В гостях программы "Культбригада" на "Радио России" и "Радио "Культура" писатель Дмитрий Конаныхин. Роман "Тонкая зеленая линия" – история об идеалистах, посреди мирной жизни оказавшихся на забытой войне.
Статистика и аналитика Телеграм канала Дмитрий Конаныхин 🇷🇺
- Быстрый вход
- ВНИМАНИЕ 18+
- Dmitry Konanykhin
- Дмитрий Конаныхин — телеграмм канал
Дмитрий Конаныхин — телеграмм канал
В гостях программы "Культбригада" на "Радио России" и "Радио "Культура" писатель Дмитрий Конаныхин. Роман "Тонкая зеленая линия" – история об идеалистах, посреди мирной жизни оказавшихся на забытой войне. Есть у нас такой пропагандист Дмитрий Конаныхин, писатель и ракетостроитель с Радио России. "Дмитрий Конаныхин: русская техника и космос"Я, Дмитрий Конаныхин, рад с вами поделиться историями о развитии космических и передовых технологий, о том, како. Find Unlimited Telegram group Link related to Дмитрий Конаныхин. Online каталог телеграмм-каналов на русском tgchannels: telegram-канал grishkafilippov Дмитрий Конаныхин, все посты в разделе Неотсортированное. когда из пустышки с метрополии (в этот раз с Англии) - раздувают слона, а сообщения о космосе из РФ засвистывают.
Дмитрий Конаныхин — официальный Телеграм-канал
Инженер, писатель, ведущий популярного проекта «Российский радиоуниверситет» Дмитрий Конаныхин, пожалуй, сформулировал то, о чем думает большинство россиян. Похожие новости. Повторное использование Falcon 9 сократит стоимость запуска на 30%. Дмитрий Конаныхин. @grishkafilippov Телеграм канал.
Видео: Dmitry Konanykhin - 27.04.2024
- Related Telegram Channel
- Дмитрий Конаныхин - свежее видео за сегодня - видео
- «Дмитрий Конаныхин - grishkafilippov»: все о телеграм канале: grishkafilippov
- Смотрите также
- ВНИМАНИЕ 18+
Михаил Онуфриенко: Дмитрий Конаныхин жжёт напалмом:
Похожие новости. Повторное использование Falcon 9 сократит стоимость запуска на 30%. Дмитрий Конаныхин. @grishkafilippov. 36 879 подписчиков. Ссылка на телеграм канал/чат/бот не работает. Вечер с Дмитрием Конаныхиным 179 "Ядерное сердце ядерного буксира ЗЕВС". Источник: Блог Дмитрия Конаныхина Дмитрий Конаныхин, писатель. Писатель, блогер и российский ученый Дмитрий Конаныхин хорошо известен пользователям сети. Вечер с Дмитрием Конаныхиным 179 "Ядерное сердце ядерного буксира ЗЕВС".
Бывший российский банкир Александр Конаныхин объявлен в международный розыск
Чтобы подписаться на телеграм-канал «Дмитрий Конаныхин» необходимо иметь установленное приложение Telegram. Дмитрий Никотин подготовил свежие новости о войне на Украине сегодня 09.10.2023. "Дмитрий Конаныхин: русская техника и космос" Я, Дмитрий Конаныхин, рад с вами поделиться историями о развитии космических и передовых технологий, о том, какое будущее создаёт наш талантливый народ. видео. Смотрите онлайн, комментируйте, ставьте оценки и делитесь с й Конаныхин - видео.
Генерация ссылки
Эти двигатели безусловно проверены на испытательных стендах, то есть они извергали реактивную струю, работали по-настоящему. Но почему они взорвались? Фиксация отказа пяти двигателей во время полёта Если мы вспомним опыт советской Н-1, то разрушение двигательной связки происходило в результате вибраций, динамических деформаций недостаточной жёсткости корпуса ракеты и вибраций в трубопроводах подачи компонентов топлива. Грубо говоря, 33 двигателя это 66 трубопроводов большого диаметра, которые вибрируют крупной дрожью. Была ли проверена эта "лапша"? Получается, что из связки в 33 двигателя минимум 6 не выдержали вибрацию. Как минимум один двигатель взорвался на первых секундах полёта. Нормально ли это?
Вернее — как провожать?
Она шла с этими принцессами группкой, под зонтиками, а я тенью плёлся сзади. Дождь такой был — хоть и осенний, но тёплый, струями. Я, естественно, до нитки, зонтика не было, шлёпаю по лужам, весь в соплях и отчаяньи. А она знала, что я сзади. Но делала вид,что не замечает. Они идут, смеются, я сзади волочу свою душу, неприкольную. А потом… Потом стоял у её окна — и капли дождя, такие крупные, вырастали за жёлтого неба — и прямо в глаза, заливали лицо. Всегда, когда влюблён, безумничаешь.
Надеялся, что заметит, что что-то, хоть что-то скажет. А она знала, что я внизу стою, крутилась на кухоньке. Тогда я невыдержал, достал из кармана расчёску — патлы у меня «под битлов» были, — ну, и бросил расчёску в стекло. Занавеску задёрнула. На следующий день я стоял на переменке, молча, грустно, но вида не показывал. Зачем что-то показывать? И тут, посреди всей толпы, Валя ко мне подходит — так, чтобы принцессы видели, и громко так, на весь коридор, чтобы все слышали: «Филиппов! Ну что ты за мной лазишь, зануда!
Что ты таскаешься везде за мной?! Понимаешь, я не понял, что так — специально — можно сделать с живым человеком. Ну, мало ли что, но с душой, с живой душой… И я заболел. Перестал есть, перестал учиться толком. Хорошо, что скоро пошли зимние каникулы. Мама, бабушка твоя, очень переживала, волосы рвала на себе, я ж вдвое высох, с меня все штаны сваливались, как со скелета. Бабушке звонила, отцу на Байконур. И ничего со мной они не смогли сделать.
Страдал я, зануда, надёжно. До олимпиады по физике. Вот ты же идёшь на олимпиаду? Вот и я, точно так же, ровно в том же восьмом классе, отправился на олимпиаду по физике. Делать было нечего, учительница СанСанна гнала меня пинками, я ж все олимпиады до этого выигрывал. Вот… Пришёл я в ту школу, стою, регистрируюсь, а тут мне девочка, которая всех записывала: «Гриша! Женя Ножкина, помнишь? Смотрю из тьмы своего страдания — девочка, очень хорошенькая, глаза голубые, коса в твою руку, волосы белые, да так радуется мне, так радуется.
Мы с Ножкиными были соседями по старой «хрущёвке», они потом переехали в другой район, а я с Женей дружил, но было-то мне тогда всего ничего, лет семь. Короче, стою я, оживаю, на физику уже пофиг, Женя мне телефон записывает, тоже смеётся, я ту олимпиаду, естественно, с хрустом завалил. Знаешь, так прикольно было. Пришёл к нам тогда вербовщик из Физтеха. Тогда всегда приходили вербовщики-студенты, рекламировали институты. Ну, я всё выбирал между Бауманкой и Физтехом. И этот ботаник в очках, как у водолаза, давай рекламировать: «Р-р-ре-ре-ре-б-б-бя-т-та! Н-нас т-т-так-к зд-зд-здор-ррово уч-ч-ч-чит-ться!
Мы за партами сидим, чуть не ржём в голос. Короче, я решил в Физтех не идти. Очень хотел делать, что твой дед делал. К звёздам. Ты спать собираешься? Что ж ты так всё слушаешь? Ладно-ладно, слушай дальше, Ромео. Дальше… А дальше я домой пришёл в воттаковском настроении — любого страдальца, с самым разбитым сердцем, оживит улыбка голубоглазой блондинки с воттакенной косой до попы.
И мы стали дружить с Женей. И звонил я ей каждый день, телефона у нас тогда ещё не было. Знаешь, на углу улицы Орджоникидзе, я тебе показывал, там до сих пор на стене кирпичного дома светлое пятно — там телефонная будка стояла, автомат, я оттуда звонил Жене. Менял в школьном буфете двадцать копеек на двушки, на копейку брал кусочек хлеба, солил, томатный сок — и сыт. А на все деньги — звонил Жене. И кормил автомат «двушками». Обо всём, но больше друг друга голос слушают. Люди, если любят, они голосу рады, дыханию рады, рады, что жив родной человек, что он живёт — даже если просто слышишь его голос из обмороженной трубки.
Днём тогда народу мало было, все на заводе, поэтому я мог долго в телефонной будке стоять — все стёкла замороженные, в узорах, трубка обледенела, а я Женю слушал, как она обо всём-всём рассказывала. И я был счастлив. Понимаешь, её родители на Байконур мотались постоянно. Тогда все жили там, самая штурмовщина «Бурана» была. А мама её, Женина, она… Там же все ребята были, им же и сорока не было, со всего Союза, самые лучшие, самые умные, гитара, песни… Короче… Не былао на верна Жениному папе. Папа её занудой был. В отличие от весельчаков. Знаешь,в любом коллективе всегда были весельчаки.
Хохотуны женщинам всегда нравятся, с ними легко, прикольно. И, вот, Женя, мне что-то о маме сказала, мол, не любит она маму свою. Не понял, что она мне самое дорогое, душу свою доверила, самое сокровенное. Я, дурак, подумал, что нельзя маму не любить, я же маму, бабушку твою, оченьлюбил. Вот я Жене что-то резкое сказал, не обидное, но резко. И… И больше яей не звонил. Все мы ошибки делаем, сынище. Все мы учимся жить, людей понимать.
Ты же тоже учишься. Ничего страшного, что она тебя, принцесса твоя обидела. Всё будет хорошо. Встретишь свою — ту, которая тебя поймёт. Только ты к физике давай готовься. Жизнь, видишь, как поворачивается, всё же повторяется. Как у деда, как у меня. Просто порода такая у нас — казачья.
Твой прапрадед прапрабабушку украл, прадед прабабушку украл, дедушка бабушку украл… — А ты? Меня по школе объявили! А первое кто? Но там сразу видно, лицей, он губернаторский, там всё куплено. Там на регистрации сразу понятно было. Мы, представляешь, пришли, нас спрашивают, из какой мы школы, а этих сразу: «Лицей? А, здрасьте, ребята, проходите». Там уних вся комиссия — половина из лицея, ну, всё понятно.
Сложно было? Знаешь, хорошо, что я решал по герцам задачи, что вперёд ушёл на пол-учебника, там получилось прикольно, нам ещё кубические корни не давали и частоту, а я и плотность высчитал, так проще, и частоту колеса по плиткам — ну, герцы перевёл, а наши не поняли, а ещё, там было на скорости, мы с тобой считали… — Погоди, не тараторь. Кофе будешь? А ещё, знаешь, мы сидим все — а там десятиклассник — такой, оглядывается и говорит:»Гляньте, ни одной девчонки! И дядька, который преподаватель из Физтеха, бородища — во, пузо — стол отодвинет. Он гогочет, аж стол трясётся.
Увидеть поднявшуюся дубину народного гнева — в 2023 году? Этот кошмар им снится со времён Наполеона и Гитлера. Именно поэтому они так торопятся: «Сдайтесь! Сдайтесь немедленно! Сдайтесь, пока мы можем продать вам уныние! Александр Первый ответил молчанием на мольбы о мире сидевшего в сожжённой Москве Наполеона, хозяина тогдашнего мира. Зиму русский экспедиционный корпус встречает на освобождённых новых территориях. Вот и вся цена воплям Запада. Им очень страшно. Мы сокрушили всех безумцев Запада, рвавшихся к мировому господству.
И ничего со мной они не смогли сделать. Страдал я, зануда, надёжно. До олимпиады по физике. Вот ты же идёшь на олимпиаду? Вот и я, точно так же, ровно в том же восьмом классе, отправился на олимпиаду по физике. Делать было нечего, учительница СанСанна гнала меня пинками, я ж все олимпиады до этого выигрывал. Вот… Пришёл я в ту школу, стою, регистрируюсь, а тут мне девочка, которая всех записывала: «Гриша! Женя Ножкина, помнишь? Смотрю из тьмы своего страдания — девочка, очень хорошенькая, глаза голубые, коса в твою руку, волосы белые, да так радуется мне, так радуется. Мы с Ножкиными были соседями по старой «хрущёвке», они потом переехали в другой район, а я с Женей дружил, но было-то мне тогда всего ничего, лет семь. Короче, стою я, оживаю, на физику уже пофиг, Женя мне телефон записывает, тоже смеётся, я ту олимпиаду, естественно, с хрустом завалил. Знаешь, так прикольно было. Пришёл к нам тогда вербовщик из Физтеха. Тогда всегда приходили вербовщики-студенты, рекламировали институты. Ну, я всё выбирал между Бауманкой и Физтехом. И этот ботаник в очках, как у водолаза, давай рекламировать: «Р-р-ре-ре-ре-б-б-бя-т-та! Н-нас т-т-так-к зд-зд-здор-ррово уч-ч-ч-чит-ться! Мы за партами сидим, чуть не ржём в голос. Короче, я решил в Физтех не идти. Очень хотел делать, что твой дед делал. К звёздам. Ты спать собираешься? Что ж ты так всё слушаешь? Ладно-ладно, слушай дальше, Ромео. Дальше… А дальше я домой пришёл в воттаковском настроении — любого страдальца, с самым разбитым сердцем, оживит улыбка голубоглазой блондинки с воттакенной косой до попы. И мы стали дружить с Женей. И звонил я ей каждый день, телефона у нас тогда ещё не было. Знаешь, на углу улицы Орджоникидзе, я тебе показывал, там до сих пор на стене кирпичного дома светлое пятно — там телефонная будка стояла, автомат, я оттуда звонил Жене. Менял в школьном буфете двадцать копеек на двушки, на копейку брал кусочек хлеба, солил, томатный сок — и сыт. А на все деньги — звонил Жене. И кормил автомат «двушками». Обо всём, но больше друг друга голос слушают. Люди, если любят, они голосу рады, дыханию рады, рады, что жив родной человек, что он живёт — даже если просто слышишь его голос из обмороженной трубки. Днём тогда народу мало было, все на заводе, поэтому я мог долго в телефонной будке стоять — все стёкла замороженные, в узорах, трубка обледенела, а я Женю слушал, как она обо всём-всём рассказывала. И я был счастлив. Понимаешь, её родители на Байконур мотались постоянно. Тогда все жили там, самая штурмовщина «Бурана» была. А мама её, Женина, она… Там же все ребята были, им же и сорока не было, со всего Союза, самые лучшие, самые умные, гитара, песни… Короче… Не былао на верна Жениному папе. Папа её занудой был. В отличие от весельчаков. Знаешь,в любом коллективе всегда были весельчаки. Хохотуны женщинам всегда нравятся, с ними легко, прикольно. И, вот, Женя, мне что-то о маме сказала, мол, не любит она маму свою. Не понял, что она мне самое дорогое, душу свою доверила, самое сокровенное. Я, дурак, подумал, что нельзя маму не любить, я же маму, бабушку твою, оченьлюбил. Вот я Жене что-то резкое сказал, не обидное, но резко. И… И больше яей не звонил. Все мы ошибки делаем, сынище. Все мы учимся жить, людей понимать. Ты же тоже учишься. Ничего страшного, что она тебя, принцесса твоя обидела. Всё будет хорошо. Встретишь свою — ту, которая тебя поймёт. Только ты к физике давай готовься. Жизнь, видишь, как поворачивается, всё же повторяется. Как у деда, как у меня. Просто порода такая у нас — казачья. Твой прапрадед прапрабабушку украл, прадед прабабушку украл, дедушка бабушку украл… — А ты? Меня по школе объявили! А первое кто? Но там сразу видно, лицей, он губернаторский, там всё куплено. Там на регистрации сразу понятно было. Мы, представляешь, пришли, нас спрашивают, из какой мы школы, а этих сразу: «Лицей? А, здрасьте, ребята, проходите». Там уних вся комиссия — половина из лицея, ну, всё понятно. Сложно было? Знаешь, хорошо, что я решал по герцам задачи, что вперёд ушёл на пол-учебника, там получилось прикольно, нам ещё кубические корни не давали и частоту, а я и плотность высчитал, так проще, и частоту колеса по плиткам — ну, герцы перевёл, а наши не поняли, а ещё, там было на скорости, мы с тобой считали… — Погоди, не тараторь. Кофе будешь? А ещё, знаешь, мы сидим все — а там десятиклассник — такой, оглядывается и говорит:»Гляньте, ни одной девчонки! И дядька, который преподаватель из Физтеха, бородища — во, пузо — стол отодвинет. Он гогочет, аж стол трясётся. Ждал — не встретится ли ему Женя. Моя Женя — тридцать лет спустя, но для него. И они все ждали — тринадцатилетние мальчики, которые будущие зануды, которые не хохотуны. Эти мальчики поступают в свои Физтехи и Бауманки; команды этих институтов всегда проигрывают в КВН-ах, в отличие от весёлых и прикольных рудээнов и прочих заборостроительных приколистов. Потом эти занудные ребята строят заводы и космодромы, уходят в тундру и в тайгу, они идут вслед за отцамии дедами — за край земли, они учатся открывать свои звёзды, строить свои корабли, подводные лодки, ставить эксперименты — на себе, создавать новые вакцины, печь свой хлеб и создавать новые сплавы, лезть в радиоактивное пекло вслед за своими глючащими роботами, сушить голову, работать каторжно, запускать»тяжёлую Ангару». Над ними всегда поначалу смеются принцессы, такая уж у зануд планида — много работать, терпеть, стараться — и быть всегда готовыми украсть свою единственную, настоящую. Он всегда бегал лучше всех — яблони цветут, сырая прыжковая яма граблями распушена, в синем-синем небе тополи машут ветвями пролетающим облачкам, утро, второй урок физры в третьем классе, Кудиныч на отметке «30» с секундомером, взмах, начинаешь длинными ногами упираться, в каком-то дурацком полуприседе, стараешься, разгоняешься, кулаки сжимаешь, чувствуешь, как мышцы не очень тянут, «бух-бух-бух» топаешь — а впереди, уже к самому финишу, — несётся Жорка, быстро-быстро перебирает ногами, только кеды по мокрому асфальту лопочут, белые волосы одуванчиком вьются, да майка с олимпийским мишкой пузырём на спине. Невозможно догнать. Создан был для бега Жорка Сытин. Сытины жили в соседнем шумном дворе, в таком же квадрате бело-вишнёвых «хрущёвок», только двор этот был не инженерный, как мой, а передовиков производства, поэтому на столах не в пинг-понг резались, а стучали пиратскими костями до поздней ночи, да пиво заменяли «тремя топорами» и плодово-выгодным. К тому же основной переход через Зареченское шоссе с посёлка Северный был в аккурат напротив Жоркиного двора, поэтому утром, в обед и вечером через его двор текли бесконечные потоки заводчан. Отец Сытина, кругленький боровичок, себе на уме, токарил в шестом цеху, Вера Сытина — симпатичная, с остромодным перманентом, вечно выбивавшимся из-под косынки, — зарабатывала быструю пенсию на гальванике. В первый раз я в их «двушке» оказался, когда Жорка попросил переписать диск «Смоки» — он сказал маме, что у Филипповых есть новые диски, та попросила, я, радуясь, что у меня, может, появится новый друг, потея и изгибаясь под тяжестью, приволок тяжеленный «Юпитер» к Сытиным, мы долго мучались с проводами, скрещивая два мафона, в конце концов, победили технику и делали арифметику, болтая ногами в такт мерцавшим кошачьим глазом индикаторам записи. Под распахнутыми окнами дурела черёмуха, а поверх сладкой волны сладкоголосо хрипел Крис Норман о девушке Алисе. Тётьки на лавках балдели. Потом Жорка даже мне специальный привет передал от мамы Веры. Через год у Жорки появилась сестрёнка. Натаху он любил безмерно, тетёшкал младшую, носил на руках, помогал во всём, возился, растил, был нянькой. Это была самая замечательная пора — папаня-боровичок, молодая красивая мама Вера, младшая сестрёнка и кубки за первое место по району — «шестьдесят» он бегал, как бог. Кудиныч молился и грозился выставить на «сотку» на областные. В девятом классе Жорка уже был королём спринта. Фотографии с медалями — на стенде, значки на лацкане синей формы, Кудиныч ревёт на педсоветах, как медведь, защищая гордость школы от распоясавшихся физички и химозы, увешавших Жорку «двойками», — и девочки, хихикающие за широкой спиной. Девочки млели от Жоркиных плеч, не замечая чуть кривоватые ноги — все знали, что этими ногами он улетит за край горизонта. А плечи Жоркины были широки потому, что он любил отжиматься, усаживая сестрёнку Натаху на плечи — для веса.
Биография и личная жизнь писателя, радиоведущего и блогера Дмитрия Конаныхина
Хоть я и живу в Подмосковье, но для меня Ленинград является любимым городом. Поэтому о приключениях людей тех поколений, конечно, я знаю, на кончиках пальцев, на кончиках нервов. Я с детства знал все эти истории. И обе эти части жизни, как и сюжетные линии в романах Дмитрия Конаныхина, одинаково важны для него: — Я равно люблю как детство на Украине, так и детство в славном городе Приозерске, где жила моя бабушка. Из инженера в писатели, или Вспоминая историю дедовского штрафбата На встрече с читателями в «Книжной лавке писателя» на Невском проспекте автор романа признался, что не признаёт высшее образование в области писательства — и все подобные литературные институты стоило бы снести, ведь невозможно научить человека быть писателем.
Сам он с детства мечтал стал инженером в космической сфере и проектировать аэродромы, как и его родители. Баумана и 15 лет своей жизни посвятил профессии инженера. Я не выбирал эту судьбу, я мечтал строить космодромы, я полпланеты облетел — по другой работе, а 2006 год стал каким-то переломным. Я не выбирал эту судьбу, она сама меня нашла.
Как вспоминает наш собеседник, катализатором стала длительная бессонница, накрывшая его в 2006 году на несколько дней. Вот как вспоминает о ней Дмитрий Конаныхин: — В какой-то момент, в марте 2006 года, вас охватывает бессонница, пять дней… Я понимаю, что я не могу уснуть, сквозь меня бегут серые тени, я не понимаю, что происходит. Я открываю ноутбук, в себя прихожу уже часа в четыре утра. Передо мной на экране две страницы текста, где рассказывается об атаке штрафбата.
И я понял, что я записал историю, которую слышал в 10 лет, о том, как мой дед попал после плена — он вышел к своим, оказался в штрафбате, и вот эта атака штрафбата стала первым эпизодом, который потом превратился в роман. Позже писатель узнал, что о 13-м штрафном батальоне, в котором служил его дед, был снят сериал: — И я бы никогда в жизни не поверил ни себе, ни тем людям, которые меня просили продолжать эту работу, если бы много позже не узнал — я уже нашёл документы на podvignaroda. И я не знал, что написал о том же штрафбате, только совсем по-другому, как на самом деле было. Трилогия в работе «Деды и прадеды» — первый роман Дмитрия Конаныхина из пяти, написанных им на данный момент.
Ещё три романа, созданные в период с 2008 по 2018 год, также готовятся сейчас к публикации в издательстве «Питер». Это «Индейцы и школьники», «Студенты и совсем взрослые люди» и «Тонкая зелёная линия». Он закончен в 2020 году, и точно так же, я надеюсь, впоследствии выйдет, — рассказал писатель. В более поздних романах писатель много рассказывает о Ленинграде и городе, где частично прошло его детство — Приозерске, замаскированном в книгах под уже упомянутый Зареченск.
Но именно в «Дедах и прадедах» он постарался максимально полно раскрыть историю блокады. Она хулиганская, твистующая, рок-н-роллящая… Эти три книги я написал со всей любовью к тем ребятам, которые родились в 1945 году, — поделился Дмитрий Конаныхин. Как признался писатель, вёрстка трилогии из издательства «Питер» уже лежит у него на рабочем столе и ждёт свободного времени для вычитки.
О том, что именно Россия способствовала сохранению Франции как великой державы в 1814 г. Столь же быстро они забыли о своей клятве в «вечной любви» в конце XIX столетия, когда Россия снова спасла Францию от немецкой угрозы. Перефразируя лорда Пальмерстона, можно сказать, что в политике нет вечных союзников, а есть только вечные интересы. Да и в целом, за истекшие триста лет со времени установления регулярных дипломатических отношений между Россией и Францией, с трудом можно насчитать шесть-семь десятилетий относительно безоблачных отношений. Конечно, мысли Пьера де Голля пока вовсе не доминируют в западном мировоззрении. Величина политика определяется в том числе его способностью просчитывать ситуацию на несколько шагов вперед.
Шарль де Голль обладал такой способностью. Его внук тоже. Поэтому он и думает о мире после нашей Победы. Который немыслим без России.
Он работал в команде, работающей над наземными системами обеспечения для этих ракет. Свою писательскую карьеру Дмитрий начал в 2008 году с выпуска романа «Деды и прадеды», в котором он описывает жизнь простых людей, военное время и тяжелый труд нескольких поколений советских граждан. В результате он стал лауреатом Горьковской литературной премии в 2016 году. Позже была выпущена серия из 3 книг, продолжающих роман: «Индейцы и школьники», «Студенты и совсем взрослые люди», «Тонкая зеленая линия».
Блогерская деятельность В 2013 году Дмитрий Конаныхин создал авторский канал на YouTube, где рассказывал о космосе, ракетах и различных видах топлива. Он стал особенно популярным в 2016 году, когда на его странице в Facebook появилась заметка «Макаронный монстр Илона Маска», в которой он аргументированно высказал свои сомнения в технической состоятельности проекта SpaceX. В своем материале он также обозначил конструктивные недостатки ракет Falcon, сравнив их с «макаронинами». Тем не менее, Конаныхин подчеркивает отличные результаты, достигнутые командой инженеров в проектах Илона Маска, и удивляется тому, что отличные идеи и достижения этой команды приписываются миллиардеру-энтузиасту. Он уверен, что реализация подобных проектов невозможна без поддержки крупных государственных корпораций и ресурсов. В настоящее время Дмитрий Конаныхин продолжает писательскую карьеру и просветительскую работу в Интернете, имея несколько каналов в различных социальных сетях.
В девятом классе Жорка уже был королём спринта. Фотографии с медалями — на стенде, значки на лацкане синей формы, Кудиныч ревёт на педсоветах, как медведь, защищая гордость школы от распоясавшихся физички и химозы, увешавших Жорку «двойками», — и девочки, хихикающие за широкой спиной. Девочки млели от Жоркиных плеч, не замечая чуть кривоватые ноги — все знали, что этими ногами он улетит за край горизонта. А плечи Жоркины были широки потому, что он любил отжиматься, усаживая сестрёнку Натаху на плечи — для веса. Да и смеялась сестрёнка здорово: «Пакатай миня исё, Золка! Не потянул бы, честно говоря, да и Виталя, отец, подливая сыну пивка, учил: «Жора, ну ты что, парень? Ты сколько будешь получать? Сто сорок в зубы? А слесарить? А шоферить? А если шоферить с умом? Думай, сына, думай! Да ты что, Верка, я ж ему чуть-чуть, он уже взрослый, мужик у нас! Ах, какая была девочка Петра — всё показывала нам, как коленную чашечку двигать. Знаете, если так нажимать — сбоку, то на загорелой коленке, под кожей с нежными жилками, так смешно скользит косточка. Сероглазая Петра, сосновый лес, вкус черники на губах… Впрочем, я отвлёкся. Из спортлагеря Жорка вёз медали, я — разбитое сердце, сердце не камень, потом уже было всё по-серьёзному, десятый класс, абитура. Жорка в армию пошёл, потом я о нём не слышал — мне было некогда — учился в Технилище, женихался, после школы мало кого видел из класса. Жарким летним днём 94-го я топал между пятым и десятым цехами, крутил башкой на переезде, как вдруг рядом визгнули тормоза «зилка». Поднялась пыль. За баранкой скалился Жорка, в отца пополневший, кошачьи усики поперёк широкого лица, те же белые волосы. В Третий корпус топаю. А ты сам как? Вот, кручу баранку, учиться не стал, не по мне это. Да и сам понимаешь, видишь, как оно. Как батя? Сеструха чудит, связалась с какими-то клоунами с шестого посёлка. Слушай, я… — Да я понимаю. Если что, мой местный — 25-24 — простой. Слуш, не спросил, как твои? Я позвоню. И «зилок» поскакал по переезду — сзади уже сигналили скопившиеся электрокары. Больше я Жорку не видел. На встрече выпускников… Ну, эти непонятные встречи выпускников, когда в располневших и поседевших мужиках угадываешь худеньких пацанов, учившихся сплёвывать табачную слюну, а в тётках и, страшно сказать, каких-то почти бабках видишь девчонок, стиравших подошвы на прыгалках, когда мутноглазый дядька клянётся тебе в школьной дружбе, ты с ним пьёшь холодную водку, лупишь по плечам, он где-то охранником, просит записать телефон, что-то говорит о работе, о больной жене, о детях, а ты помнишь, как дрался с ними из-за Верки Осокиной, а по нему, первым Аполлоном школы, сохли-умирали старшеклассницы и даже музычка Изольда Васильевна, из колонок кафешки Крис Норман, как когда-то, поёт о диких ангелах, стробоскоп бросает синие лучи на белые рубашки, а Валька Зимина, которая шваброй когда-то била тебя по роже, уже успела родить троих, дышит в лицо и прижимается, не отлепишь. Гришенька, ты так хорошо ведёшь… М-м-м… — А кто из наших ещё не пришёл? Ещё бы, Витька Заволокин стал первым киллером «бауманских», удивительной точности стрелком был, мы с ним пересекались пару раз. Опасная работа у Вити… была. Ну, не ври только. Валька, действительно, сохранила чумовую фигуру, рыжая копна волос, грудь… Хозяйка сети парикмахерских, лихо водит такой же рыжий джипчик. Инга привет передавала, знаешь? Мне в «Одноглазниках» написала, обещалась на двадцать пять прилететь. А ещё Жорка. Жорка Сытин. Жорку позвали? А мать пила с ним, страшно пила, а потом Наташка её убила. Она ж с наркоманами, совсем плохая была. А потом мать давай орать на её колдырей, а она чё-то тоже давай орать. Орали-орали друг на друга, потом Натаха взяла, где-то из-под ванной достала топор и мать по затылку. Рубили, жарили. Чёрт знает что. Ты, что, не слышал? Страшное дело было. Не слышал. У меня так друга съели, на улице Астронавтов. Он только откинулся, со времён Горбачёва сидел, вышел, не вписался, ну, его и… Мода тогда была такая. Люди как с ума посходили. Ты же, вон, какая красавица. Рыжая ведьма. На ногах стоишь, дети, вон сколько трудишься. Жизнь такая. А Жорка? Он запил страшно. Они документы сделали. Говорят, на Милетском полигоне где-то бомжует. Года два не слышала ничего. Слушай, а давай сегодня мы с тобой весь вечер будем танцевать, да? Тогда не получилось, так хоть сейчас натанцуемся. Бабушка дома, за дочками смотрит, пока мама с бородатым мужчиной гуляет. Смешно, да? С недосыпу уехал в другую сторону, электричка ушла в Москву без меня, а я скользил по дикой гололедице среди хрущёвок своего детства, озираясь, узнавая, вспоминая каждую тропинку. Вон и Жоркин двор. В проёмах новые пластиковые окна, новенькая, «путинская» спортплощадка, двор забит машинами, клён, где мы с Жоркой качались на тарзанке. И, скользя по воде, разглядывая небо в лужах, я видел, как впереди меня, щурясь от солнечных лучей, убегает вперёд Жорка — летит, лопочет кедами по сырому асфальту, Кудиныч выпучивает глаза в секундомер, не верит, смеётся — и Жорка, серьёзно, важно так стоит рядом, только сердце грохочет и толкает улыбающегося олимпийского мишку. ТОТ САМЫЙ В славные времена Дедушки, когда «красные директора» эффективно скупали акции, по полгода не выплачивая крепостным копеечку, а эффективные комсомольцы ещё не начали отстреливать троекуровых и только готовились обналичивать кавказские авизо, в Десятом цеху, в среду, накануне обеда, мостовым краном приподняли колокол. Здоровый колокол получился, по грудь среднему мужику. Бронзовый, сияющий, ещё горячий после обточки — только-только с карусельного станка. Било привязали припасёнными из Байконура парашютными стропами. Все бригады бросили работу, благо было десять минут до перерыва, и кругом обступили диковинку, но руками не решались трогать — всё-таки, колокол, да и при инженерах неудобно. А у самого колокола стояли инженеры, исполнившие повеление Троекурова. Как колокола лить? Никто ведь не знал. На «ЗиЛе» новоявленных конкурентов послали куда подальше; а куда-то на Урал или в Воронеж ехать — времени не было. В Первом отделе взяли контакты в Даниловом монастыре, инженеры съездили к монахам, те осторожничали, чаем угощали, долго присматривались, слушали, привычно подозревая лихое, но рискнули и дореволюционный учебник колокольного литья дали — с условием скопировать за неделю. В институте сделали две копии. Одну красиво переплели и вручили самому Троекурову, а вторую книжку переплели просто в бумагу серого цвета, да и пошли с ней к расчётчикам. Михаил Израилевич своё дело туго знал, скурил с инженерами три блока сигарет, все слепые рисуночки изучил, что-то перемасштабировал, без дураков накидал системы уравнений, что-то ещё поколдовал, на 286-й машине пересчитал, при этом восклицая: «Саня, нет, ты посмотри, у них точно сверхзвуковые профили водородных движков! Откуда они знали?! Давай мы вот этот возьмём, а? Как считаешь? Ты с ума сошёл?! Ну и что, что в Англии льют в глину с навозом для лучшей пористости и пароотведения?! Давай мы лучше тебе подберём керамзита в смесь… Нет! Да, отвечаю. Я тебе любую пористость рассчитаю, ты лучше сообрази, как у Наума Моисеевича бронзу достать. А… Троекуров… Тогда Наум даст, куда он денется».
Дмитрий Конаныхин о «мятеже»: Сегодня лишних русских людей у нас нет, надо услышать друг друга
И как с топливным балансом? И как с энергетическим балансом Запада? Всех целей добились? Заставили русский народ проснуться, раскачать заводы и обратить хмурый взгляд на армейскую верхушку. Приятным бонусом — в информационной войне сожгли "творческую элиту", как солому.
И наши, и американские инженеры решают оптимизационные задачи. При этом ты не можешь взять любое техническое решение и его реализовать. У тебя есть ограничения по материалам, по технологиям, по габаритам цехов, по станочному парку и т. С оглядкой на эти ограничения ты и оптимизируешь. Решаешь, где у тебя будут располагаться пусковые площадки, с кем и как ты будешь договариваться о зонах падения отработанных ступеней… Это не локальный частный, это национальный государственный проект с колоссальной кооперацией, к которой подключаются сотни производственных объединений, а также частных, получастных и государственных компаний. Иными словами, это огромная работа сотен тысяч человек. Это все не может возникнуть из ниоткуда и совершенно внезапно, как нам стараются доказать апологеты Маска.
Именно это в первую очередь меня удивило как профессионала в том, как подается идея Маска. Вспомним, как звучит легенда. В 2001 году Маск внезапно подумал, что надо бы колонизировать Марс. После этого он приехал в Россию, где попробовал подыскать себе ракету подешевле. В 2002 году, движимый этой гениальной идеей, Маск создает компанию Space Exploration Technologies Corporation, более известную как SpaceX. Нанимает в нее талантливого парня Тома Мюллера, который, как утверждали СМИ, тратил все вечера и выходные на то, чтобы сконструировать в своем гараже жидкостно-реактивный двигатель. Потом, уже в 2006 году, у Маска появляется реактивный двигатель Merlin, предназначенный для использования на ракетах семейства Falcon.
Двигатель хороший, он обеспечивает отличную энергетику. Тут же у Маска появляется допуск со всем его имуществом на стартовый комплекс, расположенный на мысе Канаверал. То есть, вообще все здорово. Ракета летает, первая ступень садится, мир рукоплещет. Ни одна частная компания «с нуля», не имея опыта, заделов и технологий, в озвученные Маском сроки и близко не уложится, пусть у нее даже есть безразмерное финансирование. Представим, что у нас имеется человек с парой миллиардов евро в кармане. И вот он приходит в какую-нибудь основанную французами Arianespace и говорит, что хочет сделать свою ракету со своим двигателем… Да его только по бюрократам пару лет гонять будут!
Нельзя взять и достать из кармана новый работающий двигатель. Двигатель должен быть произведен в нескольких сотнях экземпляров. Их нужно отжечь на испытательном стенде для достижения необходимой надежности. Тут понадобится огромный цикл испытаний, понадобятся финансовые затраты не только на сам двигатель, но и на топливо. А также годы и годы, чтобы гонять двигатель на всех режимах. Ты не можешь сделать пару-тройку новых двигателей и сразу смонтировать их на ракете. У тебя не будет никакой гарантии, что они станут штатно работать… А что у Маска?
У Маска одновременно появился свой двигатель, свой носитель, своя система управления, которая полностью интегрирована и сопряжена с системами управления космодрома на мысе Канаверал и базы Вандерберг. Простите, так не бывает. Не перенастраиваются системы управления под новый носитель. Весь интерфейс носителя определенным образом залимитирован через трубопроводы, пневматику, управляющие сигналы. Это десятки и сотни каналов управления, связывающие землю с бортом ракеты… А тут, получается, приходит мальчик Илон Маск, талантливый изобретатель, который через 5 лет достает из кармана готовую ракету и говорит: «Вот вам ракета, которая по всем параметрам уже сопряжена со стартовыми комплексами Канаверала и Ванденберг». Откуда Маск взял эти параметры? Откуда он взял весь интерфейс подключения носителя к стартовому комплексу?
Ответ только один — к Маску все это в готовом виде пришло откуда-то со стороны. Начиная с этого вывода, я стал «разматывать клубочек» Маска и обнаружил множество очень любопытных вещей. Задачами DARPA являются сохранение технологического превосходства американской армии, предотвращение внезапного для США появления новых технических средств вооруженной борьбы, поддержка прорывных исследований и много чего еще интересного. DARPA не зависит от обычных военных научно-исследовательских учреждений и подчиняется непосредственно верховному руководству Пентагона. Ну не чудо ли? Изобретатель с новым работающим двигателем.
RussiaPost Статьи 16. Почему нас слили? Что произошло в ООН с голосованием о репарациях Украине? Почему они все заорали именно в ноябре? Давайте разбираться. Ноябрь, дети, это последний месяц осени, месяц накануне декабря, первого месяца зимы. Запомните, это очень важно. Осознайте это, пожалуйста. И эту убийственную цену Запад уже заплатил. Это их прямые потери.
RussiaPost Статьи 16. Почему нас слили? Что произошло в ООН с голосованием о репарациях Украине? Почему они все заорали именно в ноябре? Давайте разбираться. Ноябрь, дети, это последний месяц осени, месяц накануне декабря, первого месяца зимы. Запомните, это очень важно. Осознайте это, пожалуйста. И эту убийственную цену Запад уже заплатил. Это их прямые потери.
Дмитрий конаныхин
Первое образование получил в МВТУ имени Баумана, став выпускником по специальности «Техника и физика низких температур» Э-4 — холодильная, криогенная техника, системы кондиционирования и жизнеобеспечения. Заметка была переопубликована многими источниками и быстро распространилась по Рунету , вызвав резонанс, бурную реакцию и множество обсуждений.
С 2006 года Дмитрий написал четыре романа о детях, внуках и правнуках Победы — в некотором смысле идеалистах большой страны. Первые четыре романа опубликованы на независимой издательской платформе bookscriptor. За первый роман "Деды и прадеды" в 2016 году Дмитрий Конаныхин получил федеральную Горьковскую литературную премию в номинации "Русская жизнь" за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа.
За первый роман "Деды и прадеды" в 2016 году Дмитрий Конаныхин получил федеральную Горьковскую литературную премию в номинации "Русская жизнь" за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа. В программе «Культбригада» Дмитрий рассказал Вячеславу Коновалову о своем произведении «Тонкая зеленая линия»! Слушайте интервью в нашем подкасте!
Открываю биографию на Лайвлибе — зирроу. В Инет — да, тот самый!!! И полнейшее недоумение, как человек родившийся в 1970 году смог так достоверно описать крестьянский быт украинских поселений, начиная с ХIХ века, как смог так правдиво описать войну, не будучи участником. Полное погружение!
Дмитрий Конаныхин — официальный Телеграм-канал
Смотрим без рекламы. Картинка. Дмитрий Конаныхин. Дмитрий Конаныхин. grishkafilippov»: все о телеграм канале: grishkafilippov.