Что такое миссионерство?
Вода живая
- Значение слова «Миссионер» в 10 онлайн словарях Даль, Ожегов, Ефремова и др. -
- Религия, права и свободы
- Каждый христианин – миссионер - Белгородская и Старооскольская епархия
- Что такое миссионерская Литургия?
- Так что такое "миссионерский стан"?
- Миссионерский отдел -- Что такое миссионерство?
Диакон Антоний Данилов: Миссионерское богослужение
Нередко миссионерские движения или отдельные миссионеры действуют только на определенном локальном уровне и малоизвестны широкой общественности. Каким должен быть миссионер? 11:25 - Опыт миссионерской деятельности отца Сергия. «Содержание миссионерской деятельности», которая закрепила определение термина «миссионерская деятельность» и статья 24.2. –. Что такое миссионерское служение в Церкви?
Священник Иоанн Парамонов: Миссионерство и мы
Миссионерское служение осуществлялось Церковью на протяжении всей ее истории. А чтобы это племя поняло, что такое православие, нужен миссионер, готовый поехать туда на два-три года, жить, работать, шутить, помогать — все делать вместе с этими аборигенами, понять их прежде всего. Каким должен быть миссионер? 11:25 - Опыт миссионерской деятельности отца Сергия. Каким должен быть миссионер? 11:25 - Опыт миссионерской деятельности отца Сергия.
Православное миссионерство: история, современность, проблематика, методика
| Что такое современное миссионерство? Круглый стол о православной миссии в современном мире | Это подстегнуло интерес к Японии нового поколения миссионеров, а сама деятельность Ксавьера стала отправной точкой для распространения христианства в этой удивительной стране. |
| Православное миссионерство: история, современность, проблематика, методика | Его участники попытались понять, чтоизменилось за десять лет, прошедшие после принятия Концепции миссионерской деятельности Русской Православной Церкви. |
| Так что такое "миссионерский стан"? | За осуществление миссионерской деятельности с нарушением требований законодательства о свободе совести, свободе вероисповеданий и о религиозных объединениях предусмотрена административная ответственность в виде штрафа на граждан в размере от 5 до 50 тысяч. |
Об организации миссионерской работы в Русской Православной Церкви
От имени религиозной организации миссионерскую деятельность вправе осуществлять руководитель религиозной организации, член её коллегиального органа и (или) священнослужитель религиозной организации. По общему мнению, мощное миссионерское поветрие, столь характерное для христианского Запада последних столетий, как-то обошло стороной «статичное» христианство Востока. Начать программу, наверное, стоит с такого, казалось бы, банального вопроса, но при этом актуального: кто такие миссионеры, что такое миссионерство как процесс? Миссионерская деятельность встречается в организациях, представляющих мировые религии.
Что такое современное миссионерство? Круглый стол о православной миссии в современном мире
Воспользовавшись поводом, я хочу рассказать, что такое православное миссионерство сегодня, для чего оно нужно и чем оно живет. Давайте поговорим о том, кто такие миссионеры и чем они занимаются. это проповедь, сопровождаемая распространением литературы, приглашений и других печатных материалов, а также видео и аудио, также с группой верующих. МИССИОНЕР, -а, м. Лицо, посылаемое религиозной организацией, церковью для пропаганды своей религии и обращения иноверных в свою веру. Миссионерство иногда отличают от прозелитизма, однако четкие различия между миссионерством и прозелитизмом отсутствуют.
Миссионерская деятельность
Пусть он раз в год приедет в отпуск к теще и в церкви расскажет, как Бог его благословил. Бабушки из этой церкви, конечно, не смогут собрать ему сто долларов, они десять рублей ему дадут. Но эти десять рублей будут благословеннее, чем сто американских долларов. Потому что они сопровождаются внутренней молитвой, духовной поддержкой. Петр Рязанов: Я думаю, не все миссионеры согласятся поменять сто долларов на десять рублей от бабушек. Вместе с тем миссионерство переживает какой-то другой период, потому что люди понимают, им не стоит рассчитывать только на помощь Запада. Появляются настоящие миссионеры, они идут от церквей, которые здесь, непосредственно поддерживаются церквями, которые уже существуют. На много им рассчитывать не приходится. И вот здесь проявляется настоящая посвященность человека — насколько он готов исполнить миссию. Когда есть машина, есть спонсорская поддержка — желающих много, но как только это заканчивается — и миссионерство кончилось.
Семен Бородин: Давайте будем реалистами — в предстоящие годы миссионеры должны жить на уровне остальных людей. Они не могут выезжать на миссию с односторонним билетом, как это было в начале девяностых. Они вправе претендовать на нормальную жизнь, к которой сегодня тянутся другие члены церкви, становясь бизнесменами или устраиваясь на хорошую работу. В таком случае вопрос не в том, откуда пришли деньги, а в том, насколько наши церкви готовы обеспечить миссионеров. Я думаю, что прошедшие десять лет и церкви, и ряд миссий поддерживали структурных работников вместо того, чтобы реально вкладывать силы в миссионерство. Церкви не научились обеспечивать сами себя, содержать своего пастора, не научились отчислять в свое структурное объединение, так чтобы оно могло жить на реальное финансирование от церквей. Тем более не получается поддерживать своих миссионеров. Конечно, трудно после десятилетнего периода, когда все это не развивалось, сделать резкий поворот, чтобы и структуру поддерживать, и своего пастора, и миссионеров. Придется пересматривать финансовую политику в церквях, и это будет очень сложный период.
Семен Бородин: Я думаю, это неверный взгляд на себя. Потому и бедные, что не стремятся содержать ни себя, ни пастора... Леонид Картавенко: Приведу пример. В одной из миссионерских церквей, в Брянске, стал молодой пастор. Церковь большая, семьсот членов, но церковных сборов хватало только на половину оплаты коммунальных услуг — у них большой храм. Остальное искали у американцев и других. Первое, что предложил новый пастор братскому совету, затем членскому собранию, — выделить десять или тридцать процентов сборов на миссионерское служение. Ну, все заволновались, живые же люди... Сегодня эта церковь поддерживает одиннадцать миссионеров.
Своих миссионеров они послали в Россию. Большая часть финансов идет на поддержание библейской школы, проводят большую евангелизационную работу. И уже никто не говорит, что не хватает на коммунальные расходы. Количество членов осталось то же. Люди увидели реальную потребность, куда надо отдать деньги. И они отдают. Я приехал в другую церковь, рассказывал о миссии, о миссионерском служении и предложил: вы можете пожертвовать на конкретную миссионерскую программу. А перед этим пастор мне сказал, что у них церковь очень бедная, и они не могут туалеты достроить. После собрания подходит дьякон, вручает две тысячи рублей и говорит: надоело на туалет жертвовать.
Люди готовы вкладывать, но они хотят вкладывать в реальное дело, хотят получать отчет о своих пожертвованиях, быть уверенными, что это пошло туда-то и туда-то и принесло пользу. Это потерянный пласт, который надо подымать. Конечно, мы не сможем в ближайшее время целиком перейти на местные финансы, но если мы не будем работать в этом направлении, то и западные будут потеряны для нас. Семен Бородин: Ориентировочно получается, что из сорока церквей нашего миссионерского союза двадцать две церкви уже проводят ежегодно миссионерские конференции, на которых дают обещание веры и реально воплощают то, что они обещали. Для примера, у нас пятнадцать церквей, которые сами содержат своего пастора, в двух церквах двух пасторов содержит церковь плюс остальные все свои расходы, и еще у нас двадцать семь миссионеров на содержании. Естественно, часть поддержки идет со стороны, но растущая часть идет из местных церквей, этих самых двадцати двух церквей, которые недавно стали передавать средства в миссионерский фонд на поддержку миссионеров. Практически все церкви, где свыше пятидесяти членов, участвуют в этом фонде, и там, где от шестидесяти, поддерживают своего пастора. Геннадий Пшеничный: Скажем, взять Новороссийск, там полтора года существует церковь — всего двадцать два обращенных. Для них принципиальным было участие в миссионерском фонде и они уже две с половиной тысячи отдают.
Как получили, так и хотят отдавать. Леонид Картавенко: То есть верно расставлены приоритеты — миссия выходит на первое место. Это позволяет самой церкви быть чище, потому что есть движение, идет свежий поток, это уже не болото. Как в плане финансовом, так и в плане молитвы. У них есть реальные объекты молитвы, они знают, о чем молиться, они видят ответы от Господа, они участвуют, не выезжая куда-то, молитвами и переживаниями в миссионерской работе. Когда это становится приоритетом церкви, скажем так, — это уже новая церковь, пусть ей сто лет. А если церковь этого не делает и живет для себя, она через три года станет болотом. Семен Бородин: По словам Писания, где сокровище ваше — там и сердце ваше. Если мы рубля не вложили, оно нам не дорого.
Там, где мы вложили свою лепту, мы серьезно об этом переживаем: молимся, интересуемся, что там происходит, ждем ответной информации. Там часть нашего сокровища. Леонид Картавенко: В моем представлении не от количества лет это зависит. Как правило, новые церкви, которые недавно образовались, быстрее и легче становятся миссионерствующими. Нет таких правил, что до пяти лет они работают только на себя, а потом все меняется. Вначале, может, они просто молятся и жертвуют где-то полторы тысячи рублей на миссионерство. Больше проблем с теми церквями, которые существуют уже десятки лет. Там нет миссионерского духа, вектор направлен внутрь — все только для нас. Поэтому тут можно наблюдать, скорее всего, обратно пропорциональную зависимость: чем больше лет, тем меньше надежды, что ситуация изменится.
Петр Рязанов: Вначале меняется сознание у руководства, а потом уже и у членов церкви, и даже когда не хватает на коммунальные платежи, все равно людей посылают с миссией. Моя церковь одна из самых больших в Москве, а в больших церквях не так просто сдвинуть что-то с наезженной колеи. Сейчас идет большая реконструкция, так как церковь находится в историческом здании, и очень много средств уходит на то, чтобы закончить эту реконструкцию. Но пасторы, руководство решили, что, несмотря на все это, миссионеров надо посылать. И они стали посылать, и увидели, что реакция церкви стала совершенно другой. Вначале делегировали сестру на несколько месяцев в Таджикистан. Сейчас вот реально нашли средства для того, чтобы отправить в Монголию брата с женой. Скромные шаги, но важность их понимают, идут в этом направлении и побуждают другие церкви поддерживать. И в Москве начинает двигаться это дело, несмотря на то, что не так много церквей в московском регионе, которые содержат своих пасторов и крепко стоят на ногах.
Геннадий Пшеничный: В чем сила миссионерского фонда или обета веры? В том, что он принципиально отделен. Не то, что у нас есть общий ящик, и мы думаем, сколько мы можем выделить на месяц для миссионеров.
Если свечница грубит приходящему человеку, который из-за хамства больше и порог церковный не переступит, ее надо без жалости увольнять — это вредитель в церковной ограде. Жалость здесь неуместна, так как жалость к одному человеку оборачивается безжалостностью к десяткам и даже сотням людей. Не должно быть в храме и работников, которые дают приходящим ложные сведения о том, что такое церковная жизнь. Таким людям либо надо категорически запрещать отвечать на вопросы, либо, что лучше всего, учить их, если они обучаемы. За свечным ящиком всегда должна быть необходимая литература об основах веры, о таинствах, истории Церкви. Хорошо, если в храме распространяются листовки, которые можно дать впервые пришедшему,— по форме они короткие, но содержат в себе тот минимум информации, с которой сможет ознакомиться каждый грамотный человек.
Вот это второй уровень миссии. Есть и третий миссионерский уровень, на мой взгляд, самый важный,— это общение с конкретными людьми. Почему самый важный? Да потому, что все, что было до этого,— некая поверхностность. Допустим, человек интересуется религией, вопросами веры, приходит в церковь, но в храме он еще должен остаться и понять, что это для него — самое главное в жизни. Тут должен появиться священник, который объяснит человеку, что важнее жизни во Христе нет ничего, покажет это так, чтобы тот почувствовал это всем своим сердцем. Только тогда человек сможет состояться во Христе, сможет стать полноценной клеточкой церковного организма. Такая работа с отдельным человеком — это тоже миссионерская деятельность. Если даже одного человека удастся сделать настоящим христианином, если в его сердце загорится огонек любви к Богу, то он приведет в храм еще кого-то, сам сможет объяснить ему, что такое храм, кто такой священник, о чем с ним говорить.
Так по преимуществу Церковь и прирастает — через общение священника с двумя-тремя людьми о главной составляющей церковной жизни. В первые годы жизни в Японии равноапостольный святитель Николай Японский общался всего лишь с двумя-тремя японцами, которым проповедовал Православие. Прежде чем они сами оказались способными нести свет Христовой веры соотечественникам, прошло немало лет. Но именно с этих двух-трех человек Японская Церковь за несколько десятилетий разрослась до нескольких десятков тысяч людей. Вряд ли святитель Николай достиг бы такого успеха, обращаясь к широкой аудитории, а ведь этого он делать и не мог. Православие шло от сердца к сердцу. Лучшая миссия — это миссия, похожая на пирамиду, начинающуюся с вершины. Игумен Пахомий Брусков : — Проповедовать нужно. Но вот человек зажегся верой, пришел в храм.
Ему открывается здесь совершенно новый, прекрасный мир, благодать. Однако потом «шок» проходит, начинаются рабочие будни, и что делать дальше, человек не знает. Процесс воцерковления длится всю жизнь, человека на этом пути должен вести кто-то более опытный, священник. А как священник может этим заниматься, если он проповедует вне стен храма, постоянно как будто на линии огня? Церкви нужны не только те миссионеры, которые могут сказать в университете несколько точных фраз о Христе и привести в Церковь двух-трех человек, нужны силы, чтобы потом этими несколькими людьми заниматься уже в храме, не упускать их. Цель миссии — это не просто «завоевание» ничего не знавших о Боге, но активное вовлечение всех верующих в церковную жизнь. Зачем это необходимо? Церковь — это место, где совершается Таинство Евхаристии, подается пища духовная, необходимая для приобщения к жизни во Христе. Именно через Таинства община становится Церковью, перестает быть простым собранием верующих.
Только через Таинства человек может исполнить замысел Христа о себе самом. Получается, что Церковь является носительницей миссионерского свидетельства. Община, участвующая в богослужении, свидетельствует о том, что есть нечто главное, великое, некий авторитет, которому она безгранично предана. Если бы это было не так, вряд ли бы святой равноапостольный князь Владимир услышал такое из уст своих послов: «Когда стояли мы в храме, мы забыли, где мы находились, ибо нигде более на земле нет места такого — воистину там Бог живет среди людей; и никогда нам не забыть виденной там красоты. Никто из вкусивших сладости не захочет более вкушать горечи; и мы более не можем оставаться в язычестве». Миссия начинается с прихода Церковь — гармоничный организм, в нем все связано друг с другом. Миссия Церкви — не исключение. Ее успешность или неуспешность зависит от многого. Можно сказать, что Церковь сама по себе есть миссия.
В общественном характере Церкви — ключ к православному пониманию миссионерской деятельности. И в богослужении все вместе, и в миссионерстве — все вместе, хотя и там, и там — не в одинаковой роли. Поэтому очевидно, что миссия начинается с прихода. Игумен Нектарий Морозов : — Очень важная составляющая миссионерской деятельности — организация приходской жизни. Если настоятель печется о пастве, обо всех сторонах жизни прихода о правильной организации богослужения, о том, чтобы хор пел хорошо и о многом другом , то храм превращается в дом, в котором хочется остаться — человеку свойственно стремиться туда, где ему хорошо, тепло, где он не одинок и нужен кому-то, туда, где чисто, красиво и светло. Очень важно и самому настоятелю относиться к храму как к своему самому главному месту в жизни — люди увидят это и сами в этот дом захотят войти и начать жить в нем. Игумен Пахомий Брусков : — Миссия — это не только общение с внешним миром. Очень часто люди верующие, даже ходящие в храм по нескольку лет, нуждаются в проповеди не меньше, чем те, кто находится пока за оградой храма. Многие «церковные», как выясняется, даже Евангелие не читали, не могут отличить Причастие от миропомазания.
Научить их, образовать — тоже поле для деятельности, тоже миссионерство. Если священник хорошо сможет воцерковить свой приход, то прихожане будут потихоньку приводить знакомых, родственников. Сила Православия заключается не в том, чтобы мы чем-то жертвовали ради его доступности, а в том, чтобы мы следовали тем канонам и традициям, которыми Церковь живет уже две тысячи лет, именно этим мы задеваем мир за живое. И пусть не сто, а десять человек сделают Православие своей жизнью — это будет по-настоящему значимо. Они в мирской жизни смогут что-то дать другим, ведь тронуть сердца людей можно, прежде всего, личным примером. Миссия может иметь разные формы, даже такую, элементарную: во время богослужения наши прихожане ведут себя очень тихо, благоговейно, стоят на своих привычных местах, молятся. Пришедший в храм человек придет, это увидит и захочет стать частичкой красивого мира, влиться в него. А в ином храме человек увидит вокруг хаос, разговоры, бесконечную суету во время богослужения и подумает, что это норма. Для него храм станет базаром, местом, где можно «приобрести» ту или иную «услугу».
От поведения христианина дома, в храме, на улице зависит очень многое. Приход — средоточие миссии Церкви. Она начинается с малого — с духовного пробуждения одного человека, потом — общины. Но важно учесть тот факт, что в тех приходах, где духовенство не осуществляет надлежащего духовного руководства, прихожане не в состоянии выполнять свою миссионерскую задачу. О внешней миссии можно думать только тогда, когда большинство приходов исполнятся жизни, настоящим христианским духом. Если нет у христианина духовного совершенствования, то не может быть и миссии. Ведь она зависит от вклада каждого. В чем еще может проявляться миссионерская работа, как не в изменении жизни членов Церкви? Личное духовное совершенствование является исполнением Христовой миссии.
Все, что способствует этому усовершенствованию, служит делу ее осуществления. Приоритет в наши дни — воспитание, воцерковление прихожан. Миссия внешняя без этого успеха иметь не будет. Главное качество миссионера Протоиерей Иоанн Мейендорф в одной из своих статей писал: ««Истинная христианская «миссия» состоит не только в том, чтобы посылать проповедников в отдаленные «нехристианские» страны, но прежде всего в глобальном свидетельстве секуляризованному миру. А мир этот не обязательно далеко за морями — он начинается сразу за порогом вашего дома. Вот как понимал эту миссию святой Серафим Саровский: «Спасись сам, и тысячи вокруг тебя спасутся». Именно такое понимание придает проблеме сегодняшней христианской миссии новое и более значимое измерение». В принципе, миссионером может быть любой христианин. Но вот какими необходимыми качествами он должен обладать?
Игумен Нектарий Морозов : — Чтобы быть миссионером, необходим только один дар — неравнодушие. Если человек неравнодушен, он будет миссионером, не сможет им не быть. А если человек равнодушен, он никогда не сможет быть миссионером, даже если его будут учить половину жизни, будут платить ему огромные деньги. Он может быть лектором, но не миссионером. В основе миссионерской деятельности лежит неравнодушное отношение к людям. Неравнодушие, во-первых, к своему собственному спасению, во-вторых, к спасению окружающих. Человек видит, что мир вокруг него объят огнем, люди в этом огне горят и сами того не чувствуют. Если он может смотреть на то, как они там горят, спокойно, значит, он не способен быть миссионером. Если его сердце сжимается от боли, значит, он миссионером становится.
Неравнодушие к погибающим людям часто может обернуться нетерпимостью по отношению к неверующим, ревностью не по разуму, которая способна скорее оттолкнуть, чем привести к Богу. Однажды преподобный Силуан Афонский беседовал с миссионером, проповедующим в Китае. Миссионер жаловался старцу на неуспех своей проповеди. Старец Силуан на это вот что сказал горе-миссионеру: «Вы могли бы пойти в капище тихо, просто посмотреть, как молятся люди, с которыми вы собрались разговаривать о своей вере. Вы бы увидели, сколько в них благоговения. Нужно было бы вам позвать нескольких из них и сказать: «Давайте сядем на ступеньки и поговорим, расскажите мне о своей вере». И каждый раз, когда они говорили бы что-то, близкое к христианству, вы могли бы замечать: «Как это прекрасно! Но чего-то не хватает. Хотите, объясню — чего?
Вот если бы вы так делали, постепенно язычники усвоили очень многое из христианской веры; а когда вы им кричите, что все, во что они верят, неправда, они не могут согласиться и гонят вас». Игумен Нектарий Морозов : — Миссионер никогда не должен в человеке, в его жизни отрицать то хорошее, что в нем есть. Хорошим пренебрегать нельзя. Если начать разговор с людьми о том, что их добродетели ничего не стоят, что они не ведут ко Христу, то люди этого не поймут. Тем более сейчас, когда просто добрых людей ничтожно мало. Нужно этим малым добром пользоваться. Брать его и стараться вырастить нечто великое. Если человек делает что-то хорошее, нужно его за это похвалить и научить его творить добро во имя Христа. Следуя принципам ранних миссионеров, он выучил их язык и не упускал ни одной возможности проповеди Евангелия, но кочевники никак не реагировали на это.
Святой Макарий не отступил, он говорил: «Не существует народа, из среды которого Господь не избрал бы Себе Своих людей; нет такой глубины неведения и тьмы, куда не смог бы проникнуть Господь». И он изменил подход к миссионерской деятельности — стал просто слугой кочевников, давая пример диким людям в медицине и гигиене, сам убирал их жилища. Он делал это с таким смирением, что уподоблялся Христу и свидетельствовал о Нем самым доходчивым способом. Со своими товарищами он вел общее житие, пользовался всем имуществом, что у них было, вместе с ними — это пример той жизни, которая должна быть свойственна христианской общине. Этот пример показывает, что образ жизни человека не безразличен Богу, не безразличен окружающим людям, особенно если человек — христианин и миссионер, а окружающие люди — те, кого он пытается привести к вере. Павел Савабе — первый японец, крещенный в Православие равноапостольным святителем Николаем Японским. До своего обращения он был человеком, непримиримым к чужестранцам, суровым самураем, хотел убить православного священника, но для начала решил выслушать то, ради чего он явился на Японские острова, и… уверовал во Христа, приведя за собой многих. Савабе жертвовал ради других личным благополучием, даже сидел в тюрьме во время гонений на христианство. Однажды, чтобы спасти погибающих от голода людей, Павел продал свой самурайский меч — совершил поступок, неслыханный для самурая, но христианский, подлинно достойный.
Для Савабе примером был святой Николай, которого даже иноверцы считали величайшим миссионером.
Иоанна 14:6 «Иисус сказал ему: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня». Иисус Христос — Единородный Сын Божий — Бог, пришёл на землю во плоти и умер на кресте за грехи всего мира. Его смерть дарует спасение всем, кто с верой принимает Его жертву за свой грех: «Ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» Деяния 4:12.
Геннадий Пшеничный: Скажем, взять Новороссийск, там полтора года существует церковь — всего двадцать два обращенных. Для них принципиальным было участие в миссионерском фонде и они уже две с половиной тысячи отдают. Как получили, так и хотят отдавать. Леонид Картавенко: То есть верно расставлены приоритеты — миссия выходит на первое место. Это позволяет самой церкви быть чище, потому что есть движение, идет свежий поток, это уже не болото. Как в плане финансовом, так и в плане молитвы. У них есть реальные объекты молитвы, они знают, о чем молиться, они видят ответы от Господа, они участвуют, не выезжая куда-то, молитвами и переживаниями в миссионерской работе. Когда это становится приоритетом церкви, скажем так, — это уже новая церковь, пусть ей сто лет. А если церковь этого не делает и живет для себя, она через три года станет болотом. Семен Бородин: По словам Писания, где сокровище ваше — там и сердце ваше. Если мы рубля не вложили, оно нам не дорого. Там, где мы вложили свою лепту, мы серьезно об этом переживаем: молимся, интересуемся, что там происходит, ждем ответной информации. Там часть нашего сокровища. Леонид Картавенко: В моем представлении не от количества лет это зависит. Как правило, новые церкви, которые недавно образовались, быстрее и легче становятся миссионерствующими. Нет таких правил, что до пяти лет они работают только на себя, а потом все меняется. Вначале, может, они просто молятся и жертвуют где-то полторы тысячи рублей на миссионерство. Больше проблем с теми церквями, которые существуют уже десятки лет. Там нет миссионерского духа, вектор направлен внутрь — все только для нас. Поэтому тут можно наблюдать, скорее всего, обратно пропорциональную зависимость: чем больше лет, тем меньше надежды, что ситуация изменится. Петр Рязанов: Вначале меняется сознание у руководства, а потом уже и у членов церкви, и даже когда не хватает на коммунальные платежи, все равно людей посылают с миссией. Моя церковь одна из самых больших в Москве, а в больших церквях не так просто сдвинуть что-то с наезженной колеи. Сейчас идет большая реконструкция, так как церковь находится в историческом здании, и очень много средств уходит на то, чтобы закончить эту реконструкцию. Но пасторы, руководство решили, что, несмотря на все это, миссионеров надо посылать. И они стали посылать, и увидели, что реакция церкви стала совершенно другой. Вначале делегировали сестру на несколько месяцев в Таджикистан. Сейчас вот реально нашли средства для того, чтобы отправить в Монголию брата с женой. Скромные шаги, но важность их понимают, идут в этом направлении и побуждают другие церкви поддерживать. И в Москве начинает двигаться это дело, несмотря на то, что не так много церквей в московском регионе, которые содержат своих пасторов и крепко стоят на ногах. Геннадий Пшеничный: В чем сила миссионерского фонда или обета веры? В том, что он принципиально отделен. Не то, что у нас есть общий ящик, и мы думаем, сколько мы можем выделить на месяц для миссионеров. Возникает торговля, потому что есть коммунальные нужды и еще какие-то. В данном случае два фонда совершенно независимые. Миссионерский фонд отдельный и неприкосновенный. Это сверх десятины. Почему и называется обет веры. Это деньги, которых я в принципе не имею, но верой отвечаю, что я там. Вклады месячные. То есть я верой каждый месяц обещаю давать, скажем, сто рублей. Миссионерский фонд идет совершенно отдельно, он сверх десятины. В случае с российскими миссионерами этот недостаток исключен. Значит, они могут действовать эффективнее по сравнению с западными миссионерами? Леонид Картавенко: Вообще миссионера нельзя назвать западным или восточным, миссионерство подразумевает, что надо перейти какие-то границы, в том числе и церковные. Конечно, есть разница — человек приезжает из сытой Америки или из другого города своей же страны. Работать в своей культуре, понимая людей и их менталитет, легче. Но я бы не стал резко разграничивать западных и своих миссионеров. Нашим тоже приходится работать в другой культуре. Все миссионеры на Севере — это миссионеры, работающие в другой культуре. Когда чай надо пить с волосом и вытаскивать его оттуда нельзя. И много других моментов. Это вопрос практики, тактичности, реальной любви к людям и готовности применить ряд миссионерских принципов, которые мы знаем и понимаем, — принципов воплощения. Есть они — работа благословенная. Есть использование кого-то или чего-то, скажем, людей или местных ресурсов — благословения не будет. Леонид Картавенко: Да, и это не просто школа, а процесс, который начинается с церковной скамеечки, с рождения или еще до рождения. Вообще этот процесс нельзя точно отчертить, вот здесь он начинается, а здесь заканчивается. Это образование дается прежде всего в церкви, в воскресной школе, когда миссионер приезжает, детям рассказывают, что вот миссионер приехал. Еще маленькими они знают, что это значит. То есть миссионерское образование должно начинаться в церквах, как понимание мотивации этой деятельности. А дальше оно может продолжиться в учебных заведениях. Семен Бородин: Есть миссионерская притча. Вот как двух парашютистов толкают, так и два миссионера стоят в готовности: — Готов? Заработал миссионер, даже когда думали, что он готов уже! Готов или не готов, не знаю, как определить? Леонид Картавенко: Есть вполне определенный набор требований для каждого человека. Но нельзя сказать, если человек чуть-чуть не соответствует им, он не может поехать миссионером. Он будет просто говорить, что «Бог сделал вас людями, чтобы вы стали Его детями», и где-то его все равно воспримут. При этом все-таки есть тот минимум, без которого нельзя посылать человека на служение — это и его образование, светское и богословское, и умение работать с людьми, способность принимать решение, брать на себя ответственность во всех сферах жизни. Семен Бородин: Мне кажется, нужно вернуться к понятию «миссионерствующая церковь», потому что здесь есть несколько пробелов. Мы говорим, люди ушли в учебное заведение готовиться к миссии. Потом их же критикуем: вот они такие-сякие оторвались от церкви, а колледж их сделал плохими. А причина в том разрыве, который существует между церковью и учебным заведением. Человек не получил то, что он должен был получить через внутрицерковное образование, и перешел на следующую ступень — специальное образование. Не получив базовое, он вынужден сначала компенсировать это в колледже, переживая определенный кризис личного становления, плюс успевать параллельно за общей успеваемостью. Потом смотришь — что-то незрелое вышло. Кто виноват?
Священник Иоанн Парамонов: Миссионерство и мы
| Московский миссионер — Официальный сайт Миссионерского отдела Московской епархии | Можно сказать, что миссионер подводит человека к дверям храма, где его уже встречает катехизатор. |
| Миссионер должен любить свою аудиторию / | Необходимо отметить, что мирная миссионерская деятельность этого времени часто сопровождалась военной поддержкой и скрытым или явным принуждением. |
| Значение слова «миссионерство» в 7 словарях | А есть одна новость, не устаревающая более 2 тысяч лет: о том, что Христос воскрес. |
| Значение слова «Миссионер» | Миссионерский отдел Детский крестный ход В гостях у преподобного Саввы Дорога за Урал «Дорогою добра» О миссионерском отделе Стратегии православного миссионерства Что такое миссионерство? |
| Беседы с батюшкой. Миссионерство , смотреть онлайн | Почти два тысячелетия христианские миссионеры убеждали евреев принять их веру, но всякий раз терпели неудачу. |
Диакон Антоний Данилов: Миссионерское богослужение
Для миссионера важна искренность, которой есть место только в чистом сердце. Миссионерские путешествия показывают, насколько мы достойны называться христианами. Лилия Беляева, студентка II курса миссионерского факультета: — Каждый православный человек призван к проповеди. Конечно, более адекватно в качестве миссионера люди, чаще всего, воспринимают священника. Во время наших посещений школ, бесед с детьми и подростками, ведущими просветительских программ были молодой человек и девушка. И это, на мой взгляд, правильно. Ведь вопросы нам задавали и девочки, и мальчики, затрагивающие все сферы жизни от бытовых до вечных проблем. Миссионер должен соответствовать Евангелию. Да, мы далеки от идеала, но являемся хранителями Истины.
И должны всячески держаться за нее, стараться совершенствоваться, самим спасаться, чтобы вокруг нас тысячи спаслись. Непозволительно изображать из себя какого-нибудь «сверхчеловека», заниматься высокоумием. На самом деле наши собеседники проще и чище, всегда чувствуют подлог. Надо быть естественным, общительным. Быть самим собой. Например, за девять дней мы посетили пять селений. Из Москвы до Архангельска ехали на поезде, далее — на микроавтобусе. Когда я готовилась к этой летней поездке на Мезень, была полна трепета перед неизвестностью.
И мои надежды были более чем оправданы. Меня поразила и местность, и люди. Во время нашей работы я неоднократно испытывала страх, стеснение. Особенно трудно было отвечать на вопросы. Однако каждый раз Господь меня вразумлял, как нужно ответить, что сказать. Молитвы путают с заклинаниями, а нательный крест — с амулетом. Интересно, что практически все они верят в судьбу, считают, что все уже предрешено, отчего так часто от них можно было услышать удручающие речи, полные уныния. Меня поразил их пытливый ум.
Это люди, которые отличаются ясностью мысли и здравыми думами. Даже семиклассники задавали очень серьезные вопросы, о смысле жизни, о земном и вечном, бытии и небытии, о сущности Христианства. К сожалению, они хотят уехать из тех мест, где веками жили их предки. Мы не можем им помешать. Мы старались до них донести хотя бы какие-нибудь знания о Боге. Быть может, это поможет им не прельститься в городе ложным блеском и красотой бездуховной жизни, сохранить свой удивительный простодушный внутренний мир. Еще меня удивили женщины деревни Кимжи, которые живут так далеко от нас, почти что на краю Земли. Они собрались и исполнили для нас местные песнопения, передаваемые на протяжении многих веков из уст в уста и посредством особой письменности.
То есть если даже сам человек, будучи миссионером, ведет себя вразрез с требованиями благочестия, то, естественно, будет и соответствующий результат. Поэтому миссионерство — это не просто научение вере, это образ жизни. И каждый православный человек призван к данному виду деятельности. Апостол говорит: «Горе мне, аще я не благовествую». Поэтому горе нам, если мы не миссионерствуем. Это не значит, что мы с пеной у рта рассказываем о священной истории Ветхого и Нового Заветов где-то за углом, а это значит прежде всего, что вся наша жизнь, начиная от домашнего устройства, работы, занятий в свободное время, связана именно с традицией православного благочестия. Вот поэтому от личности самого миссионера, конечно же, зависит и результат.
И как не вступать в эти ярые споры, чтобы не стать неким агрессором, который так неистово, не щадя никого вокруг, бьет своей точкой зрения, с пеной у рта доказывая что-то? Вы знаете, все познается в опыте и сравнении. Я Вам приведу пример из своей педагогической практики в Миссионерском институте. Когда студенты- первокурсники, поступив в институт, сдают первую зимнюю сессию, они думают, что уже достаточно много узнали. Там загруженный учебный план, очень активная работа. На втором курсе уже как-то они послабее, на третьем уже понимают, что вообще ничего не знают, а на четвертом задают вопрос: может, еще бы с первого курса начать? И лишь только на пятом курсе все те знания, которые они получили в течение пяти лет, как бы собираются воедино.
То есть некие разрозненные мозаичные знания собираются воедино, и получается картина мира с точки зрения православной теологии. Это очень важно. К чему я это все говорю? Сама система подготовки теолога как такового в высшей школе и сами учебные дисциплины направлены именно на созидание внутреннего, православного «я». Когда все лишнее постепенно отметается и человек понимает, что те знания, которые ему дала Церковь как правило, человек ведь получает религиозное образование в религиозных организациях, в учебных заведениях , которые он приобрел, направлены прежде всего не на удовлетворение каких-то личных амбиций, а на служение людям и Богу. И лишь только после этого человек понимает, что служение теолога есть определенная жертва пред Богом. И здесь уже не идет вопрос о какой-то гордости, надменности и так далее; твоя задача —помочь.
Это как врач; то есть получил образование — и ты уже должен, обязан, твое призвание помогать людям, несмотря ни на что, ни на какие тяготы. У кого-то это хорошо получается, у кого-то менее хорошо. То же самое и в теологии: кто-то действительно является проповедником, кто-то, может быть, больше молитвенник, кто-то будет служить на другом месте, но тем не менее осознание того, что твои знания направлены на служение Богу и людям, — это как раз и есть источник такого внутреннего делания. Наверное, стоит еще поговорить о том, как широко представлено миссионерское образование в России. И, может, Вам известен какой-то опыт других стран? Может быть, есть чему поучиться и у нас? Если мы вот этот момент рассматриваем, то есть теологическое образование в государственных структурах, в государственных высших учебных заведениях, у нас в стране порядка сорока восьми вузов, которые имеют кафедры теологии.
Это уровень бакалавриата, то есть первый уровень получения высшего богословского образования. Второй уровень — это уровень магистратуры. И третий уровень уже послевузовского образования — уровень аспирантуры и докторантуры. Так вот, все эти уровни теологического образования на сегодняшний день признаются государством, более того, разработан стандарт, и учебные заведения, которые реализуют стандарт бакалавриата, магистратуры или аспирантуры, имеют возможность пройти государственную аккредитацию. Примером такого учебного заведения в Екатеринбургской епархии является Миссионерский институт. Вообще само название уже уникальное — Миссионерский институт. Я думаю, в любой поисковой системе в Интернете, если вы два этих слова запишете, то однозначно выйдете на Миссионерский институт Екатеринбургской епархии.
Изначально действительно стояла задача подготовки людей, которые занимались бы просвещением как таковым. Но мы видим, что задачи миссии многогранны, поэтому на сегодняшний день Миссионерский институт ориентируется на реализацию бакалавриата в области теологии, он имеет государственную лицензию и, что немаловажно, государственную аккредитацию, которая позволяет получить диплом государственного образца. Для чего все это необходимо? Для того, чтобы подготовить соответствующего теолога, который бы отвечал не только требованиям Церкви, но и требованиям государства. Что касается требований Церкви, например, — Миссионерский институт имеет профессиональную, церковную аккредитацию, что позволяет выпускнику быть действительно подготовленным к различным видам социального служения. Такие учебные заведения существуют, наверное, в ряде областей нашей епархии. Всем пример — Свято-Тихоновский университет, один из первых институтов в нашей стране, который стал реализовывать бакалавриат в области теологии.
Ряд других вузов подтянулись за данным учебным заведением. Все это говорит о том, что теология востребована, в том числе и как научная специальность, и как возможность получить образование. Вот я всегда студентам говорю, что теология ведь не профессия, это прежде всего образование. Например, философ — это профессия? Прежде всего образование. Вот теология — это прежде всего образование. То есть, как изначально мы сказали, определенная система ценностных координат.
И данное образование позволяет человеку найти себя в дальнейшем. Я думаю, и Вы, и телезрители, наверное, так или иначе, ставите перед собой вопрос: ну вот теолог, получил ты образование, в дипломе написано, что ты бакалавр теологии, и куда ты пойдешь работать? Это проблема. И мы его прекрасно понимаем. В Миссионерском институте на сегодняшний день, когда есть понимание, что наш выпускник должен быть социально востребован и реализован, мы для студентов старших курсов реализуем программы профессиональной переподготовки, чтобы, получая диплом бакалавра теологии, он еще получил диплом профессиональной переподготовки в области педагогики по духовно-нравственному воспитанию. То есть, придя в учебное заведение, он уже имеет диплом теолога как некое базовое образование и профессиональную переподготовку в рамках педагогики, для того чтобы войти в государственное учебное заведение. То есть на сегодняшний день необходимо не просто стать теологом как таковым, а иметь такой широкий спектр профессий, чтобы вписаться в существующие профессиональные модели.
Поэтому Миссионерский институт в этом плане прекрасно понимает требования рынка и возможности самих выпускников. Для тех, кто еще раздумывает, поступать или не поступать, получать богословское образование или нет: в Миссионерском институте идет второй набор, и до 31 августа у вас есть возможность подать документы и поступить в Миссионерский институт Екатеринбургской епархии, благо обучение у нас бесплатное. То есть получить диплом государственного образца возможно, но придется пять лет потрудиться. Это люди уже социально состоявшиеся, которые имеют соответствующий источник дохода, работают. И люди, которые несут различные послушания в Церкви. Поэтому теолог — это не тот, который пошел заниматься воспитанием в школу или в другое образовательное учреждение, это прежде всего человек, который найдет себя еще и в Церкви, будет иметь различные послушания в Церкви, будь то преподаватель воскресной школы либо ответственный за социальную, молодежную работу, благотворительную деятельность. Это должен быть профессионал, который понимает сущность, структуру и историю Церкви, чтобы не нарушать существующую традицию и не привносить то новое, что ее разрушало бы, а, наоборот, созидать уже то, что имеется.
Потому что очень сложно, наверное, на вопрос, кем ты работаешь, сказать: «Я работаю богословом».
Распространение христианства на русских землях продлилось до XII века, во многих случаях было насильственным. Оно породило новый всплеск миссионерской деятельности — монастырскую колонизацию , начатую в XIV веке Сергием Радонежским. С 1867 года распространением христианства среди татарского населения занималось братство святителя Гурия в Казани. В 1870 году в Москве было основано Православное миссионерское общество , объединившее различные сибирские миссии. В 1882 году было основано Императорское Палестинское общество , опиравшееся на Русскую духовную миссию в Иерусалиме. В Пекине также действовала русская духовная миссия.
Общее руководство миссионерством в Российской империи осуществлял Синод , который разрабатывал уставы миссионерских организации, проводил всероссийские и местные съезды миссионеров. После революции 1917 года и с установлением советской власти в России было прекращено государственное финансирование религиозных объединений, и миссионерство постепенно сошло на нет. С 1988 года Русская православная церковь получила возможность распространять своё учение. Открылось множество храмов, епархий, монастырей, духовных школ, где ведётся миссионерская и социальная деятельность.
Внешняя, в свою очередь, осуществляется в других странах. Миссионер — это лицо, пропагандирующее ту или иную религию.
Его деятельность опасна, поскольку всегда находятся люди, отвергающие попытки обращения в другую веру. Есть множество печальных историй, в которых миссионеры подвергались насильственной смерти. Особенно жестокими бывают туземцы. В настоящее время в основном все протекает мирно и цивилизованно, так как регламентируется законом. Разрешены следующие виды миссионерской деятельности: просветительские беседы с прихожанами; консультирование собственных работников относительно их действий с новыми членами организации; акции, проводимые в образовательных, молодежных, социальных, культурных, медицинских учреждениях; противодействие в рамках закона сектантским и иным опасным образованиям; привлечение к работе в организации ее будущих членов на добровольных началах; распространение буклетов, литературы, фильмов среди потенциальных участников; осуществление совместных проектов с другими организациями. В том или ином виде подобная работа проводится в различных учреждениях, относящихся к миссионерским.
Тем не менее разные религиозные организации имеют свои взгляды на просвещение атеистов или людей с отличным от них вероисповеданием. Самую длинную историю обращений имеет христианство. Христианство Раннее христианство было особенно активно во всем, что касалось миссионерской деятельности. Инструментом обращения народа в религию было крещение, которое могло проводиться как индивидуально, так и в массовом порядке. Человек, прошедший обряд, считался очищенным от грехов и становился полноправным членом церкви. С приобретением религией статуса государственной, миссионерство в христианстве все чаще стало носить насильственный характер.
Людям приходилось соглашаться на новую веру ради пропитания либо чтобы избежать пыток, но они не следовали христианским обычаям и тайно или даже явно продолжали исповедовать другие религии. Такие новообращенные не считались полноценными христианами и всячески ограничивались в правах. Этому, в частности, поспособствовала миссионерская деятельность католической церкви, создававшей свои общества и помогавшей колонизаторам осваивать новые земли. В своей колониальной политике они использовали протестантское миссионерство. В XIX веке в связи с борьбой европейских держав за новые территории организации стали появляться в Америке. Поддерживаемые и субсидируемые правительством, они быстро обогащались, им принадлежали крупные капиталы и огромные земли.
Их основной целью было миссионерство в Африке, позволяющее государству осуществлять контроль над подавляющим большинством школ, больниц, культурных, спортивных и прочих организаций. Общественная деятельность затрагивала лишь небольшой процент местного населения. Дети, посещавшие миссионерские школы, в большинстве случаев не имели свободы выбора дальнейшей жизни, так как сразу после обучения поступали на службу в колониальную администрацию. Новейшее время Вторая мировая война привела к краху колониальной системы. Многие насильственно захваченные страны стали бороться за независимость, а миссионерские организации развернули деятельность против национально-освободительского движения. Это привело к возникновению новой системы неравноправных экономических и политических взаимоотношений между капиталистическими странами и неразвитыми государствами.
То, что провозглашалось как помощь в развитии, на самом деле было лишь эксплуатацией бедных стран. Многие национальные и оппозиционные лидеры понимали это и продолжали бороться, поэтому методы миссионерства стали подстраивать под новые условия. В Африку было отправлено почти 50 тысяч членов христианских орденов. Они занялись созданием церковной иерархии из местных жителей, провозгласили недопустимость расизма, разрешили совмещать христианский культ с другими религиозными обрядами, в том числе предполагавшими использование музыки и танцев. Богослужения проводились на понятном населению языке, для пропаганды широко использовались средства массовой информации. Миссионерские организации всячески старались подчеркнуть, что не имеют ничего общего с колонизаторами, и выступали против них.
Что такое миссионерская Литургия?
| Что такое миссионерство кратко | Что такое миссионерство кратко | Образовательные документы для учителей, воспитателей, учеников и родителей. |
| Миссионерская деятельность РПЦ и католической церкви. История миссионерства | Миссионерство начинается с того образа, который дал нам Христос — образа проповеди, образа всех трех лет Своего служения. |
МИССИОНЕРСТВО
Благодаря Бога за благодатную возможность осуществлять миссионерскую деятельность в современных условиях, православный миссионер должен всегда иметь в своем сердце апостольские слова. Его участники попытались понять, чтоизменилось за десять лет, прошедшие после принятия Концепции миссионерской деятельности Русской Православной Церкви. Давайте поговорим о том, кто такие миссионеры и чем они занимаются. Так что перед миссионерским образованием, если мы будем говорить об образовании, стоят действительно большие задачи. Это подстегнуло интерес к Японии нового поколения миссионеров, а сама деятельность Ксавьера стала отправной точкой для распространения христианства в этой удивительной стране.