Повесть Бориса Васильева "А зори здесь тихие " — одно из самых пронзительных по своей лиричности и трагедийности произведений о войне. В последнюю бомбежку рухнула водонапорная башня, и поезда перестали здесь останавливаться. Читает Александр Аравушкин Здесь вы можете слушать онлайн mp3 бесплатно и без регистрации. А зори здесь тихие [Кинофильм]: по повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие»: 2 серии / [сцен. В последнюю бомбежку рухнула водонапорная башня, и поезда перестали здесь останавливаться.
CodyCross Автор повести А зори здесь тихие ответ
Рапопортом , сценариев ряда кинофильмов Очередной рейс, 1958; Длинный день, 1960, и др. Истинный успех пришел к Васильеву после публикации повести А зори здесь тихие... Ростоцкий; Государственная премия СССР, 1975 , определившей основную тему несовместимость естественного человеческого, жизнерождающего и милосердного начала, воплощаемого, как правило, в женских образах, — и войны и тональность творчества писателя трагизм неизбежной гибели благородных и бескорыстных душ в столкновении с жестокостью и несправедливостью «силы», сочетающийся с сентиментально-романтической идеализацией «положительных» образов и сюжетным мелодраматизмом. В обозначенном русле лежат и другие произведения Васильева, тематически обращенные прежде всего к военным и предвоенным годам, а в концептуальном плане выдвигающие на первый план этические проблемы любви, верности, товарищества, сострадания, нравственного долга и искреннего чувства в их противостоянии циническому прагматизму, шкурничеству и официальному догматизму повести Иванов катер, 1967, опубл.
Светлые образы девушек, соединивших в себе неистовое правдолюбие и стойкость народоволок Женя из повести А зори здесь тихие... Достоевского до В.
В его подчинении были разгильдяи, которые только и занимались тем, что пьянствовали и совращали местных женщин. Васков был очень не доволен таким поведением подчиненных, и поэтому просит у своего начальства прислать ему других, нормальных зенитчиков. К его желанию прислушались — и прислали, к его удивлению, - молодых женщин. В первые дни комендант и зенитчицы не находили общего языка. Он не мог их воспринимать, как полноценных бойцов. А они считали его сухарем.
Они даже между собой прозвали его «пеньком замшелым». Девушки таили обиду на него за показное безразличие. А главный герой просто не знал, как выстроить доверительные отношения с новым составом. Спустя короткое время пребывания на новом пункте назначения, одна из девушек заметила двух человек, которые разговаривали на немецком языке. Было понятно, что это диверсанты. Сержант решает пойти на разведку вместе зенитчицами. В результате группа справилась с заданием, но живым вернулся только Васков.
Эта страсть,этот патриотизм в борьбе за свою родину - автор очень хорошо раскрыл в этой книге. Но также эта книга в некотором смысле заставляет задуматься о будущем,о настоящем. Безумно жаль героев,ведь они в общей сложности даже не прожили жизнь. Все из девчат мечтали о семье,о детях, о хорошем будущем.
Чувствуя, как трясина поглощает ее, в последний раз увидела солнечный свет. Глава 8 Васков, понимающий, что враг хоть и скрылся, но может напасть на отряд в любую минуту, идет с Ритой в разведку. Выяснив, что немцы остановились на привал, старшина принимает решение поменять расположение группы и отправляет Осянину за девушками. Васков расстраивается, обнаружив, что забыл кисет. Увидев это, Соня Гурвич бежит забрать кисет. Васков не успевает остановить девушку. Через некоторое время ему слышится «далекий, слабый, как вздох, голос, почти беззвучный крик». Догадываясь, что может означать этот звук, Федот Евграфыч зовет с собой Женю Комелькову и идет на прежнюю позицию. Вдвоем они находят убитую врагами Соню. Глава 9 Васков с яростью преследовал диверсантов, чтобы отомстить за смерть Сони. Незаметно подобравшись к идущим без опаски «фрицам», старшина убивает первого, на второго сил не хватает. Женя спасает Васкова от гибели, убивая немца прикладом. Федот Евграфыч «печалью был полон, по самое горло полон» из-за гибели Сони. Но, понимая состояние Женьки, которая мучительно переносит совершенное ею убийство, объясняет, что враги сами нарушили человеческие законы и потому ей надо понять: «не люди это, не человеки, не звери даже — фашисты». Глава 10 Отряд похоронил Соню и двинулся дальше. Выглянув из-за очередного валуна, Васков увидел немцев — те шли прямо на них. Начав встречный бой, девушки с командиром заставили диверсантов отступить, только Галя Четвертак от страха отбросила винтовку и упала на землю. После боя старшина отменил собрание, где девушки хотели судить Галю за трусость, он объяснил ее поведение неопытностью и растерянностью. Васков идет в разведку и в целях воспитания берет с собой Галю. Глава 11 Галя Четвертак шла вслед за Васковым. Она, всегда жившая в своем выдуманном мире, при виде убитой Сони была сломлена ужасом реальной войны. Разведчики увидели трупы: раненых добили свои же. Диверсантов оставалось 12.
Литература. 9 класс
А дум много накопилось, и следовало их привести в соответствие. Ну прежде всего, конечно, — дисциплина. Ладно, не пьют бойцы, с жительницами не любезничают — это все так. А внутри — беспорядок: «Люда, Вера, Катенька — в караул! Катя — разводящая». Разве ж это команда? Развод караулов положено по всей строгости делать, по уставу.
А это насмешка полная, это порушить надо, а как? Попробовал он насчет этого со старшей, с Кирьяновой, поговорить, да у той один ответ: — А у нас разрешение, товарищ старшина. От командующего. Смеются, черти… — Стараешься, Федот Евграфыч? Обернулся: соседка во двор заглядывает, Полина Егорова. Самая беспутная из всего населения: именины в прошлом месяце четыре раза справляла.
Ты теперь один у нас остался, вроде как на племя. И ворот не застегнут: вывалила на плетень прелести, точно булки из печи. Неделю в одном дворе, неделю — в другом. Такая у нас, у баб, договоренность насчет тебя. Солдатка ты или дамочка какая? Вот и веди себя соответственно.
И с солдат и с солдаток. Вот ведь петля какая! Выселить надо бы, а как?
Читаем вслух: Борис Васильев «А зори здесь тихие» Вы здесь Главная » Новости » Читаем вслух: Борис Васильев «А зори здесь тихие» понедельник, 27 апреля, 2020 - 12:00 В прошлом году исполнилось 50 лет повести известного писателя Бориса Васильева «А зори здесь тихие», ставшей классическим произведением, показывающим войну без пафоса и бравурного героизма, такой, какой автор ее видел и помнил.
Васильев 1924-2013 — писатель-фронтовик, драматург, сценарист, автор бессмертных произведений, вошедших в фонд русской и советской классики. Повесть «А зори здесь тихие» была опубликована в 1968 году в популярном журнале «Юность».
На каждом уровне представлена уникальная тема, например, история, наука или поп-культура, и игроки должны найти скрытые слова, связанные с этой темой. По мере прохождения игроки открывают новые уровни, сталкиваются с головоломными головоломками и получают награды. Пожалуйста, проверьте все уровни ниже и постарайтесь соответствовать вашему правильному уровню.
И насчет женщин будет как положено. Но гляди, старшина, если ты и с ними не справишься… — Так точно, — деревянно согласился комендант. Майор увез не выдержавших искуса зенитчиков, на прощание еще раз пообещав Васкову, что пришлет таких, которые от юбок и самогонки нос будут воротить живее, чем сам старшина.
Однако выполнить это обещание оказалось не просто, поскольку за две недели не прибыло ни одного человека. Фронт перетряси, и то сомневаюсь… Опасения его, однако, оказались необоснованными, так как уже утром хозяйка сообщила, что зенитчики прибыли. В тоне ее звучало что-то вредное, но старшина со сна не разобрался, а спросил о том, что тревожило:.
"А зори здесь тихие" анализ произведения (3 варианта)
в, последняя - в). Как создавался самый пронзительный фильм о войне «А зори здесь тихие» — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости». Произведение Бориса Васильева "А зори здесь тихие." о войне,но в первую очередь о безграничной женской самоотверженности.
Автор повести «А зори здесь тихие…» Борис Васильев умер в Москве
Повесть Бориса Васильева "А зори здесь тихие " — одно из самых пронзительных по своей лиричности и трагедийности произведений о войне. Сегодня, 11 марта, не стало писателя-фронтовика Бориса Васильева, пишет «Российская газета».Автор повести «А зори здесь тихие» скончался на 89-м году жизни, об этом сообщили в Союзе писат |. А зори здесь тихие авторский сборник. М.: Эксмо, 2024 г. (апрель). И мы хотим, чтобы в честь юбилея автора, и в преддверии Дня Великой Победы, его самая пронзительная повесть «А зори здесь тихие» зазвучала разными голосами. Повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие» основана на реальных событиях и является одним из самых проникновенных и трагических произведений о Великой Отечественной войне.
►▒"А зори здесь тихие..." Борис Васильев
Будь рядом, для связи. Только не высовывайся. Сороки подлетали все ближе и ближе, кое-где уже вздрагивали верхушки кустов, и Федоту Евграфычу показалось даже, будто хрустнул валежник под тяжелой ногой идущего. А потом вроде замерло все и сороки вроде как-то успокоились, но старшина знал, что на самой опушке, в кустах, сидят люди. Сидят, вглядываясь в озерные берега, в лес на той стороне, в гряду, через которую лежал их путь и где укрывался сейчас и он сам, и его румяные со сна бойцы.
Наступила та таинственная минута, когда одно событие переходит в другое, когда причина сменяется следствием, когда рождается случай. В обычной жизни человек никогда не замечает ее, но на войне, где нервы напряжены до предела, где на первый жизненный срез снова выходит первобытный смысл существования — уцелеть, — минута эта делается реальной, физически ощутимой и длинной до бесконечности. Колыхнулись далекие кусты, и на опушку осторожно выскользнули двое. Они были в пятнистых серо-зеленых накидках, но солнце светило им прямо в лица, и комендант отчетливо видел каждое их движение.
Держа пальцы на спусках автоматов, пригнувшись, легким кошачьим шагом они двинулись к озеру… Но Васков уже не глядел на них. Не глядел, потому что кусты за их спинами продолжали колыхаться, и оттуда, из глубины, все выходили и выходили серо-зеленые фигуры с автоматами на изготовку. Шестнадцать… Замерли кусты. С далеким криком отлетали сороки.
Шестнадцать диверсантов, озираясь, медленно шли берегом к Синюхиной гряде… 6 Всю свою жизнь Федот Евграфыч выполнял приказания. Выполнял буквально, быстро и с удовольствием, ибо именно в этом пунктуальном исполнении чужой воли видел смысл собственного существования. Как исполнителя его ценило начальство, а большего от него и не требовалось. Он был передаточной шестерней огромного, заботливо отлаженного механизма: вертелся и вертел других, не заботясь о том, откуда началось это вращение, куда направлено и чем заканчивается.
А немцы медленно и неуклонно шли берегом Вопь-озера, шли прямо на него и на его бойцов, что лежали сейчас за камнями, прижав, как велено, тугие щеки к холодным прикладам винтовок. Осяниной скажешь, чтоб немедля бойцов на запасную позицию отводила. Скрытно чтоб, скрытно!.. Стой, куда ты?
Бричкину ко мне пришлешь. Ползком, товарищ переводчик. Теперь покуда что ползком жить будем. Гурвич уползла, старательно виляя между камней.
Комендант хотел что-то придумать, что-то немедленно решить, но в голове было отчаянно пусто, и только одно, годами воспитанное желание назойливо тревожило: доложить. Сейчас же, сию же секунду доложить по команде, что обстановка изменилась, что своими силами ему уже не заслонить ни Кировской железной дороги, ни канала имени товарища Сталина. Отряд его начал отход: где-то брякнула винтовка, где-то сорвался камень. Звуки эти физически отдавались в нем, и, хотя немцы были еще далеко и ничего не могли слышать, Федот Евграфыч переживал самый настоящий страх.
Эх, пулемет бы сейчас с полным диском и толковым вторым номером! Даже бы и не «дегтярь» — автоматов бы тройку да к ним мужиков посноровистей… Но не было у него ни пулеметов, ни мужиков, а была пятерка смешливых девчат да по пять обойм на винтовку. Глянул в близкие, донельзя растопыренные глаза, подмигнул: — Веселей дыши, Бричкина. Это ж даже лучше, что шестнадцать их, поняла?
Почему шестнадцать диверсантов лучше, чем два, старшина объяснять не стал, но Лиза согласно покивала и неуверенно улыбнулась. Пройдешь его, опушкой держи вдоль озера. Оттуда иди к протоке. Напрямик, там не собьешься.
Главное дело — болото, поняла? Бродок узкий, влево-вправо трясина. Ориентир — береза. От березы — прямо на две сосны, что на острове.
С островка целься на обгорелый пень, с которого я в топь сигал. Точно на него цель: он хорошо виден. Мы тут фрицев покружим маленько, но долго не продержимся, сама понимаешь. Налегке дуй.
Побежала я. Лиза молча покивала, отодвинулась. Прислонила винтовку к камню, стала патронташ с ремня снимать, все время ожидаючи поглядывая на старшину. Но Васков смотрел на немцев и так и не увидел ее растревоженных глаз.
Лиза осторожно вздохнула, затянула потуже ремень и, пригнувшись, побежала к сосняку, чуть приволакивая ноги, как это делают все женщины на свете. Диверсанты были совсем уже близко — можно разглядеть лица, — а Федот Евграфыч, распластавшись, все еще лежал на камнях. Кося глазом на немцев, он смотрел на сосновый лесок, что начинался от гряды и тянулся к опушке. Дважды там качнулись вершинки, но качнулись легко, словно птицей задетые, и он подумал, что правильно поступил, послав именно Лизу Бричкину.
Удостоверившись, что диверсанты не заметили связного, старшина поставил винтовку на предохранитель и спустился за камень. Здесь он подхватил оставленное Лизой оружие и прямиком побежал назад, шестым чувством угадывая, куда ставить ногу, чтобы не слышно было топота. Бросились, как воробьи на коноплю, даже Четвертак из-под шинели вынырнула. Непорядок, конечно: следовало прикрикнуть, скомандовать, Осяниной указать, что караула не выставила.
Он уж и рот раскрыл, и брови по-командирски сдвинул, а как в глаза их напряженные заглянул, так и сказал, будто в бригадном стане: — Плохо, девчата, дело. Хотел на камень сесть, да Гурвич вдруг задержала, быстро шинельку свою подсунула. Он кивнул ей благодарно, сел, кисет достал. Они рядком перед ним устроились, молча следили, как он цигарку сворачивает.
Васков глянул на Четвертак. В лоб такую не остановишь. И не остановить тоже нельзя, а будут они здесь часа через три, так надо считать. Осянина с Комельковой переглянулись.
Гурвич юбку на коленке разглаживала, а Четвертак на него во все глаза смотрела, не моргая. Комендант сейчас все замечал, все видел и слышал, хоть и просто курил, цигарку свою разглядывая. А до ночи, ежели в бой ввяжемся, нам не продержаться. Ни на какой позиции не продержаться, потому как у них шестнадцать автоматов.
Закружить надо, вокруг Легонтова озера направить, в обход. А как? Просто боем — не удержимся. Вот и выкладывайте соображения.
Больше всего старшина боялся, что поймут они его растерянность. Учуют, нутром своим таинственным учуют и — все тогда. Кончилось превосходство его, кончилась командирская воля, а с нею и доверие к нему. Поэтому он нарочно спокойно говорил, просто, негромко, поэтому и курил так, будто на завалинку к соседям присел.
А сам думал, думал, ворочал тяжелыми мозгами, обсасывал все возможности. Для начала он бойцам позавтракать велел. Они возмутились было, но он одернул и сало из мешка вытащил. Неизвестно, что на них больше подействовало — сало или команда, а только жевать начали бодро.
А Федот Евграфыч пожалел, что сгоряча Лизу Бричкину натощак в такую даль отправил. После завтрака комендант старательно побрился холодной водой. Бритва у него еще отцовская была, самокалочка, — мечта, а не бритва, но все-таки в двух местах он порезался. Залепил порезы газетой, да Комелькова из вещмешка пузырек с одеколоном достала и сама ему эти порезы прижгла.
Все-то он делал спокойно, неторопливо, но время шло, и мысли в его голове шарахались, как мальки на мелководье. Никак он собрать их не мог и все жалел, что нельзя топор взять да порубить дровишек: глядишь, и улеглось бы тогда, ненужное бы отсеялось, и нашел бы он выход из этого положения. Конечно, не для боя немцы сюда забрались — это он понимал ясно. Шли они глухоманью, осторожно, далеко разбросав дозоры.
Для чего? А для того, чтобы противник их обнаружить не мог, чтобы в перестрелку не ввязываться, чтоб вот так же тихо, незаметно просачиваться сквозь возможные заслоны к основной своей цели. Значит, надо, чтобы они его увидели, а он их вроде не заметил? Тогда бы, возможное дело, отошли, в другом месте попробовали бы пробраться.
А другое место — вокруг Легонтова озера: сутки ходьбы… Однако кого он им показать может? Четырех девчонок да себя самолично? Ну, задержатся, ну, разведку вышлют, ну, поизучают их, пока не поймут, что в заслоне данном — ровно пятеро. А потом?..
А потом, товарищ старшина Васков, никуда они отходить не станут. Окружат и без выстрела, в пять ножей снимут весь твой отряд. Не дураки же они, в самом-то деле, чтоб от четырех девчат да старшины с наганом в леса шарахаться. Четвертак, отоспавшись, сама в караул вызвалась.
Выложил без утайки и добавил: — Ежели через час-полтора другого не придумаем, будет, как сказал. Готовьтесь… А что — готовьтесь-то? На тот свет разве? Так для этого времени чем меньше, тем лучше… Ну, он, однако, готовился.
Достал из сидора гранату, наган вычистил, финку на камне наточил. Вот и вся подготовка: у девчат и этого занятия не было. Шушукались чего-то, спорили в сторонке. Потом к нему подошли.
Не понял Васков: каких лесорубов? Война ведь, леса пустые стоят, сами видели. Они объяснять взялись, и — сообразил комендант. Сообразил: часть — какая б ни была — границы расположения имеет.
Точные границы: и соседи известны, и посты на всех углах. А лесорубы — в лесу они. Побригадно разбрестись могут: ищи их там, в глухоте. Станут их немцы искать?
Ну, навряд ли: опасно это. Чуть где проглядишь — и все: засекут, сообщат куда требуется. Потому никогда ведь неизвестно, сколько душ лес валят, где они, какая у них связь… — Ну, девчата, орлы вы у меня! Позади запасной позиции речушка протекала, мелкая, но шумливая.
За речушкой прямо от воды шел лес — непролазная темь осинников, бурелома, еловых чащоб. В двух шагах здесь человеческий глаз утыкался в живую зеленую стену подлеска, и никакие цейсовские бинокли не могли пробиться сквозь нее, уследить за ее изменчивостью, определить ее глубину. Вот это-то место и имел в соображении Федот Евграфыч, принимая к исполнению девичий план. В самом центре, чтоб немцы в них уперлись, он Четвертак и Гурвич определил.
Велел костры палить подымнее, кричать да аукаться, чтоб лес звенел. Но из-за кустов все же не слишком высовываться: ну, мелькать там, показываться, но не очень. И сапоги велел снять. Сапоги, пилотки, ремни — все, что армейскую форму определяет.
Судя по местности, немцы могли попробовать обойти эти костры только левее: справа каменные утесы прямо в речку смотрелись, здесь прохода удобного не было, но чтобы уверенность появилась, он туда Осянину поставил. С тем же приказом: мелькать, шуметь да костры палить. А вот левый фланг на себя и Комелькову взял: тут другого прикрытия не было. Тем более что оттуда весь плес речной проглядывался: в случае, если б фрицы все ж таки надумали переправляться, он бы двух-трех отсюда свалить бы успел, чтобы девчата уйти смогли, разбежаться.
Времени мало оставалось, и Васков, усилив караул еще на одного человека, с Осяниной да Комельковой спешно занялся подготовкой. Пока они для костров хворост таскали, он, не таясь пусть слышат, пусть готовы будут! Выбирал повыше, пошумнее, подрубал так, чтоб от толчка свалить, и бежал к следующему. Пот застилал глаза, нестерпимо жалил комар, но старшина, задыхаясь, рубил и рубил, пока с передового секрета Гурвич не прибежала.
Замахала с той стороны: — Идут, товарищ старшина!.. За деревьями мелькайте, не за кустами. И орите, позвончее да почаще орите. Разбежались его бойцы.
Только Гурвич да Четвертак подтянулась к тому времени все еще на том берегу копошились. Гурвич голой ногой воду щупала, а Четвертак все никак бинты развязать не могла, которыми чуню ее прикручивали. Старшина подошел поспешно: — Погоди, перенесу. Вода — лед, а у тебя хворь еще держится.
Примерился, схватил красноармейца в охапку пустяк: пуда три, не боле. Она рукой за шею обняла, вдруг краснеть с чего-то надумала. Залилась аж до шеи. Вода почти до колен доставала — холодная, до рези.
Впереди Гурвич брела, юбку подобрав. Мелькала худыми ногами, для равновесия размахивая сапогами. И юбку сразу опустила, подолом по воде волоча. Комендант крикнул сердито: — Подол подбери!
Остановилась, улыбаясь: — Не из устава команда, Федот Евграфыч… Ничего, еще шутят! Это Васкову понравилось, и на свой фланг, где Комелькова уже костры поджигала, он в хорошем настроении прибыл. Заорал что было сил: — Давай, девки, нажимай веселей!.. Издалека Осянина тотчас же отозвалась: — Э-ге-гей!..
Иван Иваныч, гони подводу!.. Кричали, валили подрубленные деревья, аукались, жгли костры. Старшина тоже иногда покрикивал, чтоб и мужской голос слышался, но чаще, затаившись, сидел в ивняке, зорко всматриваясь в кусты на той стороне. Долго ничего там уловить невозможно было.
Уже и бойцы его кричать устали, уже все деревья, что подрублены были, Осянина с Комельковой повалить успели, уже и солнце над лесом встало и речку высветило, а кусты с той стороны стояли недвижимо и молчаливо. Леший их ведает, может, и ушли. Васков не стереотруба, мог и не заметить, как к берегу они подползали. Они ведь тоже птицы стреляные: в такое дело не пошлют кого ни попадя… Это он подумал так.
А сказал коротко: — Годи. И снова в кусты эти, до последнего прутика изученные, глазами впился. Так глядел, что слеза прошибла. Моргнул, протер ладонью и — вздрогнул: почти напротив, через речку, ольшаник затрепетал, раздался и в прогалине ясно обозначилось заросшее ржавой щетиной молодое лицо.
Федот Евграфыч руку назад протянул, нащупал круглое колено, сжал. Комелькова уха его губами коснулась: — Вижу… Еще один мелькнул, пониже. Двое выходили к берегу: без ранцев, налегке. Выставив автоматы, обшаривали глазами голосистый берег.
Екнуло сердце Васкова: разведка! Значит, решились все-таки прощупать чащу, посчитать лесорубов, найти меж ними щелочку. К черту все летело, весь замысел, все крики, дымы и подрубленные деревья: немцы не испугались. Сейчас переправятся, юркнут в кусты, змеями выползут на девичьи голоса, на костры, на шум.
Пересчитают по пальцам, разберутся и… и поймут, что обнаружены. Федот Евграфыч плавно, ветку боясь шевельнуть, достал наган. Уж этих-то двух он верняком прищучит, еще в воде, на подходе. Конечно, шарахнут тогда по нему из всех автоматов, но девчата, возможное дело, уйти успеют, затаиться.
Только бы Комелькову отослать… Он оглянулся: стоя сзади него на коленях, Евгения зло стягивала гимнастерку. Швырнула на землю, вскочила, не таясь. Федот Евграфыч зачем-то схватил ее гимнастерку, зачем-то прижал к груди. А гибкая Комелькова уже вышла на каменистый, залитый солнцем плес.
Дрогнули ветки напротив, скрывая серо-зеленые фигуры. Евгения неторопливо, подрагивая коленками, стянула юбку, рубашку и, поглаживая руками черные трусики, вдруг высоким, звенящим голосом завела-закричала: Расцветали яблони и груши, Поплыли туманы над рекой… Ах, хороша она была сейчас, чудо как хороша! Высокая, белотелая, гибкая — в десяти метрах от автоматов. Оборвала песню, шагнула в воду и, вскрикивая, шумно и весело начала плескаться.
Брызги сверкали на солнце, скатываясь по упругому, теплому телу, а комендант, не дыша, с ужасом ждал очереди. Вот сейчас, сейчас ударит — и переломится Женька, всплеснет руками и… Молчали кусты. Эй, Ванюша, где ты?.. Федот Евграфыч отбросил ее гимнастерку, сунул в кобуру наган, на четвереньках метнулся вглубь, в чащобу.
Схватил топор, отбежал, яростно рубанул сосну. Сроду он так быстро деревьев не валивал — и откуда сила взялась. Нажал плечом, положил на сухой ельник, чтоб шуму больше было. Задыхаясь, метнулся назад, на то место, откуда наблюдал.
Выглянул осторожно. Женька уже на берегу стояла — боком к нему и к немцам. Спокойно натягивала на себя легкую рубашку, и шелк лип, впечатывался в тело и намокал, становясь почти прозрачным под косыми лучами бьющего из-под леса солнца. Она, конечно, знала об этом, знала и потому неторопливо, плавно изгибалась, разбрасывая по плечам волосы.
И опять Васкова до черного ужаса обожгло ожидание очереди, что брызнет сейчас из-за кустов, ударит, изуродует, сломает это буйно-молодое тело. Сверкнув запретно белым, Женька стащила из-под рубашки мокрые трусики, отжала их и аккуратно разложила на камнях. Села рядом, вытянув ноги, подставив солнцу до земли распущенные волосы. А тот берег молчал.
Молчал, и кусты нигде не шевелились, и Васков, как ни всматривался, не мог понять, там ли еще немцы или уже отошли. Гадать было некогда, и комендант, наскоро скинув гимнастерку, сунул в карман галифе наган и, громко ломая валежник, пошел на берег. Хотел весело крикнуть — не вышло, горло сдавило. Вылез из кустов на открытое место — сердце чуть ребра не выламывало от страха.
Подошел к Комельковой. Так что одевайся.
Читаем вслух: Борис Васильев «А зори здесь тихие» Вы здесь Главная » Новости » Читаем вслух: Борис Васильев «А зори здесь тихие» понедельник, 27 апреля, 2020 - 12:00 В прошлом году исполнилось 50 лет повести известного писателя Бориса Васильева «А зори здесь тихие», ставшей классическим произведением, показывающим войну без пафоса и бравурного героизма, такой, какой автор ее видел и помнил.
Васильев 1924-2013 — писатель-фронтовик, драматург, сценарист, автор бессмертных произведений, вошедших в фонд русской и советской классики. Повесть «А зори здесь тихие» была опубликована в 1968 году в популярном журнале «Юность».
И насчет женщин тоже будут как положено. Но гляди, старшина, если ты и с ними не справишься… - Так точно,- деревянно согласился комендант. Майор увез не выдержавших искуса зенитчиков, на прощание еще раз пообещав Васкову, что пришлет таких, которые от юбок и самогонки нос будут воротить живее, чем сам старшина. Однако выполнить это обещание оказалось не просто, поскольку за три дня не прибыло ни одного человека. Фронт перетряси, и то - сомневаюсь… Опасения его, однако, оказались необоснованными, так как уже утром хозяйка сообщила, что зенитчики прибыли. В тоне ее звучало что-то вредное, но старшина со сна не разобрался, а спросил о том, что тревожило: - С командиром прибыли? И оторопел: перед домом стояли две шеренги сонных девчат.
Сын кадрового офицера; мать — из известной семьи народников, участвовавших в организации кружка «чайковцев» и «фурьеристских» коммун в Америке. Ушел на фронт добровольцем после окончания 9-го класса, в 1943, после контузии, направлен в Военную академию бронетанковых и механизированных войск. Окончив ее в 1948, работал на Урале. Печатается с 1954 пьеса о послевоенной армии Танкисты; готовившийся в 1955 спектакль по ней под названием Офицеры по цензурным соображениям был снят.
Увлечение сценой, свойственное Васильеву с детских лет, проявлялось и в создании пьес Стучите и откроется 1955 , Отчизна моя, Россия... Рапопортом , сценариев ряда кинофильмов Очередной рейс, 1958; Длинный день, 1960, и др.
А зори здесь тихие… Борис Васильев
Повесть «А зори здесь тихие» принесла известность и популярность еву как писателю, в 1969 году за эту повесть ему даже была присуждена Государственная премия. А зори здесь тихие автор Борис Васильев читает Алена Сидорова. описание и краткое содержание, автор Борис Васильев, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки
Краткое содержание А зори здесь тихие. Васильев Б. Л. Пересказ повести за 13 минут
В книгу талантливого советского писателя, лауреата Государственной премии СССР Бориса Васильева вошли широко известные произведения, рассказывающие о Великой Отечественной войне, участником и свидетелем которой был автор. В последнюю бомбежку рухнула водонапорная башня, и поезда перестали здесь останавливаться. А зори здесь тихие (повесть) — У этого термина существуют и другие значения, см. А зори здесь тихие. А зори здесь тихие А зори здесь тихие Обложка, поставленного по произведению в 1972 году Станиславом Ростоцким. Как создавался самый пронзительный фильм о войне «А зори здесь тихие» — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости». в, последняя - в). А зори здесь тихие В жизни случаются вещи жестокие и непонятные. В этой повести молодые девушки сталкиваются со смертью просто потому, что идёт война.