В начале марта РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России посетила группа учащихся 8–10-х классов школы № 4 города Волжска (Республика Марий Эл).
Мозаика на фасаде Научной библиотеки РНИМУ им. Н.И.Пирогова
И на лице у человека не написано, что у него нарушение ритма, более того, он может очень долго не жаловаться; никак не проявляется это заболевание. Поэтому должна была быть внедрена целая система, чтобы перекрывать такие риски. И с этой стороны мы можем быть спокойны — с этим направлением у нас в стране все в порядке. Мне кажется, даже прикладная медицина тоже сейчас уже «онаучнена». В данной сфере вся наука прикладная.
А те, что называются фундаментальными, находятся рядом смедициной: это генетика, биология. Но в медицинской сфере все должно быть сразу проверено практикой. Наши исследовательские компетенции и возможности каждый раз нацелены на конкретного пациента, на определенный результат. Задача одна — вылечить.
И так много нас ждет еще впереди! Мы сейчас находимся на уровне перехода на персонифицированную медицину, когда общий случай хорошо работает, но желательно все же довести до победного конца. И здесь необходимо применение персонального подхода, основанного на клеточных и животных моделях, на гипотезах. Это пришло активно в жизнь молодых врачей и, думаю, будет кардинально отличать новое поколение специалистов от их предшественников.
Все они станут исследователями. И без этого в медицине будущего им будет невозможно достичь успеха. Рутинные же назначения в «стандартных» и «простых» случаях будут в ближайшем будущем делать по формализованным алгоритмам медицинские работники, такие как фельдшеры или даже медсестры. Для этого мы сейчас пишем учебные модули, ведем масштабную образовательную деятельность, чтобы максимально использовать оптимизированные формализованные подходы для решения известных задач.
Наш Институт, где я работаю с аспирантуры до сегодняшнего дня, всегда фокусировался на сложных и нерешенных проблемах, с момента его основания в 1927 году. К числу первых задач относилась разработка нормативов питания, потому что было очень много гипотрофичных детей. Потом мы занимались туберкулезом, болезнями органов дыхания. Затем на первый план вышли другие инфекции и классы болезней.
И каждый раз наш Институт поворачивался к этим проблемам face to face, и образовывались школы настоящих профессионалов, которых выращивали у нас в Институте. Вельтищев сумел нас, конечно, так воспитать: если задача поставлена, то она должна быть решена. Это произошло в стране, где данное направление еще недавно считалось лженаукой. Вельтищев взял на себя эту смелость: отправил людей обучаться за границу в том числе и выстроил данную генетическую линию.
Отдел генетики, бесспорно, уникален. Это целый центр изучения орфанных заболеваний, который занимается самыми сложными случаями у пациентов со всей страны. Также в нашем Институте впервые появился отдел медицинской кибернетики, возглавила его сначала М. Жилинская, потом Б.
И школа этих инженеров, биологов, математиков, программистов, которые решают медицинские задачи, всегда находилась на острие проблематики. Очень востребованными были работы наших ученых. Белоконь и Ю. Вельтищев организовали отделение врожденных наследственных заболеваний сердечно-сосудистой системы.
Это случилось в начале 1980-х. Самое главное— такое было задолго до того, как орфанные заболевания стали большим «брендом» в мире. Все потому, что Вельтищев предвидел роль наследственности, генетики очень давно. Сердечно-сосудистые заболевания представлены в этой группе обширно.
Юрий Евгеньевич поддержал идею создания первого в мире центра детского нарушения сердечного ритма. И это тогда являлось настоящим вызовом. Я абсолютно точно была уверена, что такое надо делать. Шел 1996 год.
Есть этот момент уверенности в жизни, когда ты можешь и хочешь заниматься настоящим делом, и в это время молодому человеку очень нужна поддержка. Институт, в котором я выросла, мне доверял, так же как и Юрий Евгеньевич Вельтищев. Он фактически стимулировал меня на раннюю защиту докторской диссертации, всячески поддерживал наши с коллегами Л. Макаровым, В.
Березницкой, Л. Кравцовой, М. Лаан и другими исследования, очень внимательно относился к моим научным публикациям он был главным редактором медицинского журнала «Российский вестник перинатологии и педиатрии». Так, в 1996 году мы создали наш центр, который я считаю, конечно, главным делом своей жизни.
И до сих пор нам удается держать высокую планку. Если говорить о приоритетах в российской медицине, то, бесспорно, в первую очередь это Центр имени Дмитрия Рогачева. Работа данного медучреждения повлияла на снижение смертности от лейкозов. Это произошло после того, как А.
Румянцев внедрил международные протоколы лечения и реабилитации. У нас смертность от детских лейкозов снизилась первой по стране и достигла уровня передовых государств мира. Это был фантастический, абсолютно инновационный прорыв. Сердечно-сосудистая революция, которая во всем мире случилась в начале 1980-х годов, когда стентирование и аортокоронарное шунтирование стали практически рутинными процедурами, к нам пришла, к сожалению, только в 2000-е.
Но мы быстро наверстали упущенное. Поэтому смертность от сердечно-сосудистых заболеваний стала снижаться. А ведь весь советский период этот показатель фиксировался очень высоким. Я хочу сказать, что всегда было на кого ориентироваться.
Когда мы с коллегами Л. Калининым, С. Термосесовым, Р. Гариповым, Л.
Кравцовой, Р. Ильдаровой, И. Абдулатиповой, Е. Поляковой, Е.
Верченко, И. Миклашевич и многими другими строили нашу службу, то понимали, что нам нужны все имеющиеся на данный момент в мире технологии, что они должны быть собраны в одном месте и доступны каждому пациенту. То есть требовалось создать замкнутый цикл — от клиники, диагностики, медикаментозной терапии, хирургического лечения до мониторинга этих больных, семейного наблюдения. Словом, все должно было быть у нас под контролем.
И только так мы добились отличных результатов. И они не заставили себя ждать: у нас, наверное, один из самых низких показателей смертности в мире от нарушений сердечного ритма, от самых тяжелых и даже от фатальных аритмий. И совершенно нет потребности в зарубежной помощи. Наоборот, к нам приезжают из разных стран и знакомятся с нашим опытом.
В год мы делаем, например, около пятисот интервенционных процедур. Это самый высокий показатель в мире. И еще хочу заметить, что мы бы добились большего, если бы в России было хорошее финансирование медицинской науки. А педиатрическое направление поддерживается пока еще очень слабо.
Свидетельствуют ли они о неверном выборе дела жизни? Сомневающийся человек — тот, который ищет правильный ответ.
Ближайшие похожие компании Ещё? Для удобства они отсортированы по расстоянию начиная с ближайшей.
В состоянии полного транса я уже готов был встать на подоконник. И нежданно в мастерскую вошла Светлана, усталая, чем-то расстроенная, молча прошла к диванчику и прикорнула. И я понял: я не смогу этого сделать.
Опустошенный, я сел за стол, и рука машинально стала чертить что-то на белом листе. Композиции, которые бессмысленно до сих пор сыпались с плоскости, вдруг обрели смысл. Такое можно было сотворить только в безумном состоянии. Мы вынесли девятиметровые эскизы на художественный совет. Его вели ученики великого Фаворского. Сделанное нами выламывалось из их классических понятий, и все-таки совет не посмел отрицать значительность сделанного. Проект был утвержден. Новаторская роспись библиотеки Второго мединститута стала известна во всем мире…» Помимо фасада библиотеки работы Полищука и Щербининой есть и внутри здания.
Ниже фотографии с выставки, посвященной работам дуэта художников, которые запечатлены на фоне интерьеров библиотеки роспись «Консилиум» в вестибюле : Это слайд-шоу требует JavaScript.
На сегодняшний день на объединенных кафедрах можно выделить ряд существенных проблем в образовательном процессе: сокращение часов на преподавание дисциплины «фтизиатрия»; снижение уровня подготовки приходящих на обучение; низкая мотивация обучающихся; зависимость качества обучения от клинической базы, на которой располагается кафедра. Для повышения эффективности подготовки медицинских кадров, в том числе по специальности «фтизиатрия», эксперты видят необходимым: расширение сотрудничества с клиническими базами, в том числе привлечение административного состава клиники к преподаванию; трудоустройство преподавателей в практическом здравоохранении; участие в образовательном процессе ведущих специалистов региона, интеграцию с другими кафедрами; подготовку под нужды практического здравоохранения фтизиатров и специалистов общей лечебной сети; разработку и проведение коротких курсов повышения квалификации врачей, в первую очередь — 36-часовых интенсивов по дефектам выявления и профилактики; организацию различных мастер-классов и школ практикующего врача; интеграцию инновационных технологий в учебный процесс.
РНИМУ Пирогова опубликовал первый номер журнала “Клуба выпускников”
И мама оказала тут влияние. Она была глубоко погружена в клетки крови, и, соответственно, я испытывала к ним заранее априорную любовь. Физиологию нам читал Григорий Иванович Косицкий. Лекции были просто фееричными, удивительными! Я хорошо помню анатомию, несмотря на то что преподаватель являлся жестким и очень требовательным, абсолютно несентиментальным, собственно, как и сам предмет. Позже появились медицинские дисциплины, которые, если честно, на первых порах меня немного разочаровали. Я поняла, что не существует какой-то твердой базы, не на что опереться, как на формулу, на какие-то абсолютные и безусловные знания, подобные законам Ньютона или уравнению Шредингера в физике. Тогда модно было говорить, что медицина — не наука, которую можно измерить математически, а скорее искусство. И с этой точки зрения мне она совершенно не подходила, потому что я все-таки приверженец надежных решений. Но потом появилась педиатрия.
Я бы точно не остановилась на лечебном факультете. Если я обещала пойти в медицину, то это должна была быть только педиатрия, привлекательность субъекта. Я не могла себе представить, что решаю проблемы взрослого человека с большими жизненными сложностями и психологическими трудностями. Мне всегда были интересны старики и дети. Вот если бы тогда появилась геронтология, я бы, наверное, выбрала ее. А эти шумные, ищущие и очень нервные взрослые — они бы только сбивали прицел. Педиатрия меня сразу влюбила всебя и позволила определиться с выбором. Когда у нас появились первые преподаватели этой дисциплины, я, конечно, поняла, что не ошиблась. Лекции Натальи Сергеевны Кисляк, которая еще и артистически их читала!
Александр Григорьевич Румянцев тоже безумно интересно вел занятия. Профессор Галина Андреевна Самсыгина, которая после Н. Кисляк заведовала кафедрой, была великолепным преподавателем. Все педагоги с кафедры запоминались. Все были очень талантливыми. И конечно, когда на четвертом курсе у меня появился ребенок, я уже могла применять полученные знания… — На привлекательном объекте? Уже в ординатуре я попала на лекции Натальи Алексеевны Белоконь, которая определила цель моего дальнейшего пути: оказалось, что и в кардиологии есть математика. Особенно это касается нарушений ритма: там необходимы точный расчет, логика, очень много алгоритмирования и непонятного. И тут все сошлось.
Я поняла, что здесь можно удовлетворить свое пристрастие к точным наукам. Когда я столкнулась с энергией Н. Белоконь, с ее гиперуверенностью в будущем нашего направления — детской кардиологии, это оказалось очень верным. Сейчас становится понятным, что многие болезни у взрослых имеют истоки в детском возрасте. Особенно это касается наследственных заболеваний, сейчас их великое множество. Нет практически ни одной патологии сердца, в которой не было бы каких-то наследственных компонентов. А в нарушениях ритма — особенно. Все уже доказано. В особенности это касается жизнеугрожающих форм нарушений сердечного ритма, то есть того, чем я и занимаюсь.
Наследственный генез имеют в большинстве своем и кардиомиопатии. Даже ишемическая болезнь сердца — полигенное наследование, и этими факторами нельзя пренебрегать. Так математика превращается в генетику, в биологию, в метаболизм. Расчеты препаратов, титрование доз — все это очень сложный, но логичный и понятный мир, в котором можно приложить свои силы. Мне кажется, что советовать в принципе никому ничего нельзя. Это очень сложно — брать на себя ответственность, поскольку возможности и цели человека известны только ему самому. И даже будучи его близким родственником, другом, общаясь с ним часто, ты не можешь давать такие советы. У меня как у педиатра очень большая практика, тысячи детей, и многие из них буквально вырастают на моих глазах. До 50 процентов сердечнососудистых заболеваний у них имеют хроническое течение и постепенно переходят во взрослый возраст, и поэтому такие пациенты посещают меня неоднократно.
Это не травма или инфекция, которую можно вылечить и забыть. То есть в таком случае с пациентом больше не надо встречаться. Родители с детьми приходят ко мне порой в течение нескольких лет, раз в год или чаще, если это тяжелое заболевание. И ты становишься для такой семьи долговременным консультантом, важным человеком в их жизни. Надо сказать, что дети, которые бывают на приеме, очень ко мне прислушиваются. Многие хотят от меня совета: куда пойти учиться, какой язык выбрать… В итоге они воспринимают рекомендации от меня очень серьезно — как от авторитета. Я видела, насколько сильно действуют эти советы. Потом думаю: «А вдруг я ошиблась? Поэтому человек, стоя перед трудным выбором, должен главным образом прислушиваться к себе.
Ему необходимо самому принимать важнейшие решения. Можно рассказывать о себе, просто давать пищу для размышления. Но не советовать. У нас в школе учился сын Маресьева, помните «Повесть о настоящем человеке»? И к нам каждый год приходили он и медсестра, его жена, которая его спасала. Они много рассказывали о себе. Но как бы нам это ни описывали, никто из нас не пошел в летчики. Больше всего, конечно, всегда привлекает пример каких-то личных достижений. Если у тебя получается работать с детьми, если выходит решать непростую задачу без подсказок а ребенок не может тебе подсказать — это здорово.
Ты должен принимать решения самостоятельно. Педиатры ежедневно несут колоссальную ответственность за детские жизни, поэтому наши преподаватели — и Н. Кисляк, и А. Румянцев— это гиперответственные люди, посвятившие себя целиком специальности. Благодаря им и из нас чего-то могло когда-то получиться. Маленький пациент — какой он? И вот в этом отсутствии формализации, дополнительной информации, которую дает врачу взрослый больной пациент, кроется особая ответственность и необходимость принятия самостоятельных решений. Вами было опубликовано более 330 печатных работ, 14 монографий, 33 методические рекомендации Минздрава России и Департамента здравоохранения Москвы. Сложно держать баланс между наукой и прикладной медициной?
Что Вам ближе? Если можно добиться того, чтобы смертность в детской гематологии-онкологии у нас стала сопоставимой с показателями ведущих стран, если смогли в лечении нарушений ритма у детей выйти на передовые в мире позиции, значит, это возможно сделать и в других областях медицины! Важно сконцентрировать усилия, чтобы тебя услышали, чтобы вовремя нашелся такой руководитель, как Юрий Евгеньевич Вельтищев, тот, кто поддержит твою эту идею, поверит в тебя. Я помню, как меня вызывали в Минздрав и спрашивали: «А вы уверены, что нарушения ритма — это серьезная тематика? Что центр, который Вы планируете создать, не будет простаивать, что там будут лечиться пациенты? В итоге меня услышали, поддержали. Это оказалось правильным решением. И я даже не могу себе представить, какие могли бы быть сложности и человеческие потери, если бы такого центра, как у нас, не было. От нарушений ритма умирают на улице, во время занятий спортом, при стрессе.
Даже от каких-то случайных, казалось бы, факторов.
Логинов провел мастер-класс по работе с национальной информационно-аналитической базой «Медицинские журналы и статьи. В ходе встречи были рассмотрены практические примеры работы с пятью основными типами поисковых запросов: поиск по выходным данным статьи автор, заглавие, год, издательство подборка трудов определенного автора подборка публикаций организации отслеживание публикаций определенного журнала Аудитория познакомилась с навигацией по элементам описания статьи: аннотации, аффиляциям авторов, ключевым словам, а также с результатами индексирования статей с помощью искусственного интеллекта. В ходе сессии «вопрос-ответ» были даны разъяснения по терминологической стандартизации ключевых слов с использованием тезауруса MeSH на русском и английском языках, а также о необходимости единообразия в указании организации, с которой аффилирован автор. В завершении встречи в фонд ЦНМБ от лица кафедры был передан ряд учебных и научных изданий.
В ходе семинара были затронуты следующие вопросы: О проекте RusMed Цель создания базы Как создается база RusMed схема функционирования базы: сбор и хранение исходных данных, каталогизация и предметизация, предоставление доступа пользователей , модель данных, состав данных Основные задачи для информационного обеспечения НИР Основные задачи для управления наукой Примеры решения задач на основе использования RusMed Результаты и перспективы развития RusMed Уважаемые коллеги! На совещании присутствовали представители 32 библиотек медицинских ВУЗов и директора 53 библиотек НИИ и лечебных учреждений города Москвы. Директор Центральной научной медицинской библиотеки Сеченовского Университета Борис Логинов рассказал о подготовке проекта ведомственного плана «Развитие и модернизация библиотек Российской Федерации».
Чучалин принимал участие в лечении Брежнева, Андропова, Черненко и других советских государственных деятелей. Экспозиция расположена на 3-м этаже, в холле отдела обслуживания научной и художественной литературой. Познакомиться с вехами научной жизни великого пульмонолога можно по адресу ул.
Акценты местной терапии согласно федеральным клиническим рекомендациям» Карнеева О. С,, Базанова М.
Библиотека Пироговки — неизвестная достопримечательность
В ЭБС РНИМУ им. Н.И. Пирогова четыре базы данных: Книги и периодика, Диссертации, Авторефераты и Выпускные квалификационные работы. Вестник Российского государственного медицинского университета = Bulletin of Russian state medical university: научный медицинский журнал РНИМУ им. Н. И. Пирогова. Подробная информация об организации Библиотеки фундаментальная библиотека РНИМУ в городе Москва: сайт, часы работы, контакты, отзывы. 19 октября 2023 года на кафедре госпитальной терапии ПФ РНИМУ им. И.Н. Пирогова Директор ЦНМБ Б.Р. Логинов провел мастер-класс по работе с национальной информационно-аналитической базой «Медицинские журналы и статьи. В ЭБС РНИМУ им. Н.И. Пирогова четыре базы данных: Книги и периодика, Диссертации, Авторефераты и Выпускные квалификационные работы.
Открыт набор в фармацевтический класс РНИМУ им. Н.И. Пирогова
Научная библиотека РНИМУ им. Н. И. Пирогова 3802. На базе этого здания располагается аккредитационный медицинский центр РНИМУ им. Н. И. Пирогова. Получить дополнительную информацию о работе кафедры и зачислении на циклы можно получить на сайте ГБОУ ВПО РНИМУ. «В РНИМУ имени Пирогова Минздрава России в соответствии с планом основных мероприятий университета регулярно проводятся учебные тренировки по эвакуации обучающихся и работников при пожаре. Смотрим без рекламы. "Жил-был дом" Научная библиотека РНИМУ им. Пирогова. Получить дополнительную информацию о работе кафедры и зачислении на циклы можно получить на сайте ГБОУ ВПО РНИМУ.
📚 Где получить (сдать) учебную литературу?
Многие наши выпускники работают в ведущих биомедицинских лабораториях России, Европы и США, преподают в лучших университетах мира. Мы обучаем не просто медицинской биохимии и ее применению в диагностике и терапии заболеваний, а помогаем студентам освоить фундаментальные основы молекулярной медицины. Выпускнику, освоившему образовательную программу по специальности «Медицинская биохимия» и успешно прошедшему государственную итоговую аттестацию, присваивается квалификация «Врач-биохимик» по специальности 30.
Уже в ординатуре я попала на лекции Натальи Алексеевны Белоконь, которая определила цель моего дальнейшего пути: оказалось, что и в кардиологии есть математика. Особенно это касается нарушений ритма: там необходимы точный расчет, логика, очень много алгоритмирования и непонятного. И тут все сошлось. Я поняла, что здесь можно удовлетворить свое пристрастие к точным наукам. Когда я столкнулась с энергией Н. Белоконь, с ее гиперуверенностью в будущем нашего направления — детской кардиологии, это оказалось очень верным. Сейчас становится понятным, что многие болезни у взрослых имеют истоки в детском возрасте. Особенно это касается наследственных заболеваний, сейчас их великое множество. Нет практически ни одной патологии сердца, в которой не было бы каких-то наследственных компонентов.
А в нарушениях ритма — особенно. Все уже доказано. В особенности это касается жизнеугрожающих форм нарушений сердечного ритма, то есть того, чем я и занимаюсь. Наследственный генез имеют в большинстве своем и кардиомиопатии. Даже ишемическая болезнь сердца — полигенное наследование, и этими факторами нельзя пренебрегать. Так математика превращается в генетику, в биологию, в метаболизм. Расчеты препаратов, титрование доз — все это очень сложный, но логичный и понятный мир, в котором можно приложить свои силы. Мне кажется, что советовать в принципе никому ничего нельзя. Это очень сложно — брать на себя ответственность, поскольку возможности и цели человека известны только ему самому.
И даже будучи его близким родственником, другом, общаясь с ним часто, ты не можешь давать такие советы. У меня как у педиатра очень большая практика, тысячи детей, и многие из них буквально вырастают на моих глазах. До 50 процентов сердечнососудистых заболеваний у них имеют хроническое течение и постепенно переходят во взрослый возраст, и поэтому такие пациенты посещают меня неоднократно. Это не травма или инфекция, которую можно вылечить и забыть. То есть в таком случае с пациентом больше не надо встречаться. Родители с детьми приходят ко мне порой в течение нескольких лет, раз в год или чаще, если это тяжелое заболевание. И ты становишься для такой семьи долговременным консультантом, важным человеком в их жизни. Надо сказать, что дети, которые бывают на приеме, очень ко мне прислушиваются. Многие хотят от меня совета: куда пойти учиться, какой язык выбрать… В итоге они воспринимают рекомендации от меня очень серьезно — как от авторитета.
Я видела, насколько сильно действуют эти советы. Потом думаю: «А вдруг я ошиблась? Поэтому человек, стоя перед трудным выбором, должен главным образом прислушиваться к себе. Ему необходимо самому принимать важнейшие решения. Можно рассказывать о себе, просто давать пищу для размышления. Но не советовать. У нас в школе учился сын Маресьева, помните «Повесть о настоящем человеке»? И к нам каждый год приходили он и медсестра, его жена, которая его спасала. Они много рассказывали о себе.
Но как бы нам это ни описывали, никто из нас не пошел в летчики. Больше всего, конечно, всегда привлекает пример каких-то личных достижений. Если у тебя получается работать с детьми, если выходит решать непростую задачу без подсказок а ребенок не может тебе подсказать — это здорово. Ты должен принимать решения самостоятельно. Педиатры ежедневно несут колоссальную ответственность за детские жизни, поэтому наши преподаватели — и Н. Кисляк, и А. Румянцев— это гиперответственные люди, посвятившие себя целиком специальности. Благодаря им и из нас чего-то могло когда-то получиться. Маленький пациент — какой он?
И вот в этом отсутствии формализации, дополнительной информации, которую дает врачу взрослый больной пациент, кроется особая ответственность и необходимость принятия самостоятельных решений. Вами было опубликовано более 330 печатных работ, 14 монографий, 33 методические рекомендации Минздрава России и Департамента здравоохранения Москвы. Сложно держать баланс между наукой и прикладной медициной? Что Вам ближе? Если можно добиться того, чтобы смертность в детской гематологии-онкологии у нас стала сопоставимой с показателями ведущих стран, если смогли в лечении нарушений ритма у детей выйти на передовые в мире позиции, значит, это возможно сделать и в других областях медицины! Важно сконцентрировать усилия, чтобы тебя услышали, чтобы вовремя нашелся такой руководитель, как Юрий Евгеньевич Вельтищев, тот, кто поддержит твою эту идею, поверит в тебя. Я помню, как меня вызывали в Минздрав и спрашивали: «А вы уверены, что нарушения ритма — это серьезная тематика? Что центр, который Вы планируете создать, не будет простаивать, что там будут лечиться пациенты? В итоге меня услышали, поддержали.
Это оказалось правильным решением. И я даже не могу себе представить, какие могли бы быть сложности и человеческие потери, если бы такого центра, как у нас, не было. От нарушений ритма умирают на улице, во время занятий спортом, при стрессе. Даже от каких-то случайных, казалось бы, факторов. И на лице у человека не написано, что у него нарушение ритма, более того, он может очень долго не жаловаться; никак не проявляется это заболевание. Поэтому должна была быть внедрена целая система, чтобы перекрывать такие риски. И с этой стороны мы можем быть спокойны — с этим направлением у нас в стране все в порядке. Мне кажется, даже прикладная медицина тоже сейчас уже «онаучнена». В данной сфере вся наука прикладная.
А те, что называются фундаментальными, находятся рядом смедициной: это генетика, биология. Но в медицинской сфере все должно быть сразу проверено практикой. Наши исследовательские компетенции и возможности каждый раз нацелены на конкретного пациента, на определенный результат. Задача одна — вылечить. И так много нас ждет еще впереди! Мы сейчас находимся на уровне перехода на персонифицированную медицину, когда общий случай хорошо работает, но желательно все же довести до победного конца. И здесь необходимо применение персонального подхода, основанного на клеточных и животных моделях, на гипотезах. Это пришло активно в жизнь молодых врачей и, думаю, будет кардинально отличать новое поколение специалистов от их предшественников. Все они станут исследователями.
И без этого в медицине будущего им будет невозможно достичь успеха. Рутинные же назначения в «стандартных» и «простых» случаях будут в ближайшем будущем делать по формализованным алгоритмам медицинские работники, такие как фельдшеры или даже медсестры. Для этого мы сейчас пишем учебные модули, ведем масштабную образовательную деятельность, чтобы максимально использовать оптимизированные формализованные подходы для решения известных задач. Наш Институт, где я работаю с аспирантуры до сегодняшнего дня, всегда фокусировался на сложных и нерешенных проблемах, с момента его основания в 1927 году. К числу первых задач относилась разработка нормативов питания, потому что было очень много гипотрофичных детей. Потом мы занимались туберкулезом, болезнями органов дыхания. Затем на первый план вышли другие инфекции и классы болезней. И каждый раз наш Институт поворачивался к этим проблемам face to face, и образовывались школы настоящих профессионалов, которых выращивали у нас в Институте. Вельтищев сумел нас, конечно, так воспитать: если задача поставлена, то она должна быть решена.
Это произошло в стране, где данное направление еще недавно считалось лженаукой. Вельтищев взял на себя эту смелость: отправил людей обучаться за границу в том числе и выстроил данную генетическую линию.
Мне кажется, даже прикладная медицина тоже сейчас уже «онаучнена».
В данной сфере вся наука прикладная. А те, что называются фундаментальными, находятся рядом смедициной: это генетика, биология. Но в медицинской сфере все должно быть сразу проверено практикой.
Наши исследовательские компетенции и возможности каждый раз нацелены на конкретного пациента, на определенный результат. Задача одна — вылечить. И так много нас ждет еще впереди!
Мы сейчас находимся на уровне перехода на персонифицированную медицину, когда общий случай хорошо работает, но желательно все же довести до победного конца. И здесь необходимо применение персонального подхода, основанного на клеточных и животных моделях, на гипотезах. Это пришло активно в жизнь молодых врачей и, думаю, будет кардинально отличать новое поколение специалистов от их предшественников.
Все они станут исследователями. И без этого в медицине будущего им будет невозможно достичь успеха. Рутинные же назначения в «стандартных» и «простых» случаях будут в ближайшем будущем делать по формализованным алгоритмам медицинские работники, такие как фельдшеры или даже медсестры.
Для этого мы сейчас пишем учебные модули, ведем масштабную образовательную деятельность, чтобы максимально использовать оптимизированные формализованные подходы для решения известных задач. Наш Институт, где я работаю с аспирантуры до сегодняшнего дня, всегда фокусировался на сложных и нерешенных проблемах, с момента его основания в 1927 году. К числу первых задач относилась разработка нормативов питания, потому что было очень много гипотрофичных детей.
Потом мы занимались туберкулезом, болезнями органов дыхания. Затем на первый план вышли другие инфекции и классы болезней. И каждый раз наш Институт поворачивался к этим проблемам face to face, и образовывались школы настоящих профессионалов, которых выращивали у нас в Институте.
Вельтищев сумел нас, конечно, так воспитать: если задача поставлена, то она должна быть решена. Это произошло в стране, где данное направление еще недавно считалось лженаукой. Вельтищев взял на себя эту смелость: отправил людей обучаться за границу в том числе и выстроил данную генетическую линию.
Отдел генетики, бесспорно, уникален. Это целый центр изучения орфанных заболеваний, который занимается самыми сложными случаями у пациентов со всей страны. Также в нашем Институте впервые появился отдел медицинской кибернетики, возглавила его сначала М.
Жилинская, потом Б. И школа этих инженеров, биологов, математиков, программистов, которые решают медицинские задачи, всегда находилась на острие проблематики. Очень востребованными были работы наших ученых.
Белоконь и Ю. Вельтищев организовали отделение врожденных наследственных заболеваний сердечно-сосудистой системы. Это случилось в начале 1980-х.
Самое главное— такое было задолго до того, как орфанные заболевания стали большим «брендом» в мире. Все потому, что Вельтищев предвидел роль наследственности, генетики очень давно. Сердечно-сосудистые заболевания представлены в этой группе обширно.
Юрий Евгеньевич поддержал идею создания первого в мире центра детского нарушения сердечного ритма. И это тогда являлось настоящим вызовом. Я абсолютно точно была уверена, что такое надо делать.
Шел 1996 год. Есть этот момент уверенности в жизни, когда ты можешь и хочешь заниматься настоящим делом, и в это время молодому человеку очень нужна поддержка. Институт, в котором я выросла, мне доверял, так же как и Юрий Евгеньевич Вельтищев.
Он фактически стимулировал меня на раннюю защиту докторской диссертации, всячески поддерживал наши с коллегами Л. Макаровым, В. Березницкой, Л.
Кравцовой, М. Лаан и другими исследования, очень внимательно относился к моим научным публикациям он был главным редактором медицинского журнала «Российский вестник перинатологии и педиатрии». Так, в 1996 году мы создали наш центр, который я считаю, конечно, главным делом своей жизни.
И до сих пор нам удается держать высокую планку. Если говорить о приоритетах в российской медицине, то, бесспорно, в первую очередь это Центр имени Дмитрия Рогачева. Работа данного медучреждения повлияла на снижение смертности от лейкозов.
Это произошло после того, как А. Румянцев внедрил международные протоколы лечения и реабилитации. У нас смертность от детских лейкозов снизилась первой по стране и достигла уровня передовых государств мира.
Это был фантастический, абсолютно инновационный прорыв. Сердечно-сосудистая революция, которая во всем мире случилась в начале 1980-х годов, когда стентирование и аортокоронарное шунтирование стали практически рутинными процедурами, к нам пришла, к сожалению, только в 2000-е. Но мы быстро наверстали упущенное.
Поэтому смертность от сердечно-сосудистых заболеваний стала снижаться. А ведь весь советский период этот показатель фиксировался очень высоким. Я хочу сказать, что всегда было на кого ориентироваться.
Когда мы с коллегами Л. Калининым, С. Термосесовым, Р.
Гариповым, Л. Кравцовой, Р. Ильдаровой, И.
Абдулатиповой, Е. Поляковой, Е. Верченко, И.
Миклашевич и многими другими строили нашу службу, то понимали, что нам нужны все имеющиеся на данный момент в мире технологии, что они должны быть собраны в одном месте и доступны каждому пациенту. То есть требовалось создать замкнутый цикл — от клиники, диагностики, медикаментозной терапии, хирургического лечения до мониторинга этих больных, семейного наблюдения. Словом, все должно было быть у нас под контролем.
И только так мы добились отличных результатов. И они не заставили себя ждать: у нас, наверное, один из самых низких показателей смертности в мире от нарушений сердечного ритма, от самых тяжелых и даже от фатальных аритмий. И совершенно нет потребности в зарубежной помощи.
Наоборот, к нам приезжают из разных стран и знакомятся с нашим опытом. В год мы делаем, например, около пятисот интервенционных процедур. Это самый высокий показатель в мире.
И еще хочу заметить, что мы бы добились большего, если бы в России было хорошее финансирование медицинской науки. А педиатрическое направление поддерживается пока еще очень слабо. Свидетельствуют ли они о неверном выборе дела жизни?
Сомневающийся человек — тот, который ищет правильный ответ. Надо понимать, что постоянно приходится принимать решения — это всегда за и против. Сомнения все равно присутствуют.
Приняв решение, порой понимаешь, что неуверенность осталась.
Ранее в симуляционном центре завершилось обучение первой группы сиделок. Его закончили 10 специалистов геронтологического центра "Тропарево" филиала социального дома "Обручевский". Продолжительность курса составила 144 часа. Читайте также.
Информация для пациентов
Режим работы Фундаментальная библиотека РНИМУ в декабре 2022 года. фундаментальная библиотека РНИМУ работает на территории Центрального федерального округа в г. Москва на Улице островитянова. Уникальность кафедры медицинской кибернетики МБФ РНИМУ им. Н. И. Пирогова состоит в том, что там готовят специалистов, знакомых с принципами управления медико-биологическими системами и владеющих современными математическими методами анализа и прогнозирования. 19 мая 2023 г. в НИИ были проведены ознакомительные лекции для студентов 3 курса МБФ РНИМУ им. Н.И. Пирогова (специальность Медицинская кибернетика, профиль Биоинформатика). «В РНИМУ имени Пирогова Минздрава России в соответствии с планом основных мероприятий университета регулярно проводятся учебные тренировки по эвакуации обучающихся и работников при пожаре. СПАСИБО,ЧТО БЫЛИ С НАМИ нА дНЕ открытых дверей В РНИМУ имени Н.И. Пирогова 11 ноября / москва, островитянова, д.1.
РНИМУ Пирогова опубликовал первый номер журнала “Клуба выпускников”
поиск по новостям. В журнале собраны беседы с выдающимися специалистами, для которых РНИМУ имени Пирогова – альма-матер и второй дом. Волонтерский центр РНИМУ им. Н.И. Пирогова. Если вы администратор группы «Научная библиотека РНИМУ им. Н. И. Пирогова» или являетесь его законным представителем, вы можете удалить эту страницу.