Личные письма Альберта Эйнштейна, в которых он писал о безумии лидера Третьего рейха Адольфа Гитлера, были проданы на аукционе. даже притом, что он никогда не учился плавать. Эйнштейн отказался от своего немецкого гражданства в 1933 году после того, как Гитлер стал канцлером. В 1931 году Альберт Эйнштейн написал письмо Зигмунду Фрейду и пригласил его обсудить вопрос «Как прекратить на Земле войны». Это Эйнштейн ещё хорошо отделался,а вообще у Эйнштейна такой вид типа "ни хуя себе,чё произошло?вот попал я в акцию".
Последние новости
- С аукциона продали письмо Эйнштейна о «безумии Гитлера» // Новости НТВ
- "Медовые ловушки" спецслужб: как попался Эйнштейн, Гитлер и Кеннеди
- Содержание номера
- Колумнисты
- Письмо Эйнштейна: исторические параллели между путинской Россией и Третьим Рейхом — Новая Эпоха
Гитлер жив..?
Третье письмо датировано 12 июн 1939 года. Эйнштейн поразмыслил о «силе сопротивления», которой воспользовался подавленный еврейский народ для «выживания на протяжении тысяч лет». В эти годы страданий наша готовность помогать друг другу подвергается особенно серьезным испытаниям. Пусть мы выдержим это испытание так же, как и наши отцы до нас», — пишет немецкий физик перед началом Великой Отечественной Войны. Новости партнёров: Продолжая пользоваться данным сайтом, Вы выражаете свое согласие на условия использования интернет-сервиса «Яндекс.
Мюнхенское соглашение подписано 30 сентября 1938 года между Великобританией, Италией, Францией и Германией. Главным его итогом стала передача последней стране Судетской области — исторического региона бывшей Чехословакии, где компактно проживали этнические немцы. Подпишитесь на «Москва-Баку» в «Телеграм».
В воспоминаниях Филиппа Франка, которого Эйнштейн рекомендовал на свое место профессора пражского Немецкого университета в 1912 году, говорится об обостренном чувстве опасности, присущем великому физику. Еще тогда, когда национал-социалистическое движение только зарождалось, Альберт одним из первых предвидел, чем это закончится и для евреев, и для самой Германии. Когда в 1921 году автор теории относительности делал доклад в Праге, между ним и Франком состоялся обстоятельный разговор, во время которого Эйнштейн поделился с другом опасениями. Франк пишет: «Он считал тогда, в 1921 году, что вряд ли пробудет в Германии больше десяти лет. В своей оценке он ошибся всего на два года». Нужно отдать должное пророческому дару Альберта Эйнштейна, раньше многих своих современников предсказавшего печальную судьбу для Германии, ведомой Гитлером к катастрофе. Ведь Третий рейх делал только первые шаги, многие верили, что самого страшного не произойдет, что угрозы Гитлера останутся словесной риторикой. Но Эйнштейн уже твердо знал, что прежней Германии не будет. Знакомому физику из Англии Фредерику Линдеману, будущему советнику Черчилля по науке Эйнштейн написал 1 мая 1933 года: «В страну, где я родился, я больше не вернусь». Редко какой университет мира не хотел бы заполучить в свой штат признанного лидера среди физиков-теоретиков, нобелевского лауреата и автора основополагающих работ новой физики. Не следует забывать, что Эйнштейн был связан обязательством проводить несколько месяцев в году в Институте перспективных исследований в Принстоне, и Абрахам Флекснер, основавший в 1930 году этот институт и бывший его первым директором, тоже горел желанием сделать Альберта постоянным сотрудником. К удивлению многих, Эйнштейн нередко принимал новые предложения, о чем с восторгом писали газеты, но потом, по зрелому размышлению, брал свое согласие назад. Многие университеты, предлагая Эйнштейну место профессора, так выражали свой протест против волны увольнений еврейских ученых в Германии. Альберт понимал эту подоплеку, и ему трудно было отказать приглашавшим. Об этом он писал в Париж другу Ланжевену 5 мая 1933 года: «Вы будете теперь думать, что я должен был как испанские, так и французские предложения вежливо отклонить, так как то, что я действительно могу делать, не вяжется с тем, чего от меня ждут. Однако такой отказ при современных обстоятельствах был бы неправильно понят, так как оба приглашения носили хотя бы отчасти характер политической манифестации, чей успех поначалу важнее всего». Альберт охотно согласился прочитать несколько лекций в Брюсселе, Париже и Оксфорде. Скоро предложений стало так много, что он жаловался в апреле 1933 года другу молодости Соловину: «У меня больше профессорских мест, чем разумных мыслей в голове». Речь идет о предложении великому физику стать профессором этого учебного заведения. Приглашение исходило от Гавриила Константиновича Хворостина, влиятельного человека в городе и имевшего, как говорят, высокопоставленного покровителя в Москве. Надо сказать, что Саратов не был Эйнштейну совсем незнакомым городом, — здесь жил и работал профессор Милош Марич, с 1930 года заведующий университетской кафедрой гистологии, брат Милевы, первой жены Альберта Эйнштейна. По словам Бориса Шайна, Эйнштейн ответил, что ему никогда не выучить русский язык. Тогда Хворостин придумал хитрый план: создать Академию наук автономной республики немцев Поволжья, где делопроизводство велось бы на немецком, сделать Эйнштейна ее президентом с хорошей зарплатой, а жить и работать физик будет в Саратове. Хворостину было, конечно, известно, что Академии наук автономным республикам не положены, они существовали только в союзных республиках, но он надеялся этот вопрос уладить с помощью своего покровителя в ЦК ВКП б. Из этого плана ничего не вышло, но сама идея приглашения в СССР ученых евреев из Германии, искавших спасения от преследования нацистов, была не нова. Только в Томском государственном университете им. Им удалось за два года осуществить уникальное по тем временам в Сибири издание «Известий НИИ математики и механики» на немецком языке, в котором печатался даже Альберт Эйнштейн. Большинство из них были коммунисты, спасавшиеся от репрессий гитлеровцев. Среди эмигрантов из Германии немалую часть составляли и евреи. Судьба большинства из них сложилась трагически. Бежав от одной диктатуры, они пали жертвами другой. Не исключено, что и Эйнштейну грозила подобная судьба, прими он предложение переехать в Саратов. Трудности с русским языком были не единственной причиной, по которой Эйнштейн отказался переехать в Советский Союз. Из-за его левых взглядов, пацифистских настроений, неприятия нацизма многие считали его убежденным коммунистом, сторонником Коминтерна. Во время поездки в Америку он не раз сталкивался с протестами против его якобы сталинистских пристрастий. На самом деле любая диктатура, будь то сталинская или гитлеровская, одинаково были для ученого неприемлемыми, хотя он не ставил между ними знак равенства. Собираясь в сентябре 1933 года в Америку, Эйнштейн дал интервью газете The New York World Telegram, в котором подчеркнул: «Я убежденный демократ, и именно поэтому я не еду в Россию, хотя получил очень радушное приглашение. Мой визит в Москву наверняка был бы использован советскими правителями в политических целях. Сейчас я такой же противник большевизма, как и фашизма. Я выступаю против любых диктатур». В том же месяце в другом интервью, опубликованном одновременно в двух газетах — «The Times of London» и в «The New York Times», — Эйнштейн признался, что «иногда бывал одурачен организациями, представлявшимися чисто пацифистскими или гуманитарными, а на самом деле занимавшимися не чем иным, как закамуфлированной пропагандой на службе русского деспотизма». И далее еще откровенней: «Я никогда не одобрял коммунизм, не одобряю его и сейчас». Ученый подчеркнул, что он против любой власти, «порабощающей личность с помощью террора и насилия, проявляются ли они под флагом фашизма или коммунизма».
В ответ на это Рузвельт запустил собственный проект по созданию атомной бомбы. Эйнштейн до конца дней переживал, что мог невольно спровоцировать Америку к созданию ужасного оружия. И резко осуждал атаку Хиросимы и Нагасаки. Именно тогда он произнес свое знаменитое «Если третья мировая война будет вестись атомными бомбами, то четвёртая — камнями и палками». А спустя 20 лет Эйнштейн написал завещание и сказал друзьям: «Свою задачу на Земле я выполнил». И ушел из жизни в 77 лет он аневризмы аорты. Ну а о состоянии современной науки в комедийном жанре я рассказал в этом видео: 445 Предыдущая статья Следующая статья Снабжение Т. Честнейший, как известно сарказм, если шо , человек Энштейн не сбегал, он покинул Германию, и его впустили в США. Интересно, почему основную массу евреев "цивилизованный мир" что Швейцария, что Англия, что США разворачивал обратно, а теперь ни-ни за означенный несколько деликатный момент. Кот Старый Та же, как 17-й век назвали веком Ньютона, 20-й век по праву назван веком Эйнштейна.
Письма Эйнштейна о Гитлере продадут на аукционе
Там среди дальних родственников и Эйнштейн, и Гитлер, и Караваджо, и американский президент Линдон Джонсон», — рассказал Жириновский. Даже Эйнштейн переживал о том письме 1939 года Рузвельту, во многом инициировавшем включение США в атомную гонку. Личные письма Альберта Эйнштейна, в которых он высказывается по поводу "безумия Гитлера", "единства еврейского народа" и теории относительности, были проданы в РИА Новости, 29.03.2019. В отличие от Планка, который не разделял нацистскую идеологию, но выполнял всё, чего от него ожидали (например, раскритиковал Эйнштейна, когда тот объявил, что не вернется в Германию при Гитлере), фон Лауэ и в переписке с друзьями. результат безумия Гитлера, которое полностью разрушило жизни всех, кто меня окружает», - цитирует РИА Новости текст письма ученого. После чего Эйнштейн подчеркивает, что, несмотря ни на что, еврейский народ готов «выдержать это испытание». Музеи новости материал. С молотка ушло письмо Эйнштейна с его упоминанием о безумии Гитлера.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ РАЗДЕЛА "МУЗЕИ"
- Рекомендуем
- Продано письмо Эйнштейна о «безумии» Гитлера
- Письма Эйнштейна о «безумии Гитлера» пустили с молотка
- Письмо Эйнштейна о «безумии Гитлера» продано за $134 000
На аукционе продали письмо Эйнштейна о «безумии» Гитлера
Коллекционеры получили возможность приобрести письмо Альберта Эйнштейна, которое он написал спустя десять дней после заключения Мюнхенского соглашения. На аукционе за $134 тыс. было продано письмо Альберта Эйнштейна, в котором он рассказал о «безумии Адольфа Гитлера», охватившем Германию, передает CNN. По правде говоря, наш балкончик стал таким серьезным совершенно напрасно, поскольку Альберт Эйнштейн отнюдь не был похож на большинство своих коллег.
Найдены письма Эйнштейна о «безумстве Гитлера»
Когда Гитлер стал канцлером и нацистская партия пришла к власти, Эйнштейн, как уже говорилось, уехал в Америку. В отличие от Планка, который не разделял нацистскую идеологию, но выполнял всё, чего от него ожидали (например, раскритиковал Эйнштейна, когда тот объявил, что не вернется в Германию при Гитлере), фон Лауэ и в переписке с друзьями. В 1931 году Альберт Эйнштейн написал письмо Зигмунду Фрейду и пригласил его обсудить вопрос «Как прекратить на Земле войны».
Как Эйнштейн от Гитлера ушел
Первое письмо, написанное в октябре 1938 года, менее чем за год до того, как Адольф Гитлер вторгнется в Польшу и начнет Вторую мировую войну, было маркировано в Принстоне, штат Нью-Джерси. Эйнштейн начал письмо, выразив разочарование по поводу того, что он не может издать больше аффидевитов, чтобы позволить большему числу евреев прибыть в США. Затем он выразил свой скептицизм по поводу склонности английского премьер-министра Невилла Чемберлена смотреть в другую сторону, если Гитлер аннексирует Чехословакию. O Sancta simple...! Во Франции он загнал левых в угол, а во Франции также помог дать власть тем людям, девиз которых:« Лучше Гитлер, чем красные.
С одной стороны, нацистское руководство поощряло идеологически «правильных» физиков, с другой — не слишком способствовало их возвышению, а где-то даже откровенно его тормозило.
Ученые, которых Штарк и Ленард охотно репрессировали бы за скептическое отношение к рейху, продолжали работать и занимать высокие посты, поскольку власть ценила их таланты и не видела в них угрозы. Такое подвешенное положение не могло не раздражать идеологов «немецкой науки»: они вроде бы преуспели, но в то же время никак не могли добиться того, чтобы государство однозначно и официально поставило их во главе всех академических структур в стране. А в августе 1934 года, когда надзор за исследовательскими проектами перешел от приятеля Штарка министра внутренних дел Вильгельма Фрика к министру науки, воспитания и народного образования Бернгарду Русту, ситуация для прогитлеровских физиков стала совсем плачевной. Руст задвинул их на второй план и передал руководство многими их проектами своим бюрократам. Они рассчитывали взять эту уважаемую и влиятельную организацию под контроль еще в 1933 году, когда истек первый президентский срок Планка.
Однако тот неожиданно остался на второй срок — до марта 1936-го. По мере приближения окончания его полномочий сторонники «немецкой науки» всё активнее «обличали» засилье евреев в KWG. Атаковал Ленард и лично Планка — тот якобы «оказался столь невежественен в вопросах расы, что принял Эйнштейна за настоящего немца». Испортив репутацию конкурентов и связав их с конспирологическими теориями, физики-антисемиты рассчитывали обеспечить Штарку, самому влиятельному из них, должность следующего президента Общества кайзера Вильгельма. Кампания за его назначение основывалась на идее о том, что стараниями евреев организация давно превратилась в болото и исправить ситуацию под силу лишь подлинным патриотам.
Однако триумф «немецкой науки» в очередной раз не состоялся: министр науки Бернгард Руст по-прежнему не доверял Штарку из-за его связей со своими конкурентами в правительстве, поэтому отверг его кандидатуру. Руст не возражал против такого компромисса, но 74-летний Ленард отказался сам, сославшись на преклонный возраст. Другие возможные кандидаты не соответствовали необходимым критериям. Из-за этого Планку пришлось остаться президентом еще на год, после чего его место занял Карл Бош — прагматичный химик и противник нацистского антисемитизма. Из-за проблем со здоровьем в конце 1930-х Бош почти полностью передал руководство KWG своему заместителю — назначенному ведомством Руста Эрнсту Телшову.
Тот искренне разделял гитлеровскую идеологию, но не принадлежал к кругу Штарка и Ленарда. Это означало, что даже после фактического перехода Общества кайзера Вильгельма под контроль нацистов лидеры движения «немецкой науки» по-прежнему оставались на периферии политических интриг, предопределявших любые перестановки во власти. Когда стало ясно, что нападки на Планка не привели ни к каким заметным результатам, Штарк атаковал другого оппонента — пожалуй, самого авторитетного из остававшихся на тот момент в рейхе физиков — Вернера Гейзенберга. Тот, как считал Штарк, раньше уже нанес оскорбление ему лично и самому Гитлеру, когда публично отказался присягнуть на верность фюреру. Ненависть Штарка подогревал и тот факт, что Гейзенберг, который был на 27 лет младше него, в середине 1930-х рассматривался как главный кандидат в преемники Арнольда Зоммерфельда на должность профессора Мюнхенского университета.
Штарк помнил, как Зоммерфельд еще в 1915 году заблокировал его назначение в Геттингене, и теперь никак не мог смириться со стремительным продвижением Гейзенберга. Тот в 27 лет стал профессором в Лейпциге, в 31 год удостоился Нобелевской премии, а в 35 уже подыскал жилье в Мюнхене, чтобы сменить в местном университете бывшего научного руководителя. Не желая мириться с таким развитием событий, Штарк начал кампанию против Гейзенберга. В июле 1937 года, в тот же день, когда Гейзенберг с беременной женой переехал в Мюнхен, в еженедельнике СС Das Schwarze Korps «Черный корпус» вышла анонимная статья с обвинениями против ученого. В ней Гейзенберга сравнивали с заключенным в концлагере журналистом и пацифистом Карлом фон Осецким и называли «белым евреем», то есть тем, кто, не являясь евреем по происхождению, выступает носителем «еврейского духа».
Штарк ненавидел Гейзенберга и за то, что тот отклонил его предложение посетить съезд Национал-социалистической лиги учителей в ноябре 1933-го, и за то, что в сентябре 1934-го выступил в защиту теории относительности и квантовой механики на съезде Общества немецких естествоиспытателей и врачей в Ганновере. Тогда Вернер даже нарушил негласный запрет на упоминание имени Эйнштейна. Всё это уже делало его в глазах Штарка предателем рейха. Своей кампанией против «белого еврея» он надеялся подтолкнуть власть к более решительным чисткам в науке и добиться отмены назначения Гейзенберга в Мюнхенский университет. Тот факт, что обвинения против Гейзенберга появились в печатном органе СС, позволял предположить, что влиятельная государственная структура встала на сторону «немецкой физики».
Даже люди, далекие от научного сообщества, ждали реакции государства: предполагаемого «белого еврея» должны были либо снять со всех должностей, согласившись с нападками, либо оставить в покое, таким образом окончательно продемонстрировав пренебрежение к Штарку и Ленарду. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер не стал предпринимать решительных действий против Гейзенберга, но инициировал подробную и кропотливую проверку взглядов и всех связей физика. Множество коллег высказались в защиту нобелевского лауреата и потребовали прекратить его преследования: от Зоммерфельда до уважаемого механика и специалиста в области гидродинамики Людвига Прандтля. Последний даже вступил в переписку с Гиммлером, в которой откровенно обличил подлинные мотивы Штарка и описал трагические последствия его возвышения для немецкой науки. Расследование с изнурительными допросами и прослушкой оказало на Гейзенберга гнетущий эффект и растянулось до второй половины 1938 года, но всё-таки завершилось для него относительно благополучно.
Гиммлер лично уведомил прославленного физика, что его признали «благонадежным» и что отныне он может не опасаться нападок со стороны СС и других государственных структур. Единственное условие со стороны Гиммлера состояло в том, чтобы Гейзенберг разделял научную деятельность, личные отношения и политические взгляды. Ученый безоговорочно согласился. В завершение руководитель СС пригласил Гейзенберга к себе в Берлин, чтобы обсудить досадное происшествие. Встреча так и не состоялась из-за занятости Гиммлера, но положению Гейзенберга больше действительно ничего не угрожало.
Оставалось решить вопрос с его назначением в Мюнхенский университет. По словам самого Гейзенберга, эта процедура превратилась в политический футбол. В СС вроде бы не возражали, чтобы он сменил Зоммерфельда. Однако заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс выступил категорически против. Он утверждал, что НСДАП продемонстрирует слабость, если пойдет на такие уступки ученому, долгое время подозревавшемуся в симпатиях к евреям.
В июне 1939 года Гейзенберга проинформировали о том, что он получит «престижное» назначение в Вену и возможность изложить свою позицию в одном из научных журналов. Однако переезд не состоялся из-за нападения Германии на Польшу и последующего участия Гейзенберга в ядерной программе. Место Зоммерфельда в Мюнхене же занял Вильгельм Мюллер — посредственный, зато преданный идеям «немецкой науки» авиационный инженер. Многих физиков такой выбор поставил в тупик: даже среди почитателей Штарка вполне можно было выбрать более талантливого специалиста. Гейзенберг предполагал , что странному назначению способствовало Министерство науки.
На протяжении всего этого времени Штарк продолжал конфликтовать с главой этого ведомства Бернгардом Рустом, поэтому последний вполне мог использовать некомпетентность Мюллера как повод для последующего разгона сторонников «немецкой науки». С одной стороны, Штарк вроде бы одержал победу, не позволив «белому еврею» Гейзенбергу возглавить отделение физики Мюнхенского университета. С другой, недоброжелатели во власти всё чаще и громче говорили о том, что его запредельная идеологическая преданность — лишь способ замаскировать собственную профнепригодность. Против Штарка сработало то, что даже Гиммлер хоть и подозрительно относился к Гейзенбергу, но ценил его талант и понимал, что в перспективе он может дать рейху намного больше, чем несколько стареющих и оторванных от реальности экспериментаторов. Вероятно, одного конфликта с Гейзенбергом не хватило бы, чтобы похоронить репутацию Штарка, но, к несчастью для лидера «немецкой науки», примерно тогда же набрал обороты его конфликт с еще одним давним противником, одним из самых влиятельных и жестоких региональных руководителей, гауляйтером Верхней Баварии и обергруппенфюрером СС Адольфом Вагнером.
Впервые они схлестнулись еще в 1933 году — тогда Штарк пожаловался на местного представителя НСДАП за вымогательство и призвал отстранить его от партийной работы. Вагнер проигнорировал его обращение. В следующем году Штарк снова вмешался в партийную политику в регионе, когда потребовал призвать к ответственности ушедшего от наказания за нападение на полицейского и поножовщину Карла Золлингера, мэра Траунштайна, где тогда жил Штарк. Вагнера же Штарк обвинил в том, что тот замолчал преступление приятеля. Если Штарк хотел пожаловаться на товарища по партии, ему следовало подать отчет региональному лидеру [чего он не сделал, сразу обратившись с заявлением в Министерство юстиции].
Больше того — Штарк знал, что Вагнер при разбирательстве занял сторону Золлингера. Вагнер избрал циничное и лицемерное обоснование для процесса против Штарка: член партии не должен плохо относиться к товарищу или вредить репутации партии». Конфликт с гауляйтером сделал Штарка уязвимым. Разбирательство о его возможном изгнании из партии прошло через множество разных инстанций и завершилось лишь в конце 1937 года. Вагнер требовал, чтобы Штарк извинился перед ним за нарушение субординации.
Штарк обвинял гауляйтера в укрывательстве и халатной реакции на обращения жителей Траунштайна. В конце концов суд, рассматривавший дело, решил замять скандал: физика оставили в НСДАП, а Золлингеру, которого он требовал наказать, не предъявили никаких обвинений. Для Штарка, хоть его и не исключили из партии, процесс получился роковым: в глазах нацистского руководства он стал изгоем, а о том, чтобы поручить ему реформу науки в рейхе, больше не могло быть и речи. Как пишет историк Майкл Уокер, «противостояние с Вагнером во многом сломило Штарка». Назначение его сторонника Мюллера на должность профессора Мюнхенского университета стало последним значимым достижением Штарка во главе «немецкой физики» — да и то неоднозначным, поскольку обеспечило его оппонентов во власти новыми поводами для критики.
В 1939 году подошел к концу его срок во главе Физико-технического института, которым Штарк руководил на протяжении шести лет. Задуманная им реформа не состоялась даже на локальном уровне из-за постоянных отказов разных ведомств в финансировании. Чиновники и администраторы всё чаще раздраженно реагировали на запросы физика, а тот факт, что многие более уважаемые коллеги, такие как фон Лауэ, Планк и Гейзенберг, считали его посредственностью, не добавлял Штарку авторитета и популярности. Конфликт с Вагнером же лишил его поддержки немногих остававшихся сторонников в партии. Важным фактором, подкосившим Штарка и всё движение за «немецкую науку», стало то, что в теории относительности нацистских лидеров, а именно Гитлера и Гиммлера, смущало исключительно имя ее автора-еврея.
Когда расследование против Гейзенберга завершилось тем, что Вернер согласился свести ссылки на Эйнштейна к минимуму, рейхсфюрер СС охотно взял его под свою защиту. Штарк же покинул Берлин и уехал домой в Траунштайн, полностью утратив всё свое влияние в политике и науке. Еще одним ключевым аспектом, предопределившим судьбу «немецкой науки», стало начало Второй мировой: в условиях военного времени руководству страны требовались ученые, способные конкурировать с американцами, британцами и своими соотечественниками-эмигрантами. К концу 1930-х у верхушки рейха сложилось четкое понимание того, что Штарк и его соратники с их устаревшими взглядами на физику на такое не способны, а вот Гейзенберг и другие прогрессивные физики-теоретики — вполне. Их знания и таланты для нацистской элиты оказались важнее, чем фанатичный антисемитизм реакционеров.
На организованных властями дискуссиях между теоретиками и экспериментаторами в конце 1940 года последним теперь приходилось обсуждать не происхождение оппонентов, а физику.
Пара ученых-химиков в результате эксперимента установила, что при бомбардировке медленными нейтронами ядра урана оно «лопается», распадаясь на более легкие элементы. Более того, этот процесс, получивший название «расщепление ядра», сопровождался выделением энергии. Перспективы сенсационной находки, мирные и военные, были очевидны ученым с самого начала. Проблема для остального мира заключалась в том, что авторов открытия звали Отто Ган и Фриц Штрассман, работали они в берлинском Химическом институте кайзера Вильгельма, а вокруг уже шестой год строился становившийся все более агрессивным Третий рейх. До начала Второй мировой войны оставалось совсем немного времени, и нацисты неожиданно для всех оказались в авангарде гонки за ядерным оружием. Можно только предполагать, как сложилась бы судьба человечества, если бы Гитлер все-таки получил в свое распоряжение атомную бомбу.
Нацисты и атом Ничего удивительного в открытии, сделанном Ганом и Штрассманом, не было. К концу 1930-х ученые из многих стран мира, включая Нильса Бора, Энрико Ферми, Ирен Кюри и ее мужа Фредерика Жолио, находились на пороге эпохального достижения, но первыми все равно стали немцы. И все же пионерами в расщеплении ядра стали сотрудники института кайзера Вильгельма Отто Ган и Фриц Штрассман. В результате эксперимента в самом конце 1938 года они обнаружили, что при облучении урана медленными нейтронами образуется барий с ядром массой примерно в 2 раза меньше первоначальной. Последовавшие исследования привели ученых к мысли о возможности цепной ядерной реакции, сопровождавшейся бы высвобождением большого количества энергии. Контролируемая цепная реакция, в свою очередь, легла в основу ядерной энергетики, а неконтролируемая — в основу ядерного оружия. Стол, за которым было открыто расщепление ядра.
Военные перспективы нового источника энергии были очевидны. Уже в апреле 1939 года в командование вермахта поступило письмо от двух ученых из Гамбурга: «Мы взяли на себя инициативу с целью обратить Ваше внимание на самые последние события в мире ядерной физики; по нашему мнению, они, по всей вероятности, открывают возможности для изготовления взрывчатого вещества, которое по своей разрушительной силе на много порядков превзойдет взрывчатые вещества обычных типов». Пауль Гартек и Вильгельм Грот были абсолютно правы и в своем выводе: «Та страна, которая первой сумеет практически овладеть достижениями ядерной физики, приобретает абсолютное превосходство над другими». Военному руководству Третьего рейха, занятому подготовкой к нападению на Польшу, потребовалось несколько месяцев для запуска новой идеи в производство. Лишь 26 сентября 1939 года в Управлении армейских вооружений состоялось совещание, в котором приняли участие ведущие физики страны из тех, что не были изгнаны нацистами из Германии за свое еврейское происхождение. Ученые заявили военным, что ядерное оружие реально, причем его создание возможно в самое ближайшее время. Результатом встречи стало тотальное засекречивание немецкого «Уранового проекта».
Для его реализации организовывалась кооперация более 20 научных организаций рейха, над темой принялись работать около сотни крупнейших немецких физиков, а теоретическим руководителем программы стал молодой 37-летний ученый Вернер Гейзенберг, к тому времени уже бывший лауреатом Нобелевской премии. Вернер Гейзенберг. Вероятным противникам Третьего рейха точно так же были понятны перспективы ядерного оружия и те преимущества, которые оно дает в геополитическом масштабе. В августе 1939 года Альберт Эйнштейн, в 1933 году после прихода нацистов к власти вынужденный уехать из Германии в США, направил Франклину Рузвельту письмо, в котором сообщал президенту страны о существовании немецкой ядерной программы и косвенно предупреждал о перспективе создания в рейхе урановой атомной бомбы. В этом же документе Эйнштейн призывал к скорейшему началу в США научных работ по атомной теме, аналогичных германским. Рузвельт верно оценил предупреждение Эйнштейна, отдав осенью 1939 года, уже после начала Второй мировой, приказ создать т. Ядерная гонка В начале 1940-х годов Третий рейх опережал любую другую страну в своей ядерной программе.
У нацистской Германии уже существовала организационная структура, занимавшаяся проблематикой, имелся необходимый интеллектуальный ресурс для работы над ней, соответствующей работе обеспечивалось достаточное финансирование. Проблемой могло стать отсутствие на территории страны нужного количества сырья для атомного проекта, но и этот вопрос был решен в результате экспансии рейха.
Ru Три письма из тех, что были выставлены на торги, физик написал с 1921 по 1939 год.
В них он описал приход Гитлера к власти, а также сопротивление евреев. Как отмечается, в одном письме ученый обратился к Морису Ленцу, лидеру лучевой терапии в Колумбийском университете в Нью-Йорке, чтобы поздравить его с работой, приносящей пользу еврейским беженцам во время Второй мировой войны.
Гений Гитлера не оценили потомки
| Эйнштейн предсказал ужасы нацизма за 11 лет до прихода Гитлера к власти | Эйнштейн отказался от своего немецкого гражданства в 1933 году после того, как Гитлер стал канцлером. |
| В США продали письма Эйнштейна о "безумии Гитлера" | Личные письма Альберта Эйнштейна о приходе Адольфа Гитлера к власти и «единстве еврейского народа» продали на аукционе Nate D. Sanders 28 марта, пишет CNN. |
| Письма Эйнштейна о Гитлере продадут на аукционе | Он высказал свое мнение о Гитлере и обвинил его в «уничтожении жизни всех», кто был в узком окружении ученого. |
С молотка ушло письмо Эйнштейна с его упоминанием о безумии Гитлера
Нацисты опровергали теорию относительности и распространяли посыл о «лженаучности» Эйнштейна. И все же, несмотря на такие громкие заявления, понравившиеся труды еврейского ученого нацисты присваивали своей стране, приписывая их арийским ученым. Альберт Эйнштейн продолжал говорить о нацистских преступлениях даже после того, как фашисты пригрозили ему расправой. Ученый успел уехать из Германии до принятия Нюрнбергских расовых законов. В Штатах Эйнштейну сообщили о том, что гитлеровцы конфисковали абсолютно все имущество его дочери. Месть Альберта была красивой. В разгар нацистского самолюбования ученый с мировым именем публично заявляет о том, что он повторно отказывается от немецкого гражданства.
Адресовано близкому другу ученого, швейцарскому инженеру Мишелю Бессо. Двухстраничное письмо вложено в оригинальный конверт Postmarked Princeton, на котором стоит штемпель за 11 октября 1938 года. Стартовая стоимость послания оценивается в 25 тысяч долларов, передает Lenta со ссылкой на Daily Express.
Нацистский режим был для него квинтэссенцией всего, чем могли увенчаться немецкие традиции национализма и милитаризма, которых он так опасался. Откровенный антиинтеллектуализм правых он просто презирал. В 1930 году он выступил соавтором эссе «Наука и диктатура» в сборнике «Диктатура предстает перед судом», где, в частности, писал: «Диктатура означает повсеместную цензуру, и как следствие — деградацию. Наука способна процветать только в атмосфере свободы слова». Даже в 1931 году Эйнштейн еще вроде бы верил, что Гитлер вот-вот сковырнется, что его политический капитал — всего лишь результат экономической неразберихи, возникшей после Первой мировой войны в результате Версальского договора, гиперинфляции и массовой безработицы. В этом контексте его, конечно, можно назвать политически наивным, однако не стоит забывать, что и куда более маститые политики недооценили опасность Гитлера в те времена. Когда же нацистский лидер был «помазан» в канцлеры, Эйнштейн уже не питал насчет его звериной натуры ни малейших иллюзий. В 1935 году он писал: «Появился Гитлер — человек с ограниченными умственными способностями, не пригодный ни для какой полезной работы, исходящий желчью и завистью к любому, с кем обстоятельства и природа обошлись добрее, чем с ним». Уже через несколько месяцев после прихода Гитлера к власти, в 1933 году, Эйнштейн начал спрашивать: «Неужели мир не видит, что Гитлер стремится к войне? Говорят, за его голову была назначена награда, а в национал-социалистских списках «врагов народа» появилась фотография Эйнштейна с хладнокровной припиской: «Еще не повешен».
Ученые рассказал, как планировал приехать в Германию, однако отказался из-за безопасности. Далее в тексте он написал о достижениях своего сына Ганса Альберта. Второе письме немецкого физика было написало в апреле 1934 года, где Эйнштейн пишет о своем браке и о сыне, у которого выявили шизофрению.
Теория относительности террора. Как Эйнштейн оценивал режимы Гитлера и Сталина
Эйнштейну пришлось бежать из страны. За его голову даже обещали вознаграждение — 50000 марок. Он открыто критиковал Адольфа Гитлера и сочувствовал противникам нацистского режима, оказавшимся под прессом фюрера. Изначально Альберт Эйнштейн даже не мог поверить, что такой ужасный человек надолго останется при власти: «Он живет, а точнее сидит на голодном брюхе Германии. Как только экономические условия улучшатся, Гитлер тут же перестанет что-либо значить». Но, к сожалению, предположение ученого не стало реальностью. Когда процветание нацизма стало очевидным, Эйнштейн сказал: «Поскольку фашистская опасность все усиливается, я не верю больше в действенность пассивного пацифизма.
И немецкие дипломаты, которые там жили, писали в министерство иностранных дел депеши, что деятельность Эйнштейна приносит гораздо больше пользы для авторитета страны, чем все их дипломатические усилия, и что если в результате травли ученый покинет Германию, это будет страшной потерей для престижа государства. В 1922 году, осенью, в Лейпциге должно было состояться большое научное собрание. Главный доклад на нем должен был делать Эйнштейн. Однако в результате массированной травли в самый последний момент ученый был вынужден отказаться от участия и тайно уехать из страны, поскольку его жизни угрожала большая опасность. Кстати, сам Эйнштейн к этому относился очень легко. Он даже смеялся, что за его голову назначена какая-то награда. Когда Эйнштейн покинул Прусскую академию наук, ему пришлось искать новое место работы. Предложений занять профессорскую кафедру ученому поступало множество. Ректор СГУ Хворостин, достаточно влиятельный человек, мечтал видеть физика в стенах своего университета. Когда Эйнштейн ответил, что ему никогда не выучить русский язык, Хворостин придумал хитрый план: создать Академию наук автономной республики немцев Поволжья, сделать Эйнштейна ее президентом с хорошей зарплатой, а жить и работать ученый будет в Саратове. Из этого плана ничего не вышло: выбор физика пал на Принстон. Здесь сыграли роль несколько факторов. Эйнштейн не любил читать лекции, а профессорство в любом университете предполагает регулярное чтение лекционного материала. Это — обязанность, педагогическая нагрузка. Почему Эйнштейну нравилась должность профессора Прусской академии наук? Потому что она не предполагала чтения лекций. В Принстоне у него была такая же позиция — профессор без педагогической нагрузки. Однако в Америку ученый поехал без особой охоты. Несколько раз он говорил о том, что с удовольствием остался бы в Европе, где мог бы иметь больший контакт с научными работниками. Научная деятельность для Эйнштейна всегда стояла на первом месте.
Эйнштейн в этот период жизни переживает тяжёлые времена, желая помочь семье и отправляя ей все свои деньги. В 1933 году он откажется от немецкого гражданства и переедет в США. В другом письме физик рассказывает своей сестре Майе Винтелер-Эйнштейн, что предчувствует наступление Холокоста.
Также в письме другу Эйнштейн сообщил о своей последней работе и трудностях, которые испытывает его первая жена Милева с ипотечными платежами. Адресовано близкому другу ученого, швейцарскому инженеру Мишелю Бессо. Двухстраничное письмо вложено в оригинальный конверт Postmarked Princeton, на котором стоит штемпель за 11 октября 1938 года. Стартовая стоимость послания оценивается в 25 тысяч долларов.
Как Эйнштейн от Гитлера ушел
понимаешь? понимаю. жаль, что далеко не все поймут в чём же дело)))) действительно тонко)))) не так уж много и образованных в наше время, кто знает, почему это так интересно и необычно)))) адольф гитлер, альберт эйнштейн, комикс. Личные письма Альберта Эйнштейна, в которых он высказывается по поводу "безумия Гитлера", "единства еврейского народа" и теории относительности, были проданы в четверг с аукциона Nate D. Sanders. Как передает со ссылкой на РИА Новости. Тегигитлер и эйнштейн были знакомы, альберт эйнштейн и гитлер, эйнштейн и гитлер встречались, отношение гитлера к эйнштейну. Это Эйнштейн ещё хорошо отделался,а вообще у Эйнштейна такой вид типа "ни хуя себе,чё произошло?вот попал я в акцию".