Смотрите свежие новости на сегодня в Любимом городе | Ожившие работы мастера: в Красноярске впервые проходит выставка Пабло Пикассо. Поиски Пикассо были основаны на его убеждении, что живопись способна на большее, чем просто показывать то, что видит глаз.
Эволюция стиля живописи Пикассо
Причем, в Пушкинском присутствуют всего пять картин великого художника. Также в Ульяновском областном художественном музее собрана коллекция керамики Пабло Пикассо. Он начал заниматься керамикой в 1947 году под руководством керамистов Сюзанны и Жоржа Рамье. Известно, что обращение к керамике было вызвано интересом художника к античным образцам, особенно периода архаики. Пикассо создавал в год до тысячи нарочито огрубленных по форме предметов — тарелок, панно, ваз, кувшинов, используя новые графические и живописные решения. Читайте также:.
Пикассо считается революционным художником в различных направлениях, включая живопись и керамике. Но автор также во многом повлиял на развитие искусства коллажей. Он также экспериментировал с композициями из листов, окрашенных разными видами красок, и создавал скульптуры при помощи обожженной бумаги. На выставке представлены результаты его творческих поисков.
Полотно имеет внушительный размер — почти 2 м на 2, 5 м. Выполнена картина в академической манере, которая характерна для ученического периода творчества. Под чутким руководством своего отца художник постигал азы и ориентировался на реализм вплоть до своего 17-летия, когда он порвал с Королевской Академией Искусств и с академической манерой заодно. Но уже эта ранняя работа удивляет своим профессионализмом и точностью. Картина рисует печальную жанровую сцену: у постели больной женщины сидит врач, с другой стороны стоит монахиня с ребёнком на руках, которая протягивает больной питьё. Внимательные знатоки узнают в фигуре доктора отца Пикассо — он служил моделью для написания этого героя сюжета. Картина проникнута глубокой скорбью — измождённая женщина с желтовато-бледным лицом, уставшая от изматывающей болезни, вызывает глубокое сочувствие. Драматизм ситуации подчёркивается озабоченным выражением лица доктора, который прощупывает пульс на руке больной и взволнованное личико маленького ребёнка. Убогость и бедность обстановки завершает эту печальную сцену. Картина была представлена публике и получила восторженную оценку, а также сумела снискать заслуженные награды — она была отмечена на Национальной выставке изящных искусств в Мадриде и удостоена золотой медали на выставке в Малаге. Почти сразу Пикассо картину подарил своему дяде — дону Сальвадору.
Если посмотреть на картину «Девушка и мандолина», вы поймете принцип этого периода, не обнаружив разницы в материалах, из которых «сделаны» девушка и инструмент. Синтетический кубизм 1912—1917 Весной 1912 года Пикассо возвращается к цвету в работе «Воспоминания о Гавре». Кубизм становится более оптимистичным и конкретным. Начинает появляться и изображение материала, возвращаются детали; Пикассо пишет на холсте буквы, а изображения в целом напоминают коллажи, художник даже вклеивает в картины «кусочки реальности», например почтовую марку. Создавая разнообразные декоративные коллажи, художник как бы «синтезировал» художественную реальность из символов реальности настоящей. Период классицизма 1917—1925 В это время Пикассо активно сотрудничал с Сергеем Дягилевым, его «Русскими балетами». Им были оформлены шесть балетных постановок! Он влюбится в русскую балерину Ольгу Хохлову, его увлечет реалистичность и античность. В этот период художник и пишет «узнаваемо», но все равно по-своему, создавая свою классику. Период сюрреализма 1925—1937 Вы все поймете про этот период, посмотрев работы «Три танцовщицы» и «Поцелуй». Четкие грани изображаемого в сочетании с их абстракцией, узнаваемая, но препарированная реальность, контрастные цвета или игра черно- белым. Хорошее слово для определения этого периода — допустимость. Художник допускает многое — и в форме, и в цветопередаче. Непременно посмотрите картину «Спящая» и почувствуете, что главное слово для восприятия работ этого периода — ощущение. Период конца 1930-х годов и войны 1937—1945 Трагизм переживаемого миром времени отразился в этом периоде творчества Пикассо остро: персонажам его картин неизменно больно, и это нельзя не почувствовать. Героиня многих работ и целой серии портретов «Плачущая женщина» — Дора Маар, фотограф, художник-сюрреалист и новая любовь Пикассо. Кроме того, знаковые образы этого периода — черепа. Пикассо стремился передать весь ужас и трагизм войны. А начинался период со знаменитой «Герники»: в апреле 1937 года фашистский самолет сбросил бомбу на Гернику, центр культурной жизни басков. Пикассо напишет одноименную картину болью и кровью сердца: в монохромных цветах на громадном полотне — павший воин, оплакивающая его женщина и раненая лошадь, а фон для этой сцены — женщина-мать с мертвым ребенком, символ Испании бык и фигура девушки в огне. Послевоенный период 1946—1954 Один из самых спокойных периодов в жизни Пикассо. У него новая муза, молодая художница Франсуаза Жило.
Пабло Пикассо
Одна из последних работ раннего периода — «Нана» на коллаже справа — была написана к первой выставке Пабло в Париже. В это время он осваивал методы импрессионистов и подражал им. В итоге критики отметили высокое мастерство начинающего художника, но посоветовали ему искать свой собственный стиль. На полотнах этого времени превалируют темы печали, нищеты, старости и смерти, а героями картин становятся алкоголики, проститутки и люди из низших слоев общества. Дело в том, что в 1901 году покончил с собой близкий друг Пикассо. Художник чувствовал вину в том, что не предотвратил трагедию, и пребывал в депрессии. Кроме того, в эти годы Пабло отчаянно нуждался в деньгах и часто голодал. Одним из самых знаменитых полотен «голубого периода» считается картина «Любительница абсента» слева на коллаже выше. По иронии судьбы, полотна этого самого тяжелого и голодного периода жизни художника продаются сегодня на аукционах за огромные деньги.
Два последующих года его творчества получили название «розовый период» из-за характерной цветовой палитры. В это время все работы Пабло преисполнены жизнерадостности, изящества и тонкости. Пикассо заводит новых друзей и впервые в жизни серьезно влюбляется в Фернанду Оливье. Влюбленные живут вместе в его мастерской на Монмартре, и жизнь кажется прекрасной.
Эволюция функции жевания. Как эволюция мозга сказалась на функции мозга? Окклюзия и когнитивная функция мозга. Жевательная модуляция обучения и памяти.
Жевание и феномен нейропластичности мозга. Влияние жевания на восприятие стресса. Жевание как способ управления стрессом у людей. Эпигенетическое наследие избыточной жевательной функции. Роль паттерна жевания в структуре психосоматических расстройств. Патология жевания. Патогенез двигательных расстройств Movement disorders. Типы движения в зависимости от произвольного контроля.
Так и эволюция государства Муссолини — от республиканского социалистического к имперскому идеалу, использовала авангардную фразеологию на протяжении всех изменений социальной системы. Отряд новаторов, который прокламирует равенство, но ведет в кастовое неравенство; утверждает ценности мира, но организует войну; обещает служить бедным, а развлекает богатых — такой отряд не может именоваться «авангардом»; от «авангардных» целей остались стилистические признаки: нарушения традиции — например, беспредметная живопись или знаковая система вместо образной. Поскольку знак годится для любой идеологии, а штанов с лампасами недостаточно, чтобы определить к какой армии принадлежит генерал, то «авангард» утратил революционность и стал добычей рынка. Так сложилось, что у республики не осталось собственного языка, даже если таковой и был ей обещан «авангардом». Ту же проблему — проблему языка республики, который взят напрокат у империи, и который затем империя снова присваивает себе, пережило искусство Французской революции. В ХХ веке это выглядит еще более гротескно: «революционность» как таковая востребована как республикой, так и империей; и коммунистическая, и фашистская диктатура применяли по отношению к себе этот эпитет. Период тотальных диктатур ХХ века после Второй мировой войны сменился на период расцвета; «золотая» эпоха капитализма, в определенном смысле аномальная эпоха покоя и процветания, когда понятия «рынок», «демократия» «капитализм» стали едва ли не тождественными, длилась около тридцати лет.
Период этот, окончившийся или в 1968 году вторжением в Прагу, или в 1973 году военным переворотом в Чили, не менее удивителен для истории, нежели период тотальных войн. Смерть Пикассо в 1973 году совпала с окончанием «золотого века» демократии и капитализма Европы. Спорить с веком, который меняет систему рассуждений постоянно, невозможно: образы художника мгновенно окажутся в плену идеологий. В лице Пикассо век получил не свидетеля, но философа. Пикассо создал персональную феноменологию, и обращался к современности опосредованно — через героев своего мифа и пантеона. Создание мифов — болезнь века, отказавшегося от морали: и фашистская идеология, и коммунистическая идеология, да и любое авангардное движение строится на мифе. Мифология Пикассо особого рода, он не обращается к корням и не делает идолов из нации или класса: Пикассо мифологизировал собственный опыт.
По типу мышления Пикассо напоминает Хайдеггера, хотя ему такое сравнение вряд ли бы польстило; испанец Пикассо был по характеру анархистом, вступил в коммунистическую партию утверждая антиимпериалистическую позицию , затем вышел из нее, и всегда презирал коллективное сознание; а Хайдеггер, как известно, был член НСДАП. С Хайдеггером его роднит особый тип мышления, феноменологический. Пикассо был южным темпераментным человеком, его темпераменту близок французский экзистенциализм и даже сюрреализм. Его поэзия, считал Бретон, есть камертон сюрреализма, Бретон полагал, что если составить «моральный кодекс сюрреалиста», то имя Пикассо стоит первым в числе примеров. Аналитику Пикассо спонтанная эстетика сюрреализма чужда, но для него не существует языка, от которого бы можно отказаться: любой язык им рассматривается как феномен. Сюрреализм, античность, модерн, примитив, классицизм, готика — Пикассо воспринимает стили так, как иной воспринимает природу: модель следует использовать в композиции. Пикассо так же, как и Хайдеггер, мыслит феноменами — то есть данностями бытия, сознающими свою конечность.
В арсенале Пикассо имеются замкнутые в себе «данности», феномены, осознающие свое «вот-бытие» Dasein , созданные его воображением и опытом герои: Минотавр, Арлекин, Бык, Женщина, Художник, и т. Это герои, наделенные судьбой, но при этом воплощающие различные ипостаси бытия, осознанные художником как слагаемые истории. Пикассо на протяжении жизни конструирует свой миф, и этот миф — соотносится с историей ХХ века, но не дублирует и не иллюстрирует историю. По картинам можно видеть эволюцию социальной истории: герои мифологии переходят от картины к картине, причем, это не набор условных масок comedia del arte. Судьба мифологического Минотавра и театрального Арлекина пережиты индивидуально; персональные истории сопрягаются в разных комбинациях и в разных стилистических интерпретациях. Смерть Арлекина, гибель Минотавра описаны подробно, несмотря на то, что внутри персональной мифологии Пикассо персонажи пребывают бессмертными. Конечность «вот-бытия» Dasein Минотавра и Арлекина очевидна: Пикассо показывает смерть героев, но феномен искусства продлевает бытие героя в бесконечность и опровергает детерминизм феноменологии.
Поставить в рамки определенной школы такое рассуждение невозможно — рассуждение соотносится то с Сартром, то с Хайдеггером; однако Пикассо не последователь Хайдеггера, и не последователь Сартра. Творчество Пикассо является катарсисом философских концепций ХХ века, пунктом, где перекрещивается несколько способов рассуждения. Разнообразие пластических языков позволяет Пикассо быть одновременно и плакатным в жанре тотальной пропаганды, и плюралистическим, используя язык Ренессанса; причем сочетание двух форм рассуждения ему дается легко: он словно рассматривает предмет с разных сторон. Пабло Пикассо "Арлекин" Предмет рассмотрения — общество, которое постоянно мутирует. Идеал Пикассо не меняется вместе с переменами политической ситуации, напротив, Пикассо демонстрирует постоянство взглядов: те человеческие качества, которые он ценил в юности, он ценит и в зрелые годы; но Пикассо показывает, как сопрягаются социальные концепции, как один стиль мышления входит в другой. То, как экзистенциализм связан с теорией анархии или как именно фашизм переходит в феномен политической религии, не всегда просто объяснить на словах, но Пикассо показывает эти связи наглядно. Бестиарий, созданный Пикассо, основан на классическом пантеоне мифа, но усугублен образами испанской культуры: коррида; в этот же пантеон вошла хроника жизни автора — его любовные истории, его политические взгляды.
Химера, которую Пикассо рисует в 1935 году, это одновременно и карикатура на фашизм, хтоническое чудище, и персонаж средиземноморского бестиария, и образ мышления гражданина Европы тридцатых годов, находящегося во власти нескольких социальных проектов. Легенда о Минотавре в сочетании с испанской тавромахией и политической историей, представляет Минотавра классическим персонажем Критского мифа, участником столкновения варварства и цивилизации в трактовке корриды, драконом, с которым сражается христианский рыцарь Георгий, волшебным Зверем из легенды о красавице и чудовище, и автопортретом художника, совмещающего в себе две культуры. За свою жизнь Пикассо сменил несколько манер рисования, стилистические перемены именуют «периодами», впрочем, как бы не менялась манера, рука мастера оставалась той же, качество уверенной линии не менялось. Упрек или похвала по поводу многоликости в отношении этого мастера наивен: было бы удивительно, если бы думающий человек не менял синтаксис своей речи — Европа менялась неоднократно. Пикассо менялся не «вместе с веком», он не «реагировал на перемены», напротив: как и несколько иных, одаренных мыслителей, он сам формулировал основания мутации, и чаще всего до того, как мутация общества становилась реальностью. Сравнить Пикассо с художником всю жизнь играющим одну мелодию — например, с Вламинком, обслуживающим «национальное природное чувство» или Раулем Дюфи, живописующим легкость жизни, - невозможно; задача Пикассо иная и его роль в ХХ веке нетипична для художника. Череда «периодов» Пикассо должна быть изучена как вариации общественных концепций.
Трансформации стилистики Пикассо тем более важны, что общая тенденция идеологий ХХ века — это приведение всех к одному знаменателю. Фактически, однопартийная система побеждает везде, не только в большевистской России или в Италии Муссолини; но даже среди вольнолюбивых сюрреалистов проводятся «чистки» и уклонистов например, Дали выгоняют из партийных рядов. Разнообразие века Просвещения сменилась на униформу: авангард лишь поначалу выглядит пестрым и разнообразным; затем одевает униформу. И экспрессионизм, и футуризм, и супрематизм, и сюрреализм исключительно однообразны. Возникает своего рода стереотип самовыражения: свободный жест воспроизводится многократно и утрачивает значение «свободного», «самовыражение по лекалу» становится приметной чертой авангарда. Новые люди заявляют о своей уникальности, и при этом похожи друг на друга до неразличимости; парадоксальным образом, «новаторство» стремительно превращается в производство шаблона: так происходит с «новыми людьми» большевиками, но так происходит с живописным авангардом тоже. В частности, кубизм тиражируется как прием и становится салонной манерой.
Соня Делоне и Метценже продолжают заниматься «кубистическими картинами» уже после того, как Пикассо отошел от кубизма, исчерпав метод — но к тому времени «кубизм» стал салоном. Тавтологии самовыражения художник воспроизводит одну и ту же картину всю жизнь трактуются как «стиль» или «последовательность» новатора, как приверженность «школе»; между тем, зависимость от приема — не то же самое, что зависимость от натуры: художник, изучающий натуру как Сезанн или Леонардо , подчас повторяется, но прежде всего он занят тем, что изучает природу. Между тем очевидно, что Моранди дублирует один и тот же мотив сотни раз без того, чтобы узнать новое о натюрморте. Вламинк из раза в раз воспроизводит то же самое размашистое движение кисти, и возникают одинаковые пейзажи; стереотипные холсты супрематистов или экспрессионистов последние программно желают добиться того, чтобы их холсты были неразличимы воспроизводят один и тот же набор элементов. Это буквально повторяет принцип партийного строительства в политике. Национал-социализм подытожил неудачи Бременской социалистической республики, Баварской республики, Капского мятежа — эти революции, разные по направленности, левые и правые движения в конце концов сводятся к одному знаменателю — социализм Гитлера как и социализм Муссолини притягивает левых, национализм вербует правых, харизма — всех. Ретро-империи избирают лидеров по типу королей-чудотворцев Средневековья; не наследуемая власть, но власть, завоеванная особой харизмой — правит странами.
Авангард недолго оставался знаменосцем республиканизма, еще во время Первой мировой войны мутировал в имперское искусство, но в 20-е годы возникающие «ретро-империи» предъявили авангарду новые задачи. Ататюрк, Сталин, Гитлер, Муссолини, Франко — это тоска по единой форме; поиски «большого стиля». Когда во Франции приходит к власти Филипп Петен, его значение не в том, что он коллаборационист, но в том, что он покончил с интернациональной республикой и вернул республику Национальную, сакральную. Впервые со времен Фридриха Барбароссы власть диктатора короля приравнивается к сакральной; значение диктатора «ретро-империй» серьезнее, нежели королевская или президентская роль; они - демиурги и творцы в значительно большей степени, нежели современные им художники, они — эталон авангарда. То, что верховное божество подчиняет своей воле пантеон малых богов, только естественно. Речь не о том, что в 1932 году властями закрыты Баухаус и ВХУТЕМАС; но о том, что к моменту закрытия оба эти заведения уже сами проектировали однообразную унифицированную продукцию. Разнообразие эпохе тотальных диктатур не нужно, но менее всего нужно разнообразие авангарду.
В России уже с 20-х годов начинаются процессы над «уклонистами» и ревизионистами; «троцкизм» больший враг нежели империализм. Генеральная линия партии - это золотой стандарт, обесценивающий национальные валюты фракций. Тотальная интеллектуальная инфляция 20-х годов ХХ века, совпала с экономической послевоенной инфляцией. Идеи авангарда обесценились мгновенно, как имущество крестьян Европы, которое шло после войны с молотка — все было брошено в топку рождающихся фашистской и коммунистической империй. Авангардные школы декларируют «единственно верный» путь, но если в 10-ое годы количество школ и направлений каждое объявило себя верным можно пересчитать по пальцам двух рук, то к середине двадцатых годов количество «верных» путей лимитировано. Не сделано даже попытки казалось бы, естественной суммировать опыт разнонаправленных школ авангарда, собрать конгресс движений, наподобие конгресса конфессий, которые собирает Собор. Если бы «авангардиста» 20-х годов спросить, какое именно общество мечтает воплотить его школа, авангардист бы растерялся: империю он строит или республику?
Программу Баухауса интересовал лишь функциональный дизайн, а связь явлений не интересовала никого из строителей нового мира. В атмосфере «единственно верных» обобщений авангарда - Пикассо позволяет себе меняться ежесекундно: дважды в день отказывается от принятого рецепта и объявляет новый стиль. Разнообразие авангарда прокламированное, но на деле не осуществленное воплощено в нем одном. Авангардное разнообразие уже слиплось в единый ком, и лишь Пикассо продолжает меняться. И при этом, главное в его изменениях то, что всегда устанавливается связь между «периодами»; связь интересует мастера более всего. Рассказать об этой жизни требовалось в разных интонациях, осознавая жизненное пространство с разных точек зрения. Но мне надо было охватить великое жизненное движение, так как все эти различные элементы входят в единство повествования».
Героиня барселонского «голубого периода», та, что была женой рыбака «Семья рыбака» сидит за столиком кафе в Париже; она же становится бродячей комедианткой. Отчасти это связано с тем, что Пикассо всегда рисует только тех, кого знает и любит: когда влюблен в Фернанду Оливье, в его комедиантках и нищих появляется ее лицо; когда влюблен в Дору Маар, то лицо Доры Маар появляется и в Гернике, и в рисунках с Минотавром; но особенность Пикассо в том, что, по сути, он никогда не прекращает любить. Подруги имеют основания ревновать, но в искусстве ни одна из них не забыта: рука помнит облик Фернанды Оливье, и эта женщина будет появляться в работах Пикассо всегда. Это лишь один из примеров сквозного персонажа разных периодов; надо вспомнить и о Лошади из тавромахии, и о Минотавре; единожды определив феномен, найдя героя своей мифологии, Пикассо уже не оставляет его никогда. То, что объединяет все периоды - единая организация пространства. Картина для Пикассо — это всегда арена; цирк комедиантов, круглый стол кафе или закрытая комната, где происходит действие Герники — это арена корриды, сцена театра, на которой творится история, куда выходят герои мифа. Так возникают неожиданные для зрителя, но закономерные внутри мифологии Пикассо столкновения характеров: Минотавр встречается с героиней цикла о комедиантах, Лошадь из корриды, убитая быком, умирает на руках Минотавра — с точки зрения локального сюжета это - нелепость, но исторические связи только так и работают.
Марк Блок приводит фразу историка 19-ого века Фюстеля де Куланжа, автора многотомной «Истории феодального общества» сказанную слушателям в Сорбонне в 1800 году: «Вообразите, что сто специалистов разделили между собой по кускам прошлое Франции. Верите ли вы, что они смогут создать историю Франции? Я в этом сомневаюсь. У них наверняка не будет взаимосвязи между фактами, а эта взаимосвязь — также историческая истина». Последняя фраза — исключительно важна в устах историка, чей метод по его собственному определению «факты, факты и ничего кроме фактов». Но именно взаимосвязь фактов — и есть главный исторический факт, это и есть историческая истина, точно так же как взаимосвязь предметов в картине, то есть перспектива и пространство — и есть главное в изобразительном искусстве. Распространение фашизма в Европе можно описать фактически, отмечая вехи по известным митингам, но связь между Пивным путчем, черным квадратом Малевича, манифестом Маринетти и культурологией Шпенглера при этом будет неявной; однако вне этой связи природу фашизма понять невозможно.
Паутина связей ткется стремительно: антисемитизм Лютера и антихристианство Ницше находят друг друга, хотя Лютер был христианином, а Ницше филосемитом; их объединяет воля к власти, и путь от Шеллинга до Гитлера пройден легко. Помогает и просветитель Гердер, провозгласивший за сто лет до кульминации событий роль германцев в истории, как превосходящую вклад прочих народов. К тому времени, как Шпенглер в промежутке между двумя томами «Заката Европа», публикует «Пруссачество и социализм», доказывая, что прусская народность являет пример народной солидарности и созидательности, - к этому времени идея «борьбы рас» вытеснила идею «классовой борьбы» не только в сознании фашиста, но в сознании социалиста. Связь явлений, неявная, если смотреть только на «супрематизм» или только на «арийскую теорию» - обнаружилась внезапно; немногим эта связь была видна сразу. Для Пикассо, сделавшего предметом своего творчества «жизненное движение» - требовалось смотреть на историю со всех сторон и, в силу этого, он менял точку зрения. Его «стили» и «манеры» не есть выбор «передовой концепции» как для футуриста или сюрреалиста, которые подчиняли свое существование поиску передового — перемены для Пикассо есть условие изучения жизни, как перемены в роде занятий Микеланджело, менявшего скульптуру на поэзию, поэзию на фреску, а фреску на архитектуру. Пикассо изучал «жизненное движение» и жизненное движение воплощал.
Свободное движение руки выделяет его из всех художников мира, в истории искусств такой линией обладал, возможно, Микеланджело. Подобно флорентийцу Микеланджело, испанец Пикассо — не живописец в цеховом понимании термина; цвет для него играет вспомогательную роль. Он и скульптор, и рисовальщик, и поэт, и живописец; но прежде всего — философ, тор есть тот, кто ищет связь вещей. Взаимосвязь предметов в живописи, то пространство сознания, что писал Сезанн, — воплощает историю. Связь явлений и фактов существует объективно — и, даже если сами субъекты истории свою связь не осознали, их родство было навязано им извне. Общим делом Европы стал фашизм. Горькая ирония, однако, заключалась в том, что именно «последовательность» авангарда, изначально присягнувшего силе, как двигателю нового, привела фашизм повсеместно к победе.
Как известно, перо Муссолини порой выводило бессознательно на бумаге «Призрак бродит по Италии, призрак фашизма». Пикассо свою биографию строил как оппозицию массовым вкусам, его личность можно определить одним словом: он «антифашист». Кажется, это слишком общее определение, но едва ли найдется десяток последовательных антифашистов, не примкнувших ни к одной партии, которая могла бы ангажировать их сознание. Антифашист, который является только антифашистом, и при этом не примкнул ни к какой партии — исключительная редкость. У Пикассо, в отличие от плакатных антифашистов из коммунистического лагеря например, Георга Гросса, художника, несомненно, страстного в картинах нет конкретных обличений политического деятеля исключение: «Мечты и ложь генерала Франко», небольшой офорт. Пикассо противостоит не столько политической партии фашизма, сколько мифологии сознания европейца, породившего фашизм, - и противостоит не в частностях, но на мифологическом уровне; он противостоит истории как таковой. Присутствие истории как крупнейшего художника — ощущается всяким художником и писателем; Гитлер, Сталин и Муссолини, наиболее влиятельные творцы века, научили художников тому, что творить надо крупными планами.
Когда художник ХХ века говорит, что он «идет с революцией», «примкнул к троцкизму», «стал членом НСДАП», «вступил в компартию», это прежде всего значит, что художник пытается поймать пресловутый ход истории, «задрав штаны бежать за комсомолом». Пикассо находится в оппозиции даже не фашизму, но истории, породившей фашизм. Чтобы опровергнуть историю, — надо опровергнуть мифологию, и создать свою собственную. Убеждения парижских одиночек так называемую Парижскую школу, внутри которой некоторое время находился Пикассо можно назвать «интернациональным гуманизмом»; так манеру Авиньонской школы называют «интернациональной готикой». Доказывая сходство, в Париже ХХ в. Формально прием кубиста выглядит как разделение одного предмета на несколько объемов: кубизм разрушал, как и готика, привычную форму; «разрушить внутренние перегородки и стены, чтобы впустить свет», так говорил аббат Сюжер, сломав амвон в Сен Дени. Именно эту процедуру —уничтожить статичное пространство и определенную перспективу, проделал Пикассо.
Света стало больше хотя бы потому, что освещенных граней в многочисленных кубических формах стало больше. В картинах кубистов возникла особая перспектива, где свет распределяется иначе: всякий отдельный объем куб, геометрическая форма устремлен в собственном направлении, общей перспективы нет. Подобно готическому собору, конструкция кубиста имеет внутреннюю логику, но пространство вокруг себя не организует, противостоит внешнему пространству. Картины кубистов «революционной» эпохи, 1907-1909 гг. Вызывающая поза проституток одновременно величественна, женщины выступают вперед как жрицы, как весталки. Пикассо, желая шокировать, говорил, что название дано в память улицы Авиньон в Барселоне, на которой публичный дом. Помимо улицы, существует также провансальский город Авиньон, место «пленения пап».
Связь со средневековым Провансом не прерывалась в культуре Нового времени: Поль Сезанн жил и работал в городе Экс-ан Прованс, городе короля Рене Доброго; порт Эстак, где писал марины Жорж Брак, находится в провансальской культуре, в коей возник феномен средневекового Авиньона. Сопоставление картины «Авиньонские девицы» с авиньонской школой столь же неизбежно, как сопоставление алжирских картин Матисса с алжирским вояжем Делакруа. Разумеется, прообразом одалисок Матисса являются героини холста «Алжирские женщины» Делакруа, из деликатности не названного «Гарем», хотя изображен гарем. Если держать в памяти родство одалисок Матисса с гаремными красавицами Делакруа, и помнить, что Делакруа писал гаремы и букеты во время расстрелов баррикад 1848, а Матисс писал одалисок во время режима Виши, то определенная линия французского искусства будет яснее. Пикассо писал Авиньон как символ искусственного единства Европы, такого анклава, что отнесен от опасных магистралей, и стал борделем - в то время, когда война всех против всех охватила мир. Пабло Пикассо «Авиньонские девицы» Если воспринимать кубистических «Авиньонских девиц» не по лекалу хрестоматии, но непосредственно, так, как их рисовал Пикассо, то образ борделя в контексте «авиньонской» истории приобретает особый смысл. Борделем назвал папский Авиньон Данте.
Метафора, настойчиво повторяемая в «Комедии» папа римский — супруг церкви, папа склонил церковь к блуду, авиньонская курия — блудница унаследована Петраркой, жившем в Авиньоне. Пользуясь привилегиями авиньонского благополучия и осуждая Авиньон одновременно, Петрарка клеймил Авиньон «вавилонской блудницей». Количество публичных домов на территории города Авиньона за время папства удвоилось, девицы легкого поведения стремились туда столь же резво, как и сиенские художники. Сравнение предвоенного Парижа с папским Авиньоном, и обоих мест - с борделем, аллегорию читать следует так. Пикассо говорил своим друзьям, что думал о бордели на Авиньонской улице; не соотнести слово «бордель» с «папским Авиньон» для уроженца Южной Европы невозможно. Когда художник работает, он постоянно прокручивает в уме символы и, если долго складывать два и два, однажды выйдет четыре; при этом, Пикассо не был тугодумом. Сравнение Парижа с публичным домом - это общее место в метафорах того времени — Модильяни, Паскин, Руо, Ван Донген и т.
Не оригинально сравнить «праздник, который всегда с тобой» с публичным домом; увидеть родство анклава интернациональной готики, Авиньона, и Парижа, космополитического убежища, через публичный дом — необычно. Пикассо пользуется метафорами авиньонской школы: натюрморт на первом плане, рука, отдергивающая портьеру - это прямые аллюзии на Симоне Мартини и на Бульбонский алтарь, в котором изображена рука, не принадлежащая никому. Воспроизводя композицию XIV века, Пикассо рисует как сакральная сцена авиньонской живописи превращается в реальность публичного дома. Пикассо в зрелые годы пишет реплики на «Менины» Веласкеса, «Завтрак на траве» Мане; потребность связать воедино историю искусств, представить ее как историю общества — для Пикассо как для любого гения естественна. Аллюзии на античную скульптуру, на африканскую пластику, на Энгра и Делакруа — очевидны; в таком случае, не должны удивлять реплики на Ренессанс и готику — удивляло бы отсутствие таковых. Пикассо воспринимает историю искусств как натуру, с которой работает. Если понять кубизм как постготику, а метафору «Авиньон-Париж-публичный дом» - как характеристику эстетического эскапизма, то в «Авиньонских девицах» следует видеть картину экзистенциальную.
Именно проститутка становится но разве Магдалина не стала? Разве не Фантина становится героиней романа «Отверженные»? В отличие от Паскина или ван Донгена, которые рисуют вульгарную продажную любовь, чтобы показать, что весь мир грязен, Пикассо всегда рисует проституток как героинь. Его ранний холст голубого периода «Селестина», на котором изображена суровая стоическая женщина с бельмом - это портрет сводни «селестина» в Испании — это сводня при махе , в зрелые годы Пикассо рисует испанских мах, за плечом которых прячется горбатая старушка-селестина. На ранней картине перед нами одноглазая суровая героиня, предлагающая купить любовь: это совсем особое отношение к продажной любви. Купить любовь ведь нельзя: любовь дается даром, как награда за смелость. Картина, на которой проститутки то есть, жены на час выступают вперед столь гордо - это насмешка над сюжетом с женами-мироносицами.
Сюжет Евангелия таков: пять женщин иногда три, канон варьируется пришли к пустому гробу Господа на Голгофе: Иисус распят, а гроб пуст — это апофеоз человеческого отчаяния, образ безбожия. В иконографии, в частности, в иконографии авиньонской школы — образ пустой гробницы варьируется многократно. Сильнее прочих — алтарь Перусси для церкви в Авиньоне, сделанный неизвестным нам художником по заказу Луи де Рудольфо Перусси в 1480 г. На центральной панели изображен высокий пустой крест и молитва святых, предстоящих перед пустым крестом — акт веры вопреки. Зритель узнает об отсутствии распятого тела Христа по трем гвоздям, которые все еще вбиты в перекладины, да по прибитой табличке «Царь Иудейский». Феноменальное свидетельство веры в отсутствии Бога далеко не единственный пример в искусстве Прованса. Не имеет значения, видел Пикассо данные работы или нет; это не метод точнее говоря, это детективный метод, имеющий косвенное отношение к духу культуры для определения влияний и движения замыслов.
Дух Авиньона — то есть, дух города, куда волей сильных мира сего переместился престол Петра, где случайно собрался цвет «христианского гуманизма» - дух Авиньона внушает мысль о том, что место Бога может оказаться пустым; Бог мог отойти в сторону. Богооставленность — причем, внезапная богооставленность алтарь Перусси и миниатюры в манускрипте Рене Доброго выполнены тогда, когда престол Петра уже вернулся в Рим, и Авиньон опустел — и есть то чувство, которое переживает христианское искусство на пороге тотальной войны. Пикассо пишет картину долго, слишком долго для простой реплики; Макс Жакоб говорил, что однажды друзья найдут художника повесившимся за картиной, настолько Пикассо измучен.
В синеве парных столов из гладкого, как стекло, лазурита видится то ли космос, то ли морская бездна. Столешницы глубокого, как океан, синего цвета без преувеличения можно назвать одними из самых дорогих в мире.
Их в 1851 году заказал Николай Первый. И надо отметить, у императора был хороший вкус. Столешницы выполнены из редкого бадахшанского лазурита — названного по месторождению в горах Афганистана. Это высший сорт — сочный, темно-синий минерал вкупе с золотистыми прожилками многие камнерезы сравнивали с ночным небом, усыпанным сверкающими звездами. Фото: телеканал «Санкт-Петербург» А вот как небесный камень выглядит в природе, знают в геологоразведочном музее Института Карпинского.
Минерал добывают всего в нескольких местах в мире. Откуда «текут» лазуритовые реки и океаны хорошо видно на знаменитой «Карте индустриализации Советского Союза». Возможность взглянуть на мировые шедевры искусства глазами геолога — это совместный проект Эрмитажа и Института Карпинского. Ему уже полгода. Раз в неделю в соцсетях публикуют познавательные статьи, которые специалисты советуют прочитать, перед тем, как отправиться в Эрмитаж или геологоразведочный музей.
Пикассо в бизнесе
UCL: ученые воссоздали картину Пабло Пикассо с помощью ИИ. В 1907 году Пикассо впервые столкнулся с архаичным африканским искусством на этнографической выставке в музее Трокадеро. Кто такой Пикассо, какие картины Пикассо писал в розовый период своего творчества и как он пришел к кубизму. в предельном упрощении изображения, сведения его к чистой форме, сочетанию геометрических фигур. Выставка Гуггенхайма будет посвящена одному году жизни Пикассо, на ней будут представлены 10 картин и работ на бумаге, которые художник создал после приезда в Париж осенью 1900 года.
Другой Пикассо: сравнение экспозиции в Париже и в Антибе
Все оттенки розового Роман с Оливье вырвал Пабло из когтей тоски и печали, в его картинах появились светлые тона — начался так называемый розовый период, словно рассвет после долгой ночи. Он нашел новых моделей для картин: пропащих людей улиц и кабаков сменили цирковые артисты. Одними из первых работ этого этапа стали «Девочка на шаре» 1905 и «Семья акробата с обезьяной» 1905. Через знакомого клоуна, подавшегося в галеристы, Пикассо познакомился с Гертрудой и Лео Стайнами — американцами, приятельствовавшими со всей парижской богемой. Брат и сестра с ходу и за большие деньги купили «Девочку с цветочной корзиной» 1905. Последний стал активным пропагандистом творчества Пикассо: написал о нем первые статьи и привел галериста Амбруаза Воллара, который купил у Пабло несколько десятков картин за умопомрачительную в ту пору сумму — две тысячи франков жить на два франка в день считалось нормальным. Маска Жажда жизни заставляла Пикассо часто менять женщин и направления в творчестве. Больше всего он боялся застоя, однообразия.
Фотография сделала классическую живопись бессмысленной, импрессионисты с модернистами уже сказали свое слово, и Пикассо напряженно искал новые пути. Ключом к очередному этапу стало африканское искусство. Маски и статуэтки в музее Трокадеро заворожили Пабло, их грубоватые формы несли в себе первобытную мощь. Так закончился розовый период и начался африканский. Около года — непомерный срок для художника, способного писать по картине в день, — он работал над огромным полотном, которое называл сначала «Философский бордель», а затем «Авиньонские девицы» 1907. Увидев картину, богемные друзья не знали, что сказать: ломаные формы, страшноватые, напоминающие маски лица. Для Пикассо «Девицы» стали манифестом новой живописи.
Он писал ее не для продажи, и почти 20 лет картина пролежала в его мастерской. Кубизм стал продолжением экспериментов с формой. Пикассо сражался с реальностью, разбирая ее на куски и затем собирая вновь по собственному усмотрению. Со временем он начинает добавлять в картины фрагменты реальных предметов: газет, стульев и прочего, вводя в моду технику коллажа. В период кубизма Пабло плотно сотрудничает с Жоржем Браком — ни до, ни после индивидуалист Пикассо не работал в тандеме. Кубизм «сломал» мир искусства, так же как Пикассо ломал реальность на своих полотнах. Тысячи художников подхватили идеи Пикассо и Брака, а любители традиционной живописи не находили слов, чтобы выразить возмущение.
Русское В начале 1910-х Оливье сменяет Марсель Умбер — тихая скромная девушка, далекая от распущенной богемы. С ней Пикассо познакомился в кафе, когда играла песня Ma Jolie «Моя прелесть» , — так он ее и стал называть — Жоли. Художник влюбился без памяти и планировал жить с Умбер долго и счастливо, благо финансовое положение его становилось все лучше и лучше. Но мечты разбила череда трагедий: сначала умер отец Пабло, затем у Жоли нашли рак, и она быстро сгорела. Шла Первая мировая война, внешний и внутренний мир Пикассо рушился. Многие друзья-художники ушли на фронт, его не взяли. Потеряв человека, которого любил, как, наверное, еще никого в жизни, Пикассо пребывал в отчаянии.
Но, как всегда в его долгой истории, за спадом последовал новый подъем. Жан Кокто свел художника с Сергеем Дягилевым, руководителем «Русского балета». Пикассо поручили оформить спектакль «Парад». Во время работы Пикассо увлекся балериной Ольгой Хохловой. Услышав от Дягилева веское: «С русскими женщинами не развлекаются, на них женятся», Пикассо, недолго думая, повел ее под венец по православному обряду в парижском соборе Александра Невского. Женившись на русской аристократке, он попал в великосветские круги: званые обеды, приемы у герцогинь и тому подобное. Но все это быстро приелось.
Художник томился пышной праздностью, а старых его богемных друзей Ольга и на порог не пускала. Поначалу Пикассо подыгрывал любимой, начав по ее просьбе даже рисовать в более реалистичной манере, — удивительный шаг для столь гордого человека. Пабло Пикассо и Ольга Хохлова в театральной мастерской в Лондоне осенью 1919 года У них родился сын Пауло, и это был апогей семейной жизни Пикассо. Он оформлял дягилевские балеты и писал жизнерадостные, светлые полотна. Этот период назвали неоклассицизмом. Личное счастье художника совпало с настроением в обществе: Европе хотелось пожить спокойно после мировой войны. Замечательные вещи Но Пикассо не мог существовать без драмы, и она не замедлила явиться: и в отношениях с Хохловой, и на полотнах, куда вернулись тревожные и брутальные мотивы, искаженные формы, фантасмагории и сцены из снов.
Андре Бретон и прочие сюрреалисты приветствовали этот новый период Пикассо. В те годы Макс Жакоб писал о Пикассо как о «хаосе, бездне».
Попробуйте нарисовать не комнату, наполненную предметами, а саму "наполненность", саму "материальность". Существуют искусствоведческие гипотезы, что одним из истоков кубизма мог быть интерес художников к новейшей естественно-научной картине мира, формировавшейся как раз в это время. Известно, что Пикассо с Браком живо интересовались, например, теорией относительности. И отсюда, в том числе, могли проистекать их поиски метода изображения того, что скрывается под видимостью мира. Они хотели узнать, «проанализировать» отсюда — «аналитический кубизм» , как мир устроен, а не как он выглядит. Пытались «вскрыть» внешнюю, прикрытую ранее глянцем традиционной реалистической живописи, форму предмета, распотрошить ее, вывернуть наизнанку, показать ее внутренности.
И все эти предметы, пейзажи, люди на их картинах предстают как некая абстрактная «материя», разобранная на первокирпичики. Первокирпичики, или - «кубики», как это высокомерно назвали в свое время критики. Художники тоже ищут первоосновы бытия. Возможно, таков в трактовке кубизма первозданный хаос, скрытый под поверхностью привычных вещей. Сумевший в свое время оценить значение Авиньонских девиц, важнейшее прокубистское произведение Пабло Пикассо, он с 1907 года присоединился к художественным поискам Пикассо, а затем стал равноправным партнером в их творческом союзе.
Спустя 14 лет Пикассо создал еще одно мощное антивоенное произведение — «Резня в Корее» 1951 , осуждающее вторжение американских войск в эту страну. Пикассо написал и проиллюстрировал поэму «Мечты и ложь Франко» 1937 , в которой представлял испанского диктатора мерзким слизняком.
Произведение было издано в виде открыток, все деньги от продажи которых пошли в фонд республиканского правительства. Франко художник называл своим личным врагом. Новая радость Во время Второй мировой Пикассо оставался в Париже. Большинство его знакомых художников либо эмигрировали он сам дал Дали денег на дорогу , либо вынужденно сотрудничали с нацистами. Пикассо не делал ни того, ни другого, и его антифашистские взгляды были всем известны. Он рисковал, так как ему было необходимо находиться внутри событий. На безопасном расстоянии не было того трагического напряжения, которого художник всегда жаждал.
В оккупации Пикассо писал мрачные картины, отражающие безумие человечества, способного на самые низкие преступления. Место Маар, получившей нервный срыв, в середине 1940-х заняла молодая красавица художница Франсуаза Жило. Над Маар Пабло мог издеваться, а перед Жило благоговел, видя в ней сильную, независимую личность. Он рассчитывал на нее как на новый источник вдохновения и даже «окно в абсолют». Картины стали мягче, в них не было боли и насилия. Что говорить — одно из первых полотен, созданных в союзе с Жило, называлось «Радость жизни» 1946. Товарищ Пабло В 1944-м он, богач и бунтарь, вступает в Компартию Франции.
СССР получил завидного друга. Благодаря своей партийной ориентации Пикассо стал первым современным западным художником, чья выставка прошла в Советском Союзе — в начале оттепели, в 1956 году. Ее «пробил» писатель Илья Эренбург, с которым живописец дружил с молодости. Пабло Пикассо во время Конгресса сторонников мира в Риме, 1949 год Он же уговорил Пикассо принять Ленинскую премию «За укрепление мира между народами», которой советские коммунисты решили наградить своего товарища в 1962 году. Пикассо к тому времени охладел к коммунизму и в придачу был взбешен разгромом Манежной выставки передового искусства — той самой, на которой Хрущев обозвал абстракционистов «пидарасами». Пикассо заявил, что это позор для страны, давшей миру шедевры авангарда. Эренбург, который уже привез в Париж медаль для вручения приятелю, стал доказывать, что, приняв премию, Пикассо поможет уберечь молодых советских художников от репрессий.
Пикассо внял аргументу и принял премию, но сделал это по-своему — прицепив медаль себе на ширинку. Звезда по имени Рок Жило родила Пикассо двух детей: сына Клода и дочь Палому — и стала первой женщиной в жизни художника, которая его бросила. По ее словам, чары рассеялись, и она вдруг увидела его капризным стариком, да еще в компании с бывшей любовницей. Пикассо был в шоке — он не верил, что такое божество, как он, могут бросить. Узнав, что Жило собирается выпустить подробные воспоминания об их отношениях, художник трижды судился, чтобы воспрепятствовать появлению этой книги, но проиграл. Жило писала о Пабло с симпатией, тем не менее образ Пикассо-сверхчеловека от ее мемуаров пострадал. Пабло Пикассо со своей женой Жаклин Рок и Жаном Кокто на корриде в Валлорисе 72-летний мэтр нашел себе новую пассию, и, в отличие от многих предыдущих, она становится его официальной женой, так как Ольги Хохловой к тому времени уже не было на свете.
Он начинает создавать сотни ее портретов. Она называет его не иначе, как «мое солнце, мой бог». Они проживут вместе до смерти Пикассо. Рок изолировала его от внешнего мира, закрыв доступ детям и друзьям. Не без санкции самого «солнца», разумеется. В последние годы жизни Пикассо был уже суперзвездой, а его имя — всемирно известным брендом. В 1966 году ретроспективная выставка в Париже собрала более миллиона посетителей.
Кораблекрушение Пикассо продолжал неистово творить, словно стараясь своей сверхпродуктивностью задержать приход смерти. Его жены были молоды, но ровесники умирали, и каким бы самоуверенным он ни казался, смерть приближалась. Он думал о ней с юности, но теперь вероятность встречи с ней увеличивалась ежедневно. Пикассо умер 8 апреля 1973-го, ему был 91 год. Выставка "Пикассо: мир и свобода" в музее Альбертина, Вена, 2010 год Как-то Пикассо изрек: «Когда тонет большое судно, людей засасывает на дно вместе с ним. Так будет после моей смерти». Так и получилось: смерть начала забирать связанных с Пикассо людей.
Узнав об уходе деда, покончил с собой внук Паблито.
Рисование одной картины поверх другой среди художников было нередким явлением. Скрытая под картиной «Завтрак слепого» другая картина была обнаружена в 2010 году. Предполагается, что молодому и стеснённому в тот период в средствах художнику приходилось экономить на холстах, поэтому и картины, вероятно, рисовались поверх уже готовых.
Похоже, именно по этой причине изображение женщины оказалось более чем на 100 лет скрыто от всех. Уже будучи пожилым человеком, Пикассо признавался, что рентгеновские лучи и прочие технологии в будущем найдут немало интересного под поверхностью его ранних работ.
В Эрмитаже раскрыли тайну зелёного пигмента картин Пикассо
Отправной точкой этого исследования, посвященного влиянию, которое Пикассо оказал на художественную жизнь Парижа самого начала ХХ века, стала картина «Мулен де ла Галетт». Пикассо любил экспериментировать. Страсть к живописи и особое видение окружающего мира, привели художника к созданию собственного направления — кубизма. В Греции нашли картину Пикассо, украденную 9 лет назад. Новости. Домой ТЕХНОЛОГИИ Искусственный интеллект воссоздает картины Пабло Пикассо. Художник хотел пожить по распорядку Пабло Пикассо, чтобы понять, как живописец писал свои шедевры, но не справился с челленджем.
Мозайка стилей
- «Голубой» и «розовый» периоды
- Лента новостей
- Графику Пабло Пикассо привезли в Ижевск — Новости Ижевска и Удмуртии - Udm-info
- Динамический принцип Пикассо
- ИИ воссоздал закрашенную картину Пикассо
- О.А. Ярцева. «Влияние Пабло Пикассо на абстрактный экспрессионизм»
Как научиться разбираться в живописи Пабло Пикассо за 5 минут
Правда, и Пикассо знал период полуголодной жизни богемы в Бато Лавуар на Монмартре, но то был недолгий и нестрашный период. Вместе с французским художником Жоржем Брако, Пабло Пикассо стал родоначальником кубизма – направление, отвергающее традиции натурализма. Благодаря кубизму Пикассо получил популярность и оказал большое влияние на искусство XX века. Пабло Пикассо сегодня — Художник пригрозил уничтожить 16 картин в случае смерти Ассанжа в тюрьме.
Пикассо направление
Речь не о том, что в 1932 году властями закрыты Баухаус и ВХУТЕМАС; но о том, что к моменту закрытия оба эти заведения уже сами проектировали однообразную унифицированную продукцию. Разнообразие эпохе тотальных диктатур не нужно, но менее всего нужно разнообразие авангарду. В России уже с 20-х годов начинаются процессы над «уклонистами» и ревизионистами; «троцкизм» больший враг нежели империализм. Генеральная линия партии - это золотой стандарт, обесценивающий национальные валюты фракций.
Тотальная интеллектуальная инфляция 20-х годов ХХ века, совпала с экономической послевоенной инфляцией. Идеи авангарда обесценились мгновенно, как имущество крестьян Европы, которое шло после войны с молотка — все было брошено в топку рождающихся фашистской и коммунистической империй. Авангардные школы декларируют «единственно верный» путь, но если в 10-ое годы количество школ и направлений каждое объявило себя верным можно пересчитать по пальцам двух рук, то к середине двадцатых годов количество «верных» путей лимитировано.
Не сделано даже попытки казалось бы, естественной суммировать опыт разнонаправленных школ авангарда, собрать конгресс движений, наподобие конгресса конфессий, которые собирает Собор. Если бы «авангардиста» 20-х годов спросить, какое именно общество мечтает воплотить его школа, авангардист бы растерялся: империю он строит или республику? Программу Баухауса интересовал лишь функциональный дизайн, а связь явлений не интересовала никого из строителей нового мира.
В атмосфере «единственно верных» обобщений авангарда - Пикассо позволяет себе меняться ежесекундно: дважды в день отказывается от принятого рецепта и объявляет новый стиль. Разнообразие авангарда прокламированное, но на деле не осуществленное воплощено в нем одном. Авангардное разнообразие уже слиплось в единый ком, и лишь Пикассо продолжает меняться.
И при этом, главное в его изменениях то, что всегда устанавливается связь между «периодами»; связь интересует мастера более всего. Рассказать об этой жизни требовалось в разных интонациях, осознавая жизненное пространство с разных точек зрения. Но мне надо было охватить великое жизненное движение, так как все эти различные элементы входят в единство повествования».
Героиня барселонского «голубого периода», та, что была женой рыбака «Семья рыбака» сидит за столиком кафе в Париже; она же становится бродячей комедианткой. Отчасти это связано с тем, что Пикассо всегда рисует только тех, кого знает и любит: когда влюблен в Фернанду Оливье, в его комедиантках и нищих появляется ее лицо; когда влюблен в Дору Маар, то лицо Доры Маар появляется и в Гернике, и в рисунках с Минотавром; но особенность Пикассо в том, что, по сути, он никогда не прекращает любить. Подруги имеют основания ревновать, но в искусстве ни одна из них не забыта: рука помнит облик Фернанды Оливье, и эта женщина будет появляться в работах Пикассо всегда.
Это лишь один из примеров сквозного персонажа разных периодов; надо вспомнить и о Лошади из тавромахии, и о Минотавре; единожды определив феномен, найдя героя своей мифологии, Пикассо уже не оставляет его никогда. То, что объединяет все периоды - единая организация пространства. Картина для Пикассо — это всегда арена; цирк комедиантов, круглый стол кафе или закрытая комната, где происходит действие Герники — это арена корриды, сцена театра, на которой творится история, куда выходят герои мифа.
Так возникают неожиданные для зрителя, но закономерные внутри мифологии Пикассо столкновения характеров: Минотавр встречается с героиней цикла о комедиантах, Лошадь из корриды, убитая быком, умирает на руках Минотавра — с точки зрения локального сюжета это - нелепость, но исторические связи только так и работают. Марк Блок приводит фразу историка 19-ого века Фюстеля де Куланжа, автора многотомной «Истории феодального общества» сказанную слушателям в Сорбонне в 1800 году: «Вообразите, что сто специалистов разделили между собой по кускам прошлое Франции. Верите ли вы, что они смогут создать историю Франции?
Я в этом сомневаюсь. У них наверняка не будет взаимосвязи между фактами, а эта взаимосвязь — также историческая истина». Последняя фраза — исключительно важна в устах историка, чей метод по его собственному определению «факты, факты и ничего кроме фактов».
Но именно взаимосвязь фактов — и есть главный исторический факт, это и есть историческая истина, точно так же как взаимосвязь предметов в картине, то есть перспектива и пространство — и есть главное в изобразительном искусстве. Распространение фашизма в Европе можно описать фактически, отмечая вехи по известным митингам, но связь между Пивным путчем, черным квадратом Малевича, манифестом Маринетти и культурологией Шпенглера при этом будет неявной; однако вне этой связи природу фашизма понять невозможно. Паутина связей ткется стремительно: антисемитизм Лютера и антихристианство Ницше находят друг друга, хотя Лютер был христианином, а Ницше филосемитом; их объединяет воля к власти, и путь от Шеллинга до Гитлера пройден легко.
Помогает и просветитель Гердер, провозгласивший за сто лет до кульминации событий роль германцев в истории, как превосходящую вклад прочих народов. К тому времени, как Шпенглер в промежутке между двумя томами «Заката Европа», публикует «Пруссачество и социализм», доказывая, что прусская народность являет пример народной солидарности и созидательности, - к этому времени идея «борьбы рас» вытеснила идею «классовой борьбы» не только в сознании фашиста, но в сознании социалиста. Связь явлений, неявная, если смотреть только на «супрематизм» или только на «арийскую теорию» - обнаружилась внезапно; немногим эта связь была видна сразу.
Для Пикассо, сделавшего предметом своего творчества «жизненное движение» - требовалось смотреть на историю со всех сторон и, в силу этого, он менял точку зрения. Его «стили» и «манеры» не есть выбор «передовой концепции» как для футуриста или сюрреалиста, которые подчиняли свое существование поиску передового — перемены для Пикассо есть условие изучения жизни, как перемены в роде занятий Микеланджело, менявшего скульптуру на поэзию, поэзию на фреску, а фреску на архитектуру. Пикассо изучал «жизненное движение» и жизненное движение воплощал.
Свободное движение руки выделяет его из всех художников мира, в истории искусств такой линией обладал, возможно, Микеланджело. Подобно флорентийцу Микеланджело, испанец Пикассо — не живописец в цеховом понимании термина; цвет для него играет вспомогательную роль. Он и скульптор, и рисовальщик, и поэт, и живописец; но прежде всего — философ, тор есть тот, кто ищет связь вещей.
Взаимосвязь предметов в живописи, то пространство сознания, что писал Сезанн, — воплощает историю. Связь явлений и фактов существует объективно — и, даже если сами субъекты истории свою связь не осознали, их родство было навязано им извне. Общим делом Европы стал фашизм.
Горькая ирония, однако, заключалась в том, что именно «последовательность» авангарда, изначально присягнувшего силе, как двигателю нового, привела фашизм повсеместно к победе. Как известно, перо Муссолини порой выводило бессознательно на бумаге «Призрак бродит по Италии, призрак фашизма». Пикассо свою биографию строил как оппозицию массовым вкусам, его личность можно определить одним словом: он «антифашист».
Кажется, это слишком общее определение, но едва ли найдется десяток последовательных антифашистов, не примкнувших ни к одной партии, которая могла бы ангажировать их сознание. Антифашист, который является только антифашистом, и при этом не примкнул ни к какой партии — исключительная редкость. У Пикассо, в отличие от плакатных антифашистов из коммунистического лагеря например, Георга Гросса, художника, несомненно, страстного в картинах нет конкретных обличений политического деятеля исключение: «Мечты и ложь генерала Франко», небольшой офорт.
Пикассо противостоит не столько политической партии фашизма, сколько мифологии сознания европейца, породившего фашизм, - и противостоит не в частностях, но на мифологическом уровне; он противостоит истории как таковой. Присутствие истории как крупнейшего художника — ощущается всяким художником и писателем; Гитлер, Сталин и Муссолини, наиболее влиятельные творцы века, научили художников тому, что творить надо крупными планами. Когда художник ХХ века говорит, что он «идет с революцией», «примкнул к троцкизму», «стал членом НСДАП», «вступил в компартию», это прежде всего значит, что художник пытается поймать пресловутый ход истории, «задрав штаны бежать за комсомолом».
Пикассо находится в оппозиции даже не фашизму, но истории, породившей фашизм. Чтобы опровергнуть историю, — надо опровергнуть мифологию, и создать свою собственную. Убеждения парижских одиночек так называемую Парижскую школу, внутри которой некоторое время находился Пикассо можно назвать «интернациональным гуманизмом»; так манеру Авиньонской школы называют «интернациональной готикой».
Доказывая сходство, в Париже ХХ в. Формально прием кубиста выглядит как разделение одного предмета на несколько объемов: кубизм разрушал, как и готика, привычную форму; «разрушить внутренние перегородки и стены, чтобы впустить свет», так говорил аббат Сюжер, сломав амвон в Сен Дени. Именно эту процедуру —уничтожить статичное пространство и определенную перспективу, проделал Пикассо.
Света стало больше хотя бы потому, что освещенных граней в многочисленных кубических формах стало больше. В картинах кубистов возникла особая перспектива, где свет распределяется иначе: всякий отдельный объем куб, геометрическая форма устремлен в собственном направлении, общей перспективы нет. Подобно готическому собору, конструкция кубиста имеет внутреннюю логику, но пространство вокруг себя не организует, противостоит внешнему пространству.
Картины кубистов «революционной» эпохи, 1907-1909 гг. Вызывающая поза проституток одновременно величественна, женщины выступают вперед как жрицы, как весталки. Пикассо, желая шокировать, говорил, что название дано в память улицы Авиньон в Барселоне, на которой публичный дом.
Помимо улицы, существует также провансальский город Авиньон, место «пленения пап». Связь со средневековым Провансом не прерывалась в культуре Нового времени: Поль Сезанн жил и работал в городе Экс-ан Прованс, городе короля Рене Доброго; порт Эстак, где писал марины Жорж Брак, находится в провансальской культуре, в коей возник феномен средневекового Авиньона. Сопоставление картины «Авиньонские девицы» с авиньонской школой столь же неизбежно, как сопоставление алжирских картин Матисса с алжирским вояжем Делакруа.
Разумеется, прообразом одалисок Матисса являются героини холста «Алжирские женщины» Делакруа, из деликатности не названного «Гарем», хотя изображен гарем. Если держать в памяти родство одалисок Матисса с гаремными красавицами Делакруа, и помнить, что Делакруа писал гаремы и букеты во время расстрелов баррикад 1848, а Матисс писал одалисок во время режима Виши, то определенная линия французского искусства будет яснее. Пикассо писал Авиньон как символ искусственного единства Европы, такого анклава, что отнесен от опасных магистралей, и стал борделем - в то время, когда война всех против всех охватила мир.
Пабло Пикассо «Авиньонские девицы» Если воспринимать кубистических «Авиньонских девиц» не по лекалу хрестоматии, но непосредственно, так, как их рисовал Пикассо, то образ борделя в контексте «авиньонской» истории приобретает особый смысл. Борделем назвал папский Авиньон Данте. Метафора, настойчиво повторяемая в «Комедии» папа римский — супруг церкви, папа склонил церковь к блуду, авиньонская курия — блудница унаследована Петраркой, жившем в Авиньоне.
Пользуясь привилегиями авиньонского благополучия и осуждая Авиньон одновременно, Петрарка клеймил Авиньон «вавилонской блудницей». Количество публичных домов на территории города Авиньона за время папства удвоилось, девицы легкого поведения стремились туда столь же резво, как и сиенские художники. Сравнение предвоенного Парижа с папским Авиньоном, и обоих мест - с борделем, аллегорию читать следует так.
Пикассо говорил своим друзьям, что думал о бордели на Авиньонской улице; не соотнести слово «бордель» с «папским Авиньон» для уроженца Южной Европы невозможно. Когда художник работает, он постоянно прокручивает в уме символы и, если долго складывать два и два, однажды выйдет четыре; при этом, Пикассо не был тугодумом. Сравнение Парижа с публичным домом - это общее место в метафорах того времени — Модильяни, Паскин, Руо, Ван Донген и т.
Не оригинально сравнить «праздник, который всегда с тобой» с публичным домом; увидеть родство анклава интернациональной готики, Авиньона, и Парижа, космополитического убежища, через публичный дом — необычно. Пикассо пользуется метафорами авиньонской школы: натюрморт на первом плане, рука, отдергивающая портьеру - это прямые аллюзии на Симоне Мартини и на Бульбонский алтарь, в котором изображена рука, не принадлежащая никому. Воспроизводя композицию XIV века, Пикассо рисует как сакральная сцена авиньонской живописи превращается в реальность публичного дома.
Пикассо в зрелые годы пишет реплики на «Менины» Веласкеса, «Завтрак на траве» Мане; потребность связать воедино историю искусств, представить ее как историю общества — для Пикассо как для любого гения естественна. Аллюзии на античную скульптуру, на африканскую пластику, на Энгра и Делакруа — очевидны; в таком случае, не должны удивлять реплики на Ренессанс и готику — удивляло бы отсутствие таковых. Пикассо воспринимает историю искусств как натуру, с которой работает.
Если понять кубизм как постготику, а метафору «Авиньон-Париж-публичный дом» - как характеристику эстетического эскапизма, то в «Авиньонских девицах» следует видеть картину экзистенциальную. Именно проститутка становится но разве Магдалина не стала? Разве не Фантина становится героиней романа «Отверженные»?
В отличие от Паскина или ван Донгена, которые рисуют вульгарную продажную любовь, чтобы показать, что весь мир грязен, Пикассо всегда рисует проституток как героинь. Его ранний холст голубого периода «Селестина», на котором изображена суровая стоическая женщина с бельмом - это портрет сводни «селестина» в Испании — это сводня при махе , в зрелые годы Пикассо рисует испанских мах, за плечом которых прячется горбатая старушка-селестина. На ранней картине перед нами одноглазая суровая героиня, предлагающая купить любовь: это совсем особое отношение к продажной любви.
Купить любовь ведь нельзя: любовь дается даром, как награда за смелость. Картина, на которой проститутки то есть, жены на час выступают вперед столь гордо - это насмешка над сюжетом с женами-мироносицами. Сюжет Евангелия таков: пять женщин иногда три, канон варьируется пришли к пустому гробу Господа на Голгофе: Иисус распят, а гроб пуст — это апофеоз человеческого отчаяния, образ безбожия.
В иконографии, в частности, в иконографии авиньонской школы — образ пустой гробницы варьируется многократно. Сильнее прочих — алтарь Перусси для церкви в Авиньоне, сделанный неизвестным нам художником по заказу Луи де Рудольфо Перусси в 1480 г. На центральной панели изображен высокий пустой крест и молитва святых, предстоящих перед пустым крестом — акт веры вопреки.
Зритель узнает об отсутствии распятого тела Христа по трем гвоздям, которые все еще вбиты в перекладины, да по прибитой табличке «Царь Иудейский». Феноменальное свидетельство веры в отсутствии Бога далеко не единственный пример в искусстве Прованса. Не имеет значения, видел Пикассо данные работы или нет; это не метод точнее говоря, это детективный метод, имеющий косвенное отношение к духу культуры для определения влияний и движения замыслов.
Дух Авиньона — то есть, дух города, куда волей сильных мира сего переместился престол Петра, где случайно собрался цвет «христианского гуманизма» - дух Авиньона внушает мысль о том, что место Бога может оказаться пустым; Бог мог отойти в сторону. Богооставленность — причем, внезапная богооставленность алтарь Перусси и миниатюры в манускрипте Рене Доброго выполнены тогда, когда престол Петра уже вернулся в Рим, и Авиньон опустел — и есть то чувство, которое переживает христианское искусство на пороге тотальной войны. Пикассо пишет картину долго, слишком долго для простой реплики; Макс Жакоб говорил, что однажды друзья найдут художника повесившимся за картиной, настолько Пикассо измучен.
Сохранились наброски, впрочем, Пикассо и сам говорит о трансформации замысла и эскизы — на холсте присутствовал студент с черепом. То есть, формально, по бытовому сценарию картины — студент - это посетитель публичного дома; но в аллегории — череп - это символ Голгофы, куда пришли жены мироносицы «Голгофа» переводится как «череп», это место казни, где складывали черепа, поэтому принято изображать на картине Распятия череп, это знак Адама, считается что это череп первого человека, и Иисус жертвой снял первородный грех. Постепенно освобождаясь от излишних фигур, Пикассо оставил лишь жен мироносиц проституток и руку ангела, отдергивающую занавес.
Согласно Евангелию, жены встретили у пустой гробницы ангела, который указал им, что Иисус ушел на небо, иногда рисуют ангела с указующим перстом; здесь же он просто отодвинул покровы инобытия. Готические трансформации объемов в композиции «Авиньонских девиц» напоминают Купальщиц Сезанна, о чем говорено не раз. Геометрические формы религиозного Сезанна сложение природы из атомов, или из модулей — см.
Картины революционной эпохи кубизма, времени прорыва, в буквальном смысле слова возводились так, как строились готические соборы, компонуя архитектурные элементы. Возведение угловатого образа отсылает нас к стратегии строительства готического храма, и колючие конструкции кубистов напоминают готические соборы. Готическое витражное окно, в котором фрагменты стекол образуют как бы ячейки, пересеченные свинцовыми спайками, буквально напоминает структуру кубистической картины: именно так художник кубист и рисует, дробя плоскость внутренними линиями на несколько витражных стекол.
Объемы и плоскости кубистических картин преломляются и переплетаются как аркбутаны и нервюры — и нет в европейском искусстве более близкой аналогии кубизму. Если принять, что средневековый готический собор — есть образ отдельно стоящего человека, гражданина с прямым позвоночником, противостоящего пространству общества — то пафос кубизма: строительство вопреки плацдарму войны делается понятен. Кубизм как некогда авиньонская школа фиксировал эклектику разломанной на части эстетики Европы; требовалось собрать стилистические тенденции.
Кубизм ведь не разбирает форму на составные части, напротив, кубизм форму выстраивает заново. Кубизм - стройка из осознанной пустоты, с опытом прошлого строительства; холсты раннего кубизма внешне напоминают работу каменщиков собора: создается конструкция, возводится вертикаль, лепится — объем за объемом — здание, камень водружают на камень. Серые и бурые кристаллические граненые формы похожи на каменную породу; в готике камень сохраняет острые края.
Новый стиль «кубизм» как и новый стиль Авиньона XIV в. Иной почвы в истории европейской эстетики, помимо «интернациональной готики», у кубизма нет. Отсылка к африканскому искусству Пикассо говорил об африканской скульптуре, впоследствии лики авиньонских девиц стали сопоставлять с африканскими масками оправдана ситуативно: художник увлекался и этим; но в готике достаточно восточных мотивов, завезенных из Крестовых походов.
Провансальскую готику вспоминали часто; Сезанн, Гоген и Гюисманс не единственные; вернуться в Средневековье, значит понять себя. Причем это возвращение к ренессансной готике происходит одновременно с возвращением Европы к расовой идее, и пока Пикассо переосмысляет христианский собор и витраж, его современники, отвергая христианство, «опускаются ниже, к корням», как выражался Клее. Ломти дыни напоминают аркбутаны собора, банка соли, поставленная на возвышение, выглядит как главная башня, распахнутый веер создает структуру готического пространства, в которой легко прочитать вытянутые узкие окна с витражами.
Знаменитая «Женщина в кресле» 1910, The Museum of Modern Art New York — заставляет пережить процесс строительства собора, на наших глазах органическая форма усложняются; конструкция божественная, стремящаяся вверх, конструкция храма — прорастает из органики. Особенность кубизма Пикассо в том, что он не отвергает и не рассыпает органическую форму как не отвергает таковую и готика ; напротив того: и готика, и кубизм как бы усиливают интенции микрокосма — чтобы он пророс и развился в направлении макрокосма. Во тьме собора ибо карнация картины соответствует полутьме собора мы видим даже устремленные вверх трубки органа — звучит хорал.
Человек — собор, эта мысль лежит в основе кубизма, конструкция человека, его замысел — раскрывается постепенно, Пикассо заставляет это умопостигаемое знание пережить наглядно. То, что скрыто от нас оболочкой тела, а именно хитросплетения костей вен и мышц, готический собор предъявляет как очевидную конструкцию бытия. И Пикассо, вслед за зодчими соборов, открывает внутренний порядок буквально в каждой вещи.
Весь мир устроен как собор, как сложно структурированный храм, возносящийся ввысь. Именно как соборы следует рассматривать длинные вертикальные вещи, написанные летом 1910 года в Кадакесе — «Обнаженная» Национальная галерея искусств, Нью Йорк и «Женщина с мандолиной» Музей Людвига, Кельн. Холст, «Обнаженная», вытянутый вверх почти на два метра, выстроен как последовательное восхождение вверх: так в соборах мы поднимаемся взглядом по ярусам, задерживая взгляд на табернаклях, на скульптурах.
Пикассо окончательно остановился на вытянутой вертикальной форме холста, в которую вписывает многосоставную, сложно сконструированную форму, устремляющуюся вверх и замыкающую себя шпилем. Монохромные, каменные, кропотливо возведенные — форма плотно пригнана к форме; эти картины сами являются соборами, сложно-собранными сооружениями. Собственно, видеть в «кубизме» африканскую маску» значит прочесть кубизм в духе расовых теорий, набирающий силу в это время.
Пикассо и сам охотно подыгрывал такому прочтению, провоцировал зрителя, вызывал зрителя на реакцию расиста. Видеть в «кубизме» африканское дикарство - значит принять ту версию наивную будто Пикассо желал просто публику шокировать вандализмом —или, точнее, проверить на вандализм. Так восприняли, кстати, кубизм российские мыслители, взыскующие красивой красоты зрители.
Покрывало дня, с его успокоительной пестротой и красочностью, отлетает, вас объемлет ночь, страшная, безликая, в которой обступают немые и злые призраки, какие-то тени. Это — удушье могилы». Бердяев в том же году в статье «Пикассо»: «Когда входишь в комнату Пикассо галереи С.
Щукина, охватывает чувство жуткого ужаса. То, что ощущаешь, связано не только с живописью и судьбой искусства, но с самой космической жизнью и ее судьбой. А если и будет весна, то совсем уже иная, новая, небывалая, с листьями и цветами нездешними.
Кажется, что после страшной зимы Пикассо мир не зацветет уже как прежде, что в эту зиму падают не только все покровы, но и весь предметный, телесный мир расшатывается в своих основах. Совершается как бы таинственное распластование космоса. Пикассо — гениальный выразитель разложения, распластования, распыления физического, телесного, воплощенного мира» Тексты Бердяева и Булгакова далеких от фашизма мыслителей в деталях воспроизводят критику вишистского националистического правительства, объявившего Пикассо «жидовствующим художником», чуждым национального чувства красоты.
Скорее всего, этот взгляд чужд Булгакову и Бердяеву; однако не усматривают в кубизме радости красок и «гармонии», то есть, упорядоченного мироздания. Если бы их поставили в известность о том, что Матисс разделяет идеалы Вишистского правительства, а Пикассо им оппонирует, философы бы не смутились: «прекрасное», как для Бердяева, так и для Булгакова, не имеет моральной составляющей; они христиане, но вовсе не неоплатоники. Сергей Булгаков, мыслитель, внимательный к деталям, подметил в отношении Пикассо: «Этот молодой художник, родом испанец с примесью мавританской крови очень существенная черта!
Словосочетание «мавританская кровь» в данном пассаже является эвфемизмом морисков, крещеных мавров, и марранов, насильно крещеных евреев, Филипп III депортировал из Испании одновременно , уточнение отца Сергия Булгакова характерно. То, что о. Сергий Булгаков обратил внимание на кровь, любопытно еще и потому, что спустя несколько лет Морис Вламинк и прочие поборники «национальной красоты» подметили ровно то же самое.
Отец Сергий продолжает так: «Вот «Нагая женщина с пейзажем», изогнувшаяся в уродливо-эротической позе, — ноги словно лопасти амфибии, грузная, тяжелая, расползающаяся на части: злобный цинизм и вызов растления, бунт трупности и гнили. Вот «Женщина после бала», грузно сидящая на кресле и злобными глазами уставившаяся вдаль, — как идут здесь эти красочные глыбы, между собою не спаянные, для изображения этого вампира, у которого от тела осталась одна злоба да геометрия. Вот «Дама с веером», вся из треугольников и геометрических фигур, злобная, насмешливая и нечеловеческая.
Вот три женщины, словно кошмарные видения в багрово пламенеющих тонах, тяжело застыли в пляске. Вот ужасная «Фермерша», состоящая из нескольких геометрических булыжников, вся — тяжесть и косность. Здесь тело потеряло свою теплоту, жизнь и аромат, превратившись в фигуры, в геометрию, в глыбу; жизнь утратила движение и застыла в какой-то гримасе; плоть с каким-то демоническим аскетизмом иссушена и обескровлена.
Это — духовность, но духовность вампира или демона; страсти, даже и самые низменные, взяты здесь в чисто духовной, бесплотной сущности, совлеченные телесности. Здесь проявлен совсем особый, нечеловеческий способ видения и восприятия плоти, дурной спиритуализм, презирающий и ненавидящий плоть, ее разлагающий, но в то же время вдохновляющий художника, который, по иронии вещей, все же говорит только в образах плоти и через плоть. Во время истребительной войны текст Булгакова относится ко времени Первой мировой , Пикассо пишет «Старого еврея и мальчика» - из тех вещей, что священник мог видеть в коллекции Щукина, и «Свидание»; но эти вещи не впечатляют.
Любовь и защита слабого еще более слабым, объятья любящих, трепет прикосновения к любимому человеку — это пишет «жидовстующий эмигрант», не имеющие отношения к гармонии империй.
И ему необыкновенно нравилось, что у него будет русская жена. Пепел Герники 1937 Вторая мировая началась для него не в 1939 году, когда немцы оккупировали Польшу, а 1937-м, когда самолеты Люфтваффе 26 апреля в течение двух часов после полудня уничтожали Гернику. Герника была исторической и культурной столицей басков, в старину под сохранившимся раскидистым деревом проходили народные собрания и приводились к присяге представители власти. В 1937 году город находился в руках республиканцев, которые вели оборону Бильбао. Одна из зажигательных бомб упала на старые деревянные постройки, пожар охватил Старый город и в ветреный день мгновенно распространился, выжигая все на своем пути.
На следующий день Пикассо узнал из газет о трагедии на его родине. Франкисты упорно отрицали бомбардировку Герники и утверждали, что город был подожжен самими республиканцами. Через некоторое время правительство Испанской республики обратилось к художнику с просьбой написать картину разрушения Герники для павильона на Всемирной выставке в Париже. Выставка должна была открыться в июле 1937 года. Пикассо никогда не работал по заказу. Но сейчас согласился, ни минуты не раздумывая.
Пепел Герники стучал в его сердце, он не мог оставаться безучастным к войне испанцев против испанцев, в которую вмешался Гитлер. Месяц он работал не покладая рук, черпая вдохновение в испанском фольклоре, древние мифы и образы сопровождали его с детства — «Герника» была пронизана мифическими мотивами. Картина стала символом протеста против насилия абсолютного зла в этом мире. После Парижской выставки картину отправили в Норвегию, потом в Англию, потом в Нью-Йорк в Музей современного искусства. В начале века Пикассо мечтал покорить Париж. Через тридцать лет покорил мир.
Он ехал с ярмарки, было известно, что ждет в конце пути, но неизвестно, сколько времени отпущено, чтобы преодолеть остаток дороги, и жил в постоянном движении. Достигнув одной вершины в искусстве, покорял новую, менял жанры и направления, как менял натурщиц и любовниц, в каждом и каждой прельщался новизной и, исчерпав, шел дальше — и в искусстве, и в жизни. Но в творчестве иногда возвращался к тому, что не нашло дальнейшего развития. В 1945-м вернулся к литографии. На всех работах с начала 1946 года изображена его новая возлюбленная Франсуаза Жило.
Важно найти свой собственный ритм. Теперь Натаниэль считает, что важно найти свой собственный график Впрочем, кто-кто, а Пабло Пикассо людей удивлять умеет. Учёные из Чикаго нашли под натюрмортом художника скрытую картину. Поклонники живописца уже знают, где они видели её раньше. Пасхалки можно найти не только в работах великих художников, но и в собственном телефоне.
В сервис попал старый гаджет, а в нём — привет от бывшего владельца, раскрывшего правду о хозяине девайса.
Случилось так, что в один день обе они случайно увиделись в его мастерской, а затем, в результате небольшой ссоры, потребовали, чтобы художник выбрал между ними. Пабло Пикассо и Жаклин Рок.
Однако Пикассо был не так прост. Он сказал Доре и Мари, что им придётся самостоятельно разобраться друг с другом. И в тот момент женщины действительно начали бороться за него в самом прямом смысле этого слова. Пабло называл это воспоминание одним из лучших в своей жизни, а также посвятил ему свою работу под названием «Птицы в клетке» 1937 , которая изображает черно-белых голубей.
Ссора с Шагалом Шагал и Пикассо. Эти два великих по своей сути художника довольно долго дружили. Однако эта связь разрушилась впоследствии всего одного ужина и нескольких слов, которые были сказаны сгоряча. После этого ни один из них не упускал возможности оскорбить или задеть, намеренно унизить и раскритиковать стиль другого.
Однако перед этим событием они были связаны крепкой дружбой, что длилась много лет, и без зазрения совести подчеркивали гениальность талантов друг друга. Закадычные друзья. Позже Пикассо даже сказал: «После смерти Анри Матисса, Шагал стал единственным, кто правда знает всё о цвете и легко им орудует. Мне не очень нравятся его фигуры ослов, петухов или скрипачей, однако это не отменяет того факта, что они вплетены в общую канву, а не просто собраны в одном месте.
Большинство его последних работ в Венце убеждают меня в том, что с момента появления Ренуара и до сегодняшнего дня не существовало никого, кто управлял бы тенями так мастерски, как это делает он». Размолвка случилась в конце 60-х годов. Тогда Пабло и Франсуаза Жило отправились к его другу на ужин по его приглашению. После того, как они выпили немного вина, они вступили в диалог.
Пабло спросил у своего друга, когда он планирует вернуться в Россию, на что тот заметил, что сделает это после самого Пикассо. Также Шагал добавил, что до него дошли слухи, что самому Пабло нравилось в России, однако он не любил там работать, а потому он предпочтет задержаться на месте и дождаться, пока его друг отправится туда первым. Марк и Пабло. Это задело Пикассо, и он не смог не ответить в язвительном тоне.
Гений обронил фразу о том, что Шагал, вероятно, никуда не поедет, если это не будет связано с личной и финансовой выгодой. Жило, которая наблюдала за этим конфликтом, позже сказала о том, что несмотря на ухмылку, которая осталась на лице Шагала, сказанные Пикассо слова действительно его задели. И на этом их древняя и крепкая дружба оборвалась. Кража Моны Лизы Мона Лиза.
Многие искусствоведы утверждают, что первоначально эта картина не была таким общепризнанным шедевром. И стала им лишь благодаря тому, что её украли и два года она не появлялась в поле зрения ни художников, ни зрителей. В 1911 году эта картина выставлялась в музее, однако не была окружена туристами или особой системой защиты. На ней также не висели пуленепробиваемые стекла и не стояла сигнализация.