Новости пожар в самарском гувд

Статья автора «» в Дзене: 25 лет назад, 10 февраля 1999 года, в Самаре произошел самый страшный пожар в истории МВД России — сгорело здание областного управления внутренних дел.

«Бандиты сожгли ментов»

В среду, 10 февраля, в Самаре почтили память правоохранителей, которые погибли в страшном пожаре в здании ГУВД на Куйбышева, 42. 20 лет назад в страшном пожаре в здании самарского УВД погибло 57 человек. Я считаю, что данную тему не стоит замалчивать, так как Пожар в здании Самарского областного УВД является составной частью тематики "Бандитская Самара". 21 год назад на пересечении улиц Куйбышева и Пионерской пламя охватило здание самарского ГУВД, в страшной трагедии погибли 57 человек, еще более 300 получили серьезные ожоги и травмы.

«Увидела, что горит небо»: 5 пугающих деталей о пожаре в самарском ГУВД

Из-за деревянных перекрытий огонь охватил здание буквально в считанные минуты. Из огня удалось спасти около 200 человек. Огонь полностью уничтожил здание.

Идет эвакуация из горящего здания. На место трагедии приехала только одна машина скорой помощи. Ни одной «скорой»! Ответ: «Выехали четыре бригады». РТП: «Нужно пять-шесть!

Воды не хватает. ГАИ обеспечило закрытие дороги с речпорта. По факту страшного пожара в УВД в 1999 году было возбуждено уголовное дело. Официальная версия причины пожара — неосторожное обращение с огнем. В этом кабинете было две женщины-следователя, кто-то из них курил, а после они вышли из помещения.

После распада СССР Тольятти, а вместе с ним и весь регион, быстро превратились из автомобильной столицы России в криминальную. Огромные заводы рвали на куски различные преступные группировки и банды. А на принципиальных и неподкупных сотрудников милиции, которые пытались встать на пути всего этого, как легендарный глава тольяттинского уголовного розыска Дмитрий Огородников, была развернута настоящая охота.

И в этом свете уж слишком удобным для самарско-тольяттинской мафии выглядит тот факт, что при пожаре в здании ГУВД погибли не только милиционеры, но и сгорели архивы уголовных дел, материалы оперативной разработки и другие документы, связанные с деятельностью преступных групп, захвативших АвтоВАЗ и «Тольяттиазот». И если уже через шесть лет АвтоВАЗ ценой беспрецедентных усилий в целом удалось очистить от криминала, группировка Владимира Махлая закрепилась на ТоАЗе надолго и держит завод под контролем и по сей день. В Самарской области к моменту пожара методы работы Махлая не были секретом ни для журналистов, ни для правоохранительных органов. В отличие от других «авторитетных» людей Самарской области того времени, Махлай начинал не с рэкета на рынке. Еще во времена СССР он был назначен директором ТоАЗа, а в годы приватизации смог воспользоваться этим, прибрав к рукам гигантский завод по схеме, разработанной для малых фирм. Обеспечившие это чиновники затем долго заседали в совете директоров ТоАЗа, а кто-то даже впоследствии убежал вместе с Махлаем в Лондон. В 1998 году в «Российской газете» вышла разоблачительная статья под названием «Афера», в которой детально рассказывалось, как Махлай реализует незаконные схемы по выводу выручки ТоАЗа за рубеж. Тогда же Махлай познакомился с другим будущим беглым олигархом Борисом Березовским, с которым сдружился и многому у него научился.

Из окон того крыла здания, что располагается по улице Куйбышева, на втором этаже уже вылетает пламя. Нужного напора воды в уличных противопожарных гидрантах нет. Стали тянуть рукава к Волге, чтобы качать оттуда. По словам Левичева, некоторые сотрудники спасали своих сослуживцев ценой собственной жизни. Среди них - Игорь Фролов , который сумел дважды вывести из здания коллег. Бросился внутрь и в третий раз, пока был в помещении, огонь заблокировал выход. Через несколько дней он скончался в больнице, - рассказывает ветеран МВД. В тот день спасать пришлось и арестованных: - Начальник УГПС Жарков силой заставляет дежурный наряд изолятора временного содержания, что расположен во дворе, начать эвакуацию арестованных.

Новокуйбышевцы почтили память сотрудников ГУВД, которые погибли в страшном пожаре 1999 года

Приказ РТП-5: «Водоканал» подключить - повысить давление на участке! Где «Скорые»? Пока только одна машина…» 18 часов 17 минут. Здание ГУВД почти целиком скрывается в черных облаках дыма. В мощных лучах прожектора видно, как на самом верхнем, пятом этаже мечутся люди. Они машут руками и кричат, кричат, взывая о помощи! Сквозь вой сирен слышится истошный детский крик: «Мама, мама! Ни одной «Скорой»!

Они что, бастуют? РТП: «Нужно пять-шесть! Проемы окон верхнего этажа опустели. В мертвых черных глазницах окон — ни одной живой души. Приказ РТП-5: «Связаться с дежурным из горадминистрации для высылки максимального числа машин «скорой помощи». Все здание объято огнем. Криков о помощи больше не слышно.

Большая площадь пожара». Приказ РТП-5: «Поднять давление воды в квадрате. Дежурную бригаду водоканала к ГУВД, явно не хватает воды». Приказ РТП-5: «Созвонитесь с ГАИ, пусть обеспечат перекрытие дорог, где проложена магистральная линия с Волги, проезжают машины на шипованной резине и рвут линию». Почему до сих пор там нет ГАИ? Локализация пожара. Ликвидация пожара.

Впоследствии он ушел с госслужбы в звании подполковника милиции, и последней его должностью был пост заместителя начальника экспертно-криминалистического управления ЭКУ ГГУВД Самарской области. А в феврале 1999 года он был майором и начальником одного из отделений в этом управлении, располагавшемся, надо сказать, под самой крышей здания ГУВД — на пятом этаже рис. Автор этих строк достаточно близко знает Олега Волчкова еще со студенческих лет — четверть века назад мы с ним вместе учились в Куйбышевском госуниверситете. И неудивительно, что сразу же после пожара я постарался найти своего товарища и расспросить обо всех подробностях его спасения. Рассказ Олега Волчкова, фрагменты которого публикуются сегодня, был записан на пленку всего через две недели после того трагического происшествия, когда его впечатления о пережитом были еще совсем свежими и «непричесанными». Для меня визуально пожар начался, когда на часах было шесть часов вечера без двенадцати минут. В это время я и заместитель начальника нашего управления подполковник Михаил Васильевич Тогобицкий находились в кабинете начальника ЭКУ подполковника Вячеслава Викторовича Леонова.

Мы втроем обсуждали вопрос о предстоящем праздновании 80-летия со дня создания экспертно-криминалистической службы, которое намечалось на 1 марта. Я так четко запомнил это время, потому что прямо напротив меня находились часы, и мой взгляд периодически фиксировался на циферблате. Тут Тогобицкий вдруг сказал: «Ребята, что-то дымом пахнет. Может, подожгли что-то? Вышел за дверь — и остолбенел: по коридору шел черно-сизый дым, причем настолько густой, словно это был кисель. Возникало ощущение, что его можно разгребать руками. Лампы дневного света в это время еще горели, но сквозь дым они виднелись тускло-тускло, с красноватым оттенком.

И при этом меня почему-то больше всего поразил даже не этот клубящийся дым, а стоящая в коридоре гробовая тишина. Вокруг не было слышно ни одного звука. Я тут же кинулся к своим ребятам в лабораторию, но, пробежав по коридору буквально два-три шага, понял, что дышать совершенно нечем, да к тому же и дым был очень горячим. Поэтому я развернулся и вбежал в кабинет начальника отдела криминальных исследований Александра Николаевича Раскина. В этот момент там находились сам Раскин и его заместитель Петр Викторович Амелин. В кабинет я вбежал с криком: «Пожар! Раскин схватился за телефон, закричал, что связи нет, и в это время погас свет.

Минуты через две, когда первый шок прошел, Петр сказал: «Попробую выскочить в коридор, посмотрю, как дела у наших ребят». Я ему говорю: «Не пройдешь, там дышать нечем». Он сказал: «Я все-таки попробую в противогазе». Открыл дверь, вскрикнул — и тут же захлопнул обратно. Как потом выяснилось, он получил ожог рук от раскаленного дыма, потому что температура в коридоре к тому моменту уже была очень высокой. А в кабинете уже дышать было совершенно невозможно, потому что изо всех щелей валил густой, очень едкий дым. Мы выбили окна и встали около них.

Окна выходили во двор, и когда я выглянул вниз, то увидел, что здание ГУВД со всех сторон окутано дымом. Хорошо были видны по крайней мере два очага пламени - один из них находился левее нашего кабинета, на уровне второго-третьего этажа, в том крыле, что располагалось вдоль улицы Куйбышева, второй - на том же уровне, но уже в крыле, стоящем вдоль улицы Пионерской. Но самое страшное другое: я увидел наших ребят, которые тоже вылезли к выходящим во двор окнам и звали на помощь, кричали, чтобы им подали лестницы. Я слышал чей-то отчаянный голос, что у них уже горит дверь кабинета, и они долго не продержатся. Затем раздались крики мужчины: «Я уже сам горю! А в соседнем с нами окне находились заместители начальника управления Тогобицкий и Виктор Федорович Трофименко, а также еще один парень из отделения связи, фамилию которого я сейчас не помню. Мы видели, как они сняли с окон шторы, разрезали их на полосы, связали между собой - и у них получилась веревка, доставшая до первого этажа.

Вот так по шторам эти трое и спустились вниз. А у нас в кабинете таких штор не было. Поэтому мы стояли у окон, и кричали своим сотрудникам: «Ребята, держитесь, сейчас подъедут пожарные, они нас спасут». И тут я вдруг увидел, что Петр стал оседать на пол. Я схватил его за руку, но он не реагировал — потерял сознание от дыма. Тогда мы выставили его голову наружу, чтобы Петр смог отдышаться. И в этот момент позади нас задымился пол — он уже начал прогорать.

Тогда мы с Александром сели на подоконник, а Петра держали между собой, чтобы он не упал. Это был самый страшный момент в моей жизни, когда внизу стелилась сплошная дымная пелена, позади, в кабинете, уже тлел пол, а на руках у меня без чувств висел мой друг и товарищ по работе. При этом надежды на помощь не было никакой. Я уже думал - все, прощайте, ребята... Несколько раз я сам едва не терял сознание, потому что в сплошном дыму дыхания совершенно не хватало. Лишь в отдельные мгновения, когда к нам в окно задувал ветер, можно было глотнуть свежего воздуха. Положение складывалось настолько отчаянное, что мы с Александром уже несколько раз говорили друг другу: если огонь подойдет к нам вплотную, будем прыгать вниз.

Но все-таки решили сделать это только в самом крайнем случае, а так собирались держаться до последнего. И в этот самый безнадежный момент мы сквозь огонь и дым вдруг увидели, как во двор въехала пожарная машина с лестницей. Правда, сначала она встала у другого крыла здания — у правого, что протянулось вдоль улицы Пионерской. Пожарные выдвинули лестницу к верхнему этажу и сняли из окон несколько человек. Тут я говорю: «Ну, Саша, вроде бы сейчас и нас спасут». И точно: в этот момент внизу включили прожектор и стали высвечивать верхние этажи на нашем крыле. Я отчетливо услышал: «Вон на окне еще двое висят», и понял, что это говорят о нас.

Мы стали махать руками, потому что кричать уже не могли - от дыма потерялся голос. Пожарные нам снизу прокричали: «Ребята, держитесь, сейчас мы вас спасем» рис. Уже через минуту к нашему окну подали лестницу. Саша сказал: «Олег, давай, иди первым». Когда я спустился уже почти до земли, то первое, что я смог сказать пожарным — что у нас там на подоконнике лежит парень без сознания. А чтобы не мешать пожарным подниматься наверх, мы с Александром по очереди спрыгнули с лестницы вниз примерно с уровня второго этажа. При этом приземлились удачно - попали в сугроб.

Пожарные с кислородными баллонами за спиной тут же взбежали наверх и вынесли на себе Петра, который по-прежнему был без сознания. А я в этот момент поднял вверх голову и увидел языки пламени, которые вырывались из того самого окна, из которого мы только что спустились. Стало быть, если бы пожарные со своей лестницей задержались еще бы на минуты на три, то пол в кабинете позади нас прогорел бы на наших глазах, и нам, конечно же, пришлось бы прямо из огня прыгать вниз. Петру мы сразу же стали оказывать помощь, но он все никак не приходил в сознание. Ему не помогла даже кислородная маска, которую один из пожарных снял с себя и дал ему дышать. Уже потом выяснилось, что это были пожарные ПЧ-1 Аввакумов и Вершинин, которые и поднимались на пятый этаж в кислородно-изолирующих противогазах. При этом Аввакумов снял с себя маску и дал через нее подышать пострадавшему.

И в этот момент к нам подбежал парень в форме морского офицера с погонами лейтенанта, и сказал, что он врач с военно-медицинского факультета медуниверситета. Мы попросили его срочно вмешаться. Лейтенант пощупал у Петра пульс и сказал, что пострадавшему немедленно нужно делать массаж сердца и искусственное дыхание. Занялись этим втроем: я и Александр по очереди дышали Петру в рот, а военврач массировал ему грудь. Тут около нас остановилась машина без опознавательных знаков - как мы потом поняли, из службы спасения. Оказывается, спасатели подъехали, потому что увидели лежащего без сознания человека. Мы вместе с лейтенантом сразу же погрузили Петра в их машину, затем сели сами и помчались в больницу Пирогова.

Машина, на которой мы ехали, была без опознавательных знаков. Мы крикнули водителю, чтобы он включал фары и все время давил на клаксон. Это должно было стать сигналом для других водителей, чтобы нас пропускали вперед. Именно в эти долгие минуты пути выявлялось отношение других участников движения к машине, которая явно мчалась в больницу с умирающим человеком. Почти все водители сразу же понимали ситуацию — они тут же сторонились, пропуская нас вперед, и даже троллейбусы со встречной полосы прижимались к обочине. А вот несколько попавшихся нам по пути дорогих иномарок так и не уступили нам дорогу, хотя мы им и сигналили, и моргали фарами, и даже кричали, что нам срочно нужно доставить человека в больницу. Все это время ехавший с нами военврач держал Петра за шею, где тоже есть пульсирующая точка, и вдруг сказал: «Пульса нет.

Видимо, наступила клиническая смерть. Нужно опять немедленно делать искусственное дыхание». И мы втроем снова стали по очереди дышать Петру в рот и делать массаж сердца. Слава Богу, пульс вскоре появился, и в этот момент мы въехали во двор больницы Пирогова. В приемном покое нашим товарищем сразу же занялись медики, и только тут мы смогли вздохнуть спокойно. Хочу сказать, что в тот вечер мы в горячке даже не спросили фамилию у того лейтенанта медицинской службы, что поехал с нами в больницу Пирогова. Между тем именно он, можно сказать, вытащил с того света нашего сотрудника - Петра Амелина.

А потом я и сам оказался на больничной койке, так что было не до его поисков. Здесь нужно прервать рассказ О. Волчкова и пояснить, что спаситель П. Амелина вскоре был установлен. Им оказался слушатель военно-медицинского факультета мединститута, врач-интерн, лейтенант медицинской службы А. Вот фрагмент его рапорта, где Анипченко рассказал о случившемся: «Когда вечером 10 февраля около 18 часов я возвращался домой, то проходил мимо горящего здания УВД. Здесь я увидел, как пожарные несут от здания двоих мужчин, находившихся без сознания.

Я подбежал к ним и сказал, что я врач, и начал оказывать медицинскую помощь. Как потом выяснилось, пострадавшими были эксперты УВД М. Ярцев и А. Сажин, которые находились в состоянии клинической смерти. После реанимационных мероприятий мне удалось оживить Ярцева. Сажину я проводил реанимацию около четырех минут, после чего его также удалось оживить. Ярцева забрали его товарищи, а Сажин остался лежать у здания.

Пока я взывал к помощи толпы, чтобы мне помогли отвезти пострадавшего в медучреждение, Сажин скончался. Впоследствии я узнал, что Ярцев тоже скончался на пути в больницу. Во внутреннем дворе я увидел еще одного пострадавшего, фамилию которого я узнал впоследствии — это был Петр Амелин. Его предварительный диагноз : отравление угарным газом и токсическими продуктами горения, обширные ожоги, ожоговый шок. Амелин находился в состоянии оглушения, а во время транспортировки у него наступила клиническая смерть. Амелина тоже удалось оживить, а затем пострадавшего быстро доставили в больницу». А теперь — продолжение рассказа О.

Меня в больницу положили в тот же вечер по причине ожога верхних дыхательных путей. Отсюда же я позвонил домой и сообщил, что я жив, но не совсем здоров. Однако на другой день, 11 февраля, больницу я все-таки решил оставить, для чего написал врачам расписку и поехал в клуб Дзержинского, где к тому времени уже собралось руководство ГУВД. Здесь же составляли списки сотрудников, чтобы определить, кто остался жив, кто погиб, а кто в тот момент пока что числился пропавшим без вести. В итоге выяснилось, что из 12 сотрудников моего отделения погибло 8 человек. Уже потом мне рассказывали, как сумели спастись некоторые из наших ребят. Один из сотрудников, Иван Шелягович, остался в живых лишь потому, что его кабинет находился рядом с внутренней лестницей здания ГУВД.

Когда он почувствовал запах дыма, то сразу же выбежал в коридор в одном халате. Пятый и четвертый этажи он пробежал в дыму, а уже на третьем его встретила стена огня. Однако он все равно сумел прорваться сквозь этот огонь, охвативший к тому времени и третий, и второй этажи. На первом этаже огня уже не было, но когда Иван выскочил на улицу, на нем горели и халат, и брюки. Его сразу же свалили в снег и сбили с него пламя. Парень в итоге отделался ожогами. Другой наш сотрудник, Александр Ивлиев, сначала тоже пытался бежать в сплошном дыму вниз по лестнице.

С пятого этажа он добрался до четвертого, и здесь его встретило пламя. Он почувствовал, что от дыма уже теряет сознание, и тогда бросился к первой попавшейся двери. На его счастье, дверь оказалась не запертой. Парень кинулся к окну кабинета, разбил его и стал звать на помощь. Его заметили и с помощью пожарной лестницы в конце концов сняли с четвертого этажа. Но были и такие, кому не удалось пройти через пылающие коридоры. Чудом спасшийся наш эксперт Юрий Кишов рассказывал, как сотрудница его лаборатории, лейтенант Людмила Прохорова, стоя в затянутом дымом кабинете, тихо и мужественно сказала ему: «Юрий Юрьевич, я попробую прорваться».

Как ее не отговаривали, девушка все-таки решилась и выбежала из кабинета в коридор. Больше живой ее никто не видел. А я вечером 12 февраля я почувствовал себя настолько плохо, что меня увезли в больницу с признаками острой пневмонии — она развилась вследствие отравления угарным газом и ожоговой травмы бронхов и легких. В итоге я вместе с десятками других пострадавших почти две недели пролежал в ожоговом центре больницы Пирогова. Ангелы в пожарной каске Все специалисты утверждают, что уже через 20-30 минут после прихода огненного ада в здание ГУВД здесь спасать было уже некого. В 1933-1936 годах в Самаре и других городах страны по типовым проектам возвели ряд крупных зданий, имевших внушительный внешний вид и коварное нутро, то есть деревянные перекрытия с пустотами. В нашем городе к таким строениям относятся Дом промышленности, Дом сельского хозяйства и некоторые другие, таким же было и погибшее в огне пожара 10 февраля 1999 года здание ГУВД.

Скопившаяся между перекрытиями пыль вспыхивает легче тополиного пуха, а пустоты, между прочим, соединяли все этажи и коридоры этого обширного сооружения. Здание областного УВД было построено углом, в вершине которого находилась центральная лестница, а кабинеты сотрудников были растянуты по пяти этажам в двух больших крыльях. При этом пятый этаж, где располагалось экспертно-криминалистическое управление ГУВД, имел только один выход - на центральную лестницу, в то время как с нижестоящих этажей можно было пройти еще на два боковых хода. Однако на протяжении многих лет почти все эти проходы держались наглухо запертыми, а то и заваленными старой мебелью и прочим хламом. И поэтому получилось так, что в момент начала пожара огонь и дым отрезали сотрудников ЭКУ от центральной лестницы, а для всех прочих людей, находящихся на других этажах здания, были недоступны также и оба боковых выхода. Кстати, в справке, составленной по итогам тушения пожара в ГУВД, совсем ничего не говорится о действиях ряда пожарных, хотя они того заслуживают. Например, начальник центра управления силами УГПС полковник Виталий Паненко лично вынес четверых человек из окутанного дымом здания.

Он обследовал дымящиеся кабинеты через окна до тех пор, пока у него на лице не расплавилась маска. Исполняющий обязанности начальника караула учебной пожарной части Виктор Жуков вместе со слушателями учебного центра вывел с центральной лестницы мужчину, на котором горела одежда. Затем из холла второго этажа он вывел еще четверых, хотя при этом сам Жуков работал без аппарата защиты органов дыхания. В итоге он был госпитализирован с диагнозом «отравление продуктами горения». Выпускник пожарно-технического училища 1998 года Владислав Мишин совместно с коллегами Зотовым и Маньковым, используя «штурмовки», спасли из горящего здания шесть человек. Владислав, заметив в дыму на четвертом этаже людей, взобрался на третий этаж и подал им «штурмовку». Но при попытке перелезть на нее одна из женщин сорвалась вниз, вторая пропала в проеме окна, а третья повисла на карнизе.

Через мгновение она тоже сорвалась и полетела прямо на Мишина. Но тот успел сгруппироваться и принять женщину на руки. Командир отделения дежурного караула Владимир Габрильчак и слушатель учебного центра Николаем Беловецкий с помощью трехколенной лестницы спасли десять человек с третьего этажа здания ГУВД. Боец пожарной охраны, сын пожарного, Александр Кадьян в тот день отдыхал, а вечером 10 февраля он вместе с другом ехал в спортзал мимо здания УВД. Увидев происходящее, оба остановились, и, отыскав в соседних домах лестницу, принялись вместе спасать людей… А на третий день после пожара пришлось оказывать психиатрическую помощь женщине-оператору УГПС, передававшей сообщения по телетайпу в Москву. После трех суток дежурства она вдруг прижала к себе телетайпограммы о погибших: «Нельзя их отправлять. Начальник неправильно подписывает…» А вот ещё одно свидетельство: «Я потеряла сознание и упала около окна, из которого мы взывали о помощи.

А когда очнулась, то увидела склоняющегося ко мне ангела. Он протянул руки и поднял меня, потащил к свету. Уже на лестнице я поняла, что в облике ангела я видела пожарного». Уже без пятнадцати минут шесть в тот страшный вечер, 10 февраля 1999 года, она и ее коллеги по кабинету на пятом этаже осознали, что путь в коридор отрезан огнем и дымом. Вскоре воспламенилась дверь, трещал и проваливался на глазах пол. Намочив водой платья и шарфы, чтобы через них можно было дышать, женщины прижались к окну… Помощь пришла, когда ни кричать, ни дышать у них уже не было сил. Выписавшись из больницы, Нина организовала сбор подписей под ходатайством о представлении к правительственным наградам экипажа пожарной машины с седьмым бортовым номером, спасшим из огня 17 сотрудников ЭКУ.

Экспертно-криминалистическое управление ГУВД располагалось на пятом, самом верхнем этаже здания, и в нарушение всех противопожарных инструкций из коридора, где размещалось ЭКУ, имелся лишь один выход. Именно по этой причине во время пожара 10 февраля погибло 11 сотрудников экспертно-криминалистического управления, а еще 24 были госпитализированы. Впрочем, не только среди сотрудников ЭКУ оказалось много погибших. Больше всего пострадали также ОБЭП, следственный отдел, угрозыск, паспортно-визовая служба и финансово-экономическое управление, то есть те подразделения УВД, чьи кабинеты находились на третьем этаже здания или выше. Из рапорта эксперта, лейтенанта М. Сафаровой: «В 17. Зайцева пошли на третий этаж.

Спустившись по центральной лестнице, мы увидели, что по второму этажу идет дым, и решили вернуться. Прохорова, Д. Телегин и В. Мы закрыли дверь, выбили окно и легли на подоконник, чтобы дышать.

Это однозначно указывает на поджог. Не стоит забывать о том, в какую эпоху происходили те события. После распада СССР Тольятти, а вместе с ним и весь регион, быстро превратились из автомобильной столицы России в криминальную.

Огромные заводы рвали на куски различные преступные группировки и банды. А на принципиальных и неподкупных сотрудников милиции, которые пытались встать на пути всего этого, как легендарный глава тольяттинского уголовного розыска Дмитрий Огородников, была развернута настоящая охота. И в этом свете уж слишком удобным для самарско-тольяттинской мафии выглядит тот факт, что при пожаре в здании ГУВД погибли не только милиционеры, но и сгорели архивы уголовных дел, материалы оперативной разработки и другие документы, связанные с деятельностью преступных групп, захвативших АвтоВАЗ и «Тольяттиазот». И если уже через шесть лет АвтоВАЗ ценой беспрецедентных усилий в целом удалось очистить от криминала, группировка Владимира Махлая закрепилась на ТоАЗе надолго и держит завод под контролем и по сей день. В Самарской области к моменту пожара методы работы Махлая не были секретом ни для журналистов, ни для правоохранительных органов. В отличие от других «авторитетных» людей Самарской области того времени, Махлай начинал не с рэкета на рынке. Еще во времена СССР он был назначен директором ТоАЗа, а в годы приватизации смог воспользоваться этим, прибрав к рукам гигантский завод по схеме, разработанной для малых фирм.

Обеспечившие это чиновники затем долго заседали в совете директоров ТоАЗа, а кто-то даже впоследствии убежал вместе с Махлаем в Лондон.

Виктор Жуков одним из первых бросился в огонь Источник: Роман Данилкин Ольга Назина, которая в то время работала врачом-реаниматологом на скорой помощи, также не ожидала, что в тот день увидит ад на земле. Иногда бывает, что на пожаре скорая помощь или реанимация просто рядом стоят. Но, когда мы выехали с Красноармейской на Куйбышева, я подняла глаза и увидела, что горит небо. Было такое впечатление, будто началась война. В это время у меня возникло желание вернуться назад и обнять своих детей. Это продлилось буквально секунды. И дальше уже — кто как не я, — вспоминает медик. Тушить пожар как будто мешали сами обстоятельства Из-за конструкции здания попасть на верхние этажи можно было только по двум лестницам, идущим из фойе на первом этаже. К тому же в здании были деревянные перекрытия.

У бригады, которая приехала на место первой, для эвакуации людей в наличии была только трехколенная выдвижная лестница. Источник: ПСО по Самарской области — Одновременно мы начали разворачивать рукава на второй этаж, но подняться туда сразу у нас не получилось... Я до сих пор не понимаю почему. Я хотел проползти по полу, обычно это даже без противогаза можно было сделать, но не вышло. Казалось, что горит всё. Даже воздух.

Пожар 10 февраля 1999 года, в результате которого погибло 57 сотрудников и работников органов внутренних дел, стал жестоким испытанием на прочность духа, на сплочённость, на милосердие и взаимовыручку не только для жителей губернии, но и для всей России. Сегодня полномочный представитель Президента Российской Федерации в Приволжском федеральном округе Игорь Комаров, начальник ГУ МВД России по Самарской области генерал-лейтенант полиции Игорь Иванов, Губернатор Самарской области Дмитрий Азаров, руководители законодательной и исполнительной власти, правоохранительных органов и силовых структур региона, представители Общественного совета и Совета ветеранов при областном главке, родные, друзья, коллеги, жители и гости города пришли на площадь Мемориального комплекса, чтобы почтить память погибших сотрудников органов внутренних дел. Затем была объявлена минута молчания, после чего присутствующие возложили цветы к Вечному огню.

В Самарской области почтили память 57 погибших полицейских при пожаре в здании ГУВД 22 года назад

5 пугающих деталей о пожаре в самарском ГУВД - 10 февраля 2023 - 63.ру	10 февраля в Самарской области традиционно вспоминают погибших сотрудников правоохранительных органов.
Здание ГУВД Самарской области после пожара, 1999 год – Фотографии из прошлого	На экране выжившие после страшного пожара сотрудники ГУВД вспоминали о том, как их сослуживцы пытались спастись в тот роковой вечер.
Журналистские расследования - Самые опасные профессии. Часть IX. Пожар в ГУВД Самарской области.	последние новости Новокуйбышевска читайте на сайте ПроГород НСК.

#Самара #пожар УВД. Как это было. 15 лет назад. 10 февраля 1999 года

Пожар в УВД Самара 1999 г | Видео	Пожар в самарском здании ГУВД, случившийся почти четверть века назад, пытались связать с криминалом на АВТОВАЗе.
Пожар в здании Самарского ГУВД — Энциклопедия	Статья автора «» в Дзене: 25 лет назад, 10 февраля 1999 года, в Самаре произошел самый страшный пожар в истории МВД России — сгорело здание областного управления внутренних дел.
"Рвали и вязали шторы": о пожаре в здании ГУВД, который унес жизни 57 человек, вспоминают очевидцы	20 лет назад в страшном пожаре в здании самарского УВД погибло 57 человек.
Пожар в здании Самарского ГУВД - Хронтайм	Фотохроника этапов тушения здания ГУВД по Самарской области.
Страшный пожар в здании УВД Самары оставил свой | Типичный Тольятти | Новости	при каких обстоятельствах гибли люди и почему пожарным не удалось быстро ликвидировать возгорание.

Пожар в здании Самарского ГУВД

Официальный сайт Самарской социальной газеты, Новости Самара 2022, сайт согаз. Пожар в ГУВД Самарской области 22 года назад: кому это было выгодно. сотрудников милиции. Пожар в здании Главного управления внутренних дел Самарской области — чрезвычайное происшествие, произошедшее в среду 10 февраля 1999 года в городе Самара.

25 лет с момента трагедии. В Самаре почтили память сотрудников, погибших при пожаре в ГУВД

Телеканал «Самара-ГИС» 246 подписчиков Подписаться В Самаре почтили память сотрудников органов внутренних дел, погибших при исполнении служебных обязанностей в страшном пожаре, который произошел в областном ГУВД 10 февраля 1999 года. Цветы к вечному огню и мемориальному комплексу возложили губернатор Дмитрий Азаров, глава города Елена Лапушкина, члены регионального правительства, начальник ГУ МВД России по Самарской области Игорь Иванов, а также родственники и друзья погибших.

То ли тушить, то ли оставшихся живых искать. Большинство трупов пожарные вытащили и документы какие-то выносили тоже. А снимать людей из окон было очень трудно. На каждой машине есть штурмовые лестницы, которые с окна на окно переставляют, но ими только подготовленный человек может воспользоваться. Одной женщине подали такую лестницу на четвертый этаж, но она не смогла спуститься. А раздвижная автомобильная лестница сначала была всего одна, но там машины, деревья, маневрировать невозможно. Пока к одному окну ее подашь, из других уже прыгают.

В этом здании перекрытия, стены деревянные, да еще с полостями, внутренняя вентиляция. Если огонь туда попадает — все, тушить бесполезно: можно все помещение залить, а огонь внутри стен идет и выскакивает в другом месте. Да ведь еще, когда дым пошел, все окна пооткрывали — и тут уж полыхнуло окончательно. Не знаю, по-моему большой вины пожарных в случившемся нет, мы все делали как положено. Просто оснащения нужного у нас нет и водопровод плохо работает. Работник пожарной службы, "Самарское обозрение", 15. Однако неофициально в один голос утверждают, что у них никогда и не было никаких спасательных средств, кроме лестниц. Брезентовые тенты в частях вообще не предусмотрены, а импортные матрацы-батуты и спецрукава российским пожарным не по карману.

Когда стало ясно, что в здании — пожар, нас на этаже в этой части здания оставалось трое. Мы надели противогазы и попытались выбраться наружу. Правда потом сотрудники МЧС сказали нам, что лучше было просто намочить шарфы или платки и дышать через них — так вреда для организма было бы меньше. Нам пришлось спускаться в кромешной темноте. Когда мы добрались до второго этажа, то увидели стоящего в коридоре сильно обгоревшего мужчину, одного из сотрудников-милиционеров. Он находился, видимо, в шоковом состоянии, на просьбы покинуть здание вместе с нами не реагировал, только спросил, сильно ли обгорело у него лицо. Насколько я знаю, он погиб. Татьяна Важенина, в 1999-м — инспектор отдела кадров ГУИН Тех, кто стоял у окон, снимали по четырем автолестницам, не оснащенным специальными рукавами, позволяющими человеку быстро и безопасно спуститься вниз.

Обожженные и теряющие сознание от дыма милиционеры были вынуждены самостоятельно карабкаться по железным ступенькам. Пока таким образом спускали одного, те, кто находился в соседних окнах, впадали в отчаяние. Некоторые не выдерживали и выпрыгивали. Некоторые, должно быть, родственники, пытались пройти к здания, но их не пускали. У горящего здания была паника: хаотично бегали пожарные, успевшие вырваться милиционеры умоляли спасти оставшихся внутри. Вообще-то за годы работы на «скорой» каждый врач, как это ни страшно, привыкает к трагедиям, но то, что я увидела здесь, было настоящим кошмаром. К моменту нашего появления люди в горящем здании были уже отрезаны от выхода необъятной стеной огня. Им ничего не оставалось делать, как прыгать из окон в надежде на спасение.

Сквозь бушующее пламя и столбы дыма отовсюду слышались отчаянные крики о помощи. Было ужасно сознавать, что тем людям помочь ни чем не можешь Врач "скорой", "Самарское обозрение", 15. Лестница уже рядом…» , стоявшие внизу пытались остановить женщину в окне на четвертом. Но языки пламени уже лизали ее ноги — она выбрала свой путь. И разбилась. Из огненного окна на третьем выпрыгнул мужчина и тоже погиб. Кто- то пытался скинуть с пятого не то скатерть, не то штору — чтобы стоявшие внизу растянули ее и было куда прыгать. В оконных проемах третьего и пятого этажей стояли люди, готовые броситься вниз.

Шум огня был очень силен, но даже сквозь него были слышны человеческие крики. Потом подъехали пожарные расчеты и стали снимать людей с нижних этажей. Я видел, как эвакуировали двух человек — женщину и мужчину со второго этажа, а потом — мужчину с пятого. Там все уже было в дыму и огне, мужчина на пятом этаже практически висел снаружи, держась руками за раму. Буквально через несколько минут жар стал таким, что в домах напротив через ул. Пионерскую полопались стекла. Несколько человек на моих глазах выбросились из окон верхних этажей здания ГУИН на улицу. Но в основном люди прыгали из окон не с внешней, а с внутренней стороны здания — во двор.

Там стояло дерево, возможно, они надеялись на то, что при падении сумеют зацепиться или ухватиться за ветки. Я видел, как оттуда выносили тех, кто не мог двигаться самостоятельно. Возможно, среди них были и погибшие. Куйбышева]… труповозку. К этому термину мы не привыкли… Тем не менее что поделаешь? Машина прибыла вскоре же. К ней на носилках несут тело. Мокрое, полуобгоревшее.

Если б так, думаю про себя. И тут же один из знакомых офицров горько добавляет: — Кабы десятая… Да, жертв, конечно, много больше. Подъезжаю, все обставлено машинами. Собрали эти машины пожарные, воды в них нет, плескают они кое-как. Я добрался кое-как до центрального входа и прямо передо мной выносят обгоревшего уже парня. Ну я думаю все, это страшная беда. В тот момент я еще не знал о том, сколько людей там попрыгало сверху, сколько вышло в коридор и осталось в этом коридоре. Очевидцы утверждают: полковник выскочил через центральный выход на улицу, осмотрелся, и видимо, нарисовав для себя картину сложившейся обстановки, вновь побежал в уже полыхающее здание.

Находятся и такие люди, что свидетельствуют: Александр Павлович даже воспользовался противогазом, чтобы, защитившись с его помощью от дыма, руководить спасением людей. Да только вот беда: что такое хранившиеся в его и других кабинетах противогазы? Они хороши совершенно в иной обстановке. Наверняка не задохнулась бы и кассир финансового отдела Мария Рабинович, восемнадцатилетняя девушка, успевшая поработать в облУВД всего неделю, если бы… Но не могла бросить вверенные ей ценности и бежать стремглав куда глаза глядят. Люди выполняли свой долг. Внутрь оцепления пропускали только центральную прессу, нам, местным журналистам, приходилось притворяться жителями близлежащих домов. Настоящие же жители были готовы в любой момент покинуть свои жилища — их предупредили, что огонь может перекинуться на другие дома. Кое-кто даже собирал вещи.

Занявшуюся крышу быстро потушили. Хотя здание со всех сторон продолжали поливать водой, огонь никак не унимался на этаже центрального вестибюля, через окно приемной начальника облУВД было видно, как сыплются искры от догорающего здесь деревянного шкафа. Густой дым валил через огромные оконные проемы дежурной части, и пожарные, чтобы подать туда как можно влаги, вынуждены были камнями разбивать толстенные стекла окон первого этажа. Город спал. Но не спал люд, собравшийся в клубе имени Дзержинского. Здесь организовался своего рода штаб, который координировал действия по борьбе с огнем, спасению людей. Тут же шуршат перьями и первые следователи, на ходу начавшие изучать обстоятельства трагедии. Тем паче, что уголовное дело по факту возгорания было возбуждено через четыре часа после его начала.

Но с каждым часом это число увеличивалось. В это время в здании ГУВД, по степени разрушенности напоминавшее жуткую декорацию руин второй мировой, еще продолжало дымиться. Две пожарные машины поливали окна третьего этажа. В пустых «глазницах» стен виднелись спасатели, разбиравшие завалы. То и дело из машины МЧС в здание относили новые баллоны с кислородом. Из открытых канализационных люков били трехметровые фонтаны воды. Все дороги были черны от пепла. Головешки пожарища можно было найти даже на площади Революции.

Самарские известия", 16. Самаре в здании Управления внутренних дел Самарской области, при исполнении служебных обязанностей погибли сотрудники милиции и другие граждане. Выражая скорбь по погибшим и соболезнуя их родным и близким,постановляю: 1. Объявить 17 февраля 1999 г. В день траура на всей территории страны приспустить Государственные флаги Российской Федерации. Настоящий Указ вступает в силу со дня его подписания. Президент Российской Федерации Б. Ельцин Москва, Кремль 16 февраля 1999 года N 193 Субботний день 13 февраля запомнится Самаре надолго — подобных похорон наш город еще не видел.

А люди все шли, шли… К открытию доступа в поминальный зал район города между улицами Маяковского и Полевой был заполнен до отказа. По разным оценкам, в этом месте собралось от 60 до 70 тысяч человек. Точное количество и неважно — создавалось впечатление, что в это снежное утро там был весь город. Самарское обозрение", 15. И все равно сделать это всем, кто хотел, не удалось — около 14 часов милиция перекрыла доступ на арену и начался траурный митинг. Люди просто отказывались выходить. Цветов было настолько много, что они устилали не только зал Дворца спорта и стоящие возле него катафалки, но и всю окрестную площадь. На траурную церемонию прощания с погибшими, состоявшуюся в Самарском Дворце спорта, пришли десятки тысяч людей — на следующий день в новостях называлась даже цифра в 100 тысяч.

Были переполнены не только трибуны и фойе дворца — море людей залило прилегающую площадь. Трагедия областной милиции действительно потрясла всех.

Затем была объявлена минута молчания, после чего присутствующие возложили цветы к Вечному огню. После возложения состоялся поминальный молебен в часовне в честь святого Александра Невского, где в память о погибших зажгли свечи. По окончании мероприятия присутствующие еще долго делились воспоминаниями о событиях того страшного дня, еще раз перечитывая фамилии своих близких и коллег, увековеченные на Мемориале.

И пока мы не пролили лестницу и коридоры, продвинуться выше у нас не получилось, — рассказывает Виктор Жуков, который работал тогда помощником начальника караула учебной пожарной части. Из-за высоты потолков в здании протянуть лестницу удалось только до второго этажа. Когда Виктору Жукову удалось прорваться в здание, он увидел, что прямо перед ним на площадке перед лестницей на втором этаже лежат погибшие женщина и мужчина. Они не добежали совсем чуть-чуть из разных коридоров. Мы бы их всех спасли... Всех спасли... Работы на месте ЧП растянулись на несколько дней Само горение продлилось сутки, с вечера 10 по 11 февраля. К месту происшествия, помимо пожарных и врачей, стянулись самые разнообразные службы: поисково-спасательный отряд, команда ОМОНа специального назначения, саперы. Силовики помогали выводить не только людей, но и выносить вещдоки и важные документы. Для этого приходилось вскрывать бронированные двери. Вот что осталось от здания после пожара Источник: архив 63. RU — Мы находились на пожаре четверо или пятеро суток. Не выходили в город. Нам выделили помещение рядом с Хлебной площадью, мы там отдыхали, кушали, — вспоминает руководитель ПСО Самарской области Дмитрий Раков. В помощь самарцам приехали службы из Пензы, Уфы. Также прибыли сотрудники центрального аэромобильного спасательного отряда МЧС «Центроспас».

Как это было

• В Самаре почтили память 57 погибших при пожаре в здании ГУВД в 1999 году
• Пожар в ГУВД является самой масштабной трагедией в истории Самарской области
• В Самаре почтили память милиционеров, погибших при пожаре в здании ГУВД
• 20 лет спустя после самого страшного пожара в истории Самары
• В Самаре почтили память погибших в пожаре в здании ГУВД
• Олег Иванец.Бандитская Самара.Пожар в здании УВД 1999 года.: eremkin_kub — LiveJournal

Пожар в ГУВД Самарской области

В Самаре сегодня поминают погибших во время страшного пожара в здании областного УВД	Пожар в здании Главного управления внутренних дел Самарской области — чрезвычайное происшествие, произошедшее в среду 10 февраля 1999 года в городе Самара.
Пепел судного дня	10 февраля в Самарской области традиционно вспоминают погибших сотрудников правоохранительных органов.
#Самара #пожар УВД. Как это было. 15 лет назад. 10 февраля 1999 года	В Самаре почтили память сотрудников, погибших при пожаре в ГУВД.

Пожар в УВД Самара 1999 г

Пожар в Самарском ГУВД 10 февраля 1999 года. Дежурный по громкой связи объявил об угрозе пожара и попросил сотрудников покинуть здание. В Самаре почтили память сотрудников органов внутренних дел, погибших при исполнении служебных обязанностей в страшном пожаре, который произошел в областном ГУВД 10 февраля 1999 года. В среду, 10 февраля, в Самаре почтили память правоохранителей, которые погибли в страшном пожаре в здании ГУВД на Куйбышева, 42. Первое сообщение о пожаре поступило в Управление государственной противопожарной службы 10 февраля 1999 года в 17.52.

Огненная западня: как погибали в пламени самарские милиционеры

Сообщили в пожарную охрану в 17:52. Официальная же версия такова, что кто-то из сотрудников ведомства бросил непогашенный окурок в пластмассовую урну. Находившиеся в здании люди из-за недостатка воздуха теряли сознание и умирали от отравления угарным газом. Те, кто смог добраться до окон, разбивали стёкла, но ветер мгновенно начинал раздувать и без того бушующее пламя. Его сотрудники прыгали из окон своего этажа, практически все они разбились насмерть. Отдел потерял более трети своих сотрудников. Горводоканал Самары не выдержал подобную нагрузку, поэтому специально для тушения пожара была проложена магистраль, по которой осуществлялся забор воды из реки Волги. Борьба с пожаром длилась более суток. Из огня спаслось более 200 человек, многие из них находились в критическом состоянии.

Когда пожар был локализован и потушен, на месте пожара были обнаружены останки пятидесяти погибших [1].

В 1998 году в «Российской газете» вышла разоблачительная статья под названием «Афера», в которой детально рассказывалось, как Махлай реализует незаконные схемы по выводу выручки ТоАЗа за рубеж. Тогда же Махлай познакомился с другим будущим беглым олигархом Борисом Березовским, с которым сдружился и многому у него научился. При этом добиваться своего Махлай умел. Если не получалось уговорами, в ход шли угрозы и шантаж. Так, например, Махлай заставил рабочих ТоАЗа расстаться с большей частью акций, которые отошли им по условиям приватизации. Располагая практически неограниченными финансовыми ресурсами, Махлай и его подельники долгое время могли позволить себе покупать судей, следователей, прокуроров и других чиновников, разваливать и закрывать уголовные дела. Но и этим их арсенал не исчерпывался. В некоторых случаях Махлай предпочитал не церемониться и просто давал команду «убрать» одной из многочисленных сновавших вокруг ТоАЗа банд. Такая судьба постигла любовницу Махлая Елену Поваляеву, у которой владелец ТоАЗа хранил дома важные документы, касающиеся структуры владения предприятием.

Убийство осталось бы нераскрытым, если бы более 10 лет спустя в нем не сознался один из сидящих в тюрьме членов печально известной в Тольятти банды «Фантомасы». Кто бы ни устроил тогда пожар в Самарском ГУВД, одно не вызывает сомнения: никто не выиграл от него больше, чем группировка Махлая.

Нас сняли с помощью механической пожарной лестницы». Из рапорта эксперта, старшего лейтенанта С. Кувшинова: «Во время пожара… я находился в своем рабочем кабинете вместе с экспертами Киселевой и Зайцевой. Они предприняли попытку выйти через центральную лестницу, но быстро вернулись… Я дотянулся до шторы, сорвал ее и передал Зайцевой, которая стала отгонять дым.

После того, как мы втроем спустились по пожарной лестнице, я стал откашливаться. Помощь мне после этого никто не оказывал, я был оттеснен милицейской цепочкой от здания УВД. Домой добирался своим ходом». Из рапорта эксперта, лейтенанта О. Зайцевой: «Мы все оделись, выключили компьютеры и радио. По громкой связи объявили, что эвакуация личного состава производится через третий подъезд.

Мы попытались открыть дверь, но выйти в коридор было невозможно. Мы опять закрыли дверь, выключили свет и легли на подоконник друг на друга, чтобы каждый мог вдохнуть воздуха. С четвертого этажа в наше окно шли клубы дыма, и мы отмахивались от них, как могли. Сколько времени мы так находились на подоконнике, я не знаю. Наконец пришла пожарная машина с лестницей, которая доставала до пятого этажа. Я слезла без верхней одежды и начала замерзать, а потом пошла домой, пригласив к себе таких же неодетых — Сафарову, Кубанова, Кишова, Катруша, Алексеева».

Из рапорта начальника отдела ЭКУ капитана А. Раскина: «О пожаре мне крикнул В. Алексеев где-то около 18-00. В моем кабинете находились мой заместитель — майор П. Амелин и заместитель начальника отдела майор О. Весь коридор был заполнен густым черным дымом, стоял гул, как в аэродинамической трубе.

Дышать почти сразу стало трудно. Погасло освещение. В темноте на ощупь я нашел два противогаза, и, дыша по очереди, мы пробились к окну. Выбили окна и перегнулись наружу. Я сделал попытку вытащить вещдоки оружие, документы из сейфа, но стал задыхаться и вернулся к окну. Позднее, не помню сколько было времени, я увидел пожарную лестницу, по которой нас сняли вниз.

Амелин был в очень тяжелом состоянии, и мы делали ему искусственное дыхание с незнакомым мне военным врачом как оказалось впоследствии, это был лейтенант медицинской службы А. Анипченко — Ред. Волчковым и Г. Прохоровой и доставили в больницу. Сами от госпитализации мы поначалу отказались, но позднее обратились в больницу и были госпитализированы». Из рапорта главного эксперта, подполковника И.

Шеляговича: «Когда начался пожар, я принял решение бежать вниз по главной лестнице, зажав рот платком и страхуясь рукой за перила. На втором этаже меня схватил за руку пожарный, и я вместе с ним спустился на первый этаж. Через 1-2 минуты сюда же сбежал парень, на котором горела одежда». Из рапорта начальника отдела ст. Названова: «В момент начала пожара со мной вместе в кабинете находились начальник отдела физико-химических исследований майор А. Колонцов и старший эксперт В.

Меня с Колонцовым эвакуировали по автоматической пожарной лестнице. Петрунин в момент эвакуации либо потерял сознание, либо был уже мертв — от дыма у него стало плохо с сердцем. Внизу никто никакой помощи мне не оказывал, а наоборот, цепью милиционеров я был оттеснен от здания, хотя находился без верхней одежды. Домой я добирался самостоятельно». Как потом выяснилось, перед эвакуацией Александр Названов надел на Петрунина свой противогаз. Тем не менее спасти Владислава пожарным так и не удалось.

Петрунин был опознан 15 февраля 1999 года по фрагментам костей. Из рапорта заместителя начальника ЭКУ подполковника М. Увидев дым, я решил выйти в коридор, но там дышать уже было нельзя. Поэтому я упал на пол, но и здесь тоже дышать было нечем. В этот момент ко мне подбежал сотрудник отдела связи: «Не бросайте меня». Я заполз вместе с ним в кабинет и закрыл дверь.

Крикнул: «Противогазы! Я бросил все и достал свой противогаз, надел его, намочил водой из чайника махровое полотенце и дал его связисту. После этого я крикнул: «Режем шторы». Мы сорвали с окна шторы и начали резать их на четыре полосы, связывая друг с другом, периодически меняясь со связистом противогазом. Связав шторы, мы обвязали Трофименко и спустили его вниз. После этого я обвязал связиста и спустил его.

Затем, обмотав конец шторы за батарею, сам спустился следом за ними на руках…». Из рапорта эксперта, капитана А. Иевлева: «Во время начала пожара я находился в одном кабинете вместе с экспертом С. Тихоновым, начальником взрывотехнического отдела капитаном М. Шалгиным, старшим экспертом-химиком капитаном А. Сажиным, экспертом-биологом старшим лейтенантом Л.

Сулеймановой, экспертом химико-физиком капитаном М. Когда пошел дым, все мы вышли из кабинета в коридор, но быстро потеряли друг друга из вида. Я добежал до четвертого этажа, а потом понял, что выход на улицу отрезан огнем. После этого я побежал к выходу, который находится в здании УИН. Однако я стал быстро терять сознание от газов и дыма, из-за чего зашел в первый попавшийся кабинет на четвертом этаже, где была женщина-следователь. Минут через 30-40 нас из этого кабинета спасли пожарные».

У погибшей сотрудницы ЭКУ С. Лифановой остались сиротами сын и дочь, 14 и 15 лет, у В. Петрунина — дочь 8 лет, у А. Подтяжкина — сын 11 лет, у В. Собачкина — сын 14 лет, у В. Шалгина — сын 8 лет, у М.

Ярцева — годовалая дочь. Он смог с пятого этажа сквозь дым и пламя добраться до третьего, откуда по лестнице из окна его сняли пожарные. Сильно обгоревший руководитель управления все требовал оказания помощи своим подчиненным, хотя жизнь самого полковника долгое время была под угрозой. Врачи сделали невозможное и буквально вырвали его из объятий смерти. После этого Леонов отказался от предложенных ему дорогостоящих операций за рубежом, и, как только его выписали, вышел на службу. До этого в течение всех скорбных дней они так и не покинули своих рабочих мест.

Они обе — полковники юстиции, Алевтина — заместитель начальника по расследованию организованной преступной деятельности, Галина — начальник отдела по расследованию преступлений в сфере экономики. Я им сказал, что в здании пожар, и чтобы они одевались и взяли противогазы. Сказал, что зайду за ними. Сам же я пошел посмотреть, открыта ли запасная дверь, соединяющая наш коридор с ГУИНом, но не дошел, потому что оттуда валил дым. А по мере того, как ко мне приближалась волна дыма, гас свет в коридоре. Я обернулся, но назад отступать уже было некуда, отовсюду тоже катил дым.

Эти потоки соединились примерно в той точке, где я стоял. В темноте на ощупь я нашел чью-то дверь и забежал внутрь. Открыл окно и стоял около него, ждал помощи. Меня сняли пожарные в 18. А вот Алевтина Фадеева спуститься не смогла. Этот эпизод запечатлели телекамеры: она стояла в окне четвертого этажа и молила о помощи.

Но лестница до нее не доставала. И тогда мужчина, стоявший в окне под ней, на третьем этаже, до которого лестница как раз дошла, перехватил ее и стал поднимать через себя кричавшей женщине. Она среагировала, когда лестница коснулась ног. Пыталась ухватиться, но безуспешно. В итоге Алевтина Фадеева разбилась. Что же касается Галины Докучаевой, то ее обгоревшие останки были найдены уже после ликвидации пожара, а ее сын, оперуполномоченный ОБЭП, сумел спастись, но попал в больницу.

Кстати, тот мужчина, что отдал Фадеевой спасительную для него лестницу — это начальник отдела ГУВД по работе с личным составом Александр Кулыгин. Лишившись лестницы, он был вынужден прыгать вниз с третьего этажа. Спрыгнул, как он сам думал, вполне благополучно, и потому тут же стал помогать спасать других, и даже пытался ловить прыгавших с верхних этажей. Некоторых, кстати, удавалось поймать. Это продолжалось до тех пор, пока Кулыгин сам не свалился без сознания. Тут же выяснилось, что у него тяжелая травма позвоночника, с чем начальника отдела и отвезли в больницу.

Особо нужно отметить тех сотрудников УВД, которые в момент начала пожара не слишком задумывались о собственной жизни, а сразу же принялись спасать казенное имущество. Это, например, Петр и Татьяна Егоровы, которые работали в отделе кадров, и в первые минуты трагедии сумели совершить невозможное, во что знающие люди просто отказывались верить. Оказывается, в тот момент, когда начался пожар, Егоровы отнюдь не поспешили спасаться сами, а принялись сквозь дым и копоть выбрасывать в окно второго этажа на снег личные дела сотрудников и другие важные документы. Уже потом они говорили, что приняли такое решение, когда увидели, что кабинет с документами не горит, потому что его начали заливать пожарные, отсекавшие от ГУВД соседнее с ним здание, где располагалось управление ФСБ. Тогда они вошли в этот кабинет на втором этаже и спасли почти весь архив управления. Вот что он вспоминал: «Около 18 часов из дежурной части, что находится рядом с входом, сообщили о задымлении на втором этаже.

Когда кабинет вскрыли, то увидели, что здесь горит стол. Его пытались потушить, но не смогли, а комната тем временем все больше наполнялась дымом… Только после этого по трансляции передали команду к эвакуации личного состава, а я открыл двери для выхода людей и для входа пожарных. Пока шло тушение, через главный вход выносили оружие, боеприпасы, а начальник дежурной части полковник Александр Галяшин вынес знамя УВД. Людей с верхних этажей выходило очень немного, там творилось что-то страшное. Знаете, как в фильмах показывают: всепожирающее пламя несется с огромной скоростью, сметая все.

Ведь на кону лежали должности и погоны, решалось, кто будет контролировать и опекать Самару и область, а главное — АВТОВАЗ с его миллиардными денежными оборотами... Незадолго до трагедии началась жестокая борьба за кресло начальника областного УВД. Тогда это место занимал еще генерал Андрейкин, а Глухов был руководителем Средневолжского управления внутренних дел на транспорте. Кончилось тем, что в Москву доставили больничную книжку Андрейкина с перечислением всех его болезней и пороков.

И генерала сняли. Воцарился Глухов, после чего, разумеется, последовали кадровые перестановки: в УВД пришли «транспортники». Если бы пожар выбирал, когда случиться, он не нашел бы время удачнее. Чиновников УВД с головой поглощали совсем другие заботы. Милицейские начальники просчитывали, сохранят ли свои хлебные места. По всем правилам интриги наступала пора «оргвыводов». Ведь 11 февраля УВД должны были преобразовать в ГУВД с соответствующим повышением руководящих должностей и прибавлением звезд на погонах. Об этом знали все. И думали о выживании при новом начальстве.

Никто не рассчитывал, что 10 февраля придется бежать от огня, соображая, как выжить физически. В УВД создалась до того напряженная обстановка, что, когда случилась трагедия, не нашлось ни одного начальника, который бы внятно доложил руководителю о масштабах происходящего. Ведь генерал Глухов во время пожара вместе с прочими милицейскими руководителями был на концерте Ларисы Долиной. Но даже после гибели УВД статистику «милицейских» пожаров не перестали редактировать. Напротив, принялись урезать ее еще тщательнее. Впрочем, тайны и интриги себя вполне оправдали. Но тут же почему-то присвоили звание генерал-лейтенанта... Секретность пригодилась и в другом. На восстановление ГУВД и помощь пострадавшим выделили немалые средства.

Однако имелись сотрудники, которые недоумевали, где эти деньги. Впрочем, ремонт нового здания всех впечатлил. У генерала Глухова, к примеру, на рабочем месте появилось джакузи. Пожар в секретной тольяттинской «наружке»: все-таки поджог? В официальную версию про замыкание проводки поверили далеко не все Секретный отдел тольяттинской милиции, находившийся на улице Калинина, 75 в Центральном районе, загорелся рано утром 13 января 1999 года. Согласно официальной версии, в строении произошло замыкание ветхой электропроводки. Внутри здания находилось много быстровоспламеняющихся предметов: оргтехника, деревянная мебель, бумага. Затушить разбушевавшееся пламя мог разве только специальный самолет для тушения лесных пожаров. Неприметное строение, к которому почему-то съехалась целая куча милицейских начальников, огнеборцы тушили без малого 15 часов.

Как выяснилось чуть позже, сгорела «штаб-квартира» секретного отдела милиции — оперативно-поискового отдела УВД г. Тольятти ОПО , занимавшегося так называемым наружным наблюдением, в том числе за подозреваемыми правоохранителями. Кроме самого здания от огня пострадала значительная часть важнейших документов, имевших гриф «совершенно секретно». Доступ к ним имел очень ограниченный круг офицеров милиции. Как знать, может неспроста некоторые очевидцы тогда говорили о якобы имевшем место поджоге. Ибо никто не станет отрицать, что уничтожение документов наружного наблюдения играл на руку криминалитету и коррумпированным сотрудникам милиции. После пожара в секретной «наружке» уголовное дело все-таки было возбуждено. Правда, в отношении журналистов газеты «Тольяттинское обозрение», опубликовавших проиллюстрированный материал о ЧП на Калинина. Меньше чем через месяц произойдет пожар в ГУВД Самарской области, который породит еще больше домыслов.

Версия 2. Своей основательностью она обязана все тем же интригам и тайнам, которые сопровождали не только битвы за руководящие посты, но и миллиардные суммы, блуждающие вокруг ВАЗа. Цена вопроса еще в 97-м — 320 млрд неденоминированных рублей за полгода. Именно столько предприятие недополучало от фирм, торгующих его автомобилями. А посредники и те, кто их контролировал, делили прибыль и убивали друг друга. В результате собрали столько материалов, что их хватило на сотни уголовных дел. Большинство — мелких. Но существовало три значительных, которые готовили к разработке в УВД Самарской области. Одно, известное как «песочное дело», касалось увода от налогов огромных сумм.

Другое — по реэкспорту автомобилей подробнее — «Золотой мальчик Абрамов. Часть I и Часть II ». И третье — по взаимозачетам с администрациями и бюджетом. Как утверждают, пожар произошел в тот период, когда в УВД обобщали сшивали эти дела. А вскоре, по некоторым сведениям, должны были допросить топ-менеджеров предприятия. Один из бывших руководителей операции «Циклон» рассказал нам следующее: — Мы обнаружили там интересы всех структур. Свои, подконтрольные фирмы по реализации автомобилей были у чекистов, милиционеров, судей и прокуроров... Попутно выяснялись очень любопытные вещи. К примеру, искали банду, за которой числилось множество убийств, а тем временем ее главарь по кличке Дима Большой, находясь в федеральном розыске, встречался с начальником УВД Тольятти...

Источники сообщали, что бывший заместитель директора «АвтоВАЗа» Глушков, наблюдая с сокамерниками по телевизору репортаж о самарском пожаре, бросил фразу: «Зачем надо было жечь все здание? Хватило бы и архива... Поставил его руководить региональным управлением по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий. Постепенно заинтересованные лица сообразили: чтобы самим контролировать ход операции «Циклон», нужно в ней участвовать. В результате Петрова отправили на пенсию. Стали увольнять и руководителей УОПа, возбуждая против них уголовные дела. Так, начальника отдела по борьбе с бандитизмом Анчикова который задержал в свое время 60 воров в законе отправили в тюрьму — в ходе внезапного обыска, естественно, «нашли» патроны и наркотики дома и на работе... Так кому же были выгодны пожар и такие кадровые решения? Всем, для кого была опасна операция «Циклон».

Более конкретный ответ дал соратник Бориса Березовского — бывший зам директора «АвтоВАЗа» Глушков, который позднее ушел в «Аэрофлот» и совсем недавно оказался в следственном изоляторе. Источники сообщали, что, наблюдая с сокамерниками по телевизору репортаж о самарском пожаре, он бросил фразу: «Зачем надо было жечь все здание? Чего стоят его реэкспортные схемы, на которых делались бешеные деньги. А сотканная его компаньоном Бадри Патаркацишвили дилерская сеть собирала дань с каждого проданного в России автомобиля «Лада». К этой черной наличности имели отношение и чеченские оргпреступные группы. Эксперты не поддерживают версию о поджоге.

Спасали людей и погибали сами: 25 лет назад пожар в здании ГУВД в Самаре унес жизни 57 человек

Александр Кулыгин, в 1999-м — начальник отдела по работе с личным составом, майор милиции. Я сначала не поверила в реальность происходящего, подумала, что у сотрудницы разыгралась фантазия. Даже в коридор не посмотрела… Только спустя несколько минут я выглянула из окна на улицу и увидела, что под окнами — огромная возбужденная толпа и спецтехника, а на снегу — несколько обездвиженных тел. И даже в этот момент реальностью все это не казалось. Я словно находилась в прострации, не укладывалось в голове, что ситуация на самом деле опасна, что кругом — ужас и смерть. Только выглянув в коридор, мы с сотрудницами поняли, насколько все серьезно: там была абсолютная темнота, жуткий запах гари и, судя по всему, сплошной дым. Говорю «судя по всему», поскольку тьма на нашем этаже была абсолютно непроглядная, о наличии дыма можно было догадываться только по ощущениям. Здание довольно старое, поэтому автоматически пожару был присвоен второй номер сложности и к месту будущей катастрофы выехало сразу 14 машин.

Оценив ситуацию, прибывшие пожарные объявили третий номер сложности, а еще через несколько минут повысили его до максимального — четвертого. Это означало сбор всего личного состава пожарного гарнизона губернии. В результате вскоре на Куйбышева 42 можно было начитать до сорока единиц пожарной техники. На тушение приезжали машины из Новокуйбышевска, Сызрани и Тольятти. Переносные фонари, которые нашлись у сотрудников, не могли помочь разглядеть хоть что-то в дыму, ориентироваться можно было лишь по голосам других бегущих — те, кто находил выход, звали за собой остальных. Уже было ясно, что в ГУВД — пожар, но его размах был еще непонятен. Электричество и связь к тому моменту уже пропали.

Из окон третьего этажа здания ГУВД по ул. Пионерской клубами валил белый дым. Мы в этот момент находились в непосредственной близости от здания и ждали распоряжений руководства. Вскоре поступил приказ спасать архив отдела кадров и помогать сотрудникам эвакуироваться. Отдел кадров находился на пятом этаже. Мы поднялись туда, открыли дверь, сложили документы в мешки и вынесли из кабинета. Среди документов находились бланки удостоверений и другие важные бумаги, которые ни в коем случае не должны были пропасть.

В помещении было очень дымно, дышать было почти нечем. Но документы мы все-таки вынесли. Многие выбирали второе, поскольку это давало хотя бы призрачную надежду выжить. Но реальное тушение пожара началось только через 30-40 минут после прибытия первых пожарных расчетов. Начальник объясняет это обстоятельство тем фактом, что в колодцах не было нужного напора воды, и пожарным потребовалось время, чтобы найти источники воды "Тольяттинское Обозрение", 22. Их просто не оповестили о том, что в гидрантах нет должного напора воды. И пожарники боролись с огнем, как могли, рискуя собственными жизнями, бросались за людьми в огонь.

Исключительно благодаря личному мужеству пожарных расчетов из полыхающего здания удалось вывести несколько десятков человек. И это при том, что ни у кого их тех, кто выводил людей из охваченного огнем здания, не было огнеупорных защитных костюмов и специальных кислородных аппаратов. Опознать его было уже невозможно. Одно было ясно: человек этот, вспомнив о наличии запасного выхода, рванулся к нему — а выйти не сумел. Такое могло быть, только если заветная дверь оказалась запертой. Представляю себе весь ужас момента: сгореть на пороге спасения. В каких же душевных терзаниях, не говоря о физических муках, погибал он, фактически преданный кем-то из своих… «Волжская коммуна», 26.

А пожарные расчеты подъехали к началу трагедии вначале всего с одной машиной, на которой была лестница. Да и та доставала лишь до третьего этажа. А уж о специальных тентах и подушках даже говорить нечего — их просто не было. Ни единого. Сначала был объявлен пожар по второму номеру, а уже потом объявили третий, четвертый. Когда приехала наша машина — примерно через полчаса — техники там уже было много, но стволов работало всего несколько, потому что в гидрантах не хватало напора воды. А в машинах у нас запас воды мизерный, хватает минут на 8 для одного ствола.

Воды стало много, когда развернули подачу с Волги, но к тому моменту горело уже сильно. Заливать стали со всех сторон — и с улиц, и со двора, и с крыши. Наши пошли по этажам, сначала даже без противогазов, и стали выгонять людей из кабинетов. Заглядывают — они там сидят, бумаги, вещи собирают. Чуть ли не силком многих толкали. Какая-то женщина пошла было, потом поворачивает обратно. Я считаю, в основном потому так много жертв оказалось, что люди растерялись, началась паника.

А надо было ложиться на пол и ползти к лестнице — снизу всегда остается небольшой слой воздуха. Причем ведь не так давно в облУВД противопожарные учения проводили, по идее, все знали, кому куда бежать. Потом, когда дым гуще стал, наши надели противогазы, идут, смотрят — один задохнувшийся лежит, другой, третий, пятый. То ли тушить, то ли оставшихся живых искать. Большинство трупов пожарные вытащили и документы какие-то выносили тоже. А снимать людей из окон было очень трудно. На каждой машине есть штурмовые лестницы, которые с окна на окно переставляют, но ими только подготовленный человек может воспользоваться.

Одной женщине подали такую лестницу на четвертый этаж, но она не смогла спуститься. А раздвижная автомобильная лестница сначала была всего одна, но там машины, деревья, маневрировать невозможно. Пока к одному окну ее подашь, из других уже прыгают. В этом здании перекрытия, стены деревянные, да еще с полостями, внутренняя вентиляция. Если огонь туда попадает — все, тушить бесполезно: можно все помещение залить, а огонь внутри стен идет и выскакивает в другом месте. Да ведь еще, когда дым пошел, все окна пооткрывали — и тут уж полыхнуло окончательно. Не знаю, по-моему большой вины пожарных в случившемся нет, мы все делали как положено.

Просто оснащения нужного у нас нет и водопровод плохо работает. Работник пожарной службы, "Самарское обозрение", 15. Однако неофициально в один голос утверждают, что у них никогда и не было никаких спасательных средств, кроме лестниц. Брезентовые тенты в частях вообще не предусмотрены, а импортные матрацы-батуты и спецрукава российским пожарным не по карману. Когда стало ясно, что в здании — пожар, нас на этаже в этой части здания оставалось трое. Мы надели противогазы и попытались выбраться наружу. Правда потом сотрудники МЧС сказали нам, что лучше было просто намочить шарфы или платки и дышать через них — так вреда для организма было бы меньше.

Нам пришлось спускаться в кромешной темноте. Когда мы добрались до второго этажа, то увидели стоящего в коридоре сильно обгоревшего мужчину, одного из сотрудников-милиционеров. Он находился, видимо, в шоковом состоянии, на просьбы покинуть здание вместе с нами не реагировал, только спросил, сильно ли обгорело у него лицо. Насколько я знаю, он погиб. Татьяна Важенина, в 1999-м — инспектор отдела кадров ГУИН Тех, кто стоял у окон, снимали по четырем автолестницам, не оснащенным специальными рукавами, позволяющими человеку быстро и безопасно спуститься вниз. Обожженные и теряющие сознание от дыма милиционеры были вынуждены самостоятельно карабкаться по железным ступенькам. Пока таким образом спускали одного, те, кто находился в соседних окнах, впадали в отчаяние.

Некоторые не выдерживали и выпрыгивали. Некоторые, должно быть, родственники, пытались пройти к здания, но их не пускали. У горящего здания была паника: хаотично бегали пожарные, успевшие вырваться милиционеры умоляли спасти оставшихся внутри. Вообще-то за годы работы на «скорой» каждый врач, как это ни страшно, привыкает к трагедиям, но то, что я увидела здесь, было настоящим кошмаром. К моменту нашего появления люди в горящем здании были уже отрезаны от выхода необъятной стеной огня. Им ничего не оставалось делать, как прыгать из окон в надежде на спасение. Сквозь бушующее пламя и столбы дыма отовсюду слышались отчаянные крики о помощи.

Было ужасно сознавать, что тем людям помочь ни чем не можешь Врач "скорой", "Самарское обозрение", 15. Лестница уже рядом…» , стоявшие внизу пытались остановить женщину в окне на четвертом. Но языки пламени уже лизали ее ноги — она выбрала свой путь. И разбилась. Из огненного окна на третьем выпрыгнул мужчина и тоже погиб. Кто- то пытался скинуть с пятого не то скатерть, не то штору — чтобы стоявшие внизу растянули ее и было куда прыгать. В оконных проемах третьего и пятого этажей стояли люди, готовые броситься вниз.

Шум огня был очень силен, но даже сквозь него были слышны человеческие крики. Потом подъехали пожарные расчеты и стали снимать людей с нижних этажей. Я видел, как эвакуировали двух человек — женщину и мужчину со второго этажа, а потом — мужчину с пятого. Там все уже было в дыму и огне, мужчина на пятом этаже практически висел снаружи, держась руками за раму. Буквально через несколько минут жар стал таким, что в домах напротив через ул. Пионерскую полопались стекла. Несколько человек на моих глазах выбросились из окон верхних этажей здания ГУИН на улицу.

Но в основном люди прыгали из окон не с внешней, а с внутренней стороны здания — во двор. Там стояло дерево, возможно, они надеялись на то, что при падении сумеют зацепиться или ухватиться за ветки. Я видел, как оттуда выносили тех, кто не мог двигаться самостоятельно. Возможно, среди них были и погибшие. Куйбышева]… труповозку. К этому термину мы не привыкли… Тем не менее что поделаешь?

Создаётся впечатление, что и федеральному МВД выгоднее было считать произошедшее дикой случайностью, а не разгромом в битве с криминалом.

За кадром официальных новостей остались многие факты. Не афишировали, что 13 января в центре Тольятти на улице Калинина,75, сгорел секретный оперативно-поисковый отдел местного УВД. Вместе со зданием уничтожены материалы оперативных разработок по братве, которые вот-вот могли стать основой уголовных дел, — уже планировались первые задержания. Было ли известно местным бандитам о слабой противопожарной защите штаб-квартиры УВД? Видимо, да. В конце 1997-го при обыске на квартире у одного авторитета нашли компьютерную базу данных на весь личный состав УВД — домашние адреса, состав семьи, знакомства, кто с кем пьёт и спит… В сравнении с этим узнать особенности старого здания — пара пустяков. Поджигатели если они были , может, и не хотели столько жертв, но сами милиционеры относились к своей безопасности халатно.

При проведении учебной тревоги опера, сидевшие в здании самарского УВД, не только не двигались со своих мест, но и посылали пожарных по матушке далеко за горизонт. Из 42 недостатков в противопожарной системе, выявленных при последней проверке, исправлено было только пять. Когда начался реальный пожар, многие сотрудники снова никак не отреагировали на сирену. А их припаркованные в неположенных местах автомобили осложнили работу пожарным. Пожарная служба финансировалась по остаточному принципу.

Депутаты губернской Думы решили перечислить свой месячный заработок в фонд поддержки правоохранительных органов, который помогает семьям погибших сотрудников милиции. Официальная версия о коротком замыкании в компьютерной сети, которая и стала причиной пожара, представляется многим маловероятной. Народ склонен больше верить версии о теракте. Тем более что есть свидетели, видевшие двух парней, выбегавших из здания управления за 10 минут до пожара. Очевидцы также утверждают, что поджог начался сразу с трех сторон. Следом за вторым заполыхал весь третий этаж. Находившиеся на 4-м и 5-м этажах Угрозыск и Следственное управление оказались полностью отрезанными от жизни. А уже через 15 минут все здание полыхало. В милицейской среде упорно ходят разговоры о том, что местные криминальные структуры Пытались отомстить за большую активную работу, развернутую в конце прошлого года новым начальником Главного управления, генералом Владимиром Глуховым. Он уже отстранил от должности несколько «засвеченных» с ними старших офицеров. В отношении ряда сотрудников были возбуждены уголовные дела. На январском расширенном заседании коллегии губернатор области К. Титов заявил, что его не устраивает качество работы Управления, подбор и расстановка кадров. Уровень преступности в прошлом году вырос на 10 процентов. Последовали серьезные кадровые изменения. Возникла угроза возврата ко многим уголовным делам, аккуратно сданных в архив. Обиженных оказалось немало. Может быть, они «скорешились» и решили доказать, во что может обойтись новому начальнику его ненужная инициатива. Правда, лишку хватили. Но это пока только версия. И все же сколько бы версий ни существовало, их отработкой должны заниматься профессионалы. Жизнь 27 погибших уже не вернешь. А уроки из всего этого делать необходимо. С этой целью в Самару прибыла большая группа сыщиков во главе с первым заместителем министра внутренних дел Владимиром Страшко и заместителем министра внутренних дел Игорем Кожевниковым, заместителем директора ФСБ РФ Владимиром Проничевым. На подходе бригада спецов Генеральной прокуратуры. Работы им хватит под завязку. Пресс-служба президента затруднилась объяснить, почему объявление траура затянулось. Ожидается также, что в этот день представители Генпрокуратуры сделают официальное заявление о причинах пожара. Пожар в здании управления внутренних дел Самарской области унес жизни 51 человека: 44 погибли в огне, семеро скончались позже в больницах. Большая часть погибших женщины. Еще около 20 человек числятся пропавшими без вести. Всего от пожара пострадали 129 человек. В том, что в стране должен быть объявлен траур, не сомневался никто. Но общенациональное поминовение погибших затянулось до неприличия. В то время как на улицы самой Самары проститься с милиционерами вышли около 100 тысяч человек, администрация президента хранила молчание. Кстати, в пресс-службе администрации президента так и не смогли объяснить, с чем была связана недельная задержка. Борис Ельцин постановил объявить 17 февраля 1999 года днем траура в Российской Федерации. Учреждениям культуры и телерадиокомпаниям рекомендовано отменить развлекательные мероприятия и передачи в течение всего этого дня. Правительству совместно с органами госвласти Самарской области надлежит принять все меры по оказанию помощи семьям погибших и пострадавшим в результате пожара. При этом вместо версии об умышленном поджоге, которая бытовала все эти дни, прозвучат, скорее всего, слова о коротком замыкании в электропроводке либо неосторожном обращении с огнем. В момент возгорания в нем никого не было. Когда же из-под двери повалил дым, милиционеры ее выбили и натолкнулись на стену огня. Они попытались его тушить, но безуспешно. В это время в панике кто-то побежал в конец коридора и открыл дверь запасного выхода. Тут же возникла очень сильная тяга и огонь начал распространяться по коридору. Добравшись до центральной лестницы, огонь превратился в смерч и пошел наверх. Но даже это не объясняет, почему спустя 10-15 минут горел уже четвертый этаж другого крыла, в котором расположены кабинеты сотрудников управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. И вообще, выжившие во время пожара милиционеры утверждают, что в здании было одновременно несколько независимых друг от друга очагов. И иначе как поджогом они объясняться никак не могут. Все эти дни стоит перед глазами остов здания, ставшего братской могилой для десятков сотрудников милиции, першит в горле от смрада и пепла. Когда люди, выстоявшие недельную бессонную вахту у пепелища, мечтают найти хоть что-то от своего, родного и близкого человека — такая боль передается по самым черствым проводам. Вот почему не уходят, остаются усталые вопросы: почему в стране не был объявлен национальный траур? Ответы из Кремля мы едва ли услышим, но они, безусловно, есть. Вывод первый. Не умея ничего, не обеспечивая своих граждан ни мало-мальской работой, ни нормальными законами, ни даже пожарными лестницами и брандспойтами, власть с чего-то вдруг действительно числит себя элитой и пребывает так высоко, что не всегда успевает напустить на физиономию соответствующее моменту выражение. Вот и в этот раз со скорбью опоздали. Да, премьер звонил трагической ночью самарскому губернатору, да, на похороны прибыл министр Степашин, да, президент распорядился помочь семьям погибших… Но как объяснить, что все это им просто положено по должности. Но есть и другая обязанность: уважать чувства своих сограждан и соответствовать им, особенно в самые горькие и тяж- кие минуты. И это не возвышенная болтовня — это норма! Представьте на секунду в подобной ситуации лидера иного государства. Мог ли Клинтон не выступить и не отдать дань лично десяткам государственных служащих, погибших на посту? Нет, не мог бы — это просто не укладывается в голове любого политика, действующего с оглядкой на общественное мнение. Вывод второй: общественное мнение в России значит сегодня не больше, чем в эпоху лютого застоя. В эпоху, когда едва ли не на каждого политика есть том-другой компромата, когда на воротах не виснет ни брань, ни обвинения, явился новый тип государственного деятеля, абсолютно не зависимого от того, что о нем думают, говорят и пишут. Президент Ельцин, собравшись с силами, едет на похороны короля Иордании. Если бы лидер государства думал об общественном мнении, мог бы» он найти силы лично выразить скорбь народу Иордании и не найти их, чтобы утешить собственных сограждан? Вывод третий. Людей в России жалеют по ранжиру: чем выше пост — тем жальче. В этом плане президент, конечно, вне конкуренции. Вот очередная информация из Кремля с медицинским уклоном: в связи со свирепствующей эпидемией гриппа врачи настоятельно советуют Борису Николаевичу на пару недель воздержаться от поездок в Кремль можно подумать, президент ездит на работу в чихающем и кашляющем метро. Почему бы подобные советы не дать голодным педагогам, медсестрам и пенсионерам? И многим другим? Жизнь в России — вообще штука вредная… Вместо ответа на все эти довольно бессмысленные вопросы приведу последнее высказывание первого зам. Поистине, разговор с глухим… Наложите это заявление на телекадры с самарского пепелища. Это тупое и самодовольное отношение власти к путающимся под ногами людишкам не прошибается ничем — ни слезами, ни словами, ни холодом, ни огнем. Самара еще не вышла из шока, вызванного едва ли не самым жестоким из пожаров, которые когда-либо тут видели. Еще уточняется количество погибших сотрудников управления внутренних дел, все новые выявленные жертвы оплакиваются родными и близкими. Пока еще называют «без вести пропавшими» тех, от кого ничего не осталось в полыхающем аду. Но все настойчивее задается вопрос: почему же такое могло произойти? Ведь сгорел штаб самарской милиции, вся жизнь которого, казалось, была строго упорядочена, подчинена четкой дисциплине. Нелепо погибли многие профессионалы, офицеры, не раз выходившие один на один с матерыми преступниками… — Сигнал к нам поступил в 17 часов пятьдесят три минуты, вспоминает помощник начальника караула учебного центра Виктор Жуков. Из окон второго и третьего этажей, валил дым… Учебный центр по подготовке будущих пожарных, у которого тоже есть дежурные экипажи, находится на Хлебной площади. До здания УВД на пожарной машине — действительно три минуты. Пока водитель и исполняющий обязанности начальника караула Василий Гаврильчак устанавливали лестницу, Жуков с пожарным рукавом побежал к центральному входу. Навстречу из дверей вырвался человек, на котором горела одежда… Есть известное каждому правило: при пожаре — звонить. И лишь потом самому приступать к тушению. Тушить такое возгорание должны пожарные. Профессионалам надо помогать, но не подменять их. А в УВД сначала хотели погасить огонь своими силами, и лишь потом по прямому телефону передали сигнал о ЧП на пульт, пожарных… Как ни быстро распространялись дым и пламя, за три минуты они не могли охватить два этажа. В коридорах и на лестнице Жуков увидел уже задохнувшихся и обгорелых людей. В том же коридоре валялись пожарные шланги и огнетушители. Значит, офицеры, рискуя жизнью, сами боролись с огнем. Некоторых чуть не силком выталкивали из кабинетов: до последней минуты сотрудники УВД пытались спасти документы. Очевидцы рассказывают, что из окон летели какие-то бумаги. Когда и о собственной-то жизни думать было уже поздно, люди еще думали о служебном долге, о бумагах… Капитан Юрий Назаренко, попавший в больницу после пожара, рассказывая мне о сослуживцах, говорил: «Умер как настоящий мужчина». Но почему настоящие мужчины должны умирать? Они ведь так нужны живыми в этой непростой жизни. Они дороже документов, самолетов, компьютеров, зданий. Мужество иногда, думаю, и в том, чтобы отступить перед стихией. Но на весь полуторамиллионный город есть всего восемь автомобилей с лестницами, которые могут достать до крыши пятиэтажного здания УВД.

Новости Страшный пожар в здании УВД Самары оставил свой след в истории и в памяти сотрудников экстренных служб. Трагедия произошла 10 февраля 1999 года, но до сих пор пугает своими последствиями.

Похожие новости: