31октября 1993 Федерико Феллини родился 20 января 1920 года в Римини в семье коммивояжера. Великий итальянский режиссёр Федерико Феллини, обладатель пяти «Оскаров» (последний — за вклад в кинематограф), кардинально поменял мышление как зрителей, так и многих других постановщиков.
Факультет экранных искусств
- Федерико Феллини — великий бунтовщик без идеала
- Знак зодиака
- 31 октября 1993 г. - Умер Федерико Феллини, итальянский кинорежиссёр, лауреат премии «Оскар».
- Федерико Феллини - биография, новости, личная жизнь
- Волшебный мир Федерико Феллини
- Волшебный мир Федерико Феллини
10 фактов о Федерико Феллини
Федерико Феллини — итальянский режиссер, который вошел в историю мирового кинематографа как непревзойденный гений и творец авторского стиля, вызывающего восхищение у широкой публики. Родина Федерико Феллини — городок Римини — столица главного гастрономического региона Италии Эмилия-Романья, который является родиной пармезана, прошутто и бальзамического уксуса. Серьезным увлечением Федерико Феллини стало рисование, это было одним из немногих предметов, которыми он интересовался в школе.
Кто такой Федерико Феллини? ?
Феллини Федерико (Federico Fellini) (20.1.1920, Римини – 31.10.1993, Рим; похоронен в Римини), итальянский кинорежиссёр. Федерико Феллини, при всей своей уникальности, не смог избежать общей судьбы. Родина Федерико Феллини — городок Римини — столица главного гастрономического региона Италии Эмилия-Романья, который является родиной пармезана, прошутто и бальзамического уксуса.
1954. «Дорога» — «Чувство»
- «Вымысел — единственная реальность»: 100 лет со дня рождения Федерико Феллини
- Федерико Феллини: как начать смотреть его фильмы
- Семь апостолов: На кого повлиял Федерико Феллини
- Что смотреть дальше
- 1957. «Ночи Кабирии» — «Белые ночи»
Начинается столетие Феллини
Федери́ко Фелли́ни — итальянский кинорежиссёр и сценарист. Обладатель пяти премий «Оскар» и «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля. Происхождение и начало карьеры Федерико Феллини родился 20 января 1920 г. в Римини (Италия) в семье коммивояжера и домохозяйки. Летом 2021-го благодаря песне российского Galibri & Mavik о Федерико Феллини заговорили зумеры. Режиссер: Федерико Феллини Главные роли: Марчелло Мастроянни, Клаудия Кардинале, Анук Эме, Катерина Боратто, Барбара Стил, Сандра Мило. В Италии, России и вообще во всем мире поклонники отмечают 100-летие одного из величайших режиссеров в истории — Федерико Феллини.
100 лет Федерико Феллини — Взгляд «висконтиста»
Федерико Феллини всегда огорошивал биографов противоречивостью своих «показаний». Федерико Феллини Federico Fellini. 31октября 1993 Федерико Феллини родился 20 января 1920 года в Римини в семье коммивояжера.
100 лет со дня рождения Федерико Феллини
Я не собираюсь здесь писать рецензию на этот фильм, хочу сказать только одно - мне довелось смотреть эту картину четыре раза, и во время каждого сеанса я открывал для себя что-то новое и важное. Феномен большого художника никогда не был напрямую связан с коммерческим, сиюминутным успехом, однако многие работы Феллини дали отнюдь неплохие для философского кинематографа сборы. В «Казанове» Феллини в эффектной театрализованной манере удалось раскрыть драму незаурядной личности, мечтающей прославиться своими философскими и научными трудами, но вновь и вновь вынужденной оставаться секс-символом, забавляющим властителей Европы... В «Репетиции оркестра» возникал впечатляющий образ современного общества, в притчеобразной форме рассматривались проблемы диктатуры и демократии, анархии и терроризма...
В «Городе женщин» Федерико Феллини дал свою экстравагантную трактовку теорий феминизма, отправив своего героя Марчелло Мастроянни в таинственный дворец, в котором представительницы прекрасного пола осуществили наконец мечты об абсолютной женской свободе... По законам притчи построен и еще один фильм Федерико Феллини «Корабль плывет». На гигантском океанском пароходе «Глория Н.
Судьба «Глории Н. Не случайно даже время плавания выбрано то же - канун первой мировой войны. Феллини использует в картине законы театральной оперы - с ее условностями масок и декораций, с подчеркнутой искусственностью цвета и освещения, со статичной композицией и пиротехническими чудесами.
Вот и море в фильме не настоящее - отчетливо видно, как плещутся полиэтиленовые волны, по которым пробегает яркая дорожка прожектора, имитирующая лунное сияние.
Время и место действия имеют значение для понимания всех его работ: шедевров «Сладкая жизнь» 1960 и «Восемь с половиной» 1963 , оскароносных картин «Дорога» 1954 , «Ночи Кабирии» 1957 и «Амаркорд» 1973 и целого ряда других. Многие картины согреты звуками музыки Нино Рота. Некоторые сияют так, что слепят глаза. У Римини два лица. Одно обращено к морю, и любой поклонник Феллини вспомнит многочисленные сцены на пляже из его фильмов. Главный герой «Дороги», жестокий циркач-силач, плачет на песке. В «Сладкой жизни» изможденные участники оргии пробираются через сосновый лес на пустынный пляж, где монстр из глубин, поднятый на берег, лежит в сетях и смотрит тяжелым осуждающим взглядом. Второе лицо Римини смотрит внутрь страны, в сторону Вечного города, который призывает героев Феллини, чтобы прижать к своей груди. Кадр из фильма «Ночи Кабирии» 1957 В «Белом шейхе» 1952 , дебютном фильме Феллини в качестве самостоятельного режиссера, «Рим» — первое слово, которое слышит зритель.
Его произносит мужчина, пассажир поезда, когда состав прибывает на станцию. Когда я впервые туда приехал, сразу почувствовал — я дома. Сейчас я считаю Рим своей личной квартирой. В этом секрет его привлекательности. Здесь чувствуешь себя не как в городе, а как в квартире. Улицы — это коридоры. Рим для меня как мать. Стоит также упомянуть и печально известный Поход на Рим в марте 1922 года, через два года после рождения Феллини. Тогда фашисты массово прошествовали в столицу Италии, и в результате у власти оказался Муссолини — то есть Феллини вырос при фашистском режиме. Действие картины «Амаркорд», самого автобиографичного фильма режиссера что кое о чем говорит, учитывая, как жадно он питался плодами собственной памяти , разворачивается в провинциальном итальянском городке, напоминающем Римини; обстановка там накалена, а по улицам ходят люди в черных рубашках.
Феллини не упускает случая высмеять их абсурдность. Вот фашистский офицер в баре заносит кий над бильярдным столом, чтобы нанести удар, и один из его солдат крадется по комнате на цыпочках, чтобы не потревожить маэстро за работой, — и тут в комнате гаснет свет. Словно мы смотрим не фильм, а фарс на сцене театра. Кадр из фильма «Амаркорд» 1973 Критики Феллини, увидев подобную зарисовку, вопрошают: «А как же жертвы режима? Их страдания забыты, ничего не стоят? Думается мне, он бы ответил: «Но все так и было» — нравится вам это или нет, именно так события запечатлелись в памяти мальчишки, которым он был. Но «Амаркорд» обнажает и юношеский максимализм фашизма, с его любовью к напыщенным позам и очевидно обреченным на провал стремлением сузить всю широту человеческого опыта под одну точку зрения.
Для съемок было выбрано ржаное поле под Римом, и в назначенный день вся съемочная группа моего отца отправилась туда. Но когда они приехали, то увидели, что с другой стороны этого поля по другой дороге подъезжает такая же кавалькада автомобилей с чужой съемочной техникой. Выяснилось, что Феллини тоже собрался снимать на этом поле. Режиссеры встретились, посмеялись, пожали друг другу руки и разъехались, решив, что раз они оба выбрали это поле, значит, никто на нем снимать не будет — ни Феллини, ни отец. Киновед, продюсер, президент кинофестиваля «Окно в Европу» Армен Медведев в середине 1980-х встретился с Феллини во время съемок фильма «Джинджер и Фред». И мне довелось пообщаться с Феллини в Риме, на студии Cinecitta. Там даже стояли указатели «К павильону Феллини». Вокруг него была атмосфера обожания, преклонения, и это, конечно, создавало ощущение, что говоришь с человеком необыкновенным, — вспоминает Армен Медведев. Но когда я назвал его «маэстро», он сказал: «Не надо меня так называть, я не маэстро, я просто режиссер». Это не было кокетством. Хотя Феллини любил и награды, и внимание общества, и все атрибуты той dolce vita, которую он высмеял в одноименном фильме, главной его страстью и ценностью всегда оставалось само кино, творчество. И с каждой новой работой он будто рождался заново. Настолько разными кажутся сюжетно цельная религиозная притча «Дорога» и мозаичная сатира «Сладкая жизнь»; вроде бы несовместимы высокая простота «Ночей Кабирии» и метафоричная, идейно амбивалентная «Репетиция оркестра»… И всё же есть мотивы, объединяющие все работы режиссера. Если говорить о внешних аспектах, это прежде всего карнавальность, обаятельная эксцентричность, которая зачастую становится спасением в самых тяжелых ситуациях. Переживая предательство очередного возлюбленного, Кабирия пускается в пляс на ночной улице под звуки из подвального кафе.
А еще на его стеллаже стояли каннская «Золотая пальмовая ветвь», венецианские «Золотой лев» и два «Серебряных льва», два золотых приза Московского кинофестиваля и множество других наград. Феллини — самый титулованный режиссер в мире и один из самых любимых. Из «большой пятерки» мастеров итальянского кино, куда еще входят Висконти, Антониони, Пазолини, Бертолуччи, именно Феллини остается главным «брендом», самым узнаваемым итальянцем в мире кинематографа. Как начать смотреть Бернардо Бертолуччи Он пришел в режиссуру из журналистики. Его фильмы отличались от того, что снимали в 1950—60-х. Главная особенность Феллини — парадоксальное соединение обыденного и фантастического, прозы и поэзии, реального и сновидческого. Критики даже придумали для его стиля термин «фантареализм», который, правда, не прижился. Вместо него чаще используют другое слово из истории искусства — барокко. Густота формы, усложненность структуры, гротескность визуальных образов, размытая граница между иллюзией и действительностью, атмосфера надвигающегося апокалипсиса — все это действительно сближает манеру Феллини со статуями Бернини, картинами Караваджо, зданиями Борромини. До «Сладкой жизни» Феллини предпочитал показывать жизнь маргиналов — бедняков, бездомных, проституток, бродячих артистов. А здесь камера направлена на буржуа и их роскошную, расточительную, в буквальном смысле сладкую жизнь. Главный герой фильма — репортер Марчелло Рубини Марчелло Мастроянни — становится проводником зрителя в мир высшего света. Он берет интервью у звезд, проводит вечера в дорогих ресторанах на самой фешенебельной улице Рима виа Венето, посещает закрытые вечеринки. И постепенно превращается из стороннего ироничного наблюдателя в персонажа своих репортажей — лощеного, модного, любящего пустить пыль в глаза, но опустошенного, прячущего за острой шуткой грусть в глазах. Кадр из фильма «Сладкая жизнь». Эти кадры восприняли как пародию на второе пришествие, а весь фильм — как пасквиль, злонамеренное искажение итальянской реальности эпохи «экономического чуда» Так называют 20-летие между серединой 1950-х и серединой 1970-х годов. В итоге Италия стала одним из самых индустриализированных государств в мире и вошла в число развитых стран. После премьеры зрители плевали Феллини в лицо, в церквях молились за очищение его грешной души, на фасаде одного из храмов его имя даже поместили в траурную рамку. Феллини пытался объясниться: главное в картине — вовсе не сатирические эпизоды, а сладость жизни, показанная во всех ее проявлениях, от суеты никогда не засыпающей виа Венето до дерзости ночного купания героини Аниты Экберг в фонтане Треви — одной из самых знаменитых сцен в истории мирового кино.
Феллини Федерико
Он подрабатывал карикатуристом и иллюстратором в газетах и журналах, а заодно развивал свой талант рассказчика, создавая тексты для рекламы и радиоспектаклей. Во время войны рассказы Феллини звучали по радио в цикле спектаклей о жизни влюбленных «Чико и Полина». Они оказались столь популярны, что Федерико предложили экранизировать эти истории — на съемках Феллини познакомился с актрисой Джульеттой Мазина, которая вскоре стала его женой. К сожалению, детей у супругов не осталось: первая беременность закончилась выкидышем, а второй ребенок, названный в честь отца, скончался вскоре после рождения. После окончания Второй мировой войны Феллини помог в написании сценария к фильму о римском священнике, расстрелянном нацистами. Успех картины «Рим — открытый город» был столь грандиозным, что Федерико полностью посвятил себя сценариям и режиссуре. Уже третий его фильм «Маменькины сынки» был номинирован на Оскар за лучший сценарий, а четвертая картина — «Дорога» — и вовсе вписала имя Федерико Феллини в пантеон величайших режиссеров всех времен и народов. Режиссер не любил сидеть без дела, каждые пару лет он снимал новый фильм. Некоторые из них принимали с величайшим восторгом, некоторые становились камнем преткновения критиков и зрителей, но в чём нельзя было отказать картинам Феллини, так это в буре эмоций, которые они вызывали. В 1993 году после четырех Оскаров за свои фильмы режиссер получил почетный Оскар за вклад в кинематограф. Вся Италия провожала его траурный кортеж аплодисментами на всём пути из Рима до фамильного склепа семьи Феллини в родном городе Римини.
Некоторые марксистские критики того времени писали об этом. В чём? А Росселлини наполнял энергией выразительной актёрской игры Анны Маньяни свой «Рим, открытый город» сценарий которого был написан в соавторстве с Феллини , сотворив вместо сдержанной военной хроники незабываемо напряжённую документальную мелодраму.
Трудно не увидеть здесь рифму с тем, как одарённые американские актёры вроде Брандо, Де Ниро и Пачино начинали свою карьеру ровно, лишь с редкими проблесками экспрессии, но затем стали своевольными, изменчивыми комедиантами. Брандо в роли Флетчера Кристиана или даже Дона Корлеоне. Де Ниро в роли Руперта Папкина, послужившего вдохновением для «Джокера».
Пачино во всех своих ролях, начиная с «Запаха женщины». Только взгляните на разницу между «Маменькиными сынками» 1953 и «Сладкой жизнью» 1960. Семь лет спустя выходит «Сладкая жизнь», представляющая собой трёхчасовой взрыв из событий и персонажей.
Соединяют воедино эту киноленту не столько место, время или главные герои, сколько огромное скопление символизма. Каждый герой поклоняется какому-либо монстру, хотя у каждого он свой.
Из семьи коммивояжёра. В конце 1930-х гг. Соавтор сценариев, положивших начало неореализму фильмов, снятых Р.
Росселлини : «Рим — открытый город» 1945 и «Пайза» 1946. В 1950 г. Латтуадой поставил фильм «Огни варьете», в 1952 г. Первый значительный успех принёс фильм «Маменькины сынки» 1953, приз Серебряный лев Венецианского кинофестиваля , в том же году. Художественными вершинами Феллини и его жены, Дж.
Что произошло со всеми нами, живущими в этой стране? Почему нас довели до такого состояния? Напротив, между ними не было прямой связи, или, по крайней мере, я этого не осознавал. Я почувствовал эту связь многим позже, когда фильм был закончен, вернее, когда уже начались его показы. Не то чтобы я с самого начала не вкладывал в фильм те смыслы, которые в нём есть, но я не понимал, почему в определенный момент мне стало необходимо немедленно его сделать. Позднее я понял: это было убийство Моро. Но я хочу сказать тебе одну вещь: наибольшее количество усилий мне приходится прикладывать не к придумыванию сюжета, к поиску спонсора, подбору актёров, съемке сцены за сценой, монтажу. Наибольшее количество усилий требуется для удерживания внимания всех моих людей на мне, их глаз, их мыслей, их жестов, интонаций их голосов, чтобы всё было сосредоточено на мне. Если во время съёмок сцены я не являюсь центром их жизни, фильм не состоится.
Должен быть постоянный перенос на меня. Но я должен бороться за него минуту за минутой. Если я ослабляю хватку, если напряжение уменьшается, я сразу это замечаю. Берегись: это всё равно, что быть укротителем в клетке со львами: если ты не будешь смотреть им в глаза, они могут тебя проглотить. Сейчас оно такое же, как и раньше, или что-то изменилось? Тебе стало проще заставлять людей восхищаться… — Ах, мой дорогой, перенос работает гораздо меньше, чем раньше, потому что они больше не проецируются на меня и не воспринимают мои проекции на них. Всё изменилось. Знаешь, в прежние времена, когда мне нужно было научить актера плакать, целовать руку, я изображал эти ситуации естественным образом. Я бросался на землю, плакал, и они были тут, наблюдали за мной, не пропуская ни единого движения, ни единой остроты.
Теперь, когда мне приходится изображать пантомиму, мне немного стыдно. Я чувствую на себе критикующий взгляд, взгляд статиста, водителя. Они думают: «Ну посмотрите на него, что он творит…» Федерико Феллини и Марчелло Мастроянни на съемках фильма «Город женщин» 1979. Источник: iodonna. Они невнимательны. Они смотрят на часы, чтобы убедиться, что утверждённое профсоюзом время истекло, периодически бросают взгляд в сторону выходной двери театра. Когда ты играешь, ты живёшь, ты живёшь страстно, ты влюбляешься, ты страдаешь, ты предаёшь, ты убиваешь себя, ты убиваешь себя здесь. Представь себе, что у человека есть время проверить составленное профсоюзом расписание. И они в действительности это делают.
То же самое происходит и в фильме о женщинах, который я сейчас снимаю. Профессор мифологии — кажется, я уже говорил тебе об этом — видит женщин как архетипы олимпийских богинь, но в действительности ничего подобного нет. Женщина на протяжении веков была такой, какой мы, мужчины, хотели ее видеть. Мы её изобрели. Вспомни о стихах, которые были написаны, о мечтаниях, о письмах, о дневниках... Представь себе все девичьи дневники и поставь их друг на дружку; как высоко могла бы дотянуться эта груда? До Луны и даже ещё дальше. И в этом заключается суть проблемы. Мы создавали свои собственные проекции женщины, давали ей роль, определяли её место.
Хранительница очага, или красавица и развратница, или целомудренная сестра, или волевая амазонка, или проститутка. Мы, всегда мы, только мы. И она соглашалась. Она была довольна нашими проекциями, она их принимала. Безусловно, очень часто роль, которую мы ей отводили, совсем ей не подходила, но находилось лекарство: она находила другого мужчину, который видел её по-другому и создавал ей характер, порой противоположный предыдущему. Вспомни о Бовари. Зачастую она играла с разными мужчинами одновременно в двух амплуа, трех или пяти, да сколько угодно. Понимаешь, о чём я? Источник: кадр из фильма Теперь же маэстро ушёл от темы, и я не собираюсь его останавливать.
Я не согласен: говорю ему, что такое же исследование можно провести и для мужчины, а не только для женщины. Но маэстро возражает: — Конечно, но о чём это говорит? О переплетении проекций, только и всего. Я и не утверждал, что женщина — это просто мягкий воск для оттиска. Всё, что я хочу сказать, так это то, что обычно первоначальная проекция, на которой зарождаются отношения, всегда принадлежит мужчине, который их запускает. Такова известная мужская инициатива, очищенная от вульгарной наглости. Инициатива назначения роли женщине. После этого проекции рикошетят и переплетаются друг с другом, и на мужчину также оказывается влияние. Об этом твой фильм?
Он смотрит на меня так, как будто бы после долгих приходов и уходов мы наконец подошли к кульминационной точке разговора. Ты помнишь «Джульетту и духов»? В «Джульетте» всё происходит более или менее наоборот, но смысл тот же.
Феллини Федерико
Ротунно говорил: «Как для одного, так и для другого было важно отыскать во всем подлинную суть. Создавать светлую атмосферу, в которой все прекрасно себя чувствовали и вместе двигались по одному и тому же пути». Ротунно сменил погибшего оператора Альдо на съемках «Чувства». Висконти, доверив ему снимать сложнейшую ночную сцену казни в римском Замке Святого Ангела, сказал: «Не жди от меня помощи, покажи, на что сам способен». Ротунно показал — и впоследствии снял «Рокко и его братья» и «Леопард».
А потом замечательного оператора «подхватил» Феллини, и он стал его незаменимым сотрудником. Как правило, приоритет отдавался тем, за чьей спиной была серьезная актерская школа, чаще всего театральная. Наконец, Феллини и Висконти оказались связаны творческими узами с двумя знаменитыми актерами-звездами — Клаудией Кардинале и Марчелло Мастроянни. Сравнивая характер этих связей, очень многое понимаешь о различии творческого метода двух режиссеров.
У Феллини с самого начала была муза, ставшая и до конца оставшаяся его главным актерским орудием — Джульетта Мазина. Выбирая других актеров, Феллини исходил из своей образной интуиции, а профессионализм играл вторичную роль. Поэтому у него могли играть великая актриса Анна Маньяни и эффектная секс-дива Анита Экберг, могли сниматься суперпрофи Альберто Сорди и типажные, непрофесиональные исполнители. Из женщин режиссер никогда, вопреки наветам, не бывший мизогином питал нежную слабость к Роми Шнайдер.
Но, как правило, приоритет отдавался тем, за чьей спиной была серьезная актерская школа, чаще всего театральная. А если уж в силу обстоятельств ему попадался актер чуждой художественной традиции, как Берт Ланкастер, Висконти делал все, чтобы перековать его, обратить в свою веру. В результате Ланкастер дважды сыграл «альтер эго» режиссера — в «Леопарде» и в «Семейном портрете в интерьере», стал одним из самых духовно близких ему людей. Кардинале, бывшая одной из первых юных красавиц итальянского кино, сначала сыграла у Висконти маленькую роль Джинетты в «Рокко и его братьях»: то была заурядная мещаночка, совсем мелкая хищница.
В «Леопарде» режиссер укрупнил ее образ, позвав Кардинале на роль роскошной плебейки Анджелики. Благодаря густо подведенным бровям и долгому, властному взгляду, которому ее научил Висконти, в ней проявилась невероятная животная сила и чувственность. И даже — вопреки низкому социальному происхождению ее героини — аристократический шик его Висконти привил и Лючии Бозе, и Анне Маньяни, и Сильване Мангано, и Роми Шнайдер. Анджелика, хоть и плебейка, пришла в этот мир править и повелевать: после «Леопарда» Кардинале уже не могла вернуться к ролям наивных провинциалок и преданных невест.
У того же Висконти в «Туманных звездах Большой Медведицы» она предстала в облике современной Электры, мучимой родовым проклятьем. Работавший бухгалтером на киностудии, он пришел в актерскую профессию, не имея никаких амбиций, просто «от скуки».
Возьмём итальянское слово verismo. Буквально оно означает реализм. И что реально в наше время в том неореализме, который показывают на киноэкранах? И всё же Федерико Феллини, чьё столетие сейчас отмечается по всему миру, был взращён так называемым неореалистическим движением. Так же, как Висконти, Росселлини и Де Сика. Федерико Феллини Теперь взглянем на результат. Но настоящим реализмом стала бы камера, движущаяся по асфальту. Реализм неореалистов был евангельским криком противников ухищрений, производящих собственные ухищрения в знак восстания.
Некоторые марксистские критики того времени писали об этом. В чём? А Росселлини наполнял энергией выразительной актёрской игры Анны Маньяни свой «Рим, открытый город» сценарий которого был написан в соавторстве с Феллини , сотворив вместо сдержанной военной хроники незабываемо напряжённую документальную мелодраму.
Журналист Марчелло сопровождает на вертолете статую Христа, которая, привязанная к другому вертолету, летит над Римом; вместе с коллегами встречает американскую кинозвезду; объясняется по поводу самоубийства его друга-писателя; вместе с телегруппой разбирается в мнимом явлении Мадонны и т. И всюду он так или иначе терпит поражение — чаще в моральном, но иногда и в физическом смысле его избивают. Фильм состоит из 13 эпизодов шести коротких и семи длинных — событий в повседневном существовании журналиста желтой прессы, никак между собой не связанных, но вместе составляющих жизненную мозаику современной на ту пору Италии. Здесь возникает бессюжетная драматургия эпизодов, по сути автономных и связанных лишь главным героем и общим идейным заданием. Главный герой, обозревая закулисье национальной элиты, то есть сплетни, стремится быть своим всюду — и в самом низу общественной иерархии, и на самом ее верху, но ему нигде это не удается. Монтаж коротких мгновения самооценки и длинных «суета сует», бытие журналиста эпизодов драматургически расчислен и позволяет режиссеру то сжимать, то растягивать время, пользуясь им как своего рода гармошкой и передавая таким образом ощущение коварной изменчивости окружающего мира, в котором ни на что и ни на кого невозможно положиться.
Феллиниевский «герой нашего времени» — человек легкомысленный, но и чем-то встревоженный; некоторые события его обнадеживают, но, оказавшись на распутье, он чувствует собственное бессилие и теряет всякую веру в кого и во что бы то ни было. Общество отреагировало на фильм достаточно шумно, особенно на откровенности, слишком смелые по тому времени, и на то, что Феллини, по сути, уравнял верхи и низы общества. Мир «Сладкой жизни» непривычно широк и объемен, каждое событие многоуровнево, а люди, и герои и статисты, — не только личности, но и поразительные типажи. Кстати, хорошо помню свои первые впечатления от фильма я его увидел в 1964 г. Это один из сложнейших фильмов в Истории кинематографа, хотя сам Феллини называл его «мой простой фильм». Как и в «Сладкой жизни», в нем нет четкого сюжета: модный кинорежиссер затеял съемки фильма, но никак не может сконцентрироваться на нем. Он не может решиться начать съемки, потому что в кино очень быстро преодолевается «точка невозврата», а он еще не придумал, что и как снимать. Он ищет подсказки. Коварная память подсказывает ему образы детства, иногда забавные, иногда унизительные.
Разыгравшееся воображение ставит его в самые невероятные ситуации, где, впрочем, действуют обычные люди, в реальности имеющие с ним деловые или чувственные отношения. Его подружка Судьба нагромождает перед ним одно препятствие за другим — любовницу, которая его и влечет, и компрометирует; жену, с которой он хочет, но не может найти общий язык; актрис, которым ему нечего рассказать об их ролях; критика, убежденного и убеждающего его в том, что наилучший выход для Художника — ничегонеделание, а любые усилия бесплодны, бессмысленны да и безнравственны; продюсера, требующего от него определенности; журналистов, надоедающих глупыми вопросами, и т. Но главное препятствие для героя — он сам: его безответственность, безволие, легкомыслие и беспредельный эгоизм. Спасти его фильм, а по сути его самого, может разве что Чудо; только в «стране чудес», возникающей по мановению волшебной палочки знакомого мага, могут начаться съемки фильма неизвестно о чем, только там режиссер может со всеми помириться и со всем примириться, только там, где мир развивается в обратном порядке, против часовой стрелки, герой в состоянии найти ответы на свои вопросы.
Но мы неизменно восхищаемся одним случаем проявления его философской дерзости. Но почему? Возьмём итальянское слово verismo.
Буквально оно означает реализм. И что реально в наше время в том неореализме, который показывают на киноэкранах? И всё же Федерико Феллини, чьё столетие сейчас отмечается по всему миру, был взращён так называемым неореалистическим движением. Так же, как Висконти, Росселлини и Де Сика. Федерико Феллини Теперь взглянем на результат. Но настоящим реализмом стала бы камера, движущаяся по асфальту. Реализм неореалистов был евангельским криком противников ухищрений, производящих собственные ухищрения в знак восстания.
Некоторые марксистские критики того времени писали об этом.
«Вымысел — единственная реальность»: 100 лет со дня рождения Федерико Феллини
Век Феллини: что мы знаем о властителе снов, грустном клоуне и фантазере 20 января 2020 Posta-Magazine В честь 100-летия режиссера более чем в 50 городах России выпустят в прокат «Сладкую жизнь» 5 марта и «Восемь с половиной» с 7 мая , а на его родине в Римини откроют Международный музей Феллини на трех площадках. Вспоминаем интересные факты из жизни человека, объяснившего миру, что такое dolce vita. Чтобы не выглядеть сумасшедшим в глазах большинства, мне надо было стать режиссером». Худосочный разгильдяй Будущий обладатель пяти «Оскаров» и «Золотой пальмовой ветви» родился в Римини ровно сто лет назад в семье коммивояжера и домохозяйки.
Окончил монастырскую школу, учился на репортера во Флоренции, подрабатывал карикатуристом. С детства он любил мастерить — делал маски, раскрашивал кукол, шил им одежки и обожал цирк. Так сильно, что в 12 лет даже сбежал из дома и присоединился к бродячей труппе!
Через месяц его вернули домой, но любовь к цирку только окрепла. В 18 лет Феллини, прозванный за свою худобу «Ганди», перебрался в Рим. На жизнь зарабатывал рисунками для журналов и газет, писал для варьете, радиопостановок, сочинял рекламные тексты.
Прежде чем начать писать сценарии, Федерико успел создать порядка 700 текстов и набил руку так хорошо, что навсегда вошел в историю мирового кинематографа.
Это один из сложнейших фильмов в Истории кинематографа, хотя сам Феллини называл его «мой простой фильм». Как и в «Сладкой жизни», в нем нет четкого сюжета: модный кинорежиссер затеял съемки фильма, но никак не может сконцентрироваться на нем.
Он не может решиться начать съемки, потому что в кино очень быстро преодолевается «точка невозврата», а он еще не придумал, что и как снимать. Он ищет подсказки. Коварная память подсказывает ему образы детства, иногда забавные, иногда унизительные.
Разыгравшееся воображение ставит его в самые невероятные ситуации, где, впрочем, действуют обычные люди, в реальности имеющие с ним деловые или чувственные отношения. Его подружка Судьба нагромождает перед ним одно препятствие за другим — любовницу, которая его и влечет, и компрометирует; жену, с которой он хочет, но не может найти общий язык; актрис, которым ему нечего рассказать об их ролях; критика, убежденного и убеждающего его в том, что наилучший выход для Художника — ничегонеделание, а любые усилия бесплодны, бессмысленны да и безнравственны; продюсера, требующего от него определенности; журналистов, надоедающих глупыми вопросами, и т. Но главное препятствие для героя — он сам: его безответственность, безволие, легкомыслие и беспредельный эгоизм.
Спасти его фильм, а по сути его самого, может разве что Чудо; только в «стране чудес», возникающей по мановению волшебной палочки знакомого мага, могут начаться съемки фильма неизвестно о чем, только там режиссер может со всеми помириться и со всем примириться, только там, где мир развивается в обратном порядке, против часовой стрелки, герой в состоянии найти ответы на свои вопросы. Издательство «Альпина Паблишер» Это фильм-притча о таинстве творческого воображения в нетворческом и суетном мире. Как и в «Сладкой жизни», драматургия здесь бессюжетна, но структурна: Гуидо непрерывно, но противоречиво движется по кругу фильм и завершается круговым хороводом против часовой стрелки , он стремится вперед, но перед препятствиями искушениями медлит, топчется, пока не сворачивает в сторону, но, даже добеги Гуидо до конца, он был бы вынужден начать сначала.
Здесь многое идет от самого Феллини: пожалуй, впервые он пробует рассказать о себе и посмотреть на себя со стороны. В 1960-х гг. Буржуазка, оскорбленная равнодушием мужа, паникует и сама себе мешает обрести покой, порождая внутренних демонов «Джульетта и духи».
Английский актер, приехавший в Италию на съемки и столкнувшийся с циничным и суетным телевидением, сам себе устраивает маленький персональный ад «Тоби Дэммит», вольная фантазия на темы новеллы Э. По «Не закладывай черту своей головы». Странствуя по Римской империи, юные Энколпий и Аскилт страстно желают познать все чудеса на свете и тем самым словно напрашиваются на разные напасти «Сатирико» по фрагментам романа Петрония Арбитра.
К 1970-м гг. Феллини вроде бы находит свою тему, придумав уникальный для кино жанр — косвенную автобиографию, авторский монолог от третьего лица: «Рим», «Амаркорд», «Интервью», «Голос Луны».
Федерико Феллини, привезший в Венецию «Сатирикон», об отсутствующем не называя, правда, имени отозвался дурно и раздраженно. Пазолини обиделся и в ответ охарактеризовал Феллини как «послушного сына», подчеркнув, что ему и в голову бы не пришло претендовать на его солидарность. Не от этого лирика в вечных кашне и шляпе, всеобщего любимца, подарившего миру грустные и мелодраматические по своей сути улыбки Джельсомины и Кабирии и погрузившего затем этот мир в бездну инфантильных фантазий Гвидо Ансельми. Для того чтобы быть бунтарем, нужно, подобно Пазолини, «обладать даром фокусировать на себе неприязнь общества» или иметь на худой конец «внешность зэка», как говорил Эдуард Лимонов. Кажется, что Феллини был явно не той породы. Читайте также: Революция, теракт, инцест: это итальянское кино контестации В Италии того времени это было фактически равносильно творческому самоубийству. Стремительно катилась к закату эпоха пресловутого «итальянского экономического чуда», когда Италия из отсталой аграрной страны стала лидером мировой индустрии; неминуемо приближался капкан финансового кризиса.
Противоречия, классовые расслоения, коррупция тянутся за страной со времен дуче и никуда не делись. Общество потребления со всеми его уродливыми изъянами уже сформировалось, а запрет на аборты и государственная религия в лице всесильной римско-католической церкви все еще существуют. Цензура и жестокие разгоны демонстраций — обыденность. Национальная фашистская партия давно распущена и признана преступной, но вся монополия власти находится в руках христианских демократов. Точнее всех об этих разногласиях высказался тот же Пьер Паоло Пазолини в знаменитой «Заметке о светлячках»: «Демократия, которую антифашисты-демохристиане противопоставили фашистской диктатуре, была бессовестно формальной. Она базировалась на абсолютном большинстве, полученном на всенародных выборах за счет колоссальных масс, составляющих средние слои и крестьянство, которыми манипулировал Ватикан. Подобная манипуляция была возможна только при опоре на тотально-репрессивный режим. В таком обществе значение имели те же «ценности», что и при фашизме: церковь, родина, семья, послушание, дисциплина, порядок, бережливость, мораль. Подобные ценности впрочем, как и во времена фашизма были «вполне реальными», поскольку являлись выражением тех особых и совершенно конкретных типов культуры, которые сделали Италию архаичной, сельскохозяйственной и палеоиндустриальной страной.
Но в тот момент, когда они были провозглашены национальными ценностями, они утратили иначе и быть не могло реальное содержание и сделали конформизм Государства еще более жестким, тупым и репрессивным — это был конформизм фашистской и демохристианской власти. Провинциализм, грубость, необразованность как элиты, так и на другом уровне масс были абсолютно одинаковы во времена фашизма и на первом этапе демохристианского правления. Прагматизм и формализм Ватикана стали парадигмами этой необразованности. Сегодня это становится совершенно ясно, а в ту пору интеллигенция и оппозиционеры питали безрассудные надежды. Они надеялись, что все это не совсем так и что формальная демократия еще кое-чего стоит». Пока Италия лишь на пути к этому, и итальянский кинематограф становится одним из провидцев грядущих революционных потрясений. Социально-критический заряд снимаемых фильмов почти что обязателен. Даже такой массовый зрительский жанр, как детектив, становится политическим, обнажая все язвы итальянского общества. Рождается кинематограф контестации.
Помимо Пазолини, которого принято считать предтечей, духовным отцом этого движения, под флагом яростного обличения выступили Марко Беллоккьо, Бернардо Бертолуччи, Сальваторе Сампери, Лилиана Кавани и даже Тинто Брасс. Их истории на грани патологии отразили все то, что олицетворяло для них общество «отцов»: лицемерие, власть семьи, культ матери, душный мелкобуржуазный мирок, не изживший в себе рудименты фашизма. Кажется, что Феллини со всеми его дамскими шляпками и семейными разладами из «Джульетты и духов» туда определенно не вписывался, но это лишь на первый взгляд. Он резко развернулся в сторону римской античности, вытащив из слоев библиотечной пыли то, что казалось чем-то несвоевременным и уж точно никак не попадающим под сиюминутное понимание актуального. Дошедший в фрагментах роман, принадлежавший перу римского сенатора Петрония, жившего во времена Нерона, определенно не тянул на высказывание, созвучное молодежному бунту против антигуманистической государственной машины. Тем более что пеплум и костюмное кино «меча и сандалий» перестали быть популярными даже в Италии, передавшей эстафету куда-то в Румынию. Однако истинные художники, как известно, всегда метят в день сегодняшний. Феллини в «Сатириконе» воспроизводит апокалиптическую картину разложения отжившего свое старого мира, умирающего общества, населенного гермафродитами, горбатыми карликами, нимфоманками, калеками и мясистыми блудницами. Как у Германа в «Трудно быть богом», только в цвете и на 40 лет раньше.
Учитель ведет детей в Рим через Рубикон путем Цезаря; молодой человек Феллини в юности прибывает на поезде в Рим в 1939 г. От этого фильма не стоит ждать концептуальной логики: как это часто бывает у Феллини, экранным миром здесь правит воображение режиссера — воспоминания без ностальгии, сравнения прошлого и настоящего без каких-либо выводов или подведения итогов, упоение жизненным колоритом и потоком событий любой эпохи. В эпизоде дефиле даже слезы старой княгини, тоскующей по утраченным религиозным идеалам, опровергаются ее неприятной внешностью внешность у Феллини всегда знакова и иронической манерой съемки. В эпизоде массового ужина в ресторане под открытым небом важно не то, что на дворе 1939-й и в стране правят фашисты, — важна толпа, дорвавшаяся до жратвы. Здесь сколько людей, столько и манер поведения, столько типажей.
Одноликость разноликих, духовное и физическое сродство совершенно разных, но равно колоритных людей и составляет по мысли Феллини историческую целостность Рима и — шире — человеческого общежития как такового. Иной вариант той же идеи дан в фильме-параболе «Репетиция оркестра»: некая невидимая съемочная группа снимает репетицию оркестра, музыканты которого с воодушевлением описывают свои инструменты; дирижера они не любят и при первой же возможности поднимают бунт; но когда неведомая сила разрушает здание, где проходят репетиции, и музыканты остаются без какой-либо поддержки, им требуется лидер — тот самый дирижер. Иносказание у Феллини и абстрактно, и конкретно одновременно. Идея достаточно обща — распадающееся общество в поисках лидера. Но эта отвлеченность достигается через конкретные, бытовые и физиономические подробности.
Перед нами музыканты, обычные, но, как всегда у Феллини, колоритные люди, у каждого свой смысл жизни, зависимый от инструмента. И режиссер ведет зрителя по дороге с двусторонним движением — от инструмента к судьбе и от судьбы к инструменту. Все они откровенно компрометируют общество, в котором существуют, но любопытно то, что общество не возражает. Более того, оно радо их видеть — телепередача с этими персонажами пользуется популярностью. Особенность фильма в том, что эта бескрайняя сцена с ее поистине удивительными персонажами, кривляющимися, лгущими и дурачащими друг друга и зрителя, показана как телевизионное закулисье, как то, чего телезрители обычно не видят, как мнимое, фальшивое пространство мира, его, как сейчас говорят, фейковая копия.
Реальная жизнь остается за стенами телестудии. К известному тезису Шекспира «Весь мир — театр, в нем женщины, мужчины — все актеры» из «Как вам это понравится» Феллини словно добавляет эпитет «телевизионный». Это — телевизионный театр. Все, кто появляется в объективах телекамер, становятся участниками шоу, лжеактерами на сцене жизни, ибо в обыденной, нетелевизионной реальности их просто нет, они — порождение телеэкрана и СМИ.
Феллини Федерико
Серьезным увлечением Федерико Феллини стало рисование, это было одним из немногих предметов, которыми он интересовался в школе. Федерико Феллини Federico Fellini. Счастье состоит в том чтобы всегда говорить правду, не причиняя никому боли Федерико Феллини. Счастье состоит в том чтобы всегда говорить правду, не причиняя никому боли Федерико Феллини.