emmanuelle_kant. ·@emmakant·. Loving life. With an eye to Kant’s work, a philosopher and a sociologist argue that the Uber project robs drivers of their dignity. Полузащитник «Челси» Н'Голо Канте завершил медицинское обследование перед подписанием контракта с клубом «Аль-Иттихад» из Саудовской Аравии. Канте прошёл вторую часть.
Голосование "Великие имена": в самолётах Канта уже называют "Эммануилом"
Кафедральный собор принимал Международный Кантовский конгресс, в котором в этом году участвовали 500 ученых из 23 стран. В 15 часов сотую, юбилейную, лекцию прочел профессор БФУ Леонард Александрович Калинников, посвятивший Канту более 180 статей и 8 монографий. Традиционное возложение цветов — символа памяти и любви - к могиле мыслителя состоялось в 17. Несколько лет назад она была написана специально для этого места и с тех пор больше нигде не исполнялась. Главным компонентом спектакля о Канте, где Дмитрий Минченок проживает жизнь человека, которого все признают великим, остается импровизация. Гений в науке - в жизни один из нас.
Он страдал, как мы, любил, как мы, и я ищу эти точки соприкосновения, где он является обычным человеком с необычными слабостями.
BFU professor Artyom Yurok said depending on which theory was true, it could lead to the end of the universe. Neither stars nor even galaxies would survive a disaster like this. If the second hypothesis is correct and dark energy is really a quintessence, then the future may hold a lot of amazing and unpleasant surprises.
Without a doubt.
For example, I recently had a lot of fun learning in the scientific journal Physics Education September 2021 how, in physics class, we could, by different methods, measure the height of a building using only a cell phone and everyday objects. How many methods, you ask? With what effects on learning? However, we should not forget other harmful effects of the use of social networks in general and cell phones in particular, effects which are increasingly well documented. Credible researchers take seriously the hypothesis that these are very likely to play a role in the increase observed in Generation Z in feelings of loneliness, depression and even suicides.
In the case of feelings of loneliness, PISA surveys indicate that this is indeed the case in 36 of the 37 countries studied , where this feeling has been increasing since 2012. One of the recommended strategies by two of these researchers Jonathan Haidt and Jean M. Twenge is to ban cellphones in class, which would improve the quality of relationships between people. Kant would undoubtedly add that this would also facilitate learning and would say how.
Почему история философии делится на «до» и «после» Канта? И как учения философа помогут современному человеку бороться с фейками и информационными атаками? Гости: Александр Федоров, ректор Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта, и Алексей Козырев, исполняющий обязанности декана философского факультета Московского государственного университета имени М.
Собрались с мыслями. 300 лет Иммануилу Канту. В чем причины русского "антикантианства"? 25.04.2024
Его отец происходил из шотландских эмигрантов. Вся жизнь философа прошла в этом городе. Удивительно, как в Восточной Пруссии, крае, где, казалось бы, испокон веку плодились исключительно куцые бюргерские умы, вырос деятель мировой философской мысли. Семья Канта была не очень богатой, но очень чистой нравственно и порядочной, и, по его собственному мнению, именно это заронило в нём первый росток в личность. Хотя по мере взросления Канта финансовое положение его семьи всё ухудшалось, мальчик сумел получить неплохое образование.
Он освоил латынь, греческую литературу и философию, теологию — вообще, в те годы упор в учебных заведениях делался на гуманитарную сторону науки. Впоследствии свой опыт обучения в гимназии Кант нещадно поносил — вероятно, именно из своего опыта учёбы в классической немецкой школе он вынес свои педагогические идеи. Как бы то ни было, делавший успехи в учении хотя своих учителей он не уважал, за исключением учителя латыни Иммануил всего шестнадцати лет от роду поступил в Кёнигсбергский университет. Студенчество позволило ему освободиться от родительской опеки, а также вести завидный свободный образ жизни — в ту пору в Пруссии студиозусы получали статус «гражданина академии», и могли до определённых пределов, конечно не исполнять даже требования городских властей.
Юноша быстро определился со своим призванием, увлёкшись философскими идеями и так преуспел в них, что даже стал подрабатывать, репетиторствуя с менее одарёнными сокурсниками. В 1746 году Иммануил публикует свою первую работу — «Мысли об истинной оценке живых сил». Он не мог оформить её как научный труд, поскольку в ту пору обязательно все научные работы было писать на латинском языке, но молодой человек решил публиковаться на немецком. Работа, посвящённая дискуссии о живой и мёртвой силах между Рене Декартом и Готфридом Лейбницем, вызвала живейший интерес в университете и породила немалую полемику.
Кант отверг безусловный авторитет обоих учёных, и занял до известной степени центристскую позицию, находя в аргументах обоих сторон определённую правоту. И, хотя работа, по мнению последующих исследователей жизни и деятельности Канта, была небезупречной и небесспорной, но молодой учёный заявил о себе, что уже было немалым достижением. В том же 1746 году отец Канта умер, и на Иммануила как старшего сына легла ответственность за судьбу трёх младших детей — двух сестёр и брата. Ему пришлось прервать учёбу и уехать из родного города, чтобы устроиться частным учителем в зажиточных семьях.
В ту пору это было особой профессией — домашний учитель жил в семье, практически становясь её членом. Те, кто учился у него, вспоминали его преподавание с любовью, хотя сам Кант скептически относился к себе как к педагогу. И, как только появилась возможность, спустя шесть лет после своего отъезда, Иммануил вернулся в Кёнигсберг и снова занялся научной деятельностью. В 1755 году он защитил магистерскую диссертацию по теме «Краткий очерк некоторых размышлений об огне».
На этом его многолетняя эпопея с учёбой завершилась, но, по правилам того времени, чтобы быть допущенным к преподаванию в университете, ему нужно было создать ещё один научный труд, и для него Кант избрал довольно сложную философическую тему, которая и сейчас не имела бы проблем с обоснованием актуальности научной проблематики — «Каковы окончательные границы истины? Интересно, что, став преподавателем, он не получал от университета заработной платы, лишь гонорары от студентов. Впрочем, с последним проблем у него не было — Кант от природы оказался наделён способностями лектора. Умея доступно объяснять сложные вещи, систематизировать подаваемый материал, одарённый изящным чувством юмора, он быстро стал пользоваться популярностью, и на его лекциях, особенно публичных, всегда были аншлаги.
Гонорары, правда, были не очень большими, и Канту, помимо философии, пришлось навесить на себя также логику, математику, физику, метафизику, географию, этику — уже хотя бы это позволяет понять, каким разносторонним был Иммануил Кант, чьи реальные заслуги перед наукой до известной степени даже выходят за рамки чистой философии. Периодически Канта «подсиживали» на преподавательских должностях, из-за чего он даже пытался жаловаться прусскому королю Фридриху II. Вообще, несмотря на периодические финансовые подарки судьбы, он всю жизнь страдал от нехватки средств, и, скорее всего, потому так и не обзавёлся семьёй — боялся, что не сможет содержать её. В нашей стране довольно широко известен тот факт, что четыре года Кант прожил под властью русской короны.
Случилось это в разгар Семилетней войны. Русская армия, одержав блистательную победу в Гросс-Егерсдорфском сражении, погнала прусские войска на запад, и генерал Виллим Фермор занял Кёнигсберг.
This was the main intellectual crisis of the Enlightenment. In other words, free rational inquiry adequately supports all of these essential human interests and shows them to be mutually consistent. So reason deserves the sovereignty attributed to it by the Enlightenment. The Inaugural Dissertation also tries to reconcile Newtonian science with traditional morality and religion in a way, but its strategy is different from that of the Critique. According to the Inaugural Dissertation, Newtonian science is true of the sensible world, to which sensibility gives us access; and the understanding grasps principles of divine and moral perfection in a distinct intelligible world, which are paradigms for measuring everything in the sensible world. So on this view our knowledge of the intelligible world is a priori because it does not depend on sensibility, and this a priori knowledge furnishes principles for judging the sensible world because in some way the sensible world itself conforms to or imitates the intelligible world. Soon after writing the Inaugural Dissertation, however, Kant expressed doubts about this view. As he explained in a February 21, 1772 letter to his friend and former student, Marcus Herz: In my dissertation I was content to explain the nature of intellectual representations in a merely negative way, namely, to state that they were not modifications of the soul brought about by the object.
However, I silently passed over the further question of how a representation that refers to an object without being in any way affected by it can be possible…. And if such intellectual representations depend on our inner activity, whence comes the agreement that they are supposed to have with objects — objects that are nevertheless not possibly produced thereby? The position of the Inaugural Dissertation is that the intelligible world is independent of the human understanding and of the sensible world, both of which in different ways conform to the intelligible world. But, leaving aside questions about what it means for the sensible world to conform to an intelligible world, how is it possible for the human understanding to conform to or grasp an intelligible world? If the intelligible world is independent of our understanding, then it seems that we could grasp it only if we are passively affected by it in some way. So the only way we could grasp an intelligible world that is independent of us is through sensibility, which means that our knowledge of it could not be a priori. The pure understanding alone could at best enable us to form representations of an intelligible world. Such a priori intellectual representations could well be figments of the brain that do not correspond to anything independent of the human mind. In any case, it is completely mysterious how there might come to be a correspondence between purely intellectual representations and an independent intelligible world. But the Critique gives a far more modest and yet revolutionary account of a priori knowledge.
This turned out to be a dead end, and Kant never again maintained that we can have a priori knowledge about an intelligible world precisely because such a world would be entirely independent of us. The sensible world, or the world of appearances, is constructed by the human mind from a combination of sensory matter that we receive passively and a priori forms that are supplied by our cognitive faculties. We can have a priori knowledge only about aspects of the sensible world that reflect the a priori forms supplied by our cognitive faculties. So according to the Critique, a priori knowledge is possible only if and to the extent that the sensible world itself depends on the way the human mind structures its experience. Kant characterizes this new constructivist view of experience in the Critique through an analogy with the revolution wrought by Copernicus in astronomy: Up to now it has been assumed that all our cognition must conform to the objects; but all attempts to find out something about them a priori through concepts that would extend our cognition have, on this presupposition, come to nothing. Hence let us once try whether we do not get farther with the problems of metaphysics by assuming that the objects must conform to our cognition, which would agree better with the requested possibility of an a priori cognition of them, which is to establish something about objects before they are given to us. This would be just like the first thoughts of Copernicus, who, when he did not make good progress in the explanation of the celestial motions if he assumed that the entire celestial host revolves around the observer, tried to see if he might not have greater success if he made the observer revolve and left the stars at rest. Now in metaphysics we can try in a similar way regarding the intuition of objects. If intuition has to conform to the constitution of the objects, then I do not see how we can know anything of them a priori; but if the object as an object of the senses conforms to the constitution of our faculty of intuition, then I can very well represent this possibility to myself. Yet because I cannot stop with these intuitions, if they are to become cognitions, but must refer them as representations to something as their object and determine this object through them, I can assume either that the concepts through which I bring about this determination also conform to the objects, and then I am once again in the same difficulty about how I could know anything about them a priori, or else I assume that the objects, or what is the same thing, the experience in which alone they can be cognized as given objects conforms to those concepts, in which case I immediately see an easier way out of the difficulty, since experience itself is a kind of cognition requiring the understanding, whose rule I have to presuppose in myself before any object is given to me, hence a priori, which rule is expressed in concepts a priori, to which all objects of experience must therefore necessarily conform, and with which they must agree.
Bxvi—xviii As this passage suggests, what Kant has changed in the Critique is primarily his view about the role and powers of the understanding, since he already held in the Inaugural Dissertation that sensibility contributes the forms of space and time — which he calls pure or a priori intuitions 2:397 — to our cognition of the sensible world. But the Critique claims that pure understanding too, rather than giving us insight into an intelligible world, is limited to providing forms — which he calls pure or a priori concepts — that structure our cognition of the sensible world. So now both sensibility and understanding work together to construct cognition of the sensible world, which therefore conforms to the a priori forms that are supplied by our cognitive faculties: the a priori intuitions of sensibility and the a priori concepts of the understanding. This account is analogous to the heliocentric revolution of Copernicus in astronomy because both require contributions from the observer to be factored into explanations of phenomena, although neither reduces phenomena to the contributions of observers alone. For Kant, analogously, the phenomena of human experience depend on both the sensory data that we receive passively through sensibility and the way our mind actively processes this data according to its own a priori rules. These rules supply the general framework in which the sensible world and all the objects or phenomena in it appear to us. So the sensible world and its phenomena are not entirely independent of the human mind, which contributes its basic structure. First, it gives Kant a new and ingenious way of placing modern science on an a priori foundation. In other words, the sensible world necessarily conforms to certain fundamental laws — such as that every event has a cause — because the human mind constructs it according to those laws. Moreover, we can identify those laws by reflecting on the conditions of possible experience, which reveals that it would be impossible for us to experience a world in which, for example, any given event fails to have a cause.
From this Kant concludes that metaphysics is indeed possible in the sense that we can have a priori knowledge that the entire sensible world — not just our actual experience, but any possible human experience — necessarily conforms to certain laws. Kant calls this immanent metaphysics or the metaphysics of experience, because it deals with the essential principles that are immanent to human experience. In the Critique Kant thus rejects the insight into an intelligible world that he defended in the Inaugural Dissertation, and he now claims that rejecting knowledge about things in themselves is necessary for reconciling science with traditional morality and religion. This is because he claims that belief in God, freedom, and immortality have a strictly moral basis, and yet adopting these beliefs on moral grounds would be unjustified if we could know that they were false. Restricting knowledge to appearances and relegating God and the soul to an unknowable realm of things in themselves guarantees that it is impossible to disprove claims about God and the freedom or immortality of the soul, which moral arguments may therefore justify us in believing. Moreover, the determinism of modern science no longer threatens the freedom required by traditional morality, because science and therefore determinism apply only to appearances, and there is room for freedom in the realm of things in themselves, where the self or soul is located. We cannot know theoretically that we are free, because we cannot know anything about things in themselves. In this way, Kant replaces transcendent metaphysics with a new practical science that he calls the metaphysics of morals. Transcendental idealism Perhaps the central and most controversial thesis of the Critique of Pure Reason is that human beings experience only appearances, not things in themselves; and that space and time are only subjective forms of human intuition that would not subsist in themselves if one were to abstract from all subjective conditions of human intuition. Kant calls this thesis transcendental idealism.
What may be the case with objects in themselves and abstracted from all this receptivity of our sensibility remains entirely unknown to us. We are acquainted with nothing except our way of perceiving them, which is peculiar to us, and which therefore does not necessarily pertain to every being, though to be sure it pertains to every human being. We are concerned solely with this. Space and time are its pure forms, sensation in general its matter. We can cognize only the former a priori, i. The former adheres to our sensibility absolutely necessarily, whatever sort of sensations we may have; the latter can be very different. Space and time are not things in themselves, or determinations of things in themselves that would remain if one abstracted from all subjective conditions of human intuition. Space and time are nothing other than the subjective forms of human sensible intuition. Two general types of interpretation have been especially influential, however. This section provides an overview of these two interpretations, although it should be emphasized that much important scholarship on transcendental idealism does not fall neatly into either of these two camps.
It has been a live interpretive option since then and remains so today, although it no longer enjoys the dominance that it once did. Another name for this view is the two-worlds interpretation, since it can also be expressed by saying that transcendental idealism essentially distinguishes between a world of appearances and another world of things in themselves. Things in themselves, on this interpretation, are absolutely real in the sense that they would exist and have whatever properties they have even if no human beings were around to perceive them. Appearances, on the other hand, are not absolutely real in that sense, because their existence and properties depend on human perceivers. Moreover, whenever appearances do exist, in some sense they exist in the mind of human perceivers. So appearances are mental entities or mental representations. This, coupled with the claim that we experience only appearances, makes transcendental idealism a form of phenomenalism on this interpretation, because it reduces the objects of experience to mental representations. All of our experiences — all of our perceptions of objects and events in space, even those objects and events themselves, and all non-spatial but still temporal thoughts and feelings — fall into the class of appearances that exist in the mind of human perceivers. These appearances cut us off entirely from the reality of things in themselves, which are non-spatial and non-temporal. In principle we cannot know how things in themselves affect our senses, because our experience and knowledge is limited to the world of appearances constructed by and in the mind.
Things in themselves are therefore a sort of theoretical posit, whose existence and role are required by the theory but are not directly verifiable. The main problems with the two-objects interpretation are philosophical. Most readers of Kant who have interpreted his transcendental idealism in this way have been — often very — critical of it, for reasons such as the following: First, at best Kant is walking a fine line in claiming on the one hand that we can have no knowledge about things in themselves, but on the other hand that we know that things in themselves exist, that they affect our senses, and that they are non-spatial and non-temporal. At worst his theory depends on contradictory claims about what we can and cannot know about things in themselves. Some versions of this objection proceed from premises that Kant rejects. But Kant denies that appearances are unreal: they are just as real as things in themselves but are in a different metaphysical class. But just as Kant denies that things in themselves are the only or privileged reality, he also denies that correspondence with things in themselves is the only kind of truth. Empirical judgments are true just in case they correspond with their empirical objects in accordance with the a priori principles that structure all possible human experience. But the fact that Kant can appeal in this way to an objective criterion of empirical truth that is internal to our experience has not been enough to convince some critics that Kant is innocent of an unacceptable form of skepticism, mainly because of his insistence on our irreparable ignorance about things in themselves. The role of things in themselves, on the two-object interpretation, is to affect our senses and thereby to provide the sensory data from which our cognitive faculties construct appearances within the framework of our a priori intuitions of space and time and a priori concepts such as causality.
But if there is no space, time, change, or causation in the realm of things in themselves, then how can things in themselves affect us? Transcendental affection seems to involve a causal relation between things in themselves and our sensibility. If this is simply the way we unavoidably think about transcendental affection, because we can give positive content to this thought only by employing the concept of a cause, while it is nevertheless strictly false that things in themselves affect us causally, then it seems not only that we are ignorant of how things in themselves really affect us. It seems, rather, to be incoherent that things in themselves could affect us at all if they are not in space or time. On this view, transcendental idealism does not distinguish between two classes of objects but rather between two different aspects of one and the same class of objects. That is, appearances are aspects of the same objects that also exist in themselves. So, on this reading, appearances are not mental representations, and transcendental idealism is not a form of phenomenalism. One version treats transcendental idealism as a metaphysical theory according to which objects have two aspects in the sense that they have two sets of properties: one set of relational properties that appear to us and are spatial and temporal, and another set of intrinsic properties that do not appear to us and are not spatial or temporal Langton 1998. This property-dualist interpretation faces epistemological objections similar to those faced by the two-objects interpretation, because we are in no better position to acquire knowledge about properties that do not appear to us than we are to acquire knowledge about objects that do not appear to us. Moreover, this interpretation also seems to imply that things in themselves are spatial and temporal, since appearances have spatial and temporal properties, and on this view appearances are the same objects as things in themselves.
But Kant explicitly denies that space and time are properties of things in themselves. A second version of the two-aspects theory departs more radically from the traditional two-objects interpretation by denying that transcendental idealism is at bottom a metaphysical theory. Instead, it interprets transcendental idealism as a fundamentally epistemological theory that distinguishes between two standpoints on the objects of experience: the human standpoint, from which objects are viewed relative to epistemic conditions that are peculiar to human cognitive faculties namely, the a priori forms of our sensible intuition ; and the standpoint of an intuitive intellect, from which the same objects could be known in themselves and independently of any epistemic conditions Allison 2004. Human beings cannot really take up the latter standpoint but can form only an empty concept of things as they exist in themselves by abstracting from all the content of our experience and leaving only the purely formal thought of an object in general. So transcendental idealism, on this interpretation, is essentially the thesis that we are limited to the human standpoint, and the concept of a thing in itself plays the role of enabling us to chart the boundaries of the human standpoint by stepping beyond them in abstract but empty thought. One criticism of this epistemological version of the two-aspects theory is that it avoids the objections to other interpretations by attributing to Kant a more limited project than the text of the Critique warrants. There are passages that support this reading. The transcendental deduction The transcendental deduction is the central argument of the Critique of Pure Reason and one of the most complex and difficult texts in the history of philosophy.
В 1746 году умер отец, забота о материальном благополучии семьи легла на его плечи. Кант находит работу домашнего учителя и на протяжении долгих десяти лет учит детишек из богатых семей. Все свободное время молодой человек посвящал написанию философских трудов, которые впоследствии стали основой его учения. В 1755-м философ возвращается в родной вуз. Его цель — защита диссертации «Об огне» и получение степени магистра. Осенью того же года он представил свою новую работу «Новое освещение первых принципов метафизического познания» и стал доктором наук. Теперь он имеет право преподавать в университете и незамедлительно воспользовался этой возможностью. Он учил студентов логике и метафизике. Самой интересной работой первого периода философской деятельности Канта ученые назвали «Всеобщую естественную историю и теорию неба». В ней изложена история происхождения Вселенной, причем с точки зрения физики, а не теологии. В том же периоде Кант занялся изучением теории пространства с точки зрения физики. Он верил в то, что Высший Разум существует, и именно он положил начало жизни на Земле. Иммануил говорил, что существование материи доказывает существование Бога. Он считал, что за материальными вещами обязательно стоит их Создатель. Именно эта мысль отражена в его труде под названием «Единственно возможное основание для доказательства бытия Бога». Начало критического периода философского творчества Канта пришлось на годы преподавания логики и метафизики в вузе. Гипотезы ученого менялись постепенно. Вначале он пересмотрел свое отношение к пространству и времени. Этот период биографы Канта назвали критицизмом. В эти годы он пристально изучал этику, эстетику, гносеологию, написал самые выдающиеся свои работы, которые легли в основу мирового учения. В 1781-м научная биография философа расширилась самой фундаментальной работой под названием «Критика чистого разума», где он разъясняет, что такое категорический императив. Личная жизнь Кант был далеко не красавцем, невысокий, с впалой грудью и узкими плечами. Несмотря на это, он всегда выглядел опрятным и ухоженным, ежемесячно ходил к парикмахеру и портному. Иммануил предпочитал затворничество, он так и не создал семью, потому что свято верил, что личная жизнь станет помехой занятиям наукой. Именно эта уверенность не дала ему повести под венец одну из красавиц, которые постоянно его окружали. Он любил красивых женщин и не переставал ими восхищаться. В преклонном возрасте он перестал видеть левым глазом, поэтому всегда усаживал одну из юных красавиц с правой стороны. Философ никому никогда не признавался в своих чувствах. Одна из женщин из его окружения — Луиза Ребекка Фриц, впоследствии вспоминала, что вызывала симпатию ученого. По мнению Боровского Кант влюблялся два раза, и даже собирался жениться на своих возлюбленных.
Мне кажется, это очень интересно. Канта Валентин Балановский. Кое-что может найти и человек, который хорошо разбирается в предмете. Книга вышла тиражом в пять тысяч экземпляров и доступна в магазине Кафедрального собора. Получить издание с автографом смогли все, кто пришел на встречу с автором 21 и 23 апреля. Но эта лекция - также доказательство безбрежности мира Канта. Кант - такая величина, что рядом с ним можно поставить любое другое слово, любую тему и написать на эту тему трактат.
Emmanuel Kant, no place to chance!
Subscribe to continue reading. Sign in Sections.
В 1746 году Иммануил публикует свою первую работу — «Мысли об истинной оценке живых сил». Он не мог оформить её как научный труд, поскольку в ту пору обязательно все научные работы было писать на латинском языке, но молодой человек решил публиковаться на немецком. Работа, посвящённая дискуссии о живой и мёртвой силах между Рене Декартом и Готфридом Лейбницем, вызвала живейший интерес в университете и породила немалую полемику. Кант отверг безусловный авторитет обоих учёных, и занял до известной степени центристскую позицию, находя в аргументах обоих сторон определённую правоту.
И, хотя работа, по мнению последующих исследователей жизни и деятельности Канта, была небезупречной и небесспорной, но молодой учёный заявил о себе, что уже было немалым достижением. В том же 1746 году отец Канта умер, и на Иммануила как старшего сына легла ответственность за судьбу трёх младших детей — двух сестёр и брата. Ему пришлось прервать учёбу и уехать из родного города, чтобы устроиться частным учителем в зажиточных семьях. В ту пору это было особой профессией — домашний учитель жил в семье, практически становясь её членом. Те, кто учился у него, вспоминали его преподавание с любовью, хотя сам Кант скептически относился к себе как к педагогу. И, как только появилась возможность, спустя шесть лет после своего отъезда, Иммануил вернулся в Кёнигсберг и снова занялся научной деятельностью.
В 1755 году он защитил магистерскую диссертацию по теме «Краткий очерк некоторых размышлений об огне». На этом его многолетняя эпопея с учёбой завершилась, но, по правилам того времени, чтобы быть допущенным к преподаванию в университете, ему нужно было создать ещё один научный труд, и для него Кант избрал довольно сложную философическую тему, которая и сейчас не имела бы проблем с обоснованием актуальности научной проблематики — «Каковы окончательные границы истины? Интересно, что, став преподавателем, он не получал от университета заработной платы, лишь гонорары от студентов. Впрочем, с последним проблем у него не было — Кант от природы оказался наделён способностями лектора. Умея доступно объяснять сложные вещи, систематизировать подаваемый материал, одарённый изящным чувством юмора, он быстро стал пользоваться популярностью, и на его лекциях, особенно публичных, всегда были аншлаги. Гонорары, правда, были не очень большими, и Канту, помимо философии, пришлось навесить на себя также логику, математику, физику, метафизику, географию, этику — уже хотя бы это позволяет понять, каким разносторонним был Иммануил Кант, чьи реальные заслуги перед наукой до известной степени даже выходят за рамки чистой философии.
Периодически Канта «подсиживали» на преподавательских должностях, из-за чего он даже пытался жаловаться прусскому королю Фридриху II. Вообще, несмотря на периодические финансовые подарки судьбы, он всю жизнь страдал от нехватки средств, и, скорее всего, потому так и не обзавёлся семьёй — боялся, что не сможет содержать её. В нашей стране довольно широко известен тот факт, что четыре года Кант прожил под властью русской короны. Случилось это в разгар Семилетней войны. Русская армия, одержав блистательную победу в Гросс-Егерсдорфском сражении, погнала прусские войска на запад, и генерал Виллим Фермор занял Кёнигсберг. Положение для Пруссии тогда было угрожающее, скоро русская армия займёт Берлин, а Фридрих Великий в отчаянии даже хотел отречься от престола.
По существовавшей тогда традиции, население города привели к присяге русской императрице, присягу дал тогда и Кант, ставший на несколько лет русским подданным. И если бы не смерть Елизаветы Петровны и не воцарение Петра III, может, и древний славянский Кролевец, превратившийся со временем в Кёнигсберг, стал бы частью русского государства ещё тогда. Русские офицеры, образованные люди, с удовольствием ходили на лекции Канта, и даже брали у него частные уроки. А в 1762 году философа избрали членом Петербургской Академии наук. Философ и мыслитель В тот период Кант был столь загружен, что ему некогда было заниматься собственно наукой. До 1762 года, когда Кёнигсберг вновь попал под власть Берлина, вышло лишь одно его небольшое эссе.
Зато как раз в том году он публикует свой известный труд «Ложное мудрствование в четырёх фигурах силлогизма», а в 1763 году продолжил развитие высказанных идей в своей следующей работе «Опыт введения в философию понятия отрицательных величин». Это одно из самых известных его произведений, своеобразное исследование противоположностей и суждений. Тогда же обозначились его стремления создать и сформулировать свою собственную теорию познания.
В специальной сессии приняли участие ведущие специалисты в области международной политики из России, Финляндии, Германии, Индии и Республики Беларусь. Идея учреждения данной площадки была впервые высказана академиком А. Дынкиным в ходе проведения российско-белорусского форума «Рубежи Союзного государства» , организованного в октябре 2022 г. В 2022-2023 г.
Несмотря на трудности в орфографии в самолётах, Кант по-прежнему лидирует, опережая даже самого резвого ближайшего конкурента - императрицу Елизавету Петровну. По состоянию на 21. Праздник народного волеизъявления продолжится до 30 ноября 2018 года. Как голосуют за Канта В голосовании по проекту «Великие имена России» калининградцы проявляют большую, чем в среднем активность при сравнении с другими регионами страны.
Последние дни Иммануила Канта (1996)
Иммануил Кант с младенчества, просто по праву рождения, был зачислен в гильдию шорников. Does Scholz have the right to prohibit anyone from quoting Kant? Emmanuel Kant is a figure of world heritage, not a Scholtz pocket dog! Иммануил Кант-немецкий философ, родоначальник немецкой классической философии, стоящий на грани эпох Просвещения и Романтизма. Эммануэль (а именно такое имя при рождении получил будущий гений философии) Кант родился 22 апреля 1724 года в Кёнигсберге в семье шорника – мастера по изготовлению.
Лауреат Каннского кинофестиваля, французский режиссёр Лоран Канте умер в 63 года
Nous vous conseillons de modifier votre mot de passe. Subscribe to continue reading. Sign in Sections.
Также изучению подлежали древнегреческие литераторы: Гомер , Пиндар и Гесиод [36]. Кант хорошо владел латынью и читал классических авторов во внеурочное время.
На протяжении всей жизни он высоко ценил творчество древних авторов, таких как Луций Сенека , Лукреций и Гораций. Даже в преклонном возрасте он мог цитировать по памяти многих авторов. Интерес к древней литературе подогревался учителем латыни, которого Кант очень почитал. Уроки каллиграфии ему нравились менее всех других, по ним он регулярно получал низкие отметки.
Возможно, Кант умел по меньшей мере читать тексты на французском языке, поскольку посещал необязательный курс французского языка в гимназии. В английском языке он не имел серьёзных навыков, поскольку тот не входил ни в программу гимназии, ни в программу университета, в который поступит Кант [37]. Во взрослом возрасте Иммануил Кант негативно относился к обучению в гимназии и с «ужасом и страхом» вспоминал об этих годах, приравнивая своё школьное образование к рабству. Он критически описывал такие моменты воспитания, как необходимость вести так называемый «учёт души» — эссе, в котором каждый ученик регулярно должен был описывать своё душевное состояние.
Он говорил, что подобное «наблюдение за собой» приводит к помешательству. Атмосфера строгости и наказаний царила в заведении, хотя сам Иммануил, вероятно, не подвергался частым наказаниям, поскольку практически по всем предметам имел высокие баллы. И всё же он плохо отзывался обо всех своих учителях, за исключением учителя латыни, вспоминал жестокость и телесные наказания в отношении учащихся [38] [39]. Иммануил окончил Фридрихс-Коллегиум в 1740 году.
В конечном итоге зрелый Кант отверг пиетиетскую доктрину, связывая её с «рабским мышлением» [41]. Университетская жизнь[ править править код ] Изображение Кёнигсбергского университета на открытке XIX века Поступив в Кёнигсбергский университет в 16 лет [42] , Кант впервые за долгие годы получил свободу в учении. Он съехал из родительского дома и поселился в собственном жилье. Став студентом, Кант приобрёл статус «гражданина академии», который тогда действовал в Пруссии.
Это означало, что Кант отныне находится под юрисдикцией университета и фактически не должен исполнять повеления властей города или государства. Он также освобождался от воинской службы. Официальное зачисление в реестр студентов свершилось 24 сентября 1740 года [ком. Фактически это означало переход из гильдии ремесленников в гильдию учёных, которые были значительно ближе к знати, чем простые торговцы.
Становясь студентом, каждый должен был принести присягу на верность стране и религии, а к такой присяге допускались лишь лютеране , и чуть позже реформаторы. Кант же был освобождён от такой процедуры и был зачислен в студенты с обещанием подчиняться правилам. Поступая на факультет, Кант должен был выступить перед деканатом и показать свои знания в области логики, древней литературы, чтении Моисея и двух Евангелий в оригинале и общей эрудиции. Он успешно справился со вступительным испытанием.
Точно неизвестно, на какую специальность поступил Кант, однако философию преподавали всем студентам вне зависимости от их интересов. Студент нашёл своё увлечение в философии и сильно преуспел в ней. Он давал уроки философии некоторым студентам и даже имел с этого некоторый доход. В университете он познакомился с Иоганном Вломером [de] , с которым в одно время делил квартиру.
В те времена молодой философ жил весьма экономно, но не испытывал нужды в чём-либо, а многие потребности, такие как обновление одежды, если Кант не имел возможности приобрести её сам, на себя брало студенческое братство. После переезда Вломера в Берлин другой студент, Кристоф Бернард Калленберг, предложил Канту бесплатное проживание и оказывал поддержку. Некоторую помощь оказывал также Рихтер, дядя Иммануила. Учёба для него была превыше всего; в розыгрышах, пьянках, драках и прочих студенческих развлечениях он не участвовал.
Уже тогда многие новые ученики предпочитали держаться Канта, помогавшего им в учёбе. Многие младшекурсники уважали будущего философа и брали с него пример. Студентом Кант увлекался философией Мишеля де Монтеня , многие отрывки из которого он знал наизусть. Редким развлечением была игра со своими друзьями в бильярд , в который он часто выигрывал деньги [44].
Кант посещал даже лекции по теологии Шульца: он стремился к любому знанию, даже не связанному с его непосредственными интересами. Также он слушал лекции Иоганна Кипке [de] — его работы в области философии произвели впечатление на Канта [45]. Одним из самых известных и почитаемых философов, у которых учился Кант, был Мартин Кнутцен. Несмотря на то, что Кнутцен ни разу не упоминается в трудах Иммануила Канта, принято считать, что он оказал значительное влияние, наибольшее из всех его университетских преподавателей.
Кант любил своего преподавателя больше всех остальных и не пропустил ни одного занятия [46]. В 1738 году Кнутцен предсказал появление кометы зимой 1744-го [ком. В этом же году был издан его труд «Rational Thoughts on the Comets». Это подтолкнуло Канта к науке и, вероятно, послужило в будущем источником вдохновения для книги «Всеобщая естественная история и теория небес».
Иммануил Кант увлечённо следил за академическими диспутами вокруг предсказания Кнутцена, что в итоге развило у мыслителя интерес к космогонии [47]. Кроме того, именно Кнутцен познакомил Канта с трудами Исаака Ньютона [48]. Сам Кнутцен при этом не выделял Канта: перечисляя выдающихся учеников в переписке с Эйлером , он ни разу не упомянул его имя [49]. Начало творчества[ править править код ] Обложка немецкого издания первого труда И.
Канта Разум Канта «созрел» в 1744 году, когда он берётся за написание своей первой работы — « Мысли об истинной оценке живых сил». Кант публикует эту работу независимо, в то время как имел шанс написать её на латыни и представить как магистерскую диссертацию. Однако, обходя барьеры академического рецензирования, пишет её на немецком языке в весьма надменном тоне, намереваясь посягнуть на авторитет Ньютона и Лейбница. Вероятно, он преследовал цель привлечь внимание к своей персоне, а не добиться успеха в академическом сообществе [50] , хотя некоторые комментаторы Канта ложно приняли эту работу за его диссертацию, в то время как до защиты диссертации Канту оставалось по меньшей мере 10 лет [51].
Произведение было окончено в 1746 году, когда Канту было 22 года, а в следующем году он написал введение и предисловие к труду [52]. Кант выставил свой труд на рецензирование ещё в 1746 году, и он был одобрен, но официально был опубликован только в 1749 году. В своей работе Кант исследует феномен силы в физике с точки зрения метафизики , полагая, что любая подобная проблема должна рассматриваться в таком ключе.
The little people! This is called exploitation, and using unconsenting human beings as a means to an end.
Jimmy thinks its funny. Of course, any drama that Gibson directs pales in comparison to his own behind-the-scenes odyssey: the story of an odious individual who, after years on the outskirts of Hollywood, has somehow managed to fight his way back into the mainstream.
По итогам завершившегося сезона клуб вылетел в третий бельгийский дивизион. По информации источника, Канте лично ездил на базу команды, чтобы оценить инфраструктуру клуба. Бельгийская федерация уже проинформирована о процессе продажи, на данный момент сделка находится в процессе оформления документов. Клуб представляет бельгийскую провинцию Люксембург и проводит матчи на четырехтысячном стадионе «Иван Жорж».
Канте прошёл вторую часть медобследования перед переходом в «Аль-Иттихад»
Emmanuel Chukwudi Eze is credited with bringing Kant's contributions to racism to light in the 1990s among Western philosophers, who he believed often glossed over this part of his life and works.[210]. Подробная информация о фильме Последние дни Иммануила Канта на сайте Кинопоиск. Kant jettisoned traditional theistic proofs for God as utilized by natural theology, but sought to ground ethics, in part, in his concepts of categorical imperatives or universal maxims to guide morality. не столько повествование о «последних днях» немецкого философа, сколько собрание любопытных фактов, легенд и баек об
Emmanuel Kant royalty-free images
With just three years left of his second and final term in office, the French president, 46, wants to show his critics that he retains the energy and fresh thinking that helped propel him into the presidency in 2017. He urged Europe to be more a master of its own destiny, saying in the past it was over-dependent on Russia for energy and Washington for security. However, many EU officials believe there is currently no credible alternative to the US military umbrella, and some suspect Macron of pushing French industrial interests.
Here is the correct quotation. Jung said "Annihilation" and not "Annexation. Through the progressive integration of the unconscious we have a reasonable chance to make experiences of an archetypal nature providing us with the feeling of continuity before and after our existence. The better we understand the archetype, the more we participate in its life and the more we realize its eternity or timelessness.
The politician was speaking at the "Vth Congress of Political Scientists" in Svetlogorsk, a coastal city on the Baltic Sea belonging to the same Russian enclave. The affirmation, a priori and without concept, can make a philosopher smile or choke up. But a geographer will see it as a sign of an old grudge.
Собрались с мыслями 768 подписчиков Подписаться Иммануил Кант — самый русский из европейских и самый европейский из русских философов. Он родился и всю жизнь работал в Кенигсберге — сегодня это Калининград, несколько лет даже был российским подданным. Тем не менее в нашей стране созданная им теория не столь популярна.
Иммануил Кант: философ, присягнувший на верность Российской империи
Когда принималось решение широко отметить 300-летие немецкого философа Иммануила Канта, необходимость интеграции отечественной гуманитарной науки с мировой еще не. U.S. News. Full Menu. Иммануил Кант с младенчества, просто по праву рождения, был зачислен в гильдию шорников. Emmanuel Kant. Emmanuel Kant. Follow new publications. Emmanuel Kant. Emmanuel Kant. Follow new publications. Что любопытно, Эммануэль Макрон говорит об этом сейчас, когда реальна перспектива возвращения к власти в США Дональда Трампа.
Immanuel Kant and Nazism
Immanuel Kant (1724–1804) is the central figure in modern philosophy. He synthesized early modern rationalism and empiricism, set the terms for much of nineteenth and twentieth century philosophy. Иммануил Кант родился 22 апреля 1724 года в Кенигсберге, Пруссия, в небогатой семье ремесленника. Though Kant is as undeniably German as the Nord Stream pipeline, Putin (and anyone else anywhere) has a right to quote him morning, noon and.