Социолог Григорий Юдин рассказал DW, как в российском обществе относятся к войне в Украине, кто готов поддержать антивоенные митинги и во что могут превратиться эти акции протеста. Григорий Юдин регулярно высказывается на политические темы для издания «Радио Свобода» — иностранного СМИ, выполняющего функции иностранного агента. Минюст РФ признал социолога Григория Юдина иноагентом, сообщается на сайте ведомства. Григорий Юдин о жизни без образа будущего, кризисе левых и усталости от войны. Говорим об этом с социологом Григорием Юдиным.
Григорий Юдин: «Нам еще предстоит определить правильную интонацию для Дня Победы»
Политическая деятельность Сотрудничество с иностранными агентами и нежелательными организациями Григорий Юдин регулярно высказывается на политические темы для издания «Радио Свобода» — иностранного СМИ, выполняющего функции иностранного агента. Кроме того, социолог является частым гостем мероприятий Сахаровского центра — НКО, признанной иностранным агентом в РФ. Помимо прочего, Григорий Юдин представлен в качестве автора по российскому направлению на портале «openDemocracy» — британской общественно-политической структуры, финансируемой из американских НПО, признанных нежелательными на территории РФ. В частности, организация существует на деньги Фонда «Открытое общество» Open Society Foundation , «Национального фонда в поддержку демократии» The National Endowment for Democracy , а также ряда других американских и европейских фондов.
Позиционируя себя как социолога, Юдин в рамках проекта пишет об аспектах "поляризации и неравенства российского общества, усугублённых мобилизацией, объявленной Владимиром Путиным в сентябре 2022 г. Юдин, как указывают немцы, "не исключает возможность внутренних конфликтов на фоне всеобщего разобщения, предполагает, что молодые политики, региональные элиты и представители этнических меньшинств смогут поспособствовать политическим переменам, а также будут определять будущее России в среднесрочной перспективе". Вывод понятен: задача Юдина — помочь раскачать ситуацию изнутри, подстегнуть "молодых политиков, региональные элиты и национальные меньшинства" к антиправительственному бунту. Мавр в академической мантии называет это "расколом за фасадом единства".
Филиал Фонда им. Эберта в Москве работал также на Казахстан, Таджикистан и Киргизию. С 2022 г. Союзники СДПГ — партия "зелёных". Таким образом, становится ясна вся цепочка финансирования Юдина и подобных ему: правительства США и Германии — Социал-демократическая партия Германии — фонды им.
Задача политика состоит в том, чтобы понять, на что он будет опираться. Конечно, некоторые основания для этой обиды [у российского общества] были. Они связаны с той ролью поучающего, которую взяли на себя Соединенные Штаты и отчасти Западная Европа. Идеологически это было оформлено в теорию модернизации, смысл которой состоял в том, что есть развитые страны и развивающиеся и развитые доброжелательно и с поддержкой, но поучают развивающиеся: «Ребята, вам нужно быть устроенными вот так».
Вообще говоря, никому не нравится, когда его поучают. Тем более большой стране, которая сама имеет имперское прошлое. На деле ситуация, сложившаяся в девяностые годы, была гораздо более сложной. Нужно понимать, что Россию [после распада СССР] пригласили в целый ряд ключевых международных клубов, Россия влияла на решение ключевых глобальных вопросов. Давайте вспомним тот же разворот [на тот момент председателя правительства Евгения] Примакова над океаном, ввод войск в зону югославского конфликта, который осуществил Ельцин, — словом, к России нужно было прислушиваться. В общем, там были дипломатические ресурсы, которые можно и нужно было наращивать. Но эта поучающая интонация [в отношении России] была. Она была результатом глубокой идеологической ошибки: в условиях краха социалистического проекта [многим] показалось, что есть только один прямой путь, знаменитый «конец истории». Так что да, предпосылки для ресентимента были, но были предпосылки и для других эмоций.
Более того, само по себе описание и переживание краха Советского Союза как какого-то чудовищного поражения совершенно точно не было предопределено, потому что было много конкурирующих нарративов [которые описывали значение распада СССР для его жителей]. Один из них состоит в том, что это была народная революция, славный момент в русской истории и истории других народов, потому что они сумели справиться с постылым тираническим режимом. Эта концепция, конечно, не приводила бы к обиде.
Астрахани Астраханской области; Местная религиозная организация Свидетелей Иеговы «Орел»; Общероссийская политическая партия «ВОЛЯ», ее региональные отделения и иные структурные подразделения; Общественное объединение «Меджлис крымскотатарского народа»; Местная религиозная организация Свидетелей Иеговы в г. S», «The Opposition Young Supporters» ; Религиозная организация «Управленческий центр Свидетелей Иеговы в России» и входящие в ее структуру местные религиозные организации; Местная религиозная организация Свидетелей Иеговы в г. Краснодара»; Межрегиональное объединение «Мужское государство»; Неформальное молодежное объединение «Н. Круглосуточная служба новостей.
Минюст признал иноагентами лекторий «Живое слово»* и социолога Григория Юдина*
Исключили из реестра некоммерческое партнерство «Институт развития прессы — Сибирь» — в связи с ликвидацией. Причинами включения Юдина, Тагаевой, Чириковой, Олейника и Живицы в перечень стали выступления против военной операции на территории Украины. Этим же, по мнению Минюста, занимался и Юдин.
Например, медицинской нормы. Человек, к примеру, должен в среднем доживать до 70—90 лет, — рассказывает Григорий Юдин. Человек должен ходить на двух ногах и с определённой скоростью. Если кто-то выращивает себе дополнительные колеса, а такие проекты уже есть, это резко превосходит те возможности, которые есть у тела человека. Я буквально недавно видел на фестивале в Москве человека, который вырастил у себя на руке искусственное ухо». Второй подход — это «улучшение» человека в текущем состоянии, которое оценивается в связи с некоторым существующим в обществе консенсусом.
Например, создана технология, которая позволяет человеку не отдыхать вовсе и не спать. Третий подход — это «улучшение», которое можно считать лучшим к текущему состоянию человека по некоторой субъективной оценке. Но, когда мы начинаем к нему подходить, оно становится проблематичным. Это различие между терапией и «улучшением», — говорит философ. А если человек здоров, приходит к врачу и говорит: «Я хочу быть ещё здоровее? Это будет уже не терапия, он предъявляет врачу новый запрос, который терапевтическим не является. А ведь сегодня многие врачи имеют дело именно с такими запросами». Пример — нейролептики, которые используются и в лечении, и для расширения сознания.
Во многих университетах мира имеет место эпидемия использования нейролептиков. Студенты ими пользуются как витаминами, чтобы меньше спать, меньше утомляться, меньше переживать стресс. Таблетки им не нужны, они не больны. Однако есть желание быть «лучше». Улучшай, но не нужно касаться того, что является сущностью человека. Если мы перейдём к подходам, о которых я сказал, — утилитаристскому и биоконсервативному, то утилитаризм основан на постулате недопустимости запрещать человеку причинять себе вред. Если мы видим, что кто-то много курит, имеем ли мы право запретить ему курить? С точки зрения утилитаристов — нет, это его личное дело.
И с точки зрения утилитариста и терапия, и «улучшение» направлены на устранение вреда и причинение человеку выгоды. Причём эта выгода часто выглядит как выгода для себя и будущих поколений. Родители, которые решают в ходе пренатальной диагностики что-то исправить в будущем плоде или даже решиться из-за возможных патологий на абортирование, принимают решение, которое влияет на следующие поколения. Утилитаристский подход не предполагает никаких ограничений для того, чтобы улучшать человека. Если я хочу отрезать себе живую руку и приделать механическую, в чём проблема? Это моё личное дело, и никто не вправе меня останавливать». Однако среди самих утилитаристов появились люди, которые сказали: «Стоп». Австралийский философ Николас Агар, апологет «либеральной евгеники», допускающей бесконечное улучшение себя, в конце концов стал критиковать свои же взгляды.
У нас будет масса возможностей, которых сегодня нет. Но проблема в том, что это новое состояние настолько непредсказуемо и непонятно для нас сегодняшних, что мы не можем по большому счету оценить, будет оно лучше сегодняшнего состояния или хуже. Ещё одна проблема состоит в том, что, если таким образом действовать, почти неизбежно мы придём к тому, что окажемся в обществе, где есть люди, что называется, с разным моральным статусом. У кого-то есть возможности для постоянного продления собственной жизни, а у кого-то нет.
Биоэтика занимается вопросами нравственной стороны деятельности человека в медицине и биологии. Если мы спросим себя, какая утопия сегодня давала бы нам надежду на радикальное изменение будущего, нам будет сложно найти ответ. Пожалуй, единственным кандидатом на эту позицию, я не уверен, что очень сильным, является биотехнологическая утопия. Попытки изменения человека, его «расширения» или, как сейчас стали говорить, «улучшения». Так в чём вызов для биоэтики? С одной стороны, вызовов нет. Новые технологии, которые появляются, открывают новые горизонты. Мы можем лечить болезни, которые не умели лечить раньше, мы можем жить дольше и лучше. И это вроде бы однозначное благо для человечества. Мы можем переходить все границы, которые прежде казались недоступными для человечества. Уже сегодня мы всерьёз можем говорить о том, что технологии позволяют нам становиться чем-то вроде киборгов, включать в себя некие элементы, которые исходно не свойственны человеческому телу, и за счёт этого резко расширять свои возможности, причём как физически, так и морально. Сейчас, грубо говоря, при помощи таблетки можно избавить нас от аморальных действий». Однако эти возможности подводят нас к границам человеческого. До какого момента «улучшения» мы ещё люди, а после какого придётся признать, что уже нет? Или это будет что-то новое? Их можно назвать утилитаристским и биоконсервативным. Что такое «улучшение» человека? Известный биоэтик Сорен Холм предложил три базовые точки, в свете которых можно говорить об «улучшении». Например, медицинской нормы. Человек, к примеру, должен в среднем доживать до 70—90 лет, — рассказывает Григорий Юдин. Человек должен ходить на двух ногах и с определённой скоростью. Если кто-то выращивает себе дополнительные колеса, а такие проекты уже есть, это резко превосходит те возможности, которые есть у тела человека. Я буквально недавно видел на фестивале в Москве человека, который вырастил у себя на руке искусственное ухо». Второй подход — это «улучшение» человека в текущем состоянии, которое оценивается в связи с некоторым существующим в обществе консенсусом. Например, создана технология, которая позволяет человеку не отдыхать вовсе и не спать. Третий подход — это «улучшение», которое можно считать лучшим к текущему состоянию человека по некоторой субъективной оценке. Но, когда мы начинаем к нему подходить, оно становится проблематичным. Это различие между терапией и «улучшением», — говорит философ. А если человек здоров, приходит к врачу и говорит: «Я хочу быть ещё здоровее? Это будет уже не терапия, он предъявляет врачу новый запрос, который терапевтическим не является. А ведь сегодня многие врачи имеют дело именно с такими запросами». Пример — нейролептики, которые используются и в лечении, и для расширения сознания. Во многих университетах мира имеет место эпидемия использования нейролептиков. Студенты ими пользуются как витаминами, чтобы меньше спать, меньше утомляться, меньше переживать стресс.
В принципе, в России подавляющее большинство людей никогда в опросах не участвовало или давно уже не участвует. Те, кто это делает, воспринимают это преимущественно как коммуникацию с государством и отвечают соответствующим образом. Какие вообще опросы возможны в условиях войны? На улицы сегодня выходит прогрессивный класс, включенный в глобальные культурные и информационные потоки, и понимающий, что происходит. Он осознает, что сейчас предаются интересы России. Это будет иметь катастрофические последствия для нашей страны. Еще одна мотивация — это понимание того, что страна развязывает чудовищную войну. Новости из Украины и сообщения родственников также выталкивают людей на улицы, потому что хочется хоть что-нибудь сделать, чтобы это остановить. Есть в этом элемент отчаяния. Почему полицейские применяют в отношение одних людей насилие, одних задерживают, а других нет? Я не вижу в этом никакой системы. Если дело идет не по плану, то для них естественная реакция — бить. Они уже много дней разгоняют эти протестные акции, устают, раздражаются, поэтому агрессии становится больше, соответственно — больше и насилия. Когда меня задержали , один из сотрудников полиции смотрел в своем телефоне ролик, который распространяется по WhatsApp или другим каналам коммуникации. Длина ролика буквально шесть-семь секунд. Меня удивило, что человек смотрел в свой телефон и раз за разом обновлял его, прокручивал ролик снова. У меня было такое ощущение, что он сам себя зомбирует. Его реальность перед глазами начинает расходиться, он сам себя с помощью этого ролика пытается как-то убедить. Чтобы переломить ситуацию, пока недостаточно. Достаточно ли для того, чтобы сделать голос тех, кто против войны слышимым? Да, достаточно.
Минюст признал иноагентами лекторий «Живое слово»* и социолога Григория Юдина*
Я в данном случае в основном фиксируюсь на нефтегазе, как ключевой отрасли российской экономики. Но мы можем вспомнить и создание множества госкорпораций в разных сферах экономики, и всё большее преобладание государственных банков, и появление, рядом с большой тройкой операторов мобильной связи, компании «Tele2», принадлежащей Ростелекому. Или найти характерные примеры на региональном уровне, припомнив, допустим, как попытка создания в 2000-е годы в Москве конкурентной среды в сфере управления ЖКХ завершилась при Сергее Собянине образованием государственного бюджетного учреждения «Жилищник». Наконец, дело не только в формальном огосударствлении экономики.
Вот, например, в июле 2022 года две крупные и формально частные металлургические компании, «Норильский никель» и «РУСАЛ», возобновляют переговоры о слиянии. Сообщая об этом в эфире РБК, владелец «Норникеля» Владимир Потанин признаётся, что не видит от возможного слияния какой-либо производственной выгоды. Но при этом оно может позволить «получать, если требуется, государственную поддержку для своих проектов в России».
Вот характерная и глубоко внерыночная логика. Следы этой системы мы найдём в самых разнообразных сферах российской экономики и на разных её уровнях: от ручки, брошенной Владимиром Путиным Олегу Дерипаске в Пикалёво, и от предложения того же Путина «послать доктора» руководству «Мечела», чтобы «зачистить проблемы» — до объявления, которое бросилось мне в глаза в обычном московском продуктовом магазине. Там на листке бумаги было указано: «вышестоящая организация» и далее шёл адрес и телефон префектуры Центрального административного органа.
Таким образом, продуктовый супермаркет, частное предприятие, оказывается встроенным в вертикаль власти. И это вовсе не единичный случай: ещё с 2000-х кандидаты от власти в Москве с легкостью получали размещение своих предвыборных плакатов в витринах множества частных магазинов, цветочных, продуктовых, хозяйственных и так далее, вплоть до киосков. Так выковывалась несменяемость власти и политическая монополия.
И тут необходимо согласиться с Григорием Явлинским , который возводит корни этой системы к приватизации 1990-х годов, прошедшей так, что любая крупная собственность выглядит в глазах общества нелегитимной, её в любой момент можно отобрать назад, ну а отсутствие в таких обстоятельствах полноценной политической конкуренции, свободы слова и правового арбитража делает беззащитной перед отъемом со стороны государства любую частную собственность, упраздняя само это понятие как таковое. Умышленно или по глупости своей заложили эту мину под рыночный характер российской экономики правительственные младореформаторы 90-х, игравшиеся в «чикагских мальчиков» — вопрос весьма любопытный, но отдельный. Мы же остановимся на том, что в России власть и собственность не отделены друг от друга, что если не упраздняет полностью, то существенно ограничивает и деформирует рыночную конкуренцию.
Как внутри страны, так и вне её неолиберализм оказался не обманувшим, а обманутым, не манипулятором, а лохом, игрушкой в руках опытного мошенника совершенно иного рода. Все неолиберальные иллюзии окончательно лопнули возле банкомата в аэропорту Стамбула. Частичное формальное дерегулирование экономики, позволявшее России, при постановке такой задачи сверху, подниматься в разнообразных рейтингах ведения бизнеса, во многом сводилось и сводится на нет регулированием неформальным.
Его можно оценить по таким громким делам, как, например, дело трагически погибшего в тюрьме корпоративного юриста Сергея Магнитского или недавний процесс Майкла Калви. Эти дела вносят существенные поправки в вопрос об открытости экономики России для внешних инвестиций — так же, как и многочисленные примеры не слишком успешных попыток иностранных компаний стать акционерами того же российского нефтегаза. Здесь же необходимо сказать и о многочисленных компаниях, которые формально частные и, по существу, часто тоже , но вот работают и зарабатывают они исключительно или преимущественно за счёт выполнения государственного заказа.
Понятно, что это получение во многих случаях сопряжено с коррупцией на разных уровнях — но даже если её нет, сам этот бизнес остаётся критически зависимым от госбюджета. Внутри такой системы даже сокращение или, как модно было говорить, оптимизация доли бюджетных расходов на медицину, образование, культуру и науку не привело к выталкиванию людей в рынок. Они остаются внутри патерналистской системы и их бедность лишь усиливает тяготение к государству и зависимость от него.
Целеполагание экономического либерализма ставит сокращение социальных расходов и сбалансированный бюджет в контекст «малого правительства» или «минимального государства», оставляющих гражданам больше жизненного пространства для принятия самостоятельных решений, в том числе и больше средств для расходования по своему усмотрению. С этой точки зрения абсолютно никакого экономического либерализма мы в России не наблюдаем — ни на практике, ни в качестве декларируемых целей. Государство ужимает гуманитарные расходы, чтобы больше было денег на вооружения, на подавление силовиками внутреннего недовольства и в кубышку на чёрный день, чтобы выдерживать санкционное давление.
Больше того, некоторые наблюдатели, приходя почти на грань конспирологии, говорят об определённом социальном конструктивизме Кремля. С этой точки зрения, власти заинтересованы в умеренно бедном, зависимом и не слишком образованном населении и сознательно организуют в обществе воспроизводство этих характеристик. Для закрепляющейся и становящейся потомственной элиты, сложившейся в 1990-е и 2000-е, такой плебс удобнее сразу в нескольких ипостасях — и как более лёгкий объект для пропагандистской обработки, и как зависимая, а оттого лояльная социальная опора, и как потенциальный резерв для верноподаннической мобилизации.
Это стремление имеет и вполне социологическое объяснение. Эмиль Дюркгейм обращал внимание на то, что свободомыслие идет рука об руку с развитием образования, а «богатство, возбуждая индивидуальные желания, всегда несет с собой дух возмущения». Даже если вывести гипотезы последнего абзаца за скобки, отнеся их к теории заговора, всё описанное выше камня на камне не оставляет от идеи Григория Юдина о «неолиберальном капитализме» и тем более о какой-то его радикальной разновидности.
Безусловно, начиная с 1990-х в российской власти прежде всего в финансово-экономическом блоке правительства было немало неолибералов, грезивших об отечественном Пиночете, который железной рукой потащил бы российское общество в рынок. Но они жестоко просчитались. Конечно, и сегодня часть внутрироссийских неолибералов по-прежнему работает в Центральном банке или в Белом доме, порой сильно влияя на конкретные финансовые или экономические решения.
Но они лишь обслуживают избранный в Кремле курс — и курс этот совершенно иного рода. Госкапитализм, подобный современному российскому, — вещь никакого отношения к неолиберализму не имеющая и, более того, во многом противоположная ему. Отметим также, что за последние годы в России был повышен НДС, сломана плоская шкала подоходного налога, усиливаются корпоративное и косвенное налогообложение, повышен пенсионный возраст.
Государство стремится к консолидации средств в своих руках, всё меньше оставляя людям. Кроме того, важно отметить, что Путин чужд экономизму — как марксистского, так и неолиберального толка. Он решительно берётся преобразовать бытие людей и карту мира в соответствии со своими представлениями о мироздании.
Это и есть основа коммунитаризма. Я думаю, что с этих позиций возможна и наиболее глубокая критика либерализма. Американский философ Патрик Денин в своей книге «Почему либерализм провалился? Это могут быть локальные сообщества. Но могут быть и, например, виртуальные. Однако общая идея состоит в том, что в современном мире структуры среднего уровня — классы и даже нации — испытывают кризис.
Чтобы не оказаться в одиночку перед лицом громадных государственных или транснациональных структур, нужно преодолеть атомизацию, вернуть социальную плотность. В нашей стране это особенно актуально: она стала чемпионом по атомизации. Я думаю, что у коммунитарного проекта есть перспективы. Мы видим по всему миру запрос на обновление левой идеи. Причем повсюду этот запрос пересекается не только с либеральным индивидуализмом, но и с консервативным стремлением к солидарности, к повышенной социальной плотности. В общем, это запрос на такую модель, которая бы отвечала на проблему одиночества, которую испытывает современный человек.
Коммунитарный проект откликается на этот запрос и опирается на синтез как левых, так и консервативных подходов. В его основе идея баланса, как ее сформулировал экономист Карл Поланьи. Он писал, что самое глупое, что можно сделать, это противопоставить рыночному фундаментализму государственнический. Ведь исторически именно государства и создают рынки. Везде, где мы видим агрессивные, жестокие рынки, их создает небольшая верхушка, используя государство и насилие. Поланьи предложил создавать баланс, опирающийся на человеческие сообщества.
Когда о сообществах писали Прудон, Кропоткин или Букчин, они могли указать пальцем: вот кооперативы, вот крестьянская община, вот социальные движения. А на какие сообщества можно указать сейчас? Сегодня тоже есть мощные структуры, которые не сдались. Например, профессиональные сообщества. В той степени, в которой они выдерживают давление, они показывают себя с неплохой стороны. Потому что они в себе содержат смысл того, что они делают.
Ты не можешь быть медиком, или ученым, или учителем, или психологом без того, чтобы не принадлежать к этому сообществу. Поэтому в них содержатся мощные зачатки самоуправления. На следующем этапе они смогут взять на себя массу полномочий, которые захватило себе государство. Например, большую часть того, что делает государство в области науки, нужно немедленно передать вниз, и ученые с этим справятся лучше. Такие сообщества пересобираются благодаря новым технологиям. Сегодня больше не нужно съезжаться в один город, чтобы структурироваться и выбирать правление.
Люди в повседневном режиме выстраивают сети, в которых затем коммуницируют. Некоторые коммунитарные структуры связаны с обменом информацией. Классический пример — торренты. Они возникли как инструмент цеховой солидарности хакеров. Но потом они распространились за пределы хакерского мира как инструменты шеринга. Делиться оказалось выгодно и удобно.
И это создает особую экономику. И сегодня многие из нас участвуют в таких структурах. Они помогают нам восполнять свои потребности в новой информации с помощью горизонтальных коммуникаций. Мой любимый пример — сервис SciHub, который создала Александра Элбакян. Он дает ученым бесплатный доступ к научным статьям. Это стало катастрофой для издательств и других академических капиталистов, которые занимаются тем, что продают ученым тексты, которые для них написали другие ученые.
На этом никто не получает никаких денег, кроме этих жутких посредников. В любом случае структуры, которые предлагают другой механизм коммуникаций, продолжают существовать и появляться. Конечно, дальше в рамках конкуренции эти структуры пытаются «угнать». И в этом нет ничего страшного. Мы не ждем, когда коммунитарный принцип истребит все рыночные или государственные институты. Политика баланса, о которой писал Поланьи, состоит в том, чтобы поддерживать компромисс между ними.
В этом случае сообщества порождают все новые и новые интересные инициативы. Кроме того, коммунитарная традиция является ключевой именно для российской интеллектуальной и политической истории. Именно из нее происходят главные русские политические идеи. Она связана с русским способом организации совместной жизни. Именно к этой традиции относятся и многие славянофилы, и Кропоткин, и Толстой, и многие другие. SciHub сделала простая русская студентка, а не hi-tech корпорации.
Может быть, мы не туда смотрим? Нужно вглядываться не в «консерваторов» и «ультраконсерваторов» наверху, а в тех, кто оказался на дне? Может, решение в руках самых бедных, угнетенных, как говорили большевики, в руках «крестьян в солдатских шинелях»? Я думаю, вы правы в том, что не нужно ни на что закрывать глаза. Альтернатива, когда она дозреет, появится в нескольких местах одновременно. Совершенно не обязательно, что альтернативу принесут какие-то хорошо одетые люди; они могут выглядеть очень по-разному.
Но пока я не вижу никакой альтернативы ни в каких окопах, ни в каких низах. Давайте вспомним про одно из самых ярких недавних событий — мятеж Пригожина. Он ведь пытался решать именно эту задачу: выстраивать альтернативу. И он начал ее формулировать одновременно на нескольких языках. На левопопулистском, консервативно-популистском и оппозиционно-патриотическом. Особенно это хорошо видно в его последних стендапах перед мятежом.
Многие из его речевых конструкций просто буквально повторяли риторику российских оппозиционеров. Он это рифмовал с другими запросами, просто игнорируя противоречия между ними. Но чего-то своего, оригинального Пригожин не предложил, и в этом причина его провала. Так что я не думаю, что вопрос стоит так, как вы его ставите, что с фронта или откуда-то снизу идет какое-то обновление, запрос на него. Но я полагаю, что в момент, когда необходимость в такой альтернативе станет очевидной, слушать нужно будет разных людей. Коалиции перемен могут сформироваться по-разному.
Нам всем все время хочется найти какую-то ошибку, исправив которую можно все поменять. Это характерно для христианизированной культуры. Она предполагает, что, обнаружив в себе «грех» и изменив ход действия, можно добиться искомых изменений — «спасения». Но в политике основная проблема не в наших ошибках, а в том, что просто не пришло время. Оно наступит, когда существующая конструкция будет признана и осознана как тупик. Вместе с ее собственными «бунтарями» и «радикалами».
Этот момент обязательно настанет. И к нему надо готовиться. Искать идеологические ходы, которые могли бы позволить преодолеть эту ложную оппозицию между консерваторами и ультраконсерваторами, и искать слои, которые бы были готовы стать субъектом реализации этой новой идеологической позиции.
Она распределена и существует только в социальности.
Человек, лишенный социума, лишается и памяти. Выньте человека из коллективной среды, и функция памяти у него сотрется. Но если вас воспитают, как Маугли, какие-нибудь волки, то функции памяти у вас не будет, а будет, как у любого животного, способность к некоторому рефлекторному повторению действий. Всякая история тоже коллективна, поэтому историческая память и коллективная память — родственные понятия.
Часто ей важно педалировать собственную локальную идентичность, она бывает с сильным ксенофобским элементом и не доброжелательна к чужим. И все же она допускает, что у разных людей могут быть разные мнения и ощущения по поводу прошлого. Вы упомянули учебник — то есть через школу, общее учебное и культурное пространство. Но сегодня мы наблюдаем еще один тренд, он называется реконструкция.
Военизированные игры, инсценированные сражения — почему? Подробнее — Во-первых, это связано с тем самым дефицитом будущего, который нас заставляет все время довоевывать прошлые войны. А во-вторых, мы не можем толком повлиять на наше настоящее, а человеку хочется действия. Почему бы не почувствовать себя в шкуре Наполеона, Суворова, Жукова, и не просто прожить это прошлое, а как-то его переиначить.
Меня в этом смысле интересуют даже не столько реконструкторы, сколько попаданцы. Это сейчас просто гигантский объем литературы, большой тренд в научной фантастике. Возможно, популярность таких сюжетов связана с желанием переоформить собственное прошлое, переиграть заново те обстоятельства, которые привели нас в нынешнюю точку. И это же самое происходит, если ты просто выбираешь себе роль полководца.
С одной стороны, это игра, с другой — у тебя появляется какое-то пространство исторического действия, которого ты лишен в реальности. Кто должен осуждать Сталина — государство или люди? Героическая память народа-победителя отступает перед памятью трагической и множественной. Выясняется, что историю можно рассказывать не только с позиции государства, но и с позиции мигранта, который всю жизнь мыкается между странами, не имея постоянного угла, или какого-нибудь этнического меньшинства, или вообще неодушевленного предмета, который в течение века таскают с континента на континент.
В этом смысле появление второй памяти вполне естественно, и мы видим, как сегодня в России возникает ее бум. А что касается осуждения Сталина — это отдельный вопрос. Правы ли те, кто считает, что мы героически выиграли Вторую мировую войну? Правы, конечно.
Правы те, кто указывает на то, что при Сталине погибали их близкие в лагерях? Конечно, правы. Проблема в том, что между этими двумя позициями нас все время заставляют выбирать. Из-за этого радикализма большой пласт культуры и истории становится недоступным для осмысления.
Работал в Московской высшей школе социальных и экономических наук Шанинка , Высшей школе экономики и др. Также в реестр иностранных агентов 19 января внесли политиков Евгению Чирикову, Владислава Живицу, журналистку Лолу Тагаеву, лекторий «Живое слово», «Комитет ингушской независимости» и др.
В реестр иноагентов включили активистку Чирикову и социолога Юдина
В гостях «Честного слова» — социолог и философ Григорий Юдин. Как всегда, обсуждаем главные новости последних дней. Кандидат философских наук Григорий Юдин — один из немногих, кто был уверен, что Россия начнет полномасштабную войну против Украины. Григорий Юдин — все новости автора на сайте издания Все новости, где упоминается Григорий Юдин.
Отвечая Григорию Юдину. «Неолиберальный капитализм» и трагедия 24 февраля
В него внесли пять новых имен и две организации. Кроме того, статус иноагента получили тюменский лекторий «Живое слово» и «Комитет ингушской независимости». Исключили из реестра некоммерческое партнерство «Институт развития прессы — Сибирь» — в связи с ликвидацией.
Распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа Российской Федерации, проживает за пределами Российской Федерации», — отмечается в публикации. Григорий Юдин — российский социолог, кандидат философских наук, сын философа Бориса Юдина.
Кулинарная галерея вкуса Подписаться В новом выпуске онлайн-курса «Мир после пандемии» социолог, философ, профессор «Шанинки» Григорий Юдин выделяет ключевые риски, перед которыми стоит Россия прямо сейчас, рассуждает об уровне доверия в стране, а также рассказывает об олигополии, царящей на рынке социологических опросов. Сегодня сложно давать прогнозы, но еще сложнее — их не давать. Как заставить себя не думать о том, каким будет мир после пандемии?
И если да, какими они будут? В новом пока онлайн цикле Ельцин Центра «Мир после пандемии» лучшие российские и зарубежные эксперты будут размышлять над этими вопросами.
Наивно ждать простых ответов, их не будет — зато будет честная попытка заглянуть в будущее.
Минюст пополнил реестр иноагентов пятью персонами
Григорий Юдин — на странице писателя вы найдёте биографию, список книг и экранизаций, интересные факты из жизни, рецензии читателей и цитаты из книг. Григорий Юдин*. Социолог, философ. Кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Григорий Юдин кандидат философских наук, cтарший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук.
Биография и личная жизнь Григория Юдина, его жена, карьера и успех
Отвечающее извещение опубликовано на сайте ведомства 19 января. Также отмечается, что социолог разносил недостоверные сведения, навещенные на формирование негативного образа Российской Федерации. В взаправдашнее времена, по настоящим министерства, Юдин проживает за пределами России.
Сумеет ли мир извлечь уроки из этого кризиса? И если да, какими они будут? В новом пока онлайн цикле Ельцин Центра «Мир после пандемии» лучшие российские и зарубежные эксперты будут размышлять над этими вопросами.
Не только папа, но и дядя Григория Юдина имел отношение к большой науке — это Эрик Григорьевич Юдин, советский методолог и философ. Стоит ли удивляться, что выросший в такой высокоинтеллектуальной среде юноша тоже решит посвятить себя философии, социологии?
Учился он во французской школе, еще до школы научился читать, ребенка водили на кружки по рисованию, ритмике, музыки. Уже в школе хорошо знал английский, потому что в четыре года начал его изучать. Еще цитата из рассказа Юдина о детстве: «Я вырос в настоящей академической среде, родители не требовали от меня ничего, главное — чтобы мне в учебе было интересно». Учеба в Высшей школе экономики, затем с 2007-го года — работа там, звание «Лучший преподаватель», которое получал в ВШЭ Григорий Юдин три года подряд, масса наград и благодарностей: нужно отдельных листа два печатного текста, чтобы перечислить все. Еще — из более поздних сведений: Руководитель научной программы «Политическая психология»; Профессор Шанинки; Автор массы научных трудов и исследований на темы политической теории демократии. Казалось бы, деятельность Юдина должна быть интересна только узкому кругу специалистов. Почему же он так популярен среди людей, так далеких от высокой науки?
Григорий Борисович — не только «книжный червь», занимающийся только научной теорией. Профессор всегда — в гуще общественных событий, принимает непосредственное участие в обсуждении глобальных мировых происшествий.
Фрязино; Год рождения: 1983-й; Образование: выпускник Высшей школы экономики, обучался в The High School; Род деятельности: сотрудник Высшей школы экономики, профессор Высшей школы социальных и экономических наук, социолог, философ, общественный деятель; Семейное положение: женат, супруга — Анастасия Юдина. Его жизнь и научная биография Рассказывать про Григория Юдина невозможно, не упомянув его знаменитого и уважаемого среди научной общественности папу. Борис Григорьевич Юдин известен в научном сообществе как советский и российский ученый, философ и специалист по социологическим проблемам. Борис Юдин — основатель нового направления науки под названием «Биоэтика». Кандидат, потом доктор философских наук, Борис Григорьевич — человек, который внес огромный вклад в науку СССР и России в многих гуманитарных областях.
Не только папа, но и дядя Григория Юдина имел отношение к большой науке — это Эрик Григорьевич Юдин, советский методолог и философ. Стоит ли удивляться, что выросший в такой высокоинтеллектуальной среде юноша тоже решит посвятить себя философии, социологии? Учился он во французской школе, еще до школы научился читать, ребенка водили на кружки по рисованию, ритмике, музыки. Уже в школе хорошо знал английский, потому что в четыре года начал его изучать. Еще цитата из рассказа Юдина о детстве: «Я вырос в настоящей академической среде, родители не требовали от меня ничего, главное — чтобы мне в учебе было интересно». Учеба в Высшей школе экономики, затем с 2007-го года — работа там, звание «Лучший преподаватель», которое получал в ВШЭ Григорий Юдин три года подряд, масса наград и благодарностей: нужно отдельных листа два печатного текста, чтобы перечислить все.
Журналистку Лолу Тагаеву и социолога Григория Юдина признали иноагентами
Григорий Юдин принадлежит к старшему слою VII поколения российских социологов, самому молодому в моих историко-социологических поисках. Григорий Юдин предлагает пять простых правил, которые позволят каждому выработать надёжную стратегию для личных финансов. Григорий Юдин. Цена безразличия большинства.
«Самое страшное — появление вопросов о будущем страны»
Автор. Григорий Юдин. Социолог, кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Григорий Юдин принадлежит к старшему слою VII поколения российских социологов, самому молодому в моих историко-социологических поисках. Кандидат философских наук Григорий Юдин — один из немногих, кто был уверен, что Россия начнет полномасштабную войну против Украины. Профессор Высшей школы социальный и экономических наук, политолог Григорий Юдин считает, что демократы на грядущих президентских выборах в США могут одержать победу, лишь если республиканцы окажутся ещё хуже. Социолог Григорий Юдин был одним из немногих российских экспертов, которые в феврале 2022 года не сомневались в том, что военное столкновение России и Украины неизбежно. — Григорий Борисович, можно ли сказать, что очень долгое время победа была предметом консенсуса, объединяющего российское общество, но в последние годы этот консенсус стал распадаться?