, сброшенных на японские города Хиросима и Нагасаки, когда Эйнштейн узнал о работе Маргариты в советской разведке. Действие происходит в день их расставания, когда Маргарите и Коненкову приказано вернуться в Москву, и за скульптурами в Сиэтл Сталин прислал пароход. Александр Гельман в сущности не сообщает ничего нового тем, кто читал изданные в последние два десятилетия книги об Эйнштейне.
Первый и последний раз в жизни папа меня избил. Страшно избил — В ваших произведениях есть страшная мысль: "Если вы, взрослые, решите начать войну, поубивайте сначала всех детей. Потому что дети, которые останутся живыми после войны, будут сумасшедшими, они будут уродами". Так, может быть, вас остановит закон, который гласит: начиная войну, вы обязаны сначала уничтожить детей.
Делайте это заранее, если у вас такие великие идеи, что вы готовы на все ради их осуществления. Сейчас войны абсолютно бессмысленны — с учетом планетарных опасностей, жуткого нового оружия. Ситуация в мире, обеспечение безопасности требует планетарного управления, чего-то наподобие мирового правительства. Сейчас в мире, как мне кажется, мы наблюдаем острые реакции на неизбежность объединения. Рьяный национализм, религиозный экстремизм — это от ощущения, что придется объединиться, иначе погибнем. Войны бессмысленны, тем не менее они есть и идут постоянно! И все-таки вместо генерала главным человеком эпохи становится переговорщик, дипломат — тот, кто умеет достигать компромисса. Я считаю, что после эпохи борьбы, которая длилась много столетий, мир вступил в эпоху компромисса.
Компромисс не менее полноценная, уважаемая форма поведения людей, преодоления конфликтов, чем борьба. А главный компромисс, это когда человек, осознавая, что он умрет и его жизнь обессмыслится, тем не менее продолжает жить, хочет жить и любит жить. Это фундаментальный компромисс: между смыслом и абсурдом жизни. Вот я старый человек, мне скоро 80 лет, а я мечтаю, чтобы моя жизнь протянулась еще какое-то время… И это заставляет меня идти на определенные компромиссы: соблюдать диету, реже и меньше выпивать, бросить курить, хотя казалось, не смогу жить без курева, и еще многое другое. Была квота — 50 сирот. Я не был сиротой, но папа каким-то образом договорился с нужными людьми, и меня сиротой признали смеется. Я вообще не любил папу ни о чем спрашивать; и обо всем, что связано с гетто, я никогда не хотел знать больше, чем знаю, — так что я не в курсе, как он этого добился. Я пришел в указанное место, меня одели в чистую, новую одежку — в приличный костюмчик; потом нас отправили переночевать, чтобы рано утром собраться для отправки.
Утром всех нас рассадили по десять человек на одни сани, и кортеж двинулся к железнодорожной станции. Помню, рядом со мной сидела девочка — худенькая, тоненькая, как досочка. Приближаемся мы к мосту через реку. И перед тем, как совсем выехать из гетто, я вдруг спрыгиваю, качусь по насыпи и бегу к папе. Страшно избил. Я до сих пор не понимаю, почему я спрыгнул. То ли мне стало страшно без папы, то ли я не захотел расстаться с нашими траншеями, с нашими играми. Пришлось тот красивый костюмчик снять и одеть обратно лохмотья.
А все эти ребята действительно попали в Швейцарию, и многие из них до сих пор живут в США. Из башни высунулся молодой танкист и спросил: "Ну что, жиды, живы? В туалет мы на улицу выходили даже зимой. Иногда, чтобы сходить в туалет, приходилось переступать через труп, потому что покойников складывали ближе к выходу. Я не помню, чтобы я в ту зиму вставал, ходил, гулял. Только туалет. Все остальное время я лежал и играл. Потом, когда мы жили у тети Иты, стало немного получше.
Мы спали на полу. Отец всегда просыпался раньше. Когда просыпался я, он уже был на ногах — и в комнатке делался какой-то чай, какой-то очень убогий завтрак. Девочку, дочь хозяйки дома, я вовлек в мои игры. У них на чердаке были книги, и cын этой женщины показывал нам портреты: "Вот это Троцкий, это Сталин"… Так я первый раз узнал, что есть какие-то вожди, важные люди… Я слышал разговоры взрослых, когда фронт приближался, что грядет освобождение, но я не очень понимал, кто приближается и кто нас освобождает. И кстати, я не помню, чтобы за все это время я посмотрел на себя в зеркало. Хотя в доме, где мы жили, зеркало было. Но у меня ни разу не возникло желания увидеть: какой я?
Я не хотел этого. Много мертвых людей. Легкость смерти. Смерть — как ерунда, как выкурить сигарету. Были в те времена и пострашнее места, чем Бершадь. У нас все-таки существовали хоть какие-то возможности выжить. Но все равно переход от жизни к смерти был совершенно пустяковый… Вот часто говорят, что советская власть и фашисты — что-то одинаковое. Сталин и Гитлер и правда имеют очень много схожих черт.
Но я никогда не забуду, что нас освободил советский, русский солдат. Мы стояли измученные, грязные и смотрели на советский танк, который въехал прямо в гетто. Он остановился, из башни высунулся молодой танкист и спросил: "Ну что, жиды, живы? Он сказал его так добродушно! Себя я не помню особенно радостным, но помню, что вокруг были такие счастливые люди! Можно говорить про советский строй все что угодно, но то, что Красная Армия освобождала гетто и концлагеря, в том числе и Освенцим, забыть нельзя. Конечно, если вспомнить о том, на какие жертвы ради победы пришлось пойти народам СССР, складывается очень неблагоприятное впечатление от тех, кто стоял во главе страны, во главе армии. Но когда вспоминаешь конкретный факт, то отбрасываешь свое знание и понимание истории.
И остается только один образ: советский танкист, который освободил нас. В тот день закончилось наше горе. И началась другая жизнь. Я вернулся в Дондюшаны, соседи, которые забрали наши вещи, принесли их обратно. Некоторые пользовались нашими подушками, одеялами, простынями — они выстирали их и вернули. А одна соседка как забрала некоторые вещи, так и хранила. Не пользовалась ими. Это я запомнил.
Я почувствовал: государству не нравится, что я был в гетто. Видимо, я должен был бежать или покончить с собой — После войны папа женился, мне не нравилась мачеха, и я решил, как мой друг, поступить в Черновцы в профтехшколу трикотажников. Нужен был аттестат за семь классов. После гетто меня сначала допустили во второй класс, потом перевели в четвертый, потом в шестой. И тут папа, чтобы я мог уехать в Черновцы, купил мне аттестат за семь классов. Я помню, как был потрясен. Директор нашей школы был жутко строгий, мы все его боялись, и вдруг — продал папе аттестат… Это была моя первая встреча с коррупцией. Тем не менее от аттестата я не отказался смеется.
Когда я думал в ту пору об учебе, у меня в голове и мысли не было, что надо бы получить высшее образование, дальше ремесленного училища мои притязания не заходили. Только когда я уже работал во Львове на чулочной фабрике, я закончил десятый класс вечерней школы.
25 октября Александр Гельман отмечает 90-летие
После такого начала жизни Александр Гельман особенным образом понимал природу происходящего с человеком и обществом. гельман, драматург Драматург Александр Гельман: «У нас есть только здесь и сейчас, остальное фикция». Носители: Гельман, Александр Исаакович (р. 1933) русский драматург, писатель, сценарист, публицист, общественный и политический деятель.
Об Александре Гельмане
Это была страшная симфония из треска раздавливаемых насекомых. Любая война есть преступление взрослых перед детьми. Всех взрослых, не только предводителей войн — В гетто существовали такие понятия, как, например, дружба? Существовало скорее сочувствие местных евреев к приезжим. Вообще, в гетто жило много разных людей — и плохих, и хороших, все, как везде. В гетто были даже проститутки.
После той страшной зимы мы перебрались в дом одной женщины — она в свой двухкомнатный домик приняла четыре семьи. Жили там мы с папой, еще одна семья из трех человек, семья из двух и еще дедушка с внуком. Мы на полу буквально лежали друг на друге. Эта женщина, ее звали Ита, тетя Ита, стремилась нам помогать, делиться с нами. И не только она — многие местные евреи вели себя очень хорошо по отношению к тем, кого туда пригнали.
Но меня от всего этого кошмара спасала игра. Я играл неистово, беспрерывно. Я даже мог обходиться без всякого пространства — все происходило в воображении. Оно порождало события и ситуации, я был кем угодно и где угодно, но с особой страстью я играл в войну. Для того чтобы играть, мне не нужно было иметь друзей.
Я научился играть безмолвно. Я мог даже и не двигаться. Все происходило внутри меня, и я играл все три года, которые провел в гетто. Думаю, это смесь безумия и спасения. Но это был не сознательный побег от реальности.
Это получалось инстинктивно. Что-то мне не давало принимать происходящее внутрь себя, в свою глубину. Дети как сумасшедшие — в том смысле, что они не понимают, что с ними происходит и что вокруг происходит. Они во власти инстинктов и воображения. Опыт жизни минимален.
В какой-то момент я начал думать, что другой жизни вообще нет на свете. Я начисто забыл свою довоенную жизнь. Не было вопроса: а что было до этого? Есть только гетто, и всегда будет только гетто. Когда я вернулся в Дондюшаны, я с трудом вспоминал: вот девочка Клава, вот наш домик, наш двор — я все забыл, и памяти пришлось все заново восстанавливать… Я помню, как начиная с 1944 года отступали немцы.
По соседнему шоссе проезжали танки, машины, мотоциклы… И я умудрялся с этими отступающими войсками воевать, посылал против них своих воображаемых солдат, а поскольку я был командующим всего: и нападающих, и отступающих, — то порой происходили очень сложные баталии смеется. Я нашел соратников по игре, несколько мальчишек и девчонок, в 1943 году мы рыли туннели, такие глубокие, что можно было там спрятаться. Мы забывали обо всем остальном. Игра становилась реальностью, а реальность исчезала. Приходишь в настоящий мир, после игры, в наш домик, где живет куча людей, теснота, и этот реальный мир настолько хуже, что только и мечтаешь, чтобы поскорее наступило утро, и можно было снова играть.
Я помню, что, ложась спать, я мечтал, как утром мы снова пойдем копать траншеи, вести разведывательные действия… Знаете, люди ведь всегда немного играют. Я вот даже прямо сейчас чуть-чуть играю. Я превратился в эдакого бодрого рассказчика об очень грустных вещах. А ведь это не совсем естественно. Когда я об этом думаю наедине с собой, я нахожусь в совсем другом состоянии.
Но рассказывать об этом, находясь в таком тяжелом состоянии, я бы не смог. И потому — немного играю сейчас, конечно. Написать и прочитать написанное — да, а когда рассказываешь об этих событиях, вкрадывается фальшь, игра. Самое главное, что я хочу сказать: любая война есть преступление взрослых перед детьми. Всех взрослых, не только предводителей войн.
Все взрослые виноваты перед всеми детьми, если они не воспрепятствовали возникновению войны. Это жестокое преступление, которое отражается на нескольких поколениях. Я с огромной печалью думаю о детях, которые пережили чеченскую войну... Первый и последний раз в жизни папа меня избил. Страшно избил — В ваших произведениях есть страшная мысль: "Если вы, взрослые, решите начать войну, поубивайте сначала всех детей.
Потому что дети, которые останутся живыми после войны, будут сумасшедшими, они будут уродами". Так, может быть, вас остановит закон, который гласит: начиная войну, вы обязаны сначала уничтожить детей. Делайте это заранее, если у вас такие великие идеи, что вы готовы на все ради их осуществления. Сейчас войны абсолютно бессмысленны — с учетом планетарных опасностей, жуткого нового оружия. Ситуация в мире, обеспечение безопасности требует планетарного управления, чего-то наподобие мирового правительства.
Сейчас в мире, как мне кажется, мы наблюдаем острые реакции на неизбежность объединения. Рьяный национализм, религиозный экстремизм — это от ощущения, что придется объединиться, иначе погибнем. Войны бессмысленны, тем не менее они есть и идут постоянно! И все-таки вместо генерала главным человеком эпохи становится переговорщик, дипломат — тот, кто умеет достигать компромисса. Я считаю, что после эпохи борьбы, которая длилась много столетий, мир вступил в эпоху компромисса.
Компромисс не менее полноценная, уважаемая форма поведения людей, преодоления конфликтов, чем борьба. А главный компромисс, это когда человек, осознавая, что он умрет и его жизнь обессмыслится, тем не менее продолжает жить, хочет жить и любит жить. Это фундаментальный компромисс: между смыслом и абсурдом жизни. Вот я старый человек, мне скоро 80 лет, а я мечтаю, чтобы моя жизнь протянулась еще какое-то время… И это заставляет меня идти на определенные компромиссы: соблюдать диету, реже и меньше выпивать, бросить курить, хотя казалось, не смогу жить без курева, и еще многое другое. Была квота — 50 сирот.
Я не был сиротой, но папа каким-то образом договорился с нужными людьми, и меня сиротой признали смеется. Я вообще не любил папу ни о чем спрашивать; и обо всем, что связано с гетто, я никогда не хотел знать больше, чем знаю, — так что я не в курсе, как он этого добился. Я пришел в указанное место, меня одели в чистую, новую одежку — в приличный костюмчик; потом нас отправили переночевать, чтобы рано утром собраться для отправки. Утром всех нас рассадили по десять человек на одни сани, и кортеж двинулся к железнодорожной станции. Помню, рядом со мной сидела девочка — худенькая, тоненькая, как досочка.
Приближаемся мы к мосту через реку. И перед тем, как совсем выехать из гетто, я вдруг спрыгиваю, качусь по насыпи и бегу к папе. Страшно избил. Я до сих пор не понимаю, почему я спрыгнул. То ли мне стало страшно без папы, то ли я не захотел расстаться с нашими траншеями, с нашими играми.
Пришлось тот красивый костюмчик снять и одеть обратно лохмотья. А все эти ребята действительно попали в Швейцарию, и многие из них до сих пор живут в США.
Чехова, поставил и "Мишин юбилей". Пьесы Гельмана ставили театры более чем тридцати стран. В годы Перестройки А. Гельман пьесы уже не писал. Он вернулся в журналистику, вёл рубрику в журнале "Искусство кино", был политическим обозревателем газеты "Московские новости".
Вновь возвратился к драматургии в начале 2000-х годов. Опубликовал также два сборника стихов и несколько книг эссеистики. Пьесы Гельмана легли в основу сценариев нескольких хорошо знакомых кинозрителю картин. В 1977 году была экранизирована "Обратная связь" с О. Янковским, М.
Это страшно важно! Это воздействует на людей сильнее, чем смертная казнь. Как, помните, в магазинах советской поры продавались вещи с «нагрузкой»? Я со школьных лет усвоил: если ты еврей, то для того, чтобы тебя по достоинству оценили, ты должен все делать в два раза лучше, в три раза быстрее.
Это, кстати, одна из причин, почему среди евреев встречается немало толковых специалистов. Распространено мнение, что евреи умнее других. Это неправда. Процент умных, толковых людей в каждом народе одинаков. Разница существует не между умными, а между «глупыми», между так называемым массовым человеком разных народов. Простой, рядовой еврей с древних времен старается прислушиваться к мудрецам, к мнению раввина, к совету умного человека, наиболее грамотного родственника. И он практически убеждается, что такое поведение помогает ему избежать ошибки, делать меньше глупостей, быть в выигрыше. Пользоваться мудростью, накопленной веками — вот что важно... Почему мы сохранились и как этнос, и как культура?
Потому что родиной стала Книга — не территория, даже не язык кто-то говорил на идише, кто-то на иврите; и диалекты были, и разночтения языковые , но религия объединяла. Это очень важный момент, очень важный! Даже сейчас, когда существует государство Израиль, евреев прежде всего объединяют две великие книги: Тора и замечательная запись дискуссий, горячих обсуждений, споров великих мудрецов — Талмуд. В начале всего сущего — Б-г, разум, текст, логос. Смысл, текст — изначален, и он же держит столько времени народ, скрепляя его духовное единство... Скажите, Александр Исаакович, что вы считаете главной проблемой сегодняшнего мира? Ядерное оружие распространяется, им обладают уже многие страны, страшные бомбы становятся все меньше по своим размерам. Покойный академик Гинзбург, с которым мы были дружны, говорил мне, что скоро атомную бомбу можно будет перевозить в багажнике автомобиля, а то и в вещмешке. Безопасность рода человеческого обеспечена сегодня весьма слабо — без планетарного управления это положение не изменить.
Великие ученые — Эйнштейн, Расселл, Бор — в середине двадцатого столетия предупреждали, что для обеспечения мирного развития на Земле, для того, чтобы избежать сверхразрушительных тотальных опасностей, потребуется мировое правительство. Мне представляется, что они были правы.
Госпитализация Гельману не потребовалась, он будет проходить лечение дома. Сценарист рассказывал, что чувствует себя «более-менее нормально» после происшествия. Александр Гельман — автор сценариев к фильмам «Неудобный человек», «Арье», «Дорога без конца», отец объявленного в розыск галериста Марата Гельмана признан в РФ иностранным агентом. Что думаешь?