Анжелика Артюх Кинокультура и взрыв. Женщины-режиссеры в кинематографе современной России. Творчество женщин-режиссеров – одна из ключевых тем современного мирового.
Читайте также
- Сегодня День рождения отмечает Анжелика Артюх
- Анжелика Артюх: Кинорежиссерки в современном мире
- После поездки в США киноведа заставили уволиться из петербургского института - TV Lenta
- Аннотация к книге "Кинорежиссерки в современном мире"
- Аннотация к книге "Кинорежиссерки в современном мире"
- Блогер должен быть профессионалом? На журфаке БГУ рассказали о новой специальности
Кинокритик Артюх заявила, что ее уволили из СПбГИКиТ из-за поездки в США
Что ни говори, судьба ученых в России в наше время — это особая история». Анжелика Артюх Анжелика Артюх — известный кинокритик, доктор искусствоведения, член Международной федерации кинопрессы, куратор Московского международного кинофестиваля, лауреат премии Российской гильдии кинокритиков. Она также написала книгу «Кинорежиссерки в современном мире».
Следователи возбудили уголовное дело в отношении 17-летнего подростка, которого подозревают в избиении незнакомых людей, съемках процесса на камеру и публикации в интернете.
В ведомстве уточнили, что фигурант избивал неустановленных людей, снимая процесс на камеру мобильного телефона.
В переводе на человеческий язык это означало: «дайте нам кусочек нефтегазового пирога и делайте с нами, что хотите». Ну вот, государство их услышало и стало поддерживать — как умеет, во всю мощь своей лишней хромосомы. Благодаря этому наши продюсеры сейчас — по сути не продюсеры, а толкачи. Была такая профессия в советские времена: люди, которые числились на производстве, но на самом деле проводили всё свое время в коридорах отраслевого министерства, выбивая финансирование для предприятия. Эти толкачи прекрасно знали, когда у какого чиновника день рождения, какие духи любит его жена и какие конфеты — его дети; они были профессиональными облизывателями задниц. Примерно тем же самым сегодня заняты так называемые российские продюсеры. Они превратились в посредников при передаче денег от государства к съёмочным группам, причем весьма дорогостоящих посредников.
И вот теперь те же кинематографисты, которые ратовали за господдержку, пребывают в шоке. Они думали, что будут жить в качестве придворного шута, который показывает феодалу кукиш и за это получает объедки с его стола. А феодал, оказывается, хочет, чтобы они встали в строй вместе с остальными. И начинается плач: этому живому классику не дали денег на его высокохудожественное кино, того прокатили на питчинге, да еще и дурацкую идеологию навязывают... Кто виноват? Мединский, разумеется! Вот если поменять его на хорошего, просвещённого министра, тогда всё будет в порядке. Нет, не будет.
Потому что люди, которые за 25 лет рынка в стране, где живёт 140 миллионов потенциальных русскоязычных кинозрителей и еще почти 100 миллионов в странах СНГ, не сумели сделать своё кино хотя бы окупаемым, привлекательным для инвесторов и способным существовать без государственной милостыни, должны быть просто эпически бездарными. Но поменять их вместе с Мединским, увы, не получится. Фото из личного архива По сути, все кинематографии можно разделить на две категории. Первая — это «честные девушки», которые зарабатывают деньги своим трудом, производя и продавая фильмы. Таких кинематографий немало: американская, индийская, гонконгская и т. Кинематографисты в этих странах могут даже не знать, как зовут министра культуры — в тех случаях, когда там вообще есть министр культуры. Потому что в США, например, министерства культуры нет и, видимо, поэтому индустрия культуры там более прибыльна, чем строительство, транспорт, туризм или сельское хозяйство. Причём именно кино играет в этой индустрии лидирующую роль.
Другая категория — «содержанки». Это кинематографии, которые существуют за счёт некоего богатого «папика», в роли которого, как правило, выступает государство или же какие-нибудь общественные фонды, поддерживающие некоммерческое кино. Иногда такому существованию есть оправдание — например, когда речь идёт о маленькой стране, где рынок просто не способен окупать национальное кинопроизводство. Хотя и здесь можно вспомнить опыт Гонконга, в котором живёт всего семь миллионов человек и который умудрился без всякой господдержки создать одну из мощнейших киноиндустрий мира, производя фильмы на экспорт. В любом случае существование в качестве государственной содержанки есть антирыночная, социалистическая практика, разрушающая обратную связь между кинопроизводителями и зрителями. Советское кино сначала проституировало вынужденно — поскольку большевики приставили ему револьвер к голове, а позднее — потому что вошло во вкус. Но какая-то стыдливость всё же сохранялась даже во времена развитого застоя, когда считалось приличным, восхваляя деяния коммунистической партии, фигу в кармане держать. Нынешняя же русская кинематография представляет собой совершенно непристойное зрелище: циничная шлюха, которая, лёжа с раздвинутыми ногами, рассуждает о духовности, поскольку это возбуждает клиента.
Такая ситуация в кино, на мой взгляд, является одним из ярких свидетельств социальной катастрофы, случившейся в России. Хотя я понимаю, что на фоне нынешней политики и экономики беда в области кинематографа выглядит скромно. Но на самом деле это всё — звенья одной ржавой цепи, которой мы все опутаны. Практика поддержки кино кинофондами и практика поддержки кино государством, управляющим кино при помощи министерства культуры, — всё же не одно и то же. Проблема в том, что политика России осознанно стремится к изоляции, к тому, чтобы сделать страну изгоем, и опыт Запада воспринимается в штыки. Между тем этот опыт очень интересен и поучителен. К примеру, Роттердамский Hubert Bals Fund тоже поддерживает кино развивающихся стран Россия из этого списка исключена уже давно — на Западе считают, что раз у неё так много нефтяных денег, то она сама должна финансировать свое кино. Но этот фонд не пытается контролировать кинематографистов идеологически, а скорее настаивает на открытости миру отсюда тот факт, что многие сделанные за счет фонда фильмы — копродукции.
Чем плохо «Племя» Слабошпицкого, поддержанное этим фондом, обошедшее все крупнейшие кинофестивали, получившее огромное количество призов, купленное в 40 странах мира и вполне себе состоявшееся в коммерческом и художественном отношении? Конечно, поддержка фондами некоммерческого кино плодит фильмы, место которых — только фестивали. Но фестивали стали давно альтернативной площадкой проката, собирающей свою собственную аудиторию и являющейся частью глобального рынка. Россия с ее политикой лишила себя возможности дальнейшего встраивания и в этот рынок. Знаю это на своём примере: для нового проекта Евгения Юфита до начала войны в Украине мы нашли двух западных продюсеров для копродукции, но после начала конфликта они деликатно остановили разговоры о возможном сотрудничестве. Честно говоря, я не знаю, кто из российских режиссёров игрового кино сейчас способен поднять копродукцию с Западом. В документальном кино это легче, поскольку там гораздо меньше бюджеты, но и это связано с огромными трудностями и необходимостью выбирать место жительства. К примеру, документалисту Виталию Манскому , чтобы продолжать снимать свой фильм на украинскую тему, на который Минкульт категорически отказался дать финансирование, пришлось обзавестись базой в Риге, чтобы создать возможность для копродукции с Эстонией, Латвией.
Что касается «социалистической модели» кино, то она тоже бывает разная. Вот, например, в Швеции она вполне себе социалистическая, регулируемая государством. Там даже гендерная политика в области кино регулируется. Количество женщин, занятых в киноотрасли, стремится к 50 процентам. Конечно, это влияет на содержание кино — много семейной проблематики. Однако это не означает, что в Швеции не делают разные фильмы. К примеру, шведский фильм «My Skinny Sister» Саны Ленкен, взявший Кристального медведя на Берлинале, излагает семейную драму сложного взросления под прессингом родительского непонимания, но в тот же год рядом возникает фильм «Dyke Hard» Бите Андерсон, который в стиле студии «Трома» развязно и прикольно рассказывает о приключениях группы лесбиянок и трансвеститов, мечтающих победить в музыкальном конкурсе. Оба фильма сделаны женщинами-режиссёрами, но рассчитаны на разную аудиторию.
Однако оба фильма объединяет то, что они пытаются создавать универсальные высказывания — каждый по-своему, работать в русле общеевропейских, да и не только общеевропейских ценностей, то есть быть открытыми для возможности чтения смыслов за пределами родных шведских пенатов. Вопрос о современной аудитории — принципиальный. Национальным рынком кино окупить сложно. Даже кино с небольшим бюджетом. Везде аудитория очень сегментирована, и развитие интернета и альтернативных форм функционирования информации образов делают её ещё более сегментированной. Мне представляется, что в современное время кино уже перестает владеть массами. Оно владеет только определёнными социальными, возрастными и гендерными группами, разбросанными по всему миру. Проблема в том, что эта сторона изменения общемировой ситуации в России плохо изучается.
Министерство культуры вслед за государством пытается представить себе какой-то единообразный «русский мир», которые нужно кормить патриотизмом. Но в современной России причисляющие себя к этому «русскому миру» — тоже только один из сегментов. Россия — многонациональная страна, не говоря уже о том, что в ней есть и разные поколения, есть и меньшинства. Киноиндустрия же, равно как и Минкульт, совсем не пользуется современными социологическим и гендерным подходами. Нет системного мышления из-за низкого уровня образования ее участников. Нет никакого смысла сравнивать государственную политику в области кино в Европе и в России, поскольку под словом «государство» в этих странах понимаются совершенно разные вещи. Государство в Европе — это группа менеджеров, обязанностью которых является обеспечивать эффективное функционирование социальной системы. Как домоуправление в многоквартирном доме, задача которого — следить, чтобы мусор вовремя вывозили и лестницы убирали, а не контролировать, какие книги читают жильцы этого дома.
В России же государство — это князь со своей «богатырской дружиной», пирующие в Кремле и безраздельно владеющие жизнями своих крепостных холопов. Европейский государственный менеджер может быть весьма ограниченным человеком, но даже поэтому он не станет вмешиваться в дела, находящиеся за пределами его компетенции. Какой смысл выполнять работу, за которую тебе не платят? Но российскому «государеву человеку», назначенному рулить культурой, платят именно за то, чтобы он вмешивался во всё, в том числе и решал, про что снимать кино, как снимать и кому снимать. Хотя, повторюсь, любая зависимость от государства, даже от такого, как в Европе, — всё равно вещь порочная, и европейское кино тоже пишет сейчас не лучшую страницу своей истории. Особенно если сравнивать с шестидесятыми годами прошлого века, когда там рыночные отношения были. Например, Италия, которая являлась в те времена лидером европейского кинопроизводства, произвела почти 500 вестернов, более 200 триллеров и хорроров, множество гангстерских и шпионских фильмов.
Притом, что зрители жаждут этой альтернативы. Но что важно: эта проблематика в конечном итоге подается в подозрительно комфортной форме — ведь если герой не убивал, значит, грех с души снят, а то, что он хотел убить, и его помысел уже грешен сам по себе — это в расчет не берется. Учитывая, что в нашей стране культура менеджера довольно молодая, возникает много контролирующих обстоятельств. Остается только спонтанный, одиночный бунт, как возможность прорваться к потерянной свободе. Герой менеджер на скромной позиции похищает флэшку с ключевой для компании информацией. Интересно, что приведенная выше фраза из фильма говорится бывшим другом героя, совершающим казнь взбунтовавшегося менеджера. Фильм трактует бунт, как акт непродуктивный и обреченный. Причем, «Флэшка» не единственный антипротестный фильм. Как будто бы проблема офисного рабства для нас вообще не существует. Бунт менеджера — это пока достояние американского кино. Не случайно именно на этой идее бунта менеджера спекулирует Тимур Бекмамбетов в своем первом американском проекте «Особо опасен! Как, например, убийство родных в финале фильма «Изображая жертву». Кстати, этот фильм уже вряд ли можно назвать «кино для менеджеров». Он относится к редкой альтернативе. Превращение менеджера в ключевую фигуру нашего времени — очень интересное явление. Некоторое время назад Интернет обошла странная видеозапись: доведенный до отчаяния менеджер яростно громит свой офис. Ролик и фильм — это своего рода терапия. И далее: «Мы экранизировали комикс, но делали это реалистично. Это драматическая история, в которой почти нет жанровых условностей. Мы создаем мир, а потом разрушаем его». Безусловно, разрушать мир куда интереснее, чем офис. Особенно, если до основания. А между тем, бытие рядового менеджера среднего звена даст фору любому комиксу. Таким образом, бунт менеджера носит не социальный, а психологический или, если угодно, метафизический характер. Это радикальная перестройка личности, для которой требуется недюжинная сила духа. За пределами офиса стратегий сопротивления много. В конце концов, никто еще не выбросил из Библии слова о том, что любостяжательство — смертный грех. В чудо верит и язычник, а больше всех — атеист, который называет его «счастливым случаем». Разница — в направленности этого чуда. Любопытно сравнить наш фильм «В ожидании чуда» с известной французской картиной «Воображаемая жизнь ангелов». В последней тоже присутствует тема чуда, но решается она иначе. Обе ее героини ждут чуда. Мари, выглядящая поначалу циничной и озлобленной, на деле пребывает в плену наивного мифа о Золушке. Завязав роман с богатым и красивым «принцем», она верит в то, что он вытащит ее из бедности и подарит новую жизнь. Она пытается вдохнуть жизнь в незнакомую ей девочку Сандрин, которая находится в коме. При этом действия Изы явно непрактичны: она читает Сандрин фрагменты ее собственного дневника или продолжает вести его вместо нее, как бы символически продлевая ее существование. Если посмотреть «В ожидании чуда» и «Воображаемую жизнь ангелов» подряд, эффект будет убийственным. Мне кажется, тут и заключена одна из причин отсутствия подобных картин в России. Между тем, само это словечко есть просто эвфемизм для другого понятия — беспринципность. Когда вам говорят: «Давайте рассуждать прагматично», то в переводе на человеческий язык это означает примерно следующее: «Да плюнь ты на этику, подумай о выгоде! Быть конформистом практично, выгодно; кто умеет хорошо улавливать эманации начальства, тот сам станет боссом, и в свою очередь станет учить жизни молодых.
Вчера в Москве на фоне известных событий была арестована Анжел | MIRUMAXIMUM | Журнал о кино
Кинокритик, киновед Анжелика Артюх пожаловалась на увольнение из Петербургского государственного университета кино и телевидения (СПбГИКиТ). Артюх Анжелика. Люди в материале: Алена Сырова, Кирилл Казаков, Касым-Жомарт Токаев, Юлия Артюх, Анжелика Курчак, Григорий Азарёнок, Вадим Гигин.
驚異の英文法 コアステップ２０ / 白石 よしえ / 水王舎 [単行本]
Первые два десятилетия нового века в мире ознаменованы ростом количества образованных женщин, что напрямую связано с возможностями их дальнейшей профессиональной реализации. В ряде стран это стало результатом влияния волн феминистского движения. Особенно интересным оно было в США, где официально насчитывается три волны феминистского движения, а сейчас уже отмечают зарождение четвертой. Первая волна пришлась на движение суфражисток после основания в 1869 году National Woman Suffrage Association. Движение требовало политического, экономического и социального равенства полов. Женщины требовали одинаковых индивидуальных прав, запрета дискриминации во всех сферах, юридического равенства. Тем не менее на протяжении всего XX века американские женщины не имели права на легальные аборты почти в двух третях штатов. Только в 1973 году решением Верховного суда по делу Roe v. Wade был оправдан аборт в Техасе и принято решение, что женщина сама может решать, иметь или не иметь детей.
После этого прецедента подобные решения стали приниматься и в других штатах. Третья волна гораздо больше задействовала профессионализацию женщин, их желание и право иметь и работу, и семью как противодействие антифеминистским религиозным установкам и реформе welfare [14] Билла Клинтона. Двадцать первый век отмечен вступлением Америки в эпоху постфеминистской культуры, которая делает акцент на профессиональных возможностях и образовании женщин и девочек, свободе выбора работы, семейной жизни, родительских прав и физического, в частности сексуального, расширения прав и возможностей. Постфеминизм [15] использует возможности медиа для того, чтобы женщины могли утвердиться в публичной сфере и политической жизни. Понятие «четвертая волна» до сих пор не считается устоявшимся, однако последовавшее за маршами движение MeToo вновь усилило эту волну. MeToo, c октября 2017 года охватившее вначале США, а затем ряд западных стран и вызванное обвинениями целого ряда женщин в адрес основателя студии Miramax Харви Вайнштейна в сексуальных домогательствах, явно радикально скорректировало феминистскую повестку нашего времени и повлияло на процессы в западных киноиндустриях. На первый план снова вышли проблемы сексуального насилия над женщинами, домогательств, вопрос гендерного беспокойства и обретения женщинами большей политической власти. Феминизм раскололся, став частью масштабных культурных войн в США.
Уже сейчас некоторые американские феминистки, вроде Камиллы Пальи [16] или Кристины Хофф-Соммерс [17] , озадачены тем, не перерастет ли движение MeToo в настоящую «охоту на ведьм», не произойдет ли дискриминация мужчин в обществе и не установится ли новая викторианская мораль, или «новое пуританство». Как верно отметила Аленка Зупанчич [18] , выдвижение на первый план благодаря медиа разговоров о сексуальном насилии не только никак не добавило в массовую дискуссию размышлений о структуре желания, которое по природе своей сложно и диалектично, поскольку всегда выступает определением субъективации и незащищенности; массовое и систематическое предъявление связи между властью и сексом стало успешно обелять те ситуации, где осуществление власти влияет на всю нашу жизнь то есть устройство государства, общества, его институций, властного аппарата и т. Но очевидно, что движение MeToo усилило стремление к гендерному балансу в кино разных стран, увеличило количество женских фильмов на фестивалях и участие женщин в развитии киноиндустрий по всему миру, что является прямым следствием повышения внимания к проблемам женщин в масс-медиа. Конечно, пандемия, затронувшая глобальный мир, затмила на какое-то время женскую повестку в масс-медиа, но можно предположить, что она же ее скорректирует согласно новым запросам кризисного времени. Первые двадцать лет XXI века отличаются ростом числа образованных женщин. В США, Южной Корее, во многих странах Европы количество женщин с высшим образованием стало превышать количество мужчин. Это автоматически дает им больше возможностей получать позиции в тех сферах, которые раньше были для них почти что закрыты, — менеджемент, технологии, фармацевтика и т. Не говоря уже о том, что создает предпосылки для открытия собственного бизнеса.
В Китае или Греции они активно стараются учиться в европейских и американских вузах, чтобы затем успешно делать карьеру. То есть, по сути, женщины во многих странах ищут доступ к финансовым ресурсам, что напрямую связано и с кино, которое в большинстве стран является частной индустрией. Естественно, что в такой ситуации женщины устремляются в продюсирование кино, — ведь это возможность организовывать движение финансов и создавать свой кинопроект, в том числе в сотрудничестве с режиссерками. Мои беседы с женщинами-режиссерами на площадке иерусалимской Film Lab убедили меня в том, что в Америке, Израиле, Франции, Швеции женщины успешно находят контакт с женщинами, чтобы создавать собственные проекты, однако они жалуются на то, что им крайне трудно пробиться в киноиндустрии как во все еще «мужском клубе». В XXI веке женский кинематограф — это массовый и заметный феномен. Женщины-режиссеры боролись и борятся за место в индустрии и признание много лет, используя различные методы самопродвижения, современные медиа и институции для утверждения своего голоса и авторской позиции в кинематографе. Они используют различные площадки для утверждения своих прав в мейнстриме, арт-кино, экспериментальном кино, где традиционно доминировали мужчины. Они устраивают настоящие медиаскандалы, которые взрывают ситуацию в фестивальном мире и меняют культурную политику в самых разных странах.
Например, памятен скандал 2012 года, который стал причиной изменения отборочной политики Каннского фестиваля — крупнейшего в мире. Британский режиссер Андреа Арнольд публично задала вопрос, который разлетелся по всем возможным изданиям: «Почему ни один фильм женщины-режиссера не был отобран в конкурсную программу Канн? Одним из ключевых этапов протеста стало публичное заявление феминистской группы La Barbe, подписанное девятьюстами женщинами, в газете Le Monde. Как бы ни оправдывался директор Каннского фестиваля Тьерри Фремо, говоря, что отборщики прежде всего руководствуются понятием хорошего фильма, а не фильма, созданного женщиной, скандал сделал свое дело. Медиаскандал сподвиг женщин-режиссеров, продюсеров и представительниц других кинематографических профессий подписать петицию на Change. Интересно, что в 2016 году зачинательница скандала Андреа Арнольд получила приз жюри за фильм «Американская милашка» American Honey. Следующее событие, задействовавшее крупнейший кинофестиваль, произошло 12 мая 2018 года, когда восемьдесят две женщины устроили марш с требованием гендерного равенства в киноиндустрии, пройдя по красной дорожке. Количество участниц соответствовало количеству фильмов женщин-режиссеров, которое было взято в программы фестиваля за его 71-летнюю историю.
Очень жаль их кафедру драматургии и киноведения. Все-таки там прошла моя жизнь. Отчитываться теперь они будут не моими ваковскими статьями, своих у них практически нет, но учить студентов будут и по моим книгам.
Анжелика Артюх показывает фрагменты музыкальных шоу Басби Берклей 24 ноября 2011 В Санкт-Петербурге 3 декабря в «Порядке слов» Анжелика Артюх прочтет лекцию о творчестве Басби Берклей Busby Berkeley , великого хореографа и кинорежиссера-авангардиста золотого века Голливуда.
Лекция будет сопровождаться показом лучших музыкальных хореографических номеров Берклей. Начиная с 1930-х годов, с такими мюзиклами, как «42-я улица», «Золотоискательницы 1933 года», «Легконогий парад», «Золотоискательницы 1935 года» хореограф Басби Берклей привнес в кино представление о музыкальном номере не просто как о шоустоппере, приостанавливающем нарратив и соединяющем песню и хореографию в стильное действо, но как об авангардном произведении, в котором камера обретает крылья, а потолок павильона студии Warner Brothers не является препятствием для создания калейдоскопических фигур из многочисленных женских тел.
Но современные авторы вроде того же Спилберга по всем характеристикам современной авторской теории могут считаться авторами именно потому, что являются не только режиссёрами, но и продюсерами, руководителями студий, мозговыми центрами современного мирового киноменеджмента и т. Если кинообразование России не перестроится на более современный лад, кино останется продуктом главным образом для внутреннего потребления. То есть по сути почти бессмысленным продуктом, который не в силах себя окупить. Минкульту, настроенному контролировать смыслы и решать пропагандистские задачи, это выгодно.
Кинематографисты будут стоять в очереди за их гранты и послушно выполнять его цензурные требования. Но то, что требует на выходе Минкульт, никак не назовёшь универсальным высказыванием, способным быть интересным остальному миру. За образование придётся побороться, равно как и за политические и экономические перемены в стране. Сможет ли «креативный класс» за это побороться, не знаю, но судя по тому, что он всё же выходит на улицу последний раз мы это наблюдали не так давно, после убийства Немцова , мысль о том, что за своё будущее бороться надо, его не оставляет. Боюсь, что в нынешних условиях речь идёт уже не об экономических и политических реформах, а об элементарном возрождении здравого смысла, способности мыслить рационально. Потому что кто должен осуществлять реформы?
Новая, демократически избранная власть? Но очевидно же, что демократические выборы в стране, где 45 процентов населения оправдывает злодеяния Сталина, приведут к власти совершенно монструозных персонажей. Демократия — это способ самоуправления в обществах, имеющих высокий уровень социальной сознательности, понимания своей ответственности за сделанный выбор. Россия к таким не относится и никогда не относилась. Разумеется, здесь постаралась государственная пропаганда. Возможно, в нашей стране теперь выборы нельзя будет проводить еще лет сорок, пока не вымрут последние зрители Киселёва и Соловьева.
Однако пропаганда не создаёт новых смыслов, она лишь эксплуатирует уже существующий бурелом в мозгах. У нас в 90-е годы провалился просветительский проект, и ответственность за это несёт в том числе кинематограф, как раз обязанный эти смыслы создавать. Например, если интеллектуалы вместо того, чтобы настойчиво требовать суда над сталинскими палачами, целое десятилетие несут ахинею про какое-то покаяние, всепрощение, дорогу к храму, бессмысленно повторяют «не судите и не судимы будете», то нечего удивляться, что спустя годы население начинает объясняться в любви к Сталину. Назвать преступников преступниками и добиться их реального, а не только морального осуждения — вот это воспитательная мера. А всепрощение нужно оставить «высшим инстанциям». Любимое занятие наших кинематографистов — рассказывать притчи.
Обязательными признаками притчи в их представлении являются логические дыры в повествовании и выстраивание ложных причинно-следственных связей. Этакое мышление в стиле Звягинцева: «в стране полный левиафан, поэтому жена автослесаря ему изменяет». В стране-то может быть и левиафан, но причина измены жены, как правило, лежит в более познаваемой плоскости. Хотя бы потому, что в странах, где нет левиафана, жёны тоже изменяют и друзья тоже предают. Только кинематографисты там умеют разбираться с этим, не тревожа по пустякам праведника Иова. Постоянная апелляция к библейским сюжетам — это какое-то абсурдное наваждение у нас.
Когда один человек предаёт другого, совсем не обязательно вспоминать о взаимоотношениях Иуды и Христа. Потому что в этом случае быстро обнаруживается, что сам преданный — тоже не святой, ему также доводилось совершать неблаговидные поступки, а потому он вроде как сейчас получил воздаяние за свои прошлые грехи. Таким образом, несложная нравственная проблема замыливается до полной неразличимости: то ли он украл, то ли у него украли... Альтернативу всей этой достоевщине для бедных представляют фильмы Жоры Крыжовникова. Этот режиссёр не считает себя Бергманом или Тарковским, а потому не ставит перед собой задачу снимать притчи. Однако он мыслит последовательно и логично, способен на основе жанровых формул создавать яркие метафоры, которые становятся ещё ценнее благодаря кассовому успеху этих фильмов.
Не только дилогия «Горько», но даже короткометражка «Нечаянно» с моей точки зрения — куда более значительное кино, чем вся эта притчевость быковско-звягинцевского толка. Признаки психической болезни, именуемой в медицине «диссоциальное расстройство личности», воспроизводятся здесь с пугающей достоверностью. Социопат не понимает чувства других людей, он не способен к эмпатии, все окружающие для него являются объектами, а не субъектами. Однако социопат способен имитировать общепринятый социальный ритуал. Что и проявляется в кафкианских сценах, где персонажи фильма, убив соседа, встречают рядом с трупом Новый год, желая друг другу «чистого неба и тёплого хлеба». Главное — соблюсти ритуал, чтобы всё было «как у людей».
Короткометражный фильм «Нечаянно». Социопаты сегодня даже не мимикрируют, не стремятся делать «как у людей», они сбросили маски и открыто, с экранов телевизоров и университетских кафедр, проповедуют своё восприятие мира. Социопатия стала общественно приемлемой моделью поведения — об этом и рассказывает фильм Крыжовникова. И делает это без всяких библейских аллюзий. Разумеется, «Нечаянно» — не притча, а анекдот. Но нет ничего серьезней анекдота, особенно если он по-настоящему смешной.
Осознание этого факта и будет первым шагом на пути выздоровления нашего кино. В нынешних условиях как воздух необходима хотя бы минимальная дисциплина мышления. Например, неплохо бы понять, что идея замены скверного, невежественного министра культуры на хорошего и просвещённого когда вообще в России такие министры бывали? То есть, конечно, здорово было бы осуществить такую замену, но это не может считаться решением проблемы. Подлинное решение — добиться, чтобы киноиндустрия могла существовать, вообще не зная, как зовут министра культуры, и не завися от его личных качеств. То есть стала «честной девушкой», самостоятельно зарабатывающей на жизнь.
В большой стране это вполне возможно. Но для этого должна измениться экономика, поскольку в нынешних обстоятельствах для создания большого количества независимых от государства фильмов просто нет инвесторов. А чтобы изменилась экономика, необходимо измениться политике. Точнее, должен воцариться приоритет экономики над политикой, а не наоборот. Должно возникнуть капиталистическое мышление по принципу «мы никогда не пожертвуем экономическим процветанием ради идеологических и политических химер», и это мышление обязано стать массовым. Вот так, двигаясь от малого к большему, может быть, когда-нибудь общество и доползёт до понимания необходимости реформ.
Боюсь только, что реформы эти придётся осуществлять нашим любимым способом — авторитарным. Ты прав, рационально мыслить в российском кино умеют немногие. Жора Крыжовников — редкое исключение из правил. Его коллеги в полнометражном игровом кинематографе больше занимаются чистым мифотворчеством даже тогда, когда размышляют о современности. Я думала об этом, когда смотрела недавно вышедший «Духless 2» Романа Прыгунова — амбициозное высказывание на тему современной России, точнее, периода медведевской модернизации. В основу сценария заложена базовая неправда, показывающая как гениальные мальчики, понаехавшие из российской глубинки, поднимают российский high-tech в госкорпорации в Москве, и как тупые эмвэдэшники пытаются присасываться к бизнесу.
Про эмвэдэшников ничего сказать не могу, наверное, так всё и есть. Хотя странно, почему только они присасываются? Где, спрашивается, российские спецслужбы? Но вот что касается собственно создателей корпораций high-tech, тут возникает что-то вроде недоумения. Известно, что образования вроде Сколково в середине нулевых создавались благодаря калифорнийским мальчикам, чьи мозги покупались за огромные деньги и чья деятельность в России была свёрнута через несколько лет. Немногие российские high-tech-мальчики продавали свои мозги западным фирмам, обустраивавшимся в России.
Один из таких программистов нам с тобой хорошо известен — он долго работал в американской фирме в Питере, а в этом году вместе со своей российской командой перебрался в Англию, поскольку его боссы больше не видят перспективы работы в России. Спрашивается, зачем закладывать в сюжет современного фильма о high-tech-корпорации такую базовую ложь? Мне представляется, что это осознанное умолчание правды — из страха перед российской реальностью и властью. Ведь присутствие в подобном фильме иностранцев сложит совсем другой сюжет, который далеко не будет говорить о величии России в области high-tech, как то пытается внушать пропаганда. Кинематографисты осознанно лгут, поскольку российское законодательство то и дело штампует законы, по которым их можно обвинить по любому поводу. Выбирая ложь, они невольно обслуживают пропагандистский миф о величии, который на самом деле есть просто пшик, поскольку кроме освоения нефтяных денег Россия за период путинско-медведевского правления ничему по большому счету не научилась.
Россия сегодня даже не развивающаяся страна, которая создаёт условия для частного бизнеса разного рода, а, как заметил Дмитрий Голынко, имитационная страна госмонополий, которая с Крымом отказалась от идеи имитации в пользу непонятно чего. Конечно, и американское кино всегда занимается своего рода мифотворчеством, но, выстраивая сюжеты о современности, оно всё же пытается сохранять адекватность взгляда на свою страну, основанную на предварительном системном и социологическом исследовании вопроса.
Экспериментальное кино
фотографии пользователя, интересные факты, друзья. Вот и Анна Меликян в своем интервью РИА «Новости» говорит следующее: «Режиссер, если честно, профессия мужская. Книга киноведа Анжелики Артюх – первая работа о современных российских кинорежиссерках. С ее автором, киноведом, доктором искусствоведения Анжеликой Артюх беседует кинокритик Диляра Тасбулатова.
MARC-запись (MARC21)
- Критика: Анжелика Артюх
- Все книги Анжелики Артюх — скачать и читать онлайн книги автора на Литрес
- Аннотация к книге "Кинорежиссерки в современном мире"
- Анжелика Артюх › События
- После визита в США киновед вынуждена покинуть петербургский институт - Xpress Money
驚異の英文法 コアステップ２０ / 白石 よしえ / 水王舎 [単行本]
АНЖЕЛИКА АРТЮХ и ДЕНИС СОЛОВЬЕВ посмотрели экранизацию романа Сергея Минаева и, к своему удивлению, нашли ее революционной историей становления личности в борьбе ›››. Ведущая белорусского телеканала СТВ Юлия Артюх внесена в базу данных украинского сайта «Миротворец». Анжелика Артюх: К феминитивам я отношусь нормально, у меня даже феминитив вынесен в заглавие книги. Полный текст Смотрите также: • Бывшая супруга ректора СПбГУ Николая Кропачева рассказала, что он годами избивал ее, угрожал убийством и публикацией интимных фото 06.02.2024 • В. Читайте и слушайте книги автора Анжелики Артюх: доступно 1 книга, отзывы и цитаты. На Литрес вы можете скачать электронные и аудиокниги в удобном формате или читать онлайн.
驚異の英文法 コアステップ２０ / 白石 よしえ / 水王舎 [単行本]
Завела карту, но воспользоваться приложением так и не получилось. В пн свяжусь с поддержкой и уточню в чем дело. Тк в офисе мне помочь не смогли хотя приложение направляетразвернуть Тоже захотела открыть счёт в альфа Директ.
Кинокритик уточнила, что отправилась в США по гранту программы Фулбрайта, в рамках которой ученые обладают правом пройти последипломное обучение, вести научные исследования или преподавать в университетах. Она отметила, что сожалеет из-за необходимости оставить кафедру, где она проработала много лет и занимала должность профессора.
При этом зарубежный кинопроцесс автор тоже не оставляет без внимания.
Что ни говори, судьба учёных в России в наше время — это особая история», — рассказала Артюх. Артюх — доктор искусствоведения, куратор Московского международного кинофестиваля и член Международной федерации кинопрессы. В институте она преподавала восемь дисциплин.