15 октября, 11:14Президент России Владимир Путин в интервью журналисту Павлу Зарубину поделился подробностями закрытой части встречи с участниками специальной. Таким образом темы расового реализма и дениализма не являются выделяющимися в текущей интелектуальной повестке Восточной цивилизации. Уже тогда он планировал создание некой сверх расы арийцев, которая должна будет управлять новым мировым порядком.
Белое самосознание. Расовая идентичность в XXI веке
расовая идентичность, расовый реализм, мультикультурализм. Маргнила про нацистов и расовый реализм. Маргинал пояснил за национализм и римское приветсвиеПодробнее. Стратегия расового реализма Белла предполагает полный отказ от равенства перед законом и ставит во главу угла перманентную борьбу с ненавистной системой. Он признан виновным в мелком хулиганстве и изготовлении, хранении или распространении материалов, пропагандирующих национальную, расовую, этническую или религиозную вражду. Wanted: more race realism, less moralistic fallacy. Подпишитесь на нашу рассылку и получайте новости о новых проектах, мероприятиях и материалах ПостНауки.
Еврейская история Х
Последний подход критикует Вирно, называя его коммунизмом капитализма, когда люди думают, что в настоящем уже есть условия и даже практики коммунизма. Можно подумать, что творческие сообщества или цифровые бит-торренты — это формы коммунизма. Хардт в одном из своих самых оптимистических пассажей пишет о том, что в XXI веке люди уже кооперируются и коммуницируют так, что современный капитализм кажется коммунистическим. И если мы избавимся от оставшихся капиталистических элементов, то неожиданно окажемся с этими семенами коммунизма, которые смогут прорасти. Я занимаю гораздо более повстанческую позицию и считаю, что многие вещи в современном обществе нужно просто снести, чтобы двигаться к утопическим горизонтам.
Для этого нужно событие, которое полностью открыто к будущему, а не попытки его предвидеть. В этом смысле понимание Делёза и Гваттари как мыслителей 1968 года очень важно, потому что 68-й, как он описывается участниками событий, доказал идею, что всё можно поменять за одну ночь. Речь не просто о трансформации положения вещей, но и в сдвиге в больших трансцендентальных вопросах: что возможно или даже что есть. Самое важное — не просто сменить перспективу, скажем, от одного человека к человеку и животному.
Важны события, при которых происходит более широкая трансформация, асубъективная и безличная. На чем основана идея нерепрезентативной политики, которую вы в ней развиваете? Его обсессия вопросами земли и территориализации известны всем, но от читателей часто ускользает, что это специфическая философская антропология. Это очевидно в «Анти-Эдипе», где он и Гваттари пытались найти революционный путь против капитализма.
Есть несколько важных путей территориализации, но все они про то, как цельный образ земли конституируется через соединение антропологии и философии и как его воспринимают населяющие землю люди. Территориализация — принцип, появляющийся в «Капитализме и шизофрении», как и в более поздних работах. В его основе лежит расчерчивание определенной плоскости и распределение сущности на ней. Одомашнивание и освоение пространства, которое становится поверхностью, из которой исходит дальнейшее действие определенного существа или сущности.
Мой текущий проект про видимость — возвращение этого сюжета. Делёз и другие мыслители, которые думают в нерепрезентативных терминах, считают, что фундамент для политики в нынешнем понимании — это вырезание определенной территории и ее защита специфическим путем. Можно привести в пример либеральную демократию, которая делает это через специфические формы репрезентативной политики, где желание и интересы людей пропускаются через электоральную машину. Есть и другие институты, которые работают в связке с выборами.
Раньше это была церковь, сейчас важную роль играют медиа. Всё это — способы конституировать политику через парламентскую репрезентативную демократическую систему, которую изучают многие политические ученые. Меня же интересует вопрос о том, что существует в противовес этой версии политики. Речь идет о способах, с помощью которых люди разрушают эту политическую систему.
Было много попыток этнографических и антропологических исследований на этот счет: работы Джеймса Скотта, например. Это версия subaltern studies. Скотт смотрит, как крестьяне и другие угнетенные люди очень умно «зашифровывают» свои действия: для внешнего наблюдателя они кажутся формой глупости и незнания, но для них самих это форма стратегического сопротивления, которая позволяет избегать или даже подрывать требования политической власти на определенной территории. Как мы можем оперировать невидимостью как ресурсом для политического действия?
Это интересный первый ход, но я хочу подойти к этому вопросу с более философской перспективы, которая выходит за рамки метафизики присутствия, если использовать дерридеанские формулировки. Более делезианский подход — вопрос о том, какие формы политики скрыты под этой маской и не утверждают себя через традиционную политическую диалектику признания, сохраняя при этом свою силу. Одна отличная модель — это Батай и черное солнце. Это солнце не как сила освещения и всего того, что касается современной эпистемы знания, в которой свет позволяет что-либо познать.
Это, скорее, нематериальные силы, что-то, что либо вообще не может быть видимым или видимость чего является иллюзией. Для меня это связано как с вопросами культурных исследований, исследований бесправных групп, так и с более широким сдвигом в философии. Это создает ощущение практически движения-в-себе. Это отступление как форма политики, альтернативная либеральной контрактной теории про согласие.
Либералы давно говорили про отзыв согласия от правительства, но для них это чисто символическая операция: сжигание воинских повесток как протест против войны во Вьетнаме, слоган «США не говорит за меня» или использование другого флага на публике. Всё это не привязано к более глубоким материальным операциям. Здесь важно то, что в движениях нового типа люди начинают блокировать точки циркуляции, и это совпало со сдвигами в современном капитализме, который стал фокусироваться на циркуляции в той же мере, что и на производстве. Если раньше забастовка на рабочем месте служила для того, чтобы прервать производство и заставить босса пойти на уступки, то теперь это происходит в местах циркуляции, например на шоссе или автострадах.
Воздействие на то, как люди перемещают блага и добираются до работы, сегодня оказывает гораздо более сильный эффект. Второй пример, с которым я более тесно связан, — это анархизм. Например, активисты из группы Black bloc, которые носят маски во время своих акций. Иногда эта тактика слишком сильно подчеркивается.
Некоторые люди связывают ее с вопросом идентификации, а не с более делезианской проблемой невидимого и сил различия. Но мы можем взять образ Black bloc за исходную точку и подумать, как он действует на самом деле. Нужно думать о нем не как о чистой силе разрушения, когда люди в масках срывают какое-то событие, а как о более общей тактике, которая неожиданно становится популярной формой протеста. Я резюмировал бы это следующим образом.
Протест — это попытка уговорить лицо, принимающее решение, чтобы оно поменяло свое мнение. Сопротивление — попытка понять материальную конституцию системы и найти в ней места, которые могут быть использованы для противостояния доминирующим потокам. А бунт или восстание — это попытка прорваться ко внешнему, такая форма подрыва, которая не просто разрушает, но и конституирует что-то креативное и новое в процессе. Я думаю, что эта третья модель и есть наиболее интересный путь.
И он находится в конфликте с другими силами. Например, сейчас есть растущая популярность социализма в США. Этот социализм во многом про чувство оптимизма, про создание новых практических институтов: базовый доход, субсидирование студенческих займов и т. И есть другая тенденция, которой стоят уделять больше внимания: возвращение к воинственности, которая казалась раньше довольно устаревшей и регрессивной.
Специфическая версия этой тенденции — это американская группа Red Guards. Они считают себя марксистами, ленинистами и маоистами, маршируют в красных капюшонах возможно, это отсылка к ККК, но они украшены серпом и молотом. Эти люди часто вооружены огнестрельным оружием. Они делают радикальные заявления, например защищают товарища Сталина.
В то же время они высказываются против белых супрематистов или против джентрификации в городах. Для меня не вполне понятно, как это работает, потому что эти люди очень заряжены идеологически, и их дискурсы радикально расходятся с материальными обстоятельствами, в которых они находятся. Это политика юмора или иронии, которая в то же время серьезна, но отказывается быть принятой всерьез. Мы видим это в так называемом движении альтернативных правых: Ричард Спенсер, люди с 4chan c лягушонком Пепе и прочее.
Они публично выступают за позиции, в которых очень мало оснований в позитивистском фактическом смысле, такие как расовый реализм, например. При этом если люди пытаются отвергнуть эти позиции как несерьезные, то оказывается, что политические убеждения могут с таким же успехом исходить от несерьезных людей, как и от серьезных. Возможно, сейчас у нас происходит инверсия, при которой самые эффективные политические акторы не кажутся серьезными. Поэтому появляются такие люди, как Трамп, которого никто не принимал всерьез, хотя он бы очень эффективен.
Это был еще и провал Хиллари: она думала, что поворот к серьезности и стабильности — это то, что нужно всей политической системе, и что истина эффективнее юмора. Это одна из философских проблем, которая возникает сейчас: почему в вымысле иногда больше силы, чем в правде. Но если альтернативный политик хотел бы сегодня иметь успех, то у него, наверное, было бы две опции. Одна из них — попытаться вернуться к серьезности и достоинству.
Возможно, есть большая доля населения в США, которая выберет цивилизованность, уважение к институтам и т. Лично я несколько пессимистично настроен насчет такого результата, хотя демократы делают на это упор. Другая возможность — попытаться понять широкую роль вымысла, юмора и других менее ожидаемых культурных модусов, которые, похоже, по-настоящему пленили наш век. Это не значит, что надо обязательно быть шутами, самозванцами или аутсайдерами.
Речь, скорее, о понимании того, что маленькие технократические реформы больше не убеждают население, если вообще когда-то убеждали. Даже образованные люди демонстрируют низкую толерантность при разговорах о серьезных технических темах, таких как международная политика или экономика. Всё это крайне неубедительные темы, они не волнуют избирателей по культурным и социальным причинам. Недавно я видел опрос, в котором американцев попросили составить список своих приоритетов в американской политике.
Если говорить о реальном электоральном поведении, то вся эта мыльная опера не имеет абсолютно никакого эффекта. В США разница между двумя партиями — это разница между левым и правым флангом консерватизма или либерализма как такового. Здесь нет настоящей левой партии: социалистов, зеленых или коммунистов, которые традиционно существовали в большинстве парламентских государств. Вашингтонский консенсус в 1990-х или более широкий неолиберальный консенсус: обе партии в США прокорпоративные, но продвигают разные компромиссы.
При этом любым альтернативам извне этого спектра сложно найти форму репрезентации. Поскольку это двухпартийная система, непонятно, откуда эта альтернатива может прийти. В политической науке есть термин «упадок левых». Идея в том, что левые проиграли в репрезентативной политике.
Не то что нет людей, которые могли бы их поддержать, но непонятно, какая у левых сегодня политическая база. Республиканская партия радикально изменилась благодаря внутреннему расколу и появлению Чайной партии. Благодаря этому республиканцы смогли захватить огромное количество власти. Либертарианство, которое исторически было аутсайдерской идеологией, стало ядром республиканской партии.
Левые целиком исчезли с политической сцены: непонятно, что могут предложить демократы, кроме технократизма или политики идентичности в узком смысле слова. Кажется, что это идеальная возможность для реконституирования демократической партии в репрезентативной рамки американской политики. Но как это может произойти, пока непонятно. Есть идея о том, что повестка демократов будет сдвигаться влево.
Возможно, появится радикальная альтернатива, примерно как с Чайной партией. Не знаю, насколько это возможно, потому что партийная машина очень сильна. Демократы очень эффективно блокируют всех внешних кандидатов. При этом я вижу возрастающий интерес к социализму со стороны молодых людей, а это значит, что демократы в любом случае будут «леветь».
Честно говоря, лучше бы всё развалилось, потому что похоже, что это единственный выход из двухпартийной системы, которая зашита глубоко в американской истории. Почти невозможно представить себе подъем третьей партии без по крайней мере временного сбоя в репрезентативной политике.
Thank you for taking the time to this post.
If you have any questions, feel free to reach out through email. I look forward to hearing from you.
Материальные различия укрепляют идею расовых различий «Злым гением» апартеида был проект сегрегации, поскольку он позволил правительству не только разделить людей на основе произвольной классификации, но и посредством этого создать материальные различия между общинами, чтобы еще больше укрепить идею расовых различий, говорит Тесса Думс, директор некоммерческой организации Rivonia Circle, которая занимается вопросами бедности, безработицы и неравенства. Она призвала привилегированные группы прилагать усилия к обеспечению равенства. Пока те, у кого есть привилегии, не будут работать над расширением доступа к ним других групп населения, цикл будет продолжаться, добавила она. Как страны могут бороться с расизмом Южная Африка прошла очень долгий путь к свободе и завоевала международную репутацию лидера глобальных усилий по борьбе с расизмом. В 2001 году ЮАР провела Всемирную конференцию по борьбе против расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости, по итогам которой были приняты Дурбанская декларация и Программа действий. Эта декларация представляет собой дорожную карту, предусматривающую конкретные меры для государств по борьбе с расизмом, ксенофобией и нетерпимостью. Одна из главных рекомендаций заключается в том, чтобы каждая страна разработала свой собственный Национальный план действий в этой области.
Таким образом правительства смогут задокументировать свои обязательства по принятию конкретных мер по борьбе с расизмом. Борьба с наследием апартеида в Южной Африке также проводится на законодательном уровне.
Вне зависимости от того, будет Трамп президентом или его сменит немощный Байден, проблемы нарастающего конфликта между реальным сектором американской экономики и глобальными корпорациями никуда не исчезнут, а лишь обострятся. Все это начиналось не при Трампе, не при нем и закончится. Настоящей же новостью в ближайшем будущем станет то, что в своих отчаянных попытках устранить Трампа, как корень всех зол, Америка утратит остатки авторитета сверхдержавы. О том, какие угрозы нависли над американской демократией, потом у тех же республиканцев и демократов возникает ощущение, что все, что они сказали, все, в чем они обвинили собственную страну, что это никак не помешает им на следующий день приходить ко всему миру, в том числе и к европейским государствам и говорить: мы остаемся светочем человечества, учитесь у нас, — комментирует Дмитрий Саймс, политолог, президент Центра национальных интересов. Проблему неминуемого кризиса доверия американские же эксперты уже увязывают с будущими экономическими сложностями.
Причем резкие движения или смена курса лишь усугубят последствия: «Еще важнее то, что давнее господство доллара в международной финансовой системе опиралось на сохранение экономической стабильности, пользующейся финансовым доверием, культурно открытой Америки. А сегодня, когда стали совершенно очевидны провалы американской системы, остальной мир может поставить под вопрос ее базовую компетентность и государственную эффективность». Ничто не изменит и все ускоряющуюся тенденцию к смещению полюсов силы в мире. Возмущение Европы действиями Трампа из той же оперы, что и внутриамериканские страдания. С уходом Трампа Штаты, вероятно, поменяют хамский тон, но Европа неминуемо будет сползать в область их периферийного зрения. Сейчас трудно сказать, будет ли новая система биполярной, но то, что Европа больше не будет центром мироздания, это точно. Следующий пояс напряжения и противостояния смещается в Тихий океан, постепенно оставляя Европу в непривычном для нее статусе отдаленной провинции.
И вот уже немецкое издание Die Welt призывает европейцев к покорности: «Положение Запада неважное. США внутренне разобщены и не уверены в себе, им надоело быть ведущей державой. Борьба с Поднебесной продолжается, и притом не по американским правилам в отличие от того, что было одно или два десятилетия назад и ожидалось теперь. Эта борьба вытягивает все силы и подвергает проверке лояльность всех союзников, в том числе и в избалованной миром Европе».
Белое самосознание. Джаред Тэйлор
При этом политическая оценка выводится за рамки анализа, как деформирующая и искажающая естественную картину. Американский ученый на базе огромного количества фактов наглядно показывает, что каждая расово-этническая группа в Америке имеет свои жизненные интересы и свою стратегию в борьбе за жизненные ресурсы к существованию, которые чаще всего противоречат системе ценностей создавшего ее белого большинства. Джаред Тэйлор предостерегает политическую элиту, а также широкие слои общественности от бездумной пропаганды мультикультурализма.
American psychometric data showing an average White IQ of about 100 and an average Black IQ of 85 has now accumulated for over a hundred years. In the course of childhood, the degree to which environment can explain such differences steadily declines, disappearing entirely by around age fourteen. Most damning for the social constructivist position, however, is that Genome-Wide Association Studies GWAS now make it possible to identify specific genes that contribute to intelligence, meaning that intelligence can be reliably albeit not perfectly predicted from biological data alone. Many Black-White socioeconomic gaps disappear once IQ is controlled for, but one difference that does not is out-of-wedlock births. He demonstrates that fatherless homes are common in Africa and among Blacks worldwide, not something unique to post-World War II America.
Chapter Five discusses race differences in personality and temperament. In the American context, the most important are that Blacks have significantly higher levels of antisocial personality as well as higher time preference than Whites i. Chapter Six explains racial differences in law-abidingness, including violent crime, civil disorder mob violence , and political corruption. Such differences are in large part a consequence of differences in intelligence and time-preference. Chapter Seven outlines the historical development of racial differences following the migration of early humans out of Africa and into colder climates where getting through the winter required planning ahead. The six chapters which make up Part 2 of Race and Evolution apply the race realist perspective to particular issues. But this has never been demonstrated.
In Chapter Ten, Sanderson summarizes the findings of a series of studies published since 2012 by social psychologist Lee Jussim and colleagues. They found a high positive correlation between racial, ethnic, and gender stereotypes and empirical reality. For instance, in one study comparing stereotypes with US Census data, correlations ranged from.
Потомки и последователи гибридов не будут гибридами, они примкнут либо к расе европейцев, либо к расе индийцев, либо к третьей расе, а через пару поколений эффект гибридизации будет полностью утрачен. Потомство гибридов индусов и европейцев будет либо индусами, либо европейцами, либо, пользуясь внезапно образовавшейся свободой, выберет для себя третью, совершенно неочевидную и необусловленную расами родителей идентичность. Например, примет ислам и станет мусульманским. Или, если в России, станет русским.
Это очень важный момент, который мы постоянно упускаем из виду. Гибриды не самовоспроизводятся. Гибридизация должна производиться заново в каждом новом поколении если нам действительно нужны личности, сочетающие качества двух рас. Иногда в результате гибридизации но не только возникает новая раса. Одной гибридизации для этого никогда не бывает достаточно. Нужна система селекции, сложный комплекс политических, социальных, культурных, экономических обстоятельств, географическая изоляция или демографическая обособленность и так далее. Так возникла новая раса «латинос»; но далее она затвердела и теперь существует точно так же, как иные расы, и в новой гибридизации даёт только гибридов одного поколения.
Эта гибридизация не всегда была физиологической хотя смешанное потомство в СССР не было редкостью , это была антропологическая гибридизация. Советский человек получился весьма интересным, уникальным, почти совершенным, это был действительно «человек нового типа». В какой-то миг показалось, что мы вывели новую расу. А цель коммунистического строительства состояла в этом и только в этом. Ни в чём ином. Как и цель любого иного общественно-политического, или религиозно-политического, или экономического устройства. Цель всегда одна: вывести «подходящую» породу человека.
Но это была не раса, а гибриды. Советские селекционеры не учли действия «закона мула». Они полагали, что во втором-третьем поколении «советский человек» начнёт самовоспроизводиться без искусственной гибридизации. Однако гибриды не воспроизводят себя сами. На самом же деле произошёл массовый откат новых поколений к старым идентичностям: рас, подрас и племён, использовавшихся в эксперименте по выращиванию нового человека. Этот откат ужаснул нас самих. Вчера ещё представители «единого советского народа» стали выдирать друг другу кадыки за «независимость» и за контроль над парой селений на той или иной границе.
Потому что гибриды не воспроизводят себя сами. Той же самой ошибкой, непониманием действия «закона мула» руководствуется нынешняя Европа. Первое поколение иммигрантов охотно интегрируется, становится полезными «мулами», сочетающими в себе принятие европейских ценностей с неприхотливостью и выносливостью своей «дикарской» природы; это лучшие работники европейских предприятий, военные, служащие, гарантированное будущее Евросоюза. Кажется, что второе поколение будет ещё более «гибридным», но так не бывает. Гибриды не воспроизводятся. Небольшая часть потомков иммигрантов становится «настоящими европейцами» теряя свои полезные природные качества , а большая часть «возвращается к истокам»; и в Германии оказываются невесть откуда появившиеся арабы, негры, русские — рождённые в Германии, но от этого не менее, а более русские, негры или арабы! Пора понять, что первое поколение не страшно — их можно гибридизировать не обязательно физически, можно «культурно» — в антропологическом смысле культурная гибридизация приводит к тому же эффекту ; Рим разрушат варвары второго и третьего поколения.
Дети и внуки иммигрантов — вот могильщики расы. Раса не является абсолютной ценностью. Раса, как и всё прочее в истории человечества, есть явление исторически преходящее.
Иногда в результате гибридизации но не только возникает новая раса. Одной гибридизации для этого никогда не бывает достаточно.
Нужна система селекции, сложный комплекс политических, социальных, культурных, экономических обстоятельств, географическая изоляция или демографическая обособленность и так далее. Так возникла новая раса «латинос»; но далее она затвердела и теперь существует точно так же, как иные расы, и в новой гибридизации даёт только гибридов одного поколения. Эта гибридизация не всегда была физиологической хотя смешанное потомство в СССР не было редкостью , это была антропологическая гибридизация. Советский человек получился весьма интересным, уникальным, почти совершенным, это был действительно «человек нового типа». В какой-то миг показалось, что мы вывели новую расу.
А цель коммунистического строительства состояла в этом и только в этом. Ни в чём ином. Как и цель любого иного общественно-политического, или религиозно-политического, или экономического устройства. Цель всегда одна: вывести «подходящую» породу человека. Но это была не раса, а гибриды.
Советские селекционеры не учли действия «закона мула». Они полагали, что во втором-третьем поколении «советский человек» начнёт самовоспроизводиться без искусственной гибридизации. Однако гибриды не воспроизводят себя сами. На самом же деле произошёл массовый откат новых поколений к старым идентичностям: рас, подрас и племён, использовавшихся в эксперименте по выращиванию нового человека. Этот откат ужаснул нас самих.
Вчера ещё представители «единого советского народа» стали выдирать друг другу кадыки за «независимость» и за контроль над парой селений на той или иной границе. Потому что гибриды не воспроизводят себя сами. Той же самой ошибкой, непониманием действия «закона мула» руководствуется нынешняя Европа. Первое поколение иммигрантов охотно интегрируется, становится полезными «мулами», сочетающими в себе принятие европейских ценностей с неприхотливостью и выносливостью своей «дикарской» природы; это лучшие работники европейских предприятий, военные, служащие, гарантированное будущее Евросоюза. Кажется, что второе поколение будет ещё более «гибридным», но так не бывает.
Гибриды не воспроизводятся. Небольшая часть потомков иммигрантов становится «настоящими европейцами» теряя свои полезные природные качества , а большая часть «возвращается к истокам»; и в Германии оказываются невесть откуда появившиеся арабы, негры, русские — рождённые в Германии, но от этого не менее, а более русские, негры или арабы! Пора понять, что первое поколение не страшно — их можно гибридизировать не обязательно физически, можно «культурно» — в антропологическом смысле культурная гибридизация приводит к тому же эффекту ; Рим разрушат варвары второго и третьего поколения. Дети и внуки иммигрантов — вот могильщики расы. Раса не является абсолютной ценностью.
Раса, как и всё прочее в истории человечества, есть явление исторически преходящее. Расы приходили и уходили. Конгломерат племён, известных как скифы, саки, сарматы и проч. Раса долговечнее чем племя этнос или «нация» , но и она не вечная. Расы расположены не только в географии, но и в истории, которая предстаёт как «география времени».
Преемственность современных рас по отношению к предковым порой условна и относительна. Даже если так называемый «генофонд» сохранился, фенотип мог измениться катастрофически. И не только фенотип.
Сотрудники ВПК США изучили главное — критическую расовую теорию
| Новая расовая антропология и революция | Центр Льва Гумилёва | Он признан виновным в мелком хулиганстве и изготовлении, хранении или распространении материалов, пропагандирующих национальную, расовую, этническую или религиозную вражду. |
| Деколонизация сознания: как Южная Африка борется с расизмом и наследием апартеида | ООН ЖЕНЕВА | В Соединенных Штатах могут отменить практику расового многообразия, согласно которой сейчас при наборе в американские вузы и школы руководителям рекомендовано брать на учебу. |
| Маргинал пояснил за эстетику нацизма / расовый реализм | ## $a расовый реализм. |
| Дневник обозревателя | Таким образом, расовый реализм предлагает более экономную причину, по которой чернокожие отвергают DR3, по сравнению с более запутанной теорией лести, подарков, угроз и. |
| В борьбе за расовое разнообразие | Champions of Socialist Realism are seeking to restore it to what they see as its rightful place in Russian art history. |
Захарова — о расовой политике и двойных стандартах Запада
| Белое самосознание. Расовая идентичность в XXI веке | — Поэтому процесс расовых противоречий американского общества — бесконечный, и будет дальше усугублять пропасть между двумя Америками". |
| Эксперт: Либеральные силы Запада хотят создать новый мир без расовых различий | ## $a расовый реализм. |
| Новая расовая антропология и революция | Таким образом, расовый реализм предлагает более экономную причину, по которой чернокожие отвергают DR3, по сравнению с более запутанной теорией лести, подарков, угроз и. |
| Главы | Проблема расы в современной науке — все самое интересное на ПостНауке | иногда называют расизм или же расовый реализм его сторонниками. |
| Критическая расовая теория в США: расизм шиворот-навыворот? - Мнения ТАСС | В книге "Моя борьба" Гитлер писал, что дети-мулаты – это загрязнение белой расы "чёрной кровью на Рейне в сердце Европы". |
Скандал в сети: нейросеть начала менять людям расы
## $a расовый реализм. И по сей день проблема расовых отношений в Америке подобна спящему вулкану, готовому в любой момент пробудиться и извергнуть мощные потоки расплавленной кипящей лавы. Но сейчас министерство юстиции сделало вывод, что раса – «термин опасный и неправильный», заявила министр Ламбрехт в интервью баварскому изданию Augsburger Allgemeine.
На пути к расовому реализму.
В-четвёртых, цитирование кого-либо, пусть даже расиста, совершенно не означает, что цитирующий тоже расист: на определённом этапе такие взгляды на Западе были широко распространены, поэтому в какой-то степени практически все были расистами, и значит, нам надо полностью отказаться от изучения многих предшественников. Как и полагается для таких поделок, статья была написана с множеством фактических ошибок и неверных интерпретаций. Например, высказывания некоторых авторов, которые Вевер и Бузан приводили с целью подвергнуть их авторов критике, авторы статьи выдают за иллюстрацию взглядов Копенгагенской школы. После начала новой волны «антирасистских выступлений» в США, поднявшейся из-за гибели 25 мая Джорджа Флойда, труды подобного содержания стали публиковаться в большом количестве и из экзотики превратились в повседневность. Раса — неотъемлемая часть современной системы государств, дипломатии, конфликтов, торговли, глобального управления.
Раса — ключ к пониманию того, как развивалась теория международных отношений и вытекающих политических рекомендаций» [4]. В другой обстановке это довольно бессмысленное заявление, вероятно, осталось бы очередной попыткой недавнего студента создать общую теорию всего на свете на основе единственного известного ему принципа, но оно попало в струю. В программной статье «Как переосмыслить преподавание международных отношений» они, соглашаясь с Локен, заявили, что программы дисциплины теперь необходимо ориентировать на изучение, прежде всего, рас, хотя дополнить расовый вопрос можно и ещё некоторыми факторами, входящими в набор новой идеологии: изменением климата, растущим экономическим неравенством, искусственным интеллектом [5]. В ней утверждалось, что «доминирование Запада» и «привилегии белых» пронизывают эту область знаний.
Авторы представили новую, довольно безграмотную, но по нынешним временам политически корректную версию мировых событий. Утверждая, что «раса — не один из подходов к международным отношениям, это центральная организующая характеристика мировой политики», они высказали следующие мнения. Оказывается, «антияпонский расизм руководил и поддерживал участие США во Второй мировой войне», «широкие антиазиатские чувства повлияли на развитие и структурирование НАТО», «во время холодной войны расизм и антикоммунизм были неразрывно связаны со стратегией сдерживания, которая определяла подход Вашингтона к Африке, Азии, Центральной Америке, странам Карибского бассейна и Южной Америке». Чего стоит высказывание о том, что вступление США во вторую мировую войну как-то связано с расизмом, и почему-то антияпонским, хотя Япония сама напала на США.
Но эти высказывания показательны для понимания уровня сегодняшней дискуссии, ведущейся на страницах ведущих американских журналов. Далее авторы, пока особо не проявившие себя в науках, громят три основные теории международных отношений: реализм, либерализм и конструктивизм, так как все они «построены на расовых и расистских интеллектуальных основаниях». И эти выдуманные бинарности расистски используются для объяснения порабощения и эксплуатации на всём земном шаре». Первые два направления «были построены на европоцентризме и использовались для оправдания белого империализма».
Конструктивизм же, хотя «пожалуй, и приспособлен лучше всего для преодоления расы и расизма», так как «конструктивисты отрицают состояние анархии как данность и утверждают, что анархия, безопасность и другие проблемы являются социально сконструированными на основе общих идей, истории и опыта», но они всё же «редко признают, как это общее формируется расой». В заключение авторы требуют принять организационные меры: включить изучение рас и расизма во все программы по международным отношениям, привлекать к их преподаванию более «разнообразные» американский эвфемизм для небелых кадры и сделать расовые исследования ведущей темой в Ассоциации международных исследований ISA и других влиятельных международных ассоциациях и форумах [7]. Общая их мысль, так же, как и у менее известных коллег, выразилась в утверждении, что понимание современной системы межгосударственных отношений невозможно без признания центральной роли расы и колониализма [8]. Из их высказываний можно сделать некоторые выводы о том, в какую сторону будут эволюционировать исследования международных отношений в США и Европе.
Во-первых, расовый фактор становится основным в исследовании международных отношений, по крайней мере со времени образования национальных государств, а, возможно, и ранее. Как пишет профессор университета Сассекса Гурминдер Бхамбра, «раса — не фактор, который проникает в так называемые национальные государства извне. Скорее расовая проблема присуща им с момента их возникновения как имперских политий, и они продолжают воспроизводить основанные на расе иерархии до сегодняшнего дня» [9]. Расизм, таким образом, становится основным фактором общественного развития по крайней мере, с Нового времени , чем-то вроде классовой борьбы в марксизме, эдипова комплекса во фрейдизме или гендерного неравенства в феминизме.
Расы и расизм будут искать всегда и везде, даже где их никогда не было, так же как марксисты повсюду искали классы и классовую борьбу. Во-вторых, расизм будет пониматься крайне расширительно — не в обычном понимании как теория превосходства одной биологической расы над другой, но как любая попытка обосновать доминирование или просто «прогрессивность» Запада. С этой точки зрения расизм — не только идеология Ку-клукс-клана или колониальная теория «бремени белого человека», но и теория демократии как высшей формы политической системы, рыночной экономики, прав человека и вообще всего, что изобретено на Западе. В-третьих, расовая теория наслоится на все прочие «прогрессивные» принципы, типа «гендерного неравноправия», исламофобии, угнетения сексуальных меньшинств, классового и социального неравенства, станет для них основной и потребует перестроиться в соответствии с ней.
Как утверждает преподаватель Лейденского университета Винет Тхакир, «раса почти всегда работает вместе с другими категориями: кастой, классом, цивилизацией — и в сегодняшнем контексте, расистски воспринимаемом мусульманином». А феминистка из того же университета Карен Смит уже готова исправить и собственную теорию в соответствии с новыми веяниями. Она осуждает даже прогрессивную «феминистскую внешнюю политику» Швеции и не даёт Западу право гордиться своим феминизмом, потому что его отсутствие в незападных странах — вина самого Запада, в котором дела тоже не так уж хороши: «Доминирующее направление феминистской внешней политики серьёзно не рассматривает расовые последствия колониализма, приведшие к условиям, благоприятным для гендерной дискриминации в развитых экономиках… Страны с феминистской внешней политикой часто апеллируют к собственному опыту как позитивному примеру для других. Между тем гендерная дискриминация — универсальна, и часто меньшинства в развитых экономиках серьёзно ущемлены из-за повального расизма и ксенофобии» [10].
В-четвёртых, западоцентризм будет «исправляться» в общих рамках борьбы с расизмом. По мнению Винета Тхакира, «для анализа расовых конструкций мира исследователи должны обратить свой научный взор за пределы США и Британии. Как бы ни были важны американская и британская перспективы для понимания расы и её роли в создании области международных отношений, изучение только этих перспектив исключает народы остального мира». При этом вклад незападных государств и народов будет преувеличиваться, чтобы уравновесить или даже превзойти роль Запада, как предполагает идеология.
Например, доцент Американского университета Рэндольф Персауд утверждает, что «именно низшие в глобальной системе и исторически маргинализированные народы заставили международную систему принять тот уровень демократического управления, который в ней существует» [11]. В-пятых, на смену доминирующим со времён Просвещения расистским западоцентричным теориям поступательного прогресса придут различные формы релятивизма. Все по-своему хороши и прогрессивны, и все, от людоедов до космонавтов, вносят свой вклад в многоцветную и гармоничную жизнь счастливого человечества. Как пишет Сейфудин Адем, «претензиям культуры Запада на универсальное значение бросают вызов культурный релятивизм то, что был значимо для одного западного общества, не было значимо для других , исторический релятивизм то, что значимо для Запада в начале ХХ века не значимо в начале ХХI века и эмпирический релятивизм Запад часто не соответствовал собственным стандартам, а иногда этим стандартам больше отвечали другие общества … Безусловно, происходит отказ от процесса, делающего нас всех выглядящими одинаково гомогенизация , и одновременно одного из нас боссом гегемонизация.
Нынешняя эра — эра, когда Запад ушёл в оборону». Он мечтает о создании «истинно глобальной деревни, основанной не на культурной иерархии, но на… комбинации глобального фонда достижений и локальных фондов отличных друг от друга инноваций и традиций» [12]. В-шестых, в соответствии с новой теорией будут меняться принятые сегодня термины и произойдёт полный пересмотр терминологии, в которой закреплена расовая дискриминация и «белое доминирование». Например, по мнению старшего преподавателя университета Портсмута Оливии Рутазибвы, исследователям международных отношений необходимо отказаться от термина «помощь» и говорить вместо этого о расизме и «репарациях».
В-седьмых, новая идеология ориентирует специалистов не изучать международные отношения, но исправлять их. Учёные должны не только давать идеологически верные моральные оценки, но и стать активистами, так как тот, кто активно не борется с расизмом — сам латентный расист. Кто не с нами — тот против нас, и отсидеться никому не удастся.
Кроме того, шел отбор детей на оккупированных территориях, их переправляли в Германию, где, сменив имя, отдавали в детский дом или в немецкую семью. Еще выпуски Политика расовой дискриминации в Третьем рейхе.
Фёдор Достоевский отлично описал эти два поколения в России: старые либералы и молодые революционеры.
И те, и другие выступают за леволиберальные ценности, хотят перестроить общество «по справедливости», но молодёжь не может больше ждать, считает, что хуже быть не может, поэтому нынешнее дьявольское общество надо решительно уничтожать. Отсюда и нежелание осуждать погромы и погромщиков, которые, как говорил Михаил Бакунин, разрушая общество, становятся естественными союзниками революционеров. Второе — это эмигранты из бывших колоний и их потомки, которые принесли с собой в западные университеты и политическую жизнь «постколониальный синдром» — миф о том, что Запад всё время всех только завоёвывал и угнетал, незападный мир жил до колониализма в достатке, мире и гармонии, а потом западные завоеватели принесли с собой страшный застой и унижения, вывезли ресурсы, поэтому бывшим колониям теперь все кругом должны. В действительности колониализм был весьма малоприятным явлением, но рассматривать его необходимо в историческом контексте, как и доколониальный период в жизни незападного мира надо изучать объективно. Незападные державы и народы точно так же, как и Запад, часто завоёвывали и угнетали друг друга, а рабство там существовало и без Запада. Эта идеология «третьего мира», часто оправдывавшая собственную неспособность создать эффективную экономику и политическую систему, до недавнего времени в основном служила легитимации местных, часто коррупционных правящих элит в постколониальных государствах, и на Западе особом влиянием не пользовалась.
Прилив эмигрантов в Европу и США, в том числе и в университеты, перенесло её на Запад, где она слилась с местной левой идеологией и её носителями. Правоглобалистская экономическая политика, доминировавшая на Западе после распада СССР, воспринятого там как конец незападной истории и триумф «рыночной экономики» и «западной демократии», в действительности расширила социальную базу левоэмигрантской идеологии. В Америке борьба с расизмом всегда была её частью. Из Соединённых Штатов как культурного центра Запада теория расизма в качестве основы леволиберальной идеологии стала распространяться и в Европу, где исторически у белого расизма корней было гораздо меньше. Теперь борьба с расизмом — это уже мода, распространяющаяся как снежный ком, которая постепенно заслоняет и подминает под себя другие элементы левого либерализма, делая их своими частями: феминизм, идеологию ЛГБТ, борьбу с «исламофобией», ненависть к Израилю и так далее. Что же делать со всем этим нам, российским специалистам по международным отношениям?
Прежде всего, отдавать себе отчёт в серьёзности ситуации и прийти к нескольким выводам. Запад США и Европа не являются более свободными обществами. Как ни тяжело это будет признать многим нашим политологам и международникам, всю свою карьеру выстроившим на копировании западоцентристских теорий, факт этот отрицать уже довольно сложно. По определенным параметрам уровень свободы в Соединённых Штатах и Западной Европе, конечно, выше, чем в ряде других стран мира. Но общий баланс уже далеко не так однозначен, как несколько десятилетий назад. В сравнении, например, с Россией, современные США, возможно, выигрывают в смысле политических свобод, сохраняют значительное преимущество в области разделения властей и независимости суда.
Однако в сфере общей свободы слова Россия гораздо более свободна, чем Соединённые Штаты. В ней нет «культуры запрета» кампании по всеобщему осуждению и бойкоту человека, высказавшего «неправильное» мнение в соцсетях , не осуждают здесь за «культурную апроприацию» например, исполнение песни другой национальности и многое другое. Гораздо свободнее в России и университеты, которые в США и Западной Европе превратились в места, где преподавателей и студентов заставляют каяться и исключают за неосторожно сказанное слово. Вот один из последних примеров: 19 июня 2020 года уволена декан школы подготовки медсестер Массачусетского университета. Её вина состояла в том, что, осуждая в электронном сообщении насилие против чернокожих, она написала неправильный лозунг: не только «Черные жизни имеют значение», но и «Все жизни имеют значение». Её немедленно сняли с должности после жалобы студента на узость ее мышления [15].
Чуть ранее, в феврале, руководитель магистратуры, профессор журналистики университета Оклахомы Питер Гейд, критикуя термин «бэйби бумер», сравнил его со словом «на букву н» то есть с давно запрещённым словом «негр», или, хуже того, «ниггер». Оказалось, что подобные слова нельзя употреблять совсем, даже в качестве негативного примера. Профессор Гейд, несмотря на быстрое покаяние привет «культурной революции» был отстранён от преподавания и послан на курсы «культурно компетентной коммуникации» и занятия, проводимые Офисом Разнообразия, Равенства и Инклюзивности привет Джорджу Оруэллу [16]. И таких примеров в сегодняшних США — сотни. В России на подобные «преступления» никто даже внимания не обратит. В отечественных вузах практически нет практики «непредоставления платформы» людям с неправильными взглядами на вопросы развития общества или «безопасных пространств», смысл которых сводится к тому, что студентам нельзя говорить ничего, что могло бы каким-то образом обидеть или задеть кого-либо например, интересоваться национальностью или родным языком других.
Из-за общественной цензуры и самоцензуры западная гуманитарная наука превращается в откровенную идеологию, а её продукты — в набор идеологических штампов. Ориентироваться на неё бессмысленно. Конечно, знать о том, что в ней происходит, нужно, но ориентировать всю российскую науку на публикации в подцензурных западных журналах — контпродуктивно и вредно. Это сделает российские исследования гораздо менее свободными и самостоятельными. Если уж и публиковать работы на английском языке, то есть намного более привлекательные возможности: например, Индия, где обстановка в вузах гораздо демократичнее. Более того, российские исследовательские центры, университеты и научные журналы, особенно те, что выходят на английском языке, в новой обстановке могут оказаться уникальной свободной территорией и активно привлекать подвергнувшихся остракизму по идеологическим причинам западных коллег, которым запретили преподавать или которые затрудняются публиковать свои труды на родине.
Проблема западоцентризма в современных международных исследованиях, действительно, существует. Совершенно верно, что практически все теории международных отношений, как и прочие теории общественных наук, имеют своей основой просвещенческую парадигму социального прогресса, передовым отрядом которого была Европа, а затем — США. Но идеология всеобщего расизма не только не решает этой проблемы, но, экстраполируя локальную американскую и частично западноевропейскую проблему расизма на всю мировую историю, раздувая её до размеров основного, доминирующего фактора общественного развития, по сути, закрепляет американоцентризм. Это типичный пример давно известного в политологии явления — закрепления старой системы представлений путём отрицания её с обратным знаком, но при сохранении её структуры. Белый расизм здесь меняется на черный, западоцентризм — на незападоцентризм, при этом сама идея превосходства рас, а также прогрессивных и регрессивных частей света сохраняется. У прежних расистов белая раса несла свет цивилизации отсталым народам мира.
У новых она только и делала, что порабощала у уничтожала другие расы, которые жили бы без неё в идеальном мире и согласии, и только это насилие и следует изучать в международных отношениях. Навязывание всему миру своих сиюминутных «открытий» и «прозрений» — характерная черта западной культуры. Вначале это была теория превосходства христианской цивилизации, затем «бремени белого человека», помогающего несчастным дикарям во всем мире подняться до своего уровня, а после Второй мировой войны — ценности «демократии» и «свободного рынка», которые навязывались всем, независимо от того, ведут они к процветанию или краху незападных политических систем. Именно на этот этап пришелся распад СССР и формирование российской политологии. В политологи оперативно перекрасились бывшие преподаватели научного коммунизма и исследователи «буржуазных обществ», выстроившие вместо науки новую идеологию с обратным знаком.
Тейлор убедительно показывает несостоятельность политики «мультикультурализма», утверждая: «Люди всех рас, как правило, предпочитают компанию….
Для продолжения работы вам необходимо ввести капчу
- Россиянка, блюди чистоту расы!
- Демократы — настоящие расисты (и почему чёрным на это плевать) – Telegraph
- Психометрия 101
- В Европе и США продолжается борьба за расовое равенство
В борьбе за расовое разнообразие
| Биореализм и его Роль в Альт-Райт Движении | Правозащитники Фонда Борьбы с Репрессиями обеспокоены результатами проведенного в 2023 году опроса, который показал, что за прошедшие 15 лет ситуация с расовой дискриминацией. |
| Recent Research on Race Realism, by F. Roger Devlin - The Unz Review | Спекулятивный реализм был очень амбициозным планом людей, которые не были полными аутсайдерами, но искали свежей ориентации. |
| В борьбе за расовое разнообразие | «Белое самосознание» — последняя и самая значимая работа современного американского мыслителя и политического деятеля Джареда Тэйлора, представителя «расового реализма». |
| Race Realism | По его словам, ещё 30 лет назад такая неприкрытая ненависть по расовому признаку была бы немыслима. |
Маргинал про различия расового реализма у США и нацистов
Таким образом темы расового реализма и дениализма не являются выделяющимися в текущей интелектуальной повестке Восточной цивилизации. Как нацистская Германия реализовывала идеи евгеники, почему она перешла к фактическому геноциду европейских народов? Как в США воплощались принципы расового законодательства? Introduction. Lorsque l’un des plus grands biologistes du 20ème siècle, le prix Nobel James Watson, a déclaré que les sujets d’origine africaine ont de moins bons résultats aux tests d’intelligence que les. Вооружившись индоевропейской гипотезой, Гобино сформулировал расовую теорию, квинтэссенцией которой стал «Трактат о неравенстве человеческих рас».
Россиянка, блюди чистоту расы!
Как гласит один из распространенных постулатов новой идеологии, «молчание — это насилие», то есть за попытку уйти в тень будут судить так же, как за контрреволюционную деятельность. Исследовательский императив заключается в изучении и критической оценке современной международной системы, построенной на расовом капитализме, а также создании образа альтернативы», — пишет Рутазибва [13]. В советской идеологии это называлось проявлять классовую сознательность и общественную активность. Карл Маркс, как известно, требовал от философии не объяснять, а изменять мир, а директриса средней школы, где я учился, развивала эту мысль, говоря, что математика — наука партийная. В-восьмых, как будут поступать с несогласными, ясно из высказывания Адема, которое заставляет вспомнить о принудительном лечении диссидентов в советских психбольницах: «Многие в мире считают, что с моральной болезнью расизма необходимо бороться так же настойчиво, как с физической болезнью, которая широко распространилась сегодня по земному шару» [14]. Подобно всякой идеологии, новая теория всеобщего расизма состоит их трёх частей: элементов верных и обоснованных, элементов бессмысленных и элементов откровенно абсурдных, крайне вредных и опасных. Как и применение всякой идеологии на практике, осуществление этой вместо решения реальных проблем приведёт к возникновению ещё больших. В других частях света расизм как идея превосходства по признаку цвета кожи большую часть истории вообще отсутствовал. Не было её ни в великих древних империях, ни в средневековье, ни в большинстве стран и регионов мира в более поздние времена. Нет нигде белого расизма и сегодня, в том числе и в Соединённых Штатах и Европе, по крайней мере, в виде сколько-либо влиятельного политического течения или тем более государственной политики. Есть лишь довольно маргинальные расистские группы, гораздо более распространён набирающий силу чёрный расизм.
Конечно, различные формы дискриминации были, есть они и сейчас. Народы и их части дискриминировались по этническому, социальному, сословному, религиозному и другим признакам. Всегда существовала ксенофобия, идеи культурного и цивилизационного превосходства как, например, в Древней Греции или традиционном Китае , превосходства религии например, в христианской Европе или мусульманской Азии или политического устройства «западной демократии» или советского «социализма». Всё это могло приводить к международным конфликтам, однако называть их причиной расизм совершенно необоснованно и в научном плане это приведёт к неверным объяснениям и непониманию реальности, в том числе и политиками. Так всегда случалось с идеологами, например, советскими руководителями, которые не могли понять, почему мир не тянется к самому прогрессивному социалистическому государству, или с американскими идеологами демократизации, неспособными объяснить нынешний кризис доверия к их якобы идеальной политической системе. Зачем же надо сегодня поднимать на щит несуществующий белый расизм, если и живой ещё в отдельных медвежьих уголках США, то уж точно не оказывающий влияния на внешнюю политику? В этом на Западе заинтересованы два движения, слившихся в один мощный поток. Первое — это левые силы, всегда существовавшие там в довольно маргинальном виде, но значительно укрепившиеся в последние десятилетия за счёт новых сторонников. Это люди, недовольные глобализацией, не находящие себя в олигархических многонациональных компаниях, которые обеспечили себе и своим сотрудникам огромные сверхдоходы, но в то же время сохраняющие приличный уровень жизни и завоевавшие систему образования, прежде всего, университеты. Это дети либералов поколения хиппи: некоторые из них стали профессорами, другие пошли в либеральные партии.
Фёдор Достоевский отлично описал эти два поколения в России: старые либералы и молодые революционеры. И те, и другие выступают за леволиберальные ценности, хотят перестроить общество «по справедливости», но молодёжь не может больше ждать, считает, что хуже быть не может, поэтому нынешнее дьявольское общество надо решительно уничтожать. Отсюда и нежелание осуждать погромы и погромщиков, которые, как говорил Михаил Бакунин, разрушая общество, становятся естественными союзниками революционеров. Второе — это эмигранты из бывших колоний и их потомки, которые принесли с собой в западные университеты и политическую жизнь «постколониальный синдром» — миф о том, что Запад всё время всех только завоёвывал и угнетал, незападный мир жил до колониализма в достатке, мире и гармонии, а потом западные завоеватели принесли с собой страшный застой и унижения, вывезли ресурсы, поэтому бывшим колониям теперь все кругом должны. В действительности колониализм был весьма малоприятным явлением, но рассматривать его необходимо в историческом контексте, как и доколониальный период в жизни незападного мира надо изучать объективно. Незападные державы и народы точно так же, как и Запад, часто завоёвывали и угнетали друг друга, а рабство там существовало и без Запада. Эта идеология «третьего мира», часто оправдывавшая собственную неспособность создать эффективную экономику и политическую систему, до недавнего времени в основном служила легитимации местных, часто коррупционных правящих элит в постколониальных государствах, и на Западе особом влиянием не пользовалась. Прилив эмигрантов в Европу и США, в том числе и в университеты, перенесло её на Запад, где она слилась с местной левой идеологией и её носителями. Правоглобалистская экономическая политика, доминировавшая на Западе после распада СССР, воспринятого там как конец незападной истории и триумф «рыночной экономики» и «западной демократии», в действительности расширила социальную базу левоэмигрантской идеологии. В Америке борьба с расизмом всегда была её частью.
Из Соединённых Штатов как культурного центра Запада теория расизма в качестве основы леволиберальной идеологии стала распространяться и в Европу, где исторически у белого расизма корней было гораздо меньше. Теперь борьба с расизмом — это уже мода, распространяющаяся как снежный ком, которая постепенно заслоняет и подминает под себя другие элементы левого либерализма, делая их своими частями: феминизм, идеологию ЛГБТ, борьбу с «исламофобией», ненависть к Израилю и так далее. Что же делать со всем этим нам, российским специалистам по международным отношениям? Прежде всего, отдавать себе отчёт в серьёзности ситуации и прийти к нескольким выводам. Запад США и Европа не являются более свободными обществами. Как ни тяжело это будет признать многим нашим политологам и международникам, всю свою карьеру выстроившим на копировании западоцентристских теорий, факт этот отрицать уже довольно сложно. По определенным параметрам уровень свободы в Соединённых Штатах и Западной Европе, конечно, выше, чем в ряде других стран мира. Но общий баланс уже далеко не так однозначен, как несколько десятилетий назад. В сравнении, например, с Россией, современные США, возможно, выигрывают в смысле политических свобод, сохраняют значительное преимущество в области разделения властей и независимости суда. Однако в сфере общей свободы слова Россия гораздо более свободна, чем Соединённые Штаты.
В ней нет «культуры запрета» кампании по всеобщему осуждению и бойкоту человека, высказавшего «неправильное» мнение в соцсетях , не осуждают здесь за «культурную апроприацию» например, исполнение песни другой национальности и многое другое. Гораздо свободнее в России и университеты, которые в США и Западной Европе превратились в места, где преподавателей и студентов заставляют каяться и исключают за неосторожно сказанное слово. Вот один из последних примеров: 19 июня 2020 года уволена декан школы подготовки медсестер Массачусетского университета. Её вина состояла в том, что, осуждая в электронном сообщении насилие против чернокожих, она написала неправильный лозунг: не только «Черные жизни имеют значение», но и «Все жизни имеют значение». Её немедленно сняли с должности после жалобы студента на узость ее мышления [15]. Чуть ранее, в феврале, руководитель магистратуры, профессор журналистики университета Оклахомы Питер Гейд, критикуя термин «бэйби бумер», сравнил его со словом «на букву н» то есть с давно запрещённым словом «негр», или, хуже того, «ниггер». Оказалось, что подобные слова нельзя употреблять совсем, даже в качестве негативного примера.
Как в США воплощались принципы расового законодательства? Каким образом США регулировали иммиграционную политику так, что она стала по сути расистской?
Как нацистский рейх открыто симпатизировал американскому обществу, в котором укоренились расистские законы? Как в Германии был законодательно сформулирован уголовный запрет на кровосмешение?
Согласно концепции расиализма оптимальным способом существования различных человеческих рас является сегрегация. При этом расиалисты отмечают отсутствие «высших» и «низших» рас , признавая лишь наличие различий, но не последствия этих различий. Ведущий американский расиалист и издатель журнала «Американское Возрождение» Джаред Тэйлор.
Однако реальность как всегда вносит поправки в теоретические идеологии. В результате весь континент скатился в пучину межплеменных войн и полупервобытного общества с позорными людоедами- президентами во главе самопровозглашенных чёрных республик. Более того, в течение последующих 15 и лет в руках чёрных оказалась власть и в двух независимых государств с правящим белым меньшинством : благополучных и перспективных ЮАР и Родезии.
Они зло, они опасны. И это не одно такое заявление президента-маразматика. Люди, которые управляют страной, изо дня в день поддерживают это заявление, этот лейтмотив, причём не только на словах, но и на деле. Что это такое? Почему никто не упоминает, что это происходит? И почему любого, кто упоминает, клеймят как белого шовиниста за жалобы на расизм? И наверное, более важный вопрос: к чему это ведёт?
Может ли эта история окончиться чем-то, кроме физического ущерба людям, большому числу людей? Дата выхода в эфир 23 апреля 2024 года. Примечательно, что Эдмунд Петтус, в честь которого был назван мост, во время гражданской войны в США сражался на стороне Конфедерации, а позже возглавлял ку-клукс-клан прим.
Расовый реализм и строительство небоскребов.
Расизм сегодня — В ООН сообщили о сохранении расовой дискриминации в Великобритании. Furthermore, if creativity and nobility are the ultimate human traits, then non-White races are fundamentally less human; relative to racial realism and honesty. Скажем, с какой целью — а мы знаем, что это происходит, — отбираются образцы крови и синовиальной жидкости у людей именно определенной белой расы.