31 марта 1814 года русские войска торжественно вступили в сдавшийся Париж.
Русский в Париже 1814 года
Потом французы ещё не раз воевали против России, демонстрируя, что они не только манкурты, но ещё в историческом плане и глухонемые — забыли всё, петушатся, и об уроках истории слышать не хотят… О некоторых страницах российско-французских отношений в связи с 210-летней годовщиной взятия Парижа армией Александра Первого в программе «Что происходит? Программу ведет обозреватель журнала Сергей Филатов.
По мнению Мельниковой, мемуары свидетельствуют: далеко не все из увиденного вызывало их одобрение.
Впрочем, во время дискуссии было высказано предположение, что этот тезис следовало бы уточнить, приняв во внимание, во-первых, дату написания мемуаров — по свежим следам или через десятилетия, а во-вторых, не только визуальные впечатления русских офицеров, но и их круг чтения до, во время и после пребывания во Франции. Что касается визуальных впечатлений, им был посвящен следующий доклад — «История в картинках, русский Париж, 1814»; его прочла Брижит де Монкло главный хранитель культурного наследия Франции. Доклад этот можно назвать визуальным комментарием к известной по историческим документам и мемуарным свидетельствам последовательности событий: вступление союзных войск в Париж, посещение союзными монархами парижской Оперы, совместное богослужение представителей разных христианских конфессий 10 апреля 1814 года, в день католической и православной Пасхи, общение русских военных с парижанками тут Брижит де Монкло продолжила тему, начатую в докладе Клайд Плюмозиль — все это и многое другое было представлено на экране.
Докладчица показала, как в гравюрах отражаются мелкие бытовые детали «Кухня казаков», «Казаки на бивуаке» и как авторы гравюр обыгрывают свои зрительные впечатления от русских «пришельцев»: на одной из гравюр огромный казак объясняется в любви француженке, которая едва ли не в два раза меньше его ростом Майя Губина продолжила эту тему, переведя ее из фривольного регистра в политичес-кий: она напомнила о существовании французской гравюры, на которой крохотный русский офицер бьет палкой огромного солдата, взобравшись на табуретку. Закончился доклад демонстрацией гравюры «Отъезд в Россию», с подписью «Прошли те радостные дни…»: на ней казак так сильно стремится на родину, что уезжает туда верхом на раке, то есть задом наперед… Гийом Нику Практическая школа высших исследований определил тему своего доклада как «Русские покоряют французских художников». Главными «героями» доклада стали три знаменитых французских живописца: Жирард, Жироде и Гро по-французски фамилии всех троих начинаются с буквы G, поэтому их так и называют «три G».
Франсуа Жирару — портретисту французской и, шире, европейской элиты — император Александр позировал в Париже весной 1814 года; это широко известно, однако Нику напомнил и о факте менее известном: начало «знакомства» Жерара с Александром восходит к 1805 году, когда Жерар изобразил не только Наполеона в костюме императора, но также и Александра в аналогичном наряде сейчас местонахождение этого полотна неизвестно. Антуан-Жан Гро был бонапартистом, и его мастерскую, так же как и мастерскую «цареубийцы» Давида, учителя всех «трех G» он в 1793 году голосовал в Конвенте за казнь Людовика XVI , Александр в Париже не посетил, однако русские знакомства имелись и у Гро: когда он в 1808 году выставил в Салоне портрет Жеро-ма Бонапарта, работа эта так понравилась известному богачу и коллекционеру князю Н. Юсупову, что он заказал французу портрет своего сына Бориса в аналогичной позе.
Наконец, третий Ж — Жироде, приверженец либеральных идей и любитель экзотизма в живописи, оставил только наброски портрета им-перато-ра Александра; намеревался он также изобразить русскую армию в Париже в виде войска древних скифов, но этого намерения не исполнил. Зато еще раньше, в 1806 году, его знаменитое полотно «Сцена во время потопа» было обыграно в одной из тогдашних карикатур, которая высмеивала терпящую поражение анти-наполеоновскую коалицию. Русскую тему эксплуатировали в 1814 году и други-е художники, причем нередко беря за основу совсем другие изображения, с Россией не связанные.
Так, Луи-Леопольд Буайи в другой, менее точной транксрипции — Буальи пишет в 1814 году полотно «Триумф Александра», композиция которо-го в точности воспроизводит гравюру Прудона «Триумф Бонапарта» 1801. Он задался целью проанализировать, какой образ России создается на страницах мемуаров, написанных ветеранами наполеоновской армии, насколько он совпадает со стереотипами, а насколько от них отличается. Оказалось, что образ этот начиная с конца XVIII века, когда французские солдаты впервые встретились на поле боя с русскими это произошло в Швей-царии , претерпел немалую эволюцию.
Вначале французские военные видели в русских исключительно варваров, дикарей докладчик назвал это частью общего процесса «криминализации противника»; французы весьма нелицеприятно отзываются в мемуарах и об англичанах, и об испанцах, и об итальянцах, и о неграх из колонии Сан-Доминго, хотя, конечно, претензии каждой нации предъявляются различные. Однако после 1807 года французы, во-первых, начинают признавать за русскими некоторые достоинства прежде всего храбрость , а во-вторых, начинают отличать собственно русских солдат от калмыков или татар. Более того, некоторые французские военные доходят до того, что ставят русских воинов в пример французам.
Так, верный сподвижник Наполеона граф Шарль де Лабедуайер в 1815 году, после окончательного падения императора он поплатился жизнью за эту верность в 1807 году писал брату, что цивилизованным французам стоило бы поучиться у так называемых варваров — скромных и набожных донских казаков. Впрочем, это «потепление» в отношениях двух армий продлилось недолго, и начиная с 1812 года русские вновь превращаются в жестоких северных варваров так они именуются в наполеоновских прокламациях , которые вдобавок ко всему воюют оружием, не принятым у цивилизованных народов башкирские луки и стрелы ; никаких различий между русскими гвардейцами и казаками или калмыками французы в это время вновь не замечают. Так видели ситуацию французские солдаты и офицеры во время самой кампании, и эта точка зрения в основном сохраняется в их мемуарах, которые создавались, как правило, в 1820—1840-е годы, а опубликованы были в большинстве своем уже при Третьей республике.
Докладчик подчеркнул, что эпоха написания мемуаров существенно влияла на изображение мемуаристами русской армии. Дело в том, что как раз в это время ветераны начинают заботиться о пенсиях, они подают прошения в военное министерство и стараются в рассказах о прошлом не только приукрасить собственные подвиги, но и описать в самых ярких красках силу русской армии чем сильнее враг, тем почетнее роль того, кто не побоялся с ним сразиться. Министерство, со своей стороны, оценивало участие в русской кампании очень высоко; дело доходило до случаев почти анекдотических: некий французский военный в 1812 году в России допустил серьезную оплошность — сообщил своему командованию, что мост, по которому французы намеревались отступить, сожжен, а на самом деле он в это время был еще цел.
Но в 1844 году эти детали уже не имели никакого значения, важно было, что человек сражался в России; ошибка тридцатилетней давности не помешала ему стать кавалером ордена Почетного легиона. Николай Промыслов Институт всеобщей истории РАН сделал доклад на тему «Изображение русской армии во французской прессе с 1805 по 1814 год». Газеты в начале XIX века были главным источником информации; Наполеон это прекрасно понимал и потому уделял большое внимание контролю над прессой.
Россия на страницах французских газет в исследуемый период упоминалась достаточно часто: реже Англии, но чаще Австрии и Пруссии. Французов особенно интересовала военная сторона дела, они постоянно пытались хотя бы приблизительно определить русскую военную мощь. Впрочем, парадоксальным образом, в 1812—1814 годах количество информации о передвижениях русской армии во французских газетах сильно уменьшилось, — то ли оттого, что французская цензура стала действовать еще строже, то ли оттого, что русские начали тщательнее охранять свои секреты.
Разумеется, изображение России и русских на страницах французских газет изменялось в зависимости от геополитической ситуации: во время русско-французского альянса французы докладывали читателям только о победах русских в войне против турок, а о поражениях умалчивали; когда же Франция и Россия вновь сделались врагами, французские газеты стали подробно писать обо всех поражениях русской армии, а всех русских представлять варварами-казаками. Наполеоновская пропаганда насаждала эти представления вплоть до весны 1814 года, а когда император пал, отрицательные стереотипы вновь уступили место стереотипам положительным. Никола Дюжин Университет Париж-I Пантеон-Сорбонна в докладе «Русские полки и 1814 год: память, самосознание и национальная гордость» дополнил визуальные впечатления публики впечатлениями звуковыми.
Аудитория выслушала сначала Преображенский марш, для которого Сергей Марин в 1805 году написал слова, предвещавшие поход русских на Париж «За французом мы дорогу и к Парижу будем знать» и приобретшие новую актуальность в 1812 году. Говорил докладчик и о тех памятных знаках, которые получали русские полки и которые остались в полковой культуре до 1917 года, — серебряных трубах или георгиевском штандарте с Андреевской юбилейной лентой и надписями: «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России 1812 года». Таким образом, память о кампании 1812—1814 годов сохранялась и в музыке, и в особых полковых атрибутах.
Доклад В. Мильчиной ИВГИ РГГУ, Москва назывался «Память о 1814 годе в нравоописательных очерках 1830—1840-х годов»; докладчица, впрочем, начала свое выступление с указания на цитату, которую, пожалуй, следовало бы также включить в название: «Мне нужна кровь казаков… много крови! Оказалось, что воспоминания эти отнюдь не благостные.
Порой авторы просто упоминают 1814 год как эпоху, когда чужестранцы, вступившие в Париж, произвели огромные разрушения в Булонском лесу, где стояли лагерем. В других случаях, вспоминая об этих событиях, авторы пускаются в рассуждения и называют оккупацию Парижа катастрофой, унизительной для национальной гордости французов. Наконец, два текста поражают накалом ненависти по отношению к русским захватчикам.
В одном из них описывается бойня близ Парижа; на «техническом» языке бойни то месиво, которое образуется там на земле, именуется «небом».
Глинскому неприятна была такая встреча для первого раза. Он начал говорить с Шабанем о посторонних предметах; маркиз призвал повара и рассуждал о плане обеда; Дюбуа с каким-то внутренним движением ходил по комнате в задумчивости. Глинский следил взорами этого человека. Ему хотелось найти в нем какую-нибудь странность, какой-нибудь недостаток; мы ищем этого против нашей воли, когда сердиты. В другое время Глинский не замечал бы Дюбуа, но теперь он нехотя видел, что каждое движение его тела было прилично, и когда он останавливался против какой-нибудь картины, переходил к другой, или отходил снова — во всех его поворотах и приемах была какая-то приятная ловкость.
Глинский признавался сам себе, что этот человек ему правился, несмотря на угрюмый характер — и в этом случае он оправдывал его собственными своими чувствованиями: если гений Наполеона заставлял неприятеля удивляться ему, то что же должны были ощущать люди, бывшие под его непосредственным влиянием? Наконец русский, оживляемый приятною беседою дяди и племянника, развеселился, был любезен и обворожил их обоих. В самом деле, молодой человек заслуживал любовь во всех отношениях. Прекрасный собою, воспитанный со всем вниманием нежно любящего отца, взросший в лучшем обществе столицы русской, он был уже не только 20-летний юноша, но молодой человек, проведший в кровавой войне два года, где горькая опытность развила в нем все то, чем природа награждает своих любимцев, как в отношении сил телесных, так и душевных. Старик маркиз вызвался показать ему все достопамятности Парижа, а племянник познакомить со всеми удовольствиями этого Вавилона. Так они расстались после первого свидания.
Мартен на бульвары Маделень и Итальянский, когда прочие улицы были почти пусты — у других застав происходило позорище другого рода. Жители всех оставленных и разоренных предместий и деревень толпились около застав без всякого пристанища. Старые и молодые люди и животные были вместе, и когда эхо доносило восклицания народные и радость парижан, встречавших войска, до сборища этих несчастных, то здесь слышались одни только вздохи и жалобы; видно было одно бедствие и слезы. С той стороны входили торжествующие — с этой несли раненых в госпитали; их стенания и плач разоренных обличали, как дорого досталось это торжество. Толпы поселян и жителей предместий стояли подле сваленных на мостовую в кучу имуществ; на них сидели плачущие жены их с грудными младенцами; одни наскоро сделали себе кой-какие шалаши из досок или из простынь; другие с целыми семействами помещались на телегах. Лошади, коровы, овцы, домашние птицы, — все были перемешаны и увеличивали хаос суматохи своими разнородными криками.
Первый день все эти толпы оставались почти без всякой помощи. Любопытство парижан заставило их оставить дома почти пустыми, но к вечеру, когда жители возвращались с нового для них позорища, многие брали к себе этих несчастных; отовсюду носили им пищу, вино и прикрывали тех, которых недостаток или этот случай подвергал суровости весенней ночи. Многие из жителей отправились за город, помогали носить раненых и прибирать мертвых. Заставы были уже свободны, и сострадательные и любопытные беспрестанно ходили в ворота и из ворот. Наутро стечение, народа увеличилось из других частей города. Парижанам необходимо нужны зрелища — и скопление у застав было невероятное.
Глинский после завтрака должен был отправиться к воротам С. Дени, чтобы выполнить некоторые поручения по службе. Он поехал туда верхом; казак, ординарец его генерала, следовал за ним, и тут они встретили волнующиеся толпы жителей, которые, вопреки обычаю шумных парижских сборищ, безмолвно смотрели на несчастных, разоренных и лишенных имущества. Во всех дверях, во всех окошках видны были слезливые лица; только изредка, ежели носилки или телеги с ранеными заставляли расхлынуться толпу, она отвечала слезами и восклицаниями на стенания страждущих воинов, или с молчанием давала место патрулям соединенных войск, или потом с участием оглядывала партии военнопленных французов, которые были отпущены императором Александром тотчас по вступлении и проходили мимо пестрого сборища с мрачным видом и потупленными глазами. В этой тесноте Глинскому надобно было посторониться у одного дома, чтобы дать проехать огромной полковой фуре; в то же время носилки с тяжелораненым французским солдатом, следовавшие за фурою, поровнялись с ним. Окровавленная человеческая фигура, покрытая плащом, лежала на них.
Страдания были написаны на мертвенном лице, обожженном порохом и обезображенном запекшеюся кровью. Фура, задержанная толпою, остановилась, а за нею и носилки. Раненый не произносил никакого стона, однако боль выражалась качаниями головы направо и налево: «Пить! Молоденькая хорошенькая мещанка, хозяйка дома, стоявшая на ступенях крыльца, против которого остановился Глинский, отерла передником слезы и побежала наверх, чтобы исполнить просьбу воина. Оба носильщика пожали вместо ответа плечами. Хозяйка выбежала с бутылкою вина и стаканом.
Глинский попросил у нее позволения напоить солдата. Больной остановил движения головы, открыл глаза и дал знак согласия; хозяйка поддерживала голову, Глинский дал ему выпить несколько глотков; толпа зрителей стеснилась около носилок. Молодая женщина, потупив глаза, играла концом своего передника. Зрители восклицали со всех сторон похвалы русскому и уговаривали хозяйку, Глинский вынул кошелек, хотел положить ей на руку, но она, отдернув ее со слезами на глазах, дала знак рукою, чтоб носильщики следовали за нею. Радостные клики и хлопанье в ладоши долго не переставали. Раненый был положен в небольшой чистой комнате.
Глинский уговорил хозяйку взять деньги, купить и исправить все нужное. Он отправился по своему поручению и менее чем через час возвратился с полковым лекарем, который, перевязав опасные раны, дал надежду, что раненый может остаться еще жив при хорошем присмотре. Это уверение обрадовало Глинского; весело отправился он домой, где дожидались его Шабань с маркизом, и остаток дня посвящен был любопытству. Шумные происшествия нескольких дней, худо проведенные ночи, и наконец роскошная постель усыпила Глинского в эту ночь богатырским сном. Было уже поздно, когда он проснулся — и открыв глаза, совершенно потерял память прошедшего. Богатство комнат, убранство постели, тонкость белья, чириканье птиц в саду, говор народа на улице казались ему продолжением сновидений, которые сменялись одни другими в его юном воображении.
Наконец он собрал рассеянные мысли, припомнил вступление в Париж, маркиза, портрет его дочери, Дюбуа и Шабаня и наконец раненого гренадера, который теперь составлял всю его заботу. Он оделся и поскакал снова к нему. Печальные сцены вчерашнего дня еще продолжались между разоренными жителями предместий, но число их уменьшилось; многие возвратились уже в свои домы; любопытных было не столько и Глинский беспрепятственно доехал до известного ему дома. Он с нетерпением постучался у дверей. Слова: «Жив ли? Когда Глинский подошел к постели, он увидел, что вчерашнее безобразие от запекшейся крови и пыли исчезло с лица больного; чистое белье, мягкая подушка, теплое одеяло, столик с прибором показывали попечительность присмотра.
Глинский, окинув все это взглядом, оборотился к хозяйке и сделал ей знак одобрения. Удовольствие было написано на хорошеньком ее личике. Раненый, услышав шорох, открыл глаза и устремил их на Глинского. Брови его сдвинулись, как будто он хотел что-нибудь припомнить, и потом медленная улыбка привела в движение страждущее лицо. Он силился вытащить руку из-под одеяла, ему хотелось подать ее Глинскому, но силы изменили; он закрыл глаза и отворотил голову, чтоб скрыть выступившие слезы. Этот солдат был человек лет около сорока; наружности довольно красивой; густые бакенбарды и усы оттеняли его правильную физиономию.
Бледность лица отнимала несколько суровости выражения, столь свойственному загорелому солдатскому лицу. Не беспокоя более больного, Глинский уехал; но не проходило дня, чтоб он не побывал бы у него и часто по два раза, ежели позволяло время, и при каждом посещении с удовольствием замечал, как силы раненого прибавлялись. Наконец лекарь позволил ему говорить; первые слова были выражением благодарности, но Глинский лучше хотел говорить о другом: он знал, что нельзя более доставить удовольствия воину, как заставив его рассказывать про свою службу. Помертвевшие губы оживлялись и на бледных щеках являлся отблеск жизни, пока сраженья и слава французских войск были пред его глазами; но когда дело дошло до несчастий, претерпенных великою армиею, глаза потухали, голос изменялся, энтузиазм слабел, картины поражений сменяли одна другую, рассказ сделался отрывист. Наконец, больной не мог продолжать своего похода далее Дрездена, — силы его оставили, когда он дошел до того места рассказа, где упал любимый их полковник, убитый ядром. В рассказе простых людей есть особенное красноречие, ежели они говорят о том, чему сами были свидетели.
Раненый, не могши воздерживать своих чувств, лежал отворотясь к стене. Помолчав немного, солдат продолжал: «Извините меня, г. Граф де Серваль…» — Был твой полковник? Он незадолго перед русскою кампаниею женился здесь на прекрасной девушке. Я видал ее, когда бывал на посылках: она была удивительно хороша, г. Он столько же боялся огласки своего доброго поступка, сколько другой мог бы опасаться, чтоб не вышло наружу какое-нибудь непохвальное действие.
Он прошелся в задумчивости несколько раз по комнате и, остановясь подле больного, взял его за руки и сказал: — Графиню ожидают в Париж, может быть, я увижу ее. Я скажу, что здесь есть человек, служивший с ее мужем; она, конечно, будет стараться, чтобы сделать все зависящее от нее для твоего успокоения. Как твое имя, храбрый товарищ? Я рад, что вы спросили мое имя, г. Глинский покраснел. Одна и та же мысль наполняла его голову.
Сказать свое имя — значило то же, что признаться в преступлении. Однако, — продолжал первый, — я выучу его во что бы то ни стало, и буду помнить всю свою жизнь. Хозяйка хохотала, радуясь случаю показать свои ровные жемчужные зубы. Сам Глинский смеялся. Он заставлял повторять свою выдуманную фамилию, на конце которой беспрестанно слышалось или Coffre или Cor, ежели выговаривал солдат, или coeur [29] , когда поправляла его хозяйка, и оставил их в заботе — твердить наизусть бог знает какие звуки, которые с каждою попыткою выходили смешнее и страннее. Забота о больном не мешала Глинскому пользоваться любезным вниманием его хозяев, которые хотели доставить ему все способы провести время приятно и полезно.
Любезные качества русского офицера обворожили старого маркиза. Он не видел в нем души; Шабань не знал, как угодить новому своему другу, и таким образом протекли семь дней для русского гостя между любопытства и веселости. На осьмое утро Глинский, возвращаясь домой от своего полковника, увидел на дворе несколько дорожных экипажей. Придверник сказал ему, что это приехала старая маркиза с дочерью. Молодой человек затрепетал при последнем имени и торопливо вбежал в свои комнаты. Есть, сударь, лет 3-х малютка, миленькая девочка!
Я принял ее на руки из кареты. Двое слуг повели под руки старую, двое молодую барыню на лестницу. В эту минуту вошел Шабань: «Приехали наши хозяйки, — сказал он. Мне надобно быть верхом, и как я желал бы показаться необыкновенным образом, то не хочу ехать на своей лошади, а желал бы купить казацкую. Это необыкновенно, а ты можешь мне в этом помочь. Помоги, Глинский!..
Как же ты будешь на ней во фронте? Надобно блеснуть, любезный друг, — а чтобы блеснуть, надобно отличиться. Глинский засмеялся: «Помилуй, Шабань, казацкая лошадь хороша в походе, а не в параде: нашему брату нельзя показаться на твоей лошади». Ты не знаешь французов. Каждый порядочный человек заведет непременно казацкую, а если не достанет, то, по крайней мере, будет привязывать хвост к своей лошади, и вообрази, что я сделаю эту революцию. Он отправился с ним к своему полковнику, у которого было несколько казацких лошадей.
Глинский объяснил цель посещения и причину желания Шабаня. Полковник, смеючись, повел их в свою конюшню. Лошадей вывели. Шабань не мог решиться: он восхищался каждою. Полковник начал рассказывать, каким образом и откуда ему достались лошади; одна из них была подарена ему Платовым [30]. Лишь только услышал Шабань имя Платова, он в ту же минуту побежал к лошади и сказал Глинскому: «Объяви, что выбор сделан, спроси, сколько угодно полковнику за эту?
Шабань не знал что отвечать с радости. Он удивлялся, каким образом можно было подарок Платова отдавать за такую безделку. Лошадь попробовали. Казак на попонке, с нагайкою в руке, заставил ее повторить все искусство, которому она выучилась в казацкой школе. Шабань был в восторге от приобретения и отправился с покупкою домой. Ему нетерпеливо хотелось поездить самому, но как он не умел сидеть на казацком седле, то надо было пригонять новое по лошади, а потому, покоряясь необходимости, Шабань отложил свои радости до завтра.
Оба приятеля отправились по Парижу; Глинский восхищался чудесами его и кончил вечер в театре; у Шабаня было одно в голове: при каждой хорошей сцене, при каждом прыжке ловкой танцовщицы он восклицал одно: «Ах, какая чудная лошадь!.. Теперь вы увидите наш beau monde [31] , наших красавиц. Я вас прошу только об одной осторожности: муж моей дочери убит под Дрезденом, избегайте случая говорить об этом деле и упоминать даже имя этого города». Он взял за руку Глинского и пошел с ним наверх. В гостиной комнате сидели две дамы: одна лет пятидесяти, еще приятной наружности женщина, другая молодая в черном платье, и когда маркиз представил его, он ловко сказал приветствие матери, извинялся, что военные обстоятельства привели его к необходимости беспокоить их постоем, и уверял, что постарается своим поведением разуверить их в предубеждения, которое вообще все французы имели против русских. Молодой человек обратился к дочери, и когда она подняла на него свои большие глаза, взгляд которых из-под длинных шелковых ресниц, казалось, проникал в самую глубину души, когда он увидел себя перед подлинником портрета, по которому он так хотел узнать ее, краска вступила ему в лицо.
Это не могло придать ему ловкости, — однако мужчина, который теряется от глаз прекрасной женщины, не теряет ничего в этих глазах, и потому молодая графиня приветливо выслушала его немногие слова, легкий румянец также пробежал по ее милому лицу — и первое и самое трудное в знакомстве было сделано.
СС0 Войска коалиции говорили по-французски, у них были деньги. Дисциплину поддерживало не только уважение к городу, но и приказы императора.
За воровство жестко карали. Александр I распорядился практически все оружие оставить у парижской национальной гвардии и жандармерии. Солдат разместили не в квартирах жителей, а в казармах и биваках на бульварах.
Лагеря, разбитые на Елисейских полях и на Марсовом поле, стали импровизированным рынкам. Парижане продавали солдатам продукты, алкоголь, безделушки. Донские казаки купали своих коней прямо в Сене, главной реке города.
СС0 Среди тех, кто с любопытством наблюдал за войсками коалиции, был 12-летний Виктор Гюго.
«Вежливые люди» 1814-го: русские в Париже
Рассказываем, чем запомнились русские в Париже в 1814 году. Русские казаки в Париже в 1814 г. — пост пикабушника AlexKap2015. В 1814 году во французскую столицу вошла русская армия — состоялось взятие Парижа, ознаменовавшее окончание наполеоновских войн. Конференция, посвященная пребыванию русских во Франции в 1814 году, была организована Центром изучения славянской истории Университета Париж-I Пантеон-Сорбонна.
Александр Михайловский-Данилевский: "Жители останавливали на каждом шагу лошадей наших..."
Страшные слухи о нраве победителей распространяли солдаты, выжившие в походе на Москву. В Париж вошла не вся армия коалиции. Во главе торжественной процессии был император Александр I. За военачальниками и офицерами — самые достойные, то есть опрятные. Солдаты шли с белыми повязками на левых рукавах и зелеными ветками на киверах. Это был знак парижанам "идем с миром", приводит novayagazeta.
Он давно так задумал. СС0 Войска коалиции говорили по-французски, у них были деньги. Дисциплину поддерживало не только уважение к городу, но и приказы императора.
Генерал-губернатором Парижа был назначен русский генерал барон Ф. Поздравив своего союзника прусского короля Фридриха-Вильгельма с победой, российский император сказал: «Бог рассудил нас с Наполеоном, теперь пусть потомство судит каждого из нас! Повернувшись к Барклаю де Толли, Александр I поздравил его с княжеским титулом, получением чина генерал фельдмаршала наложил на него знаки ордена Святого Георгия I степени и повелел: «Объявите моей гвардии и гренадерам, что завтра мы вступаем парадом в Париж. Не забудьте подтвердить войскам, что разница между нами и французами, входившими в Москву, та, что мы вносим мир, а не войну».
В десять часов дня 19 марта 1814 года части союзной армии, главным образом русская и прусская гвардия, во главе с императором Александром I, одетом в темно-зеленый кавалергардский сюртук и восседавшем на своем белом коне Марсе, триумфально вступили в столицу Франции. Рядом с императором Александром гарцевали на конях лейб-казаки графа Орлова-Денисова — личная охрана русского государя. Встреча нашим войскам в Париже была не такова, как встреча Наполеону в Москве. Народ кишмя кишел по улицам, где ожидали государей: он стоял шпалерами, с обеих сторон их пути, с обнаженными, наклоненными головами, он бежал за государями, называл Александра избавителем. Все окна домов были отворены, тысячи рук махали оттуда белыми платками, балконы и даже крыши домов наполнены были восторженными зрителями; все надели белые банты, везде слышались восклицания: «Мир! Да здравствует император Александр! Когда-то в одном из своих бюллетеней лета 1812 года Наполеон говорил, что приведет в Париж для показа пленных русских казаков и вот теперь они сами пришли в Париж!
Казаки в компании. Художник Георг Опиц Спустя 210 лет после Отечественной войны против войск Наполеона интересно почитать воспоминания французов, какие были наши предки в их глазах. Конечно, страх перед русских войсками, годы войн и диктатуры, породили множество домыслов, искаженных фактов, но, как не крути, а это история. Рассуждая об образе «казака», отложившимся в памяти французов, необходимо учитывать, кого именно понимали мемуаристы под «казаками». Во-первых, французы, в общем-то, понимали, что «казаки» — в этническом отношении понятие собирательное и естественно «принимали их по одежке» весьма удобной в бою и внешности далекой от французской бытовой сущности. Во-вторых, французы, достоверно знали, что «казаки» далеко не всегда имели отношении даже к России. Французы писали и о «немецких казаках», и о «голландских казаках», и о «бельгийских казаках».
Многочисленные банды таких ненастоящих казаков грабили население западной Европы от Рейна до Атлантического океана. В-третьих, казаки представлялись и символом всего «русского», и чем-то совершенно отличным от «настоящего русского». Во Франции вышел словарь арго, в котором в статье «Русский» приводился следующий афоризм: «Поскребите русского — и вы обнаружите казака, поскребите казака — и вы обнаружите медведя». Афоризм этот приписывается самому Наполеону, который действительно описывал русских как варваров и идентифицировал их в этом качестве с казаками — людьми по факту добрыми и духовно организованными. Пасхальный православный молебен на парижской площади 10 апреля 1814 года, через несколько дней после взятия союзными войсками Парижа, настал праздник Светлого Христова Воскресения. В том году совпали дни празднования католической, православной и протестантской Пасхи. Русский император увидел в этом особенный знак, повелев служить торжественный молебен прямо на городской площади.
Вокруг установленного импровизированного церковного алтаря разместились семь русских православных священника в богатых праздничных облачениях. Вознести благодарности в виде молитвы за такую важную победу собралась вся армия. Император Александр I взошел на помост, сопровождаемый православными священнослужителями и прусским королем. Обнажившие головы пехотинцы стояли на коленях, кавалеристы спустили сабли, и под славянское пение началось торжественное богослужение. Полковой священник. Художник Георг Опиц Как позже писал в своих воспоминания русский император, он наслаждался видом того, как завороженные красотой происходящего французы подходили и прикладывались к русскому православному кресту. И все это на фоне того, как незадолго до парижских событий армия Наполеона повсеместно крушила православные храмы, устраивая в кремлевских соборах конюшни и убивая мирных прямо под иконостасами.
В противоположность французским солдатам наполеоновской армии, осквернявших российские святыни на захваченных землях, русские вели себя учтиво. Русский император строго-настрого приказал военным не обижать мирных французов. Всем было выдано денежное довольствие в размере трех годовых окладов. Такая политика надолго сохранила безупречную репутацию армии русских, дав возможность солдатам беззаботно расслабиться после долгих сражений. После трехмесячного пребывания русских войск в Париже город совсем не пострадал от иностранного присутствия, и это неоднократно подтверждалось французскими историками и писателями. Французов удивило поведение русских.
Акварель австрийского художника Георга-Эммануэля Опица, очевидца событий 1814 года. В том году совпали дни празднования католической, православной и протестантской Пасхи. Русский император увидел в этом особенный знак, повелев служить торжественный молебен прямо на городской площади. Вокруг установленного импровизированного церковного алтаря разместились семь русских православных священника в богатых праздничных облачениях. Вознести благодарности в виде молитвы за такую важную победу собралась вся армия. Император Александр I взошел на помост, сопровождаемый православными священнослужителями и прусским королем. Обнажившие головы пехотинцы стояли на коленях, кавалеристы спустили сабли, и под славянское пение началось торжественное богослужение. Как позже писал в своих воспоминания русский император, он наслаждался видом того, как завороженные красотой происходящего французы подходили и прикладывались к русскому православному кресту. И все это на фоне того, как незадолго до парижских событий армия Наполеона повсеместно крушила православные храмы, устраивая в кремлевских соборах конюшни и убивая мирных прямо под иконостасами. Тот же Новодевичий монастырь уберегла от уничтожения одна из монахинь, которая при отступлении французов чудом успела потушить подожжённый запал взрывчатки. Взаимно перенятые традиции Гарнери Луи, «Большая удача казаков». После победы 1814-го употребление напитка считалось в России правилом хорошего тона. По легенде, оттуда же родом и плохая примета о пустых бутылках, оставленных на столе. Распространение этого суеверия приписывают казакам, побывавшим во Франции в период военных событий 1812-1814 годов. Дело в том, что парижские официанты выставляли счет, пересчитывая пустую тару на столах. И порой казаки позволяли себе сэкономить, пряча часть бутылок. Полюбили русские и само певучее слово «Париж».
Практически им поручили пожертвовать собой, чтобы спасти основную армию. Против сорока тысяч Вандама вышли всего 17,5 тысяч русских… «И многочисленность врагов, и мужество их, многократными боями неутомлённое, и самонадеянность их полководца Вандама , и защита их самой природой, против нас вооружившейся и стеснившей нашу малую рать между своими грозными утёсами: всё, казалось, предвещало гибель русских. Но питомцы Севера не считают врагов... Как писали историки того времени, «преображенцам пришлось буквально продираться сквозь неприятеля». Но на этом сражение не закончилось. Штыковые атаки перемежались частым огнём, офицеры бились в первых рядах, увлекая за собой солдат. Русским нужно было продержаться до вечера, когда должны были подойти союзные войска. Им это удалось. На третий день ударами с трёх сторон корпус Вандама о котором Наполеон говорил, что если бы тот воевал в аду, то лично взял бы дьявола в плен был полностью разбит. Сам Вандам, его начальник штаба и 13 тысяч рядовых попали в плен. А прусский король, потрясённый жертвенным мужеством русских солдат, велел наградить каждого участника той эпической битвы высшей наградой — Железным крестом. Наградные кресты были вырезаны из железа конской сбруи французских лошадей. Участник тех событий — поэт и офицер дослужился до генерал-майора Павел Катенин писал в своём стихотворении о сражении под Кульмом: «Лестно было назваться воином русским…». А Иван Лажечников восклицал: «Гордись, Россия!
Русские взяли Париж, но французы не выучили урок 1814 года
Русские войска пробыли в Париже три месяца, но город от русского присутствия нисколько не пострадал, что подтверждают французские историки и писатели. Русская армия начинает знаменитый Заграничный поход 1813-1814 гг., в результате которого весь Европейский континент был полностью освобождён от господства самопровозглашенного императора Наполеона. Сам он Париж не брал, хотя его повесть «Русский в Париже 1814 года» и написана, что называется, «по реальным событиям».
Русский в Париже 1814 года
Местные жители сначала смотрели на происходящее настороженно. В их город иностранные войска не вступали ни разу за несколько сотен лет. Французы знали, что Москва в результате их похода сгорела, и ожидали мести. Думали, что к ним пришли дикие орды из глубины Азии, которые будут заниматься мародёрством, грабежами, насилием, поджогами. Но Александр I отобрал для вступления в Париж лучшие части, гвардейцев. Поэтому малейшие попытки нарушить дисциплину пресекались моментально. Кстати, многие из них ожидали от Парижа большего. В их представлениях этот город был лучше, чем оказался на самом деле. Когда пришло время выводить русский корпус из Франции, командовавший им граф Михаил Воронцов из личных средств оплатил французам все долги российских военных — за проживание, столование, уход за лошадьми — около 1,5 млн рублей. А вот французы с жителями России в 1812 году обходились как с варварами. Хотя больше, чем сами французы, в этом смысле отличились пришедшие в составе их армии поляки.
Но Александр I питал какую-то особую привязанность к Польше и простил им всё это. Бьёмся с врагом до последней капли крови, а как он меч уронит — относимся к нему по-другому. Кормить его начинаем, жалеем, проявляем христианское милосердие, прощаем преступления. Это в национальном характере русского народа. Первым пунктом на нём было подписание мира с Францией и формирование в ней нового режима, а также установление границ. Кроме того, обсуждалось, что делать с Саксонией и Польшей, выступавшими на стороне Наполеона. Саксонию хотела поглотить Пруссия, но её отстояли. Созданное Бонапартом Герцогство Варшавское было занято русскими войсками. Западные союзники не хотели, чтобы оно переходило под русское правление. Но Александр I занял позицию в духе: «Попробуйте силой выбить нас отсюда».
В итоге на большей его части было создано подконтрольное российским монархам Царство Польское. В целом на Венском конгрессе были приняты решения об изменении границ в Европе и фиксации новой системы дипломатических отношений между государствами.
Орлову, уполномочивая его прекращать бой всякий раз, когда явится надежда на мирную капитуляцию столицы. Ожесточенный бой длился несколько часов; союзники потеряли в эти часы 9 тысяч человек, из них около 6 тысяч русских, но, угнетенные страхом поражения, под влиянием Талейрана, маршал Мармон 30 марта в 5 часов вечера капитулировал.
Наролеон узнал о неожиданном движении союзников на Париж в разгаре боев, которые он вел между Сен-Дизье и Бар-сюр-Об. Вот, никогда бы я не поверил, что какой-нибудь генерал у союзников способен это сделать», - похвалил Наполеон, когда 27 марта узнал о происходящем. Специалист-стратег сказался в нем прежде всего в этой похвале. Он сейчас же бросился с армией к Парижу.
Он был полон всегдашней энергии и решимости. Узнав о случившемся, он молчал с четверть часа и затем изложил Коленкуру и генералам, бывшим около него, новый план. Коленкур поедет в Париж и предложит от имени Наполеона Александру и союзникам мир на тех условиях, какие они ставили в Шатильоне. Затем Коленкур под разными предлогами проведет в поездках из Парижа в Фонтенебло и обратно три дня, за эти три дня подойдут все силы, какие еще есть от Сен-Дизье , с которыми Наполеон только что оперировал в тылу союзников, и тогда союзники будут выброшены из Парижа.
Коленкур заикнулся: а может быть, не в виде военной хитрости, но на самом деле предложить мир союзникам на шатильонских условиях? Нет, шпага все покончит. Перестаньте меня унижать! Батюшков, которому суждено было с войсками дойти до Парижа, 27 марта 1814 года писал Н.
Гнедичу: «... Мы дрались между Нан-жинсом и Провинс... Он пошел отрезывать нам дорогу от Швейцарии, а мы, пожелав ему доброго пути, двинулись на Париж всеми силами от города Витри. На пути мы встретили несколько корпусов, прикрывающих столицу и...
Зрелище чудесное! Вообрази себе тучу кавалерии, которая с обеих сторон на чистом поле врезывается в пехоту, а пехота густой колонной, скорыми шагами отступает без выстрелов, пуская изредка батальонный огонь. Под вечер сделалась травля французов. Пушки, знамена, генералы, все досталось победителям, но и здесь французы дрались как львы».
Французы были немало удивлены гуманным обращением пришедших с востока россиян. Они ожидали мщения русских за Москву, за пролитую в этой войне кровь разорением французской столицы. А вместо этого встретили русское великодушие. Жизнь Парижа продолжалась в том же размеренном ритме, как и до прихода русских войск - торговали лавки, шли театральные представления; толпы нарядных горожан заполнили улицы, они разглядывали бородатых русских солдат и пытались с ними объясняться.
Совсем по-иному вели себя союзные войска. Яркий тому пример приводит будущий декабрист К. Рылеев, сообщая о своем разговоре с французским офицером в Париже: «... Мы покойны, сколько можем, но союзники ваши скоро нас выведут из терпения...
Я говорю другу, ваши-то офицеры, ваши солдаты так обходятся с нами... Но союзники - кровопийцы! Но как бы там ни было, а война закончилась. Наполеон был сослан на остров Эльба в Средиземном море, и свергнутая французской революцией власть Бурбонов была снова восстановлена.
Наступало лето. Русские войска походным маршем возвращались в Россию.
А кроме того, Россия сыграла важнейшую роль в сохранении Франции в её границах. Отечественная война 1812 года окончилась изгнанием армии Наполеона с русской земли. Напомним, что в её состав входили не только французские войска, но и воинские части из большинства стран континентальной Европы. Тем не менее Наполеон ещё далеко не был побеждён — одновременно с окончанием Отечественной войны начинается большая европейская война 1812 — 1815 годов, в которой русские войска участвовали совместно с армиями союзников — Пруссии, Австрии, Швеции, Великобритании. В апреле 1813 года Русская армия торжественно вступила в Дрезден, а уже в начале мая начались тяжёлые бои армии союзников с войсками Наполеона.
Кульминацией противостояния стало сражение под Кульмом в самом конце августа 1813 года. Незадолго до этого Наполеон нанёс серьёзное поражение союзникам, армия которых была вынуждена отступать в Богемию по единственной дороге. И тогда у Наполеона созрел, казалось бы, беспроигрышный план: отправить сорокатысячный корпус своего генерала Вандама, чтобы перерезать путь к отступлению и заставить противников сдаться. Остановить корпус Вандама было поручено русскому сводному отряду, в состав которого вошли гвардейские Преображенский и Семёновский полки. Практически им поручили пожертвовать собой, чтобы спасти основную армию. Против сорока тысяч Вандама вышли всего 17,5 тысяч русских… «И многочисленность врагов, и мужество их, многократными боями неутомлённое, и самонадеянность их полководца Вандама , и защита их самой природой, против нас вооружившейся и стеснившей нашу малую рать между своими грозными утёсами: всё, казалось, предвещало гибель русских. Но питомцы Севера не считают врагов...
Как писали историки того времени, «преображенцам пришлось буквально продираться сквозь неприятеля». Но на этом сражение не закончилось.
И Кутузов, и Наполеон объявили о своей победе. И хотя спустя несколько дней русская армия оставила Москву, прав оказался Кутузов: через три месяца Великая армия растаяла. Простые люди, как и сам император Александр I считали, что победа была достигнута не без Божией помощи. В 1814 году русская армия в составе армии союзников первый раз прошла по улицам французской столицы. В отличие от французов, осквернивших московские святыни, русские вели себя предельно корректно. Русские войска пробыли в Париже три месяца, но город от русского присутствия нисколько не пострадала.
210 лет назад союзные войска взяли столицу Франции
Поскольку у русских военных не было проблем с деньгами, как раз накануне они получили жалование за всю кампанию 1814 года аж в тройном размере, щедрых молодых красавцев Париж встретил с распростертыми объятиями. 31 марта 1814 года русские войска во главе с императором Александром I вступили в капитулировавшую перед ними столицу Франции. 19 марта (1 апреля) 1814 года в Париж вошли русская и прусская гвардейская пехота, кавалерия и артиллерия, батальоны австрийских гренадер и вюртембергский полк, общей численностью 35 тысяч человек. 30 марта 1814 года войска антинаполеоновской коалиции во главе с русской армией, совершив обманный манёвр, проникли в тыл армии Наполеона и подошли к Парижу.
Париж, 1814. Великий триумф России
Русская армия выбрала тактику отступления, которая продолжалась до конца августа. И Кутузов, и Наполеон объявили о своей победе. И хотя спустя несколько дней русская армия оставила Москву, прав оказался Кутузов: через три месяца Великая армия растаяла. Простые люди, как и сам император Александр I считали, что победа была достигнута не без Божией помощи. В 1814 году русская армия в составе армии союзников первый раз прошла по улицам французской столицы. В отличие от французов, осквернивших московские святыни, русские вели себя предельно корректно.
Сразу после этого русская армия покинула территорию Франции. Во время пребывания оккупационных частей в столице и ее окрестностях наибольшее внимание своей экзотичностью привлекали казаки, калмыки, башкиры и другие инородцы. Наполеоновская пропаганда изображала их степными варварами, дикой азиатской ордой. Им было посвящено множество лубочных картинок союзников, рисунков профессиональных художников в том числе австрийца Г.
Мода на все казачье распространилась и на степных, низкорослых и очень выносливых лошадей. Те из состоятельных парижан, которые имели свои собственные конюшни, старались обзавестись такими лошадьми, чем не преминули воспользоваться мошенники. Лошадей на всех не хватало, а так как. На Новом мосту казаки устроили что-то вроде «блошиного» рынка, торговали украденными во время фуражировок у местных крестьян вещами. Узнав об этом, крестьяне стали приезжать в Париж и пытались их отнять. Как следствие этого возникали стычки и драки. Городская администрация пожаловалась генералу Остен-Сакену и торговля краденным сразу прекратилась. Забавным фактом являлось то, что казаков стригли на том же мосту цирюльники, которые обычно делали прически собакам, кошкам и другим животным. Огромный интерес представляют воспоминания современников о казаках и связанных с ними событиях.
Миркович: «На лейб-казаков женщины смотрели с любопытством, но сначала издали. Они боялись их, полагая, как им натолковали, что мы северные варвары, а казаки совершенно дикие, полунагие, с пленных сдирают кожу, а по деревням, где им попадаются малые дети, они их жарят и едят. Однако удостоверившись, что они ничуть не звери, а напротив, кротки и обходительны, они стали поближе их рассматривать и, видимо, любовались красотою и костюмами наших донских молодцов. Глинка: «Женщины в пленительных одеяниях и истощают все искусства к оживлению важности своего лица! С томными глазами бросают они сладострастные взгляды на мимо ходящих, мнимой невинностью обвораживают неопытность, и буйственная молодость с пламенными чувствами покоряется власти соблазнительных прелестниц! Трудно и старикам оставаться здесь равнодушными«. В квартале Пале-Рояль, в который превратился бывший дворец последнего его владельца Филиппа Эгалитэ, с апреля 1814 его практически ежедневно посещали офицеры союзников , в т. Это было одновременно и веселое, и пагубное место по мнению К. Батюшкова — «средоточие шума, бегания, девок, новостей, роскоши, нищеты, разврата«.
Батюшков писал Н. Гнедичу о том, что в Пале-Рояле было «множество барышень, которых бесстыдство превышает все. Не офицеры за ними бегали, а они за офицерами. Это продолжалось до полуночи при шуме народной толпы, при звуке рюмок в ближних кофейных домах и при звуке арф и скрыпок …» Краснокутский А. Они расхаживают с подпрыжками, затрагивают всех мимоходящих, припевая неблагопристойные песни, и толпятся между множеством мужчин, собирающихся в сие время кучами на поприще беззаконных распутств! Все наглые способы употребляются, дабы пленять зрителей, все дышат нахальством, нравственность заглушается сладострастием, и источник заразительных болезней брызжет как водопад на обвороженную прелестями неосторожность! Не только молодые, но часто и старые вязнут в сей тине смертоносной гнилости! Казаки немало поразили жителей города — особенно парижанок, сбежавшихся посмотреть на доселе невиданное действо, — тем, что будучи в исподнем или в совсем обнаженном виде, купали своих лошадей в Сене. Глинка тогда же напечатал перевод некоего французского произведения, якобы купленного им на улице и написанного от имени русского офицера, отбывающего на Родину: «Прощайте, поля Елисейские, прощай и ты, Марсово поле!
Мы расположили на вас биваки свои, застроили вас хижинами, шалашами, будками и жили в них как в палатках. Нередко милые городские красавицы навещали кочующих соседей своих. Они не пугались ратного шуму и прыгали зефирами по грудам оружия… Мы никогда не забудем ваших чудесных трактирщиков, купцов и конфетчиков…Актеры и актрисы, певцы и певицы, прыгуны и прыгуньи, прощайте! Мы уже не будем более есть апельсинов в Комеди, восхищаться прыжками в Опере, забавляться ухватками плутоватых гаеров? Забудем мы ваши прелести, ласки, ваше постоянство! С берегов Невы и Дона будем мы посылать к вам страстные вздохи свои. Вы смотрели не на лицо, но на достоинство… Бородатый казак и плосколицый башкир становились любимцами сердец ваших — за деньги! Вы всегда уважали звенящие добродетели! Прощайте, Софии, Эмелии, Темиры и Аглаи!
Прощайте, резвые пламенные смуглянки, томные белянки, прощайте, черные и голубые глаза, мы не имели ни средства, ни времени списывать портреты ваши, но мы имеем другие памятники — ваши стрелы у нас в сердцах и полученные от вас раны долго будут напоминать нам о вас«. Император Александр I распорядился выдать жалование в тройном размере, в т. Следовательно, деньгами русские военнослужащие были обеспечены и, кроме различных карточных игр, в которые они играли в России, здесь они пристрастились к новой игре — в рулетку. Проигрывались очень большие деньги и многие офицеры наделали в Париже много долгов. Когда русская армия окончательно оставляла Францию, все офицерские долги составляли 1,5 миллиона! Этот долг из своего кармана оплатил генерал-лейтенант граф М. Воронцов, герой Бородинского сражения. Русские казаки в Париже 1814 г. Акварель, выставка в ГИМ 1999г.
У статуи Аполлона в музее 3. Выступление уличного фокусника 4. Казаки на рынке — Cosaques au marche 5. Прогулка казаков по галерее, лавки и магазины 6. Игра в карты в казино 7. Казак спорит со старой парижанкой на углу улицы Рис. Казаки в саду Тюильри возле Лувра 9. Конный казак на улице Парижа 10. Казачья пляска ночью, Елисейские поля 11.
Декларация Императора Александра I 12. Рисунки, гравюры, карты, блошиные рынки 13. Приготовление ужина, русская кухня Продолжение или взятие Парижа в 1815 году В следующем году Париж вновь услышал гром орудий. После поражения при Ватерлоо французские части, преследуемые Нижнерейнской прусской и Англо-голландской армиями, отступали к столице, куда и прибыли к 18 30 июня 1815 года. Всего у военного министра маршала Л. Даву состояло свыше 70 тысяч человек, из которых почти 60 тысяч прибыли из-под Ватерлоо. Войска прусского 4-го корпуса г-л Ф. В тот же день утром прусская 2-я кавалерийская бригада 2-го армейского корпуса генерал-майора фон Пирха 1-го под командованием подполковника фон Зора 3-й Бранденбургский и 5-й Померанский гусарские полки — всего 8 эскадронов начала движение с целью перерезать коммуникационную линию Парижа с Орлеаном. В тот же день, но позднее, командир 2-го кавалерийского корпуса див.
Экзельманс во главе 4, 5, 12, 13, 14, 15, 17 и 20-го драгунских, 1-го конно-егерского, 5-го и 6-го шеволежер-уланских полков, 1 батальона 44-го линейного полка бригады бригадного генерала Туссэна 14-й пех. Но по получении приказа об отступлении Экзельманс вернулся обратно к Парижу, а Версаль заняла прусская пехота. Здесь произошел 2-часовой бой, в процессе которого французы начали спешно отступать к Парижу. Позднее Цитен захватил селение Мулино, которое французы под командованием дивизионного генерала Д.
Чистота оружия, амуниции, одежды и порядок в рядах поражали всех до безумия. Никто не мог верить, чтобы та самая чудесная армия из пределов Российских, сражаясь на каждом шагу, проходя по трупам дерзких врагов форсированными маршами, промчалась орлиным полетом чрез все пространство от Москвы до Парижа без всякого изнурения»! Думаем, будет уместным рассказать, что в Париже, на одном из ресторанов Монмартра находится мемориальная доска, излагающая происхождение слова «бистро». Согласно легенде «бистро» появились после того, как в 1814 году русские солдаты заняли Париж. В одном из ресторанов на площади Тертр казакам не понравилось, что пища готовится слишком долго, и они стали кричать официанту «Быстро, быстро! С тех пор русское слово вошло во французский язык. Союзные войска в сражении за столицу Франции потеряли более 9 тысяч солдат, 7 тысяч из которых — воины русской армии. Французские потери оцениваются военными историками более 4 тысяч человек. В конце октября 2012 г. Именно этот ресторанчик стал когда-то родоначальником всех «Бистро» на планете. Что касается Наполеона I, то он в местечке Фонтенбло подписал свое отречение от престола, и был сослан на остров Эльба в Средиземное море, после чего союзные войска были выведены из Франции. Была восстановлена монархия Бурбонов. А спустя год в марте 1815 г. Наполеон бежал с острова Эльба и возвратился во Францию. Тогда снова была создана очередная 7-я антифранцузская коалиция, в нее вошли Россия, Англия, Пруссия и другие европейские страны.
Заняв ее, соединенные русско-прусские войска под командованием Алексея Ермолова разместили артиллерийскую батарею на высоте, с которой обстреливался Париж. Дошедшие до городских укреплений союзники днем 30 марта обменивались с французами парламентерами. Александр I оказывал на противника психологическое давление: давал понять, что при вступлении союзных войск за стены Парижа подвергнет город разграблению. По одной из версий, суровый тон императора вероятно, знавшего о возвращении Наполеона деморализовал городскую оборону: если Париж не будет сдан, "к вечеру не узнаете места, где была столица". По другим сведениям, царь отдал дань учтивости. Это и отсутствие известий от Бонапарта возымело действие. В два часа 31 марта французы поставили подпись под соглашением о капитуляции и быстро выполнили ее условия. В семь утра последние наполеоновские солдаты покинули город, а в восемь делегация окружных префектов вручила Александру I ключи от города. Войска союзных держав заняли место убывших. Они устроили триумфальное шествие на Елисейских Полях, предоставив роль главного действующего лица царю. Со стороны за колонной торжественно маршировавших войск наблюдали горожане. Изначально сгущавшиеся подозрения развеялись. Парижане, пустив неприятеля в город, не собирались драться дальше, как москвичи. При марше через предместья русских встречали в основном мрачные лица, но в историческом центре ничто не указывало на сопротивление. На улицы вышли сторонники монархии — свергнутых революцией Бурбонов. По иронии, их знаменем считалось белое. Впрочем, сигналом к безоговорочной капитуляции полотнище такого цвета было признано только полстолетия спустя, в 1864 году. Прервать беспрерывное Покинувший парад на Елисейских Полях царь обнаружил себя вершителем судеб Франции. Не имея в Париже пристанища, он переночевал у бывшего министра иностранных дел князя Шарля Мориса Талейрана. В его особняке победители решали судьбу побежденных. Талейрана решили назначить главой их кабинета министров. Александр I утверждал, что готов предоставить французам свободу вплоть до восстановления республики, но царя сдержали. Но самого Людовика не было: воцарение состоялось без его участия. Отступать до Галиции: Кутузов знал, как разбить Наполеона еще в 1805-м, но ему не поверили Зато поблизости уже был Наполеон.
Что высмеивали обычные парижане в русских офицерах в 1814 году
В 1814 году во французскую столицу вошла русская армия — состоялось взятие Парижа, ознаменовавшее окончание наполеоновских войн. 30 марта 1814 года войска антинаполеоновской коалиции во главе с русской армией, совершив обманный манёвр, проникли в тыл армии Наполеона и подошли к Парижу. В этот день в 1814 году русские войска во главе с императором Александром I триумфально вступили в Париж.
Русские казаки в Париже 1814 год
30 марта 1814 года войска антинаполеоновской коалиции во главе с русской армией, совершив обманный манёвр, проникли в тыл армии Наполеона и подошли к Парижу. Сам он Париж не брал, хотя его повесть «Русский в Париже 1814 года» и написана, что называется, «по реальным событиям». По старому стилю вхождение русских войск в покоренный Париж произошло 19 марта 1814 года. 30 марта 1814 года, совершив обманный манёвр, войска коалиции во главе с русской армией проникли в тыл армии Наполеона и подошли к Парижу. Российский император, возглавивший кавалерию, триумфально появился в Париже 31 марта 1814 года. В начале 1814 года войска шестой антинаполеоновской коалиции наступали на Париж одновременно с севера, востока и юга.