Минюст РФ признал социолога Григория Юдина иноагентом, сообщается на сайте ведомства. Также отмечается, что социолог выступал против российской спецоперации по защите Донбасса, а также распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа России. Среди внесённых в перечень персон оказались социолог Григорий Юдин* и экоактивистка Евгения Чирикова**. Очередным гостем авторской рубрики Виктора Шкуренко «Переход наличности» стал социолог и философ Григорий Юдин.
Минюст пополнил список иноагентов социологом, блогером и экс-депутатом
| Минюст пополнил реестр иноагентов пятью персонами | Интервью с Григорием Юдиным проведено Борисом Докторовым по программе его изучения истории советской/российской социологии. |
| Социолога Григория Юдина признали иноагентом - Новости Калининграда - Новый | На одном запрещённом ныне сайте, дрожа и попеременно оглядываясь, прочитал очень толковое интервью с социологом Григорием Юдиным, которого многие, подозреваю, хорошо знают. |
| Григорий Юдин Виктору Шкуренко: «Россия должна сыграть важную роль в сбалансировании Европы» | Минюст России добавил социолога Григория Юдина и бывшую экоактивистку Евгению Чирикову в реестр иноагентов, говорится на сайте министерства. |
| Минюст признал иноагентами социолога Григория Юдина и лекторий «Живое слово» | На вопросы «Инвест-Форсайта» отвечает социолог, принимавший участие в нескольких исследованиях, касавшихся отношения российского населения к истории и войне, — профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук Григорий Юдин. |
| Григорий Юдин - Ведомости | Почему наука не существует вне политики и общества, что делает лозунг «Science saves lives» ошибочным и как агрессивный сциентизм мешает ученым действовать сообща, в интервью рассказал философ и социолог Григорий Юдин (НИУ «Высшая школа экономики»). |
«Никакую из нынешних войн нельзя выиграть — это «война навсегда» — социолог Григорий Юдин*
Минюст добавил в реестр иностранных агентов социолога Григория Юдина*, защитницу Химкинского леса Евгению Чирикову*, смоленского депутата Владислава Живицу*, журналистку Лолу Тагаеву*, лекторий «Живое слово»*. Министерство юстиции включило в реестр иностранных агентов социолога Григория Юдина. Министерство юстиции России в пятницу объявило так называемым иностранным агентом социолога и философа Григория Юдина. Читайте и слушайте книги автора Григория Борисовича Юдина: доступно 6 книг, отзывы и цитаты. На Литрес вы можете скачать электронные и аудиокниги в удобном формате или читать онлайн. Минюст России добавил социолога Григория Юдина и бывшую экоактивистку Евгению Чирикову в реестр иноагентов, говорится на сайте министерства. Прочла пост в ФБ светила российской социологии, профессора Григория Юдина.
Минюст объявил «иноагентом» социолога Григория Юдина
Власть - 19 января 2024 - Новости Санкт-Петербурга - Григо́рий Бори́сович Ю́дин — российский социолог, эксперт по общественному мнению и опросам в России. Кандидат философских наук (2012). Интервью Григория Юдина Катерине Гордеевой. В список включены социолог Григорий Юдин и бывшая экоактивистка Евгения Чирикова.
Минюст объявил «иноагентом» социолога Григория Юдина
| Минюст объявил «иноагентом» социолога Григория Юдина — Новости Свободной России | В гостях «Честного слова» — социолог и философ Григорий Юдин. Как всегда, обсуждаем главные новости последних дней. |
| Минюст России признал иноагентом социолога Юдина | В числе новых иноагентов социолог Григорий Юдин*. В сообщении ведомства отмечается, что он выступал против СВО и распространял фейки, направленные на формированием негативного образа Российской Федерации. |
| Социолог Григорий Юдин внесен в реестр иноагентов – Москва 24, 19.01.2024 | Социолог Григорий Юдин рассказал DW, как в российском обществе относятся к войне в Украине, кто готов поддержать антивоенные митинги и во что могут превратиться эти акции протеста. |
| Минюст причислил к иноагентам социолога Юдина и экоактивистку Чирикову | Аргументы и Факты | Григорий Юдин принадлежит к старшему слою VII поколения российских социологов, самому молодому в моих историко-социологических поисках. |
Минюст России признал иноагентом социолога Юдина
Социолог и философ Григорий Юдин и общественный деятель Митя Алешковский — о феномене «второй памяти». Григорий Юдин принадлежит к старшему слою VII поколения российских социологов, самому молодому в моих историко-социологических поисках. «Философ Григорий Юдин был избит полицией и доставлен без сознания в ОВД Южное Медведково. Также отмечается, что социолог распространял недостоверные сведения, направленные на формирование негативного образа Российской Федерации.
Минюст РФ внёс в список иноагентов социолога Григория Юдина*
Интервью социолога Григория Юдина Григорий ЮдинФонд Егора Гайдара. Также Минюст включил в реестр иноагентов ещё несколько физических лиц, в том числе журналистку Лолу Тагаеву, блогера Владислава Олейника и социолога Григория Юдина, а также организации «Живое слово» и «Комитет ингушской независимости». Error! mysqli_connect() [2002] Connection refused FILE: /srv/sites/ LINE: 3185 MySQL Query Error: SELECT TY_POLICY FROM b_group G WHERE =2. Среди включенных в реестр людей — экоактивист и политик Евгения Чирикова и социолог Григорий Юдин.
Социолога и философа Григория Юдина* признали иноагентом
Травят кино только бездарные Z-... Кому принадлежат эти деньги? Законна ли их конфискация? И может ли это соз... Еженедельный комментарий к ключевым событиям в России и мире.
Кто придал самый большой импульс его популярности и привел людей в пункты сбора подписей - Екатерина Шульман, Максим Кац, Майкл Наки или Ф... Они предоставляют р... Военный обзор от 31 января. С политиком Дмитрием Гудковым продолжим наблюдать за драмой, р...
Рассказываю ему, вот за кем настоящая сила". Он как бы возвышается над всей системой. Вторая важная вещь — это историческое поражение.
Ресентимент, реваншизм, обида и злоба в связи с историческим поражением. Это было, естественно, во Франции, где все вполне помнили наполеоновские войны. Почему все люди за Наполеона голосовали? Потому что хотелось снова Наполеона.
Пускай другой Наполеон, но пусть в основе будет Наполеон. Это было, разумеется, в Германии с распространенностью идеи "кинжала в спину", который привел к поражению в Первой мировой войне. И это мы видели в России, где оказалась сильная боль от поражения в холодной войне. И все эти режимы тоже были достаточно...
ЮДИН: Я не то чтобы так считаю. Но странно не замечать, что именно эта рамка была в какой-то момент навязана. Она была навязана, в том числе, потому, что... Здесь господствовала некоторое время такая доктрина модернизация, которая предполагает, что есть один правильный путь развития, и просто страны, которые сошли с него, они должны сесть в школьной комнате, в школьном классе, их будут учить профессора с условного Запада и рассказывать им, как нужно делать.
Вот они будут их поучать. И из вполне искренних соображений, желая, чтобы те, наконец, выучились уже, выросли из своих штанишек, и построили себе то же самое. Потому что, на самом деле, правильный путь только один. В любой стране вызывает ощущение, что к тебе относятся как к несовершеннолетнему...
То, что сделал Путин в дальнейшем — он бесконечно растравил это чувство. У него были некоторые основания, у этого чувства. Но сейчас, в общем, это какая-то настолько выжигающая все эмоция в России. И в этом смысле, конечно, параллелей с, не знаю, с Францией второй половины, середины 19 века и с Германией межвоенного периода очень много.
И вот в них складываются такие плебисцитарные режимы, которые стабильно занимаются каждый раз одним и тем же — они выжигают внутреннюю политику, в смысле, они исключают самую идею оппозиции. Оппозиции как кого-то, кто находится вместе с тобой в одной стране, искренне желает стране блага и при этом радикально отличается от тебя по своим убеждениям. Вот эта идея им в принципе не близка, потому что они полагают, что это разрушение единства. Никакой оппозиции быть не может.
А раз не может быть оппозиции, значит, мы любое политическое противостояние экстранализуем, то есть переписываем его как внешнее противостояние. Не может быть оппозиции, могут быть только предатели и внутренние враги. Не может быть каких-то, ну, партнерских отношений с другими странами — может быть только какая-то война в тех или иных формах. И все эти режимы, они заканчивали одним и тем же — тем, что они переоценивали серьезно внешнюю угрозу, они считали, что им что-то всерьез угрожает в тот момент, когда им, в общем, ничего, по большому счету, не угрожало, они теряли способность устраивать союзнические отношения с другими странами и они все, конечно, занимались тем, что они создавали против себя мощнейшие военно-экономические альянсы.
Они очень быстро сколачивали против себя, объединяли страны, которые имеют, в общем, очень разные интересы, и въезжали в бетонную стену, начиная авантюристические военные кампании с чудовищным количеством жертв. Мы знаем, что методология — это очень важная часть мировоззрения нынешней правящей элиты. И многие из тех, кто сейчас принимают решения, учились и у Щедровицкого, и у Юдина. Как ты себе представляешь, как это вообще все соединилось?
ЮДИН: Ну, небольшая историческая справка: Эрик действительно работал вместе и дружил с Щедровицким, но Эрик просто умер раньше, чем это превратилось действительно в методологическое движение, в том виде, в котором мы его знаем. Какие-то его противоречия такие, или, не знаю, споры с Щедровицким подсказывают, что то, во что это в итоге превратилось, ему, скорее, не было бы близко. Мы не знаем ответ на этот вопрос, да. Но Эрик умер, в следствии того времени, в котором он был вынужден провести в лагерях, он попал в лагерь после венгерских событий и провел несколько лет, которые тяжелейшим образом сказались на его здоровье.
Он был таким молодым, перспективным, харизматичным профессором. ЮДИН: Да-да. Вернулся, в общем, в физическом смысле изнуренным стариком. Это просто по фотографиям видно.
Но никогда не терял молодости при этом внутри себя, по тем рассказам, что я знаю от папы своего о дяде. Поэтому я бы здесь это просто разводил. Для меня история с Щедровицким — это очень небольшое счастье, семейная история. Эрик повлиял сильно на моего отца, на Бориса Юдина, который, собственно, вслед за ним пришел в философию, и ему выпала более длинная жизнь, и он защитную ее часть посвятил как раз тому, чтобы идеи развивать и вот про него мы знаем лучше.
Он тоже был вовлечен в это движение на ранних стадиях. И есть его текст, который был посвящен Щедровицкому, его публиковали недавно в книжке его. Статья, в которой он, очень уважительно относясь к такому конструктивистскому подходу Щедровицкого, идея радикального конструирования, возможности беспредельно создавать, пластично работать с материалом, и в то же время предъявляет целый ряд возражений и, я бы даже сказал, претензий к этому подходу. И дистанцирует его от себя.
Мне кажется, это очень хороший, убедительный текст, особенно для тех, кому интересен Щедровицкий. Потому что в нем видно и сила этого подхода, и его неизбежные ограничения, причем совершенно таких, вполне поставленных на философские позиции. Назовем это так обтекаемо, чтобы по пальцам не загибать тех чиновников и руководителей, которые считают себя последователями Щедровицкого. ЮДИН: Я не могу сказать, что я большой специалист здесь.
Но я это скорее вижу как интеграцию всего этого большого аппарата в общетехнократическое мировоззрение. ЮДИН: Это понятно. Это в общеизвестной степени, может быть, и правда. Но вопрос же не в этом.
Вопрос в том, зачем ты это делаешь. Это вопрос, который Щедровицкий очень любил задавать людям, и выбивал их обычно из колеи. Потому что выяснялось, что любому директору завода можно три раза подряд задать вопрос "зачем" и все, он падает со стула и теряет... Но одно дело, когда ты используешь это как некоторый инструмент правореализации, что хорошо, а другое дело когда ты как бы себе задаешь все-таки этот вопрос.
И спрашиваешь себя, есть ли какие-то, скажем, последовательные этически или политически взгляды, или доктрины, ради которых ты можешь заниматься, в частности, таким радикальным конструированием. И это мне кажется слепым пятном. Вообще, во всей технократии, что она привыкла не задавать лишних вопросов. Я бы хотел специально, наверное, сказать — многие вещи, о которых мы сегодня с тобой говорим, это далеко не только российские проблемы.
Чтобы это не звучало так, что это, мол, какой-то филиал Ада открылся в России, а все вокруг такие красивые, хорошие, замечательные. Ничего подобного. Как презрение к политической ответственности, так и технократизм — это не то, что возникло тут в России. Это вещь, которая Россия, как и многое другое, переняла из других стран.
Другое дело, что в России мы имеем много из того, что мы заимствуем, потом радикализируем, доводим до такого состояния, что все вокруг в ужасе — это наша какая-то историческая миссия такая. Но это не только наши проблемы. И технократия, конечно, тоже далеко не только наша проблема. Но — да, Россия здесь ушла далеко вперед.
И такой принципиально пластичный взгляд на человека, когда он не основан ни на какой позиции, он приводит к тому, что ты можешь инструментаризировать кого угодно и сам можешь стать инструментом в чьих угодно руках. Ты просто не задаешь никаких вопросов и все. Смотрим на то, что сейчас делает, не знаю, значительная часть российского правительства — не задают никаких вопросов. Они просто выполняют, делают свою работу.
ЮДИН: Каждый делает свою работу, мы делаем свою работу. Каждый занят своим делом, делай свое дело. Вот делай свое дело. Как ты будешь потом объяснять, ради чего это дело было нужно?
Следующий вопрос. Они могут утешать себя тем, что они патриоты. Да, вот я не знаю... Алло, какой страны?
У тебя страна сама себе палит в висок прямо сейчас. Зачем патроном выступаешь в этот момент? Ты зачем занимаешься тем, что как бы... Что это за такое странное представление о патриотизме, что все, что начальник сказал, это и есть правильное для страны?
Это большая какая-то болезнь, которой... Это имеет отношение. Хотя я не стал бы возлагать на него ответственность за то, какие технологии реализуются. Хотя бы даже просто потому, что каждый, кто их реализует, реализует их сам.
И сам должен отвечать на какие-то вопросы о том, зачем он это делает. ЮДИН: Мне не нравится, что не поставлен вопрос "а когда не нужно делать свою работу? И надо перестать ей быть. Может, этот момент не наступил, но проблема с таким радикальным технократизмом состоит в том, что там этот вопрос не может быть поставлен.
Вообще не может быть поставлен никогда. И здесь мы возвращаемся к Германии 30-ых годов, которая тоже состояла из вполне искренних патриотов, которые делали свое дело. Просто они забыли спросить о том, зачем нужно было строить концлагеря. Хорошо строить, эффективно строить.
Хорошо работающие концлагеря. ЮДИН: Это и есть проблема отказа от задавания вопросов. Принципиальных вопросов. Не технических вопросов, не о том, как лучше построить, а принципиальных вопросов — зачем это надо?
Я ей-богу считаю, что таким образом от ответственности уйти никуда нельзя. Даже если ты закрываешь глаза — ты не можешь таким образом от нее уйти, она все равно всегда будет с тобой. Что касается политического руководства, то оно как будто бы не уходит от ответственности. Оно делает для себя некоторый выбор.
Если ты меня спрашиваешь о том, зачем принимается решение разрушать Украину... То есть буквально это то, что угрожает их жизни. А поскольку они с какого-то момента считают, что их существование равно существованию страны, то ответственно они могут таким образом делать вывод, что могут говорить за страну, и могут делать вывод, что кто-то угрожает стране в целом. Очень просто.
Представим себе ситуацию в Ливии времен позднего полковника Каддафи. Полковник Каддафи сталкивается с внутренним восстанием после бесконечного правления. Этот уровень восстания оказывается более-менее успешным. Полковник понимает, что единственное, что можно сделать — это раздавить его просто с помощью армии.
Он делает это. Наступает на город Бенгази и готовится его более-менее сравнять с землей. Дальше вмешивается НАТО, которое устраивает там бесполетную зону, что меняет характер боев, и вся эта армада, которая двигалась с Триполи на Бенгази, начинает двигаться обратно с Бенгази на Триполи. Триполи захватывается, и полковник Каддафи естественным образом уничтожается, что, как мы знаем, произвело глубочайшее впечатление на Владимира Путина.
И я, кстати, почти уверен, что решение убрать Медведева было принято именно в этот момент. Потому что Медведев был тогда президентом, он не возражал против бесполетной зоны, и для Путина это означает, что в тот момент, когда в России будет восстание, а оно будет в любом случае, неизбежно абсолютно. И я склонен был думать, что оно достаточно близко, ну потому что, не знаю, Беларусь в смысле политической культуры очень близка к России, только что это провела, значит, и в России это было недалеко. Все такого рода однопартийные режимы примерно 20 с небольшим лет существуют.
В общем, накопились внутренние противоречия, он вынужден понимать, что такое восстание недалеко, да. Для него, как мы уже выяснили, любое восстание никогда не может быть как бы... Это всегда происки внешнего врага. Потому что по-другому просто не бывает.
Никакого народа не существует. Есть только внешний враг, который пытается тебя устранить. Если у тебя такая угроза есть, то ты должен быть абсолютно уверен, что, в отличие от полковника Каддафи, ты можешь применить любую силу для того, чтобы подавить это. Любую, вот сколько нужно будет народу убить — столько должно иметь возможность убить.
Если рядом с Россией существует культурно очень близкая страна, гигантская страна, самая большая страна в Европе, где существует некоторая альтернативная политическая жизнь. То, что Путин называет "анти-Россией". Вот как бы радикальная альтернатива России. Это форма политической организации, гарантированно в военном смысле, ну, условно говоря, с Соединенными Штатами.
Это оказывается неприемлемой угрозой. Потому что это будет означать, что он не может сделать все, что хочет, с собственным населением. Ну, над ним нависает такой большой балкон, который в любом момент может превратиться для него в судьбу Каддафи. И последние годы показывали, что, в общем, дело именно туда и движется, потому что Украина, не становясь частью НАТО, тем не менее, явно дрейфовала в сторону военного альянса с Соединенными Штатами, и через какое-то короткое время все в военном смысле, политический режим там был бы гарантирован Соединенными Штатами.
Это был последний момент, когда Путин мог решить эту проблему. ЮДИН: Никаких сомнений. Более того, в некотором безумном смысле это даже правда, поскольку любое выступление против него самого было бы воспринято как нападение НАТО, а это наступление неизбежно — в этом параноидальном мире это правда. Собственно, поэтому для меня казалась абсолютно очевидной вещью два года назад, что будет война.
А вот полгода назад это было совсем уж ясно. После того, как он опубликовал статью о том, что Украины быть не может — это прямым текстом написано, либо мы ее мирным образом подчиняем и протекторат превращаем, либо ее завоевываем. Никаких других вариантов не существует. Ну и понятно, что сейчас там конъюнктура более-менее благоприятна, Путин считает, что имеет какое-то военное преимущество с помощью какого-то там новейшего вооружения.
Большие ресурсы были накоплены... Цены на сырье, сырьевая зависимость Европы, турбулентность в разных странах, в общем, короче говоря, это решение выглядит для него абсолютно неизбежным. Да, он и его окружение сейчас говорят о том, что это был ва-банк, что сейчас, как они говорят, решается будущая судьба России. То есть они понимают, на что они пошли.
Внутри этой логики — да, они должны добиваться. Я просто обращу для всех внимание на то, что это защитная война для них. С их точки зрения, да. Она не имеешь никакой цели установления какой-то осмысленной гегемонии, какой-то культурной экспансии.
Когда мы говорим "русский мир", это не в том смысле, что есть что-то, что находится специфически русское, что там, не знаю, у украинцев нету, нам нужно принести это туда. Ничего такого нету. Россия ничего не предлагает Украине давным-давно уже в культурном смысле. Нет, это просто попытка защититься.
И что делает это, конечно, гораздо более опасным. Потому что речь идет о людях, которые считают, что если они не защитятся, то их убьют. Защититься нужно любой ценой. ЮДИН: Я, с одной стороны, вижу, что некоторые мрачные идеи Дугина действительно оказали влияние на, скажем так, группу, принимающую в России решения.
Наверное, косвенным образом могли оказать влияние на президента, который в последнее время вообще, кажется, изолировался, и принимает решения чуть ли не в одиночку. Но с другой стороны, я все-таки вижу, что тот компот, который сейчас вызрел — он даже относительно этих идей как-то выглядит сильно примитивизированным. Думаю, что эти люди интеллектуально ответственны за то, что они тут наплодили, но тот компот, который в итоге получился — не уверен, что даже они в восторге от него. Большая проблема со всем этим "русским миром" состоит в том, что это пустая идея.
Русский мир не несет ничего. Не дает никаких вариантов, он не дает никакой перспективы культурного развития, там нет ничего. Любой человек, заинтересованный в распространении русского влияния, понимает, что позиция страны достигается с помощью установления какой-то гегемонии. Под гегемонией понимается ситуация, когда страна что-то предлагает, что, там, для других кажется привлекательным.
И они начинают в это включаться, верить в это и распространять. В России в какой-то момент это просто вообще отрезало. Простая идея о том, что людей не надо завоевывать пушками, а что нужно что-то предлагать им. Она как-то...
Ну потому, что, видимо, она несовместима с этой фундаментальной обидой на весь мир. Что нужно начать кого-то слышать, нужно сначала понять, как ты можешь с ним установить общий язык, что его там реально волнует, как ты можешь ему предложить что-нибудь в ответ на то, что его волнует. Все это как-то перестало быть всем интересным, и осталась только грубая сила. С помощью грубой силы никакой мир построить невозможно.
Даже по тем источникам, на который опирался весь этот, еще раз, на мой взгляд, довольно мутный, противоречивый и, конечно, тоже опасный проект — он все-таки видел это как создание некоторого, довольно такого... Россия сейчас отрезает себе все возможности влияния на много-много лет вперед. Давайте там, не знаю, давайте посмотрим на эту проблему с блоком НАТО, которую я, например, не считаю выдуманной. Чем сейчас это закончится?
Сейчас закончится тем, что все, кто не вступил в блок НАТО, все вступят в него. И Россия будет иметь враждебный по отношению к себе блок, теперь уже действительно враждебный. Сейчас все, да, войдут... Зачем натравливать на себя всех вокруг?
Только если ты не видишь никакого другого способа с ним взаимодействовать. Если ты всерьез веришь, что единственный способ взаимодействовать с партнерами - это с помощью силы, только заставляя, только с помощью оружия. Это ошибка, которая нам всем будет очень много стоить. ЮДИН: Я...
Ну как бы если дело не закончится, там, не знаю, ядерной войной… К. ЮДИН: Что совершенно не исключено и выглядит вполне реалистично в этих условиях, то, конечно, никакого теперь уже шанса хоть как-то оставить там, не знаю, какой-то идеологический контроль над Украиной со стороны России нету. Это теперь потеря навсегда. Была возможность, играя на многолетней истории сосуществовании России и Украины, или там русских и украинцев, предложить им что-то, что, с одной стороны, уважало бы их, а с другой стороны — было бы для них привлекательным с точки зрения интеграции в какое-то общее пространство с Россией.
Сейчас такая возможность исключена, я думаю, что навсегда. Слушайте, ладно с Украиной, как теперь быть, не знаю, со славянами вообще? Смотрите, что люди в этих самых славянских странах сейчас говорят по этому поводу. Мы теряем всех абсолютно.
И тех, кто говорил, что от России всегда будет исходить угроза, да, они сейчас оказываются правы. Нам десятилетиями будет нечего им возразить. Они будут говорить: "Нет, эта страна должна быть всегда униженной, иначе она встанет и будет опять нас завоевывать". У нас будет минимум аргументов.
Мы будем говорить, что мы теперь другие, это были какие-то предыдущие сумасшедшие. Они будут говорить: "Нет. Это у них там в крови все. Они всегда будут лезть".
И с этим придется как-то справляться. И это тоже относится, разумеется, к Украине и, в общем, с большой вероятностью, и к Беларуси тоже. Как конкретно это будет там оформлено — это следующий вопрос, это зависит от того, как будет выглядеть это грядущее поражение. Какой ценой оно будет, дастся в том числе украинцам.
Я думаю, что сейчас не только Путин и его группировка контролируют ситуацию, много зависит от каких-то внешних параметров. Я не готов давать пока ясный прогноз, единственное, что мне кажется, что какие-то довольно важные события будут происходить в ближайшее время. В том мире, в котором мы оказались сейчас, на 5 марта, мы долго не проживем.
Очень скоро будут происходить события, которые поменяют этот мир кардинальным образом. Мы в России это тяжело переживаем, но вообще это не только наша проблема. Имеет смысл доносить это до людей во всем мире.
Да, конечно, есть российский элемент, но, минуточку, это глобальный капитализм выпестовал этого монстра, которого мы сейчас видим. Это не дорогие россияне занимались тем, что давали возможность путинским коррумпированным деньгам выедать сердцевину общества в целом ряде стран мира. Мы можем вполне оказаться в положении немцев после Второй мировой войны.
В последние дни уж больно много симптомов, которые указывают на то, что состояние части российского общества похоже на социологическую характеристику германского общества в 30-е и 40-е годы. Это очень тревожно, очень плохо и будет означать, что придется проходить через какие-то тяжелые испытания. Что касается вины, то я думаю, что это не очень хорошая штука.
От нее очень сложно избавиться, она потом порождает реваншизм. Когда вины слишком много — это никому на пользу не идет. Главное, чему нам предстоит научиться — это брать на себя ответственность за то, что ты делаешь.
Это требует большой политической реформы в России. Прямо фундаментальной. Мы вполне можем из этого кризиса выйти с необходимостью такой реформы.
Важно, как эта война в России будет осознана, и чтобы мы пришли к осознанию, что это не война, которую Россия ведет против Украины. Это война, которую Путин и его банда ведут фактически против трех народов: это украинцы, это белорусы и россияне. Три разных независимых друг от друга народа, но сегодня у них оказалась общая историческая судьба под террором одной банды и нужно освобождаться от нее.
Героическая память народа-победителя отступает перед памятью трагической и множественной. Выясняется, что историю можно рассказывать не только с позиции государства, но и с позиции мигранта, который всю жизнь мыкается между странами, не имея постоянного угла, или какого-нибудь этнического меньшинства, или вообще неодушевленного предмета, который в течение века таскают с континента на континент. В этом смысле появление второй памяти вполне естественно, и мы видим, как сегодня в России возникает ее бум. А что касается осуждения Сталина — это отдельный вопрос. Правы ли те, кто считает, что мы героически выиграли Вторую мировую войну? Правы, конечно. Правы те, кто указывает на то, что при Сталине погибали их близкие в лагерях? Конечно, правы.
Проблема в том, что между этими двумя позициями нас все время заставляют выбирать. Из-за этого радикализма большой пласт культуры и истории становится недоступным для осмысления. Сталин — это символ тридцати лет нашей истории, они не могут быть все выкрашены одним цветом. Я не уверен, что здесь нам нужно какое-то финальное решение. Вряд ли это будет продуктивно для установления гражданского согласия и поможет выработать взвешенное отношение к собственной истории. Да, людей жалко, но никто не пытается разобраться, кто их убил и зачем. Пора уже, наконец, сказать, что это сделало государство. Вы говорите, что не нужна поляризация, а Рогинский, выходит, как раз к ней и призывал.
Подробнее — Разбираться можно по-разному. Один из отличных примеров — история Дениса Карагодина житель Томска, в результате многолетних архивных исследований выяснивший имена всех, так или иначе причастных к расстрелу его прадеда; потомки следователя позже принесли Карагодину извинения. Ему важно было восстановить полную картину произошедшего, не с целью установить виновных, а чтобы выяснить все исторические факты. Давайте просто признаем: у нас это было, и не надо сводить исторические счеты. И никакой исторической ответственности государства. Это что, значит, что мы должны стереть эту часть своей культурной традиции? Любой разговор об исторической ответственности должен идти по каким-то правилам. Главное из них состоит в том, чтобы помещать исторического персонажа в тот реальный контекст, в котором он существовал.
Давайте зафиксируем, что Иосиф Сталин был историческим персонажем, который, безусловно, ответственен за многочисленные жертвы, он действовал в конкретной исторической ситуации, а наука учит нас оценивать события с позиции времени, когда они совершались. Тогда мы сможем понять, в чем конкретно состоит ответственность того или иного лица или института. И начнем уже вырабатывать чуть более спокойное отношение к собственному прошлому. Еще недавно это была тоска по суверенной, сильной державе, важному игроку на мировой арене. Но сейчас мы сдвигаемся в сторону тоски по образу социального государства, которое заботится о людях и не допускает катастрофического неравенства.
Минюст признал иноагентами экоактивистку Чирикову* и социолога Юдина*
Рано или поздно это произойдёт. Если, например, ФСО проводит свои опросы теми же методами, что и другие социологические службы, она получает те же результаты. Важно другое — социологи, работающие по заказу Кремля, публикуют только то, что хочет показать заказчик. Они получают и множество других цифр, которые широкая аудитория никогда не увидит. И в этом смысле есть «секретные» опросы: с другими вопросами, другими темами и другими ответами. Протест — это политическое действие, а «рассерженные патриоты» просто сидят и ноют. Весь их дискурс, как паразит, сидит на господствующем государственном дискурсе. Не видно, за счёт чего он может обрести какую-то самостоятельность. Больше века назад российское общество это уже проходило — были многочисленные орды черносотенцев, которые растворились сразу после падения царского режима и исчезновения его нарратива. Паразит умер вместе с носителем. Это может стать проблемой?
Его и в 2018 году, на прошлых президентских выборах, не было. Сейчас, как и тогда, наверняка будет рассказ про то, что жизнь будет стабильной и ровной. Видите, в документе войны минимум, несмотря на то, что она идёт уже больше года. Она источник проблем, зачем о ней рассуждать? Да и как авторы могли бы начать проговаривать образ будущего? Для них он зависит от взгляда Путина, у которого уже давно нет идей будущего. И уже не будет, о чём авторы этой «программы кампании» прекрасно знают. Поэтому желание их задавать и надо выбить с самого начала. Для страны, да даже просто для психического состояния людей в ней, отсутствие образа будущего — катастрофа. Они чувствуют, что его нет, но боятся себе в этом признаться.
Потому что после этого надо будет задавать, в том числе и себе, всякие нехорошие и страшные вопросы. Это ощущение уже пронизывает всю страну — начиная с высокопоставленных чиновников. Для того, чтобы в Кремле нарвались на эти вопросы, должно наступить уже не ощущение, а осознание тупика.
А логика может. Здесь и возрастная динамика другая: за Гитлером стояла пассионарная молодежь, в России сейчас, как мы с коллегами говорим, бабушка-фашизм. Но то, что все худшее впереди, с точки зрения того, на что нацелен этот режим, это правда.
Я не понимаю людей, которые говорят, что самое худшее уже случилось. Это только первый этап по фундаментальному изменению мира. Это история не про Россию, а про то, что случилось со всеми. Путин — это кризис мирового порядка. Он человек, который развратил и купил огромное количество глобальных элит. И это ведет мир к большой катастрофе, которая угрожает не России или Украине, а планете.
Где находиться в этих условиях — это вопрос технический. Нужно быть там, где ты можешь с этим что-то сделать. Абсолютная глупость думать, что если ты переберешься из России в Чехию, то у тебя все будет в порядке. Хватит уже закрывать глаза на это. Нас всех могут убить. Надо включаться в то, чтобы это остановить.
Если мы будем думать, что находимся в безопасности, то шансов это остановить будет еще меньше. У нас у всех большие проблемы, мы в опасности. По-вашему, почему получилось так, что Лукашенко позволил российским войскам напасть на Украину с территории нашей страны? Самое главное про Беларусь — это не про Лукашенко. Россия и Беларусь сейчас оказались в разных ситуациях. В вашей стране мы имеем дело с хунтой, которая явно тиранит свой народ против его воли.
Белорусское государство, которое контролирует Лукашенко, является соагрессором, но очевидно, что это происходит против воли вашего народа. Это заметно. Белорусы дают это понять: и внутри страны, и за рубежом. В России мы видим пассивное согласие, которое в отдельных моментах перерастает в соучастие. У вашей страны сейчас положение и перспективы гораздо лучше, чем у России. Беларусь пытается сопротивляться.
Почему это случилось? У вас был момент формирования солидарности в 2020 году. Он позволил противопоставить страну тирану. Это не привело к перехвату политической власти, но дало возможность не доверить судьбу страны тирану. Лукашенко потерял белорусов, у него есть только мутный имперский проект, в котором он оказывается на стороне советского ренессанса, который в той или иной форме задумал Владимир Путин. Мы теперь понимаем логичность Кремля не поддерживать явного пророссийского кандидата Бабарико на выборах.
Нужен был не пророссийский кандидат, а просоветский. Бабарико можно было бы сделать лояльным России, но на агрессивное, военное покорение соседних земель он бы вряд ли пошел. То, что сейчас происходит в Украине, — это шок для всего мира, но для нас с вами, с точки зрения методов действия этих людей, это не удивительно. Они сейчас стали направлять оружие и бомбить Украину, а в 2020 году они не направляли оружие на белорусов? Просто тогда не было необходимости применять кассетные бомбы, нужно было бы — применили. В чем проблема?
Люди выходили на протест и в больших городах, и в деревнях. Теперь мы смотрим на антивоенные акции в России — и в масштабах страны они были очень малочисленными. Почему даже вторжение в Украину не стало триггером для выхода людей на улицы? В 2020 году в Беларуси было окно возможностей. Люди думали, что их личное участие может привести к массовому движению, у которого есть шанс изменить положение дел в стране. Если у людей нет ощущения, что можно что-то изменить, то сама по себе трагичность повода не является мотивацией.
Я уверен, что, как только новое окно появится, люди выйдут. А в Беларуси это произойдет раньше, чем в России. Мы видим, что сейчас идет трансформация в сторону, которая исключает возможность уличного протеста. Но могут возникнуть обстоятельства, при которых он приобретет силу.
Да, оно изначально так и называлось. В начале нашего отчета стоит знаменитая цитата из Оруэлла: «Кто управляет прошлым, тот управляет будущим». Сейчас это стало настолько очевидно и злободневно: чтобы проектировать будущее, нам должно быть понятно, как устроено прошлое в этом будущем и что это должно быть за прошлое в том будущем, которого мы все желаем. У вас были какие-то гипотезы, когда вы только приступали к исследованию? Наша часть исследования — социологическая, мы хотели прощупать общество. Как это можно сделать? Первая мысль, которая возникает при желании узнать что-нибудь об историческом сознании, — это провести массовый опрос и выяснить, что люди думают, например, по поводу Сталина, Октябрьской революции и так далее. Но опросы повторяют повестку вчерашних новостей — если вчера по телевизору об этом сказали, то люди это вам и выскажут. Не потому, что они глупые или ни о чем не задумываются, а потому, что, когда ты начинаешь общаться с ними на языке вечерних новостей, они начинают тебе отвечать тем же языком. Первая гипотеза, которую мы хотели проверить, связана с тем, что в последнее время происходит тотальная сталинизация исторического сознания, возникает любовь к особо кровавым и тоталитарным лидерам. Мы специально выбирали метод так, чтобы понять, так ли это, не скатываясь в телевизионную риторику. Поэтому мы провели не опрос, а серию глубинных интервью с другой категорией людей — в докладе мы назвали их акторами памяти, теми, кто производит историческую память. В нашем исследовании они делились на пять категорий: музейные работники и краеведы; профессиональные академические историки в том числе авторы учебников ; школьные учителя истории; журналисты, пишущие на историческую тематику; активисты исторических движений. На чем мы основываемся? На самом деле историческая память, как показывают исследования, устроена вовсе не так, что люди воспроизводят телевизор. Историческую память воспроизводят те, кто активно в это инвестирует, занимается ее трансформацией. Поэтому то, какой будет память завтра, зависит от того, как и с чем эти акторы памяти работают сегодня, какую повестку они преследуют. А вторая гипотеза в том, что есть сюжеты, которые существуют только в федеральной повестке, а за пределами Москвы не являются важными и ключевыми. Эти гипотезы подтвердились? Реальность, как обычно, оказалась гораздо сложнее. Мы обнаружили то, чего не ожидали увидеть, — в России сейчас возникает множество новых форм исторической памяти. Иными словами, чтобы понять, что происходит с исторической памятью, нужно смотреть не на содержание, отношение к какому-то конкретному персонажу или событию, а на то, в каких формах она существует. Трансформация форм влечет за собой другое содержание. Меня время от времени спрашивают: «Что должно произойти для десталинизации? Но это случится не так, это будет трансформация форм. Поэтому какие-то сюжеты, которые сегодня кажутся важными, потихоньку, как трухлявое дерево, отпадут и станут никому не интересными. Они не будут раздавлены контратакой, а уйдут в небытие. В своем докладе вы говорите о двух моделях исторической памяти — одна из них директивная, навязанная идеологией и государством. Вторую вы обозначаете как локальную память — о своей семье, районе, истории города. Не кажется ли вам, что она является эскапизмом, уходом от большой истории? Второй памятью мы назвали то, что не вписывается в государственное представление о том, как устроена история. Государственная политика достаточно агрессивна, она использует доступные ей инструменты — мемориалы, памятники, сейчас к этому подключается кино и искусство в целом. Но есть несколько новых форм памяти, которым не находится места в структуре, которую я описал, они появляются снизу. Если государственная система устроена по принципу «сверху вниз» и в нее трудно встроиться, то вторая память — наоборот, снизу вверх. Снизу возникают книги памяти, архивы, в том числе цифровые, коллективные акции, такие, как «Бессмертный полк», краеведческие, локальные формы, которые производятся местными историками в попытке оживить идентичность города или края. Между этими подходами есть очевидное различие по субъекту. Субъектом первой памяти является государство, это его единая история, которая тянется с незапамятных времен. Но это мифологическая конструкция, потому что она предполагает, что государство всегда было одним и тем же. Это хорошо видно на примере юбилея революции, когда государственная пропаганда пытается игнорировать тот факт, что советское государство строилось как радикальное отрицание предыдущей власти. Мы знаем, что у коммунистов в принципе была идея отмирания государства.
Учился он во французской школе, еще до школы научился читать, ребенка водили на кружки по рисованию, ритмике, музыки. Уже в школе хорошо знал английский, потому что в четыре года начал его изучать. Еще цитата из рассказа Юдина о детстве: «Я вырос в настоящей академической среде, родители не требовали от меня ничего, главное — чтобы мне в учебе было интересно». Учеба в Высшей школе экономики, затем с 2007-го года — работа там, звание «Лучший преподаватель», которое получал в ВШЭ Григорий Юдин три года подряд, масса наград и благодарностей: нужно отдельных листа два печатного текста, чтобы перечислить все. Еще — из более поздних сведений: Руководитель научной программы «Политическая психология»; Профессор Шанинки; Автор массы научных трудов и исследований на темы политической теории демократии. Казалось бы, деятельность Юдина должна быть интересна только узкому кругу специалистов. Почему же он так популярен среди людей, так далеких от высокой науки? Григорий Борисович — не только «книжный червь», занимающийся только научной теорией. Профессор всегда — в гуще общественных событий, принимает непосредственное участие в обсуждении глобальных мировых происшествий. Его можно с полным правом назвать общественным деятелем: популярные интернет-ресурсы приглашают его часто на интервью, чтобы профессор высказал свое мнение. Особенно любят Григория Юдина на радиостанции «Эхо Москвы»: там профессор уважаемый гость, его выступления собирают большое число слушателей.
19 июня 2023 - На «Не телефонном разговоре» Шкуренко в Омске выступит социолог Григорий Юдин
Он вернулся в ситуацию, где на него обратила взгляд аудитория в Показать ещё разы больше той, что у него была. Он прорвал информационную блокаду, дошёл до этой аудитории и сказал ей то, что она уже готова была услышать. У него есть выстроенная машина, и эта машина работает как часы под любым уровнем давления. Она опирается на возникшие в стране за последние несколько лет сети солидарности. У него есть сторонники, которые готовы идти за ним до конца. Он сломал план по тихому превращению России в монархию. Настоящий плебисцит по этому поводу начинается только сейчас, и у Навального в этом плебисците уже больше просмотров, чем у Путина вброшенных бюллетеней. Частью этого плана было уничтожение Навального, а теперь от него приходится отбиваться. Он до предела напряг плебисцитарную конструкцию, в которой может быть только один политик: если сейчас по всей стране на заборах начнёт появляться слово «Навальный», эта конструкция сломается. Это тяжёлое и опасное сражение против превосходящего силой противника, но в этом сражении у Навального есть серьёзные ресурсы, и ветер дует в его паруса. Когда вы в поезде, идущем под откос, вы не спрашиваете окружающих, какие у вас шансы.
Причинами включения Юдина, Тагаевой, Чириковой, Олейника и Живицы в перечень стали выступления против военной операции на территории Украины. Этим же, по мнению Минюста, занимался и Юдин. Тагаева, Чирикова и Живица, по словам ведомства, участвовали в создании материалов иноагентов и распространяла недостоверную информацию о решениях российских властей и их политике.
Полковая, дом 3 строение 1, помещение I, этаж 2, комната 21.
Но я полагаю, что в момент, когда необходимость в такой альтернативе станет очевидной, слушать нужно будет разных людей. Коалиции перемен могут сформироваться по-разному. Нам всем все время хочется найти какую-то ошибку, исправив которую можно все поменять. Это характерно для христианизированной культуры. Она предполагает, что, обнаружив в себе «грех» и изменив ход действия, можно добиться искомых изменений — «спасения». Но в политике основная проблема не в наших ошибках, а в том, что просто не пришло время. Оно наступит, когда существующая конструкция будет признана и осознана как тупик. Вместе с ее собственными «бунтарями» и «радикалами». Этот момент обязательно настанет. И к нему надо готовиться. Искать идеологические ходы, которые могли бы позволить преодолеть эту ложную оппозицию между консерваторами и ультраконсерваторами, и искать слои, которые бы были готовы стать субъектом реализации этой новой идеологической позиции. Нынешняя ситуация непроста для переживания. Просто нет ничего, что каждый из нас неправильно делает, или чего-то такого, что сделать нужно, но никто об этом не догадался. Как ни странно, отсутствие ошибки оказывается сложнее для индивидуального переживания. Из истории мы знаем, что созревание ситуации происходит очень неожиданно. Не существует способов разглядеть это созревание заранее? Это правда. Ситуация тупика объективна, и осознание его неизбежно. Но мы не знаем, когда именно оно случится. Накопление противоречий по мере того, как сам тупик отрицается, продолжается. Мы наблюдаем, как этот тупик сказывается на разных слоях, и фиксируем, к чему их это подталкивает. Все, что нам нужно — это внимательность, выдержка и умение ждать. Это должно помочь. Одним из наиболее популярных терминов в социальных науках стал в последние годы «ресентимент». Вы им часто пользуетесь. Он означает нечто вроде «обиды» и «зависти», которые заставляют людей поддерживать антидемократические политики. Мне кажется, что этот термин превратился в идеологическое клише. Оно как бы подрывает легитимность социального протеста, обвиняет бедное большинство в моральном «грехе». Термин «ресентимент» появился в середине XIX века. Его трудно перевести на русский или даже английский язык. Но я бы сказал, что оптимальный перевод — «бессильная злоба». Это важно: ресентимент находится на стыке между эмоцией и действием. Злоба — это эмоция. Она вызвана восприятием ситуации вокруг. Когда же мы говорим «бессильная», то мы указываем на то, что она не переводима в действие. Эмоция такого рода не вызывает никакого трансформирующего политического действия. Обвинение низших классов в том, что они вместо того, чтоб взять на себя личную ответственность, скажем, работать или заниматься бизнесом, испытывают зависть, исторически было довольно популярным. Но оно игнорировало политическое измерение. Я могу сколько угодно брать лопату и кирку, но это не снизит мой ресентимент. Проблема в том, что нет выхода именно для политической энергии. Вот ситуация с современным американским белым трудовым классом, который во многом действительно одержим ресентиментом. Он не то чтобы бездельничает. Он работает будь здоров. И эта работа генерирует все больше ресентимента, потому что она не дает возможности перейти к политическому действию. Для меня ценность этого термина именно в указании на эту блокировку. Когда ты ситуацию описываешь как политически — не индивидуально — несправедливую, но сделать ты с ней ничего не можешь. И отсутствие конвертации эмоции в действие приводит к накоплению дурной энергии, создает нигилизм, тупую мстительность и прочее. С моей точки зрения, выход из ситуации — в поиске адекватного политического действия. Если значительная часть мира чувствует себя незаслуженно проигравшей, можно сколько угодно им объяснять, что они сами в этом виноваты. Но тем самым мы только увеличим этот ресентимент. Потому что объективная реальность состоит в том, что последние десятилетия глобальное неравенство росло, концентрация власти в мире увеличивалась, а никакого особенного счастья от этого не произошло, несмотря на обещания «конца истории». Чем дольше вы будете отрицать это описание происходящего, тем больше у вас вероятность быть поднятым на вилы. Радикальные консерваторы, про которых мы говорили, удачно пользуются этой энергией и этим нигилизмом. Их тезис звучит примерно так: мир — очень плохое место; он устроен как война всех против всех. Поэтому давайте кого-нибудь убьем. Что еще в мире делать? Только убить кого-то и можно. Решение не в том, чтобы «стыдить» проигравших, а в том, чтобы предложить им коллективный политический проект, направленный на восстановление справедливого устройства мира. Позвольте мне побыть «адвокатом дьявола». Ведь у правых ультраконсерваторов есть некий проект перемен. Изменим карту мира — это перемены. Изменим мировой порядок с оружием в руках — это тоже перемены. Я не вижу никакого проекта. Максимум — решимость уничтожить старый порядок. Но она ничем не заканчивается, потому что вырастает из того самого старого порядка как его собственная радикализация. Либеральный порядок хотя бы культивировал инклюзивность. Но поскольку другая его сторона — прославление неограниченной конкуренции между индивидами, то он в конечном счете породил из себя нетолерантные элементы. Тех, кто заявил: в конкуренции побеждает самый наглый, уважение к другим — это для слабаков. По сути ультраконсерваторы указывают на цинизм и лицемерие старой элиты, но хотят сохранить прежний порядок, но — только для себя, для своих. И так на всех континентах. На кого обратится «бессильная злоба»? У меня неожиданный ответ. Мы справедливо критикуем НАТО, американский империализм. Но мы их критикуем только за то, что это империализм американский, а нам хотелось бы какой-то другой? Если провести эксперимент, который вы предлагаете, то мы, возможно, очень скоро затоскуем по НАТО. Потому что это коллективная структура, которая, будучи проводником интересов американского империализма, все же накладывает на него некоторые ограничения. Отказ от этой структуры очень быстро развяжет ему руки. Пошел — и сбросил. А в чем проблема? И точно так же начинают действовать все остальные. Поэтому я думаю, что отказ от НАТО может дать худшую картину.
Товарищ Юдин, вы большой ученый..
В связи с ликвидацией из реестра иноагентов исключили некоммерческое партнёрство «Институт развития прессы — Сибирь».
Григорий Юдин — российский социолог, кандидат философских наук, сын философа Бориса Юдина. Работал в Московской высшей школе социальных и экономических наук Шанинка , Высшей школе экономики и др.
Люди во власти близки к пониманию, что страна пришла в тупик. Тем не менее у Кириенко сидят неглупые люди, которые прекрасно понимают, что раз им подобные мысли в голову приходят, то и остальным начальникам тоже. Поэтому нужно быстро дать понять, что альтернатив нет. Им примерно так и показывают: «Ты чего сюда приехал, про варианты какие-то узнать? Отдыхай, следующий! Это стандартная схема: п рибить аудиторию цифрами. И любой критически мыслящий чиновник, организующий выборы, не может не иметь вопросов по этому поводу.
Но задавать их не надо, это желание сразу глушат «дубиной народной поддержки». Аудиторию в данном случае, «политических администраторов», кладут на лопатки этой атакой. И они в результате сами принесут «целевые цифры» по итогам голосования. Зачем тогда детальное описание групп избирателей и того, чем добиваться их лояльности в ходе президентской кампании? Что какой группе населения говорить. Вопрос о том, адекватна ли эта установка реальности, вообще бессмысленен. Это просто способ, которым в АП «нарезали» группы избирателей для этой аудитории. Даже если бы они сделали какую-то совсем безумную «нарезку» — кто её оспорит? Кандидатов, которые смогли бы это сделать, на президентских выборах не будет. При этом я совершенно не уверен, что с названными в документе установками система «доедет» до марта 2024 года.
Я вполне могу допустить, что к тому времени появятся другие вводные. Например, какой-нибудь плебисцит о возвращении СССР, новой конституции со смертной казнью, в общем, об объявлении новой страны. В Кремле ведь ничем не рискуют: кто им предъявит претензию, что в апреле 2023 года они говорили другие вещи? Чем дальше деградирует система, тем более морально нокаутирующие цифры поддержки власти она будет показывать. В документе так прямым текстом и написано: основной смысл кампании состоит в обеспечении лидера легитимностью. Чтобы не пропустить новые тексты «Вёрстки», подписывайтесь на наш телеграм-канал — Похоже ли это на реальную оценку настроений в России? К этому документу не нужно подходить как к объективному научному исследованию.
Помимо него в освеженный список включены включены экс-депутат Смоленской облдумы Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, журналист Лола Тагаева, экоактивист Евгения Чирикова, лекторий «Живое слово», а также «Комитет ингушской независимости». Крушить копии: Роскомнадзор заблокировал почитай 3,5 тыс. До этого, 12 января, в реестр иноагентов был привнесен беллетрист Борис Акунин Григорий Чхартишвили, привнесен в реестр террористов и экстремистов Росфинмониторинга.
Биография и личная жизнь Григория Юдина, его жена, карьера и успех
В список включены социолог Григорий Юдин и бывшая экоактивистка Евгения Чирикова. Социолог Григорий Юдин рассказал DW, как в российском обществе относятся к войне в Украине, кто готов поддержать антивоенные митинги и во что могут превратиться эти акции протеста. Минюст России внес в реестр иностранных агентов экоактивистку Евгению Чирикову*, социолога Григория Юдина*, тверской лекторий «Живое слово»** и организацию «Комитет ингушской независимости»**. На одном запрещённом ныне сайте, дрожа и попеременно оглядываясь, прочитал очень толковое интервью с социологом Григорием Юдиным, которого многие, подозреваю, хорошо знают. Встреча с Григорием Юдиным — социологом и экспертом по общественному мнению и опросам. Команда социологов по руководством Григория Юдина провела общероссийский опрос «Преодоление трудного прошлого: сценарий для России».