Новости города. Сообщить новость. Новости Региона Вопрос-Ответ Гауптвахта Фото, Видео.
Описание документа
- Генеральному директору ООО «Электро СИ» Григорию Степановичу Бурцеву 65 лет!
- Великий переводчик Джордж Вац 1932 - 2020
- Берегитесь, Григорий Степанович!
- Вац, Кирилл Степанович — Большой Справочник. Что такое Вац, Кирилл Степанович
Григорий Лепс о скандале с фанаткой и телефоном: «Я не джентльмен. У нас эмансипация»
О нападении в 1939 году немцев на Польшу мы узнали от соседей. Помню, отец очень переживал. Вскоре и Канада вступила в войну, постепенно оборонная промышленность начала выходить из депрессии, стремительно развиваться. Отец разузнал, что в городе Гамильтон требуются люди на сталелитейные заводы, и отправился туда, а вскоре вызвал и нас. Мы впервые попали в большой индустриальный город. В 9-м классе мы с братом оказались в школе Westdale Secondary School. Это было великолепнейшее учебное заведение, в котором ученикам предлагался выбор: продолжать образование, чтобы затем поступать в университет, или получить техническое образование.
Брат выбрал второе, а я решил готовиться к поступлению в университет. Учился я, кстати, хорошо, а еще был очень спортивный, активный — больше всего любил бейсбол, который к тому же приносил нам с дружками не очень законный заработок. Как сейчас помню, мяч стоил около 8 долларов — большие деньги по тем временам. Естественно, мы не могли его себе купить и уж тем более перчатку за 20—25 долларов. И вот что мы придумали с приятелем Фрэнком. На стадионе в Гамильтоне играли между собой многие американские команды.
Мы забирались на забор и смотрели игру. Наша коммерческая деятельность была построена на том, чтобы вовремя собирать мячи, улетевшие за стадион. Мы даже по звуку могли определить, куда полетел мяч — в поле он идет, полетел назад или вбок. Даже сейчас ночью разбуди, я определю это по звуку. И вот мы смотрели, куда летит мяч, и бегом за ним. Бейсбольные команды даже нанимали специальные бригады крепких ребят, которые должны были возвращать мячи.
Это были наши прямые конкуренты, которые если нас догонят, то и мяч отнимут, и всыплют еще так, что обязательно с фонарем уйдешь. Побеждали самые быстрые и смышленые — а мы с Фрэнком были именно такими, на пару работали: он маленький, невысокого роста, но бегал очень хорошо, а я высокий и бегал еще лучше. Потом все добытые мячи мы обменивали на перчатки, а биты доставали где придется. Когда мне исполнилось 17 лет, я пошел работать на сталелитейный завод. Стоял у доменной печи и лопатой бросал специальную соль на раскаленные листы проката. Это была страшная и очень тяжелая работа, наверное, именно тогда я решил, что обязательно должен получить хорошее образование.
Война закончилась. Помню, отец, очень внимательно следивший за ходом Второй мировой, собрал семейный совет и спросил, как мы отнесемся к тому, чтобы переехать на историческую родину и заняться ее послевоенным восстановлением. Было видно, что он очень хочет вернуться. В общем, решили ехать. Ждали мы несколько лет, и лишь в конце 1951 года нам пришел положительный ответ. Мы с братом плакали, понимали, что это не туристическая поездка и для нас в жизни начинается что-то очень серьезное.
Огромный океанский пароход «Стокгольм», на котором мы отправились к берегам Европы, по пути попал в дикий шторм. Потом, через несколько лет, я узнал, что это был один из самых страшных штормов за всю историю наблюдений в Северной Атлантике. К счастью, мы благополучно добрались до Швеции и ступили на европейскую землю. Первая встреча с советским человеком состоялась на границе Германии и Польши. Мы увидели советского солдата, красивого молодого парня, на плече у которого висела винтовка со штыком. Отец радостно с ним заговорил: «Здравствуйте!
Мы из Канады! Вот домой едем! Отец-то думал, что они обнимутся, солдат скажет что-то типа «добро пожаловать». Но обошлось без слов, мы погрузились в поезд и через всю Польшу поехали в сторону Бреста. В вагоне отец на радостях пил водку с советскими офицерами, ехавшими из Германии. Когда поезд подходил к Бресту, я стоял у окна в коридоре и на мосту через Буг посмотрел на часы: на них было три часа 3 апреля 1952 года.
Я это запомнил на всю жизнь. Офицеры пригласили нас в ресторан «Интурист», в отдельном зале, закрытом занавеской и предназначенном для Героев Советского Союза и иностранцев, нас накормили, а наутро на местном поезде с деревянными жесткими лавками-сиденьями мы поехали в Ковель, а затем в Киев. Отец хотел, чтобы там, в большом городе, мы продолжили учебу. Приехали, поселились в гостинице «Интурист», отец пошел в Дом правительства. Вскоре вернулся какой-то грустный и говорит: «Сказали, можете жить везде, где хотите, только не в Киеве, не в Москве и не в Ленинграде». Решили поехать в Ворошиловград, где находился вагоностроительный завод имени Пархоменко.
Поскольку отец последние годы в Канаде работал на вагоностроительном заводе, то был уверен, что там найдет работу. Приехали в Ворошиловград. Куда идти — непонятно. Жить негде, работать негде. Посоветовали нам снять комнату у одной бабушки недалеко от железнодорожного вокзала, я до сих пор помню адрес — улица Сараева, 19. Спали на полу, удобства — на улице.
Отец поступил на завод, брат тоже устроился на завод — только имени революционера по фамилии Рудь, где выпускали напильники. А я поступил на завод имени Буденного. Вот так, можно сказать, произошла моя вторая, но не последняя встреча с именем командарма, которое впервые услышал от отца. Взяли меня учеником токаря в инструментальный цех. Я довольно быстро овладел профессией, за два с половиной года получил 6-й разряд. Друзья и знакомые спрашивали у меня только одно: «Зачем ты приехал?
Очень многое для меня тогда было настоящей загадкой. Например, до сих пор помню, как за соседним станком работала крепкая девушка Люда. Начальник цеха, солидный мужчина по фамилии Яровой, как-то подошел к ней с просьбой выполнить какую-то дополнительную работу. А в ответ услышал: «Да пошел ты на х...! В Канаде она бы тут же осталась без работы, ее бы уволили в одну секунду без всяких разговоров! А Яровой, как будто ничего не произошло, пошел себе дальше по цеху.
Как вы понимаете, я тоже здорово научился ругаться матом. Отправились мы с братом в паспортный стол. Пришли, объяснили ситуацию — мол, приехали из Канады, хотим паспорта получить. Нам дали заполнить бумаги. Паспортистка спрашивает меня: «Как зовут? Она посмотрела: «Это же не русское имя, будете Григорий».
Раз официальный человек сказал, что буду Григорием, значит, так тому и быть. Следом настал черед брата. Так он из Карла превратился в Кирилла. Мы с братом начали учиться в вечерней школе и уже тогда для себя твердо решили, что хотим стать переводчиками. Учить английский язык нам не надо было, надо было подналечь на русский. Я начал самостоятельно пробовать переводить с русского на английский — словарей тогда не было.
В качестве эксперимента перевел несколько страниц из «Краткого курса истории ВКП б ». По окончании вечерки подали мы с братом заявления сразу в два института — в Московский педагогический иняз и Ленинградский педагогический. Пришел ответ сначала из столицы: если поступите, получите общежитие, но будет трудно — конкурс очень большой. Потом откликнулся ленинградский вуз, написали практически то же самое. Папа занял деньги на билеты до Ленинграда, и мы с братом поехали. Поступили на педагогический факультет, учились неплохо, но к концу первого полугодия преподавательница по фонетике вызвала нас с братом к себе в кабинет, где уже присутствовала женщина из деканата.
Ребята, говорит, я, конечно, знаю, что вы из Канады, но какое-то у вас произношение не совсем правильное. Мы здесь учим говорить так, как говорят в Англии, так что вы должны поменять произношение. Это было серьезное заявление для меня! И я поинтересовался: получается, десяткам миллионов канадцев и сотням миллионов американцев следует тоже поменять произношение? После этого небольшого инцидента нас с братом перевели в Московский педагогический институт иностранных языков. Так мы попали на переводческий факультет — а это была наша с братом мечта.
Нас очень хорошо приняли и студенты, и преподаватели. Нам действительно были рады — тогда ведь иностранцев в Союзе почти не было, многие преподаватели никогда не слышали американского произношения. И потому нас иногда просили проводить уроки, так что, будучи студентом первого курса, я уже учил однокашников американскому произношению. Ну хулиганили немного, конечно, — я научил студентов эквиваленту русского мата на английском, который нигде было не найти в те годы! А матерные слова — это же часть языка, от этого никуда не деться.
Новости Григорий Заречный выпустил новый альбом Автор-исполнитель в жанре шансона по-русски и отец-основатель шоферского шансона Григорий Заречный пустил новый альбом — «Четыре касты». На самом деле альбом вышел в 2022 году под названием «Жизнь — это просто путь», но теперь переиздан. В пластинку вошло десять треков, теперь заглавная песня «Четыре касты» завершает проект… она приближена, как мне кажется, к рэп-стилю… Григорий Заречный всю жизнь не стеснялся экспериментировать со стилями и жанрами.
После этого небольшого инцидента нас с братом перевели в Московский педагогический институт иностранных языков. Так мы попали на переводческий факультет — а это была наша с братом мечта. Нас очень хорошо приняли и студенты, и преподаватели. Нам действительно были рады — тогда ведь иностранцев в Союзе почти не было, многие преподаватели никогда не слышали американского произношения. И потому нас иногда просили проводить уроки, так что, будучи студентом первого курса, я уже учил однокашников американскому произношению. Ну хулиганили немного, конечно, — я научил студентов эквиваленту русского мата на английском, который нигде было не найти в те годы! А матерные слова — это же часть языка, от этого никуда не деться. Например, одна из лучших книг про Вторую мировую войну на Тихом океане была написана с заменой мата и стала предметом шуток и насмешек. Я специально не называю автора. Хотя тогда ведь вообще никто не писал матом в литературе! А как писать про войну без мата, чтобы было натуралистично? Солдаты же выражений не выбирали. Автор этой книги, выбирая выражения, вместо, простите, факинг написал фригинг. Чуть позже он повстречался в Голливуде с Мэрилин Монро, которая ему сказала: «А, я знаю, ты тот самый автор, который не знает, как писать факинг». Жили мы с братом в общежитии в Петроверигском переулке. Каждую субботу на нашем этаже устраивались танцы. Среди студентов был такой Костя Вишневецкий, который работал на «Московском радио». Отличный парень, по-английски хорошо говорил. И кто-то ему сказал: «Слушай, Костя, здесь два канадца учатся, возьми у них интервью». Он согласился, нас познакомили. Уже и не помню, о чем было само интервью, только он вдруг говорит: «А приходите к нам на радио работать». К тому времени я уже переводил для Совинформбюро новости на английский. Пришли мы с братом на радио, познакомились с начальством, нас послушали, говорят: голоса нормальные, подходите. Шел 1956 год, на следующий год Москве предстояло принять Всемирный фестиваль молодежи и студентов, так что англоговорящие корреспонденты пришлись ко двору. Мы начали делать передачу «Приезжайте в Москву на фестиваль», вели ее под нашими настоящими именами — Карл и Джордж. Мы писали программы, делали интервью. С приближением фестиваля программа разрасталась, шла уже полчаса. Все это было очень интересно! Нам приходило много писем от слушателей. И вот наконец — открытие фестиваля, самое начало хрущевской оттепели! Был общий подъем, страна по-другому дышала. Москва еще никогда не видела столько иностранцев. Фестиваль прошел очень хорошо, и после него радийное руководство предложило нам по окончании института прийти к ним уже на постоянную работу. Так и случилось — я стал работать в американской редакции, а брат в африканской. Брат проработал там 51 год. Он, к великому сожалению, умер 8 января 2011 года. Это не обсуждалось. Только кагэбэшник мог поинтересоваться, откуда ты, остальные считали это дурным тоном. Конечно, нас контролировали — ведь иногда к нам попадала информация, имеющая огромную ценность. Так, например, 1 мая 1960 года был сбит американский самолет-шпион, который пилотировал Фрэнсис Гэри Пауэрс. Тогда на Западе все, включая президента США Эйзенхауэра, думали, что пилот погиб, и утверждали на весь мир, что Вооруженные силы СССР уничтожили метеорологический самолет, который просто сбился с курса. Никто не знал, что Пауэрса уже доставили в Москву и он дает показания. Через несколько дней после этого происшествия наш коллега, который работал у нас диктором, пришел на работу и рассказал, что переводил допрос Пауэрса! Представляете, никто не знал, что летчик жив — ни ЦРУ, ни президент Эйзенхауэр, а мы знали! А как-то раз вызывает меня главный редактор и, показывая на гостя в своем кабинете, говорит: «Джордж, вот этот молодой человек будет у нас стажироваться 3—4 месяца. Ты научи его интервью брать, репортажи делать, писать, читать в микрофон, пленку монтировать. В общем, от и до». Парень весьма и весьма неплохо говорил по-английски, был очень старательный и способный, но через какое-то время вдруг куда-то пропал. Я даже забыл про него. А потом, через несколько лет, увидел некоего Олега Калугина, самого молодого генерала контрразведки. Вот тут-то я и узнал своего ученика! Безусловно, все эфиры контролировались специальной службой прослушки, но мы же были просто переводчики, так что КГБ переживать было не о чем — мы читали написанные тексты. Хотя некоторые нюансы все же были. Это тоже было радио, вещающее на Запад, но формально менее связанное с властью и более независимое. Когда началась война в Афганистане, на «Московское радио» пришел новый парень, сейчас уже не вспомню его фамилию. И вот он начал вдруг в прямом эфире критиковать советское военное вторжение. Самое интересное, что наши долго про это ничего не знали — ни служба прослушки, ни выпускающие редакторы! Это длилось несколько дней. Скандал разразился, когда эфир «Московского радио» процитировала Би-би-си, сотворив сенсацию: официальный рупор СССР вдруг критикует военное вторжение! В результате парня отправили работать в Ташкент. Как-то раз Виктор приболел, я позвонил ему узнать, как самочувствие, и вдруг он пригласил меня домой. Дал адрес — улица Грановского, 2. Выхожу из метро, иду к дому и вижу что-то странное — двое мужчин у подъезда стоят в гражданской одежде, но с явной военной выправкой. Сразу видно, кагэбэшники. Ну, мне все равно, захожу в подъезд, поднимаюсь, звоню, в этот момент дверь напротив открывается и из нее высовывается женская голова и смотрит на меня. Гляжу — а это Екатерина Фурцева! Тут и Виктор дверь открыл, давай, говорит, заходи. Его жена Элла тоже у нас работала — в индийской редакции. Но я про ее неслужебную жизнь вообще ничего не знал. Я думаю: ничего себе, куда попал! Познакомились, и так вышло, что потом еще несколько раз с Жуковым встречались, даже в бильярд на даче у него играли. А однажды и коньяк вместе пили. Дело было так. Как-то перед Первомаем мы с женой Галей пошли к Виктору и Элле в гости. Виктору надо было в тот вечер в редакцию — он дежурил, я решил пойти с ним, прогуляться. Времени — часов семь вечера, еще светло. Вышли из дома, идем, разговариваем по-английски. И тут нам дорогу перекрывает компания молодых ребят, гулявших на свадьбе. Начали они нас матом поливать, завязалась драка. Мы с Витей спина к спине, как могли, отбивались, но их было человек восемь. В общем, помяли нас изрядно: у меня фингал под глазом, нос разбит. Все в крови, грязные, возвращаемся к Виктору домой. Звоним в дверь, Жуков выходит: «Что случилось?! Вызвал свою машину, и нас с Виктором повезли в госпиталь Бурденко.
Когда же всё висело на волоске — Бондаревский уже не мог принимать оптимальные, наилучшие решения. В такой критической ситуации он начинал предлагать второстепенные, не лучшие по качеству решения. Поэтому я понял, что в решающий момент Бондаревский станет лавировать, он не будет меня поддерживать. А мне на матче с Фишером как раз нужен был исключительно надёжный человек. И этим человеком стал Геллер. Когда обсуждался состав моей команды на матч с Фишером, я пришёл к зампреду Спорткомитета СССР Ивонину и дал свой список — кого бы я хотел видеть рядом с собой на матче в Рейкьявике. Бондаревского в моём списке не было, я исключил его уже на подготовительном этапе. Об отсутствии Бондаревского я не жалел ни в ходе матча с Фишером, ни после него. Никогда об этом не жалел. И надо же, в этот момент Ивонин меня не поддержал! Если бы мой список был утверждён, у меня не было бы таких проблем на матче. Думаю, мне следовало настаивать, чтобы со мной ехала моя бригада. Мы обсуждали некоторые вопросы матча с Фишером, которыми он тоже занимался. Я просил, чтобы меня допустили к переговорам, где и когда играть матч, на каких условиях. И Яковлев меня поддержал. Но ни к каким переговорам меня не допустили. Союзный Спорткомитет не хотел мне простить, что я перепрыгнул через голову его председателя Сергея Павлова. Я мог пригласить практического любого советского шахматиста, например, Пауля Петровича Кереса, что, видимо, и следовало сделать. В Геллера я верил, и он полностью оправдал мои ожидания. Как уже говорил, Геллер был тонким психологом, хорошо чувствовал Фишера, имел с ним положительный результат в личных встречах. Крогиуса в моём списке не было, но он очень хотел ехать со мной в Исландию. Я не стал возражать и отстранять Крогиуса, поскольку он помогал мне раньше, в матче с Петросяном. Эстонец Ней оказался шпионом — он в ходе матча с Фишером передавал информацию американцам, фактически работал на Роберта Бирна, который писал книгу о матче. Мы Нея исключили из команды. Это были мои любимые исполнители: Карузо, Шаляпин, русские и цыганские романсы. Потом, когда я стал шахматным профессионалом на Западе, я всегда возил с собой музыку. И — теннисную ракетку. Во время матча с Фишером я тоже регулярно играл в большой теннис. Ведь в этот момент Фишер практически начал сдавать матч: он пустился в авантюру с жертвой слона и проиграл первую партию, не явился на вторую партию, ему засчитали поражение за неявку, счёт стал 2:0 в мою пользу. У Фишера возникли препирательства с организаторами на почве того, что видеокамеры работали шумно. Фишер начал третировать главного судью Лотара Шмида, со всеми перессорился. И я поверил, что Фишер хочет сорвать матч. Вот в чём была моя ошибка. А ведь это было не совсем так. Фишер не хотел сорвать матч. Он хотел добиться для себя разных льгот и привилегий, потрепать мне нервы, держать всех в напряжении, но так, чтобы я не уехал из Рейкьявика. Его главным идеологом был тренер Билл Ломбарди, который его постоянно «вдохновлял» на скандалы. И Фишер пунктуально следовал советам наставника. Он находился под гандикапом. Меня же поддерживала советская политическая система. У меня был свой хороший тренерский коллектив. Фишеру повезло только в том отношении, что бизнесмен Джим Слейтер удвоил призовой фонд матча, и он достиг 250 000 долларов. И благодаря этому обстоятельству Фишер перестал торговаться с исландцами. Фишер имел поддержку и среди советской шахматной публики. Я ассоциировался с советской системой, но были же и те, кто был настроен антисоветски. Им победа Фишера была весьма на руку. Но подумал, раз Фишер сходит с ума, то почему мне не пойти на маленькие уступки? И я согласился сыграть партию в резервном помещении, без зрителей. Ничего плохого там не было, партия была нормальной, боевой. Но всё-таки Фишер выиграл. И это было очень важно для него, потому что он выиграл у меня первую партию за всю историю нашего соперничества. До матча Фишер никогда у меня не выигрывал, а я имел три победы. И тут Фишер сразу воспрянул духом. Сразу преобразился. Но, по совету Ломбарди, продолжал писать заявления в том духе, что сегодня птички перестали петь в заливе Рейкьявика, а это происки Спасского, его команды, советского посольства. Постоянно что-то придумывал. Хотя все условия были согласованы, все максимально шли ему навстречу. В том числе хорошо были отработаны дебюты. В четвёртой партии мне удалось удивить Фишера острой новинкой в сицилианской защите, он едва белыми унёс ноги на ничью. И Геллер, и я хорошо знали Фишера — это был наш плюс. Во время матча случались, конечно, ошибки в партиях — но они неизбежны, и с той, и с другой стороны. Ничего такого особенно провального не случалось. В одном из писем инженер-физик сообщал мне, что во время матча могут быть использованы ультракороткие рентгеновские излучения. Потом я получил письмо из советского научно-исследовательского центра, где один из работников предлагал свои услуги. Я поблагодарил, но отказался, поскольку не придал тогда этому значения. Однако непосредственно в ходе матча с Фишером были такие моменты, когда я не мог сосредоточиться, мне что-то необъяснимое мешало. Рационально сформулировать причины потери концентрации я не мог ни тогда, ни сейчас.
Список персонажей комиксов о майоре Громе
- Комментарии
- Вац Кирилл Степанович
- Воскресное Богослужение "Страдание" Виктор Степанович
- Генеральному директору ООО «Электро СИ» Григорию Степановичу Бурцеву 65 лет!
Заглавная страница
Новости. Задорнов. Воспоминания Григория Степановича Ваца (неопр.). Вчера (30.06) в 07.30 в Москве скончался Григорий Степанович Вац (1932 – 2020). Он работал на телеканале «Russia Todey» со дня основания проекта.
Описание документа
- Количество VAC-банов выросло в десятки раз после релиза обновления CS2
- Генерал Григорий Хачатуров освобожден из-под стражи
- Генеральному директору ООО «Электро СИ» Григорию Степановичу Бурцеву 65 лет!
- Предъявлено обвинение
- Вац Григорий
В зоне СВО погиб боец из Саратова Григорий Севян
Григорий Степанович переставил пулемёт и затаился, подпуская немцев поближе. Служба новостей ForPost. Вац, Григорий Степанович. Лента новостей. NBC News: Белый дом хочет ограничить выступления Байдена в вузах из-за протестов.
Григорий Заречный выпустил новый альбом
| Григорий Степанович Вац — Поиск по фото | Затем в течение многих лет Григорий Вац перевёл с русского на английский сотни документальных и художественных фильмов, а также несколько книг. |
| Вац, Кирилл Степанович | Григорий Суркис и Олег Блохин 1 февраля посетят Одессу. |
Берегитесь, Григорий Степанович!
агрегирует данные о Вац Григорий из открытых источников Украины. Valve is apparently upping its crackdown on cheating in CS2, as the company has issued 12 times more VAC bans today than the average. Григорий Степанович Вац, также Джордж Уоттс — советский переводчик-синхронист, диктор и журналист. Новости города. Сообщить новость.
Григорий Заречный выпустил новый альбом
Информацию об этом Sputnik Армения подтвердил его адвокат Акоп Енокян. Отметим, что Григорий Хачатуров, арестованный еще 16 марта, проходит по делу бывшего министра обороны Армении , главы парламентской фракции "Айастан" Сейрана Оганяна и еще 11 лиц.
Зато способный юноша оказался безупречным пенальтистом. Этот дуэт и солировал в составе гостей на старте. Но развить успех минчанам не удалось. Хотя у их соперников по-прежнему не всё ладилось в атаке. В жёстком стыке получил болезненное повреждение Невен Степанович, был отозван в резерв Баранов, разыгрывающим никак не удавалось соорудить связку с менявшимися в линии Вячеславом Шумаком и Павлом Андреевым… Проблем в нападении хватало, зато оборону мешковцы постепенно наладили. Начал цепляться за мяч Денис Заболотин, в центре не давал оппонентам разгуляться Вук Лазович, несколько перехватов совершил Эдуард Ярош.
Эдуард Ярош был признан лучшим левым крайним чемпионата На руку брестчанам были и многочисленные удаления в составе армейцев. По ходу первого тайма моментами гости играли слишком азартно, за гранью дозволенного, и за это рефери выписали им суммарно 10 минут штрафа. БГК совершил мини-камбэк и восстановил равновесие — 7:7. А дальше было 7:9, 11:9… Первая половина встречи завершилась точным броском Рабчинского с "точки", и на перерыв команды ушли при минимальном перевесе хозяев. После возобновления игры брестчане его постепенно наращивали. Неспешно, по крупицам. На последнем рубеже продолжал выручать команду Заболотин, в фирменные отрывы результативно мчал Ярош, успешно вернулся на площадку восстановивший моральное равновесие Баранов.
На экваторе тайма задел мешковцев впервые достиг отметки "плюс 5".
Заболотин помог совершить камбэк, Шкуринский добыл победный гол Неделю назад после встречи в Минске Эдуард Кокшаров, анонсируя третий матч, произнёс классическое: "Последний бой, он трудный самый". Главный тренер мешковцев оказался провидцем, хотя такой сценарий перед стартовым свистком далеко не всем представлялся очевидным. Казалось, всё против армейцев.
И психологический дискомфорт после обидного домашнего поражения, и тяжёлый груз из 11 кряду неудач в матчах с БГК, и фактор чужой площадки. Но ученики Дмитрия Никуленкова в очередной раз показали зубастость и доставили массу неприятностей соперникам. Субботняя встреча в городе над Бугом — классические качели. То одна из команд выдавала яркий отрезок, а у другой случался затык.
То декорации менялись. Мешковцам ведь тоже было непросто, как и положено в том самом последнем бою. Так, в дебюте матча выяснилось, что даже у повидавшего всякое Максима Баранова нервы не железные. Похоже, лучшего бомбардира в истории брестского клуба вывели из равновесия арбитры, не назначившие семиметровый в ситуации "фифти-фифти".
Правый крайний из кожи лез, чтобы доказать свою правоту игрой. Но излишнее рвение в такие моменты — плохой союзник. Баранов проиграл несколько дуэлей Егору Пигалёву, а следом сплоховал, бросая с семиметровой отметки Кириллу Колосу.
В рамках уголовного производства бывшему министру обороны предъявлено обвинение в растрате в особо крупных размерах и злоупотреблении служебными полномочиями, что по неосторожности привело к тяжким последствиям. Обвинения предъявлены также бывшему главе Комитета кадастра Мануку Варданяну злоупотребление служебными полномочиями, что по неосторожности привело к тяжким последствиям , бывшему командиру корпуса Григорию Хачатурову отмывание денег в особо крупных размерах и злоупотребление должностными полномочиями , директору компании "Мостон Инженеринг" Д.