Запрещенный в нескольких странах, добравшийся до кинотеатров Великобритании только в 2000 году, фильм Пазолини о группе молодых людей, которых систематически насилуют и подвергают пыткам, пожалуй.
Сцена изнасилования в «Непосредственно Каха: Другой фильм» возмутила интернет
Традиционное общество с жесткими религиозными и патриархальными взглядами, обман и издевательства со стороны близких людей — собранные здесь фильмы покажут разные грани отношений, с которыми приходится сталкиваться женщинам. Некоторые истории основаны на реальных событиях, другие — собирательные образы трагических историй жизни.
Элвис запретил супруге покидать особняк, когда он находится в туре, чтобы всегда иметь возможность ей позвонить и поговорить. Так Присцилла стала узницей певца, его «птицей в золотой клетке», полностью зависимой от желаний «хозяина». В ней друзья и коллеги певца собрались в домашней студии, слушают новый материал и делают комментарии. Элвис просит поделиться ее мнением: Присцилла не в восторге от композиции, и потому в ее сторону летит стул, который с грохотом разбивается о стену. Этого краткого эпизода достаточно, чтобы показать, в насколько сложной ситуации находились Присцилла и множество женщин в XX веке, когда непослушание и несоответствие ожиданиям супруга могло стоить многого. Насилие над детьми Тема детского насилия особо деликатна и сложна, потому что перед режиссерами всегда стоит вопрос: «Как это снять? Кадр из фильма «Один маленький ночной секрет» 2023 Мещанинова вышла из школы документального кино Марины Разбежкиной и с тех пор в игровых работах придерживалась реализма, честно и прямолинейно показывая даже самые страшные ситуации.
Так, в фильмах, разрешенных для зрителей «старше восемнадцати лет», «явное и реалистическое изображение насилия может быть показано, если оно не дается со всеми подробностями и чрезмерной жестокостью». А где границы этой «чрезмерности»? Строго запрещаются «неоправданные подробности сцен садизма и чрезмерного опять! Еще бы — на дырку в черепе «неприятно смотреть».
То ли дело — бравый молодец, целящийся из револьвера прямо в зал: стреляй, родимый! Великие режиссеры ХХ века — от Феллини до Тарковского — не позволяли зрителю отвести глаза от скверны насилия. Их морализм был не в том, чтобы обеспечить ему, зрителю, душевный комфорт во время просмотра, а в том, чтобы заставить его пережить чужую боль как свою собственную. Здесь режиссеры следовали этическим постулатам религиозной культуры: не шарахаемся же мы от классических полотен, где крестные муки изображены порой с беспощадными подробностями — например, у Грюневальда.
Художественная ткань многих значительных лент содержит в себе разнообразные отсылки к образам и мотивам общечеловеческой мифологии. Неизбежно возникающая тема крестного пути делает изображение страдания очистительным, и кощунственно запрещать здесь самые жестокие сцены. Яркий пример подобного фильма, появившегося совсем недавно и пронизанного религиозными реминисценциями, «Человек без прошлого» Аки Каурисмяки. И другие лучшие наши режиссеры-современники — от Германа до Кустурицы — живут этой традицией.
Как и положено в гуманистической культуре, в их лентах нет ни заигрывания с насилием, ни стремления чем-либо его оправдать — оно вызывает отвращение, а его жертвам мы сострадаем. Всё же традиции великого бытийного кино словно бы пересыхают. Насилие изображается сегодня как иррациональная стихия, как необходимейший компонент социальной и политической жизни, словом, как «повивальная бабка истории», — здесь мы пятимся к формуле Маркса. Прочистить массовое сознание от новейшей мифологии помогли бы аналитичные фильмы, исследующие природу насилия, — такие, какими были «Соломенные псы» Сэма Пекинпа, «Заводной апельсин» Стэнли Кубрика… Но последней подобной лентой, кажется, был замечательный фильм Оливера Стоуна «Прирожденные убийцы».
Реки крови в нынешнем жанровом кино ничуть не удивляют: оно всегда поставляло на рынок не только грезы, но «рубку, сечу, поножовщину» и «страшные сказки». Сегодня оно — тот же род балагана, смесь ярмарочного аттракциона с компьютерной игрой. Эта машина функционирует по извечно заданным ей законам. Она не меняет своей сущности оттого, что в мир балагана приходят пресловутые новые технологии.
Невелика разница, слетает с плеч персонажа муляжная голова из папье-маше или масса тел корчится на экране от рассекающих их лазерных лучей. От таких зрелищ впадают в зависимость, родственную наркотической: первый шок притупляется, потребитель ждет более сильную инъекцию, и этот процесс бесконечен. Так, когда в начале 30-х Александр Довженко приводит на экран обнаженную дивчину — это снятие эстетического табу, а дальнейшее тиражирование «ню» в кино — поток и конвейер. Когда в фильме «Заводной апельсин» Стэнли Кубрик превращает насилие в эстетизированный балет — это скачок в иное художественное измерение, а когда сегодня на экране трупы валятся направо и налево… это «никак».
Прочие причуды авторского кино проигрывают этому простому и образному высказыванию и являются лишь его вариациями. Кроме авторского и жанрового кино существует обширная сфера… «авторского жанрового» кинематографа. Жанровое кино создают здесь именно авторы, причем эстеты и рафинированные интеллектуалы: Хичкок, Серджо Леоне, Дарио Ардженто, Джон Ву, Коппола, Люк Бессон… Именно здесь изощренное сознание, дразня и провоцируя, предается эстетическим играм с насилием — рождает его причудливейшие формы или провокативно меняет местами добро и зло. Это сфера салонного насилия.
И здесь наши гуманистические воззрения приходят в парадоксальное противоречие с эстетическим чувством. Признаемся, что знаменитая сцена из хичкоковского «Психоза», где женское тело извивается под ударами ножа маньяка, доставляет нам эстетическое наслаждение… Попросту говоря, нам приятно на это смотреть. Эффектная и болезненная красота сцен насилия в фильмах Дарио Ардженто тоже вызывает настоящий эстетический восторг. Когда появилась «Необратимость» Гаспара Ноэ, писали о некоей невыносимости для восприятия сцены насилия над женщиной в подземном переходе.
Напротив, глазу-то этот кажущийся бесконечным план доставляет высокое эстетическое наслаждение. Распростертое женское тело, уходящее в перспективу тоннеля, кажется монументальным, а сам кадр, решенный в эстетике станкового полотна, своей цветовой гаммой приближен к полотну Веласкеса «Венера перед зеркалом»… Насилие по-прежнему притягивает и отталкивает нас, и в этом явлении работают все те же закономерности, что и сто, двести и тысяча лет назад. В жизни я осуждаю все формы насилия, но как художник и эстет вполне способен насладиться им в искусстве. Находились журналисты например, Ирина Петровская , которые после 11 сентября в особую заслугу американскому ТВ ставили… «тактичный» показ катастрофы, то есть то, что ее кадры не вызывали особого ужаса и, по общему мнению, смахивали на продукт компьютерных технологий из голливудской ленты.
Странный комплимент! Представим себе, что американские освободители, появившись на территории Освенцима, столь же «тактично» не снимают ни одного кадра с жертвами нацистского геноцида — из опасения расстроить нервного кинозрителя! В подобном случае мир и Германия не ужаснулись бы фашистским злодеяниям, нация не осознала бы своей тяжкой исторической вины. В показе социального насилия не должно быть недоговоренности.
Она усыпляет общество и позволяет злу произрастать. Чтобы этого не было, в иных случаях полезнее эмоциональный шок, нежели замалчивание. Не столь уж существенно, каким способом на экране отпиливают руку или ногу, — важно, чтобы зритель не отождествлял себя с насильником и чувствовал чужую боль, как свою собственную. Во мне слишком сильна прививка отечественной литературы, ригористически осуждавшей насилие, — особую роль сыграли воззрения Льва Толстого.
Потому мне кажется отвратительной картина Люка Бессона «Леон» — не могу заставить себя лить слезы над тяжелой судьбой и горькой участью дегенерата, сделавшего своей профессией убийство за деньги. Я прекрасно понимаю провокативный характер первой серии фильма Копполы «Крестный отец» — и все равно у меня нет желания разбирать, кто из изображенных бандитов «лучше». Все они — мерзкие пауки в одной банке. Точно так же я абсолютно не приемлю той доморощенной философии блатного патриотизма, что пронизывает фильм Алексея Балабанова «Война», и того «военно-спортивного» насилия, которое сказывается в «Звезде» Николая Лебедева.
Бывший киновед, изображая войну, мог бы ориентироваться ина великие пацифистские ленты, прославившие отечественное искусство на рубеже 50-60-х годов, а не на нынешний кич компьютерного розлива. Я изображаю на экране историю ХХ века, и без показа обнаженного насилия обходиться здесь просто нечестно. Сами законы эстетики заставляли меня вводить в фильмы «Концерт для крысы» и «Темная ночь» устрашающее количество колющих и режущих предметов. С одной стороны, в этих образах всегда есть эротический подтекст, с другой — в них живут ассоциации, связанные с мифологическими мотивами заклания, жертвоприношения… Кроме того, насилие… киногенично: оно придает кинематографическим образам чувственную убедительность.
Николай Лебедев, режиссер 1. Мне не кажется, что проблема изображения насилия стала столь насущной лишь сегодня. Только что вернулся из Италии, где в лучших музеях рассматривал знаменитейшие полотна, целиком посвященные не просто насилию, но его эстетизации и воспеванию. Юдифь отсекает голову Олоферну, и фонтаны крови заливают многометровое полотно.
Давид радостно демонстрирует миру труп Голиафа. Повсюду на картинах окровавленные переплетенные тела библейских воинов. Бледные лики мертвецов. И что?
Шок от созерцания насилия — способ достижения зрительского катарсиса. Хичкок говорил, что насилие на экране может вызывать нездоровую реакцию в смысле — желание подражать лишь у нездорового сознания. Когда в Лос-Анджелесе поймали серийного убийцу и выяснилось, что свою третью жертву он лишил жизни после просмотра «Психоза» и под впечатлением от этой картины, журналисты набросились на Хичкока с требованием комментариев. Хичкок в ответ поинтересовался: «А какой фильм он смотрел перед тем, как совершил второе убийство?..
История свидетельствует, что во времена самых жестоких режимов в искусстве зачастую царили спокойствие и благолепие. Посмотрите на светлоликих мадонн времен инквизиции. Или на иконы Рублева, написанные в черные и мрачные годы. Стало ли сегодняшнее искусство более жестким, чем прежде?
Пожалуй, оно стало более откровенным. И показ насилия, как правило, оказывается скорее художественным стилем или вызовом обществу. Парадоксально, но факт: чем более толерантно, благополучно и гармонично общество, тем более откровенна демонстрация насилия в искусстве, им порожденном. Подозреваю, что это некая форма подсознательного замещения, высвобождения комплексов, реакция массового сознания на гармонизацию общественных отношений.
Что же касается вопроса понимания природы насилия, то для меня он носит чисто теоретический характер. Человек соткан из добра и зла, из добродетели и порока, причем зло и порок изначально, по моему разумению, занимают в человеке главенствующее место. Цивилизация и культура искусственным образом привносят в человека добро и добродетель, законы морали и нравственности, но именно от этого человек как существо животное становится Человеком — существом духовным. Искусство играет в этом процессе важнейшую роль, но отнюдь не оттого, что показывает исключительно положительные образцы.
Иногда показ чудовищного, варварского насилия способен куда более мощно и целительно повлиять на сознание, нежели демонстрация так называемых «добрых примеров». Искусство способно прививать добро с помощью того, что развивает чувство отвращения к злу. Горящая корова в фильме Тарковского об Андрее Рублеве. Эпизоды копрофагии в «Сало» Пазолини.
В эти моменты я перестаю воспринимать искусство — для меня фильм превращается в грубую, жестокую и отвратительную имитацию реальности. Примерно те же чувства у меня вызывает мат, несущийся с экрана. Прием, призванный обезусловить условную реальность, у меня вызывает прямо противоположную реакцию — я начинаю видеть артистов, а не персонажей, и слышать текст, а не речь. Искусство, по моему убеждению, — это образ, а не прямое отражение.
Я ненавижу и смертельно боюсь насилия в реальной жизни, поэтому все время думаю о нем в работе. В «Поклоннике», к примеру, рассказывается история неразвитого сознания, выпускающего в мир вполне реальных монстров. В этом фильме много насилия показываемого всегда отраженно , потому что он говорит о том, насколько насилие отвратительно. А вот насчет «Звезды» какой-то кровожадный критик, напротив, осуждающе высказался в духе, что, мол, камера «кокетливо» отводит взор от сцены убийства, тогда как мне важнее было показать ощущения молодого героя, впервые присутствующего при казни и ошеломленного увиденным, показать естественную реакцию здорового сознания на насилие и смерть — реакцию отвращения.
Таким образом, как вы видите, я только и делаю, что говорю о различных формах и видах насилия, — так старая дева любит подробно порассуждать о сексе. Но вот отведать насилия в любой его форме в реальной жизни я не пожелал бы никому — ни зрителям, ни, разумеется, себе самому. Анатолий Осмоловский, художник «Заводной апельсин», режиссер Стэнли Кубрик 1. Искусство, несомненно, оказывает влияние на реципиентов.
Но нет ничего общего между этим реальным влиянием и теми представлениями о нем, что бытуют в российской кинокритике и в широких слоях общества. Основная задача, которую преследует демонстрация насилия, заключается в том, чтобы анализировать агрессивные импульсы простых зрителей, а вовсе не в том, чтобы возбуждать их. Иными словами, речь идет об одном из факторов управления обществом. Настоящее насилие не может быть репрезентировано по определению, так как его конститутивной частью является осуществимость здесь и сейчас.
На мой взгляд, после нынешней войны в Ираке у некоторых интеллектуалов произошло осознание, что право опирается исключительно на силу. Таким образом, осуществился возврат из «райского» времени постмодернизма с его расслабленностью, отсутствием принципиальности, веселой дурашливостью, доходящей иногда до дебильности, к гегелевской диалектике в широком смысле с ее жесткими оппозициями и бескомпромиссными формулировками. Естественно, что в политическом и эстетическом аспектах актуализируется марксизм, переоткрытие которого состоится в ближайшем будущем. Это положит начало осознанию нашего собственного российского места в актуальном мире, пониманию того, «в какой стране мы живем и что мы потеряли».
Если же возвратиться к понятию «художественное изображение насилия», то основное здесь, на мой взгляд, эксплуатация человеческого восприятия, его банальности. Человек как зритель желает видеть насилие точно так же, как в качестве гражданина он желает быть управляемым. Это замкнутый процесс, поддерживающий сам себя. Все это имеет отношение к культурной индустрии, но в очень отдаленной степени к искусству.
Таких «эстетических феноменов, связанных с демонстрацией насилия» нет и быть не может. И наоборот, все, что связано с культурной индустрией, для меня неприемлемо и неинтересно. Впрочем, в этом вопросе стоит уточнить термин «демонстрация». Во времена постмодернизма под словом «демонстрация» иногда понималось прямое осуществление насилия я имею в виду область искусства 90-х годов с практикой «прямого действия».
Это осуществление одновременно играло двоякую роль: с одной стороны, оно пыталось нащупать «края» реальности, с другой — осуществить идею дереализации реальности до конца что заведомо невозможно. Я был инициатором и активным практиком этой тенденции. В искусство эта тенденция мало что привнесла, но оказалась провидческой в области политики. Вообще, на протяжении всех 90-х годов модернизационный политический импульс сохранялся исключительно в сфере современного изобразительного искусства и поэтому был маргинальным , все политические партии погрязли в мракобесии, черносотенстве и ревизионизме.
Искусства в 90-е годы в России было крайне мало эта ситуация сохраняется до сих пор. В той мере, в какой искусство является частью политики, насилие для него играет важную роль.
После фестивального проката его обещают залить на YouTube-канал общественной организации Think Olga. Фильм об уличном харассменте в Бразилии. Цели создатели ставят перед собой вполне конкретные — не только положить конец вербальному и физическому насилию, с которым женщины сталкиваются каждый день на улицах крупных бразильских городов, но и привлечь внимание к вопросам урбанистики: сделать городские пространства более пригодными для прогулок: улучшить освещение улиц и парков, а также усовершенствовать городской транспорт и сделать дорогу с работы или учебы по-настоящему безопасной для всех.
Голоса врагов не так страшны, как молчание друзей: 7 фильмов о сексуальном насилии
В выбранных фильмах сцены ультранасилия, в основном, являются затеей сюжета. В список не включены какие-либо ужастики, так как они делают деньги, будучи смехотворно жестокими. Обратите внимание на 10 фильмов, которые не стоит смотреть из моральных принципов. Этот список является относительно традиционным, поскольку, скорее всего, надоест снова читать о ранении промежности в «Нью-Йоркском потрошителе». Возможно, вас заинтересует статья 15 самых спорных фильмов десятилетия. Криминальное чтиво 1994 Боксер Бутч дважды перешел дорогу Марселасу. Это была не лучшая идея, ведь Марселас склонен к жестокости. Бутч готов сбежать, но у пешеходного перехода, по несчастливой случайности, он сталкивается с Марселасом.
После погони и драки, двое мужчин оказываются связанными в подвале Мэйнарда. Он зовет своего друга Зеда. Вдвоем они берут Марселаса и насилуют в соседней комнате, в то время как Бутч остается на попечение охранника-мазохиста. Бутчу все же удается вырваться, оглушив охранника. Он уже уходит из магазина, однако муки совести одолевают его, и он возвращается за Марселасом. Бутч убивает Мэйнарда катаной. Марселас хватает ружье и стреляет Зеду в пах.
Марселас и Бутч заключают договор, что первый забывает о долгах Бутча, а тот покидает Лос-Анджелес. И главное — оба никогда никому не рассказывают об инциденте. Эта сцена показывает не только мужской гомосексуализм, но и крайне жестокие убийства. Это захватывающее сочетание совестливого Бутча, возвращающегося спасти человека, который при возможности мог бы его убить. Здесь показаны, что в самых обыденных местах могут скрываться страшные извращения. Обратите внимание на 10 самых шокирующих моментов из фильмов Квентина Тарантино. Избавление 1972 Четыре бизнесмена из Атланты решают предпринять путешествие вниз по одной из рек Джорджии, прежде чем построят дамбу.
По пути своим высокомерием они выводят из себя нескольких местных жителей. В первый день путешествия мужчины разделяются на 2 пары. Бобби и Эд сходят на сушу, где к ним пристают несколько местных деревенских жителей. Насилие — акт крайней жестокости над мужчиной или женщиной. Бобби был яростно изнасилован деревенскими мужчинами, которые заставляли его визжать как свинья. Эда во время отвратительного акта привязали к дереву. Льюис и Дрю прибегают на помощь, спугивают горцев и убивают человека, насиловавшего Бобби.
Сцена насилия — часть фильма, необходимая, чтобы показать, чему противостоят четверо мужчин. Последующая травма Бобби очень правдоподобна. Но интересно, какое влияние оказала эта сцена на карьеру Неда Битти — визжащего парня из «Избавления». Один против всех 1998 Еще более устрашающее ультранасилие от режиссера Гаспара Ноэ.
Кондратьев , которым закидали врага в Великую Отечественную… До сих пор спорят: двадцать или тридцать миллионов? Десяток миллионов божьих тварей туда или сюда — разве это вопрос для России? Но только ленивый не пнет кинематограф за пропаганду насилия, развращающего и провоцирующего нашего девственного зрителя. В 1873 году NB! Достоевский писал в «Дневнике писателя»: «Какие уж тут нравы добрые, когда народ пьян с утра до вечера…» В какой-то степени я марксист — бытие определяет сознание. Насилие на экране — вторично. У него, насилия, сложнейшие исторические, политиче- ские, психологические, этнические да-да! Насилие — для меня это безусловно — «basic instinct». Гениальность Фрейда заключается, на мой взгляд, прежде всего в том, что он сформулировал истину: истоки душевного нездоровья кроются в подавлении основных инстинктов. Прошлый век явил доказательства крушения всех и всяческих табу. Основной инстинкт вырвался на свободу. Любая, в том числе христианская, мораль есть система вполне элементарных нравственных запретов. Поэтому мы можем говорить о крушении системы христианских нравственных ценностей. Для меня интересно лишь то произведение искусства, которое исследует душу человека. Или — еще точнее — душевное подполье. То есть истинно глубокую правду о человеке. Как тут избежать такого феномена, как инстинкт насилия? Во имя беспощадной правды о человеке искусство имеет право на его показ. Если же речь идет о неискусстве, о спекуляции на низменных инстинктах, то это за рамками обсуждения. Тут ответ, как выразился бы Владимир Вольфович, «однозначен». Братья Гонкур мечтали о создании литературой «новой оптики», которая позволила бы по-новому взглянуть на человека. От себя добавлю — и внутрь. И оказалось — чем глубже, тем страшнее. И еще от себя, про оптику: это ведь гонкуровское «предчувствие кинематографа». Призрак кино. Убежден, катарсиса в искусстве можно достичь через потрясение. Эмоциональный шок. Для того чтобы его добиться, художнику все разрешено. Подчеркну: художнику. Впрочем, общество должно обладать законной возможностью ограничивать его, художника, аудиторию. Тут важное слово — «законной». Для того чтобы писать мудрые законы, надобны мудрые законотворцы. Где их взять? Вопрос риторический. Понимаю, что впадаю в противоречие. Однако художник обязан помнить об особенностях национальной аудитории. Если говорить о России, то в силу понятных исторических обстоятельств она в существенной своей части состоит из «нравственных имбецилов». Про «не убий» они услышали только-только и то от священнослужителей, еще недавно служивших в известных органах. Поэтому не стоит уподобляться «святой простоте» той старушки, которая подкинула сухого хворосту в плохо разгоравшийся костер Яна Гуса. На искусство ХХI века я смотрю печально. Оно увлечено внешним. Театр — все больше в поисках праформ, исследует ритуальную колыбель сценического искусства. Литература и кинематограф, наоборот, все дальше удаляются в виртуальную реальность. То есть все дальше от человека. Современное искусство откровенно депсихологизируется. То есть дегуманизируется. К чему это приведет, для меня очевидно. Павел Финн, сценарист 1. Чтобы ответить на первый вопрос, надо, как минимум, иметь определение того, что такое насилие. Если под «насилием» понимать, скажем, пытку или казнь, то, конечно, в прошлом — например, в средние века — оно было куда изощреннее, чем в наше время. Но, безусловно, понятие «насилие» шире. Война — насилие, любая несвобода — насилие, диктатура — насилие… Наконец, смерть — не что иное, как насилие… Насилие проявляется на улице, в быту, в воспитании, в половых, семейных, служебных отношениях. Даже в отношениях человека с самим собой. Что такое «воля», как не одна из форм насилия? Словом, насилие — соль той неизбежной трагедии, название которой — человеческое существование. Именно поэтому для искусства — и, начиная с великих греков, в первую очередь для драматургии, — насилие, как и возмездие, на мой взгляд, обязательно. Извините за терминологию: насилие — базис, а нравственность, мораль, любовь к добру — надстройка. Но жестокость художника может быть оправдана только тогда, когда ее результатом становятся сострадание, очищение и выбор. Видимо, существует какая-то эволюция способов и форм изображения насилия — от прошлого к настоящему. Но эта тема меня мало интересует. И не с закономерным развитием, а скорее с закономерными торможениями культуры, понятыми как проявление эсхатологической сути времени и истории, связана фетишизация насилия. Которая всегда — и не без справедливости — будет защищаться словами Фрейда о том, что мечты и искусство служат для освобождения от навязчивых идей. Все, не являющиеся эстетическими феноменами. Достоевский говорил, что «искусство должно производить эффект». Как тут обойтись без изображения насилия? Александр Хван, режиссер «На плечо! Еще в конце XIX века проявилась потребность художников использовать все более интенсивные средства воздействия на публику. В музыке произошла так называемая эмансипация диссонанса, обозначенная Дебюсси, явленная Стравинским и Прокофьевым, доведенная до абсурда Шёнбергом и другими нововенцами; музыка вообще впервые расслоилась на филармоническую и «легкую», к которой почему-то относится и джаз. Что происходило в изобразительном искусстве и литературе, мы все помним. Примерно тогда же появилось и кино. Названия самых заметных немых фильмов — «Нетерпимость», «Большое ограбление поезда», «Сломанные побеги», «Стачка» — говорят сами за себя. Кино родилось на пике объединения человечества и явления его в качестве стихийной силы, способной преобразовать мир подобно геологическому процессу. Произошло это глобальное явление под знаком буржуазности. Тогда же, кстати, случилась и первая мировая война… Два этих параллельных процесса — родовых мук единого человечества которых, кстати, оно, не дай Бог, может и не выдержать и потребность «творцов» охватывать все большую аудиторию, воздействуя на нее все более сильными средствами, — и породили необходимость использовать тему насилия в главном искусстве ХХ века — кинематографе. Парадокс в том, что на новом рубеже веков кинематографическое насилие снова смогло стать смешным — фильмы Тарантино или Бениньи тому пример. Я пишу «снова», потому что до этого был Чаплин. Для меня абсолютно неприемлемо ни в искусстве, ни в жизни наслаждение чужим страданием, его смакование — то, что называется садизмом. Понятие «драматургия» связано прежде всего с понятием «конфликт». Главная тема моих фильмов — страсть, данная свыше как призвание и выводящая тем самым моих героев за рамки обыденности. Без насилия тут не обойтись. Тофик Шахвердиев, режиссер 1. Сегодня драки на киноэкране все чаще воспринимаются не как мордобой, а как балет. Зритель, понимая, что ему показывают имитацию насилия, следит, с каким артистизмом эта имитация осуществляется. Герой ловко наносит удары из самых неудобных положений, а многочисленные враги никак не могут справиться с ним, и это не может не радовать публику. Нередко создатели фильмов пренебрегают правдоподобием ради демонстрации того или иного боевого «па», и мы легко прощаем им это. Киногерой-драчун все больше становится похожим на персонажа электронных игр. Такое зрелище выглядит забавно и не страшно. Это игра в насилие, и чем она остроумней, тем интересней. Параллельно идет рост бесстыдства по всем направлениям и в литературе, и в театре, и в кино. Нередко спорят, что является порнографией, а что нет. Здесь все очень просто, нечего голову ломать. Когда стыдно, то это порнография. Насилие в кино, показанное правдоподобно, страшно, ради эпатажа, ради того, чтобы затащить зрителя в кинозал, я отношу к порнографии. Истории, полные убийств, издевательств и всяческих извращений, делать завлекательными намного легче, чем на пресном положительном материале. Я лично предпочитаю это «чем». Нечестно завоевывать внимание зрителя, показывая ему мерзости насилия или извращения. Мерзости завораживают, потому что нормальный человек обычно их избегает, не видит, а здесь они вдруг, на тебе, — перед глазами. Как на Луну попал. Человек платит деньги, смотрит на экран, не может оторваться, но в том нет его заслуги. Так кошку заманивают валерьянкой. Закономерность развития культуры и социальной психологии заключена в неизбежности самого развития. Человечество и его передовая часть — кинозрители — развиваются неминуемо: кто по линии ума и вкуса, кто по линии пренебрежения тем и другим. Кому что досталось. Нечто похожее говорил А. Чехов: «Университет развивает все способности, в том числе и глупость». В связи с демонстрацией насилия если я и наблюдаю «феномены», то не эстетические, а исключительно антиэстетические. Мне кажется странным и неприемлемым само сочетание слов «насилие» и «эстетика». Понятие «эстетика» приложимо лишь к явлениям, суть которых заключена в гармонии, насилие — это разрушение гармонии, неспособность к ее созданию. А если гармония все-таки возникает, то, значит, имелось в виду не насилие, а что-то другое. Когда же насилие имеет место в сюжете как действенный элемент, оно должно быть обыграно так, чтобы служить поводом для развития истории, но не предметом первостепенного внимания и не сутью повествования. Роль насилия в «нашем творчестве» велика. Оно в борьбе с самим собой, с помощниками, в организации съемок, в работе с актерами и неактерами, в добывании того, к чему стремишься… Насилуешь себя, насилуешь других, и все это ради того, чтобы в конце концов на экране никто этого насилия не заметил. Евгений Юфит, кинорежиссер 1. Развитие средств массовой информации, появление телевидения, быстрота создания и доступность видеофильмов — все это изменило отношение к аудиовизуальным произведениям, сделав кино массовым «народным» продуктом, ориентированным прежде всего на апологию вульгарно-бытового мироощущения и криминально-милитаристского менталитета.
И в апелляционном процессе он утверждает, что его судили не на основании поведения, в котором ему было предъявлено обвинение, а на основании не относящихся к делу, предвзятых и непроверенных обвинений в предыдущих плохих действиях, — говорится в решении суда. Средством правовой защиты от этих вопиющих ошибок является новое судебное разбирательство". О том, будут ли прокуроры повторно рассматривать дело Вайнштейна, представитель окружной прокуратуры Манхэттена заявил: "Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы пересмотреть это дело, и остаемся непоколебимыми в нашей приверженности делу защиты жертв сексуального насилия". Вайнштейна приговорили к 23 годам тюремного заключения в 2020 году за два преступления на сексуальной почве: принуждение к оральному сексу ассистента продюсера в 2006 году, а также изнасилование актрисы третьей степени в 2013 году.
Пожилой мужчина схватил мальчика, когда тот гулял. Майк никому не рассказывал об этом инциденте до 48 лет. Том Арнольд В фильме «Ночные сады» Том Арнольд играл роль растлителя детей, но мало кто знает, что в детстве он сам стал жертвой педофила. С 4 лет знаменитый актер подвергался сексуальному насилию со стороны соседа, с которым мальчика оставлял отец. Рита Хейворт Несмотря на внешний лоск, жизнь легендарной актрисы была трагичной. В юности ее насиловал родной отец, с которым она выступала в ночных клубах. Это наложило печальный отпечаток на всю ее дальнейшую судьбу. Рита 5 раз была замужем, но ни один мужчина не смог сделать ее счастливой. Свою душевную боль она пыталась утопить в алкоголе. Мэрилин Монро Мэрилин Монро рассказывала страшную историю о том, как была изнасилована в 8-летнем возрасте, когда жила в приемной семье. Однако ее биографы скептически относятся к этой истории, считая ее выдумкой актрисы. Клаудиа Кардинале Клаудиа Кардинале детство и юность провела в Тунисе. Там 19-летняя девушка подверглась изнасилованию. Она ужасно переживала этот инцидент и подумывала о самоубийстве. Но тут вмешалась судьба: девушка случайно оказалась на местном конкурсе красоты, где была признана самой красивой итальянкой Туниса. В качестве приза она получила приглашение на Венецианский кинофестиваль, где получила предложение сниматься в кино. А в результате изнасилования родился ее сын. Энн Хеч В детстве актрису насиловал родной отец, который, кстати, был баптистским священником. Это нанесло Энн тяжелейшую травму, от которой она пыталась избавиться самыми радикальными методами: «Я пила. Я курила. Я принимала наркотики… Я делала все, чтобы изгнать стыд из моей жизни» Оззи Осборн В детстве легендарный певец был робким мальчиком и не мог постоять за себя. Его неоднократно насиловали два хулигана из их школы. Впоследствии Оззи пришлось восстанавливаться у психотерапевта. Леди Гага В 19 лет Леди Гага подверглась насилию со стороны музыкального продюсера. Певица призналась, что случившееся изменило ее жизнь. Мисси Эллиот В течение года Мисси Эллиот подвергалась насилию со стороны своего кузена. Никто из взрослых об этом не знал.
Шокирующие тайны знаменитостей: 29 звезд, подвергшихся сексуальному насилию
Статья автора «» в Дзене: Картина «Непосредственно Каха: Другой фильм» оказалась в эпицентре скандала, который не утихает уже несколько дней. Мы вспомнили 10 фильмов, в которых изнасилование играет важную роль: от бескомпромиссных триллеров про месть до мрачной драмы Гаспара Ноэ. Пока правительство готовит законопроект, по которому в России могут быть запрещены фильмы со сценами сексуальных девиаций, предлагаем вспомнить, какие именно картины могут оказаться за бортом. Сборник сцен изнасилование из фильмов (сексуальное насилие, rape).
Что сказал насильник: драма Валерии Гай Германики «Обоюдное согласие»
сцена изнасилования в художественном фильме. Сервис подбора фильмов поможет подобрать По соответствию фильтру документальные фильмы про изнасилование на ваш вкус и подскажет где их можно посмотреть ка содержит более 30 интересных документальных фильмов про. Заподозрив жену в связях с коммунистами, муж ввел сыну возбудитель и заставил насиловать свою мать смотря ей в глаза. Украинский маркетолог Мария Смирнова-Матрос заявила, что в 17-летнем возрасте была изнасилована звездой фильма "В бой идут одни "старики", преподавателем Киевского университета театра, кино и телевидения Владимиром Талашко, передает. Кассационный суд Франции снял с Люка Бессона обвинения в изнасиловании актрисы Санд Ван Рой, пишет Rolling Stone.
Права ребенка и проблема насилия на российском экране
В России предложили запретить показывать по федеральным каналам сцены жестокости и насилия — в том числе в фильмах, реалити-шоу и других художественных форматах. Жестокие Сцены не в ошедшие в Фильм 03 Tereza Palmer(сцены насилия). Популярная голливудская актриса Кира Найтли (Keira Knightley), в одном из своих интервью, пожаловалась на регулярные изнасилования в фильмах. ПРИНЦЕССА /(EROTICA). В сети однозначно осуждают отрывок из «Непосредственно Каха: Другой фильм».