Афоризмы, цитаты, высказывания знаменитых людей в переводе с немецкого на русский язык.
Полный текст обращения Гитлера к немецкому народу 22 июня 1941 года
Представляю вам подборку цитат лидера нацистской Германии Адольфа Гитлера (1889 — 1945). По одной из них, данная фраза была в письме Гитлера главе берлинского отделения СС Курту Далюге. Причем слова, фразы и цитаты использовались немецкой пропагандой не лишь для укрепления воинского духа солдат или «рекламы» известной идеологии.
Полный текст заявления Гитлера от 22 июня 1941 года
Я добьюсь, чтобы на восточной границе воцарился мир, такой же, как на остальных наших границах. Для этого я предприму необходимые меры, не противоречащие предложениям, сделанным мною в Рейхстаге для всего мира, то есть, я не буду воевать против женщин и детей. Я приказал, чтобы мои воздушные силы ограничились атаками на военные цели. Если, однако, враг решит, что это даёт ему карт-бланш, чтобы вести войну всеми средствами, то получит сокрушающий зубодробительный ответ.
Прошедшей ночью польские солдаты впервые учинили стрельбу на нашей территории. Кто применяет боевые газы, пусть ждёт, что мы применим их тоже. Кто придерживается правил гуманной войны, может рассчитывать, что мы сделаем то же самое.
Я буду продолжать борьбу против кого угодно, пока не будут обеспечены безопасность Рейха и его права.
Речь 18. Нашему народу нужны руководители, обладающие решимостью делать все, что они сочтут правильным перед Богом, миром и собственной совестью. Речь 27. Речь 20.
Эта организация будет построена на идее авторитета, идее руководства снизу доверху. Только такая организация может служить интересам всего народа. Речь 06. Прокламация 01. Речь 16.
Второе: Решение тяжелейшей социальной проблемы путем возвращения миллионной армии наших, достойных всяческого сочувствия, безработных обратно на производство. Третье: Восстановление стабильного и авторитетного государственного руководства, опирающегося на доверие и волю нации; руководства, которое снова вернет нашему великому народу способность выполнять свои обязательства перед миром. Речь 17. Наша национальная гордость заключается не в том, чтобы презирать других, а в том, чтобы уважать и любить свой народ! Речь 01.
Речь 24. Он неуклонно и в первую очередь будет думать о соблюдении интересов народа в вопросах мира, работы и культуры. Я был солдатом и видел все собственными глазами, в отличие от очень многих других государственных деятелей, которые сами этого никогда не переживали. И я, разумеется, отвергаю войну. Но отвергаю я ее не как изменник, предатель и трус, а как порядочный немец, честно выполнивший свой воинский долг на фронте, и желающий оставаться порядочным до конца.
Поэтому я в равной мере не оставлю на произвол судьбы ни права немецкого народа на жизнь, ни его права на честь. Эти люди — повсюду, но нигде они не дома. Речь 10. Также и народом являются только те, кто способен, если потребуется, выступить как единый народ навстречу любым испытаниям. Я создал … совершенно новое движение.
Движение, которое с самого своего зарождения и вопреки всем явлениям распада в окружавшей его действительности вновь созидало народную общность. Лишь в этом случае государство способно полноценно выполнять свои социальные обязательства. Истинную ценность любому движению придают только люди. Люди, которые, руководствуясь смыслом этого движения, воплощают его идеи в жизнь. Речь 07.
Речь 05. В структурах, которым принадлежит реальная власть, под «свободой» подразумевается их возможность грабить широкие массы населения, без каких-либо ограничений, и не встречая хоть сколько-нибудь серьезного сопротивления. Речь 28. Инструменты финансового еврейства.
Религия — это благоговение — в первую очередь перед тайной, которую представляет собой человек. Пауль Томас Манн Wenn man jemandem alles verziehen hat, ist man mit ihm fertig. Если ты простил человеку все, значит с ним покончено. В тот момент, когда человек сомневается в смысле и ценности жизни, он болен. Зигмунд Фрейд Wir streben mehr danach, Schmerz zu vermeiden als Freude zu gewinnen. Мы больше стремимся к тому, чтобы избегать боли, нежели к тому, чтобы ощущать радость. Мужчину легко узнать, женщина же не выдает своей тайны. Прекрасно то, что нравится, даже не вызывая интереса. Иммануил Кант Habe Mut, dich deines eigenen Verstandes zu bedienen. Имей мужество использовать свой собственный разум. Нужно думать, как единицы, и говорить, как большинство. Постоянны только изменения. Die Freunde nennen sich aufrichtig. Die Feinde sind es. Друзьями себя называют. Врагами — являются. Прощать и забывать, значит выбрасывать ценный опыт в окно. Артур Шопенгауэр Wir denken selten an das, was wir haben, aber immer an das, was uns fehlt. Мы редко думаем о том, что имеем, но всегда о том, чего нам не хватает. Все наши беды от того, что мы не можем быть одиноки. Границы языка — это границы мира. О том, о чем нельзя говорить, нужно молчать. Редко, когда человек знает, во что же он на самом деле верит. Нельзя оскорбить того, кто не хочет быть оскорбленным. Два величайших тирана в мире: Случай и Время. Иоганн Готфрид Гердер Denn nur die freie Neigung ist Liebe, nur wer sich selber hat, kann sich selber geben. Любовь может быть только добровольной, так как только тот, кто располагает собой, может отдавать себя. Франц Ксавер фон Баадер Для качественного перевода текстов широкой тематики рекомендую обращаться в компанию «Е-Перевод» Я полагаю, что ни одна другая революция в мировой истории не была запланирована и осуществлена с большей предусмотрительностью и благоразумием, чем наша. Речь 20. Революция — это не перманентное состояние; революция — не самоцель. Вырвавшийся на свободу революционный поток должен быть направлен в надежное русло эволюции. Речь 06. Но кардинально изменить само положение вещей может только эволюция! Народ, почитающий бесчестность естественной основой политической деятельности, становится политически беззащитным, чтобы затем быть порабощенным и экономически. Речь 18. Речь 07. Речь 22. Мы верим в то, что своей борьбой мы лишь исполняем волю Создателя, наделившего каждое живое существо инстинктом самосохранения. Да будет жить наш народ! Прокламация 01. Важно только одно — чтобы был наш народ! Речь 28. Но, если мы спасем Германию, мы сделаем самое благое дело в мире. Пусть говорят, что мы не всегда справедливы! Но, если мы спасем Германию, мы устраним величайшую несправедливость в мире. Пусть говорят, что мы не достаточно нравственны! Но, если наш народ будет спасен, мы возродим истинную нравственность! Речь 19. Речь 01. Я всегда добросовестно старался преобразовать авторитет власти в силу доверия. И теперь я с гордостью могу признать, что подобно тому, как наша национальная социалистическая партия всегда была укоренена в нашем народе, так и теперь мы, уже в качестве правительства, всегда думаем как народ, вместе с народом и о народе! Речь 30. Речь 26. В первую очередь мы думаем о благе нашего народа. Речь 02. И в будущем мы будем жить так, чтобы в глазах каждого немца мы по-прежнему оставались порядочными и честными людьми. Наша власть — только та, которую мы нашли и укрепили в сердцах нашего народа. Речь 13. Речь 04. Призыв на выборы 31. Если ты бросаешь на произвол судьбы одно, тебе придется отказаться и от другого. Такой народ превращается в игрушку для чужеродных сил. Речь 27. Ты силен, когда ты един. Чтобы быть сильным, тебе нужно победить в своем сердце дух классовой вражды и раздора. Как только мы заканчиваем разработку какого-либо закона, я выношу его проект на рассмотрение этих людей и спрашиваю их: «Пожалуйста, что здесь неправильно? При этом они знают, что мне не нужны советчики, умеющие только «поддакивать». Наоборот, мне требуется от них аргументированная критика тех недостатков наших мероприятий, которые способны затруднить их проведение в жизнь. Уж если наш народ в чем и нуждается, то только не в парламентских вождях. Нашему народу нужны руководители, обладающие решимостью делать все, что они сочтут правильным перед Богом, миром и собственной совестью. Причем, если понадобиться, и вопреки господствующей на данный момент точке зрения внушаемого большинства. Умело направляемая воля меньшинства всегда будет брать верх над аморфным безвольным большинством. Речь 05. Речь 12. Эта организация будет построена на идее авторитета, идее руководства снизу доверху. Только такая организация может служить гарантией максимальной концентрации немецкой мощи! Это государство переживает сейчас пору своей юности. По прошествии столетий оно достигнет зрелости, и можете быть уверены - ему суждено прожить не одну тысячу лет! Они — его плоть и кровь, и будут оставаться таковыми столько, сколько будет жив немецкий народ. Сильное государство никогда не было и никогда не будет просто набором территорий. Главная и единственная надежная опора нашего государства — немецкий народ и национальное социалистическое Движение. Речь 16.
Надежда — это радуга над падающим вниз ручейком. Wer nie reist, sieht nur eine Seite davon. Мир - это книга. Кто никогда не путешествует, видит только одну её страницу. Billy Graham Самый опасный из всех наркотиков - это успех. Ничего в мире так не заразительно, как смех и хорошее настроение. Тяжелее разрушить предвзятое мнение, чем расщепить атом. Sitzt man jedoch eine Minute auf einem heissen Ofen, meint man, es waren zwei Stunden. Das ist Relativitat. Если сидеть два часа рядом с , кажется, это прошла минута. Если же посидеть минуту на горячей плите, покажется, что прошло два часа. Это и есть относительность. Лучшие вещи в - это не те, которые можно получить за. Paul Thomas Mann Религия — это благоговение — в первую очередь перед тайной, которую представляет собой человек. В тот момент, когда человек сомневается в и ценности , он болен. Sie konnen schwimmen. Heinz Ruhmann Проблемы не тонут в алкоголе. Они умеют плавать. Хайнц Рюман Wer immer tut, was er schon kann, bleibt immer das, was er schon ist. Henry Ford Кто всегда делает то, что он уже умеет, остаётся всегда тем, кем он уже является. Генри Форд Habe Mut, dich deines eigenen Verstandes zu bedienen.
Adolf Hitler: Speech at Krupp Factory in Germany (1935) | British Pathé
Главная» Новости» Выступления адольфа гитлера. Причем слова, фразы и цитаты использовались немецкой пропагандой не лишь для укрепления воинского духа солдат или «рекламы» известной идеологии. Цитаты Гитлера все скажут сами за себя. Die große Zeit ist jetzt angebrochen. Deutschland ist nun erwacht. Die Macht haben wir nun in Deutschland gewonnen, nun gilt es das deutsche Volk zu gewinnen. Ich weiß, obwohl die hundert tausenden von euch die ihr jetzt zuhört in ganz Deutschland das in hundertausenden von euch in. Вождь Рейха Адольф Гитлер имеет полную единодушную поддержку всего немецкого народа: какая еще демократия нужна демагогам Запада?».
Полный текст заявления Гитлера от 22 июня 1941 года
Adolf Hitler said in a speech: Wenn es dem internationalen Finanzjudentum in und außerhalb Europas gelingen sollte, die Völker noch einmal in einen Weltkrieg zu stürzen, dann wird das Ergebnis nicht der Sieg des Judentums sein, sondern die Vernichtung der jüdischen Rasse in Europa! If international. Представляю вам подборку цитат лидера нацистской Германии Адольфа Гитлера (1889 — 1945). Я должен заявить определённо: Германия соблюдает свои обязательства; нацменьшинства, которые проживают в Германии, не преследуются.
Цитаты Гитлера на немецком
Оставьте свое мнение в комментарии под роликом. Подписывайтесь на канал, и не забудьте поставить колокольчик. Впереди вас ждет много чего интересного и полезного. Начните свою жизнь - по новому и с чистого листа.
Тот, у кого нет двух третей времени на себя, — раб. То, что делается из , всегда находится по ту сторону и. Приказывают тому, кто сам себе не умеет повиноваться. Надежда — это радуга над падающим вниз ручейком. Wer nie reist, sieht nur eine Seite davon. Мир - это книга. Кто никогда не путешествует, видит только одну её страницу.
Billy Graham Самый опасный из всех наркотиков - это успех. Ничего в мире так не заразительно, как смех и хорошее настроение. Тяжелее разрушить предвзятое мнение, чем расщепить атом. Sitzt man jedoch eine Minute auf einem heissen Ofen, meint man, es waren zwei Stunden. Das ist Relativitat. Если сидеть два часа рядом с , кажется, это прошла минута.
According to the pronouncements issued by these national economists, Germany was irrevocably lost. It is a characteristic of all dogmatists that they vigorously reject any new dogma. In other words, they criticize any new piece of knowledge that may be put forward and reject it as mere theory. For the last eigtheen [sic] years we have been witnessing a rare spectacle.
Our economic dogmatists have been proved wrong in almost every branch of practical life and yet they repudiate those who have actually overcome the economic crisis, as propagators of false theories and damn them accordingly. You all know the story of the doctor who told a patient that he could live only for another six months. Ten years afterwards the patient met the physician; but the only surprise which the latter expressed at the recovery of the patient was to state that the treatment which the second doctor gave the patient was entirely wrong. The German economic policy which National Socialism introduced in 1933 is based on some fundamental considerations. In the relations between economics and the people, the people alone is the only unchangeable element. Economic activity in itself is no dogma and never can be such. There is no economic theory or opinion which can claim to be considered as sacrosanct. The will to place the economic system at the service of the people, and capital at the service of economics, is the only thing that is of decisive importance here. We know that National Socialism vigorously combats the opinion which holds that the economic structure exists for the benefit of capital and that the people are to be looked upon as subject to the economic system. We were therefore determined from the very beginning to exterminate the false notion that the economic system could exist and operate entirely freely and entirely outside of any control or supervision on the part of the State.
Today there can no longer be such a thing as an independent economic system. That is to say, the economic system can no longer be left to itself exclusively. And this is so, not only because it is unallowable from the political point of view but also because, in the purely economic sphere itself, the consequences would be disastrous. It is out of the question that millions of individuals should be allowed to work just as they like and merely to meet their own needs; but it is just as impossible to allow the entire system of economics to function according to the notions held exclusively in economic circles and thus made to serve egotistic interests. Then there is the further consideration that these economic circles are not in a position to bear the responsibility for their own failures. In its modern phase of the development, the economic system concentrates enormous masses of workers in certain special branches and in definite local areas. New inventions or a slump in the market may destroy whole branches of industry at one blow. The industrialist may close his factory gates. He may even try to find a new field for his personal activities. In most cases he will not be ruined so easily.
Moreover, the industrialists who have to suffer in such contingencies are only a small number if individuals. But on the other side there are hundreds of thousands of workers, with their wives and children. Who is to defend their interests and care for them? The whole community of the people? Indeed, it is its duty to do so. Therefore the whole community cannot be made to bear the burden of economic disasters without according it the right of influencing and controlling economic life and thus avoiding catastrophes. It was exclusively a problem of how industrial lab our could best be employed on the one side and, on the other, how our agricultural resources could be utilized. This is first and foremost a problem of organization. Phrases, such as the freedom of the economic system, for example, are no help. What we have to do is use all available means at hand to make production possible and open up fields of activity for our working energies.
If this can be successfully done by the economic leaders themselves, that is to say by the industrialists, then we are content. But if they fail the folk-community, which in this case means the State, is obliged to step in for the purpose of seeing that the working energies of the nation are employed in such a way that what they produce will be of use to the nation, and the State will have to devise the necessary measures to assure this. In this respect the State may do everything; but one thing it cannot do—-and this was the actual state of affairs we had to face—-is to allow 12. For the folk-community does not exist on the fictitious value of money but on the results of productive labor, which is what gives money its value. This production, and not a bank or gold reserve, is the first cover for a currency. And if I increase production I increase the real income of my fellow-citizens. And if I reduce production I reduce that income, no matter what wages are paid out. Members of the Reichstag: Within the past four years we have increased German production to an extraordinary degree in all branches. And the whole German nation benefits by this increase. For it there is a demand today for very many million tons of coal more than formerly, this is not for the purpose of superheating the houses of a few millionaires to a couple of thousand degrees, but rather because millions of our German countrymen are thus enabled to purchase more coal for themselves with their increased income.
By giving employment to millions of German workers who had hitherto been idle, the National Socialist Revolution has brought about such a gigantic increase in German production. That rise in our total national income guarantees the market value of the goods produced. And only in such cases where we could not increase this production, owing to certain conditions that were beyond our control, there have been shortages from time to time; but these bear no proportion whatsoever to the general success of the National Socialist struggle. The four-year plan is the most striking manifestation of the systematic way in which our economic life is being conducted. In particular this plan will provide permanent employment in the internal circulation of our economic life for those masses of German lab our that are now being released from the armament industry. One sign of the gigantic economic development which has taken place is that in many industries today it is quite difficult to find sufficient skilled workmen. I am thankful that this is so; because it will help to place the importance of the worker as a man and as a working force in its proper light; and also because in doing so—though there are other motives also—we have a chance of making the activities of the party and its unions better understood and thus securing stronger and more willing support. Seeing that we insist on the national importance of the function which our economic system fulfils, it naturally follows that the former disunion between employer and employee can no longer exist. But the new State will not and does not wish to assume the role of entrepreneur. It will regulate the working strength of the nation only in so far as such regulation is necessary for the common good.
And it will supervise conditions and methods of working only in so far as this is in the interests of all those engaged in work. Under no circumstances will the State attempt to bureaucratize economic life. The economic effects that follow from every real and practical initiative benefit the people as a whole. At the present moment an inventor or an economic organizer is of inestimable value to the folk community. For the future the first task of National Socialist education will be to make clear to all our fellow-citizens how their reciprocal worth must be appreciated. We must point out to the one side how there can be no substitute for the German worker and we must teach the German worker how indispensable are the inventor and the genuine business leader. It is quite clear that under the aegis of such an outlook on economic life, strikes and lock-outs can no longer be tolerated. The National Socialists State repudiates the right of economic coercion. Above all contracting parties stand the economic interests of the nation, which are the interests of the people. The practical results of this economic policy of ours are already known to you.
Throughout the whole nation there is a tremendous urge towards productive activity. Enormous works are arising everywhere for the expansion of industry and traffic. While in other countries strikes or lock-outs shatter the stability of national production, our millions of productive workers obey the highest of all laws that we have in this world, namely the law of common sense. Within these four years which have passed we have succeeded in bringing about the economic redemption of our people; but we realize at the same time that the results of this economic work in town and city must be safeguarded. The first danger that threatens us here is in the sphere of cultural creativeness. And that danger comes from those who are themselves active in that sphere. For our fellow-countrymen who are engaged in artistic and cultural productivity today, or are acting as custodians and trustees of cultural works, have not the necessary intuitive faculties to value and appreciate the ideal products of human genius in this sphere. The National Socialist Movement has laid down the directive lines along which the State must conduct the education of the people. This education does not begin at a certain year and end at another. The development of the human being makes it necessary to take the child from the control of that small cell of social life which is the family and entrust his further training to the community itself.
The National Socialist Revolution has clearly outlined the duties which this social education must fulfil and, above all, it has made this education independent of the question of age. In other words, the education of the individual can never end. Therefore it is the duty of the folk-community to see that this education and higher training must always be along lines that help the community to fulfil its own task, which is the maintenance of the race and nation. For that reason we must insist that all organs of education which may be useful for the instruction and training of the people have to fulfil their duty towards the community. Such organs or organizations are: Education of the Youth, Young Peoples Organization, Hitler Youth, Lab our Front, Party and Army—all these are institutions for the education and higher training of our people. The book press and the newspaper press, lectures and art, the theatre and the cinema, they are all organs of popular education. What the National Socialist Revolution has accomplished in this sphere is astounding. Think only of the following: — The whole body of our German education, including the press, the theatre, the cinema and literature, is being controlled and shaped today by men and women of our own race. Some time ago one often heard it said that if Jewry were expelled from these institutions they would collapse or become deserted. And now what has happened?
In all those branches cultural and artistic activities are flourishing. Our films are better than ever before and our theatrical productions today in our leading theatres stand supreme and alone in comparison with the rest of the world. Our press has become a powerful instrument to help our people in bringing their innate faculties to self-expression and assertion, and by so doing it strengthens the nation. German science is active and is producing results which will one day bear testimony to the creative and constructive will of this epoch. It is very remarkable how the German people have become immune from those destructive tendencies under which another world is suffering. Many of our organizations which were not understood at all a few years ago are now accepted as a matter of course: the Young people, the Hitler Youth, BDM. This consolidation of the internal life of our German nation also establishes a united front towards the outside world. I believe that it is here that the National Socialist Revival has produced the most marvelous results. Four years ago, when I was entrusted with the Chancellorship and therewith the leadership of the nation, I took upon myself the bitter duty of restoring the honour of a nation which for fifteen years had been forced to live as a pariah among the other nations of the world. The internal order which we created among the German people offered the conditions necessary to reorganize the army and also made it possible for me to throw off those shackles which we felt to be the deepest disgrace ever branded on a people.
It was not the occasion of taking anything from anybody or causing any suffering to anybody. Second: I now state here that, in accordance with the restoration of equality of rights, I shall divest the German Railways and the Reichsbank of the forms under which they have hitherto functioned and shall place them absolutely under the sovereign control of the Government of the German Reich. Third: I hereby declare that the section of the Versailles Treaty which deprived our nation of the rights that it shared on an equal footing with other nations and degraded it to the level of an inferior people found its natural liquidation in virtue of the restoration of equality of status. Fourth: Above all, I solemnly withdraw the German signature from that declaration which was extracted under duress from a weak government, acting against its better judgment. Members of the German Reichstag: The revindication of the honour of the German people, which was expressed outwardly in the restoration of universal military service, the creation of a new air force, the reconstruction of a German navy and the reoccupation of the Rhineland by our troops, was the boldest task that I ever had to face and the most difficult to accomplish. Today I must humbly thank Providence, whose grace has enabled me, who was once an unknown soldier in the War, to bring to a successful issue the struggle for the restoration of our honor and rights as a nation. I regret to say that it was not possible to carry through all the necessary measures by way of negotiation. But at the same time it must be remembered that the honor of a people cannot be bartered away; it can only be taken away. And if it cannot be bartered away it cannot be restored through barter; it must simply be taken back. That I carried out the measures which were necessary for this purpose without consulting our former enemies in each case, and even without informing them, was due to my conviction that the way in which I chose to act would make it easier for the other side to accept our decisions, for they would have had to accept them in any case.
I should like to add here that, at all this has now been accomplished, the so-called period of surprises has come to an end. As a State which is now on an equal juridical footing with all the other States, Germany is more conscious than ever that she has a European task before here, which is to collaborate loyally in getting rid of those problems that are the cause of anxiety to ourselves and also to the other nations. If I may state my views on those general questions that are of actual importance today, the most effective way of doing so will be to refer to the statements that were recently made by Mr. Eden in the British House of Commons. At this point I should like to express my sincere thanks for the opportunity which has been given me by the outspoken and noteworthy declarations made by the British Foreign Secretary. I think I have read those statements carefully and have understood them correctly. Of course, I do not want to get lost among the details, and so I should like to single out the leading points in Mr. In doing this, I shall first try to correct what seems to me to be a most regrettable error. This error lay in assuming that somehow or other Germany wishes to isolate herself and to allow the events which happen in the rest of the world to pass by without participating in them, or that she does not wish to take any account whatsoever of the general necessities of the time. What are the grounds for the assumption that Germany wants to pursue a policy of isolation?
If this a such an attitude, then the most than [sic] can be said is that it has been forced to do so under the coercion of a foreign will imposed upon it. Now, in the first place, I should like to assure Mr. Eden that we Germans do not in the least want to be isolated and that we do not at all feel ourselves isolated. During recent years Germany has entered into quite a number of political agreements with other States. She has resumed former agreements and improved them. And I may say that she has established close friendly relations with a number of States. Our relations with most of the European States are normal from our standpoint and we are on terms of close friendship with quite a number. Among all those diplomatic connections I would give a special place in the foreground to those excellent relations which we have with those States that were liberated from sufferings similar to those we had to endure and have consequently arrived at similar decisions. Through a number of treaties which we have made, we have relieved many strained relations and thereby made a substantial contribution towards an improvement in European conditions. I need remind you only of our agreement with Poland, which has turned out advantageous for both countries, our agreement with Austria and the excellent and close relations which we have established with Italy.
Finally, I may mention our cordial relations with a whole series of nations outside of Europe. The agreement which Germany has made with Japan for combating the movement directed by the Comintern is a vital proof of how little the German Government thinks of isolating itself and how little we feel ourselves actually isolated. Furthermore, I have on several ocassions [sic] declared that it is our wish and hope to arrive at good cordial relations with all our neighbors. Germany has steadily given its assurance, and I solemnly repeat this assurance here, that between ourselves and France, for example, there are no grounds for quarrel that are humanly thinkable. Furthermore, the German Government has assured Belgium and Holland that it is ready to recognize and guarantee these States as neutral regions in perpetuity. In view of the declarations which we have made in the past and in view of the existing state of affairs, I cannot quite clearly see why Germany should consider herself isolated or why we should pursue a policy of isolation. From the economic standpoint there are no grounds for asserting that Germany is withdrawing from international cooperation. The contrary is the truth. On looking over the speeches which several statesmen have made within the last few months, I find that they might easily give rise to the impression that the whole world is waiting to shower economic favors on Germany but that we, who are represented as obstinately clinging to a policy of isolation, do not wish to partake of those favors To place this whole matter in its true light, I should like to call attention to the following bare facts: — 1 For many years the German people have been trying to make better commercial treaties with their neighbors. And these efforts have not been in vain; for, as a matter of fact, German foreign trade has increased since 1932, both in volume and in value.
This is the clearest refutation of the assertion that Germany is pursuing a policy of economic isolation. Credit manipulation may perhaps have a temporary effect, but in the long run economic international relations will be decisively influenced by the volume of mutual exchange of goods.
В 1945 году, когда союзники наступали на Берлин, Гитлер покончил жизнь самоубийством. Его правление выводит на вершину одну из самых темных страниц в истории человечества и стоит во главе начала Второй мировой войны и смерти миллионов людей.
Inhaltsverzeichnis
- Фразы гитлера на немецком языке
- История известных высказываний
- Adolf Hitler: Rede vor dem Reichstag am 1. September 1939
- Adolf Hitler
- Adolf Hitler
Adolf Hitler
Германия не согласна на присвоение русскими опорных пунктов в проливах. Здесь я занял единственную позицию, которую я мог занять как ответственный вождь Германии, а также как ответственный представитель европейской культуры и цивилизации. Последствием было усиление советской деятельности, направленной против Германии, и, прежде всего, немедленно начатое внутреннее разлагание2 нового румынского государства и попытка устранения болгарского правительства путем пропаганды. При помощи увлеченных неопытных членов румынского легиона удалось инсценировать в Румынии путч, целью которого было свержение главы государства генерала Анто-неску и создание хаоса в стране, чтобы путем уничтожения законной власти устранить предпосылку для вступления в силу обещанной германской гарантии. В немецком оригинале «Status von Montreux» S.
В немецком оригинале «разложение изнутри» — «inneren Aushoehlung» S. Несмотря на это, я все же считал лучшим хранить молчание. Тотчас же после неудачи этого предприятия началась вторичная усиленная концентрация русских войск на германской восточной границе. Бронированные1 и парашютные части перебрасывались во все возрастающем числе непосредственно к германской границе.
Германская армия и страна знают, что еще несколько недель тому назад на нашей восточной границе не находилось ни одной танковой или моторизованной дивизии. Однако, если требовалось последнее доказательство, несмотря на все диверсии и маскировку, для подтверждения наличия тем временем создавшейся коалиции между Англией и Советской Россией, то оно было представлено югославским конфликтом В то время, как я старался сделать последнюю попытку умиротворения Балкан и в дружеском сотрудничестве с Дуче пригласил Югославию присоединиться к Пакту трех держав, Англия и Советская Россия в совместной работе организовали путч, который в одну ночь устранил тогдашнее правительство, склонное к взаимопониманию. Теперь может быть сообщено германскому народу, что сербский государственный переворот, направленный против Германии, произошел не только под знаком английской, но главным образом под знаком советской агитации. Так как мы и тут хранили молчание, советское правительство предприняло еще один шаг.
Оно не только организовало путч, но несколько дней спустя заключило всем известное дружеское соглашение с подвластными ему новыми "людьми"2 с целью укрепить сербов в их оппозиции против умиротворения Балкан и возбудить их против Германии. В немецком оригинале — «Panzerverbaende» — Panzerbrigade, Panzerdivison S. Здесь и далее по тексту — «танковые соединения, танковые бригады, танковые дивизии». В немецком оригинале «с новыми ставленниками» — «mil den ihr ergebenen neuen Kreatur» S.
И это не было платоническим намерением: Москва потребовала мобилизации сербской армии. Так как и теперь я все еще считал лучшим не говорить, власть имущие Кремля сделали еще один шаг вперед: Германское правительство имеет теперь документы, которые доказывают, что с целью окончательно завлечь Сербию в борьбу Россия обещала поставлять через Салоники оружие, самолеты, боеприпасы и прочий военный материал для борьбы против Германии. И это происходило почти в тот самый момент, когда я сам дал совет японскому министру иностранных дел д-ру Мацуоке примириться с Россией в надежде послужить этим делу мира. Только быстрый прорыв наших несравненных дивизий в Скопье, а также занятие Салоник, помешали намерениям этого советско-англо-саксонского комплота.
Сербские военные летчики, однако, прилетели в Россию и были сейчас же приняты там как союзники. Только победа держав Оси на Балканах разрушила план впутать Германию этим летом в борьбу на Юго-востоке, длящуюся месяцы, а в это время закончить концентрацию советской армии, усилить ее боеспособность, чтобы потом совместно с Англией и с помощью ожидаемых американских поставок быть в состоянии задушить и раздавить Германию и Италию. Этим самым Москва не только нарушила условия нашего дружеского пакта, но и изменила ему самым жалким образом. И все это происходило в то время, когда власть имущие Кремля до последней минуты официально, как и в случаях Финляндии и Румынии, лицемерно говорили о мире и дружбе и составляли с виду безвредные опровержения.
Однако, если до сих пор в силу обстоятельств я был принужден постоянно молчать, то теперь настал момент, когда дальнейшее созерцание являлось бы не только греховным упущением, но и преступлением по отношению к германскому народу и ко всей Европе. Сегодня круглым числом 160 русских дивизий стоят у нашей границы. В течение многих недель происходит постоянное нарушение этой границы не только у нас, но также и на Крайнем Севере и в Румынии. Русским летчикам доставляет удовольствие беспечно не замечать этих границ, чтобы доказать нам этим, что они уже чувствуют себя господами этих областей.
В ночь с 17 на 18 июня русский патруль перешел на германскую территорию, и только после продолжительной перестрелки удалось принудить его уйти обратно. Теперь, наконец, настал час, когда становится необходимым выступить против этого комплота еврейско-англо-саксонских подстрекателей к войне и в такой же степени еврейских власть имущих большевистского московского центра. В данный момент совершается поход, который по протяжению и объему является величайшим из виданных до сих пор миром. Вместе с финскими товарищами бойцы победителя при Нарвике стоят у Северного Ледовитого океана.
Германские дивизии под командой завоевателя Норвегии защищают совместно с финляндскими1 героями свободы под предводительством их маршала финскую землю. От Восточной Пруссии до Карпат тянутся части германского Восточного фронта. На берегах Прута, у устья Дуная до берега Черного моря, под предводительством главы государства генерала Антонеску, соединяются немецкие и румынские солдаты. Поэтому задачей этого фронта является уже не защита отдельных стран, а безопасность Европы, а с этим и спасение всех.
Поэтому я решил теперь отдать судьбу и будущность Германии и нашего народа снова в руки наших солдат. Да поможет нам Господь Бог именно в этой борьбе! Берлин, 21 июня 1941 1Так в документе.
Рейхсфюрер СС Гиммлер доложил в связи с этим, что принимает меры к пресечению всякой активности полячества, как наиболее стойкого в историческом аспекте народа; что с этой целью он зажимает полячество в железные клещи германцев. Он, рейхсфюрер СС, уже договорился с генерал-губернатором оккупированной Польши Франком заселить немцами Краковщину, включая и чисто немецкий главный город этой области, а также область Люблина. Именно с этих двух исходных позиций будет постепенно зажиматься в клещи полячество. Шеф заметил, что проявлять снисходительность к полячеству нет никаких оснований. Иначе придется испытать то же, что уже неоднократно имело место в истории прежних веков в связи с разделами Польши.
Полячество существует до сих пор лишь потому, что ему не приходилось серьезно считаться с русскими, как с господствующей нацией, а также и потому, что ему удалось хитрыми маневрами занять такую политическую позицию по отношению к немцам, которая сделала полячество решающим фактором немецкой внутренней политики. А это играло на руку прежде всего политическому католицизму. В первую очередь, продолжал он, необходимо следить, чтобы немцы ни в коем случае не смешивались с поляками, не насыщали ведущие слои польского населения германской кровью. Рейхсфюрер СС совершенно прав, констатируя, что в 1939 г. Ведь давно известно, что именно наиболее способные выходцы из немцев всегда проникали в руководящий слой принимавшей их страны и тем самым оказывались потерянными для германства, между тем как в остававшихся на немецкой земле народных слоях сосредоточивались лишь ущербные индивиды, проявлявшие, однако, верность своему немецкому происхождению. Такую же осторожность, как с поляками, надо проявлять и в отношении чехов, которые уже более полутысячи лет набираются умения отлично играть в верноподданных, не вызывая недоверия. Ведь сколько чехов, с которыми шеф сталкивался в молодости, крутились в Вене, очень скоро овладевали венским диалектом, а затем умело проползали на важнейшие посты в государстве, экономике и т. Никогда не следует упускать из виду, заключил шеф, что подобную невидимую войну в условиях мира можно выиграть только в том случае, если мы будем поддерживать в империи высокий уровень расовой чистоты.
Ведь наше преимущество по отношению, например, к США, которые лишь незначительно превосходят нас по числу населения, состоит в том, что наш германский расовый корень значительно выше, чем у них, составляя четыре пятых чистых германцев. Необходимо исходить из того, сказал шеф, что главная миссия этих народов - обслуживать нас экономически: поэтому мы должны стремиться всеми средствами выкачать из оккупированных русских областей все, что возможно в экономическом отношении. Нужно создать у русских определенный стимул для поставки сельскохозяйственных продуктов и предоставления нам рабочей силы для горнодобывающей промышленности и военного производства. Этого можно в достаточной мере добиться завозом на расположенные в России торговые базы промышленных товаров и т. Но если мы, заметил шеф, захотим сверх этого обеспечить благополучие каждого отдельного индивида, то нам не удастся обойтись без введения какой-то административной организации по образцу нашего государственного управления, а это вызовет лишь ненависть по отношению к нам. Ибо чем люди примитивнее, тем скорее воспринимают всякое ограничение их личной свободы как насилие. К тому же, создать у них государственную административную организацию означало бы обеспечить им возможность сплочения в крупные коллективы, а при случае и использовать эту организацию даже против нас. Поэтому самая высокая ступень административных учреждений, которую им можно позволить, это — общинное управление, да и то лишь в той мере, в какой оно необходимо для содержания рабочей силы, то есть для удовлетворения насущных потребностей отдельных индивидов.
Также и сельские коллективы нужно, как указал шеф, организовать с таким расчетом, чтобы не могли возникнуть связи между соседними сельскими общинами. Во всех случаях необходимо запрещать устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий. Нашим интересам соответствовало бы такое положение, при котором каждая деревня имела бы собственную секту, где развивались бы свои особые представления о боге. Даже если в этом случае в отдельных деревнях возникнут шаманские культы, подобно негритянским или американо-индейским, то мы могли бы это только приветствовать, ибо это лишь увеличило бы количество факторов, дробящих русское пространство на мелкие единицы. Напомнив о своем мнении, что следует препятствовать всякой организации крупного государственного управления и что наши комиссары должны будут на Востоке лишь контролировать управление экономикой, шеф заметил далее, что уже тем самым отрицается всякая другая форма организации покоренных народов. Поэтому пусть не вздумает туда явиться какой-нибудь школьный деятель, чтобы вдруг провозгласить обязательное обучение покоренных народов. Если русские, украинцы, киргизы и т. Ибо подобные навыки дали бы возможность самым способным из них получить определенные знания в области истории и, следовательно, прийти к размышлениям политического свойства, острие которых было бы неизбежно направлено против нас.
С точки зрения шефа, было бы разумнее установить в каждой деревне громкоговоритель, чтобы таким путем информировать людей о новостях и дать им пищу для разговоров; это лучше, чем допустить их к самостоятельному изучению политических, научных и т. И пусть никому не приходит в голову передавать покоренным народам по радио сведения из их прежней истории. Передавать следует музыку и еще раз музыку! Ибо веселая музыка способствует прилежной работе. А если люди смогут побольше плясать, то и это, по мнению шефа, должно, как правило, приветствоваться. Единственное, что следует централизованно организовать в оккупированных русских областях-это движение транспорта. Ибо освоение страны в транспортном отношении - одна из важнейших предпосылок к господству над нею и ее экономического использования. Поэтому систему транспортных узлов должны изучать и покоренные.
Но это - единственная область, в которой они должны получать «образование» с нашей помощью. Что касается гигиены покоренных народов, то не в наших интересах, подчеркнул шеф, насаждать у них немецкие обычаи. Это дало бы им абсолютно нежелательные условия для колоссального прироста населения. Поэтому шеф запретил проводить на восточных территориях гигиенические мероприятия по немецкому образцу. Также и принудительная прививка должна в этих областях практиковаться только для немцев. Немецкие врачи будут лечить только немцев, в немецких поселениях. Было бы совершенно нелепо, продолжал шеф, пытаться осчастливить покоренные народы нашими знаниями в области зубной терапии. Но действовать следует осторожно, чтобы наши стремления не бросались в глаза.
И если уж какой-то больной с абсолютной решимостью желает лечиться у дантиста, что ж, придется сделать для него исключение. Самая большая глупость, которую можно допустить в оккупированных восточных областях, добавил шеф,- это дать в руки покоренным народам оружие. История учит, что все господствующие народы погибли, разрешив покоренным народам доступ к оружию. Можно даже сказать, заключил шеф, что передача оружия покоренным народам есть необходимое и достаточное условие для гибели господствующих народов. Поэтому мы должны обеспечивать безопасность и порядок на всем оккупированном русском пространстве собственными силами. Следовательно, оккупированные восточные области должны быть пронизаны сетью военных баз. Все немцы, живущие на этих территориях, должны будут иметь личный контакт с базами, то есть ощущать свою персональную связь с ними. Кроме того, базы нужно строить с таким расчетом, чтобы, опираясь на них, немецкая колонизационная политика могла в соответствии с перспективными планами обеспечить образование все более мощного национального немецкого клина в покоренном нами пространстве.
Но каким образом англичане смогли бы господствовать в своей мировой империи, обладая всего 50 миллионами человек собственного населения, если бы не стали мастерами лжи? Если бы они действительно хотели, как постоянно утверждают, принести индусам свободу и развитие индийской культуры, то им следовало бы, конечно, из Индии уйти. Но они лгали, словно гетевский Рейнеке Лис, до самой последней минуты. А мужество для лжи они черпали не в последнюю очередь из того непомерного самосознания, которое позволяет им смотреть на английский народ, как на кормчего, управляющего кораблем всего мира. Поскольку немецкий народ хочет и должен обрести мировое значение, необходимо и его прежде всего воспитать в таком духе, что честность нужна лишь по отношению к самому себе, а перед чужими народами, например чехами, следует столь же чистосердечно лгать, как это делают англичане, вместо того, чтобы повсюду вызывать антипатию своею честностью. Молодежь, сказал он, следует воспитывать в духе гордости за то, что на Востоке ее ждет не мягкая постель, а возможность вершить великие дела собственными силами. Само собой разумеется, продолжал он, что те кадры, которые проявят на Востоке свои способности, должны продвигаться по служебной лестнице значительно быстрее, чем их сверстники, отсиживающиеся в границах старой империи, где им только и дела, что продолжать давно налаженную работу. Лишь обеспечив направляемым на Восток преимущества, можно добиться отношения к переселяемым на Восток, как к настоящему поощрению.
Цель своей восточной политики, если рассматривать ее в перспективе, шеф характеризовал как создание на восточном пространстве территории для расселения приблизительно ста миллионов представителей германской расы. Он считает необходимым приложить все силы к тому, чтобы с железным упорством заселять Восток немцами миллион за миллионом. Он заявил, что не позднее чем через десять лет ожидает рапорта о колонизации уже включенных к тому времени в состав Германии или оккупированных нашими войсками восточных областей по меньшей мере двадцатью миллионами немцев. О том, каких успехов можно там достичь в деле создания необходимых культурных условий для переселенцев, сказал он далее, дает представление тот факт, что даже поляки сумели преобразить облик центра Готенхафена[ 1 ] проложив здесь красивые широкие улицы.
Er spricht scharf gegen Rosenberg. Weil er alles und nichts macht. Juli 1933. Schmidt, Der Standard, 20. Er hatte das gewisse Etwas, woraus Legenden geschaffen werden…" - John F. Kennedy , Tagebucheintrag vom 1. September 1936 "Man wird der historischen Erscheinung Adolf Hitlers nicht gerecht, solange man ihn als Einzelwesen schildert. Ich bekenne, dass mir Hitler selbst sympathisch ist. Luzern: Vita Nova, 1935, S.
Ещё цитат Адольф Гитлер 1889-1945 был диктатором Германии с 1933 по 1945 годы и является одним из ключевых персонажей Второй мировой войны. Родившись в Австрии, Гитлер в молодости стремился стать художником, но в конечном итоге влился в политику, присоединившись к Немецкой Рабочей Партии в 1919 году. К 1921 году Гитлер стал лидером партии, переименовав ее в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию, или НСДАП часто сокращенно называемую нацистской партией.
Адольф Гитлер цитаты
Адольф Гитлер — немецкий политик и оратор, основоположник и центральная фигура национал-социализма, основатель тоталитарной диктатуры Третьего рейха, глава Национал-социалистической немецкой рабочей п Смотрите видео онлайн «Адольф Гитлер цитаты и. Полный текст обращения Гитлера от 22 июня 1941 года, в котором он разъяснял для немецкого народа причины нападения Германии на СССР: Немецкий народ! In seiner Ansprache vor dem deutschen Reichstag am 1. September 1939 rechtfertigte Reichskanzler Adolf Hitler den deutschen Angriff auf Polen. Die Rede war nicht nur an die anwesenden Reichstagsabgeordneten gerichtet: Durch Radioübertragung und Übersetzungen wurde Sorge. Представляю вам подборку цитат лидера нацистской Германии Адольфа Гитлера (1889 — 1945). I would like to find all Hitler speeches in original German, but the more I look, the less I find. Sure there are a few here and there, but his complete speeches in German are nowhere to find. I did find a full text on , (linked to also in this answer) but sadly that is only in English. Also the search. Вождь Рейха Адольф Гитлер имеет полную единодушную поддержку всего немецкого народа: какая еще демократия нужна демагогам Запада?».
Полный текст обращения Гитлера к немецкому народу 22 июня 1941 года
Der Fuerer ist gefallen-Сообщение немецкого радио о смерти Адольфа Гитлера 1 мая 1945 года. и другие mp3 песни этого артиста и похожие треки. Главная» Новости» Выступление гитлера на немецком кричит. Полный текст обращения Гитлера от 22 июня 1941 года, в котором он разъяснял для немецкого народа причины нападения Германии на СССР: Немецкий народ! Die große Zeit ist jetzt angebrochen. Deutschland ist nun erwacht. Die Macht haben wir nun in Deutschland gewonnen, nun gilt es das deutsche Volk zu gewinnen. Ich weiß, obwohl die hundert tausenden von euch die ihr jetzt zuhört in ganz Deutschland das in hundertausenden von euch in. Афоризмы, цитаты, высказывания знаменитых людей в переводе с немецкого на русский язык.
Цитаты гитлера на немецком с переводом. Немецкие крылатые выражения в русском языке
Wer zuletzt lacht, lacht am besten. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Wissen ist nichts, Vorstellung ist alles Знание - ничто, воображение - всё. Rufe nicht «Hase» bis du ihn im Sacke hast.
Не говори «гоп» пока не перепрыгнешь. Nur Gott sei mein Richter. Только Бог мне судья.
Не хвали день раньше вечера. Liebe ist wie ein Krieg: leicht zu beginnen, schwer zu beenden. Любовь похожа на войну - легко начать, но трудно остановить.
Слово не воробей, вылетело, не поймаешь. Besser ein Spatz in der Hand als eine Taube auf dem Dach. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.
Dein Wort in Gottes Ohr! Твою бы речь да Богу в уши! Keine Frau ist ein Genie.
Женщины не бывают гениями. Функция женщины - быть украшением. Без труда не вытянешь и рыбку из пруда.
Das beste Recht das eine Frau hat ist das Recht auf einen Mann Самое главное право женщин -это право иметь мужа. Aus der Geschichte lernen wir das wir aus der Geschichte Nichts lernen. У истории мы учимся тому, что у неё ничему нельзя научиться.
Guter Geschmack ist besser als ein schlechter Geschmack, aber ein schlechter Geschmack ist besser als gar keiner Хороший вкус лучше, чем плохой, но плохой вкус лучше, чем никакой. Встречают по одёжке, а провожают по уму. Bis wir 10 Jahre alt sind, sind wir alle Genies Мы все - гении до десятилетнего возраста.
Mann und Weib sind ein Leib. Муж и жена одна сатана. Wer es nicht im Kopfe hat, hat es in den Beinen.
От дурной головы и ногам покоя нет. Слова нам нужны, чтобы прятать наши мысли. Meine Mutter ist mein Engel.
Моямама - мойангел. Пьяныйпроспится, дуракникогда. Рыба ищет, где глубже, а человек где лучше.
Um so mehr du sagst, an um so weniger erinnern sich die Menschen Чем больше Вы говорите, тем меньше люди запоминают. Влюбвирукииглазаговорятобычногромче, чемрот. С кем поведёшься, от того и наберёшься.
Sieben sollen nicht harren auf einen Narren. Слово-серебро, молчание-золото. Если тебе говорят, что уже поздно — то ты потерял не время, а значимость.
Ein voller Bauch studiert nie gern. Сытое брюхо к ученью глухо. Я чувствую твое тепло здесь, но, к сожалению ты не со мной.
Завтра я буду скучать по тебе не больше, поскольку я смогу поцеловать тебя еще раз. Menschen durch die Liebe. Плоды созревают на солнце.
Люди через любовь. Die Furcht hat tausend Augen. У страха глаза велики.
Ты для меня солнце, ты для меня дом родной, ты для меня счастье мира, даже если он тебе не нравиться. Eigene Last ist nicht schwer. Своя ноша не тянет.
Das Ende klang wie Grabgesang. Начали за здравие, закончили за упокой. Doch von diesen 1000 Herzen liebt Dich keines so wie ich!
Но эти 1000 сердец любят вас не так как я! Was du heute kannst besorgen, das verschiebe nicht auf morgen. Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
Sie kommen oft im Moment, wenn sie notwendig sind. Не стоит бояться перемен. Часто они случаются именно в тот момент, когда они необходимы.
Ist der Kopf abgeschlagen, wird niemand nach dem Hute fragen. Снявши голову, по волосам не плачут Die Dummen werden nicht alle. Sei in sich selbst sicher und gib nicht nach.
Будь уверен в себе и никогда не сдавайся. Мир принадлежит тому, кто ему рад. Воспоминания удивительная штука: согревает изнутри и тут же рвёт на части.
This is the clearest refutation of the assertion that Germany is pursuing a policy of economic isolation. Credit manipulation may perhaps have a temporary effect, but in the long run economic international relations will be decisively influenced by the volume of mutual exchange of goods. And here the state of affairs at the present moment is not such that the outside world would be able to place huge orders with us or offer prospects of an increase in the exchange of goods even if we were to fulfil the most extraordinary conditions that they might lay down. Matters should not be made more complicated than they already are. But Germany cannot be blamed for these two things, and especially not National Socialist Germany. When we assumed power the world economic crisis was worse than it is today. I fear however that I must interpret Mr. Therefore I wish it to be clearly understood that our decision to carry out this plan is unalterable. The reasons which led to that decision were inexorable. And since then I have not been able to discover anything whatsoever that might induce us to discontinue the four years plan.
I shall take only one practical example: In carrying out the four years plan our synthetic production of rubber and petrol will necessitate an annual increase in our consumption of coal by a margin of something between 20 and 30 million tons. This means that an extra quota of thousands of coal miners are assured of employment for the rest of their active lives. I must really take the liberty of asking this question: Supposing we abondon [sic] the German four years plan, then what statesman can guarantee me some economic equivalent or other, outside of the Reich, for these thirty million tons of coal? I want bread and work for my people. And certainly I do not wish to have it through the operation of credit guarantees, but through solid and permanent lab our, the products of which I can either exchange for foreign goods or for domestic goods in our internal commercial circulation. If by some manipulation or other Germany were to throw these 20 or 30 million tons of coal annually on the international market for the future, the result would be that the coal exports of other countries would have to decrease. I do not know if a British statesman, for example, could face such a contingency without realizing how serious it would be for his own nation. And yet that is the state of affairs. Germany has an enormous number of men who not only want to work but also to eat. And the standard of living among our people is high.
I cannot build the future of the German nation on the assurances of a foreign statesman or on any international help, but only on the real basis of a steady production, for which I must find a market at home or abroad. Perhaps my skepticism in these matters leads me to differ from the British Foreign Secretary in regard to the optimistic tone of his statements. I mean here that if Europe does not awaken to the danger of the Bolshevic infection, then I fear that international commerce will not increase but decrease, despite all the good intentions of individual statesmen. For this commerce is based not only on the undisturbed and guaranteed stability of production in one individual nation but also on the production of all the nations together. One of the first things which is clear in this matter is that every Bolshevic disturbance must necessarily lead to a more or less permanent destruction of orderly production. Therefore my opinion about the future of Europe is, I am sorry to say, not so optimistic as Mr. I am the responsible leader of the German people and must safeguard its interests in this world as well as I can. And therefore I am bound to judge things objectively as I see them. I should not be acquitted before the bar of our history if I neglected something—no matter on what grounds—which is necessary to maintain the existence of this people. I am pleased, and we are all pleased, at every increase that takes place in our foreign trade.
But in view of the obscure political situation I shall not neglect anything that is necessary to guarantee the existence of the German people, although other nations may become the victims of the Bolshevic infection. And I must also repudiate the suggestion that this view is the outcome of mere fancy. For the following is certainly true: The British Foreign Secretary opens out theoretical prospects of existence to us, whereas in reality what is happening is totally different. The revolutionizing of Spain, for instance, has driven out 15. Should this revolutionizing of Spain spread to other European countries then these damages would not be lessened but increased. I also am a responsible statesman and I must take such possibilities into account. Therefore it is my unalterable determination so to organize German lab our that it will guarantee the maintenance of my people. Eden may rest assured that we shall utilize every possibility offered us of strengthening our economic relations with other nations, but also that we shall avail ourselves of every possibility to improve and enrich the circulation of our own internal trade. I must ask also whether the grounds for assuming that Germany is pursuing a policy of isolation are to be found in the fact that we have left he League of Nations. If such be the grounds, then I would point out that the Geneva League has never been a real League of peoples.
A number of great nations do not belong to it or have left it. And nobody has on this account asserted that they were following a policy of isolation. I think therefore that on this point Mr. Eden misunderstands our intentions and views. For nothing is farther from our wishes than to break off or weaken our political or economic relations with other nations. I have already tried to contribute towards bringing about a good understanding in Europe and I have often given, especially to the British people and their Government, assurance of how ardently we wish for a sincere and cordial cooperation with them. I admit that on one point there is a wide difference between the views of the British Foreign Secretary and our views; and here it seems to me that this is a gap which cannot be filled up. Eden declares that under no circumstances does the British Government wish to see Europe torn into two halves. Unfortunately, this desire for unity has not hitherto been declared or listened to. And now the desire is an illusion.
For the fact is that the division into two halves, not only of Europe but also of the whole world, is an accomplished fact. It is to be regretted that the British Government did not adopt its present attitude at an earlier date, that under all circumstances a division of Europe must be avoided; for then the Treaty of Versailles would not have been entered into. This Treaty brought in the first division of Europe, namely a division of the nations into victors on the one side and vanquished on the other, the latter nations being outlawed. Through this division of Europe nobody suffered more than the German people. That this division was wiped out, so far as concerns Germany, is essentially due to the National Socialist Revolution and this brings some credit to myself. The second division has been brought about by the proclamation of the Bolshevic doctrine, an integral feature of which is that they do not confine it to one nation but try to impose it on all the nations. Here it is not a question of a special form of national life in Russia but of the Bolshevic demand for a world revolution. If Mr. Eden does not look at Bolshevism as we look at it, that may have something to do with the position of Great Britain and also with some happenings that are unknown to us. But I believe that nobody will question the sincerity of our opinions on this matter, for they are not based merely on abstract theory.
For Mr. Eden Bolshevism is perhaps a thing which has its seat in Moscow, but for us in Germany this Bolshevism is a pestilence against which we have had to struggle at the cost of much bloodshed. It is a pestilence which tried to turn our country into the same kind of desert as is now the case in Spain; for the habit of murdering hostages began here, in the form in which we now see it in Spain. National Socialism did not try to come to grips with Bolshevism in Russia, but the Jewish international Bolshevics in Moscow have tried to introduce their system into Germany and are still trying to do so. Against this attempt we have waged a bitter struggle, not only in defence of our own civilization but in defence of European civilization as a whole. In January and February of the year 1933, when the last decisive struggle against this barbarism was being fought out in Germany, had Germany been defeated in that struggle and had the Bolshevic field of destruction and death extended over Central Europe, then perhaps a different opinion would have arisen on the banks of the Thames as to the nature of this terrible menace to humanity. For since it is said that England must be defended on the frontier of the Rhine she would then have found herself in close contact with that harmless democratic world of Moscow, whose innocence they are always trying to impress upon us. Here I should like to state the following once again: — The teaching of Bolshevism is that there must be a world revolution, which would mean world-destruction. If such a doctrine were accepted and given equal rights with other teachings in Europe, this would mean that Europe would be delivered over to it. As far as Germany itself is concerned, let there be no doubts on the following points: — 1 We look on Bolshevism as a world peril for which there must be no toleration.
It is in accordance with this attitude of ours that we should avoid close contact with the carriers of these poisonous bacilli. And that is also the reason why we do not want to have any closer relations with them beyond the necessary political and commercial relations; for if we went beyond these we might thereby run the risk of closing the eyes of our people to the danger itself. I consider Bolshevism the most malignant poison that can be given to a people. And therefore I do not want my own people to come into contact with this teaching. As a citizen of this nation I myself shall not do what I should have to condemn my fellow-citizens for doing. I demand from every German workman that he shall not have any relations with these international mischief-makers and he shall never see me clinking glasses or rubbing shoulders with them. Moreover, any further treaty connections with the present Bolshevic Russia would be completely worthless for us. It is out of the question to think that National Socialist Germany should ever be bound to protect Bolshevism or that we, on our side, should ever agree to accept the assistance of a Bolshevic State. For I fear that the moment any nation should agree to accept such assistance, it would thereby seal its own doom. I must also say here that I do not accept the opinion which holds that in the moment of peril the League of nations could come to the rescue of the member States and hold them up by the arms, as it were.
Eden stated in his last address that deeds and not speeches are what matters. On that point I should like to call attention to the fact that up to now the outstanding feature of the League of Nations has been talk rather than action. There was one exception and in that case it would probably have been better to have been content with talk. In this one case, as might have been foreseen, action was fruitless. Hence, just as I have been forced by economic circumstances to depend on our own resources principally for the maintenance of my people, so also I have been forced in the political sphere. And we ourselves are not to blame for that. Three times I have made concrete offers for armament restriction or at least armament limitation. These offers were rejected. In this connection I may recall the fact that the greatest offer which I then made was that Germany and France together should reduce their standing armies to 300,000 men; that Germany, Great Britain and France, should bring down their air force to parity and that Germany and Great Britain should conclude a naval agreement. Only the last offer was accepted and it was the only contribution in the world to a real limitation of armaments.
The other German proposals were either flatly refused or were answered by the conclusion of those alliances which gave Central Europe to Soviet Russia as the field of play for its gigantic forces. Eden speaks of German armaments and expects a limitation of these armaments. We ourselves proposed this limitation long ago. But it had no effect because, instead of accepting our proposal, treaties were made whereby the greatest military power in the world was, according to the terms of the treaties and in fact, introduced into Central Europe. In speaking of armaments it would be well to mention in the first instance the armaments possessed by that Power which sets the standard for the armaments of all others. Eden believes that in the future all States should possess only the armament which is necessary for their de fence. I do not know whether and how far Mr. Eden has sounded Moscow on the question of carrying that excellent idea into effect, and I do not know what assurances they have given from that quarter. I think however that I ought to put forward one point in this connection. Each nation has the right to judge this for itself, and it alone has the right.
If therefore Great Britain today decides for herself on the extent of her armaments everybody in Germany will understand her action; for we can only think of London alone as being competent to decide on what is necessary for the protection of the British Empire. On the other hand I should like to insist that the estimate of our protective needs, and thus of the armament that is necessary for the de fence of our people, is within our own competency and can be decided only in Berlin. I believe that the general recognition of these principles will not render conditions more difficult but will help to release tension. Anyhow Germany is pleased at having found friends in Italy and Japan who hold the same views as ourselves and we should be still more pleased if these convictions were widespread in Europe. Therefore nobody welcomed more cordially than we did the manifest lessening of tension in the Mediterranean, brought about by the Anglo-Italian agreement. We believe that this will first of all lead to an understanding which may put a stop to, or at least limit, the catastrophe from which poor Spain is suffering. Germany has no interests in that country except the care of those commercial relations which Mr. Eden himself declares to be so important and useful. Our sympathies with General Franco and his Government are in the first place of a general nature and, secondly, they arise from a hope that the consolidation of a real National Spain may lead to a strengthening of economic possibilities in Europe. We are ready to do everything which in any way may contribute towards the restoration of order in Spain.
But I think that the following considerations should not be left out of account: — During the last hundred years a number of new nations have been created in Europe which formerly, because of their disunion and weakness, were of only small economic importance and of no political importance at all. Through the establishment of these new States new tensions have naturally arisen. True statesmanship however must face realities and not shirk them. The Italian nation and the new Italian State are realities. The German nation and the German Reich are likewise realities. And for my my own fellow citizens I should like to state that the Polish nation and the Polish State have also become realities. Also in the Balkans nations have reawakened and have built their own States. The people who belong to those States want to live and they will live. The unreasonable division of the world into nations that have and nations that have not will not remove or solve that problem, no more than the internal social problems of the nations can be simply solved through more or less clever phrases. For thousands of years the nations asserted their vital claims by the use of power.
If in our time some other institution is to take the place of this power for the purpose or regulating relations between the peoples, then it must take account of natural vital claims and decide accordingly. It is the task of the League of Nations only to guarantee the existing state of the world and to safeguard it for all time, then we might just as well entrust it with the task of regulating the ebb and flow of the tides or directing the Gulf Stream into a definite course for the future. But the League of Nations will not be able to do the one or the other. The continuance of its existence will in the long run depend on the extent to which it realize that the necessary reforms which concern international relations must be carefully considered and put into practice. The German people once built up a colonial Empire without robbing anyone and without violating any treaty. And they did so without any war. That colonial Empire was taken away from us. And the grounds on which it was sought to excuse this act are not tenable. First: It was said that the natives did not want to belong to Germany. Who asked them if they wished to belong to some other Power?
And when were these natives ever asked if they had been contented with the Power that formerly ruled them? Second: It is stated that the colonies were not administered properly by the Germans. Now, Germany had these colonies only for a few decades. Great sacrifices were made in building them up and they were in a process of development which would have led to quite different results than in 1914. But anyhow the colonies had been so developed by us that other people considered it worth while to engage in a sanguinary struggle for the purpose of taking them from us. Third: It is said that they are of no real value.
В тот момент, когда человек сомневается в и ценности , он болен. Мы больше стремимся к тому, чтобы избегать боли, нежели к тому, чтобы ощущать радость.
Sie konnen schwimmen. Heinz Ruhmann Проблемы не тонут в алкоголе. Они умеют плавать. Хайнц Рюман Wer immer tut, was er schon kann, bleibt immer das, was er schon ist. Henry Ford Кто всегда делает то, что он уже умеет, остаётся всегда тем, кем он уже является. Генри Форд Habe Mut, dich deines eigenen Verstandes zu bedienen. Имей мужество использовать свой собственный разум. Постоянны только изменения.
Die Freunde nennen sich aufrichtig. Die Feinde sind es.
Вот несколько примеров фраз, которые отражают идеологию Гитлера: Смотрите также: Культура и традиции Корейски 1. Он пропагандировал идею о чистоте немецкой расы и необходимости поддержания ее «чистоты» путем избегания смешения с другими расами. Он считал, что только путем единства нации можно достичь процветания и мощи Германии. Эти фразы отражают главные принципы идеологии Гитлера и его стремление к поддержанию превосходства немецкой расы и единства нации. Именно с помощью подобных высказываний он убеждал и вдохновлял миллионы немцев на покорение мира и осуществление своей визии «Тысячелетней империи». Какие фразы использовал Гитлер в своих речах и выступлениях Великий диктатор Адольф Гитлер был мастером ораторского искусства. Его речи и выступления оказывали огромное влияние на миллионы людей, и считается, что именно его слова способствовали набору поддержки и веры в его политику и идеологию. Вот некоторые известные фразы, которые Гитлер использовал в своих речах: «Дайте мне народ, и я построю государство» Эта фраза отражает идею Гитлера о необходимости авторитарного правления и отказе от демократии в пользу сильной власти, которая, по его мнению, способна создать успешное и процветающее государство.