Новости таранда гедиминас брат

Справка «СК» Гедиминас Таранда родился в 1961 г. в Калининграде в семье военного и бухгалтера. Канал уточнил, что в последние дни перед смертью 58-летний Витаутас Таранда, родной брат артиста балета Гедиминаса Таранды, нередко употреблял спиртное, не покидал собственную квартиру в центре Москвы, а также передвигался только с помощью близких. создатель “Русского имперского балета”. Высокий, живой, яркий харизматичный, и, как мне показалось, искренний, вопреки всем стандартам, Таранда сам начинает интервью. Елизавета — внебрачная дочь Гедиминаса Таранды. Она родилась в результате короткого романа танцора. создатель “Русского имперского балета”. Высокий, живой, яркий харизматичный, и, как мне показалось, искренний, вопреки всем стандартам, Таранда сам начинает интервью.

Курсы валюты:

  • Гедиминас Таранда: «Русская публика – фантастичная!» | Нижегородская правда
  • Внезапно умер замдиректора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда
  • Главное меню
  • Умер Витаутас Таранда – хореограф, брат Гедиминаса Таранды

Смерти брата Гедиминаса Таранды предшествовала хандра

Предполагаемая причина смерти — сердечный приступ. Вступайте в сообщества "QuickRead" в Вконтакте и Одноклассники и получайте первыми новости, статьи и фотогалереи о последних событиях в России и мире. Материал опубликован при поддержке сайта mk.

Хореограф не мог самостоятельно передвигаться. По словам Кулбужева, о точной дате и месте прощания пока нет сведений. Как известно, Таранда работал в Большом театре с 1983 по 1994 год.

Его брат Гедиминас Таранда организовал «Имперский русский балет» в 1994 году.

Витаутас Таранда родился в 1965 году и закончил Московское хореографическое училище в 1983 году. Работу в Большом театре начал в 1983 году и впоследствии с 1994 года занимал должность заместителя директора в «Имперском русском балете», также руководил студией при нем. За свой вклад в искусство он был награжден орденом Дягилева I степени.

Он не раз становился организатором культурных мероприятий для сборной России на Олимпийских играх в Афинах, Турине, Пекине, Ванкувере и Лондоне ,за что и был удостоен награды Международного Олимпийского Комитета В качестве гостя Гедиминаса приглашают на передачи «Первого канала» российского телевидения, он также представлял жюри в получивших мировую известность телевизионных шоу «Болеро» и «Ледниковый период», и принимал участие в телевизионном проекте «Король ринга» и шоу Ильи Авербуха «Ледниковый период», где он выступал в паре в Ириной Слуцкой, неоднократной чемпионкой мира и призёром Олимпийских игр по фигурному катанию.

Гедиминас известен своей активной социальной позицией, он организовывает и выступает режиссером фестивалей и проектов различных направлений, выступает устроителем и распорядителем российских и европейских балов, организовывает мастер-классы для людей разных возрастов и интересов, он много занимается благотворительностью, участвует в акциях, посвящённых борьбе со СПИДом и онкологическими заболеваниями по всему миру. Гедиминас Таранда продолжает радовать почитателей искусства новыми проектами и идеями, никого не оставляя равнодушным. Имперский Русский Балет Название коллектива — это дань памяти Императорской фамилии России, которая внесла огромный вклад в развитие российской культуры, в том числе в создание Большого и Мариинского театров, где родилась и выросла слава русского балета.

Гедиминас Таранда заставил внебрачную дочь сделать ДНК-тест

Гостями нового выпуска программы «Честно говоря» на «Радио 1» стали заслуженный деятель искусств Российской Федерации, генеральный директор Имперского русского балета Гедиминас Таранда, а также его супруга –художественный руководитель Академии балета Ана. О миссии русской культуры и о том, почему своему театру дал название «Имперский русский балет», в интервью «Русскому миру» рассказывает его художественный руководитель Гедиминас Таранда. – У вас говорящее имя. Более того, Гедиминас Таранда настоял на проведении генетической экспертизы. Умер заместитель руководителя Императорского Русского балета Витаутас Таранда. На момент смерти ему было 59 лет. Печальную новость сообщает РБК со ссылкой на брата погибшего, хореографа Гедиминаса Таранду. хореограф Гедиминас Таранда. вы делаете те новости, которые происходят вокруг нас.

Внезапно умер в квартире жены заведующий труппой «Имперского русского балета» Витаутас Таранда

Гедиминас Таранда заставил внебрачную дочь сделать ДНК-тест 19 марта 2024 года стало известно о смерти брата Гедиминаса Таранды.
Гедиминас Таранда: «Русская публика – фантастичная!» | Нижегородская правда До Анастасии Таранда вступал в брак трижды, первый раз он женился еще в 19 лет.
Звезда балета Гедиминас Таранда жалеет, что 14 лет не знал о существовании дочери - Экспресс газета Гедиминас Таранда в интервью «МИР 24» рассказал, какой видит идеальную жену, и почему балету, как и любви, все возрасты покорны.
Гедиминас Таранда заставил внебрачную дочь сделать ДНК-тест Предварительной причиной смерти замдиректора "Имперского русского балета" Витаутаса Таранды стали проблемы с сердцем.

РБК: балетмейстер Гедиминас Таранда сообщил о смерти брата Витаутаса Таранды

Гедиминас Таранда. лит. Gediminas Taranda. Гедиминас Таранда в интервью «МИР 24» рассказал, какой видит идеальную жену, и почему балету, как и любви, все возрасты покорны. Заместитель директора «Имперского русского балета» Витаутас Таранда скончался в возрасте 59 лет, сообщил РБК его брат, хореограф Гедиминас Таранда. Vitautas Taranda. Смотрите видео онлайн «Гедиминас Таранда. Линия жизни / Телеканал Культура» на канале «Зигзаги Вдохновения» в хорошем качестве и бесплатно, опубликованное 24 июля 2023 года в 14:30, длительностью 00:59:51, на видеохостинге RUTUBE. Замдиректора Имперского русского балета вызывал к себе врачей 59-летний Витаутас Таранда – брат знаменитого танцовщика Гедиминаса Таранды, скончавшийся вчера днем, уже испытывал проблемы с сердцем.

Витаутас Таранда

264 года тому назад, 10 сентября 1756 года (или 30 августа по старому стилю) был учреждён первый русский театр. Произошло. Гедиминас Леонович Таранда (лит. Gediminas Taranda). Родился 26 февраля 1961 года в Калининграде. Витаутас Таранда — выпускник Московского академического хореографического училища (1983). С 1983 по 1994 год он работал в Большом театре. В 1994 году его брат Гедиминас Таранда создал «Имперский русский балет». НОВОСТИ КОЗЕЛЬСКА СЕГОДНЯ. Недавно на Дне города в Козельске выступал «Имперский Русский балет» под управлением заслуженного деятеля искусств РФ Гедиминаса Таранды. Витаутас Таранда — брат экс-солиста Большого театра, хореографа Гедиминаса Таранды. Балетмейстер Гедиминас Таранда, родной брат замдиректора «Имперского русского балета» подтвердил, что Витаутас Таранда ушел из жизни вчера, в понедельник, передает РБК. По данным балетмейстера, подвело сердце.

Гедиминас Таранда. Линия жизни / Телеканал Культура

Гедиминас Таранда поступил на классическое отделение Воронежского хореографического училища. Через два года перевелся в Московское академическое хореографическое училище ныне Московская государственная академия хореографии. Занимался под руководством педагогов Аллы Богуславской и Игоря Уксусникова. Окончил училище в 1980 г. В 1980-1993 гг. Гедиминас Таранда был артистом балетной труппы Государственного академического Большого театра. С 1994 г.

Ты что себе позволяешь?! Ты где живешь? Он был в шоке! Я год ему ничего не говорил, просто умирал и вкалывал. В этот же день заведующий труппой принес мне ключи от лучшего общежития, рядом с Большим театром. Полтора месяца я жил в шикарных условиях. Но после премьеры ключи у меня отобрали, дали пинка под зад. Я опять стал работать, как раньше, — танцевал ведущие партии и стоял с копьем. В моей жизни мало что поменялось. Получал всё те же 100 рублей. Потом я понял, что ездить по три часа домой невозможно, и стал снимать квартиру. Поэтому начал подрабатывать грузчиком на всевозможных овощных, рыбных фабриках — разгружать вагоны вместимостью, как правило, 42-46 тонн. До сих пор мороженую рыбу видеть не могу, мне прямо плохо становится! Вагон — это десять рядов коробок весом по 45-46 кг. Берешь эту коробку, а она расползается, оттуда вылезают замороженные караси, ты их собираешь, кладешь обратно… Но самой отвратительной была селедка в бочках: бочки стояли высоко, когда падали, вылетала пробка, рассол разливался, въедался в руки. Руки становились желтыми и вонючими до такой степени, что когда я приходил в театр, на репетицию, со мной невозможно было рядом стоять. Этот рассол ничем нельзя было вычистить. Однажды я попросился в группу к алкашам — хотел понять, как они работают. Я — здоровый молодой парень, разгружал где-то треть вагона и уже еле шел. А они подходили — руку подставил, скинул, бедро подставил, колено — и никакой усталости. Вот что значит профессионализм! С ними я быстро научился, как надо раскидывать ящики. Но всё равно работа — изнурительнейшая. Кажется, что эти 46 тонн не закончатся никогда, и постоянно видеть глаза замороженной рыбы становится очень-очень неприятно. Таранда, такси! Наступил 1982 год. Я работал в кордебалете и одновременно танцевал соло. А потом мне опять повезло — Григорович стал ставить на меня балет «Раймонда». Удача фантастическая! Эта роль стала одной из лучших ролей в моей жизни. Но после нее начались серьезные трудности. В 1984 году меня впервые стали брать в зарубежные поездки. Для артистов тогда это была статья выживания. Я получал 100 рублей, 100 рублей платил за квартиру. И если не поехал в поездку, то остался нищим. Тогда, если ты мог что-то привозить из-за границы и продавать, ты был обеспеченным человеком. И вот в 1984 году я впервые поехал за рубеж — в Мексику. Мы везли туда «Раймонду». Мы жили в отличном пятизвездочном отеле. И хотя 10 долларов суточных, которые я получал, — это, конечно, были копейки, утром я выходил на веранду и брал чашечку кофе. На меня все смотрели: «Чего он, обалдел? Но мне хотелось, понимаете? Однажды мы куда-то поехали на такси — таксист, мексиканец, был с сыном лет восьми. Приехали, я расплатился и подарил им матрешку и какой-то значок. Балет Большого». И так они ко мне прониклись, что в один из дней я выхожу из гостиницы, и передо мной останавливается такси. Выбегает этот водитель, говорит: «Таранда, такси! Театр прямо через парк». Сын его выходит из машины, обнимает меня. Представляете, народные артисты, полковник КГБ, директор театра — все выходят из отеля и идут пешком, а Таранде открывают дверцу машины, сажают и везут. После спектакля я выхожу и вижу то же самое такси. Таксист говорит: «Мне ничего не стоит, там всё равно клиенты». И опять все звезды и партийные лидеры идут пешком, а Таранда подъезжает к отелю на такси. Конечно, это не понравилось, прежде всего, партийному руководству. После этой первой поездки в Мексику я чуть не стал невыездным. Конечно, меня разбирали на партийном собрании, вызывали, отчитывали и говорили, что это звездная болезнь, что некоторые стали позволять себе «ездить за хлебом на такси». Помните, как в фильме «Бриллиантовая рука»? В общем, кое-как я отбился, меня спасли. Потом мы поехали в Бразилию, Аргентину, где был большущий успех. Президент Бразилии со мной фотографировался, литовская диаспора приглашала на интервью. Я выступал на каких-то вечерах, рассказывал, что такое Россия. Опять же, слава, газеты… У наших комитетчиков я был первым претендентом на то, чтобы остаться. Тогда как раз вышел фильм «Белые ночи» с Барышниковым. Нам сказали: «Фильм антирусский, только попробуйте на него пойти». А как мы не пойдем? Барышников, звезда балета, снимается в таком фильме! Помню, пробрались в кинотеатр, сидим, дрожим от страха, потому что если кто-то заметит нас, всё — невыездные пять лет. Вдруг дверь открывается, мы видим входящего в зал кагэбиста, все четверо сползаем под стулья и ползком продвигаемся к выходу. Выползаем в боковые двери и исчезаем. Кто-то, видимо, на нас стукнул — видел, что мы зашли в кинотеатр. На собрании нам говорят: «Кто-то позволяет себе ходить на антисоветские фильмы». Мы: «Интересно, кто? Узнать бы! Я говорю: «Но вы ведь не видели! Нам говорили — в 11 спать, ходить группами по пять человек. Звонили — проверяли: «Ты в номере? Я — солист Большого театра, представитель России, у меня отец — офицер, а мне говорят: «В 11 спать». Не разрешали даже давать интервью. Когда показывали фильм «Легенда-17», моя балетная молодежь спрашивала: «Гедиминас Леонович, это действительно было? Я стал невыездным Когда после Бразилии и Аргентины мы вернулись в Россию, я, конечно, получил по полной программе — на пять лет стал невыездным. Гастроли 1985 года, когда мы впервые выступали в «Гранд-Опера», стали для меня последними. Начались репрессивные методы воспитания. Я уже станцевал Курбского и готовил роль Ивана Грозного, мою любимую. Подходит Юрий Николаевич Григорович, говорит: «Таранда, наступил твой час. Завтра танцуешь Ивана Грозного в «Гранд-Опера», заболел главный исполнитель». Звезда светит! Прихожу на спектакль в пять часов вечера, директор театра мне говорит: «Таранда, вы не танцуете». Мне Юрий Николаевич сказал, что я танцую сегодня». Я стоял в кордебалете и весь спектакль не мог прийти в себя. Это было жестоко — меня унизили, оскорбили, втоптали в грязь. Показали, что я ничего не значу. Закончился спектакль, артисты ушли. Остались мы с братом и служащие, которые убирали спектакль. Я включил магнитофон с музыкой «Ивана Грозного» и стал танцевать в пустом зале «Гранд-Опера». И в пустом зале я станцевал весь спектакль! Это была моя победа над самим собой. Я должен был станцевать в этот день — я вышел и станцевал на пустой зал. Там были пожарники, рабочие сцены и мой брат, и они мне аплодировали. Вернувшись в Москву, я окончательно стал невыездным. И там уже эти методы воспитания получили свое развитие. Театр уезжает в Лондон, я прихожу в аэропорт. Всем выдают паспорта перед вылетом — одному, второму, третьему, а мне, улыбаясь, говорят: «Вашего паспорта нет». Я же послезавтра танцую «Золотой век». Я возвращаюсь, прихожу к руководству театра, спрашиваю: «Что мне делать? И я на протяжении двух месяцев каждый день работал один в пустом зале, в тишине у меня в Москве не было даже музыки — бедновато жил. Поэтому сейчас, когда я нахожусь в балетном зале, у меня обязательно должно что-то играть. Ощущение пустого зала — настолько тяжелое, что я не могу, всё время что-то включаю. И всё возвращается, я опять танцую первые роли. Через полгода театр выезжает в Америку, я прохожу прогон, как первый состав, еду в аэропорт. А мне опять: «Вашего паспорта, Таранда, нет. Вы не едете». В тот раз я из Шереметьево домой шел пешком. Не помню, сколько, — часов восемь. Шел убитый и опустошенный — ни веры не осталось, ни надежды, ничего. И опять та же история: «Вы должны быть готовы, в любое время вас могут вызвать». Наступала катастрофически нищая жизнь. Мне надо было что-то делать, чтобы было чем платить за квартиру и за еду. И вот тогда я начал работать с манекенщицами. Дом моды в ГУМе — все помнят эту фантастическую площадку на последнем этаже. Работал там, работал у Славы Зайцева, работал в Российском Доме моды, в Молодежном Доме моды… Я показывал манекенщицам, как они должны ходить, как одеваться, как снимать перчатки, как сидеть, что такое деловая или прогулочная походка, как носить шляпу, как носить это, как носить то… Сейчас уже многие из моих воспитанниц открыли свои агентства — модельные, театральные. Так что я стоял у истоков нашего модельного бизнеса. Хотя, конечно, он тогда был другой. Там работали не 16-17-летние девчонки, а взрослые девушки, женщины 26-30 лет, говорящие на многих языках. Для меня это всё было бесконечно интересно. Когда Нина Риччи впервые приезжала в Москву, я ставил совместный показ наших и французских манекенщиц. Просто клеймо — невыездной. Это, конечно, на творчество стало откладывать очень серьезный отпечаток: я перестал получать удовольствие от работы. Вернее, энергетическую отдачу из зала. Я не давал того, что всегда давал, и мне ничего не возвращалось. В это время я как раз познакомился с Натальей Бондарчук, Николаем Бурляевым, они пригласили меня на роль лебедя в фильме «Детство Бемби». И научили прощать. Как мне стало легко! Идет человек, который совершил много плохих вещей, я подхожу к нему, здороваюсь, говорю: «Как поживаешь, дорогой? Помочь надо? Моя душа была надломлена, а эти люди спасли меня. И она выпрямилась и зазвенела, как дамасская сталь, и стала блестеть. Я понял, что это и есть спасение: нельзя держать зла в своем сердце. Меня брат спрашивал: «Как ты можешь простить этого человека?! Представляешь, какой у него на душе камень — он предал нас! Он слабый человек, я сильный. Я сильный, поэтому я прощаю». Думаю, что только сильные люди могут прощать. В общем, я понял, что самое важное в жизни — это именно научиться прощать. Однажды в Мексике со мной произошел удивительный случай. Мы поехали на пирамиды — пирамида Солнца, пирамида Луны — место очень интересное, но очень страшное. Я по незнанию забрался на самый верх — 360 ступенек, лег там в звезду и стал медитировать. Думаю: «Сейчас наберу энергию Солнца, буду человеком, наделенным солнечным светом». Сколько лежал, не знаю. Меня нашли, растолкали, разбудили, привели в автобус, я приехал в Москву и стал медленно умирать. Силы уходили, и всё — из физически хорошо подготовленного человека я превратился в старика, который еле поднимался по ступенькам. Через месяц встретил своих друзей со съемочной площадки, и Сережа он экстрасенс сказал: «Гедиминас, что с твоей энергетикой? Ты лег на жертвенный камень, где в жертву приносили тысячи людей — разрезали им сердце на этом жертвенном камне! Придурок, каких не бывало! И я поехал в Крым — мы там снимали вторую серию «Детства Бемби». Нашел дерево, обнял его, превратился в него, и стал пить сок земли-матушки… Я чувствовал, как ноги мои превращаются в корни, и через них проходит этот сладкий сок, потом через ствол, и входит в меня самого. Мои волосы стали кроной. У меня каждый день наливались мышцы, я ощущал запах травы за три километра — мог узнать, какие там цветы. Я через 10 дней превратился в трех богатырей сразу! Во мне был жизненный тонус такой мощности, что когда я вернулся со съемок, для меня не было преград вообще. Раньше у меня было увлечение — я кидал ножи, топоры. После этой истории всё — не мог больше в дерево нож кинуть. Дальнейшие мои шаги уже связаны с Церковью. У меня был друг Игорь Нехаев, который пришел к Богу уже в зрелом возрасте. Мы с ним очень много о вере разговаривали. Он потом стал писать и делать из жемчуга образа, создал свою компанию. Его оклады сейчас в коллекции у Патриарха. Он сказал: «Ты же верующий человек!

По данным Shot, у хореографа в последнее время были проблемы с алкоголем. Он мог передвигаться только с посторонней помощью. В момент смерти дома была его супруга. Кто такой Витаутас Таранда Витаутас Таранда родился в 1965 году.

Я был, конечно, в восторге. В общем, дали мне неделю, чтобы разобраться. Через неделю приезжаю, говорю: «Документов нет». Удивительная женщина Софья Головкина — она меня всё равно взяла, определила в интернат. Мама моя тем временем ходила по партийным органам и требовала, чтобы документы всё-таки вернули. Понабрали тут… В Москве у меня появились новые учителя, которые показали мне новые дороги. Стали дальше лепить из меня артиста, человека. Руку свою сделай красиво, вот так» — и показывал а у него был сломан мизинец, который не очень хорошо сгибался. Я говорил: «Я так и стою! Мне, конечно, не хватало базы. Приходилось из последних сил занимать первые места, драться за то, чтобы стать первым. Уксусников снимал меня с центрального станка — ставил на крайний, а через некоторое время появлялись успехи — опять на центральный. Постоянно перекидывал. Он был вспыльчив, и в то же время настоящий мужчина. Помню, уже перед экзаменами говорит: «Таранда, сделай руку сюда! Нет, не так ты всё делаешь! Я говорю: «Вот всё, что угодно, — беру стул, несу к нему, ставлю перед ним, — можете еще раз в меня кинуть, но из зала я не уйду». Берет ботинок, шарах в меня! И опять: «Вон из зала! Учите меня. Я, может быть, дуб, и ничего не понимаю, но из класса не уйду». Он на меня так смотрел… наверное, готов был меня убить. Смотрел, смотрел, и оставил меня на центральном станке. Он еще кого-то выгонял, но меня после этого случая никогда. Потому что я учился, для меня это было святое. В 80-м году мне опять повезло — появился хореограф Вакиль Усманов, который увидел во мне индивидуальность и стал делать на меня номер. С которым я завоевал золотую медаль на Всесоюзном конкурсе исполнителей и получил звание лауреата. С этим званием и выпускался на выпускном концерте — в Большом театре танцевал номер «Я помню тебя, Орландо». Эта сцена была для меня какой-то пушистой, знаете, как пух или перо… Но при этом громадной, необыкновенных размеров! Было такое ощущение, что подо мной воздушная подушка либо крылья за спиной. Я станцевал номер, и меня, мальчишку, восемь раз вызывали на поклон… в Большом театре! Это незабываемо! А после выпускных экзаменов я получил приглашение в Большой. Юрий Николаевич Григорович сказал: «Всё, этого парня беру». Хотя я собирался идти к Моисееву в его ансамбль. Это было просто громадное счастье! Я три ночи, наверное, гулял в Серебряном бору, такая эйфория была… Выпускники, которых взяли в Большой театр, сразу после экзаменов поехали на гастроли по России. Мы выступаем в Кемерово в концерте с Большим театром, ночуем и с утра переезжаем в другой город. Выезд в 9 утра. И мы — я и Саша Грещенко, с которым вместе выпускались — от счастья проспали! Можете себе представить: стоят три автобуса, ждут народные артисты — Лавровский, Тимофеева, Бессмертнова, а пацаны спят. К нам постучали в дверь — бум, бум, бум!!! Бесцеремонно, ногами. Меня до сих пор этот стук преследует иногда. О, какой позор! Иерархи смотрели на нас с таким, знаете, выражением: «понабрали тут…» Так началась моя карьера в Большом театре. Надо мной хохотал весь зал В сентябре мы после отпуска пришли в театр, начались репетиции. И состоялся мой первый выход на сцену Большого, столь же незабываемый. Труппа уехала на гастроли. Оставшиеся артисты должны были через неделю давать «Дон Кихота». Я танцевал одного из восьми тореадоров в кордебалете. И вдруг… на второй спектакль 7 сентября нет главного тореадора! Он заболел, замены нет. Анатолий Романович Симачев, мой педагог, подходит ко мне и говорит: «Таранда, твой единственный шанс — завтра танцуешь главного тореадора». Это ведущая роль в балете «Дон Кихот»! Ведущая роль через неделю работы в театре! Меня утверждают тореадором, я репетирую с легендарной Власовой, 6-го танцую в кордебалете, а 7-го я — тореадор, ведущий танцовщик. Наступает 6-е число. А мне мама подарила шерстянки из козьей шерсти, сама их связала, — это длинные чулки, которые согревают мышцы ног. Перед началом спектакля я надеваю халат, шерстянки, ботинки тореадоровские на каблуке, завязываю шнурки на два узла. Мой Анатолий Романович Симачев обрезает кончики, говорит: «Чтоб не болтались». Я готов — разогреваюсь, прыгаю. Ветераны торопят: «Таранда, давай уже, снимай халат, пора выходить на сцену». Я снимаю халат, начинаю снимать шерстянки — одну, вторую… а они не снимаются! Они на щиколотке сшиты очень тонко и сквозь ботинок не проходят, потому что там каблук. Я их тяну. Весь балет выходит на сцену, а я стою за кулисами, потому что шерстянки не снимаются — болтаются, как у Пьеро длинные рукава. Стою, практически плачу. Ко мне подбегают мой педагог, мой костюмер, и разрезают эти шерстянки. Всё, я свободен, но в это время уже должен быть на другой стороне сцены. Сцена 25 метров. Я обегаю ее за кулисами с ножом, с пилоткой набекрень, опаздываю где-то минуты на три. Я выскочил из-за кулис, поскользнулся и на заднице выехал на середину сцены. Встал в позу и говорю: «Оле! Здесь, конечно, все артисты, которые были на сцене, рухнули. Хохот стоял гомерический — на заднице выехал студент, который завтра будет танцевать главного… Дирижер уронил палочку и хохотал, была пауза, аплодисменты в зале, потому что все смеялись. После спектакля подходит ко мне заведующий труппой, говорит: «Если б была возможность тебя уволить, уволил бы, но, к сожалению, завтра некому танцевать главного тореадора». Наступил завтрашний день. На спектакль пришел весь театр — оперные певцы, оркестр, пожарники, все. Говорили друг другу: «Вчерашний клоун будет танцевать главного тореадора. Это будет незабываемо, это надо видеть». Я, конечно, не спал, чего говорить — двух шансов в Большом театре не давали никогда. И вот — выход главного тореадора. Скидываю халат, выхожу на сцену, и дальше я уже ничего не видел, не слышал и не помню. Только свет рампы и восторженные голоса, своих тореадоров — кордебалет, у которых горели глаза так же, как и у меня. Это был мой первый оглушительный успех, после которого ветераны кордебалета подходили ко мне и похлопывали по плечу: молодой, молодец! Чтобы через неделю тебя принял театр — это дорогого стоило. И началась обыкновенная кордебалетная жизнь. Ну и что, что станцевал ведущую партию в «Дон Кихоте»? На следующий день я опять стоял с копьем. Как положено, 40-я линия. Потом опять «Дон Кихот», опять первая роль. Но я был счастлив просто от того, что танцую на сцене Большого театра. Это была моя первая встреча с Майей Михайловной Плисецкой. Она сказала: «Наслышана о том, как вы танцевали». Она репетировала со мной, как с равным. Это был восторг! И потом я танцевал с ней балет «Кармен» — через пять месяцев после прихода в Большой театр! Что может быть лучше? О чем еще может мечтать артист? А на следующий день после премьеры я опять стоял с копьем. И вдруг — новое счастье. Иду по коридору после бани в халате, в капюшоне, встречаю Юрия Николаевича Григоровича. Причем главную роль Яшки, а? Я могу не только порепетировать, я могу потанцевать». Он: «Насчет потанцевать посмотрим, а вот порепетировать сегодня в семь часов вечера». И так это вроде бы в шутку… Я даже не понял, приходить мне на репетицию или нет. Вечером я всё-таки пришел и начал репетировать десятым составом балет «Золотой век». Григорович, как настройщик, играет камертончиком — дзинь, дзинь, и артист либо попадает в эту его ноту, либо нет. Если ты попал, он моментально выделяет тебя из толпы. И неважно, что я был пацан, что впереди стояли пять ведущих солистов, великих танцовщиков, — я попал, услышал этот звук. Однажды Григорович сказал: «Мне надо сделать прыжок, чтобы он ассоциировался с тигром». И все стали делать всё, что они умеют — и со де баски, и перекидные, тройные, четверные… Думаю: «Я этого не умею. Что делать? Говорю: «Юрий Николаевич, есть прыжок тигра. Можно концертмейстера поставить на середину зала? Я разбегаюсь, перепрыгиваю через него, проворачиваюсь в полете и падаю на спину. Встаю на ногу и стою. Подкинул вверх ноги и опять упал на спину. В борьбе нас учили падать на спину, ладонями гася силу удара, чтобы не получить травму спины или головы. То есть я показал несколько приемов падений, которые могу делать, как тигр, как кошка, как кто угодно. После этого он понял, что я — нестандартный вариант. Приходя на работу днем в 12 часов, вызывал меня с кордебалетной репетиции я там с копьем где-то ходил , и мы три часа с ним вдвоем работали. Как-то сказал: «Сегодня в семь часов». Я: «Хорошо». В семь часов мы начали и до двенадцати, до часу ночи работали — сколько нужно, столько идет. Это было фантастическое время! Правда, потом Юрий Николаевич выходил, его сажали в машину, и он ехал домой, а я… В то время я жил в военном городке Куркино, причем от автобуса надо было еще восемь километров идти пешком. Волки, собаки — места были дикие. Приходилось брать с собой палку, чтобы от них отбиваться. А в шесть утра уже вставал и ехал на работу. Но я мог спать стоя, потому что занимался творчеством с великим человеком. Вопросов нет — встал и сплю. Для меня быт не имел никакого значения. Главное, что я попал в этот театр, и мне давали танцевать. Получилось так, что Юрий Николаевич на меня этот спектакль поставил. И я его танцевал. А подрабатывал грузчиком До премьеры оставалось полтора месяца, надо быть свежаком — прогоны начинались жестокие. А я — кожа да кости. Григорович спрашивает: «Таранда, ты что, устал? Иди-ка сюда… Сколько спишь? Ты что себе позволяешь?! Ты где живешь? Он был в шоке! Я год ему ничего не говорил, просто умирал и вкалывал. В этот же день заведующий труппой принес мне ключи от лучшего общежития, рядом с Большим театром. Полтора месяца я жил в шикарных условиях. Но после премьеры ключи у меня отобрали, дали пинка под зад. Я опять стал работать, как раньше, — танцевал ведущие партии и стоял с копьем. В моей жизни мало что поменялось. Получал всё те же 100 рублей. Потом я понял, что ездить по три часа домой невозможно, и стал снимать квартиру. Поэтому начал подрабатывать грузчиком на всевозможных овощных, рыбных фабриках — разгружать вагоны вместимостью, как правило, 42-46 тонн. До сих пор мороженую рыбу видеть не могу, мне прямо плохо становится! Вагон — это десять рядов коробок весом по 45-46 кг. Берешь эту коробку, а она расползается, оттуда вылезают замороженные караси, ты их собираешь, кладешь обратно… Но самой отвратительной была селедка в бочках: бочки стояли высоко, когда падали, вылетала пробка, рассол разливался, въедался в руки. Руки становились желтыми и вонючими до такой степени, что когда я приходил в театр, на репетицию, со мной невозможно было рядом стоять. Этот рассол ничем нельзя было вычистить. Однажды я попросился в группу к алкашам — хотел понять, как они работают. Я — здоровый молодой парень, разгружал где-то треть вагона и уже еле шел. А они подходили — руку подставил, скинул, бедро подставил, колено — и никакой усталости. Вот что значит профессионализм! С ними я быстро научился, как надо раскидывать ящики. Но всё равно работа — изнурительнейшая. Кажется, что эти 46 тонн не закончатся никогда, и постоянно видеть глаза замороженной рыбы становится очень-очень неприятно. Таранда, такси! Наступил 1982 год.

Умер Витаутас Таранда – хореограф, брат Гедиминаса Таранды

Умер хореограф Витаутас Таранда Гостями нового выпуска программы «Честно говоря» на «Радио 1» стали заслуженный деятель искусств Российской Федерации, генеральный директор Имперского русского балета Гедиминас Таранда, а также его супруга –художественный руководитель Академии балета Ана.
Смерти брата Гедиминаса Таранды предшествовала хандра | Новости без рекламы | Цифровая Витрина В 1994 году брат Витаутаса, Гедиминас Таранда, основал "Имперский русский балет", и с тех пор жизнь талантливого артиста была неразрывно связана с этим всемирно известным коллективом.
Смерти брата Гедиминаса Таранды предшествовала хандра Балетмейстер Гедиминас Таранда, родной брат замдиректора «Имперского русского балета» подтвердил, что Витаутас Таранда ушел из жизни вчера, в понедельник, передает РБК.
Внезапно умер в квартире жены заведующий труппой «Имперского русского балета» Витаутас Таранда 19 марта 2024 года стало известно о смерти брата Гедиминаса Таранды.
В Москве умер брат Гедиминаса Таранды Замечательный танцовщик Гедиминас Таранда был солистом Большого театра, на него ставил спектакли великий Григорович. Вынужденный оставить прославленную сцену в тридцать с небольшим, Гедиминас создал собственный коллектив.

Гедиминас Таранда. Линия жизни / Телеканал Культура

Витаутас Таранда родился в 1965 году и начал карьеру в 1983 году как танцовщик Большого театра. В 1994 году вместе с братом они создали труппу «Имперского русского балета», в которую сейчас входит около 30 артистов. На прошлой неделе ушла из жизни легендарная советская балерина Наталья Касаткина.

Кроме того, Иванов вместе с супругой ежегодно приобретали новый автомобиль или мотоцикл. В 2016 году семья владела 9 транспортными средствами, а к 2019 году количество машин в автопарке возросло до 12. Среди дорогих автомобилей семьи Ивановых числятся Chevrolet Suburban, лимузин ЗиС-110, стоимость которого варьируется от 11 до 18 миллионов рублей. Резиденция Иванова площадью 1,5 тысячи квадратных метров была приобретена в 2019 году. На кого именно оформлен коттедж неизвестно. Адвокаты Иванова просят за услуги сотни рублей Для представления своих интересов в суде Иванов прибегнул к помощи сразу трех адвокатов.

По данным источника 5-tv. Правозащитники заместителя министра ранее уже были известны по громким делам. Один из адвокатов — Мурад Мусаев представлял сторону защиты в деле о приготовлении посягательства на жизнь президента Чечни Рамзана Кадырова.

Об этом сообщает mk. Витаутас не дожил до дня рождения всего неделю. По предварительным данным, причиной смерти стал сердечный приступ. Впервые Таранда пожаловался на плохое самочувствие после Нового года: 2 января ему стало плохо в его квартире на Садовой-Сухаревской улице.

Возможно, этим объяснилось наличие синяков на теле, которые обнаружили криминалисты, когда осматривали труп. Днем 18 марта мужчина внезапно начал буянить в своей комнате, но довольно быстро затих. Супруга решила, что он уснул, однако через некоторое время обнаружила, что Витаутас не дышит. Медики констатировали смерть. В кабинете нашли записку «В моей смерти прошу никого не винить.

Умер замдиректора «Имперского русского балета» в Москве Витаутас Таранда

Вы обо мне еще узнаете! Оторваться уже не мог. Они произвели на меня необыкновенное впечатление. Когда я вернулся в Воронеж, сказал: «Всё, еду в Москву.

Я должен получить образование там». Это был зов чего-то авантюрного в моем характере — сбежать на Дон, еще куда-то в неизведанное… Но мне надо было доучиться в Воронеже хотя бы один курс. Поэтому мама сначала отправила в Москву моего младшего брата, который проучился там год в первом классе.

Сам я приехал в октябре, прихожу в училище и говорю: «Здравствуйте, я поступать». Стоит уборщица, смотрит на меня, говорит: «Парень, экзамены уже прошли, октябрь месяц. Иди-ка отсюда, на следующий год придешь».

Я говорю: «Мне некогда на следующий год, я к вам приехал сегодня. Позовите директора». Скандал, выталкивание из дверей… И вдруг по коридору идет сама Софья Николаевна Головкина, которая тогда была директором.

Я говорю: «Я приехал поступать, а мне с директором поговорить не дают». Она: «Да вы что? Можете меня посмотреть?

Идите в зал, я сейчас приду с комиссией, и мы вас посмотрим». Я переоделся, пришел. А перед этим в зал пробрался мой брат и спрятался под рояль.

Появилась комиссия, начался экзамен. Станок я сдал блестяще, а дальше по нисходящей — не хватало всё-таки образования, школы. Двойное assemble — еще под батарею.

Всё хуже и хуже… Всё закончилось, говорят: «Переодевайтесь и через 15 минут подходите к кабинету директора». Выползает мой братец из-под рояля, обнимает меня за ноги, плачет, говорит: «Тебя, конечно, не возьмут, ты здесь под батареями столько пыли собрал — у нас столько не собирают». Когда я подошел к кабинету, директор сказала: «Ну, что, Таранда, мы вас берем.

Привозите документы». Вот это да! Я был, конечно, в восторге.

В общем, дали мне неделю, чтобы разобраться. Через неделю приезжаю, говорю: «Документов нет». Удивительная женщина Софья Головкина — она меня всё равно взяла, определила в интернат.

Мама моя тем временем ходила по партийным органам и требовала, чтобы документы всё-таки вернули. Понабрали тут… В Москве у меня появились новые учителя, которые показали мне новые дороги. Стали дальше лепить из меня артиста, человека.

Руку свою сделай красиво, вот так» — и показывал а у него был сломан мизинец, который не очень хорошо сгибался. Я говорил: «Я так и стою! Мне, конечно, не хватало базы.

Приходилось из последних сил занимать первые места, драться за то, чтобы стать первым. Уксусников снимал меня с центрального станка — ставил на крайний, а через некоторое время появлялись успехи — опять на центральный. Постоянно перекидывал.

Он был вспыльчив, и в то же время настоящий мужчина. Помню, уже перед экзаменами говорит: «Таранда, сделай руку сюда! Нет, не так ты всё делаешь!

Я говорю: «Вот всё, что угодно, — беру стул, несу к нему, ставлю перед ним, — можете еще раз в меня кинуть, но из зала я не уйду». Берет ботинок, шарах в меня! И опять: «Вон из зала!

Учите меня. Я, может быть, дуб, и ничего не понимаю, но из класса не уйду». Он на меня так смотрел… наверное, готов был меня убить.

Смотрел, смотрел, и оставил меня на центральном станке. Он еще кого-то выгонял, но меня после этого случая никогда. Потому что я учился, для меня это было святое.

В 80-м году мне опять повезло — появился хореограф Вакиль Усманов, который увидел во мне индивидуальность и стал делать на меня номер. С которым я завоевал золотую медаль на Всесоюзном конкурсе исполнителей и получил звание лауреата. С этим званием и выпускался на выпускном концерте — в Большом театре танцевал номер «Я помню тебя, Орландо».

Эта сцена была для меня какой-то пушистой, знаете, как пух или перо… Но при этом громадной, необыкновенных размеров! Было такое ощущение, что подо мной воздушная подушка либо крылья за спиной. Я станцевал номер, и меня, мальчишку, восемь раз вызывали на поклон… в Большом театре!

Это незабываемо! А после выпускных экзаменов я получил приглашение в Большой. Юрий Николаевич Григорович сказал: «Всё, этого парня беру».

Хотя я собирался идти к Моисееву в его ансамбль. Это было просто громадное счастье! Я три ночи, наверное, гулял в Серебряном бору, такая эйфория была… Выпускники, которых взяли в Большой театр, сразу после экзаменов поехали на гастроли по России.

Мы выступаем в Кемерово в концерте с Большим театром, ночуем и с утра переезжаем в другой город. Выезд в 9 утра. И мы — я и Саша Грещенко, с которым вместе выпускались — от счастья проспали!

Можете себе представить: стоят три автобуса, ждут народные артисты — Лавровский, Тимофеева, Бессмертнова, а пацаны спят. К нам постучали в дверь — бум, бум, бум!!! Бесцеремонно, ногами.

Меня до сих пор этот стук преследует иногда. О, какой позор! Иерархи смотрели на нас с таким, знаете, выражением: «понабрали тут…» Так началась моя карьера в Большом театре.

Надо мной хохотал весь зал В сентябре мы после отпуска пришли в театр, начались репетиции. И состоялся мой первый выход на сцену Большого, столь же незабываемый. Труппа уехала на гастроли.

Оставшиеся артисты должны были через неделю давать «Дон Кихота». Я танцевал одного из восьми тореадоров в кордебалете. И вдруг… на второй спектакль 7 сентября нет главного тореадора!

Он заболел, замены нет. Анатолий Романович Симачев, мой педагог, подходит ко мне и говорит: «Таранда, твой единственный шанс — завтра танцуешь главного тореадора». Это ведущая роль в балете «Дон Кихот»!

Ведущая роль через неделю работы в театре! Меня утверждают тореадором, я репетирую с легендарной Власовой, 6-го танцую в кордебалете, а 7-го я — тореадор, ведущий танцовщик. Наступает 6-е число.

А мне мама подарила шерстянки из козьей шерсти, сама их связала, — это длинные чулки, которые согревают мышцы ног. Перед началом спектакля я надеваю халат, шерстянки, ботинки тореадоровские на каблуке, завязываю шнурки на два узла. Мой Анатолий Романович Симачев обрезает кончики, говорит: «Чтоб не болтались».

Я готов — разогреваюсь, прыгаю. Ветераны торопят: «Таранда, давай уже, снимай халат, пора выходить на сцену». Я снимаю халат, начинаю снимать шерстянки — одну, вторую… а они не снимаются!

Они на щиколотке сшиты очень тонко и сквозь ботинок не проходят, потому что там каблук. Я их тяну. Весь балет выходит на сцену, а я стою за кулисами, потому что шерстянки не снимаются — болтаются, как у Пьеро длинные рукава.

Стою, практически плачу. Ко мне подбегают мой педагог, мой костюмер, и разрезают эти шерстянки. Всё, я свободен, но в это время уже должен быть на другой стороне сцены.

Сцена 25 метров. Я обегаю ее за кулисами с ножом, с пилоткой набекрень, опаздываю где-то минуты на три. Я выскочил из-за кулис, поскользнулся и на заднице выехал на середину сцены.

Встал в позу и говорю: «Оле! Здесь, конечно, все артисты, которые были на сцене, рухнули. Хохот стоял гомерический — на заднице выехал студент, который завтра будет танцевать главного… Дирижер уронил палочку и хохотал, была пауза, аплодисменты в зале, потому что все смеялись.

После спектакля подходит ко мне заведующий труппой, говорит: «Если б была возможность тебя уволить, уволил бы, но, к сожалению, завтра некому танцевать главного тореадора». Наступил завтрашний день. На спектакль пришел весь театр — оперные певцы, оркестр, пожарники, все.

Говорили друг другу: «Вчерашний клоун будет танцевать главного тореадора. Это будет незабываемо, это надо видеть». Я, конечно, не спал, чего говорить — двух шансов в Большом театре не давали никогда.

И вот — выход главного тореадора. Скидываю халат, выхожу на сцену, и дальше я уже ничего не видел, не слышал и не помню. Только свет рампы и восторженные голоса, своих тореадоров — кордебалет, у которых горели глаза так же, как и у меня.

Это был мой первый оглушительный успех, после которого ветераны кордебалета подходили ко мне и похлопывали по плечу: молодой, молодец! Чтобы через неделю тебя принял театр — это дорогого стоило. И началась обыкновенная кордебалетная жизнь.

Ну и что, что станцевал ведущую партию в «Дон Кихоте»? На следующий день я опять стоял с копьем. Как положено, 40-я линия.

Потом опять «Дон Кихот», опять первая роль. Но я был счастлив просто от того, что танцую на сцене Большого театра. Это была моя первая встреча с Майей Михайловной Плисецкой.

Она сказала: «Наслышана о том, как вы танцевали». Она репетировала со мной, как с равным. Это был восторг!

И потом я танцевал с ней балет «Кармен» — через пять месяцев после прихода в Большой театр! Что может быть лучше? О чем еще может мечтать артист?

А на следующий день после премьеры я опять стоял с копьем. И вдруг — новое счастье. Иду по коридору после бани в халате, в капюшоне, встречаю Юрия Николаевича Григоровича.

Причем главную роль Яшки, а? Я могу не только порепетировать, я могу потанцевать». Он: «Насчет потанцевать посмотрим, а вот порепетировать сегодня в семь часов вечера».

И так это вроде бы в шутку… Я даже не понял, приходить мне на репетицию или нет. Вечером я всё-таки пришел и начал репетировать десятым составом балет «Золотой век». Григорович, как настройщик, играет камертончиком — дзинь, дзинь, и артист либо попадает в эту его ноту, либо нет.

Если ты попал, он моментально выделяет тебя из толпы. И неважно, что я был пацан, что впереди стояли пять ведущих солистов, великих танцовщиков, — я попал, услышал этот звук. Однажды Григорович сказал: «Мне надо сделать прыжок, чтобы он ассоциировался с тигром».

И все стали делать всё, что они умеют — и со де баски, и перекидные, тройные, четверные… Думаю: «Я этого не умею. Что делать? Говорю: «Юрий Николаевич, есть прыжок тигра.

Можно концертмейстера поставить на середину зала? Я разбегаюсь, перепрыгиваю через него, проворачиваюсь в полете и падаю на спину. Встаю на ногу и стою.

Подкинул вверх ноги и опять упал на спину. В борьбе нас учили падать на спину, ладонями гася силу удара, чтобы не получить травму спины или головы. То есть я показал несколько приемов падений, которые могу делать, как тигр, как кошка, как кто угодно.

После этого он понял, что я — нестандартный вариант. Приходя на работу днем в 12 часов, вызывал меня с кордебалетной репетиции я там с копьем где-то ходил , и мы три часа с ним вдвоем работали. Как-то сказал: «Сегодня в семь часов».

Я: «Хорошо». В семь часов мы начали и до двенадцати, до часу ночи работали — сколько нужно, столько идет. Это было фантастическое время!

Правда, потом Юрий Николаевич выходил, его сажали в машину, и он ехал домой, а я… В то время я жил в военном городке Куркино, причем от автобуса надо было еще восемь километров идти пешком. Волки, собаки — места были дикие. Приходилось брать с собой палку, чтобы от них отбиваться.

А в шесть утра уже вставал и ехал на работу. Но я мог спать стоя, потому что занимался творчеством с великим человеком. Вопросов нет — встал и сплю.

Для меня быт не имел никакого значения. Главное, что я попал в этот театр, и мне давали танцевать. Получилось так, что Юрий Николаевич на меня этот спектакль поставил.

И я его танцевал. А подрабатывал грузчиком До премьеры оставалось полтора месяца, надо быть свежаком — прогоны начинались жестокие. А я — кожа да кости.

Григорович спрашивает: «Таранда, ты что, устал?

С 1954 по 1976 год она танцевала в Большом театре, став первой исполнительницей многих значимых для русского балета партий. Самые важные и оперативные новости — в нашем телеграм-канале «Ямал-Медиа».

По предварительным данным, причиной смерти стал сердечный приступ.

Впервые Таранда пожаловался на плохое самочувствие после Нового года: 2 января ему стало плохо в его квартире на Садовой-Сухаревской улице. Он жаловался на одышку и боли в сердце. Несмотря на болезненные ощущения, Таранда отказался от госпитализации.

И тут слышу: «Таранда, на сцену! Я рванул и вдруг в ужасе обнаружил, что забыл снять «шерстянки» — вязаные чулки, которые мы надеваем, чтобы мышцы не охладились. Пытаюсь их стащить — не получается, спасибо, костюмер подоспел и разрезал прямо на ногах. Короче, опоздал на 16 тактов, споткнулся и выехал на сцену на «пятой точке». Кордебалет шарахнулся от меня в сторону. Полный провал, скандал, катастрофа! А через несколько дней мне надо было снова танцевать в «Дон-Кихоте» уже Тореадора.

В театре смеялись: «Кто у нас сегодня Тореадора танцует? Империя русского искусства — Вам прощали успех в сложном и жестком балетном мире? По морде получать приходилось регулярно. И в прямом, и в переносном смысле. Но отец заложил во мне колоссальное умение держать удар и двигаться к цели. Даже если весь ободран в кровь. Но мне всю жизнь были тесны рамки какой-то одной деятельности. Уже в те годы я начал работать как продюсер и как драматический артист. Ну дирекция и поставила мне условие — либо ты ограничиваешь деятельность только Большим, либо ты уволен. Не говоря уже о том, что четыре года я был невыездным.

И был дико оскорблен, что кагэбэшники, которые были к нам приставлены, пасли нас как быдло. Ходить должны были группой по пять человек, отмечаться в журнале галочкой, что в 10 вечера пришли в отель. Плюс унизительная нищета. Должны были за рубежом покупать тряпки, а потом в России продавать их, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Я, солист Большого театра, по ночам разгружал фуры. В конце концов терпение лопнуло, и я выступил, и довольно громко. Вскоре мы должны были ехать во Францию выступать в «Гранд Опера». И в аэропорту мне говорят: «Таранда, а вашего паспорта нет». Потом такая же история с «Ковент Гарденом». Наступил момент, когда чаша терпения переполнилась.

Ну а уже через несколько лет я создал «Имперский русский балет».

Умер младший брат Гедиминаса Таранды

19 марта 2024 года стало известно о смерти брата Гедиминаса Таранды. Витаутас не дожил до дня рождения всего неделю. По предварительным данным, причиной смерти стал сердечный приступ. Внезапно в возрасте 58 лет ушел из жизни Витаутас Таранда – младший брат танцовщика Гедиминаса Таранды, заместитель директора "Имперского русского балета". Об этом сегодня, 19 марта, рассказала ТАСС продюсер Анна Ващилина, организатор гастролей "Имперского. Его брат Гедиминас Таранда — бывший солист Большого театра, заслуженный деятель искусств России. Труппу «Русский имперский балет» он создал в 1994 году, в нее входит около 30 артистов, а репертуар включает более 10 постановок. Об этом РИА Новости сообщил исполнительный директор «Имперского русского балета» Магомед Кулбужев. По словам собеседника агентства, Таранда скончался в понедельник, 18 марта. Замдиректора Имперского русского балета вызывал к себе врачей 59-летний Витаутас Таранда – брат знаменитого танцовщика Гедиминаса Таранды, скончавшийся вчера днем, уже испытывал проблемы с сердцем. это репортажи и комментарии, аналитика и прогнозы, инсайд.

Похожие новости:

Оцените статью
Добавить комментарий