Новости лошадь напрягала все силы стараясь преодолеть течение

Лошадь напрягала все силы стараясь преодолеть течение гдз. Они бежали, ведя лошадей в поводу, вверх по холму и вниз где-то с милю, потом сели верхом и опять поскакали. Он наблюдал, как многие жители королевства пытались выйти на дорогу. Большинство людей в конечном итоге либо смотрели на это и уходили, либо прилагали минимальные усилия, прежде чем в конце концов сдаться. Лошадь напрягала все силы, стараясь пр одолеть течение.

Информация

Спрослайт 2 класс стр 142 упр. Домашнее задание по русскому языку 3 класс упражнение 142. Русский язык 3 класс 2 часть упражнение 142. Русский язык 3 класс 1 часть страница 142 упражнение 2. Свободный диктант 3 класс тексты. Казалось тихий ночной час придавал беседе особую прелесть. Русский язык 8 класс упражнение 266. Домашнее задание русский язык упражнение 266. Казалось тихий ночной час придавал беседе особую прелесть гдз.

Решебник русский 5 класс. Русский язык 6 класс 1 часть номер 310. Русский язык 5 класс номер 310. Русский язык 5 класс 1 часть страница 142 упражнение 310. Сочинение упр 142. Сочинение любое про русскому языку стр 69 упр 142. Стр 132 142 сочинение. Слова чернила и тетрадь известны в русском языке.

Прочитайте текст укажите признаки научного стиля. Указать признаки научного стиля в тексте. Русский язык 4 класс 1 часть упражнение 274. Русский язык 4 класс 1 часть страница 142 номер 274. Гдз по русскому языку 4 класс 1 часть страница 142 упражнение 274. Гдз по русскому 3 класс 1 часть стр 138 номер 274. Гдз Мордкович 8 класс. Алгебра 9 класс Мордкович 8.

Русский язык 7 класс Разумовская упражнение 275. Гдз по русскому языку 7 класс Разумовская 275. Домашнее задание по русскому языку 7 класса упражнение 275. Готовые домашние задания по русскому языку 7 Разумовская. Гдз по математике 6 класс номер 142. Математика 6 класс Виленкин номер 142. Гдз по математике 6 класс н номер 142. Гдз по математике 6 класс Виленкин номер 142.

Спишите обозначая суффиксы причастий. Русский язык 7 класс упражнение 142. Спишите обозначая суффиксы причастий подчеркните страдательные. Гдз по русскому языку 5 класс упражнение 311.

Чайковского, можно приобрести во всех кассах Московской государственной академической филармонии.

По контексту подразумевается ЗЛОЙ. ЖИВОЙ — обладающий жизнью. Одевают кого-то, надевают одежду.

Растолкуйте значения, которые эти приставки заносят в слова. Укажите слова, в которых правописание приставок может быть объяснено только этимологически.

Лошадь напрягала все силы, стараясь пр... Заяц метнулся, заверещал и, пр... Через несколько часов с пр... Наши вечерние прогулки закончились. Может быть, она [Олеся] не поняла настоящего значения этих злобных взоров, может быть, из гордыни пр...

Все вокруг меня взбудоражилось, завертелось, взревело. Но самым страшным был холод. Он сковывал руки и ноги. Нужно было двигаться, чтобы хоть немного согреться. Оставался один выход - вернуться на верх гольца и спуститься в лагерь своим следом. Я стал взбираться обратно по откосу.

Ногам не на что было опереться, руки, впиваясь пальцами в крепкий снег, не в силах были удерживать тело. Я падал, карабкался, снова скатывался вниз, пока не выбился из сил. А погода свирепела. Тревожные мысли не покидали меня. И все-таки что же делать? Холод добрался до вспотевшего тела.

Начинался озноб. Я пошел к краю площадки. В темноте не видно было даже кисти вытянутой руки. Мне ничего не оставалось, как прыгать с обрыва. Натягиваю на голову поплотнее шапку-ушанку, застегиваю телогрейку. Я хотел сделать последнее движение, чтобы оторваться от бровки этой маленькой площадки, как снег подо мною сдвинулся, пополз и, набирая скорость, потянул меня в пропасть.

Меня то бросало вперед, то с головой зарывало в снег. Я потерял сознание и не знаю, сколько времени был в забытьи. Когда же пришел в себя, то оказалось, что я лежу в глубоком снегу. Стоило больших усилий выбраться наверх. Вокруг громоздились глыбы снега, скатившегося вместе со мною с гольца. Я, не задумываясь, шагнул вперед.

Ноги с трудом передвигались. Тело коченело; казалось, что кровь стынет в жилах от холода. Я уже не чувствовал носа и щек - они омертвели. Странно стучали пальцы рук, будто на них не было мяса. Мысли обрывались. Наступило состояние безразличия.

Не хотелось ни думать, ни двигаться. Каждый бугорок манил прилечь, и стоило больших усилий не поддаться соблазну. Напрягаю силы, с трудом передвигаю онемевшие ноги по глубокому снегу. Ветер, злой и холодный, бросает в лицо заледеневшие крупинки снега. Одежда застыла коробом. Пытался засунуть руки в карманы, но не смог.

Где-то на грани еще билась жизнь, поддерживая во мне волю к сопротивлению. С большим усилием я сделал еще несколько шагов вперед и... Он неожиданно вырос передо мною, чтобы укрыть от непогоды. Я раздвинул густую хвою и присел на мягкий мех. Сразу стало теплее: оттого ли, что тело действительно согрелось, или оттого, что оно окончательно онемело. Я плотнее прижимаюсь к корявому стволу кедра.

Запускаю под кору руки - а там оказалась пустота. Пролажу туда сам. Внутри светло, просторно, ни ветра, ни холода. Приятная истома овладевает мною... Прошло, видимо, несколько минут, как послышался шорох. Потом что-то теплое коснулось моего лица.

Я открыл глаза и поразился: возле меня стоял Черня, никакого кедра поблизости не было. Я лежал под сугробом, полузасыпанный снегом. Темная ночь, снежное поле, да не в меру разгулявшийся буран - вот и все, что окружало меня. С трудом поднялся. Память вернула меня к действительности. Вспомнил все, что произошло, и стало страшно.

Появилось желание бороться, жить. Я попытался схватить Черню, но руки не повиновались, пальцы не шевелились. Собака разыскала меня по следу. Умное животное, будто понимая мое бессилие, не стало дожидаться и направилось вниз. Я шел следом, снова теряя силы, спотыкаясь и падая. У кромки леса послышались выстрелы, а затем и крик.

Это товарищи, обеспокоенные моим отсутствием, подавали сигналы. В лагере не было костра, что крайне меня удивило. Пугачев и Лебедев без приключений вернулись на стоянку своим следом. Увидев меня, они вдруг забеспокоились и, не расспрашивая, стащили всю одежду, уложили на бурку и растерли снегом руки, ноги, лицо. Терли крепко, не жалея сил, пока не зашевелились пальцы на ногах и руках. Через двадцать минут я уже лежал" в спальном мешке.

Выпитые сто граммов спирта живительной влагой разлились по организму, сильнее забилось сердце, стало тепло, и я погрузился в сладостный сон. Проснувшись утром, я прежде всего ощупал лицо - оно зашершавело и сильно горело. Спальный мешок занесло снегом. В лагере попрежнему не было костра. Буран, не переставая, играл над гольцом. Три большие ямы, выжженные в снегу, свидетельствовали о том, что люди вели долгую борьбу за огонь, но им так и не удалось удержать его на поверхности двухметрового снега.

Разгораясь, костер неизменно уходил вниз и гас, оставляя людей во власти холода. Чего только не делали мои спутники! Они забивали яму сырым лесом, сооружали поверх снега настил из толстых бревен и на них разводили костер, но все тщетно. Им ничего не оставалось, как взяться за топоры и заняться рубкой леса, чтобы согреться. Я же не мог ничего делать - болели руки и ноги. Тогда мои товарищи решили везти меня на лыжах и ниже, под скалой или в более защищенном уголке леса, остановиться.

Три широкие камусные лыжи уже были связаны, оставалось только переложить меня на них и тронуться в путь. Вдруг Черня и Левка поднялись со своих лежбищ и, насторожив уши, стали подозрительно посматривать вниз. Потом они бросились вперед и исчезли в тумане. И действительно, не прошло и нескольких минут, как из тумана показалась заиндевевшая фигура старика. Будто привидение, появился перед нами настоящий дед Мороз с длинной обледенелой бородой. Действительно, это был наш проводник Павел Назарович Зудов, известный саянский промышленник из поселка Можарка.

Он был назначен к нам Ольховским райисполкомом, но задержался дома со сборами и сдачей колхозных жеребцов, за которыми ухаживал и о которых потом тосковал в течение всего нашего путешествия. За стариком показались рабочий Курсинов и повар Алексей Лазарев, тащившие тяжелые поняжки. Остальные товарищи шли где-то сзади. Зудов приблизился к моей постели и очень удивился, увидев черное, уже покрывшееся струпьями мое лицо. Затем он долго рассматривал ямы, выжженные в снегу, сваленный лес и качал головою. Он сбросил с плеч ношу и стал торопить всех.

Через несколько минут люди с топорами ушли и скоро принесли два толстых сухих бревна. Одно из них положили рядом со мной на снег и по концам его, с верхней стороны вбили по шпонке. На шпонки положили второе бревно так, что между ними образовалась щель в два пальца. Пока закрепляли сложенные бревна, Зудов заполнил щель сухими щепками и поджег их. Огонь разгорался быстро, и по мере того как сильнее обугливались бревна, тепла излучалось все больше. Надья так называют промысловики это примитивное сооружение горела не пламенем, а ровным жаром.

Как мы были благодарны старику, когда почувствовали, наконец, настоящее тепло! Через полчаса Пугачев, Самбуев и Лебедев уже спали под защитой огня. Итак, попытка выйти на вершину гольца Козя закончилась неудачей. Два дня еще гуляла непогода по Саяну, и только на третий, 15 апреля, ветер начал сдавать и туман заметно поредел. Мы безотлучно находились в лагере. Две большие надьи спасали от холода.

Я все еще лежал в спальном мешке. Заметно наступило улучшение, опала опухоль на руках и ногах, стихла боль, только лицо покрывала грубая чешуя да тело болело, как от тяжелых побоев. Лебедев решил, не ожидая полного перелома погоды, подняться на вершину Козя. Когда он, теряясь в тумане, шел на подъем, я долго смотрел ему вслед и думал: "Вот неугомонный человек! Что значит любить свое дело! Ведь он торопится потому, что боится: а вдруг не он первым поднимется на голец и тогда не придется ему пережить тех счастливых минут, которые испытывает человек, раньше других преодолевший такое препятствие".

Я его понимал и не стал удерживать. Остальные с Пугачевым ушли вниз за грузом. Только Зудов остался со мной в лагере. Заря медленно окрашивала восток. Погода улучшилась, серый облачный свод рвался, обнажая купол темноголубого неба. Ветер тоже стих.

Изредка проносились его последние короткие порывы. Внизу, затаившись, лежал рыхлый туман. Белка заиграла, - сказал сидевший у костра Зудов. Под вершиной кедра я заметил темный клубок. Это было гайно гнездо , а рядом с ним вертелась белка. Она то исчезала в густой хвое, то спускалась и поднималась по стволу, то снова появлялась на сучке близ гайна.

Зверек, не переставая, издавал свое характерное "цит-т-а, цит-т-а... Все дни непогоды белка отсиживалась в теплом незатейливом гнезде. Она изрядно проголодалась и теперь, почуяв наступление тепла, покинула свой домик. Но прежде чем пуститься в поиски корма, ей нужно было поразмяться, привести себя в порядок, и она начала это утро с гимнастических упражнений, иначе нельзя объяснить ее беготню по стволу и веткам вокруг гайна. Затем белка принялась за туалет, усевшись на задние лапки, почистила о сучок носик и, как бы умываясь, протерла лапками глаза, почесала за ушками, а затем принялась за шубку, сильно слежавшуюся за эти дни. С ловкостью опытного мастера она расчесывала пушистый хвост, взбивала коготками шерсть на боках, спинке и под брюшком.

Но это занятие часто прерывалось. В нарядной шубке белки, да и в гнезде, живут паразиты. Иногда их скапливается так много и они проявляют такую активность, что доводят зверька до истощения, а то и до гибели. Из-за них-то белка отрывается от утреннего туалета. Но вот она встряхнула шубкой. Снова послышалось "цит-т-а, цит-т-а...

День тянулся скучно. Догорала надья. Плыли по горизонту все более редеющие облака. Пусто и голо становилось на небе, только солнце блином висело над гольцом, покрыв нашу стоянку узорчатой тенью старого кедра. Обстановка невольно заставляла задуматься о нашем положении. Мы только начали свое путешествие, но действительность уже внесла существенные поправки в наши планы.

Мы запаздываем, и неважно, что этому были причины - бури и завалы. Ведь запас продовольствия был рассчитан только для захода в глубь Саяна всего на три месяца. Остальное должны были доставить туда из Нижнеудинска наши работники Мошков и Козлов. Им было поручено перебросить груз в тафаларский поселок Гутары и далее вьючно на оленях в вершины рек Орзагая и Прямого Казыра и там разыскать нас. Покидая поселок Черемшанку, мы не получили от Мошкова известий о выезде в Гутары; не привез ничего утешительного и Зудов, выехавший неделей позднее. А что, если, проникнув в глубь Саяна, мы не найдем там продовольствия?

Эта мысль все чаще и чаще тревожила меня. Беспокойство усугублялось еще и тем, что мы уже не могли пополнить свои запасы: в низовьях началась распутица, и связь между Можарским озером и Черемшанкой прекратилась. Оставалось только одно: верить, что в намеченном пункте мы встретимся с Мошковым и Козловым. Готовились к подъему. Я еще не совсем поправился и поэтому пошел с Зудовым вперед без груза. День был на редкость приятный - ни облачка, ни ветра.

Расплылась по горам теплынь. Из-под снега появилась россыпь. На север летели журавли. Поднявшись на первый барьер, мы задержались. Далеко внизу, вытянувшись гуськом, шли с тяжелыми поняжками люди. Они несли инструменты, цемент, дрова, продукты.

Еще ниже виднелся наш лагерь. Он был отмечен на снежном поле сиротливой струйкой дыма и казался совсем крошечным. Ровно в полдень мы с Зудовым поднялись на вершину гольца Козя. Нас охватило чувство радостного удовлетворения. Это первый голец, на котором мы должны были произвести геодезические работы. На север и восток, как безбрежное море, раскинулись горы самых причудливых форм и очертаний, изрезанные глубокими лощинами и украшенные зубчатыми гребнями.

Всюду, куда ни бросишь взгляд, ущелья, обрывы, мрачные цирки. На переднем плане, оберегая грудью подступы к Саяну, высились гольцы Москва, Чебулак, Окуневый. Подпирая вершинами небо, они стояли перед нами во всем своем величии. Голец Козя является последней и довольно значительной вершиной на западной оконечности хребта Крыжина. Южные склоны его несколько пологи и сглажены, тогда как северные обрываются скалами, образующими глубокий цирк. Ниже его крутой склон завален обломками разрушенных стен.

От Козя на восток убегают с многочисленными вершинами изорванные цепи гор. Вершина Козя покрыта серой угловатой россыпью, кое-где затянутой моховым покровом. Отсюда, с вершины Козя, мы впервые увидели предстоящий путь. Шел он через вершины гольцов, снежные поля и пропасти. Вопреки моим прежним представлениям, горы Восточного Саяна состояли не из одного мощного хребта, а из отдельных массивов, беспорядочно скученных и отрезанных друг от друга глубокими долинами. Это обстоятельство несколько усложняло нашу работу, но мы не унывали.

Взглянув на запад, я был поражен контрастом. Как исполинская карта, лежала передо мной мрачная низина. Многочисленные озера у подножья Козя были отмечены на ней белыми пятнами, вправленными в темный ободок елового и кедрового леса. А все остальное к югу и западу - серо, неприветливо. Это мертвый лес. Только теперь, поднявшись на тысячу метров над равниной, можно было представить, какой огромный ущерб нанесли пяденица, усач и другие вредители лесному хозяйству.

Один за другим поднимались на вершину гольца люди. Они сбрасывали с плеч котомки и, тяжело дыша, садились на снег. Я долго делал зарисовки, намечая вершины гор, которые нам нужно было посетить в ближайшие дни, расспрашивал Зудова, хорошо знавшего здешние места. За это время мои спутники успели освободить из-под снега скалистый выступ вершины Козя, заложить на нем триангуляционную марку и приступить к литью бетонного тура. Так в Восточном Саяне появился первый геодезический пункт. Пугачев остался с рабочими достраивать знак, а я с Зудовым и Лебедевым решил вернуться на заимку, к Можарскому озеру, чтобы подготовиться к дальнейшим переходам.

Солнце, краснея, торопилось к горизонту. Следом за ним бежали перистые облака. От лагеря мы спускались на лыжах. Зудов, подоткнув полы однорядки за пояс и перевязав на груди ремешком лямки котомки, скатился первым. Взвихрился под лыжами снег, завилял по склону стружкой след. Лавируя между деревьями, старик перепрыгивал через валежник, выемки и все дальше уходил от нас.

Мы с Лебедевым скатывались его следом. На дне ущелья Павел Назарович дождался нас. Может, заночуем тут, а утром сбегаем на ток, - сказал Лебедев, взглянув на закат. Мы без сговору прошли еще с километр и там остановились. В лесу было очень тихо и пусто. Слабый ветерок доносил шелест засохшей травы.

На востоке за снежными гольцами сгущался темносиреневый сумрак вечера. Багровея, расплывалась даль. Заканчивалась дневная суета. У закрайки леса дятел, провожая день, простучал последней очередью. Паучки и маленькие бескрылые насекомые, соблазнившиеся дневным теплом и покинувшие свои зимние убежища, теперь спешно искали приют от наступившего вместе с сумерками похолодания. Мы еще не успели закончить устройство ночлега, как пришла ночь.

Из-под толстых, грудой сложенных дров с треском вырывалось пламя. Оно ярко освещало поляну. Вместе с Кириллом Лебедевым я хотел рано утром сходить на глухариный ток, поэтому сразу лег спать, а Зудов, подстелив под бока хвои и бросив в изголовье полено, спать не стал. Накинув на плечо одностволку, он пододвинулся поближе к костру и, наблюдая, как пламя пожирает головешки, погрузился в свои думы. Павлу Назаровичу было о чем погрустить. Вероятно костер напомнил ему о былом, когда в поисках соболя или марала он бороздил широкими лыжами саянские белогорья.

С костром он делил удачи и невзгоды промышленника. Ему он поведывал в последний час ночи свои думы. Судя по тому, с какой ловкостью он сегодня катился с гольца, можно поверить, что в молодости ни один зверь от него не уходил, не спасался и соболь, разве только ветер обгонял его. И теперь, несмотря на свои шестьдесят лет, он оставался ловким и сильным. Помню нашу первую встречу. Я приехал к нему в поселок Можарка.

Зудов был удивлен, узнав, что райисполком рекомендовал его проводником экспедиции. Куда мне, старику, в Саяны идти? Ноги ненадежные, заболею - беды наживете. Не пойду! А кроме того, ведь у меня колхозные жеребцы, как их оставить? Не могу и не пойду...

Но он пошел. Ночью, когда вся деревня спала, в избе Зудова горел огонек. По моей просьбе Павел Назарович чертил план той части Саяна, куда мы собирались идти и где ему приходилось бывать. По мере того, как на листе бумаги появлялись реки, озера, перевалы, старик говорил мне о звериных тропах, о тайге, о порогах, пересыпая свое повествование небольшими рассказами из охотничьей жизни. Его жена, добрая, покорная старушка, с непонятной для меня тревогой прислушивалась к нашему разговору. Когда же Павел Назарович, покончив с планом, вышел из избы, она спокойно сказала: - Растревожили вы своими расспросами старика.

Боюсь, не выдержит, пойдет. И, немного подождав, добавила: - Видно, уж на роду у него написано закончить жизнь не дома, а где-нибудь в Березовом ключе или Паркиной речке. И что тянет его в эти горы?! Вернувшись в избу, Зудов приказал жене к утру истопить баню. Теперь это решение меня нисколько не удивило. Рано утром баня была готова.

Старик достал из-под навеса два веника и позвал соседа, коренастого мужика. Спасибо Игнату, не отказывает. Раздевшись, Зудов надел шапку-ушанку, а Игнат длинные меховые рукавицы, и оба вошли в жарко натопленную баню. Не могу!.. Да поддай же, сделай милость... Игнат плескал на раскаленные камни воду и снова принимался хлестать старика распаренным веником, но через несколько минут не выдержал, выскочил из бани.

За ним следом чуть живой выполз на четвереньках и сам Зудов. После бани старик раскинул в избе на полу тулуп и долго лежал на нем блаженствуя. Жена Павла Назаровича возилась с приготовлением завтрака, и эти слова были, видимо, толчком, от которого нервы ее не выдержали. Она склонилась к печи и, спрятав голову в накрест сложенные руки, тихо заплакала. Так все было решено. Зудов попросил меня сходить с ним к председателю колхоза, чтобы отсрочить на несколько дней выезд.

Когда я прощался со стариками, Павел Назарович уже стащил в избу для ремонта свое охотничье снаряжение, а жена с грустным лицом заводила тесто для сухарей. Все это вспомнил я, ночуя тогда под гольцом Козя. Ранним утром, когда еще все живое спало, еще было мертво, пустынно в лесу, мы с Кириллом Лебедевым пробирались по гребню к глухариному току. Навстречу лениво струился лепет больших сонных кедрачей. Пахло сухим, старым дуплом.

Лошадь напрягала все силы стараясь

ГДЗ номер 155 с.142 по русскому языку 10 класса Гольцова Учебник (часть 1) — Skysmart Решения	Рыба пыталась преодолеть течение, но сил уже на было, короткие плавники плохо служили ей.
Правописание приставок объяснено этимологически	Волкодав напряг руки, стараясь оставить себе хоть какую надежду, но возившийся с веревкой оказался тоже не промах.

Архив блога

• Библиотека
• Глава 7 (продолжение)
• Опытный образец Superjet-100 прибыл в Жуковский для продолжения испытаний
• Правописание приставок объяснено этимологически
• Глава 7 (продолжение)

Мне приходилось идти против общего течения егэ

К полудню мы миновали старообрядческую деревню Подгорную, состоящую из 25 дворов. Время было раннее, и потому решено было не задерживаться здесь. Дорога шла вверх по реке Ситухе. Слева был лес, справа — луговая низина, залитая водой. По пути нам снова пришлось переходить еще одну небольшую речушку, протекающую по узенькой, но чрезвычайно заболоченной долине. Люди перебирались с кочки на кочку, но лошадям пришлось трудно. На них жалко было смотреть: они проваливались по брюхо и часто падали. Некоторые кони так увязали, что не могли уже подняться без посторонней помощи.

Пришлось их расседлывать и переносить грузы на руках. Когда последняя лошадь перешла через болото, день уже был на исходе. Мы прошли еще немного и стали биваком около ручья с чистой проточной водой. Вечером стрелки и казаки сидели у костра и пели песни. Откуда-то взялась у них гармоника. Глядя на их беззаботные лица, никто бы не поверил, что только 2 часа тому назад они бились в болоте, измученные и усталые. Видно было, что они совершенно не думали о завтрашнем дне и жили только настоящим.

А в стороне, у другого костра, другая группа людей рассматривала карты и обсуждала дальнейшие маршруты. На следующий день решено было сделать дневку. Надо было посушить имущество, почистить седла и дать лошадям отдых. Стрелки с утра взялись за работу. Каждый из них знал, у кого что неладно и что надо исправить. Сегодня мы имели случай наблюдать, как казаки охотятся за пчелами. Когда мы пили чай, кто-то из них взял чашку, в которой были остатки меда.

Немедленно на биваке появились пчелы — одна, другая, третья, и так несколько штук. Одни пчелы прилетали, а другие с ношей торопились вернуться и вновь набрать меду. Разыскать мед взялся казак Мурзин. Заметив направление, в котором летели пчелы, он встал в ту сторону лицом, имея в руках чашку с медом. Через минуту появилась пчела. Когда она полетела назад, Мурзин стал следить за ней до тех пор, пока не потерял из виду. Тогда он перешел на новое место, дождался второй пчелы, перешел опять, выследил третью и т.

Таким образом он медленно, но верно шел к улью. Пчелы сами указали ему дорогу. Для такой охоты нужно запастись терпением. Через 1,5 часа Мурзин возвратился назад и доложил, что нашел пчел и около их улья увидел такую картину, что поспешил вернуться обратно за товарищами. У пчел шла война с муравьями. Через несколько минут мы были уже в пути, захватив с собой пилу, топор, котелки и спички. Мурзин шел впереди и указывал дорогу.

Вокруг нее вились пчелы. Почти весь рой находился снаружи. Вход в улей леток был внизу, около корней. С солнечной стороны они переплелись между собой и образовали пологий скат. Около входного отверстия в улей густо столпились пчелы. Как раз против них, тоже густой массой, стояло полчище черных муравьев. Интересно было видеть, как эти 2 враждебных отряда стояли друг против друга, не решаясь на нападение.

Разведчики-муравьи бегали по сторонам. Пчелы нападали на них сверху. Тогда муравьи садились на брюшко и, широко раскрыв челюсти, яростно оборонялись. Иногда муравьи принимали обходное движение и старались напасть на пчел сзади, но воздушные разведчики открывали их, часть пчел перелетала туда и вновь преграждала муравьям дорогу. С интересом мы наблюдали эту борьбу. Кто кого одолеет? Удастся ли муравьям проникнуть в улей?

Кто первый уступит? Быть может, с заходом солнца враги разойдутся по своим местам для того, чтобы утром начать борьбу снова; быть может, эта осада пчелиного улья длится уже не первый день. Неизвестно, чем кончилась бы эта борьба, если бы на помощь пчелам не пришли казаки. Они успели согреть воду и стали кипятком обливать муравьев. Муравьи корчились, суетились и гибли на месте тысячами. Пчелы были возбуждены до крайности. В это время по ошибке кто-то плеснул на пчел горячей водой.

Мигом весь рой поднялся на воздух. Надо было видеть, в какое бегство обратились казаки! Пчелы догоняли их и жалили в затылок и шею. Через минуту около дерева никого не было. Люди стояли в отдалении, ругались, смеялись и острили над товарищами, но вдруг лица их делались испуганными, они принимались отмахиваться руками и убегали еще дальше. Решено было дать пчелам успокоиться. Перед вечером два казака вновь пошли к улью, но уже ни меда, ни пчел не нашли.

Улей был разграблен медведями. Так неудачно кончился наш поход за диким медом. В ночь с 25 на 26 июня шел сильный дождь, который прекратился только к рассвету. Утром небо было хмурое; тяжелые дождевые тучи низко ползли над землей и, как саваном, окутывали вершины гор. Надо было ждать дождя снова. Когда идешь в дальнюю дорогу, то уже не разбираешь погоды. Сегодня вымокнешь, завтра высохнешь, потом опять вымокнешь и т.

В самом деле, если все дождливые дни сидеть на месте, то, пожалуй, недалеко уйдешь за лето. Мы решили попытать счастья и хорошо сделали. Часам к 10 утра стало видно, что погода разгуливается. Действительно, в течение дня она сменялась несколько раз: то светило солнце, то шел дождь. Подсохшая было дорога размокла, и опять появились лужи. Перейдя реку Ситухе, мы подошли к деревне Крыловке, состоящей из 66 дворов. Следующая деревня, Межгорная семнадцать дворов , была так бедна, что мы не могли купить в ней даже 4 кг хлеба.

Крестьяне вздыхали и жаловались на свою судьбу. Последнее наводнение их сильно напугало. Самые низкие места, по которым сбегает вода.

Такие ящики удобно переносимы на конских вьюках, помещаются хорошо в лодках и на нартах. Они служили нам и для сидений и столами.

Если не мешать имущество в ящиках и не перекладывать его с одного места на другое, то очень скоро запоминаешь, где что лежит, и в случае нужды расседлываешь ту лошадь, которая несет искомый груз. Из животных, кроме лошадей, в отряде еще были две собаки: одна моя — Альпа, другая командная — Леший, крупная зверовая, по складу и по окраске напоминающая волка. Научное снаряжение экспедиции состояло из следующих инструментов [Большая часть была дана из Военно-топографического отдела. Затем были ящики для собирания насекомых, препарировочные инструменты, пресс, бумага для сушки растений, банки с формалином и т. Кроме упомянутых инструментов, в отряде набралось еще много походного инвентаря, как то: котлы, чайники, топоры, поперечная пила, саперная лопата, паяльник, струг, напильники и пр.

Все стрелки были вооружены трехлинейными винтовками без штыков кавалерийского образца, приспособленными для носки на ремне. На каждого было взято по 300 патронов, из которых по 50 патронов находилось при себе, остальные были отправлены на питательные базы, устроенные на берегу моря. Кроме этого оружия, в экспедиции были 2 винтовки системы Маузера и Винчестера, малокалиберное ружье Франкота и двухствольный дробовик Зауэра. Снаряжение стрелков состояло из следующих предметов: финские ножи, патронташи, носившиеся вместо поясов, крученые веревки длиной в 2 м с кольцами и небольшие кожаные сумки для разной мелочи иголки, нитки, крючки, гвозди и т. Холщовые мешки с бельем стрелки приспособили для носки на спине, сообразно чему перешили лямки.

Вес вьюка каждого участника экспедиции равнялся 12—15 кг. Летняя одежда стрелков состояла из рубах и шаровар защитного цвета и легких фуражек. Нарукавники, стягивающие рукава около кистей рук, летом служили для защиты от комаров и мошек, а зимой для того, чтобы холодный ветер не задувал под одежду. Вместо сапог были сшиты унты по туземному образцу. Эта обувь оказалась наиболее пригодной.

Правда, она скоро промокала, но зато скоро и высыхала. Ноги от колена до ступни обматывались суконными лентами. Сначала это не ладилось, ленты спадали с ног, закатанные туго — давили икры, но потом сукно вытянулось, люди приспособились и уже всю дорогу шли не оправляясь. На зиму были запасены шинели, теплые куртки, фуфайки, шаровары, шитые из верблюжьего сукна, шерстяные чулки, башлыки, рукавицы и папахи. Зимняя обувь — те же унты, только большего размера, для того чтобы можно было набивать их сухой травой и надевать на теплую портянку.

Из опыта прежних лет выяснилось, что только тогда можно хорошо работать, когда ночью выспишься как следует. Днем от комаров еще можно найти защиту, но вечером от мелких мошек уже нет спасения. Эти отвратительные насекомые всю ночь не дают сомкнуть глаз. Люди нервничают и с нетерпением ждут рассвета. Единственной защитой является комарник; он сшивается из белой дрели, через которую воздух легко проникает.

Он устроен таким образом, что когда в нем вставляли поперечные распорки и за кольца привязывали к деревьям, то получалось нечто вроде футляра, в котором можно было лежать, сидеть и работать. На случай дождя над комарником растягивался тент в виде двускатной крыши. Вместо постели у каждого имелись тонкие войлоки, обшитые с одной стороны непромокаемым брезентом, под которые подвертывались края пологов. Таким образом, комарники спасали людей от дождя, от холодного ветра и от докучливых насекомых. Участники экспедиции, ведшие научные работы, имели каждый по особому комарнику, а стрелки по 1 на 2 человека, для чего их пологи шились больше размерами.

Осенью, с исчезновением насекомых, когда ночи делаются холоднее, из комарников ставятся односкатные палатки. Перед ними раскладываются длинные костры, дающие много тепла и света. Теперь относительно продовольствия. Общий запас его был рассчитан на 6 месяцев и состоял из муки, галет, риса, чумизы, экспортного масла, сухой прессованной зелени, соли, перца, горохового порошка, клюквенного экстракта, сахара и чая. Ящики с продовольствием были отправлены на питательные базы заблаговременно и выгружены при устьях рек Тадушу, Тютихе, в заливе Джигит и в бухте Терней.

Там, где поблизости жили люди, ящики оставили близ их жилья, там же, где берег был пустынный, их просто сложили в кучу и прикрыли брезентом, обозначив место вехой. Хлебные сухари брались только в сухое время года, осенью и зимой. Летом они жадно впитывают в себя влагу из воздуха, и чем больше их прикрывать брезентами, тем скорее они портятся. То же самое и мясной порошок. Через 24 часа после вскрытия банки он уже слипается в комки, а еще через сутки начинает цвести и издавать запах.

Мы сушили мясо тонкими ломтями. Правда, оно занимало много места и это не спасало его от плесени, но все же его можно было употреблять в пищу. Перед тем как класть мясо в котел, его надо опалить на огне; тогда плесень сгорает и мясо становится мягким и съедобным. Сухой яичный белок и шоколад, предназначенные на случай голодовок, везлись как неприкосновенный запас в особых цинковых коробках. Гораздо легче сохранять белую муку.

Для этого следует кулек с мукой снаружи смочить. Вода, проникшая сквозь холст, смешивается с мукой и образует слой теста в палец толщиной. Таким образом получается корка, совершенно непроницаемая для сырости; вместе с тем мешок становится твердым и не рвется в дороге. В отряде имелась хорошо подобранная походная аптечка, набор хирургических инструментов бритва, ножницы, пинцеты, ланцеты, иглы, шелк, иглодержатель, ушной баллон, глазная ванночка, шприц Праватца и значительное количество перевязочного материала. Сборным пунктом была назначена станция Шмаковка, находящаяся несколько южнее того места, где железная дорога пересекает реку Уссури.

К путешественнику предъявляются следующие требования: он должен уметь организовать экспедицию и исполнить все подготовительные работы на месте еще задолго до выступления; должен уметь собрать коллекции; уметь вести дневник; знать, на что обратить внимание: отличить ценное от рухляди; уметь доставить коллекции и обработать собранные материалы. Что значит путешествие, в чем заключается работа исследователя? К сожалению, для этого какого-нибудь катехизиса дать нельзя. Многое зависит от личности самого путешественника и от того, насколько он подготовлен к такого рода деятельности. Первый период, период подготовительный, для нас прошел.

Теперь на очереди было само путешествие. Накануне отъезда всегда много забот и хлопот. Надо все обдумать, вспомнить, не забыли ли что-нибудь, надо послать телеграммы, уложить свои вещи, известить то или иное лицо по телефону и т. Целый день бегаешь по городу, являешься к начальнику и делаешь последние распоряжения. Вечер уходит на писание писем.

Ночью почти не спишь. Все время беспокоит одна и та же мысль: все ли сделано и все ли взято. На другой день чуть свет вы уже на ногах. Последние ваши хлопоты на вокзале около кассы. Наконец ударил станционный колокол, раздался свисток, и поезд тронулся.

В эту минуту чувствуешь, как какая-то неимоверная тяжесть свалилась с плеч. Все беспокойства остались позади. Сознание, что ровно год будешь вне сферы канцелярских влияний и ровно год тебя не будут беспокоить предписаниями и телефонами, создает душевное равновесие. Чувствуешь себя свободным; за работу принимаешься с удовольствием и сам себе удивляешься, откуда берется энергия. Мы имели отдельный вагон, прицепленный к концу поезда.

Нас никто не стеснял, и мы расположились как дома. День мы провели в дружеской беседе, рассматривали карты и строили планы на будущее. Погода была пасмурная. Дождь шел не переставая. По обе стороны полотна железной дороги тянулись большие кочковатые болота, залитые водой и окаймленные чахлой растительностью.

В окнах мелькали отдельные деревья, телеграфные столбы, выемки. Все это было однообразно. День тянулся долго, тоскливо. Наконец стало смеркаться. В вагоне зажгли свечи.

Утомленные хлопотами последних дней, убаюкиваемые покачиванием вагона и ритмическим стуком колес, все очень скоро уснули. На другой день мы доехали до станции Шмаковка. Отсюда должно было начаться путешествие. Ночью дождь перестал, и погода немного разгулялась. Солнце ярко светило.

Смоченная водой листва блестела, как лакированная. От земли подымался пар… Стрелки встретили нас и указали нам квартиру. Остаток дня прошел в разборке имущества и в укладке вьюков. Следующий день, 18 мая, был дан стрелкам в их распоряжение. Они переделывали себе унты, шили наколенники, приготовляли патронташи — вообще последний раз снаряжали себя в дорогу.

Вначале сразу всего не доглядишь. Личный опыт в таких случаях — прежде всего. Важно, чтобы в главном не было упущений, а мелочи сами сгладятся. Пользуясь свободным временем, мы вместе с П. Рутковским пошли осматривать окрестности.

В этом месте течение реки Уссури чрезвычайно извилистое. Если ее вытянуть на карте, она, вероятно, заняла бы вдвое более места. Нельзя сказать, чтобы река имела много притоков: кружевной вид ей придают излучины. Почти все реки Уссурийского края имеют течение довольно прямое до тех пор, пока текут по продольным межскладочным долинам. Но как только они выходят из гор на низины, начинают делать меандры [Изгибы реки.

Тем более это удивительно, что состав берегов всюду один и тот же: под дерном лежит небольшой слой чернозема, ниже — супесок, а еще ниже — толщи ила вперемежку с галькой.

Отсюда шла тропинка, вероятно, к селу Вознесенскому, находящемуся западнее, километрах в двенадцати. Во вторую половину дня мы проехали ещё столько же и стали биваком довольно рано. Долгое сидение в лодке наскучило, и потому всем хотелось выйти и размять онемевшие члены. Меня тянуло в поле.

Олентьев и Марченко принялись устраивать бивак, а мы с Дерсу пошли на охоту. С первого же шага буйные травы охватили нас со всех сторон. Они были так высоки и так густы, что человек в них казался утонувшим. Внизу, под ногами, — трава, спереди и сзади — трава, с боков — тоже трава и только вверху — голубое небо. Казалось, что мы шли по дну травяного моря.

Это впечатление становилось ещё сильнее, когда, взобравшись на какую-нибудь кочку, я видел, как степь волновалась. С робостью и опаской я опять погружался в траву и шёл дальше. В этих местах так же легко заблудиться, как и в лесу. Мы несколько раз сбивались с дороги, но тотчас же спешили исправить свои ошибки. Найдя какую-нибудь кочку, я взбирался на неё и старался рассмотреть что-нибудь впереди.

Дерсу хватал вейник и полынь руками и пригибал их к земле. Я смотрел вперёд, в стороны, и всюду передо мной расстилалось бесконечное волнующееся травяное море. Главными представителями этих трав будут: тростники высотой до 3 метров, вейник, полынь и др. Из древесных пород, растущих по берегам проток, можно отметить кустарниковую лозу, осину, белую берёзу, ольху и др. Население этих болотистых степей главным образом пернатое.

Кто не бывал в низовьях Лефу во время перелёта, тот не может себе представить, что там происходит. Тысячи тысяч птиц большими и малыми стаями тянулись к югу. Некоторые шли в обратном направлении, другие — наискось в сторону. Вереницы их то подымались кверху, то опускались вниз, и все разом, ближние и дальние, проектировались на фоне неба, в особенности внизу, около горизонта, который вследствие этого казался как бы затянутым паутиной. Я смотрел, как очарованный.

Выше всех были орлы. Распластав свои могучие крылья, они парили, описывая большие круги. Что для них расстояния? Некоторые из них кружились так высоко, что едва были заметны. Ниже их, но всё же высоко над землёй, летели гуси.

Эти осторожные птицы шли правильными косяками и, тяжело вразброд махая крыльями, оглашали воздух своими сильными криками. Рядом с ними летели казарки и лебеди. Внизу, близко к земле, с шумом неслись торопливые утки. Тут были стаи грузной кряквы, которую легко можно было узнать по свистящему шуму, издаваемому её крыльями, и совсем над водой тысячами летели чирки и другие мелкие утки. Там и сям в воздухе виднелись канюки и пустельга.

Эти представители соколов описывали красивые круги, подолгу останавливались на одном месте и, трепеща крыльями, зорко высматривали на земле добычу. Порой они отлетали в сторону, опять описывали круги и вдруг, сложив крылья, стремглав бросались книзу, но, едва коснувшись травы, снова быстро взмывали вверх. Грациозные и подвижные чайки и изящные проворные крачки своей снежной белизной мелькали в синеве лазурного неба. Кроншнепы летели легко, плавно и при полёте своём делали удивительно красивые повороты. Остроклювые крохали на лету посматривали по сторонам, точно выискивая место, где бы им можно было остановиться.

Сивки-моряки держались болотистых низин. Лужи стоячей воды, видимо, служили для них вехами, по которым они и держали направление. И вся масса птиц неслась к югу. Величественная картина! Вдруг совершенно неожиданно откуда-то взялись две козули.

Они были от нас шагах в шестидесяти. В густой траве их почти не было видно — мелькали только головы с растопыренными ушами и белые пятна около задних ног. Отбежав шагов полтораста, козули остановились. Я выпалил из ружья и промахнулся. Раскатистое эхо подхватило звук выстрела и далеко разнесло его по реке.

Тысячи птиц поднялись от воды и с криком полетели во все стороны. Испуганные козули сорвались с места и снова пошли большими прыжками. Тогда прицелился Дерсу. И в тот момент, когда голова одной из них показалась над травой, он спустил курок. Когда дым рассеялся, животных уже не было видно.

Гольд снова Страница 10 из 40 зарядил свою винтовку и не торопясь пошёл вперёд. Я молча последовал за ним. Дерсу огляделся, потом повернул назад, пошёл в сторону и опять вернулся обратно. Видно было, что он что-то искал. Я принялся тоже искать убитое животное, хотя и не совсем верил гольду.

Мне казалось, что он ошибся. Минут через десять мы нашли козулю. Голова её оказалась действительно простреленной. Дерсу взвалил её себе на плечи и тихонько пошёл обратно. На бивак мы возвратились уже в сумерки.

Вечерняя заря ещё пыталась бороться с надвигающейся тьмой, но не могла её осилить, уступила и ушла за горизонт. Тотчас на небе замигали звезды, словно и они обрадовались тому, что наконец-то солнце дало им свободу. Около протоки темнела какая-то роща. Деревьев теперь разобрать было нельзя: они все стали похожи друг на друга. Сквозь них виднелся свет нашего костра.

Вечер был тихий и прохладный. Слышно было, как где-то неподалёку от нас с шумом опустилась в воду стая уток. По полёту можно было узнать, что это были чирки. После ужина Дерсу и Олентьев принялись свежевать козулю, а я занялся своей работой. Покончив с дневником, я лёг, но долго не мог уснуть.

Едва я закрывал глаза, как передо мной тотчас появлялась качающаяся паутина: это было волнующееся травяное море и бесчисленные стаи гусей и уток. Наконец под утро я уснул. На следующий день мы встали довольно рано, наскоро напились чаю, уложили свои пожитки в лодку и поплыли по Лефу. Чем дальше, тем извилистее становилась река. Кривуны её так местные жители называют извилины описывают почти полные окружности и вдруг поворачивают назад, опять загибаются, и нет места, где река хоть бы немного текла прямо.

В нижнем течении Лефу принимает в себя с правой стороны два небольших притока: Монастырку и Черниговку. Множество проток и длинных слепых рукавов идёт перпендикулярно к реке, наискось и параллельно ей и образует весьма сложную водную систему. Километров на восемь ниже Монастырки горы подходят к Лефу и оканчиваются здесь безымянной сопкой в 290 метров высоты. У подножия её расположилась деревня Халкидон. Это было последнее в здешних местах селение.

Дальше к северу до самого озера Ханка жилых мест не было. Взятые с собой запасы продовольствия подходили к концу. Надо было их пополнить. Мы вытащили лодку на берег и пошли в деревню. Посредине её проходила широкая улица, дома стояли далеко друг от друга.

Почти все крестьяне были старожилами и имели надел в сто десятин. Я вошёл в первую попавшуюся избу. Нельзя сказать, чтобы на дворе было чисто, нельзя сказать, чтобы чисто было и в доме. Мусор, разбросанные вещи, покачнувшийся забор, сорванная с петель дверь, почерневший от времени и грязи рукомойник свидетельствовали о том, что обитатели этого дома не особенно любили порядок. Когда мы зашли во двор, навстречу нам вышла женщина с ребёнком на руках.

Она испуганно посторонилась и робко ответила на моё приветствие. Я невольно обратил внимание на окна. Они были с двойными рамами в четыре стекла. Пространство же между ними почти до половины нижних стёкол было заполнено чем-то серовато-желтоватым. Сначала я думал, что это опилки, и спросил хозяйку, зачем их туда насыпали.

Я подошёл поближе. Действительно, это были сухие комары. Их тут было по крайней мере с полкилограмма. А в избе мы раскладываем дымокуры и спим в комарниках. Комары-то из воды выходят.

Что им огонь! Летом трава сырая, не горит. В это время подошёл Олентьев и сообщил, что хлеб куплен. Обойдя всю деревню, мы вернулись к лодке. Тем временем Дерсу изжарил на огне козлятину и согрел чай.

На берег за нами прибежали деревенские ребятишки. Они стояли в стороне и поглядывали на нас с любопытством. Через полчаса мы тронулись дальше. Я оглянулся назад. Ребята по-прежнему толпились на берегу и провожали нас глазами.

Река сделала поворот, и деревня скрылась из виду. Трудно проследить русло Лефу в лабиринте его проток. Ширина реки здесь колеблется от 15 до 80 метров. При этом она отделяет от себя в сторону большие слепые рукава, от которых идут длинные, узкие и глубокие каналы, сообщающиеся с озёрами и болотами или с такими речками, которые также впадают в Лефу значительно ниже. По мере того как мы подвигались к озеру Ханка, течение становилось медленнее.

Шесты, которыми стрелки проталкивали лодку вперёд, упираясь в дно реки, часто завязали, и настолько крепко, что вырывались из рук. Глубина Лефу в этих местах весьма неровная. То лодка наша натыкалась на мели, то проходила по глубоким местам, так что без малого весь шест погружался в воду. Почва около берегов более или менее твёрдая, но стоит только отойти немного в сторону, как сразу попадёшь в болото. Среди зарослей скрываются длинные озерки.

Эти озерки и кусты ивняков и ольшаников, растущие рядами, свидетельствуют о том, что река Лефу раньше текла иначе и несколько раз меняла своё русло. К вечеру мы немного не дошли до реки Черниговки и стали биваком на узком перешейке между ней и небольшой протокой. Сегодня был особенно сильный перелёт. Олентьев убил несколько уток, которые и составили нам превосходный ужин. Когда стемнело, все птицы прекратили свой лет.

Кругом сразу воцарилась тишина. Можно было подумать, что степи эти совершенно безжизненны, а между тем не было ни одного озерка, ни одной заводи, ни одной протоки, где не ночевали бы стада лебедей, гусей, крохалей, уток и другой водяной птицы. Вечером Марченко и Олентьев улеглись спать раньше нас, а мы с Дерсу, по обыкновению, сидели и разговаривали. Забытый на огне чайник настойчиво напоминал о себе шипением. Дерсу отставил его немного, но чайник продолжал гудеть.

Дерсу отставил его ещё дальше. Тогда чайник запел тоненьким голоском. Долго мне говорил этот первобытный человек о своём мировоззрении. Он видел живую силу в воде, видел её тихое течение и слышал её рёв во время наводнений. Я взглянул на костёр.

Дрова искрились и трещали. Огонь вспыхивал то длинными, то короткими языками, то становился ярким, то тусклым; из угольев слагались замки, гроты, потом все это разрушалось и созидалось вновь. Дерсу умолк, а я долго ещё сидел и смотрел на «живой огонь». В реке шумно всплеснула рыба. Я вздрогнул и посмотрел на Дерсу.

Он сидел и дремал. В степи по-прежнему было тихо. Звезды на небе показывали полночь. Подбросив дров в костёр, я разбудил гольда, и мы оба стали укладываться на ночь. На следующий день мы все проснулись очень рано.

Вышло это как-то случайно, само собой. Как только начала заниматься заря, пернатое царство поднялось на воздух и с шумом Страница 11 из 40 и гамом снова понеслось к югу. Первыми снялись гуси, за ними пошли лебеди, потом утки, и уже последними тронулись остальные перелётные птицы. Сначала они низко летели над землёй, но по мере того как становилось светлее, поднимались всё выше и выше. До восхода солнца мы успели отплыть от бивака километров восемь и дошли до горы Чайдинзы[28 - Чай-дин-цзы — вершина, где есть дрова.

У подножия её протекает небольшая речка Сяохеза[29 - Сяо-хэ-цзы — маленькая речка. Здесь долина реки Лефу становится шириной более 40 километров. С левой стороны её на огромном протяжении тянутся сплошные болота. Лефу разбивается на множество рукавов, которые имеют десятки километров длины. Рукава разбиваются на протоки и, в свою очередь, дают ответвления.

Эти протоки тянутся широкой полосой по обе стороны реки и образуют такой лабиринт, в котором очень легко заблудиться, если не держаться главного русла и польститься на какой-нибудь рукав в надежде сократить расстояние. Кроме упомянутой Сяохезы, в Лефу впадают ещё две речки: Люганка — с правой стороны и Сеузгу[30 - Сяо-цзы-гау — долина семьи Сяо. Дальше до самого озера Ханка никаких притоков нет. Мы плыли по главному руслу и только в случае крайней нужды сворачивали в сторону, с тем чтобы при первой же возможности выйти на реку снова. Протоки эти, заросшие лозой и камышами, совершенно скрывали нашу лодку.

Мы плыли тихо и нередко подходили к птицам ближе, чем на ружейный выстрел. Иногда мы задерживались нарочно и подолгу рассматривали их. Прежде всего я заметил белую цаплю с чёрными ногами и жёлто-зелёным клювом. Она чинно расхаживала около берега, покачивала в такт головой и внимательно рассматривала дно реки. Заметив лодку, птица подпрыгнула два раза, грузно поднялась на воздух и, отлетев немного, снова спустилась на соседней протоке.

Потом мы увидели выпь. Серовато-жёлтая окраска перьев, грязно-жёлтый клюв, жёлтые глаза и такие же жёлтые ноги делают её удивительно непривлекательной. Эта угрюмая птица ходила сгорбившись по песку и всё время преследовала подвижного и хлопотливого кулика-сороку. Кулик отлетал немного, и, как только садился на землю, выпь тотчас же направлялась туда шагом и, когда подходила близко, бросалась бегом и старалась ударить его своим острым клювом. Заметив лодку, выпь забилась в траву, вытянула шею и, подняв голову кверху, замерла на месте.

Когда лодка проходила мимо, Марченко выстрелил в неё, но не попал, хотя пуля прошла так близко, что задела рядом с ней камышины. Выпь не шелохнулась. Дерсу рассмеялся… — Его шибко хитрый люди. Постоянно так обмани, — сказал он. Действительно, теперь выпь нельзя уже было заметить, окраска её оперения и поднятый кверху клюв совершенно затерялись в траве.

Дальше мы увидели новую картину. Низко над водой около берега на ветке лозняка уединённо сидел зимородок. Эта маленькая птичка с большой головой и с большим клювом, казалось, дремала. Вдруг она ринулась в воду, нырнула и снова показалась на поверхности, держа в клюве маленькую рыбку. Проглотив добычу, зимородок сел на ветку и опять погрузился в дремоту, но, услышав шум приближающейся лодки, с криком понёсся вдоль реки.

Яркой синевой мелькнуло его оперенье. Отлетев немного, он уселся на куст, потом отлетел ещё дальше и наконец совсем скрылся за поворотом. Раза два мы встречали болотных курочек-лысух — чёрных ныряющих птичек с большими ногами, легко и свободно ходивших по листьям водяных растений. Но в воздухе они казались беспомощными. Видно было, что это не их родная стихия.

При полёте они как-то странно болтали ногами. Создавалось впечатление, будто они недавно вышли из гнезда и ещё не научились летать как следует. Кое-где в стоячих водах держались поганки с торчащими в сторону ушами и с воротничками из цветных перьев. Они не улетали, а спешили спрятаться в траве или нырнуть в воду. Погода нам благоприятствовала.

Был один из тех тёплых осенних дней, которые так часто бывают в Южно-Уссурийском крае в октябре. Небо было совершенно безоблачное, ясное; лёгкий ветерок тянул с запада. Такая погода часто обманчива, и нередко после неё начинают дуть холодные северо-западные ветры, и чем дольше стоит такая тишь, тем резче будет перемена. Часов в одиннадцать утра мы сделали большой привал около реки Люганки. После обеда люди легли отдыхать, а я пошёл побродить по берегу.

Куда я ни обращал свой взор, я всюду видел только траву и болото. Далеко на западе чуть-чуть виднелись туманные горы. По безлесным равнинам кое-где, как оазисы, темнели пятна мелкой кустарниковой поросли. Пробираясь к ним, я спугнул большую болотную сову — «ночную птицу открытых пространств», которая днём всегда прячется в траве. Она испуганно шарахнулась в сторону от меня и, отлетев немного, опять опустилась в болото.

Около кустов я сел отдохнуть и вдруг услышал слабый шорох. Я вздрогнул и оглянулся. Но страх мой оказался напрасным. Это были камышовки. Они порхали по тростникам, поминутно подёргивая хвостиком.

Затем я увидел двух крапивников. Миловидные рыжевато-пёстрые птички эти всё время прятались в зарослях, потом выскакивали вдруг где-нибудь с другой стороны и скрывались снова под сухой травой. Вместе с ними была одна камышовка-овсянка. Она всё время лазала по тростникам, нагибала голову в сторону и вопрошающе на меня посматривала. Я видел здесь ещё много других мелких птиц, названия которых мне были неизвестны.

Через час я вернулся к своим. Марченко уже согрел чай и ожидал моего возвращения. Утолив жажду, мы сели в лодку и поплыли дальше. Желая пополнить свой дневник, я спросил Дерсу, следы каких животных он видел в долине Лефу с тех пор, как мы вышли из гор и начались болота. Он отвечал, что в этих местах держатся козули, енотовидные собаки, барсуки, волки, лисицы, зайцы, хорьки, выдры, водяные крысы, мыши и землеройки.

Во вторую половину дня мы прошли ещё километров двенадцать и стали биваком на одном из многочисленных островов. Сегодня мы имели случай наблюдать на востоке теневой сегмент земли. Вечерняя заря переливалась особенно яркими красками. Сначала она была бледная, потом стала изумрудно-зелёной, и по этому зелёному фону, как расходящиеся столбы, поднялись из-за горизонта два светло-жёлтых луча. Через несколько минут лучи пропали.

Зелёный свет зари сделался оранжевым, а потом красным. Самое последнее явление заключалось в том, что багрово-красный горизонт стал тёмным, словно от дыма. Одновременно с закатом солнца на востоке появился теневой сегмент земли. Одним концом он касался северного горизонта, другим — южного. Внешний край этой тени был пурпуровый, и чем ниже спускалось солнце, тем выше поднимался теневой сегмент.

Скоро пурпуровая полоса слилась с красной зарёй на западе, и тогда наступила тёмная ночь. Я смотрел и восторгался, но в это время услышал, что Дерсу ворчит: — Понимай нету! Я догадался, что это замечание относилось ко мне, и спросил его, в чём дело. Вечером мы долго сидели у огня. Утром встали рано, за день утомились и поэтому, как только поужинали, тотчас же легли спать.

Предрассветный наш сон был какой-то тяжёлый. Во всём теле чувствовались истома и Страница 12 из 40 слабость, движения были вялые. Так как это состояние ощущалось всеми одинаково, то я испугался, думая, что мы заболели лихорадкой или чем-нибудь отравились, но Дерсу успокоил меня, что это всегда бывает при перемене погоды. Нехотя мы поехали и нехотя поплыли дальше. Погода была тёплая; ветра не было совершенно; камыши стояли неподвижно и как будто дремали.

Дальние горы, виденные дотоле ясно, теперь совсем утонули во мгле. По бледному небу протянулись тонкие растянутые облачка, и около солнца появились венцы. Я заметил, что кругом уже не было такой жизни, как накануне. Куда-то исчезли и гуси, и утки, и все мелкие птицы. Только на небе парили орланы.

Вероятно, они находились вне тех атмосферных изменений, которые вызвали среди всех животных на земле общую апатию и сонливость. Я спросил его, отчего птицы перестали летать, и он прочёл мне длинную лекцию о перелёте. По его словам, птицы любят двигаться против ветра. При полном штиле и во время тёплой погоды они сидят на болотах. Если ветер дует им вслед, они зябнут, потому что холодный воздух проникает под перья.

Тогда птицы прячутся в траве. Только неожиданный снегопад может принудить пернатых лететь дальше, невзирая на ветер и стужу.

Путешественники ехали без всяких пр... Нигде не попадались им деревья, всё та же бесконечная, вольная, пр... Безродного пр...

Белая берёза под моим окном пр... Одним словом, у этого человека наблюдалось постоянное и непр... Гагин в течение разговора намекнул мне на какие-то затруднения, пр.. Дело в том, что ни коту, ни пр...

Ржавчина (СИ) [Александр Баренберг] (fb2) читать онлайн

Все это было однообразно. День тянулся долго, тоскливо. Наконец стало смеркаться. В вагоне зажгли свечи.

Утомленные хлопотами последних дней, убаюкиваемые покачиванием вагона и ритмическим стуком колес, все очень скоро уснули. На другой день мы доехали до станции Шмаковка. Отсюда должно было начаться путешествие.

Ночью дождь перестал, и погода немного разгулялась. Солнце ярко светило. Смоченная водой листва блестела, как лакированная.

От земли подымался пар… Стрелки встретили нас и указали нам квартиру. Остаток дня прошел в разборке имущества и в укладке вьюков. Следующий день, 18 мая, был дан стрелкам в их распоряжение.

Они переделывали себе унты, шили наколенники, приготовляли патронташи — вообще последний раз снаряжали себя в дорогу. Вначале сразу всего не доглядишь. Личный опыт в таких случаях — прежде всего.

Важно, чтобы в главном не было упущений, а мелочи сами сгладятся. Пользуясь свободным временем, мы вместе с П. Рутковским пошли осматривать окрестности.

В этом месте течение реки Уссури чрезвычайно извилистое. Если ее вытянуть на карте, она, вероятно, заняла бы вдвое более места. Нельзя сказать, чтобы река имела много притоков: кружевной вид ей придают излучины.

Почти все реки Уссурийского края имеют течение довольно прямое до тех пор, пока текут по продольным межскладочным долинам. Но как только они выходят из гор на низины, начинают делать меандры [37]. Тем более это удивительно, что состав берегов всюду один и тот же: под дерном лежит небольшой слой чернозема, ниже — супесок, а еще ниже — толщи ила вперемежку с галькой.

Я думаю, это можно объяснить так: пока река течет в горах, она может уклоняться в сторону только до известных пределов. Благодаря крутому падению тальвега [38] вода в реке движется быстро, смывает все, что попадается ей на пути, и выпрямляет течение. Река действует в одно и то же время и как пила и как напильник.

Совсем иное дело на равнине. Здесь быстрота течения значительно уменьшается, глубина становится ровнее, берега однообразнее. При этих условиях немного нужно, чтобы заставить реку изменить направление, например случайное скопление в одном месте глины или гальки, тогда как рядом находятся рыхлые пески.

Вот почему такие «кривуны» непостоянны: после каждого наводнения они изменяются, река образует новые колена и заносит песком место своего прежнего течения. Очень часто входы в старые русла закупориваются, образуются длинные слепые рукава, как в данном случае мы видим это на Уссури. Среди наносов реки много глины.

Этим объясняется заболоченность долины. Лето 1906 года было дождливое. Всюду по низинам стояла вода, и если бы не деревья, торчащие из луж, их можно было бы принять за озера.

От поселка Нижне-Михайловского до речки Кабарги болота тянутся с правой стороны Уссури, а выше к селу Нижне-Романовскому Успенка — с той и другой стороны, но больше с левой. Здесь посреди равнины подымаются две сопки со старыми тригонометрическими знаками: северная высотой в 370 м , называемая Медвежьей горой, и южная в 250 м , имеющая китайское название Хандодинза-сы [39]. Между этими сопками находятся минеральные Шмаковские ключи.

На северо-востоке гора Медвежья раньше, видимо, соединялась с хребтом Тырыдинза [40] , но впоследствии их разобщила Уссури. Среди уссурийских болот есть много релок [41] с хорошей, плодородной землей, которыми и воспользовались крестьяне для распашек. В 5 км от реки на восток начинаются горы.

Ту древесную растительность, которую мы видим теперь в долине Уссури, лесом назвать нельзя. Эта жалкая поросль состоит главным образом из липы, черной и белой березы и растущих полукустарниками ольхи, ивняка и, наконец, раскидистого кустарника, похожего на леспедецу. Почерневшие стволы деревьев, обуглившиеся пни и отсутствие молодняка указывают на частые палы.

Около железной дороги и быть иначе не может. Цветковые растения растут такой однообразной массой, что кажется, будто здесь вовсе нет онкологических сообществ. То встречаются целые площади, покрытые только одной полынью, то белым ползучим клевером, то тростниками, то ирисом, ландышами и т.

Благодаря тому, что кругом было очень сыро, релки сделались местом пристанища для различного рода мелких животных. На одной из них я видел 2 ужей и 1 копьеголовую ядовитую змею. На другой релке, точно сговорившись, собрались грызуны и насекомоядные: красные полевки, мышки-экономки и уссурийские землеройки.

В стороне от дороги находился большой водоем. Около него сидело несколько серых скворцов. Эти крикливые птицы были теперь молчаливы; они садились в лужу и купались, стараясь крылышками обдать себя водой.

Вблизи возделанных полей встречались ошейниковые овсянки. Они прыгали по тропе и близко допускали к себе человека, но, когда подбегали к ним собаки, с шумом поднимались с земли и садились на ближайшие кусты и деревья. На опушке леса я увидел еще какую-то маленькую серенькую птицу.

Рутковский убил ее из ружья. Это оказалась восточноазиатская совка, та самая, которую китайцы называют «ли-у» и которая якобы уводит искателей женьшеня от того места, где скрывается дорогой корень. Несколько голубовато-серых амурских кобчиков гонялись за насекомыми, делая в воздухе резкие повороты.

Некоторые птицы сидели на кочках и равнодушно посматривали на людей, проходивших мимо них. Когда мы возвратились на станцию, был уже вечер. В теплом весеннем воздухе стоял неумолкаемый гомон.

Со стороны болот неслись лягушечьи концерты, в деревне лаяли собаки, где-то в поле звенел колокольчик. Завтра в поход. Что-то ожидает нас впереди?

Работа между участниками экспедиции распределялась следующим образом. Гранатмана было возложено заведование хозяйством и фуражное довольствие лошадей. Мерзлякову давались отдельные поручения в сторону от главного пути.

Этнографические исследования и маршрутные съемки я взял на себя, а Н. Пальчевский направился прямо в залив Ольги, где в ожидании отряда решил заняться сбором растений, а затем уже присоединиться к экспедиции и следовать с ней дальше по побережью моря. Самый порядок дня в походе распределялся следующим образом.

Очередной артельщик, выбранный сроком на 2 недели, вставал раньше других. Он варил какую-нибудь кашу, грел чай и, когда завтрак был готов, будил остальных людей. На утренние сборы уходило около часа.

Приблизительно между 7 и 8 часами мы выступали в поход. Около полудня делался большой привал. Лошадей развьючивали и пускали на подножный корм.

Горячая пища варилась 2 раза в сутки, утром и вечером, а днем на привалах пили чай с сухарями или ели мучные лепешки, испеченные накануне. В час дня выступали дальше и шли примерно до 4 часов.

Готовые домашние задания по русскому языку 2 класс. Прочитайте укажите признаки научного стиля слова чернила. Признаки научного стиля 6 класс упр 142. Прочитайте текст укажите признаки научного стиля 6 класс.

Русский язык 3 класс 2 часть упражнение. Русский язык 3 класс упражнение 3. Упражнение 142 по русскому языку 3 класс. Гдз по русскому языку учебник 3 класса номер упр. Русский язык Рамзаева 4 класс часть 2 упражнение 487. Русский язык 4 класс 2 часть упр 142.

Русский язык 4 класс 2 часть Калюжная. Русский язык 4 класс упражнение 142. Упражнение 142 по русскому языку 4 класс. Русский язык 4 класс упр 254. Русский язык 5 класс 1 часть упр 254. Русский язык 4 класс упр 142.

Предложение со словом 4 класс упр 142 русский язык. Русский язык 3 класс упражнение 142. Русский язык 3 класс 2 часть стр 142. Домашнее задание упражнение 142. Упр 274. Гдз по русскому языку 6 класс ладыженская учебник упражнение 274.

Домашние задания по русскому языку упражнение 274. Русский язык 9 класс 274 упражнение. Русский язык 3 класс учебник. Русский язык 3 класс стр 3. Русский язык 3 класс учебник Канакина. Русский язык 2 класс 1 часть учебник страница 142.

Лошадь напрягала все силы стараясь преодолеть. Лошадь напрягая все силы стараясь преодолеть течение. Лошадь напрягала все силы гдз. Лошадь напрягала все силы стараясь преодолеть течение гдз. Формы слова береза. Берёза однокоренные слова с суффиксом.

Тигр однокоренные слова. Однокоренные слова к слову тигр. Упр 288.

Вот и тупиковый коридор, упирающийся в дверь кабинета ректора. Коего, по традиции, именовали "канцлером". Ученый, замедляя шаги, гадал - чем же вызвано неординарное приглашение? Канцлер редко лез в дела отдельных лабораторий, предпочитая обсуждать более общие темы с главами колледжей, входящих в состав университета. Однако никаких идей в голову не приходило. Оставалось надеяться, что причиной вызова послужили исключительно приятные обстоятельства, хотя таковые, как он успел уже не раз убедиться за свою недолгую академическую карьеру, возникают чрезвычайно редко.

Лысая голова неизменно строгого секретаря, восседавшего у двери кабинета, украшенной сверху неизменным же на протяжении многих столетий девизом Оксфорда: "Dominus Illuminatio Mea" "Господь - просвещение моё" - лат. Генри, не останавливаясь, проскочил мимо пышных, грозно топорщащихся бакенбард ректорского цербера прямо к массивной двери, успев лишь слегка удивиться рассевшимся на стоящих вдоль стен креслах для ожидания людям с явно военной выправкой и не отмеченными избытком интеллекта физиономиями. Эти что, тоже к ректору? Проник в кабинет, не стучась - ведь секретарь разрешил, значит - можно. Обширное помещение встретило его приспущенными шторами, создававшими совсем не настраивавшую на работу, а, напротив, какую-то расслабляющую, домашнюю полутьму. В коей едва просматривалось озабоченное лицо канцлера, восседающего за широким столом прямо напротив двери. Впрочем, Генри было известно о болезни глаз, поразившей в последнее время бессменного вот уже на протяжении двух десятков лет главу университета, из-за которой тот и не мог переносить яркий свет. Вследствие этого посетитель удивления обстановкой не испытал. Вы желали меня видеть?

Совсем как в те, относительно недавние времена, когда нынешний руководитель лаборатории еще являлся рядовым студентом. Как продвигается ваше новое исследование? Напомните, кстати, о чем оно? Не похоже было, что все вышеперечисленное его действительно интересует. Ведь только недавно тот сам же и утвердил спецбюджет на приоритетные исследования по заказу Адмиралтейства! А также некоторую экономию материала... Тот даже непроизвольно дернулся от неожиданности, повернувшись лицом к источнику досадной помехи. В дальней, "библиотечной" части кабинета, уставленной книжными шкафами, восседал в глубоком мягком кресле высокий человек в коричнево-зеленом охотничьем костюме и соответствующей же этому роду занятий низко надвинутой шляпе с широкими полями и традиционным украшением в виде фазаньего пера. Головной убор, в сочетании с полутьмой, не позволял разглядеть черты лица "охотника".

Генри обомлел. Сюрпризы, оказывается, и не думали заканчиваться! Лицо, столь знакомое по портретам в газетах и официальных учреждениях! Эдуард Шестой, собственной персоной! Король, несмотря на свои сорок с гаком лет, выглядел свежо и молодо. И совсем не так солидно, как на парадных портретах. Уехал на охоту в оксфордские угодья, ха-ха! А вы — поклоны бить… - Его Величество оказывает нам честь, желая поручить некое сверхсрочное и... Я вас горячо рекомендовал.

Надеюсь, доктор Хинниган, вы не посрамите честь нашего заведения и мою лично! Столько великолепных и гораздо более опытных ученых скрывают стены наше... Тысяча восемьсот семьдесят первого года рождения, из небогатой семьи лондонского приказчика. Рано осиротел. Старший брат, морской офицер, героически погиб в битве с японским флотом у Цейлона в восемьдесят девятом. С отличием окончил колледж, затем университет, где получал особую стипендию за успехи. В девяносто четвертом заслужил, в составе группы ученых, Королевскую премию за разработку новой оружейной бронзы, легированной никелем. В этом году получил под свое начало отдельную лабораторию, став самым молодым самостоятельным ученым во всем Оксфорде... Вполне достойный кандидат, к тому же достойного происхождения, не правда ли?

Боюсь, я слишком узкий специалист... Во-первых, работа будет, эм... А во-вторых, по отзыву досточтимого канцлера, вы весьма разносторонне образованный человек. Так что не прибедняйтесь! Да он серьезно и не собирался, сам будучи немало заинтригованным неожиданным приключением. А особенно - неким внезапно возникшим сверхсрочным исследованием, да еще и по его теме. Что бы это могло такое быть? Даже более срочное, чем упрочняющее литье для военной промышленности, изучением которого он сейчас начинал заниматься? До определенной поры...

Тот, не без опаски, тоже сел. Вы в курсе, чем вызвано сильное повышение интереса к данной теме в последние годы? Впрочем, чего тут гадать? Да, на страницах газет эта тема пока не сильно муссировалась, но все, кто имел отношение к промышлености, давно были в курсе. Нужна специальная лицензия, однако даже мы в университете иногда испытываем затруднения с ее получением... Постоянные кампании в прессе с призывом сдавать государству ненужные в хозяйстве медные и бронзовые изделия. Ограды в городских парках и даже частных домах все поснимали... Много признаков! Конечно, все время обнаруживаются новые месторождения в колониях, однако статистика добычи и потребления является закрытой информацией не только в Британской империи, но и во всем Европейском Союзе, так что мне трудно оценить серьезность положения, Ваше Величество!

Не хочу вас пугать, но я бы определил его как катастрофическое! Генри отчетливо понял, что его собеседник ничуть не преувеличивает. Надеюсь, лишним будет еще раз напоминать, что все сказанное здесь - сугубо секретная информация? Старые европейские месторождения уже лет десять, как почти полностью истощены. Мы скрываем это от общественности, но большинство рудников фактически закрыты. Да, обнаружены новые в южной Африке, Новом Свете и России. Однако они пока не способны даже компенсировать падение добычи в европейских, а ведь потребление растет на одну пятую ежегодно! На нужды обороны, в основном. Да и количество разведанных в колониях запасов особого оптимизма не внушает.

После того, как Китай тридцать лет назад запретил экспорт олова, продолжавшийся еще со Средних веков, мы исчерпали наши британские месторождения. Олова не хватает больше всего! Промышленность требует машины, Адмиралтейство хочет только паровые корабли. И дальнобойные пушки. Мы уже начали проигрывать в качестве вооружения Японии и Китаю. И в количестве тоже. Сатанинский металл оказался доступнее бронзы! Впрочем, азиаты никогда и не прекращали использовать этот металл, однако еще полвека назад изделия из него оставались достаточно примитивны и немногочисленны. Мы считали, что железо слишком тяжелое в обработке и не подходит для изготовления сложных вещей.

А так же непростые способы добычи, низкие механические свойства... Однако, как оказалось, это все были решаемые проблемы. И ключи от данных решений маньчжуры, а от них и японцы получили как раз полвека назад! Вы догадываетесь, откуда? В общем, было разрушено по приказу покойного короля Чарльза в сорок первом году. Где маньчжуры, осознавшие после первой Опиумной войны всю убогость собственной армии по сравнению с британской, ухватились за них, как за Божий дар! А то и заметно превосходящие! Мы проигрываем в темпах прогресса! Сейчас в колониях открыты месторождения новых перспективных металлов: никеля, хрома, бериллия, вольфрама и молибдена.

Они интересны и сами по себе и в качестве компонентов для новых бронзовых сплавов с улучшенными свойствами. Вот, например, упомянутая вами никелевая бронза, за которую я имел честь получить премию, обходится вообще почти без олова! А пока мы обнаружим новые месторождения и начнем добычу, боюсь, уже останемся вообще без колоний... Пессимизм монарха наконец передался и ему. Ведь мы как слепые котята сейчас, даже не представляем, с чем имеем дело! Ни о свойствах используемых врагом железных сплавов, ни об объемах добычи и способах обработки мы ни черта не знаем! Наша разведка, увы, оказалась бессильна настолько глубоко внедриться к узкоглазым, свои секреты они охраняют хорошо... Остается надеяться только на себя! Вы, надеюсь, не из тех безмозглых фанатиков, которые считают, что навсегда лишатся бессмертной души, лишь прикоснувшись к куску "сатанинского" металла?

Ученый, все-таки! Я за свободу исследований! Естественно, как и подавляющее большинство ученых, он не чурался известного вольнодумства, но признаться в этом прилюдно, да еще и в присутствии христианнейшего монарха! Второго по значимости, после Папы Римского, человека в католическом мире. А, фактически, и первого. Как всем было прекрасно известно, уже несколько веков Ватикан мало что мог предпринять без одобрения из Лондона. Консерватизм церковных иерархов, а особенно их тупых служак из Инквизиции давно уже вызывает лишь насмешки широко мыслящих людей. Надеюсь, вскоре мы сможем ограничить этот беспредел! Даже ректор, явно уже не раз обсуждавший с Эдуардом опасные темы ранее, непроизвольно съежился в кресле и бросил быстрый взгляд на дверь, удостоверившись, что та плотно заперта.

Король, конечно, давно славился либерализмом и антиклерикализмом, особенно в сравнении со своим фанатиком-отцом, и не раз уже вызывал глухое недовольство в Ватикане своими резкими высказываниями, однако данная тирада явно слишком уж выходила за рамки приличий! Да и восточным "друзьям" пока знать о наших новых интересах ни к чему. А в случае противостояния с Церковью огласки не избежать. К счастью, есть другой путь, более простой и более быстрый! Прошу вас, Джордж! Пожилой ректор приосанился в кресле, прокашлялся, и неспешно начал рассказ, одновременно набивая душистым карибским табаком трубку с длинным резным мундштуком. Врачи недавно категорически рекомендовали ему совершенно прекратить курение, однако канцлер в особенно волнительные моменты удержаться от почти полувековой привычки был не в состоянии. Хотя это, не самая... Тем не менее, позволю себе вкратце напомнить.

Возможно, вам будет полезно узнать о некоторых неизвестных широкой публике моментах. Как известно, досточти... Соответственно, использование железа и изделий из него этими еретиками не только не запрещалось, но и поощрялось. Следует признать, что особенное распространение эти взгляды получили, к сожалению, в нашей, академической среде. Ллойд прервался на раскуривание набитой, наконец, трубки. Ограниченный, видимо, во времени, отведенном на скрытный визит король нетерпеливо затарабанил пальцами по столу. Ректор же, открыв длинный оловянный пенал, достал оттуда несколько серных спичек, использовав их одна за другой. Отчего по кабинету распространился резкий неприятный запах. Вот раньше раскуривали трубку от свечи, и не надо было пользоваться этой химической гадостью!

Но от висящей высоко на стене газовой лампы, заменившей свечи в государственных учреждениях и богатых домах, не прикуришь, такова цена прогресса... Впрочем, не подверженного вредному пристрастию Хиннигана эта серьезная для других проблема, связанная с внедрением новейших технологий, не сильно заботила. Старик успешно завершил почти сакральный процесс раскуривания, облегченно выпустил клуб душистого белого дыма и продолжил: - Пока еретиков можно было жечь на кострах, Инквизиция так и поступала, но к началу восемнадцатого века нравы смягчились, а при досточтимой прапрабабушке ныне здравствующего короля, Елизавете Третьей, власти и вовсе стали проявлять непозволительную мягкость. Именно тогда, в тысяча семьсот семнадцатом году усилиями следователей Инквизиции была вскрыта крупнейшая сеть ферраритов, глубоко проникшая в пределы наших университетов. По некоторым оценкам, к сектантам тогда принадлежал каждый четвертый британский ученый! Распоряжением королевы, ценой которого стал острейший конфликт с Ватиканом, все обвиненные в ереси ученые были сосланы вместе с семьями и движимым имуществом в Бомбей, формально подчиненный не короне, а Ост-Индской компании. Более того, на средства короны там был возведен для них новый университет! Не будем останавливаться сейчас на причинах, повлекших столь необычное отношение... За закрытыми дверями можно!

Королева Елизавета Третья была известной ценительницей высокомудрых мужей, ха-ха! Особенно, когда достигла определенного возраста... Генри в очередной раз отметил полное отсутствие у Эдуарда Шестого пиетета к своим высокородным предкам, однако предпочел промолчать. Как от Ост-Индской компании, всегда испытывавшей недостаток образованных людей, так и от индийских раджей, с радостью отправлявших туда своих отпрысков для получения европейского образования. И в то же время университет непоколебимо оставался пристанищем еретиков. Более того, впоследствии, там появились, страшно сказать, даже явные безбожники! Все присутствующие сочли необходимым при этих словах перекреститься, хотя внимательный наблюдатель нашел бы данный порыв искренним только у старого ректора. Молодой ученый явно не видел в существовании не верящих в Бога людей ничего катастрофического и всего лишь соблюдал нормы приличия, привитые с детства. А вот на лице Эдуарда при упоминании атеистов промелькнула нотка усталой брезгливости.

Это, лет тридцать как пустившее корни в добропорядочной старушке Европе движение только недавно удалось локализовать, изгнав в Китай самых активных, во главе с неким помешавшимся немецким предпринимателем Энгельсом, соратником казненного Инквизицией за свои убеждения выкреста Маркса, и трансформировав остальных в относительно беззубых религиозных социалистов. Секретная Служба, подчиненная непосредственно монарху, тяжело работала для достижения этой цели. Причем, как на территории империи, так и в других странах Европы, признавших верховенство Британии в Европейском Союзе. Однако мимолетное воспоминание промелькнуло и исчезло, и нетерпеливый король, бросив красноречивый взгляд на мерно, но неумолимо отстукивавшие время напольные часы, вновь "пришпорил" снова отклонившегося в сторону от главной темы старика: - Сэр Ллойд, давайте, все же, ближе к делу! Уже подхожу к главному, Ваше Величество! Дабы оное гнездо не давало пищи для слабых верой в Европе. А, надо сказать, постоянно вскрывались случаи контрабанды запрещенных Святой Инквизицией трактатов, написанных в Бомбее, возникали подпольные еретические кружки, и даже... Не сейчас! Однако там учились дети раджи, да и сам он окончил Бомбейский университет, соответственно, симпатии его были на стороне еретиков.

Поэтому он имел наглость отказать Его Величеству. Затем Чарльз обратился к руководству Ост-Индской компании, контролировавшей торговую и деловую часть Бомбея. Однако и там получил завуалированный отказ. Руководство компании сослалось на недостаток вооруженных сил, коих едва хватает на охрану порта и складов. И вот тогда король, подзуживаемый кардиналами из Инквизиции, решился на прямое вмешательство. Он приказал лорду Черчиллю снарядить карательную экспедицию, выделив ему силы из состава Королевского флота. Для контроля действий сэра Черчилля с ним отправлялся кардинал Джованни, специально присланный из Рима. Он должен был проследить, чтобы никакие зерна ереси не уцелели... По крайней мере, я очень на это рассчитываю!

Чарльз направил его как своего доверенного человека - ведь кардинал подчинялся напрямую руководству Инквизиции в Ватикане, а не королю. Кроме того, как полагал отец, король желал продемонстрировать представителю академических кругов, какая участь ожидает отщепенцев. В назидание, так сказать... Трубка ректора потухла, и тот стал усердно выбивать сгоревший табак в хрустальную пепельницу, не прерывая, однако, рассказ, чтобы не вызвать вновь неудовольствия монарха: - Итак, мой отец лично присутствовал при жестоком разгроме бомбейского анклава. Настолько жестоком, что даже ему, человеку строгих принципов и твердой веры, было не по себе от увиденного. Дабы вы знали, Генри, из шести тысяч жителей анклава успели скрыться на территории соседнего индийского княжества не более половины. Остальные были просто перебиты нашими солдатами. Женщины, дети, старики... Не уверен, что король давал именно такие указания лорду Черчиллю, однако факт, что этот солдафон понял все буквально, остается фактом.

Уничтожить - значит уничтожить. Отец ничего не мог поделать! Кстати, погибли, в основном, рядовые члены общины. Большинство лидеров и ведущих ученых успели эвакуироваться, и именно они затем попали в Китай, став причиной наших текущих неприятностей! Сэр Ллойд, дойдя до основного момента своего повествования, от волнения даже поднялся с кресла: - И вот, следуя за британскими солдатами по дымящимся развалинам университета, отец наткнулся на разрушенную лабораторию. Среди валявшихся вокруг трупов он обнаружил некий артефакт и с ним кое-какие документы, поразившие его до глубины души. Он, конечно, не имел возможности изучить их на месте, однако осмелился, в нарушение всех инструкций, полученных от короля, не только не уничтожить найденное, но и привезти домой, в Англию! Это был крайне смелый, хотя и не самый благоразумный поступок. И отец чуть было не поплатился за свое вольнодумство - сразу по возвращении королевская Секретная служба, вместе со следователями Инквизиции учинили в его доме и рабочем кабинете обыск.

Видимо, по доносу что-то заподозрившего кардинала Джованни. Я был тогда двенадцатилетним ребенком и хорошо запомнил и возвращение отца после долгого путешествия, и тот самый обыск. Они перевернули весь дом кверху дном! Отец, тотчас по возвращении, предусмотрительно скрыл найденное в старинном тайнике в университетской библиотеке! Однако, ввиду подозрений, вскрыть его так и не решился. И лишь незадолго до смерти сообщил о тайнике мне. Но и я тоже, во время правления дожившего до глубокой старости короля Чарльза, не осмеливался даже подумать об этом. А впоследствии и вообще позабыл. Лишь недавнее тайное обращение короля по поводу нашего отставания от Востока пробудило в моей памяти...

На нем имелась записка, свидетельствующая о том, что образец был изготовлен за четыре месяца до британского вторжения именно с целью постановки опыта по получению нержавеющего железа. Как раз этот факт и поразил отца до такой степени, что он совершил... А рядом находилось нечто вроде лабораторного журнала, где, предположительно, описан ход эксперимента и еще один журнал, возможно, содержащий компиляцию других изысканий по теме, проводившихся еретиками. К сожалению, отец не имел возможности подробнее ознакомиться с содержанием данных трудов. Так что с этой стороны я спокоен! Ставлю вам две задачи. Первая - вычленить из документов информацию о свойствах железных сплавов и технологиях их получения, оформив это как доклад, где не будет в явной или неявной форме указан источник данных. Я представлю его в Адмиралтейство, Военное ведомство и промышленникам как донесение разведки. И вторая задача - понять, как был получен нержавеющий образец, а впоследствии - и повторить сам опыт!

Ни в коем случае! Пока же - только изучение документов и ничего более! Кстати, еще раз хочу напомнить о мерах предосторожности. Никто не должен знать! Вы не представляете, какие неприятности доставит мне, да и вам тоже, Инквизиция, если к ней просочится хоть малейшая крупица информации... Да, кстати, для помощи и контроля я направлю вам доверенного офицера Секретной Службы. До его прибытия запрещаю предпринимать что-либо, включая вскрытие тайника! Завершив раздачу указаний, Эдуард резко развернулся на каблуках и, надвинув поглубже шляпу, покинул кабинет, не прощаясь. Он и так задержался более чем на час против ожидаемого.

Не хватало еще, чтобы кто-то из слишком глазастых придворных заподозрил, что король не сидит в засаде на уток в оксфордских болотах, как было заявлено, а шляется по университету с неизвестной целью... Конец апреля 1896 года, Оксфордский университет, Британская империя. Третий день Генри приходил в университет в возбужденном предвкушении. Ну когда уже прибудет обещанный королем агент Секретной Службы и можно будет приступить к вскрытию тайника? Работать в таком состоянии было категорически невозможно, хотелось, вместо нудного обсуждения закупок оборудования, необходимого для внезапно ставших Хиннегану не интересными исследований, поделиться с сотрудниками сногсшибательной новостью. Ведь единственным человеком, с которым Генри мог обсуждать тайну, являлся ректор, но заявиться к нему в кабинет просто так, поболтать, научный работник не самого высокого ранга никак не мог. И так сотрудники уже косились на него, начиная что-то подозревать, особенно Питер, присутствовавший при внезапном вызове к канцлеру. Руководителю лаборатории надо бы взять себя в руки, а то пойдут гулять слухи по коридорам. Наконец, опять же после обеда, в лабораторию примчался посыльный из административного корпуса.

Генри, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, последовал за ним. На этот раз в приемной, кроме секретаря, никого не оказалось. Последний, все так же молча, пропустил Хиннегана в кабинет и собственноручно плотно прикрыл за ним дверь, выполняя, видимо, распоряжение ректора. На этот раз, несмотря на пасмурный день, в помещении было заметно светлее, благодаря полностью раздвинутым шторам и приоткрытым окнам, сквозь которые в кабинет проникал насыщенный свежими весенними запахами воздух. Канцлер занимал свое традиционное место за столом, а вот на краю широкой столешницы, в нарушение всех светских приличий, вольготно восседал человек в сером сюртуке, державший в руках простую фетровую шляпу. У его ног блестел надраенными бронзовыми защелками потертый дорожный саквояж из плотной свиной кожи. Человек повернул голову и окинул Генри быстрым, но цепким и внимательным взглядом. Он был высок, не менее шести футов росту, обладал худощавой спортивной фигурой, а его прямая, как палка, спина не смогла бы обмануть никого, несмотря на совершенно гражданский костюм. Это явно был военный, возможно отставной.

Его, шикарные, до подбородка, бакенбарды, украшавшие несколько надменное лицо, и коротко остриженные темные с проседью волосы, только усиливали версию о военном прошлом их обладателя. Королевский агент, которым незнакомец несомненно и являлся, выглядел лет на сорок, хотя, вероятнее всего, был старше. Джеймс Виллейн! Очень рад знакомству, мистер Виллейн! Вы, как я понимаю, тот самый офицер, которого обещал прислать Его Величество? Естественно, чего еще можно было ожидать от гражданского? Никакой самодеятельности! Виллейн времени даром терять не стал, сразу же взяв быка за рога: - Идите сюда, Хиннеган! Вот, внимательно прочтите и подпишите это!

Генри вчитался. Это были разного рода обязательства о неразглашении. Неразглашение содержания получаемой конфиденциальной информации, имен и кличек агентов, адресов конспиративных квартир и даже самого факта сотрудничества с Секретной Службой. На каждый тип неразглашения имелся свой, отдельный бланк. Естественно, о моей причастности к Секретной Службе не должен знать никто. Для окружающих я - офицер в отставке, прибывший в университет по собственному желанию для работы в архиве. Пишу книгу об истории Королевской егерской службы. Сэр Ллойд гарантировал, что в университетской библиотеке полно материалов на эту тему. Итак, я буду днями просиживать в читальном зале, изредка отрываясь, чтобы прогуляться вокруг.

То есть, я буду все время находиться неподалеку от вас. И не только днем! Мне сняли комнату совсем рядом с вашим домом, буквально в двух шагах. Это на случай, если кто-то за вами будет следить или попробует похитить… От последних слов агента Хиннегану стало не по себе. Как-то иначе он представлял будущую работу, без всех этих полицейских штучек. Кто будет следить? Похищение в тихом мирном Оксфорде, где и преступлений-то почти не случается? Откуда Инквизиции знать обо всем? Только потому, что он в уединении прочитает пару трактатов?

Ерунда какая! Однако вслух возражать он не стал, прекрасно сознавая, что ничего изменить не в силах.

Синаксический разбор слова полиглот пожалуйста помогите?

Dubb 28 апр. Дорисуй словесный порт - рет кота : дополни предложение словами из материала «Для справок» и запиши Zajtsevalesya2 28 апр. Nuysha 28 апр.

Yakovlevakama 28 апр. В предложении "В любую погоду Чёрное море прекрасно" найти основу предложения? Виолеттабандерос 28 апр.

Одна из частей этой природы это лес.

Н.Носов "Незнайка на Луне"

Запишите в две колонки слова с пропущенными буквами: а) с приставкой	Она напрягала все свои силы и держалась против воды, стараясь преодолеть течение, а течение увлекало ее все дальше и дальше. Кожевников видел это. Дождавшись остальных коней, он в карьер бросился вдоль берега вниз по течению.
Кабинет №8 - Подготовка к ВПР	9 мар 2019 когда все приспособятся, то люди и лошади сами пойдут скорее и без понукания. она напрягала все свои силы и держалась против воды, стараясь преодолеть течение, а течение увлекало ее все дальше и дальше. заяц метнулся, заверещал и, прижав к спине уши, притаился.
Опытный образец Superjet-100 прибыл в Жуковский для продолжения испытаний	Они бежали, ведя лошадей в поводу, вверх по холму и вниз где-то с милю, потом сели верхом и опять поскакали.
Информация	Всеми силами я старалась отогнать от себя эту мысль, успокоиться.
Гулов ответы	Знайка изо всех сил вырывался из рук, стараясь лягнуть Незнайку, и кричал.

Н.Носов "Незнайка на Луне"

Проведение данной реформы состоялось до русско-японской войны 1904-1905 гг. Реформа, о которой идёт речь в отрывке, была проведена в правление императора Александра III. Инициатором реформы, о которой идёт речь в отрывке, являлся П. Автор этих воспоминаний занимал пост председателя Совета министров Российской империи.

Хотя он и оставил некоторые накопления, нам пришлось продать дом и снять совсем уж небольшую комнатку. Зато мне не пришлось бросать школу, чтобы пойти работать!

Старший брат, Винсент, к тому времени уже служил на флоте, где вскоре погиб в бою с японцами. Мать и сестра Мэри нашли подработку, а мне запретили - хотели, чтобы получил образование. Я с детства отличался успехами в учебе, и мечтой отца было дать мне университетское образование. Мать, в память о нем, делала для этого все! Я еще в дневной школе выделялся достижениями, особенно в изучении естественных наук.

Да и прилежностью тоже. Даже случаев, что меня секли розгами, за все годы было меньше, чем пальцев на одной руке! А в колледже мне и вообще выдали поощрительную премию и рекомендацию в университет. Уже после поступления в Оксфорд я получил стипендию от Естественнонаучного Общества, которое помогало самым перспективным студентам. И эта стипендия подоспела весьма вовремя, так как мать как раз тогда вдруг слегла и вскоре скончалась.

Не будь помощи, есть мне было бы нечего! Без стипендии мне пришлось бы бросить учебу и идти зарабатывать на кусок хлеба! А с ней сумел протянуть до окончания, хоть и приходилось иногда в конце месяца жить впроголодь. К счастью, эти времена позади, еще до зачисления в штат университета я получил довольно весомую Королевскую премию, а затем и постоянное жалование! А главное - интересную и нужную работу!

Тем временем, припозднившаяся парочка давно уже вышла за пределы университетского городка, добравшись по безлюдным улицам, по сторонам которых в приличных домах спали добропорядочные профессора и прочий обеспеченный люд, до берега неширокой здесь Темзы. Там они повернули направо, направляясь к расположенному в паре сотен ярдов выше по течению мосту. Крытая неровным булыжником старинная набережная на этом участке все еще кое-как освещалась газом, по меньшей мере компенсировавшим своим горением отсутствие спрятавшейся за плотной облачностью Луны. На противоположном же берегу реки, там, куда они держали путь, и вовсе царила непроглядная тьма. Хиннегану еще никогда не приходилось так поздно шататься по не самым благополучным районам, и его это несколько пугало.

Но он приложил все усилия, чтобы спутница не заметила овладевшей им напряженности. Для того чтобы отогнать беспокойство, неплохо было бы опять оживить угасший с выходом к реке разговор, однако Генри, хоть убей, не приходила в голову никакая подходящая завязка для беседы. И Кэт, как назло, хранила полное молчание! Он уже глубоко вдохнул пованивавший нечистотами, стекавшими в реку по многочисленным канавам воздух, решившись сказать хоть что-нибудь, однако еле видимые в тусклом освещении фигуры вдруг привлекли его внимание. У самой кромки воды копошилось, в свете слабых масляных ламп или небольших факелов, пять-шесть подозрительных персонажей.

В руках некоторые держали длинные палки с крючьями. Еще один из их компании сидел на каменном парапете совсем рядом с дорогой и как раз сейчас раскуривал трубку с помощью лампового фитиля. Близкий огонек на пару мгновений осветил его лицо, обмотанное какими-то лохмотьями. Взгляду Хиннегана открылась грязная, изможденная и покрытая шрамами отвратительная рожа, со злыми маленькими глазками, смотревшими прямо на них цепким изучающим взглядом. Генри, не ожидавший встретить в такой поздний час никого, даже сбился с шага и запаниковал, не зная чего ожидать.

К счастью, он тут же вспомнил про подарок Виллейна и, резко высвободив правую руку, неуклюже достал из-под сюртука револьвер. Да полно вам, Генри! Посмотрите на них! Что они делают тут заполночь? И правда, копошившиеся фигуры действительно будто бы замерли, прислушиваясь.

Копаются в отходах, которые попадают на берег из реки и сточных канав, отыскивают в них всякое тряпье, обломки досок, уголь и прочее. Все это имеет цену. Ничтожную, правда, но для этих несчастных и несколько пенни - спасение от голодной смерти! Полиция в приличных районах их всегда гоняет, дабы не нарушали своим видом покой добропорядочных граждан! А работают они обычно сразу после смывающего в стоки всякий мусор дождя, иначе конкуренты опередят.

Если дождь прошел вечером, значит, работать приходится ночью! Вы, Генри, слишком много времени, видимо, проводите за книгами, если не знаете таких подробностей о городе, в котором живете! Никогда не интересовался жизнью нищих, а Господь Бог уберег меня самого от подобного существования! Ее же наблюдательность он приписал свежести взгляда недавно приехавшей в Метрополию провинциалки. В патриархальной Польше, наверное, такого нет, все при деле.

А теперь спрячьте револьвер, пока вы случайно не прострелили ногу мне или себе! Я оценила вашу заботу! Ни разу ничего не случалось! Думаю, эти несчастные боятся любых осложнений. Но никогда нельзя быть полностью уверенной, поэтому на крайний случай у меня есть это!

Девушка молниеносным движением извлекла из висевшей у нее на поясе сумочки некий продолговатый предмет, тускло блеснувший темно-желтой полированной поверхностью. Молодой человек с несказанным удивлением узнал в нем небольшой двуствольный пистолет. Кэтрин, продемонстрировав пораженному спутнику оружие и крайне довольная произведенным эффектом, так же молниеносно спрятала его обратно. Прекрасно подходит для самозащиты. Пусть он и не такой современный, как ваш шестиствольный револьвер!

Кстати, где вы такой достали? Не припомню, чтобы видела раньше подобную модель! Впрочем, для дяди умение стрелять было жизненно необходимо! А сейчас он нанимается в охрану к сборщикам податей. Они ездят по окрестным крестьянским общинам, собирая положенный налог продуктами.

Ни одна такая поездка не обходилась без эксцессов! Там же крестьяне, в основном, галицийцы. Дикий и вечно чем-то недовольный народишко! Постоянно бунтуют, то против польского владычества, то вообще просто так, без повода. Ничего не помогает!

Никогда особо не интересовался делами окраин католического мира и, кажется, зря! Поверьте, жизнь в Польше, да еще и в провинциальном городишке, скучна до невозможности! Не говоря уже об отсутствии каких-либо перспектив... Кстати, мы пришли. Вон, видите там, на углу, длинный дом?

Мне туда. Думаю, вам незачем подходить ближе, хоть в мою комнатку вход и с отдельного крыльца, но вдруг хозяйка не спит? Еще появятся ненужные вопросы... Начало мая 1896 года, Оксфордский университет. Следующий вечер Генри ожидал с не меньшим нетерпением, чем предыдущий.

А, возможно, даже с большим. К чисто научному интересу добавилось и неожиданное для него самого желание вновь встретиться с Кэтрин. Вчерашняя ночная прогулка сильно взволновала молодого человека. Он чувствовал, что девушка с необычной судьбой серьезно его заинтересовала. И очень бы хотел углубить их знакомство, осторожно надеясь, что и мисс Даффи также будет не против.

Однако в долгожданный час, когда исследователь вновь забарабанил в заветную дверь условным стуком, юная библиотекарь встретила его на удивление сухо, как будто не было вчерашней романтической прогулки и доверительной беседы. Кратко поздоровавшись, провела его в импровизированный "кабинет", дождалась вскрытия тайника, после чего удалилась в свою каморку, пожелав успешной работы. Генри был несколько обескуражен таким поведением, однако мысли по поводу развития отношений с Кэт моментально вылетели у него из головы, лишь стоило ему вновь прогрузиться в чтение... Отношение к железу впервые было формализовано с появлением канонического монотеизма. Первое упоминание об этом встречается в Ветхом Завете, в книге "Исход".

Как известно, Моисей, спустившись с горы Синай, проклял поклонившихся Золотому Тельцу и использовавших железные инструменты и оружие. Многие теологи и исследователи задавались вопросом: какую связь усмотрел пророк между поклонением Тельцу и железом? Что же вынудило Моисея приравнять их? Очевидно, что причины лежат в необходимости выкорчевывания из сознания народных масс евреев, выведенных из плена, всего египетского. Египетского многобожия, египетских обычаев и традиций.

Эта борьба за верховенство Единого Бога в среде пошедшего за ним народа вынудила Моисея отказаться от всего символизирующего прежние порядки. В частности, железное оружие, ввиду своей дороговизны и малого распространения, имелось на вооружении в основном только у регулярной армии фараона, преследовавшей еврейских беженцев. Бывшие рабы же могли позволить себе в лучшем случае только бронзовое оружие и инструменты. В этом свете становятся понятны мотивы Моисея, приказавшего уничтожить трофейные мечи вместе с теми, кто посмел их носить. Запрет на "египетское" железо прекрасно наложился на древние семитские суеверия, о которых мы упоминали в предыдущей главе.

У этих народов неожиданные запреты вообще встречались часто. Например, в этом же ряду лежат отказ от поедания свинины — самого доступного мясного животного, а также морских гадов, или известный среди мусульман запрет на алкоголь. Поэтому вряд ли в народной среде приказ Моисея вызвал удивление или массовое неприятие. Скорее наоборот, отказ от использования этого металла воспринимался как возврат к старинным, "доегипетским" ценностям и традициям. Возникает вопрос: не привел ли отказ от железа к заведомому ослаблению будущего еврейского государства, и не опасались ли подобного ущерба вожди народа?

Однозначного ответа тут дать нельзя, однако можно предположить, на основании имеющихся у нас данных, что на момент Синайского Откровения распространение железа на Ближнем Востоке было минимальным, а свойства изготовленных из него предметов почти не превосходили таковые у соответствующих бронзовых изделий. Поэтому отказ от железа практически не снижал конкурентоспособности племени и не мог послужить причиной недовольства старейшин. Что же касается более поздних времен, то, рассматривая историческую ретроспективу, создается впечатление, что расположенное на пересечении древних торговых путей и в точке соприкосновения интересов крупных империй маленькое еврейское государство было обречено на потерю суверенитета, независимо от использования или неиспользования им железа. Рано или поздно это должно было случиться, и упомянутое ограничение в исторических масштабах не могло сыграть никакой роли. Стоит подчеркнуть, что, кроме территорий древнего израильского царства, отрицание железа нигде более на Древнем Востоке не зафиксировано вплоть до пришествия Христа, и даже еще долго после него.

Впрочем, как и распространение монотеизма вообще. Вавилон, Ассирия, Персия и другие возникавшие и распадавшиеся языческие империи античности обошлись без этого запрета. Греки, разгромившие под предводительством Александра Македонского персидское государство, лишь удивлялись странным традициям иудеев, а римляне вообще мало интересовались обычаями покоренных народов. Так что до первого века нашей эры даже затруднительно вообще найти упоминания об этом явлении, по-прежнему, кроме небольшой по численности иудейской общины, распространенном лишь среди кочевых народов аравийского полуострова. Распятие Христа дало новый толчок распространению по миру редкой традиции.

Неверно понятый последователями феномен съеденных ржавчиной, сразу после его земной кончины, гвоздей, которыми был прибит Иисус, объясняется тем, что все апостолы принадлежали к числу выходцев из иудеев. Вследствие чего, как трактует это в своих работах досточтимый сэр Ньютон, и перенесли традиционное для их общины отношение к железу на объяснение случившегося чуда. Мы же можем только дополнить данную трактовку соображениями о проведенной иудеями - последователями Христа параллели между вооруженными железным оружием римскими солдатами, распявшими Спасителя, и египетскими воинами из книги "Исход". Именно с римскими язычниками раннее христианство, практически сплошь состоявшее из иудеев, и вело основную борьбу в первые века после Пришествия, так что ничего удивительного в проведении подобной параллели нет. Единственная разница - первохристиане, в отличие от традиционных иудеев, считали богопротивным не само железо, а лишь образующуюся на нем ржавчину.

И только после откровения, посетившего отцов нашей секты, стало очевидным, что они ошибались, приняв Божье знамение за сатанинское... История вопроса, практически не освещаемая в разрешенной католической литературе, крайне заинтересовала его. Однако, после оценки количества прочитанных страниц, у Хиннегана стало закрадываться опасение, что покойный автор не успел продвинуться в своей работе намного дальше вводной части. А ведь самое главное с точки зрения полученного задания, а не праздного интереса исследователя, должно было содержаться как раз после оной! Впрочем, крупицы нужных сведений он извлекает и из этого, в запасе же есть еще и лабораторный дневник...

Лишь с утверждением христианства в качестве государственной религии римской империи можно говорить о начале значимого влияния запрета на железо. Тем не менее, вплоть до гибели Западной Римской империи, значительная часть ее населения, особенно варвары-наемники, составлявшие основу римской армии, не соблюдала данный запрет. Несмотря на усилия императоров и новообразованной церковной иерархии, железо продолжало активно использоваться населением, особенно на окраинах империи. Вместе с тем, надо отметить, что данное положение в те времена не имело столь категорического толкования, каковое приобрело в будущие века. В Темные века, одновременно с потерей христианством государственного статуса в Европе, естественно, потерял распространенность и запрет на железо.

Однако уже вскоре влияние католической церкви вновь усилилось в большинстве стран континента и даже приобрело значительно более суровые рамки, нежели в римские времена - ведь Ватикану требовалось закрепить свое пошатнувшееся влияние. Эти меры коснулись и использования железа. Церковные иерархи настоятельно требовали полностью исключить данный металл из хозяйственной деятельности, и новоиспеченным христианским монархам пришлось пойти на этот шаг. Особого влияния на мощь их государств это оказать не могло, так как есть все основания полагать, что развитые технологии обработки железа, известные в поздней римской империи, после ее гибели оказались утеряны и данный металл в жизни первых варварских королевств не играл такой важной роли, как ранее. Объемы его добычи, качество и номенклатура изделий сократились в разы по сравнению с Римом.

Таким образом, на протяжении последней тысячи лет, на территории Европы железо было полностью забыто. Низкий уровень технологий Средневековья и малый объем кустарного, большей частью, производства позволял легко обходиться бронзой. Качество изделий из нее неуклонно повышалось, составляя неплохую конкуренцию железным изделиям, появлявшимся у народов на границах христианского мира. Серьезным вызовом данной традиции могло бы стать массированное внешнее вторжение вооруженных железным оружием завоевателей, однако такового не состоялось. К счастью для средневековых европейцев, Магомет, закладывая основы ислама, полностью принял положения двух других авраамических религий в отношении железа, основываясь на историческом неприятии и слабом распространении этого металла среди кочевников аравийского полуострова.

Таким образом, арабы, ко времени своей экспансии, были также вооружены лишь бронзовым оружием, что ограничило их успехи, в основном, Северной Африкой. Монгольское вторжение, состоявшееся в 13-м веке, потенциально имело шанс продемонстрировать преимущество железа. Однако на практике монгольское войско представляло собой скопище весьма слабо вооруженных воинов, выигрывавшее сражения лишь благодаря прогрессивной тактике, суровой дисциплине и численному превосходству. Тот факт, что они, в числе прочего, использовали и железное оружие, не имел решающего значения. К тому же монголы, как и многие покоренные ими народы, очень быстро, по историческим меркам, приняли ислам и христианство, сняв, таким образом, потенциальную проблему для европейцев.

А некоторое количество христиан имелось в их рядах уже во время самого вторжения. Лишь с приходом эпохи промышленной революции стал ощущаться недостаток металла. Объем добычи и импорта меди и олова начал отставать от темпов роста потребления, а особенно усилившаяся к тому времени реакционная Святая Инквизиция, закалившаяся в победоносной борьбе с так называемыми "ересями Возрождения", исключала возврат к использованию железа. В этих условиях на доминирующие позиции в Европе выдвинулась Британия, как обладающая основными запасами олова на континенте, впоследствии взявшая под контроль и торговые пути в Китай - второй по значимости источник этого дефицитного металла. Неудивительно, что именно Британская империя стала центром, сосредоточившем в себе большую часть европейской промышленности, науки и культуры.

Все остальные регионы цивилизованного мира - как подконтрольные Лондону европейские страны, так и колонии на других континентах, оказались в отстающих, что еще значительней усилило их зависимость от Империи... На этот раз девушка даже не пыталась отговорить его сопровождать ее до дома. Наоборот, как только они вышли за дверь библиотеки, взяла его за локоть, как будто это само собой подразумевалось. Генри, естественно, не возражал. И беседа их сегодня почти не прерывалась неловкими паузами, протекая непринужденно и легко.

Ранее Хиннеган, общаясь с представительницами прекрасного пола, никогда не знал, о чем с ними говорить. Обычные, светские темы бесед его совершенно не интересовали, а научные темы не интересовали дам. Сейчас же все было иначе, его собеседница, к огромному удивлению Генри, оказалась в курсе основных тем, обсуждаемых в последнее время в научных журналах. Заодно выяснилось, что Кэт весьма начитанна и владеет пятью языками. Да и жалование наверняка несравнимое...

Вы не представляете, настолько нечего делать в провинциальном польском поместье! Вы бы, Генри, там от скуки наверняка выучили не пять, а все пятьдесят языков! Я знаю лично только одного человека, владеющего большим количеством наречий, чем вы, но ему за пятьдесят, и он лысый скучный книжный червь с факультета мертвых языков! На английском говорили мои родители, сказки на хинди рассказывала моя индийская няня в Бомбее, не выучить польский, живя в Польше, также было бы странно, согласитесь! Добавить к ним французский и латынь уже не так сложно, благо, библиотека в доме тетки была весьма достойная и журналы, в разумных количествах, она также позволяла выписывать из столицы.

Зато мои знания дали сэру Ллойду формальный повод устроить меня на работу в университетскую библиотеку! Возможно, впоследствии меня кто-нибудь рекомендует и в одну из упомянутых вами компаний, просто так туда не возьмут... Этим вечером Генри вообще не обратил внимания на копошащихся на прежнем месте у берега реки "мусорщиков". Ни по пути к дому девушки, увлеченный беседой, ни на обратной дороге, поглощенный мыслями о своей, оказавшейся настолько интересной "сотруднице". Середина мая 1896 года, Оксфордский университет Говорят, влюбленность чрезвычайно мешает плодотворной научной деятельности.

Однако мощный душевный подъем, охвативший Генри в последние дни, выражался, наоборот, в необычно повышенной, учитывая постоянный недосып, трудоспособности. Бурная симуляция рутинной научной деятельности с утра в лаборатории, тщательное изучение документов из тайника вечером и, как ежедневная награда за труды - ночная прогулка с Кэт. С каждым разом прогулка продолжалась все дольше и дольше, а темы разговоров становились все откровеннее и откровеннее. Ученый уже давно признался себе в том, что совершенно очарован этой девушкой, однако представления не имел, как сообщить ей об этом. Соответствующего опыта у него не оказалось, несмотря на двадцатипятилетний возраст, а Кэтрин пока помогать не спешила, что сильно удручало ее новоявленного воздыхателя.

Но сейчас мысли доктора Хиннегана были заняты совсем другим. За прошедшие почти две недели с начала исследования он получил ответы на поставленные вопросы. Ответы неполные и не всегда достоверные, но для составления обзорного отчета, заказанного королем, вполне достаточные. Черновик диссертации покойного Роберта Паркса, явившийся основным источником информации, как и боялся Генри, обрывался почти сразу после вступительной части. Слава Создателю, она оказалась весьма обширной и содержащей достаточно подробные описания технологий и устройств, использовавшихся в Бомбейском анклаве для обработки железа.

Ее страницы пестрели ссылками на другие научные труды еретического университета, и Хиннеган, наталкиваясь на них, каждый раз горько сокрушался по поводу недоступности столь подробных материалов. Хотя, наверняка многие из этих книг попали к маньчжурам и сейчас, видимо, используются их учеными и инженерами. Осознание данного факта лишь усиливало разочарование исследователя. Еще ждала своей очереди лабораторная тетрадь. Генри бегло просмотрел ее и был вынужден констатировать, что изучение рабочего журнала покойного ученого потребует значительно больших усилий, чем чтение его же диссертации.

Записи в журнале были сделаны ужасным, нечитаемым почерком, шли как попало, иногда даже поперек заляпанного кляксами и испещренного непонятными рисунками листа, не говоря уже о каком-то внятном структурировании. Кое-где, чтобы разобрать пару предложений, требовался час на побуквенное сравнение с более четкими образцами почерка доктора Паркса. А самое главное - у Хиннегана сложилось впечатление, что это, все же, не настоящий лабораторный журнал, а тетрадь для заметок, которым не место в научном документе. Например, уже на первой же странице красовалась криво выведенная надпись: "Не забыть расплатиться за поставку провизии для строящих новую лабораторную печь рабочих". Какое отношение это имело к постановке эксперимента?

Тем не менее, Генри повременил бы с отчетом еще пару недель. Вдруг в этих каракулях все же обнаружится нечто значимое? Однако Виллейн, почти не докучавший своим вниманием все это время но постоянно "случайно" обнаруживавшийся неподалеку от мест пребывания своего подопечного , на вчерашней конфиденциальной встрече категорически не рекомендовал затягивать с передачей предварительного отчета. Дополнить, мол, никогда не поздно, а вот передать найденную информацию не всегда. Бывали случаи...

Так что придется писать, не откладывая на потом... Может, выйдем сегодня пораньше, чтобы нас по пути не смыло в Темзу? Хватит работать с утра до вечера! На улице их ждало полностью затянутое облаками небо, уже лениво ронявшее на улочки города первые тяжелые капли. Порывистый холодный ветер, непривычно сильный для славившегося мягкой погодой Оксфорда, отнюдь не прибавлял комфорта запозднившимся пешеходам.

Несмотря на то, что они вышли сегодня на час раньше обычного, улицы были совершенно пусты - все попрятались по домам от непогоды. В воздухе явственно ощущался нехарактерный для середины мая запах дыма от растопленных каминов - похолодало весьма заметно. Ученый как в воду глядел! Молодые люди добрались почти до моста через Темзу и уже практически поверили, что успели избежать ливня, как совсем рядом с ними ударила молния, сопровождаемая чудовищным громом, и в небе как будто открыли кран. За считанные минуты брюки и даже рукава плотного сюртука Генри потяжелели, напитавшись дождевой водой, а холодные мерзкие струйки стали затекать по шее под сюртук и рубашку.

Как ни пытались ускорить шаг, к моменту, когда они добрались до дома Кэт, Хиннеган действительно промок насквозь. Идемте ко мне, напою вас горячим чаем! А если нас кто-нибудь заметит? Да тут не видно ни зги! Я же обещала сэру Ллойду проследить за вами!

Обещания надо выполнять! Идемте уже, у меня ноги тоже все давно мокрые! Они, пытаясь, все же, производить поменьше шума, добежали до долгожданного крыльца, открыли дверь и заскочили в дом. Там царила такая же тьма, как и снаружи, и почти такой же холод. А сейчас пока еще справимся с камином...

Наедине с приличной девушкой в абсолютно пустом доме он еще никогда не оставался! Жертвы неожиданно сильной грозы прошли через маленький коридорчик и оказались в комнатке. Камин удалось разжечь довольно быстро, причем Кэт справилась сама, несмотря на неуклюжие попытки Хиннегана чем-то помочь. Ярко запылавшие сосновые поленья помогли единственной лампе в освещении комнаты. Да вы, небось, половину жалования зимой на отопление тратите!

А газ? Недостаточно состоятельный район. Так, Генри, с вас сейчас стечет столько воды, что нас затопит! Давайте, раздевайтесь! Да не стесняйтесь вы, я отвернусь!

Хиннеган, сгорая от стыда, выполнил, тем не менее, распоряжение хозяйки дома, так как другого выхода все равно не имелось — верхняя одежда была мокрая насквозь. Да и состояние нижней было ничем не лучше, от подштанников также пришлось избавиться, оставшись в одной рубашке. Генри торопливо завернулся в одеяло, пока Кэт, отвернувшись, как и обещала, колдовала с чем-то у камина. Гроза, по-моему, и не думает заканчиваться! Она протянула Хиннегану кружку с горячим вином.

Тот благодарно улыбнулся и с удовольствием в несколько больших глотков выпил поданный столь вовремя напиток. И почти сразу же дрожь во всем теле, вызванная переохлаждением, уступила место разлившемуся по конечностям теплу. А почему вы не пьете? Пожалуй, тоже надо снять верхнюю одежду! Послышался шорох снимаемого платья, немедленно вызвавший в голове у молодого человека волну непристойных фантазий, которые он изо всех сил пытался отогнать.

Получалось плохо, слишком уж отчетливо натренированное воображение ученого рисовало ему то, что происходило сейчас за спиной. Не веря своим ушам, он обернулся. Кэт стояла вплотную к нему, в одной короткой нижней рубашке, с почти обнаженными плечами и глубоким вырезом, в котором прекрасно просматривались полные аппетитные груди. У него сперло дыхание. Нельзя сказать, что в свои двадцать пять лет у него совсем не имелось опыта интимных отношений.

Еще в годы учебы друзья дважды затаскивали его в известное всем студентам Оксфорда заведение мамаши Вивьен, француженки, основавшей "веселый дом" по типу парижских в холодной чопорной Англии. Но в первое посещение Хиннеган был настолько шокирован видом и поведением сотрудниц данного заведения, что у него ничего не вышло, несмотря на все старания "мадмуазель". Второй же раз он туда попал после дружеской посиделки по поводу окончания учебы, сопровождавшейся распитием шотландского виски, поэтому само посещение помнил смутно. Зато отчетливо помнил глубокое отвращение, испытанное утром следующего дня и судорожные поиски следов "постыдных" болезней, которыми в приличном обществе часто стращали любителей подобных развлечений. К счастью, обошлось… - Мне, видимо, так и суждено тут замерзнуть!

Прикосновение круглого пухлого бедра девушки, на удивление теплого даже сквозь тонкую ткань нижней рубашки, окончательно расстроило все его попытки привести мысли в порядок. Почувствовав на своем лице совсем близкое дыхание, он впился в ее губы страстным поцелуем. Кэт тут же обвила его шею руками, прижавшись еще теснее. И то не факт! Смелее, смелее будьте, господин исследователь!

Пока Хиннеган, остолбенев, переваривал полученную информацию, одеяло выпало у него из рук. Кэт, еще раз хихикнув, потащила его, вместе с одеялом, в сторону кровати… …Человек, зябко кутавшийся в длинный, до пят, темный кожаный плащ с шерстяной подбивкой, еще долго стоял под ближайшим к дому, в котором скрылась молодая парочка, деревом. В какой-то момент, он, присев, достал часы и в недолгом свете с большим трудом зажженной под плащом спички, разглядел часовую стрелку, приближавшуюся в цифре "два". Поняв, видимо, что до утра из дому уже никто не выйдет, он, кряхтя, растворился в темноте… Конец мая 1896 года, Оксфорд Джеймс извлек из внутреннего кармана сюртука массивные часы в латунной оправе и, прищурившись, сверил их показания со станционными, висящими над входом на ажурном деревянном кронштейне.

Может быть, она [Олеся] не поняла настоящего значения этих враждебных взглядов, может быть, из гордости пр...

Она запирает дверь на ключ, пр.. Путешественники ехали без всяких пр... Нигде не попадались им деревья, всё та же бесконечная, вольная, пр... Безродного пр... Белая берёза под моим окном пр...

Одним словом, у этого человека наблюдалось постоянное и непр...

Если русские гости обещают пр. Усердный, старательный; находящийся возле школы; приехать куда-нибудь; сообщить недругу какую-либо тайну; устный рассказ, история, передающаяся из поколения в поколение; склонности, ставшие обычными, постоянными; обратить что-либо в нечто другое; лечь ненадолго; охранник, стоящий у ворот; перестать что-либо делать; немного открыть. Вставьте пропущенные буквы. Источник Запишите в две колонки слова с пропущенными буквами: а с приставкой пре-, б с приставкой при-. Объясните значения, которые эти приставки вносят в слова. Укажите слова, в которых правописание приставок может быть объяснено только этимологически.

Лошадь напрягала все силы, стараясь пр. Заяц метнулся, заверещал и, пр. Через несколько часов с пр. Наши вечерние прогулки прекратились. Может быть, она [Олеся] не поняла настоящего значения этих враждебных взглядов, может быть, из гордости пр. Она запирает дверь на ключ, пр.. Путешественники ехали без всяких пр.

РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

• Другие книги автора
• Запишите в две колонки слова с пропущенными буквами с приставкой пре с приставкой при
• Серебряные коньки
• Любые данные
• Спиши, вставляя пропущенные буквы?

Лошадь напрягала все силы стараясь

Объясните значения, которые эти приставки вносят в слова. Укажите слова, в которых правописание приставок может быть объяснено только этимологически. Лошадь напрягала все силы, стараясь пр... Заяц метнулся, заверещал и, пр...

Через несколько часов с пр... Наши вечерние прогулки прекратились. Может быть, она [Олеся] не поняла настоящего значения этих враждебных взглядов, может быть, из гордости пр...

Самое слово "гетера" означает "подруга", "товарищ". По новейшим правилам следует писать "гетайра", но мне пришлось оставить прежнее название, а гетайрами именовать близких товарищей Александра Македонского, чтобы избежать путаницы. Подобно современным гейшам Японии, гетеры развлекали, утешали и образовывали мужчин, не обязательно торгуя телом, а скорее щедро обогащая знаниями.

Плохую услугу гетерам оказал Лукиан Самосатский, известный писатель древности. Вольтер античности, предавший пошлому осмеянию многие древние обычаи и выставивший гетер как вульгарных блудниц, а Афродиту - богиней разврата. К сожалению, с его легкой руки это стало традицией, которой следовали и многие поздние авторы.

Первые главы романа могут произвести впечатление некоторой перегруженности бытовыми деталями и древнегреческими словами, особенно на человека, плохо знакомого с античной историей. Такую же перегрузку впечатлений испытывает каждый, кто впервые попал в чужую страну с неизвестными обычаями, языком, архитектурой. Если он достаточно любознателен, то быстро преодолеет трудности первого знакомства, и тогда завеса незнания отодвинется, раскрывая ему разные стороны жизни.

Именно для того, чтобы отдернуть эту завесу в моих произведениях, я всегда нагружаю первые две-три главы специфическими деталями. Преодолев их, читатель чувствует себя в новой стране бывалым путником. Нашему читателю известна социальная сторона античности, известно, что древнегреческие государства были рабовладельческими демократиями, или деспотиями.

Современному читателю может показаться чрезмерным изобилие храмов, статуй, преувеличенным - значение художников и поэтов. Следует знать, что вся духовная жизнь того времени вращалась вокруг искусства и поэзии, в меньшей степени вокруг философии. Эллин не мог представить себе жизни без любования - долгого и многократного - предметами искусства и созерцания прекрасных построек.

Нечто похожее мы видим в современной Японии: созерцание камней, цветов, самоуглубленное слияние с природой в чайных домиках над лотосовыми прудами, под шум журчащей воды и звучание бамбуковых колокольчиков. Еще большее значение имело для эллина созерцание человеческой красоты, прежде всего в живых людях, а не только в статуях, картинах и фресках. Очень много времени они посвящали своим атлетам, гетерам, танцовщицам.

Значение художников как воплотителей красоты и их живых моделей было огромно и не имело аналогий в последующих временах и странах, за исключением Индии в первом тысячелетии Нашей эры. Количество скульптур в храмах, галереях, на площадях и в садах; не говоря уже о богатых частных домах, трудно вообразить. В каждой декаде века выделялись десятки художников, создававших многие сотни произведений например, Лисипп с его полутора тысячами скульптур, Пракситель - с 600, Фидий - с 800.

Общее количество художественных произведений, преимущественно скульптуры, накопленных за несколько веков процветания эллинского искусства, колоссально. Ничтожная часть этого гигантского художественного наследия дошла до нас лишь в римских мраморных копиях. Металлические скульптуры в позднейшие времена были переплавлены невежественными завоевателями в пушки и ядра.

Например, от столь плодовитого скульптора, каким был Лисипп, до нас не дошло ни одной оригинальной статуи, потому что он работал преимущественно в бронзе. Эти особенности истории эллинского искусства следует иметь в виду при чтении моего романа. Знаменитые храмы являлись центрами культов того или иного божества и одновременно как бы школами религиозных учений с особыми мистериями для воспитания смены жрецов и жриц.

Читатели, хорошо знакомые с географией, не должны удивляться отличиям от современности в географических описаниях романа. IV и III века до нашей эры были периодом значительного увлажнения климата. Вся Азия вообще была менее сухой, чем в настоящее время.

Этим объясняется, в частности, что битвы и походы множества людей происходили там, где сейчас не хватило бы воды и корма на один кавалерийский полк. В Ливийской пустыне была богатая охота, а могучие древние леса Эллады, Финикии, Кипра и малоазийского побережья еще не были нацело сведены вырубкой и позднее чрезмерными выпасами коз. Я убежден, что торговые и культурные связи древности гораздо шире, чем мы представляем по неполной исторической документации.

В основном наша беда в плохом знании исторической географии Востока, которая еще только начинает открываться европейцам. Каждое крупное археологическое открытие приносит неожиданное "углубление" культур и усложнение связей обмена между отдаленными и труднодоступными областями обитаемой суши - Ойкумены. Особенные неожиданности таят в себе методы антропологического изучения скелетного материала в погребениях.

Безвременно умерший наш антрополог и скульптор М. Герасимов положил начало портретным реконструкциям типов древних людей, и это сразу же принесло очень интересные открытия. Из одного древнейшего парного погребения неолита, содержащего останки мужчины и женщины, М.

Герасимов восстановил два различных портрета, женщины с тонкими монголоидными чертами, скорее всего - китаянки, и европеоида южного типа - арменоида. Китаянка и арменоид, вместе похороненные в Воронежской области, - прекрасный пример того, как далеко могло заходить смешение народов в самой незапамятной древности. Писателям остается угадать, кто были эти двое: невольники или знатная чета - муж с привезенной издалека женой, и написать интересную историческую новеллу.

Реконструкции М. Герасимова из погребений южных зон СССР показали наличие дравидийских и даже малайских обликов людей эпохи верхнего неолита, бронзы и конца I тысячелетия до нашей эры. Я принимаю гораздо более широкое распространение дравидийских народов древнейших народов Южной Индии , чем это обычно делается, и причисляю к ним древнейшие народности, некогда населявшие Крит, центральную часть современной Турции, южные области нашей Средней Азии, протоиндийскую цивилизацию.

Несомненно, и Восточная Азия в доисторические времена была гораздо более открыта взаимовлиянию, например, Китая и западных окраин, чем позднее, когда произошла самоизоляция Китая. Имеющаяся в настоящее время историческая документация сохранена в романе полностью. Я домыслил лишь неизвестную судьбу исторических лиц, ввел некоторые новые персонажи, например начальника тессалийских конников Леонтиска, делосского философа, Эрис, Менедема, Эоситея.

Единственное нарушение хронологии в романе: создание статуи Афродиты Милосской Мелосской отнесено мною к концу четвертого века до н. Некоторые удивительные находки, неизвестные прежним историкам, я считаю лишь первыми свидетельствами очень больших умозрительных открытий прежних цивилизаций. Счетная машина для планетных орбит существует на самом деле; хрустальные линзы тщательной шлифовки Найдены в Междуречье и даже в Трое; счет времени у индийцев, достижения врачевания, астрономии и психофизиологии известны в исторических свидетельствах и в древних философских книгах.

Описание самого древнего святилища Великой Матери и сопутствующих объектов - обсидиановых зеркал, статуэток, фресок - я заимствовал из новейших открытий неолитических городов Центральной Анатолии: Чатал-Хююка, Хачилара, Алишар-Хююка, возникших в десятом-седьмом тысячелетии до нашей эры, а может быть, и в еще более древние времена. Храм в Гиераполе неоднократно упоминается древними авторами. Некоторые события романа могут показаться читателю невероятными, например обряд поцелуя Змея.

Однако он описан мною документально. Имеется фильм обряда, снятый в тридцатых годах нашего века в северной Бирме известным кинопутешественником Армандом Денисом. Выносливость и здоровье эллинских и македонских воинов по нашим современным меркам также неимоверны.

Стоит поглядеть на статуи Дорифора, Апоксиомена. Дискобола, так называемого "Диадоха" иначе "Эллинистического принца" или припомнить расстояния, пройденные в непрерывных походах македонской пехотой. Нередко приходится слышать, что марафонский вестник - спартанец царя Леонида, пробежав марафонскую дистанцию, упал мертвым, а наши спортсмены бегают побольше - и живы.

Знатоки спорта все же забывают, что юноша бежал свою "дистанцию" не снимая вооружения, после целого дня рукопашного боя, выдержать который уже подвиг. А накануне, как свидетельствуют античные источники, он "сбегал" из Афин в Спарту и обратно, то есть пробежал ровным счетом двести километров! Короче говоря, суровый отбор многих поколений и жизнь, в которой физическое развитие считалось первейшим делом, создали, может быть, и не чересчур сильных, но чрезвычайно выносливых людей.

Сам Александр и его приближенные остались в веках поразительными образцами такой выносливости к ранам и лишениям, жизненной крепости в боях и походах, не говоря уже о мужестве, не уступавшем легендарной храбрости спартанцев. Согласно новейшему словарю древнегреческого языка С. Поэтому разночтение с некоторыми общеизвестными словами пусть не удивляет читателя.

Везде, где это возможно, я отказываюсь от передачи "теты" звуком "ф". До сих пор мы пишем "Вифлеем", а не "Бетлеем", "алфавит", а не "альфабет", "Фивы", а не "Тебай". Не так давно даже писали вместо "библиотека" - "вивлиофика".

Позволю себе напомнить известный языковедческий анекдот с беотийскими баранами, выступившими в роли филологов. После яростных дискуссий, как читать "бету" и "эту", было найдено стихотворение Гесиода о стаде баранов, спускающихся с гор. Блеянье баранов, переданное буквами "бета" и "эта", положило конец спорам, потому что даже во времена Гесиода бараны не могли кричать "ви".

Наиболее укоренившиеся слова оставлены в прежнем правописании. Я избегал формы женских имен, принятой в целях сохранения поэтического размера в старых переводах, с окончанием "ида" - Лайда, Эрида. Окончания "ида", "ид" аналогичны нашему отчеству, означают принадлежность к роду: Одиссей Лаэртид сын Лаэрта , Тесей Эрехтеид из рода Эрехтея , Елена Тиндарида дочь Тиндара.

Окончание географических названий на "эту" со времен, когда она читалась, как "и", заставило придавать названиям множественное число: Гавгамелы, Сузы. На самом деле следует писать русифицированные окончания аналогично всем женским именам, оканчивающимся на "эту": Елена, Афина, Гера, то есть "Гаргамела", "Суза". Исключение составят названия, оканчивающиеся на дифтонг "ай": Афины, Фивы.

Они ближе всего к русским наименованиям принадлежности: "Афинское", "Фивское" "Тебайское". Однако, подобно другим укоренившимся словам, исправление их - дело будущих специальных работ. Я постарался изложить здесь некоторые особенности своих взглядов на описываемую эпоху вовсе не для того, чтобы обосновать роман как научное изыскание.

Это литературное произведение со своими возможностями использования материала. Все древнегреческие слова и имена, за малым исключением, следует произносить с ударением на предпоследнем слоге. В двусложных словах и именах ударение ставится, собственно, на первом слоге: Таис, Эрис.

Эллинский Новый год - в первое новолуние после летнего солнцестояния, то есть в первую декаду июля. Календарь по олимпиадам начинается с первой олимпиады в 776 г. Годы называются по олимпиадам от первого до четвертого: первый год 75-й олимпиады - 480 г.

Чтобы перевести счет по олимпиадам на наш, надо помнить, что каждый греческий год соответствует второй половине совпадающего нашего года и первой половине следующего за ним. Надо умножить число прошедших олимпиад на 4, прибавить уменьшенное на единицу число лет текущей олимпиады и полученную сумму вычесть из 776, если событие совершилось осенью или зимой, и из 775, если весной и летом. Перечень аттических месяцев года: Лето.

Гекатомбеон середина июля - середина августа. Метагейтнион август - первая половина сентября. Боэдромион сентябрь - первая половина октября.

Пюанепсион октябрь - первая половина ноября. Маймактерион ноябрь - первая половина декабря. Посидеон декабрь - первая половина января.

Гамелион январь - первая половина февраля. Антестерион февраль - первая половина марта. Элафеболион март - первая половина апреля.

Мунихион апрель - первая половина мая. Таргелион май - первая половина июня. Скирофорион июнь - первая половина июля.

Некоторые меры и денежные единицы. Стадия длинная - 178 м; олимпийская - 185 м; египетский схен, равный персидскому парасангу, - 30 стадий, около 5 км; плетр - 31 м; оргия - 185 см; пекис локоть - 0,46 м; подес ступня - 0,3 м: палайста ладонь - около 7 см; эпидама, равная 3 палайстам, - 23 см; кондилос, равный 2 дактилам пальцам , - около 4 см. Талант - вес в 26 кг, мина - 437 г; денежные единицы: талант - 100 мин, мина - 60 драхм.

Распространенные аттические монеты: серебряная дидрахма 2 драхмы равна золотому персидскому дарику. Тетрадрахма 4 драхмы с изображением совы Афины - главная аттическая расчетная единица в серебре, золото вошло в обращение в эпоху Александра, когда ценность таланта и драхмы сильно упала. Меры жидкости - хоэс кувшин - около 3 с небольшим литров; котиле котелок - около 0,3 литра.

Греческое приветствие "Хайре! На прощание говорили или "Хайре! Тяжелые, маслянистые под вечереющим небом волны грохотали, разбиваясь о берег.

Неарх с Александром и Гефестион уплыли далеко вперед, а Птолемей, плававший хуже и более тяжелый, начал выбиваться из сил, особенно когда Колнадский мыс перестал прикрывать его от ветра. Не смея отдалиться от берега и опасаясь приблизиться к белым взметам брызг у мрачно черневших скал, он злился на покинувших его друзей. Критянин Неарх, молчаливый и несговорчивый, непобедимый пловец, совершенно не боялся бури и мог просто не сообразить, что переплыть Фалеронский залив от мыса к мысу опасно в такую погоду для не столь дружных с морем македонцев.

Но Александр и его верный Гефестион, афинянин, оба неистово упрямые, стремясь за Неархом, забыли о затерявшемся в волнах товарище. С его высоты македонец заметил крохотную бухточку, огражденную острыми каменными глыбами. Птолемей перестал бороться и, опустив отяжелевшие плечи, прикрыл руками голову.

Он скользнул под волну, моля Зевса-охранителя направить его в проход между скал и не дать ему разбиться. Вал рассыпался с оглушающим грохотом и выбросил его на песок дальше обычной волны. Ослепший и оглохший, Птолемей, извиваясь, прополз несколько локтей, осторожно привстал на колени и наконец поднялся, шатаясь и потирая гудевшую голову.

Волны, казалось, продолжали колотить его и на земле. Сквозь шум прибоя ему послышался короткий смешок. Птолемей повернулся так резко, что не устоял и снова очутился на коленях.

Смех зазвенел совсем близко. Перед ним стояла небольшого роста девушка, очевидно, только что вышедшая на берег. Вода еще стекала по ее гладкому, смуглому от загара телу, струилась с массы мокрых иссиня-черных волос, купальщица склонила голову набок, отжимая рукой вьющиеся пряди.

Птолемей поднялся во весь свой огромный рост, крепко утвердившись на земле. Он посмотрел в лицо девушке и встретил веселый и смелый взгляд серых, казавшихся синими от моря и неба глаз. Некрашеные, ибо все искусственное было бы смыто бурными волнами Эгейского моря, черные ресницы не опустились и не затрепетали перед горячим, властным взором сына Лага, в двадцать четыре года уже известного покорителя женщин Пеллы, столицы Македонии.

Птолемей не мог оторвать взгляда от незнакомки, как богиня возникшей из пены и шума моря. Медное лицо, серые глаза и иссиня-черные волосы - совсем необыкновенный для афинянки облик поразил Птолемея. Позднее он понял, что медноцветный загар девушки позволил ей не бояться солнца, так пугавшего афинских модниц.

Афинянки загорали слишком густо, становясь похожими на лилово-бронзовых эфиопок, и потому избегали быть на воздухе неприкрытыми. А эта - меднотелая, будто Цирцея или одна из легендарных дочерей Миноса с солнечной кровью, и стоит перед ним с достоинством жрицы. Нет, не богиня, конечно, и не жрица эта невысокая, совсем юная девушка.

В Аттике, как и во всей Элладе, жрицы выбираются из самых рослых светловолосых красавиц. Но откуда ее спокойная уверенность и отточенность движений, словно она в храме, а не на пустом берегу, нагая перед ним, будто тоже оставила всю свою одежду на дальнем мысу Фоонта? Хариты, наделявшие женщин магической привлекательностью, воплощались в девушках небольшого роста, но они составляли вечно неразлучное трио, а здесь была одна!

Не успел Птолемей додумать, как из-за скалы появилась рабыня в красном хитоне, ловко окутала девушку грубой тканью, стала осушать ее тело и волосы. Птолемей зябко вздрогнул. Разогретый борьбой с волнами, он начал остывать - ветер сегодня был резок и для закаленного суровым воспитанием македонца.

Девушка откинула с лица волосы, внезапно по-мальчишески свистнув сквозь зубы. Свист показался Птолемею презрительным и наглым и совсем неподходящим к девической ее красоте. Откуда-то появился мальчик, опасливо уставившийся на Птолемея.

Македонец, наблюдательный от природы и развивший эту способность в ученичестве у Аристотеля, заметил, как детские пальцы вцепились в рукоять короткого кинжала, торчавшего из складок одежды. Девушка негромко сказала что-то, заглушенное плеском волн, и мальчик убежал. И тут же вернулся и, уже доверчиво подойдя к Птолемею, протянул ему короткий плащ.

Птолемей окутался им и, подчиняясь молчаливой просьбе девушки, отвернулся к морю. Через минуту прощальное "хайре! Птолемей повернулся и поспешил к незнакомке, затягивавшей пояс не под грудью, а по-критски - на талии, такой же немыслимо тонкой, как у древних жительниц сказочного острова.

Внезапное воспоминание заставило его крикнуть: - Кто ты? Веселые серые глаза сощурились от сдерживаемого смеха. Ты слуга македонского царя.

Где ж ты потерял его и спутников? А ты меня даже не заметил. Я Таис.

Я стал искать эту богиню... Но прощай еще раз, мои лошади застоялись. Можно прийти к тебе?

С друзьями? Таис испытующе и серьезно посмотрела на македонца. Ее глаза, утратив веселый блеск, потемнели.

Между Керамиком и холмом Нимф, к востоку от Гамаксита - большие сады. На окраине их найдешь мой дом - две оливы и два кипариса! Утоптанная тропка вела наверх.

Птолемей нагнулся, вытряс песок из просохших волос, не спеша выбрался на дорогу и скоро оказался совсем недалеко от Длинных Стен Мунихиона. К лесистым склонам гор, уже покрывшимся предвечерней синей мглой, тянулся хвост пыли за колесницей Таис. У юной гетеры были великолепные лошади - так быстро неслась ее пароконная повозка.

Грубый окрик сзади заставил Птолемея отскочить. Мимо него пронеслась другая колесница, управляемая огромным беотийцем. Стоявший с ним рядом щегольски одетый юноша с развевающимися прядями завитых кудрей, недобро усмехаясь, хлестнул Птолемея бичом на длинной рукоятке.

Бич пребольно ожег едва прикрытое тело македонца. Оскорбитель не знал, что имеет дело с закаленным воином. В Мгновение ока Птолемей схватил камень, каких валялось множество по обеим сторонам дороги, и, бросив его вдогонку, попал афинянину в шею, ниже затылка.

Быстрота удалявшейся колесницы смягчила удар. Все же обидчик упал и вывалился бы, если бы возница не схватил его и не осадил лошадей. Он осыпал Птолемея проклятиями, крича, что тот убил богатого гражданина Филопатра и подлежит казни.

Разъяренный македонец отбросил плащ и, подняв над головой камень в талант весом, двинулся к колеснице. Возница, оценив могучие мышцы македонца, потерял охоту к схватке. Поддерживая своего господина, уже приходившего в себя, он умчался, изощряясь в угрозах и проклятиях во всю мощь своего гулкого голоса.

Птолемей, успокоившись, отбросил камень, подобрал плащ и быстро зашагал по прибрежной тропинке, наискось поднимавшейся на уступ и спрямлявшей широкую петлю колесной дороги. Что-то вертелось в его памяти, заставляя припомнить: "Филопатр" - так кричал возница, уж не тот ли это, что написал на стене Керамика предложение Таис? Птолемей довольно усмехнулся: оказывается, в лице своего оскорбителя он приобрел соперника.

Правда, обещать гетере за короткую связь талант серебра, подобно Филопатру, македонец не мог. Разве несколько мин? Но слишком много он слышал о Таис, чтобы так легко отказаться от нее.

Несмотря на свои семнадцать лет, она считалась знаменитостью Афин. За искусство в танцах, образование и особенную привлекательность ее прозвали "четвертой Харитой". Гордый македонец не стал бы просить денег у родичей.

Александр, будучи сыном отвергнутой жены царя Филиппа, тоже не смог бы помочь другу. Военная добыча после битвы при Херонее была невелика. Филипп, очень заботившийся о своих воинах, поделил ее так, что друзьям царевича досталось не больше, чем последнему пехотинцу.

И еще отправил Птолемея с Неархом в изгнание, удалив от сына. Они встретились лишь здесь, в Афинах, по зову Александра, когда отец послал его с Гефестионом посмотреть Афины и показать себя. И хотя афинские остряки говорили, что "от волка может произойти только волчонок", настоящая эллинская красота и выдающийся ум Александра произвели впечатление на видавших виды граждан "Глаза Эллады", "Матери искусств и красноречья".

Птолемей считал себя сводным братом Александра. Его мать, известная гетера Арсиноя, была одно время близка с Филиппом и отдана им замуж за племенного вождя Лага Зайца - человека ничем не прославившегося, хотя и знатного рода. Птолемей навсегда остался в роду Лагидов и вначале очень завидовал Александру, соперничая с ним в детских играх и военном учении.

Став взрослым, он не мог не понять выдающихся способностей царевича и еще более гордился тайным родством, о котором поведала ему мать под ужасной клятвой. А Таис? Что же, Александр навсегда уступил ему первенство в делах Эроса.

Как это ни льстило Птолемею, он не мог не признать, что Александр, если бы хотел, мог первенствовать и в неисчислимых рядах поклонников Афродиты. Но он совсем не увлекался женщинами, и это тревожило его мать Олимпиаду, божественно прекрасную жрицу Деметры, считавшуюся колдуньей, обольстительницей и мудрой владычицей священных змей: Филипп, несмотря на свою храбрость, дерзость, постоянное бражничанье с первыми попавшимися женщинами, побаивался своей великолепной жены и шутя говорил, что опасается в постели найти между собой и женой страшного змея. В народе упорно ходили слухи, без сомнения поддерживаемые самой Олимпиадой, что Александр - вовсе не сын одноглазого Филиппа, а высшего божества, которому она отдалась ночью в храме.

Филипп почувствовал себя крепче после победы при Херонее. Накануне своего избрания военным вождем союза эллинских государств в Коринфе он развелся с Олимпиадой, взяв в жены юную Клеопатру, племянницу крупного племенного вождя Македонии. Олимпиада, проницательная и хитрая, все же сделала один промах и теперь пожинала его плоды.

Первой любовью Александра в шестнадцать лет, когда в нем проснулся мужчина, была никому не ведомая рабыня с берегов Эвксинского Понта. Мечтательный юноша, грезивший приключениями Ахилла, подвигами аргонавтов и Тесея, решил, что встретился с одной из легендарных амазонок. Гордо носила свои корзины эта едва прикрытая короткой эксомидой светловолосая девушка.

Будто и не рабыня, а принцесса-воительница шла по обширным садам царского дворца в Пелле. Встречи Александра не стали тайной - за ним по велению Олимпиады следили соглядатаи, доносившие о каждом шаге юноши. Властная и мечтавшая о еще большем могуществе, мать не могла допустить, чтобы ее единственный сын сам выбрал возлюбленную, да еще из непокорных, не знавших языка варварских понтийских народов.

Она должна дать ему такую девушку, которая была бы послушной исполнительницей ее воли, чтобы и через любовь Олимпиада могла влиять на сына, держа его в руках. Она приказала схватить девушку, остричь ее длинные, не как у рабыни, косы и отвезти для продажи на рынок рабов, в дальний город Мелибою в Тессалии. Мать недостаточно знала своего сына.

Этот тяжкий удар разрушил у мечтательного юноши храм его первой любви, куда более серьезной, чем обычная первая связь знатного мальчика с покорной рабыней. Александр без лишних расспросов понял все, и мать навсегда потеряла ту самую возможность, ради которой погубила любовь и девушку. Сын не сказал ей ни слова, но с тех пор никто - ни красивые рабыни, ни гетеры, ни знатные девушки не привлекали царевича.

Олимпиаде не было известно ни про одно увлечение сына. Птолемей, не опасаясь соперничества Александра, решил, что он придет к Таис вместе с друзьями, в том числе с повесой Гефестионом, знакомым со всеми гетерами Афин, для которого денежная игра и добрая выпивка первенствовали над забавами Эроса, уже потерявшими для него былую остроту чувств. Но не для Птолемея.

Каждая встреча с незнакомой красивой женщиной всегда порождала у него жажду близости, обещала неведомые дотоле оттенки страсти, тайны красоты тела - целый мир ярких и новых ощущений. Ожидания обычно не оправдывались, но неутомимый Эрос снова и снова влек его в объятия веселых подруг. Не талант серебра, обещанный Филопатром, а он, Птолемей, окажется победителем в борьбе за сердце знаменитой гетеры.

И пусть Филопатр назначает хоть десять талантов!.. Жалкий трус! Македонец погладил рубец от удара, вздувшийся поперек плеча, и оглянулся.

Слева от берега в тревожное гривастое море отходил короткий, окаймленный отмелью мыс - место, куда плыла вся четверка македонцев... Нет, тройка - он выбыл из состязания, а пришел раньше. По суше хороший ходок всегда пройдет быстрее, чем пловец в море, особенно если волны и ветер угнетают находящегося в его власти.

Рабы поджидали пловцов с одеждой и удивились при виде Птолемея, сбегавшего с обрыва. Он смыл с себя песок и пыль, оделся и тщательно свернул женский плащ, данный ему мальчиком, слугой Таис. Две очень старые оливы серебрились под пригорком, осеняя небольшой дом со слепящими белизной стенами.

Он казался совсем низким под кипарисами гигантской высоты. Македонцы поднялись по короткой лестнице в миниатюрный сад, где цвели только розы, и увидели на голубом наддверии входа обычные три буквы, тщательно написанные пурпурной краской: "омега", "кси", "эпсилон" и ниже - слово "кохлион" спиральная раковина. Но в отличие от домов других гетер имени Таис не было над входом, как не было и обычного ароматного сумрака в передней комнате.

Широко распахнутые ставни открывали вид на массу белых домов Керамика, а вдали из-за Акрополя высилась, подобная женской груди, гора Ликабетт, покрытая темным густым лесом - недавним обиталищем волков. Как желтый поток в темном ущелье кипарисов, сбегала вниз к афинской гавани, огибая холм, Пирейская дорога. Таис приветливо встретила дружную четверку.

Неарх - очень стройный, среднего для эллина и критянина роста, казался небольшим и хрупким перед двумя рослыми македонцами и гигантом Гефестионом. Гости осторожно уселись на хрупкие кресла с ножками, воспроизводившими длинные рога критских быков. Огромный Гефестион предпочел массивный табурет, а молчаливый Неарх - скамью с изголовником.

Таис сидела рядом с подругой Наннион, тонкой, смуглой, как египтянка. Тончайший ионийский хитон Наннион прикрыла синим, вышитым золотом химатионом с обычным бордюром из крючковидных стилизованных волн по нижнему краю. По восточной моде химатион гетеры был наброшен на ее правое плечо и через спину подхвачен пряжкой на левом боку.

Таис была одета розовой, прозрачной, доставленной из Персии или Индии тканью хитона, собранного в мягкие складки и зашпиленного на плечах пятью серебряными булавками. Серый химатион с каймой из синих нарциссов окутывал ее от пояса до щиколоток маленьких ног, обутых в сандалии с узкими посеребренными ремешками. В отличие от Наннион ни рот, ни глаза Таис не были накрашены.

Лицо, не боявшееся загара, не носило и следов пудры. Она с интересом слушала Александра, время от времени возражая или соглашаясь.

Думала, вы придете. Идите сюда, к нам в сад. Павка отрицательно махнул головой: — Почему? Вам же и попадет за меня. Зачем, скажут, такого обормота привела. Мой отец никогда ничего не скажет, вот вы сами увидите. Она побежала, открыла калитку, и Павел не совсем уверенно пошел за ней.

Павел, подумав, ответил: — «Джузеппа Гарибальди». Вот человек был Гарибальди! Это я понимаю! Сколько ему приходилось биться с врагами, а всегда его верх был. По всем странам плавал! Эх, если бы он теперь был я к нему пристал бы. Он себе мастеровых набирал в компанию и все за бедных бился. Или боитесь? Павел посмотрел на свои босые ноги, не блиставшие чистотой, и поскреб затылок.

Я к ним ходил по одному делу, так Нелли даже в комнату не пустила, — наверное, чтобы я им ковры не попортил, черт ее знает, — улыбнулся Павка. Проведя его через столовую в комнату с громадным дубовым шкафом, Тоня открыла дверцы. Павел увидел несколько сотен книг, стоявших ровными рядами, и поразился невиданному богатству. Павка радостно кивнул головой: — Я книжки люблю. Провели они несколько часов очень хорошо и весело. Она познакомила его со своей матерью. Это оказалось не так уж страшно, и мать Тони Павлу понравилась. Тоня привела Павла в свою комнату, показывала ему свои книги и учебники. У туалетного столика стояло небольшое зеркало.

Подведя к нему Павла, Тоня, смеясь, сказала: — Почему у вас такие дикие волосы? Вы их никогда не стрижете и не причесываете? Тоня, смеясь, взяла с туалета гребешок и быстрыми движениями причесала его взлохмаченные кудри. Тоня посмотрела критическим взглядом на его вылинявшую, рыжую рубашку и потрепанные штаны, но ничего не сказала. Павел этот взгляд заметил, и ему стало обидно за свой наряд. Расставаясь с ним, Тоня приглашала его приходить в дом. И взяла с него слово прийти через два дня вместе удить рыбу. В сад Павел выбрался одним махом через окно: проходить опять через комнаты и встречаться с матерью ему не хотелось. С отсутствием Артема в семье Корчагина стало туго: заработка Павла нехватало.

Мария Яковлевна решила поговорить с сыном: не следует ли ей опять приниматься за работу; кстати, Лещинским нужна была кухарка. Но Павел запротестовал: — Нет, мама, я найду себе еще добавочную работу. На лесопилке нужны раскладчики досок. Полдня буду там работать, и этого нам хватит с тобой, а ты уж не ходи на работу, а то Артем сердиться будет на меня, скажет: не мог обойтись без того, чтобы мать на работу не послать. Мать доказывала необходимость ее работы, но Павел заупрямился, и она согласилась. На другой день Павел уже работал на лесопилке, раскладывал для просушки свеженапиленные доски. Встретил там знакомых ребят: Мишку Левчукова, с которым учился в школе, и Кулишова Ваню. Взялись они с Мишей вдвоем сдельно работать. Заработок получался довольно хороший.

День проводил Павел на лесопилке, а вечером бежал на электростанцию. К концу десятого дня принес Павел матери заработанные деньги. Отдавая их, он смущенно потоптался и наконец попросил: — Знаешь, мама, купи мне сатиновую рубашку, синюю, — помнишь, как у меня в прошлом году была. На это половина денег пойдет, а я еще заработаю, не бойся, а то у меня вот эта уже старая, — оправдывался он, как бы извиняясь за свою просьбу. У тебя, верно, рубашки нет новой. Павел остановился у парикмахерской и, нащупав в кармане рубль, вошел в дверь. Парикмахер, разбитной парень, заметив вошедшего, привычно кивнул на кресло: — Садитесь. Усевшись в глубокое, удобное кресло, Павел увидел в зеркале смущенную, растерянную физиономию. Ну, как это у вас называется?

Через четверть часа Павел вышел вспотевший, измученный, но аккуратно подстриженный и причесанный. Парикмахер долго и упорно трудился над непослушными вихрами, но вода и расческа победили, и волосы прекрасно лежали. На улице Павел вздохнул свободно и натянул поглубже кепку. Она уже собиралась идти гулять, когда мать, приоткрыв дверь в ее комнату, сказала: — К тебе, Тонечка, гости. В дверях стоял Павел, и Тоня его даже сразу не узнала. На нем была новенькая синяя сатиновая рубашка и черные штаны. Начищенные сапоги блестели, и — что сразу заметила Тоня — он был подстрижен, волосы не торчали космами, как раньше, — и черномазый кочегар предстал совсем в ином свете. Тоня хотела высказать свое удивление, но, не желая смущать и без того чувствовавшего себя неловко парня, сделала вид, что не заметила этой разительной перемены. Она принялась было укорять его: — Как вам не стыдно!

Почему вы не пришли рыбу ловить? Так-то вы свое слово держите? Не мог он сказать, что для того, чтобы купить себе рубашку и штаны, он работал эти дни до изнеможения. Но Тоня догадалась об этом сама, и вся досада на Павла прошла бесследно. И уже как другу как большую тайну, рассказал Тоне об украденном у лейтенанта револьвере и обещал ей в один из ближайших дней забраться глубоко в лес и пострелять. Глава четвертая[ править ] Острая, беспощадная борьба классов захватывала Украину. Все большее и большее число людей бралось за оружие, и каждая схватка рождала новых участников. Далеко в прошлое отошли спокойные для обывателя дни. Кружила метель, встряхивала орудийными выстрелами ветхие домишки, и обыватель жался к стенкам подвальчиков, к вырытым самодельным траншеям.

Губернию залила лавина петлюровских банд разных цветов и оттенков: маленькие и большие батьки, разные Голубы, Архангелы, Ангелы, Гордии и нескончаемое число других бандитов. Бывшее офицерье, правые и левые украинские эсеры — всякий решительный авантюрист, собравший кучку головорезов, объявлял себя атаманом, иногда развертывал желто-голубое знамя петлюровцев и захватывал власть в пределах своих сил и возможностей. Из этих разношерстных банд, подкрепленных кулачеством и галицийскими полками осадного корпуса атамана Коновальца, создавал свои полки и дивизии «головной атаман Петлюра». В эту эсеровско-кулацкую муть стремительно врывались красные партизанские отряды, и тогда дрожала земля под сотнями и тысячами копыт, тачанок и артиллерийских повозок. В тот апрель мятежного девятнадцатого года насмерть перепуганный, обалделый обыватель, продирая утром заспанные глаза, открывая окна двоих домишек, тревожно спрашивал ранее проснувшегося соседа: — Автоном Петрович, какая власть в городе? Ночью пришли какие-то. Посмотрим: ежели евреев грабить будут, то, значит, петлюровцы, а ежели «товарищи», то по разговору слыхать сразу. Вот я и высматриваю, чтобы знать, какой портретик повесить, чтобы не влипнуть в историю, а то, знаете, Герасим Леонтьевич, мой сосед, недосмотрел хорошо да возьми и вывеси Ленина, а к нему как наскочат трое: оказывается, из петлюровского отряда. Как глянут на портрет, да за хозяина!

Всыпали ему, понимаете, плеток с двадцать. Уж он как ни оправдывался, ни кричал — не помогло. Замечая кучки вооруженных, шедших по шоссе, обыватель закрывал окна и прятался. Неровен час… А рабочие с затаенной ненавистью смотрели на желто-голубые знамена петлюровских громил. Бессильные против этой волны самостийного шовинизма, оживали лишь тогда, когда в городок клином врезались проходившие красные части, жестоко отбивавшиеся от обступивших со всех концов жовто-блакитников. Сейчас хозяин города — полковник Голуб, «краса и гордость» Заднепровской дивизии. Вчера его двухтысячный отряд головорезов торжественно вступил в город. Пан полковник ехал впереди отряда на великолепном жеребце и, несмотря на апрельское теплое солнце, был в кавказской бурке и в смушковой запорожской шапке с малиновой «китыцей», в черкеске, с полным вооружением: кинжал, сабля чеканного серебра. Красив пан полковник Голуб: брови черные, лицо бледное с легкой желтизной от бесконечных попоек.

В зубах люлька. Был пан полковник до революции агрономом на плантациях сахарного завода, но скучна эта жизнь, не сравнять с атаманским положением, и выплыл агроном в мутной стихии, загулявшей по стране, уже паном полковником Голубом. В единственном театре городка был устроен пышный вечер в честь прибывших. Весь «цвет» петлюровской интеллигенции присутствовал на нем: украинские учителя, две поповские дочери — старшая, красавица Аня, младшая — Дина, мелкие подпанки, бывшие служащие графа Потоцкого, и кучка мещан, называвшая себя «вильным казацтвом», украинские эсеровские последыши. Театр был битком набит. Одетые в национальные украинские костюмы, яркие, расшитые цветами, с разноцветными бусами и лентами, учительницы, поповны и мещаночки были окружены целым хороводом звякающих шпорами старшин, точно срисованных со старых картин, изображавших запорожцев. Гремел полковой оркестр. На сцене лихорадочно готовились к постановке «Назара Стодоли». Не было электричества.

Пану полковнику доложили об этом в штабе. Он, собиравшийся лично почтить своим присутствием вечер, выслушал своего адъютанта, хорунжего Паляныцю, а по-настоящему — бывшего подпоручика Полянцева, бросил небрежно, но властно: — Чтобы свет был. Умри, а монтера найди и пусти электростанцию. Хорунжий Паляныця не умер и монтеров достал. Через час двое петлюровцев вели Павла на электростанцию. Таким же образом доставили монтера и машиниста. Паляныця сказал коротко: — Если до семи часов не будет света, повешу всех троих! Эти кратко сформулированные выводы сделали свое дело, и через установленный срок был дан свет. Вечер был уже в полном разгаре, когда явился пан полковник со своей подругой, дочерью буфетчика, в доме которого он жил, пышногрудой, с ржаными волосами девицей.

Богатый буфетчик обучал ее в гимназии губернского города. Усевшись на почетные места, у самой сцены, Пан полковник дал знак, что можно начинать, и занавес тотчас же взвился. Перед зрителями мелькнула спина убегавшего со сцены режиссера. Во время спектакля присутствовавшие старшины со своими дамами изрядно накачивались в буфете первачом, самогоном, доставляемым туда вездесущим Паляныцей, и всевозможными яствами, добыты ми в порядке реквизиции. К концу спектакля все сильно охмелели. Вскочивший на сцену Паляныця театрально взмахнул рукой и провозгласил: — Шановни добродии, зараз почнем танци. В зале, дружно зааплодировали. Все вышли во двор, давая возможность петлюровским солдатам, мобилизованным для охраны вечера, вытащить стулья и освободить зал. Через полчаса в театре шел дым коромыслом.

Разошедшиеся петлюровские старшины лихо отплясывали гопака с раскрасневшимися от жары местными красавицами, и от топота их тяжелых ног дрожали стены ветхого театра. В это время со стороны мельницы в город въезжал вооруженный отряд конных. На околице петлюровская застава с пулеметом, заметив движущуюся конницу, забеспокоилась и бросилась к пулемету. Щелкнули затворы. В ночь пронесся резкий крик: — Стой! Кто идет? Из темноты выдвинулись две темные фигуры, и одна из них, приблизившись к заставе, громким пропойным басом прорычала: — Я — атаман Павлюк со своим отрядом, а вы — голубовские? Через минуту выбежал оттуда и приказал: — Снимай, хлопцы, пулемет с дороги, давай проезд пану атаману. Павлюк натянул поводья, останавливая лошадь около освещенного театра, вокруг которого шло оживленное гулянье: — Ого, тут весело, — сказал он, оборачиваясь к остановившемуся рядом с ним есаулу.

Баб подберем себе подходящих, здесь их до черта. Эй, Сталежко, — крикнул он, — размести хлопцев по квартирам! Мы тут остаемся. Конвой со мной.

Мой отряд состоял из шести человек сибирских стрелков и четырёх лошадей с вьюками. Цель моей командировки заключалась в обследовании Шкотовского района в военном отношении и в изучении перевалов в горном узле Да-дянь-шань [2] , откуда берут начало четыре реки: Циму, Майхе, Даубихе [3] и Лефу. Затем я должен был осмотреть все тропы около озера Ханка и вблизи Уссурийской железной дороги.

Горный хребет, о котором здесь идёт речь, начинается около Имана и идёт к югу параллельно реке Уссури в направлении от северо-северо-востока к юго-юго-западу так, что на запад от него будет река Сунгача и озеро Ханка, а на восток — река Даубихе. Далее он разделяется на две ветви. Одна идёт к юго-западу и образует хребет Богатую Гриву, протянувшийся вдоль всего полуострова Муравьёва-Амурского, а другая ветвь направляется к югу и сливается с высокой грядой, служащей водоразделом между реками Даубихе и Сучаном [4]. Верхняя часть Уссурийского залива называется бухтой Майтун. Бухта эта раньше значительно глубже вдавалась в материк. Это бросается в глаза с первого взгляда. Береговые обрывы ныне отодвинуты в глубь страны километров на пять.

Устье реки Тангоузы [5] раньше было на месте нынешних озёр Сан [6] и Эль-Поуза [7] , а устье реки Майхе [8] находилось немного выше того места, где теперь пересекает её железная дорога. Вся эта площадь в 22 квадратных километра представляет собой болотистую низину, заполненную наносами рек Майхе и Тангоузы [9]. Среди болот сохранились ещё кое-где озерки с водой; они указывают, где были места наиболее глубокие. Этот медленный процесс отступления моря и нарастания суши происходит ещё и теперь. Эта же участь постигнет и бухту Майтун. Она и теперь уже достаточно мелководна. Западные берега её слагаются из порфиров, а восточные из третичных отложений: в долине Майхе развиты граниты и сиениты, а к востоку от неё — базальты.

Село Шкотово находится около устья реки Цимухе, на правом берегу.

Незнайка на Луне

• Н.Носов "Незнайка на Луне"
• По Уссурийскому краю
• Ржавчина (СИ) [Александр Баренберг] (fb2) читать онлайн
• Синтаксический разбор предложения онлайн

Запишите в две колонки слова с пропущенными буквами с приставкой пре с приставкой при

Лошадь напрягала все силы, стараясь пр одолеть течение. Бык и лошадь, впряженные бок о бок, напрягали все силы. Сани поддерживали лошадь на поверхности, а течение тянуло ее под лед. » Ответы ГДЗ» лошадь напрягала все силы стараясь преодолеть течение. Всё о Дзене Вакансии Все статьи Все видео Все каналы Все подборки Все видеоигры Все фактовые ответы Все рубрики новостей Все региональные новости Все архивные новости Все программы передач ТелепрограммаДзен на iOS и Android. это необходимые условия для становления чело века. Вспомним известную притчу про бабочку. Однажды человек увидел, как через маленькую щель в коконе пытается выбраться бабочка.

Задание 14 ЕГЭ по русскому языку. Практика

Лошадь напрягая все силы стараясь преодолеть течение. Лошадь напрягала все силы гдз. Знайка изо всех сил вырывался из рук, стараясь лягнуть Незнайку, и кричал. Лошадь напрягая все силы стараясь преодолеть течение. Лошадь напрягала все силы гдз. плевал сквозь зубы, хрипловато бранился, вертел цигарки в палец толщиной и прикидывался ко всему равнодушным, - ясно было, что на фронт он едет в первый раз и очень волнуется. 1. Лошадь напрягала все силы, стараясь ь течение. — Есть и еще новость, — продолжал Бек-Агамалов; Он снова повернул лошадь передом ко Лбову и, шутя, стал наезжать на него. Лошадь мотала головой и фыркала, разбрасывая вокруг себя пену.

Упражнение 5

Напрягая последние СИЛЫ, мы прошли ещё пять километров. Бородатые, державшие лошадей, с воплями пустились прочь, стараясь избежать копыт и колес, кто-то покатился в пыли под ноги лошадей, закричал от боли. Глава первая Амур в нижнем течении. 1. Лошадь напрягала все силы, стараясь пр одолеть течение. 1. Лошадь напрягала все силы, стараясь пр одолеть течение. Вставьте пропущенные буквы; расставьте недостающие знаки препинания. Над какими нормами вы работали? напрягала все силы стараясь пр одолеть т чение.

Похожие новости: